Страница:
Хэмиш тоже был готов. Тоби вскинул мешок на плечо, и они тронулись в путь.
— Ты любишь наш глен, правда, Тоби? Только честно?
Тоби вздохнул. В мире найдется много чего поинтереснее этого пустынного ущелья. Оно останется его домом, пока он нужен бабке Нен, но особой привязанности к нему он не испытывал.
— Откуда мне знать? Я ведь не видел еще ничего, кроме него.
— Так ты собираешься? — с завистью в голосе спросил Хэмиш. — Собираешься отправиться на поиски счастья?
Снова этот проклятый вопрос: «Чьим человеком он будет?»
— Возможно. От Эрика ничего не слышно?
— Только то, что ты и сам знаешь — он работает у печатника в Глазго.
Брат Хэмиша был ровесником Тоби и почти что другом. Как и его, Эрика по возрасту не взяли биться при Парлайне. Он ушел из глена в поисках работы несколько месяцев назад, так поступали в последнее время многие — лишенные собственности молодые хайлендеры, чей лэрд не мог предложить им земли и не нуждался в воинах. Эрику повезло, ибо большинство заканчивали шахтерами или солдатами-наемниками. Впрочем, ни у кого из них земли не было меньше, чем у Тоби, однако он не мог представить себя шахтером. Он просто не уместился бы в штреке. Да и в качестве солдата он представлял бы слишком соблазнительную мишень.
У него были совершенно другие замыслы. Солдаты говорили, что в Англии на ринге можно заработать очень неплохие деньги. Он надеялся найти состоятельного покровителя и стать боксером — но он не мог уйти, пока был нужен бабке Нен, и уж во всяком случае, не собирался говорить об этом Хэмишу.
— Тоби?
— Ну?
— Если ты будешь уходить… возьмешь меня с собой?
Этот вопрос застал Тоби врасплох. Он засмеялся:
— Зачем? Куда?
— Куда угодно. Я тоже хочу повидать мир. — Хэмиш нахмурился, и его худощавое лицо приобрело скорбное выражение. Его отец болел. Все знали, что Хэмиш будет следующим школьным учителем в глене. Воины не читают книжек, а он и так уже знал больше, чем нужно для того, чтобы учить.
Какой толк чемпиону от тощего книжного червя? Никакого. Но говорить это вслух — жестоко. Это самый тяжелый случай поклонения герою из всех известных ему до сих пор — возможно, усугубленный чтением романтических книжек.
— Ну конечно, ты можешь идти! Должен же быть под рукой надежный человек, ну, например, чтобы подержать лошадей за поводья, пока я буду совершать подвиги. Будем висеть вместе, на одном суку. — Что бы ни случилось с бабкой Нен, вряд ли он сможет уйти раньше весны, а к тому времени у паренька будет больше уверенности в своих силах. Тоби хлопнул его по плечу. — Обещаю.
Глаза Хэмиша расширились, и лишь потом до него дошло, что это просто шутка. Он выдавил улыбку:
— Договорились — до тех пор, пока я получаю половину добычи!
Они шли дальше.
Собственно говоря, Они уже спускались в Глен-Орки — по долине тут и там были разбросаны домики, а в двух милях впереди виднелось озеро Лох-Тулла. Основная часть Глен-Орки, правда, лежала на юго-востоке, между Бинн-Брек-Лиат и Бинн-Инвервей. Там никто не жил. В первую очередь из-за того, что та часть глена была слишком болотиста.
Хэмиш повернулся посмотреть на глен:
— Ты видел когда-нибудь боуги?
— Никогда не ходил к нему.
— Дядька моего деда пошел раз охотиться в Глен-Орки, да так и не вернулся.
— Он мог просто утонуть в болоте.
— Если в Страт-Филлане есть хоб, в Глен-Орки может быть боуги.
Верно, но боуги из Глен-Орки совершенно не интересовал Тоби. Мешок казался теперь куда тяжелее, чем при выходе из замка. Он понуро брел вперед. Ноги у него болели. Завтра все тело будет ломить так, словно его как следует избили, но это окупится — мускулы станут еще сильнее! Он гордился собой и одновременно стыдился этой гордости. Он сдюжил. До деревни и сторожевого поста у моста оставалось всего ничего.
— Кто бы это мог быть? — поперхнулся Хэмиш.
Тоби поднял глаза. К ним рысью приближалась цепочка всадников. Он насчитал шестерых. В самом деле, кто бы?
«Когда на глен надвигается зло, оно всегда приходит по этой дороге».
По коже побежали мурашки. Он убеждал себя не быть суеверным идиотом.
Вскоре он уже мог разглядеть, что это не солдаты, но что их лошади породисты, не то что косматые пони жителей гленов. Значит, это почти наверняка англичане. Первой ехала женщина, сидевшая боком в седле на потрясающем черном жеребце. За ней — другая женщина, а следом ехали четверо… четверо» в черных балахонах… лиц под капюшонами не видно. Судя по мечам, это мужчины — или сассенахи, или мятежники.
Тоби понятия не имел, кто эти незнакомцы. Он обозвал себя трусливым болваном, но предсказание хоба все не шло из головы, и он испытывал дурацкое желание убежать и спрятаться. Вместо этого он сошел с дороги, опустил свою ношу на землю и, задыхаясь, замер.
— Чернокнижники! — прохрипел Хэмиш. — Эти, которые в балахонах? Чародеи!
Ну да, он же учительский сынок. Книжки читает. Правда, это не значит, что он при случае не может ляпнуть какое-нибудь словцо, от которого уши вянут.
— И леди тоже?
Хэмиш тряхнул головой, широко раскрыв глаза:
— Леди!
Конечно, это же ясно как день. Только знатные дворяне могут позволить себе такого коня или такое седло, украшенное блестящим металлом, возможно, даже драгоценными камнями. На леди был лиловый плащ и высокая шапка того же цвета с черным пером. Воротник и опушка плаща — из черного меха. Она подъехала ближе, и Тоби обратил внимание на аристократическую бледность ее лица, темные глаза и черные дуги бровей. Она была высока и изящно держалась в седле — надменная красавица, настоящая леди.
Когда она поравнялась с ним, он снял шапку и почтительно склонил голову.
Незнакомка не проехала мимо. Она повернула коня и подъехала к нему ее спутники остановились и ждали на дороге. Натянув поводья, она смотрела сверху вниз на него и Хэмиша. Нет, она смотрела только на него. Он поклонился — сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди — и замер, глядя на украшенные драгоценными камнями пряжки ее маленьких башмаков, соболиную опушку богатого плаща. Ему никогда еще не доводилось видеть настоящую леди.
— Посмотри на меня.
Он поднял голову. Глаза ее были черными, жуткими и сияющими. Ее лицо — благородное, прекрасное, убийственное — обрамляли ленты шляпы и мех воротника, в который она прятала подбородок, так что он мог лишь предположить, что волосы ее тоже, должно быть, черные и прекрасные. Улыбка касалась только алых губ, никак не проявляясь в безжалостных глазах. Она разглядывала его, как разглядывают мясо на рынке. На него еще никто так не смотрел. «Зло надвигается на глен». Вот оно и пришло. Он не сомневался, что это и есть обещанное зло, и старался только не выглядеть дураком.
— Ты говоришь по-английски?
— Немного, миледи. — На самом деле он говорил по-английски лучше всех в глене, поскольку общался с солдатами, хоть они и смеялись над его произношением.
— Твое имя?
— Тобиас Стрейнджерсон, миледи.
Губы ее снова улыбнулись, но они улыбались над ним, не ему. Улыбка означала лишь удовлетворение.
— Тут у вас много таких, как ты?
— М-миледи? — не понял он.
— Твоего роста? Говорят, хайлендеры ужасно здоровы.
— Я выше многих, миледи.
От ее усмешки по спине пробежал зловещий холодок.
— Ну что ж, ты подходишь. — Она повернула коня и вернулась на дорогу. Она сказала что-то одному из своих спутников в черном балахоне — тот оглянулся на Тоби. Под капюшоном зияла чернота, словно там не было лица…
«Болван! Как может у человека не быть лица?»
Леди тронула коня и поехала дальше. Ее спутники потянулись следом — невзрачная женщина, должно быть, служанка, и четверо мужчин в бесформенных балахонах. Они рысью поднялись по дороге и скрылись за седловиной.
8
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НОЧЬ, КАКИЕ НЕ ЗАБЫВАЮТСЯ
1
— Ты любишь наш глен, правда, Тоби? Только честно?
Тоби вздохнул. В мире найдется много чего поинтереснее этого пустынного ущелья. Оно останется его домом, пока он нужен бабке Нен, но особой привязанности к нему он не испытывал.
— Откуда мне знать? Я ведь не видел еще ничего, кроме него.
— Так ты собираешься? — с завистью в голосе спросил Хэмиш. — Собираешься отправиться на поиски счастья?
Снова этот проклятый вопрос: «Чьим человеком он будет?»
— Возможно. От Эрика ничего не слышно?
— Только то, что ты и сам знаешь — он работает у печатника в Глазго.
Брат Хэмиша был ровесником Тоби и почти что другом. Как и его, Эрика по возрасту не взяли биться при Парлайне. Он ушел из глена в поисках работы несколько месяцев назад, так поступали в последнее время многие — лишенные собственности молодые хайлендеры, чей лэрд не мог предложить им земли и не нуждался в воинах. Эрику повезло, ибо большинство заканчивали шахтерами или солдатами-наемниками. Впрочем, ни у кого из них земли не было меньше, чем у Тоби, однако он не мог представить себя шахтером. Он просто не уместился бы в штреке. Да и в качестве солдата он представлял бы слишком соблазнительную мишень.
У него были совершенно другие замыслы. Солдаты говорили, что в Англии на ринге можно заработать очень неплохие деньги. Он надеялся найти состоятельного покровителя и стать боксером — но он не мог уйти, пока был нужен бабке Нен, и уж во всяком случае, не собирался говорить об этом Хэмишу.
— Тоби?
— Ну?
— Если ты будешь уходить… возьмешь меня с собой?
Этот вопрос застал Тоби врасплох. Он засмеялся:
— Зачем? Куда?
— Куда угодно. Я тоже хочу повидать мир. — Хэмиш нахмурился, и его худощавое лицо приобрело скорбное выражение. Его отец болел. Все знали, что Хэмиш будет следующим школьным учителем в глене. Воины не читают книжек, а он и так уже знал больше, чем нужно для того, чтобы учить.
Какой толк чемпиону от тощего книжного червя? Никакого. Но говорить это вслух — жестоко. Это самый тяжелый случай поклонения герою из всех известных ему до сих пор — возможно, усугубленный чтением романтических книжек.
— Ну конечно, ты можешь идти! Должен же быть под рукой надежный человек, ну, например, чтобы подержать лошадей за поводья, пока я буду совершать подвиги. Будем висеть вместе, на одном суку. — Что бы ни случилось с бабкой Нен, вряд ли он сможет уйти раньше весны, а к тому времени у паренька будет больше уверенности в своих силах. Тоби хлопнул его по плечу. — Обещаю.
Глаза Хэмиша расширились, и лишь потом до него дошло, что это просто шутка. Он выдавил улыбку:
— Договорились — до тех пор, пока я получаю половину добычи!
Они шли дальше.
Собственно говоря, Они уже спускались в Глен-Орки — по долине тут и там были разбросаны домики, а в двух милях впереди виднелось озеро Лох-Тулла. Основная часть Глен-Орки, правда, лежала на юго-востоке, между Бинн-Брек-Лиат и Бинн-Инвервей. Там никто не жил. В первую очередь из-за того, что та часть глена была слишком болотиста.
Хэмиш повернулся посмотреть на глен:
— Ты видел когда-нибудь боуги?
— Никогда не ходил к нему.
— Дядька моего деда пошел раз охотиться в Глен-Орки, да так и не вернулся.
— Он мог просто утонуть в болоте.
— Если в Страт-Филлане есть хоб, в Глен-Орки может быть боуги.
Верно, но боуги из Глен-Орки совершенно не интересовал Тоби. Мешок казался теперь куда тяжелее, чем при выходе из замка. Он понуро брел вперед. Ноги у него болели. Завтра все тело будет ломить так, словно его как следует избили, но это окупится — мускулы станут еще сильнее! Он гордился собой и одновременно стыдился этой гордости. Он сдюжил. До деревни и сторожевого поста у моста оставалось всего ничего.
— Кто бы это мог быть? — поперхнулся Хэмиш.
Тоби поднял глаза. К ним рысью приближалась цепочка всадников. Он насчитал шестерых. В самом деле, кто бы?
«Когда на глен надвигается зло, оно всегда приходит по этой дороге».
По коже побежали мурашки. Он убеждал себя не быть суеверным идиотом.
Вскоре он уже мог разглядеть, что это не солдаты, но что их лошади породисты, не то что косматые пони жителей гленов. Значит, это почти наверняка англичане. Первой ехала женщина, сидевшая боком в седле на потрясающем черном жеребце. За ней — другая женщина, а следом ехали четверо… четверо» в черных балахонах… лиц под капюшонами не видно. Судя по мечам, это мужчины — или сассенахи, или мятежники.
Тоби понятия не имел, кто эти незнакомцы. Он обозвал себя трусливым болваном, но предсказание хоба все не шло из головы, и он испытывал дурацкое желание убежать и спрятаться. Вместо этого он сошел с дороги, опустил свою ношу на землю и, задыхаясь, замер.
— Чернокнижники! — прохрипел Хэмиш. — Эти, которые в балахонах? Чародеи!
Ну да, он же учительский сынок. Книжки читает. Правда, это не значит, что он при случае не может ляпнуть какое-нибудь словцо, от которого уши вянут.
— И леди тоже?
Хэмиш тряхнул головой, широко раскрыв глаза:
— Леди!
Конечно, это же ясно как день. Только знатные дворяне могут позволить себе такого коня или такое седло, украшенное блестящим металлом, возможно, даже драгоценными камнями. На леди был лиловый плащ и высокая шапка того же цвета с черным пером. Воротник и опушка плаща — из черного меха. Она подъехала ближе, и Тоби обратил внимание на аристократическую бледность ее лица, темные глаза и черные дуги бровей. Она была высока и изящно держалась в седле — надменная красавица, настоящая леди.
Когда она поравнялась с ним, он снял шапку и почтительно склонил голову.
Незнакомка не проехала мимо. Она повернула коня и подъехала к нему ее спутники остановились и ждали на дороге. Натянув поводья, она смотрела сверху вниз на него и Хэмиша. Нет, она смотрела только на него. Он поклонился — сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди — и замер, глядя на украшенные драгоценными камнями пряжки ее маленьких башмаков, соболиную опушку богатого плаща. Ему никогда еще не доводилось видеть настоящую леди.
— Посмотри на меня.
Он поднял голову. Глаза ее были черными, жуткими и сияющими. Ее лицо — благородное, прекрасное, убийственное — обрамляли ленты шляпы и мех воротника, в который она прятала подбородок, так что он мог лишь предположить, что волосы ее тоже, должно быть, черные и прекрасные. Улыбка касалась только алых губ, никак не проявляясь в безжалостных глазах. Она разглядывала его, как разглядывают мясо на рынке. На него еще никто так не смотрел. «Зло надвигается на глен». Вот оно и пришло. Он не сомневался, что это и есть обещанное зло, и старался только не выглядеть дураком.
— Ты говоришь по-английски?
— Немного, миледи. — На самом деле он говорил по-английски лучше всех в глене, поскольку общался с солдатами, хоть они и смеялись над его произношением.
— Твое имя?
— Тобиас Стрейнджерсон, миледи.
Губы ее снова улыбнулись, но они улыбались над ним, не ему. Улыбка означала лишь удовлетворение.
— Тут у вас много таких, как ты?
— М-миледи? — не понял он.
— Твоего роста? Говорят, хайлендеры ужасно здоровы.
— Я выше многих, миледи.
От ее усмешки по спине пробежал зловещий холодок.
— Ну что ж, ты подходишь. — Она повернула коня и вернулась на дорогу. Она сказала что-то одному из своих спутников в черном балахоне — тот оглянулся на Тоби. Под капюшоном зияла чернота, словно там не было лица…
«Болван! Как может у человека не быть лица?»
Леди тронула коня и поехала дальше. Ее спутники потянулись следом — невзрачная женщина, должно быть, служанка, и четверо мужчин в бесформенных балахонах. Они рысью поднялись по дороге и скрылись за седловиной.
8
Стрелки на посту в Бридж-Ов-Орки оказались озадачены не меньше Тоби — они тоже не знали, что это за дама. Они высыпали встречать ее с оружием наперевес, а она проехала мимо, даже не глянув в их сторону. Ясное дело, они не посмели задерживать ее — она была самое меньшее дворянского, а то и королевского рода. Это неожиданное вторжение чего-то необычного в их монотонную службу не помешало им заметить, что Тоби всю дорогу нес мешок овса на спине. Теперь это казалось ему пустой бравадой.
— Просто двое наших поспорили со мной, что я не смогу этого, — объяснил он. — Они и Хэмиша послали со мной как свидетеля. Верно ведь, Хэмиш?
Хэмиш заморгал, но согласился, хотя его хитрый взгляд говорил, что об этой истории еще станет известно.
Возвращаясь домой и пройдя уже с милю, Тоби заметил, что его спутник непривычно тих.
— Что, устал?
— Нет.
Что-то явно не в порядке, если Хэмиш Кэмпбелл держит рот на замке больше пяти минут. Бубонная чума?
— Что это ты там говорил про колдунов и чародеев?
— Ничего, — пробормотал Хэмиш. — Мы ездим в Думбартонский монастырь каждое лето, а в прошлом году па брал меня и в Глазго. Тамошние служители носят сутаны. Это мне и напомнило, только и всего.
Что-то не очень похоже, чтобы это было все.
— Я видел раз картинку в книге, — добавил он через минуту, — так на ней чародей вызывает демона, и он был одет в такой вот балахон.
Тоби усмехнулся:
— Это еще ничего не доказывает! Тебя послушать, так мне достаточно надеть балахон подлиннее и с капюшоном, и ты поверишь, что я могу вызывать демонов.
Хэмиш еще раз обозвал его циником и снова замолчал.
Стало темнее — солнце скрылось за тучей. Вряд ли они успеют домой до темноты. Бедняга Босси, должно быть, уже мычит, чтобы ее подоили. Потом надо будет натаскать воды, наколоть дров. Сегодня Тоби будет спать крепко-крепко. Пожалуй, сегодня уже слишком поздно возвращаться в замок для неприятного разговора со стюардом. Если бабка Нен в своем уме, он спросит у нее совета — хотя наверняка она скажет, чтобы он вел себя честно. Всю жизнь она учила его вести себя честно. Легко ей советовать — может ли женщина, которой достаточно полбулки в день, понять желание растущего парня получать надежный заработок?
Хэмиш словно услышал его мысли.
— Тоби?
— Ну?
— Не ходи сегодня в замок.
Тоби пристально посмотрел на мальчика. Уж не это ли гнетет его? Если хотел, Хэмиш умел рассуждать здраво, да и знал он больше, чем Тоби-ублюдок будет знать когда-либо.
— А ну выкладывай!
— Леди. Ты заметил герб у нее на попоне?
— Нет. — Тоби смутно припоминал сбрую, но тогда все внимание его было обращено на всадницу.
— Ну, его было плохо видно. Черный полумесяц. И на перчатке тоже.
— Ты что, специалист по гербам?
— Ясное дело, нет. — Некоторое время Хэмиш шагал молча.
— Извини. Скажи, пожалуйста.
Мальчишка бросил на него встревоженный взгляд.
— Па иногда берет книги в замке. Там их сотни. Старый Брюс дает ему их почитать, и па позволяет мне посмотреть их, если я аккуратно с ними обращаюсь.
Тоби совершенно не интересовался книгами, но подозревал, что Хэмиш преклоняется перед ними и не может врать.
— Кажется, тому уже год… я читал одну и нашел в ней листок с объявлением. Кто-то вложил его вместо закладки. Знаешь такие объявления: «найти живым или мертвым»? Там не было картинки, но там описывалась женщина, очень похожая на нее, и там упоминался черный полумесяц.
— Так кто она такая?
— Леди Вальда.
— Что еще за леди Вальда?
— Я спрашивал па. Она была в свите короля Невила. Его… гм… консорт. Ну, они не были женаты, но все равно она считалась вроде как любовницей.
Ну да, она вполне способна украсить королевский двор.
— И ее хотели живой или мертвой? За что? — Дворяне, как правило, не связываются с преступлениями вроде обычной кражи, да и от обвинения в убийстве всегда могут отвертеться. — За измену?
Хэмиш нахмурился, размышляя:
— Там не говорилось за что. Знаешь, какую награду обещали за ее голову? Десять тысяч марок!
— Что? Ты шутишь! Это больше, чем они назначили за голову Фергана! Должно быть, это просто чья-то шутка! — Во всем мире не сыскать столько денег.
— Может быть. Я спрошу у па сегодня. — Возражения Тоби не слишком убедили Хэмиша. — Но это было девять лет назад… Объявление напечатали в пятьсот десятом. Наверное, ее простили с тех пор, а то как бы она могла разъезжать, не пряча своего черного полумесяца, верно?
Тоби попытался прикинуть, сколько этой леди лет, и сообразил, что не имеет ни малейшего представления. Ей могло быть сколько угодно. Она очень красива, вот и все, что он знал, — красива зловещей, демонической красотой. Зачем бывшей королевской любовнице из Лондона странствовать по холодным шотландским горам? Женщины — те наверняка усмотрели бы в этом нечто романтическое: изгнанная красавица прощена и возвращается домой…
— Она точно остановится на ночь в замке, Тоби, — продолжал Хэмиш. — Давай я возьму у стюарда твои деньги, а ты подождешь снаружи.
— Спасибо, конечно, но почему ты, а не я?
Хэмиш беззвучно пошевелил губами, потом вздохнул:
— Мне не понравился тот змеиный взгляд, которым она смотрела на тебя!
Само собой, можно было придумать что-нибудь остроумненькое в ответ, но мальчик говорил совершенно серьезно.
— Она смотрела так, словно хотела купить тебя!
Тоби и не спорил.
— Возможно, ей надо перетащить какие-нибудь тяжелые ящики.
Хэмиш надулся:
— Думаешь, она примет отказ?
— Сомневаюсь. — Судя по ее виду, ей никогда и ни в чем не отказывали.
— Не ходи сегодня в замок, Тоби. Ну пожалуйста!
— Мне надо поговорить со стюардом Брюсом.
— Пошли помедленнее, тогда мы придем слишком поздно для этого.
— Мы и так опаздываем.
Когда они дошли, почти стемнело, а луна уже выглянула из-за Бен-Шаллума. Еще на последнем спуске они услышали барабанный бой, означавший, что ворота закрывают. Теперь до рассвета в замок не пустят ни одного хайлендера. Припозднившиеся работники по двое, по трое тянулись по дороге. В тени над воротами горел фонарь, освещавший двух часовых.
Тоби направлялся к повороту на брод.
— Боковая дверь еще открыта! — прокричал Хэмиш. — Мы можем постучаться.
— Без толку.
— Они могли оставить ее открытой, так как знали, что нам еще не заплачено, и…
— Размечтался!
— Циник! Как ты думаешь, почему тогда она открыта?
— Если бы кое-кто из моих знакомых так не спешил домой каждый вечер, он бы знал, что боковую дверь обычно оставляют незапертой еще на час или два. Лэрд может кататься верхом, или кто-то из замка пошел ловить рыбу, или еще чего. Ряженному в одеяло вроде тебя пришлось бы пробиваться через нее с боем.
— Ряженному в одеяло? — поперхнулся от ярости Хэмиш. — Ряженному в одеяло? — взвизгнул он. — Это они нас так называют?
— А ты что, никогда не слышал? Это не хуже, чем… — Тоби осекся и бросился бежать.
Кто-то кричал в тени за поворотом. Он не видел, что там творилось, но услышал достаточно: злобный низкий голос и другой, пронзительный, внезапно оборвавшийся… Его ноги шлепали по грязи. Может, это двое мальчишек рассказывают друг другу грязные истории — в этом случае он будет выглядеть дурак дураком, но ничего страшного не произойдет. Если же там что-то случилось — тогда чем быстрее он успеет, тем лучше.
Как бы быстро он ни бежал, голова его работала еще быстрее. Все ясно, яснее некуда. Никакие это не мальчишки. Кого-то насилуют, и делает это сассенах. Свернув за поворот, он увидел мужчину, пытающегося поставить женщину на колени. Ее крики заглушала рука в перчатке, прижатая ко рту. Он стоял спиной к Тоби, но уже поворачивался, чтобы посмотреть, кто это бежит. Лунный свет блеснул на железном шлеме.
Как может безоружный человек драться с солдатом? Эти их куртки подбиты таким толстым слоем войлока, что почти не отличаются от брони. Даже Тоби мог бы разбить об нее кулаки без малейшего ущерба для противника. У стрелков на шлемах нет забрала, так что можно метить в подбородок, но это, пожалуй, и все.
Как может безоружный человек драться с солдатом? Первое, чего ему нельзя делать ни в коем случае, — это тратить время на уговоры. Секунда — и солдат выхватит пистолет, или кинжал, или меч. На этом все и кончится. У Тоби в руках нет даже палки, но он пробивал кулаком дощатую дверь. Он должен оглушить человека первым же ударом и попытаться скрыться в ночи с женщиной. Конечно, бегство — не самый достойный ход, но оставалось надеяться только на это да еще на темноту.
Солдат все еще склонялся над женщиной, но голова его уже поворачивалась, и Тоби узнал его. И еще он знал, что заметно превосходит стрелка Годвина Форрестера и весом, и силой. Он замахнулся левой, целя противнику в челюсть.
Все вышло не совсем так, как он задумал.
— Тоби! — взвизгнула Мег. — Врежь ему, Тоби, милый!
Мег? Он чуть повернулся на ее голос. Форрестер пригнул голову, подставляя шлем. Тоби смягчил удар, чтобы не разбить пальцы. Он с размаху врезался в противника, и оба повалились на землю. Хотя Тоби оказался сверху, удар оглушил его больше, чем его жертву, — он приземлился на пороховой рог, пистолет, патронташ и прочие многочисленные твердые и острые предметы, висевшие у солдата на груди. От шлема и до башмаков Форрестер был слишком хорошо защищен. Кроме того, он был закаленным бойцом. Свободной рукой он тут же вцепился Тоби в лицо, целясь пальцами в глаза. Подобная тактика не предусматривалась принятыми в глене правилами.
Чтобы спасти свое зрение, Тоби пришлось пустить в дело руки. Форрестер боднул их железными полями своего шлема и дернул коленом — человека поменьше это движение полностью вывело бы из строя. К счастью, он не рассчитал и попал Тоби в бедро. Только что Тоби был наверху и нападал, а полсекунды спустя он уже катился по траве, пытаясь защититься. Он чемпион глена по кулачному бою, он не борец!
Форрестер вскочил на ноги — лязгнул меч. Тоби тоже попытался встать, и рука его коснулась мушкета, лежавшего на земле. Прежде чем он успел распрямиться, над головой у него сверкнул клинок. Он пригнулся, увертываясь от удара, и вскочил, держа мушкет за ствол. О том, чтобы выстрелить, не было и речи: он не знал как, у него не было ни пули, ни пороха, ни времени. Тем не менее это оружие пришлось очень кстати — тяжелый деревянный приклад, стальной ствол длиннее, чем меч. Второй удар он уже парировал: клац! Этого солдат не ожидал. Удар отдался ему в руку с силой, достаточной, чтобы лишить равновесия. Используя преимущество в длине оружия, Тоби врезал Форрестеру торцом приклада в грудь. Сассенах рухнул как подкошенный.
Даже так, лежа навзничь, Форрестер попытался достать мечом ноги противника. По счастью, удар получился слабым и недостаточно быстрым. Тоби отбил его. Оставалась последняя и единственная надежда — оглушить англичанина, схватить женщину и бежать что есть сил.
Солдат перекатился на живот и начал вставать. Нацелившись в шлем, Тоби ударил изо всех сил. В последнюю секунду Форрестер подобрал под себя ноги и чуть наклонил голову. Удар пришелся ему в шею — такой сильный, что у Тоби лязгнули зубы. Будь у него в руках топор, он снес бы солдату голову и зарылся бы топором в дерн, но и тогда его жертва вряд ли умерла бы быстрее.
«Зло пришло в глен». Он ввязался в драку, и теперь неминуемо должны были случиться страшные дела.
— Просто двое наших поспорили со мной, что я не смогу этого, — объяснил он. — Они и Хэмиша послали со мной как свидетеля. Верно ведь, Хэмиш?
Хэмиш заморгал, но согласился, хотя его хитрый взгляд говорил, что об этой истории еще станет известно.
Возвращаясь домой и пройдя уже с милю, Тоби заметил, что его спутник непривычно тих.
— Что, устал?
— Нет.
Что-то явно не в порядке, если Хэмиш Кэмпбелл держит рот на замке больше пяти минут. Бубонная чума?
— Что это ты там говорил про колдунов и чародеев?
— Ничего, — пробормотал Хэмиш. — Мы ездим в Думбартонский монастырь каждое лето, а в прошлом году па брал меня и в Глазго. Тамошние служители носят сутаны. Это мне и напомнило, только и всего.
Что-то не очень похоже, чтобы это было все.
— Я видел раз картинку в книге, — добавил он через минуту, — так на ней чародей вызывает демона, и он был одет в такой вот балахон.
Тоби усмехнулся:
— Это еще ничего не доказывает! Тебя послушать, так мне достаточно надеть балахон подлиннее и с капюшоном, и ты поверишь, что я могу вызывать демонов.
Хэмиш еще раз обозвал его циником и снова замолчал.
Стало темнее — солнце скрылось за тучей. Вряд ли они успеют домой до темноты. Бедняга Босси, должно быть, уже мычит, чтобы ее подоили. Потом надо будет натаскать воды, наколоть дров. Сегодня Тоби будет спать крепко-крепко. Пожалуй, сегодня уже слишком поздно возвращаться в замок для неприятного разговора со стюардом. Если бабка Нен в своем уме, он спросит у нее совета — хотя наверняка она скажет, чтобы он вел себя честно. Всю жизнь она учила его вести себя честно. Легко ей советовать — может ли женщина, которой достаточно полбулки в день, понять желание растущего парня получать надежный заработок?
Хэмиш словно услышал его мысли.
— Тоби?
— Ну?
— Не ходи сегодня в замок.
Тоби пристально посмотрел на мальчика. Уж не это ли гнетет его? Если хотел, Хэмиш умел рассуждать здраво, да и знал он больше, чем Тоби-ублюдок будет знать когда-либо.
— А ну выкладывай!
— Леди. Ты заметил герб у нее на попоне?
— Нет. — Тоби смутно припоминал сбрую, но тогда все внимание его было обращено на всадницу.
— Ну, его было плохо видно. Черный полумесяц. И на перчатке тоже.
— Ты что, специалист по гербам?
— Ясное дело, нет. — Некоторое время Хэмиш шагал молча.
— Извини. Скажи, пожалуйста.
Мальчишка бросил на него встревоженный взгляд.
— Па иногда берет книги в замке. Там их сотни. Старый Брюс дает ему их почитать, и па позволяет мне посмотреть их, если я аккуратно с ними обращаюсь.
Тоби совершенно не интересовался книгами, но подозревал, что Хэмиш преклоняется перед ними и не может врать.
— Кажется, тому уже год… я читал одну и нашел в ней листок с объявлением. Кто-то вложил его вместо закладки. Знаешь такие объявления: «найти живым или мертвым»? Там не было картинки, но там описывалась женщина, очень похожая на нее, и там упоминался черный полумесяц.
— Так кто она такая?
— Леди Вальда.
— Что еще за леди Вальда?
— Я спрашивал па. Она была в свите короля Невила. Его… гм… консорт. Ну, они не были женаты, но все равно она считалась вроде как любовницей.
Ну да, она вполне способна украсить королевский двор.
— И ее хотели живой или мертвой? За что? — Дворяне, как правило, не связываются с преступлениями вроде обычной кражи, да и от обвинения в убийстве всегда могут отвертеться. — За измену?
Хэмиш нахмурился, размышляя:
— Там не говорилось за что. Знаешь, какую награду обещали за ее голову? Десять тысяч марок!
— Что? Ты шутишь! Это больше, чем они назначили за голову Фергана! Должно быть, это просто чья-то шутка! — Во всем мире не сыскать столько денег.
— Может быть. Я спрошу у па сегодня. — Возражения Тоби не слишком убедили Хэмиша. — Но это было девять лет назад… Объявление напечатали в пятьсот десятом. Наверное, ее простили с тех пор, а то как бы она могла разъезжать, не пряча своего черного полумесяца, верно?
Тоби попытался прикинуть, сколько этой леди лет, и сообразил, что не имеет ни малейшего представления. Ей могло быть сколько угодно. Она очень красива, вот и все, что он знал, — красива зловещей, демонической красотой. Зачем бывшей королевской любовнице из Лондона странствовать по холодным шотландским горам? Женщины — те наверняка усмотрели бы в этом нечто романтическое: изгнанная красавица прощена и возвращается домой…
— Она точно остановится на ночь в замке, Тоби, — продолжал Хэмиш. — Давай я возьму у стюарда твои деньги, а ты подождешь снаружи.
— Спасибо, конечно, но почему ты, а не я?
Хэмиш беззвучно пошевелил губами, потом вздохнул:
— Мне не понравился тот змеиный взгляд, которым она смотрела на тебя!
Само собой, можно было придумать что-нибудь остроумненькое в ответ, но мальчик говорил совершенно серьезно.
— Она смотрела так, словно хотела купить тебя!
Тоби и не спорил.
— Возможно, ей надо перетащить какие-нибудь тяжелые ящики.
Хэмиш надулся:
— Думаешь, она примет отказ?
— Сомневаюсь. — Судя по ее виду, ей никогда и ни в чем не отказывали.
— Не ходи сегодня в замок, Тоби. Ну пожалуйста!
— Мне надо поговорить со стюардом Брюсом.
— Пошли помедленнее, тогда мы придем слишком поздно для этого.
— Мы и так опаздываем.
Когда они дошли, почти стемнело, а луна уже выглянула из-за Бен-Шаллума. Еще на последнем спуске они услышали барабанный бой, означавший, что ворота закрывают. Теперь до рассвета в замок не пустят ни одного хайлендера. Припозднившиеся работники по двое, по трое тянулись по дороге. В тени над воротами горел фонарь, освещавший двух часовых.
Тоби направлялся к повороту на брод.
— Боковая дверь еще открыта! — прокричал Хэмиш. — Мы можем постучаться.
— Без толку.
— Они могли оставить ее открытой, так как знали, что нам еще не заплачено, и…
— Размечтался!
— Циник! Как ты думаешь, почему тогда она открыта?
— Если бы кое-кто из моих знакомых так не спешил домой каждый вечер, он бы знал, что боковую дверь обычно оставляют незапертой еще на час или два. Лэрд может кататься верхом, или кто-то из замка пошел ловить рыбу, или еще чего. Ряженному в одеяло вроде тебя пришлось бы пробиваться через нее с боем.
— Ряженному в одеяло? — поперхнулся от ярости Хэмиш. — Ряженному в одеяло? — взвизгнул он. — Это они нас так называют?
— А ты что, никогда не слышал? Это не хуже, чем… — Тоби осекся и бросился бежать.
Кто-то кричал в тени за поворотом. Он не видел, что там творилось, но услышал достаточно: злобный низкий голос и другой, пронзительный, внезапно оборвавшийся… Его ноги шлепали по грязи. Может, это двое мальчишек рассказывают друг другу грязные истории — в этом случае он будет выглядеть дурак дураком, но ничего страшного не произойдет. Если же там что-то случилось — тогда чем быстрее он успеет, тем лучше.
Как бы быстро он ни бежал, голова его работала еще быстрее. Все ясно, яснее некуда. Никакие это не мальчишки. Кого-то насилуют, и делает это сассенах. Свернув за поворот, он увидел мужчину, пытающегося поставить женщину на колени. Ее крики заглушала рука в перчатке, прижатая ко рту. Он стоял спиной к Тоби, но уже поворачивался, чтобы посмотреть, кто это бежит. Лунный свет блеснул на железном шлеме.
Как может безоружный человек драться с солдатом? Эти их куртки подбиты таким толстым слоем войлока, что почти не отличаются от брони. Даже Тоби мог бы разбить об нее кулаки без малейшего ущерба для противника. У стрелков на шлемах нет забрала, так что можно метить в подбородок, но это, пожалуй, и все.
Как может безоружный человек драться с солдатом? Первое, чего ему нельзя делать ни в коем случае, — это тратить время на уговоры. Секунда — и солдат выхватит пистолет, или кинжал, или меч. На этом все и кончится. У Тоби в руках нет даже палки, но он пробивал кулаком дощатую дверь. Он должен оглушить человека первым же ударом и попытаться скрыться в ночи с женщиной. Конечно, бегство — не самый достойный ход, но оставалось надеяться только на это да еще на темноту.
Солдат все еще склонялся над женщиной, но голова его уже поворачивалась, и Тоби узнал его. И еще он знал, что заметно превосходит стрелка Годвина Форрестера и весом, и силой. Он замахнулся левой, целя противнику в челюсть.
Все вышло не совсем так, как он задумал.
— Тоби! — взвизгнула Мег. — Врежь ему, Тоби, милый!
Мег? Он чуть повернулся на ее голос. Форрестер пригнул голову, подставляя шлем. Тоби смягчил удар, чтобы не разбить пальцы. Он с размаху врезался в противника, и оба повалились на землю. Хотя Тоби оказался сверху, удар оглушил его больше, чем его жертву, — он приземлился на пороховой рог, пистолет, патронташ и прочие многочисленные твердые и острые предметы, висевшие у солдата на груди. От шлема и до башмаков Форрестер был слишком хорошо защищен. Кроме того, он был закаленным бойцом. Свободной рукой он тут же вцепился Тоби в лицо, целясь пальцами в глаза. Подобная тактика не предусматривалась принятыми в глене правилами.
Чтобы спасти свое зрение, Тоби пришлось пустить в дело руки. Форрестер боднул их железными полями своего шлема и дернул коленом — человека поменьше это движение полностью вывело бы из строя. К счастью, он не рассчитал и попал Тоби в бедро. Только что Тоби был наверху и нападал, а полсекунды спустя он уже катился по траве, пытаясь защититься. Он чемпион глена по кулачному бою, он не борец!
Форрестер вскочил на ноги — лязгнул меч. Тоби тоже попытался встать, и рука его коснулась мушкета, лежавшего на земле. Прежде чем он успел распрямиться, над головой у него сверкнул клинок. Он пригнулся, увертываясь от удара, и вскочил, держа мушкет за ствол. О том, чтобы выстрелить, не было и речи: он не знал как, у него не было ни пули, ни пороха, ни времени. Тем не менее это оружие пришлось очень кстати — тяжелый деревянный приклад, стальной ствол длиннее, чем меч. Второй удар он уже парировал: клац! Этого солдат не ожидал. Удар отдался ему в руку с силой, достаточной, чтобы лишить равновесия. Используя преимущество в длине оружия, Тоби врезал Форрестеру торцом приклада в грудь. Сассенах рухнул как подкошенный.
Даже так, лежа навзничь, Форрестер попытался достать мечом ноги противника. По счастью, удар получился слабым и недостаточно быстрым. Тоби отбил его. Оставалась последняя и единственная надежда — оглушить англичанина, схватить женщину и бежать что есть сил.
Солдат перекатился на живот и начал вставать. Нацелившись в шлем, Тоби ударил изо всех сил. В последнюю секунду Форрестер подобрал под себя ноги и чуть наклонил голову. Удар пришелся ему в шею — такой сильный, что у Тоби лязгнули зубы. Будь у него в руках топор, он снес бы солдату голову и зарылся бы топором в дерн, но и тогда его жертва вряд ли умерла бы быстрее.
«Зло пришло в глен». Он ввязался в драку, и теперь неминуемо должны были случиться страшные дела.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НОЧЬ, КАКИЕ НЕ ЗАБЫВАЮТСЯ
1
— Насильник! — визжала Мег, ожесточенно пиная труп ногой. — Трус! Нападать на женщину — это ты можешь, так встань и сразись с мужчиной! — Бац! Бац! Бац! — Вставай и дерись!
Хэмиш застыл, окаменев, охватив себя руками лицо его тускло белело в вечерних сумерках. Хэмиш понимал, что у Форрестера сломана шея.
— Мег! — проговорил Тоби.
Мег продолжала визжать и лягаться. Она и весила-то с перышко, Мег Коптильщица, но злость ее своими размерами не уступала Бен-Мору. Иногда она могла перекричать гром, и сейчас был как раз такой случай. Ее шапочка упала на землю, две длинные косы развевались вокруг головы, словно пастушьи кнуты.
— Скажи, чтобы он вставал, Тоби! Врежь ему еще раз — пусть знает! Покажи ему!
Откуда-то донеслись крики. Дорога в этом месте просматривалась из замка, и еще не совсем стемнело, да и луна уже вышла из-за облаков. Затрубил рог. Их драку заметили, и Королевские Стрелки будут здесь с минуты на минуту.
Тоби Стрейнджерсон убил сассенаха, и теперь произойдет что-то страшное. Не важно. Пусть его происходит! Грязные насильники! Он успел вовремя, он спас женщину. Этот жабеныш не успел еще спустить штаны, да и Мег вроде одета, хоть Форрестер и разорвал ей платье.
Какая там женщина? Всего только Мег Коптильщица, сестренка Вика, совсем еще девчонка. Как он посмел, этот вонючий мерзавец, поднять руку на ребенка? Даже если он всего лишь пытался поцеловать ее — вполне возможно, что он ничего больше и не хотел, ибо Форрестер никогда не казался Тоби особенным чудовищем — он лежал теперь мертвым. Да нет, он порвал на ней платье, а это уже не просто поцелуй. Он перепугал ее до смерти, а это тоже не поцелуй.
— Пошли же, Тоби! — тянул его за руку Хэмиш. — Нам надо убираться отсюда!
Тоби протянул руку Мег:
— Он мертв, Мег. Прекрати.
— Мертв? — Она вздрогнула и перестала лягаться. Ее грудь тяжело поднималась. Да, ее грудь была чересчур заметна, хоть у нее и груди-то особой не было. Какая она еще маленькая! Вот ведь забавно: только утром Вик обвинял его в том, что он пугается с Мег, а вечером он спасает ее от… ну, от того, что собирался с ней сделать Форрестер.
Мег заметила, что платье ее порвано. Она поперхнулась и запахнула лохмотья на груди.
— Мертв? Ну и скатертью дорожка! Так ему и надо! Гад! Мерзавец!
— Ты-то что здесь делала, Мег? — Так это и правда всего лишь Мег? С трудом верилось, что мужчина может напасть на дитя вроде нее.
— Тоби, они бегут сюда! — взвыл Хэмиш.
— Что я делала? — обиделась Мег. — Тебя искала. Я хотела тебя предупредить.
— Пошли же, Тоби!
— Предупредить? О чем?
— О Колине! Вик дал ему нож, и сейчас полнолуние, и мне кажется, он подговорил его против тебя… Я пришла предупредить тебя, дурак!
— Ты обещал, что мы будем висеть на одном суку, — срывающимся голосом прохрипел Хэмиш.
Демоны… демоны! Тоби покосился на серебряный диск, плывущий меж облаков. Полная луна. Ладно, теперь у него есть заботы и поважнее Безумного Колина — тот, поди, сейчас где-нибудь в холмах, режет овец.
Огни, факелы, голоса…
— Пошли! — И он пустился бежать, потащив за собой и Мег. С дороги придется скоро свернуть, но пока можно и так.
Мег! Вот дуреха! Она ведь не первый раз околачивается у замка на закате. Ему уже не однажды приходилось отводить ее домой. Он и не догадывался… Вик заметил, а он нет. Мег славная девочка, но всего лишь ребенок — от горшка два вершка, ростом ему по плечо, должно быть, не старше Хэмиша, груди, как две маленькие булочки, косички…
Дуреха маленькая!
Спотыкаясь и чуть не падая, они бежали но дороге. Тоби почти нес ее.
Нашли ли сассенахи тело?
Он, считай, уже покойник.
— Сюда! — крикнул Хэмиш, сворачивая влево, на тропинку, ведущую к огороду Мюррея Макдугала. Луна скрылась за облаком, и они сбавили ход — не хватало только в темноте переломать себе ноги.
Он убил английского солдата. Теперь он больше не предатель. Даже Вик… Чертов Вик! Ужасные дела… Надо думать о собственной шее. Из глена ему не уйти. Сассенахи выследят его и в горах. Кто теперь позаботится о бабке Пен?
— Стойте! — выкрикнул он. Все остановились. Что-то темное впереди — это, должно быть, дым из трубы Макдугала. — Хэмиш, отведешь Мег домой… Заткнись, Мег! Объяснишь, что случилось. Тебя там не было, дружище. Ты появился только после того, как все было кончено, ясно?
— Они все равно повесят меня. Возьми меня с собой! Не оставляй меня…
— Нет. Расскажешь родным Мег все как было. Потом пойдешь и расскажешь отцу. Глен тебя не выдаст.
Чего не скажешь про Тоби Стрейнджерсона. Если его сразу же не выдадут, сассенахи возьмут заложников. Хэмиш еще ребенок. Конечно, детей тоже вешают, но если Хэмишу удастся скрыться на несколько недель, пока англичане немного не поостынут, они сообразят, что будут выглядеть полными дураками, поднимая шум из-за мальчишки вроде Хэмиша и обвиняя его в нападении на Форрестера. Вот увалень Стрейнджерсон — совсем другое дело. Бабка Ней…
Он постарался взять себя в руки.
— Хэмиш, отведи Мег домой. Быстрее! Мне придется уходить, и будет лучше, если ты не будешь знать куда. Бегите, оба.
— Безумный Колин! — пискнула Мег.
— О нем не беспокойтесь! В случае чего получит то же, что сассенах. А теперь валяйте! Спасибо, Хэмиш. Молодец. Я на тебя надеюсь.
Хэмиш застыл, окаменев, охватив себя руками лицо его тускло белело в вечерних сумерках. Хэмиш понимал, что у Форрестера сломана шея.
— Мег! — проговорил Тоби.
Мег продолжала визжать и лягаться. Она и весила-то с перышко, Мег Коптильщица, но злость ее своими размерами не уступала Бен-Мору. Иногда она могла перекричать гром, и сейчас был как раз такой случай. Ее шапочка упала на землю, две длинные косы развевались вокруг головы, словно пастушьи кнуты.
— Скажи, чтобы он вставал, Тоби! Врежь ему еще раз — пусть знает! Покажи ему!
Откуда-то донеслись крики. Дорога в этом месте просматривалась из замка, и еще не совсем стемнело, да и луна уже вышла из-за облаков. Затрубил рог. Их драку заметили, и Королевские Стрелки будут здесь с минуты на минуту.
Тоби Стрейнджерсон убил сассенаха, и теперь произойдет что-то страшное. Не важно. Пусть его происходит! Грязные насильники! Он успел вовремя, он спас женщину. Этот жабеныш не успел еще спустить штаны, да и Мег вроде одета, хоть Форрестер и разорвал ей платье.
Какая там женщина? Всего только Мег Коптильщица, сестренка Вика, совсем еще девчонка. Как он посмел, этот вонючий мерзавец, поднять руку на ребенка? Даже если он всего лишь пытался поцеловать ее — вполне возможно, что он ничего больше и не хотел, ибо Форрестер никогда не казался Тоби особенным чудовищем — он лежал теперь мертвым. Да нет, он порвал на ней платье, а это уже не просто поцелуй. Он перепугал ее до смерти, а это тоже не поцелуй.
— Пошли же, Тоби! — тянул его за руку Хэмиш. — Нам надо убираться отсюда!
Тоби протянул руку Мег:
— Он мертв, Мег. Прекрати.
— Мертв? — Она вздрогнула и перестала лягаться. Ее грудь тяжело поднималась. Да, ее грудь была чересчур заметна, хоть у нее и груди-то особой не было. Какая она еще маленькая! Вот ведь забавно: только утром Вик обвинял его в том, что он пугается с Мег, а вечером он спасает ее от… ну, от того, что собирался с ней сделать Форрестер.
Мег заметила, что платье ее порвано. Она поперхнулась и запахнула лохмотья на груди.
— Мертв? Ну и скатертью дорожка! Так ему и надо! Гад! Мерзавец!
— Ты-то что здесь делала, Мег? — Так это и правда всего лишь Мег? С трудом верилось, что мужчина может напасть на дитя вроде нее.
— Тоби, они бегут сюда! — взвыл Хэмиш.
— Что я делала? — обиделась Мег. — Тебя искала. Я хотела тебя предупредить.
— Пошли же, Тоби!
— Предупредить? О чем?
— О Колине! Вик дал ему нож, и сейчас полнолуние, и мне кажется, он подговорил его против тебя… Я пришла предупредить тебя, дурак!
— Ты обещал, что мы будем висеть на одном суку, — срывающимся голосом прохрипел Хэмиш.
Демоны… демоны! Тоби покосился на серебряный диск, плывущий меж облаков. Полная луна. Ладно, теперь у него есть заботы и поважнее Безумного Колина — тот, поди, сейчас где-нибудь в холмах, режет овец.
Огни, факелы, голоса…
— Пошли! — И он пустился бежать, потащив за собой и Мег. С дороги придется скоро свернуть, но пока можно и так.
Мег! Вот дуреха! Она ведь не первый раз околачивается у замка на закате. Ему уже не однажды приходилось отводить ее домой. Он и не догадывался… Вик заметил, а он нет. Мег славная девочка, но всего лишь ребенок — от горшка два вершка, ростом ему по плечо, должно быть, не старше Хэмиша, груди, как две маленькие булочки, косички…
Дуреха маленькая!
Спотыкаясь и чуть не падая, они бежали но дороге. Тоби почти нес ее.
Нашли ли сассенахи тело?
Он, считай, уже покойник.
— Сюда! — крикнул Хэмиш, сворачивая влево, на тропинку, ведущую к огороду Мюррея Макдугала. Луна скрылась за облаком, и они сбавили ход — не хватало только в темноте переломать себе ноги.
Он убил английского солдата. Теперь он больше не предатель. Даже Вик… Чертов Вик! Ужасные дела… Надо думать о собственной шее. Из глена ему не уйти. Сассенахи выследят его и в горах. Кто теперь позаботится о бабке Пен?
— Стойте! — выкрикнул он. Все остановились. Что-то темное впереди — это, должно быть, дым из трубы Макдугала. — Хэмиш, отведешь Мег домой… Заткнись, Мег! Объяснишь, что случилось. Тебя там не было, дружище. Ты появился только после того, как все было кончено, ясно?
— Они все равно повесят меня. Возьми меня с собой! Не оставляй меня…
— Нет. Расскажешь родным Мег все как было. Потом пойдешь и расскажешь отцу. Глен тебя не выдаст.
Чего не скажешь про Тоби Стрейнджерсона. Если его сразу же не выдадут, сассенахи возьмут заложников. Хэмиш еще ребенок. Конечно, детей тоже вешают, но если Хэмишу удастся скрыться на несколько недель, пока англичане немного не поостынут, они сообразят, что будут выглядеть полными дураками, поднимая шум из-за мальчишки вроде Хэмиша и обвиняя его в нападении на Форрестера. Вот увалень Стрейнджерсон — совсем другое дело. Бабка Ней…
Он постарался взять себя в руки.
— Хэмиш, отведи Мег домой. Быстрее! Мне придется уходить, и будет лучше, если ты не будешь знать куда. Бегите, оба.
— Безумный Колин! — пискнула Мег.
— О нем не беспокойтесь! В случае чего получит то же, что сассенах. А теперь валяйте! Спасибо, Хэмиш. Молодец. Я на тебя надеюсь.