Страница:
Бен заставил себя улыбнуться:
— А что будет с этим греческим военным кораблём? — спросил он.
Нед наблюдал за приближающимся судном, встав на задние лапы и упираясь передними о кормовое ограждение. Турон ласково почесал его за ухом.
— Предоставь это дело нам с Недом. Мы обо всём позаботимся, верно, приятель?
Лабрадор кивнул головой и успокоил Бена: «Не волнуйся, Бен. Я спрячу саблю, сниму серьги и прикрою татуировку. Греки решат, что я безвредная старая домашняя псина».
Бен дёрнул своего друга за хвост: «Недурно придумано. Никому и в голову не придёт, что ты и есть тот самый „Неустрашимый Нед“, гроза здешних морей!»
Греческий корабль назывался «Ахиллес». Новенький, с иголочки, на борту у него было ещё больше пушек, чем у капера, а матросы на нём оказались вооружены не только мушкетами, но и луками. Стрелки выстроились на палубах, готовые к бою. «Ахиллес» остановился рядом с «Мари», направив на неё заряженные пушки.
— Что это вы надумали пугать честных купцов? — окликнул Турон греческого капитана с деланной досадой. — Неужели вам мало пиратов и прочих разбойников?
Греческий капитан, на котором была голубая вязаная шапка, ответил на превосходном французском языке:
— Судно купеческое? А какой груз вы везёте, сэр?
— Уже никакого! — с возмущением отозвался Турон. — Нас взял на абордаж какой-то испанский пират. Забрал весь наш груз — плетёные тростниковые стулья. Пусть исколет себе всю задницу, когда будет на них садиться, чёрт бы его побрал!
Греческий капитан рассмеялся:
— Пираты ничего мимо рук не пропустят! Счастье ваше, что вы сами в живых остались, сэр! Так что на борту у вас ничего нет?
— Ничего, капитан! — выразительно пожал плечами Турон. — Можете осмотреть наш корабль.
Грек некоторое время пристально вглядывался во французского капитана, будто решал, обыскивать или не обыскивать «Крошку Мари». У Бена даже колени задрожали. А Нед вдруг залаял и свирепо оскалился.
— Да нет, не стоит вас осматривать, у вас и без этого было много хлопот, — покачал головой капитан «Ахиллеса». — Но что привело вас в здешние воды, сэр?
— Я слышал, на берегах Средиземноморья можно заключить неплохие сделки, — ответил Турон, будто бы только и жил этой надеждой.
— Лучше бы вам идти в мои родные края, — сделал красноречивый примирительный жест греческий капитан, — в Эгейское море. Там островов много и торговля идёт бойко. А скажите мне вот что: не встретили ли вы где в пути корабль с красными парусами — «Пламя Триполи»? Я уверен, они должны быть где-то здесь. Не видели?
— Мы встретились с этим кораблём сегодня утром, капитан, — ответил сущую правду Турон. — Это судно работорговца, оно везёт партию рабов в Южную Америку. Их капитан хотел даже купить моего сына, верно, Бен?
Бен молча кивнул, а Турон продолжал:
— К счастью, груза у нас не было, и мы смогли улизнуть от них. Сейчас судно уже за горизонтом, оно направляется на северо-запад. Если поторопитесь, капитан, вы его за два дня догоните. Эти работорговцы — скверные люди. Надеюсь, вы его захватите и вздёрнете капитана вместе со всей командой.
— Не сомневайтесь, сэр, так и будет, — отсалютовал греческий капитан. — Всех, кто торгует людьми, надо перевешать. Счастливого плаванья!
— И вам того же, — взял под козырёк Турон. — И удачной охоты!
«Ахиллес» дождался, пока «Мари» отойдёт на некоторое расстояние, сменил курс, поднял все паруса и пустился вдогонку за работорговцем.
Турон с облегчением вздохнул:
— Почему это он решил не обыскивать нас, непонятно?
Бен побеседовал с Недом и потом шёпотом, так, чтобы не слышала команда, объяснил Турону:
— Нед может по глазам любого человека сказать, боится тот собак или нет. Грек боялся. Потому-то Нед и начал лаять и скалить зубы. Пустяк, но греку сразу расхотелось нас обыскивать, — испугался, что вдруг Нед его искусает, если он взойдёт к нам на борт.
Турон поднял огромного Лабрадора на руки и расцеловал:
— Ах ты умник, приносящий удачу! Какой же ты молодец!
Нед отчаянно отбивался от его объятий и раздражённо выговаривал Бену: «Скажи этому усатому, чтобы он отпустил меня! Когда я стану капитаном, ни за что никого из моей команды целовать не буду! Это же дурной тон! Тьфу!»
Глава 13
Глава 14
— А что будет с этим греческим военным кораблём? — спросил он.
Нед наблюдал за приближающимся судном, встав на задние лапы и упираясь передними о кормовое ограждение. Турон ласково почесал его за ухом.
— Предоставь это дело нам с Недом. Мы обо всём позаботимся, верно, приятель?
Лабрадор кивнул головой и успокоил Бена: «Не волнуйся, Бен. Я спрячу саблю, сниму серьги и прикрою татуировку. Греки решат, что я безвредная старая домашняя псина».
Бен дёрнул своего друга за хвост: «Недурно придумано. Никому и в голову не придёт, что ты и есть тот самый „Неустрашимый Нед“, гроза здешних морей!»
Греческий корабль назывался «Ахиллес». Новенький, с иголочки, на борту у него было ещё больше пушек, чем у капера, а матросы на нём оказались вооружены не только мушкетами, но и луками. Стрелки выстроились на палубах, готовые к бою. «Ахиллес» остановился рядом с «Мари», направив на неё заряженные пушки.
— Что это вы надумали пугать честных купцов? — окликнул Турон греческого капитана с деланной досадой. — Неужели вам мало пиратов и прочих разбойников?
Греческий капитан, на котором была голубая вязаная шапка, ответил на превосходном французском языке:
— Судно купеческое? А какой груз вы везёте, сэр?
— Уже никакого! — с возмущением отозвался Турон. — Нас взял на абордаж какой-то испанский пират. Забрал весь наш груз — плетёные тростниковые стулья. Пусть исколет себе всю задницу, когда будет на них садиться, чёрт бы его побрал!
Греческий капитан рассмеялся:
— Пираты ничего мимо рук не пропустят! Счастье ваше, что вы сами в живых остались, сэр! Так что на борту у вас ничего нет?
— Ничего, капитан! — выразительно пожал плечами Турон. — Можете осмотреть наш корабль.
Грек некоторое время пристально вглядывался во французского капитана, будто решал, обыскивать или не обыскивать «Крошку Мари». У Бена даже колени задрожали. А Нед вдруг залаял и свирепо оскалился.
— Да нет, не стоит вас осматривать, у вас и без этого было много хлопот, — покачал головой капитан «Ахиллеса». — Но что привело вас в здешние воды, сэр?
— Я слышал, на берегах Средиземноморья можно заключить неплохие сделки, — ответил Турон, будто бы только и жил этой надеждой.
— Лучше бы вам идти в мои родные края, — сделал красноречивый примирительный жест греческий капитан, — в Эгейское море. Там островов много и торговля идёт бойко. А скажите мне вот что: не встретили ли вы где в пути корабль с красными парусами — «Пламя Триполи»? Я уверен, они должны быть где-то здесь. Не видели?
— Мы встретились с этим кораблём сегодня утром, капитан, — ответил сущую правду Турон. — Это судно работорговца, оно везёт партию рабов в Южную Америку. Их капитан хотел даже купить моего сына, верно, Бен?
Бен молча кивнул, а Турон продолжал:
— К счастью, груза у нас не было, и мы смогли улизнуть от них. Сейчас судно уже за горизонтом, оно направляется на северо-запад. Если поторопитесь, капитан, вы его за два дня догоните. Эти работорговцы — скверные люди. Надеюсь, вы его захватите и вздёрнете капитана вместе со всей командой.
— Не сомневайтесь, сэр, так и будет, — отсалютовал греческий капитан. — Всех, кто торгует людьми, надо перевешать. Счастливого плаванья!
— И вам того же, — взял под козырёк Турон. — И удачной охоты!
«Ахиллес» дождался, пока «Мари» отойдёт на некоторое расстояние, сменил курс, поднял все паруса и пустился вдогонку за работорговцем.
Турон с облегчением вздохнул:
— Почему это он решил не обыскивать нас, непонятно?
Бен побеседовал с Недом и потом шёпотом, так, чтобы не слышала команда, объяснил Турону:
— Нед может по глазам любого человека сказать, боится тот собак или нет. Грек боялся. Потому-то Нед и начал лаять и скалить зубы. Пустяк, но греку сразу расхотелось нас обыскивать, — испугался, что вдруг Нед его искусает, если он взойдёт к нам на борт.
Турон поднял огромного Лабрадора на руки и расцеловал:
— Ах ты умник, приносящий удачу! Какой же ты молодец!
Нед отчаянно отбивался от его объятий и раздражённо выговаривал Бену: «Скажи этому усатому, чтобы он отпустил меня! Когда я стану капитаном, ни за что никого из моей команды целовать не буду! Это же дурной тон! Тьфу!»
Глава 13
Морякам, идущим под парусом через бескрайний океан, заняться и развлечься нечем: вся их жизнь — сплошная тяжёлая рутинная работа. Поэтому команде капера, обосновавшейся теперь на «Королевском чемпионе», бывшем «Морском дьяволе», оставалось только сплетничать, то есть перемывать косточки. Обычно все разговоры сводились к перечню обид, которых при таком капитане, как Лисолов Тил, каждый натерпелся вдоволь. Все это как нельзя лучше соответствовало планам Лудона — посеять смертельную вражду между капитаном и командой.
Хотя Лудон не получил никакого образования, он твёрдо усвоил — жить следует по принципу: «Разделяй и властвуй». Поэтому бывший шкипер без устали подглядывал и подслушивал, изобретая способы тайно переносить слухи. Пленнику, находящемуся в море на борту корабля, приткнуться некуда. Поэтому первый помощник, не терпевший на борту праздношатающихся, приставил его помогать коку. Лудон обслуживал матросов на жилой палубе и, к великому облегчению кока, носил еду капитану. Для одинокого конспиратора Лудона это был драгоценный подарок.
Благодаря его проискам жизнь на борту «Королевского чемпиона» становилась всё более напряжённой. Стоило кому-то посетовать на свои тяжёлые ежедневные обязанности, как Тил неожиданно узнавал об этом и назначал недовольному суровое наказание. Команда все больше злилась, особенно когда Лудон невзначай давал им понять, что Тил считает своих людей невежественным отребьем. Запутавшись в этом клубке сплетен — полуправдивых, правдивых и чистого вранья, каждый матрос на борту «Королевского чемпиона» уже не верил никому из своих товарищей.
— Эй ты, французишка, — рявкнул боцман, — а ну, налей тем, кто при пушках состоит.
— Но их ведь нет, — удивился Лудон.
Боцман разъярённо вогнал нож в стол:
— Налей, говорю! Не твоё собачье дело, кому положен ужин, кому нет. Вон они идут!
Сев за стол, старший канонир поднял распухшие красные, исцарапанные руки:
— Черт бы все побрал. С рассвета как белка в колесе — нам приказано было пробанить и выскрести каждый пушечный ствол на борту, прочистить шомполом каждый мушкет. Полюбуйтесь, какая рука у Таффи — забинтована до самого плеча. Он засунул её в ствол кульверины, а она там застряла. Хорошо ещё, что вытащил!
Боцман осмотрел неряшливую, промокшую от крови повязку.
— На твоём месте, Таффи, я бы менял эту повязку каждый день. Хорошо, если рука не загниёт. Ну что ж, канонир, по крайней мере будешь теперь почаще чистить орудия!
Седой старший канонир, как раз поднёсший ложку ко рту, вышел из себя:
— Слышишь, ты, мои пушки всегда в порядке! Я двадцать лет служил на кораблях старшим канониром, и ни один капитан не упрекнул меня, что я не слежу за пушками!
— Тогда с чего вдруг Лисолов решил наказать тебя и твоих людей? — чуть ли не извиняясь спросил боцман.
Тот, кого звали Таффи, взмахнул перевязанной рукой.
— Да потому что какой-то недоумок выкинул ведро мусора в ствол пушки, что стоит ближе всего к каюте капитана!
Старший канонир запустил в рот полную ложку и, яростно работая немногими оставшимися зубами, с полным ртом проговорил:
— Только бы мне найти мерзавца, который это сотворил! — Он выплюнул на стол непрожёванный кусок мяса. — Тьфу! И это называется солониной? Больше похоже на дохлую лошадь, сваренную в клееварке! Неужели нет ничего получше, чтоб накормить голодных людей? — злобно посмотрел он на Лудона.
Пленный пожал плечами:
— Кок говорит, у него ничего больше нет, зато ваш капитан лакомится свежей рыбкой. И мадеры у него хватает, и особых галет!
— Да так испокон веков было, — фыркнул боцман, отодвигая свою тарелку. — Команда хлебает помои, а капитан кушает, как лорд. Эй, французик, забери эту гадость и выброси за борт.
Старший канонир вдруг ткнул пальцем в Лудона и проревел:
— И держись подальше от моих пушек, а не то…
Лудон сложил объедки в горшок и покинул жилую палубу.
— Не верю я этому парню. Последние дни замечаю, что, стоит нам пуститься в разговоры, этот французишка тут как тут и уши навострит. Послушайтесь меня, братцы, не распускайте при нём языки!
— Думаешь, он докладывает о том, что слышит, Лисолову? — пристально посмотрел на боцмана первый помощник.
За боцмана ответил Таффи:
— А что? Недаром он смахивает на крысу. Да и чего ждать от дезертира-буканьера, выболтавшего всю подноготную испанскому пирату, которому он попался.
— И что же нам с ним делать, парни? — оглядел всех боцман, вонзив нож в столешницу.
— Ничего, пока нет доказательств, — заявил отличавшийся справедливостью старший канонир, — нельзя осудить человека только из-за того, как он выглядит. Это многих подводило!
Джоби, помощник покойного плотника, взял в руки скрипку, когда-то принадлежавшую его прежнему другу, и ударил по струнам. Казалось, напряжение команды разом ослабло.
Старый канонир улыбнулся щербатым ртом.
— Изобрази нам что-нибудь, Джоби! Я уже сыт по горло этими разговорами об убийствах и заговорщиках. Ну-ка взбодри нас всех!
— Что, сыграть «Песню о весёлом капитане»? — хитро улыбнулся Джоби и тут же пригнул голову под градом посыпавшихся на него объедков. Потом взял ещё пару аккордов. — Ну, слушайте, я сочинил новые слова на этот мотив!
В открытых дверях стоял капитан Тил. Башмаки с пряжками звонко щёлкали по палубе, пока он приближался к столу. Капитан едва сдерживал бешенство, и когда он обратился к несчастному Джоби, голос Тила дрожал от ярости.
— Слышу! Слышу! Обхохотаться можно! Что ж, продолжай, пой!
Джоби положил скрипку на стол и с трудом выговорил:
— Мы просто немного пошутили, сэр!
Тил схватил скрипку, взвесил её в руке, внезапно размахнулся и запустил инструмент в переборку. Команда наблюдала за ним в мёртвом молчании. Скрипка грохнулась на палубу, Тил вскочил на неё обеими ногами и начал неистово топтать любимый инструмент покойного плотника. Скрипка трещала, разлетаясь на куски, обломки дерева, колки и обрывки струн усеяли палубу.
Стоя на остатках инструмента, капитан Тил злобно прищурил глаза:
— Ну что, шутники, вы, кажется, недовольны кормёжкой? — брызжа слюной, обрушился он на команду. — Мясо, как дохлая лошадь? Команду кормят помоями? В чём дело, джентльмены? Вы что, языки проглотили? Почему не расписываете, как я обедаю, будто лорд? Отвечайте, чёрт бы вас всех побрал!
Перепуганные матросы не могли произнести ни слова. Но Лисолов внезапно успокоился.
— Того и гляди, поднимете у меня за спиной мятеж, — криво усмехнулся он.
Старший канонир потряс седой головой и хрипло запротестовал:
— Простите нас, капитан! О мятеже против вас никто и не заикался!
— Не заикался, говоришь? — оборвал его Тил, вытаскивая свой пистолет с серебряной чеканкой и взводя курок. — Ну молодцы! Я уж постараюсь, чтоб вам и впредь не довелось! Мистер первый помощник, мне нужна ваша помощь.
Первый помощник вытянулся перед Тилом и отдал честь:
— Слушаю, сэр!
Капитан указал пистолетом на Джоби, боцмана и старшего канонира:
— Взять этих троих под стражу! Перевести на «Девонскую красавицу». По одному к топ-мачтам. Половину рациона воды и галет на неделю! Это отобьёт у них охоту подстрекать к мятежу!
Осуждённые подобрали по куску парусины, которыми они укрывались, как плащами в непогоду. Но Тил покачал головой:
— Нет, отправляйтесь в чём есть! И босиком! Строгое наказание и впрямь должно быть строгим! Мистер первый помощник, будьте добры, проследите, чтобы они заняли свои места.
Первый помощник послушно поднёс руку к виску:
— Есть, сэр!
— Нет, погоди! — Тил задумчиво почесал пистолетом подбородок. — Приведи-ка сюда нашего пленного лягушатника!
Два матроса подвели удивлённого Лудона к капитану. Тил изобразил добрейшую улыбку:
— Ага, вот и вы, мусье! Я решил, что вам следует провести недельку на «Девонской красавице» вместе с этими тремя молодцами! Получите полрациона воды и сухарей.
Лудон только взглянул на угрюмое трио и рухнул на колени перед Тилом, цепляясь за полы его красного камзола:
— Но, капитан, сэр, в чём я провинился?
Тил высвободился, пнул Лудона ногой, и тот растянулся на палубе.
— Много болтаешь и сеешь раздоры в команде, вот в чём ты провинился! Уведите их!
Первый помощник повёл трёх наказанных, а за ними два матроса волоком волочили жалобно всхлипывающего Лудона:
— Капитан, капитан! Разве можно делать такое!
Тил спустил курок с боевого взвода, усмехаясь своей удачной выдумке:
— Ах ты жаба тупоголовая! Да на моём корабле только я решаю, что можно, а чего нельзя!
Бен отложил палаш. «Твоя правда, но парусина сгодится — сквозь неё „Летучий голландец“ не будет виден». — «Да, с тобой, по-моему, хочет поговорить капитан, — вспомнил, зачем пришёл, Нед. — Он на носу».
Шагая по палубе, Бен бросил взгляд через плечо и спросил у Неда: «Видишь того парня по имени Гаскон? Когда мы проходили, он перекрестился и сплюнул нам вслед. Интересно, с чего бы это?»
Чёрный Лабрадор беспечно махнул хвостом: «Ах этот! На нашем корабле он, по-моему, самый противный. Он на меня часто так злобно смотрит. Не знаю почему, я ему ничего плохого не сделал».
— Бен, иди сюда, — позвал мальчика капитан, стоявший на носу. — Хочу тебе что-то показать!
Бен вскочил на бушприт и, усевшись, обхватил его ногами.
Турон дал ему подзорную трубу.
— Прямо впереди — едва видимые точки. Это Азорские острова. А теперь опусти трубу вниз и посмотри на воду. Что ты видишь, Бен?
Но как Бен ни вглядывался в струи, разбегающиеся по обе стороны корабельного носа, он не мог ничего различить.
— Ничего, сэр! Разве что какие-то белые пятна иногда мелькают, но очень глубоко под нами. Вы о них говорите?
Ответом ему были слова капитана:
— Помнишь, я рассказывал, что под нами целый особый мир? Эти пятна — вершины высоких гор. Под нами большой подводный хребет — горная гряда по дну океана тянется от самой Гренландии почти до конца южно-американского материка. Вот подожди, посмотришь на Азоры, — по-моему, они тоже часть этой горной гряды, просто выше, чем те в глубине. На их вершинах и образуются острова.
Бен смотрел в подзорную трубу до тех пор, пока не увидел вдали гористые Азоры.
— Вы правы, капитан. Даже не по себе становится, когда представишь, что там, внизу!
Пьер позвал их в шлюпку, спущенную на воду.
— Эй вы, оба, мы на берег за водой и фруктами. Хотите с нами?
Бен и Нед уселись на корме по обе стороны от Пьера. Бен увидел скорчившегося на дне шлюпки Гаскона и заметил Неду: «Что-то у этого типа на уме. Выглядит он подозрительно». — «Надеюсь, упадёт за борт и утонет», — сморщил морду Нед. «Нед! Что за злобные мысли?» — упрекнул его Бен. «Ну и что ж, что злобные. Не нравится мне этот Гаскон, и я ему не нравлюсь, и тебя тоже он не любит. Я чую».
Пьер, не догадывающийся об этих переговорах, весело болтал:
— На этих островах, Бен, полно всяких фруктов и овощей. Это же давно потухшие вулканы, потому и земля здесь такая плодородная.
До самого вечера они бродили по горным склонам и набрали целую кучу всего, что произрастало на островах. Несколько матросов набрели на маленький водопад, падающий в пруд, спрятавшийся между мшистыми берегами. Бен и Нед вместе с остальными залезли в кристально чистую воду и принялись плескаться, нырять и обливать друг друга, словно расшалившиеся дети. Для Бена и его пса этот день стал одним из самых светлых воспоминаний, так непохож он был на тяготы долгого плавания и преследующие их во сне кошмарные сны о «Летучем голландце».
— Так я и знал. Гаскона нет.
— А я и не заметил, что он исчез, — растерянно сказал Пьер.
Капитан повесил на плечо мушкет и вынул саблю.
— Да сбежал он, это ясно как день! Бен, вы с Недом оставайтесь здесь. Пьер, посади четверых на вёсла в шлюпку. Я отправляюсь на остров за этим мерзавцем!
— Да почему не бросить его здесь? — удивился Бен. — От него на корабле толку мало.
— Если б этот лентяй и нытик просто сбежал, я бы и пальцем не шевельнул, — объяснил Турон. — Но пока вы были на берегу, я проверил своё золото и понял, что кто-то к нему приложился. Кто же, как не Гаскон! На Азорах ему далеко от нас не убежать! Мы с Пьером доставим его на корабль, а на рассвете уйдём.
Нед провожал глазами шлюпку, стоя у ограждения на задних лапах: «Говорил я тебе, что этот Гаскон мне не нравится?»
Бен потрепал его шелковистое ухо: «Ох, до чего здорово вы разбираетесь в людях, сэр! Небось, когда станешь капитаном, у тебя на борту таких не будет!» — «Твоя язвительность совершенно неуместна», — обиделся Нед.
Шлюпка вернулась не на рассвете, а три дня спустя. Беспокойно вглядываясь в подплывающих к кораблю, Бен увидел, что у Гаскона руки связаны за спиной, и матросам пришлось втаскивать его на борт. Турон выглядел усталым и измученным. Вся команда собралась посмотреть, что же будет дальше.
— Этот Гаскон ускользал от нас, как угорь, — шепнул Пьер Бену. — Но, в конце концов, мы его изловили. Капитан в бешенстве, что мы потеряли из-за этого мерзавца три дня.
Бен с ужасом увидел, что Турон вытащил палаш. Встав перед дезертиром, он крикнул матросам:
— Глядите! — Нескольким взмахами палаша он вспорол карманы и подкладку беглеца. На палубу со звоном попадали золотые монеты, сверкая в лучах заходящего солнца. Турон схватил Гаскона за ухо и затряс его, словно грушу.
— Не мог дождаться, когда будет общая делёжка? Ах ты скот! Надо было отпустить тебя с той троицей, что сбежала в Пуэрто-Рико. Они-то, по крайней мере, ни у капитана, ни у своих товарищей ничего не стянули. Уберите эту мразь с глаз моих! Заприте его в ящик для якорной цепи! Пусть сидит там, пока я не решу, что с ним делать!
Когда боцман и ещё несколько матросов потащили Гаскона вниз, тот заорал:
— Бросьте меня в море! Я уплыву на берег! Я все про тебя знаю, Турон, про тебя и этих двух, что вроде должны приносить счастье! Не хочу я оставаться на твоём корабле! Он проклят! Проклят! Слышите, вы, этот корабль проклят!
Пьер ударил Гаскона в челюсть, и тот замолк. Когда его втолкнули в ящик для якорной цепи, он был в полуобмороке. Запирая дверь, Пьер проворчал:
— Заткни свой поганый рот и благодари Бога, что жив остался, ворюга! Капитан мог проткнуть тебя палашом.
Турон поднял лицо к небу, примеряясь к ветру: — На рассвете снимаемся с якоря.
Хотя Лудон не получил никакого образования, он твёрдо усвоил — жить следует по принципу: «Разделяй и властвуй». Поэтому бывший шкипер без устали подглядывал и подслушивал, изобретая способы тайно переносить слухи. Пленнику, находящемуся в море на борту корабля, приткнуться некуда. Поэтому первый помощник, не терпевший на борту праздношатающихся, приставил его помогать коку. Лудон обслуживал матросов на жилой палубе и, к великому облегчению кока, носил еду капитану. Для одинокого конспиратора Лудона это был драгоценный подарок.
Благодаря его проискам жизнь на борту «Королевского чемпиона» становилась всё более напряжённой. Стоило кому-то посетовать на свои тяжёлые ежедневные обязанности, как Тил неожиданно узнавал об этом и назначал недовольному суровое наказание. Команда все больше злилась, особенно когда Лудон невзначай давал им понять, что Тил считает своих людей невежественным отребьем. Запутавшись в этом клубке сплетен — полуправдивых, правдивых и чистого вранья, каждый матрос на борту «Королевского чемпиона» уже не верил никому из своих товарищей.
* * *
Однажды вечером за ужином Лудон, как всегда, обслуживал матросов. Если кого-то не было на месте, он не клал еду в его миску.— Эй ты, французишка, — рявкнул боцман, — а ну, налей тем, кто при пушках состоит.
— Но их ведь нет, — удивился Лудон.
Боцман разъярённо вогнал нож в стол:
— Налей, говорю! Не твоё собачье дело, кому положен ужин, кому нет. Вон они идут!
Сев за стол, старший канонир поднял распухшие красные, исцарапанные руки:
— Черт бы все побрал. С рассвета как белка в колесе — нам приказано было пробанить и выскрести каждый пушечный ствол на борту, прочистить шомполом каждый мушкет. Полюбуйтесь, какая рука у Таффи — забинтована до самого плеча. Он засунул её в ствол кульверины, а она там застряла. Хорошо ещё, что вытащил!
Боцман осмотрел неряшливую, промокшую от крови повязку.
— На твоём месте, Таффи, я бы менял эту повязку каждый день. Хорошо, если рука не загниёт. Ну что ж, канонир, по крайней мере будешь теперь почаще чистить орудия!
Седой старший канонир, как раз поднёсший ложку ко рту, вышел из себя:
— Слышишь, ты, мои пушки всегда в порядке! Я двадцать лет служил на кораблях старшим канониром, и ни один капитан не упрекнул меня, что я не слежу за пушками!
— Тогда с чего вдруг Лисолов решил наказать тебя и твоих людей? — чуть ли не извиняясь спросил боцман.
Тот, кого звали Таффи, взмахнул перевязанной рукой.
— Да потому что какой-то недоумок выкинул ведро мусора в ствол пушки, что стоит ближе всего к каюте капитана!
Старший канонир запустил в рот полную ложку и, яростно работая немногими оставшимися зубами, с полным ртом проговорил:
— Только бы мне найти мерзавца, который это сотворил! — Он выплюнул на стол непрожёванный кусок мяса. — Тьфу! И это называется солониной? Больше похоже на дохлую лошадь, сваренную в клееварке! Неужели нет ничего получше, чтоб накормить голодных людей? — злобно посмотрел он на Лудона.
Пленный пожал плечами:
— Кок говорит, у него ничего больше нет, зато ваш капитан лакомится свежей рыбкой. И мадеры у него хватает, и особых галет!
— Да так испокон веков было, — фыркнул боцман, отодвигая свою тарелку. — Команда хлебает помои, а капитан кушает, как лорд. Эй, французик, забери эту гадость и выброси за борт.
Старший канонир вдруг ткнул пальцем в Лудона и проревел:
— И держись подальше от моих пушек, а не то…
Лудон сложил объедки в горшок и покинул жилую палубу.
* * *
Как только он исчез, боцман, прищурив глаза, кивнул в сторону двери и произнёс:— Не верю я этому парню. Последние дни замечаю, что, стоит нам пуститься в разговоры, этот французишка тут как тут и уши навострит. Послушайтесь меня, братцы, не распускайте при нём языки!
— Думаешь, он докладывает о том, что слышит, Лисолову? — пристально посмотрел на боцмана первый помощник.
За боцмана ответил Таффи:
— А что? Недаром он смахивает на крысу. Да и чего ждать от дезертира-буканьера, выболтавшего всю подноготную испанскому пирату, которому он попался.
— И что же нам с ним делать, парни? — оглядел всех боцман, вонзив нож в столешницу.
— Ничего, пока нет доказательств, — заявил отличавшийся справедливостью старший канонир, — нельзя осудить человека только из-за того, как он выглядит. Это многих подводило!
Джоби, помощник покойного плотника, взял в руки скрипку, когда-то принадлежавшую его прежнему другу, и ударил по струнам. Казалось, напряжение команды разом ослабло.
Старый канонир улыбнулся щербатым ртом.
— Изобрази нам что-нибудь, Джоби! Я уже сыт по горло этими разговорами об убийствах и заговорщиках. Ну-ка взбодри нас всех!
— Что, сыграть «Песню о весёлом капитане»? — хитро улыбнулся Джоби и тут же пригнул голову под градом посыпавшихся на него объедков. Потом взял ещё пару аккордов. — Ну, слушайте, я сочинил новые слова на этот мотив!
Вдруг Джоби смолк, смычок соскользнул со струн, и скрипка издала фальшивый аккорд.
По страшен ветер, парни,
Вот песенка моя:
У капитана Тила
Есть имечко — свинья!
В камзоле красном ходит
Багровый от вина,
Мы кличем «капитаном»
Такого кабана!
Он нас считает свиньями
И кормит нас помоями,
Равно, как и побоями,
А сам свинья, по-моему!
Отец и мама — свиньи!
И с этакой свиньёй
В одном хлеву толкаемся
Задами день-деньской…
В открытых дверях стоял капитан Тил. Башмаки с пряжками звонко щёлкали по палубе, пока он приближался к столу. Капитан едва сдерживал бешенство, и когда он обратился к несчастному Джоби, голос Тила дрожал от ярости.
— Слышу! Слышу! Обхохотаться можно! Что ж, продолжай, пой!
Джоби положил скрипку на стол и с трудом выговорил:
— Мы просто немного пошутили, сэр!
Тил схватил скрипку, взвесил её в руке, внезапно размахнулся и запустил инструмент в переборку. Команда наблюдала за ним в мёртвом молчании. Скрипка грохнулась на палубу, Тил вскочил на неё обеими ногами и начал неистово топтать любимый инструмент покойного плотника. Скрипка трещала, разлетаясь на куски, обломки дерева, колки и обрывки струн усеяли палубу.
Стоя на остатках инструмента, капитан Тил злобно прищурил глаза:
— Ну что, шутники, вы, кажется, недовольны кормёжкой? — брызжа слюной, обрушился он на команду. — Мясо, как дохлая лошадь? Команду кормят помоями? В чём дело, джентльмены? Вы что, языки проглотили? Почему не расписываете, как я обедаю, будто лорд? Отвечайте, чёрт бы вас всех побрал!
Перепуганные матросы не могли произнести ни слова. Но Лисолов внезапно успокоился.
— Того и гляди, поднимете у меня за спиной мятеж, — криво усмехнулся он.
Старший канонир потряс седой головой и хрипло запротестовал:
— Простите нас, капитан! О мятеже против вас никто и не заикался!
— Не заикался, говоришь? — оборвал его Тил, вытаскивая свой пистолет с серебряной чеканкой и взводя курок. — Ну молодцы! Я уж постараюсь, чтоб вам и впредь не довелось! Мистер первый помощник, мне нужна ваша помощь.
Первый помощник вытянулся перед Тилом и отдал честь:
— Слушаю, сэр!
Капитан указал пистолетом на Джоби, боцмана и старшего канонира:
— Взять этих троих под стражу! Перевести на «Девонскую красавицу». По одному к топ-мачтам. Половину рациона воды и галет на неделю! Это отобьёт у них охоту подстрекать к мятежу!
Осуждённые подобрали по куску парусины, которыми они укрывались, как плащами в непогоду. Но Тил покачал головой:
— Нет, отправляйтесь в чём есть! И босиком! Строгое наказание и впрямь должно быть строгим! Мистер первый помощник, будьте добры, проследите, чтобы они заняли свои места.
Первый помощник послушно поднёс руку к виску:
— Есть, сэр!
— Нет, погоди! — Тил задумчиво почесал пистолетом подбородок. — Приведи-ка сюда нашего пленного лягушатника!
Два матроса подвели удивлённого Лудона к капитану. Тил изобразил добрейшую улыбку:
— Ага, вот и вы, мусье! Я решил, что вам следует провести недельку на «Девонской красавице» вместе с этими тремя молодцами! Получите полрациона воды и сухарей.
Лудон только взглянул на угрюмое трио и рухнул на колени перед Тилом, цепляясь за полы его красного камзола:
— Но, капитан, сэр, в чём я провинился?
Тил высвободился, пнул Лудона ногой, и тот растянулся на палубе.
— Много болтаешь и сеешь раздоры в команде, вот в чём ты провинился! Уведите их!
Первый помощник повёл трёх наказанных, а за ними два матроса волоком волочили жалобно всхлипывающего Лудона:
— Капитан, капитан! Разве можно делать такое!
Тил спустил курок с боевого взвода, усмехаясь своей удачной выдумке:
— Ах ты жаба тупоголовая! Да на моём корабле только я решаю, что можно, а чего нельзя!
* * *
А на «Крошке Мари» Бен заканчивал ремонт разбитого иллюминатора в каюте капитана. Конечно, натянутая на иллюминатор парусина не слишком хорошо пропускала свет, но зато защищала от брызг и ветра. Пользуясь вместо молотка рукояткой тяжёлого палаша, Бен забил последний гвоздь в кромку парусинового полотнища. В каюту вошёл Нед и, оглядевшись, сделал замечание Бену: «По-моему, немного темновато».Бен отложил палаш. «Твоя правда, но парусина сгодится — сквозь неё „Летучий голландец“ не будет виден». — «Да, с тобой, по-моему, хочет поговорить капитан, — вспомнил, зачем пришёл, Нед. — Он на носу».
Шагая по палубе, Бен бросил взгляд через плечо и спросил у Неда: «Видишь того парня по имени Гаскон? Когда мы проходили, он перекрестился и сплюнул нам вслед. Интересно, с чего бы это?»
Чёрный Лабрадор беспечно махнул хвостом: «Ах этот! На нашем корабле он, по-моему, самый противный. Он на меня часто так злобно смотрит. Не знаю почему, я ему ничего плохого не сделал».
— Бен, иди сюда, — позвал мальчика капитан, стоявший на носу. — Хочу тебе что-то показать!
Бен вскочил на бушприт и, усевшись, обхватил его ногами.
Турон дал ему подзорную трубу.
— Прямо впереди — едва видимые точки. Это Азорские острова. А теперь опусти трубу вниз и посмотри на воду. Что ты видишь, Бен?
Но как Бен ни вглядывался в струи, разбегающиеся по обе стороны корабельного носа, он не мог ничего различить.
— Ничего, сэр! Разве что какие-то белые пятна иногда мелькают, но очень глубоко под нами. Вы о них говорите?
Ответом ему были слова капитана:
— Помнишь, я рассказывал, что под нами целый особый мир? Эти пятна — вершины высоких гор. Под нами большой подводный хребет — горная гряда по дну океана тянется от самой Гренландии почти до конца южно-американского материка. Вот подожди, посмотришь на Азоры, — по-моему, они тоже часть этой горной гряды, просто выше, чем те в глубине. На их вершинах и образуются острова.
Бен смотрел в подзорную трубу до тех пор, пока не увидел вдали гористые Азоры.
— Вы правы, капитан. Даже не по себе становится, когда представишь, что там, внизу!
* * *
В тот день «Крошка Мари» бросила якорь в глубокой лагуне у самого большого острова. Бен и Нед во все глаза смотрели на буйную тропическую зелень, лепившуюся к скалистым берегам.Пьер позвал их в шлюпку, спущенную на воду.
— Эй вы, оба, мы на берег за водой и фруктами. Хотите с нами?
Бен и Нед уселись на корме по обе стороны от Пьера. Бен увидел скорчившегося на дне шлюпки Гаскона и заметил Неду: «Что-то у этого типа на уме. Выглядит он подозрительно». — «Надеюсь, упадёт за борт и утонет», — сморщил морду Нед. «Нед! Что за злобные мысли?» — упрекнул его Бен. «Ну и что ж, что злобные. Не нравится мне этот Гаскон, и я ему не нравлюсь, и тебя тоже он не любит. Я чую».
Пьер, не догадывающийся об этих переговорах, весело болтал:
— На этих островах, Бен, полно всяких фруктов и овощей. Это же давно потухшие вулканы, потому и земля здесь такая плодородная.
До самого вечера они бродили по горным склонам и набрали целую кучу всего, что произрастало на островах. Несколько матросов набрели на маленький водопад, падающий в пруд, спрятавшийся между мшистыми берегами. Бен и Нед вместе с остальными залезли в кристально чистую воду и принялись плескаться, нырять и обливать друг друга, словно расшалившиеся дети. Для Бена и его пса этот день стал одним из самых светлых воспоминаний, так непохож он был на тяготы долгого плавания и преследующие их во сне кошмарные сны о «Летучем голландце».
* * *
Поздно вечером, когда они вернулись на «Мари», капитан встретил их угрюмо. Пересчитав вернувшихся, он мрачно кивнул:— Так я и знал. Гаскона нет.
— А я и не заметил, что он исчез, — растерянно сказал Пьер.
Капитан повесил на плечо мушкет и вынул саблю.
— Да сбежал он, это ясно как день! Бен, вы с Недом оставайтесь здесь. Пьер, посади четверых на вёсла в шлюпку. Я отправляюсь на остров за этим мерзавцем!
— Да почему не бросить его здесь? — удивился Бен. — От него на корабле толку мало.
— Если б этот лентяй и нытик просто сбежал, я бы и пальцем не шевельнул, — объяснил Турон. — Но пока вы были на берегу, я проверил своё золото и понял, что кто-то к нему приложился. Кто же, как не Гаскон! На Азорах ему далеко от нас не убежать! Мы с Пьером доставим его на корабль, а на рассвете уйдём.
Нед провожал глазами шлюпку, стоя у ограждения на задних лапах: «Говорил я тебе, что этот Гаскон мне не нравится?»
Бен потрепал его шелковистое ухо: «Ох, до чего здорово вы разбираетесь в людях, сэр! Небось, когда станешь капитаном, у тебя на борту таких не будет!» — «Твоя язвительность совершенно неуместна», — обиделся Нед.
Шлюпка вернулась не на рассвете, а три дня спустя. Беспокойно вглядываясь в подплывающих к кораблю, Бен увидел, что у Гаскона руки связаны за спиной, и матросам пришлось втаскивать его на борт. Турон выглядел усталым и измученным. Вся команда собралась посмотреть, что же будет дальше.
— Этот Гаскон ускользал от нас, как угорь, — шепнул Пьер Бену. — Но, в конце концов, мы его изловили. Капитан в бешенстве, что мы потеряли из-за этого мерзавца три дня.
Бен с ужасом увидел, что Турон вытащил палаш. Встав перед дезертиром, он крикнул матросам:
— Глядите! — Нескольким взмахами палаша он вспорол карманы и подкладку беглеца. На палубу со звоном попадали золотые монеты, сверкая в лучах заходящего солнца. Турон схватил Гаскона за ухо и затряс его, словно грушу.
— Не мог дождаться, когда будет общая делёжка? Ах ты скот! Надо было отпустить тебя с той троицей, что сбежала в Пуэрто-Рико. Они-то, по крайней мере, ни у капитана, ни у своих товарищей ничего не стянули. Уберите эту мразь с глаз моих! Заприте его в ящик для якорной цепи! Пусть сидит там, пока я не решу, что с ним делать!
Когда боцман и ещё несколько матросов потащили Гаскона вниз, тот заорал:
— Бросьте меня в море! Я уплыву на берег! Я все про тебя знаю, Турон, про тебя и этих двух, что вроде должны приносить счастье! Не хочу я оставаться на твоём корабле! Он проклят! Проклят! Слышите, вы, этот корабль проклят!
Пьер ударил Гаскона в челюсть, и тот замолк. Когда его втолкнули в ящик для якорной цепи, он был в полуобмороке. Запирая дверь, Пьер проворчал:
— Заткни свой поганый рот и благодари Бога, что жив остался, ворюга! Капитан мог проткнуть тебя палашом.
Турон поднял лицо к небу, примеряясь к ветру: — На рассвете снимаемся с якоря.
Глава 14
Капитан Тил не стал заходить на Азоры. Ветер ему благоприятствовал, и погода стояла прекрасная, так что он шёл прямо к Бискайскому заливу, к берегам Франции. Сам того не подозревая, он упустил шанс застать «Крошку Мари» врасплох, когда она стояла в лагуне, имевшей всего один выход, а капитан Турон был на берегу. Лисолов сидел в своей каюте, а вокруг него суетились несколько матросов. Капитан только что кончил завтракать и запил свежую рыбу и галеты мадерой. Один матрос усердно наводил блеск на башмаки капитана, другой старательно чистил красный охотничий камзол, в который Тил уже облачился. Лисолов едва успел сунуть ноги в белых чулках в начищенные башмаки, как в дверь постучали. Он расправил на груди накрахмаленный белый шарф и крикнул:
— Войдите!
Первый помощник закрыл за собой дверь и отдал честь.
— Пришёл доложить: человек пропал, капитан! Пленный француз!
Тил стоял широко раскинув руки, пока матрос надевал на него пояс Мадрида с палашом в ножнах.
— Пропал, говоришь? Удивляюсь, что только сейчас. Давно жду!
— Как, сэр? — недоуменно посмотрел на Тила первый помощник.
— Господи! Да пошевели мозгами! — досадливо покачал головой капитан капера, отворачиваясь от зеркала. — Этот несчастный французский доносчик остался один с тремя англичанами, которых он продал. Ставлю под залог что угодно, с ним на «Девонской красавице» сразу же произошёл несчастный случай. Ну! Как я выгляжу?
Первый помощник приложил все силы, чтобы поискренней восхититься видом капитана:
— Здорово, сэр! Сразу видно морского волка, да и все по последней бристольской моде!
— Чёрт с ним, с Бристолем! — поморщился Лисолов. — Лондон, вот куда мне надо! Эй! Долго мне ещё стоять и ждать, когда вы откроете своему капитану дверь и выпустите его на палубу? Шевелитесь!
На палубе Тил осмотрел горизонт в подзорную трубу. Увиденное удовлетворило его в высшей степени, и он весело улыбнулся рулевому.
— Ага, так я и думал — мыс Ортагал, Испания. Отлично я управляю судном, хоть и сам себя хвалю! Обогнём Гасконский залив и пойдём прямо к Аркашону! Мистер первый помощник, можете вернуть на борт этих трёх негодяев, что сейчас на «Девонской красавице». Приведите их ко мне.
Тил, чуть ли не пританцовывая, прогуливался по палубе. Он был доволен собой.
Лисолов кружил вокруг троицы, меряя их взглядом. К их величайшему изумлению, он вдруг подмигнул им и рассмеялся:
— Ну что, французишка пропал ночью, когда было темно и тихо? Странный тип… Кто-нибудь из вас видел, как он нырнул?
Боцман выступил один за всех.
— Да где там, сэр, мы только и думали, как бы нам самим не сковырнуться с этих мачт, сэр. Из нас никто ничего не видел!
— Вот это по-английски! Настоящие моряки товарищей не выдают, — одобрительно кивнул капитан. — Ну, полагаю, хватит вам сидеть на этих мачтах и зубами щёлкать. Надо, чтобы у нас на корабле царило веселье, поэтому разрешаю вам снова приступить к своим обязанностям на «Королевском чемпионе» на благо королю и своему капитану!
Трое наказанных не верили своим ушам. С чего это Тил так переменился? Они только и знали, что отдавали честь и повторяли:
— Есть, есть, сэр! Спасибо, сэр!
Но Тил уже шёл к своей каюте.
У Джоби отвисла челюсть — он уже смирился с мыслью, что за убийство его повесят.
— Я думаю вот что, — размышлял седой канонир. — Нашему Лисолову сейчас каждый матрос пригодится, особенно если нас атакуют.
— Да уж, Лисолов вряд ли обрадуется, если напорется на испанский или французский военный корабль, а ни боцмана, ни старшего канонира на месте не будет. Вот отчего он так подобрел, Джоби! — поддержал канонира боцман.
Джоби усмехнулся.
— Пойдём посмотрим, что у кока в котле осталось. У меня уже живот к спине прилип от голода.
Боцман обнял Джоби за плечи.
— Неплохое предложение! Теперь на камбузе еды вдоволь, одним меньше стало — французика кормить не надо!
И смеясь, как дети, они поспешили к камбузу.
Чёрный Лабрадор, стоя на задних лапах и уперев передние в штурвал, поучал Бена: «Слышал, что говорит капитан: веди корабль твёрдо по курсу! Вот как я! Если я и не стану в один прекрасный день капитаном, то уж рулевой из меня получится первоклассный».
Бен, еле сдерживая смех, старался твёрже придерживать штурвал. «Прости, Нед! Ничего не могу поделать, я же всего-навсего человек да к тому же неуклюжий».
— Войдите!
Первый помощник закрыл за собой дверь и отдал честь.
— Пришёл доложить: человек пропал, капитан! Пленный француз!
Тил стоял широко раскинув руки, пока матрос надевал на него пояс Мадрида с палашом в ножнах.
— Пропал, говоришь? Удивляюсь, что только сейчас. Давно жду!
— Как, сэр? — недоуменно посмотрел на Тила первый помощник.
— Господи! Да пошевели мозгами! — досадливо покачал головой капитан капера, отворачиваясь от зеркала. — Этот несчастный французский доносчик остался один с тремя англичанами, которых он продал. Ставлю под залог что угодно, с ним на «Девонской красавице» сразу же произошёл несчастный случай. Ну! Как я выгляжу?
Первый помощник приложил все силы, чтобы поискренней восхититься видом капитана:
— Здорово, сэр! Сразу видно морского волка, да и все по последней бристольской моде!
— Чёрт с ним, с Бристолем! — поморщился Лисолов. — Лондон, вот куда мне надо! Эй! Долго мне ещё стоять и ждать, когда вы откроете своему капитану дверь и выпустите его на палубу? Шевелитесь!
На палубе Тил осмотрел горизонт в подзорную трубу. Увиденное удовлетворило его в высшей степени, и он весело улыбнулся рулевому.
— Ага, так я и думал — мыс Ортагал, Испания. Отлично я управляю судном, хоть и сам себя хвалю! Обогнём Гасконский залив и пойдём прямо к Аркашону! Мистер первый помощник, можете вернуть на борт этих трёх негодяев, что сейчас на «Девонской красавице». Приведите их ко мне.
Тил, чуть ли не пританцовывая, прогуливался по палубе. Он был доволен собой.
* * *
Трое наказанных — боцман, Джоби и старший канонир — убили Лудона предыдущей ночью. Они спустились каждый со своей мачты и загнали доносчика в угол. Всё произошло быстро — Лудона оглушили большим деревянным болтом и сбросили за борт, нацепив для верности на шею несколько кусков песчаника. Теперь все трое, с серыми от страха лицами стояли перед капитаном, ожидая страшной кары за содеянное.Лисолов кружил вокруг троицы, меряя их взглядом. К их величайшему изумлению, он вдруг подмигнул им и рассмеялся:
— Ну что, французишка пропал ночью, когда было темно и тихо? Странный тип… Кто-нибудь из вас видел, как он нырнул?
Боцман выступил один за всех.
— Да где там, сэр, мы только и думали, как бы нам самим не сковырнуться с этих мачт, сэр. Из нас никто ничего не видел!
— Вот это по-английски! Настоящие моряки товарищей не выдают, — одобрительно кивнул капитан. — Ну, полагаю, хватит вам сидеть на этих мачтах и зубами щёлкать. Надо, чтобы у нас на корабле царило веселье, поэтому разрешаю вам снова приступить к своим обязанностям на «Королевском чемпионе» на благо королю и своему капитану!
Трое наказанных не верили своим ушам. С чего это Тил так переменился? Они только и знали, что отдавали честь и повторяли:
— Есть, есть, сэр! Спасибо, сэр!
Но Тил уже шёл к своей каюте.
У Джоби отвисла челюсть — он уже смирился с мыслью, что за убийство его повесят.
— Я думаю вот что, — размышлял седой канонир. — Нашему Лисолову сейчас каждый матрос пригодится, особенно если нас атакуют.
— Да уж, Лисолов вряд ли обрадуется, если напорется на испанский или французский военный корабль, а ни боцмана, ни старшего канонира на месте не будет. Вот отчего он так подобрел, Джоби! — поддержал канонира боцман.
Джоби усмехнулся.
— Пойдём посмотрим, что у кока в котле осталось. У меня уже живот к спине прилип от голода.
Боцман обнял Джоби за плечи.
— Неплохое предложение! Теперь на камбузе еды вдоволь, одним меньше стало — французика кормить не надо!
И смеясь, как дети, они поспешили к камбузу.
* * *
Над океаном сияло утреннее солнце, когда «Крошка Мари» снялась с якоря. У штурвала стоял Рафаэль Турон и с улыбкой смотрел, как Бен пытается вести корабль, а Нед ему помогает.Чёрный Лабрадор, стоя на задних лапах и уперев передние в штурвал, поучал Бена: «Слышал, что говорит капитан: веди корабль твёрдо по курсу! Вот как я! Если я и не стану в один прекрасный день капитаном, то уж рулевой из меня получится первоклассный».
Бен, еле сдерживая смех, старался твёрже придерживать штурвал. «Прости, Нед! Ничего не могу поделать, я же всего-навсего человек да к тому же неуклюжий».