Сабрина Джеффрис
Не соблазняй повесу
Глава 1
Лондон, июнь 1818 года
Дорогой кузен Майкл,
следующие несколько недель я проведу не в школе, а в Лондоне, сопровождая в качестве компаньонки леди Амелию, так как ее отец и мачеха сейчас находятся в загородном имении. Продолжайте посылать мне Ваши письма. Я нуждаюсь в Ваших разумных советах, потому что леди Амелия – особа весьма горячая и отважная (смею ли сказать, что в такой же степени, как и я?) и способна поставить нас в трудное положение до того, как сезон окончится.
Искренне Ваша
Шарлотта.
Кто бы предположил, что балы могут наводить скуку?
Уж во всяком случае, не леди Амелия Плум. Когда она впервые приехала в Лондон из маленького приморского городка Торки в графстве Девоншир, то каждый бал и каждый вечерний прием считала просто чудом.
Но с тех пор прошло уже два года, и все эти развлечения теперь казались леди Амелии похожими одно на другое. И ежегодный весенний бал у вдовствующей виконтессы Кирквуд не был исключением из правила, если судить По толпе съехавшихся гостей, которую Амелия окинула взглядом, войдя в бальный зал, обтянутый розовым шелком. Все те же надоевшие самодовольные щеголи, не в меру болтливые матроны и развязные молодые девицы.
К сожалению, Амелия пообещала своей приятельнице из Шотландии, леди Венеции Кэмпбелл, что приедет на этот бал. Но Венеция, которую она уже заметила неподалеку, по крайней мере найдет способ оживить этот унылый вечер.
– Слава Богу, что ты приехала, – проговорила Венеция, Подходя к Амелии. – Я просто умираю от скуки. Никого хоть сколько-нибудь интересного.
– Никого? – разочарованно переспросила Амелия. – Ни одного из членов испанского посольства, ни единого путешественника, только что вернувшегося с Тихого океана, или хотя бы оперного певца на худой конец?
Венеция рассмеялась:
– Я бы сказала проще: ни единого подходящего мужчины.
Для Венеции определение «подходящий» означало «умный». Нельзя сказать, чтобы она страдала от отсутствия поклонников, умных или иных. Помимо того, что она была просто до неприличия богата, Венеция обладала тем типом красоты, от которого мужчины, как правило, теряются: длинные волосы цвета воронова крыла, белоснежная кожа и пышная, пожалуй, даже чересчур пышная грудь.
Рядом с Венецией Амелия выглядела почти невзрачной: среднего роста, с обычным цветом кожи, обычным голосом. Ее фигура никогда не вызывала особенных похвал. Волосы у нее были светло-каштановые, скорее слегка волнистые, чем кудрявые.
Однако волос этих, слава Богу, было очень много, и Амелия придавала им блеск при помощи помады и туалетной воды с ароматом жимолости, которую она заимствовала у своей мачехи-американки.
Глаза у нее не были, как у подруги, зелеными глазами сирены, но мужчины называли их «искрящимися», а грудь ее привлекала их внимание совершенством форм.
Короче, Амелия обладала собственным скромным очарованием... и умеренным числом поклонников. Причем большинство мужчин интересовались не столь уж скромными видами на наследство и тем, что она была дочерью графа Тови. Однако Амелия не собиралась выходить замуж ни за одного из своих поклонников, и, во всяком случае, не за маркиза Помроя, немолодого генерала, которому очень нравилась она сама, а также ее состояние, и не за сына хозяйки дома виконта Кирквуда, который в прошлом году даже делал ей предложение.
Амелию привлекала иная жизнь, полная приключений, она мечтала путешествовать по Турции, как леди Мэри Уортли Монтегю, или жить в Сирии, как легендарная леди Эстер Стэнхоп.
– Впрочем, – продолжала Венеция, – здесь есть одна личность, которая могла бы заинтересовать нас обеих. Это американский кузен лорда Кирквуда, – она бросила взгляд через плечо Амелии, – майор Лукас Уинтер, он, по-видимому, откомандирован, в Англию американским морским ведомством Соединенных Штатов.
Ожидая увидеть обветренного пожилого моряка, Амелия, повернув голову, посмотрела в ту же сторону, что и Венеция. И замерла в изумлении. Боже, как это она могла его не заметить, когда вошла в зал?!
Майор Уинтер выглядел в переполненном бальном зале словно сокол среди голубей. На нем был синий мундир, отделанный золотым жгутом и подпоясанный кроваво-красным кушаком. У Амелии сердце так и запрыгало при одном взгляде на этот мундир.
Но не только в мундире было дело. Черные волосы у майора были такие же черные, как его сапоги, лицо не обветренное, но такое загорелое, по сравнению с ним другие джентльмены казались просто анемичными. Значит, он участвовал в сражениях на Средиземном море, где и приобрел этот загар. О желанные приключения, вот они!
– Да, это настоящий мужчина, – заметила Венеция. – Какими высокими и крепко сложенными вырастают они у себя в Америке, верно? А в чертах лица есть нечто от дикаря.
Что верно, то верно. Подбородок у майора слишком угловатый, а нос, пожалуй, узковат, чтобы можно было назвать его красивым. И любой английский лорд непременно стал бы выщипывать столь густые и косматые брови. И даже если бы этот человек сменил жесткое в эту минуту выражение лица на другое, его наружность все равно казалась бы «дикарски» грубоватой.
И привлекательной.
– Он до сих пор не пригласил танцевать ни одну леди. – В глазах у Венеции загорелся озорной огонек. – Но послушай, я уверена, тебя это приведет в восторг. Говорят, он возит с собой целый арсенал. Если уж он позволяет себе оскорблять офицеров, то, наверное, может воспользоваться и оружием.
– Он оскорблял их?
«Вот черт! – с досадой подумала Амелия. – Из-за того, что приехала слишком поздно, я пропустила самое интересное!»
– Он заявил лорду Помрою, что американцы стали победителями в последнем решающем сражении, так как английские офицеры предпочитали пистолетам прогулки.
Амелия рассмеялась. Можно себе представить, как генерал воспринял подобное замечание от майора, который явно считал, будто находится во вражеской стране, хотя война окончилась три года назад. Потягивая шампанское, майор Уинтер разглядывал бальный зал с почти нескрываемым презрением разведчика, совершающего рекогносцировку.
– Он женат? – спросила Амелия.
– Не знаю, об этом как-то речи не было.
– Надеюсь, что нет. – Амелия снова бросила взгляд на объект их разговора. – Он достаточно смел, если не побоялся встретиться лицом к лицу с бывшими врагами на их территории.
– И я позволю себе предположить, что под килтом у него скрыт отнюдь не сухостой, —добавила Венеция.
Амелия искоса глянула на приятельницу:
– Ты, я вижу, прочитала очередную книжонку о жизни в гаремах.
– В таких книжках полно любопытнейших сведений. – Венеция понизила голос до шепота. – Как ты думаешь, имеется ли у майора «шпага», к которой могли бы благоговейно прикоснуться чьи-то губы?
– Даже я не настолько бесстыдна, чтобы размышлять о «шпаге» майора.
Венеция хихикнула:
– Твоя мачеха была бы счастлива услышать это.
– Бог свидетель, бедняжка Долли частенько приходит от меня в отчаяние. Покойный супруг имел обыкновение таскать ее за собой по всему свету, а она этого терпеть не могла и не в состоянии понять, с чего это я так стремлюсь к путешествиям.
Амелия снова посмотрела на майора. Довелось ли ему принимать участие в известных в свое время чуть ли не на весь мир сражениях американских моряков с жестокими пиратами-берберами или он слишком молод для этого? Может, попытаться устроить так, чтобы майора представили ей, и спросить у него самого?
Лорд Кирквуд повернул голову в ее сторону, потом что-то сказал своему кузену. На этот раз американец тоже взглянул на нее, и Амелия одарила его приветливой улыбкой.
Он не улыбнулся в ответ. Его прищуренные глаза уставились на Амелию с какой-то хищной напряженностью, потом с неприличной вольностью пробежались сверху донизу по ее желтому, с красными оборками в восточном стиле платью из китайского шелка. К тому моменту когда эти глаза вновь остановились на ее лице, щеки ее пылали жарким румянцем.
Боже правый, этот мужчина и в самом деле смел до крайности! Ни один англичанин не смотрел на нее так, словно она стоит перед ним совершенно обнаженная. Воистину интригующее ощущение. По спине у Амелии пробежал восхитительный холодок.
– Майор разрушил это ее состояние коротким кивком и повернулся к своему кузену.
– А где сегодня твоя мачеха? – услышала Амелия вопрос Венеции.
– Они с папой уехали вчера в Торки, – рассеянно отозвалась Амелия. – Долли ожидает первенца, и отец предпочитает лелеять ее в деревне. Они едва не увезли с собой и меня, но, к счастью, миссис Харрис согласилась приехать в Лондон и побыть моей дуэньей, пока в ней не нуждаются в школе.
Амелия и Венеция распрощались со школой миссис Харрис для молодых леди два года назад, но их наставница до сих пор питала горячую привязанность к ним обеим, так же как и они к ней. Вот почему они раз в месяц отправлялись выпить чаю у миссис Харрис и выслушать ее очередную «лекцию для наследниц». Не говоря уже о том обилии сведений, которые содержательница школы получала от своего загадочного благодетеля «кузена Майкла».
– Как бы я ни обожала миссис Харрис, – сказала Венеция, – я не желала бы иметь ее своей компаньонкой. Ведь она не позволит тебе и минуту провести с джентльменом наедине.
– С каким это джентльменом собирается Амелия побыть наедине? – раздался за их спинами ворчливый голос.
Амелия подавила готовый вырваться у нее тяжелый вздох. То была мисс Сара Линли, их однокашница. Амелия старалась относиться к ней терпимо, однако вздорность Дурочки Сары, как ее прозвали в школе, и ее снобизм вынуждали даже Амелию стискивать зубы.
– Привет, Сара. – Она изобразила вежливую улыбку. – Мы всего лишь рассуждаем об отсутствии стоящих мужчин.
– Что значит «об отсутствии»? – возразила Сара. – Я вижу нескольких. Вот, например, лорд Кирквуд.
– Который, как я слышала, собирается жениться на деньгах, – заметила Венеция.
Сара накрутила на палец один из своих золотистых локончиков.
– А ведь у меня есть деньги, не правда ли?
Дочка банкира обладала к тому же личиком фарфоровой куколки. Жаль, что она при этом не обладала чем-то хоть отдаленно напоминающим мозги.
– Лорд Кирквуд вряд ли заинтересуется тобой, – заявила Венеция, не скрывая своей неприязни: из-за того, что Сара нередко вставляла словцо насчет «этих вульгарных шотландцев», они с Венецией постоянно были на ножах.
– Ах, он уже мной заинтересовался! – проговорила Сара с чувством безусловного превосходства, но тут же драматически вздохнула: – К сожалению, мои родители его не одобряют. Папа называет лорда Кирквуда «титулованным мотом» и хочет выдать меня за какого-то чайного торговца, у которого куча денег. Он и мама разрешили мне приехать сюда только потому, что этот купец тоже будет здесь. Выдать меня замуж за торговца чаем! Можете себе представить? Но ведь я могу стать леди Кирквуд!
– Я уверена, что это разобьет виконту сердце, – съязвила Венеция.
– О, это еще не все, – произнесла Сара с загадочной улыбкой.
Амелия не имела ни малейшего желания выслушивать Сару, но Венеция просто не могла перенести того, что Сара знает нечто, о чем не ведает она, и подначила:
– Неужели?
Сара придвинулась к подругам поближе.
– Обещаете, что никому не расскажете?
Венеция и Амелия обменялись взглядами.
– Разумеется, не расскажем.
– На прошлой ассамблее он тайно передал мне письмо, в котором изложил свои намерения.
Амелия с трудом сдержала раздражение. Она считала лорда Кирквуда человеком неглупым, но если он всерьез задумал жениться на этой дурочке Саре, то явно лишился рассудка. Или же его финансовые дела обстоят хуже, чем полагают в высшем лондонском свете.
– Я написала ему ответ, – сообщила Сара с уже совершенно трагическим видом. – Но кажется, моему письму суждено так и остаться у меня в ридикюле. Мама неусыпно следит за почтой и пригрозила отобрать у меня все мои драгоценности, если я посмею хотя бы один танец протанцевать с лордом Кирквудом. – Она бросила взгляд в ту сторону, где все еще находился виконт. – Он непременно перемолвился бы со мной хоть словечком, если бы не этот его ужасный кузен.
Теперь они уже все втроем обратили взоры на американца, который как раз в эти минуты о чем-то заговорил с двумя мужчинами из числа гостей, и, поскольку разговор явно походил на ссору, лорд Кирквуд выступил в роли парламентера, старающегося загасить опасное пламя.
Сара вздохнула:
– Как только лорд Кирквуд намеревается сделать шаг в мою сторону, этот его негодяй кузен кого-нибудь задирает. А я не могу подойти и отдать ему свою записку. Кто-нибудь заметит, и папа разгадает мою тайну.
– Передай записку через лакея, – посоветовала Венеция.
– А если мама заметит? Или лакей проболтается? Тогда родители запрут меня в комнате или придумают еще что-нибудь ужасное.
– Можешь оставить записку в таком месте, где он ее непременно обнаружит, – предложила Амелия. – Например, у него в кабинете.
– Там мужчины играют в карты, – хмуро возразила Сара.
– Так положи свое послание ему на постель, – сказала Амелия. – А еще лучше прямо на подушку. Никто из слуг до него не дотронется, пока его не возьмет в руки сам хозяин.
Сара ошеломленно уставилась на Амелию, а Венеция, сверкнув глазами, добавила:
– Правда, Сара, почему бы тебе не подняться наверх и не положить записку ему на постель?
– Очень смешно. – Сара надула губы. – Вы обе просто хотите впутать меня в неприятности и заполучить лорда Кирквуда себе.
Амелия едва не выложила, что лорд Кирквуд сделал предложение ей задолго до того, как подумал о Саре, но вовремя сдержалась.
– Я хочу только заметить, – сказала она, – что этот дом невелик и в нем есть лестница для слуг. Ты можешь подняться по ней и сделать свое дело прежде, чем кто-то заметит твое отсутствие.
– Если это так легко, почему бы тебе не сделать это? – огрызнулась Сара. – Ты ведь обожаешь приключения.
Амелия и в самом деле любила приключения. Пробраться украдкой, дрожа от волнения... почему бы нет? Не ради Сары, конечно, а ради того лишь, чтобы убедиться, справится ли она с такой задачкой.
Просто жаль, если в этот вечер так и не произойдет ничего занимательного. К тому же комната майора скорее всего рядом с комнатой Кирквуда, и можно мельком туда заглянуть и посмотреть на «арсенал», о котором упоминала Венеция.
– Ладно, – сказала Амелия. – Я отнесу твое письмо.
Если Сара удивилась, то Венеция сердито посмотрела на подругу:
– Не смеши. Ты не можешь войти в спальню мужчины.
– Но если это лучший способ убедиться, что он непременно прочтет письмо Сары? – возразила Амелия.
– Это лучший способ погубить собственную репутацию, если тебя кто-нибудь там застанет! Лучше уж прямо подойти к Кирквуду и вручить ему записочку. Сплетники и так и так растерзают тебя на части.
– Если Амелия хочет мне помочь, – вмешалась Сара, – то почему бы ей это не сделать?
– Да потому, что она может попасться, глупышка!
– Если попадусь, разыграю дурочку. Сделаю наивные глаза и скажу, что заблудилась, отыскивая туалетную комнату;
– Изображая дурочку, не каждого проведешь.
– В таком случае я ни за что не попадусь! – Амелия обратилась к Саре: – Давай сюда твое письмо.
Сара достала из сумочки конверт и вручила его Амелии, которая, не обращая внимания на протесты Венеции, сунула письмо в свой ридикюль и быстро вышла в коридор. Ладно, хоть это и не экзотическое приключение, о котором она мечтала, но все же лучше, чем ничего. Только бы отыскать дверь на черную лестницу и остаться при этом никем не замеченной...
Удача сопутствовала Амелии. Дверь на лестницу для прислуги оказалась рядом с дверью в туалетную комнату, стало быть, открывай какую надо, пока никто не видит. Наверху ей тоже повезло: коридор, в который выходили двери спален, был пуст.
Но которая из дверей ведет в комнату его сиятельства? Прислушиваясь, не идет ли кто из прислуги, Амелия стала открывать двери одну за другой. Запах розовой воды подсказал ей, что за первой из открытых ею дверей находится спальня вдовствующей виконтессы. Рядом, само собой, расположена комната ее личной горничной, а когда Амелия приоткрыла следующую дверь, с лестницы донеслись чьи-то голоса. Кровь застучала у Амелии в висках, и она была вынуждена проскользнуть в спальню, не зная, кому она принадлежит.
Кто-то прошел мимо закрытой ею двери, после чего Амелия огляделась. Спальня, несомненно, принадлежала мужчине. Пара начищенных до блеска сапог стояла у кровати, а на спинке стула висел поясной кожаный ремень, к которому была прицеплена необычной формы сабля в ножнах. Свое оружие лорд Кирквуд наверняка хранит у себя в кабинете. А это значит...
Значит, Амелия попала в спальню майора Уинтера.
По коже у Амелии забегали мурашки. Она получила-таки возможность взглянуть на «арсенал» майора. Возможность побольше узнать об этом человеке: откуда он явился и куда, отправляется.
Женат ли он?
С волнением Амелия принялась разглядывать бритвенные принадлежности Уинтера. Как и большинство военных, он был аккуратен: кисточки для бритья и гребень идеально чистые, на туалетном столе полный порядок. Амелия не обнаружила никаких драгоценностей, зато увидела в единственном выдвижном ящичке грозный на вид кинжал с рукояткой из слоновой кости.
Заглянула она и в гардероб; там висели отлично сшитые, но совсем не модные вещи, лежали прочные перчатки и две далеко не новые касторовые шляпы. «Арсенал» тоже находился тут: запертый ящик для пистолетов, еще один кинжал и даже, упаси Боже, ружье. Однако дьявол его забери, никаких признаков того, что майор женат.
И вдруг она заметила на письменном столе распечатанные письма. Амелия застыла на месте, хотя внутри у нее все кипело. Посмеет ли она? Пожалуй, это бы значило зайти слишком далеко.
Ах, но ведь именно поэтому она должна хотя бы бегло просмотреть письма. Право, что за приключение без риска!
Амелия спешно подошла к письменному столу и пробежала глазами верхний листок. Предписание из морского ведомства американскому консулу, предоставляющее майору Лукасу Уинтеру разрешение осмотреть судоверфи в Детфорде. Любопытно, только ей это ни о чем не говорит. Амелия перебрала листки. Скучная деловая корреспонденция, ни одного письма от женщины.
Она вытянула из пачки самый нижний листок, который содержал странный список имен с небрежно нацарапанными пометками возле каждого. «Миссис Дороти Тейлор» и рядом перечень французских адресов, какая-то дата и краткое описание. «Мисс Дороти Джексон» – описания нет, опять-таки французские адреса и упоминание о брате. «Миссис Дороти Уинтроп» – Господи, он просто помешан на всех этих Дороти! – при этой только дата, один адрес и упоминание о муже-американце.
Последнее в списке имя было дважды подчеркнуто. «Миссис Дороти Смит». Амелия замерла. До того как Долли вышла замуж за папу, она носила имя Долли, то бишь Дороти Смит. Амелия нервно сглотнула. Фу, это же ничего не значит! В одном только Лондоне не меньше сотни Дороти Смит.
Но когда она прочитала примечание рядом с именем Дороти Смит, сердце у Амелии упало.
270, улица Сонн, Париж
В ноябре 1815 года в Руане при ней был спутник.
В феврале 1816 года она отплыла из Кале в Плимут одна. Светлая кожа, зеленые глаза, волосы рыжеватые, рост небольшой.
Амелия уставилась на бумажку. Описание в точности подходило к Долли. И Долли побывала в Париже и в Руане до того, как приехать в 1816 году в Плимут, где папа покорил ее, а потом женился на ней. «При ней был спутник». Разумеется, был. Ее муж, купец, ныне покойный.
Но с какой стати майор Уинтер заинтересовался Долли? Ясно, что у него по какой-то причине возник интерес к ее имени, вполне вероятно, что он и не был лично знаком с Долли.
Однако, перевернув листок, Амелия обнаружила еще более ошеломляющие строчки:
Дороти Фрайер, она же Дороти Смит?
Время соответствует тому, когда Фрайер бежала из Соединенных Штатов, чтобы не быть схваченной.
Долли? «Не быть схваченной»? Кем? И за что? В словах «она же» явно заключен криминальный смысл. Участие майора Уинтера в деле скорее всего обозначает, что за этим стоит американское правительство.
Быть может, Дороти, которую ищет майор Уинтер, была британской шпионкой. Но ведь война кончилась, кому теперь дело до шпионов? И уж конечно, не могла быть шпионкой робкая Долли, которая вздрагивает в испуге, если люди в ее присутствии начинают всего-навсего спорить, которая готова сделать все, что доставляет удовольствие Амелии и папе, которая с такой радостью вышла замуж за папу и предоставила ему пользоваться всем своим состоянием, хотя могла бы найти себе мужа и побогаче...
У Амелии засосало под ложечкой от внезапного дурного предчувствия. Что, если состояние Долли получено нечестным путем?
Когда овдовевший отец Амелии познакомился с Долли в Плимуте, они влюбились друг в друга. Долли казалась такой печальной, была такой хрупкой и деликатной, что большому, сильному, решительному и порой грубоватому папе Амелии хотелось одного – защитить ее. И кому бы этого не хотелось? Долли – такое славное, милое создание.
Но состояние Долли изменило всю их жизнь. Деньгами Долли было оплачено обучение Амелии в дорогой школе миссис Харрис. Деньги Долли обеспечили Амелии приданое и дали ей возможность проводить сезоны в Лондоне. Деньги Долли позволили папе привести в порядок загородное имение и жить, не стесняясь в средствах и не экономя каждый грош, как это было в прежние годы.
Амелия порылась в бумагах в надежде обнаружить еще какие-то сведения, но больше ничего не нашла. Ну и что теперь? Долли никогда не упоминала фамилию Фрайер, она вообще мало говорила о своем прошлом. Быть может, прежде она вела совершенно иной образ жизни? Долли обожала играть в карты. Что, если в прошлом она была закоренелым игроком? Или женой игрока? Даже карточного шулера?
Нет, все это абсурд. Долли никогда не принимала участил ни в каких криминальных делах. Не тот у нее темперамент. Она никогда и ни в чем не могла отказать Амелии, Она заливалась слезами, если погибала золотая рыбка в аквариуме. Мысль о том, что она могла бы совершить преступление, попросту нелепа. Поразительное сходство совсем недавних событий ее жизни с жизнью какой-то другой Дороти Смит – всего лишь цепь злосчастных совпадений.
Однако майор мог думать иначе. Он вообще весьма похож на дотошного следователя. И вероятно, уже знает что-то о Долли, потому и смотрел так испытующе на нее, Амелию, в бальном зале.
В таком случае когда же он успел съездить в Девон и поговорить с папой? Что, если он задумал увезти Долли в Америку из-за того, в чем она совершенно неповинна?
Надо бы предупредить Долли. Но как? И о чем? Может, все это пустое и ничего не значит? Неизвестно даже, связывает ли майор пресловутую Дороти Смит с Долли. А ведь огорчать Долли в ее деликатном положении просто невозможно. Не лучше ли первым делом узнать, с какой целью приехал сюда этот человек?
И тут совсем рядом с ней раздался хлопок. Амелия вздрогнула от неожиданности. Фу, да это полено треснуло в камине, только и всего, но тем не менее пора убегать. Эта комната с подвешенной на спинку стула саблей, с оружием, спрятанным в шкафу, и жуткими записями, намекающими на предательство, ее страшит. Если майор застанет ее здесь, неизвестно, как он поступит.
Осторожно положив бумаги майора на свое место, Амелия поспешно вышла из комнаты. Слава Богу, в коридоре по-прежнему никого не было. Ей еще надо отделаться от письма Сары – и как можно скорее.
Амелия двинулась к единственной оставшейся спальне, по пути достав из ридикюля злополучное письмо. Она слишком поздно услышала, что кто-то поднимается по лестнице, и поэтому не успела сунуть конверт обратно.
– Какого дьявола вы здесь делаете? – прорычал незнакомый мужской голос с характерным выговором.
С Амелией едва не приключился сердечный приступ. Спрятав письмо и ридикюль за спину, она вздернула голову и увидела перед собой человека, которого должна была бы всячески избегать. Майора Лукаса Уинтера.
Глава 2
Дорогая Шарлотта,
маленькие шалости вряд ли могут привести к большим неприятностям, но тем не менее я буду счастлив помочь Вам советом и выручить обеих из беды в случае опасности. Только Вы уж постарайтесь сообщить мне все подробности. Мне понадобится время, чтобы подготовить бегство из Ньюгейта.
Ваш преданный слуга
Майкл.
Лукас Уинтер заметил, что вся кровь отлила от лица молодой женщины. Отлично. Эта перепуганная англичанка ему и нужна. Поднимаясь сюда, чтобы взять свой кинжал, он никак не ожидал наткнуться на падчерицу женщины, которую выслеживает. Внизу, в бальном зале, где полным-полно красных мундиров, само собой, скрываются и враги. А вот этот враг особого рода что-то прячет у себя за спиной.
– Ну, – заговорил он, – скажите, зачем вы заходили в мою комнату?
Выражение лица англичанки внезапно изменилось, она дерзко уставилась на Лукаса:
– В вашей комнате? Я даже не знаю, кто вы такой. Я искала туалетную комнату.
Он сердито хмыкнул и сказал:
– В приватной части дома? На втором этаже? Придумайте сказочку получше. Эта не пройдет.