Дункан Дэйв. Струны (Планета первого класса)

Лишний человек? Элия ждала - ждала, пока Хейстингз уловит ход ее
мыслей. Сколько уже лет не приходилось ему думать вровень с личностью
такой молодой, острой - и непредсказуемой. Слишком он для этого стар. А
последние дни - они могли сломать кого угодно.
- Насколько я понимаю, в Кейнсвилле есть - или был - некий никому не
известный убийца?
- А также шпион, продавший диск Пандоре Экклес. Разные, скорее всего,
люди, но даже тут ни в чем нельзя быть уверенным.
Умозаключение, к которому пришел бы кто угодно - было бы время.
Нехитрое замечание мало свидетельствует об умственных способностях этой
пумы, но вот то, _как_ оно сделано... Хейстингзу никогда не хватало
терпения на глупых женщин - или на женщин, притворяющихся глупыми, или на
мужчин, которым нравятся подобные особы.
- Казнь? - Он скептически покачал головой. - Вы так думаете? Если
гибель предыдущего экипажа - результат убийства, то Фиш уже знает
преступника, в этом нет никаких сомнений. Они с Агнес вполне способны
вышвырнуть негодяя на первую попавшуюся планету; я вполне уверен, что они
поступали так в прошлом не раз и не два. Никакая скрупулезность не
помешает им взять отправление правосудия в собственные руки.
- Но не в том случае, когда на борту находятся еще четверо?
Было видно, что Элия хочет в это поверить, хочет, чтобы Хейстингз ее
убедил.
- Ни в коем случае. Да, Экклес купила секрет Института, но ведь это -
ее работа. Агнес мстительна - но не настолько, чтобы убить человека за
подобный поступок. А вот предатель, продавший диск, не может рассчитывать
ни на какое снисхождение. Девлин амбициозен свыше всякой меры, но ведь она
может попросту вышвырнуть его из Института в любой день и час. А уж двое
молодых парней... Нет, Ваше Высочество, я ума не приложу, откуда там
взялся лишний человек, и все равно уверен, что ваши подозрения заходят
слишком уж далеко.
Элия снова вздохнула и поднесла к губам рюмку.
- Если я не ошибаюсь, - добавил Хейстингз, - разрывы струны
непредсказуемы.
Элия кивнула, не поднимая на Генерального Секретаря глаз. Что ж, даже
для него смерть знакомого человека неизменно была потрясением, а ведь к
старости приходит умение мириться с такими вещами. Элия молода, она
отчаянно цепляется за любую, самую невероятную надежду. Лучше уж сменить
тему разговора.
- Вы ворвались сюда с обиженным, даже оскорбленным видом.
- Да, вы правы.
- Почему?
Элия пожала плечами:
- Извела меня вся эта идиотская таинственность! Да нет, - она подняла
глаза - и вдруг улыбнулась одной из тех улыбок, которые в далеком прошлом
создавали и разрушали царства, - больше всего я злюсь на себя, что была
такой дурой. Ведь только на полпути в Самп я наконец сообразила, с чего
это меня засунули в клетку с макаками и вышвырнули из Кейнсвилла. Агнес
Хаббард врала мне без зазрения совести, а я, дура, ей верила.
Хейстингз сочувственно хмыкнул, ему страстно хотелось, чтобы эта улыбка
продержалась как можно дольше.
- Обычная ее манера, особенно в обращении с людьми, способными угадать
правду самостоятельно.
- Я, конечно же, виновата - явилась без приглашения на ее
пресс-конференцию, но ведь что она теперь делает? Объявила мне, что
высадка на Тибр отменяется, а я возвращаюсь в Банзарак!
- Вот же стерва, - охотно поддакнул Хейстингз, вспоминая недавний
звонок Агнес. И как же она - ну стерва и есть! - веселилась, взваливая на
него распутывание этого клубка. - Ну и когда же туман рассеялся?
- Слишком поздно! - На смуглом лице - еще одна волшебная улыбка. -
Сразу нужно было понять - если бы нильская экспедиция действительно
угрожала колонизации Тибра, я бы почувствовала это при первом о ней
упоминании. К сожалению, я слышу только голос _буддхи_, но не его
молчание. Джетро - ведь даже и этот придурок знал! Он имел наглость
заявить мне, что я должна явиться сюда и произнести речь, а я так ничего и
не сообразила. - Вот, значит, что оскорбляет принцессу больше всего -
мелкий прихвостень видел все заранее, а она - нет. - В конце концов,
какой-то вопрос одного из репортеров довел меня до окончательного
бешенства, и я задумалась, с какой это стати меня засунули в этот бродячий
цирк?..
Элия сокрушенно покачала головой и допила херес.
- Моя собственная оплошность - вылезла в Кейнсвилле на всеобщее
обозрение. Вот и приходится изображать не менее публичный отъезд.
- К моему счастью, - кивнул Хейстингз. - Мы приглашаем вас на небольшой
- человек пятьдесят или около того - ленч. Затем, на встрече с
председателем Комитета по беженцам, вы зачитаете адрес, опишете в общих
чертах колоссальную работу в этой области, проводимую крохотным
Банзараком, ну а уж вечером - настоящий, серьезный прием.
Элия громко застонала:
- А может, сговоримся по-другому? Пусть меня подвергнут публичной
порке, и дело с концом.
- Вы появились в самый подходящий момент. Эти обязанности лежали на
некоем южноамериканском вице-президенте, но он неожиданно вышел из строя.
Мы очень благодарны судьбе - и вам.
- Надеюсь, - улыбнулась Элия, - с ним ничего серьезного?
- Вы путаете меня с доктором Фишем. Нет, у господина вице-президента
всего лишь острая лихорадка. Связанная с некой блондинкой. Я бы назвал его
болезнь "белая горячка", но это выражение безнадежно скомпрометировано.
- А затем я отправлюсь в Кейнсвилл. Когда?
- Сегодня, примерно в полночь. Прибудете около четырех ночи. Вам налить
еще?
Первая рюмка заметно улучшила настроение принцессы - а может, дело тут
не в хересе, а в блестящем собеседнике?
- Нет, - покачала головой Элия. - Нам следует вернуться к миру, а то
еще немного - и ваша репутация погибнет безвозвратно.
- Возможно. Но я этого не боюсь - губите все, что хотите.
Огромные миндалевидные глаза блеснули - отсвет луны в таинственных,
затерянных в джунглях озерах - и снова стали серьезными.
- Можно последний вопрос?
- Конечно.
- Даже два, но взаимосвязанных. Первый: зачем Агнес Хаббард выкинула на
пресс-конференции этот идиотский номер с Седриком? По мнению Экклес, она
собиралась объявить что-то совсем другое, а затем передумала. Но на Ниле
нет никакой разумной жизни - так ведь?
- Насколько известно мне - нет.
- Тогда объяснение Экклес не годится. Это было не изменение, а
исполнение плана!
- А второй?
- Там, после пресс-конференции, вы сказали, что она сошла с ума. Агнес
Хаббард вас буквально нокаутировала. А сегодня вы снова веселенький,
свежий, как огурчик, и даже выполняете ее поручения. Вы не могли бы мне
это объяснить?
- Это - секрет и, к сожалению, не мой.
Глаза Элии сверкнули:
- Насколько я помню, мне доверен секрет гораздо больший.
Тоже верно! К тому же Хейстингз не давал Агнес никаких обещаний хранить
тайну - и очень хотел вызвать на лице банзаракской принцессы еще несколько
волшебных улыбок.
- Вы можете угадать все сами - так же, как и я. Я знаю Агнес очень
давно. Ее хитрость не знает предела. Всегда и во всем она гоняется
_минимум_ за двумя зайцами. Думаю, вы и сами успели это понять. Она
продемонстрировала бессмысленное, иррациональное поведение, а это - лучший
способ сбить с толку всех аналитиков, все программы стратегического
анализа. Не зря же хороший игрок в покер время от времени позволяет
поймать себя на блефе - в будущем это окупится сторицей. В тот раз она
провела даже меня. Кроме того, она выставила всех звезд телеэкрана полными
идиотами. Результат: следующая их атака будет списана на злость и обиду.
- Я думала об этих моментах. Они никак не оправдывают риска.
Вряд ли Хейстингз потерпел бы такой тон от кого-либо другого, а не от
ослепительной красавицы Элии.
- Не оправдывают? Да, конечно. К возвращению сюда я уже знал ответ.
Какие вопросы пришли вам на ум, когда Агнес выкинула, выражаясь вашими
словами, этот идиотский номер?
Между двумя пушистыми, идеальной формы бровями возникла задумчивая
морщинка:
- Кто это такой? Зачем она это сделала?
Хейстингз молчал.
- Откуда она его вытащила...
Хейстингз молчал.
Царственные глаза расширились:
- Питомник!
- Совершенно верно, - кивнул Хейстингз. - Пересадка органов - грязное,
отвратительное дело, во всяком случае - в существующей сейчас форме.
Наиболее безопасна автотрансплантация - пересадка органа, взятого у
клонированной копии реципиента. Подобные операции запрещены, проводятся
тайно, но тайна эта известна. Цены умопомрачительные, причем основная
часть расходов приходится на подпольное выращивание ребенка до взрослого
состояния. Ребенок - не эмбрион, он в колбе развиваться не может. Эти
живодеры хотят получить тело. А в теле неизбежно есть мозг. А в мозгу -
личность. Чудовищно! Огромный отвратительный бизнес.
- Почему же тогда этот бизнес существует? Почему его не разоблачат и не
уничтожат?
- Потому что это - прерогатива богатых и сильных, Пандоры Экклес и иже
с ней. Их мелкие прихлебатели знают правду и не столько негодуют, сколько
завидуют - будь у них деньги, они занялись бы тем же самым.
- И Агнес пригрозила вытащить правду на белый свет! Так, значит, это
был шантаж!
- Вот видите, как все просто! - улыбнулся Хейстингз, ставя пустую рюмку
на заваленный бумагами стол. - Наглый, откровенный шантаж на глазах у
сотен миллионов зрителей! До сих пор ни один влиятельный - _по-настоящему_
влиятельный - человек не брался за борьбу с незаконными трансплантациями,
только это и позволяет им оставаться тайной. А возможности Агнес
безграничны. Лично я понял ситуацию уже по пути в Самп, когда всем вдруг
захотелось со мной поговорить. Как выражались во времена моей молодости,
телефон звонил без умолку. Знакомые - я использую этот термин в самом
широком смысле, - знакомые, с которыми я за десять лет словом не
перекинулся, наперебой - и напрямую - пытались узнать у меня цену. Нет
никаких сомнений, что Агнес пользовалась еще большей популярностью.
Был тут, конечно же, и еще один важный фактор, фактор, опять же
связанный с безграничной властью Агнес Хаббард, однако девочка не успела
еще о нем задуматься.
- Ну а как повели себя эти мелкие прихлебатели?
- Они не рисковали вывести тайну на свет, ограничиваясь отдельными
туманными намеками в репортажах о пресс-конференции. "Никому прежде не
известный внук Уиллоби Хейстингза, воспитанный, насколько можно понять, на
уединенном, строго охраняемом ранчо..." и так далее.
- А ваша первоначальная реакция... Хаббард ее предвидела? Она вызвала
вас, чтобы продемонстрировать эту реакцию всему миру?
- Да, - смущенно кивнул Хейстингз. - В первый момент я тоже попался на
удочку. А если уж я поверил, что Седрик - моя клонированная копия, какие
могли быть сомнения у остальных? Агнес не знает угрызений совести, она
пользуется людьми, как вещами. Даже мной. _Особенно_ мной.
- Понятно, - кивнула Элия; на этот раз улыбка принцессы казалась
какой-то отстраненной. - Когда примитивные взятки перестали действовать,
вы пригрозили большим погромом. Вы - то есть Агнес и вы. - Ее лицо
потемнело. Загадочные восточные глаза прожигали Хейстингза насквозь. - И
все закончится полюбовно: ваша парочка сохранит власть, а питомники - свой
прибыльный бизнес.
- Посмотрим, - пожал плечами Хейстингз. - Проблема, как говорят
дипломаты, находится в стадии предварительного обсуждения.
Он иронически хмыкнул и подался вперед, намереваясь встать.
- Я не совсем улавливаю разницу, мистер Генеральный Секретарь. - В
глазах Элии сверкала ярость, питаемая долгими веками абсолютной монархии.
- Продлить собственную жизнь ценой чужих юных жизней - зло абсолютное, вы
сами так сказали. А продлить, той же самой ценой, свое пребывание у власти
- разве это этичнее?
Да, в девятнадцать лет все это просто и очевидно! Хейстингз встал, изо
всех сил стараясь не показать, как страдальчески дрожат его протезы.
- Мне нечего добавить к сказанному, Ваше Высочество. Игра продолжается.
Когда-нибудь вы узнаете больше.
Она отнюдь не собиралась... но тут острый, как толедский клинок, разум
Элии проник в истину - в очередной слой многогранной, как жизнь, истины -
и вся ее ярость исчезла.
- Но это же не все! Так бы ничего не получилось, разве что... Ведь это
же не все, правда?
- Позвольте, Ваше Высочество, сопроводить вас на ленч, - галантно
предложил Хейстингз.


Ленч, сопровождающийся неизбежными речами, снимали со всех сторон еще
более неизбежные репортеры.
На встрече с председателем Комитета по беженцам Элия зачитала текст,
сочиненный компьютером, а потому - запредельно занудный.
Вечером состоялся грандиозный прием, на котором крутилось совсем уже
невероятное количество репортеров. Неизвестно откуда появился слух, что
программа мирового турне принцессы расширена за счет Латинской Америки - и
все это для того, чтобы скрыть существование каких бы то ни было связей
между Банзараком и Кейнсвиллом.


Вертолет, забравший Элию, летел в составе эскадрильи из шести машин. По
пути эскадрилья непрерывно меняла строй. Глухое, безлюдное место, строго
охраняемая взлетная полоса. Здесь Элия поднялась на борт загадочного, без
всяких опознавательных знаков, самолета - в компании Моалы, двух безликих
прихлебателей и Джетро. После смерти Седрика, главного своего соперника,
доктор Джар воспрянул духом и возобновил прерванное было ухаживание.
Через час полета прямо по курсу затрепетало северное сияние; постепенно
призрачные сполохи заполнили все небо. Глубокой ночью, после необычайно
сложной, словно проложенной в путанице городских кварталов, посадочной
глиссады, самолет опустился на бетонку аэропорта, не известного ни одной
из транспортных компаний мира.
Размеры сооружения потрясали, однако Элия тут же вспомнила - тем же,
что и она, путем в Кейнсвилл прибывают тысячи, сотни тысяч людей.
Прибывают не размеренно, месяц за месяцем, летом и зимой, а короткими,
судорожными всплесками, после которых аэропорт надолго замирает. Если все
будет хорошо, вскоре начнется новый ход лосося. Лосось? Лемминги? Саранча?
Пчелы! Пересадка пчел в новый улей! А она - пчелиная матка,
возглавляющая очередной рой.
Институт не был бы Институтом, не позаботься он и здесь о безопасности.
Несмотря на удаленное положение аэропорта и поздний час, самолет подцепили
к буксировщику, оттащили в ангар, заперли ворота и только затем приступили
к разгрузке. Ослепительный свет дуговых фонарей заставил Элию болезненно
сощуриться. Спустившись по трапу, она увидела перед собой группу
встречающих, возглавляемую - ну как же без него! - доктором Фишем. Все
остальные члены группы выглядели так, словно только что вылезли из
постели. Доктор Фиш выглядел так, словно только что вылез из могилы.
Прошептав несколько вежливых вопросов типа хорошо-ли-вы-долетели, он -
почти беззвучно - представил Элии долговязого, немолодого и мрачноватого
разведчика - Патрика О'Брайена.
- После вчерашней трагедии разведчику О'Брайену, мадам, поручено взять
на себя прошлые обязанности Бейкера. Обязанности доктора Девлина временно
исполняются директором.
О'Брайен пожал Элии руку и вроде как поклонился. Или это была иллюзия,
вызванная его сутулостью и слепящим светом?
- Времени очень мало, Ваше Высочество.
- Очень мало.
- Тогда я быстро введу вас в курс дела. - О'Брайен говорил сухим,
деловым тоном. - В списке осталось два не осмотренных вами мира. Кинто уже
изучен долговременной экспедицией. Как и в случае Ориноко, результаты
вызывают тревогу. Планетный материал сильно подавляет размножение и
развитие дрозофил. Причина еще не выяснена.
Дрозофиле - и той там плохо, так что же говорить о пчелиной матке?
Мысли шевелились в голове Элии медленно и тупо, как толстые,
перекормленные карпы в пруду. Господи, сказал один из карпов, как же я
устала!
- Аск откроется во второй половине дня. Это будет всего лишь второе
окно, так что рассказывать пока нечего. В тот раз на планете остался
робби; программа дальнейших исследований будет сильно зависеть от его
данных.
Элия кивнула. Ну неужели нельзя было найти место для разговора получше,
чем этот огромный, гулкий, залитый слепящим светом сарай? Да и как можно
заниматься чем-то серьезным глухой ночью, в окружении десятка усталых
людей, только и мечтающих, что добраться до кровати?
- А Тибр?
- Тибр откроется завтра, ранним утром. Изучим доклад экспедиции, тогда
и будем решать, что делать дальше.
Промозглая ночная сырость проникала до самых костей, Элию била зябкая
дрожь. "Будем решать..." Говоря попросту, пройдут сутки с небольшим, и я
должна буду принять окончательное решение. А откуда я возьму абсолютную
уверенность? Попросить еще три дня, до следующего окна? А чем это поможет?
Если все анализы и наблюдения подтвердят безопасность Тибра, если _буддхи_
останется при прежнем своем мнении, если Агнес Хаббард повернется ко мне и
спросит: "Ну так что?"
Ну так что?
- Я хочу спать, - решительно заявила Элия и направилась к ждущим
пассажиров тележкам; следом за ней потянулись Джетро со своими помощниками
и Моала, все мрачные, угрюмые, еле живые от усталости.
Возвращение в купол Коламбус напоминало похоронную процессию - за все
время пути не было сказано ни слова. Элия мечтала добраться до номера,
рухнуть на кровать, уснуть - и была несказанно удивлена, когда ноги ее,
словно по своей собственной воле, направились в кафе. Здесь она выпила,
одну за другой, три чашки крепчайшего черного кофе.
Кофе? В пятом часу утра? Да ты, подруга, совсем сбрендила, спать тебе
нужно, а не кофе пить, - укоряла себя Элия, заказывая четвертую чашку.
- А можно я пойду сдать? - спросила Моала; красные от усталости глаза
служанки каждую секунду пытались закрыться.
- Конечно! - воскликнула Элия, злясь на себя за эгоизм и
невнимательность. Моала улыбнулась, встала и направилась, еле таща ноги, к
спиралатору.
Вместе с ней ушла и парочка безгласных, безымянных прихлебателей; Элия
осталась в обществе его лягушачьего высочества доктора Джетро Джара.
Странное дело, этот поганец совсем не выглядел усталым. В его усах
запуталась наглая, довольная ухмылка. Руку Элии накрыла холодная липкая
лапка.
- Элия, дорогая!
- Да, доктор Джар?
- Ну зачем же такая официальность? - улыбнулся Джетро. - В интимной
обстановке, один на один, вы смело можете называть меня по имени. Я
прекрасно понимаю, что достойная всяческого сожаления гибель вашего
молодого друга была для вас огромным ударом. Вы знаете, что я всегда к
вашим услугам, и если есть хоть что-нибудь, чем я...
К счастью для себя, Джетро не был окончательно туп и обладал некоторой
наблюдательностью; заметив, как потемнело лицо Элии, он поспешно смолк.
Доведи господин министр эту речь до прямого - как несколько дней назад -
предложения своих услуг, дело неизбежно закончилось бы тяжелыми
физическими повреждениями.
- Я разрешаю вам удалиться, доктор Джар.
Темные, маслянистые глаза опасно вспыхнули, затем Джетро встал и мрачно
поплелся прочь.
Оставшись наконец в одиночестве, Элия поднесла чашку ко рту и тут же со
злостью ее отставила; по голубоватому пластику стола побежали
темно-коричневые ручейки.
Хватит кофе! Кофе ей больше _не нужен_! Элия зарыла лицо в ладони.
Жуткий, нечеловечески кошмарный день. Одна, хоть и небольшая, радость - у
нее почти не было времени думать о Седрике. Боже всемилостивый, это надо
же человеку попасть в такой переплет! Заперт, посреди ада кромешного, в
одной камере с Девлином и этой ужасной бабой, Пандорой Экклес!
Но почему же молчала интуиция? Ну да, конечно, она ведь никогда не
интересуется другими людьми. Вот если бы опасность угрожала самой Элии,
тут бы без _сатори_ дело не обошлось. Седрика больше нет. Элия цинично
использовала его в своих интересах - ну, не она сама, а _буддхи_, - но
теперь неожиданно оказалось, что он вызывал у нее какое-то новое,
незнакомое чувство. Любовь, наверное, - или хотя бы первый проблеск любви.
Сам-то он, Седрик, с готовностью предлагал ей всю свою любовь, только
бери. А любовь - вещь сильная и опасная, дотронешься - и тут же прилип.
Неужели же тогда Седрик не имел никакого значения? Седрик, почти
любовник и - вполне возможно - будущий напарник? В новом, необжитом мире
его навыки, его отвага - да и просто его рост - могли бы оказаться
неоценимо важными. Из него вышел бы великолепный защитник - умелый и
беззаветно преданный. Если Седрику предстояло погибнуть на Ниле, почему же
я не получила предупреждения, не спасла его? Ведь это было бы к вящей моей
выгоде.
А может быть, Агнес Хаббард, имевшая для внука совсем иные планы, ни в
коем случае, ни под каким видом не отпустила бы его на Тибр? В таком
случае Седрик превращался для _буддхи_ в пустое место, в абсолютно
бесполезное существо. Элия пожала плечами и допила последние капли кофе.
И вообще, это знаменитое _буддхи_ совсем мышей не ловит. Даже ведь не
пошевелилось, когда Агнес Хаббард отсылала меня домой, в Банзарак, - и это
после многовековых тренировок с веревками и кобрами.
Нет, так все-таки нечестно. _Буддхи_ ни на секунду не обманулось этой
ложью - так к чему же тогда было ему поднимать крик, насылать на меня
_сатори_? Элия встала. Ноги сами привели ее к идущему вверх спиралатору.
А что же там, на самом верху, спросила она Бейкера в первый день.
Теперь откуда-то возникло почти непреодолимое желание разобраться с этим
вопросом самостоятельно.
Выйти на своем этаже, запереться в номере, рухнуть на кровать и уснуть?
Долгожданная дверь появилась, ушла вниз, исчезла. Кофе возвращало Элии
жизнь, ее сердце билось теперь чаще, сильнее и ровнее. Она чувствовала
себя легкой, как перышко, как воздушный шарик, поднимающийся все выше и
выше. Кружится голова? Ничего страшного, это от возбуждения.
_Буддхи_ ни на секунду не обманулось этой ложью.
_Буддхи ни на секунду не обманулось этой ложью!_
Элия никак не думала, что в куполе столько уровней, мимо проскальзывали
одна тускло освещенная дверь за другой. (Ну конечно же - тускло, ведь
сейчас ночь, все порядочные люди давно спят.) Затем цилиндрическая
стальная стена исчезла, ступеньки побежали плоско, вровень с полом;
дальний конец движущейся дорожки скрывался в центральной колонне - именно
так и говорил Бейкер. Элия шагнула в сторону, на неподвижные стальные
плиты.
Круглый, совсем маленький зал, опоясанный пронумерованными дверями.
Сердце Элии отчаянно колотилось; странная, из паха исходящая теплота
лесным пожаром сжигала тело. Дверь, еще дверь, еще, еще... эта!
Не заперта.
В комнате было темно, он спал.
Темнота не мешала Элии _знать_. Ее сердце рвалось наружу, ломало ребра.
Она дрожала лихорадочным желанием. Не успев еще закрыть дверь, она
потянула язычок молнии. Она дошла до кровати, ни разу не споткнувшись, и
успела по пути раздеться.
Любая женщина десять раз подумала бы, прежде чем лечь - голой - в
незнакомую кровать. Но не Элия. Она знала, чье ровное дыхание доносится с
этой кровати. Она почти всхлипывала от счастья - возбуждения - и желания.
Он все-таки важен для нее! Важен! Нужен! Да!

19. КЕЙНСВИЛЛ, 10 АПРЕЛЯ

День прошел из рук вон плохо, за что ни возьмешься - все шло
наперекосяк, ни одной, хоть самой малой, радости, сплошная злость и тоска.
А раз так, сказал себе Седрик Д.Хаббард, попробуем хотя бы отоспаться.
Хоть чуть-чуть компенсировать прошлый недосып. Седрик лег рано. Возможно,
именно поэтому он спал чутко. Спал - это точно, ведь он видел сон, а во
сне видел Элию, и она обнимала его и целовала. А потом оказалось, что это
уже не сон, а и вправду Элия, и он снова был сверху, и снова... Господи,
да бывает же так хорошо!
- А ты точно знаешь, что ты не сон? - промычал Седрик через несколько
минут.
- Не веришь - так потрогай.
- Ты теплая, мягкая, прямо как во сне.
- Во сне? А такое, что только что с тобой было, такое во сне бывает?
- Конечно. Откуда я знаю, что это - не поллюции... _Ой!_
Нет, Элия - не сон. Сны не щиплются.
И все равно она была сном. Только что была, а теперь - не сон. Седрик
даже не успел до конца проснуться, но он был готов заранее - потому что
видел ее во сне. Он очень надеялся, что не был в полусне слишком уж
грубым, а то вот слезы у нее капают. Он спал, а потом вдруг оказалось, что
она здесь, по-взаправдашнему. А может, думал он, я даже установил сейчас
какой-нибудь такой мировой рекорд, что все так скоро. Понятное дело,
мужчина не должен торопиться и должен заботливо относиться к партнерше, но
это ж - когда не спишь, а я же почти и проснуться не успел. Вот в будущем
- в будущем я буду и внимательным, и заботливым. И все равно - как же это
здорово вот так вот проснуться!
- А я не сделал тебе больно?
- Для тех, кто не понял, повторяю в третий раз: нет, милый, ты не
сделал мне больно. Я бы очень хотела, чтобы всегда было так хорошо. Ты же
слышал меня. Я же ничуть не притворялась, клянусь чем угодно.
Здорово!
- Ты правду говоришь? - Седрик вздохнул и слегка переместил ладони. - Я
был уже готов.
- Я тоже. А теперь - рассказывай.
Требование было обращено к левому соску Седрика.
- Рассказывать? Что рассказывать?
- Как это вышло, что ты здесь, а не на Ниле, в той четырехместной
душегубке?
- Я не хочу сейчас об этом... _О-е-ей!_
- Ты расскажешь мне все, _все_ - или подвергнешься серьезному
членовредительству.
- Отпусти!.. Нет, - торопливо поправился Седрик, - не отпускай, только
перестань сдавливать. Ладно, сдаюсь. Так вот, все это было жульничество,
липа. Никакая там струна у них не лопалась. Эйб говорит, что всего-то и
надо, что подкрутить пару ручек, и окно становится нестабильным, ну точно
как перед разрывом струны.
- Я видела, как вы с Абелем шли на корму. И еще я видела человека, в