— Это для ваших людей, — сказал Пирри. — Они просили. Присмотрите за магазином, хорошо? Мы вернемся чуть позже, чтобы забрать все остальное.
— Сделаю, что смогу, сэр, — с сомнением произнес полицейский. — Но я на службе, вы же знаете.
Пирри запер входную дверь на висячий замок.
— Маленькая шутка, — сказал он, — но ваши коллеги меня так напугали…
— Нам повезло, — сказал Джон, как только они отъехали, — что он не поинтересовался, кто мы такие.
— Род констеблей, — заметил Пирри, — очень любопытен, если разбудить их любопытство. В противном случае — беспокоиться не о чем. Теперь на Хай-стрит, в Рощу Святого Иоанна.
По дороге они обогнали какой-то старенький «форд».
— Миллисент! — громко крикнул Пирри. Машина остановилась, из нее вышла женщина и подошла к ним. Она была лет на двадцать моложе Пирри и почти одного с ним роста. В выражении ее смуглого красивого лица сквозила едва уловимая жестокость.
— Ты собралась? — спросил Пирри. — Назад мы не вернемся.
— Думаю, взяла все необходимое, ответила она с легким акцентом кокни, довольно небрежно отнесясь к добавлению мужа. — А что это все значит? Я попросила Хильду присмотреть за кошкой.
— Бедняжка, — сказал Пирри. — Боюсь, нам придется проститься с ней. Я тебе все объясню по дороге.
Он повернулся к Джону и Роджеру:
— Я думаю, Миллисент присоединится к нам здесь.
Роджер уставился на антикварную рухлядь, стоящую напротив.
— Не хочу показаться грубым, — сказал он, — но не лучше ли вам перенести свои вещи к нам?
Пирри улыбнулся:
— Знаете развилку сразу за Ротам-парком? — спросил он. — Встретимся там, идет?
Роджер пожал плечами. Пирри с женой пошли к своей машине.
Роджер включил зажигание и медленно поехал мимо них. Каково же было удивление Роджера и Джона, когда мгновение спустя «форд» обогнал их с немыслимой скоростью, чуть притормозил на перекрестке и свернул на главную дорогу. Роджер поехал было за ним, но вскоре «форд» скрылся из вида, смешавшись с оживленным потоком машин. Встретились они только у Большой Северной Дороги, и отсюда «форд» уже скромно следовал сзади.
Выехав из Лондона, они остановились поужинать. Пикник мог привлечь внимание, и они поставили машины на благоразумных расстояниях друг от друга.
Роджер предложил Джону свой план, и тот одобрил его. К одиннадцати часам дорога опустела, предместья Лондона отдыхали. Но до полуночи машины не трогались с места. Дети спали на задних сидениях.
— Неужели действительно нет другого выхода? — спросила Анна. Она сидела рядом с Джоном.
— Не думаю, — ответил он, вглядываясь в темную туманную дорогу.
— Но ведь ты не способен на такое, правда? Эта идея абсолютно хладнокровного убийства скорее нелепа, чем ужасна.
— Анна, — сказал Джон. — Дэви в тридцати милях отсюда. Но с тем же успехом он мог бы быть и в тридцати миллионах миль, если мы позволим заманить себя в ловушку. — Он кивнул на заднее сидение, где, свернувшись калачиком, спала Мэри. — И не только себя.
— Но силы слишком неравные.
Он засмеялся:
— Это как-нибудь влияет на моральную сторону? Фактически, без Пирри вообще не было бы никаких шансов. Думаю, сейчас без него не обойтись. Хороший стрелок — как раз то, что нам нужно.
— И ты способен на убийство?
— В целях безопасности… — начал он.
Рядом скрипнули тормоза — подъехал Роджер.
— Порядок? — спросил он, высунувшись из окна. — Мы оставили Оливию и Стива с Миллисент.
Джон вышел из машины.
— Запомни, — сказал он Анне. — Вы с Миллисент должны подкатить машины, как только услышите сигнал.
Анна пристально посмотрела на него:
— Желаю удачи!
— Не беспокойся.
Джон сел в машину Роджера, и они медленно тронулись с места. У последнего перед заграждением изгиба дороги Роджер притормозил. Джон и Пирри вышли и исчезли в ночи. Минут через пять Роджер с шумом газанул, и на полной скорости помчался к заграждению.
Как показала разведка накануне вечером, блокпост охранялся капралом и двумя солдатами. Но сейчас у деревянного барьера стоял только один солдат, на плече у него висел автомат.
Машина резко затормозила. Охранник снял автомат и привел его в боевую готовность.
— Какого дьявола эта чертова хреновина делает посреди дороги? — крикнул Роджер, высунувшись из окна. — Передвинь-ка ее, парень!
Он говорил заплетающимся языком, притворяясь пьяным.
— Простите, сэр, — сказал охранник. — Дорога закрыта. Все дороги из Лондона закрыты.
— Ну так открой. По крайней мере, эту. Я хочу проехать домой.
Из укрытия в канаве Джон наблюдал за происходящим. Странно, но он не испытывал никакого особого напряжения, а лишь с восхищением наблюдал за шумными разглагольствованиями Роджера.
Рядом с охранником появился второй, через минуту — третий. Передние фары автомобиля рассеянным светом освещали блестящую дорогу, смутно, но достаточно различимо обрисовывая три фигуры по другую сторону блокировки.
— Мы выполняем приказ, — произнес другой голос, принадлежавший, по-видимому, капралу, — и не хотим никаких неприятностей. Так что поворачивай назад, приятель. Идет?
— Черта с два! Кем твои чертовы оловянные солдатики себя вообразили? Понаставили тут заборов через дорогу!
— Довольно пререканий! — раздраженно сказал капрал. — Вам сказано разворачиваться. Хватит болтать!
— Почему бы вам самим не попробовать развернуть меня? — спросил Роджер. — Слишком уж много развелось чертовых бесполезных военных в стране! Делают черт знает что, а пайки, наверно, неплохие получают!
— Ладно, приятель, — сказал капрал. — Ты сам напросился.
Он кивнул солдатам:
— Пошли. Развернем машину этого горлопана, как он просит.
Они вышли из-за барьера и шагнули в полосу яркого света.
— Желаю успеха! — с издевкой произнес Роджер.
Внезапно напряжение парализовало Джона. Белая линия, бегущая по центру дороги, отделяла его территорию от территории Пирри. Капрал и один часовой находились на той стороне, третий солдат — ближе к нему. Охранники шли вперед, прикрывая глаза руками от ослепительного света.
Джон вдруг почувствовал на ладонях отвратительный пот. Он попытался успокоиться. Через какую-то долю секунды нужно было нажать курок и убить человека, невинного, ни о чем не подозревающего. На войне ему приходилось убивать, но никогда жертвой не был его соотечественник.
Пот струился по лбу, застилая глаза, но Джон не вытирал его, боясь сбить прицел. «Глиняные трубки в стране фей, — подумал он, — одна трубка должна быть разбита. Ради Анны, ради Мэри, ради Дэви». В горле его пересохло.
Голос Роджера вновь прорезал тишину ночи, но теперь он звучал пронзительно и трезво.
— Давай!
В ту же секунду прогремел выстрел, за ним еще два. Но Джон по-прежнему стоял, держа винтовку на прицеле, когда все три фигуры тяжело опустились на дорогу. Он не тронулся с места, пока не увидел Пирри. Тот вышел из своего укрытия и подошел к убитым. Только тогда Джон отбросил винтовку и выбежал на дорогу.
Роджер вышел из машины.
— Я должен извиниться за свое вмешательство, — сказал Пирри, взглянув на Джона. — Голос его, как обычно, звучал четко и невозмутимо. — Они находились в такой хорошей позиции.
— Мертвы? — спросил Роджер.
— Конечно, — кивнул Пирри.
— Тогда сначала уберем их в канаву, — сказал Роджер. — Потом — барьер. Не думаю, что нас застигнут врасплох, но не помешает.
Джон тащил тяжелое тело. Сначала он избегал смотреть а лицо убитого, но потом все-таки взглянул. Парнишка, лет двадцати — не больше. На юном лице — никаких следов, кроме маленькой дырочки в виске, забрызганном кровью. Роджер и Пирри уже бросили свои ноши в канаву и шли к барьеру. Когда они повернулись к Джону спиной, он наклонился и поцеловал мертвеца в лоб, потом мягко опустил его на землю.
Расчистка дороги не отняла много времени. Затем Роджер подбежал к машине и нажал на сигнал, не отпуская его несколько секунд. Резкий звук рассек воздух, словно колокол.
Роджер подогнал машину к обочине и остановился. Через несколько минут послышался приближающийся шум двигателей. «Воксхол» шел первым, следом вплотную — «форд». Анна пересела, освобождая Джону место за рулем. Он сел в машину и до отказа нажал на акселератор.
— Где они? — спросила Анна.
— В канаве.
Несколько миль они проехали, не произнеся ни слова.
Рядом со Стэплфордом, на уединенном участке дороги решили остановиться на ночлег. Здесь, в лесу, под могучими дубами, они подкрепились какао из термосов, оставив включенным лишь свет в салоне одной из машин. «Ситроен» Роджера был превращен в постель, и все три женщины устроились в нем. Дети достаточно удобно улеглись на задних сидениях двух оставшихся машин. Мужчины, взяв одеяла, легли под деревьями.
Пирри предложил выставить часового.
— Не думаю, что здесь есть повод для беспокойства, — заколебался Роджер. — А выспаться нам всем не повредит: завтра предстоит длинный день за рулем.
Он взглянул на Джона:
— Что скажешь, шеф?
— Ночной отдых — что может быть лучше?
Джон лег на живот — армейская жизнь научила его, что на неровной земле удобнее всего спать именно в такой позе.
Но сон долго не приходил. Только под утро Джон задремал.
— Сделаю, что смогу, сэр, — с сомнением произнес полицейский. — Но я на службе, вы же знаете.
Пирри запер входную дверь на висячий замок.
— Маленькая шутка, — сказал он, — но ваши коллеги меня так напугали…
— Нам повезло, — сказал Джон, как только они отъехали, — что он не поинтересовался, кто мы такие.
— Род констеблей, — заметил Пирри, — очень любопытен, если разбудить их любопытство. В противном случае — беспокоиться не о чем. Теперь на Хай-стрит, в Рощу Святого Иоанна.
По дороге они обогнали какой-то старенький «форд».
— Миллисент! — громко крикнул Пирри. Машина остановилась, из нее вышла женщина и подошла к ним. Она была лет на двадцать моложе Пирри и почти одного с ним роста. В выражении ее смуглого красивого лица сквозила едва уловимая жестокость.
— Ты собралась? — спросил Пирри. — Назад мы не вернемся.
— Думаю, взяла все необходимое, ответила она с легким акцентом кокни, довольно небрежно отнесясь к добавлению мужа. — А что это все значит? Я попросила Хильду присмотреть за кошкой.
— Бедняжка, — сказал Пирри. — Боюсь, нам придется проститься с ней. Я тебе все объясню по дороге.
Он повернулся к Джону и Роджеру:
— Я думаю, Миллисент присоединится к нам здесь.
Роджер уставился на антикварную рухлядь, стоящую напротив.
— Не хочу показаться грубым, — сказал он, — но не лучше ли вам перенести свои вещи к нам?
Пирри улыбнулся:
— Знаете развилку сразу за Ротам-парком? — спросил он. — Встретимся там, идет?
Роджер пожал плечами. Пирри с женой пошли к своей машине.
Роджер включил зажигание и медленно поехал мимо них. Каково же было удивление Роджера и Джона, когда мгновение спустя «форд» обогнал их с немыслимой скоростью, чуть притормозил на перекрестке и свернул на главную дорогу. Роджер поехал было за ним, но вскоре «форд» скрылся из вида, смешавшись с оживленным потоком машин. Встретились они только у Большой Северной Дороги, и отсюда «форд» уже скромно следовал сзади.
Выехав из Лондона, они остановились поужинать. Пикник мог привлечь внимание, и они поставили машины на благоразумных расстояниях друг от друга.
Роджер предложил Джону свой план, и тот одобрил его. К одиннадцати часам дорога опустела, предместья Лондона отдыхали. Но до полуночи машины не трогались с места. Дети спали на задних сидениях.
— Неужели действительно нет другого выхода? — спросила Анна. Она сидела рядом с Джоном.
— Не думаю, — ответил он, вглядываясь в темную туманную дорогу.
— Но ведь ты не способен на такое, правда? Эта идея абсолютно хладнокровного убийства скорее нелепа, чем ужасна.
— Анна, — сказал Джон. — Дэви в тридцати милях отсюда. Но с тем же успехом он мог бы быть и в тридцати миллионах миль, если мы позволим заманить себя в ловушку. — Он кивнул на заднее сидение, где, свернувшись калачиком, спала Мэри. — И не только себя.
— Но силы слишком неравные.
Он засмеялся:
— Это как-нибудь влияет на моральную сторону? Фактически, без Пирри вообще не было бы никаких шансов. Думаю, сейчас без него не обойтись. Хороший стрелок — как раз то, что нам нужно.
— И ты способен на убийство?
— В целях безопасности… — начал он.
Рядом скрипнули тормоза — подъехал Роджер.
— Порядок? — спросил он, высунувшись из окна. — Мы оставили Оливию и Стива с Миллисент.
Джон вышел из машины.
— Запомни, — сказал он Анне. — Вы с Миллисент должны подкатить машины, как только услышите сигнал.
Анна пристально посмотрела на него:
— Желаю удачи!
— Не беспокойся.
Джон сел в машину Роджера, и они медленно тронулись с места. У последнего перед заграждением изгиба дороги Роджер притормозил. Джон и Пирри вышли и исчезли в ночи. Минут через пять Роджер с шумом газанул, и на полной скорости помчался к заграждению.
Как показала разведка накануне вечером, блокпост охранялся капралом и двумя солдатами. Но сейчас у деревянного барьера стоял только один солдат, на плече у него висел автомат.
Машина резко затормозила. Охранник снял автомат и привел его в боевую готовность.
— Какого дьявола эта чертова хреновина делает посреди дороги? — крикнул Роджер, высунувшись из окна. — Передвинь-ка ее, парень!
Он говорил заплетающимся языком, притворяясь пьяным.
— Простите, сэр, — сказал охранник. — Дорога закрыта. Все дороги из Лондона закрыты.
— Ну так открой. По крайней мере, эту. Я хочу проехать домой.
Из укрытия в канаве Джон наблюдал за происходящим. Странно, но он не испытывал никакого особого напряжения, а лишь с восхищением наблюдал за шумными разглагольствованиями Роджера.
Рядом с охранником появился второй, через минуту — третий. Передние фары автомобиля рассеянным светом освещали блестящую дорогу, смутно, но достаточно различимо обрисовывая три фигуры по другую сторону блокировки.
— Мы выполняем приказ, — произнес другой голос, принадлежавший, по-видимому, капралу, — и не хотим никаких неприятностей. Так что поворачивай назад, приятель. Идет?
— Черта с два! Кем твои чертовы оловянные солдатики себя вообразили? Понаставили тут заборов через дорогу!
— Довольно пререканий! — раздраженно сказал капрал. — Вам сказано разворачиваться. Хватит болтать!
— Почему бы вам самим не попробовать развернуть меня? — спросил Роджер. — Слишком уж много развелось чертовых бесполезных военных в стране! Делают черт знает что, а пайки, наверно, неплохие получают!
— Ладно, приятель, — сказал капрал. — Ты сам напросился.
Он кивнул солдатам:
— Пошли. Развернем машину этого горлопана, как он просит.
Они вышли из-за барьера и шагнули в полосу яркого света.
— Желаю успеха! — с издевкой произнес Роджер.
Внезапно напряжение парализовало Джона. Белая линия, бегущая по центру дороги, отделяла его территорию от территории Пирри. Капрал и один часовой находились на той стороне, третий солдат — ближе к нему. Охранники шли вперед, прикрывая глаза руками от ослепительного света.
Джон вдруг почувствовал на ладонях отвратительный пот. Он попытался успокоиться. Через какую-то долю секунды нужно было нажать курок и убить человека, невинного, ни о чем не подозревающего. На войне ему приходилось убивать, но никогда жертвой не был его соотечественник.
Пот струился по лбу, застилая глаза, но Джон не вытирал его, боясь сбить прицел. «Глиняные трубки в стране фей, — подумал он, — одна трубка должна быть разбита. Ради Анны, ради Мэри, ради Дэви». В горле его пересохло.
Голос Роджера вновь прорезал тишину ночи, но теперь он звучал пронзительно и трезво.
— Давай!
В ту же секунду прогремел выстрел, за ним еще два. Но Джон по-прежнему стоял, держа винтовку на прицеле, когда все три фигуры тяжело опустились на дорогу. Он не тронулся с места, пока не увидел Пирри. Тот вышел из своего укрытия и подошел к убитым. Только тогда Джон отбросил винтовку и выбежал на дорогу.
Роджер вышел из машины.
— Я должен извиниться за свое вмешательство, — сказал Пирри, взглянув на Джона. — Голос его, как обычно, звучал четко и невозмутимо. — Они находились в такой хорошей позиции.
— Мертвы? — спросил Роджер.
— Конечно, — кивнул Пирри.
— Тогда сначала уберем их в канаву, — сказал Роджер. — Потом — барьер. Не думаю, что нас застигнут врасплох, но не помешает.
Джон тащил тяжелое тело. Сначала он избегал смотреть а лицо убитого, но потом все-таки взглянул. Парнишка, лет двадцати — не больше. На юном лице — никаких следов, кроме маленькой дырочки в виске, забрызганном кровью. Роджер и Пирри уже бросили свои ноши в канаву и шли к барьеру. Когда они повернулись к Джону спиной, он наклонился и поцеловал мертвеца в лоб, потом мягко опустил его на землю.
Расчистка дороги не отняла много времени. Затем Роджер подбежал к машине и нажал на сигнал, не отпуская его несколько секунд. Резкий звук рассек воздух, словно колокол.
Роджер подогнал машину к обочине и остановился. Через несколько минут послышался приближающийся шум двигателей. «Воксхол» шел первым, следом вплотную — «форд». Анна пересела, освобождая Джону место за рулем. Он сел в машину и до отказа нажал на акселератор.
— Где они? — спросила Анна.
— В канаве.
Несколько миль они проехали, не произнеся ни слова.
Рядом со Стэплфордом, на уединенном участке дороги решили остановиться на ночлег. Здесь, в лесу, под могучими дубами, они подкрепились какао из термосов, оставив включенным лишь свет в салоне одной из машин. «Ситроен» Роджера был превращен в постель, и все три женщины устроились в нем. Дети достаточно удобно улеглись на задних сидениях двух оставшихся машин. Мужчины, взяв одеяла, легли под деревьями.
Пирри предложил выставить часового.
— Не думаю, что здесь есть повод для беспокойства, — заколебался Роджер. — А выспаться нам всем не повредит: завтра предстоит длинный день за рулем.
Он взглянул на Джона:
— Что скажешь, шеф?
— Ночной отдых — что может быть лучше?
Джон лег на живот — армейская жизнь научила его, что на неровной земле удобнее всего спать именно в такой позе.
Но сон долго не приходил. Только под утро Джон задремал.
6
Саксонский Двор, как и многие подобные подготовительные школы, представлял собой перестроенный деревенский дом, и стоял на невысокой горке.
Посовещавшись, решили, что к школе подъедет только «Воксхол» Джона, остальные машины припаркуются на благоразумном расстоянии. Несмотря на протесты Джона, за ним увязалась довольно большая компания — Стив, которому не терпелось увидеть приятеля, Оливия, Анна и Мари.
В кабинете директора не оказалось. Дверь была открыта, и создавалось странное ощущение, словно опустевший тронный зал с грустью смотрит на разоренный дворец. По коридору и вверх-вниз по лестнице носились мальчишки, но их громкие возбужденные голоса почему-то показались Джону неуверенными и беззащитными. Только из одного класса доносилось тихое бормотание латинских глаголов.
Джон уже собирался спросить какого-то малыша, где можно найти директора, как вдруг увидел его самого. Директор торопливо спускался по лестнице. На последних ступеньках он заметил, что его ждут, и пошел более степенным шагом.
Доктор Кассоп был еще довольно молодым директором — лет около сорока. Несмотря на свою обычную элегантность и безукоризненность роскошной мантии и профессорской шапочки, он производил впечатление несчастного и очень встревоженного человека.
— Мистер Кастэнс и, конечно, миссис Кастэнс! — сказал он. — Но ведь, насколько я знаю, вы живете в Лондоне? Как вам удалось выехать?
— Мы провели несколько дней в деревне с друзьями, — ответил Джон. — Это миссис Бакли и ее сын. Мы хотим забрать Дэвида. По-моему, так будет лучше, пока все не утрясется.
— О, да. Конечно, — с готовностью воскликнул доктор Кассоп. Его реакция была полной противоположностью мисс Эррингтон. — Отличная идея.
— А еще кто-нибудь из родителей забрал детей? — спросил Джон.
— Кое-кто. Видите ли, большинство из них — лондонцы. — Он покачал головой. — Было бы легче всего, если бы всех мальчиков забрали домой, а школу на время закрыли. Новости…
Джон кивнул. Из радиоприемника в машине донесся голос диктора. В сводке новостей сообщалось о беспорядках в центре Лондона и в каких-то крупных провинциальных городах. Эта информация совершенно недвусмысленно преподносилась, как предупреждение о том, что любое нарушение общественного порядка повлечет суровое наказание.
— По крайней мере, здесь довольно тихо, — сказал Джон, при этих словах гвалт вокруг усилился, вероятно, закончился урок, и из класса высыпала стайка мальчишек. — По части шума, — добавил он.
Доктор Кассоп воспринял замечание ни как шутку, ни как намек на дисциплину в его школе. Он смотрел перед собой рассеянным взглядом, и вдруг Джон понял: это страх.
— Вы ведь больше ничего не слышали? — спросил директор с отчаянной надеждой. — Мне кажется, сегодня утром не было почты…
— Я думаю, пока положение не улучшится, вряд ли будет почта, — сказал Джон.
— Улучшится? — Кассоп беззащитно взглянул на Джона. — Когда? Как?
Джон почувствовал: еще немного, и он не выдержит. Беспричинная злоба вскипела в душе. Но, неожиданно, он вспомнил безмятежное юное окровавленное лицо парнишки, лежащего в канаве, и злость умерла.
Он хотел только одного — поскорее уехать отсюда.
— Если мы можем забрать Дэвида… — быстро проговорил он.
— Да, конечно. Я… А вот и он!
Дэви уже увидел их. Промчавшись по коридору, он с криком восторга бросился к Джону.
— Вы оставите Дэвида у ваших друзей? — спросил директор. — С миссис Бакли?
Джон положил руку на голову мальчика и потрепал его по каштановым волосам.
— Мы еще не совсем определились в своих планах, — сказал он, взглянув на Кассопа. -…Не будем вас задерживать. Я уверен, что вы сделаете все от вас зависящее для этих мальчиков.
Директор кивнул, почувствовав налет жестокости в голосе Джона. Панический страх и отчаяние были так живо написаны на его лице, что, казалось, Анна вот-вот не выдержит.
— Да, — пробормотал Кассоп. — Конечно. Я надеюсь… в лучшие времена… Что ж, до свидания.
Немного неуклюже поклонившись, он повернулся и пошел в свой кабинет, тихонько закрыв за собой дверь. Дэви с интересом наблюдал за ним.
— Парни говорят, что старина Кассоп струхнул. Как ты думаешь, пап, это правда?
«Рано или поздно они все равно узнают. И тогда… Страшно представить… Пройдет совсем немного времени, — подумал Джон, — Кассоп сломается и бросится спасать свою жизнь…»
— Может быть, — сказал он сыну. — Я бы, наверное, тоже струхнул, если бы имел дело с целой толпой таких сорванцов, как ты. Мы уезжаем. Ты готов?
— Чтоб мне провалиться! — воскликнул Дэви. — Мэри! Как будто каникулы, да? А куда мы едем?
— Дэви, ты не должен так выражаться, — урезонила его Анна.
— Да, мамочка. Так куда же мы едем? А как вы выбрались из Лондона? Мы слышали, что все дороги закрыты. Вы пробивались с боем?! Вот здорово!
— Мы отправляемся в долину на каникулы, — сказал Джон. — Вопрос в том, готов ли ты. Мэри взяла кое-что из твоих вещей. Поэтому ты мог бы поехать, как есть, если только нет чего-нибудь необходимого.
— Есть — Тихоня, — сказал Дэви. — Эй, Тихоня!
Тихоня — долговязый мальчишка, с каким-то отрешенным и беспомощным выражением лица, подошел к ним и что-то пробормотал. Слов разобрать было невозможно — все заглушало восторженное щебетание Дэви. Джон вспомнил, что о Тихоне Дэви писал чуть ли не в каждом письме. Настоящее его имя было Эндрю Скелтон. Оставалось загадкой, что связывало их. Но, может, столь противоположные натуры как раз и нуждались друг в друге?
— Папочка, можно Тихоне поехать с нами? — сказал Дэви.
— Его родители наверняка будут против, — сказал Джон.
— Нет. Тут все в порядке, правда, Тихоня? Отец у него в командировке во Франции, а мамы вообще нет. Она их бросила или что-то в этом духе. Так что все нормально.
— Ну… — начал Джон.
— Это совершенно исключено, Дэви, — резко прервала его Анна. — Ты прекрасно знаешь, что подобные вещи недопустимы, особенно в такое время.
Тихоня молча смотрел на них, он был похож на ребенка, которого всегда обманывали.
— Но старина Кассоп тоже согласится! — воскликнул Дэви.
— Иди и возьми все, что тебе необходимо в дорогу, Дэви, — сказал Джон. — Тихоня, наверное, захочет помочь тебе. Идите.
Мальчики ушли. Мэри и Стив бродили неподалеку.
— По-моему, его надо взять, — заметил Джон.
— Абсурд, — сказала Анна.
— Кассоп наверняка скоро смоется. Не знаю, останется ли с ребятами кто-нибудь из учителей, но если даже останется, это лишь отодвинет несчастье. Что бы не произошло в Лондоне, через несколько недель здесь будет пустыня.
— А почему бы не взять с собой всю школу? — раздраженно бросила Анна.
— Не всю школу, — мягко произнес Джон. — Только одного мальчика — лучшего друга нашего сына.
— Мне кажется, я только сейчас начинаю понимать, что нам грозит, — сказала Анна уже более спокойно. — Путь в долину нелегок, а ведь у нас уже есть двое детей.
— Пойми, Тихоня не выживет в надвигающейся катастрофе. Ты же видишь, как он слаб и беспомощен. Бросив его здесь, мы обрекаем мальчишку на верную гибель.
— А скольких мальчишек мы бросили в Лондоне? — резко спросила Анна. — Миллион?
— Жаль, что ты так уверена в своей правоте, дорогая, — сказал он, повернувшись к Анне. — По-моему, мы все меняемся, только каждый по-своему.
— Пока вы с Роджером и мистером Пирри будете изощряться в воинской доблести, дети останутся на мне, — словно защищаясь, ответила она.
— Я ведь не настаиваю, правда? — сказал Джон.
Анна взглянула на мужа:
— Когда ты рассказал мне о мисс Эррингтон, я ужаснулась. Но тогда я еще не понимала, что происходит. Теперь — другое дело. Мы должны добраться в долину и спасти детей. И мы не имеем права выстраивать на своем пути дополнительные преграды, в том числе и из этого мальчика.
Джон пожал плечами. Вернулся Дэви, держа в руке маленький чемоданчик. Мальчик буквально светился счастьем. Тихоня понуро плелся сзади.
— Я взял самые нужные вещи, — сказал Дэви. — Альбом с марками и запасные носки. — Он взглянул на Анну, ожидая одобрения. — Тихоня обещал присмотреть на моими мышками, пока я не вернусь. Одна — беременная, и я разрешил Тихоне продать мышат, когда они появятся.
— Что ж, — объявил Джон. — Нам пора. — Он избегал робкого взгляда Тихони.
— Мне кажется, — сказала вдруг Оливия, до сих пор не принимавшая участия в разговоре, — Тихоня тоже мог бы поехать. Ты бы хотел поехать с нами, Тихоня?
— Оливия! — воскликнула Анна. — Ты же знаешь…
— Я имела ввиду нашу машину, — примирительно сказала Оливия. — В конце концов, у нас только один ребенок. А насколько я понимаю, единственная проблема — в ночлеге.
Некоторое время обе женщины пристально смотрели друг на друга. Мимолетное выражение вины на лице Анны сменилось раздражением. «Будь поступок Оливии хотя бы малейшим признаком нравственного превосходства, — подумал Джон, — конфликт был бы неизбежен». Но Оливия излучала лишь застенчивость и доброту, и гнев Анны прошел.
— Делай, как знаешь, — сказала она.
— Только, может, все-таки посоветуешься с Роджером?
Дэви, ничего не понимая, с любопытством наблюдал за взрослыми.
— Дядя Роджер тоже здесь? — удивился он. — Вот здорово! Тихоня ему наверняка понравится. Тихоня ужасно остроумный, точь-в-точь, как он. Скажи что-нибудь эдакое, Тихоня!
Тихоня уставился на них с агонизирующей беспомощностью. Казалось, он вот-вот расплачется.
— Ничего страшного, Тихоня, — Оливия ободряюще улыбнулась ему. — Хочешь поехать с нами?
Он быстро-быстро закивал.
— Заметано! — завопил Дэви, схватив приятеля за руку. — Пошли! Теперь я помогу тебе собраться. — Вдруг он задумался. — А как же мышки?
— Мышки останутся здесь, — отрезал Джон. — Отдай их кому-нибудь.
Дэви повернулся к Тихоне:
— Как ты думаешь, мы сможем содрать с Баннистера шесть пенсов за них?
Джон взглянул на Анну за спиной сына, она улыбнулась.
— Мы отправляемся через пять минут, — сказал Джон. — Думаю, за это время вы успеете собрать вещи и уладить свои коммерческие дела.
— По крайней мере, за беременную мы получим не меньше шиллинга, — задумчиво пробормотал Дэви.
Опасаясь военных постов на дорогах, они даже придумали для каждой из трех машин свою историю, объясняющую поездку на север. Интуитивно Джон чувствовал: нельзя производить впечатление целой колонны. Но никто не обращал на них никакого внимания, и снова выехав на Большую Северную Дорогу, они безостановочно гнали машины почти целый день.
Ближе к вечеру, чуть севернее Ньюарка, остановились перекусить, Весь день было пасмурно, а теперь белые башенки облаков унеслись на запад, и засияло ласковое солнышко. По обе стороны дороги тянулись картофельные поля. В общем, если бы не голые, без единой травинки, обочины, картина ничем не отличалась от привычного деревенского пейзажа прежних времен.
Мальчишки тут же придумали себе развлечение, забравшись на пригорок и с веселым визгом скатываясь вниз на какой-то древней деревяшке. Мэри насмешливо, хотя и не без некоторой зависти наблюдала за ними. С того памятного восхождения на холм прошло уже два года, и она очень изменилась.
Мужчины собрались в «Форде» Пирри обсудить дальнейшие действия.
— Если мы сегодня доедем до Рипона, — сказал Джон, — то завтра наверняка будем в долине.
— Сегодня можно проехать и дальше Рипона, — заметил Роджер.
— Можно. Но я сомневаюсь, что это разумно. Главное — объезжать населенные пункты. Если мы будем держаться в стороне от Западного Округа, мы предохраним себя от всяких неожиданностей.
— Я, конечно, не раскаиваюсь в том, что присоединился к вам, — вмешался Пирри. — Но не думаете ли вы, что опасность насилия чересчур преувеличена? Все тихо. Ни в Грентаме, ни в Ньюарке мы не увидели никаких признаков близкой катастрофы.
— Питерборо закрыт, — сказал Роджер. — По-моему, те городки, которых пока не коснулся запрет на свободу передвижений, слишком рано празднуют победу. Вы видели очереди в булочных?
— Да, очень милые, аккуратные очереди, — пробормотал Пирри.
— Вся проблема в том, — сказал Джон, — что мы не знаем, когда Уэллинг приступит к решительным действиям. С тех пор, как закрыты крупные города, прошло уже двадцать четыре часа. Когда посыпятся бомбы, начнется паника. Уэллинг надеется, что сможет контролировать ситуацию, но в первые несколько дней это невозможно. Поэтому я настаиваю — нам следует избегать крупных населенных пунктов.
— Бомбы, — задумчиво произнес Пирри. — Немыслимо…
— А я не удивляюсь, — отрезал Роджер. — Я довольно хорошо знаю Хаггерти. Он не мог солгать.
— Вы меня не так поняли, — пояснил Пирри. — Я вполне допускаю такой вариант по моральным соображениям. Но я имел в виду темперамент. Англичане, с их простым здравым смыслом и вялым воображением, без особых усилий согласились бы с мерами, которые повлекут за собой смерть миллионов людей. Но прямое действие — убийство в целях самозащиты — совсем другое дело. Трудно поверить, что они способны привести сами себя на бойню.
— Не такие уж мы беспомощные, — сказал Роджер и добавил, усмехнувшись. — Особенно вы!
— Моя мать, — просто ответил Пирри, — была француженка. Но вы снова неверно поняли мою мысль. Я вовсе не хотел сказать, что англичане не способны на насилие. При благоприятных обстоятельствах они охотно пойдут на убийство, и даже с радостью. Но вот с логикой у них также неважно, как и с воображением. До самого конца они будут сохранять иллюзии, а потом начнут бороться со свирепостью тигров.
— И когда вы до этого додумались? — спросил Роджер.
Пирри улыбнулся.
— Очень давно. Я понял, что все люди — друзья по выгоде и враги по выбору.
Роджер серьезно посмотрел на него.
— Но ведь есть нечто более надежное.
— Некоторые союзы держатся дольше других. Но, тем не менее, это всего лишь вынужденная мера. Вот наш союз, к примеру, чрезвычайно ценный.
— Новости! — услышали они вдруг крик Миллисент.
Один из радиоприемников постоянно работал.
— Похоже, что-то случилось, — сказала Анна, когда мужчины подошли к машине Роджера.
Голос комментатора был, как обычно, вежлив, но в интонации чувствовались едва уловимые угрожающие нотки:
"…следующий чрезвычайный бюллетень выйдет, как только в этом назреет необходимость.
В центре Лондона вновь имели место восстания и мятежи, из предместий прибыли войска для поддержания порядка. В Южном Лондоне предпринята попытка разгрома военного поста, установленного вчера в целях временного запрета передвижений. Ситуация продолжает оставаться напряженной, для подавления беспорядков в этот район направлены дополнительные военные силы".
— Вот чего мы избежали, — сказал Роджер. — Дай Бог, чтобы этим смельчакам удалось прорваться!
«Получены сообщения, — продолжал комментатор, — о более серьезных беспорядках на севере Англии. Репортажи о мятежах пришли из нескольких крупных городов, среди них — Ливерпуль, Манчестер, Лидс. Официальные контакты с последним прерваны.»
— Лидс! — воскликнул Джон.
«Передаем правительственное заявление. В связи с беспорядками в некоторых районах страны, правительство вынуждено предпринять ряд контрмер. Дальнейшие беспорядки представляют собой реальную опасность, и могут завести страну в пучину анархии. Правительство обязано не допустить этого любой ценой. Долг каждого гражданина сегодня — спокойно заниматься своим делом и помогать полиции и войскам в поддержании порядка в стране. Конец сводки».
Заиграла музыка, и Анна приглушила звук.
— Если ехать всю ночь, можно к утру быть в долине, — сказал Роджер. — Не нравится мне все это.
— Мы почти не спали прошлую ночь, — возразил Джон. — А ночной переезд через Моссдейл — это не увеселительная прогулка.
— На короткое время Анна и Миллисент могли бы сесть за руль, — предложил Роджер.
— Но ведь Оливия не умеет водить машину, — сказала Анна.
Посовещавшись, решили, что к школе подъедет только «Воксхол» Джона, остальные машины припаркуются на благоразумном расстоянии. Несмотря на протесты Джона, за ним увязалась довольно большая компания — Стив, которому не терпелось увидеть приятеля, Оливия, Анна и Мари.
В кабинете директора не оказалось. Дверь была открыта, и создавалось странное ощущение, словно опустевший тронный зал с грустью смотрит на разоренный дворец. По коридору и вверх-вниз по лестнице носились мальчишки, но их громкие возбужденные голоса почему-то показались Джону неуверенными и беззащитными. Только из одного класса доносилось тихое бормотание латинских глаголов.
Джон уже собирался спросить какого-то малыша, где можно найти директора, как вдруг увидел его самого. Директор торопливо спускался по лестнице. На последних ступеньках он заметил, что его ждут, и пошел более степенным шагом.
Доктор Кассоп был еще довольно молодым директором — лет около сорока. Несмотря на свою обычную элегантность и безукоризненность роскошной мантии и профессорской шапочки, он производил впечатление несчастного и очень встревоженного человека.
— Мистер Кастэнс и, конечно, миссис Кастэнс! — сказал он. — Но ведь, насколько я знаю, вы живете в Лондоне? Как вам удалось выехать?
— Мы провели несколько дней в деревне с друзьями, — ответил Джон. — Это миссис Бакли и ее сын. Мы хотим забрать Дэвида. По-моему, так будет лучше, пока все не утрясется.
— О, да. Конечно, — с готовностью воскликнул доктор Кассоп. Его реакция была полной противоположностью мисс Эррингтон. — Отличная идея.
— А еще кто-нибудь из родителей забрал детей? — спросил Джон.
— Кое-кто. Видите ли, большинство из них — лондонцы. — Он покачал головой. — Было бы легче всего, если бы всех мальчиков забрали домой, а школу на время закрыли. Новости…
Джон кивнул. Из радиоприемника в машине донесся голос диктора. В сводке новостей сообщалось о беспорядках в центре Лондона и в каких-то крупных провинциальных городах. Эта информация совершенно недвусмысленно преподносилась, как предупреждение о том, что любое нарушение общественного порядка повлечет суровое наказание.
— По крайней мере, здесь довольно тихо, — сказал Джон, при этих словах гвалт вокруг усилился, вероятно, закончился урок, и из класса высыпала стайка мальчишек. — По части шума, — добавил он.
Доктор Кассоп воспринял замечание ни как шутку, ни как намек на дисциплину в его школе. Он смотрел перед собой рассеянным взглядом, и вдруг Джон понял: это страх.
— Вы ведь больше ничего не слышали? — спросил директор с отчаянной надеждой. — Мне кажется, сегодня утром не было почты…
— Я думаю, пока положение не улучшится, вряд ли будет почта, — сказал Джон.
— Улучшится? — Кассоп беззащитно взглянул на Джона. — Когда? Как?
Джон почувствовал: еще немного, и он не выдержит. Беспричинная злоба вскипела в душе. Но, неожиданно, он вспомнил безмятежное юное окровавленное лицо парнишки, лежащего в канаве, и злость умерла.
Он хотел только одного — поскорее уехать отсюда.
— Если мы можем забрать Дэвида… — быстро проговорил он.
— Да, конечно. Я… А вот и он!
Дэви уже увидел их. Промчавшись по коридору, он с криком восторга бросился к Джону.
— Вы оставите Дэвида у ваших друзей? — спросил директор. — С миссис Бакли?
Джон положил руку на голову мальчика и потрепал его по каштановым волосам.
— Мы еще не совсем определились в своих планах, — сказал он, взглянув на Кассопа. -…Не будем вас задерживать. Я уверен, что вы сделаете все от вас зависящее для этих мальчиков.
Директор кивнул, почувствовав налет жестокости в голосе Джона. Панический страх и отчаяние были так живо написаны на его лице, что, казалось, Анна вот-вот не выдержит.
— Да, — пробормотал Кассоп. — Конечно. Я надеюсь… в лучшие времена… Что ж, до свидания.
Немного неуклюже поклонившись, он повернулся и пошел в свой кабинет, тихонько закрыв за собой дверь. Дэви с интересом наблюдал за ним.
— Парни говорят, что старина Кассоп струхнул. Как ты думаешь, пап, это правда?
«Рано или поздно они все равно узнают. И тогда… Страшно представить… Пройдет совсем немного времени, — подумал Джон, — Кассоп сломается и бросится спасать свою жизнь…»
— Может быть, — сказал он сыну. — Я бы, наверное, тоже струхнул, если бы имел дело с целой толпой таких сорванцов, как ты. Мы уезжаем. Ты готов?
— Чтоб мне провалиться! — воскликнул Дэви. — Мэри! Как будто каникулы, да? А куда мы едем?
— Дэви, ты не должен так выражаться, — урезонила его Анна.
— Да, мамочка. Так куда же мы едем? А как вы выбрались из Лондона? Мы слышали, что все дороги закрыты. Вы пробивались с боем?! Вот здорово!
— Мы отправляемся в долину на каникулы, — сказал Джон. — Вопрос в том, готов ли ты. Мэри взяла кое-что из твоих вещей. Поэтому ты мог бы поехать, как есть, если только нет чего-нибудь необходимого.
— Есть — Тихоня, — сказал Дэви. — Эй, Тихоня!
Тихоня — долговязый мальчишка, с каким-то отрешенным и беспомощным выражением лица, подошел к ним и что-то пробормотал. Слов разобрать было невозможно — все заглушало восторженное щебетание Дэви. Джон вспомнил, что о Тихоне Дэви писал чуть ли не в каждом письме. Настоящее его имя было Эндрю Скелтон. Оставалось загадкой, что связывало их. Но, может, столь противоположные натуры как раз и нуждались друг в друге?
— Папочка, можно Тихоне поехать с нами? — сказал Дэви.
— Его родители наверняка будут против, — сказал Джон.
— Нет. Тут все в порядке, правда, Тихоня? Отец у него в командировке во Франции, а мамы вообще нет. Она их бросила или что-то в этом духе. Так что все нормально.
— Ну… — начал Джон.
— Это совершенно исключено, Дэви, — резко прервала его Анна. — Ты прекрасно знаешь, что подобные вещи недопустимы, особенно в такое время.
Тихоня молча смотрел на них, он был похож на ребенка, которого всегда обманывали.
— Но старина Кассоп тоже согласится! — воскликнул Дэви.
— Иди и возьми все, что тебе необходимо в дорогу, Дэви, — сказал Джон. — Тихоня, наверное, захочет помочь тебе. Идите.
Мальчики ушли. Мэри и Стив бродили неподалеку.
— По-моему, его надо взять, — заметил Джон.
— Абсурд, — сказала Анна.
— Кассоп наверняка скоро смоется. Не знаю, останется ли с ребятами кто-нибудь из учителей, но если даже останется, это лишь отодвинет несчастье. Что бы не произошло в Лондоне, через несколько недель здесь будет пустыня.
— А почему бы не взять с собой всю школу? — раздраженно бросила Анна.
— Не всю школу, — мягко произнес Джон. — Только одного мальчика — лучшего друга нашего сына.
— Мне кажется, я только сейчас начинаю понимать, что нам грозит, — сказала Анна уже более спокойно. — Путь в долину нелегок, а ведь у нас уже есть двое детей.
— Пойми, Тихоня не выживет в надвигающейся катастрофе. Ты же видишь, как он слаб и беспомощен. Бросив его здесь, мы обрекаем мальчишку на верную гибель.
— А скольких мальчишек мы бросили в Лондоне? — резко спросила Анна. — Миллион?
— Жаль, что ты так уверена в своей правоте, дорогая, — сказал он, повернувшись к Анне. — По-моему, мы все меняемся, только каждый по-своему.
— Пока вы с Роджером и мистером Пирри будете изощряться в воинской доблести, дети останутся на мне, — словно защищаясь, ответила она.
— Я ведь не настаиваю, правда? — сказал Джон.
Анна взглянула на мужа:
— Когда ты рассказал мне о мисс Эррингтон, я ужаснулась. Но тогда я еще не понимала, что происходит. Теперь — другое дело. Мы должны добраться в долину и спасти детей. И мы не имеем права выстраивать на своем пути дополнительные преграды, в том числе и из этого мальчика.
Джон пожал плечами. Вернулся Дэви, держа в руке маленький чемоданчик. Мальчик буквально светился счастьем. Тихоня понуро плелся сзади.
— Я взял самые нужные вещи, — сказал Дэви. — Альбом с марками и запасные носки. — Он взглянул на Анну, ожидая одобрения. — Тихоня обещал присмотреть на моими мышками, пока я не вернусь. Одна — беременная, и я разрешил Тихоне продать мышат, когда они появятся.
— Что ж, — объявил Джон. — Нам пора. — Он избегал робкого взгляда Тихони.
— Мне кажется, — сказала вдруг Оливия, до сих пор не принимавшая участия в разговоре, — Тихоня тоже мог бы поехать. Ты бы хотел поехать с нами, Тихоня?
— Оливия! — воскликнула Анна. — Ты же знаешь…
— Я имела ввиду нашу машину, — примирительно сказала Оливия. — В конце концов, у нас только один ребенок. А насколько я понимаю, единственная проблема — в ночлеге.
Некоторое время обе женщины пристально смотрели друг на друга. Мимолетное выражение вины на лице Анны сменилось раздражением. «Будь поступок Оливии хотя бы малейшим признаком нравственного превосходства, — подумал Джон, — конфликт был бы неизбежен». Но Оливия излучала лишь застенчивость и доброту, и гнев Анны прошел.
— Делай, как знаешь, — сказала она.
— Только, может, все-таки посоветуешься с Роджером?
Дэви, ничего не понимая, с любопытством наблюдал за взрослыми.
— Дядя Роджер тоже здесь? — удивился он. — Вот здорово! Тихоня ему наверняка понравится. Тихоня ужасно остроумный, точь-в-точь, как он. Скажи что-нибудь эдакое, Тихоня!
Тихоня уставился на них с агонизирующей беспомощностью. Казалось, он вот-вот расплачется.
— Ничего страшного, Тихоня, — Оливия ободряюще улыбнулась ему. — Хочешь поехать с нами?
Он быстро-быстро закивал.
— Заметано! — завопил Дэви, схватив приятеля за руку. — Пошли! Теперь я помогу тебе собраться. — Вдруг он задумался. — А как же мышки?
— Мышки останутся здесь, — отрезал Джон. — Отдай их кому-нибудь.
Дэви повернулся к Тихоне:
— Как ты думаешь, мы сможем содрать с Баннистера шесть пенсов за них?
Джон взглянул на Анну за спиной сына, она улыбнулась.
— Мы отправляемся через пять минут, — сказал Джон. — Думаю, за это время вы успеете собрать вещи и уладить свои коммерческие дела.
— По крайней мере, за беременную мы получим не меньше шиллинга, — задумчиво пробормотал Дэви.
Опасаясь военных постов на дорогах, они даже придумали для каждой из трех машин свою историю, объясняющую поездку на север. Интуитивно Джон чувствовал: нельзя производить впечатление целой колонны. Но никто не обращал на них никакого внимания, и снова выехав на Большую Северную Дорогу, они безостановочно гнали машины почти целый день.
Ближе к вечеру, чуть севернее Ньюарка, остановились перекусить, Весь день было пасмурно, а теперь белые башенки облаков унеслись на запад, и засияло ласковое солнышко. По обе стороны дороги тянулись картофельные поля. В общем, если бы не голые, без единой травинки, обочины, картина ничем не отличалась от привычного деревенского пейзажа прежних времен.
Мальчишки тут же придумали себе развлечение, забравшись на пригорок и с веселым визгом скатываясь вниз на какой-то древней деревяшке. Мэри насмешливо, хотя и не без некоторой зависти наблюдала за ними. С того памятного восхождения на холм прошло уже два года, и она очень изменилась.
Мужчины собрались в «Форде» Пирри обсудить дальнейшие действия.
— Если мы сегодня доедем до Рипона, — сказал Джон, — то завтра наверняка будем в долине.
— Сегодня можно проехать и дальше Рипона, — заметил Роджер.
— Можно. Но я сомневаюсь, что это разумно. Главное — объезжать населенные пункты. Если мы будем держаться в стороне от Западного Округа, мы предохраним себя от всяких неожиданностей.
— Я, конечно, не раскаиваюсь в том, что присоединился к вам, — вмешался Пирри. — Но не думаете ли вы, что опасность насилия чересчур преувеличена? Все тихо. Ни в Грентаме, ни в Ньюарке мы не увидели никаких признаков близкой катастрофы.
— Питерборо закрыт, — сказал Роджер. — По-моему, те городки, которых пока не коснулся запрет на свободу передвижений, слишком рано празднуют победу. Вы видели очереди в булочных?
— Да, очень милые, аккуратные очереди, — пробормотал Пирри.
— Вся проблема в том, — сказал Джон, — что мы не знаем, когда Уэллинг приступит к решительным действиям. С тех пор, как закрыты крупные города, прошло уже двадцать четыре часа. Когда посыпятся бомбы, начнется паника. Уэллинг надеется, что сможет контролировать ситуацию, но в первые несколько дней это невозможно. Поэтому я настаиваю — нам следует избегать крупных населенных пунктов.
— Бомбы, — задумчиво произнес Пирри. — Немыслимо…
— А я не удивляюсь, — отрезал Роджер. — Я довольно хорошо знаю Хаггерти. Он не мог солгать.
— Вы меня не так поняли, — пояснил Пирри. — Я вполне допускаю такой вариант по моральным соображениям. Но я имел в виду темперамент. Англичане, с их простым здравым смыслом и вялым воображением, без особых усилий согласились бы с мерами, которые повлекут за собой смерть миллионов людей. Но прямое действие — убийство в целях самозащиты — совсем другое дело. Трудно поверить, что они способны привести сами себя на бойню.
— Не такие уж мы беспомощные, — сказал Роджер и добавил, усмехнувшись. — Особенно вы!
— Моя мать, — просто ответил Пирри, — была француженка. Но вы снова неверно поняли мою мысль. Я вовсе не хотел сказать, что англичане не способны на насилие. При благоприятных обстоятельствах они охотно пойдут на убийство, и даже с радостью. Но вот с логикой у них также неважно, как и с воображением. До самого конца они будут сохранять иллюзии, а потом начнут бороться со свирепостью тигров.
— И когда вы до этого додумались? — спросил Роджер.
Пирри улыбнулся.
— Очень давно. Я понял, что все люди — друзья по выгоде и враги по выбору.
Роджер серьезно посмотрел на него.
— Но ведь есть нечто более надежное.
— Некоторые союзы держатся дольше других. Но, тем не менее, это всего лишь вынужденная мера. Вот наш союз, к примеру, чрезвычайно ценный.
— Новости! — услышали они вдруг крик Миллисент.
Один из радиоприемников постоянно работал.
— Похоже, что-то случилось, — сказала Анна, когда мужчины подошли к машине Роджера.
Голос комментатора был, как обычно, вежлив, но в интонации чувствовались едва уловимые угрожающие нотки:
"…следующий чрезвычайный бюллетень выйдет, как только в этом назреет необходимость.
В центре Лондона вновь имели место восстания и мятежи, из предместий прибыли войска для поддержания порядка. В Южном Лондоне предпринята попытка разгрома военного поста, установленного вчера в целях временного запрета передвижений. Ситуация продолжает оставаться напряженной, для подавления беспорядков в этот район направлены дополнительные военные силы".
— Вот чего мы избежали, — сказал Роджер. — Дай Бог, чтобы этим смельчакам удалось прорваться!
«Получены сообщения, — продолжал комментатор, — о более серьезных беспорядках на севере Англии. Репортажи о мятежах пришли из нескольких крупных городов, среди них — Ливерпуль, Манчестер, Лидс. Официальные контакты с последним прерваны.»
— Лидс! — воскликнул Джон.
«Передаем правительственное заявление. В связи с беспорядками в некоторых районах страны, правительство вынуждено предпринять ряд контрмер. Дальнейшие беспорядки представляют собой реальную опасность, и могут завести страну в пучину анархии. Правительство обязано не допустить этого любой ценой. Долг каждого гражданина сегодня — спокойно заниматься своим делом и помогать полиции и войскам в поддержании порядка в стране. Конец сводки».
Заиграла музыка, и Анна приглушила звук.
— Если ехать всю ночь, можно к утру быть в долине, — сказал Роджер. — Не нравится мне все это.
— Мы почти не спали прошлую ночь, — возразил Джон. — А ночной переезд через Моссдейл — это не увеселительная прогулка.
— На короткое время Анна и Миллисент могли бы сесть за руль, — предложил Роджер.
— Но ведь Оливия не умеет водить машину, — сказала Анна.