Страница:
– У меня нет к вам претензий, только к Ранульфу. – Он остановился на расстоянии вытянутой руки от принцессы.
– Зато у меня есть! – Ее переполняло негодование. Она полагала, что, раз уж они остались наедине, речь обязательно должна зайти о том, как вероломно он напал на нее, беспомощную, две зимы назад.
Изабел еще сильнее сжала в руке сухое полено, но, очевидно, демонстрация силы не произвела на викинга должного впечатления – ни один мускул не дрогнул на его дьявольски красивом лице.
Вне себя от ярости, она стукнула поленцем в середину нагрудника его кирасы и грозно спросила:
– Ну так как насчет моих претензий к вам? – Изабел ожидала увидеть удивление или стыд в глазах у того, кто так подло напал на нее, и была очень разочарована тем, что на лице у сына Торлека не отразилось ничего похожего на эти чувства.
Датский вождь сверкал глазами, его ноздри гневно раздувались. Холодно посмотрел на нее.
– Могу я поточнее узнать содержание ваших претензий?
Изабел даже опешила от такой наглости.
– Негодяй, вы еще спрашиваете! Да как вы смеете притворяться, что не понимаете, в чем дело?
Брови Коля поползли вверх.
– Насколько мне известно, я спас вам жизнь, и если ваши претензии только в этом…
– Да, спасли для того, чтобы потом меня погубить! – выкрикнула Изабел.
Коль медленно отстегнул перевязь и отложил меч в сторону. Неужели сейчас он снимет камзол, а потом рубашку и брюки? Изабел представился нагой и волосатый мужчина, который гоняется за ней по комнате, и в горле у нее встал комок. Отбросив показную браваду, она стала пятиться от него, пока не уперлась спиной в стоящий у стены шкаф.
Однако, похоже, датчанин вовсе не собирался снимать с себя одежду. Продолжая с откровенным удивлением смотреть на Изабел, он спокойно продолжил:
– Итак, я спас вам жизнь, а вы взамен спасли мою, так что-же в этом плохого? Теперь мы квиты. Услуга за услугу.
– Отнюдь! По-моему, за вами должок, который ничем невозможно искупить! – Изабел крепче сжала в руке полено.
Ярость исказила красивые черты датчанина.
– Вы не можете отрицать, что у моей мести имеется оправдание. Меня бросили в темницу и избили до полусмерти. Со мной поступили несправедливо.
– Несправедливо? – язвительно переспросила Изабел. – Что ж, поначалу мне тоже так показалось, но я была тогда глупой девчонкой. Каждый удар плетью был получен вами вполне заслуженно.
Коль наклонился и презрительно посмотрел на нее.
– Чудовище! – Изабел размахнулась и метнула в него полено, но викинг уклонился от удара.
– Откройтесь мне, принцесса: отчего ваше мнение обо мне так резко переменилось? Однажды вы посчитали меня достойным того, чтобы с риском для жизни вызволить из темницы вашего брата – и вот теперь…
«Боже, к чему эта игра?» – подумала Изабел. Датчанин думает, что она до сих пор пребывает в неведении насчет того, как он над ней надругался, так не выложить ли ему все напрямик?
Скривив губы, Изабел произнесла с презрением:
– Вас, кажется, ничуть не смущает страшный грех, который вы совершили в отношении меня?
– Вот упрямая женщина! – Торлекссон покачал головой. Его темные волосы блестели, как отшлифованный черный гагат. – Вы снова спорите со мной. Я не собирался причинять вам зла и даже не знал, что вы – сестра короля, полагая, что передо мной простая крестьянка. Тем более я даже не думал, что когда-нибудь увижу вас снова. По правде говоря, до сегодняшнего дня.
Лицо Изабел вспыхнуло. Какая разница, принцесса она или крестьянка! Ни одна женщина не заслуживает того, чтобы ее изнасиловали.
– Узнай вы о том, кто я – неужели это остановило бы вас?
– Остановило? Не пойму, чего вы ждете от меня!.. Возможно, вы рассчитываете, что, узнав о вашем высоком положении, я прикажу своим людям сесть на корабли и отправиться обратно? Напрасно. Теперь уже ничто не остановит меня. Я не откажусь оттого, что задумал, и завершу возмездие.
Возмездие? Неужели, овладев ею, когда она лежала без чувств у реки, этот негодяй тут же выбросил происшедшее из головы, посчитав столь малозначительным фактом, что даже сейчас не может никак понять, в чем причина обрушившихся на ее голову несчастий? Таковы все мужчины: думают только о себе!
Однако… Может быть, датчанин никогда не заподозрит, что мальчик – его сын, и тогда она сможет…
Принцесса отвлеклась совсем ненадолго, но в этот краткий миг Торлекссон вдруг бросился к ней; однако она вовремя среагировала и ткнула в него поленом.
На щеке Коля тут же появилась кровавая полоска, и он, подняв руку, осторожно потрогал царапину, после чего удивленно посмотрел на кончики пальцев.
– Вас испугало мое окровавленное лицо?
Изабел молчала, словно в рот воды набрала. Очевидно, не слишком боясь новой атаки с ее стороны, Коль снова сделал попытку приблизиться.
– Или вы не ожидали, что моя кровь красная, как у всех? Может быть, вы думали, что в моих жилах течет смертоносный яд?
– Варвар! – Яркий румянец залил Изабел щеки.
– Варвар? – Лицо Торлекссона сделалось непроницаемым, и он ткнул ее указательным пальцем в грудь. – Но разве не вы ударили меня довольно безжалостно по лицу, в то время как я проявлял при общении с вами чудеса дипломатии?
Принцесса снова атаковала его, но на этот раз Коль ухватился за конец полена рукой.
– Да поймите же наконец, я человек, а не чудовище. – Коль взял принцессу за подбородок и заглянул в ее глаза, отчего принцессе стало не по себе.
Ахнув, Изабел в страхе отпрянула от викинга, а он продолжал, не отводя взгляда, смотреть на нее.
Изабел охватила паника: под этим завораживающим взглядом она теряла способность сопротивляться…
Коль осторожно обнял ее, и тут же его рука словно заблудилась в волосах принцессы, а затем… Затем он припал губами к ее губам.
Мгновенно все погрузилось в темноту. Изабел не чувствовала ничего, кроме хищной настойчивости его губ. Где-то вдалеке волны бились о каменистые берега Колдарингтона, а затем тихо отступали в море, однако даже шум волн исчез, когда смешалось их дыхание.
На одно короткое мгновение Изабел захотелось слиться с ним воедино.
И что, собственно, она себе вообразила? Конечно, он невиновен, невиновен!
Поцелуй викинга становился все более властным, собственническим, и это заставило Изабел опомниться. О нет, такой не может быть невиновен!
– Чудовище! – неожиданно крикнула она, вырываясь из его объятий. Все кончено. Неискушенной девочки больше не существует.
Изабел брезгливо вытерла рот ладонью, как будто только что поцеловала больного бубонной чумой.
– Если хотите напасть на меня, делайте это, как подобает такому чудовищу, как вы, – презрительно бросила она.
Коль словно того и ждал: он схватил ее в объятия, и хотя Изабел попыталась вырваться, он ее не отпустил.
– Перестаньте дергаться, раз уж вы сами меня об этом попросили… – Он приподнял Изабел так, что ее лицо оказалось над его лицом, тогда как ноги болтались в воздухе.
В упор глядя на принцессу, Коль произнес медленно, но отчетливо:
– «Божья коровка, тебе не убежать!»
Изабел ахнула: от изумления у нее перехватило дыхание. Оказалось, чудовище умеет читать! Злодей только что процитировал первую строчку стихотворения, которое она начертила на дощечке для Годрика. Пусть эти слова ужасно глупые, но они шли от чистого сердца и были предназначены совсем не для того, чтобы их повторял посторонний.
– «Тебя, моя красавица, сумею я поймать!» – произнес Коль вторую строчку.
– Прекратите! Эти слова… Они не для вас!
В следующий миг Изабел внезапно очутилась на постели, и Коль взгромоздился на нее, А она-то на мгновение предположила, что он невиновен!
Принцесса пыталась вырваться. Бесполезно!
– Как же быстро проявилась ваша истинная сущность…
– Истинная сущность? – Торлекссон вспыхнул. – Но вы сами на меня напали, а я всего лишь попытался защититься. – По-моему, это вы, прекрасная принцесса, ведете себя как дикарка.
– Дьявол! – Изабел попыталась стукнуть Коля ладонью по губам, но он ловко увернулся, и тогда она, вцепившись ему в волосы, дернула изо всей силы.
Ответное действие не заставило себя ждать: Коль намотал ее волосы на кулак и тоже дернул, после чего принцесса затихла под ним, боясь пошевелиться.
В эту минуту в дверь постучали, и Изабел, тяжело дыша, попыталась отстраниться от его груди.
– Войдите! – крикнул Коль, показывая идеально белые зубы.
Векелль, войдя в комнату, в растерянности остановился; он принес ведро и аккуратно сложенное постельное белье и теперь не знал, куда все девать.
– Я сделал все, как вы велели, мой господин. Теплая вода й чистое белье… – Векелль осекся и, замерев на месте, с недоумением смотрел на Изабел и Коля, которые тоже замерли, вцепившись друг другу в волосы. – Гм… – Викинг смущенно отвел взгляд.
Изабел подняла глаза и тут же поняла, что именно увидел Векелль: у Коля волосы стояли дыбом, кровь струилась по его щеке и по губе.
Несмотря на свое незавидное положение, Изабел не смогла удержаться от торжествующей улыбки; ей было приятно, что она смогла так унизить варвара. Даже если Коль ее сейчас убьет, она покинет этот мир с чувством глубокого удовлетворения.
– Оставь это здесь и уходи, – приказал Торлекссон.
– Господин, вы уверены, что вам не требуется помощь? – Векелль закрыл рот рукой, пытаясь скрыть улыбку.
– Уверен, – буркнул Коль, не поворачивая головы. Больше Векелль не промолвил ни звука и, не глядя по сторонам, удалился, плотно прикрыв за собой дверь. В очаге потрескивали поленья, языки пламени отбрасывали тени на стены, словно танцуя в безумном танце.
– Как вы смеете улыбаться! – Ловким движением Коль отцепил руку принцессы от своих волос.
– Убирайтесь! – Изабел попыталась пнуть датчанина, но он молниеносно схватил ее за руки и поднял их у нее над головой, отчего Изабел почувствовала себя еретиком на дыбе. Ей ничего другого не оставалось, как только, чувствуя жар твердого мускулистого тела Торлекссона, смотреть в потолок и лихорадочно обдумывать возможность побега.
– Имейте в виду: вы сами меня к этому вынудили, – грозно произнес викинг, и принцесса услышала металлический свист.
– Нет!
Словно не слыша ее вопля, датчанин взмахнул длинным ножом, и сердце Изабел ушло в пятки. Лезвие зловеще сверкнуло.
– Животное! – прохрипела Изабел. – Бог проклянет вас за ваши грехи.
Внезапно Коль нежно погладил ее щеку.
– Увы, этот вопрос решился без привлечения к делу Господа Бога. – Он проворно подставил лезвие под вырез рубашки. Изабел зажмурилась и тут же услышала звук рвущейся ткани. Ее рука, плечо и – о Боже! – одна грудь обнажились.
С удвоенной энергией принцесса снова попыталась вырваться, но тщетно, Коль успел схватить ее за руку.
– Полегче, – буркнул он. – И перестаньте наконеи дергаться.
Отпустив принцессу, викинг внезапно встал и подошел к большому деревянному сундуку, который стоял у стены. Открыв массивную крышку, он принялся разглядывать содержимое сундука, потом достал оттуда одежду и швырнул на кровать.
– Тысяча чертей! Наденьте же что-нибудь. – Изабел села, но к одежде не прикоснулась: ей все еще не были до конца ясны его намерения. Если до этого действиями датчанина руководила похоть, то почему сейчас он отводит от нее глаза? Тихий голосок начал изнутри нашептывать ей, что Коль невиновен, но она предпочла не обращать на него внимания.
Внезапно голубые глаза Торлекссона гневно сверкнули.
– Вам приходило когда-нибудь в голову, что две зимы назад это животное: – он ткнул себя пальцем в грудь, – этот варвар, как вы изволите выражаться, приехал в Колдаринггон, потому что его туда пригласили?
– Пригласили? – язвительно переспросила Изабел. – Вы всерьез считаете, что я этому поверю?
Взгляд викинга упал на ее руку, которой Изабел прикрывала грудь, и на мгновение ей показалось, что она увидела в его глазах не похоть, а мучительное томление.
Стена, которую она так тщательно возводила вокруг своего сердца, была готова вот-вот рухнуть. Но как это возможно? От волнения на щеках у Изабел снова вспыхнул румянец.
Коль выпрямился.
– Ну разумеется, не поверите. Мы с вами не перекинулись и парой слов, а вы уже убеждены, что все, сказанное мной, – ложь.
Изабел постаралась вложить в свой взгляд как можно больше презрения.
– Какому болвану взбредет в голову пригласить скандинавского наемника, когда в этом нет никакой необходимости?
– Какому болвану? – тихо повторил датчанин.
– Вот именно. – Изабел с вызовом вскинула голову.
– Да будет вам известно: человек, пригласивший меня в Норсекс, – тот, кого вы назвали болваном.
– Ну же, продолжайте! – Принцесса скрестила руки натруди.
– Так вот, Изабел, раз уж вам так хочется это узнать: меня пригласил сам король.
Принцесса встретила его слова смехом.
– Мой брат презирает чужаков, особенно северных людей – норманнов, и никогда бы не пригласил вас к себе.
Голубые глаза Коля вспыхнули пламенем.
– Я говорил не о вашем брате. – Не о брате?
И тут Изабел наконец догадалась: викинг определенно говорит о ее отце.
Увидев, что принцесса поняла, о ком речь, Коль мрачно усмехнулся и, повернувшись, направился к двери; однако прежде чем уйти, он поднес к кровати ведро с водой и бросил ей на колени чистое белье, доставленное Векеллем.
– Советую промыть и перевязать ваши царапины; не сомневаюсь, что канава вокруг этого города кишмя кишит всякой заразой.
Изабел посмотрела на жалкие остатки своей одежды и принюхалась. Черт, от нее ужасно разит! А ведь он ее целовал…
В темноте она не могла видеть глаза викинга.
– Бальзам, которым вы когда-то смазывали мне спину… Если он еще остался у вас, используйте его.
– Подождите! – крикнула Изабел ему вслед, но теперь ее голос звучал как-то нерешительно. – Мой сын… Когда вы мне его вернете?
Торлекссон отворил дверь, за которой мелькнула фигура часового, охранявшего принцессу.
– Раз вы не желаете открыть мне местопребывание Ранульфа, нам с вами не о чем разговаривать. Ну, а мальчик… Он пока побудет у меня.
Услышав эти слова, Изабел побледнела, тем временем датчанин вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Пригласили! Да, пусть знает: его пригласили, черт возьми!
Викинг кипел от негодования. Раздевшись до пояса, он подошел к огню.
Вдали слышался шум волн, бьющихся о берег. Даже сейчас, на суше, Торлекссону казалось, что деревянный пол у него под ногами качается, словно он плывет по океану.
Однако мало-помалу викинг успокоился; он уже давно привык управлять своими эмоциями, обуздывать гнев и направлять свою энергию в такое русло, какое было нужно для его пользы.
«Странная женщина», – подумал он. Ему просто хотелось обработать ее царапины и перевязать их, а потом переодеть в сухую одежду. Вместо этого он чуть не ввязался р драку как самый настоящий варвар.
Торлекссон потер лоб, вспомнив о сильном желании, которое только что испытывал к принцессе. Она приводила его в замешательство и сбивала с толку.
Для него же лучше всегда оставаться одному. К тому же у него есть молчаливые товарищи: даже сейчас они плясали на стене – черные тени, которые его постоянно преследовали. Он не знал точно, были они настоящими или это только плод его воображения. Возможно, это души тех людей, которых он отправил в мир иной? Торлекссон никогда не пытался примириться с ними. Стоит ли утруждать себя, если скоро к старым присоединятся новые души убиенных в бою… Любой викинг придерживался правила не замечать их, опасаясь, что, если признать их существование, они станут настоящими.
В конце концов Торлекссон поспешил переключить свое внимание на дела земные и принялся внимательно рассматривать покои Ранульфа. Знавал он в своей жизни жилища и получше, знавал и похуже. Самое главное – кровать была достаточно большой для него. Сон и уединение – единственная роскошь, которую он мог себе позволить.
Расправив плечи и потянувшись, Коль повесил кольчугу и шлем на стойку для доспехов, которая до него принадлежала Ранульфу; остальную одежду он свернул в аккуратный узелок, а сапоги положил возле огня для того, чтобы они просохли за ночь. Затем сел на табуретку спиной к огню и стал смазывать меч маслом. Никому из слуг он не позволял притрагиваться к своему оружию или поддерживать огонь в своем очаге.
Торлекссон давно научился любить одиночество. В семье он был нежеланным ребенком, и его мать, рабыня, бросила его в снег умирать. Мальчика подобрали и вырастили солдаты, и с тех пор его всегда окружали товарищи и братья, но одиночество навечно осталось его спутником.
Коль ощупал свои плечи, живот, бедра. Не раз бывало, что, будучи раненным, он не чувствовал боли, испытывая только небольшой дискомфорт.
Внезапно его пальцы коснулись узкого пореза, который оставила разгневанная принцесса у него на щеке. Что ж, он и это вытерпит. Каждый шрам на его теле был отметиной на пути к неизбежности – пути, которого он уже давно перестал тяготиться.
«Чересчур легко далась эта победа», – внезапно подумал Торлекссон. Его откровенно разочаровала та легкость, с которой был взят Колдарингтон. Не один, а целых два раза он прошел поле битвы, где лежали погибшие воины-саксы, но так и не нашел среди них человека, из-за которого приплыл в эти края: трус, сбежал с поля боя и схоронился где-то, в то время как другие проливали за него свою кровь.
Взяв нож, Коль до блеска отполировал его лезвие. Завтра же он снарядит вооруженный отряд, который займется поисками трусливого короля Норсекеа, и Ранульф будет уничтожен. А что потом?
Хотя Коль жил с сознанием того, что его история не будет иметь счастливого конца, он не мог больше пренебрегать пожеланиями своих верных солдат. Они лишь до поры до времени будут сопровождать его в походах; в дальнейшем ему придется отправляться в путь одному. Возможно, совсем скоро он и в самом деле останется один; ну, а они… Коль улыбнулся, представив Векелля обычным крестьянином – женатым сельским жителем, обремененным детьми.
Дети… Улыбка медленно исчезла с лица храброго предводителя датчан. Когда он подумал о детях, перед его мысленным взором возник образ принцессы, крепко прижимающей к груди сына. Сам Коль уже давно избавился от боли и сожаления по поводу того, что никогда не сможет стать отцом.
Несмотря на то что он давно смирился с этой невеселой мыслью, его состояние мира с самим собой, достигнутое с таким трудом, теперь было поставлено под угрозу, и виновата в этом была Изабел.
Коль подошел к дальней части комнаты и посмотрел на стену, которая отделяла его от принцессы. Она и сейчас там, он это чувствовал; никакие стены не могли помешать ему ощущать ее присутствие и мимолетный запах.
Тогда, в темнице короля Норсекеа, он, как ребенок, положил голову Изабел на колени, а она, читая над ним молитву, нежной рукой касалась его лица и волос. Но почему же она вдруг так переменилась? Как могла добросердечная, великодушная девушка превратиться в непримиримую тигрицу, которая занимала сейчас соседнюю комнату? Неужели в ее сердце не осталось места ни одному чувству, кроме ненависти к нему?
Коль, нахмурясь, посмотрел на висящий на стене тканый гобелен с изображением сцены охоты и на месте каждого из охотников представил презренного Ранульфа, но это не помогло. Разумеется, принцесса должна была предположить, что когда-нибудь он вернется сюда, чтобы отомстить обидчику. Тогда к чему вся эта комедия?
Все это время, думая об Изабел, Коль мысленно представлял простую девушку – юное бесхитростное создание, чистое и целомудренное. Однако женщина, с которой он имел дело сегодня, была вне пределов его понимания.
– Кто ты? – спросил Коль, глядя на стену, которая разделяла его и принцессу.
Внезапно ему показалось, что один из охотников пошевелился. Коль был готов дать руку на отсечение, что это не фантазия, а произошло на самом деле.
Вмиг позабыв обо всем, он подозрительно уставился на гобелен, и тут ткань снова пришла в движение. Хотя движение было едва заметным, оно не вызывало сомнений, и датчанин с силой ударил по гобелену кулаком, а затем сорвал гобелен со стены и провел рукой по деревянным рейкам, которыми была обшита стена. Под рукой он ощутил странную прохладу, а потом увидел слабый проблеск света.
Наклонившись, Коль заметил в стене едва заметное отверстие. Судя по тому, что оно было идеально круглым, отверстие, конечно же, было сделано намеренно. Викинг с удивлением взирал на этот глазок – ворота в святилище принцессы. Проводя пальцем по краям дыры, он искал возможные объяснения этому странному явлению.
Облеченные властью люди цмели обыкновение шпионить за теми, кому они не доверяли. Эти сведения Коль почерпнул из своих путешествий к франкам и в Византию. Возможно, когда-то эту комнату замка занимали высокопоставленные сановники, и король счел необходимым скрытно наблюдать за ними.
Или… Неужели Ранульф мог тайно наблюдать за собственной сестрой? Нет, разумеется, нет. От одного этого предположения Колю сделалось не по себе. Наиболее вероятно, что старый король, Олдрит, развлекался, шпионя за своей молодой королевой, которая занимала покои по соседству.
Тем не менее Коль не мог оторвать взгляда от глазка в стене. Разве можно считать слабостью, если он заглянет в эту дырочку? В конце концов, глазок, может быть, предназначается для того, чтобы шпионить не за кем-нибудь, а за самим Колем. Наверняка в соответствующем месте на гобелене тоже имеется маленькое отверстие, а значит, неразумно оставлять все как есть и не довести исследование до конца.
Отбросив досадные сомнения, Коль наклонился, заглянул в глазок, и увидел свет. Приглядевшись, он скорее угадал, чем рассмотрел огонь в очаге, и только потом заметил Изабел: обнаженная, она стояла возле ведра, видимо, собираясь мыться.
У Коля пересохло во рту, а тело охватило жгучее желание.
При таинственном мерцании огня кожа принцессы казалась безупречной, ее груди – полные, с двумя розовыми сосками – были призывно направлены в его сторону. Изабел поднесла к руке кусок ткани и повернулась, что явилось откровенным разочарованием для датчанина; зато он был вознагражден видом ее роскошных распущенных волос. Викинг до сих пор не мог забыть, как эти пряди нежно касались его кожи, благоухая лавандой и мятой.
И тут, дразня его воображение, округлые формы Изабел заслонил шелковый балдахин кровати…
Коль чертыхнулся и отвел глаза, хотя он изнывал от желания, но все же ему удалось заставить себя отойти от глазка.
Сводный брат Изабел, похоже, был извращенцем и подглядывал за своей сестрой. Торлекссон закрыл глаза, пытаясь думать о чем-нибудь менее болезненном, однако перед его мысленным взором по-прежнему стояла принцесса – прекрасная в своей соблазнительной наготе. Это неизгладимое впечатление жгло его память. Лучше бы он этого не видел! Чем он сейчас сам, черт возьми, лучше того, кто придумал затею с этим глазком в стене?
И все же ему до чертиков хотелось еще хоть разок взглянуть на Изабел.
Некоторое время Коль стоял и не мигая смотрел на отверстие в стене. Да кто же он в конце концов, ведь он ей не родственник, но и не святоша. На самом деле, когда речь шла о вожделении, он редко испытывал угрызения совести. Из всех грехов, которые ему пришлось совершить за свою жизнь, этот самый безобидный из всех.
Датчанин нагнулся и, упершись руками в стену, снова заглянул внутрь. Изабел как раз надевала длинное светлое платье, и ему удалось только мельком заметить женственный изгиб ее бедер и длинные ноги.
Неожиданно принцесса повернулась и устремила взгляд на стену, и Колю показалось, что Изабел смотрит прямо на него. Только тут он заметил, что слезы ручьем струятся по ее щекам, и он смущенно отвел взгляд.
Расположившись на кровати Ранульфа, датчанин неподвижным взглядом уставился на распятие, висевшее на стене. Нуда, она плачет. А чего же он ждал? Принцессе есть из-за чего расстраиваться и лить слезы: ее дом захватили чужаки, дорогие ей люди потерпели поражение, многие из них погибли. К тому же у нее отняли маленького сына.
Коль чувствовал, как его душу постепенно поглощает тьма, постепенно ему становилось безразлично не только прошлое и будущее, но и то, какой жребий уготовила ему судьба.
Он и сам не заметил, как, заснув, переместился в сон.
В этом сне ему явилась Изабел – с глазами, которые сияли на бледном лице как алмазы. Вот она подходит к его кровати: на ее глазах больше нет слез, они полны решимости. Принцесса спокойна и уверенна; она ничего не боится. Коль улыбается ей, и она тоже отвечает ему улыбкой.
Но что это поблескивает возле ее груди. Кинжал! И это происходит наяву!
В самый последний момент Коль все же сумел остановить смертоносный удар, схватив принцессу за руку.
Глава 5
– Зато у меня есть! – Ее переполняло негодование. Она полагала, что, раз уж они остались наедине, речь обязательно должна зайти о том, как вероломно он напал на нее, беспомощную, две зимы назад.
Изабел еще сильнее сжала в руке сухое полено, но, очевидно, демонстрация силы не произвела на викинга должного впечатления – ни один мускул не дрогнул на его дьявольски красивом лице.
Вне себя от ярости, она стукнула поленцем в середину нагрудника его кирасы и грозно спросила:
– Ну так как насчет моих претензий к вам? – Изабел ожидала увидеть удивление или стыд в глазах у того, кто так подло напал на нее, и была очень разочарована тем, что на лице у сына Торлека не отразилось ничего похожего на эти чувства.
Датский вождь сверкал глазами, его ноздри гневно раздувались. Холодно посмотрел на нее.
– Могу я поточнее узнать содержание ваших претензий?
Изабел даже опешила от такой наглости.
– Негодяй, вы еще спрашиваете! Да как вы смеете притворяться, что не понимаете, в чем дело?
Брови Коля поползли вверх.
– Насколько мне известно, я спас вам жизнь, и если ваши претензии только в этом…
– Да, спасли для того, чтобы потом меня погубить! – выкрикнула Изабел.
Коль медленно отстегнул перевязь и отложил меч в сторону. Неужели сейчас он снимет камзол, а потом рубашку и брюки? Изабел представился нагой и волосатый мужчина, который гоняется за ней по комнате, и в горле у нее встал комок. Отбросив показную браваду, она стала пятиться от него, пока не уперлась спиной в стоящий у стены шкаф.
Однако, похоже, датчанин вовсе не собирался снимать с себя одежду. Продолжая с откровенным удивлением смотреть на Изабел, он спокойно продолжил:
– Итак, я спас вам жизнь, а вы взамен спасли мою, так что-же в этом плохого? Теперь мы квиты. Услуга за услугу.
– Отнюдь! По-моему, за вами должок, который ничем невозможно искупить! – Изабел крепче сжала в руке полено.
Ярость исказила красивые черты датчанина.
– Вы не можете отрицать, что у моей мести имеется оправдание. Меня бросили в темницу и избили до полусмерти. Со мной поступили несправедливо.
– Несправедливо? – язвительно переспросила Изабел. – Что ж, поначалу мне тоже так показалось, но я была тогда глупой девчонкой. Каждый удар плетью был получен вами вполне заслуженно.
Коль наклонился и презрительно посмотрел на нее.
– Чудовище! – Изабел размахнулась и метнула в него полено, но викинг уклонился от удара.
– Откройтесь мне, принцесса: отчего ваше мнение обо мне так резко переменилось? Однажды вы посчитали меня достойным того, чтобы с риском для жизни вызволить из темницы вашего брата – и вот теперь…
«Боже, к чему эта игра?» – подумала Изабел. Датчанин думает, что она до сих пор пребывает в неведении насчет того, как он над ней надругался, так не выложить ли ему все напрямик?
Скривив губы, Изабел произнесла с презрением:
– Вас, кажется, ничуть не смущает страшный грех, который вы совершили в отношении меня?
– Вот упрямая женщина! – Торлекссон покачал головой. Его темные волосы блестели, как отшлифованный черный гагат. – Вы снова спорите со мной. Я не собирался причинять вам зла и даже не знал, что вы – сестра короля, полагая, что передо мной простая крестьянка. Тем более я даже не думал, что когда-нибудь увижу вас снова. По правде говоря, до сегодняшнего дня.
Лицо Изабел вспыхнуло. Какая разница, принцесса она или крестьянка! Ни одна женщина не заслуживает того, чтобы ее изнасиловали.
– Узнай вы о том, кто я – неужели это остановило бы вас?
– Остановило? Не пойму, чего вы ждете от меня!.. Возможно, вы рассчитываете, что, узнав о вашем высоком положении, я прикажу своим людям сесть на корабли и отправиться обратно? Напрасно. Теперь уже ничто не остановит меня. Я не откажусь оттого, что задумал, и завершу возмездие.
Возмездие? Неужели, овладев ею, когда она лежала без чувств у реки, этот негодяй тут же выбросил происшедшее из головы, посчитав столь малозначительным фактом, что даже сейчас не может никак понять, в чем причина обрушившихся на ее голову несчастий? Таковы все мужчины: думают только о себе!
Однако… Может быть, датчанин никогда не заподозрит, что мальчик – его сын, и тогда она сможет…
Принцесса отвлеклась совсем ненадолго, но в этот краткий миг Торлекссон вдруг бросился к ней; однако она вовремя среагировала и ткнула в него поленом.
На щеке Коля тут же появилась кровавая полоска, и он, подняв руку, осторожно потрогал царапину, после чего удивленно посмотрел на кончики пальцев.
– Вас испугало мое окровавленное лицо?
Изабел молчала, словно в рот воды набрала. Очевидно, не слишком боясь новой атаки с ее стороны, Коль снова сделал попытку приблизиться.
– Или вы не ожидали, что моя кровь красная, как у всех? Может быть, вы думали, что в моих жилах течет смертоносный яд?
– Варвар! – Яркий румянец залил Изабел щеки.
– Варвар? – Лицо Торлекссона сделалось непроницаемым, и он ткнул ее указательным пальцем в грудь. – Но разве не вы ударили меня довольно безжалостно по лицу, в то время как я проявлял при общении с вами чудеса дипломатии?
Принцесса снова атаковала его, но на этот раз Коль ухватился за конец полена рукой.
– Да поймите же наконец, я человек, а не чудовище. – Коль взял принцессу за подбородок и заглянул в ее глаза, отчего принцессе стало не по себе.
Ахнув, Изабел в страхе отпрянула от викинга, а он продолжал, не отводя взгляда, смотреть на нее.
Изабел охватила паника: под этим завораживающим взглядом она теряла способность сопротивляться…
Коль осторожно обнял ее, и тут же его рука словно заблудилась в волосах принцессы, а затем… Затем он припал губами к ее губам.
Мгновенно все погрузилось в темноту. Изабел не чувствовала ничего, кроме хищной настойчивости его губ. Где-то вдалеке волны бились о каменистые берега Колдарингтона, а затем тихо отступали в море, однако даже шум волн исчез, когда смешалось их дыхание.
На одно короткое мгновение Изабел захотелось слиться с ним воедино.
И что, собственно, она себе вообразила? Конечно, он невиновен, невиновен!
Поцелуй викинга становился все более властным, собственническим, и это заставило Изабел опомниться. О нет, такой не может быть невиновен!
– Чудовище! – неожиданно крикнула она, вырываясь из его объятий. Все кончено. Неискушенной девочки больше не существует.
Изабел брезгливо вытерла рот ладонью, как будто только что поцеловала больного бубонной чумой.
– Если хотите напасть на меня, делайте это, как подобает такому чудовищу, как вы, – презрительно бросила она.
Коль словно того и ждал: он схватил ее в объятия, и хотя Изабел попыталась вырваться, он ее не отпустил.
– Перестаньте дергаться, раз уж вы сами меня об этом попросили… – Он приподнял Изабел так, что ее лицо оказалось над его лицом, тогда как ноги болтались в воздухе.
В упор глядя на принцессу, Коль произнес медленно, но отчетливо:
– «Божья коровка, тебе не убежать!»
Изабел ахнула: от изумления у нее перехватило дыхание. Оказалось, чудовище умеет читать! Злодей только что процитировал первую строчку стихотворения, которое она начертила на дощечке для Годрика. Пусть эти слова ужасно глупые, но они шли от чистого сердца и были предназначены совсем не для того, чтобы их повторял посторонний.
– «Тебя, моя красавица, сумею я поймать!» – произнес Коль вторую строчку.
– Прекратите! Эти слова… Они не для вас!
В следующий миг Изабел внезапно очутилась на постели, и Коль взгромоздился на нее, А она-то на мгновение предположила, что он невиновен!
Принцесса пыталась вырваться. Бесполезно!
– Как же быстро проявилась ваша истинная сущность…
– Истинная сущность? – Торлекссон вспыхнул. – Но вы сами на меня напали, а я всего лишь попытался защититься. – По-моему, это вы, прекрасная принцесса, ведете себя как дикарка.
– Дьявол! – Изабел попыталась стукнуть Коля ладонью по губам, но он ловко увернулся, и тогда она, вцепившись ему в волосы, дернула изо всей силы.
Ответное действие не заставило себя ждать: Коль намотал ее волосы на кулак и тоже дернул, после чего принцесса затихла под ним, боясь пошевелиться.
В эту минуту в дверь постучали, и Изабел, тяжело дыша, попыталась отстраниться от его груди.
– Войдите! – крикнул Коль, показывая идеально белые зубы.
Векелль, войдя в комнату, в растерянности остановился; он принес ведро и аккуратно сложенное постельное белье и теперь не знал, куда все девать.
– Я сделал все, как вы велели, мой господин. Теплая вода й чистое белье… – Векелль осекся и, замерев на месте, с недоумением смотрел на Изабел и Коля, которые тоже замерли, вцепившись друг другу в волосы. – Гм… – Викинг смущенно отвел взгляд.
Изабел подняла глаза и тут же поняла, что именно увидел Векелль: у Коля волосы стояли дыбом, кровь струилась по его щеке и по губе.
Несмотря на свое незавидное положение, Изабел не смогла удержаться от торжествующей улыбки; ей было приятно, что она смогла так унизить варвара. Даже если Коль ее сейчас убьет, она покинет этот мир с чувством глубокого удовлетворения.
– Оставь это здесь и уходи, – приказал Торлекссон.
– Господин, вы уверены, что вам не требуется помощь? – Векелль закрыл рот рукой, пытаясь скрыть улыбку.
– Уверен, – буркнул Коль, не поворачивая головы. Больше Векелль не промолвил ни звука и, не глядя по сторонам, удалился, плотно прикрыв за собой дверь. В очаге потрескивали поленья, языки пламени отбрасывали тени на стены, словно танцуя в безумном танце.
– Как вы смеете улыбаться! – Ловким движением Коль отцепил руку принцессы от своих волос.
– Убирайтесь! – Изабел попыталась пнуть датчанина, но он молниеносно схватил ее за руки и поднял их у нее над головой, отчего Изабел почувствовала себя еретиком на дыбе. Ей ничего другого не оставалось, как только, чувствуя жар твердого мускулистого тела Торлекссона, смотреть в потолок и лихорадочно обдумывать возможность побега.
– Имейте в виду: вы сами меня к этому вынудили, – грозно произнес викинг, и принцесса услышала металлический свист.
– Нет!
Словно не слыша ее вопля, датчанин взмахнул длинным ножом, и сердце Изабел ушло в пятки. Лезвие зловеще сверкнуло.
– Животное! – прохрипела Изабел. – Бог проклянет вас за ваши грехи.
Внезапно Коль нежно погладил ее щеку.
– Увы, этот вопрос решился без привлечения к делу Господа Бога. – Он проворно подставил лезвие под вырез рубашки. Изабел зажмурилась и тут же услышала звук рвущейся ткани. Ее рука, плечо и – о Боже! – одна грудь обнажились.
С удвоенной энергией принцесса снова попыталась вырваться, но тщетно, Коль успел схватить ее за руку.
– Полегче, – буркнул он. – И перестаньте наконеи дергаться.
Отпустив принцессу, викинг внезапно встал и подошел к большому деревянному сундуку, который стоял у стены. Открыв массивную крышку, он принялся разглядывать содержимое сундука, потом достал оттуда одежду и швырнул на кровать.
– Тысяча чертей! Наденьте же что-нибудь. – Изабел села, но к одежде не прикоснулась: ей все еще не были до конца ясны его намерения. Если до этого действиями датчанина руководила похоть, то почему сейчас он отводит от нее глаза? Тихий голосок начал изнутри нашептывать ей, что Коль невиновен, но она предпочла не обращать на него внимания.
Внезапно голубые глаза Торлекссона гневно сверкнули.
– Вам приходило когда-нибудь в голову, что две зимы назад это животное: – он ткнул себя пальцем в грудь, – этот варвар, как вы изволите выражаться, приехал в Колдаринггон, потому что его туда пригласили?
– Пригласили? – язвительно переспросила Изабел. – Вы всерьез считаете, что я этому поверю?
Взгляд викинга упал на ее руку, которой Изабел прикрывала грудь, и на мгновение ей показалось, что она увидела в его глазах не похоть, а мучительное томление.
Стена, которую она так тщательно возводила вокруг своего сердца, была готова вот-вот рухнуть. Но как это возможно? От волнения на щеках у Изабел снова вспыхнул румянец.
Коль выпрямился.
– Ну разумеется, не поверите. Мы с вами не перекинулись и парой слов, а вы уже убеждены, что все, сказанное мной, – ложь.
Изабел постаралась вложить в свой взгляд как можно больше презрения.
– Какому болвану взбредет в голову пригласить скандинавского наемника, когда в этом нет никакой необходимости?
– Какому болвану? – тихо повторил датчанин.
– Вот именно. – Изабел с вызовом вскинула голову.
– Да будет вам известно: человек, пригласивший меня в Норсекс, – тот, кого вы назвали болваном.
– Ну же, продолжайте! – Принцесса скрестила руки натруди.
– Так вот, Изабел, раз уж вам так хочется это узнать: меня пригласил сам король.
Принцесса встретила его слова смехом.
– Мой брат презирает чужаков, особенно северных людей – норманнов, и никогда бы не пригласил вас к себе.
Голубые глаза Коля вспыхнули пламенем.
– Я говорил не о вашем брате. – Не о брате?
И тут Изабел наконец догадалась: викинг определенно говорит о ее отце.
Увидев, что принцесса поняла, о ком речь, Коль мрачно усмехнулся и, повернувшись, направился к двери; однако прежде чем уйти, он поднес к кровати ведро с водой и бросил ей на колени чистое белье, доставленное Векеллем.
– Советую промыть и перевязать ваши царапины; не сомневаюсь, что канава вокруг этого города кишмя кишит всякой заразой.
Изабел посмотрела на жалкие остатки своей одежды и принюхалась. Черт, от нее ужасно разит! А ведь он ее целовал…
В темноте она не могла видеть глаза викинга.
– Бальзам, которым вы когда-то смазывали мне спину… Если он еще остался у вас, используйте его.
– Подождите! – крикнула Изабел ему вслед, но теперь ее голос звучал как-то нерешительно. – Мой сын… Когда вы мне его вернете?
Торлекссон отворил дверь, за которой мелькнула фигура часового, охранявшего принцессу.
– Раз вы не желаете открыть мне местопребывание Ранульфа, нам с вами не о чем разговаривать. Ну, а мальчик… Он пока побудет у меня.
Услышав эти слова, Изабел побледнела, тем временем датчанин вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Пригласили! Да, пусть знает: его пригласили, черт возьми!
Викинг кипел от негодования. Раздевшись до пояса, он подошел к огню.
Вдали слышался шум волн, бьющихся о берег. Даже сейчас, на суше, Торлекссону казалось, что деревянный пол у него под ногами качается, словно он плывет по океану.
Однако мало-помалу викинг успокоился; он уже давно привык управлять своими эмоциями, обуздывать гнев и направлять свою энергию в такое русло, какое было нужно для его пользы.
«Странная женщина», – подумал он. Ему просто хотелось обработать ее царапины и перевязать их, а потом переодеть в сухую одежду. Вместо этого он чуть не ввязался р драку как самый настоящий варвар.
Торлекссон потер лоб, вспомнив о сильном желании, которое только что испытывал к принцессе. Она приводила его в замешательство и сбивала с толку.
Для него же лучше всегда оставаться одному. К тому же у него есть молчаливые товарищи: даже сейчас они плясали на стене – черные тени, которые его постоянно преследовали. Он не знал точно, были они настоящими или это только плод его воображения. Возможно, это души тех людей, которых он отправил в мир иной? Торлекссон никогда не пытался примириться с ними. Стоит ли утруждать себя, если скоро к старым присоединятся новые души убиенных в бою… Любой викинг придерживался правила не замечать их, опасаясь, что, если признать их существование, они станут настоящими.
В конце концов Торлекссон поспешил переключить свое внимание на дела земные и принялся внимательно рассматривать покои Ранульфа. Знавал он в своей жизни жилища и получше, знавал и похуже. Самое главное – кровать была достаточно большой для него. Сон и уединение – единственная роскошь, которую он мог себе позволить.
Расправив плечи и потянувшись, Коль повесил кольчугу и шлем на стойку для доспехов, которая до него принадлежала Ранульфу; остальную одежду он свернул в аккуратный узелок, а сапоги положил возле огня для того, чтобы они просохли за ночь. Затем сел на табуретку спиной к огню и стал смазывать меч маслом. Никому из слуг он не позволял притрагиваться к своему оружию или поддерживать огонь в своем очаге.
Торлекссон давно научился любить одиночество. В семье он был нежеланным ребенком, и его мать, рабыня, бросила его в снег умирать. Мальчика подобрали и вырастили солдаты, и с тех пор его всегда окружали товарищи и братья, но одиночество навечно осталось его спутником.
Коль ощупал свои плечи, живот, бедра. Не раз бывало, что, будучи раненным, он не чувствовал боли, испытывая только небольшой дискомфорт.
Внезапно его пальцы коснулись узкого пореза, который оставила разгневанная принцесса у него на щеке. Что ж, он и это вытерпит. Каждый шрам на его теле был отметиной на пути к неизбежности – пути, которого он уже давно перестал тяготиться.
«Чересчур легко далась эта победа», – внезапно подумал Торлекссон. Его откровенно разочаровала та легкость, с которой был взят Колдарингтон. Не один, а целых два раза он прошел поле битвы, где лежали погибшие воины-саксы, но так и не нашел среди них человека, из-за которого приплыл в эти края: трус, сбежал с поля боя и схоронился где-то, в то время как другие проливали за него свою кровь.
Взяв нож, Коль до блеска отполировал его лезвие. Завтра же он снарядит вооруженный отряд, который займется поисками трусливого короля Норсекеа, и Ранульф будет уничтожен. А что потом?
Хотя Коль жил с сознанием того, что его история не будет иметь счастливого конца, он не мог больше пренебрегать пожеланиями своих верных солдат. Они лишь до поры до времени будут сопровождать его в походах; в дальнейшем ему придется отправляться в путь одному. Возможно, совсем скоро он и в самом деле останется один; ну, а они… Коль улыбнулся, представив Векелля обычным крестьянином – женатым сельским жителем, обремененным детьми.
Дети… Улыбка медленно исчезла с лица храброго предводителя датчан. Когда он подумал о детях, перед его мысленным взором возник образ принцессы, крепко прижимающей к груди сына. Сам Коль уже давно избавился от боли и сожаления по поводу того, что никогда не сможет стать отцом.
Несмотря на то что он давно смирился с этой невеселой мыслью, его состояние мира с самим собой, достигнутое с таким трудом, теперь было поставлено под угрозу, и виновата в этом была Изабел.
Коль подошел к дальней части комнаты и посмотрел на стену, которая отделяла его от принцессы. Она и сейчас там, он это чувствовал; никакие стены не могли помешать ему ощущать ее присутствие и мимолетный запах.
Тогда, в темнице короля Норсекеа, он, как ребенок, положил голову Изабел на колени, а она, читая над ним молитву, нежной рукой касалась его лица и волос. Но почему же она вдруг так переменилась? Как могла добросердечная, великодушная девушка превратиться в непримиримую тигрицу, которая занимала сейчас соседнюю комнату? Неужели в ее сердце не осталось места ни одному чувству, кроме ненависти к нему?
Коль, нахмурясь, посмотрел на висящий на стене тканый гобелен с изображением сцены охоты и на месте каждого из охотников представил презренного Ранульфа, но это не помогло. Разумеется, принцесса должна была предположить, что когда-нибудь он вернется сюда, чтобы отомстить обидчику. Тогда к чему вся эта комедия?
Все это время, думая об Изабел, Коль мысленно представлял простую девушку – юное бесхитростное создание, чистое и целомудренное. Однако женщина, с которой он имел дело сегодня, была вне пределов его понимания.
– Кто ты? – спросил Коль, глядя на стену, которая разделяла его и принцессу.
Внезапно ему показалось, что один из охотников пошевелился. Коль был готов дать руку на отсечение, что это не фантазия, а произошло на самом деле.
Вмиг позабыв обо всем, он подозрительно уставился на гобелен, и тут ткань снова пришла в движение. Хотя движение было едва заметным, оно не вызывало сомнений, и датчанин с силой ударил по гобелену кулаком, а затем сорвал гобелен со стены и провел рукой по деревянным рейкам, которыми была обшита стена. Под рукой он ощутил странную прохладу, а потом увидел слабый проблеск света.
Наклонившись, Коль заметил в стене едва заметное отверстие. Судя по тому, что оно было идеально круглым, отверстие, конечно же, было сделано намеренно. Викинг с удивлением взирал на этот глазок – ворота в святилище принцессы. Проводя пальцем по краям дыры, он искал возможные объяснения этому странному явлению.
Облеченные властью люди цмели обыкновение шпионить за теми, кому они не доверяли. Эти сведения Коль почерпнул из своих путешествий к франкам и в Византию. Возможно, когда-то эту комнату замка занимали высокопоставленные сановники, и король счел необходимым скрытно наблюдать за ними.
Или… Неужели Ранульф мог тайно наблюдать за собственной сестрой? Нет, разумеется, нет. От одного этого предположения Колю сделалось не по себе. Наиболее вероятно, что старый король, Олдрит, развлекался, шпионя за своей молодой королевой, которая занимала покои по соседству.
Тем не менее Коль не мог оторвать взгляда от глазка в стене. Разве можно считать слабостью, если он заглянет в эту дырочку? В конце концов, глазок, может быть, предназначается для того, чтобы шпионить не за кем-нибудь, а за самим Колем. Наверняка в соответствующем месте на гобелене тоже имеется маленькое отверстие, а значит, неразумно оставлять все как есть и не довести исследование до конца.
Отбросив досадные сомнения, Коль наклонился, заглянул в глазок, и увидел свет. Приглядевшись, он скорее угадал, чем рассмотрел огонь в очаге, и только потом заметил Изабел: обнаженная, она стояла возле ведра, видимо, собираясь мыться.
У Коля пересохло во рту, а тело охватило жгучее желание.
При таинственном мерцании огня кожа принцессы казалась безупречной, ее груди – полные, с двумя розовыми сосками – были призывно направлены в его сторону. Изабел поднесла к руке кусок ткани и повернулась, что явилось откровенным разочарованием для датчанина; зато он был вознагражден видом ее роскошных распущенных волос. Викинг до сих пор не мог забыть, как эти пряди нежно касались его кожи, благоухая лавандой и мятой.
И тут, дразня его воображение, округлые формы Изабел заслонил шелковый балдахин кровати…
Коль чертыхнулся и отвел глаза, хотя он изнывал от желания, но все же ему удалось заставить себя отойти от глазка.
Сводный брат Изабел, похоже, был извращенцем и подглядывал за своей сестрой. Торлекссон закрыл глаза, пытаясь думать о чем-нибудь менее болезненном, однако перед его мысленным взором по-прежнему стояла принцесса – прекрасная в своей соблазнительной наготе. Это неизгладимое впечатление жгло его память. Лучше бы он этого не видел! Чем он сейчас сам, черт возьми, лучше того, кто придумал затею с этим глазком в стене?
И все же ему до чертиков хотелось еще хоть разок взглянуть на Изабел.
Некоторое время Коль стоял и не мигая смотрел на отверстие в стене. Да кто же он в конце концов, ведь он ей не родственник, но и не святоша. На самом деле, когда речь шла о вожделении, он редко испытывал угрызения совести. Из всех грехов, которые ему пришлось совершить за свою жизнь, этот самый безобидный из всех.
Датчанин нагнулся и, упершись руками в стену, снова заглянул внутрь. Изабел как раз надевала длинное светлое платье, и ему удалось только мельком заметить женственный изгиб ее бедер и длинные ноги.
Неожиданно принцесса повернулась и устремила взгляд на стену, и Колю показалось, что Изабел смотрит прямо на него. Только тут он заметил, что слезы ручьем струятся по ее щекам, и он смущенно отвел взгляд.
Расположившись на кровати Ранульфа, датчанин неподвижным взглядом уставился на распятие, висевшее на стене. Нуда, она плачет. А чего же он ждал? Принцессе есть из-за чего расстраиваться и лить слезы: ее дом захватили чужаки, дорогие ей люди потерпели поражение, многие из них погибли. К тому же у нее отняли маленького сына.
Коль чувствовал, как его душу постепенно поглощает тьма, постепенно ему становилось безразлично не только прошлое и будущее, но и то, какой жребий уготовила ему судьба.
Он и сам не заметил, как, заснув, переместился в сон.
В этом сне ему явилась Изабел – с глазами, которые сияли на бледном лице как алмазы. Вот она подходит к его кровати: на ее глазах больше нет слез, они полны решимости. Принцесса спокойна и уверенна; она ничего не боится. Коль улыбается ей, и она тоже отвечает ему улыбкой.
Но что это поблескивает возле ее груди. Кинжал! И это происходит наяву!
В самый последний момент Коль все же сумел остановить смертоносный удар, схватив принцессу за руку.
Глава 5
Острие кинжала дрожало в каком-нибудь дюйме от его обнаженной груди. Но куда же подевалась его охрана и как она сумела пробраться к нему?
Коль пристально посмотрел на девушку.
– Кто вы, Изабел? – Он приподнялся на кровати. – Мстительная принцесса или храбрая воительница?
– Ни то, ни другое, норманн.
– Кто же вы тогда?
– Я – твой палач!
Коль сжал руку Изабел, и кинжал со звоном упал на пол.
Принцесса опустила глаза, и ее губы скривились в зловещей улыбке.
– Я предположила, что вы собираете кинжалы, Торлекссон. – Изабел попыталась вырвать руку, но Коль и не думал выпускать ее. – Вот я вам и принесла еще один любопытный экземпляр для вашей коллекции.
Коль пристально посмотрел на девушку.
– Кто вы, Изабел? – Он приподнялся на кровати. – Мстительная принцесса или храбрая воительница?
– Ни то, ни другое, норманн.
– Кто же вы тогда?
– Я – твой палач!
Коль сжал руку Изабел, и кинжал со звоном упал на пол.
Принцесса опустила глаза, и ее губы скривились в зловещей улыбке.
– Я предположила, что вы собираете кинжалы, Торлекссон. – Изабел попыталась вырвать руку, но Коль и не думал выпускать ее. – Вот я вам и принесла еще один любопытный экземпляр для вашей коллекции.