– Ай да молодцы! – подивился Омобоно, рассматривая сквозь лупу то один, то другой уголок города.
А потом вдруг из яйца вынесся целый табун лошадей, а за ними выбежали собаки, кошки, вылетели птички – маленькие, еле видимые, меньше самой малюсенькой мошки – и полетели над крышами домов, а некоторые даже принялись строить гнезда.
От удивления Омобоно даже выронил лупу. К счастью, она упала рядом с городом, иначе, наверное, убила бы кого-нибудь. И тут человечки вдруг замерли. Очевидно, удар лупы о стол показался им оглушительным раскатом грома. Затем, как будто кто-то успокоил их, они снова принялись за работу.
– Жаль, что не слышно, о чем они говорят, – огорчился Омобоно. – Интересно, что же все это значит…
И тут ему пришла в голову одна мысль. Он вышел из дома, осторожно закрыв двери на ключ, и отправился на поиски того, что ему понадобилось.
Продавец в магазине очень удивился:
– Усилитель? Динамик? Микрофон? Зачем вам все это?
– Хочу послушать, о чем говорят муравьи, – отрезал Омобоно. – Какое вам дело? Скажите, сколько это стоит, и до свидания.
– Ладно, не сердитесь. В конце концов мое дело продавать, а не интересоваться, кто и зачем покупает эти вещи.
– Вот и отлично. Сколько?
Омобоно уплатил, попросил объяснить, как пользоваться этими устройствами, и вернулся домой, не обращая внимания на людей, которые оборачивались ему вслед, потому что привыкли видеть его с лопатой или мотыгой на плече.
А дома Омобоно ожидал новый сюрприз.
– Черт возьми, готов поклясться, что человечки выросли, а город стал больше и дома выше. Не резиновые же они, чтобы так раздуваться.
Город занимал теперь почти весь стол, а человечки были уже в два раза выше ростом.
– Ну-ка посмотрим, – решил Омобоно, – что из этого выйдет?
Он расположил приборы так, как ему объяснили в магазине, надел наушники, как у телеграфиста, поправил держатели и стал слушать. Теперь звуки слышны были громко и отчетливо: шум двигателей, тарахтенье моторов, крики детей, голоса на стройплощадке, шум поезда, который без устали ездил в яйцо и обратно.
– Алло, алло! – услышал он вдруг голос, перекрывший все остальные звуки.
И тут умолкли все другие голоса, машины остановились, и город замер в полной тишине.
– Внимание, внимание! Выходим на связь с землянином! Нам неизвестны его намерения, поэтому объявляется Малая Тревога!
– Вот это да! – удивился Омобоно. – Они хотят говорить со мной… Надо полагать, именно со мной, ведь единственный землянин тут – это я… Гм, а они? Разве они не земляне? Ведь их же снесла моя курица!
– Алло, алло! – снова раздалось в наушниках. – Мы обращаемся к землянину, который слушает нас. Вам хорошо слышно?
– Да куда уж лучше! – ответил Омобоно. – Только объясните мне, кто же вы такие и что делали в яйце моей курицы? Да, и долго ли собираетесь занимать мой стол?
– Прежде всего, – услышал он в ответ, – предупреждаем вас, что вы лишены возможности причинить нам какой-нибудь вред. То обстоятельство, что мы пока еще такие маленькие, не должно вводить вас в заблуждение. Мы способны спастись от любого нападения. К тому же мы его не провоцируем.
– Хорошенькое дело, – ответил Омобоно. – Послушаем, что вы еще расскажете.
– Да будет вам известно, что мы прибыли с очень далекой и совершенно не известной вам планеты. К сожалению, в последние века условия жизни там стали совершенно невыносимыми. Наше солнце начало остывать, вся растительность погибла, ледяной панцирь покрыл один за другим все наши города. Спастись можно было, только покинув планету и переселив всех ее обитателей в другие миры Вселенной. Вы меня слышите?
– Слышу, слышу и даже записываю ваш рассказ на магнитофон.
– Мы делаем то же самое. Наш Комитет общественного спасения после тщательного изучения проблемы предложил следующее. Все население планеты и животные, которые еще не погибли, а также города, фабрики, заводы и вообще вся техника, созданная нашей цивилизацией, все с помощью особой системы, которую я не стану вам объяснять, потому что вы все равно не поймете…
– Вот уж спасибо!
– …одним словом, все и вся было уменьшено до ультрамикроскопических размеров и помещено в семечко тыквы, которое с помощью специальной системы передачи на расстояние было сброшено на вашу Землю.
– Вернее, ко мне во двор… А моя курица склевала его… И снесла яйцо… И вы вышли из него…
– Да, именно так все и было.
– Сколько же вас всего?
– Очень мало, к сожалению. Не более тридцати миллионов.
– Тридцати – чего?
– Миллионов.
– И что же вы от меня хотите? Чтобы я держал в доме тридцать миллионов гостей? Думаете, я в силах вас всех прокормить? Дорогие мои, я начинаю думать, что вам было бы лучше вернуться внутрь яйца… Эй, что случилось? Что такое? Куда вы делись?
Город, машины, человечки, железная дорога – все вдруг исчезло, словно по мановению волшебной палочки. На столе лежало только зеленое яйцо с дырочкой на боку.
– Вы там, что ли, внутри? – спросил Омобоно.
Никто не ответил. Но из яйца теперь, как и прежде, снова доносился гул. А затем все повторилось сначала: выбежали человечки ростом не больше ногтя… Построили железную дорогу… Появились дома, машины… Город был восстановлен в мгновение ока. Не прошло и часа, как весь стол снова был занят человечками и в наушниках снова раздался голос:
– Алло, алло!
– Слушаю! – ответил Омобоно. – Куда вы делись?
– Сами того не желая, – услышал он в ответ объяснение, – вы объявили Большую Тревогу.
– Я? Каким образом? Я ничего не объявлял.
– Выслушайте нас, и ради бога в следующий раз будьте осторожны! Дело в том, что мы изобрели особую систему сигнализации. Она, как вы видели, совершенно безотказна, но и опасна. Стоит произнести слова: «Внутрь яйца!» – как наш рост прекращается, и мы все немедленно возвращаемся в яйцо.
– Удобно, – заметил Омобоно.
– Не совсем. Нам ведь приходится делать все заново… К сожалению, теперь мы в ваших руках. Послушайте, что мы вам предлагаем. Нам известно, что на вашей планете есть совершенно необитаемые пустыни, например, Сахара, Гоби и другие. Отдайте нам одну из этих пустынь, с помощью нашей техники мы сделаем ее обитаемой и будем жить там, нисколько не беспокоя землян.
– Минутку, – сказал Омобоно, – вы что-то говорили о росте. А на сколько вы еще можете вырасти?
– Наш нормальный рост – пять метров, но мы приспособимся к земным меркам и во всем станем походить на людей.
– А кто поручится, что вы не вздумаете завладеть всей нашей планетой?
– Вы же в любую минуту можете вернуть нас в яйцо. Вы же знаете сигнал Большой Тревоги.
Омобоно задумался, разглядывая зеленое яйцо.
– А знаете, – сказал он наконец, – я хочу произвести небольшой опыт.
Он осмотрелся, остановил взгляд на шапке, висевшей на гвозде у двери, и воскликнул:
– Шапка, внутрь яйца!
Шапка тут же исчезла. Омобоно заглянул в яйцо и с помощью лупы разглядел, что она лежит там – крохотная, не больше точечки. И тогда он засмеялся:
– А вот этого вы мне не сказали!
– Что не сказали? Мы все объяснили вам.
– Но вы умолчали о том, что яйцо «забирает» и другие вещи, не только вас.
– Но мы и сами этого не знали! Это вы только что показали нам.
– Ладно, ладно. Вполне возможно, что один крестьянин хитрее тридцати миллионов космических пришельцев. Вполне возможно. Только яйцо, с вашего позволения, я заберу себе.
А человечки между тем продолжали расти. Теперь они были уже больше мизинца Омобоно, а из яйца один за другим выходили все новые и новые пришельцы.
– Надо, пожалуй, поскорее предупредить власти, – решил Омобоно, – а то вы еще взорвете мой дом. И вот что еще я думаю. Ведь переправить тридцать миллионов человек в Сахару – это не шутка. Не лучше ли вам всем вернуться на некоторое время туда… обратно?
Человечки посовещались, и затем голос в наушниках со вздохом произнес:
– Вы правы. Мы вернемся в яйцо…
– Тогда до свидания, – сказал Омобоно.
– До свидания. Народ Аэима, внутрь яйца!
В то же мгновение со стола все исчезло, и на нем осталось только зеленое яйцо.
Омобоно взял его, сел на свой мотоцикл и поехал в город.
Не будем рассказывать о том, как он докладывал обо всем случившемся правительству, как велел человечкам выйти из яйца еще раз, чтобы доказать, что он ничего не сочиняет, а затем вернул их обратно в яйцо, как потом вместе с членами правительства полетел на самолете в Сахару и передал пустыню народу Азима и оставался с ними до тех пор, пока они не стали ростом с землян, а затем вернулся к себе в деревню с зеленым яйцом, которое держал в красивой овальной шкатулке.
«Оно еще не раз позабавит меня», – решил про себя Омобоно.
И действительно, однажды он достал яйцо и отправил в него то, что ему не нравилось больше всего. Он приказал:
– Все пушки, какие только есть на свете, – внутрь яйца!
И войны прекратились как по волшебству.
В другой раз он сказал:
– Все комары – внутрь яйца!
И никто уже не мог найти ни одного комара на всей земле – от Южного полюса до Северного.
А плохого Омобоно никому ничего не сделал, потому что он был хорошим человеком, ведь даже имя его означает Добрый Человек. Незадолго до смерти он разбил зеленое яйцо, растолок скорлупу в ступке, растер ее в порошок и развеял на своем поле, чтобы никто не мог использовать яйцо с каким-нибудь злым умыслом.
Я мог бы рассказать вам и о том, как однажды, когда яйцо еще было цело, он и сам попробовал войти в него.
– Омобоно, внутрь яйца! – приказал он сам себе.
Но сидеть там внутри, в темноте, оказалось так скучно, что он поспешил выбраться оттуда.
А потом вдруг из яйца вынесся целый табун лошадей, а за ними выбежали собаки, кошки, вылетели птички – маленькие, еле видимые, меньше самой малюсенькой мошки – и полетели над крышами домов, а некоторые даже принялись строить гнезда.
От удивления Омобоно даже выронил лупу. К счастью, она упала рядом с городом, иначе, наверное, убила бы кого-нибудь. И тут человечки вдруг замерли. Очевидно, удар лупы о стол показался им оглушительным раскатом грома. Затем, как будто кто-то успокоил их, они снова принялись за работу.
– Жаль, что не слышно, о чем они говорят, – огорчился Омобоно. – Интересно, что же все это значит…
И тут ему пришла в голову одна мысль. Он вышел из дома, осторожно закрыв двери на ключ, и отправился на поиски того, что ему понадобилось.
Продавец в магазине очень удивился:
– Усилитель? Динамик? Микрофон? Зачем вам все это?
– Хочу послушать, о чем говорят муравьи, – отрезал Омобоно. – Какое вам дело? Скажите, сколько это стоит, и до свидания.
– Ладно, не сердитесь. В конце концов мое дело продавать, а не интересоваться, кто и зачем покупает эти вещи.
– Вот и отлично. Сколько?
Омобоно уплатил, попросил объяснить, как пользоваться этими устройствами, и вернулся домой, не обращая внимания на людей, которые оборачивались ему вслед, потому что привыкли видеть его с лопатой или мотыгой на плече.
А дома Омобоно ожидал новый сюрприз.
– Черт возьми, готов поклясться, что человечки выросли, а город стал больше и дома выше. Не резиновые же они, чтобы так раздуваться.
Город занимал теперь почти весь стол, а человечки были уже в два раза выше ростом.
– Ну-ка посмотрим, – решил Омобоно, – что из этого выйдет?
Он расположил приборы так, как ему объяснили в магазине, надел наушники, как у телеграфиста, поправил держатели и стал слушать. Теперь звуки слышны были громко и отчетливо: шум двигателей, тарахтенье моторов, крики детей, голоса на стройплощадке, шум поезда, который без устали ездил в яйцо и обратно.
– Алло, алло! – услышал он вдруг голос, перекрывший все остальные звуки.
И тут умолкли все другие голоса, машины остановились, и город замер в полной тишине.
– Внимание, внимание! Выходим на связь с землянином! Нам неизвестны его намерения, поэтому объявляется Малая Тревога!
– Вот это да! – удивился Омобоно. – Они хотят говорить со мной… Надо полагать, именно со мной, ведь единственный землянин тут – это я… Гм, а они? Разве они не земляне? Ведь их же снесла моя курица!
– Алло, алло! – снова раздалось в наушниках. – Мы обращаемся к землянину, который слушает нас. Вам хорошо слышно?
– Да куда уж лучше! – ответил Омобоно. – Только объясните мне, кто же вы такие и что делали в яйце моей курицы? Да, и долго ли собираетесь занимать мой стол?
– Прежде всего, – услышал он в ответ, – предупреждаем вас, что вы лишены возможности причинить нам какой-нибудь вред. То обстоятельство, что мы пока еще такие маленькие, не должно вводить вас в заблуждение. Мы способны спастись от любого нападения. К тому же мы его не провоцируем.
– Хорошенькое дело, – ответил Омобоно. – Послушаем, что вы еще расскажете.
– Да будет вам известно, что мы прибыли с очень далекой и совершенно не известной вам планеты. К сожалению, в последние века условия жизни там стали совершенно невыносимыми. Наше солнце начало остывать, вся растительность погибла, ледяной панцирь покрыл один за другим все наши города. Спастись можно было, только покинув планету и переселив всех ее обитателей в другие миры Вселенной. Вы меня слышите?
– Слышу, слышу и даже записываю ваш рассказ на магнитофон.
– Мы делаем то же самое. Наш Комитет общественного спасения после тщательного изучения проблемы предложил следующее. Все население планеты и животные, которые еще не погибли, а также города, фабрики, заводы и вообще вся техника, созданная нашей цивилизацией, все с помощью особой системы, которую я не стану вам объяснять, потому что вы все равно не поймете…
– Вот уж спасибо!
– …одним словом, все и вся было уменьшено до ультрамикроскопических размеров и помещено в семечко тыквы, которое с помощью специальной системы передачи на расстояние было сброшено на вашу Землю.
– Вернее, ко мне во двор… А моя курица склевала его… И снесла яйцо… И вы вышли из него…
– Да, именно так все и было.
– Сколько же вас всего?
– Очень мало, к сожалению. Не более тридцати миллионов.
– Тридцати – чего?
– Миллионов.
– И что же вы от меня хотите? Чтобы я держал в доме тридцать миллионов гостей? Думаете, я в силах вас всех прокормить? Дорогие мои, я начинаю думать, что вам было бы лучше вернуться внутрь яйца… Эй, что случилось? Что такое? Куда вы делись?
Город, машины, человечки, железная дорога – все вдруг исчезло, словно по мановению волшебной палочки. На столе лежало только зеленое яйцо с дырочкой на боку.
– Вы там, что ли, внутри? – спросил Омобоно.
Никто не ответил. Но из яйца теперь, как и прежде, снова доносился гул. А затем все повторилось сначала: выбежали человечки ростом не больше ногтя… Построили железную дорогу… Появились дома, машины… Город был восстановлен в мгновение ока. Не прошло и часа, как весь стол снова был занят человечками и в наушниках снова раздался голос:
– Алло, алло!
– Слушаю! – ответил Омобоно. – Куда вы делись?
– Сами того не желая, – услышал он в ответ объяснение, – вы объявили Большую Тревогу.
– Я? Каким образом? Я ничего не объявлял.
– Выслушайте нас, и ради бога в следующий раз будьте осторожны! Дело в том, что мы изобрели особую систему сигнализации. Она, как вы видели, совершенно безотказна, но и опасна. Стоит произнести слова: «Внутрь яйца!» – как наш рост прекращается, и мы все немедленно возвращаемся в яйцо.
– Удобно, – заметил Омобоно.
– Не совсем. Нам ведь приходится делать все заново… К сожалению, теперь мы в ваших руках. Послушайте, что мы вам предлагаем. Нам известно, что на вашей планете есть совершенно необитаемые пустыни, например, Сахара, Гоби и другие. Отдайте нам одну из этих пустынь, с помощью нашей техники мы сделаем ее обитаемой и будем жить там, нисколько не беспокоя землян.
– Минутку, – сказал Омобоно, – вы что-то говорили о росте. А на сколько вы еще можете вырасти?
– Наш нормальный рост – пять метров, но мы приспособимся к земным меркам и во всем станем походить на людей.
– А кто поручится, что вы не вздумаете завладеть всей нашей планетой?
– Вы же в любую минуту можете вернуть нас в яйцо. Вы же знаете сигнал Большой Тревоги.
Омобоно задумался, разглядывая зеленое яйцо.
– А знаете, – сказал он наконец, – я хочу произвести небольшой опыт.
Он осмотрелся, остановил взгляд на шапке, висевшей на гвозде у двери, и воскликнул:
– Шапка, внутрь яйца!
Шапка тут же исчезла. Омобоно заглянул в яйцо и с помощью лупы разглядел, что она лежит там – крохотная, не больше точечки. И тогда он засмеялся:
– А вот этого вы мне не сказали!
– Что не сказали? Мы все объяснили вам.
– Но вы умолчали о том, что яйцо «забирает» и другие вещи, не только вас.
– Но мы и сами этого не знали! Это вы только что показали нам.
– Ладно, ладно. Вполне возможно, что один крестьянин хитрее тридцати миллионов космических пришельцев. Вполне возможно. Только яйцо, с вашего позволения, я заберу себе.
А человечки между тем продолжали расти. Теперь они были уже больше мизинца Омобоно, а из яйца один за другим выходили все новые и новые пришельцы.
– Надо, пожалуй, поскорее предупредить власти, – решил Омобоно, – а то вы еще взорвете мой дом. И вот что еще я думаю. Ведь переправить тридцать миллионов человек в Сахару – это не шутка. Не лучше ли вам всем вернуться на некоторое время туда… обратно?
Человечки посовещались, и затем голос в наушниках со вздохом произнес:
– Вы правы. Мы вернемся в яйцо…
– Тогда до свидания, – сказал Омобоно.
– До свидания. Народ Аэима, внутрь яйца!
В то же мгновение со стола все исчезло, и на нем осталось только зеленое яйцо.
Омобоно взял его, сел на свой мотоцикл и поехал в город.
Не будем рассказывать о том, как он докладывал обо всем случившемся правительству, как велел человечкам выйти из яйца еще раз, чтобы доказать, что он ничего не сочиняет, а затем вернул их обратно в яйцо, как потом вместе с членами правительства полетел на самолете в Сахару и передал пустыню народу Азима и оставался с ними до тех пор, пока они не стали ростом с землян, а затем вернулся к себе в деревню с зеленым яйцом, которое держал в красивой овальной шкатулке.
«Оно еще не раз позабавит меня», – решил про себя Омобоно.
И действительно, однажды он достал яйцо и отправил в него то, что ему не нравилось больше всего. Он приказал:
– Все пушки, какие только есть на свете, – внутрь яйца!
И войны прекратились как по волшебству.
В другой раз он сказал:
– Все комары – внутрь яйца!
И никто уже не мог найти ни одного комара на всей земле – от Южного полюса до Северного.
А плохого Омобоно никому ничего не сделал, потому что он был хорошим человеком, ведь даже имя его означает Добрый Человек. Незадолго до смерти он разбил зеленое яйцо, растолок скорлупу в ступке, растер ее в порошок и развеял на своем поле, чтобы никто не мог использовать яйцо с каким-нибудь злым умыслом.
Я мог бы рассказать вам и о том, как однажды, когда яйцо еще было цело, он и сам попробовал войти в него.
– Омобоно, внутрь яйца! – приказал он сам себе.
Но сидеть там внутри, в темноте, оказалось так скучно, что он поспешил выбраться оттуда.
Неопознанный самолет
– Синьор начальник, неопознанный самолет просит разрешения на посадку.
– Неопознанный самолет? А как он сюда попал?
– Не знаю, синьор начальник. У нас не было с ним раньше никакой связи. Он говорит, что у него кончается горючее и он сядет, даже если мы будем против. Странный какой-то тип, однако.
– Странный?
– Чудак, по-моему. Я слышал сейчас, как он посмеивался в микрофон: «Тем более что все равно никто не может остановить меня…»
– Так или иначе, пусть лучше сядет, а то еще натворит каких-нибудь бед.
Самолет приземлился на маленьком летном поле на окраине Столицы ровно в 23 часа 27 минут. До полуночи оставалось 33 минуты. Притом это была не обычная, а самая важная в году полночь. Это было 31 декабря. И на всем континенте миллионы людей ожидали наступления Нового года.
Никому не известный летчик выпрыгнул из кабины на землю и сразу же распорядился:
– Выгрузите мой багаж! Там двенадцать баулов, не забудьте ни одного! И вызовите три такси, иначе их не перевезти! Может кто-нибудь позвонить по телефону от моего имени?
– Не знаю, не знаю, – уклончиво ответил синьор начальник. – Сначала надо прояснить кое-какие детали, вам не кажется?
– Не вижу никакой необходимости! – улыбнулся летчик.
– А я, однако, вижу! – возразил синьор начальник. – И прошу вас предъявить документы и бортжурнал.
– Простите, но я не стану этого делать.
Он заявил это так категорично, что синьор начальник чуть не взорвался от возмущения.
– Как угодно, – сказал он, – а пока, будьте любезны, пройдите сюда!
Летчик ответил легким поклоном. И начальнику показалось, что поклон этот был чересчур вежливым. «Уж не насмехается ли он надо мной? – подумал он. – Во всяком случае, из моего аэропорта он выйдет с совсем другой миной».
– Имейте в виду, – продолжал между тем загадочный путешественник, – что меня ждут. Очень, очень ждут.
– И должно быть, к полуночи, чтобы отпраздновать Новый год?
– Совершенно верно, дражайший!
– А я, как видите, нахожусь при исполнении служебных обязанностей и всю новогоднюю ночь проведу здесь, в аэропорту. И вам, если будете упорствовать и не пожелаете предъявить документы, придется составить мне компанию.
Незнакомец (тем временем они вошли в кабинет начальника) спокойно расположился в кресле, закурил трубку и с интересом осмотрелся вокруг.
– Документы? Но ведь они уже у вас, синьор начальник.
– В самом деле? Выходит, вы, как фокусник, сумели засунуть их мне в карман? И сейчас еще достанете у меня из носа яйцо, а из уха часы?
Вместо ответа незнакомец указал на новый красочный календарь, висевший на стене у письменного стола.
– Вот мои документы. Я – Время. В моих двенадцати баулах находятся двенадцать месяцев, которые должны начаться через… Ну-ка, посмотрим… Через двадцать девять минут.
– Если вы – Время, – невозмутимо ответил синьор начальник, – то я в таком случае реактивный самолет. Я вижу, вы шутник. Отлично! Значит, мне не придется скучать. И все же я включу, если не возражаете, телевизор. Не хотелось бы пропустить начало Нового года.
– Включайте, включайте! Только не будет никакого Нового года, пока вы меня держите тут.
По телевизору передавали праздничный концерт. Время от времени красивая дикторша, посмотрев на большие часы, висевшие на сцене за оркестром, прямо над головой ударника, напоминала:
– До Нового года осталось двадцать пять минут… Осталось двадцать две минуты…
Неизвестный пилот, казалось, от души развлекался телевизионным зрелищем. Он подпевал певцу, отбивал такт ногой вместе с оркестром и весело смеялся над шутками клоунов.
– До полуночи осталась одна минута, – улыбнулся синьор начальник. – Очень жаль, что не могу предложить вам бокал шампанского. На службе я никогда не пью.
– Спасибо, но в шампанском уже нет нужды. Время остановилось. Посмотрите на свои часы.
Синьор начальник невольно перевел взгляд на циферблат своих наручных часов и поднес их к уху. «Странно, – подумал он, – они тикают, но секундная стрелка стоит на месте – видимо, испортилась».
И он стал отсчитывать секунды. Отсчитал шестьдесят и обнаружил, что минутная стрелка тоже не двигается и по-прежнему показывает без одной минуты двенадцать. И на больших часах на экране телевизора она тоже замерла.
– Должно быть, возникла какая-то маленькая неисправность… – смущенно объяснила дикторша.
Музыканты, певцы, клоуны, зрители, находившиеся в телестудии, – все словно по команде принялись изучать свои часы, трясти их и с удивлением прислушиваться к ним. И вскоре все убедились, что стрелки и в самом деле больше не двигаются.
– Ха-ха! Время остановилось! – со смехом крикнул кто-то. – Наверное, выпило слишком много шампанского и уснуло, не дождавшись полуночи.
Начальник аэропорта бросил тревожный взгляд на странного незнакомца, и тот снова вежливо улыбнулся ему:
– Видели? Это вы виноваты!
– Как это я?… При чем здесь я?
– Вы все еще не верите, что я – Время? Взгляните на эту розу…
На письменном столе красовалась в вазе свежая роза – начальник любил, чтобы у него были цветы в кабинете.
– Хотите посмотреть, что с нею станет, если я прикоснусь к ней?
Незнакомец подошел к столу и легонько дунул на цветок. Лепестки тут же сморщились, высохли, опали и рассыпались в прах. От прекрасной розы осталась лишь горстка пыли…
Синьор начальник вскочил и бросился к телефону.
Были времена, когда новости развозили по свету на лошадях, и немало проходило времени, пока они объезжали весь мир. Скажем, известие о том, что началась война в Бризговии, приходило в Брисландию, когда бои уже закончились и солдаты – те, что остались в живых, – уже были дома.
В наши дни радио и телевидение опутывают всю землю гигантской невидимой сетью. Новости ловятся в эту сеть, словно рыбки, и в несколько мгновений переносятся от одного полюса к другому.
Спустя несколько минут после звонка синьора начальника министру, уже всюду – и в Америке, и в Сингапуре, и в Танзании, и в Новосибирске – знали, что Время задержано в каком-то маленьком аэропорту из-за отсутствия документов. Миллионы людей, ожидавших наступления Нового года, тут же открыли бутылки шампанского, наполнили бокалы и стали обмениваться радостными тостами. Праздничные шествия двинулись по улицам Милана, Парижа, Женевы, Лондона И Т.Д. Написав «и так далее» с большой буквы, мы имеем в виду и вое другие города, которые невозможно перечислить тут все подряд.
– Ура! – кричали люди на всех языках планеты. – Время остановилось! Мы не будем больше стареть! И никогда не умрем!
В кабинете синьора начальника аэропорта беспрестанно звонил телефон. Начальника вызывали со всех концов земли и требовали:
– Держите Время крепче!
– Наденьте на него наручники!
– Сверните ему шею!
– Подсыпьте ему снотворного!
– Какое там снотворное – крысиный яд нужен!
Премьер-министр сообщил о случившемся своим коллегам. Срочно собрался Совет Министров. На повестке дня был только один вопрос: какие нужно принять меры? Превратить задержание Времени в арест или же освободить его?
Министр внутренних дел гремел:
– Освободить? Никогда этому не бывать! Стоит только позволить людям разгуливать повсюду без всяких документов, и мы пропадем! Этот синьор должен сообщить нам свое имя, отчество, фамилию, место рождения, место прописки, место жительства, гражданство, национальность, номер паспорта, размер обуви, номер шляпы. Он должен предъявить справку о прививках, свидетельство о благонамеренности, диплом об окончании начальной школы, квитанцию об уплате налогов. К тому же у него целых двенадцать баулов! А таможенный сбор он уплатил? Он отказывается открывать их! А если у него там бомбы?
Министру было семьдесят два года, так что вы понимаете, конечно, какой был заинтересован в том, чтобы часы стояли…
Совет Министров решил узнать мнение Организации Объединенных Наций. А там в ту пору был только швейцар, потому что все члены ООН разъехались по домам встречать Новый год.
– Сколько времени понадобится, чтобы созвать Ассамблею?
– Недели две… Хотя, если Время остановилось, две недели не пройдут, так что Ассамблею не собрать!
Эта новость тоже облетела весь мир, вызвав повсюду еще большую радость.
А спустя немного…
Впрочем, эту фразу я не вправе писать: если Время остановилось, слова «спустя немного» уже не имеют смысла.
Короче говоря, один мальчик, разбуженный шумом, узнал, в чем дело, быстро сосчитал, сколько будет два плюс два, и возмутился:
– Что? Всегда будет СЕЙЧАС? Выходит, я никогда не вырасту? И всю жизнь буду получать подзатыльники от отца? Всю жизнь должен решать задачу про колбасника, который покупает оливковое масло, а мы, бедные школьники, вынуждены считать, сколько он потратил денег и сколько у него осталось? Ну нет, спасибо вам большое! Я против!
Он тоже схватился за телефон и принялся бить тревогу – звонить друзьям. У его друзей тоже были, естественно, друзья, братья, двоюродные сестры, всякие другие родственники. Телефону пришлось немало поработать, соединяя их друг с другом.
Ребята и слышать ни о чем не хотели. Они накинули пальто поверх пижам, вышли на улицы и тоже устроили демонстрацию. Но их требования и лозунги сильно отличались от тех, с которыми шли взрослые.
– Освободите Время! – кричали ребята. – Не хотим всю жизнь оставаться малышами!
– Хотим расти!
– Хочу стать инженером!
– Хочу, чтобы наступило лето!
– Хочу купаться в море!
– Несмышленыши! – вздохнул какой-то прохожий. – В такой исторический момент они думают о море!
– Однако, – заметил другой прохожий, – в одном они, пожалуй, правы. Если Время не будет идти, то всегда будет 31 декабря!
– Всегда будет зима…
– Всегда будет без одной минуты полночь! И мы никогда не увидим восхода солнца!
– Мой муж в отъезде, – забеспокоилась какая-то синьора. – Как же он вернется домой, если не пройдет Время?
Больной, что лежал в постели, стал жаловаться:
– Ай-ай… Надо же было Времени остановиться как раз в тот момент, когда у меня болит голова! Значит, теперь у меня всегда будет головная боль, всегда, раз и навсегда?
Заключенный, ухватившись за оконную решетку в своей камере, тоже негодовал:
– Значит, я никогда не выйду на свободу?
И крестьяне встревожились:
– И так урожаи все хуже и хуже… Если не пройдет Время и не наступит весна, все погибнет… Нам нечего будет есть!
Словом, у начальника аэровокзала вскоре стали раздаваться совсем другие звонки:
– Ну так вы отпустите его наконец? Я жду почтовый перевод. Или, может, вы мне сами его пришлете, если не отпустите Время?
– Синьор начальник, пожалуйста, освободите Время! У нас кран испортился, и если завтра не наступит завтра, мы не сможем вызвать сантехника…
А синьор Время отдыхал в удобном кресле и, улыбаясь, курил свою трубку.
– Что же мне делать? – растерялся синьор начальник. – Один говорит одно, другой – другое… Я умываю руки! Я отпущу вас…
– Молодец, спасибо.
– Но… Без приказа свыше… Вы же понимаете, я рискую своим положением…
– Тогда не отпускайте. Мне и тут очень неплохо!
Затем раздался еще один звонок:
– Вспыхнул пожар! Если не пройдет Время, не приедут пожарные! Все сгорит! Мы все сгорим! Тут старики и дети… Неужели вы ничего не можете сделать, синьор начальник?
И тут начальник стукнул кулаком по столу:
– Ладно. Будь что будет! Беру на себя эту ответственность. Идите. Вы свободны!
Синьор Время сразу поднялся:
– Позвольте, синьор начальник, я пожму вам руку. Вы добрый человек!
Синьор начальник открыл перед ним дверь:
– Уходите. Быстро. А то еще передумаю.
И синьор Время вышел из кабинета. Стрелки на часах вновь задвигались. Спустя шестьдесят секунд часы пробили полночь, и повсюду вспыхнули бенгальские огни. Новый год начался.
– Неопознанный самолет? А как он сюда попал?
– Не знаю, синьор начальник. У нас не было с ним раньше никакой связи. Он говорит, что у него кончается горючее и он сядет, даже если мы будем против. Странный какой-то тип, однако.
– Странный?
– Чудак, по-моему. Я слышал сейчас, как он посмеивался в микрофон: «Тем более что все равно никто не может остановить меня…»
– Так или иначе, пусть лучше сядет, а то еще натворит каких-нибудь бед.
Самолет приземлился на маленьком летном поле на окраине Столицы ровно в 23 часа 27 минут. До полуночи оставалось 33 минуты. Притом это была не обычная, а самая важная в году полночь. Это было 31 декабря. И на всем континенте миллионы людей ожидали наступления Нового года.
Никому не известный летчик выпрыгнул из кабины на землю и сразу же распорядился:
– Выгрузите мой багаж! Там двенадцать баулов, не забудьте ни одного! И вызовите три такси, иначе их не перевезти! Может кто-нибудь позвонить по телефону от моего имени?
– Не знаю, не знаю, – уклончиво ответил синьор начальник. – Сначала надо прояснить кое-какие детали, вам не кажется?
– Не вижу никакой необходимости! – улыбнулся летчик.
– А я, однако, вижу! – возразил синьор начальник. – И прошу вас предъявить документы и бортжурнал.
– Простите, но я не стану этого делать.
Он заявил это так категорично, что синьор начальник чуть не взорвался от возмущения.
– Как угодно, – сказал он, – а пока, будьте любезны, пройдите сюда!
Летчик ответил легким поклоном. И начальнику показалось, что поклон этот был чересчур вежливым. «Уж не насмехается ли он надо мной? – подумал он. – Во всяком случае, из моего аэропорта он выйдет с совсем другой миной».
– Имейте в виду, – продолжал между тем загадочный путешественник, – что меня ждут. Очень, очень ждут.
– И должно быть, к полуночи, чтобы отпраздновать Новый год?
– Совершенно верно, дражайший!
– А я, как видите, нахожусь при исполнении служебных обязанностей и всю новогоднюю ночь проведу здесь, в аэропорту. И вам, если будете упорствовать и не пожелаете предъявить документы, придется составить мне компанию.
Незнакомец (тем временем они вошли в кабинет начальника) спокойно расположился в кресле, закурил трубку и с интересом осмотрелся вокруг.
– Документы? Но ведь они уже у вас, синьор начальник.
– В самом деле? Выходит, вы, как фокусник, сумели засунуть их мне в карман? И сейчас еще достанете у меня из носа яйцо, а из уха часы?
Вместо ответа незнакомец указал на новый красочный календарь, висевший на стене у письменного стола.
– Вот мои документы. Я – Время. В моих двенадцати баулах находятся двенадцать месяцев, которые должны начаться через… Ну-ка, посмотрим… Через двадцать девять минут.
– Если вы – Время, – невозмутимо ответил синьор начальник, – то я в таком случае реактивный самолет. Я вижу, вы шутник. Отлично! Значит, мне не придется скучать. И все же я включу, если не возражаете, телевизор. Не хотелось бы пропустить начало Нового года.
– Включайте, включайте! Только не будет никакого Нового года, пока вы меня держите тут.
По телевизору передавали праздничный концерт. Время от времени красивая дикторша, посмотрев на большие часы, висевшие на сцене за оркестром, прямо над головой ударника, напоминала:
– До Нового года осталось двадцать пять минут… Осталось двадцать две минуты…
Неизвестный пилот, казалось, от души развлекался телевизионным зрелищем. Он подпевал певцу, отбивал такт ногой вместе с оркестром и весело смеялся над шутками клоунов.
– До полуночи осталась одна минута, – улыбнулся синьор начальник. – Очень жаль, что не могу предложить вам бокал шампанского. На службе я никогда не пью.
– Спасибо, но в шампанском уже нет нужды. Время остановилось. Посмотрите на свои часы.
Синьор начальник невольно перевел взгляд на циферблат своих наручных часов и поднес их к уху. «Странно, – подумал он, – они тикают, но секундная стрелка стоит на месте – видимо, испортилась».
И он стал отсчитывать секунды. Отсчитал шестьдесят и обнаружил, что минутная стрелка тоже не двигается и по-прежнему показывает без одной минуты двенадцать. И на больших часах на экране телевизора она тоже замерла.
– Должно быть, возникла какая-то маленькая неисправность… – смущенно объяснила дикторша.
Музыканты, певцы, клоуны, зрители, находившиеся в телестудии, – все словно по команде принялись изучать свои часы, трясти их и с удивлением прислушиваться к ним. И вскоре все убедились, что стрелки и в самом деле больше не двигаются.
– Ха-ха! Время остановилось! – со смехом крикнул кто-то. – Наверное, выпило слишком много шампанского и уснуло, не дождавшись полуночи.
Начальник аэропорта бросил тревожный взгляд на странного незнакомца, и тот снова вежливо улыбнулся ему:
– Видели? Это вы виноваты!
– Как это я?… При чем здесь я?
– Вы все еще не верите, что я – Время? Взгляните на эту розу…
На письменном столе красовалась в вазе свежая роза – начальник любил, чтобы у него были цветы в кабинете.
– Хотите посмотреть, что с нею станет, если я прикоснусь к ней?
Незнакомец подошел к столу и легонько дунул на цветок. Лепестки тут же сморщились, высохли, опали и рассыпались в прах. От прекрасной розы осталась лишь горстка пыли…
Синьор начальник вскочил и бросился к телефону.
Были времена, когда новости развозили по свету на лошадях, и немало проходило времени, пока они объезжали весь мир. Скажем, известие о том, что началась война в Бризговии, приходило в Брисландию, когда бои уже закончились и солдаты – те, что остались в живых, – уже были дома.
В наши дни радио и телевидение опутывают всю землю гигантской невидимой сетью. Новости ловятся в эту сеть, словно рыбки, и в несколько мгновений переносятся от одного полюса к другому.
Спустя несколько минут после звонка синьора начальника министру, уже всюду – и в Америке, и в Сингапуре, и в Танзании, и в Новосибирске – знали, что Время задержано в каком-то маленьком аэропорту из-за отсутствия документов. Миллионы людей, ожидавших наступления Нового года, тут же открыли бутылки шампанского, наполнили бокалы и стали обмениваться радостными тостами. Праздничные шествия двинулись по улицам Милана, Парижа, Женевы, Лондона И Т.Д. Написав «и так далее» с большой буквы, мы имеем в виду и вое другие города, которые невозможно перечислить тут все подряд.
– Ура! – кричали люди на всех языках планеты. – Время остановилось! Мы не будем больше стареть! И никогда не умрем!
В кабинете синьора начальника аэропорта беспрестанно звонил телефон. Начальника вызывали со всех концов земли и требовали:
– Держите Время крепче!
– Наденьте на него наручники!
– Сверните ему шею!
– Подсыпьте ему снотворного!
– Какое там снотворное – крысиный яд нужен!
Премьер-министр сообщил о случившемся своим коллегам. Срочно собрался Совет Министров. На повестке дня был только один вопрос: какие нужно принять меры? Превратить задержание Времени в арест или же освободить его?
Министр внутренних дел гремел:
– Освободить? Никогда этому не бывать! Стоит только позволить людям разгуливать повсюду без всяких документов, и мы пропадем! Этот синьор должен сообщить нам свое имя, отчество, фамилию, место рождения, место прописки, место жительства, гражданство, национальность, номер паспорта, размер обуви, номер шляпы. Он должен предъявить справку о прививках, свидетельство о благонамеренности, диплом об окончании начальной школы, квитанцию об уплате налогов. К тому же у него целых двенадцать баулов! А таможенный сбор он уплатил? Он отказывается открывать их! А если у него там бомбы?
Министру было семьдесят два года, так что вы понимаете, конечно, какой был заинтересован в том, чтобы часы стояли…
Совет Министров решил узнать мнение Организации Объединенных Наций. А там в ту пору был только швейцар, потому что все члены ООН разъехались по домам встречать Новый год.
– Сколько времени понадобится, чтобы созвать Ассамблею?
– Недели две… Хотя, если Время остановилось, две недели не пройдут, так что Ассамблею не собрать!
Эта новость тоже облетела весь мир, вызвав повсюду еще большую радость.
А спустя немного…
Впрочем, эту фразу я не вправе писать: если Время остановилось, слова «спустя немного» уже не имеют смысла.
Короче говоря, один мальчик, разбуженный шумом, узнал, в чем дело, быстро сосчитал, сколько будет два плюс два, и возмутился:
– Что? Всегда будет СЕЙЧАС? Выходит, я никогда не вырасту? И всю жизнь буду получать подзатыльники от отца? Всю жизнь должен решать задачу про колбасника, который покупает оливковое масло, а мы, бедные школьники, вынуждены считать, сколько он потратил денег и сколько у него осталось? Ну нет, спасибо вам большое! Я против!
Он тоже схватился за телефон и принялся бить тревогу – звонить друзьям. У его друзей тоже были, естественно, друзья, братья, двоюродные сестры, всякие другие родственники. Телефону пришлось немало поработать, соединяя их друг с другом.
Ребята и слышать ни о чем не хотели. Они накинули пальто поверх пижам, вышли на улицы и тоже устроили демонстрацию. Но их требования и лозунги сильно отличались от тех, с которыми шли взрослые.
– Освободите Время! – кричали ребята. – Не хотим всю жизнь оставаться малышами!
– Хотим расти!
– Хочу стать инженером!
– Хочу, чтобы наступило лето!
– Хочу купаться в море!
– Несмышленыши! – вздохнул какой-то прохожий. – В такой исторический момент они думают о море!
– Однако, – заметил другой прохожий, – в одном они, пожалуй, правы. Если Время не будет идти, то всегда будет 31 декабря!
– Всегда будет зима…
– Всегда будет без одной минуты полночь! И мы никогда не увидим восхода солнца!
– Мой муж в отъезде, – забеспокоилась какая-то синьора. – Как же он вернется домой, если не пройдет Время?
Больной, что лежал в постели, стал жаловаться:
– Ай-ай… Надо же было Времени остановиться как раз в тот момент, когда у меня болит голова! Значит, теперь у меня всегда будет головная боль, всегда, раз и навсегда?
Заключенный, ухватившись за оконную решетку в своей камере, тоже негодовал:
– Значит, я никогда не выйду на свободу?
И крестьяне встревожились:
– И так урожаи все хуже и хуже… Если не пройдет Время и не наступит весна, все погибнет… Нам нечего будет есть!
Словом, у начальника аэровокзала вскоре стали раздаваться совсем другие звонки:
– Ну так вы отпустите его наконец? Я жду почтовый перевод. Или, может, вы мне сами его пришлете, если не отпустите Время?
– Синьор начальник, пожалуйста, освободите Время! У нас кран испортился, и если завтра не наступит завтра, мы не сможем вызвать сантехника…
А синьор Время отдыхал в удобном кресле и, улыбаясь, курил свою трубку.
– Что же мне делать? – растерялся синьор начальник. – Один говорит одно, другой – другое… Я умываю руки! Я отпущу вас…
– Молодец, спасибо.
– Но… Без приказа свыше… Вы же понимаете, я рискую своим положением…
– Тогда не отпускайте. Мне и тут очень неплохо!
Затем раздался еще один звонок:
– Вспыхнул пожар! Если не пройдет Время, не приедут пожарные! Все сгорит! Мы все сгорим! Тут старики и дети… Неужели вы ничего не можете сделать, синьор начальник?
И тут начальник стукнул кулаком по столу:
– Ладно. Будь что будет! Беру на себя эту ответственность. Идите. Вы свободны!
Синьор Время сразу поднялся:
– Позвольте, синьор начальник, я пожму вам руку. Вы добрый человек!
Синьор начальник открыл перед ним дверь:
– Уходите. Быстро. А то еще передумаю.
И синьор Время вышел из кабинета. Стрелки на часах вновь задвигались. Спустя шестьдесят секунд часы пробили полночь, и повсюду вспыхнули бенгальские огни. Новый год начался.
Как Марко и Мирко ловили бандитов
Марко и Мирко – близнецы. Но их легко было отличить друг от друга, потому что Марко всегда ходил с молотком, у которого ручка белая, а Мирко – с молотком, у которого ручка черная. Братья никогда не расставались со своими молотками. Никогда, даже если мыло попадало в глаза.
Их родителей – синьора Аугусто и синьору Эменду – тоже нетрудно было различить, потому что у синьора Аугусто был магазин бытовых электроприборов, а у синьоры Эменды – магазин одежды для собак. Утром, уходя, они ласково сказали детям:
– Марко и Мирко, пожалуйста, никому не открывайте дверь! Повсюду бродят эти ужасные бандиты, которые воруют тальк.
– Хорошо, мама! Хорошо, папа!
Разумеется, едва родители исчезли с горизонта, близнецы тут же побежали и открыли дверь в сильной надежде увидеть хотя бы одного бандита, прячущегося на площадке. Но их ожидало разочарование. Бандитов не было. Тогда они вышли на балкон и принялись тренировать свои молотки – учили их вести себя подобно бумерангу и разным другим игрушкам. Запущенные высоко в небо, молотки пикировали на улицу, трижды облетали шляпу какого-нибудь прохожего и затем, негромко посвистывая, возвращались на балкон.
– Посвистывают, – заметил Марко. – Но еще не свистят по-настоящему.
– Научатся! – заверил Мирко.
Вдруг в доме напротив распахнулось окно, и какая-то синьора, в ужасе схватившись за голову, закричала страшным голосом:
– На помощь! На помощь! Украли тальк!
– Седьмая! – констатировал Марко, который вел счет кражам в их квартале.
– На помощь! На помощь! Помогите! – продолжала кричать женщина.
– У той синьоры, которую обокрали вчера, – заметил Мирко, – зубы были белее.
Но тут другая картина привлекла внимание близнецов. Из-за ограды дома напротив вышел какой-то человек в маске. Он был довольно подозрителен. Тем более что нес, прижимая к груди, коробочки с тальком и явно собирался поскорее удалиться.
– Вот случай, которого мы так ждали! – вскричал Марко.
– Он самый! – согласился Мирко.
В ту же минуту братья запустили свои молотки. Теперь они уже издавали в полете нечто похожее на вой сирены. Человек в маске посмотрел вверх… Лучше бы он посмотрел себе на ноги! Потому что молоток с белой ручкой нацелился на его левый ботинок, а молоток с черной ручкой – на правый. От удивления человек в маске уронил коробочки с тальком и тоже закричал:
– На помощь! Спасите!
Молотки с головокружительной скоростью вертелись вокруг его ног и не давали ему шагнуть.
– Хватит! – взмолился человек в маске. – Сдаюсь!
– Слишком быстро, – недовольно заметил Марко.
– Сначала нам нужно ваше полное и чистосердечное признание, – уточнил Мирно. – Кто вы такой, почему воруете тальк, кто ваши сообщники, кто ими руководит, как звать жену главаря, сколько ей лет и так далее.
– Меня зовут Человек-в-маске. А ворую я для известного преступника Эм-Эм, по его указанию. Больше ничего не знаю. Все.
– Адрес Эм-Эм?
– Проспект Гарибальди, 3567 с половиной, корпус два, стучать четыре раза, напевая песенку «Сердце красавицы».
Марко и Мирко отпустили человека в маске под честное слово. Молотки с радостным свистом и с сознанием выполненного долга вернулись на балкон, но им сразу же пришлось снова спуститься вниз. Правда, теперь уже другим путем – в карманах близнецов, которые отправились с визитом к знаменитому преступнику Эм-Эм.
Братья пришли по указанному адресу, постучали четыре раза. Никто не ответил. Они снова постучали четыре раза.
Их родителей – синьора Аугусто и синьору Эменду – тоже нетрудно было различить, потому что у синьора Аугусто был магазин бытовых электроприборов, а у синьоры Эменды – магазин одежды для собак. Утром, уходя, они ласково сказали детям:
– Марко и Мирко, пожалуйста, никому не открывайте дверь! Повсюду бродят эти ужасные бандиты, которые воруют тальк.
– Хорошо, мама! Хорошо, папа!
Разумеется, едва родители исчезли с горизонта, близнецы тут же побежали и открыли дверь в сильной надежде увидеть хотя бы одного бандита, прячущегося на площадке. Но их ожидало разочарование. Бандитов не было. Тогда они вышли на балкон и принялись тренировать свои молотки – учили их вести себя подобно бумерангу и разным другим игрушкам. Запущенные высоко в небо, молотки пикировали на улицу, трижды облетали шляпу какого-нибудь прохожего и затем, негромко посвистывая, возвращались на балкон.
– Посвистывают, – заметил Марко. – Но еще не свистят по-настоящему.
– Научатся! – заверил Мирко.
Вдруг в доме напротив распахнулось окно, и какая-то синьора, в ужасе схватившись за голову, закричала страшным голосом:
– На помощь! На помощь! Украли тальк!
– Седьмая! – констатировал Марко, который вел счет кражам в их квартале.
– На помощь! На помощь! Помогите! – продолжала кричать женщина.
– У той синьоры, которую обокрали вчера, – заметил Мирко, – зубы были белее.
Но тут другая картина привлекла внимание близнецов. Из-за ограды дома напротив вышел какой-то человек в маске. Он был довольно подозрителен. Тем более что нес, прижимая к груди, коробочки с тальком и явно собирался поскорее удалиться.
– Вот случай, которого мы так ждали! – вскричал Марко.
– Он самый! – согласился Мирко.
В ту же минуту братья запустили свои молотки. Теперь они уже издавали в полете нечто похожее на вой сирены. Человек в маске посмотрел вверх… Лучше бы он посмотрел себе на ноги! Потому что молоток с белой ручкой нацелился на его левый ботинок, а молоток с черной ручкой – на правый. От удивления человек в маске уронил коробочки с тальком и тоже закричал:
– На помощь! Спасите!
Молотки с головокружительной скоростью вертелись вокруг его ног и не давали ему шагнуть.
– Хватит! – взмолился человек в маске. – Сдаюсь!
– Слишком быстро, – недовольно заметил Марко.
– Сначала нам нужно ваше полное и чистосердечное признание, – уточнил Мирно. – Кто вы такой, почему воруете тальк, кто ваши сообщники, кто ими руководит, как звать жену главаря, сколько ей лет и так далее.
– Меня зовут Человек-в-маске. А ворую я для известного преступника Эм-Эм, по его указанию. Больше ничего не знаю. Все.
– Адрес Эм-Эм?
– Проспект Гарибальди, 3567 с половиной, корпус два, стучать четыре раза, напевая песенку «Сердце красавицы».
Марко и Мирко отпустили человека в маске под честное слово. Молотки с радостным свистом и с сознанием выполненного долга вернулись на балкон, но им сразу же пришлось снова спуститься вниз. Правда, теперь уже другим путем – в карманах близнецов, которые отправились с визитом к знаменитому преступнику Эм-Эм.
Братья пришли по указанному адресу, постучали четыре раза. Никто не ответил. Они снова постучали четыре раза.