Страница:
— Это совершенно невозможно! Я бы даже сказал — полная чепуха! Природа сама снабдила нас всем необходимым для чудесного питательного бульона. Так что давайте не будем отчаиваться. Да-да! Будут и у нас хорошие времена!
Суп получился ужасно невкусный, но, поскольку ничего другого не было, удивительная и великолепная, непревзойденная и незабываемая труппа бродячих артистов принялась за него, храня мрачное молчание. Звон ложек прервал Остроигл, который принялся восхвалять все те лакомства, которые ему довелось испробовать, когда он жил со всеми ежами:
— Подумать только, белый хлеб, мягкий и с поджаристой корочкой, прямо из печки! А еще мягкий ореховый сыр, желтый, как луна осенью, и свежий лучок, и все это запивалось доброй кружкой темного эля! Хо-хо! Да, скажу я вам, королевский пир!
Борракуль мечтательно прикрыл глаза:
— А еще лучше ячменные лепешки, намазанные взбитыми сливками, украшенные сочными ягодами клубники и политые медом! И конечно, холодный сидр! Вот это и есть королевский пир!
Корнерой выловил из своей миски что-то подозрительное, сморщил нос и выкинул это что-то в реку.
— Буррр, вы, короли несчастные, это самое… ешьте-ка лучше молча, а то от вашей болтовни еще больше есть хочется, хуррр!
Мышонок Шалопай отпихнул миску и, нетвердо ступая, отправился кудlа-то в сторону. Дисум резко окликнула его:
— Шалопай, ну-ка вернись сейчас же! Куда это ты понес суп?
Шалопай кивком указал на небольшой холмик возле берега:
— Тот суп плохой для маленьких. Лутше отдам его лискам.
Элахим озадаченно уставился на мышонка:
— Лискам? Это еще кто? Дисум перевела:
— Он говорит «лисам». Флориан тут же в панике вскочил:
— Лисы? Где? Откуда?
Еще одна пара Белолис, как две капли воды похожая на первую, повстречавшуюся с Громом, вышла из-за камней, где они прятались с самого рассвета, наблюдая за труппой Флориана. Их звали Гельтор и Предак, и точно так же, как Эскрод и Вэннана, были они братом и сестрой. Обнаружив, что их заметили, лисы направились к лагерю. Со стороны это было даже красиво — река, лес и две фигуры в зеленых плащах, в складках которых играл утренний ветерок. Однако Борракуль, вглядевшись в странную парочку, предупредил друзей:
— Поосторожнее с ними, под плащами у них спрятаны топоры!
Флориан встал:
— Не волнуйтесь, ребята, предоставьте это мне. Уж я-то умею улаживать дела. Значит, я и буду с ними разговаривать. Видите, какие у них шкуры? Сдается мне, я слыхал об этих тварях, но никогда не думал, что доведется их увидеть собственными глазами. Их называют Белолисами, — плохие это звери!
Лисы остановились, не дойдя до артистов нескольких шагов. Флориан отошел от своих друзей и поздоровался с пришельцами:
— Добрый день, друзья. Хорошее сегодня выдалось утро, а?
Гельтор слегка кивнул, прежде чем ответить:
— Кто вы и куда идете?
Флориан склонился в изящном поклоне, подметя шляпой землю:
— Как следует из надписи на нашем фургоне, мы, гм, УДИВИТЕЛЬНАЯ И ВЕЛИКОЛЕПНАЯ, НЕПРЕВЗОЙДЕННАЯ И НЕЗАБЫВАЕМАЯ ТРУППА БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ, то есть, попросту говоря, театральная труппа талантливых зверей.
Предак передвинулась поближе к костру:
— А что у вас в котелке? Дисум влезла в разговор:
— Это такой суп, вроде бульона. Хотите, поешьте с нами.
Предак наклонилась к котелку и принюхалась. Через секунду она сморщилась от отвращения и объявила:
— Настоящие помои!
Борракуль тем временем подобрал с земли камень и принялся перекидывать его из одной лапы в другую.
— А вас никто и не заставляет есть. И не портите нам аппетита! К тому же хорошие манеры не так дорого стоят, лиса!
Лапа Предак потянулась к плащу.
— Может, я сама поучу тебя манерам, речная собака! Между ними мгновенно встал Флориан:
— Ну-ну, не надо ссориться. К чему это? Предак сняла лапу с топора под плащом.
— Ты сказал, кто вы, но не объяснил, куда идете. Заяц неопределенно помахал в воздухе лапой:
— Да, знаете ли, то туда, то сюда. Бродячая труппа вроде нашей никогда не направляется в какое-то конкретное место, мы бродим повсюду, куда глаза глядят. Да-да. А вы, друзья, скажете, как вас зовут и куда вы идете в такой чудесный день?
Бесцветные глаза Белолисов равнодушно скользнули по фигуре зайца,
— Как нас зовут — не твое дело, а куда мы идем — тебя не касается!
Уши Флориана Даглвуфа Вилфачопа встали торчком от изумления.
— Ого! Это уже не просто плохие манеры, это оскорбление. Слушайте меня, тостопузые длинноносые ищейки! Можете нырнуть в эту речку, чтобы остудить свои тупые головы, и убирайтесь из нашего лагеря, пока я не помог вам! Желаю приятно провести время!
Гельтор уже наполовину вытащил свой топор, когда Элахим-выдра схватил длинный шест, с которым обычно ходили по проволоке, и со свистом рассек воздух прямо перед мордой Белолиса:
— На твоем месте, приятель, я бы не стал вытаскивать топор. Этим шестом можно расколоть тебе голову, как пустую скорлупу!
Борракуль в то же мгновение оказался перед Предак, и решительный вид, с которым он держал в лапе увесистый камень, заставлял предположить, что он не преминет метнуть его в голову противника. Позади оба крота выхватили из костра горящие ветки, а Остроигл бросился к фургону и достал длинный блестящий меч — театральный реквизит, который на самом деле был сделан из картона и сломался бы при первом же ударе.
— Убирайтесь, вы оба! И чтобы духу вашего здесь не было!
Белолисы понимали, что противник превосходит их числом, и отступили обратно к камням. Гельтор погрозил лапой артистам и прорычал:
— Мы еще встретимся с вами, но тогда все будет иначе!
Флориан перебросил одну из фалд фрака через плечо и напыщенно крикнул им вслед:
— Разумеется, все будет иначе! В следующий раз мы сотрем вас с лица земли! Попомните мои слова, грубые мужланы!
Предак тоже обернулась к труппе и в свою очередь закричала:
— Не думайте, что нас тут только двое! Эй, Белолисы, окружайте их!
Артисты все как один обернулись, но, сколько они ни вглядывались в окружающие кусты и деревья, вокруг было пусто. Через секунду-другую Флориан фыркнул:
— Нет тут никого! Они, что же, думают, что от одной мысли об их дружках мы сдадимся? Ну и болваны!
Однако, когда артисты повернулись, Белолисов и след простыл. Они просто-напросто исчезли, словно, в воздухе растворились. Флориан вздохнул:
— Хотел бы я научиться такому трюку! Ну, давайте-ка, друзья, вперед!
Дисум по-прежнему испуганно оглядываясь, спросила:
— Куда это «вперед»?
Заяц изящно пнул котелок, так что остатки неаппетитного бульона вылились в реку, и объявил:
— Разумеется, в аббатство Рэдволл, дорогая, куда же еще?
Корнерой откашлялся и задумчиво погладил живот:
— Хуррр, мне это нравится. Люблю Рэдволльское аббатство!
Флориан вновь принялся командовать:
— Итак, прошу внимания! Собираем пожитки. Борракуль, Элахим, беритесь за оглобли! Остроигл! Мы с тобой пойдем позади с палками, чтобы в случае нападения защищать всех с тыла. Остальные, полезайте в фургон. Мы должны поскорее добраться до аббатства и сообщить о том, что по земле бродят Белолисы!
В самом сердце Страны Цветущих Мхов среди толстенных многовековых деревьев, там, где сливаются вместе две реки, образовалась широкая заводь. Полуденная жара заставила укрыться от солнца всех зверей, и они спрятались — кто в глубокой норке, кто просто под кустами в тени, только Лог-а-Лог, вожак партизанского отряда, стоял вместе со своими землеройками в камышах, по пояс в воде. Невероятно шумные и говорливые в обычное время, сейчас землеройки стояли тихо. Не слышно было ни обычных шуток, ни громких споров, ни просто разговоров. На головах у воинов были разноцветные повязки, а в лапах — рапиры, и все землеройки наблюдали за тем, как их вожак пробирается вперед, осторожно раздвигая камыши и осоку. Поднявшись на цыпочки, Лог-а-Лог приставил ко лбу ладонь, чтобы защитить глаза от яркого солнца, и вгляделся в поверхность заводи, покрытую зарослями водяной лилии, лютиков и каких-то других цветов. Над капитаном команды, словно изучая его, зависла большая стрекоза. Он проворчал:
— Пошла прочь отсюда!
К его удивлению, насекомое послушно улетело. Неподалеку от капитана, на поверхности воды, появился большой коричневый плавник, обладатель которого лениво подплыл поближе, а потом нырнул в глубину. Лог-а-Лог подумал, что с удовольствием бы поудил рыбу вместо того, чтобы в такую жару заниматься делами. Позади него молодая землеройка громко чихнула, и капитан, оглянувшись, наградил ее таким суровым взглядом, что та виновато потупилась и зажала себе рот. Один из старых воинов протянул лапу поверх плеча Лог-а-Лога, показывая на что-то:
— Вон там, смотрите!
Лог-а-Лог прищурился и, повернувшись, куда указывал его товарищ, стал еще пристальнее вглядываться в мелкую рябь на воде. Вот у дальнего берега, там, где склонились к воде плакучие ивы, вроде бы сам по себе вздрогнул и три раза качнулся камыш. Лог-а-Лог приложил ко рту лапы рупором, и все услышали знаменитый клич:
— Логалогалогалогалогааааа!
Землеройки за его спиной тотчас же расслабились и принялись болтать как ни в чем не бывало.
— Это наверняка Баргл со своими выдрами!
— А вдруг там никого нет? На берегу-то пусто!
— Ну да, стал бы капитан так просто кричать, дурья ты башка!
Лог-а-Лог шел за гомонящей толпой выбиравшихся на берег землероек, которые по-прежнему переругивались и спорили.
— Сам ты безголовый, крыса сухопутная! Откуда ты знаешь, что они здесь?
— Крыса? Кто бы говорил! Сам-то на кого похож!
— Может, Баргл один? А все остальные выдры сидят в засаде?
— Не-а, с ним был Спликкер. Он бы ни за что не остался в засаде!
— Да ну? Вспомни, в тот раз на юге…
— Бросьте эти глупости, парни, и замолчите наконец! Лог-а-Лог вышел на берег и стряхнул с себя воду.
Он успел усадить землероек в круг, так чтобы они могли держать оборону в случае нападения, когда появился Баргл со своими разведчиками. Лог-а-Лог потеснился, чтобы выдры тоже могли сесть, и угостил их сидром и хлебом с сыром. Когда все устроились и наелись, Баргл доложил:
— Сразу после полудня мы видели двоих Белолисов, капитан. Они появились к западу отсюда на широкой реке, а потом исчезли, будто испарились!
Лог-а-Лог снял перевязь и положил свою рапиру на землю, потом устало провел лапой по глазам:
— И наверняка никаких следов тех крыс или наших лодок?
Землеройка Спликкер только плечами пожал:
— Видеть мы их не видели, но зато напали на их след к западу и немного к югу отсюда, капитан. Поверь, с лодками они управляются ничуть не хуже нас.
Лог-а-Лог недовольно покачал головой:
— Зачем им туда понадобилось? Ведь водяные крысы живут совсем не там. Говоришь, к западу и немного к югу?
— Ну да, их там видимо-невидимо, все лодки переполнены. На отмелях видно, как они цепляли дном о песок. С таким перегрузом они не могут идти быстро.
Лог-а-Лог осушил свой кубок и сел поудобнее, задумчиво теребя нижнюю губу. Землеройки взирали на него в почтительном молчании. Его размышления продолжались до тех пор, пока где-то сзади не разразилась небольшая драка. Лог-а-Лог повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как здоровенная сильная землеройка дает подзатыльник маленькой. Та, чуть не подавившись салатом, упала на землю и, закрывшись лапами, молча терпела побои. Старшая пинала ее, злобно ворча:
— Это все из-за тебя, Дипплер! Если бы ты не заснул на страже, все эти лисы-крысы не увели бы у тебя из-под носа наши лодки! Ты, бесполезный, длиннохвостый…
Лог-а-Лог в ярости вскочил и отвесил старшему полновесную оплеуху, так что тот покатился по земле. Капитан стоял над ним, кипя от гнева.
— Еще раз поднимешь лапу на Дипплера, я из тебя все кишки выпущу, если они у тебя еще останутся!
Фенно (так звали старшую землеройку), яростно поблескивая глазами, уставился на капитана. Капитан был старше, легче его и вдобавок меньше его ростом, но это ровным счетом ничего не значило. Лог-а-Лог улыбнулся и, кивком указав на свою рапиру, предложил:
— Ты, Фенно, большой и сильный. И рапира у тебя тоже есть. Я безоружен, и если ты считаешь, что можно безнаказанно избивать кого-то из племени, почему бы не попытаться напасть на меня? Давай, парень, посмотрим, на что ты способен!
В воздухе пронесся слитный вздох. Вся команда смотрела на капитана и его противника. Фенно, все еще лежа на земле после могучей оплеухи капитана, примирительно поднял лапу вверх, не желая драться с капитаном. Со стороны команды послышались смешки.
— Старина Фенно, кажется, поумнел!
— Точно! Никто не захочет драться с Лог-а-Ло-гом!
— По крайней мере, никто не захочет, чтобы его разорвали на мелкие кусочки!
Лог-а-Лог помог Дипплеру подняться. Приобняв его за плечи, капитан жестом призвал землероек к молчанию.
— Послушайте, что я скажу! Я не хочу, чтобы кто-нибудь обвинял Дипплера или ругал его. Все мы были молодыми и делали ошибки, кто-то больше, кто-то меньше. Дипплер заснул на посту и потерял наши лодки. Ничего хорошего в этом, конечно, нет. Значит, теперь он будет стараться и учиться, чтобы не допускать ошибок. Правда, парень?
Дипплер смахнул грязь с покрасневшего лица и улыбнулся сквозь слезы:
— Я больше не подведу, капитан! Обещаю! Лог-а-Лог ободряюще похлопал Дипплера по плечу:
— Вот и молодец! А теперь, команда, плохая новость. Судя по рассказу Баргла, наши лодки идут по большой реке, а этим путем они подойдут к аббатству слишком близко, на мой взгляд. Знаю, мы не привыкли ходить пешком, но придется это сделать, чтобы предупредить их. Никогда раньше я не видел водяных крыс в Лесу Цветущих Мхов, но зато я точно знаю одно — их предводители, Белолисы, несут с собой зло. И злое волшебство. В аббатстве есть разные инструменты и доски, так что чем раньше мы туда придем, тем скорее у нас снова появятся лодки. Верно?
В ответ ему раздался дружный хор землероек:
— Точно!
Лог-а-Лог довольно улыбнулся и пристегнул рапиру к поясу.
— Так чего же мы ждем? Что вы расселись в кружок, как бабочки после дождя? В путь!
Они построились в шесть колонн — каждая из которых была командой с одной из угнанных лодок. Когда колонны тронулись в дорогу, к Лог-а-Логу подошел Баргл:
— Капитан, я знаю, что у нас нет ни лодок, ни весел, но песню-то гребную можно спеть? С песней и шагать веселее!
Лог-а-Лог кивнул и вместе со всеми загорланил песню, которую они пели всегда, когда садились на весла. Так с гребной песней они и пошли через Лес Цветущих Мхов.
По лесу разносилось эхо. На речную песню откликались полянки и опушки, а команда землероек шагала к Рэдволлу.
ГЛАВА 3
Суп получился ужасно невкусный, но, поскольку ничего другого не было, удивительная и великолепная, непревзойденная и незабываемая труппа бродячих артистов принялась за него, храня мрачное молчание. Звон ложек прервал Остроигл, который принялся восхвалять все те лакомства, которые ему довелось испробовать, когда он жил со всеми ежами:
— Подумать только, белый хлеб, мягкий и с поджаристой корочкой, прямо из печки! А еще мягкий ореховый сыр, желтый, как луна осенью, и свежий лучок, и все это запивалось доброй кружкой темного эля! Хо-хо! Да, скажу я вам, королевский пир!
Борракуль мечтательно прикрыл глаза:
— А еще лучше ячменные лепешки, намазанные взбитыми сливками, украшенные сочными ягодами клубники и политые медом! И конечно, холодный сидр! Вот это и есть королевский пир!
Корнерой выловил из своей миски что-то подозрительное, сморщил нос и выкинул это что-то в реку.
— Буррр, вы, короли несчастные, это самое… ешьте-ка лучше молча, а то от вашей болтовни еще больше есть хочется, хуррр!
Мышонок Шалопай отпихнул миску и, нетвердо ступая, отправился кудlа-то в сторону. Дисум резко окликнула его:
— Шалопай, ну-ка вернись сейчас же! Куда это ты понес суп?
Шалопай кивком указал на небольшой холмик возле берега:
— Тот суп плохой для маленьких. Лутше отдам его лискам.
Элахим озадаченно уставился на мышонка:
— Лискам? Это еще кто? Дисум перевела:
— Он говорит «лисам». Флориан тут же в панике вскочил:
— Лисы? Где? Откуда?
Еще одна пара Белолис, как две капли воды похожая на первую, повстречавшуюся с Громом, вышла из-за камней, где они прятались с самого рассвета, наблюдая за труппой Флориана. Их звали Гельтор и Предак, и точно так же, как Эскрод и Вэннана, были они братом и сестрой. Обнаружив, что их заметили, лисы направились к лагерю. Со стороны это было даже красиво — река, лес и две фигуры в зеленых плащах, в складках которых играл утренний ветерок. Однако Борракуль, вглядевшись в странную парочку, предупредил друзей:
— Поосторожнее с ними, под плащами у них спрятаны топоры!
Флориан встал:
— Не волнуйтесь, ребята, предоставьте это мне. Уж я-то умею улаживать дела. Значит, я и буду с ними разговаривать. Видите, какие у них шкуры? Сдается мне, я слыхал об этих тварях, но никогда не думал, что доведется их увидеть собственными глазами. Их называют Белолисами, — плохие это звери!
Лисы остановились, не дойдя до артистов нескольких шагов. Флориан отошел от своих друзей и поздоровался с пришельцами:
— Добрый день, друзья. Хорошее сегодня выдалось утро, а?
Гельтор слегка кивнул, прежде чем ответить:
— Кто вы и куда идете?
Флориан склонился в изящном поклоне, подметя шляпой землю:
— Как следует из надписи на нашем фургоне, мы, гм, УДИВИТЕЛЬНАЯ И ВЕЛИКОЛЕПНАЯ, НЕПРЕВЗОЙДЕННАЯ И НЕЗАБЫВАЕМАЯ ТРУППА БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ, то есть, попросту говоря, театральная труппа талантливых зверей.
Предак передвинулась поближе к костру:
— А что у вас в котелке? Дисум влезла в разговор:
— Это такой суп, вроде бульона. Хотите, поешьте с нами.
Предак наклонилась к котелку и принюхалась. Через секунду она сморщилась от отвращения и объявила:
— Настоящие помои!
Борракуль тем временем подобрал с земли камень и принялся перекидывать его из одной лапы в другую.
— А вас никто и не заставляет есть. И не портите нам аппетита! К тому же хорошие манеры не так дорого стоят, лиса!
Лапа Предак потянулась к плащу.
— Может, я сама поучу тебя манерам, речная собака! Между ними мгновенно встал Флориан:
— Ну-ну, не надо ссориться. К чему это? Предак сняла лапу с топора под плащом.
— Ты сказал, кто вы, но не объяснил, куда идете. Заяц неопределенно помахал в воздухе лапой:
— Да, знаете ли, то туда, то сюда. Бродячая труппа вроде нашей никогда не направляется в какое-то конкретное место, мы бродим повсюду, куда глаза глядят. Да-да. А вы, друзья, скажете, как вас зовут и куда вы идете в такой чудесный день?
Бесцветные глаза Белолисов равнодушно скользнули по фигуре зайца,
— Как нас зовут — не твое дело, а куда мы идем — тебя не касается!
Уши Флориана Даглвуфа Вилфачопа встали торчком от изумления.
— Ого! Это уже не просто плохие манеры, это оскорбление. Слушайте меня, тостопузые длинноносые ищейки! Можете нырнуть в эту речку, чтобы остудить свои тупые головы, и убирайтесь из нашего лагеря, пока я не помог вам! Желаю приятно провести время!
Гельтор уже наполовину вытащил свой топор, когда Элахим-выдра схватил длинный шест, с которым обычно ходили по проволоке, и со свистом рассек воздух прямо перед мордой Белолиса:
— На твоем месте, приятель, я бы не стал вытаскивать топор. Этим шестом можно расколоть тебе голову, как пустую скорлупу!
Борракуль в то же мгновение оказался перед Предак, и решительный вид, с которым он держал в лапе увесистый камень, заставлял предположить, что он не преминет метнуть его в голову противника. Позади оба крота выхватили из костра горящие ветки, а Остроигл бросился к фургону и достал длинный блестящий меч — театральный реквизит, который на самом деле был сделан из картона и сломался бы при первом же ударе.
— Убирайтесь, вы оба! И чтобы духу вашего здесь не было!
Белолисы понимали, что противник превосходит их числом, и отступили обратно к камням. Гельтор погрозил лапой артистам и прорычал:
— Мы еще встретимся с вами, но тогда все будет иначе!
Флориан перебросил одну из фалд фрака через плечо и напыщенно крикнул им вслед:
— Разумеется, все будет иначе! В следующий раз мы сотрем вас с лица земли! Попомните мои слова, грубые мужланы!
Предак тоже обернулась к труппе и в свою очередь закричала:
— Не думайте, что нас тут только двое! Эй, Белолисы, окружайте их!
Артисты все как один обернулись, но, сколько они ни вглядывались в окружающие кусты и деревья, вокруг было пусто. Через секунду-другую Флориан фыркнул:
— Нет тут никого! Они, что же, думают, что от одной мысли об их дружках мы сдадимся? Ну и болваны!
Однако, когда артисты повернулись, Белолисов и след простыл. Они просто-напросто исчезли, словно, в воздухе растворились. Флориан вздохнул:
— Хотел бы я научиться такому трюку! Ну, давайте-ка, друзья, вперед!
Дисум по-прежнему испуганно оглядываясь, спросила:
— Куда это «вперед»?
Заяц изящно пнул котелок, так что остатки неаппетитного бульона вылились в реку, и объявил:
— Разумеется, в аббатство Рэдволл, дорогая, куда же еще?
Корнерой откашлялся и задумчиво погладил живот:
— Хуррр, мне это нравится. Люблю Рэдволльское аббатство!
Флориан вновь принялся командовать:
— Итак, прошу внимания! Собираем пожитки. Борракуль, Элахим, беритесь за оглобли! Остроигл! Мы с тобой пойдем позади с палками, чтобы в случае нападения защищать всех с тыла. Остальные, полезайте в фургон. Мы должны поскорее добраться до аббатства и сообщить о том, что по земле бродят Белолисы!
В самом сердце Страны Цветущих Мхов среди толстенных многовековых деревьев, там, где сливаются вместе две реки, образовалась широкая заводь. Полуденная жара заставила укрыться от солнца всех зверей, и они спрятались — кто в глубокой норке, кто просто под кустами в тени, только Лог-а-Лог, вожак партизанского отряда, стоял вместе со своими землеройками в камышах, по пояс в воде. Невероятно шумные и говорливые в обычное время, сейчас землеройки стояли тихо. Не слышно было ни обычных шуток, ни громких споров, ни просто разговоров. На головах у воинов были разноцветные повязки, а в лапах — рапиры, и все землеройки наблюдали за тем, как их вожак пробирается вперед, осторожно раздвигая камыши и осоку. Поднявшись на цыпочки, Лог-а-Лог приставил ко лбу ладонь, чтобы защитить глаза от яркого солнца, и вгляделся в поверхность заводи, покрытую зарослями водяной лилии, лютиков и каких-то других цветов. Над капитаном команды, словно изучая его, зависла большая стрекоза. Он проворчал:
— Пошла прочь отсюда!
К его удивлению, насекомое послушно улетело. Неподалеку от капитана, на поверхности воды, появился большой коричневый плавник, обладатель которого лениво подплыл поближе, а потом нырнул в глубину. Лог-а-Лог подумал, что с удовольствием бы поудил рыбу вместо того, чтобы в такую жару заниматься делами. Позади него молодая землеройка громко чихнула, и капитан, оглянувшись, наградил ее таким суровым взглядом, что та виновато потупилась и зажала себе рот. Один из старых воинов протянул лапу поверх плеча Лог-а-Лога, показывая на что-то:
— Вон там, смотрите!
Лог-а-Лог прищурился и, повернувшись, куда указывал его товарищ, стал еще пристальнее вглядываться в мелкую рябь на воде. Вот у дальнего берега, там, где склонились к воде плакучие ивы, вроде бы сам по себе вздрогнул и три раза качнулся камыш. Лог-а-Лог приложил ко рту лапы рупором, и все услышали знаменитый клич:
— Логалогалогалогалогааааа!
Землеройки за его спиной тотчас же расслабились и принялись болтать как ни в чем не бывало.
— Это наверняка Баргл со своими выдрами!
— А вдруг там никого нет? На берегу-то пусто!
— Ну да, стал бы капитан так просто кричать, дурья ты башка!
Лог-а-Лог шел за гомонящей толпой выбиравшихся на берег землероек, которые по-прежнему переругивались и спорили.
— Сам ты безголовый, крыса сухопутная! Откуда ты знаешь, что они здесь?
— Крыса? Кто бы говорил! Сам-то на кого похож!
— Может, Баргл один? А все остальные выдры сидят в засаде?
— Не-а, с ним был Спликкер. Он бы ни за что не остался в засаде!
— Да ну? Вспомни, в тот раз на юге…
— Бросьте эти глупости, парни, и замолчите наконец! Лог-а-Лог вышел на берег и стряхнул с себя воду.
Он успел усадить землероек в круг, так чтобы они могли держать оборону в случае нападения, когда появился Баргл со своими разведчиками. Лог-а-Лог потеснился, чтобы выдры тоже могли сесть, и угостил их сидром и хлебом с сыром. Когда все устроились и наелись, Баргл доложил:
— Сразу после полудня мы видели двоих Белолисов, капитан. Они появились к западу отсюда на широкой реке, а потом исчезли, будто испарились!
Лог-а-Лог снял перевязь и положил свою рапиру на землю, потом устало провел лапой по глазам:
— И наверняка никаких следов тех крыс или наших лодок?
Землеройка Спликкер только плечами пожал:
— Видеть мы их не видели, но зато напали на их след к западу и немного к югу отсюда, капитан. Поверь, с лодками они управляются ничуть не хуже нас.
Лог-а-Лог недовольно покачал головой:
— Зачем им туда понадобилось? Ведь водяные крысы живут совсем не там. Говоришь, к западу и немного к югу?
— Ну да, их там видимо-невидимо, все лодки переполнены. На отмелях видно, как они цепляли дном о песок. С таким перегрузом они не могут идти быстро.
Лог-а-Лог осушил свой кубок и сел поудобнее, задумчиво теребя нижнюю губу. Землеройки взирали на него в почтительном молчании. Его размышления продолжались до тех пор, пока где-то сзади не разразилась небольшая драка. Лог-а-Лог повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как здоровенная сильная землеройка дает подзатыльник маленькой. Та, чуть не подавившись салатом, упала на землю и, закрывшись лапами, молча терпела побои. Старшая пинала ее, злобно ворча:
— Это все из-за тебя, Дипплер! Если бы ты не заснул на страже, все эти лисы-крысы не увели бы у тебя из-под носа наши лодки! Ты, бесполезный, длиннохвостый…
Лог-а-Лог в ярости вскочил и отвесил старшему полновесную оплеуху, так что тот покатился по земле. Капитан стоял над ним, кипя от гнева.
— Еще раз поднимешь лапу на Дипплера, я из тебя все кишки выпущу, если они у тебя еще останутся!
Фенно (так звали старшую землеройку), яростно поблескивая глазами, уставился на капитана. Капитан был старше, легче его и вдобавок меньше его ростом, но это ровным счетом ничего не значило. Лог-а-Лог улыбнулся и, кивком указав на свою рапиру, предложил:
— Ты, Фенно, большой и сильный. И рапира у тебя тоже есть. Я безоружен, и если ты считаешь, что можно безнаказанно избивать кого-то из племени, почему бы не попытаться напасть на меня? Давай, парень, посмотрим, на что ты способен!
В воздухе пронесся слитный вздох. Вся команда смотрела на капитана и его противника. Фенно, все еще лежа на земле после могучей оплеухи капитана, примирительно поднял лапу вверх, не желая драться с капитаном. Со стороны команды послышались смешки.
— Старина Фенно, кажется, поумнел!
— Точно! Никто не захочет драться с Лог-а-Ло-гом!
— По крайней мере, никто не захочет, чтобы его разорвали на мелкие кусочки!
Лог-а-Лог помог Дипплеру подняться. Приобняв его за плечи, капитан жестом призвал землероек к молчанию.
— Послушайте, что я скажу! Я не хочу, чтобы кто-нибудь обвинял Дипплера или ругал его. Все мы были молодыми и делали ошибки, кто-то больше, кто-то меньше. Дипплер заснул на посту и потерял наши лодки. Ничего хорошего в этом, конечно, нет. Значит, теперь он будет стараться и учиться, чтобы не допускать ошибок. Правда, парень?
Дипплер смахнул грязь с покрасневшего лица и улыбнулся сквозь слезы:
— Я больше не подведу, капитан! Обещаю! Лог-а-Лог ободряюще похлопал Дипплера по плечу:
— Вот и молодец! А теперь, команда, плохая новость. Судя по рассказу Баргла, наши лодки идут по большой реке, а этим путем они подойдут к аббатству слишком близко, на мой взгляд. Знаю, мы не привыкли ходить пешком, но придется это сделать, чтобы предупредить их. Никогда раньше я не видел водяных крыс в Лесу Цветущих Мхов, но зато я точно знаю одно — их предводители, Белолисы, несут с собой зло. И злое волшебство. В аббатстве есть разные инструменты и доски, так что чем раньше мы туда придем, тем скорее у нас снова появятся лодки. Верно?
В ответ ему раздался дружный хор землероек:
— Точно!
Лог-а-Лог довольно улыбнулся и пристегнул рапиру к поясу.
— Так чего же мы ждем? Что вы расселись в кружок, как бабочки после дождя? В путь!
Они построились в шесть колонн — каждая из которых была командой с одной из угнанных лодок. Когда колонны тронулись в дорогу, к Лог-а-Логу подошел Баргл:
— Капитан, я знаю, что у нас нет ни лодок, ни весел, но песню-то гребную можно спеть? С песней и шагать веселее!
Лог-а-Лог кивнул и вместе со всеми загорланил песню, которую они пели всегда, когда садились на весла. Так с гребной песней они и пошли через Лес Цветущих Мхов.
По лесу разносилось эхо. На речную песню откликались полянки и опушки, а команда землероек шагала к Рэдволлу.
ГЛАВА 3
Отрывок из записей старого отца Батти, белки-летописца Рэдволльского аббатства в Лесу Цветущих Мхов: «Минуту назад у меня внезапно разболелась левая лапа — надеюсь, это к дождю. Дождь нам просто совершенно необходим! Кажется, все растения уже засохли и пожухли. Старая барсучиха Крегга говорит, что это самое засушливое лето из всех, которые она повидала на. своем веку, а видела она больше, чем мы все, вместе взятые! Обитателям Рэдволла, пришлось выстроиться в цепочку от аббатского пруда до сада, чтобы ведрами полить все деревья, кусты и виноградные лозы, которые просто изнывали от засухи. Жаль, что нет у нас здоровяков, -
иногда мне приходит в голову, что Рэдволл населяют в основном старики и малыши. Помню, в те времена, когда настоятельницей была аббатиса Танзил, вокруг сновали сильные выдры, белки, мыши, кроты и ежи, и все они помогали Рэдволлу, кто чем умел. Но все это было давно, в те дни я сам еще был учеником повара., а кухней тогда, заведовала старая матушка Бусколъ. Кто бы мог подумать, что придет время, когда меня будут называть старым? Да, старый отец Батти. Именно так меня теперь и зовут. Я слишком стар, чтобы готовить, а из-за ревматизма я не могу, как прежде, служить аббатом, хотя все звери и просили меня остаться настоятелем. Печально видеть Рэдволльское аббатство без настоятеля или настоятельницы, но на данный момент дела обстоят именно так и никак иначе. Бедный старый Арвин, он служил аббатом три зимы, а до этого он был воином Рэдволла, нашим защитником. Его сменила аббатиса Танзи, ныне она тоже упокоилась с миром. Мы пережили суровую зиму, но теперь нас, старших, осталось так мало, — пожалуй, только я, да барсучиха Крегга, да. еще сестра, Тернолиста, на попечении которой наш лазарет, есть еще ключник — еж Траггло Остроспин, кроты-помощники — Рылокоп и Гурмант, и Губбио, конечно, он сейчас Кротоначальник. Вот и все. Меч Мартина Воителя, нашего основателя и первого воина-защитника аббатства, по-прежнему висит на стене в комнате Крегги. Дух его живет в красных стенах нашего любимого аббатства. Время было к нам благосклонно, прошло много спокойных лет и зим, думаю, за это спокойствие надо благодарить дух Мартина, который все еще охраняет нас… О, я забыл еще одного старого друга! Сейчас выглянул в окошко и увидел его. Позвольте представить, филин Ореховое Крылышко, или попросту Орехокрыл, один из трех родившихся в Рэдволле. Его брат и сестра, давно уже улетели, а он остался и хранит верность нашему аббатству. Да позволено мне будет высказать свое личное нелицеприятное мнение, но, ни мой взгляд, он самый неразумный из всего совиного семейства (хоть и говорят: мудрый как сова, к нему это не относится), к тому же в последнее время у него появились провалы в памяти. Но что-то я заболтался, впрочем, думаю, ничего страшного в этом нет, хотя написанное мною сейчас не похоже на обычные дневниковые записи, разве что в самом начале».
Филин вперевалку подошел к окошку домика, в котором писал свой дневник отец Батти и недоверчиво уставился на него через маленькие очки, которые каким-то чудом удерживались на его крючковатом клюве:
— Хмм, хмм. Это ты, Батти?
Старый летописец высунул голову в окно, оказавшись нос к носу, вернее, нос к клюву с Ореховым Крылышком.
— А кто же еще это может быть, с перепачканными в чернилах лапами, погребенный среди свитков и дневников в такой прекрасный день? Не ты же это, в самом деле, пернатый мошенник!
Ореховое Крылышко покачал головой с несколько отсутствующим видом:
— Хмм, мм. Нет, это никак не могу быть я. Не люблю портить бумагу дурацкими закорючками. Тебе не кажется, что скоро пойдет дождь?
Батти кивнул и, посмотрев в яркое голубое небо, на котором не было видно ни облачка, ответил:
— Вообще-то, у меня сегодня кости ломило, но, может, это ничего и не значит. Взгляни-ка на небо и скажи, что ты думаешь.
Ореховое Крылышко похлопал крыльями:
— Хмм, мм. Небо далеко, мне отсюда не видно. Да и не это меня беспокоит.
Отец Батти вышел из домика и приблизился к филину:
— Навряд ли ты прилетел сюда только затем, чтобы поболтать о погоде. Что случилось?
Ореховое Крылышко думал долго и сосредоточенно. Он закрывал глаза, покачивал головой из стороны в сторону. Наконец произнес:
— Хмм, мм. Дай-ка подумать… Я вроде хотел сказать… нет, это было что-то другое… Может… Хмм, нет… Забыл!
Батти терпеливо улыбнулся:
— Может, про клубнику? Ореховое Крылышко очень удивился:
— Откуда ты знаешь?
— Просто, когда ты хлопал крыльями, на землю упала клубничина. Вот она.
Ягода была громадной, ярко-красного цвета, желтые семена, казалось, вдавлены в бока. Ореховое Крылышко улыбнулся с довольным видом. Отряхнув клубничину, он протянул ее отцу Батти:
— Принес специально для тебя, друг мой. Они потащили клубнику на кухню, и нужен твой совет.
Отец Батти вгрызся в ягоду, по усам у него тек сладкий красный сок.
— Великолепно! Надеюсь, все ягоды такие же, как эта. Какая все-таки чудесная штука, эта клубника! Вот ешь ее, чувствуешь аромат и понимаешь — вот это и есть настоящий вкус лета. Ну что ж, пойдем на кухню, посмотрим, чем я могу помочь.
Барсучиха Крегга была совершенно слепой, хотя, похоже, ей это ничуть не мешало. Она поджидала нашу парочку у главного входа в аббатство.
— Отлично, Ореховое Крылышко, тебе удалось вспомнить, зачем тебя послали. Ну, Батти, доедай свою клубнику и пошли на кухню.
Отец Батти страшно удивился:
— Но как ты…
Рэдволльская слепая барсучиха предугадала вопрос:
— Я поняла, что с Ореховым Крылышком идешь ты, потому что из-за ревматизма ты слегка прихрамываешь, а любой, у кого есть нос и уши, легко учует клубничный запах и услышит чавканье. Ну, пойдемте скорее, пока малыши сами не придумали, что им делать с урожаем клубники.
Кротоначальник и сестра Тернолиста пытались удержать ватагу прожорливых малышей, которые только и мечтали пробраться к полным спелой клубники корзинам, стоящим повсюду на кухне.
— Уррр, маленькие разбойники, уберите лапы от корзинок сию же минуту!
Из корзины, которая стояла на верхней полке, Кротоначальник извлек крохотную мышку. Та довольно облизывалась и сжимала в лапках уже обкусанную, но все еще большую ягоду. Сестра Тернолиста в одной лапе держала за шкирку двоих кротят, до ушей перепачканных красным соком, а другой размахивала большой деревянной ложкой, грозя воришкам, успевшим набить полные рты и карманы.
— Хватит! Хватит с вас уже! Слышите меня? Прекратите немедленно!
Один из кротят, тот, который уже успел проглотить большую часть спешно засунутой в рот ягоды, невнятно пробормотал, пытаясь объяснить непонятливым взрослым такие простые вещи:
— Не-а, хурр. Нельзя прекратить есть такую вкусно-тищу! К тому же эта клубника скоро станет плохой. Вот чтоб она не стала плохой, мы должны ее съесть поскорее. Трудная работа — быть маленьким! Хурр!
Но сестра Тернолиста не разделяла эту точку зрения:
— Если кому и станет плохо, так это вам. У вас животы разболятся, будете валяться зеленые, как лягушки. Эй, вы двое, прекратите сейчас же!
При звуке голоса Крегги все малыши замерли. А она громко, на всю кухню, объявила:
— Только покажите мне тех, кто крадет клубнику, и я с ними разделаюсь по-своему! Клянусь всеми летними грозами, так я и сделаю!
Кротенок Вугглер дернул отца Батти за рукав и заговорщически прошептал:
— Уррр, отец Батти, не говорите барсучихе, что я воровал клубнику, а я тогда не скажу про вас, уррр?
Старик подмигнул Вугглеру и громким голосом сказал:
— Крегга, как вы можете говорить такое! Уверен, никто из наших малышей не способен на такое злодейство! Подумать только — красть клубнику! Они всего-навсего помогают перекладывать ягоды в корзины.
Раздался разноголосый хор, причем все маленькие жулики радостно подтверждали слова отца Батти.
— Плавда, плавда, сударыня! Отец Батти плавильно говолит!
— Мы — честные звери!
— Ни разу в жизни мы не украдывали клубнику! Хуррр!
Крегга кивнула и с суровостью в голосе заметила:
— Что ж, рада слышать, потому что однажды, много зим назад, когда вы еще даже и не появились на свет, жил в Рэдволле малыш, который… Ты помнишь эту историю, сестра Тернолиста?
Тернолиста сжала губы, чтобы не расхохотаться, и продолжила:
— Конечно, я помню все так хорошо, словно это произошло вчера. И прямо сейчас расскажу малышам. В тот день, когда мы собрали урожай, он ел клубнику целый день — с рассвета до самого захода солнца. Он не обращал внимания на все наши уговоры. И хотя мы запретили, все равно таскал ягоды, причем самые сочные и крупные. И как вы думаете, что с ним случилось, когда он шел по лестнице в спальню?
Тут сестра Тернолиста остановилась, чтобы перевести дух. Малыши смотрели на нее широко раскрытыми глазами, ловя каждое слово.
— Так вот, он шел по лестнице, и вдруг… — Тут она громко хлопнула в ладоши, и малыши вздрогнули от неожиданности. — Ба-бах!!! Он взорвался! И никто его больше никогда не видел! Правда, отец Батти?
Отец Батти печально кивнул:
— Да, так оно и было, сестра. До сих пор на середине лестницы, там, где все это произошло, видно красное пятно — все, что осталось от маленького жадного мышонка!
Трепеща от ужаса, малыши молча выгрузили из своих перепачканных карманов клубнику обратно в корзины. Стародавняя история о жадном мышонке, который лопнул, объевшись клубникой, произвела на них неизгладимое впечатление. Затем они поспешили прочь из кухни. Судя по направлению их голосов, писка и визга, маленькие разбойники направлялись к лестнице в спальню, где и произошло это ужасное событие.
Когда последний мышонок выскользнул за дверь, Крегга запихнула в рот клубничину и усмехнулась:
— Ха-ха-ха! Каждое лето наша история оказывает свое обычное действие. Хотела бы я все-таки знать, что это за пятно. На ощупь оно более гладкое, чем остальные ступеньки. Наверное, просто кусок кварца в камне.
Ореховое Крылышко, глядя, как Крегга ощупывает корзинки, чтобы выбрать ягоду покрупнее, заметил:
— Хмм, мм. Слишком уж оно большое. Может, там лопнул жадный барсук, который никак не мог оторваться от клубники, а?
В кухню вошел еж-ключник — Траггло Остроспин. Засунув обе лапы в обширные карманы своего передника, он ухмыльнулся и подмигнул Ореховому Крылышку:
— Может, и барсук. А ну-ка, старина Батти, которая из корзин моя? Выбери ягоды посочнее, чтобы лимонад получился вкусный.
Отец Батти оглядел корзины и принялся отмечать те, в которых лежали самые сочные и спелые ягоды. Он осматривал и обнюхивал их, а потом рисовал на корзине крестик карандашом.
иногда мне приходит в голову, что Рэдволл населяют в основном старики и малыши. Помню, в те времена, когда настоятельницей была аббатиса Танзил, вокруг сновали сильные выдры, белки, мыши, кроты и ежи, и все они помогали Рэдволлу, кто чем умел. Но все это было давно, в те дни я сам еще был учеником повара., а кухней тогда, заведовала старая матушка Бусколъ. Кто бы мог подумать, что придет время, когда меня будут называть старым? Да, старый отец Батти. Именно так меня теперь и зовут. Я слишком стар, чтобы готовить, а из-за ревматизма я не могу, как прежде, служить аббатом, хотя все звери и просили меня остаться настоятелем. Печально видеть Рэдволльское аббатство без настоятеля или настоятельницы, но на данный момент дела обстоят именно так и никак иначе. Бедный старый Арвин, он служил аббатом три зимы, а до этого он был воином Рэдволла, нашим защитником. Его сменила аббатиса Танзи, ныне она тоже упокоилась с миром. Мы пережили суровую зиму, но теперь нас, старших, осталось так мало, — пожалуй, только я, да барсучиха Крегга, да. еще сестра, Тернолиста, на попечении которой наш лазарет, есть еще ключник — еж Траггло Остроспин, кроты-помощники — Рылокоп и Гурмант, и Губбио, конечно, он сейчас Кротоначальник. Вот и все. Меч Мартина Воителя, нашего основателя и первого воина-защитника аббатства, по-прежнему висит на стене в комнате Крегги. Дух его живет в красных стенах нашего любимого аббатства. Время было к нам благосклонно, прошло много спокойных лет и зим, думаю, за это спокойствие надо благодарить дух Мартина, который все еще охраняет нас… О, я забыл еще одного старого друга! Сейчас выглянул в окошко и увидел его. Позвольте представить, филин Ореховое Крылышко, или попросту Орехокрыл, один из трех родившихся в Рэдволле. Его брат и сестра, давно уже улетели, а он остался и хранит верность нашему аббатству. Да позволено мне будет высказать свое личное нелицеприятное мнение, но, ни мой взгляд, он самый неразумный из всего совиного семейства (хоть и говорят: мудрый как сова, к нему это не относится), к тому же в последнее время у него появились провалы в памяти. Но что-то я заболтался, впрочем, думаю, ничего страшного в этом нет, хотя написанное мною сейчас не похоже на обычные дневниковые записи, разве что в самом начале».
Филин вперевалку подошел к окошку домика, в котором писал свой дневник отец Батти и недоверчиво уставился на него через маленькие очки, которые каким-то чудом удерживались на его крючковатом клюве:
— Хмм, хмм. Это ты, Батти?
Старый летописец высунул голову в окно, оказавшись нос к носу, вернее, нос к клюву с Ореховым Крылышком.
— А кто же еще это может быть, с перепачканными в чернилах лапами, погребенный среди свитков и дневников в такой прекрасный день? Не ты же это, в самом деле, пернатый мошенник!
Ореховое Крылышко покачал головой с несколько отсутствующим видом:
— Хмм, мм. Нет, это никак не могу быть я. Не люблю портить бумагу дурацкими закорючками. Тебе не кажется, что скоро пойдет дождь?
Батти кивнул и, посмотрев в яркое голубое небо, на котором не было видно ни облачка, ответил:
— Вообще-то, у меня сегодня кости ломило, но, может, это ничего и не значит. Взгляни-ка на небо и скажи, что ты думаешь.
Ореховое Крылышко похлопал крыльями:
— Хмм, мм. Небо далеко, мне отсюда не видно. Да и не это меня беспокоит.
Отец Батти вышел из домика и приблизился к филину:
— Навряд ли ты прилетел сюда только затем, чтобы поболтать о погоде. Что случилось?
Ореховое Крылышко думал долго и сосредоточенно. Он закрывал глаза, покачивал головой из стороны в сторону. Наконец произнес:
— Хмм, мм. Дай-ка подумать… Я вроде хотел сказать… нет, это было что-то другое… Может… Хмм, нет… Забыл!
Батти терпеливо улыбнулся:
— Может, про клубнику? Ореховое Крылышко очень удивился:
— Откуда ты знаешь?
— Просто, когда ты хлопал крыльями, на землю упала клубничина. Вот она.
Ягода была громадной, ярко-красного цвета, желтые семена, казалось, вдавлены в бока. Ореховое Крылышко улыбнулся с довольным видом. Отряхнув клубничину, он протянул ее отцу Батти:
— Принес специально для тебя, друг мой. Они потащили клубнику на кухню, и нужен твой совет.
Отец Батти вгрызся в ягоду, по усам у него тек сладкий красный сок.
— Великолепно! Надеюсь, все ягоды такие же, как эта. Какая все-таки чудесная штука, эта клубника! Вот ешь ее, чувствуешь аромат и понимаешь — вот это и есть настоящий вкус лета. Ну что ж, пойдем на кухню, посмотрим, чем я могу помочь.
Барсучиха Крегга была совершенно слепой, хотя, похоже, ей это ничуть не мешало. Она поджидала нашу парочку у главного входа в аббатство.
— Отлично, Ореховое Крылышко, тебе удалось вспомнить, зачем тебя послали. Ну, Батти, доедай свою клубнику и пошли на кухню.
Отец Батти страшно удивился:
— Но как ты…
Рэдволльская слепая барсучиха предугадала вопрос:
— Я поняла, что с Ореховым Крылышком идешь ты, потому что из-за ревматизма ты слегка прихрамываешь, а любой, у кого есть нос и уши, легко учует клубничный запах и услышит чавканье. Ну, пойдемте скорее, пока малыши сами не придумали, что им делать с урожаем клубники.
Кротоначальник и сестра Тернолиста пытались удержать ватагу прожорливых малышей, которые только и мечтали пробраться к полным спелой клубники корзинам, стоящим повсюду на кухне.
— Уррр, маленькие разбойники, уберите лапы от корзинок сию же минуту!
Из корзины, которая стояла на верхней полке, Кротоначальник извлек крохотную мышку. Та довольно облизывалась и сжимала в лапках уже обкусанную, но все еще большую ягоду. Сестра Тернолиста в одной лапе держала за шкирку двоих кротят, до ушей перепачканных красным соком, а другой размахивала большой деревянной ложкой, грозя воришкам, успевшим набить полные рты и карманы.
— Хватит! Хватит с вас уже! Слышите меня? Прекратите немедленно!
Один из кротят, тот, который уже успел проглотить большую часть спешно засунутой в рот ягоды, невнятно пробормотал, пытаясь объяснить непонятливым взрослым такие простые вещи:
— Не-а, хурр. Нельзя прекратить есть такую вкусно-тищу! К тому же эта клубника скоро станет плохой. Вот чтоб она не стала плохой, мы должны ее съесть поскорее. Трудная работа — быть маленьким! Хурр!
Но сестра Тернолиста не разделяла эту точку зрения:
— Если кому и станет плохо, так это вам. У вас животы разболятся, будете валяться зеленые, как лягушки. Эй, вы двое, прекратите сейчас же!
При звуке голоса Крегги все малыши замерли. А она громко, на всю кухню, объявила:
— Только покажите мне тех, кто крадет клубнику, и я с ними разделаюсь по-своему! Клянусь всеми летними грозами, так я и сделаю!
Кротенок Вугглер дернул отца Батти за рукав и заговорщически прошептал:
— Уррр, отец Батти, не говорите барсучихе, что я воровал клубнику, а я тогда не скажу про вас, уррр?
Старик подмигнул Вугглеру и громким голосом сказал:
— Крегга, как вы можете говорить такое! Уверен, никто из наших малышей не способен на такое злодейство! Подумать только — красть клубнику! Они всего-навсего помогают перекладывать ягоды в корзины.
Раздался разноголосый хор, причем все маленькие жулики радостно подтверждали слова отца Батти.
— Плавда, плавда, сударыня! Отец Батти плавильно говолит!
— Мы — честные звери!
— Ни разу в жизни мы не украдывали клубнику! Хуррр!
Крегга кивнула и с суровостью в голосе заметила:
— Что ж, рада слышать, потому что однажды, много зим назад, когда вы еще даже и не появились на свет, жил в Рэдволле малыш, который… Ты помнишь эту историю, сестра Тернолиста?
Тернолиста сжала губы, чтобы не расхохотаться, и продолжила:
— Конечно, я помню все так хорошо, словно это произошло вчера. И прямо сейчас расскажу малышам. В тот день, когда мы собрали урожай, он ел клубнику целый день — с рассвета до самого захода солнца. Он не обращал внимания на все наши уговоры. И хотя мы запретили, все равно таскал ягоды, причем самые сочные и крупные. И как вы думаете, что с ним случилось, когда он шел по лестнице в спальню?
Тут сестра Тернолиста остановилась, чтобы перевести дух. Малыши смотрели на нее широко раскрытыми глазами, ловя каждое слово.
— Так вот, он шел по лестнице, и вдруг… — Тут она громко хлопнула в ладоши, и малыши вздрогнули от неожиданности. — Ба-бах!!! Он взорвался! И никто его больше никогда не видел! Правда, отец Батти?
Отец Батти печально кивнул:
— Да, так оно и было, сестра. До сих пор на середине лестницы, там, где все это произошло, видно красное пятно — все, что осталось от маленького жадного мышонка!
Трепеща от ужаса, малыши молча выгрузили из своих перепачканных карманов клубнику обратно в корзины. Стародавняя история о жадном мышонке, который лопнул, объевшись клубникой, произвела на них неизгладимое впечатление. Затем они поспешили прочь из кухни. Судя по направлению их голосов, писка и визга, маленькие разбойники направлялись к лестнице в спальню, где и произошло это ужасное событие.
Когда последний мышонок выскользнул за дверь, Крегга запихнула в рот клубничину и усмехнулась:
— Ха-ха-ха! Каждое лето наша история оказывает свое обычное действие. Хотела бы я все-таки знать, что это за пятно. На ощупь оно более гладкое, чем остальные ступеньки. Наверное, просто кусок кварца в камне.
Ореховое Крылышко, глядя, как Крегга ощупывает корзинки, чтобы выбрать ягоду покрупнее, заметил:
— Хмм, мм. Слишком уж оно большое. Может, там лопнул жадный барсук, который никак не мог оторваться от клубники, а?
В кухню вошел еж-ключник — Траггло Остроспин. Засунув обе лапы в обширные карманы своего передника, он ухмыльнулся и подмигнул Ореховому Крылышку:
— Может, и барсук. А ну-ка, старина Батти, которая из корзин моя? Выбери ягоды посочнее, чтобы лимонад получился вкусный.
Отец Батти оглядел корзины и принялся отмечать те, в которых лежали самые сочные и спелые ягоды. Он осматривал и обнюхивал их, а потом рисовал на корзине крестик карандашом.