Страница:
Негроидные типы голов привели Хэнкока в Африку, где, по его мнению, есть еще более убедительные доказательства присутствия виракочей. Античные историки с удивлением отмечали, что египетская цивилизация очень быстро достигла расцвета, внезапно появившись около 3400 года до н. э. — с письменностью, монументальной архитектурой и «поразительно развитыми искусствами и ремеслами», по словам профессора Уолтера Эмери, египтолога из Лондонского университета. Кем были ее предшественники? Была ли египетская цивилизация основана кем-то еще? Хэнкок отвечает на этот вопрос утвердительно. Он также считает, что наиболее ранние следы «основателей» — например Сфинкс, чьи черты он сравнивает с чертами ольмекских каменных голов — были оставлены задолго до официально принятого времени возникновения египетской цивилизации.
В 1991 году бостонский геолог, профессор Роберт Шох, после изучения следов эрозии на статуе Сфинкса выдвинул предположение, что она была создана на несколько тысяч лет раньше официальной даты — XXV в. до н. э. (см. «Загадка Сфинкса» в разделе «Чудеса архитектуры»). Сам Хэнкок, со своим коллегой Эдрианом Джилберт, считает, что с помощью астрономических расчетов дату создания Сфинкса можно перенести далеко в глубь времен — на 10 500 лет до н. э.
Принадлежат ли великие пирамиды Гизы к той же эпохе? Коллега Хэнкока Роберт Бьювэл высказал мнение, что планировка пирамид отражала расположение звезд в созвездии Ориона более 12 000 лет назад (см. «Мистерия Ориона» в разделе «Глядя в небо»). С другой стороны, Хэнкок и Бьювэл допускают, что пирамиды могли быть построены в XI тысячелетии до н. э., перед окончанием последней ледниковой эпохи. С их точки зрения, Сфинкс и пирамиды были специально оставлены виракочами в качестве «маяков цивилизации»; в их расположении относительно небесных объектов содержатся зашифрованные сообщения о происхождении и судьбе исчезнувшей цивилизации.
«Остров где-то там»
Пропавшая Антарктида
РАСЦВЕТ И ПАДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ МАЙЯ
В октябре 1839 года американский путешественник Джон Стивене и английский путешественник Фредерик Кэтервуд прибыли на корабле из Нью-Йорка в порт Белиз. Этот крошечный аванпост Британской империи был расположен на побережье полуострова Юкатан в Мексиканском заливе. Стивене и Кэтервуд направились в лесные дебри на поиски таинственных древних городов, замеченных испанскими конквистадорами XVI века в глубинах дождевого леса. Лишь недавно историки обнаружили их воспоминания, долго плесневевшие в испанских архивах, и начали рассуждать о цивилизациях, затерянных в джунглях Центральной Америки. Отдельные короткие сообщения местных исследователей, особенно рассказ капитана Дель Рио о посещении руин города Паленке в 1787 году, опубликованный в Англии в 1822 году, на первый взгляд подкрепляли свидетельства испанских хронистов. Вместо того чтобы обсуждать достоверность этих рассказов в безопасной тиши библиотек, Стивене и Кэтервуд преисполнились желания узнать все из первых рук.
После опасного путешествия по открытой местности, кишащей бандитами, они проникли в плотные дождевые леса Гондураса и вышли к руинам древнего города Копан. Их поразили масштаб и величие домов, статуй, площадей и пирамид. Хотя Стивене и Кэтервуд, изучившие испанские летописи, знали, что все это было работой индейцев майя, как ни странно, им не удалось узнать ничего нового о древних строителях от местных жителей. Стивене признавался в своей полнейшей растерянности:
«Не было никаких ассоциаций, связанных с этим местом. Архитектура, скульптура и живопись — все искусства, которые украшают жизнь, некогда процветали в этом диком лесу… Ораторы, воины и законодатели, красота, слава и честолюбие — все это минуло безвозвратно, и никто не знал, какая судьба постигла людей и творения их рук.
Город был заброшен. Никаких представителей древней расы, одни руины. Он лежал перед нами, как разбитый барк (судно) посреди океана, со сломанными мачтами, стершимися буквами названия, пропавшей командой и неизвестной судьбой… Было ли это место, где мы сидели, цитаделью неизвестного народа, оглашавшейся пением военных труб? Или храмом, где возносили хвалу единому милосердному Богу? Или его жители почитали идолов, сделанных собственными руками, и складывали жертвоприношения на камни перед ними? Все вокруг было окутано темным, непроницаемым покровом тайны, и каждая новая находка лишь усиливала это впечатление».
Расцвет майя
В 1991 году бостонский геолог, профессор Роберт Шох, после изучения следов эрозии на статуе Сфинкса выдвинул предположение, что она была создана на несколько тысяч лет раньше официальной даты — XXV в. до н. э. (см. «Загадка Сфинкса» в разделе «Чудеса архитектуры»). Сам Хэнкок, со своим коллегой Эдрианом Джилберт, считает, что с помощью астрономических расчетов дату создания Сфинкса можно перенести далеко в глубь времен — на 10 500 лет до н. э.
Принадлежат ли великие пирамиды Гизы к той же эпохе? Коллега Хэнкока Роберт Бьювэл высказал мнение, что планировка пирамид отражала расположение звезд в созвездии Ориона более 12 000 лет назад (см. «Мистерия Ориона» в разделе «Глядя в небо»). С другой стороны, Хэнкок и Бьювэл допускают, что пирамиды могли быть построены в XI тысячелетии до н. э., перед окончанием последней ледниковой эпохи. С их точки зрения, Сфинкс и пирамиды были специально оставлены виракочами в качестве «маяков цивилизации»; в их расположении относительно небесных объектов содержатся зашифрованные сообщения о происхождении и судьбе исчезнувшей цивилизации.
«Остров где-то там»
В изложении Хэнкока эта широкомасштабная теория, подкрепляемая археологическими, астрономическими и геологическими свидетельствами, выглядит весьма убедительно. Однако когда мы разбираем ее на составные части и приступаем к более тщательному исследованию, вроде бы стройная система взглядов начинает разваливаться.
Датировки, предлагаемые Хэнкоком для остатков его «антарктической цивилизации», крайне сомнительны. Он принимает на веру невероятные цифры профессора Артура Познански, основанные на астрономических расчетах для Тиауанако, и совершенно игнорирует годы напряженного труда, потраченные археологами на изучение этого памятника древней культуры в последние 10—15 лет. Их работы наглядно показывают, что Познански был абсолютно не прав и что город Тиауанако вовсе не является реликтом ледниковой эпохи. На самом деле он был построен примерно в I в. н. э., как можно убедиться по результатам исследования керамики и данным радиоуглеродного анализа (см. «Тиауанако» в разделе «Чудеса архитектуры»).
Сходным образом, нет причин сомневаться в том, что гигантские скульптурные головы на побережье Мексиканского залива были созданы ольмеками, чья цивилизация зародилась примерно в XII в. до н. э. Хэнкок отрицал какую-либо связь между головами и близлежащими остатками ольмекских поселений; при этом он оставлял скульптуры «в полном вакууме», как будто они свалились с неба. Поскольку в данном районе нет ни одной датировки, которая относилась бы к XI тысячелетию до н. а, а скульптуры окружены многочисленными остатками ольмекской цивилизации, совершенно естественно заключить, что они имеют ольмекское происхождение. Похожие лица встречаются на многочисленных образцах каменной резьбы ольмекского периода — например, на нефритовых украшениях. Что касается расовой принадлежности изображенных людей, то их африканское происхождение энергично оспаривается специалистами по мексиканской археологии (см. «Вступление» к разделу «Путешественники и открытия»).
Утверждение Хэнкока, что более ранняя датировка Сфинкса подтверждается научными методами — с помощью геологических оценок и астрономических расчетов, — не имеет серьезных оснований. Есть много других способов интерпретации данных, и нынешняя официальная датировка Сфинкса (около 2500 г. до н. э.) по-прежнему является наилучшей. То же самое относится к пирамидам в долине Гизы (см. «Загадка Сфинкса» в разделе «Чудеса архитектуры» и «Мистерия Ориона» в разделе «Глядя в небо»).
Наивно полагать, что планировка пирамид, построенных в III тысячелетии до н. э., соответствовала расположению небесных тел в XI тысячелетии до н. э. Как могли авторы столь грандиозной схемы, задуманной более 12 000 лет назад, внушить свою волю египтянам, жившим 8000 лет спустя? Хэнкок предпочитает не отвечать на этот щекотливый вопрос. А его утверждение о «тайных знаниях» последней ледниковой эпохи, сохранявшихся жрецами в течение тысячелетий, не объясняет, каким образом передавалась информация.
По признанию самого Хэнкока, в его модели существует огромный временной пробел между строителями Сфинкса в XI тысячелетии до н. э. и египтянами, чья цивилизация возникла около 3400 г. до н. э. В XI тысячелетии до н. э. в долине Нила жили люди, охотники и собиратели, пользовавшиеся каменными орудиями, а в конце VI тысячелетия до н. э. там имелись простые сельскохозяйственные общины. Получается, что древние египтяне населяли территорию современного Египта еще в каменном веке. Однако до XXXIV в. до н. э., во времена так называемой додинастической эпохи, в Египте не было городов, храмов, пирамид, обелисков, статуй и любых других предметов культуры, характерных для египетской цивилизации. Поэтому, если египтяне узнали свои науки и искусства от виракочей, как они могли «помнить» все это долгие тысячи лет, прежде чем воспользоваться плодами просвещения?
Джон Энтони Вест, коллега Хэнкока и главный сторонник гипотезы ранней датировки Сфинкса, признает серьезность этого затруднения:
«Основная проблема, с мой точки зрения, заключается в процессе передачи: как знания сохранялись и передавались в течение многих тысячелетий между сооружением Сфинкса и возникновением первых династий в Древнем Египте? Даже теоретически трудно представить себе, как можно сохранить знания тысячелетней давности, не имея письменности и развитой религиозной традиции».
В самом деле, от этого нелегко отмахнуться. В конце концов Энтони Вест смог выдвинуть лишь одно беспомощное предположение: древнее знание передавалось устно, через сотни поколений, в виде мифов и легенд. Такое предположение можно было бы с натяжкой принять для религиозной или эзотерической традиции. Можно даже представить математические и астрономические знания, которые передавались подобным образом. Но скажите на милость, как могли сохраняться знания об архитектурной планировке и перемещении огромных каменных блоков, если люди практически не занимались строительством? И если египтяне в XI тысячелетии до н. э. уже обладали навыками строительства пирамид и других великих монументов, почему они ждали так долго, прежде чем применить эти навыки на практике. Почему самые ранние египетские пирамиды обнаруживают следы экспериментов методом проб и ошибок? Это доказывает, что их строители не работали по существующим чертежам, а учились и набирались опыта (см. «Как были построены пирамиды?» в разделе «Чудеса архитектуры»).
Модель Хэнкока сталкивается с точно такими же проблемами при объяснении расцвета древних американских цивилизаций. Если ольмеки, инки и другие были всего лишь наследниками великой культурной традиции виракочеи, то как объяснить огромный пробел между гипотетическими колонистами ледниковой эпохи, прибывшими в Америку более чем за 10 000 лет до н. э., и первыми проблесками урбанистических цивилизаций III тысячелетия до н. э.? Сама идея о том, что обе Америки были населены в X—IX тысячелетии до н. э., является весьма спорной (см. «Первые американцы» в разделе «Путешественники и открытия»).
Короче говоря, объяснение происхождения древних цивилизаций, предложенное Хэнкоком, практически ничего не объясняет. Его теория лишь выстраивает ряд проблем, связанных с огромными временными промежутками между воображаемым и реальным возникновением древних культур.
Датировки, предлагаемые Хэнкоком для остатков его «антарктической цивилизации», крайне сомнительны. Он принимает на веру невероятные цифры профессора Артура Познански, основанные на астрономических расчетах для Тиауанако, и совершенно игнорирует годы напряженного труда, потраченные археологами на изучение этого памятника древней культуры в последние 10—15 лет. Их работы наглядно показывают, что Познански был абсолютно не прав и что город Тиауанако вовсе не является реликтом ледниковой эпохи. На самом деле он был построен примерно в I в. н. э., как можно убедиться по результатам исследования керамики и данным радиоуглеродного анализа (см. «Тиауанако» в разделе «Чудеса архитектуры»).
Сходным образом, нет причин сомневаться в том, что гигантские скульптурные головы на побережье Мексиканского залива были созданы ольмеками, чья цивилизация зародилась примерно в XII в. до н. э. Хэнкок отрицал какую-либо связь между головами и близлежащими остатками ольмекских поселений; при этом он оставлял скульптуры «в полном вакууме», как будто они свалились с неба. Поскольку в данном районе нет ни одной датировки, которая относилась бы к XI тысячелетию до н. а, а скульптуры окружены многочисленными остатками ольмекской цивилизации, совершенно естественно заключить, что они имеют ольмекское происхождение. Похожие лица встречаются на многочисленных образцах каменной резьбы ольмекского периода — например, на нефритовых украшениях. Что касается расовой принадлежности изображенных людей, то их африканское происхождение энергично оспаривается специалистами по мексиканской археологии (см. «Вступление» к разделу «Путешественники и открытия»).
Утверждение Хэнкока, что более ранняя датировка Сфинкса подтверждается научными методами — с помощью геологических оценок и астрономических расчетов, — не имеет серьезных оснований. Есть много других способов интерпретации данных, и нынешняя официальная датировка Сфинкса (около 2500 г. до н. э.) по-прежнему является наилучшей. То же самое относится к пирамидам в долине Гизы (см. «Загадка Сфинкса» в разделе «Чудеса архитектуры» и «Мистерия Ориона» в разделе «Глядя в небо»).
Наивно полагать, что планировка пирамид, построенных в III тысячелетии до н. э., соответствовала расположению небесных тел в XI тысячелетии до н. э. Как могли авторы столь грандиозной схемы, задуманной более 12 000 лет назад, внушить свою волю египтянам, жившим 8000 лет спустя? Хэнкок предпочитает не отвечать на этот щекотливый вопрос. А его утверждение о «тайных знаниях» последней ледниковой эпохи, сохранявшихся жрецами в течение тысячелетий, не объясняет, каким образом передавалась информация.
По признанию самого Хэнкока, в его модели существует огромный временной пробел между строителями Сфинкса в XI тысячелетии до н. э. и египтянами, чья цивилизация возникла около 3400 г. до н. э. В XI тысячелетии до н. э. в долине Нила жили люди, охотники и собиратели, пользовавшиеся каменными орудиями, а в конце VI тысячелетия до н. э. там имелись простые сельскохозяйственные общины. Получается, что древние египтяне населяли территорию современного Египта еще в каменном веке. Однако до XXXIV в. до н. э., во времена так называемой додинастической эпохи, в Египте не было городов, храмов, пирамид, обелисков, статуй и любых других предметов культуры, характерных для египетской цивилизации. Поэтому, если египтяне узнали свои науки и искусства от виракочей, как они могли «помнить» все это долгие тысячи лет, прежде чем воспользоваться плодами просвещения?
Джон Энтони Вест, коллега Хэнкока и главный сторонник гипотезы ранней датировки Сфинкса, признает серьезность этого затруднения:
«Основная проблема, с мой точки зрения, заключается в процессе передачи: как знания сохранялись и передавались в течение многих тысячелетий между сооружением Сфинкса и возникновением первых династий в Древнем Египте? Даже теоретически трудно представить себе, как можно сохранить знания тысячелетней давности, не имея письменности и развитой религиозной традиции».
В самом деле, от этого нелегко отмахнуться. В конце концов Энтони Вест смог выдвинуть лишь одно беспомощное предположение: древнее знание передавалось устно, через сотни поколений, в виде мифов и легенд. Такое предположение можно было бы с натяжкой принять для религиозной или эзотерической традиции. Можно даже представить математические и астрономические знания, которые передавались подобным образом. Но скажите на милость, как могли сохраняться знания об архитектурной планировке и перемещении огромных каменных блоков, если люди практически не занимались строительством? И если египтяне в XI тысячелетии до н. э. уже обладали навыками строительства пирамид и других великих монументов, почему они ждали так долго, прежде чем применить эти навыки на практике. Почему самые ранние египетские пирамиды обнаруживают следы экспериментов методом проб и ошибок? Это доказывает, что их строители не работали по существующим чертежам, а учились и набирались опыта (см. «Как были построены пирамиды?» в разделе «Чудеса архитектуры»).
Модель Хэнкока сталкивается с точно такими же проблемами при объяснении расцвета древних американских цивилизаций. Если ольмеки, инки и другие были всего лишь наследниками великой культурной традиции виракочеи, то как объяснить огромный пробел между гипотетическими колонистами ледниковой эпохи, прибывшими в Америку более чем за 10 000 лет до н. э., и первыми проблесками урбанистических цивилизаций III тысячелетия до н. э.? Сама идея о том, что обе Америки были населены в X—IX тысячелетии до н. э., является весьма спорной (см. «Первые американцы» в разделе «Путешественники и открытия»).
Короче говоря, объяснение происхождения древних цивилизаций, предложенное Хэнкоком, практически ничего не объясняет. Его теория лишь выстраивает ряд проблем, связанных с огромными временными промежутками между воображаемым и реальным возникновением древних культур.
Пропавшая Антарктида
Тогда кто же нарисовал карты ледниковой эпохи? Или, возможно, нам следует задать другой вопрос: насколько можно быть уверенным в том, что на картах действительно изображена Антарктида, свободная ото льда?
Из представленных доводов самым слабым является аргумент Флемотов, связанный с картой Атанасиуса Кирхера. Из его рисунка явствует, что он считал Атлантиду «пробкой» в центре Атлантического океана, а не на Южном полюсе. Флемоты утверждают, что если посмотреть на карту под другим углом зрения, Атлантиду Кирхера можно отождествить с Антарктидой. Но чтобы исполнить этот умственный кульбит, им приходится игнорировать собственноручные надписи Кирхера. И даже с такой натяжкой Атлантида Кирхера по-прежнему не находится в надлежащем месте для нынешней Антарктиды, а сходство внешних очертаний двух континентов не выглядит убедительным.
Смелое предположение Мэллери и Хэпгуда о картах Пири Рейса более увлекательно, но вызывает много вопросов. Они, несомненно, были правы в том, что касается проекции карты. Турецкий мореплаватель XVI века вполне мог поместить центральную точку своей картографической проекции в Египте, в районе Каира. Пусть так — но что можно увидеть на современных реконструкциях этой картографической проекции? При изучении космических снимков, сделанных почти прямо над Египтом, можно видеть, что Южная Америка имеет странно удлиненную форму, изгибаясь в юго-восточном направлении в сторону Атлантического океана. В этом смысле достоверность карты Пири Рейса действительно подтверждается, но нет никаких оснований рассматривать «хвост» Южной Америки как что-либо иное, кроме продолжения материка.
Хэпгуду пришлось выдвинуть экстраординарные догадки для обоснования своей антарктической теории. Если удлиненная береговая линия на карте Пири Рейса действительно включает в себя Антарктиду, то нужно предположить, что почти 2000 миль южноамериканского побережья было пропущено (что говорит не в пользу картографа) и что пролив Дрейка, морской проход между двумя континентами, также был проигнорирован Пири Рейсом. Тот факт, что «два континента» соединены на карте, содержит важный намек: если мы читаем карту наиболее очевидным образом и исходим из предпосылки, что на ней изображен лишь один континент, тогда «пропавшие» 2000 миль южноамериканского побережья появляются снова.
Надписи на карте Пири Рейса однозначно подкрепляют «нормальную» интерпретацию. В 1513 году, когда была составлена карта, португальцы исследовали и заявляли свои права на огромные области в Южной Америке, так что многие надписи на карте имеют непосредственное отношение к этим событиям. В одной из них говорится, что португальский корабль, прибывший из Индии (Hind), был обстрелян из луков враждебно настроенными туземцами. По словам автора, «все они были обнаженными», что типично для Южной Америки, но маловероятно для Антарктиды. В следующих надписях, расположенных вдоль предполагаемого антарктического побережья, говорится о «чудищах с белыми волосами», «шестирогих быках», «огромных змеях» и «жаркой погоде» — опять-таки все это не имеет отношения к Антарктиде. Касательно монстров, Пири Рейс поясняет: «Португальские неверные (безбожники) упоминают о них в своих записях». Ясно, что Пири Рейс пользовался картами и описаниями современных португальских навигаторов.
Хэпгуд мог бы сэкономить много времени и сил, если бы уделил больше внимания надписям на карте Пири Рейса. Ее создатель утверждал, что на самых древних картах, имевшихся в его распоряжении (начиная с эпохи Александра Великого), была изображена населенная часть света. Очевидно, здесь имеется в виду греко-римский мир: Средиземноморье и его окрестности. В поясняющих надписях Пири Рейса нет никаких намеков на то, что он пользовался очень древними картами для вычерчивания береговой линии Южной Америки. Вместо этого он прямо говорит о португальских источниках информации.
И наконец, как быть с утверждением Мэллери и Хэпгуда, что их интерпретация карты Пири Рейса подтверждается современными открытиями о форме Антарктиды под ледниковым покровом? Сейсмическое исследование, проведенное в 1949 году международной командой ученых из Норвегии, Британии и Швеции, свидетельствовало о том, что группа островов рядом с гористым побережьем Антарктиды, ныне скрытых подо льдом, расположена неподалеку от оконечности Южной Америки. Хэпгуд ассоциировал это открытие с южной частью карты Пири Рейса, показывающей (в его интерпретации) группу островов возле гористого побережья.
К сожалению, данные более современных научных исследований противоречат интерпретации Хэпгуда. Реальная география Антарктиды не откроется нашему взору, если просто снять ледниковый покров. Миллионы тонн льда оказывают мощное давление на континентальную кору, погружая ее вниз на сотни футов. Если компенсировать это искажение, то береговая линия Антарктиды будет сильно отличаться от ее нынешних очертаний подо льдом. Острова у побережья, которые Хэпгуд сравнивал с островами на карте Пири Рейса, просто исчезнут. А если исходить из того, что на карте изображен лишь один континент, то острова, так интересовавшие Хэпгуда, практически совпадут с группой Фолклендских островов — сценой краткосрочных военных действий между Британией и Аргентиной в 1982 году.
Такие же противоречия содержатся и в наиболее убедительном аргументе Хэпгуда — карте Оронтеуса Финиуса от 1531 года. Если мы уберем ледниковый покров, форма Антарктиды резко изменится и сходство будет нарушено. К тому же, каким образом Оронтеус Финиус мог вообще показать на карте антарктический континент, если в рамках географических знаний XVI века его вообще не существовало? По признанию самого Хэпгуда, у картографов эпохи Возрождения существовал обычай рисовать огромный континент на Южном полюсе просто для того, чтобы уравновесить массы суши вокруг Северного полюса. Насколько известно, предпринимались десятки попыток для описания формы гипотетической Terra Austraits (Южной Земли). Карту Оронтеуса Финиуса можно рассматривать как лучшую или наиболее удачную догадку — возможно, включавшую сведения от моряков, которые мельком видели оконечность южного континента до его официального открытия в 1819 году.
Что касается общей модели смещения полюсов, то научные результаты, полученные во время исследования Антарктиды, в свое время действительно указывали на странные особенности в истории ее климата. При встрече с Хэпгудом в 1955 году на Эйнштейна произвели особенно глубокое впечатление керны горных пород, взятых с ложа моря Росса во время экспедиции Бирда 1947—1948 года и датированные с помощью нового ионного радиоизотопного метода. Выяснилось, что в период между 13 000 и 4000 годами до н. э. на дне моря Росса накапливались тонкозернистые осадки, сходные с речными отложениями. Участники экспедиции пришли к выводу, что Антарктида находилась в зоне умеренного климата, а затем подверглась оледенению в промежутке между этими датами. По мнению Эйнштейна, полученные данные «фактически подталкивают к выводу о глобальном сдвиге земной коры».
Научные данные, собранные в более поздние годы, приводят к совершенно иному выводу. Должно быть, Хэпгуд осознал свои проблемы, когда в 1970 году вышло второе издание его книги. Пользуясь новейшими радиоуглеродными датировками, он сместил свою оценку окончания последней ледниковой эпохи к X тысячелетию до н. э.; при этом сдвиг полюсов в их нынешнее положение начался за 15 000 лет до н. э. Согласно усовершенствованной модели, Антарктида была свободна ото льда до XV тысячелетия до н. э., а впоследствии подверглась постепенному оледенению. Однако керны, взятые с ложа моря Росса и некогда служившие одним из наиболее убедительных доказательств теории Хэпгуда, теперь указывали на противоположную схему: Антарктида находилась подо льдом до XIII тысячелетия до н. э., а затем постепенно утрачивала свой ледяной покров.
Хэпгуд так и не смог дать ясный или последовательный ответ на этот вопрос. Его теория получила еще один удар, когда стало известно, что ледники могут откладывать тонкозернистые отложения, похожие на речные; таким образом отпадает необходимость в предположении, что Антарктида была свободна ото льда в любое время недавнего геологического прошлого. Другие датировки и более тщательные исследования ледниковых отложений убедительно доказывают, что Антарктида была покрыта льдом по меньшей мере в течение последних ста тысяч лет.
Самые последние данные свидетельствуют о том, что Северная Америка, Европа и Антарктида испытали максимальное оледенение примерно в одно и то же время (от 21 000 до 18 000 лет назад). Затем, около 12 000 лет назад, началось повсеместное отступление ледников, и причина этого процесса кроется не в смещении полюсов, а в чем-то ином.
Вы не найдете ни одной из этих проблем в книгах Грэма Хэнкока или супругов Флемот, которые все еще пользуются старыми аргументами и находками Хэпгуда, утратившими свое значение в наши дни. Поддержка, оказанная Эйнштейном теории Хэпгуда, с гордостью выставляется напоказ, как если бы великий ученый не выражал сомнений по поводу механизма, лежащего в основе теории глобальных сдвигов земной коры, а «доказательства» экспедиции 1948—1949 года не потеряли всякий смысл. Эйнштейн не был консерватором — он старался держаться в курсе современной научной литературы и переоценивал свои взгляды в соответствии с новыми открытиями. То же самое справедливо и для Хэпгуда. Хотя новые данные иногда противоречили его модели, он честно сообщал о них и, в меру своих сил, старался объяснить несоответствия. С другой стороны, Грэм Хэнкок и Флемоты просто игнорировали существование проблем и повторяли доводы Хэпгуда как нечто новое и неожиданное.
Мы по-прежнему не знаем, что послужило причиной наступления ледниковых эпох. Теория о смещении полюсов не полностью исключается из рассмотрения, но представлять ее таким образом, как это делает Хэнкок — в качестве научной модели, поддержанной не только авторитетом Эйнштейна, но и современными научными методами, — значит вводить людей в заблуждение. Вы тщетно будете искать в библиографии Хэнкока хотя бы одно упоминание о современных геологических исследованиях в Антарктиде — например, 680-страничный труд коллектива авторов по геологии Антарктиды, опубликованный в Оксфорде при поддержке правительства Австралии в 1991 году. Это печально. Еще более печально, что в типичной рецензии на книгу «Следы богов», опубликованной в газете «Литературное обозрение», работа Хэнкока характеризуется как «очень впечатляющий научный труд… один из интеллектуальных ориентиров последнего десятилетия». Разумеется, это не так.
С учетом всех обстоятельств, можно считать, что предсказание Хэнкока об очередном сдвиге земных полюсов в 2012 году — не более чем красивая выдумка. У нас есть серьезные поводы для беспокойства в ближайшем будущем, включая экологические катастрофы, случайные удары астероидов и многое другое. Если мы хотим быть реалистами и как следует учиться на уроках прошлого, нам пора расстаться с легендой об атлантической сверхцивилизации.
Из представленных доводов самым слабым является аргумент Флемотов, связанный с картой Атанасиуса Кирхера. Из его рисунка явствует, что он считал Атлантиду «пробкой» в центре Атлантического океана, а не на Южном полюсе. Флемоты утверждают, что если посмотреть на карту под другим углом зрения, Атлантиду Кирхера можно отождествить с Антарктидой. Но чтобы исполнить этот умственный кульбит, им приходится игнорировать собственноручные надписи Кирхера. И даже с такой натяжкой Атлантида Кирхера по-прежнему не находится в надлежащем месте для нынешней Антарктиды, а сходство внешних очертаний двух континентов не выглядит убедительным.
Смелое предположение Мэллери и Хэпгуда о картах Пири Рейса более увлекательно, но вызывает много вопросов. Они, несомненно, были правы в том, что касается проекции карты. Турецкий мореплаватель XVI века вполне мог поместить центральную точку своей картографической проекции в Египте, в районе Каира. Пусть так — но что можно увидеть на современных реконструкциях этой картографической проекции? При изучении космических снимков, сделанных почти прямо над Египтом, можно видеть, что Южная Америка имеет странно удлиненную форму, изгибаясь в юго-восточном направлении в сторону Атлантического океана. В этом смысле достоверность карты Пири Рейса действительно подтверждается, но нет никаких оснований рассматривать «хвост» Южной Америки как что-либо иное, кроме продолжения материка.
Хэпгуд мог бы сэкономить много времени и сил, если бы уделил больше внимания надписям на карте Пири Рейса. Ее создатель утверждал, что на самых древних картах, имевшихся в его распоряжении (начиная с эпохи Александра Великого), была изображена населенная часть света. Очевидно, здесь имеется в виду греко-римский мир: Средиземноморье и его окрестности. В поясняющих надписях Пири Рейса нет никаких намеков на то, что он пользовался очень древними картами для вычерчивания береговой линии Южной Америки. Вместо этого он прямо говорит о португальских источниках информации.
И наконец, как быть с утверждением Мэллери и Хэпгуда, что их интерпретация карты Пири Рейса подтверждается современными открытиями о форме Антарктиды под ледниковым покровом? Сейсмическое исследование, проведенное в 1949 году международной командой ученых из Норвегии, Британии и Швеции, свидетельствовало о том, что группа островов рядом с гористым побережьем Антарктиды, ныне скрытых подо льдом, расположена неподалеку от оконечности Южной Америки. Хэпгуд ассоциировал это открытие с южной частью карты Пири Рейса, показывающей (в его интерпретации) группу островов возле гористого побережья.
К сожалению, данные более современных научных исследований противоречат интерпретации Хэпгуда. Реальная география Антарктиды не откроется нашему взору, если просто снять ледниковый покров. Миллионы тонн льда оказывают мощное давление на континентальную кору, погружая ее вниз на сотни футов. Если компенсировать это искажение, то береговая линия Антарктиды будет сильно отличаться от ее нынешних очертаний подо льдом. Острова у побережья, которые Хэпгуд сравнивал с островами на карте Пири Рейса, просто исчезнут. А если исходить из того, что на карте изображен лишь один континент, то острова, так интересовавшие Хэпгуда, практически совпадут с группой Фолклендских островов — сценой краткосрочных военных действий между Британией и Аргентиной в 1982 году.
Такие же противоречия содержатся и в наиболее убедительном аргументе Хэпгуда — карте Оронтеуса Финиуса от 1531 года. Если мы уберем ледниковый покров, форма Антарктиды резко изменится и сходство будет нарушено. К тому же, каким образом Оронтеус Финиус мог вообще показать на карте антарктический континент, если в рамках географических знаний XVI века его вообще не существовало? По признанию самого Хэпгуда, у картографов эпохи Возрождения существовал обычай рисовать огромный континент на Южном полюсе просто для того, чтобы уравновесить массы суши вокруг Северного полюса. Насколько известно, предпринимались десятки попыток для описания формы гипотетической Terra Austraits (Южной Земли). Карту Оронтеуса Финиуса можно рассматривать как лучшую или наиболее удачную догадку — возможно, включавшую сведения от моряков, которые мельком видели оконечность южного континента до его официального открытия в 1819 году.
Что касается общей модели смещения полюсов, то научные результаты, полученные во время исследования Антарктиды, в свое время действительно указывали на странные особенности в истории ее климата. При встрече с Хэпгудом в 1955 году на Эйнштейна произвели особенно глубокое впечатление керны горных пород, взятых с ложа моря Росса во время экспедиции Бирда 1947—1948 года и датированные с помощью нового ионного радиоизотопного метода. Выяснилось, что в период между 13 000 и 4000 годами до н. э. на дне моря Росса накапливались тонкозернистые осадки, сходные с речными отложениями. Участники экспедиции пришли к выводу, что Антарктида находилась в зоне умеренного климата, а затем подверглась оледенению в промежутке между этими датами. По мнению Эйнштейна, полученные данные «фактически подталкивают к выводу о глобальном сдвиге земной коры».
Научные данные, собранные в более поздние годы, приводят к совершенно иному выводу. Должно быть, Хэпгуд осознал свои проблемы, когда в 1970 году вышло второе издание его книги. Пользуясь новейшими радиоуглеродными датировками, он сместил свою оценку окончания последней ледниковой эпохи к X тысячелетию до н. э.; при этом сдвиг полюсов в их нынешнее положение начался за 15 000 лет до н. э. Согласно усовершенствованной модели, Антарктида была свободна ото льда до XV тысячелетия до н. э., а впоследствии подверглась постепенному оледенению. Однако керны, взятые с ложа моря Росса и некогда служившие одним из наиболее убедительных доказательств теории Хэпгуда, теперь указывали на противоположную схему: Антарктида находилась подо льдом до XIII тысячелетия до н. э., а затем постепенно утрачивала свой ледяной покров.
Хэпгуд так и не смог дать ясный или последовательный ответ на этот вопрос. Его теория получила еще один удар, когда стало известно, что ледники могут откладывать тонкозернистые отложения, похожие на речные; таким образом отпадает необходимость в предположении, что Антарктида была свободна ото льда в любое время недавнего геологического прошлого. Другие датировки и более тщательные исследования ледниковых отложений убедительно доказывают, что Антарктида была покрыта льдом по меньшей мере в течение последних ста тысяч лет.
Самые последние данные свидетельствуют о том, что Северная Америка, Европа и Антарктида испытали максимальное оледенение примерно в одно и то же время (от 21 000 до 18 000 лет назад). Затем, около 12 000 лет назад, началось повсеместное отступление ледников, и причина этого процесса кроется не в смещении полюсов, а в чем-то ином.
Вы не найдете ни одной из этих проблем в книгах Грэма Хэнкока или супругов Флемот, которые все еще пользуются старыми аргументами и находками Хэпгуда, утратившими свое значение в наши дни. Поддержка, оказанная Эйнштейном теории Хэпгуда, с гордостью выставляется напоказ, как если бы великий ученый не выражал сомнений по поводу механизма, лежащего в основе теории глобальных сдвигов земной коры, а «доказательства» экспедиции 1948—1949 года не потеряли всякий смысл. Эйнштейн не был консерватором — он старался держаться в курсе современной научной литературы и переоценивал свои взгляды в соответствии с новыми открытиями. То же самое справедливо и для Хэпгуда. Хотя новые данные иногда противоречили его модели, он честно сообщал о них и, в меру своих сил, старался объяснить несоответствия. С другой стороны, Грэм Хэнкок и Флемоты просто игнорировали существование проблем и повторяли доводы Хэпгуда как нечто новое и неожиданное.
Мы по-прежнему не знаем, что послужило причиной наступления ледниковых эпох. Теория о смещении полюсов не полностью исключается из рассмотрения, но представлять ее таким образом, как это делает Хэнкок — в качестве научной модели, поддержанной не только авторитетом Эйнштейна, но и современными научными методами, — значит вводить людей в заблуждение. Вы тщетно будете искать в библиографии Хэнкока хотя бы одно упоминание о современных геологических исследованиях в Антарктиде — например, 680-страничный труд коллектива авторов по геологии Антарктиды, опубликованный в Оксфорде при поддержке правительства Австралии в 1991 году. Это печально. Еще более печально, что в типичной рецензии на книгу «Следы богов», опубликованной в газете «Литературное обозрение», работа Хэнкока характеризуется как «очень впечатляющий научный труд… один из интеллектуальных ориентиров последнего десятилетия». Разумеется, это не так.
С учетом всех обстоятельств, можно считать, что предсказание Хэнкока об очередном сдвиге земных полюсов в 2012 году — не более чем красивая выдумка. У нас есть серьезные поводы для беспокойства в ближайшем будущем, включая экологические катастрофы, случайные удары астероидов и многое другое. Если мы хотим быть реалистами и как следует учиться на уроках прошлого, нам пора расстаться с легендой об атлантической сверхцивилизации.
РАСЦВЕТ И ПАДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ МАЙЯ
***
В октябре 1839 года американский путешественник Джон Стивене и английский путешественник Фредерик Кэтервуд прибыли на корабле из Нью-Йорка в порт Белиз. Этот крошечный аванпост Британской империи был расположен на побережье полуострова Юкатан в Мексиканском заливе. Стивене и Кэтервуд направились в лесные дебри на поиски таинственных древних городов, замеченных испанскими конквистадорами XVI века в глубинах дождевого леса. Лишь недавно историки обнаружили их воспоминания, долго плесневевшие в испанских архивах, и начали рассуждать о цивилизациях, затерянных в джунглях Центральной Америки. Отдельные короткие сообщения местных исследователей, особенно рассказ капитана Дель Рио о посещении руин города Паленке в 1787 году, опубликованный в Англии в 1822 году, на первый взгляд подкрепляли свидетельства испанских хронистов. Вместо того чтобы обсуждать достоверность этих рассказов в безопасной тиши библиотек, Стивене и Кэтервуд преисполнились желания узнать все из первых рук.
«Не было никаких ассоциаций, связанных с этим местом. Архитектура, скульптура и живопись — все искусства, которые украшают жизнь, некогда процветали в этом диком лесу… Ораторы, воины и законодатели, красота, слава и честолюбие — все это минуло безвозвратно, и никто не знал, какая судьба постигла людей и творения их рук.
Город был заброшен. Никаких представителей древней расы, одни руины. Он лежал перед нами, как разбитый барк (судно) посреди океана, со сломанными мачтами, стершимися буквами названия, пропавшей командой и неизвестной судьбой… Было ли это место, где мы сидели, цитаделью неизвестного народа, оглашавшейся пением военных труб? Или храмом, где возносили хвалу единому милосердному Богу? Или его жители почитали идолов, сделанных собственными руками, и складывали жертвоприношения на камни перед ними? Все вокруг было окутано темным, непроницаемым покровом тайны, и каждая новая находка лишь усиливала это впечатление».
Расцвет майя
Сто пятьдесят лет кропотливых археологических исследований позволяют нам сегодня понять, как появилась культура майя, превратившая дождевой тропический лес Центральной Америки в развитую цивилизацию. В X веке до н. э. майя были оседлыми земледельцами, выращивавшими различные культуры на лесных расчистках, которые затем превращались в деревни. По некоторым признакам, в их обществе царило равноправие, без авторитарных властителей или ритуальных центров. Затем, в промежутке между VIII и V вв. до н. э., в обществе майя начинают появляться признаки правящей элиты — сначала в виде замысловатых погребальных монументов. В Лос-Мангалес (долина Салама в высокогорной Мексике) вождя хоронили на специальной погребальной платформе, сопровождая ритуал человеческими жертвоприношениями и богатыми загробными дарами из нефрита и ракушек. Немного позже был построен ритуальный центр в Эль-Портоне, с земляными террасами и платформами, где воздвигались алтари и стоячие камни, один из которых был снабжен высеченной надписью — увы, слишком плохо сохранившейся для расшифровки.
В низменных равнинах Гватемалы и полуострова Юкатан огромные ритуальные центры возникли внезапно в VI в. до н. э. В районе Накбе на севере Гватемалы скромное поселение быстро превратилось в город. На руинах первоначального поселения была воздвигнута огромная платформа, на вершине которой находилось несколько террасированных зданий высотой до 60 футов. Без сомнения, здесь мы видим признаки более сложной организации общества.
С 400 до 250 г. до н. э. крупные ритуальные центры появились во всех регионах, населенных майя; многие из них были построены на месте вырубок в тропических дождевых лесах, покрывающих южные низменности Гватемалы, Белиза и Мексики. Главенствующее положение в этих городах занимали террасированные платформы, иногда образующие колоссальные храмы-пирамиды. Из блоков известняка воздвигались роскошные дворцы со сводчатыми залами, которые вписывались в общий архитектурный ансамбль, подчеркивавший роль наиболее важных зданий в городе. Просторные площади были огорожены рядами стоячих камней. Появился изощренный стиль искусства, который можно видеть в барельефах, настенных росписях и прекрасной расписной керамике из обожженной глины. Иероглифическая письменность получила широкое распространение; надписи можно датировать с помощью Долгого Счета майя — сложной и невероятно точной календарной системы (см. приложение «Календарь майя» в этом разделе).
Наиболее впечатляющим из сохранившихся ранних архитектурных центров является Эль-Мирадор в Гватемале, который был заброшен и больше никогда не отстраивался. В этом огромном городе есть центральный район, протянувшийся на полторы мили с запада на восток. Он образован ансамблем величественных храмов-пирамид, достигающих высоты 200 футов над покровом леса. Всего сохранилось два ряда пирамид и платформ, соединенных каменной мостовой.
В низменных равнинах Гватемалы и полуострова Юкатан огромные ритуальные центры возникли внезапно в VI в. до н. э. В районе Накбе на севере Гватемалы скромное поселение быстро превратилось в город. На руинах первоначального поселения была воздвигнута огромная платформа, на вершине которой находилось несколько террасированных зданий высотой до 60 футов. Без сомнения, здесь мы видим признаки более сложной организации общества.
С 400 до 250 г. до н. э. крупные ритуальные центры появились во всех регионах, населенных майя; многие из них были построены на месте вырубок в тропических дождевых лесах, покрывающих южные низменности Гватемалы, Белиза и Мексики. Главенствующее положение в этих городах занимали террасированные платформы, иногда образующие колоссальные храмы-пирамиды. Из блоков известняка воздвигались роскошные дворцы со сводчатыми залами, которые вписывались в общий архитектурный ансамбль, подчеркивавший роль наиболее важных зданий в городе. Просторные площади были огорожены рядами стоячих камней. Появился изощренный стиль искусства, который можно видеть в барельефах, настенных росписях и прекрасной расписной керамике из обожженной глины. Иероглифическая письменность получила широкое распространение; надписи можно датировать с помощью Долгого Счета майя — сложной и невероятно точной календарной системы (см. приложение «Календарь майя» в этом разделе).
Наиболее впечатляющим из сохранившихся ранних архитектурных центров является Эль-Мирадор в Гватемале, который был заброшен и больше никогда не отстраивался. В этом огромном городе есть центральный район, протянувшийся на полторы мили с запада на восток. Он образован ансамблем величественных храмов-пирамид, достигающих высоты 200 футов над покровом леса. Всего сохранилось два ряда пирамид и платформ, соединенных каменной мостовой.