Джеффрис Сабрина. Не соблазняй повесу

   Сейчас она казалась ему более красивой, чем в бальном зале, но ее гримаса привела Уинтера к заключению, что перед ним женщина испорченная, а он таких не переносил.
   – Право, сэр, я не понимаю, отчего вы так волнуетесь. Откуда мне знать, что здесь находятся личные покои членов семьи? Я сию минуту спущусь вниз.
   – Сначала извольте показать мне, что вы прячете за спиной, – потребовал он.
   – Вы имеете в виду мой ридикюль? – чересчур быстро ответила она, показывая ему сумочку.
   – А в другой руке?
   – Ничего такого, что могло бы вас касаться, – отрезала она.
   Дерзкая девчонка в одно мгновение приняла вид высокомерной знатной леди, и Лукас сдвинул брови. Амелия смягчила тон:
   – Это личное.
   Он сделал шаг вперед и взял ее за руку.
   – Может, продолжим нашу беседу внизу?
   – Нет! – Она вырвала у него свою руку, но при этом что-то упало на пол. Амелия нагнулась, чтобы поднять упавший предмет, однако майор наступил на него ногой. Амелия с негодованием выговорила: – Немедленно уберите ногу!
   Неужели леди похитила бумаги у него из комнаты? Лукас поспешил поднять с пола то, что прижимал сапогом. Заклеенный конверт с надписью: «Лорду Кирквуду». Ах, черт побери! Одного взгляда на вспыхнувшие щеки девушки было достаточно, чтобы все понять, хотя Кирквуд ни единым словом не обмолвился о ее чувствах к нему.
   Проклятие, надо же было ей шнырять там, где не следовало! После того как он оскорбил эту барышню и привел ее в полное смущение, он уже не добьется от нее никакой правды.
   Уинтер, скрипнув зубами, решил переменить тактику. Он протянул письмо Амелии:
   – Полагаю, это ваше, мэм. Она сердито взяла у него письмо.
   – Я же говорила вам, что это личное.
   – Солдаты: склонны думать самое худшее о женщинах, которые крутятся слишком близко от них. В Америке если женщина слоняется у казарм, ее не ждет ничего хорошего. В том числе и уважительное отношение.
   Щеки у Амелии разгорелись еще ярче.
   – Таково ваше представление об извинении?
   Вот проклятие, кажется, сегодня вечером он не смог произнести ничего путного даже во имя спасения собственной жизни!
   – Разумеется, нет. – Лукас постарался говорить как можно любезнее. – Прошу у вас прощения, мэм. Я расскажу своему кузену, как вы старались оберечь его тайну.
   – Лорд Кирквуд ваш кузен? – спросила Амелия с самым невинным выражением широко раскрытых глаз.
   – Позвольте представиться. Майор Лукас Уинтер.
   – Я леди Амелия Плум, – произнесла она с улыбкой, способной смутить любого мужчину.
   Но не этого.
   – Если хотите, – заговорил он сдержанно и совершенно спокойно, – я сам передам письмо моему кузену. Это самое малое, что я могу для Вас сделать.
   – О нет, самое малое вы уже сделали, – колко заметила Амелия, помахивая перед ним измятым и испачканным конвертом. – Я считаю, что будет безопаснее, если я сама исполню то, ради чего сюда пришла, и оставлю письмо в комнате у лорда Кирквуда. Пока вы не открыли по мне огонь за то, что я пробралась сюда.
   Ее остроумные и смелые замечания до странности не вязались с обликом перепуганной глупышки, в каком она ему явилась вначале. Но в конце концов, подобная взбалмошность и переменчивость вполне типичны для таких женщин – богатых и со связями. Ему следовало об этом помнить, он и сам был взращен и воспитан женщиной подобного рода.
   Воспоминание окрасило его юмор в мрачные тона, когда он проговорил с усмешкой:
   – Не беспокойтесь, леди Амелия, несколько пятнышек грязи не повлияют на интерес моего кузена к вашему солидному приданому.
   – Это послание не мое, а моей подруги, – возразила она. – Ладно. – Уинтер театральным жестом распахнул дверь в комнату двоюродного брата. – Войдите и оставьте письмо «вашей подруги». – Он с нажимом произнес последние слова. – Я подожду вас здесь.
   Стоя в дверях, Лукас посторонился, пропуская Амелию в комнату, и при этом уловил запах ее волос. И запах этот ему о чем-то напомнил. Жимолость. Ею пахло мыло, которое предпочитали дамы в городе, где он рос, в штате Виргиния, пока отец не перевез семью в Балтимор.
   Слабый запах родного дома растрогал его. Уинтер более двух лет охотился за Теодором и Дороти Фрайер. В то время как другие моряки вернулись по домам и радовались миру и покою, у него не было ни мира, ни покоя. Из-за Фрайеров он был вынужден теперь приехать в страну, которую ненавидел. И это он тоже поставит им в счет, когда до них доберется.
   Леди Амелия показалась в дверях, и Лукас посторонился, чтобы она могла выйти и сама закрыть за собой дверь. Ему не хотелось еще раз вдохнуть ее запах, напоминающий о родном доме... и к тому же ощутить, как сильно она привлекательна.
   Но, к его неудовольствию, она вместо того, чтобы поспешно удалиться, остановилась прямо перед ним.
   – Благодарю вас за то, что вы позволили мне выполнить мою задачу. И я была бы еще более вам признательна, сэр, если бы вы не... Я хочу сказать, что если кто-нибудь узнает о моем...
   – Вы предпочли бы, чтобы эта стычка осталась между нами?
   Глаза цвета темного шоколада встретились с его глазами.
   – Это было бы очень хорошо, благодарю вас.
   Итак, леди просит об одолжении? Этим стоит воспользоваться.
   – Не спешите благодарить меня, мэм. Я хотел бы получить от вас еще кое-что.
   Она насторожилась:
   – Что же?
   Задать ей прямой вопрос было бы опрометчиво, это может пробудить у леди Плум подозрения, а Лукасу вовсе нежелательно, чтобы она обеспокоила свою мачеху. Гораздо разумнее воспользоваться возможностью поближе познакомиться с ней и выведать необходимые сведения, так сказать, мимоходом, в приватном порядке.
   – Я хочу получить вальс.
   – Вальс?
   – Нуда. Мужчина берет руку дамы в свою, а другую руку кладет...
   – Я знаю, что такое вальс, – сухо произнесла она.
   – В таком случае я прошу об одном этом в обмен на мое молчание.
   Она прищурилась и ответила с откровенно игривой улыбкой:
   – А ведь вы попросту меня шантажируете, майор, не правда ли?
   – Пожалуй, что и так, леди Амелия.
   – Но ведь это нехорошо с вашей стороны.
   – Я солдат, мэм, а не придворный кавалер. Приходится пользоваться удобным случаем, чтобы получить желаемое. – Он окинул Амелию взглядом. – А нынче вечером я желал бы протанцевать с вами вальс.
   Амелия с притворной скромностью потупила взор:
   – Если так, то я не вправе отказать.
   Она быстро повернулась, и подол ее платья со всеми пышными оборками взметнулся вверх, на мгновение приоткрыв очаровательные линии. Майор замер. Когда же он в последний раз спал с женщиной? Кажется, это было в Париже. Но вульгарно нарумяненные щеки французской шлюхи и ее немытое тело не имели ни малейшего сходства с изяществом и прелестью надушенного создания, которое плавной поступью удалялось от него по коридору.
   Он не мог отвести глаз от Амелии. Боже милостивый, от одной ее походки у мужчин должна разгораться кровь. Он это заметил еще в бальном зале.
   Но прежде чем кровь остыла в его собственных жилах, Амелия обернулась и проговорила с улыбкой, которая осветила все ее лицо:
   – Да будет вам известно, майор Уинтер, что я с удовольствием протанцевала бы с вами без всякого шантажа.
   Бросив эту фразу, она вступила на черную лестницу и через минуту исчезла.
   Майор в полной растерянности продолжал смотреть ей вслед. Надо же, какова штучка! Сначала его кузен, потом он сам... Право, стоило бы призадуматься, нет ли здесь какого умысла...
   Уинтер нахмурил брови. Черт возьми, ведь она могла побывать у него в комнате!
   Он поспешно вошел к себе и внимательно все осмотрел. Пригляделся даже к ковру – не упало ли на него что-нибудь, принюхался к воздуху в комнате. Все было на месте, ничего подозрительного. Бумаги лежат в том порядке, в каком он их оставил. Вроде бы пахнет жимолостью, но с уверенностью сказать это нельзя, потому что кругом расставлены вазы с цветами. Слуги Кирквуда, должно быть, считают его таким же жеманным шутом, как все эти англичане.
   Он сомневался и в том, что светская дама позволила себе войти сюда. Леди Амелия могла быть достаточно смелой, чтобы оставить письмо на подушке у своего поклонника, но не стала бы обыскивать комнату незнакомца. Поскольку она не знала истинной причины его приезда в Англию, – а она этого явно не знала! – она сюда бы не заглянула.
   Она просто кокетлива. Этим можно воспользоваться. Если леди жаждет приключения, он готов к ее услугам. Таким образом легче всего выведать нужные сведения у молодой девушки.
   Но это лишь в том случае, если он сможет заниматься флиртом, будучи в трудном положении. Проклятые красные мундиры, вечно они ему мешают. Война кончена, а им все неймется, они продолжают ему досаждать.
   Ладно. Пусть только попробуют его тронуть. А если такое случится...
   Уинтер достал из выдвижного ящика кинжал. Его в первую очередь следует держать при себе.
   Спрятав кинжал в складках широкого матерчатого пояса, Лукас вышел из комнаты и начал спускаться по лестнице. Не успел он еще дойти до низа, как перед ним возникли два пьяных английских солдата в красных мундирах.
   – Джентльмены, – произнес Уинтер с коротким кивком в виде приветствия.
   Он спустился еще на пару ступенек, но они преградили ему путь. Ощутив давно знакомую вспышку гнева, Лукас невольно дотронулся до пояса в том месте, где был спрятан кинжал, но попытался овладеть собой. «Спокойствие, ведь перед тобой всего-навсего два подвыпивших глупца». Гнев, однако, не унимался.
   Один из юнцов подтолкнул другого:
   – Погляди-ка, кто перед нами! Это один из тех американских дикарей, которые удирали от нас под Бладенсбургом, когда мы сожгли дотла и сровняли с землей их ничтожную столицу.
   Не стоило им упоминать о том сражении. Американское ополчение действительно спасалось бегством от британцев – но не морская гвардия!
   – Вы ошиблись, сэр. – Лукас продолжал бороться с собственной яростью. – Я один из тех дикарей, что выстояли под знаменами коммодора Барни. – Он не удержался от пренебрежительной усмешки. – Впрочем, откуда вам, зеленым парнишкам, знать об этом? Вы скорее всего прятались где-нибудь в казармах.
   Он знал, что ударил по больному месту: оба парня побагровели от злости.
   – А теперь позвольте-ка...
   Он плечом оттер их в сторону. Один из солдат схватил Уинтера за правую руку:
   – Слушай, ты, наглый янки...
   Руководимый инстинктом, выработанным годами сражений, Уинтер левой рукой выхватил из-за пояса кинжал и прижал его острие к ребрам солдата.
   – Если не хочешь получить удар в живот, лучше отпусти меня немедля!
   Второй солдат дохнул на него перегаром. Лукас, протянув правую руку поверх левой, стиснул ему горло.
   – Двое на одного – это для меня пустяки! – Он крепче сжал пальцы, солдат начал задыхаться. – Был бы повод...
   Но в поводе он уже не нуждался. Распаленный видом красных мундиров, он чувствовал, как глаза ему застилает черная пелена, будто он снова в душном туннеле и слышит голоса тех, кто...
   – Майор Уинтер! – донесся до него сзади резкий окрик. – Сейчас же отпустите этих людей!
   Понадобилась всего одна секунда, чтобы черная пелена исчезла, и еще одна, чтобы Лукас осознал, где находится. Потом он увидел сильно встревоженного Кирквуда, быстро идущего через холл.
   Подавив остатки ярости, Лукас холодно улыбнулся:
   – Разумеется, кузен. – Он отпустил солдата, которого держал за горло, и не без внутреннего сопротивления спрятал кинжал. Дышал Уинтер тяжело и прерывисто. – Я тут вынужден был объяснить кое-что. Но мы в конечном итоге поняли друг друга, не так ли, ребята?
 
   Тот, кого он держал за горло, задыхаясь, упал на колени. Другой выкрикнул:
   – Вы безумец, вот кто вы!
   Уинтер посмотрел на него с нескрываемым презрением:
   – Как я понимаю, вы будете об этом помнить. Тот в ответ прорычал:
   – Кто-нибудь еще научит вас хорошим манерам!
   Как бы невзначай коснувшись рукоятки кинжала, Уинтер произнес:
   – Всегда готов к услугам.
   – Да прекратите же, вы оба, – рассерженно проговорил Кирквуд и обратился к солдату: – Уходите, пока я не сообщил моей матери, что вы напали на нашего гостя.
   Тот удалился с самым мрачным видом. Кирквуд, приглядевшись к его приятелю, который все еще не мог подняться с пола, позвал слугу, чтобы он принес воды. Вслед за Лукасом Кирквуд зашел в его кабинет.
   Едва они оказались там, Кирквуд захлопнул дверь и воскликнул:
   – Господи, Уинтер, вы, можно сказать, нарываетесь на то, чтобы вас убили!
   Лукас подошел к письменному столу и из графина налил себе бренди.
   – Поверьте мне, Кирквуд, оба эти осла с трудом держались на ногах, куда им кого-нибудь убить.
   – Что верно, то верно, оба они из тех, кто храбрее за столом, чем в бою. Но это не удержало бы их от попытки.
   – И не спасло бы от смерти, – спокойно возразил Лукас, хотя руки у него так тряслись, что он едва не уронил стаканчик с налитым в него бренди. Теперь, когда возбуждение, вызванное бурной стычкой, улеглось, Лукаса тревожило то, насколько он был близок к тому, чтобы убить этих двоих. Но он приехал в Англию совсем не для этого.
   Он заставил себя поднести стаканчик к губам и выпил бренди одним глотком в надежде, что обжигающий напиток поможет ему вернуться из прошлого. Какая жестокая шутка – поиски, которыми он занят, привели его в те места, где ему невыносимо оставаться.
   Кирквуд бросил на Лукаса осторожный взгляд:
   – Мне следовало отговорить вас надевать сегодня вечером ваш мундир, война кончилась давно, и я полагал, что вы как истинные джентльмены оставили враждебные чувства в прошлом.
   – Я бы не сказал так о ваших друзьях-солдатах, – возразил Уинтер, – но и мне трудно оставить прошлое прошлому. То, что делали со мной и моими людьми, находится за пределами правил ведения военных действий и общепринятой человеческой порядочности.
   – Я это знаю и понимаю, – сказал Кирквуд. – И если бы я знал, что моя мать намерена пригласить столько офицеров, то пресек бы ее намерения в зародыше. Но у многих из них есть сестры, богатые наследницы, и мамаша надеялась приманить их сюда.
   – Она решила женить вас на одной из таких наследниц, не так ли? – спросил Лукас, отчаянно желая прекратить разговор об офицерах и столь же отчаянно желая забыть о том, насколько он был близок к убийству. Кирквуд однажды помог Лукасу дорогой ценой и с опасностью для себя, но по некоторым вопросам они никогда не придут к согласию.
   Ему, однако, не удалось сбить кузена с толку.
   – Это не может служить поводом для того, чтобы обзаводиться здесь врагами. Никто не станет говорить с вами о леди Тови, если вы будете чинить неприятности.
   Лукас выпил еще стаканчик бренди.
   – Они не станут говорить о ней со мной независимо от этого. Я не принадлежу к их кругу, мой отец был торговцем.
   – Как бы там ни было, ваше поведение мешает вашему расследованию.
   С мрачной усмешкой Лукас подумал о леди Амелии.
   – Отнюдь не всегда.
   Кирквуд уставился на него в недоумении:
   – Что-нибудь случилось? Вы что-то узнали?
   – Узнаю, если протанцую вальс с леди Амелией.
   – Вас кто-то представил ей?
   – Не совсем так. – Лукас сделал паузу, глядя в лицо своему кузену. – Я застал ее наверху с письмом для вас.
   Удивление Кирквуда было неподдельным.
   – Для меня? Вы уверены?
   – На конверте стояло ваше имя, и она положила письмо вам на подушку.
   Кирквуд был явно потрясен.
   – Не могу себе этого представить.
   – Между вами ничего нет?
   – Однажды я проявил к ней интерес, но она меня отвергла. Леди Амелия привередлива. Она поздно появилась на ярмарке невест и, кажется, не против покинуть ее как можно позже.
   Любопытно. Слово «привередлива» Лукас не употребил бы по отношению к леди со столь соблазнительной улыбкой и такими вертлявыми бедрами.
   – А почему она появилась поздно на упомянутой вами ярмарке?
   – Откуда мне знать? Но свой первый сезон она провела только после женитьбы отца.
   Быть может, потому, что раньше она была стеснена в средствах? Нет, вряд ли, ведь ее отец, черт побери, граф. Кирквуд нуждается в деньгах, но продолжает вести образ жизни на гораздо более высоком уровне, чем, к примеру, средний американец. Недостаток денег скорее всего не связан с тем, что леди Амелия начала поздно выезжать в свет.
   – Леди Амелия, должно быть, изменила свое отношение к вам, – сказал Лукас своему кузену. – Я сам видел, как она положила письмо вам на подушку.
   Кирквуд покачал головой:
   – Право же, я удивлен. По словам мисс Линли, леди Амелия не раз повторяла, что не уверена, захочет ли она когда-нибудь выйти замуж.
   – Мисс Линли?
   – Это одна из бывших соучениц леди Амелии в весьма престижной школе для молодых девиц миссис Харрис. Между собой мы называем это заведение школой для богатых наследниц. Вместе взятые, семьи этих учениц владеют примерно половиной Англии. – Кирквуд чуть заметно улыбнулся. – На сегодняшний вечер мать пригласила по возможности всех девушек, которые в разное время окончили эту школу. Многие из них приняли приглашение.
   – Им безразлично, что вы охотитесь за их деньгами? – недоверчиво спросил Уинтер.
   Он никогда не понимал торгово-бартерную систему английских браков, и хотя ее практиковали некоторые американцы, большинство считало такую систему недемократичной, и потому представители высших слоев общества ее осуждали.
   – Некоторым леди небезразлично, но они надеются познакомиться здесь с другими джентльменами. А иные вовсе не против заключить выгодную сделку. Ту же мисс Линли, которая богата, привлекает мое общественное положение. Во всяком случае, я так считал, однако она пока не ответила на мое письмо. – Кирквуд прищурился. – Не могла ли леди Амелия по просьбе мисс Линли передать мне письмо?
   – Леди Амелия уверяла, что она это делает для своей подруги.
   – Ах вот как! – Кирквуд направился в свою комнату. – Быть может, мне стоит взглянуть...
   Лукас остановил его:
   – Не теперь. Я хочу, чтобы вы представили меня леди Амелии по всем правилам. Она согласилась протанцевать со мной вальс, и я должен ее пригласить.
   – Как вам удалось добиться ее согласия?
   – Я вселил в нее страх Божий.
   Кирквуд нахмурился:
   – Надеюсь, вы не пригрозили ей вашим кинжалом?
   – Разумеется, нет, – ответил Лукасе некоторым раздражением. – Я умею обращаться с такими женщинами, как она.
   – Ну, если так, идемте, я вас представлю. Только постарайтесь не обижать малышку, хорошо? Её подружки чертовски любят посплетничать, а мне еще предстоит жениться на одной из них.
   Лукас поставил на стол стакан и последовал за своим кузеном.
   – Я уверен, что мужнина с вашим умом и с вашими связями вполне может придумать что-нибудь, чтобы обзавестись деньгами и без этого.
   – Не с моим титулом и не в Англии. У нас старший сын имеет определенные обязанности. У меня две сестры и младший брат. Если я женюсь на богатой наследнице, это их обеспечит. А если не женюсь...
   Вот бедняга! Лукас представить себе не мог брак во имя поддержки родительской семьи. Если бы он сам озаботился поисками супруги и женился, то обеспечивал бы собственную семью всем необходимым единолично, без помощи жены.
   Коридор, ведущий к бальному залу, к счастью, был пуст.
   – А что, если вы ничего не сумеете выведать у леди Амелии? – полюбопытствовал Кирквуд.
   – Не беспокойтесь, выведаю, – ответил Лукас, подумав, насколько трудно будет завести легкий флирт с целью узнать необходимое.
   – А почему бы вам не поехать прямиком в Девон и не встретиться с ее мачехой?
   – Если леди Тови и есть Дороти Фрайер, как только в имении ее мужа появится американский военный и попросит позволения поговорить с ней, она в ту же минуту почует неладное. Она должна предупредить Теодора Фрайера или сбежать еще до того, как я пройду мимо ее дворецкого. И на этот раз Фрайеры спрячутся так, что я никогда их не найду.
   – Это в том случае, если она и есть та самая, кого вы в ней подозреваете. Значит, она двоемужница, помилуй Бог.
   – Если учесть то, что они с Теодором Фрайером вступили в законный брак, то оно так и есть. Но это может быть и незарегистрированный брак. И ясно, что она устала постоянно срываться с места, чтобы следовать за мужчиной. Поэтому я и потерял след Фрайера после того, как они расстались во Франции. Ведь гораздо лучше скрываться от властей, выйдя замуж за такого знатного лорда, как Тови.
   – Да, но...
   – Если она не та, кого я ищу, тогда с какой стати она уговорила Тови отвезти ее в деревню, как только ваша матушка начала приглашать гостей по случаю приезда американского кузена? Похоже, она решила не давать мне ни единого шанса, вот почему поступила так. Вы сказали, будто она вообще предпочитает жить в деревне, а что еще может предпочитать женщина, скрывающаяся от закона?
   – И она отправила на бал к моей матери свою падчерицу, чтобы та пообщалась с вами накоротке? – спросил Кирквуд весьма скептическим тоном.
   – Послушайте, – заговорил Лукас с возрастающим раздражением, – мне неизвестно, как действует женский ум. Мне известно лишь то, что леди Тови – единственная ниточка, которая мне осталась. Я не намерен идти на риск и беспокоить ее, давая ей при этом возможность предупредить Фрайера, пока не буду уверен, что она и есть разыскиваемая мной женщина. – Он посмотрел Кирквуду прямо в глаза. – К чему все эти расспросы? Вам по каким-то причинам трудно представить меня этой взбалмошной девчонке, леди Амелии?
   Кирквуд высоко поднял брови.
   – Поскольку вы называете ее взбалмошной девчонкой, то да, мне трудно. Поймите, что она не девка из пивной, которую вы можете запугать и...
   – Прекрасно! – прорычал в ответ Лукас. – Я приглашу ее на вальс без вашей помощи.
   Он пошел к двери.
   – Да постойте вы, черт побери! – крикнул ему Кирквуд. Лукас остановился, и кузен подошел к нему. – Я вовсе не говорил, что не сделаю этого. Я просто хочу быть уверенным, что вы поведете себя как джентльмен. Можете выдержаться осмотрительно и вежливо?
   – Я буду само благоразумие.
   – Что ж, это утешительно, – произнес Кирквуд со вздохом. – Будем надеяться, что счастье нам улыбнется и вы узнаете желаемое за одну встречу.
   – Я тоже на это надеюсь. Чем скорее я с этим покончу, тем скорее вернусь к себе в Балтимор, подальше от всего английского, будь оно проклято!

Глава 3

   Амелия беспокойно ходила по туалетной комнате, сердце у нее бешено билось. Майор Уинтер сильно напугал ее. Боже милостивый! Да, она жаждала приключения, – но отнюдь не разрыва сердца!
   Не нужно ей никакого приключения, если оно угрожает Долли. Но так ли это? Если майор сделал несколько заметок о женщине, носящей то же имя, что и Долли, это само по себе еще ничего не значит. И разумеется, не значит, будто ему известно, что она имеет прямое отношение к Дороти Смит.
   Ей необходимо выяснить, что же он на самом деле знает, а для этого единственной встречи недостаточно. Амелия вытерла о юбку влажные от волнения ладони. Она должна с этим справиться. Справилась же с этим глупым недоразумением в коридоре. Не важно, что ей пришлось изображать из себя этакую кокетливую глупышку, зато ей удалось одурачить майора, а это главное. Иначе он не стал бы приглашать ее на вальс.
   «Я солдат, мэм, а не придворный кавалер. Приходится пользоваться удобным случаем, чтобы получить желаемое. А нынче вечером я желал бы протанцевать с вами вальс».
   Господи, этот мужчина занимался шантажом, прикидываясь соблазнителем.
   Однако за соблазнительными фразами и напускной любезностью скрывалась железная воля. Это не какой-нибудь жеманный и сладкоречивый отпрыск знатного рода, поведением которого ей ничего бы не стоило управлять при помощи улыбки или – при необходимости – резкого слова. Перед ней закаленный в боях офицер, безусловно, недюжинного ума. Как вести себя склонной к приключениям леди, чтобы выведать секреты такого человека?
   Ее легкомысленный до глупости поступок, видимо, сыграл свою роль: Уинтер говорил ей такие слова, с какими обычно обращаются к глупеньким девушкам. С умной девушкой он бы не стал так беседовать. Но ей надо придумать что-то еще, если она хочет удержать Уинтера в его заблуждении.
   В голове у Амелии промелькнули несколько непристойных фантазий, навеянных чтением книжки о жизни в гареме. Она нахмурилась. Нет, только не это. Она хочет приключения, но не постыдного поражения. Кстати, Уинтер откликнулся на ее заигрывание. Ведь даже самый подозрительный морской офицер может впасть в грех, когда на него взглянет хорошенькая женщина.
   Легкая дрожь пробежала по телу Амелии, но она ее безжалостно подавила. Что с ней? Да, нельзя отрицать, что от майора Уинтера вполне ощутимо исходила некая угроза, но пока она не убедится, что Долли в опасности, этому нельзя поддаваться.
   По пути к выходу из туалетной комнаты леди Амелия задержалась у зеркала, слегка взбила свои кудряшки и пощипала побледневшие щеки. Когда майор Уинтер подойдет к ней и пригласит на вальс, она должна в совершенстве разыграть наивную мисс с широко раскрытыми от радости глазами, сыпать невинно глупыми замечаниями, не жалеть кокетливых улыбок, чтобы склонить его к полной откровенности.
   Амелия выскочила за дверь в боевом духе, но тут же едва не утратила его, увидев перед собой майора в обществе лорда Кирквуда и своей компаньонки.
   Сердце ее снова забилось. Негодная из нее авантюристка. Если так волноваться, ей никогда не удастся узнать то, что нужно. «Забудь же все, что касается Долли. Ты шпионка и выполняешь задание. Американец владеет сведениями, которые тебе необходимо узнать во имя блага твоей отчизны».