Джеффрис Сабрина. Не соблазняй повесу

   Ваш покорный слуга
   Майкл.

   Словно сквозь туман, донесся до Лукаса голос Амелии:
   – Вероятно, следует спрятать в ножны вашу саблю. Вы сделаете это сами, сэр, или предоставите мне?
   Пот выступил у него на лбу. «О Господи, дал бы ты мне побыть хоть минуту наедине с этой маленькой негодницей, я бы упрятал свою саблю так быстро и глубоко, что...»
   – Я уверена, что майор сможет сам убрать ее попозже, – жестко проговорила миссис Харрис.
   Даже в лихорадке охватившего его желания Лукас заметил, какой ясный и трезвый взгляд устремила Амелия на свою дуэнью. Право, он мог бы подумать, что эта дерзкая девчонка нарочно его мучает. И как эта легкомысленная девственница сумела превратить разговор о сабле мамелюка в чувственную пытку?
   – Если мы пока не станем убирать саблю в ножны, – заговорила она самым невинным голоском, – то, может, мне приняться за протирку?
   – Вы, кажется, упоминали о дорожных дневниках? – выдавил из себя Уинтер. Если эта леди скажет еще хоть слово о протирке или ножнах, он рухнет к ее ногам, задыхаясь, как гончий пес на охоте. – Мне хотелось бы познакомиться с ними.
   Амелия холодно улыбнулась:
   – У меня там всего лишь какие-то глупости. Такой большой, сильный моряк, как вы, вряд ли найдет их занимательными.
   – Осмелюсь сказать, что рост и сила не имеют к этому ни малейшего отношения, – заявила миссис Харрис.
   Бросив строгий взгляд на свою подопечную, вдова подошла к столу, который Амелия раньше пыталась загородить от Уинтера. Взяв со стола стопку не совсем обычных на вид книжечек, компаньонка принесла их и положила перед Уин-тером.
   Амелия в растерянности заерзала на стуле, а Лукас тем временем открыл первую записную книжку. Она представляла собой пачку листков простой бумаги, скрепленных тесемками. К каждому листку было что-нибудь приклеено: вырезка из газеты, театральный билет или перышко.
   Однако наряду с обычными для женщины предметами – засушенными цветками, зарисовками модных французских платьев – Амелия включила в дневник какие-то карты, статьи о сражениях, заметки о необычных личностях. Как ни удивительно, но легкомысленную леди занимали самые разнообразные факты. Порой она делала комментарии к статьям.
   Далее страница за страницей следовали сведения о берберских пиратах – о захвате кораблей и пленных, рассказы об их обычаях и культуре. Преобладали описания морских сражений, было здесь и описание похода в Дерну. Она даже изложила его в собственном варианте.
   Какая же странная, необычная маленькая женщина! Лукас перевернул страницу – и его внимание привлек рисунок.
   – Откуда вы это взяли?
   – Индейский вождь? – Амелия улыбнулась с гордостью. – Это моя мачеха нарисовала его портрет.
   У Лукаса участился пульс.
   – Кожаные сапоги, отороченные мехом, свидетельствуют о том, что он из племени малиситов. – Лукас уставился на Амелию. – А малиситы живут в Нью-Брансуике.
   Улыбка Амелии угасла.
   – Этого не может быть, – возразила она. – В Брансуике индейцев нет, немцы ни за что не допустили бы этого.
   – Нет, дорогая. Майор говорит о Канаде, – сказала миссис Харрис, наливая себе еще чаю.
   – Простите, но я вынуждена поправить вас, – раздраженно произнесла Амелия. – Браунсуик вовсе не в Канаде, а в Германии.
   – Нью-Брансуик находится именно в Канаде, – наставительно проговорил Уинтер, решительно не давая Амелии запутать дело. – Судя по этому рисунку, ваша мачеха определенно побывала в Канаде.
   – Вы так думаете? Но ведь она могла скопировать рисунок из какой-нибудь книжки.
   – Не понимаю, Амелия, о чем спор. – Миссис Харрис явно хотела призвать свою воспитанницу к порядку. – Ваша мачеха вполне могла посетить Канаду. Ведь она, можно сказать, объехала весь свет. Смею думать, что именно за это лорд Тови так полюбил ее, ну и, конечно, за ее значительное состо...
   – Майор Уинтер, – перебила компаньонку на полуслове Амелия, – простите меня, Бога ради, но мы совершенно забыли о ваших уроках.
   – Мы со временем вернемся к этому, – сказал Лукас, которому очень хотелось узнать, о чем намеревалась далее говорить миссис Харрис.
   Но Амелии это было ни к чему.
   – О нет, мы не вправе злоупотреблять вашим временем. К тому же день настолько хорош, что просто жаль сидеть в помещении и судачить о моих глупыхдневниках. Почему бы нам не погулять в саду? Мы можем беседовать о правилах хорошего тона и одновременно любоваться алыми розами.
   Он смерил ее еще одним долгим взглядом, но Амелия смотрела на него со своей наивно-глупенькой улыбкой, загадку которой Лукас никак не мог разгадать.
   – Как вам будет угодно. – Он повернулся к миссис Харрис и вежливо наклонил голову со словами: – Извините нас, мэм.
   – Пожалуйста, – ответила вдова, но посмотрела на леди Амелию так, словно та заслуживала, чтобы на нее надели колпак с ослиными ушами, как поступали в ее школе с непослушными и упрямыми ученицами.
   Уинтер предложил Амелии опереться на его руку, и они направились к выходу в сад. Он обратил внимание на то, что в доме много комнат, а также на толстые пушистые ковры, мраморные камины и восковые свечи в канделябрах. В доме его кузена не было такого количества картин на стенах, и пахло в нем сальными свечами. В семье Амелии, вне всякого сомнения, водились денежки, и притом немалые. Вся обстановка выглядела новой, словно бы приобретенной в последние годы. Если он прав и деньги на покупки получены от...
   – Лукас, нельзя ли идти помедленнее?
   Голос Амелии прервал его размышления, Лукас спохватился, что шагает слишком быстро и девушке приходится чуть ли не бежать, чтобы не отставать от него.
   – Прошу прощения, мэм, – извинился он, замедляя шаги.
   – Вам очень хочется поскорее увидеть мои розы?
   – Разумеется, – солгал он. – У вас красивый дом. И такой богатый. Неудивительно, что охотники за приданым стучатся в вашу дверь. И давно вы здесь живете?
   Они сошли по лестнице к выходу в сад. Амелия отпустила его руку и остановилась на дорожке, прежде чем двинуться дальше.
   – Достаточно давно, – ответила она на вопрос Лукаса. – Но вот вам еще урок: считается ужасной бестактностью говорить о деньгах и о стоимости вещей. Вероятно, и американцы следуют этому, правилу.
   – Но ведь это вы заговорили прошлым вечером об охотниках за приданым, – возразил Уинтер и, заметив брошенный на него Амелией взгляд искоса, добавил: – Вам бы стоило и самой следовать тем правилам, которым вы меня учите.
   – А вам, сэр, стоило бы принимать мои уроки всерьез, иначе я откажусь давать их вам, – сказала Амелия, надув губки.
   – Обещаю вам относиться к ним очень серьезно. «Ты даже и вообразить не можешь насколько».
   – Вот как? Осмелюсь предположить, что вы захватили с собой ваш кинжал вопреки тому, что я говорила вам вчера вечером.
   Кинжал, разумеется, был при нем. Как же иначе в Лондоне, где на любой улице можно встретить грабителя? Но он спрятал кинжал на себе так, что она не могла его заметить.
   – Нет, мэм, – солгал он.
   – Вы так говорите, просто чтобы меня успокоить. Сверкнув глазами, Лукас остановился и расстегнул сюртук.
   – Если хотите, можете обыскать меня.
   Когда Лукас увидел, с каким восхищением Амелия смотрит на его широкую грудь, в крови у него словно вспыхнул огонь, а когда она перевела взгляд на его лицо, пульс пустился в галоп. Черт побери, и где только эта совсем юная женщина успела научиться искусству обольщать?
   – Как бы мне ни хотелось убедиться в том, насколько вы большой и сильный, Лукас, мне лучше этого не делать, – проговорила Амелия, томно опустив ресницы, но тут же добавила, широко раскрыв глаза и глядя куда-то поверх его плеча: – А вам лучше застегнуть сюртук, пока миссис Харрис не положила скорый конец нашему уроку.
   Лукас обернулся и, следуя ее взгляду, в одном из верхних окон дома заметил дуэнью, которая сидела за письменным столом и, кажется, что-то писала, но в эту минуту смотрела прямо на них. Вряд ли сейчас возможно поцеловать Амелию и таким образом добиться ее доверия и откровенности.
   Лукас поспешил застегнуть сюртук.
   – Полагаю, что расстегивать сюртук в приличном обществе тоже нельзя.
   – Ни в коем случае. – Амелия двинулась дальше по дорожке. – Так же, как и снимать его.
   Лукас догнал ее и пошел рядом.
   – Даже в карточной комнате?
   – Нельзя, если в комнате присутствуют дамы. – Амелия подняла на него глаза. – Вы играете в карты?
   – Иногда случается. Но я никогда не проигрывал, если вас занимает именно эта сторона дела.
   – Вам, наверное, часто приходилось сталкиваться с шулерами.
   Странное замечание. Лукас повернул голову и встретил пристальный взгляд Амелии.
   – Не так уж часто. А что?
   Она, как ему показалось, почувствовала некоторое облегчение.
   – Ничего, я спросила из чистого любопытства, не более.
   – Вы считаете, что американцы склонны мошенничать в карточной игре?
   – Право же, сэр, – запротестовала Амелия, – не стоит относиться к любому совершенно невинному замечанию как к попытке очернить ваших соотечественников.
   – Разве я это делаю?
   – Да, как, например, на вчерашнем балу. Военные были просто ошарашены.
   – С моей точки зрения, они не вправе судить о тех сражениях, в которых не участвовали.
   – А вы не вправе употреблять столь сильные выражения. Лукас воздержался от желания ответить резкостью.
   – Простите, мэм. Я полжизни провел среди солдат и, случается, забываю, как должно вести себя в обществе леди.
   Амелия наклонила голову:
   – Я прощу вас, если вы измените свое поведение. Лукас усмехнулся. Изменить поведение по отношению к англичанке? Вряд ли такое случится – разве что луна рухнет в Атлантический океан.
   – Не знаю, что говорила вам об американцах ваша мачеха, но у нас Никто не поднимает шум, если мужчина позволит себе иной раз употребить крепкое выражение.
   Это было не совсем правдой, но Уинтер намеревался вернуть разговор в прежнее русло.
   – Долли о таком не упоминала. Уинтер пошел на риск:
   – Кирквуд утверждает, что ее родители были англичанами, а не американцами.
   Амелия ускорила шаги.
   – Да, и они эмигрировали в вашу страну до ее рождения. Это совпадало со сведениями Уинтера о Дороти Фрайер.
   – Где же она росла?
   – Не имею представления, – беззаботно ответила Амелия. – Долли редко говорит о своей жизни в Штатах. Это напоминает ей о ее покойном муже, которого она очень любила.
   – А кем он был? – В ответ на ее недоуменно поднятые брови Лукас добавил: – Может быть, я его знаю.
   – Его имя Обадия Смит. Он был владельцем торгового концерна в Бостоне.
   Уинтер нахмурился. Когда Теодор Фрайер перебрался из Балтимора на север, то встретился с Дороти в Рейнбеке, в штате Нью-Йорк, а не в Бостоне. Фрайеры именно оттуда добрались до границы с Канадой и пересекли ее.
   Выходит; Дороти Смит вовсе неДороти Фрайер? Или она лгала своей новой семье?
   – Имя мне не знакомо. В таком случае я не знаю Бостон как следовало бы. Вы уверены, что она жила именно там?
   – Конечно, уверена, – Амелия снова надула губы. – И не пытайтесь убедить меня, что это был Брансуик, хотя названия обоих городов начинаются на одну и ту же букву. Такого не было.
   – Мы это установили, – сухо произнес Уинтер. – И где они жили в Бостоне?
   – Откуда мне это знать?
   – Ну тогда скажите, как долго они там жили. Амелия пошла медленнее.
   – Долли не рассказывала мне о своей жизни во всех подробностях. А почему вы так интересуетесь моей мачехой?
   Так. Ему надо быть осторожнее.
   – Даже не знаю, что вам ответить. Для этого нет никаких особых причин.
   – Если ваше представление об ухаживании заключается в том, чтобы вести разговоры о моих, немолодых и скучных родственниках, мы далеко не уйдем.
   – О, вы, конечно, правы. – Скрипнув зубами от того, что Амелия вернулась к своей игривой, ипостаси, Лукас остановился и, сорвав бутон с розового куста, протянул его Амелии: – Пожалуйста, примите мои извинения.
   Ее глаза подозрительно заблестели, она остановилась, чтобы понюхать бутон, и сказала:
   – Ваши извинения дорогого стоят. Наш садовник снял бы вам голову с плеч, если бы застал за похищением бутона с его призового розового куста.
   Лукас воткнул бутон Амелии в волосы, потом с нежностью погладил ее по щеке.
   – Вашего садовника здесь нет, дорогая, – прошептал он. Глаза их встретились, и у обоих ожило воспоминание о вчерашних поцелуях. Амелия облизнула губы, Лукас наклонил к ней голову, но, прежде чем он поцеловал ее, Амелия резко отпрянула. Бросив взгляд на окно верхнего этажа, она пробормотала:
   – Садовника нет, но миссис Харрис определенно есть.
   – Вы, англичане, все до чертиков... простите, вы все ужасно усложняете, в том числе и ухаживание за женщиной. В Америке мужчине предоставляют возможность свободно, общаться с женщиной и не перекрывают ему поминутно дыхание.
   – Но ведь существуют способы обойти эти запреты. – Она положила руку ему на предплечье, и Лукаса снова обдало жаром. – Например, мы могли бы вместе совершать прогулки верхом, правда, в сопровождении грума.
   Прогулки верхом. Какой в них смысл? Он не сможет отвлекать ее поцелуями, если за ними по пятам будет следовать грум. И тут ему в голову вдруг пришла мысль.
   – А вам бы не хотелось посетить настоящий корабль берберских пиратов?
   Лицо Амелии просияло.
   – Правда?
   – Правда. – Это дало бы ему массу возможностей побыть с ней наедине. – В королевских доках в Дептфорде находится захваченный пиратский корабль, и мне разрешено ходить на нем.
   – Но миссис Харрис тоже должна будет принять в этом участие.
   – Почему?
   – Нам придется ехать в Дептфорд в моей карете. В доки опасно ездить в открытом экипаже, а я не могу ехать вдвоем с вами в закрытой карете.
   Вот проклятие, а он-то воображал, что грум будет следовать верхом за каретой! Следовало быть сообразительнее.
   Однако корабль достаточно велик, и можно будет что-нибудь придумать, если уж Амелия окажется на борту.
   – Ладно, совершим выход в море втроем.

Глава 7

   Дорогой кузен,
   извините мою настойчивость, однако история с майором Уинтером требует поспешных действий. Он оказывает необычное воздействие на леди Амелию: она превращается совсем в дурочку, едва он входит в комнату. А смею Вас заверить, что до сих пор она никогда не была глупой в отношениях с мужчинами.
   Ваш озабоченный друг
   Шарлотта.

   Лукас был удивлен тем, с какой быстротой Амелия уговорила свою компаньонку отправиться на прогулку. Дамы переоделись, и менее чем через час они уже были на пути к докам его величества короля Георга III в Дептфорде.
   – То, что мы собираемся осмотреть, называется шебекой, не правда ли? – спросила Амелия, обращаясь со своего места рядом с миссис Харрис к Уинтеру, который расположился на противоположном сиденье.
   – Откуда вы это знаете? – откровенно удивился он.
   – Английская шебека стояла одно время на якоре в Торки. Я слышала, что позже ее потопили французы.
   – Да, это была «Стрела». Морское ведомство потому и хочет приспособить захваченный пиратский корабль для своих нужд. Шебеки – удобные, легко управляемые парусные корабли.
   – Как же ее захватили?
   – Эскадра, которая возвращалась домой, овладела ею у берегов Испании.
   Миссис Харрис прижала к горлу руку в перчатке.
   – На шебеке были пленные? – спросила она.
   – Нет, пираты только вышли в море.
   – Слава Богу, – тихо произнесла Амелия.
   – Да. Берберские пираты не слишком церемонятся с пленными.
   Они замолчали. Карета свернула с Септ-Джеймс-сквер. Лукас хотел бы задать Амелии еще несколько вопросов о ее мачехе, но опасался миссис Харрис. Если легкомысленная Амелия и не заметила бы, что он ее расспрашивает с определенной целью, то миссис Харрис непременно обратила бы на это внимание.
   Немного погодя в карету просочилась вонь с Темзы – они подъехали к Вестминстерскому мосту. Амелия прильнула к окну кареты и, судя по оживленному выражению ее лица, жадно впитывала впечатления.
   Уинтер выглянул в окно и увидел лес мачт на реке, забитой до отказа разнообразными плавучими средствами. Там шла борьба за овладение пространством. Баржи с трудом прокладывали себе путь среди многочисленных лодок, торговые суда продвигались уверенно, их высоко поднятые в воздух носы показались Уинтеру похожими на пренебрежительно задранные вверх носики изысканных английских леди. Гребные плоскодонки уворачивались от громоздких паромов, которые осмеливались пересекать дорогу массивным фрегатам, а рулевые последних осыпали бранью всех подряд – и гребцов, и матросов.
   Отвернувшись от окна, Лукас обратил внимание на то, что миссис Харрис сидит как-то уж очень прямо, уперев в колени руки, ее крепко сжатые кулаки напоминали пушечные ядра.
   – С вами все хорошо, мэм?
   – Все прекрасно, – отвечала та, слабо улыбнувшись. – Просто замечательно.
   Черта с два ей прекрасно! Однако Лукас не стал продолжать разговор, тем более что Амелия прямо-таки наслаждалась увиденным.
   – Как много кораблей! – выдохнула она. – Только подумать, только представить себе, где они побывали и в какие экзотические места поплывут снова!
   Уинтер не слишком задумывался о подобных вещах, повидав за свою жизнь множество гаваней.
   – Разве вам не приходилось бывать в припортовой зоне? – спросил он.
   – Нет. Никто из моих знакомых не уплывал в заморские края. Разумеется, я видела доки там, где мы жили, и еще в Плимуте, но это совсем не то, что здесь.
   – Вы имеете в виду чудовищный шум и невыносимый запах человеческого отребья?
   Река уже осталась позади, и теперь Уинтер созерцал разливающийся по улицам поток не тронутых цивилизацией мужских особей, в который кое-где были вкраплены особи женские – сильно нарумяненные уличные девки.
   Амелия искоса взглянула на Лукаса:
   – Я вижу здесь чрезвычайно привлекательное собрание колоритнейших созданий, которые в жестокой борьбе добывают себе средства к существованию.
   – Это вы их так называете. А я их называю матросами, лодочниками и водяными крысами самой худшей породы.
   – Неужели у вас в душе нет ни капли романтики и тяги к приключению?
   Миссис Харрис, которая, видимо, уже пришла в себя после того, как они миновали реку, спрятала улыбку.
   – Если вы вот это именуете романтикой и приключением, то нет, – отрезал Уинтер. – Корабли существуют для того, чтобы перевозить людей куда им надо, и это все.
   – Странное суждение для человека, который проводит жизнь на воде, – возразила Амелия.
   – Именно потому, что я веду такую жизнь, я и оцениваю ее трезво, не вижу в ней романтики и не считаю приключением.
   – Совершенно с этим согласна, – включилась в разговор миссис Харрис. – Но вы не переубедите Амелию. Первое, о чем она спросила, когда мачеха привезла ее в мою школу, – это будем ли мы совершать поездки в интересные места.
   Так ее привезла в школу мачеха? Может, он хотя бы от миссис Харрис узнает что-нибудь полезное?
   – Когда же это было? В каком возрасте английских девушек отдают в школу?
   – Видите ли, в случае с Амелией...
   – Само собой разумеется, до того, как я начала выезжать в свет. – Амелия захлопала ресницами. – Могли бы и сами догадаться, глупец.
   Лукас насупился. Эта женщина переменчива, словно актриса. В ней как будто сосуществуют два разных человека. Он промолчал. «Да. В точности так».
   – Вы не представляете, насколько сложным может быть дебют девушки, – затараторила она. – Вы должны ходить особым образом... и стоять тоже. Да что там, я просто не могу перечислить все эти правила.
   – Но вы их отлично усвоили, – заметила миссис Харрис, подняв, по своему обыкновению, одну бровь.
   Амелия, словно записная кокетка, намотала на палец ленточку от капора.
   – Девушка обязана выучить все это, если она хочет получать удовольствие от светской жизни.
   – Уверен, что так оно и есть, – пробурчал Уинтер. Чем больше он узнавал Амелию, тем меньше нравилась ему ее кокетливая ипостась. То она ведет речь о шебеках и высказывает при этом разумные суждения, которые мужчина определенно мог бы принять к сведению, то через несколько минут, вперив в него пустой взгляд, начинает нести всякую чушь. Одно с другим несовместимо.
   Тем более это странно, что компаньонка явно удивлена игрой Амелии в легкомыслие. Леди, видно, намеренно выбрала для себя такую роль. Но зачем?
   Это дало ему повод для размышлений на весь остаток пути, в то время как Амелия болтала не умолкая о танцах, о языке вееров и другой тарабарщине.
   Вскоре они уже подъезжали к докам в Дептфорде. Пытаясь вернуть к действительности «Амелию разумную», Уин-тер выглянул из окна и обратил ее внимание на фрегат под испанским флагом. Матросы скатывали по сходням бочки на пристань.
   – Они, как видно, только начали разгружать этот видавший виды корабль. Судя по его низкой осадке в воде, трюмы полным-полнехоньки.
   Амелия посмотрела в туже сторону, что и Лукас.
   – А как вы думаете, что они привезли?
   – Понятия не имею, – ответил он и намеренно добавил очевидно глупое предположение: – Быть может, хлопок.
   – Кто же станет возить хлопок из Испании? – Амелия рассмеялась. – Да еще в бочках! Это скорее всего вино или, может быть, маслины.
   – А почему вы решили, что корабль испанский?
   – Но ведь на нем развевается... – Амелия спохватилась и состроила наивную мину. – На нем развевается флаг, который я приняла за испанский. Он такой яркий и многоцветный, наверное, испанский. Или французский, и тогда он привез шелка.
   – Возможно, – произнес он безразличным тоном, подумав при этом, что Амелия, чего доброго, и вправду глуповата.
   Карета остановилась.
   – Вот мы и приехали, – сказал Лукас, выскочил из экипажа и помог спуститься сначала миссис Харрис, а потом Амелии, обхватив ладонями ее тоненькую талию.
   Пульс Лукаса участился, когда на него повеяло от девушки ароматом жимолости. Амелия посмотрела на него блестящими глазами, щеки ее разрумянились. Он поставил ее на пыльную мостовую, стараясь поскорее справиться с внезапно вспыхнувшим порывом желания. Проклятие, как же она хороша! При иных обстоятельствах он был бы готов поухаживать за ней всерьез.
   Лукас усмехнулся. Да уж, только ему и не хватало, что ухаживать за английской леди, единственное удовольствие которой, возможно, заключается в том, чтобы расточать полученное состояние. К тому же, как он вполне уверен, краденое.
   Предложив одну руку Амелии, он подставил другую миссис Харрис и повел их на пристань.
   – Вон она стоит, – сказал он. – Черная, стоит на якоре всего в ста ярдах.
   – Она такая маленькая! – воскликнула Амелия.
   – Для шебеки она достаточно велика. Можно сказать, шебека-фрегат, но осадка у нее неглубокая и потому грузоподъемность малая. Оттого и пушек на ней немного. Отсюда не видно, но на ней всего тридцать четыре орудия, тогда как средней величины военное судно имеет на борту вдвое больше. Пираты главным образом рассчитывают на скорость шебеки и ее маневренность. Чтобы захватить такую шебеку, военный корабль должен бортовыми залпами сбить на ней оба паруса. – Уинтер обратился к Амелии: – Вы хотели бы подняться на борт? Мы могли бы добраться до шебеки на гребном ялике и...
   – Да! – даже не дослушав его, заявила Амелия, а миссис Харрис одновременно с ней высказалась категорически:
   – Ни в коем случае!
   Амелия бросила на компаньонку умоляющий взгляд:
   – О, пожалуйста, мы обязательно должны подняться на борт. Я хочу осмотреть шебеку получше, не с берега, а прямо на ней.
   Широко раскрыв полные ужаса глаза, миссис Харрис отпустила руку Лукаса, явно намереваясь уйти с пристани.
   – Я не стану, я не могу сесть в лодку!
   Глубочайшее разочарование отразилось на лице у Амелии.
   – Я совсем забыла, миссис Харрис не... она не любит корабли, то есть она не любит находиться на воде.
   Судя по той панике, в которой находилась миссис Харрис, это была не просто нелюбовь, но легко распознаваемый иррациональный страх.
   Лукас заговорил как можно мягче:
   – Я мог бы сопровождать леди Амелию, миссис Харрис. А вы спокойно оставайтесь здесь под охраной вашего кучера.
   – О да, пожалуйста! – Амелия тоже отпустила руку Лукаса и подошла к компаньонке. – Мне так хочется подняться на борт и все увидеть собственными глазами!
   – Но, дорогая моя, мало ли что может случиться. Вдруг налетит шквал...
   – На небе ни облачка, а до шебеки буквально несколько ярдов, – сказал Лукас просительно. – Я не допущу, чтобы с леди Амелией что-то случилось, буду за ней присматривать так, словно это моя собственная плоть и кровь.
   – Вот видите? – защебетала Амелия. – С таким защитником я могу ничего не бояться.
   Миссис Харрис глянула на майора, на ялик, потом перевела взгляд на умоляющее лицо Амелии и вздохнула.
   – Надеюсь, все обойдется, – сказала она.
   – О, благодарю вас! – вскричала Амелия, крепко сжимая руку вдовы в своей.
   Когда Амелия снова оперлась на руку Уинтера и они вдвоем пошли по пристани, миссис Харрис окликнула их:
   – Будьте осторожны, Амелия! Вы знаете, какой безрассудной вы иногда бываете. Прошу вас, не ходите туда, куда не позволит вам майор.
   – Я буду вести себя примерно! – крикнула в ответ Амелия, улыбаясь Лукасу из-под своей шляпки.