Джейкс Брайан. Последняя битва

   Из-за угла вышли две тощие крысы. Они волокли выловленные из моря куски рангоута, связанные между собой таким образом, что тень их напоминала рукоять меча. Волоча свою добычу, крысы болтали:
   — Ты вроде говорил, что она вся в водорослях.
   — Ну, ее зажало в скалах на линии прибоя. Как же без водорослей.
   — Ну и где ж они, водоросли?…
   Заметив Унгатт-Транна, крысы уронили находку, вытянулись и отдали честь.
   — Ваше могущество!
   Дикий кот провел дрожащей лапой по морде.
   — Сожгите это! — закричал он истерически. — Сжечь немедленно! Слышите? Сжечь!
   И он смел крыс в сторону, рванувшись к выходу. Те переглянулись:
   — Что стряслось, а?
   — А я почем знаю? Давай-ка возьмем факел и сожжем эту штуку, пока его могущество не пошел обратно.
   — Слушай, мне показалось или он испугался?
   — Как будто он увидел привидение… Ч-черт, да она не загорится, мокрая насквозь.
   — Ну, давай ее мечами в труху, пока не найдем сухие куски…
   Унгатт-Транн сидел на еще теплом после дневного солнца песке. Хотя он и презирал Гроддила, сейчас ему не хватало лиса-кудесника, его утешающих слов. Призрак барсука с каждым днем становился явственнее, приближался неотвратимо. Окруженный своими Синими Ордами, он оказался наедине с мучившими его видениями, и никто не мог рассеять страхи, разъяснить их или провозвестить какое-нибудь утешительное пророчество.
   С неудовольствием посмотрел он на Гранд-Фрагорль, взиравшую на него с готовностью исполнить любое приказание.
   — Ну а ты что скажешь?
   — Н-ничего, — неуверенно ответила она.
   Он резко взмахнул лапой, сбив ее на четвереньки.
   — Ни-че-го. Это ты всегда говоришь. Сгинь!
   Фрагорль рванула прочь на четырех лапах, не тратя время на вставание. Безопаснее было как можно скорее исполнить приказание Унгатт-Транна, когда он был в таком мрачном настроении. А в последнее время он все чаще бывал не в духе. Некоторые из собиравших на берегу водоросли синих крыс слышали, как их вождь горько смеется и говорит сам себе:
   — Гора моих мечтаний… Ха! Она стала горой моих кошмаров. Таковы-то дни Унгатт-Транна?

29

   На следующее утро после завтрака Дерви с командой отправился в море продолжать военные действия против рыболовного флота синих. Фрукч погрозила ему поварешкой, и он заклинающе поднял вверх обе лапы.
   — Можете не говорить, я все понял. Ни единой креветки!
   Брог вошел в пещеру. За ним следовал Руланго.
   — К тебе любитель креветок, мамуля! На корми хорошенько эту умную птичку, она только что нарисовала мне очень важную картинку.
   Жесткий, друг, собирай кородеров. Штук двадцать пять синих с мешками направляются из горы в нашу сторону. Жесткий напялил лыковый плащ, маску, вооружился мечом, луком и стрелами. Остальные тоже готовились к выступлению.
   — Надерем им хвосты и отправим обратно с пустыми лапами, ребята!
   Унылла спряталась за свой передник:
   — Убирайтесь поскорее, морды страшные! Плащи, маски — жуть какая!
   Еще до рассвета Рвущий Клык и Свирепый Глаз вывели из горы полторы сотни синих. Они спрятались в скалах и кустах. Братья тщательно отбирали зверей в свою команду. Среди них было много бывших пиратов. Свирепая подобралась компания, и все вооружены до зубов.
   Рвущий Клык слез со своего наблюдательного поста.
   — Наша приманка вышла и направляется на северо-восток, к дюнам и утесам, искать ягоды и ковыряться в корнях. Глаз, бери своих и дуй на юго-восток. Маскируйся в скалах, сближайся осторожно, незаметно!
   Свирепый Глаз, поигрывая копьем, колебался:
   — А сам небось пойдешь напрямик…
   Рвущий Клык подбросил и ловко поймал кинжал.
   — Мы пойдем за отрядом приманкой. Я в тебя это вдалбливал всю ночь. Так мы захватим кородеров в клещи. Операция охвата называется: «Спереди и сзади их зажмем». Доходит?
   Свирепый Глаз недовольно оттопырил нижнюю губу:
   — Все равно мне это не нравится. Эти короеды, как говорят, появляются как будто ниоткуда. Как призраки. Рвущий Клык раздраженно отмахнулся кинжалом:
   — Чушь, и ты это сам знаешь. Я тебе еще раз повторяю, кто это. Те самые сбежавшие зайцы, которые от старости еле на ногах держатся. Вы что, сыты, что ли? Я, например, жрать хочу до чертиков!
   Послышался рокот согласия, как из глоток, так и из желудков. Рвущий Клык еще раз взмахнул кинжалом:
   — Ну, хватит мешкать. Нам навстречу двигается мясо, и осталось его взять да сожрать. Вперед!
   Свирепый Глаз все еще не двигался с места:
   — Ты еще не объяснил, почему я должен петлять, как дурак.
   Рвущий Клык метнул кинжал в землю у ног брата.
   — Слушай, дурья башка, выполняй, что тебе сказано.
   Иначе я сейчас же вернусь в гору и доложу Унгатт-Транну. И посмотрю, как ты справишься с задачей.
   Свирепый Глаз с недовольным видом дал знак следовать за ним.
   — Ладно, уходим. Не думал я, что у меня такой братец. Бегать жаловаться начальству на родную кровь, родную шкуру… А какой сигнал к атаке? Забыл я опять…
   Рвущий Клык заскрежетал зубами и воздел глаза к небу, как бы ожидая оттуда помощи.
   — Трудно запомнить, рачьи мозги? Сто раз ведь повторял! Шряк два раза каркнет вороной — вот твой сигнал к нападению. Знаешь хоть, как ворона «поет»?
   Свирепый Глаз уже вел своих зверей по указанному маршруту. Он обернулся и крикнул своему раздраженному братцу:
   — Ну дак. Так же, как и ты, когда храпишь без задних лап.
   Клык в ярости швырнул в брата осколком скалы, но не докинул.
   — Ну, погоди, я тебе это припомню…
   Спрятавшись в кустах, кородеры наблюдали за крысами-фуражирами, карабкавшимися на скалу как раз там, где с нее стекал небольшой ручеек. Брогало следил за каждым движением и тихо бормотал Медунке Жесткому:
   — Остановились. Пьют. Срывают вороньи ягоды, едят.
   Тьфу, они же горькие! Ты пробовал их, Жесткий?
   Заяц пожал плечами:
   — Видишь, до чего доводит голод. Хватаешь всякую дрянь. Мне их в каком-то смысле даже жалко, мерзавцев.
   Виллип фыркнула:
   — Нашел кого жалеть! Это те самые миленькие зверьки, которые собирались нас сожрать, когда мы сидели под замком. Побереги свою жалость для более достойных созданий.
   Брог увидел, что двое самых резвых уже добрались до верха. Один из них крикнул товарищам:
   — Эй, здесь — крапива и черника!
   Остальные тоже полезли вверх. Их было не видно, доносились лишь голоса.
   — Больше крапивы, чем черники. Ой, жжется!
   — А чего ты ожидал от крапивы, приятель? Наберем крапивы, из нее хорошее пиво получается.
   — Ну, ты и скажешь! Да пока она будет бродить, мы с голоду подохнем.
   — Не ной, режь крапиву. Кроме пива из нее можно и суп хороший сварить.
   Брог перехватил свой дротик.
   — Скрытно не подобраться… жаль. Но если действовать быстро, все пройдет нормально. Когда я вылезу, может, вам удастся зайти немного сзади. Жесткий, Ухопарус, оставайтесь ниже уровня утеса, но оружие высуньте, чтобы они видели, что окружены. Ну, поехали. Доброй охоты!
   Командир отряда, ласка, не знал, что их использовали в качестве приманки. В то время как его подчиненные занимались сбором припасов, он отошел в сторонку и отправил горсть черники в рот.
   — Ай, ай, ай! Нехорошо! Воруем припасы? — неожиданно услышал он. Краем глаза он увидел лыковый балахон и внутренне застонал. — Какой дурной пример для подчиненных!
   Мрачная фигура в камышовой маске и лыковом балахоне стояла перед командиром, а сзади из-за кустов высунулись дротики и мечи. Повысив голос, Брог провозгласил:
   — Кто шевельнется — смерть! Наши дротики жгут острее, чем крапива.
   Кто-то опрокинул свой мешок, высыпались ягоды.
   — Ой, кородеры!
   Жесткий вышел сзади, размахивая заряженной пращой.
   — Догадливые! Вы окружены! Ну-ка быстренько кидайте мне все свое оружие и собирайте ягоды, но без крапивы. Я не хочу, чтобы вы лапки поранили. Живо, к сбору ягод приступить!
   Крысиная команда заторопилась выполнить приказ.
   — Зачем нас убивать? — заныл один из синих. — Мы никому не сделали зла.
   Заяц врезал ему древком по синему заду.
   — Да что ты говоришь? Лживый гад, меня о милости не проси!
   Когда ягоды были собраны, Брог приказал крысам снять обмундирование. Командир ласка вдруг потерял всякое присутствие духа и вцепился в край плаща Жесткого:
   — А-а-а-а-а! Пощадите нас, сэр! Сохраните нам жизнь, пожалуйста, умоляю, не убивайте! Умоляю! А-а-а-а-а!
   Жесткий ударил его по лапе, чтобы освободить свой плащ от цепкой хватки. С презрением в голосе он бросил ласке:
   — Сохранить вам жизнь? А вы сохранили жизнь правителю Саламандастрона? Он погиб геройски, дрался до конца. А на тебя даже смотреть противно, трус, визжишь, как жаба на палочке.
   Торлип нанизывал мешки на древко копья, когда воздух прорезал неприятный звук. Жесткий повернулся к Брогу:
   — Что это?
   Брогало едва успел оттолкнуть друга в сторону. Камень из пращи прогудел, как рассерженный шершень. Синие Свирепого Глаза атаковали со стороны пустоши, с востока, вопя и осыпая кородеров камнями и стрелами.
   Торлип подбежал к краю скалы и глянул вниз.
   — Там еще отряд! — Он ничего больше не успел сказать. Стрела пронзила его горло, и безжизненное тело зайца свалилось вниз.
   Брог принял командование на себя.
   — К отражению атаки с обеих сторон, друзья! Луки к бою!
   Жесткий стоял спина к спине с Брогом, отбиваясь от наступающих снизу, в то время как Брог стоял лицом к крысам, несшимся с пустоши.
   — Ловушка, Жесткий! Нас окружают!
   Заяц выпустил из пращи камень, и еще одна крыса свалилась с утеса.
   — Их много, но мы еще не окружены, Брог! Пока мы только зажаты с севера и с юга. Надо не дать им замкнуть кольцо!
   Выдра рядом с Брогом упала, пронзенная копьем.
   Отряд Свирепого Глаза замедлил наступление и продвигался осторожнее. Они наступали плотным строем, никто не делал и шагу в сторону, боясь попасть под усиленный обстрел. Половина группы Рвущего Клыка уже одолела подъем, когда он увидел, как яростно сопротивляется отряд кородеров. Он спрятался за выступ скалы и оттуда выкрикивал приказания:
   — Пригибайтесь! Мы их покрошим в лапшу! Тщательнее цельтесь — их всего три десятка!
   Жесткий перехватил летевшее в него копье и запустил его в наступавших. В голове его уже был готов план.
   — Их впятеро больше, Брог. Надо уходить.
   В плечо Брога вонзилась стрела. Он прикусил губу и отломил ее древко:
   — Понял. Лучше на север, дальше от нашей пещеры.
   И поскорее, пока есть кому уходить.
   Жесткий спиной почувствовал острие стрелы, проткнувшей плечо Брога. Виллип упала, из ее головы потоком хлестала кровь. Группа синих пленников валялась ничком, обхватив головы лапами, безоружные и бездвижные.
   Брог пинками поднял главного.
   — Встать, живо построиться в два ряда на расстоянии копья от нас. Живее, или смерть!
   Подвывая от страха, синие были вынуждены подчиниться. Кородеры заслонились двумя рядами пленников.
   — Прямо на север, до первых деревьев, потом на восток! Бегом! Синие — наш щит. Если кто-нибудь из них попытается замедлить ход или сбежать, убивайте на месте.
   Нападающие, увидев живую стену из своих товарищей, прекратили обстрел. Кородеры быстро уходили. Рвущий Клык высунулся из-за скалы:
   — Не давайте им уйти, идиоты, бейте их! Свирепый Глаз подбежал во главе своей группы:
   — Ох, Клык, одурачили они нас!
   Рвущий Клык размахнулся и ударил брата в глаз.
   — Это тебе, тупица, за то, что не дождался сигнала.
   Хорек из отряда Свирепого Глаза выступил вперед:
   — Он не виноват. Ваш брат наступил на шип и громко крикнул. Мы подумали, что это сигнал, и рванулись вперед. Он здесь ни при чем!
   Клык двинул в морду и хорьку.
   — А тебя кто спрашивает, жабья морда, слизняк?
   Я здесь распоряжаюсь. Живо вдогонку за ними и перебить всех кородеров!
   Хорек стер кровь с носа и уставился на окровавленную лапу. Потом ударил Рвущего Клыка древком копья по голове.
   — Ты больше не капитан. Транн разжаловал вас обоих. А я не буду убивать товарищей, чтобы добраться до кородеров.
   Рвущий Клык мрачно потер голову.
   — Ты прав, приятель, ты не будешь убивать. Ты останешься здесь. — Молниеносно он выхватил саблю и пронзил хорька насквозь. Потом взмахнул окровавленным клинком. — Кто еще хочет остаться здесь? Кто хочет к нему присоединиться? Выходи, не бойся!
   Синие отпрянули, тупо глядя на убитого хорька. Внезапно Рвущий Клык прыгнул к ним, бешено колотя направо и налево плоскостью клинка.
   — Живо вперед! Мне все равно, кого вы убьете, лишь бы вы убили кородеров!
   Подгоняемые Рвущим Клыком, они пустились вдогонку.
   Жесткий бросил взгляд через плечо:
   — Уже опомнились, Брог. Увязались за нами. Преследуют.
   Командор озабоченно оглядывал окрестности:
   — Ни следа деревьев. Ухопарус, как Виллип?
   — Слаба. И еще молодой Ферган, выдра, ранен в ногу дротиком. Конечно, теперь мы пойдем медленнее, но что поделаешь…
   Жесткий подозвал Троби и двух выдр, Урво и Радда:
   — Возьмите луки и по два колчана. Мы их задержим, ребята.
   — Не дайте им нас догнать, — заныл один из пленников. — Они нас так же перебьют, как и вас.
   Брог стукнул его по голове:
   — Замолкни, или я тебя с утеса скину.
   Четверо лучников отстали и первым же выстрелом уложили двоих синих, бежавших впереди. Выстрелив еще раз, они присоединились к друзьям. Троби со стрелою в луке пятился задом и размышлял вслух:
   — Семерых мы уложили в самом начале. Сейчас еще двое. Итого — девять. Неплохо, если учесть, что мы потеряли только троих, двух выдр и старика Торлипа.
   — Девять для такой толпы — невелика потеря, Троби, — отрезвил его Жесткий. — Если мы не получим подмогу, нам конец. — Он повысил голос и крикнул, обращаясь к впередиидущим: — Что-нибудь видно впереди, деревья, скалы?
   — Ничего, друг, — ответил кто-то. — Только старое одинокое сухое дерево на краю утеса.
   — Старое сухое дерево? — оживился Брог. — Я вроде рыбачил возле него. Если не ошибаюсь, там, внизу, кольцо из скал, почти у линии прибоя. Сбегай глянь, Ухопарус.
   Ухопарус отделилась от группы и подскакала к краю. Вернувшись, она подтвердила:
   — Точно, Брог, ты прав. Там кольцо скал, прямо-таки маленький форт. Здорово!
   Жесткий и его лучники снова отстали и дали залп. На этот раз синие увернулись, наученные горьким опытом. Брог подозвал лучников:
   — Теперь это не важно, ребята! Спускаемся к берегу!
   Свирепый Глаз прижимал к глазу горсть мокрого песка. Рвущий Клык посмотрел на него и презрительно покачал головой:
   — Подумаешь, в глаз попал мокрый песок, только-то и всего!
   Свирепый Глаз с отвращением плюнул в его сторону:
   — В глаз бы тебе одну из этих стрел, чтоб ты понял, что это такое.
   — Смотрите, они полезли вниз! — крикнул кто-то.
   Рвущий Клык подбежал к краю скалы и глянул с обрыва.
   — Ага, они хотят спрятаться в этих камушках. Ну-ну. Теперь они от нас не уйдут. Мы их для начала обложим со всех сторон. Не спешите, ребята! Теперь они никуда не денутся!
   В скалах было жарко. Песок был сухим и горячим. Все бросились наземь, сбросив плащи и маски. Ухопарус занялась ранеными, Брог и Жесткий осматривали скалы.
   — Долго отдыхать не придется, Жесткий. Вон, уже ползут. Сколько, говоришь, их всего?
   — Да штук сто сорок. Для нас многовато.
   Брогало задумчиво провел лапой по усам.
   — Да, ты прав. Но для хорошего боя нас достаточно. Что делать с этими? — Брог показал на пленных. — От них одни хлопоты.
   Жесткий осмотрел пленных.
   — Да, точно. Проку от них никакого, кормить нечем. Выгнать их надо, Брог, вот что.
   — Так и сделаем. Эй, начальник! — закричал Брог командиру синих пленников. — Давай сюда!
   Командир чуть ли не подполз к ним, подвывая:
   — Вы собираетесь нас убить, я чувствую. Я знаю это.
   — Помолчи, прекрати это бульканье. Мы вас отпускаем. Всех.
   — Ка… как — отпускаете?
   — А вот так. Катитесь отсюда. Хотя за твое нытье я тебя на месте прикончил бы, чтобы уши отдохнули.
   Рвущий Клык еще расставлял войско вокруг каменного кольца, а Свирепый Глаз, несмотря на свое вспухшее око, вскинул оружие и почти тут же удовлетворенно вскрикнул:
   — Ха-га-а-а! Один есть! Удрать хотел — не вышло! От меня не удерешь! — Сабля Рвущего Клыка рубанула по тетиве его лука.
   — Ты что, сдурел? Да ты что творишь?
   Рвущий Клык гневно показывал на убитую ласку:
   — Смотри, кретин, что ты наделал! Ты своего подстрелил!
   Свирепый Глаз сник.
   — Н-ну и что? — тут же воспрянул он духом. — Ты же сам сказал, что это не важно, если мы порешим всех Коро… этих…
   Рвущий Клык оставил его в покое. Он заорал отпущенным пленникам, которые метались, не зная, куда им податься.
   — Эй, сюда! Сюда, мы больше не стреляем, скорей сюда!
   Они заторопились, кося глазами на Свирепого Глаза, который старался починить тетиву своего лука.
   — Ну, и кто же к нам пожаловал? Трусливые дезертиры без оружия и без снаряжения! Позор! Сделайте себе пращи да собирайте камни, чтоб хоть как-то загладить свою вину. А ночь придет, и я выкрашу скалы кровью тех, кто против нас.
   Никаких новостей не поступало, но Унгатт-Транн чувствовал себя, тем не менее, гораздо лучше. Один из его капитанов нашел потайной погребок с тремя бочонками выдержанного розово-сливового вина. Два бочонка он приказал разделить среди капитанов, а третий откупорил сам. После полудня он уже изрядно «напробовался». Его охватила приятная истома, и он заснул на широкой кровати лорда.
   Навязчивые сны не надоедали ему. Видел он Северные Горы, где правил его старый отец, а младший брат Вердога Зеленоглаз ждал своего времени. А может, и не ждал. Может быть, он тоже выбрал судьбу завоевателя, подобно старшему брату Унгатту. Он улыбался во сне. Никто из живущих на свете существ не мог похвастаться таким уникальным приобретением, как гора Саламандастрон, овеянный легендами дом барсуков. Унгатт-Транн вздохнул и повернулся на другой бок. И тут видение сменилось. Громадная темная лапа накрыла его морду, ослепив и придушив. Пришел барсук! Он пришел! Пришел!
   — Ы-ы-ы-ых-х-х! Р-р-р-г-г-х-х-х! Помогитттт…
   — Ваше могущество, спокойно, сейчас я распутаю одеяло!
   Извернувшись, Унгатт-Транн ударил наотмашь, и Гранд-Фрагорль полетела через комнату. Мощными когтями дикий кот разорвал одеяло в клочья и освободил голову, которая раскалывалась от чудовищной боли. Ни следа безмятежного настроения.
   — Кто тебе разрешил войти в мою спальню? — зарычал он на Фрагорль.
   Та с трудом поднялась на ноги.
   — Ну как же, вы звали на помощь. Я пришла, чтобы помочь.
   Транн отшвырнул ошметки одеяла и сделал попытку подняться.
   — Помочь мне? Ах ты плесень мучная, ты воображаешь, что можешь мне помочь? Вон отсюда, пока я не выкинул твою дрянную шкуру из окошка.
   Гранд-Фрагорль понеслась из комнаты, а за ней полетел кубок с вином, врезавшийся в поспешно захлопнутую дверь.
   — Й-я сам мог взять эту гору! Без всякой помощи! Унгатт-Транн, сотрясатель земли, не нуждается ни в чьей помощи! Нойте, голодайте, хнычьте все вы! Это моя гора. Я сам с ней управлюсь. Здесь все зависят от меня, и никто мне не нужен.
   Двое часовых отступили подальше от двери.
   — Лучше уйти в тень, когда хозяин в таком настроении.
   — Да-а. И капитаны не лучше. Из-за чего это все, как ты думаешь?
   — Ну, винишко под палящим солнцем, да на голодное брюхо… Я сам раз попробовал, на всю жизнь запомню. Не улучшает настроения, скажу я тебе. Скорее бы стемнело, да смениться, что ли… Опасно тут сейчас…
   Не обращая внимания на красоту морского заката, команда кородеров сидела в скалах, не спуская глаз с песчаных бугров, окружавших кольцо скал. За каждым таким холмиком лежали несколько крыс, ожидая ночи. Не оборачиваясь, Брогало разговаривал с Жестким. Глаза его тоже скользили по кучам песка.
   — Печалит меня, что сколько бы мы ни захватили с собой этой нечисти в Темные Леса, большой разницы не будет, у Транна останется достаточно прислужников.
   Заяц потрогал стрелу на своем луке:
   — Жаль, конечно, да что поделаешь… Виллип, как ты себя чувствуешь?
   Старая зайчиха потрогала повязку на лбу:
   — Нормальное боевое настроение. Только вот есть хочется. Даже странно, как в такой момент можно думать о еде. И ничего не могу с собой поделать. Желудок грохочет громче моря.
   Командор покачал головой:
   — Не зря зайцев называют лихими. Смерть под носом, а она об ужине думает.
   Жесткий покосился на выдру:
   — А ты о чем думаешь, Брог?
   Брогало поднял глаза к темнеющему небу:
   — О старухе матери, о моих выдрах, Дерви, Конуле, о тех, с кем я вырос. Хотелось бы на них взглянуть. А ты бы хотел кого-нибудь увидеть, Жесткий?
   — Гм, пожалуй, моих двойняшек-внуков, Леволапа и Лапоплета. Ты бы на них посмотрел, Брог. Таких классных бойцов не найдешь, хоть сезон ищи. Я их тренировал, воспитывал, пока они не подросли… и ушли. Может, оно и к лучшему… Так все повернулось…
   Быстро темнело, и из-за песчаных куч донеслись голоса:
   — Унгатт! Транн-Транн-Транн!
   Брогало крепче сжал древко дротика:
   — Ха-а, теперь недолго ждать, ребята! Психическая подготовка к атаке.
   Скорость и громкость криков нарастала.
   — Унгатт! Транн-Транн-Транн! Унгатт! Транн-Транн-Транн!
   Из-за скального кольца раздался ответный крик:
   — Кровь и уксус! Еула-ли-а!
   Жесткий поднял лук, прицеливаясь в темный силуэт, появившийся из-за песка.
   — Держитесь, ребята, они идут!
   Нечисть пошла на приступ.

30

   В широкой ложбине между четырьмя заросшими травой песчаными дюнами лорд Броктри отставил в сторону пустую тарелку и кружку. Он лег рядом с Резвым и вздохнул, глядя в усеянное звездами ночное небо:
   — Говоришь, завтра, после полудня?
   Старый заяц перестал жевать дикую малину и кивнул:
   — Да, сэр, мы должны прибыть к Саламандастрону около этого времени, если снимемся на заре, во.
   Улыбаясь, подошли Груб и Бахвал:
   — Ну, Брок, марш на полсезона за спиной!
   — А кто мне пел, что это будет, э-э, милая прогулочка? — набросился на Резвого Бахвал.
   — Ну, немножко приврал старик, чего уж тут, во, — лукаво улыбнулся Резвый. — Иначе вас, молодых, с места не сдвинешь, во…
   Лорд Броктри прикрыл глаза и задумчиво начал:
   — Долгая прогулка… М-да… Я бы сказа… У-ххх!
   Откуда ни возьмись выпрыгнул Кеглюн — и грохнулся прямо на живот барсука. Он сразу схватил лорда за усы и потянул за собой:
   — Блоктли, пошли лыбу ловить в большой воде! В моле, в моле!
   Барсук закатил глаза:
   — Дотти, сними с меня это стихийное бедствие! Вы кинь его в море!
   Верная семейному долгу, Дотти как раз собралась привести в порядок испачканную и помятую шаль, предназначенную в подарок тете Блинч. Она небрежно сунула шаль обратно в мешок и схватила Кеглюна за лапу.
   — Пойдем, негодяй, поплещемся в водичке. В большой водичке. В море.
   Кеглюн протянул другую лапу Бахвалу, с которым тоже подружился:
   — Бах тоже пойдет в моле?
   Горный заяц встал, отряхивая пыль с хвоста:
   — Ну-у, неплохо бы смочить лапы. Пошли, компания хорошая.
   — Мочить лапы, Дотти? Мы тоже с удовольствием поплещемся, во!
   — Еще бы! Поплескаться в море под звездами! Что может быть лучше?
   Леволап и Лапоплет тоже присоединились. Группа купальщиков неудержимо росла.
   Гурт заявил, что он тоже не боится большой воды. Прибежала Мирклворт, размахивая полотенцем:
   — Я с вами. Надо будет как следует вытереть малыша.
   Морская вода может вызвать синфлюэнцу. Бабушка моя так говорила, а уж она-то знала, что к чему!
   Леволап подмигнул Лапоплету:
   — Синфлюэнца! Звучит серьезно, во.
   Лапоплет в готовностью согласился:
   — Да, от нее можно запросто умереть… если переешь ее на голодный желудок.
   Ночное море выглядело чарующе. Половинка лунного диска отражалась в воде рябистой дорожкой, мелкие волны набегали на берег, шипели на влажном песке. На ком было что-то надето, заткнули свои наряды за пояс. Держась за руки, они прыгали через набегавшие волны и весело смеялись.
   Бахвал Большие Кости плеснул водой в Гурта:
   — Йи-ху-у-у! Такого еще не было в моей жизни!
   Крот, улыбаясь, плеснул в ответ:
   — Ху-уррр! Я тоже никогда в море не плескался, сэр. Такое веселье как раз для этакого бывшего ребенка, как я.
   Кеглюн вырвался из лап Дотти и Бахвала, плюхнулся на спину и отплевывался, как маленький кит.
   — Уй-уй-уй! Соленая! — кричал он на воду.
   Мирклворт, оставшаяся было на берегу, рванулась к своему чаду:
   — Выплюнь сейчас же, маленький негодник! Вот заболеешь мореитом, все зубы выпадут. И иголки. У-у-у! Почему у меня не маленькая миленькая девочка-ежиха, а это непоседливое чудовище!
   Увидев приближающуюся мать, Кеглюн задал деру. Он понесся вдоль полосы прибоя, Дотти и все остальные побежали за ним. Для такого маленького существа он бежал на удивление быстро, как они и раньше имели возможность убедиться.
   — Назад, назад, негодник!
   Наконец Кеглюн выдохся и уселся на дно, поводя иголками на голове:
   — Хватит с Кеклюна. Можно меня вытилать.
   Все расположились на песочке, Мирклворт растирала свое сокровище полотенцем.
   — Тебе сколько раз говорили, чтобы ты не убегал? Что за безобразие? Вот погоди, все отцу скажу, разбойник ты этакий.