Страница:
— С'аранти , я думаю, вы многое забыли. Башня участвует во всех заговорах, кознях и интригах на Побережье, а также и на варварском севере. Теперь мне интересно знать, не вовлекли ли они вас, инопланетян, в свои планы? Я желаю знать, шан'тай , не от них ли вы прибыли к нам.
От напряжения перехватило дыхание. Вот единственный вопрос, на который он хочет получить ответ, вот та причина, по которой нам не причинили никакого вреда.
— Мы не были в Касабаарде; мы не планируем отправляться туда в данный момент, — сказала Молли. — Все наши дела были связаны с вашим городом, шан'тай , и я надеялась продолжить их.
Она была довольно молода, но говорила явно искренне, и это порадовало меня; я всегда имела дело со слишком многими двусмысленностями, чтобы быть таким воплощением честности.
Даннор бел-Курик откинулся на резном стуле. Странный сиренево-синий свет падал на его лицо, отбрасывая фиолетовые тени на бледную гриву. Тонкие шестипалые руки перебирали складки туники. Когда он говорил, то казался бесконечно утомленным.
— Вы знаете, что Касабаарде долгое время был нашим врагом. Я не знаю вас, шан'тай . Но если вы знаете этот город, то слышали, как Башня распространяет о нас ложь. Если вы слышали о Кель Харантише только от них, то вы слышали мало правды.
Женщина с Тихого океана сказала:
— Мы ведем дела с вами.
Ее лицо было настороженным, но она не могла удержаться и не разглядывать эту кучу мусора, эти сокровища, загромождавшие зал вдоль и поперек. Я думаю, она смотрела мимо лиц ортеанцев, наблюдавших за нами.
— Теперь у вас нет здесь дел. — Он улыбнулся, внезапно и без какого-либо расположения, и на мгновение я снова увидела молодого Даннора бел-Курика: подвижного, жестокого, непредсказуемого.
— Шан'тай …
— Я приказал страже доставить вас на ваш корабль, — сказал он. Меня бросило в холод. В его голосе боролись осторожность и ненависть: я не могла сказать, что возьмет верх. Затем он продолжил: — Я дам вам письмо для передачи его остальным вашим людям. Кель Харантиш отныне закрыт для вас. Если кто-либо из вас, инопланетян-С'аранти , появится в городе, сейчас или впредь, вы будете немедленно убиты.
Глава 3. Эхо молнии
Глава 4. Старые друзья
От напряжения перехватило дыхание. Вот единственный вопрос, на который он хочет получить ответ, вот та причина, по которой нам не причинили никакого вреда.
— Мы не были в Касабаарде; мы не планируем отправляться туда в данный момент, — сказала Молли. — Все наши дела были связаны с вашим городом, шан'тай , и я надеялась продолжить их.
Она была довольно молода, но говорила явно искренне, и это порадовало меня; я всегда имела дело со слишком многими двусмысленностями, чтобы быть таким воплощением честности.
Даннор бел-Курик откинулся на резном стуле. Странный сиренево-синий свет падал на его лицо, отбрасывая фиолетовые тени на бледную гриву. Тонкие шестипалые руки перебирали складки туники. Когда он говорил, то казался бесконечно утомленным.
— Вы знаете, что Касабаарде долгое время был нашим врагом. Я не знаю вас, шан'тай . Но если вы знаете этот город, то слышали, как Башня распространяет о нас ложь. Если вы слышали о Кель Харантише только от них, то вы слышали мало правды.
Женщина с Тихого океана сказала:
— Мы ведем дела с вами.
Ее лицо было настороженным, но она не могла удержаться и не разглядывать эту кучу мусора, эти сокровища, загромождавшие зал вдоль и поперек. Я думаю, она смотрела мимо лиц ортеанцев, наблюдавших за нами.
— Теперь у вас нет здесь дел. — Он улыбнулся, внезапно и без какого-либо расположения, и на мгновение я снова увидела молодого Даннора бел-Курика: подвижного, жестокого, непредсказуемого.
— Шан'тай …
— Я приказал страже доставить вас на ваш корабль, — сказал он. Меня бросило в холод. В его голосе боролись осторожность и ненависть: я не могла сказать, что возьмет верх. Затем он продолжил: — Я дам вам письмо для передачи его остальным вашим людям. Кель Харантиш отныне закрыт для вас. Если кто-либо из вас, инопланетян-С'аранти , появится в городе, сейчас или впредь, вы будете немедленно убиты.
Глава 3. Эхо молнии
— Я называю это чертовской некомпетентностью! — кричал Дэвид Осака. — Там есть материал, а вы добиваетесь того, что нас прогоняют из поселения!
— Если бы я не вошла туда, то вы не знали бы наверняка, что материал там! — Молли Рэйчел, проходя мимо, хлопнула ладонью по кнопке замка, и ирисовая диафрагма входного люка закрылась. — Есть еще каналы. И северный континент.
Внутри «челнока» горел успокаивающий зеленый свет. Слышалось действующее на подсознание гудение систем в состоянии готовности. Я упала в кресло с откидной спинкой рядом с Дэвидом Осакой, ощущая, как меня обволакивают уютные подушки.
Он стоял над нами в холодном раздражении.
— Этот материал — единственная причина, по которой мы здесь. Компания…
Молли Рэйчел потерла виски.
— Надеюсь, вы не рассчитывали сегодня же улететь отсюда с материалами? Нужны предварительные переговоры. Вспомните, что это технофобная культура.
Дэвид Осака, стоя в кресле на коленях, наклонился подрегулировать экран радиолокатора. Его светлые волосы отросли настолько, что падали на глаза, и он характерным жестом убирал их за ухо. Потом оглянулся на нее через плечо.
— Молли, глупо было входить туда в тех условиях. Риск… Вы полагаете, имени Компании достаточно, чтобы защитить вас? Это какой-то захолустный мир, в котором едва ли слышали о Земле, не говоря уж о мультикорпоративных компаниях.
Я сказала:
— Вы слегка преувеличиваете, Дэвид.
Но оба проигнорировали меня.
— Это пойдет в отчет, — сказал он. — Вы рисковали не только собой, здесь будущее Компании.
— Если мы не вернемся отсюда с чем-то конкретным, у Компании здесь нет будущего. Я не для того из кожи вон лезла, собирая группу, только чтобы взглянуть на какую-то оставшуюся после катастрофы кучу сельскохозяйственных отходов… если бы не шанс добыть здесь что-нибудь реальное…
Она внезапно замолчала и села в кресло перед навигационным коммуникатором, с немалой осторожностью размещая свои длинные ноги. «Челноки» слишком малы, чтобы в них можно было ссориться, и все мы находимся в пространстве, принадлежащем каждому. Она бессистемно потыкала пальцами в клавиатуру сенсорного управления.
— Системы связи опять не действуют?
Дэвид проворчал, склоняясь над пультом:
— Около шестидесяти процентов времени. Насколько я могу понять, это снова фоновые помехи.
Я сказала:
— Мы всегда приписываем плохую связь здешним выкрутасам солнечной радиации. Это можно было бы исследовать, если бы вы — если бы мы — сократили время, отведенное вопросам коммерции.
— Если бы не коммерческие интересы, «ПанОкеании» не было бы в этом мире.
Дэвид снова зачесал назад свои красивые волосы. Это был тонкий, гибкий мужчина с гладким лицом и морщинками в уголках темных глаз; я могла бы допустить, что ему около восемнадцати, но знала, что он на десяток лет старше. В нем присутствовала та сексуальная привлекательность, которая сквозит в движениях. Когда он не злился, то умел быть и обаятельным, и забавным.
Он прикоснулся к пульту, из-за чего один из экранов преобразовался в трехмерное картографическое изображение. «Каррик V».
Медленно вращаясь, на экране формировалось небесное тело. Поверх замелькали цифры: масса — 0.93465 земного стандарта, сила тяжести — 0.9482745 земного стандарта, атмосфера — …
Перемещение против солнца: показалась россыпь островов, а затем медленное вращение принесло континенты планеты.
— Вы действительно думаете, что здесь что-нибудь есть? — В его голосе исчезла резкость. — Вам известны шансы против?
Северный и южный континенты, связанные островным архипелагом, почти окаймляющие экваториальное море.
Молли Рэйчел сказала:
— Есть доказательство, что здесь. Невозможно было полностью исследовать все миры, обнаруженные Рассредоточением…
— Это было бы невозможно, даже если бы каждые женщина, ребенок и мужчина на Земле взяли себе по планете, — вставила я.
— …почему что-нибудь не может быть спрятано в грязном бедном поселении в мире, перенесшем катастрофу? Почему этого не может тут быть?
— «Этого?» — осведомилась я.
Дэвид добавил:
— И даже в таком случае должно быть что-нибудь, что мы не обнаружили в полусотне других миров.
Молли подалась вперед, разглядывая нанесенные на карту показатели населенности: вокруг берегов Внутреннего моря и на удаленных от моря внутренних территориях северного континента. Она прикоснулась к клавише.
— Пустынное Побережье, — приказала она, а затем добавила: — я не имею в виду артефакты. Это пустяковый материал. Я имею в виду науку, опирающуюся на полностью чужеродное восприятие Вселенной, нечто такое, чего мы не смогли создать в нашем собственном…
— А что вы думаете делать с этим, когда — если — вы это найдете? — спросила я.
Свет с экрана падал на резкие черты ее лица, блестел на волосах. Я признала, что в ней есть жесткое честолюбие.
— Может быть, есть… не знаю. Мгновенная связь, чтобы нам не нужно было тратить дни в ожидании сверхсветовых беспилотных кораблей между мирами. Трансгалактические звездные движители, лекарства от смерти, кто знает? — Она ухмыльнулась. — Что бы это ни было, этим лучше владеть нам, чем «НюАзии» или любой другой из компаний!
— А вы лично рассчитывали бы на мощное продвижение по службе?
— Было бы неблагодарностью отказаться от него, не так ли?
Сетки линий на экране сместились. Совершенная иллюзия: взгляд ока Господня на этот мир. Обзор приближался к южному континенту, отрезая все, кроме северного побережья, этой полосы едва обитаемой земли длиной несколько сотен миль, ограничивающей Внутреннее море… При перемещении с запада на восток в памяти всплывали имена: Л'Дуи и Лу'Нате, Касабаарде, Кварт, Псамнол, Решебет. А здесь, на излучине самого восточного полуострова, дальше всех от торговых путей, Кель Харантиш. Захолустное поселение захолустного мира.
Я сказала:
— У меня такое ощущение, что Кель Харантиш, пожалуй, нашел бы что-нибудь, если бы было что находить. Они здесь единственные, кто занялся бы поисками.
Воспоминания о свалке сокровищ явственно отразились на ее лице.
— А может быть, они как раз что-то нашли. Боже, я бы хотела вернуться туда с целой исследовательской группой!
Ее энергия беспокоила меня. Казалось, Дэвида это не волновало. Но ведь он сам — Компания.
Молли направила узкий обзор к северу от Пустынного Побережья, через изображение Внутреннего моря (даже масштабирование его заняло долгие минуты, прежде чем море уступило место сначала Восточным островам, а потом Одинокому острову). Затем, спустя долгое время, появилось побережье северного континента.
— Я хочу связаться с представителем Земли, прежде чем мы предпримем следующую попытку. В его отчете было что-то об идущих сейчас политических переговорах между Пустынным Побережьем и северным континентом… — Она прикоснулась к другим клавишам, нахмурилась. — Система навигационного резервирования тоже не действует?
Дэвид сказал:
— Я установил контакт, но ненадежный. Я бы не советовал выполнять без нее ночные полеты. Не в такой старой модели, как QKN-40.
Мне думается, для орбитальной станции это стандартная практика — за несколько дней распространить сложную систему навигационных средств над каким-нибудь нетехническим миром; тогда пилотировать «челнок» не труднее, чем управлять автомобилем на Земле. Это также означает, что у вас на борту нет оборудования, чтобы обходиться без нее.
Женщина изучала цифры.
— Это намного быстрее, но и бесполезная трата топлива для возвращения на орбитальную станцию… Если мы останемся в этом мире, нам нужно будет сделать ночную остановку на одной из этих групп островов. Дэйв, ты сможешь пробить сообщение и проинформировать других?
— Я сейчас собираюсь этим заняться.
Я сказала:
— Я бы осталась на планете, если бы это зависело от меня.
— М-м-м. Есть кое-что, что следует сказать в пользу этого с психологической точки зрения.
Она оперлась подбородком на руку, вглядываясь в экран. Я попыталась вникнуть — линии и бусинки света, изящно написанные сино-английские имена, цифры, широты…
— Я уведомил их, — сказал Дэвид.
— Хорошо. Линн, в каком поселении должен находиться посланник британского правительства? Оно не сменилось со времени первоначального контакта?
— Северный континент. — Я указала точку примерно в середине побережья Внутреннего моря, речной порт в умеренных, плодородных широтах. — Это была моя исходная база — Таткаэр. В отчетах говорится, что имело место передвижение на запад по этому побережью, сюда, в Свободный порт Морврен.
Она кивнула головой.
— Правительственный посланник, Клиффорд. Согласно его сообщениям, за последнее десятилетие в культуре северного континента произошли значительные изменения.
Равнодушное перечисление названий не может умолчать о них: Таткаэр, город, куда я впервые прибыла для переговоров со Ста Тысячами — с Далзиэлле Керис-Андрете, с Халтерном и с женщиной Орландис. И Свободный порт Морврен, город, увиденный мной однажды, десять лет назад, во время бегства из-за убийства, которого я не совершала…
Изменения. Отчеты отрывочны, они не видят того, что увидела бы я. Что изменяется? Пустынное Побережье для меня ничего не значит, я едва знаю его, но я знаю телестре Ста Тысяч на северном континенте, я пересекала их и пешком, и верхом, почитаемая или преследуемая, я знаю ортеанцев Ста Тысяч…
Меня охватило жгучее нетерпение. Прилететь так далеко, быть так близко; сейчас не место для иных соображений, теперь нет ничего, кроме безотлагательного желания знать — как вы изменились с тех пор, как я улетела?
Дэвид приступил к обычным приготовлениям к полету. Молли щелчком переключила экран на внешний обзор.
Сухая жара зимнего солнца спала, температура резко понизилась. Теперь скалистый ландшафт побережья сверкал, густо покрытый изморозью.
Когда-то в помещении, где чужое солнце светило на тихую поверхность Источника, одна ортеанка отметила меня светом и священной водой для своей Богини. Тогда я считала это либо прелестной неуместностью, либо некой непонятной привилегией. Теперь я знаю, что это ни то, ни другое. Это ответственность. Сколько лет ни минуло, между этим чужим миром и мною все еще сохранились отношения.
Счастье улыбалось нам. Полет на северо-запад над Внутренним морем перенес «челнок» поздним вечером следующего дня из слоя сплошной облачности в зону ясной погоды над побережьем северного континента.
Земля на экране светилась серым и голубым, покрытая мхом лесов; серебряные нити рек внизу, в тридцати тысячах футов. Ничто не говорило о том, что это населенная страна.
«А там, внизу, учтен каждый акр», — подумала я. Огромная составная картинка-загадка из смыкающихся территорий — телестре , являющихся (выражаясь по-земному) поместьями, фермами, коммунами, общинами… И, говоря по-ортеански, сердцем и центром родства и любви земли Богини. Они были такими две тысячи лет назад. Какие изменения могли там произойти?
— Я получил прерывистый сигнал, — сообщил Дэвид Осака. — Стандартный код. Должно быть, это посадочный маяк — эй, мы, пожалуй, прямо над ним!
— Я думала, этот мир был Ограниченным, без высокой технологии?
Он пожал плечами.
— Не спрашивайте у меня. Спрашивайте у посла вашего правительства.
Вообразила ли я ударение на слове «вашего»?
— Кто-то, наверное, благоразумен, — добавила Молли. — Этого достаточно, чтобы мы могли сесть, Дэйв?
— Это все, что у нас есть. Активируйте аварийные ремни.
Застегивая ремень, я видела землю, выраставшую из голубого шара в туманную равнину, неотличимую от моря. «Челнок» гудел и кренился, быстро теряя высоту.
Я ощутила новый прилив воодушевления. Кель Харантиш и та комната без дверей: теперь я могла забыть о них. Дайте мне вернуться на твердую землю с администрацией Компании и послом правительства. Это та система, в которой я умею работать. Я могу там что-нибудь сделать .
«Челнок» выровнялся и перешел в режим парения. Я смотрела на море, слишком бледное для Земли, и на белые звезды в дневном небе. Впервые со времени возвращения я ощутила уверенность.
Открылась ирисовая диафрагма входного люка. Внутрь хлынула сильная волна холодного воздуха и дождя. Сквозь брешь в дымке были видны вода, берег устья реки и серо-голубая мох-трава, с корнем вырванная при посадке. Мы высадились. Моросил дождь, теплый и искрящийся, оставляя на языке резкий привкус. Перемещались облака, словно вторя своей яркостью Звезде Каррика над ними. В ушах гудел ветер.
— Больше не стану выполнять посадку по приборам, — поклялся Дэвид.
— Мы вышли в этот район по коду, но я не вижу… — Молли Рэйчел подняла воротник, защищаясь от моросящего дождя, — …где… а-а.
Свободный порт Морврен построен на островах напротив огромного устья реки Ай. Обойдя вокруг «челнока», с другой стороны мы увидели ангар, паром и фигуру, оставившую укрытие и шедшую к нам. Это был землянин, и я дала ему возможность поговорить с тихоокеанкой, а потом крикнула:
— Дугги!
Мы обнялись и отступили, чтобы поглядеть друг на друга. Я подумала: «Как ты смеешь так молодо выглядеть?»
— Прошло, пожалуй, лет пять?
— Шесть, — сказал Дуглас Клиффорд. — Я слышал о Максе. Мне очень жаль, Кристи.
Мне никогда не удавалось ответить на это должным образом. «Такая уж я есть» кажется легкомысленным, хотя и это верно; «спасибо» — не выражение горя.
— Да, — сказала я. — Вы хорошо выглядите, Дуг. Чужой мир вам подходит. И вы — правительственный…
— Странствующий представитель, — сказал он, смакуя каждый слог. Дуглас Клиффорд: невысокий мужчина хрупкого телосложения, пятидесяти пяти лет, с живыми глазами и седеющими рыжими волосами, щегольски одетый даже в этих условиях. — Я должен работать по шестимировому расписанию, по два месяца в каждом. Приятно снова вас увидеть. Вы, наверное, вернулись в Службу, чтобы навестить нас.
— С этим? — я прикоснулась к логограмме «ПанОкеании» на своем плече. — Я, наверное, желанна, как чума.
— А не могли бы мы перейти к более приятной теме? — запротестовал Дэвид Осака.
— У меня в городе есть резиденция.
Клиффорд показал на соседний остров. Когда «челнок» был заблокирован, мы спустились вниз к воде. Губчатая мох-трава уступила место слякоти и ненадежной опоре для ног, а дымка дождя быстро рассеялась. По другую сторону узкой полоски воды я увидела бледные стены, длинные низкие здания. Подобно теням, замерли неподвижно крылья трехлопастных ветряных мельниц.
Я улыбнулась воспоминаниям.
— Вам все еще нужно платить при входе в город и на выходе?
Вместо ответа Клиффорд снял с ремня металлические бусины и вручил их ортеанцу под навесом на пароме, фигуре в плаще и под капюшоном.
Паром был деревянной платформой с парусиной, натянутой на плетеные обручи; я неуверенно сошла вниз к плавучей пристани и взошла на нее, крепко держась за ближайшие поручни. Под парусиной, свернувшись калачиком, лежали два молодых человека. Молли, наклонив голову, быстро нырнула внутрь, а Клиффорд, перекинувшись несколькими словами с ортеанцем, присоединился к нам. День был холодным. Я попыталась определить время года — одиннадцатая неделя Орвенты ? Двенадцатая неделя? Как бы то ни было, поздняя зима.
— Сколько персонала с Земли в этом мире в настоящий момент? — спросила Молли.
— Никого… думаю, никого, с тех пор как улетели братья Ричардс. Они занимались археологическими раскопками в Пустоши, — сказал Клиффорд.
— По пути сюда мы посетили место археологических работ компании — Кель Харантиш.
Дуглас Клиффорд посмотрел на нее с уверенным спокойствием. «Да, — подумала я. — По расписанию или нет, но ты знаешь Орте…»
— Вы ходили в Кель Харантиш?
— Верно.
Он пропустил мимо ушей вызов в ее голосе. Загремели цепи — деревянная платформа отплыла от пристани. Порывистый ветер гнал нас в сторону моря. Я крепко держалась за поручни, глядя на плоскую водную гладь; в этой плоской стране казалось лишним глядеть вверх, на стены Свободного порта.
Дэвид Осака, оглянувшись на покинутый нами небольшой остров, спросил:
— Это единственная посадочная площадка?
— Местные жители очень чувствительны насчет земли. Вот так, — сказал Клиффорд, повышая голос из-за шума моря. Свежий ветер дул ему в лицо и вынуждал щуриться. Он наблюдал за Молли, а не за парнем.
— Меня начинает интересовать, в самом ли благоприятном положении ваша наземная база, — сказала она. — Пустынное Побережье может предложить большее.
— Это зависит от того, что вы ищете. Сто Тысяч — наибольшая политическая реальность…
— Я ищу технологию Народа Колдунов. Не сельскохозяйственные общества в состоянии культурного упадка. Мне нужно где-нибудь основать базу для моей исследовательской группы — у меня есть задача вскоре принять здесь, внизу, демографов и оборудование для базы.
Ветер трепал волосы, бросал холодную водяную пыль на одежду. Платформа парома содрогалась, когда его с помощью ворота тянули в направлении пристани; я увидела, что ворот приводили в действие приземистые, похожие на рептилий четвероногие животные цвета меди и с обрезанными рогами. Скурраи . Кислый запах их навоза был невыносим.
— Если так можно сказать, этот мир все еще номинально находится под руководством британского правительства. Ограничения импорта технологии до сих пор в силе.
Она смотрела на Клиффорда, и по ее лицу было ясно, что компромиссов не будет.
— У меня есть санкция на запланированные мною действия. Вы можете не сомневаться, что Компания несет ответственность…
— Конечно, — кротко сказал он. Я поморщилась.
— Мне нужны результаты, — сказала она. — Нужны быстро, если я хочу получить финансирование, чтобы остаться здесь, а мне нужно оставаться здесь, поскольку я уверена: здесь есть что-то для Компании. Более вероятно, на Пустынном Побережье, но, возможно, и здесь. Поэтому, если вы устроите для нас с Линн встречу с местным Т'Ан, Т'АнСутаи-телестре или с кем-либо…
Он сказал:
— Т'Ан Сутаи-телестре нет. Нет также и Т'Ан Свободного порта Морврен.
— Нет чего ? — громко спросила я.
Платформа заскрежетала о каменные ступени, и я последовала за Дэвидом наверх к пристани, шагая несколько нетвердо; затем, когда мы остановились среди оставленных и прикрытых брезентом тюков груза, я повернулась к Дугу.
— Дугги, что вы такое говорите, черт побери?
— Телестре теперь не имеют центральной власти. Или местных лидеров. Это несколько сложно объяснить. Система администрации была временно отменена на несколько лет.
— Культурный упадок, — повторила женщина с Тихого океана.
Я подумала: «О, Господи, ведь я была довольно сдержанна на этот счет в своих рапортах. И, догадываюсь, характер ее замечания тому причина».
Дождь прошел, и все четче рисовались другие острова Свободного порта: Северный Прочный, Малый Морврен, Самый Южный. Дневные звезды образовывали сверкающие точки света в шелковисто-голубом небе. Фоном для разговора служил единственный звук: беспрестанное биение волн, несших песок обратно в морской рукав. Ощущался запах гниющей растительности, зиира и ханелиса — их, погибших выше по течению реки, сносило теперь вниз питаемое дождями зимнее половодье.
Я подумала о невысокой ортеанке с бледной гривой, Далзиэлле Керис-Андрете — Т'АнСутаи-телестре в белом городе Таткаэре. Если те дни миновали… в чем причина?
Не в культурном упадке. Орте нельзя понимать так упрощенно.
Я услышала пронзительное восклицание Дэвида Осаки и, подняв голову, увидела, что он смотрит на юг через морской рукав. Он спросил:
— Это…?
— Это Расрхе-и-Мелуур, — сказала я.
Мои глаза слезились от холодного ветра, и я щурилась, глядя на юг через острова и многочисленные протоки устья реки Ай. А там, на удалении шести или семи миль, на последнем обнажении материка…
Зимний воздух — жемчужно-голубой и серый, и эти цвета настолько близки, что массивная конструкция из хирузета едва заметна на фоне неба. Огромный шпиль, или пилон, грани которого отражают серебряный свет, такой огромный, что проплывающие облака бросают тени на его поверхность. Я забыла о его абсолютных размерах, больших, чем у похожих на людские муравейники зданий «ПанОкеании» на Земле.
Это пустотелая руина. Хирузетовая оболочка.
Простота ее линий нарушалась лишь однажды, там, где тонкая конструкция моста выдается наружу и парит прямо над Внутренним морем, направляясь туда, где (неясно видимый в дымке) высится другой пилон, затем следующий…
На это следует смотреть именно отсюда. Я была благодарна облачному покрову, потому что по какой-то странной причине мне не хотелось смотреть на это сверху вниз, с воздуха. Воды, на которые падает его тень, пересекает, точно мост, некогда грандиозная дорога и висящий в воздухе город Золотого Народа Колдунов…
А однажды я плыла мимо него на парусном судне в Касабаарде вдоль всего Архипелага от Морврена по Внутреннему морю — двести с лишним миль. Лишь глядя на это, можно было почувствовать всю тяжесть, массивность этих руин.
— Спутники зафиксировали это с низкой орбиты, — ошеломленно произнесла Молли.
— Таким был уровень здешней технологии, — сказала я, все еще глядя на эту оболочку. — Этому пять, а может быть, и десять тысяч лет.
Словно по общему согласию, мы отвернулись. Парадоксальный, каким он может показаться, Расрхе-и-Мелуур был почему-то слишком велик, чтобы его обозревать. Рассудок отказывался воспринимать подобное.
Молли Рэйчел, повернувшись к первым зданиям Свободного порта, сказала:
— Разве не трагично, что эти люди должны были потерять все это?
Я сказала:
— Это вопрос вкуса.
— Если бы я не вошла туда, то вы не знали бы наверняка, что материал там! — Молли Рэйчел, проходя мимо, хлопнула ладонью по кнопке замка, и ирисовая диафрагма входного люка закрылась. — Есть еще каналы. И северный континент.
Внутри «челнока» горел успокаивающий зеленый свет. Слышалось действующее на подсознание гудение систем в состоянии готовности. Я упала в кресло с откидной спинкой рядом с Дэвидом Осакой, ощущая, как меня обволакивают уютные подушки.
Он стоял над нами в холодном раздражении.
— Этот материал — единственная причина, по которой мы здесь. Компания…
Молли Рэйчел потерла виски.
— Надеюсь, вы не рассчитывали сегодня же улететь отсюда с материалами? Нужны предварительные переговоры. Вспомните, что это технофобная культура.
Дэвид Осака, стоя в кресле на коленях, наклонился подрегулировать экран радиолокатора. Его светлые волосы отросли настолько, что падали на глаза, и он характерным жестом убирал их за ухо. Потом оглянулся на нее через плечо.
— Молли, глупо было входить туда в тех условиях. Риск… Вы полагаете, имени Компании достаточно, чтобы защитить вас? Это какой-то захолустный мир, в котором едва ли слышали о Земле, не говоря уж о мультикорпоративных компаниях.
Я сказала:
— Вы слегка преувеличиваете, Дэвид.
Но оба проигнорировали меня.
— Это пойдет в отчет, — сказал он. — Вы рисковали не только собой, здесь будущее Компании.
— Если мы не вернемся отсюда с чем-то конкретным, у Компании здесь нет будущего. Я не для того из кожи вон лезла, собирая группу, только чтобы взглянуть на какую-то оставшуюся после катастрофы кучу сельскохозяйственных отходов… если бы не шанс добыть здесь что-нибудь реальное…
Она внезапно замолчала и села в кресло перед навигационным коммуникатором, с немалой осторожностью размещая свои длинные ноги. «Челноки» слишком малы, чтобы в них можно было ссориться, и все мы находимся в пространстве, принадлежащем каждому. Она бессистемно потыкала пальцами в клавиатуру сенсорного управления.
— Системы связи опять не действуют?
Дэвид проворчал, склоняясь над пультом:
— Около шестидесяти процентов времени. Насколько я могу понять, это снова фоновые помехи.
Я сказала:
— Мы всегда приписываем плохую связь здешним выкрутасам солнечной радиации. Это можно было бы исследовать, если бы вы — если бы мы — сократили время, отведенное вопросам коммерции.
— Если бы не коммерческие интересы, «ПанОкеании» не было бы в этом мире.
Дэвид снова зачесал назад свои красивые волосы. Это был тонкий, гибкий мужчина с гладким лицом и морщинками в уголках темных глаз; я могла бы допустить, что ему около восемнадцати, но знала, что он на десяток лет старше. В нем присутствовала та сексуальная привлекательность, которая сквозит в движениях. Когда он не злился, то умел быть и обаятельным, и забавным.
Он прикоснулся к пульту, из-за чего один из экранов преобразовался в трехмерное картографическое изображение. «Каррик V».
Медленно вращаясь, на экране формировалось небесное тело. Поверх замелькали цифры: масса — 0.93465 земного стандарта, сила тяжести — 0.9482745 земного стандарта, атмосфера — …
Перемещение против солнца: показалась россыпь островов, а затем медленное вращение принесло континенты планеты.
— Вы действительно думаете, что здесь что-нибудь есть? — В его голосе исчезла резкость. — Вам известны шансы против?
Северный и южный континенты, связанные островным архипелагом, почти окаймляющие экваториальное море.
Молли Рэйчел сказала:
— Есть доказательство, что здесь. Невозможно было полностью исследовать все миры, обнаруженные Рассредоточением…
— Это было бы невозможно, даже если бы каждые женщина, ребенок и мужчина на Земле взяли себе по планете, — вставила я.
— …почему что-нибудь не может быть спрятано в грязном бедном поселении в мире, перенесшем катастрофу? Почему этого не может тут быть?
— «Этого?» — осведомилась я.
Дэвид добавил:
— И даже в таком случае должно быть что-нибудь, что мы не обнаружили в полусотне других миров.
Молли подалась вперед, разглядывая нанесенные на карту показатели населенности: вокруг берегов Внутреннего моря и на удаленных от моря внутренних территориях северного континента. Она прикоснулась к клавише.
— Пустынное Побережье, — приказала она, а затем добавила: — я не имею в виду артефакты. Это пустяковый материал. Я имею в виду науку, опирающуюся на полностью чужеродное восприятие Вселенной, нечто такое, чего мы не смогли создать в нашем собственном…
— А что вы думаете делать с этим, когда — если — вы это найдете? — спросила я.
Свет с экрана падал на резкие черты ее лица, блестел на волосах. Я признала, что в ней есть жесткое честолюбие.
— Может быть, есть… не знаю. Мгновенная связь, чтобы нам не нужно было тратить дни в ожидании сверхсветовых беспилотных кораблей между мирами. Трансгалактические звездные движители, лекарства от смерти, кто знает? — Она ухмыльнулась. — Что бы это ни было, этим лучше владеть нам, чем «НюАзии» или любой другой из компаний!
— А вы лично рассчитывали бы на мощное продвижение по службе?
— Было бы неблагодарностью отказаться от него, не так ли?
Сетки линий на экране сместились. Совершенная иллюзия: взгляд ока Господня на этот мир. Обзор приближался к южному континенту, отрезая все, кроме северного побережья, этой полосы едва обитаемой земли длиной несколько сотен миль, ограничивающей Внутреннее море… При перемещении с запада на восток в памяти всплывали имена: Л'Дуи и Лу'Нате, Касабаарде, Кварт, Псамнол, Решебет. А здесь, на излучине самого восточного полуострова, дальше всех от торговых путей, Кель Харантиш. Захолустное поселение захолустного мира.
Я сказала:
— У меня такое ощущение, что Кель Харантиш, пожалуй, нашел бы что-нибудь, если бы было что находить. Они здесь единственные, кто занялся бы поисками.
Воспоминания о свалке сокровищ явственно отразились на ее лице.
— А может быть, они как раз что-то нашли. Боже, я бы хотела вернуться туда с целой исследовательской группой!
Ее энергия беспокоила меня. Казалось, Дэвида это не волновало. Но ведь он сам — Компания.
Молли направила узкий обзор к северу от Пустынного Побережья, через изображение Внутреннего моря (даже масштабирование его заняло долгие минуты, прежде чем море уступило место сначала Восточным островам, а потом Одинокому острову). Затем, спустя долгое время, появилось побережье северного континента.
— Я хочу связаться с представителем Земли, прежде чем мы предпримем следующую попытку. В его отчете было что-то об идущих сейчас политических переговорах между Пустынным Побережьем и северным континентом… — Она прикоснулась к другим клавишам, нахмурилась. — Система навигационного резервирования тоже не действует?
Дэвид сказал:
— Я установил контакт, но ненадежный. Я бы не советовал выполнять без нее ночные полеты. Не в такой старой модели, как QKN-40.
Мне думается, для орбитальной станции это стандартная практика — за несколько дней распространить сложную систему навигационных средств над каким-нибудь нетехническим миром; тогда пилотировать «челнок» не труднее, чем управлять автомобилем на Земле. Это также означает, что у вас на борту нет оборудования, чтобы обходиться без нее.
Женщина изучала цифры.
— Это намного быстрее, но и бесполезная трата топлива для возвращения на орбитальную станцию… Если мы останемся в этом мире, нам нужно будет сделать ночную остановку на одной из этих групп островов. Дэйв, ты сможешь пробить сообщение и проинформировать других?
— Я сейчас собираюсь этим заняться.
Я сказала:
— Я бы осталась на планете, если бы это зависело от меня.
— М-м-м. Есть кое-что, что следует сказать в пользу этого с психологической точки зрения.
Она оперлась подбородком на руку, вглядываясь в экран. Я попыталась вникнуть — линии и бусинки света, изящно написанные сино-английские имена, цифры, широты…
— Я уведомил их, — сказал Дэвид.
— Хорошо. Линн, в каком поселении должен находиться посланник британского правительства? Оно не сменилось со времени первоначального контакта?
— Северный континент. — Я указала точку примерно в середине побережья Внутреннего моря, речной порт в умеренных, плодородных широтах. — Это была моя исходная база — Таткаэр. В отчетах говорится, что имело место передвижение на запад по этому побережью, сюда, в Свободный порт Морврен.
Она кивнула головой.
— Правительственный посланник, Клиффорд. Согласно его сообщениям, за последнее десятилетие в культуре северного континента произошли значительные изменения.
Равнодушное перечисление названий не может умолчать о них: Таткаэр, город, куда я впервые прибыла для переговоров со Ста Тысячами — с Далзиэлле Керис-Андрете, с Халтерном и с женщиной Орландис. И Свободный порт Морврен, город, увиденный мной однажды, десять лет назад, во время бегства из-за убийства, которого я не совершала…
Изменения. Отчеты отрывочны, они не видят того, что увидела бы я. Что изменяется? Пустынное Побережье для меня ничего не значит, я едва знаю его, но я знаю телестре Ста Тысяч на северном континенте, я пересекала их и пешком, и верхом, почитаемая или преследуемая, я знаю ортеанцев Ста Тысяч…
Меня охватило жгучее нетерпение. Прилететь так далеко, быть так близко; сейчас не место для иных соображений, теперь нет ничего, кроме безотлагательного желания знать — как вы изменились с тех пор, как я улетела?
Дэвид приступил к обычным приготовлениям к полету. Молли щелчком переключила экран на внешний обзор.
Сухая жара зимнего солнца спала, температура резко понизилась. Теперь скалистый ландшафт побережья сверкал, густо покрытый изморозью.
Когда-то в помещении, где чужое солнце светило на тихую поверхность Источника, одна ортеанка отметила меня светом и священной водой для своей Богини. Тогда я считала это либо прелестной неуместностью, либо некой непонятной привилегией. Теперь я знаю, что это ни то, ни другое. Это ответственность. Сколько лет ни минуло, между этим чужим миром и мною все еще сохранились отношения.
Счастье улыбалось нам. Полет на северо-запад над Внутренним морем перенес «челнок» поздним вечером следующего дня из слоя сплошной облачности в зону ясной погоды над побережьем северного континента.
Земля на экране светилась серым и голубым, покрытая мхом лесов; серебряные нити рек внизу, в тридцати тысячах футов. Ничто не говорило о том, что это населенная страна.
«А там, внизу, учтен каждый акр», — подумала я. Огромная составная картинка-загадка из смыкающихся территорий — телестре , являющихся (выражаясь по-земному) поместьями, фермами, коммунами, общинами… И, говоря по-ортеански, сердцем и центром родства и любви земли Богини. Они были такими две тысячи лет назад. Какие изменения могли там произойти?
— Я получил прерывистый сигнал, — сообщил Дэвид Осака. — Стандартный код. Должно быть, это посадочный маяк — эй, мы, пожалуй, прямо над ним!
— Я думала, этот мир был Ограниченным, без высокой технологии?
Он пожал плечами.
— Не спрашивайте у меня. Спрашивайте у посла вашего правительства.
Вообразила ли я ударение на слове «вашего»?
— Кто-то, наверное, благоразумен, — добавила Молли. — Этого достаточно, чтобы мы могли сесть, Дэйв?
— Это все, что у нас есть. Активируйте аварийные ремни.
Застегивая ремень, я видела землю, выраставшую из голубого шара в туманную равнину, неотличимую от моря. «Челнок» гудел и кренился, быстро теряя высоту.
Я ощутила новый прилив воодушевления. Кель Харантиш и та комната без дверей: теперь я могла забыть о них. Дайте мне вернуться на твердую землю с администрацией Компании и послом правительства. Это та система, в которой я умею работать. Я могу там что-нибудь сделать .
«Челнок» выровнялся и перешел в режим парения. Я смотрела на море, слишком бледное для Земли, и на белые звезды в дневном небе. Впервые со времени возвращения я ощутила уверенность.
Открылась ирисовая диафрагма входного люка. Внутрь хлынула сильная волна холодного воздуха и дождя. Сквозь брешь в дымке были видны вода, берег устья реки и серо-голубая мох-трава, с корнем вырванная при посадке. Мы высадились. Моросил дождь, теплый и искрящийся, оставляя на языке резкий привкус. Перемещались облака, словно вторя своей яркостью Звезде Каррика над ними. В ушах гудел ветер.
— Больше не стану выполнять посадку по приборам, — поклялся Дэвид.
— Мы вышли в этот район по коду, но я не вижу… — Молли Рэйчел подняла воротник, защищаясь от моросящего дождя, — …где… а-а.
Свободный порт Морврен построен на островах напротив огромного устья реки Ай. Обойдя вокруг «челнока», с другой стороны мы увидели ангар, паром и фигуру, оставившую укрытие и шедшую к нам. Это был землянин, и я дала ему возможность поговорить с тихоокеанкой, а потом крикнула:
— Дугги!
Мы обнялись и отступили, чтобы поглядеть друг на друга. Я подумала: «Как ты смеешь так молодо выглядеть?»
— Прошло, пожалуй, лет пять?
— Шесть, — сказал Дуглас Клиффорд. — Я слышал о Максе. Мне очень жаль, Кристи.
Мне никогда не удавалось ответить на это должным образом. «Такая уж я есть» кажется легкомысленным, хотя и это верно; «спасибо» — не выражение горя.
— Да, — сказала я. — Вы хорошо выглядите, Дуг. Чужой мир вам подходит. И вы — правительственный…
— Странствующий представитель, — сказал он, смакуя каждый слог. Дуглас Клиффорд: невысокий мужчина хрупкого телосложения, пятидесяти пяти лет, с живыми глазами и седеющими рыжими волосами, щегольски одетый даже в этих условиях. — Я должен работать по шестимировому расписанию, по два месяца в каждом. Приятно снова вас увидеть. Вы, наверное, вернулись в Службу, чтобы навестить нас.
— С этим? — я прикоснулась к логограмме «ПанОкеании» на своем плече. — Я, наверное, желанна, как чума.
— А не могли бы мы перейти к более приятной теме? — запротестовал Дэвид Осака.
— У меня в городе есть резиденция.
Клиффорд показал на соседний остров. Когда «челнок» был заблокирован, мы спустились вниз к воде. Губчатая мох-трава уступила место слякоти и ненадежной опоре для ног, а дымка дождя быстро рассеялась. По другую сторону узкой полоски воды я увидела бледные стены, длинные низкие здания. Подобно теням, замерли неподвижно крылья трехлопастных ветряных мельниц.
Я улыбнулась воспоминаниям.
— Вам все еще нужно платить при входе в город и на выходе?
Вместо ответа Клиффорд снял с ремня металлические бусины и вручил их ортеанцу под навесом на пароме, фигуре в плаще и под капюшоном.
Паром был деревянной платформой с парусиной, натянутой на плетеные обручи; я неуверенно сошла вниз к плавучей пристани и взошла на нее, крепко держась за ближайшие поручни. Под парусиной, свернувшись калачиком, лежали два молодых человека. Молли, наклонив голову, быстро нырнула внутрь, а Клиффорд, перекинувшись несколькими словами с ортеанцем, присоединился к нам. День был холодным. Я попыталась определить время года — одиннадцатая неделя Орвенты ? Двенадцатая неделя? Как бы то ни было, поздняя зима.
— Сколько персонала с Земли в этом мире в настоящий момент? — спросила Молли.
— Никого… думаю, никого, с тех пор как улетели братья Ричардс. Они занимались археологическими раскопками в Пустоши, — сказал Клиффорд.
— По пути сюда мы посетили место археологических работ компании — Кель Харантиш.
Дуглас Клиффорд посмотрел на нее с уверенным спокойствием. «Да, — подумала я. — По расписанию или нет, но ты знаешь Орте…»
— Вы ходили в Кель Харантиш?
— Верно.
Он пропустил мимо ушей вызов в ее голосе. Загремели цепи — деревянная платформа отплыла от пристани. Порывистый ветер гнал нас в сторону моря. Я крепко держалась за поручни, глядя на плоскую водную гладь; в этой плоской стране казалось лишним глядеть вверх, на стены Свободного порта.
Дэвид Осака, оглянувшись на покинутый нами небольшой остров, спросил:
— Это единственная посадочная площадка?
— Местные жители очень чувствительны насчет земли. Вот так, — сказал Клиффорд, повышая голос из-за шума моря. Свежий ветер дул ему в лицо и вынуждал щуриться. Он наблюдал за Молли, а не за парнем.
— Меня начинает интересовать, в самом ли благоприятном положении ваша наземная база, — сказала она. — Пустынное Побережье может предложить большее.
— Это зависит от того, что вы ищете. Сто Тысяч — наибольшая политическая реальность…
— Я ищу технологию Народа Колдунов. Не сельскохозяйственные общества в состоянии культурного упадка. Мне нужно где-нибудь основать базу для моей исследовательской группы — у меня есть задача вскоре принять здесь, внизу, демографов и оборудование для базы.
Ветер трепал волосы, бросал холодную водяную пыль на одежду. Платформа парома содрогалась, когда его с помощью ворота тянули в направлении пристани; я увидела, что ворот приводили в действие приземистые, похожие на рептилий четвероногие животные цвета меди и с обрезанными рогами. Скурраи . Кислый запах их навоза был невыносим.
— Если так можно сказать, этот мир все еще номинально находится под руководством британского правительства. Ограничения импорта технологии до сих пор в силе.
Она смотрела на Клиффорда, и по ее лицу было ясно, что компромиссов не будет.
— У меня есть санкция на запланированные мною действия. Вы можете не сомневаться, что Компания несет ответственность…
— Конечно, — кротко сказал он. Я поморщилась.
— Мне нужны результаты, — сказала она. — Нужны быстро, если я хочу получить финансирование, чтобы остаться здесь, а мне нужно оставаться здесь, поскольку я уверена: здесь есть что-то для Компании. Более вероятно, на Пустынном Побережье, но, возможно, и здесь. Поэтому, если вы устроите для нас с Линн встречу с местным Т'Ан, Т'АнСутаи-телестре или с кем-либо…
Он сказал:
— Т'Ан Сутаи-телестре нет. Нет также и Т'Ан Свободного порта Морврен.
— Нет чего ? — громко спросила я.
Платформа заскрежетала о каменные ступени, и я последовала за Дэвидом наверх к пристани, шагая несколько нетвердо; затем, когда мы остановились среди оставленных и прикрытых брезентом тюков груза, я повернулась к Дугу.
— Дугги, что вы такое говорите, черт побери?
— Телестре теперь не имеют центральной власти. Или местных лидеров. Это несколько сложно объяснить. Система администрации была временно отменена на несколько лет.
— Культурный упадок, — повторила женщина с Тихого океана.
Я подумала: «О, Господи, ведь я была довольно сдержанна на этот счет в своих рапортах. И, догадываюсь, характер ее замечания тому причина».
Дождь прошел, и все четче рисовались другие острова Свободного порта: Северный Прочный, Малый Морврен, Самый Южный. Дневные звезды образовывали сверкающие точки света в шелковисто-голубом небе. Фоном для разговора служил единственный звук: беспрестанное биение волн, несших песок обратно в морской рукав. Ощущался запах гниющей растительности, зиира и ханелиса — их, погибших выше по течению реки, сносило теперь вниз питаемое дождями зимнее половодье.
Я подумала о невысокой ортеанке с бледной гривой, Далзиэлле Керис-Андрете — Т'АнСутаи-телестре в белом городе Таткаэре. Если те дни миновали… в чем причина?
Не в культурном упадке. Орте нельзя понимать так упрощенно.
Я услышала пронзительное восклицание Дэвида Осаки и, подняв голову, увидела, что он смотрит на юг через морской рукав. Он спросил:
— Это…?
— Это Расрхе-и-Мелуур, — сказала я.
Мои глаза слезились от холодного ветра, и я щурилась, глядя на юг через острова и многочисленные протоки устья реки Ай. А там, на удалении шести или семи миль, на последнем обнажении материка…
Зимний воздух — жемчужно-голубой и серый, и эти цвета настолько близки, что массивная конструкция из хирузета едва заметна на фоне неба. Огромный шпиль, или пилон, грани которого отражают серебряный свет, такой огромный, что проплывающие облака бросают тени на его поверхность. Я забыла о его абсолютных размерах, больших, чем у похожих на людские муравейники зданий «ПанОкеании» на Земле.
Это пустотелая руина. Хирузетовая оболочка.
Простота ее линий нарушалась лишь однажды, там, где тонкая конструкция моста выдается наружу и парит прямо над Внутренним морем, направляясь туда, где (неясно видимый в дымке) высится другой пилон, затем следующий…
На это следует смотреть именно отсюда. Я была благодарна облачному покрову, потому что по какой-то странной причине мне не хотелось смотреть на это сверху вниз, с воздуха. Воды, на которые падает его тень, пересекает, точно мост, некогда грандиозная дорога и висящий в воздухе город Золотого Народа Колдунов…
А однажды я плыла мимо него на парусном судне в Касабаарде вдоль всего Архипелага от Морврена по Внутреннему морю — двести с лишним миль. Лишь глядя на это, можно было почувствовать всю тяжесть, массивность этих руин.
— Спутники зафиксировали это с низкой орбиты, — ошеломленно произнесла Молли.
— Таким был уровень здешней технологии, — сказала я, все еще глядя на эту оболочку. — Этому пять, а может быть, и десять тысяч лет.
Словно по общему согласию, мы отвернулись. Парадоксальный, каким он может показаться, Расрхе-и-Мелуур был почему-то слишком велик, чтобы его обозревать. Рассудок отказывался воспринимать подобное.
Молли Рэйчел, повернувшись к первым зданиям Свободного порта, сказала:
— Разве не трагично, что эти люди должны были потерять все это?
Я сказала:
— Это вопрос вкуса.
Глава 4. Старые друзья
В свободный порт Морврен мы вошли через боковые ворота.
— Должен быть кто-нибудь, к кому я могла бы обратиться, — раздраженно протестовала Молли. — Линн, что бы вы посоветовали?
Над городом царил тот час, называемый вторыми сумерками, когда свет звезды Каррика слабеет, а звезды еще не разгорелись. Я зябко подняла воротник, когда мы шли по узким проходам между домами от доков.
— Это сложно. Когда я была здесь, телестре назначали Т'Ана — в некотором роде администратора — для каждой из семи провинций. Это сокращало работу для ног.
Провинции в большей мере являются языковыми округами, нежели политическими территориями.
Я увидела, что Молли прищурилась, постигая абсолютные размеры Ста Тысяч: сто тысяч общин, автономных единиц, коммун, национальных государств — каким бы ярлыком вы ни пожелали их снабдить. Я знала общины, насчитывавшие как до пятидесяти, так и до пяти тысяч ортеанцев.
— Кто-то здесь однажды сказал мне: «Если вы нападете на нас, то у вас появится не один враг, а сотни тысяч». — Я вычеркнула из памяти ортеанку, которая сказала мне это, и добавила: — Если это в равной степени относится и к переговорам — Бог знает, как вы собираетесь говорить с каждой отдельной телестре !
— Должен быть кто-нибудь, к кому я могла бы обратиться, — раздраженно протестовала Молли. — Линн, что бы вы посоветовали?
Над городом царил тот час, называемый вторыми сумерками, когда свет звезды Каррика слабеет, а звезды еще не разгорелись. Я зябко подняла воротник, когда мы шли по узким проходам между домами от доков.
— Это сложно. Когда я была здесь, телестре назначали Т'Ана — в некотором роде администратора — для каждой из семи провинций. Это сокращало работу для ног.
Провинции в большей мере являются языковыми округами, нежели политическими территориями.
Я увидела, что Молли прищурилась, постигая абсолютные размеры Ста Тысяч: сто тысяч общин, автономных единиц, коммун, национальных государств — каким бы ярлыком вы ни пожелали их снабдить. Я знала общины, насчитывавшие как до пятидесяти, так и до пяти тысяч ортеанцев.
— Кто-то здесь однажды сказал мне: «Если вы нападете на нас, то у вас появится не один враг, а сотни тысяч». — Я вычеркнула из памяти ортеанку, которая сказала мне это, и добавила: — Если это в равной степени относится и к переговорам — Бог знает, как вы собираетесь говорить с каждой отдельной телестре !