— Да, задачка… А нельзя его как-нибудь обмануть?
— Кого угодно — только не его. — Джон задумчиво смотрел на долину, уютно устроившуюся под защитой холмов.
— Ты прогоняешь их, — медленно сказал он, — значит, и нас. И Дэви — тоже.
— Этот Пирри… Ладно, я попробую… Может, они согласятся взять еще одного. Сам-то он клюнет?
— Не сомневаюсь. Только вот как скрыть от всех остальных? Они сразу поймут, как только я скажу, что все надежды рухнули и вход в райскую долину заказан. Как тогда мне быть?
— Господи, но ведь наверняка есть какой-нибудь выход!
— Я уже сказал — всегда есть выход. Хотя мы больше не союзники. — Он пристально взглянул на брата. — Теперь мы, пожалуй, враги.
— Нет. мы найдем выход. Может… Давай так. Ты возвращаешься, а я посылаю за тобой наших людей, будто в погоню. Пулемет будет наготове. Ты незаметно шепнешь Анне и детям лечь на землю, а мы прогоним всех остальных.
— Не выйдет, — Джон улыбнулся. — Канава — вполне надежное укрытие. пулемет их не испугает.
— Тогда… Я не знаю. Но выход точно есть.
Джон посмотрел на долину. Поля дали неплохие всходы, в основном, картофель.
— Надо возвращаться, — сказал он. — Анна будет волноваться. Ну так как, Дэйв?
Он уже принял решение, поэтому нерешительность брата ничуть не трогала его.
— Я поговорю с ними, — выговорил Дэвид. — Приходи через час. А если нет, может, за это время еще что-нибудь придумаем, а? Ты уж постарайся, Джонни, ладно?
Джон кивнул.
— Я постараюсь. Пока, Дэйв!
Дэвид виновато смотрел на него.
— Передай привет всем… и Дэви.
— Конечно, передам, — выходя из ворот, на брата он не взглянул.
Вернувшись, Джон сразу понял по выражению лиц, что его спутники и не ждали хороших вестей. Иначе — почему же закрыты ворота?
— Как дела, мистер Кастэнс? — спросил Бленнит.
— Неважно. — Он рассказал им все, без утайки. Правда, о предложении Дэвида упомянул небрежно, вскользь.
— Я понял, — сказал Роджер. — Дэвид может взять тебя с семьей, так?
— Он сам ничего не может. Все решает большинство.
— Ты должен согласиться, — сказал Роджер. — Джонни, мы пошли с тобой по доброй воле, и ничего не потеряли. Глупо упускать такую счастливую возможность только потому, что ею не могут воспользоваться все.
По рядам прошуршал тихий шепоток. «А если прямо сейчас, — подумал Джон, — пока они загипнотизированы собственным великодушием, взять Анну, детей — и уйти? Ведь никто не остановит!» Он посмотрел на Пирри. Тот спокойно выдержал взгляд, умиротворенно сложив на прикладе винтовки руки с безукоризненными ногтями.
— Честно говоря, — сказал Джон, не сводя глаз с Пирри, — по-моему, нет никакой надежды, что брату удастся уломать их впустить всех. Им пришлось отказать даже своим родственникам. Если так — остается два пути: либо уйти и искать пристанища где-нибудь еще, либо пробиваться в долину с боем.
— Нет! — закричала Анна.
— Папочка, — сказал Дэви, — неужели ты собираешься воевать против дяди Дэвида?
Все молчали.
— Не обязательно решать прямо сейчас, — сказал Джон. — Можно найти какой-нибудь мирный выход. Вы должны все хорошенько обсудить, пока я еще раз схожу к Дэвиду.
— Я настаиваю, чтобы ты принял предложение брата, Джонни, — сказал Роджер.
— А что вы сами думаете, мистер Кастэнс? — спросил Парсонс.
«Быстро же они успокоились, — с горечью подумал Джон. — Конечно, о чем волноваться — господин позаботится о своих вассалах!»
— Свое мнение я скажу после того, как вернусь, — ответил он. — Обдумайте все как следует.
Пирри молча улыбался. Забинтованная голова, очки в тонкой золотой оправе, невинная улыбка — эдакий благостный старичок.
— Я надеюсь, вы там все разложите по полочкам, — сказал он наконец, когда Джон уже собирался уходить.
— Обязательно.
Если у него еще теплилась какая-то надежда, то она погасла, как только Джон увидел лицо брата. Дэвида сопровождало человек пять — видно, на подмогу часовым. На заборе Джон заметил телефон. Сколько предосторожностей!
— Они против, Джонни, — сказал Дэвид. — Я ничего не могу сделать.
Джон кивнул. Теперь он ясно видел, что Дэвид больше не хозяин в долине.
— Значит, придется нам уйти ни с чем. Да, я передал Дэви твой привет. Очень жаль, что ты его не увидел.
— Послушай, — встрепенулся Дэвид. — Я все обдумал — выход есть. Ты им скажешь: мол, ничего не вышло и придется искать другое пристанище. Но сегодня ночью никуда не уходите. Устрой так, чтобы вы с Анной и детьми спали в стороне ото всех. А потом незаметно возвращайтесь сюда. Вас впустят. Я останусь у ворот на всю ночь.
Если бы не Пирри, Джон, не раздумывая, ухватился бы за этот план. Но с ним…
— Да-да, — задумчиво проговорил он. — Может, и выйдет. Во всяком случае, стоит попробовать. Только как бы твои молодчики не зацепили детей в темноте.
— Не бойся, — порывисто сказал Дэвид. — Как только выйдете на дорогу, дай мне наш старый детский сигнал — помнишь? Свист кроншнепа. Только бы луна помогла!
— Да, — повторил Джон. — Пусть будет так.
— Кого угодно — только не его. — Джон задумчиво смотрел на долину, уютно устроившуюся под защитой холмов.
— Ты прогоняешь их, — медленно сказал он, — значит, и нас. И Дэви — тоже.
— Этот Пирри… Ладно, я попробую… Может, они согласятся взять еще одного. Сам-то он клюнет?
— Не сомневаюсь. Только вот как скрыть от всех остальных? Они сразу поймут, как только я скажу, что все надежды рухнули и вход в райскую долину заказан. Как тогда мне быть?
— Господи, но ведь наверняка есть какой-нибудь выход!
— Я уже сказал — всегда есть выход. Хотя мы больше не союзники. — Он пристально взглянул на брата. — Теперь мы, пожалуй, враги.
— Нет. мы найдем выход. Может… Давай так. Ты возвращаешься, а я посылаю за тобой наших людей, будто в погоню. Пулемет будет наготове. Ты незаметно шепнешь Анне и детям лечь на землю, а мы прогоним всех остальных.
— Не выйдет, — Джон улыбнулся. — Канава — вполне надежное укрытие. пулемет их не испугает.
— Тогда… Я не знаю. Но выход точно есть.
Джон посмотрел на долину. Поля дали неплохие всходы, в основном, картофель.
— Надо возвращаться, — сказал он. — Анна будет волноваться. Ну так как, Дэйв?
Он уже принял решение, поэтому нерешительность брата ничуть не трогала его.
— Я поговорю с ними, — выговорил Дэвид. — Приходи через час. А если нет, может, за это время еще что-нибудь придумаем, а? Ты уж постарайся, Джонни, ладно?
Джон кивнул.
— Я постараюсь. Пока, Дэйв!
Дэвид виновато смотрел на него.
— Передай привет всем… и Дэви.
— Конечно, передам, — выходя из ворот, на брата он не взглянул.
Вернувшись, Джон сразу понял по выражению лиц, что его спутники и не ждали хороших вестей. Иначе — почему же закрыты ворота?
— Как дела, мистер Кастэнс? — спросил Бленнит.
— Неважно. — Он рассказал им все, без утайки. Правда, о предложении Дэвида упомянул небрежно, вскользь.
— Я понял, — сказал Роджер. — Дэвид может взять тебя с семьей, так?
— Он сам ничего не может. Все решает большинство.
— Ты должен согласиться, — сказал Роджер. — Джонни, мы пошли с тобой по доброй воле, и ничего не потеряли. Глупо упускать такую счастливую возможность только потому, что ею не могут воспользоваться все.
По рядам прошуршал тихий шепоток. «А если прямо сейчас, — подумал Джон, — пока они загипнотизированы собственным великодушием, взять Анну, детей — и уйти? Ведь никто не остановит!» Он посмотрел на Пирри. Тот спокойно выдержал взгляд, умиротворенно сложив на прикладе винтовки руки с безукоризненными ногтями.
— Честно говоря, — сказал Джон, не сводя глаз с Пирри, — по-моему, нет никакой надежды, что брату удастся уломать их впустить всех. Им пришлось отказать даже своим родственникам. Если так — остается два пути: либо уйти и искать пристанища где-нибудь еще, либо пробиваться в долину с боем.
— Нет! — закричала Анна.
— Папочка, — сказал Дэви, — неужели ты собираешься воевать против дяди Дэвида?
Все молчали.
— Не обязательно решать прямо сейчас, — сказал Джон. — Можно найти какой-нибудь мирный выход. Вы должны все хорошенько обсудить, пока я еще раз схожу к Дэвиду.
— Я настаиваю, чтобы ты принял предложение брата, Джонни, — сказал Роджер.
— А что вы сами думаете, мистер Кастэнс? — спросил Парсонс.
«Быстро же они успокоились, — с горечью подумал Джон. — Конечно, о чем волноваться — господин позаботится о своих вассалах!»
— Свое мнение я скажу после того, как вернусь, — ответил он. — Обдумайте все как следует.
Пирри молча улыбался. Забинтованная голова, очки в тонкой золотой оправе, невинная улыбка — эдакий благостный старичок.
— Я надеюсь, вы там все разложите по полочкам, — сказал он наконец, когда Джон уже собирался уходить.
— Обязательно.
Если у него еще теплилась какая-то надежда, то она погасла, как только Джон увидел лицо брата. Дэвида сопровождало человек пять — видно, на подмогу часовым. На заборе Джон заметил телефон. Сколько предосторожностей!
— Они против, Джонни, — сказал Дэвид. — Я ничего не могу сделать.
Джон кивнул. Теперь он ясно видел, что Дэвид больше не хозяин в долине.
— Значит, придется нам уйти ни с чем. Да, я передал Дэви твой привет. Очень жаль, что ты его не увидел.
— Послушай, — встрепенулся Дэвид. — Я все обдумал — выход есть. Ты им скажешь: мол, ничего не вышло и придется искать другое пристанище. Но сегодня ночью никуда не уходите. Устрой так, чтобы вы с Анной и детьми спали в стороне ото всех. А потом незаметно возвращайтесь сюда. Вас впустят. Я останусь у ворот на всю ночь.
Если бы не Пирри, Джон, не раздумывая, ухватился бы за этот план. Но с ним…
— Да-да, — задумчиво проговорил он. — Может, и выйдет. Во всяком случае, стоит попробовать. Только как бы твои молодчики не зацепили детей в темноте.
— Не бойся, — порывисто сказал Дэвид. — Как только выйдете на дорогу, дай мне наш старый детский сигнал — помнишь? Свист кроншнепа. Только бы луна помогла!
— Да, — повторил Джон. — Пусть будет так.
12
— Попасть туда миром мы не сможем, — сказал Джон, спрыгнув в канаву. — Они непробиваемы. Брат пытался уговорить, но все без толку. Значит, есть два пути, я уже говорил — уходить или пробиваться с боем. Как вы решите?
Первым заговорил Парсонс:
— Здесь решаете вы, мистер Кастэнс. Как скажете, так мы и сделаем.
— Хорошо, — сказал Джон. — Первое. Мы с братом очень похожи. Он одет в голубой комбинезон и серую, в белую клетку, рубашку. Присматривайте за ним. Я не хочу, чтобы с Дэвидом что-нибудь случилось.
— Значит, все-таки будем пробиваться, мистер Кастэнс? — спросил Джо Харрис.
— Да. Ночью. А сейчас надо спокойно, без суеты убраться отсюда. Главное — усыпить их бдительность. Пусть думают, что мы смирились. Единственная наша надежда — внезапность.
Они выкарабкались из канавы и вышли на дорогу. Джон шел последним, Пирри и Роджер — рядом с ним.
— Я убежден, что ты поступил неправильно, Джонни, — сказал Роджер.
— Думаю, это будет непросто, — задумчиво проговорил Пирри, — даже, если мы нападем неожиданно. — Он взглянул на Джона. — Может, вы знаете путь в долину через холмы?
— Нет. Это невозможно. Здесь очень крутые холмы. А если нас заметят — камень сорвется или еще что — мы превратимся в прекрасную мишень.
— Надеюсь, вы не намерены штурмовать стену? — спросил Пирри.
— Нет. — Джон пристально посмотрел на него. — Как вы себя чувствуете?
— Нормально.
— Достаточно хорошо, чтобы пройти полмили вброд по горной реке, очень холодной даже летом?
— Да.
Пирри и Роджер недоуменно глядели на него.
— Дэвид возвел эту стену между холмом и рекой, — сказал Джон. — Значит, реку он считал достаточно серьезной преградой — слишком большая глубина и очень сильное течение. Здесь утонуло много людей. Но почти на середине реки есть отмель. Давным-давно, когда мне было лет одиннадцать, я сорвался с обрыва и упал в воду. Если бы не эта отмель, я бы наверняка утонул.
— Ты предлагаешь перейти реку вброд? — спросил Роджер. — Да нас сразу засекут! А выходить как будем? Ты же сам говоришь — у берегов очень глубоко?
Но Пирри, как и предвидел Джон, уже все понял:
— Моя задача — обезвредить пулемет, так? — сказал он. — А остальные?
— Я пойду с вами, — ответил Джон. — Конечно, стрелок из меня никудышный, но сделаю, что смогу. Роджер ты должен быть начеку. Оказавшись под огнем с тыла, они тут же развернут пушки, и тогда вы перелезете через стену.
— Думаешь, получится? — с сомнением сказал Роджер.
— Да. Мне кажется, получится, — ответил Пирри.
Джон стоял рядом с Анной, задумчиво глядя на спящих детей. Дэви, Тихоня и Стив лежали, тесно прижавшись друг к другу, Мэри — чуть в сторонке. Она спала, положив голову на сложенные ладошки. Джон вполголоса рассказал жене о плане Дэвида.
— Почему ты не согласился? — спросила Анна, когда он закончил. — Неужели только из-за Пирри? Господи, ну отделались бы от него как-нибудь, — она поежилась. — Да убили бы, в конце концов! Сколько невинных людей уже погибло. И снова жертвы? Почему ты отказался? Может, еще не поздно?
Солнце уже зашло. В густых сумерках трудно было разглядеть выражение лица.
— Пирри меня вполне устраивает, — сказал Джон.
— Устраивает?!
— Да. Его хладнокровие лишь убедило меня, что я сделал правильный выбор. Да, мы добрались сюда страшной ценой. Да, все, что мы сделали — грязно и отвратительно. Но я не ищу оправданий. Я только надеюсь, что в долине все будет по-другому.
— Так и будет.
— Дай-то Бог. Вот почему я не стану платить за вход предательством.
— Предательством?
— Да. Бросить всех остальных сейчас — предательство.
— Я не понимаю тебя. А разве не предательство по отношению к Дэвиду — то, что вы задумали?
— Дэвид связан по рукам и ногам. Он больше не хозяин в долине. Его слово здесь ничего не значит. Иначе мы были бы уже там. Подумай, Анна! Бросить Роджера, Оливию, Стива, Тихоню! Что ты скажешь сыну? А все эти бедолаги? Джейн… Пирри, да, и он — тоже. Какое бы отвращение ты к нему ни питала, именно Пирри мы обязаны тем, что дошли сюда живыми.
— Я думаю только об одном, — ответила Анна, глядя на спящих детей. — Сегодня ночью мы уже могли быть в безопасности. И без кровопролития.
— Но с грязными воспоминаниями.
— Так или иначе, они у нас уже есть.
— Это совсем другое.
— Ты ведь здесь главный, кажется? — сказала Анна, помолчав. — Средневековый вождь. Так ты определил свой титул?
Джон пожал плечами:
— Разве это имеет значение?
— Для тебя — да. Теперь я вижу. Больше чем наша безопасность и безопасность детей.
— Анна, родная моя, — нежно сказал он. — Что ты говоришь?
— Долг. Так это называется, да? Вовсе не Роджер с Оливией, и не Стив с Тихоней, как ты тут расписал. Не их жизнь тебя волнует, а твоя собственная честь — честь вождя. Ты ведь теперь не просто человек. Ты — главарь.
— Завтра все будет позади. И мы забудем этот кошмар.
— Нет. Я чуть было не поверила тебе. Теперь мне все ясно. Ты изменился, и никогда не станешь прежним.
— Это неправда.
— Интересно, — сказала она, — когда ты станешь королем Слепого Джилла, из чего тебе сделают корону?
Джон знал — самый опасный отрезок пути — между изгибом реки и точкой, ярдах в пятидесяти от стены. Здесь тень холма не заслоняла лунный свет. Нужно было во что бы то ни стало проскочить это место, пока не взойдет луна, иначе все рушилось. В таком ярком свете они стали бы отличной мишенью.
Так и случилось. Почти двадцать ярдов Джон и Пирри были совершенно открыты. Оставалось только молиться, чтобы караульные не посмотрели в их сторону раньше, чем закончится полоса предательского света. Пирри шел первым, держа винтовку над головой. Вода доходила ему до груди. Река оказалась еще холоднее, чем ожидал Джон. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Несколько раз Пирри оступался на скользких камнях, и Джон поддерживал его. К счастью, шум реки заглушал все другие звуки. Наконец, лунная дорожка оборвалась, растворясь в длинной узкой тени холма. Отсюда хорошо просматривались дорога и стена. Это было им на руку, — иначе не помогла бы даже меткая стрельба Пирри. Ярдах в десяти от стены Пирри остановился.
— Что случилось? — спросил Джон.
— Я… устал, — тяжело дыша, выговорил тот.
Джон вдруг вспомнил, что Пирри слабый пожилой человек. К тому же, нелегкий переход и недавнее ранение, конечно, давали знать о себе. Джон обнял его за талию.
— Отдохните немного. Может, вернетесь? Я все сделаю сам.
Несколько секунд они стояли неподвижно. Пирри вздрагивал. Наконец, он чуть отстранился и выпрямился:
— Все в порядке.
— Вы уверены?
Не ответив, Пирри пошел вперед. Вот и стена осталась позади. Джон обернулся. В мягком лунном сиянии четко обрисовывались фигуры часовых. Трое стояли на платформе, возле пулемета, и еще трое или четверо спали на земле.
— Здесь? — прошептал Джон.
— Пройдем еще ярдов двадцать, — ответил Пирри.
Голос его, казалось, окреп. «Все-таки железный старик», — подумал Джон, из последних сил продираясь через бурлящую воду. Сильное течение удваивало и без того чудовищную усталость.
Пирри встал, развернувшись против течения. Они уже продвинулись ярдов на двадцать пять вглубь долины.
— Видите вон того, справа? — показал Пирри. — Он ваш. А я разберусь с остальными двумя.
— Сначала — пулемет, — сказал Джон.
Пирри и не думал отвечать. Он поднял винтовку и прицелился. Чуть помедлив, Джон сделал то же самое. Выстрел резко и зло рассек тишину. Часовой у пулемета скорчился, вскрикнув от боли, упал, покатился к краю платформы и сорвался вниз. Джон выстрелил по своей мишени и промахнулся. Но самое удивительное, что Пирри, выстрелив во второй раз, тоже промахнулся. Опомнившись, часовые бросились к пулемету, судорожно пытаясь развернуть его. Новый выстрел Пирри достиг цели, и один часовой рухнул, как подкошенный. Снова выстрел. Мимо. Внизу, под платформой полусонные защитники долины лихорадочно искали винтовки. Застучал пулемет. Стаккато звуков и огня взрезало тишину. После нескольких неудачных попыток Пирри все же подстрелил свою третью жертву. Пулемет захлебнулся. Те, внизу, наконец, открыли стрельбу.
— Лестница… — сказал Пирри, задыхаясь. -…не пускай их на платформу… — Ловким привычным движением он перезарядил винтовку, тщательно прицелился, и уложил еще одного — уже на ступеньках платформы. Джон вслушался — где Роджер? Им уже пора быть здесь. Внезапно он очнулся, услышав обессиленный голос Пирри:
— Возьми, — он протянул винтовку.
— Зачем… — начал Джон.
— Дурак, меня зацепило!
Рядом жалобно просвистела пуля. Тут только Джон увидел, что рубашка на плече Пирри разорвалась и намокла от крови. Он бросил ружье в воду и взял протянутую винтовку.
— Держитесь за меня!
— Брось! Смотри за лестницей!
По ступенькам уже кто-то поднимался. Джон выстрелил, перезарядил винтовку, снова выстрелил. Человек на лестнице упал. Джон повернулся.
— Вот…
Но Пирри исчез. Джону показалось, что тело его мелькнуло в нескольких ярдах вниз по течению. Нет, не видно — слишком темно. Он отвернулся к стене — наконец-то. На вершине вырисовывались неясные силуэты. Кто-то из его отряда уже добрался до пулемета и направил дуло вниз.
Джон увидел, как побросали ружья защитники крепости. Только сейчас он почувствовал, как сильно устал, и, дрожа от холода, стал пробираться к берегу.
Первым заговорил Парсонс:
— Здесь решаете вы, мистер Кастэнс. Как скажете, так мы и сделаем.
— Хорошо, — сказал Джон. — Первое. Мы с братом очень похожи. Он одет в голубой комбинезон и серую, в белую клетку, рубашку. Присматривайте за ним. Я не хочу, чтобы с Дэвидом что-нибудь случилось.
— Значит, все-таки будем пробиваться, мистер Кастэнс? — спросил Джо Харрис.
— Да. Ночью. А сейчас надо спокойно, без суеты убраться отсюда. Главное — усыпить их бдительность. Пусть думают, что мы смирились. Единственная наша надежда — внезапность.
Они выкарабкались из канавы и вышли на дорогу. Джон шел последним, Пирри и Роджер — рядом с ним.
— Я убежден, что ты поступил неправильно, Джонни, — сказал Роджер.
— Думаю, это будет непросто, — задумчиво проговорил Пирри, — даже, если мы нападем неожиданно. — Он взглянул на Джона. — Может, вы знаете путь в долину через холмы?
— Нет. Это невозможно. Здесь очень крутые холмы. А если нас заметят — камень сорвется или еще что — мы превратимся в прекрасную мишень.
— Надеюсь, вы не намерены штурмовать стену? — спросил Пирри.
— Нет. — Джон пристально посмотрел на него. — Как вы себя чувствуете?
— Нормально.
— Достаточно хорошо, чтобы пройти полмили вброд по горной реке, очень холодной даже летом?
— Да.
Пирри и Роджер недоуменно глядели на него.
— Дэвид возвел эту стену между холмом и рекой, — сказал Джон. — Значит, реку он считал достаточно серьезной преградой — слишком большая глубина и очень сильное течение. Здесь утонуло много людей. Но почти на середине реки есть отмель. Давным-давно, когда мне было лет одиннадцать, я сорвался с обрыва и упал в воду. Если бы не эта отмель, я бы наверняка утонул.
— Ты предлагаешь перейти реку вброд? — спросил Роджер. — Да нас сразу засекут! А выходить как будем? Ты же сам говоришь — у берегов очень глубоко?
Но Пирри, как и предвидел Джон, уже все понял:
— Моя задача — обезвредить пулемет, так? — сказал он. — А остальные?
— Я пойду с вами, — ответил Джон. — Конечно, стрелок из меня никудышный, но сделаю, что смогу. Роджер ты должен быть начеку. Оказавшись под огнем с тыла, они тут же развернут пушки, и тогда вы перелезете через стену.
— Думаешь, получится? — с сомнением сказал Роджер.
— Да. Мне кажется, получится, — ответил Пирри.
Джон стоял рядом с Анной, задумчиво глядя на спящих детей. Дэви, Тихоня и Стив лежали, тесно прижавшись друг к другу, Мэри — чуть в сторонке. Она спала, положив голову на сложенные ладошки. Джон вполголоса рассказал жене о плане Дэвида.
— Почему ты не согласился? — спросила Анна, когда он закончил. — Неужели только из-за Пирри? Господи, ну отделались бы от него как-нибудь, — она поежилась. — Да убили бы, в конце концов! Сколько невинных людей уже погибло. И снова жертвы? Почему ты отказался? Может, еще не поздно?
Солнце уже зашло. В густых сумерках трудно было разглядеть выражение лица.
— Пирри меня вполне устраивает, — сказал Джон.
— Устраивает?!
— Да. Его хладнокровие лишь убедило меня, что я сделал правильный выбор. Да, мы добрались сюда страшной ценой. Да, все, что мы сделали — грязно и отвратительно. Но я не ищу оправданий. Я только надеюсь, что в долине все будет по-другому.
— Так и будет.
— Дай-то Бог. Вот почему я не стану платить за вход предательством.
— Предательством?
— Да. Бросить всех остальных сейчас — предательство.
— Я не понимаю тебя. А разве не предательство по отношению к Дэвиду — то, что вы задумали?
— Дэвид связан по рукам и ногам. Он больше не хозяин в долине. Его слово здесь ничего не значит. Иначе мы были бы уже там. Подумай, Анна! Бросить Роджера, Оливию, Стива, Тихоню! Что ты скажешь сыну? А все эти бедолаги? Джейн… Пирри, да, и он — тоже. Какое бы отвращение ты к нему ни питала, именно Пирри мы обязаны тем, что дошли сюда живыми.
— Я думаю только об одном, — ответила Анна, глядя на спящих детей. — Сегодня ночью мы уже могли быть в безопасности. И без кровопролития.
— Но с грязными воспоминаниями.
— Так или иначе, они у нас уже есть.
— Это совсем другое.
— Ты ведь здесь главный, кажется? — сказала Анна, помолчав. — Средневековый вождь. Так ты определил свой титул?
Джон пожал плечами:
— Разве это имеет значение?
— Для тебя — да. Теперь я вижу. Больше чем наша безопасность и безопасность детей.
— Анна, родная моя, — нежно сказал он. — Что ты говоришь?
— Долг. Так это называется, да? Вовсе не Роджер с Оливией, и не Стив с Тихоней, как ты тут расписал. Не их жизнь тебя волнует, а твоя собственная честь — честь вождя. Ты ведь теперь не просто человек. Ты — главарь.
— Завтра все будет позади. И мы забудем этот кошмар.
— Нет. Я чуть было не поверила тебе. Теперь мне все ясно. Ты изменился, и никогда не станешь прежним.
— Это неправда.
— Интересно, — сказала она, — когда ты станешь королем Слепого Джилла, из чего тебе сделают корону?
Джон знал — самый опасный отрезок пути — между изгибом реки и точкой, ярдах в пятидесяти от стены. Здесь тень холма не заслоняла лунный свет. Нужно было во что бы то ни стало проскочить это место, пока не взойдет луна, иначе все рушилось. В таком ярком свете они стали бы отличной мишенью.
Так и случилось. Почти двадцать ярдов Джон и Пирри были совершенно открыты. Оставалось только молиться, чтобы караульные не посмотрели в их сторону раньше, чем закончится полоса предательского света. Пирри шел первым, держа винтовку над головой. Вода доходила ему до груди. Река оказалась еще холоднее, чем ожидал Джон. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Несколько раз Пирри оступался на скользких камнях, и Джон поддерживал его. К счастью, шум реки заглушал все другие звуки. Наконец, лунная дорожка оборвалась, растворясь в длинной узкой тени холма. Отсюда хорошо просматривались дорога и стена. Это было им на руку, — иначе не помогла бы даже меткая стрельба Пирри. Ярдах в десяти от стены Пирри остановился.
— Что случилось? — спросил Джон.
— Я… устал, — тяжело дыша, выговорил тот.
Джон вдруг вспомнил, что Пирри слабый пожилой человек. К тому же, нелегкий переход и недавнее ранение, конечно, давали знать о себе. Джон обнял его за талию.
— Отдохните немного. Может, вернетесь? Я все сделаю сам.
Несколько секунд они стояли неподвижно. Пирри вздрагивал. Наконец, он чуть отстранился и выпрямился:
— Все в порядке.
— Вы уверены?
Не ответив, Пирри пошел вперед. Вот и стена осталась позади. Джон обернулся. В мягком лунном сиянии четко обрисовывались фигуры часовых. Трое стояли на платформе, возле пулемета, и еще трое или четверо спали на земле.
— Здесь? — прошептал Джон.
— Пройдем еще ярдов двадцать, — ответил Пирри.
Голос его, казалось, окреп. «Все-таки железный старик», — подумал Джон, из последних сил продираясь через бурлящую воду. Сильное течение удваивало и без того чудовищную усталость.
Пирри встал, развернувшись против течения. Они уже продвинулись ярдов на двадцать пять вглубь долины.
— Видите вон того, справа? — показал Пирри. — Он ваш. А я разберусь с остальными двумя.
— Сначала — пулемет, — сказал Джон.
Пирри и не думал отвечать. Он поднял винтовку и прицелился. Чуть помедлив, Джон сделал то же самое. Выстрел резко и зло рассек тишину. Часовой у пулемета скорчился, вскрикнув от боли, упал, покатился к краю платформы и сорвался вниз. Джон выстрелил по своей мишени и промахнулся. Но самое удивительное, что Пирри, выстрелив во второй раз, тоже промахнулся. Опомнившись, часовые бросились к пулемету, судорожно пытаясь развернуть его. Новый выстрел Пирри достиг цели, и один часовой рухнул, как подкошенный. Снова выстрел. Мимо. Внизу, под платформой полусонные защитники долины лихорадочно искали винтовки. Застучал пулемет. Стаккато звуков и огня взрезало тишину. После нескольких неудачных попыток Пирри все же подстрелил свою третью жертву. Пулемет захлебнулся. Те, внизу, наконец, открыли стрельбу.
— Лестница… — сказал Пирри, задыхаясь. -…не пускай их на платформу… — Ловким привычным движением он перезарядил винтовку, тщательно прицелился, и уложил еще одного — уже на ступеньках платформы. Джон вслушался — где Роджер? Им уже пора быть здесь. Внезапно он очнулся, услышав обессиленный голос Пирри:
— Возьми, — он протянул винтовку.
— Зачем… — начал Джон.
— Дурак, меня зацепило!
Рядом жалобно просвистела пуля. Тут только Джон увидел, что рубашка на плече Пирри разорвалась и намокла от крови. Он бросил ружье в воду и взял протянутую винтовку.
— Держитесь за меня!
— Брось! Смотри за лестницей!
По ступенькам уже кто-то поднимался. Джон выстрелил, перезарядил винтовку, снова выстрелил. Человек на лестнице упал. Джон повернулся.
— Вот…
Но Пирри исчез. Джону показалось, что тело его мелькнуло в нескольких ярдах вниз по течению. Нет, не видно — слишком темно. Он отвернулся к стене — наконец-то. На вершине вырисовывались неясные силуэты. Кто-то из его отряда уже добрался до пулемета и направил дуло вниз.
Джон увидел, как побросали ружья защитники крепости. Только сейчас он почувствовал, как сильно устал, и, дрожа от холода, стал пробираться к берегу.
13
Много лет назад, когда умер старый Беверли, в эту комнату они вошли вместе с Дэвидом, бок о бок, крепко держась за руки, испуганные, притихшие перед великим таинством смерти. С тех пор комната мало изменилась. Дэвид вообще не любил никаких новшеств…
— Милый, — сказала Анна. — Ты прости меня. Я ночью наговорила лишнего. — Он не ответил. — Теперь все изменится. Ты был прав.
…Вечером того бесконечного дня из Лепетона приехал стряпчий. Огласили завещание. Джон вспомнил, как смутился Дэвид, узнав, что земля и все деньги старика перешли к нему…
— Джон, не мучь себя, — говорила Анна. — Ты не виноват.
Джон вдруг вспомнил слова матери:
«Ты ведь не расстроишься? Правда, мой хороший? Ты не думай — дедушка тебя очень любил, он мне сам говорил. Просто он знал, что Дэвид хочет стать фермером, а ты — нет. А все деньги, что оставил твой отец — твои. Ты сможешь получить прекрасное образование и стать инженером. Ты ведь хочешь этого, правда?»
Он кивнул, слегка обескураженный странной настойчивостью и серьезностью матери. Он всегда знал, что именно Дэвид станет хозяином Слепого Джилла, и ничего другого не ожидал. А тогда он вообще не мог думать о наследстве. Какие деньги? Какая земля?.. Что это в сравнении со смертью дедушки? Когда закончилась наконец отвратительная церемония похорон, Джон хотел только одного — как можно скорее забыть этот кошмар.
«Ты не будешь ни в чем нуждаться», — говорила мать. Джон нетерпеливо кивал, едва слыша ее, и мечтал, чтобы тягостный разговор поскорее закончился. Голос Хильды чуть дрогнул, но Джон не придал этому значения — за последний год она очень похудела. Он еще не знал тогда, что жить матери осталось совсем немного. И не догадывался, что сама она уже знает об этом…
— Джонни, — Анна подошла ближе и положила руки ему на плечи. — Выброси все из головы…
«А потом, — думал Джон. — Каникулы с тетушками, внезапная смерть матери…» Утрата очень сблизила их с братом. Неужели, несмотря на все это, в его душе всегда таилась обида на Дэвида, даже ненависть к нему, в которой он никогда бы не признался и самому себе? И только из-за того, что Дэвид имел то, что имел? Нет, не может быть! Но неотвязчивая мысль раздражала и не давала покоя…
— Все будет хорошо, — голос Анны доносился словно издалека. — Пусть все летит в тар-тарары, пусть даже мир превратится в руины, зато наши дети будут жить спокойно. Дэви станет возделывать землю… Ведь Дэвид так хотел этого, — тихо добавила она, взглянув на мертвое тело на кровати.
— И даже больше, чем возделывать, — наконец ответил Джон. — Он будет ею владеть. А землица-то какая хорошая! Правда, Каин оставил Еноху побольше.
— Не говори так! Его убил Пирри. Ты не виноват.
— Разве? Не уверен. Конечно, легче всего обвинить Пирри во всех грехах, да? Он сгинул, тело унесло рекой. И наступил рай — молочные реки и кисельные берега. И никто не виноват!
— Джон! Это Пирри!
Он смотрел на нее.
— Пирри отдал мне винтовку. Он, наверно, уже знал, что с ним покончено. Потом, когда все было позади, я хотел выбросить ружье. Мы прошли через всю Англию, поливая дорогу кровью этого ружья. Я еле выбрался на берег, оно мешало мне, я чуть не утонул, но не бросил ружья.
— Так в чем же дело — выброси сейчас. Ты не обязан его хранить.
— Нет, Пирри был прав — нельзя бросаться хорошим оружием. — Джон взглянул на винтовку, мирно лежащую на столе. — Подрастет Дэви, ему пригодится.
— Нет! — вздрогнув, Анна отпрянула от него. — Когда Дэви вырастет, наступит мир.
— Енох был мирным человеком, — сказал Джон. — Он жил в городе, который выстроил для него отец. Но отцовский кинжал он всегда носил на поясе.
Джон подошел к кровати, наклонился и поцеловал мертвого брата.
Вдруг он вспомнил того убитого парнишку в канаве. Сколько времени прошло с тех пор? Несколько дней? Или века?
Джон выпрямился и пошел к двери.
— Куда ты идешь? — спросила Анна.
— Я должен построить город, — ответил он.
— Милый, — сказала Анна. — Ты прости меня. Я ночью наговорила лишнего. — Он не ответил. — Теперь все изменится. Ты был прав.
…Вечером того бесконечного дня из Лепетона приехал стряпчий. Огласили завещание. Джон вспомнил, как смутился Дэвид, узнав, что земля и все деньги старика перешли к нему…
— Джон, не мучь себя, — говорила Анна. — Ты не виноват.
Джон вдруг вспомнил слова матери:
«Ты ведь не расстроишься? Правда, мой хороший? Ты не думай — дедушка тебя очень любил, он мне сам говорил. Просто он знал, что Дэвид хочет стать фермером, а ты — нет. А все деньги, что оставил твой отец — твои. Ты сможешь получить прекрасное образование и стать инженером. Ты ведь хочешь этого, правда?»
Он кивнул, слегка обескураженный странной настойчивостью и серьезностью матери. Он всегда знал, что именно Дэвид станет хозяином Слепого Джилла, и ничего другого не ожидал. А тогда он вообще не мог думать о наследстве. Какие деньги? Какая земля?.. Что это в сравнении со смертью дедушки? Когда закончилась наконец отвратительная церемония похорон, Джон хотел только одного — как можно скорее забыть этот кошмар.
«Ты не будешь ни в чем нуждаться», — говорила мать. Джон нетерпеливо кивал, едва слыша ее, и мечтал, чтобы тягостный разговор поскорее закончился. Голос Хильды чуть дрогнул, но Джон не придал этому значения — за последний год она очень похудела. Он еще не знал тогда, что жить матери осталось совсем немного. И не догадывался, что сама она уже знает об этом…
— Джонни, — Анна подошла ближе и положила руки ему на плечи. — Выброси все из головы…
«А потом, — думал Джон. — Каникулы с тетушками, внезапная смерть матери…» Утрата очень сблизила их с братом. Неужели, несмотря на все это, в его душе всегда таилась обида на Дэвида, даже ненависть к нему, в которой он никогда бы не признался и самому себе? И только из-за того, что Дэвид имел то, что имел? Нет, не может быть! Но неотвязчивая мысль раздражала и не давала покоя…
— Все будет хорошо, — голос Анны доносился словно издалека. — Пусть все летит в тар-тарары, пусть даже мир превратится в руины, зато наши дети будут жить спокойно. Дэви станет возделывать землю… Ведь Дэвид так хотел этого, — тихо добавила она, взглянув на мертвое тело на кровати.
— И даже больше, чем возделывать, — наконец ответил Джон. — Он будет ею владеть. А землица-то какая хорошая! Правда, Каин оставил Еноху побольше.
— Не говори так! Его убил Пирри. Ты не виноват.
— Разве? Не уверен. Конечно, легче всего обвинить Пирри во всех грехах, да? Он сгинул, тело унесло рекой. И наступил рай — молочные реки и кисельные берега. И никто не виноват!
— Джон! Это Пирри!
Он смотрел на нее.
— Пирри отдал мне винтовку. Он, наверно, уже знал, что с ним покончено. Потом, когда все было позади, я хотел выбросить ружье. Мы прошли через всю Англию, поливая дорогу кровью этого ружья. Я еле выбрался на берег, оно мешало мне, я чуть не утонул, но не бросил ружья.
— Так в чем же дело — выброси сейчас. Ты не обязан его хранить.
— Нет, Пирри был прав — нельзя бросаться хорошим оружием. — Джон взглянул на винтовку, мирно лежащую на столе. — Подрастет Дэви, ему пригодится.
— Нет! — вздрогнув, Анна отпрянула от него. — Когда Дэви вырастет, наступит мир.
— Енох был мирным человеком, — сказал Джон. — Он жил в городе, который выстроил для него отец. Но отцовский кинжал он всегда носил на поясе.
Джон подошел к кровати, наклонился и поцеловал мертвого брата.
Вдруг он вспомнил того убитого парнишку в канаве. Сколько времени прошло с тех пор? Несколько дней? Или века?
Джон выпрямился и пошел к двери.
— Куда ты идешь? — спросила Анна.
— Я должен построить город, — ответил он.