Страница:
В том числе и у тебя.
Так какого черта ты каждый день хоть один раз непременно лезешь в эту дыру? Словно мальчишка, тренирующий силу воли холодным душем и неразвернутой шоколадкой под учебником ботаники.
Внезапно впереди выросла темная стена — как будто трубу перегородили поперек. Он рефлекторно выставил руку вперед — и стена отшатнулась. Тусклый свет фрагментами пробивался сквозь нее, довольно четко очерчивая человеческий контур.
Черт!
— Кто здесь? — сурово спросил Нортон.
Стоп. Конструкция коридора не допускает, чтобы в него входили, одновременно в разных направлениях! Чертовщина какая-то…
— Инженер по коммуникациям Феликс Ли! — бодро отрапортовала «стена» слегка подрагивающим голосом. — А… это вы, командир?
Так, все ясно. Очевидная неполадка в коммуникации и присутствие инженера более или менее увязываются между собой. Значит, для мальчика таки нашлась работа. Наконец-то.
Накатила безмятежная, едва ли не щенячья необъяснимая радость. С чего б это вдруг? Неужели от сознания, что этот рафинированный космический гроб, на самом деле отнюдь не абсолютно безупречен? С ума сойти, ты радуешься поломке своего корабля! Абсурд — но абсурд закономерный. Ты радуешься, потому что, если сегодня востребован молодой Ли, то завтра, может быть, что-то начнет зависеть и от тебя, командира…
— Доложите о неисправности, инженер Ли.
Феликс молчал. Труба гулко срезонировала судорожный глоток.
— Я… — наконец выговорил юноша, — не уверен, что понимаю вас, командир Нортон.
Чертовщина продолжалась, издевательски похохатывая громким шарканьем подошв переминающегося с ноги на ногу инженера.
Радость улетучилась.
— Я спрашиваю, что именно сломалось в сквозном коридоре, — негромко отчеканил Нортон. — Докладывайте, инженер Ли!
— Сломалось? — Голос парня дрогнул уже совсем явственно. — Я… кажется, ничего… Я сейчас проверю и доложу!
— Стойте.
Он вдруг увидел эту сцену как бы со стороны, в разрезе. Крысиная нора узкой прямой трубы, в которой скрючились в три погибели командир корабля и мальчишка-инженер, блокируя друг другу путь и при этом мило беседуя — судя по всему, о совершенно разных вещах…
— Ступайте в боковой выход.
— Вы хотите пройти, командир? — наивно спросил Феликс.
— Ступайте!
Темная фигура послушно вильнула вбок — словно дверная створка, отъехавшая в стену. Нортон завернул следом. Они оказались в маленьком, два на два метра, шлюзовом отсеке. Самое место для конфиденциальной разборки начальника с подчиненным.
— Ну? — скучно бросил он.
Парнишка непонимающе захлопал глазами. Карими — неизвестно зачем отметил командир. С густющими, дремучими ресницами…
— Что ты делал в «сквозняке»?
И тут Феликс покраснел. Ярко-малиново, вдвое сильнее, чем там, в Зимнем саду, за картами, — хотя, казалось бы, куда еще…
— Я… но вы будете смеяться, командир Нортон. Неуправляемое раздражение было тут как тут, он не успел его погасить.
— Какая тебе разница? Отвечай на вопрос!
На багряных щеках медленно проступали еще более темные пятна. Инженер Ли. Двадцать три года, прямо со студенческой скамьи. Круглый отличник престижного университета, но все равно странно, что зачислен в состав экспедиции такого ранга. Двадцать три года. И, разумеется, не женат…
— Я отвечу, — прошептал Феликс, — но вы все-таки постарайтесь не смеяться. Понимаете, я… мы… все в порядке, ничего не происходит. «Атлант» — замечательный корабль, тут все идеально спроектировано… Но ведь рано или поздно мы прилетим, и нас ждет встреча с неизведанным! — Его мальчишеский голос уже звенел в полную мощь, и командир прикусил изнутри губу, запирая неуместную улыбку.
— …Так что, мне кажется, мы не имеем права расслабляться. И я… хожу сюда, чтобы… — Ли снова смешался.
— Понимаю, — кивнул Нортон, и выпущенная из-под контроля улыбка таки прорвалась на волю. Бедный мальчик!
Откуда ему знать, что смеешься ты вовсе не над ним. В его возрасте еще простительно тренировать силу воли на запечатанную шоколадку. Или на ежедневный спуск в очень неприятную коммуникацию, мрачную свинцовую трубу под названием «сквозной коридор», которая, как и все на этом корабле, и не думала выходить из строя. Просто Феликс проводит свои испытания на твердость в чистом виде, не маскируя их под желание куда-то попасть с помощью «сквозняка». Он, наверное, уже с полчаса торчит в трубе, а вошли вы с ним в нее в одном и том же направлении.
И с одной и той же целью. Действительно забавно.
— Можете идти, инженер Ли.
Юноша метнулся к выходу, словно так и не прирученная лисица, вытряхнутая в лесу из клетки. Но когда створки уже начали разъезжаться, внезапно остановился и обернулся.
— Командир Нортон…
— Что у тебя еще? — спросил он устало.
— Командир Нортон, — мальчишеский голос снова дрогнул, — вы отправили на вахту медика Димича… это несправедливо. Отмените ваш приказ.
Ничего себе!
Возникшее было чувство родственности с этим мальчиком растворилось как дым. Перед командиром стоял подчиненный, только позволивший себе неслыханную дерзость. И как ты поступишь в такой ситуации — чтобы она не стала повторяться слишком часто?
— Устав запрещает азартные игры, — развивал свою мысль обнаглевший юнец. — Но мы ведь играли не на деньга! Так, на мелкие монетки, сувениры. Это нельзя считать аза…
— Можете идти, инженер Ли.
Парень осекся и выскользнул в дверной проем, закрывшийся за его спиной.
Дурачок. Интересно, что он скажет, когда на Земле при получении жалованья окажется, что все оно честь по чести принадлежит честнейшему из карточных партнеров, медику Косте Димичу, несправедливо посланному в свое время жестоким командиром на внеочередную вахту… Но какого черта ты просто так отпустил вконец зарвавшегося пацана? Он ведь тоже напрашивался на внеочередку, и надо было…
Постой, а ведь разговор с мальчишкой сделал тебя оптимистом! «Когда на Земле…»
Селестен сказал бы «если».
Хватит. Ты направлялся в Центральный узел.
Все четыре стены тесного шлюзового отсека представляли собой выходы: один — в коридор, один — наружу и два — в соседние помещения. Нортон задумчиво крутнулся на месте, непростительно медленно — впрочем, никто этого не видит, — пытаясь сориентироваться в пространстве. Оказался лицом к выходу в «сквозняк» и усмехнулся. Нет уж, хватит. До узла вполне можно дойти нормальным путем. Найдутся более достойные обстоятельства для проявления железной командирской воли.
Связист Олег Ланский не повернул головы навстречу вошедшему командиру.
Они как сговорились все, честное слово!..
Рыжая голова в наушниках была склонена, а неправдоподобно длинные руки будто сами по себе метались по обширному черному полю звукового пульта, усеянному мигающими лампочками, клавишами, рычажками, тумблерами, циферблатами и шкалами с дрожащими стрелками. Мониторы на стене перед связистом вразнобой светились всевозможными изображениями — от абстрактных таблиц до мультяшек и даже какого-то классического кинофильма.
Смотрим кино. Играем в игрушки. Вместо того чтобы оперативно обеспечить командиру синхронную связь со всеми отсеками.
— Внеочередная вахта на двое внутренних суток, связист Ланский, — зло пробормотал Нортон.
Черт! Неизвестно почему голос сел, и приказ получился совершенно беззвучным, будто крик во сне. Этого еще не хватало. Командир со злостью прикусил губу, выругался и шагнул вперед.
Олег обернулся. Простоватое веснушчатое лицо было серьезно-сосредоточенным и одновременно счастливым, словно у студента-первокурсника, который отвечает на экзаменационный вопрос и видит, что преподаватель уже ставит в ведомость-отличную оценку.
— Как хорошо, что вы пришли, командир Нортон. — Его руки продолжали бегать по громадному пульту. — Я уже хотел сам объявить по синхронке… но если вы, это будет гораздо лучше.
— Что случилось, связист Ланский?! — На этот раз голос прогремел.
— Через десять минут сеанс. Земля.
Нортон перевел дыхание, и разномастные картинки на мониторах на секунду крутанулись перед глазами пестрым хороводом. И тут же экраны разом погасли и засветились сине-зеленой шахматкой оперативной готовности.
Земля.
Королевство Великая Сталла, последний год регентства королевы Каталии Луннорукой
Рыцари неслись навстречу друг другу, словно разноцветные мячики, по которым как следует наподдали игральными битами. Красно-черный Геворг дес Вилис по прозвищу Железный против бело-голубого князька с Юга, многочисленные имена которого герольды прокричали совсем уж неразборчиво.
Сверху плащ Железного смотрелся правильной трапецией, летящей за головами коня и всадника, а у его безымянного противника плащ сбился в сторону и казался излишней тряпкой. Плохо сбалансированное копье, вихляющее во все стороны, тоже выглядело ненужной палкой, а не оружием, и к тому же сильно снижало скорость незадачливого южанина. Победа славного Геворга была вопросом нескольких мгновений.
Вот всадники поравнялись; над галереями, битком набитыми знатью, взвился нечеловеческий рев…
Ну же! Ну!!!
…и оба мячика покатились дальше, уже медленнее, тщетно пытаясь поскорее затормозить.
— Позорище, — сплюнул господин старший советник, суровый тонкогубый Литовт.
Королева пожала плечами. Обнаженными скульптурными плечами с лунно-белой кожей. Кстати, солнце уже слишком высоко, а балдахин чересчур прозрачен… Она шевельнула пальцами, и двое пажей слаженным движением накинули ей на плечи серебристый кружевной шарф.
— Нет, почему, — возразила она. — Южный князь неплохо сманеврировал. У кого нет шансов в нападении, тот вынужден совершенствовать защиту.
Мальчишка-писец, скорчившийся у ног королевы, бросился записывать новый афоризм. Чересчур явственно, чуть ли не демонстративно. Молод еще для такой деликатной должности, раздраженно подумала она. Неужели Литовт не мог подобрать лучшую замену его опальному предшественнику?
Тем временем цветные мячики развернулись и заняли исходное положение в противоположных концах ристалища. Внизу, под королевской ложей, к черно-красному дес Вилису зачем-то подскочили с полдюжины человек. Ему поправляли знамя на древке, подтягивали подпругу, обтирали морду коня и даже принесли сменный плащ. Рыцарь с Юга маялся вдали, ковыряя землю неудачным копьем. Над галереями, а особенно, в сгрудившейся между ними и оградой арены толпе, состоявшей из зрителей попроще, очагами вспархивал недовольный ропот — впрочем, пока довольно слабый. Огромная пестрая воронка неравномерно гудела и колыхалась, напоминая мелко нарезанный, но еще не заправленный соусом салат.
Она поморщилась, отгоняя неуместное и совсем не королевское сравнение.
Народ. Надо нравиться своему народу.
— Я приказываю продолжать, — бросила негромко, ни к кому особенно не обращаясь.
Литовт коротко кивнул и одним уголком губ передал приказ по цепочке. Слова королевы мышью прошелестели дальше, и через минуту вокруг разнесся пронзительный вопль глашатаев:
—Ее Величество Каталия Луннорукая, единая властительница Великой Сталлы и провинций на Юге и Востоке, повелевает продолжать турнир!
Толпа взревела более чем удовлетворенно. Дважды протрубили рога, невидимые биты со всего размаху ударили по мячикам-рыцарям, и те полетели навстречу друг другу. За каждым клубился пыльный след, — и даже след за Геворгом Железным был куда тверже и убедительнее, нежели за его противником. Расправлял крылья ало-черный плащ, бестрепетное Копье рассекало воздух.
Рыцари сближались.
Толпа затаила дыхание.
Мальчик-писец привстал на полусогнутых ногах, в азарте забыв о своей незаметной и бессловесной роли.
И даже невозмутимый Литовт чуть-чуть сжал губы.
Острые ощущения, усмехнулась королева. Исход поединка предрешен и очевиден — а, каждый старик-подагрик в галереях для знати и каждая деревенская девчонка в толпе переживают так, словно от его исхода зависят их собственные жизни. Причем не исключено, что многие болеют за южанина в линялом фиолетово-голубом плаще и с разбалансированным копьем… Народ по своей природе великодушен, он способен истово желать победы даже нездешним, растерянным и слабым. Хотя и у дес Вилиса, без сомнения, хватает страстных болельщиков… Жутко представить, что творилось бы во время турниров, если бы не обязательное присутствие целой армии магов-стабильеров — по одному на десять-пятнадцать человек.
Каталия отвела взгляд от арены и взглянула на ближайшего — куратора королевской ложи. Невысокий седоватый человечек, слегка неряшливо одетый. Обыкновенный, будничный. На сегодня один из самых сильных стабильеров в Великой Сталле…
Его помятое лицо было мертвенно-серым, рот перекосился, на лбу и подбородке блестели бисеринки пота. Левый глаз судорожно подергивался. Со стороны, не зная, кто этот человек, можно подумать, что он наиазартнейший из присутствующих зрителей, хотя всем известно, что на исход любого поединка стабильерам в высшей степени наплевать. Они просто выполняют свою работу. И за присутствие на турнирах запрашивают вдвое, а бывает, что и вчетверо. Работа, говорят, тяжелая — и, глядя на него, едва ли не самого сильного в королевстве, можно в это поверить…
Право же, смотреть на мага было куда интереснее, чем следить за предрешенным ходом событий на ристалище. Разочарованный рев тысяч глоток застал королеву врасплох. Она перевела недоуменный взгляд на арену: бело-голубой и красно-черный всадники снова разъезжались в разные стороны, пытаясь придержать разгоряченных скачкой коней.
— Снять с турнира, — процедил сквозь зубы Литовт. — Обоих. С позором.
— Боюсь, такое решение не было бы популярным в народе, — со смешком возразила королева. — Пожалейте стабильеров.
Юный писец дернулся, но, по-видимому, не счел эти слова афоризмом, достойным истории. Каталия поморщилась. Этого парня слишком много — лучше бы его не было вообще.
Протрубили рога, и рыцари снова устремились навстречу друг другу — правда, вполовину медленнее прежнего. Усталые кони разве что не срывались на шаг. Да и азарт зрителей, бесплодно миновав высшую точку, покатился на убыль. Маг-стабильер перевел дыхание и быстрым движением вытер пот со лба
Каталия Луннорукая лениво следила из-под полуопущенных век, как пересекаются посреди ристалища пути двух цветных фигурок. Как нелепо вскидывается длинное копье, шарахается в сторону испуганный конь, падает на землю бело-голубой плащ… только плащ.
А затем вдруг и красно-черный — но уже вместе со всадником. И с копьем, торчащим, как вилка, из широкой груди…
В галереях родился тихий неуверенный ропот, он колебался, постепенно нарастая, и внезапно воздух прошила одинокая пронзительная овация. И как по сигналу вся толпа взорвалась криками, приветствуя победителя.
Герольды, безуспешно пытаясь всех переорать, визгливо и совершенно неразборчиво выкрикивали бесконечные, по южному обычаю, имена победителя.
— Насмерть, — бесстрастно проронил Литовт. Его сухой ястребиный профиль продолжала теперь короткая зрительная труба, инкрустированная перламутром. Советник придерживал ее двумя пальцами у самых глаз — миниатюрное изящное изделие, подаренное каким-то иноземным Послом.
— Дайте, — хриплым шепотом попросила Каталия.
Не оборачиваясь, Литовт протянул трубу. Королева поспешно выдернула ее из его цепких пальцев и поднесла к лицу. Ристалище прыгнуло вперед, но было словно подернуто густым туманом, и она досадливо встряхнула заморскую диковинку.
Только теперь, когда все было кончено, накатил настоящий азарт. Она должна это видеть! Видеть немедленно, во всех подробностях и красках. Видеть до того, как слуги унесут с арены тяжелое тело побежденного, глупо наколотого на вилку несбалансированного южного копья… Эта проклятая зрительная труба!
Литовт протянул руку и, не отнимая трубы от глаз королевы, одним рассчитанным движением навел резкость.
Поверженный Геворг дес Вилис лежал на пыльной земле, запрокинув голову, — и четко выступал кадык на загорелой шее, и беспорядочно вились темные волосы на затылке — Железный из бравады очень редко надевал шлем. Но лица все равно не было видно: его захлестнул черно-алый плащ, скрутившись жгутом, похожим на толстую змею. Каталия чуть сдвинула трубу, и от этого малейшего движения потеряла распростертую фигуру, заметалась по изрытой копытами арене. Случайно наткнулась на сапог с огромной звездой шпоры и осторожно поползла вверх, по блестящим сочленениям наколенника, по пластинам панциря, спускающегося на живот… выше… выше… Вот оно!
Искореженный металл, забрызганный еще красными, но на глазах буреющими пятнами. Потемневшая палка, косо торчащая из рваной дыры. Всего-то.
Королева Каталия утомленно опустила перламутровую трубочку на колени, и она утонула в складках серебристого атласа.
Геворг Железный… Геворг.
У него вилась черная шерсть по плечам и спине, кончаясь мысиком между лопатками. У него были громадные ладони и совсем уж нечеловечески-гигантские ступни ног, которые по-детски боялись щекотки. Он был груб, нетерпелив, он ни минуты не думал об удовольствии женщины… это ее и привлекало. И еще выражение его бесхитростного лица, когда она, удовлетворенно откатившись на край огромной кровати и приподнявшись на округлом локте, шутки ради обсуждала вслух виды казни за возможную измену… Впрочем, все это было давно.
Тело уже убрали, кровавые пятна засыпали песком; победитель заканчивал круг почета вдоль ограды под радостные крики зрителей… Весь в пыли, серый теперь плащ небрежно перекинут через седло, а волосы у провинциального рыцаря оказались светлые — так странно для южанина. Королева подняла было зрительную трубу, желая разглядеть его лицо, — но князь-победитель как раз скрывался в воротах.
А герольды уже выкрикивали имена и титулы следующей пары — и снова почти ничего нельзя было понять. Кто, скажите; набрал таких герольдов?
Рыцари заняли исходные позиции в противоположных концах ристалища. Тот, чей конь переминался с нога на ногу в дальнем конце, был кричаще одет в зелёное и оранжевое, а значит, принадлежал к роду Мак-Расвеллов. Мужчин боеспособного возраста в роду было человек тридцать, не меньше. Литовт, вероятно, знает, кто именно из них вступил сейчас на арену… но какое это имеет значение? Каталия Луннорукая перевела взгляд на того, кто готовился к бою поближе, почти под королевской ложей.
Этот был уже в шлеме. Круглом, глухом, тускло-черного цвета. Черные же доспехи, чуть более светлый плащ, кажущийся на их фоне темно-серым. В общую гамму не вписывались только гнедые ноги коня, нелепо торчащие из-под черной брони, искаженные в перспективе. Интересно, подумала Каталия, почему бы этим Черным рыцарям не взять себе за правило заводить вороных коней?
Редкий турнир обходился без участия хотя бы одного-двух Черных. Изгнанники, бастарды, выскочки без роду-племени, воинствующие монахи, иногда даже маги — в сущности, любой, кто не имел ни родовых цветов, ни рыцарского звания, но зато отличался непомерной гордыней, мог напялить черные доспехи и явиться инкогнито на ристалище. Побеждали они редко, но некоторую изюминку в происходящее добавляли. Как-то раз Черный рыцарь вообще оказался женщиной… Королева усмехнулась.
Ярко-рыжий оруженосец протянул рыцарю черное копье, запрокинув при этом голову. Лицо мелькнуло на секунду — ничем не примечательный конопатый мальчишка, — но она почему-то напряглась от мимолетного ощущения чего-то знакомого. Бросила вопросительный взгляд на Литовта — советник смотрел в другую сторону. Да и чем бы он мог помочь: ни один вельможа не обращает внимания на лица слуг.
Королева Каталин Луннорукая знала в лицо каждого поваренка, горничную и пажа во дворце. Была уверена, что знала.
Черный поудобнее уравновесил копье; оруженосца радом уже не было. Протрубили рога, и рыцари помчались навстречу друг другу, поднимая пыль на изрытой арене. Послышались азартные крики: возбуждение зрителей выходило на следующий виток.
Вот всадники ошиблись посреди ристалища — и закружились вокруг общей оси, будто исполняя ритуальный танец. Между ними спицей в колесе вертелось копье, непонятно чье, — оно каким-то образом сцепило коней в упряжку, не давая им разъехаться. Однако оба рыцаря держались в седле — несколько длинных мгновений.
Но вот толпа взревела: один из всадников таки полетел на землю, и, конечно же, это был Черный рыцарь. Впрочем, он тут же вскочил с потрясающей быстротой — вероятно, на нем были облегченные доспехи, — выхватил меч и недвусмысленными жестами начал требовать спешиться и своего противника. Тот медлил, гарцуя вокруг на коне в оранжево-зеленой попоне.
— Он обязан принять бой, — сказал Литовт.
Словно услышав эти слова, потомок Мак-Расвеллов принялся медленно, тяжело, с явной неохотой сползать с седла.
Тем временем Черный отбросил в сторону свой чересчур светлый плащ, принял боевую стойку. И вдруг сделал резкий жест головой в глухом шлеме — словно отбрасывал со лба непослушную прядь волос.
И королева привстала, подавшись вперед.
Зелено-оранжевый Мак-Расвелл наконец ступил на землю, тоже снял плащ и аккуратно перекинул его через седло своего скакуна. Двое мужчин из обслуги выбежали на арену и увели упирающихся коней. Противник Черного — он оказался гораздо массивнее и выше на целую голову — обнажил меч.
— Узнайте, — хрипло бросила Каталия, — немедленно узнайте… Черный… кто это.
Литовт кивнул и передал по цепочке ее приказ.
По цепочке! Это будет слишком долго, слишком, они могут не успеть…
Пешие рыцари сошлись. Оба держали мечи в оборонительной позиции, и преимущество будет за тем, кто сумеет дольше сохранить ее. Они медленно кружились, как и только что верхом. Толпа на минуту притихла, а затем с галерей понеслись отдельные крики, подгоняя противников и науськивая их друг на друга. Напряглись и подались вперед стабильеры. Королева до соленой крови закусила губу.
Казнить этих крикунов, всех до единого, как они смеют, как!..
И, конечно же, он не выдержал первый. Рванулся вперед, вычертив длинным мечом сверкающую дугу над головой. Он хорошо владел оружием, и доспехи на нем были не самые тяжелые — но, так или иначе, он скоро устанет. В то время как Мак-Расвелл почти не шевелился. Будто вкопанный в землю, он заперся в глухой обороне, без лишнюс движений отражая удары. Он выбрал единственно правильную тактику: беречь силы и ждать, когда противник откроется.
— Черный молодец, неплохо дерется, — негромко сказал Литовт.
Уже догадался, поняла Каталия.
О чем он мог догадаться?! — это ведь неправда, это не может быть правдой, она ошиблась! Мало ли на кого похож рыжий оруженосец, мало ли юношей прячут непослушные волосы под глухими шлемами… Сейчас вернется по цепочке ее приказ, Литовт скажет: «Ваше Величество, это всего лишь какой-то…»
Все произошло молниеносно. Массивная зелено-оранжевая фигура, лизавшаяся страшно неповоротливой, внезапно совершила неуловимое движение — и длинный меч Черного рыцаря, крутясь улетел на несколько метров в сторону. И тут же острие меча Мак-Расвелла уперлось в грудь противника.
Который не отступал, не падал. Вскинул голову все тем же мальчишеским жестом.
— Он не станет его убивать, — пробормотал Литовт. Но королева уже ничего не слышала и не видела.
Она стремительно вскочила. Нога, соскользнув с обитой атласом скамеечки, подвернулась в щиколотке, но боли Каталия не почувствовала. Отчаянным движением сорвала с плеч серебряный шарф и, взметнув над головой, швырнула на ристалище. Выписывая петли и восьмерки, полупрозрачная ткань гордо спланировала вниз и повисла на пике ограды безвольной тряпкой.
Но уже трубили рога, и глашатаи вовсю неразборчиво вопили:
— Ее Велисство … рукая, единая власти… Сталлы… на Юге и Востоке повелевает …ратить поединок!
Мак-Расвелл послушно опустил меч.
Королева бессильно опустилась на сиденье.
На ристалище началось движение. Победителю подвели коня. Поддерживая с двух сторон, помогли взгромоздиться в седло. Сняв шлем и накинув на плечи оранжево-зеленый плащ, он неспешно начал объезжать арену вдоль ограды, поднимая копье навстречу овациям. Впрочем, значительная часть толпы, бросив бесполезное чествование победителя, кинулась к шарфу королевы, и в мгновение ока он был разорван на мельчайшие клочки. Под королевской ложей образовалась давка; Литовт негромко отдал приказ, и стражники принялись наводить порядок, размахивая кулаками и древками алебард.
На побежденного Чёрного рыцаря уже никто не обращал внимания. Подобрав меч, он пешком побрел с ристалища, слегка припадая на левую ногу. Одна лишь Каталия Луннорукая проводила взглядом эту жалкую фигуру. Вполне возможно, что сегодня высочайшим повелением был спасен от смерти какой-нибудь выскочка без роду-племени… или?..
Она должна знать.
В углах арены уже появилась следующая пара. Протрубили рога.
— Не следуйте за мной, — бросила королева, вставая.
Так какого черта ты каждый день хоть один раз непременно лезешь в эту дыру? Словно мальчишка, тренирующий силу воли холодным душем и неразвернутой шоколадкой под учебником ботаники.
Внезапно впереди выросла темная стена — как будто трубу перегородили поперек. Он рефлекторно выставил руку вперед — и стена отшатнулась. Тусклый свет фрагментами пробивался сквозь нее, довольно четко очерчивая человеческий контур.
Черт!
— Кто здесь? — сурово спросил Нортон.
Стоп. Конструкция коридора не допускает, чтобы в него входили, одновременно в разных направлениях! Чертовщина какая-то…
— Инженер по коммуникациям Феликс Ли! — бодро отрапортовала «стена» слегка подрагивающим голосом. — А… это вы, командир?
Так, все ясно. Очевидная неполадка в коммуникации и присутствие инженера более или менее увязываются между собой. Значит, для мальчика таки нашлась работа. Наконец-то.
Накатила безмятежная, едва ли не щенячья необъяснимая радость. С чего б это вдруг? Неужели от сознания, что этот рафинированный космический гроб, на самом деле отнюдь не абсолютно безупречен? С ума сойти, ты радуешься поломке своего корабля! Абсурд — но абсурд закономерный. Ты радуешься, потому что, если сегодня востребован молодой Ли, то завтра, может быть, что-то начнет зависеть и от тебя, командира…
— Доложите о неисправности, инженер Ли.
Феликс молчал. Труба гулко срезонировала судорожный глоток.
— Я… — наконец выговорил юноша, — не уверен, что понимаю вас, командир Нортон.
Чертовщина продолжалась, издевательски похохатывая громким шарканьем подошв переминающегося с ноги на ногу инженера.
Радость улетучилась.
— Я спрашиваю, что именно сломалось в сквозном коридоре, — негромко отчеканил Нортон. — Докладывайте, инженер Ли!
— Сломалось? — Голос парня дрогнул уже совсем явственно. — Я… кажется, ничего… Я сейчас проверю и доложу!
— Стойте.
Он вдруг увидел эту сцену как бы со стороны, в разрезе. Крысиная нора узкой прямой трубы, в которой скрючились в три погибели командир корабля и мальчишка-инженер, блокируя друг другу путь и при этом мило беседуя — судя по всему, о совершенно разных вещах…
— Ступайте в боковой выход.
— Вы хотите пройти, командир? — наивно спросил Феликс.
— Ступайте!
Темная фигура послушно вильнула вбок — словно дверная створка, отъехавшая в стену. Нортон завернул следом. Они оказались в маленьком, два на два метра, шлюзовом отсеке. Самое место для конфиденциальной разборки начальника с подчиненным.
— Ну? — скучно бросил он.
Парнишка непонимающе захлопал глазами. Карими — неизвестно зачем отметил командир. С густющими, дремучими ресницами…
— Что ты делал в «сквозняке»?
И тут Феликс покраснел. Ярко-малиново, вдвое сильнее, чем там, в Зимнем саду, за картами, — хотя, казалось бы, куда еще…
— Я… но вы будете смеяться, командир Нортон. Неуправляемое раздражение было тут как тут, он не успел его погасить.
— Какая тебе разница? Отвечай на вопрос!
На багряных щеках медленно проступали еще более темные пятна. Инженер Ли. Двадцать три года, прямо со студенческой скамьи. Круглый отличник престижного университета, но все равно странно, что зачислен в состав экспедиции такого ранга. Двадцать три года. И, разумеется, не женат…
— Я отвечу, — прошептал Феликс, — но вы все-таки постарайтесь не смеяться. Понимаете, я… мы… все в порядке, ничего не происходит. «Атлант» — замечательный корабль, тут все идеально спроектировано… Но ведь рано или поздно мы прилетим, и нас ждет встреча с неизведанным! — Его мальчишеский голос уже звенел в полную мощь, и командир прикусил изнутри губу, запирая неуместную улыбку.
— …Так что, мне кажется, мы не имеем права расслабляться. И я… хожу сюда, чтобы… — Ли снова смешался.
— Понимаю, — кивнул Нортон, и выпущенная из-под контроля улыбка таки прорвалась на волю. Бедный мальчик!
Откуда ему знать, что смеешься ты вовсе не над ним. В его возрасте еще простительно тренировать силу воли на запечатанную шоколадку. Или на ежедневный спуск в очень неприятную коммуникацию, мрачную свинцовую трубу под названием «сквозной коридор», которая, как и все на этом корабле, и не думала выходить из строя. Просто Феликс проводит свои испытания на твердость в чистом виде, не маскируя их под желание куда-то попасть с помощью «сквозняка». Он, наверное, уже с полчаса торчит в трубе, а вошли вы с ним в нее в одном и том же направлении.
И с одной и той же целью. Действительно забавно.
— Можете идти, инженер Ли.
Юноша метнулся к выходу, словно так и не прирученная лисица, вытряхнутая в лесу из клетки. Но когда створки уже начали разъезжаться, внезапно остановился и обернулся.
— Командир Нортон…
— Что у тебя еще? — спросил он устало.
— Командир Нортон, — мальчишеский голос снова дрогнул, — вы отправили на вахту медика Димича… это несправедливо. Отмените ваш приказ.
Ничего себе!
Возникшее было чувство родственности с этим мальчиком растворилось как дым. Перед командиром стоял подчиненный, только позволивший себе неслыханную дерзость. И как ты поступишь в такой ситуации — чтобы она не стала повторяться слишком часто?
— Устав запрещает азартные игры, — развивал свою мысль обнаглевший юнец. — Но мы ведь играли не на деньга! Так, на мелкие монетки, сувениры. Это нельзя считать аза…
— Можете идти, инженер Ли.
Парень осекся и выскользнул в дверной проем, закрывшийся за его спиной.
Дурачок. Интересно, что он скажет, когда на Земле при получении жалованья окажется, что все оно честь по чести принадлежит честнейшему из карточных партнеров, медику Косте Димичу, несправедливо посланному в свое время жестоким командиром на внеочередную вахту… Но какого черта ты просто так отпустил вконец зарвавшегося пацана? Он ведь тоже напрашивался на внеочередку, и надо было…
Постой, а ведь разговор с мальчишкой сделал тебя оптимистом! «Когда на Земле…»
Селестен сказал бы «если».
Хватит. Ты направлялся в Центральный узел.
Все четыре стены тесного шлюзового отсека представляли собой выходы: один — в коридор, один — наружу и два — в соседние помещения. Нортон задумчиво крутнулся на месте, непростительно медленно — впрочем, никто этого не видит, — пытаясь сориентироваться в пространстве. Оказался лицом к выходу в «сквозняк» и усмехнулся. Нет уж, хватит. До узла вполне можно дойти нормальным путем. Найдутся более достойные обстоятельства для проявления железной командирской воли.
Связист Олег Ланский не повернул головы навстречу вошедшему командиру.
Они как сговорились все, честное слово!..
Рыжая голова в наушниках была склонена, а неправдоподобно длинные руки будто сами по себе метались по обширному черному полю звукового пульта, усеянному мигающими лампочками, клавишами, рычажками, тумблерами, циферблатами и шкалами с дрожащими стрелками. Мониторы на стене перед связистом вразнобой светились всевозможными изображениями — от абстрактных таблиц до мультяшек и даже какого-то классического кинофильма.
Смотрим кино. Играем в игрушки. Вместо того чтобы оперативно обеспечить командиру синхронную связь со всеми отсеками.
— Внеочередная вахта на двое внутренних суток, связист Ланский, — зло пробормотал Нортон.
Черт! Неизвестно почему голос сел, и приказ получился совершенно беззвучным, будто крик во сне. Этого еще не хватало. Командир со злостью прикусил губу, выругался и шагнул вперед.
Олег обернулся. Простоватое веснушчатое лицо было серьезно-сосредоточенным и одновременно счастливым, словно у студента-первокурсника, который отвечает на экзаменационный вопрос и видит, что преподаватель уже ставит в ведомость-отличную оценку.
— Как хорошо, что вы пришли, командир Нортон. — Его руки продолжали бегать по громадному пульту. — Я уже хотел сам объявить по синхронке… но если вы, это будет гораздо лучше.
— Что случилось, связист Ланский?! — На этот раз голос прогремел.
— Через десять минут сеанс. Земля.
Нортон перевел дыхание, и разномастные картинки на мониторах на секунду крутанулись перед глазами пестрым хороводом. И тут же экраны разом погасли и засветились сине-зеленой шахматкой оперативной готовности.
Земля.
Королевство Великая Сталла, последний год регентства королевы Каталии Луннорукой
Рыцари неслись навстречу друг другу, словно разноцветные мячики, по которым как следует наподдали игральными битами. Красно-черный Геворг дес Вилис по прозвищу Железный против бело-голубого князька с Юга, многочисленные имена которого герольды прокричали совсем уж неразборчиво.
Сверху плащ Железного смотрелся правильной трапецией, летящей за головами коня и всадника, а у его безымянного противника плащ сбился в сторону и казался излишней тряпкой. Плохо сбалансированное копье, вихляющее во все стороны, тоже выглядело ненужной палкой, а не оружием, и к тому же сильно снижало скорость незадачливого южанина. Победа славного Геворга была вопросом нескольких мгновений.
Вот всадники поравнялись; над галереями, битком набитыми знатью, взвился нечеловеческий рев…
Ну же! Ну!!!
…и оба мячика покатились дальше, уже медленнее, тщетно пытаясь поскорее затормозить.
— Позорище, — сплюнул господин старший советник, суровый тонкогубый Литовт.
Королева пожала плечами. Обнаженными скульптурными плечами с лунно-белой кожей. Кстати, солнце уже слишком высоко, а балдахин чересчур прозрачен… Она шевельнула пальцами, и двое пажей слаженным движением накинули ей на плечи серебристый кружевной шарф.
— Нет, почему, — возразила она. — Южный князь неплохо сманеврировал. У кого нет шансов в нападении, тот вынужден совершенствовать защиту.
Мальчишка-писец, скорчившийся у ног королевы, бросился записывать новый афоризм. Чересчур явственно, чуть ли не демонстративно. Молод еще для такой деликатной должности, раздраженно подумала она. Неужели Литовт не мог подобрать лучшую замену его опальному предшественнику?
Тем временем цветные мячики развернулись и заняли исходное положение в противоположных концах ристалища. Внизу, под королевской ложей, к черно-красному дес Вилису зачем-то подскочили с полдюжины человек. Ему поправляли знамя на древке, подтягивали подпругу, обтирали морду коня и даже принесли сменный плащ. Рыцарь с Юга маялся вдали, ковыряя землю неудачным копьем. Над галереями, а особенно, в сгрудившейся между ними и оградой арены толпе, состоявшей из зрителей попроще, очагами вспархивал недовольный ропот — впрочем, пока довольно слабый. Огромная пестрая воронка неравномерно гудела и колыхалась, напоминая мелко нарезанный, но еще не заправленный соусом салат.
Она поморщилась, отгоняя неуместное и совсем не королевское сравнение.
Народ. Надо нравиться своему народу.
— Я приказываю продолжать, — бросила негромко, ни к кому особенно не обращаясь.
Литовт коротко кивнул и одним уголком губ передал приказ по цепочке. Слова королевы мышью прошелестели дальше, и через минуту вокруг разнесся пронзительный вопль глашатаев:
—Ее Величество Каталия Луннорукая, единая властительница Великой Сталлы и провинций на Юге и Востоке, повелевает продолжать турнир!
Толпа взревела более чем удовлетворенно. Дважды протрубили рога, невидимые биты со всего размаху ударили по мячикам-рыцарям, и те полетели навстречу друг другу. За каждым клубился пыльный след, — и даже след за Геворгом Железным был куда тверже и убедительнее, нежели за его противником. Расправлял крылья ало-черный плащ, бестрепетное Копье рассекало воздух.
Рыцари сближались.
Толпа затаила дыхание.
Мальчик-писец привстал на полусогнутых ногах, в азарте забыв о своей незаметной и бессловесной роли.
И даже невозмутимый Литовт чуть-чуть сжал губы.
Острые ощущения, усмехнулась королева. Исход поединка предрешен и очевиден — а, каждый старик-подагрик в галереях для знати и каждая деревенская девчонка в толпе переживают так, словно от его исхода зависят их собственные жизни. Причем не исключено, что многие болеют за южанина в линялом фиолетово-голубом плаще и с разбалансированным копьем… Народ по своей природе великодушен, он способен истово желать победы даже нездешним, растерянным и слабым. Хотя и у дес Вилиса, без сомнения, хватает страстных болельщиков… Жутко представить, что творилось бы во время турниров, если бы не обязательное присутствие целой армии магов-стабильеров — по одному на десять-пятнадцать человек.
Каталия отвела взгляд от арены и взглянула на ближайшего — куратора королевской ложи. Невысокий седоватый человечек, слегка неряшливо одетый. Обыкновенный, будничный. На сегодня один из самых сильных стабильеров в Великой Сталле…
Его помятое лицо было мертвенно-серым, рот перекосился, на лбу и подбородке блестели бисеринки пота. Левый глаз судорожно подергивался. Со стороны, не зная, кто этот человек, можно подумать, что он наиазартнейший из присутствующих зрителей, хотя всем известно, что на исход любого поединка стабильерам в высшей степени наплевать. Они просто выполняют свою работу. И за присутствие на турнирах запрашивают вдвое, а бывает, что и вчетверо. Работа, говорят, тяжелая — и, глядя на него, едва ли не самого сильного в королевстве, можно в это поверить…
Право же, смотреть на мага было куда интереснее, чем следить за предрешенным ходом событий на ристалище. Разочарованный рев тысяч глоток застал королеву врасплох. Она перевела недоуменный взгляд на арену: бело-голубой и красно-черный всадники снова разъезжались в разные стороны, пытаясь придержать разгоряченных скачкой коней.
— Снять с турнира, — процедил сквозь зубы Литовт. — Обоих. С позором.
— Боюсь, такое решение не было бы популярным в народе, — со смешком возразила королева. — Пожалейте стабильеров.
Юный писец дернулся, но, по-видимому, не счел эти слова афоризмом, достойным истории. Каталия поморщилась. Этого парня слишком много — лучше бы его не было вообще.
Протрубили рога, и рыцари снова устремились навстречу друг другу — правда, вполовину медленнее прежнего. Усталые кони разве что не срывались на шаг. Да и азарт зрителей, бесплодно миновав высшую точку, покатился на убыль. Маг-стабильер перевел дыхание и быстрым движением вытер пот со лба
Каталия Луннорукая лениво следила из-под полуопущенных век, как пересекаются посреди ристалища пути двух цветных фигурок. Как нелепо вскидывается длинное копье, шарахается в сторону испуганный конь, падает на землю бело-голубой плащ… только плащ.
А затем вдруг и красно-черный — но уже вместе со всадником. И с копьем, торчащим, как вилка, из широкой груди…
В галереях родился тихий неуверенный ропот, он колебался, постепенно нарастая, и внезапно воздух прошила одинокая пронзительная овация. И как по сигналу вся толпа взорвалась криками, приветствуя победителя.
Герольды, безуспешно пытаясь всех переорать, визгливо и совершенно неразборчиво выкрикивали бесконечные, по южному обычаю, имена победителя.
— Насмерть, — бесстрастно проронил Литовт. Его сухой ястребиный профиль продолжала теперь короткая зрительная труба, инкрустированная перламутром. Советник придерживал ее двумя пальцами у самых глаз — миниатюрное изящное изделие, подаренное каким-то иноземным Послом.
— Дайте, — хриплым шепотом попросила Каталия.
Не оборачиваясь, Литовт протянул трубу. Королева поспешно выдернула ее из его цепких пальцев и поднесла к лицу. Ристалище прыгнуло вперед, но было словно подернуто густым туманом, и она досадливо встряхнула заморскую диковинку.
Только теперь, когда все было кончено, накатил настоящий азарт. Она должна это видеть! Видеть немедленно, во всех подробностях и красках. Видеть до того, как слуги унесут с арены тяжелое тело побежденного, глупо наколотого на вилку несбалансированного южного копья… Эта проклятая зрительная труба!
Литовт протянул руку и, не отнимая трубы от глаз королевы, одним рассчитанным движением навел резкость.
Поверженный Геворг дес Вилис лежал на пыльной земле, запрокинув голову, — и четко выступал кадык на загорелой шее, и беспорядочно вились темные волосы на затылке — Железный из бравады очень редко надевал шлем. Но лица все равно не было видно: его захлестнул черно-алый плащ, скрутившись жгутом, похожим на толстую змею. Каталия чуть сдвинула трубу, и от этого малейшего движения потеряла распростертую фигуру, заметалась по изрытой копытами арене. Случайно наткнулась на сапог с огромной звездой шпоры и осторожно поползла вверх, по блестящим сочленениям наколенника, по пластинам панциря, спускающегося на живот… выше… выше… Вот оно!
Искореженный металл, забрызганный еще красными, но на глазах буреющими пятнами. Потемневшая палка, косо торчащая из рваной дыры. Всего-то.
Королева Каталия утомленно опустила перламутровую трубочку на колени, и она утонула в складках серебристого атласа.
Геворг Железный… Геворг.
У него вилась черная шерсть по плечам и спине, кончаясь мысиком между лопатками. У него были громадные ладони и совсем уж нечеловечески-гигантские ступни ног, которые по-детски боялись щекотки. Он был груб, нетерпелив, он ни минуты не думал об удовольствии женщины… это ее и привлекало. И еще выражение его бесхитростного лица, когда она, удовлетворенно откатившись на край огромной кровати и приподнявшись на округлом локте, шутки ради обсуждала вслух виды казни за возможную измену… Впрочем, все это было давно.
Тело уже убрали, кровавые пятна засыпали песком; победитель заканчивал круг почета вдоль ограды под радостные крики зрителей… Весь в пыли, серый теперь плащ небрежно перекинут через седло, а волосы у провинциального рыцаря оказались светлые — так странно для южанина. Королева подняла было зрительную трубу, желая разглядеть его лицо, — но князь-победитель как раз скрывался в воротах.
А герольды уже выкрикивали имена и титулы следующей пары — и снова почти ничего нельзя было понять. Кто, скажите; набрал таких герольдов?
Рыцари заняли исходные позиции в противоположных концах ристалища. Тот, чей конь переминался с нога на ногу в дальнем конце, был кричаще одет в зелёное и оранжевое, а значит, принадлежал к роду Мак-Расвеллов. Мужчин боеспособного возраста в роду было человек тридцать, не меньше. Литовт, вероятно, знает, кто именно из них вступил сейчас на арену… но какое это имеет значение? Каталия Луннорукая перевела взгляд на того, кто готовился к бою поближе, почти под королевской ложей.
Этот был уже в шлеме. Круглом, глухом, тускло-черного цвета. Черные же доспехи, чуть более светлый плащ, кажущийся на их фоне темно-серым. В общую гамму не вписывались только гнедые ноги коня, нелепо торчащие из-под черной брони, искаженные в перспективе. Интересно, подумала Каталия, почему бы этим Черным рыцарям не взять себе за правило заводить вороных коней?
Редкий турнир обходился без участия хотя бы одного-двух Черных. Изгнанники, бастарды, выскочки без роду-племени, воинствующие монахи, иногда даже маги — в сущности, любой, кто не имел ни родовых цветов, ни рыцарского звания, но зато отличался непомерной гордыней, мог напялить черные доспехи и явиться инкогнито на ристалище. Побеждали они редко, но некоторую изюминку в происходящее добавляли. Как-то раз Черный рыцарь вообще оказался женщиной… Королева усмехнулась.
Ярко-рыжий оруженосец протянул рыцарю черное копье, запрокинув при этом голову. Лицо мелькнуло на секунду — ничем не примечательный конопатый мальчишка, — но она почему-то напряглась от мимолетного ощущения чего-то знакомого. Бросила вопросительный взгляд на Литовта — советник смотрел в другую сторону. Да и чем бы он мог помочь: ни один вельможа не обращает внимания на лица слуг.
Королева Каталин Луннорукая знала в лицо каждого поваренка, горничную и пажа во дворце. Была уверена, что знала.
Черный поудобнее уравновесил копье; оруженосца радом уже не было. Протрубили рога, и рыцари помчались навстречу друг другу, поднимая пыль на изрытой арене. Послышались азартные крики: возбуждение зрителей выходило на следующий виток.
Вот всадники ошиблись посреди ристалища — и закружились вокруг общей оси, будто исполняя ритуальный танец. Между ними спицей в колесе вертелось копье, непонятно чье, — оно каким-то образом сцепило коней в упряжку, не давая им разъехаться. Однако оба рыцаря держались в седле — несколько длинных мгновений.
Но вот толпа взревела: один из всадников таки полетел на землю, и, конечно же, это был Черный рыцарь. Впрочем, он тут же вскочил с потрясающей быстротой — вероятно, на нем были облегченные доспехи, — выхватил меч и недвусмысленными жестами начал требовать спешиться и своего противника. Тот медлил, гарцуя вокруг на коне в оранжево-зеленой попоне.
— Он обязан принять бой, — сказал Литовт.
Словно услышав эти слова, потомок Мак-Расвеллов принялся медленно, тяжело, с явной неохотой сползать с седла.
Тем временем Черный отбросил в сторону свой чересчур светлый плащ, принял боевую стойку. И вдруг сделал резкий жест головой в глухом шлеме — словно отбрасывал со лба непослушную прядь волос.
И королева привстала, подавшись вперед.
Зелено-оранжевый Мак-Расвелл наконец ступил на землю, тоже снял плащ и аккуратно перекинул его через седло своего скакуна. Двое мужчин из обслуги выбежали на арену и увели упирающихся коней. Противник Черного — он оказался гораздо массивнее и выше на целую голову — обнажил меч.
— Узнайте, — хрипло бросила Каталия, — немедленно узнайте… Черный… кто это.
Литовт кивнул и передал по цепочке ее приказ.
По цепочке! Это будет слишком долго, слишком, они могут не успеть…
Пешие рыцари сошлись. Оба держали мечи в оборонительной позиции, и преимущество будет за тем, кто сумеет дольше сохранить ее. Они медленно кружились, как и только что верхом. Толпа на минуту притихла, а затем с галерей понеслись отдельные крики, подгоняя противников и науськивая их друг на друга. Напряглись и подались вперед стабильеры. Королева до соленой крови закусила губу.
Казнить этих крикунов, всех до единого, как они смеют, как!..
И, конечно же, он не выдержал первый. Рванулся вперед, вычертив длинным мечом сверкающую дугу над головой. Он хорошо владел оружием, и доспехи на нем были не самые тяжелые — но, так или иначе, он скоро устанет. В то время как Мак-Расвелл почти не шевелился. Будто вкопанный в землю, он заперся в глухой обороне, без лишнюс движений отражая удары. Он выбрал единственно правильную тактику: беречь силы и ждать, когда противник откроется.
— Черный молодец, неплохо дерется, — негромко сказал Литовт.
Уже догадался, поняла Каталия.
О чем он мог догадаться?! — это ведь неправда, это не может быть правдой, она ошиблась! Мало ли на кого похож рыжий оруженосец, мало ли юношей прячут непослушные волосы под глухими шлемами… Сейчас вернется по цепочке ее приказ, Литовт скажет: «Ваше Величество, это всего лишь какой-то…»
Все произошло молниеносно. Массивная зелено-оранжевая фигура, лизавшаяся страшно неповоротливой, внезапно совершила неуловимое движение — и длинный меч Черного рыцаря, крутясь улетел на несколько метров в сторону. И тут же острие меча Мак-Расвелла уперлось в грудь противника.
Который не отступал, не падал. Вскинул голову все тем же мальчишеским жестом.
— Он не станет его убивать, — пробормотал Литовт. Но королева уже ничего не слышала и не видела.
Она стремительно вскочила. Нога, соскользнув с обитой атласом скамеечки, подвернулась в щиколотке, но боли Каталия не почувствовала. Отчаянным движением сорвала с плеч серебряный шарф и, взметнув над головой, швырнула на ристалище. Выписывая петли и восьмерки, полупрозрачная ткань гордо спланировала вниз и повисла на пике ограды безвольной тряпкой.
Но уже трубили рога, и глашатаи вовсю неразборчиво вопили:
— Ее Велисство … рукая, единая власти… Сталлы… на Юге и Востоке повелевает …ратить поединок!
Мак-Расвелл послушно опустил меч.
Королева бессильно опустилась на сиденье.
На ристалище началось движение. Победителю подвели коня. Поддерживая с двух сторон, помогли взгромоздиться в седло. Сняв шлем и накинув на плечи оранжево-зеленый плащ, он неспешно начал объезжать арену вдоль ограды, поднимая копье навстречу овациям. Впрочем, значительная часть толпы, бросив бесполезное чествование победителя, кинулась к шарфу королевы, и в мгновение ока он был разорван на мельчайшие клочки. Под королевской ложей образовалась давка; Литовт негромко отдал приказ, и стражники принялись наводить порядок, размахивая кулаками и древками алебард.
На побежденного Чёрного рыцаря уже никто не обращал внимания. Подобрав меч, он пешком побрел с ристалища, слегка припадая на левую ногу. Одна лишь Каталия Луннорукая проводила взглядом эту жалкую фигуру. Вполне возможно, что сегодня высочайшим повелением был спасен от смерти какой-нибудь выскочка без роду-племени… или?..
Она должна знать.
В углах арены уже появилась следующая пара. Протрубили рога.
— Не следуйте за мной, — бросила королева, вставая.