— Я извиняюсь. — И тут он улыбнулся той улыбкой, которая очаровала бесчисленное множество женщин во множестве стран; улыбнулся потому, что шум стрельбы, как слышно, стихает, а значит, вскоре они смогут выйти отсюда. Но пускаться в опасный путь с разъяренной фурией по меньшей мере предосудительно.
— Благодарю вас. — Она величественно вскинула подбородок.
— Не за что. — Он состроил льстиво-любезную гримаску. — Был не в себе, принцесса. Молю о прощении.
Его заученная сверкающая улыбка пленила немало женщин и всегда помогала обескуражить несговорчивых. И принцесса не так уж неуязвима.
Капитан и его люди действительно способствовали ее спасению, внезапно осенило ее, и она решила смилостивиться над своим благодетелем. Наверное, она слишком резка с ним.
— Я, право, признательна вам за помощь, — прошептала она, ощущая толику вины. — Мне бы не хотелось, чтобы вы меня не так поняли.
— Не стоит благодарности. Я к вашим услугам. — Теперь его внимание привлекли тяжелые приближающиеся шаги. — Идет мой первый помощник, — сказал он, повернув голову в направлении звука. — Нападавшие, наверное, разбежались. Но они непременно вернутся, поэтому держите наготове свои мечи. Я их понесу. — Он знал, что существует связь между владельцем и его мечом, но им придется бежать, так что он возьмет на себя ее тяжелую ношу.
— Я сама в состоянии… Я всегда… Ну вот опять… — Она смолкла, заметив, как он нахмурился. — Как скажете. — Очевидно, авторитет капитана должен быть непререкаем. — Могу узнать, куда мы направляемся?
— В один чайный домик. Там будем в безопасности дожидаться, пока не придет корабль.
— Если только доберемся туда невредимыми. — В задумчивости она посмотрела на него. — Вы очень высокого роста и к тому же иностранец.
— Иностранец, который путешествует со своим слугой, — ехидно заметил он. — Не такое уж редкое зрелище. Только не спорьте со мной на людях.
— Договорились, капитан. — Ее внезапное смирение привело его в смущение; он притупил взор. — Я понимаю, как мы рискуем. Вот увидите, я буду слушаться вас во всем.
Не следовало бы ей улыбаться. Ее улыбка пробудила в нем совершенно непристойные желания, особенно когда она произнесла хриплым шепотком «слушаться во всем».
— Приятно слышать. — Он старался, чтобы голос его не выдал, но, кажется, не сильно преуспел.
Теперь настала ее очередь прояснить обстановку, поскольку его косвенный намек имел явно чувственный характер.
— Я не имела в виду…
— Я тоже. — Но его пылкий взгляд противоречил словам, и ее дыхание участилось.
— Это совершенно…
— …невозможно.
— Я хотела сказать — нежелательно.
Он уловил перемену, как всегда чуя, когда женщина распаляется, хочет она того или нет. Словно не поверив, он сказал только:
— Вот как?
Ей следовало бы возразить, но его темные глаза действовали на нее гипнотически, на близком расстоянии его красота сражала неотразимо. Если поначалу она и не обратила внимание на свою реакцию на его плотские намеки, то теперь это уже невозможно не заметить.
— Пожалуйста, — тихо промолвила она, — я прошу вас…
Просила она или отказывала, но ее слова настолько же двусмысленны, как и дрожь в голосе.
— Мы одни, — пробормотал он, осторожно касаясь ее щеки; ее пугливость еще пуще распаляла его. — Никто сюда не войдет.
— Не нужно… — шепнула она.
Конечно, она не то хотела сказать, ее слова были едва слышны.
— У нас достаточно времени… — Его палец скользнул ей под подбородок, он поднял ее лицо; ее губы призывно раскрылись.
Тишину сотряс громкий стук Пэдди в дверь.
— Я могу велеть ему уйти… — Он опустил голову, и их взгляды скрестились.
Его темные волосы упали вперед, и от искушения прикоснуться к ним у нее затрепетали кончики пальцев.
— Скажите же, чего хотите, — шепнул он.
Летело мгновение, другое, пока она совладала с собой.
— Я не хочу этого. — Она попятилась от него.
Хью отвел от нее пристальный взгляд, рука его упала.
— Как только упакуют ваши мечи, мы уходим, — отрывисто сказал он и повернулся, чтобы отпереть дверь.
— Высоко ценю ваше внимание.
Он бросил на нее холодный взгляд:
— Пять минут — и мы уходим. С вами или без вас.
Дверь распахнулась прежде, чем Тама успела продемонстрировать свое бурное негодование.
— Двое из головорезов скрылись, — объявил Пэдди, выражая неодобрение каждым словом. — Они вернутся с подкреплением.
— Бери людей и уходи. Никаких лошадей, в поздний час они привлекут слишком много внимания. Мы выйдем сразу после вас. — Хью кивнул Тама: — Готовы?
— Конечно, — бодро ответила она и скользнула между мужчинами, радуясь, что избежала ужасного промаха, который чуть не совершила. То, что случилось между ней и капитаном — весьма рискованный шаг. Мгновенная реакция возбужденных нервов… реакция, вполне понятная при создавшихся обстоятельствах. Любая женщина почувствовала бы симпатию к человеку, который спас ей жизнь. Но больше такого, разумеется, не повторится.
Когда Хью вошел в свою спальню, в последнюю минуту отдав кое-какие указания Пэдди, Тама уже завернула свои мечи в шелковую ткань и перевязала. С деловым видом протянула их Хью:
— Я готова следовать за вами.
— Держитесь рядом. — Капитан, присовокупив ее сверток к своим вещам, бросил в мешок несколько патронов. — Постарайтесь не отставать.
— Конечно, без проблем.
«Благодаря этой особе вся моя жизнь превратилась в одну сплошную проблему», — раздраженно подумал Хью.
Закинув котомку за спину, он окинул комнату взглядом, не желая оставлять каких-либо следов пребывания здесь принцессы. Но у нее только и было, что одежда на плечах да мечи. Кивнув, он указал на дверь.
Подкрепление ниндзя во главе с самим Хироаки прибыло сразу же после их ухода. Но главный инспектор держался в сторонке, пока не выяснилось, что дом пуст; героизм — для глупцов. Как только его помощник дал сигнал, что все спокойно, Хироаки вошел в дом со своими телохранителями и с нетерпением выжидал, когда будут обнаружены какие-либо улики. Но его люди перевернули весь дом и ничего не нашли. Ничего личного в жилище Хью не было, не считая множества бутылок из-под бурбона. Они свидетельствовали о том, что капитан пил горькую. Что за человек здесь жил и куда направился — оставалось неясным.
Убедившись, что принцесса ускользнула, Хироаки сорвал гнев на тех, кто не успел вовремя увернуться и попал под горячую руку.
— Дубовые головы! — ярился он, топая ногами. — Тупые болваны! Безмозглые глупцы! Практически я предоставил принцессу вам в руки! Оставалось только схватить ее! — Поимка принцессы Отари означала для него не только громкую славу, но и продвижение по службе, а может быть, даже должность в верховном совете микадо. Черт бы побрал воинов, на которых он вынужден полагаться! Они дорого заплатят за свою непригодность, кипел он, отшвырнув ногой мертвого ниндзя, лежавшего у него на пути. Сейчас он мог бы уже обсуждать свой новый пост!
Предчувствуя и свою неумолимую смерть, он приказал подчиненным выстроиться во дворе. Оглядев собравшихся ниндзя с опущенными головами, многие из которых читали предсмертные молитвы, Хироаки поднял руку, чтобы указать на первую жертву, как вдруг во двор вбежал один из его телохранителей.
— Часовой в имении господина Ногу у подножия холма видел высокого иностранца, который пробирался позади его сада! — крикнул он. — Европеец был с крестьянским мальчиком!
— Когда? — взревел Хироаки.
— Четверть часа назад!
— Полагаю, вы, бестолочи, в состоянии пуститься по следу?! — рявкнул главный инспектор. — Хочу, чтобы вы нашли судно Драммонда. И чтобы сам он был найден. И чтобы вы обнаружили его людей. Принцессу вернуть в Эдо в течение дня! А теперь прочь с глаз моих! И не вздумайте вернуться без принцессы и этого ее ублюдка.
Глава 6
Глава 7
Глава 8
— Благодарю вас. — Она величественно вскинула подбородок.
— Не за что. — Он состроил льстиво-любезную гримаску. — Был не в себе, принцесса. Молю о прощении.
Его заученная сверкающая улыбка пленила немало женщин и всегда помогала обескуражить несговорчивых. И принцесса не так уж неуязвима.
Капитан и его люди действительно способствовали ее спасению, внезапно осенило ее, и она решила смилостивиться над своим благодетелем. Наверное, она слишком резка с ним.
— Я, право, признательна вам за помощь, — прошептала она, ощущая толику вины. — Мне бы не хотелось, чтобы вы меня не так поняли.
— Не стоит благодарности. Я к вашим услугам. — Теперь его внимание привлекли тяжелые приближающиеся шаги. — Идет мой первый помощник, — сказал он, повернув голову в направлении звука. — Нападавшие, наверное, разбежались. Но они непременно вернутся, поэтому держите наготове свои мечи. Я их понесу. — Он знал, что существует связь между владельцем и его мечом, но им придется бежать, так что он возьмет на себя ее тяжелую ношу.
— Я сама в состоянии… Я всегда… Ну вот опять… — Она смолкла, заметив, как он нахмурился. — Как скажете. — Очевидно, авторитет капитана должен быть непререкаем. — Могу узнать, куда мы направляемся?
— В один чайный домик. Там будем в безопасности дожидаться, пока не придет корабль.
— Если только доберемся туда невредимыми. — В задумчивости она посмотрела на него. — Вы очень высокого роста и к тому же иностранец.
— Иностранец, который путешествует со своим слугой, — ехидно заметил он. — Не такое уж редкое зрелище. Только не спорьте со мной на людях.
— Договорились, капитан. — Ее внезапное смирение привело его в смущение; он притупил взор. — Я понимаю, как мы рискуем. Вот увидите, я буду слушаться вас во всем.
Не следовало бы ей улыбаться. Ее улыбка пробудила в нем совершенно непристойные желания, особенно когда она произнесла хриплым шепотком «слушаться во всем».
— Приятно слышать. — Он старался, чтобы голос его не выдал, но, кажется, не сильно преуспел.
Теперь настала ее очередь прояснить обстановку, поскольку его косвенный намек имел явно чувственный характер.
— Я не имела в виду…
— Я тоже. — Но его пылкий взгляд противоречил словам, и ее дыхание участилось.
— Это совершенно…
— …невозможно.
— Я хотела сказать — нежелательно.
Он уловил перемену, как всегда чуя, когда женщина распаляется, хочет она того или нет. Словно не поверив, он сказал только:
— Вот как?
Ей следовало бы возразить, но его темные глаза действовали на нее гипнотически, на близком расстоянии его красота сражала неотразимо. Если поначалу она и не обратила внимание на свою реакцию на его плотские намеки, то теперь это уже невозможно не заметить.
— Пожалуйста, — тихо промолвила она, — я прошу вас…
Просила она или отказывала, но ее слова настолько же двусмысленны, как и дрожь в голосе.
— Мы одни, — пробормотал он, осторожно касаясь ее щеки; ее пугливость еще пуще распаляла его. — Никто сюда не войдет.
— Не нужно… — шепнула она.
Конечно, она не то хотела сказать, ее слова были едва слышны.
— У нас достаточно времени… — Его палец скользнул ей под подбородок, он поднял ее лицо; ее губы призывно раскрылись.
Тишину сотряс громкий стук Пэдди в дверь.
— Я могу велеть ему уйти… — Он опустил голову, и их взгляды скрестились.
Его темные волосы упали вперед, и от искушения прикоснуться к ним у нее затрепетали кончики пальцев.
— Скажите же, чего хотите, — шепнул он.
Летело мгновение, другое, пока она совладала с собой.
— Я не хочу этого. — Она попятилась от него.
Хью отвел от нее пристальный взгляд, рука его упала.
— Как только упакуют ваши мечи, мы уходим, — отрывисто сказал он и повернулся, чтобы отпереть дверь.
— Высоко ценю ваше внимание.
Он бросил на нее холодный взгляд:
— Пять минут — и мы уходим. С вами или без вас.
Дверь распахнулась прежде, чем Тама успела продемонстрировать свое бурное негодование.
— Двое из головорезов скрылись, — объявил Пэдди, выражая неодобрение каждым словом. — Они вернутся с подкреплением.
— Бери людей и уходи. Никаких лошадей, в поздний час они привлекут слишком много внимания. Мы выйдем сразу после вас. — Хью кивнул Тама: — Готовы?
— Конечно, — бодро ответила она и скользнула между мужчинами, радуясь, что избежала ужасного промаха, который чуть не совершила. То, что случилось между ней и капитаном — весьма рискованный шаг. Мгновенная реакция возбужденных нервов… реакция, вполне понятная при создавшихся обстоятельствах. Любая женщина почувствовала бы симпатию к человеку, который спас ей жизнь. Но больше такого, разумеется, не повторится.
Когда Хью вошел в свою спальню, в последнюю минуту отдав кое-какие указания Пэдди, Тама уже завернула свои мечи в шелковую ткань и перевязала. С деловым видом протянула их Хью:
— Я готова следовать за вами.
— Держитесь рядом. — Капитан, присовокупив ее сверток к своим вещам, бросил в мешок несколько патронов. — Постарайтесь не отставать.
— Конечно, без проблем.
«Благодаря этой особе вся моя жизнь превратилась в одну сплошную проблему», — раздраженно подумал Хью.
Закинув котомку за спину, он окинул комнату взглядом, не желая оставлять каких-либо следов пребывания здесь принцессы. Но у нее только и было, что одежда на плечах да мечи. Кивнув, он указал на дверь.
Подкрепление ниндзя во главе с самим Хироаки прибыло сразу же после их ухода. Но главный инспектор держался в сторонке, пока не выяснилось, что дом пуст; героизм — для глупцов. Как только его помощник дал сигнал, что все спокойно, Хироаки вошел в дом со своими телохранителями и с нетерпением выжидал, когда будут обнаружены какие-либо улики. Но его люди перевернули весь дом и ничего не нашли. Ничего личного в жилище Хью не было, не считая множества бутылок из-под бурбона. Они свидетельствовали о том, что капитан пил горькую. Что за человек здесь жил и куда направился — оставалось неясным.
Убедившись, что принцесса ускользнула, Хироаки сорвал гнев на тех, кто не успел вовремя увернуться и попал под горячую руку.
— Дубовые головы! — ярился он, топая ногами. — Тупые болваны! Безмозглые глупцы! Практически я предоставил принцессу вам в руки! Оставалось только схватить ее! — Поимка принцессы Отари означала для него не только громкую славу, но и продвижение по службе, а может быть, даже должность в верховном совете микадо. Черт бы побрал воинов, на которых он вынужден полагаться! Они дорого заплатят за свою непригодность, кипел он, отшвырнув ногой мертвого ниндзя, лежавшего у него на пути. Сейчас он мог бы уже обсуждать свой новый пост!
Предчувствуя и свою неумолимую смерть, он приказал подчиненным выстроиться во дворе. Оглядев собравшихся ниндзя с опущенными головами, многие из которых читали предсмертные молитвы, Хироаки поднял руку, чтобы указать на первую жертву, как вдруг во двор вбежал один из его телохранителей.
— Часовой в имении господина Ногу у подножия холма видел высокого иностранца, который пробирался позади его сада! — крикнул он. — Европеец был с крестьянским мальчиком!
— Когда? — взревел Хироаки.
— Четверть часа назад!
— Полагаю, вы, бестолочи, в состоянии пуститься по следу?! — рявкнул главный инспектор. — Хочу, чтобы вы нашли судно Драммонда. И чтобы сам он был найден. И чтобы вы обнаружили его людей. Принцессу вернуть в Эдо в течение дня! А теперь прочь с глаз моих! И не вздумайте вернуться без принцессы и этого ее ублюдка.
Глава 6
Понимая, что за ними в погоню пущена свора профессионалов, Хью избегал людных мест, искал любых путей из города, ведущих на Токайдо, надеясь обмануть своих преследователей. За пределами города он знал окольные дороги, по которым пробирался, предпринимая различные экспедиции со своей командой. А кое-кто из его команды — родившиеся в Азии и знавшие Японию — могли свободно передвигаться по стране и хорошо ориентировались.
Напротив, сведения Тама о Юге были крайне ограниченны. Ее отец время от времени бывал в Эдо, как того требовал закон, хотя сёгун недавно отменил это постановление. Но, в отличие от остальных семейств феодальных владык, которые сохраняли постоянное жилище в столице, правитель Отари пренебрегал старинным эдиктом, и его жена и дети оставались на Севере.
Тама с восхищением и немалым любопытством наблюдала за капитаном, который вел ее по темным улочкам и злачным закоулкам. Для человека, лишь недавно получившего разрешение вести дела в столице, он необычайно хорошо освоился в Эдо. Она не задавала глупых вопросов. Тропы, по которым они пробирались, были так узки, что порой их плечи касались домов, приходилось протискиваться задворками. Звуки легко могли проникнуть сквозь тонкие стены.
Тама усомнилась, что им помогут извилистые пути и тишина, которую нарушал лишь стук тяжелых сапог капитана. Она надеялась, что им удалось далеко обогнать своих преследователей.
Хью же проклинал дождь, понимая, что их следы будут заметны. Его беспокоило и то, что их заметил стражник в квартале Куробики. Не говоря уже о том, что принцесса, как он полагал, вряд ли выдержит ночь ходьбы. Он сдерживал свой шаг, но ей приходилось бежать за ним, чтобы не отстать.
Нечего и думать о чайном домике, добраться до которого можно только к утру. Изменив планы, он решил направиться в буддийский монастырь в Сано. Если они смогли оторваться от гонителей, у них будет возможность укрыться в пещере под храмом Будды Амиды, священную землю которого вряд ли осквернят своим присутствием ниндзя.
Идти по Токайдоской дороге невозможно. Если их заметили, как он подозревал, путь на юг отрезан, там кишат агенты полиции. Остается только надеяться, что его договор с торговыми домами Осаки не потеряет силу из-за его исчезновения, потому что, похоже, ему с принцессой придется погостить у почтенного настоятеля монастыря некоторое время.
Прошло часа три. Последнюю сотню шагов по скользким от дождя камням, ведущим к храму секты Дзёдосин-сю[11], Хью буквально нес Тама на руках. Давно надо было это сделать, но он не был уверен, что она позволит так с собой обращаться. Однако теперь, когда они уже совсем близки к цели, он не потерпит препирательств.
— Мы почти пришли, — пробормотал он, наклонив голову, чтобы она услышала.
— Они не… не откроют… — еле слышно отозвалась принцесса. — Тяжелые ворота закрыты, а с наступлением темноты никого никуда не впускают, даже в монастырь.
— Слева есть вход. Вон у той сосны. А у меня имеется ключ. Я щедрый жертвователь, — пояснил он в ответ на ее удивленный взгляд. — И что еще важнее, мои дары облечены в самую доступную форму — новое оружие. — Учитывая, сколько инакомыслящих сослано в монастыри, ничего удивительного в том, что многие монахи настроены воинственно. — Этот монастырь оказывал помощь стороне, которая проиграла в этой войне, — добавил он, подводя ее к маленьким воротцам. — Здесь мы в безопасности.
Если бы Тама могла перевести дух, от всей души поблагодарила бы капитана.
Отперев ощерившиеся гвоздями деревянные воротца, он распахнул их и перенес принцессу через высокий порог. Поставив ее на ноги, сбросил с плеч котомку.
— Я скоро вернусь, — прошептал он. — Ждите здесь. «Как будто я могу куда-то уйти», — подумала она, кивнув в знак согласия.
Ноги ее подкосились, и она рухнула. Холодная земля предоставила Тама свое лоно. Она прикрыла глаза… только на мгновение…
Когда Хью вернулся, сделав все возможное, чтобы скрыть их следы, он нашел ее распростертой на траве и крепко спящей. Стоя над ее миниатюрной фигуркой, он размышлял над своей судьбой.
«Почему я?» — уныло спрашивал он себя.
Почему на него легло бремя ответственности за ее спасение? Почему не на любого другого из сотен капитанов, находящихся в Эдо? С самого начала с неохотой взяв на себя роль спасателя, он задумался: а не оставить ли ее у настоятеля? Здесь она в относительной безопасности. Разве не хватит с него приключений?
Но Хью не пришел к решению трудной задачи. И вдруг у него мелькнула крамольная мысль: уж не в наказание ли это ему за грехи? Но тут же отринул смутные помыслы. Если бы он действительно верил в Бога…
Нет, на него указует перст судьбы. А может, он случайно оказался поблизости?
Ну и жребий выпал!
— В этом суровом мире успевай, не зевай — тихо вздохнув, произнес он, поднимая с земли свою котомку.
Сунув руки в лямки, наклонился, чтобы взять на руки легкое тело Тама. Если и есть светлая сторона в этой гонке на выживание, то нельзя не признать, что появление принцессы прекратило его запой. Он сгреб ее в охапку, отчаянно надеясь, что она не проснется и не поднимет крик.
Она дышала так же ровно. Только удовлетворенно вздохнула, угнездившись у него на груди.
Обнаружив, что реагирует на ее сонное согласие, он был потрясен. Казалось, он слишком измучен, чтобы думать о любовных утехах. Усилием воли подавив свою первую реакцию (равно как и вторую и так далее до десяти), он приказал себе остудить пыл. «Ведь не животное же я, по крайней мере не всегда», — цинично заметил он про себя.
Претендовать на членство в братстве добродетельных мужчин он, конечно, не собирался. Однако нельзя превращать принцессу в объект своих плотских позывов. Ей нужен защитник, и не такой, а настоящий рыцарь.
Проклиная себя за то, что встретил на жизненном пути Сунскоку и принцессу Отари, он направился к маленькому павильону на холме, освещенному фонарем.
Напротив, сведения Тама о Юге были крайне ограниченны. Ее отец время от времени бывал в Эдо, как того требовал закон, хотя сёгун недавно отменил это постановление. Но, в отличие от остальных семейств феодальных владык, которые сохраняли постоянное жилище в столице, правитель Отари пренебрегал старинным эдиктом, и его жена и дети оставались на Севере.
Тама с восхищением и немалым любопытством наблюдала за капитаном, который вел ее по темным улочкам и злачным закоулкам. Для человека, лишь недавно получившего разрешение вести дела в столице, он необычайно хорошо освоился в Эдо. Она не задавала глупых вопросов. Тропы, по которым они пробирались, были так узки, что порой их плечи касались домов, приходилось протискиваться задворками. Звуки легко могли проникнуть сквозь тонкие стены.
Тама усомнилась, что им помогут извилистые пути и тишина, которую нарушал лишь стук тяжелых сапог капитана. Она надеялась, что им удалось далеко обогнать своих преследователей.
Хью же проклинал дождь, понимая, что их следы будут заметны. Его беспокоило и то, что их заметил стражник в квартале Куробики. Не говоря уже о том, что принцесса, как он полагал, вряд ли выдержит ночь ходьбы. Он сдерживал свой шаг, но ей приходилось бежать за ним, чтобы не отстать.
Нечего и думать о чайном домике, добраться до которого можно только к утру. Изменив планы, он решил направиться в буддийский монастырь в Сано. Если они смогли оторваться от гонителей, у них будет возможность укрыться в пещере под храмом Будды Амиды, священную землю которого вряд ли осквернят своим присутствием ниндзя.
Идти по Токайдоской дороге невозможно. Если их заметили, как он подозревал, путь на юг отрезан, там кишат агенты полиции. Остается только надеяться, что его договор с торговыми домами Осаки не потеряет силу из-за его исчезновения, потому что, похоже, ему с принцессой придется погостить у почтенного настоятеля монастыря некоторое время.
Прошло часа три. Последнюю сотню шагов по скользким от дождя камням, ведущим к храму секты Дзёдосин-сю[11], Хью буквально нес Тама на руках. Давно надо было это сделать, но он не был уверен, что она позволит так с собой обращаться. Однако теперь, когда они уже совсем близки к цели, он не потерпит препирательств.
— Мы почти пришли, — пробормотал он, наклонив голову, чтобы она услышала.
— Они не… не откроют… — еле слышно отозвалась принцесса. — Тяжелые ворота закрыты, а с наступлением темноты никого никуда не впускают, даже в монастырь.
— Слева есть вход. Вон у той сосны. А у меня имеется ключ. Я щедрый жертвователь, — пояснил он в ответ на ее удивленный взгляд. — И что еще важнее, мои дары облечены в самую доступную форму — новое оружие. — Учитывая, сколько инакомыслящих сослано в монастыри, ничего удивительного в том, что многие монахи настроены воинственно. — Этот монастырь оказывал помощь стороне, которая проиграла в этой войне, — добавил он, подводя ее к маленьким воротцам. — Здесь мы в безопасности.
Если бы Тама могла перевести дух, от всей души поблагодарила бы капитана.
Отперев ощерившиеся гвоздями деревянные воротца, он распахнул их и перенес принцессу через высокий порог. Поставив ее на ноги, сбросил с плеч котомку.
— Я скоро вернусь, — прошептал он. — Ждите здесь. «Как будто я могу куда-то уйти», — подумала она, кивнув в знак согласия.
Ноги ее подкосились, и она рухнула. Холодная земля предоставила Тама свое лоно. Она прикрыла глаза… только на мгновение…
Когда Хью вернулся, сделав все возможное, чтобы скрыть их следы, он нашел ее распростертой на траве и крепко спящей. Стоя над ее миниатюрной фигуркой, он размышлял над своей судьбой.
«Почему я?» — уныло спрашивал он себя.
Почему на него легло бремя ответственности за ее спасение? Почему не на любого другого из сотен капитанов, находящихся в Эдо? С самого начала с неохотой взяв на себя роль спасателя, он задумался: а не оставить ли ее у настоятеля? Здесь она в относительной безопасности. Разве не хватит с него приключений?
Но Хью не пришел к решению трудной задачи. И вдруг у него мелькнула крамольная мысль: уж не в наказание ли это ему за грехи? Но тут же отринул смутные помыслы. Если бы он действительно верил в Бога…
Нет, на него указует перст судьбы. А может, он случайно оказался поблизости?
Ну и жребий выпал!
— В этом суровом мире успевай, не зевай — тихо вздохнув, произнес он, поднимая с земли свою котомку.
Сунув руки в лямки, наклонился, чтобы взять на руки легкое тело Тама. Если и есть светлая сторона в этой гонке на выживание, то нельзя не признать, что появление принцессы прекратило его запой. Он сгреб ее в охапку, отчаянно надеясь, что она не проснется и не поднимет крик.
Она дышала так же ровно. Только удовлетворенно вздохнула, угнездившись у него на груди.
Обнаружив, что реагирует на ее сонное согласие, он был потрясен. Казалось, он слишком измучен, чтобы думать о любовных утехах. Усилием воли подавив свою первую реакцию (равно как и вторую и так далее до десяти), он приказал себе остудить пыл. «Ведь не животное же я, по крайней мере не всегда», — цинично заметил он про себя.
Претендовать на членство в братстве добродетельных мужчин он, конечно, не собирался. Однако нельзя превращать принцессу в объект своих плотских позывов. Ей нужен защитник, и не такой, а настоящий рыцарь.
Проклиная себя за то, что встретил на жизненном пути Сунскоку и принцессу Отари, он направился к маленькому павильону на холме, освещенному фонарем.
Глава 7
Когда Хью приблизился, дверь ему открыл слуга, и он очутился в небольшом помещении. Настоятель храма сделал шаг ему навстречу, чтобы поприветствовать.
— Я пришел просить убежища, достопочтенный… — прошептал Хью, склонив голову перед величественным человеком, облеченным в монашеское одеяние. — За нами гонятся… убийцы…
— Для внешнего мира наши ворота накрепко заперты.
— Они могут потребовать впустить их именем императора.
Господин Ябэ, некогда любимец сёгуна, улыбнулся:
— Мы живем по высшим законам, Хью-сан[12]. Им не дозволено сюда входить. Вы и ваша женщина теперь под нашей защитой и в полной безопасности.
— Это не моя женщина. Я оказался замешанным… И вот…
— Macao отнесет ее. — Настоятель жестом подозвал слугу. — Пойдемте, Хью-сан, выпейте со мной чаю и расскажите, как оказались замешаны и что приведет убийц к нашему пристанищу.
Хью передал Тама с рук на руки молодому слуге, который унес ее, а сам последовал за бывшим правителем Эдо в маленькую комнату в четыре с половиной татами[13], которая предназначалась для чайной церемонии. Сняв у входа сапоги, Хью сел напротив настоятеля, радуясь теплу, исходившему от очага. Пока закипала вода и заваривался чай, мужчины беседовали о незначительных вещах и только после того как сделали несколько вдумчивых глотков ароматного напитка, разговор перешел к серьезным делам.
— Боюсь, есть вероятность, что привел к вашим дверям войну. Принцесса Отари вне закона, как вы, должно быть, слышали.
— Ах! — И настоятель сделал еще глоток, а уже потом поднял глаза. — Если здесь принцесса Отари, нам придется вступить в неравный бой.
— Я надеялся, мы сможем укрыться в пещере под Буддой Амидой и сбить их со следа.
— Конечно.
— Быть может, вам удастся изобразить неведение, и они уйдут своей дорогой.
— Или мы поможем им уйти в мир иной. — Настоятель, человек средних лет, в хорошей физической форме, собрался — его привычная к мечу рука невольно сжалась, свидетельствуя о том, что он проводил больше времени за занятиями доджо, чем за молитвой.
— Надеюсь, до этого не дойдет. Принцесса предпочла бы тайно оставить страну.
— Понимаю. Мы не раскроем ее инкогнито.
— Мне также нужно доставить сообщение на мое судно в Осаке.
— Простая задача, Хью-сан.
— Боюсь также, что мы пробудем у вас некоторое время, прежде чем погрузят мои товары.
— Не беспокойтесь, друг мой. Милости просим на любой срок. А теперь скажите, почему вы оказались с принцессой?
Хью объяснил все, что знал, поведав настоятелю о нападении на его дом в Эдо.
— Она надеется добраться до своего брата в Париже. И я предложил ей свою «Красавицу Юга».
— Полагаю, не без опасений? — Бывший командующий войском сегуна задержал взгляд на лице гостя.
Хью пожал плечами:
— Вы меня упрекаете? Ведь с ней связан огромный риск…
Настоятель улыбнулся:
— И тем не менее вы великодушны.
— Не совсем так. Она собирается заплатить мне целое состояние.
— Вы не понимаете, насколько добры, Хью-сан. Вы привели ее сюда, подвергаясь большой опасности.
— Возможно, мне хочется испытать удачу. Презираю опасность, — насмешливо пробормотал Хью.
— Просто ваше сердце открыто для того, кто попал в беду.
— Вы слишком высокого мнения обо мне, наставник. Принцесса очень красива и беззащитна, конечно, но я далек от бескорыстия.
— Вы, люди Запада, считаете, что и вожделение — порок. А в действительности это не более чем импульс. Если принцесса обучена бусидо, как вы говорите, она смотрит на мир реально. Пожалуй, она сочтет, что это вы беззащитны.
Хью поставил свою пиалу.
— Нет, — твердо сказал он. Такая мысль показалась ему невероятной. — Не сочтет.
— Неверие может превратиться в веру между двумя ударами сердца, — спокойно возразил настоятель.
— Вроде как вы приняли монашество, хотите сказать?
Господин Ябэ скривил рот в улыбке:
— Если в нашу страну придет мир, кто знает, может, и я удалюсь от человеческих дел и найду утешение с Амидой.
— Дайте мне знать, когда это случится, — заметил Хью, усмехаясь. — Я думаю, не стать ли мне беззащитным. А пока что надеюсь, ваши стражи бдительны и чутки. Если преследователи нас обнаружат, у войска, которое они приведут, силы будут превосходящими.
— Мы готовы, — подтвердил настоятель спокойно. Тысяча хорошо обученных воинов составляет первую линию обороны монастыря. Резервы — не менее четырех тысяч. — А сейчас вам приготовили баню. Отдыхайте, Хью-сан, а утром вновь побеседуем.
— Благодарю за гостеприимство. Мне кажется, я в состоянии проспать атаку.
— Сделайте одолжение. Ваше участие нам не понадобится. Оружия, которое вы нам передали, хватит, чтобы справиться с целой армией. — Глаза настоятеля блеснули над краем пиалы. — Больше всего моим молодым самураям понравились ружья Гатлинга. Они стали похожи на детей, получивших новые игрушки. Спите спокойно, Хью-сан. Сегодня ночью никто не ворвется в наши пределы.
— Я пришел просить убежища, достопочтенный… — прошептал Хью, склонив голову перед величественным человеком, облеченным в монашеское одеяние. — За нами гонятся… убийцы…
— Для внешнего мира наши ворота накрепко заперты.
— Они могут потребовать впустить их именем императора.
Господин Ябэ, некогда любимец сёгуна, улыбнулся:
— Мы живем по высшим законам, Хью-сан[12]. Им не дозволено сюда входить. Вы и ваша женщина теперь под нашей защитой и в полной безопасности.
— Это не моя женщина. Я оказался замешанным… И вот…
— Macao отнесет ее. — Настоятель жестом подозвал слугу. — Пойдемте, Хью-сан, выпейте со мной чаю и расскажите, как оказались замешаны и что приведет убийц к нашему пристанищу.
Хью передал Тама с рук на руки молодому слуге, который унес ее, а сам последовал за бывшим правителем Эдо в маленькую комнату в четыре с половиной татами[13], которая предназначалась для чайной церемонии. Сняв у входа сапоги, Хью сел напротив настоятеля, радуясь теплу, исходившему от очага. Пока закипала вода и заваривался чай, мужчины беседовали о незначительных вещах и только после того как сделали несколько вдумчивых глотков ароматного напитка, разговор перешел к серьезным делам.
— Боюсь, есть вероятность, что привел к вашим дверям войну. Принцесса Отари вне закона, как вы, должно быть, слышали.
— Ах! — И настоятель сделал еще глоток, а уже потом поднял глаза. — Если здесь принцесса Отари, нам придется вступить в неравный бой.
— Я надеялся, мы сможем укрыться в пещере под Буддой Амидой и сбить их со следа.
— Конечно.
— Быть может, вам удастся изобразить неведение, и они уйдут своей дорогой.
— Или мы поможем им уйти в мир иной. — Настоятель, человек средних лет, в хорошей физической форме, собрался — его привычная к мечу рука невольно сжалась, свидетельствуя о том, что он проводил больше времени за занятиями доджо, чем за молитвой.
— Надеюсь, до этого не дойдет. Принцесса предпочла бы тайно оставить страну.
— Понимаю. Мы не раскроем ее инкогнито.
— Мне также нужно доставить сообщение на мое судно в Осаке.
— Простая задача, Хью-сан.
— Боюсь также, что мы пробудем у вас некоторое время, прежде чем погрузят мои товары.
— Не беспокойтесь, друг мой. Милости просим на любой срок. А теперь скажите, почему вы оказались с принцессой?
Хью объяснил все, что знал, поведав настоятелю о нападении на его дом в Эдо.
— Она надеется добраться до своего брата в Париже. И я предложил ей свою «Красавицу Юга».
— Полагаю, не без опасений? — Бывший командующий войском сегуна задержал взгляд на лице гостя.
Хью пожал плечами:
— Вы меня упрекаете? Ведь с ней связан огромный риск…
Настоятель улыбнулся:
— И тем не менее вы великодушны.
— Не совсем так. Она собирается заплатить мне целое состояние.
— Вы не понимаете, насколько добры, Хью-сан. Вы привели ее сюда, подвергаясь большой опасности.
— Возможно, мне хочется испытать удачу. Презираю опасность, — насмешливо пробормотал Хью.
— Просто ваше сердце открыто для того, кто попал в беду.
— Вы слишком высокого мнения обо мне, наставник. Принцесса очень красива и беззащитна, конечно, но я далек от бескорыстия.
— Вы, люди Запада, считаете, что и вожделение — порок. А в действительности это не более чем импульс. Если принцесса обучена бусидо, как вы говорите, она смотрит на мир реально. Пожалуй, она сочтет, что это вы беззащитны.
Хью поставил свою пиалу.
— Нет, — твердо сказал он. Такая мысль показалась ему невероятной. — Не сочтет.
— Неверие может превратиться в веру между двумя ударами сердца, — спокойно возразил настоятель.
— Вроде как вы приняли монашество, хотите сказать?
Господин Ябэ скривил рот в улыбке:
— Если в нашу страну придет мир, кто знает, может, и я удалюсь от человеческих дел и найду утешение с Амидой.
— Дайте мне знать, когда это случится, — заметил Хью, усмехаясь. — Я думаю, не стать ли мне беззащитным. А пока что надеюсь, ваши стражи бдительны и чутки. Если преследователи нас обнаружат, у войска, которое они приведут, силы будут превосходящими.
— Мы готовы, — подтвердил настоятель спокойно. Тысяча хорошо обученных воинов составляет первую линию обороны монастыря. Резервы — не менее четырех тысяч. — А сейчас вам приготовили баню. Отдыхайте, Хью-сан, а утром вновь побеседуем.
— Благодарю за гостеприимство. Мне кажется, я в состоянии проспать атаку.
— Сделайте одолжение. Ваше участие нам не понадобится. Оружия, которое вы нам передали, хватит, чтобы справиться с целой армией. — Глаза настоятеля блеснули над краем пиалы. — Больше всего моим молодым самураям понравились ружья Гатлинга. Они стали похожи на детей, получивших новые игрушки. Спите спокойно, Хью-сан. Сегодня ночью никто не ворвется в наши пределы.
Глава 8
На пути к пещере на Хью внезапно навалилась дикая усталость. Наверное, сказываются две недели безостановочного пьянства, а может, у очага разморило.
Парная баня казалась даром божьим после столь долгого путешествия под холодным дождем. Пища на подносе, который поставили у его постели, отменна. Кухня у господина Ябэ, хоть он и монах, теперь не скоромная.
Хью удивился, обнаружив, что его разместили вместе с принцессой, но он упал на свой матрас, ни о чем не раздумывая. Пещера небольшая, а настоятель, вероятно, не принял во внимание искушения и его желания. Но все равно, значения это не имеет; Хью уснул почти мгновенно.
Тайное убежище было устроено неким благочестивым знатным человеком в Хэйанскую эпоху[14]. Сюда он удалялся от мирских дел, чтобы предаваться молитвам. Однако, даже пытаясь достичь нирваны, он не отказывал себе в удобствах, и маленькое помещение под храмом Будды Амиды было богато украшено резным орнаментом, имелись роскошные ширмы, расписанные великими мастерами того времени, всюду лаковые короба, сундуки и столики, подставки. Когда Хью впервые побывал здесь два года назад, его изумили резные фризы, сверкающие золотом, маркетри и обилие серебра, и он позабавился мыслью о знатном благочестивце, который надеялся, что Амида не станет обращать внимание на его пристрастие к роскоши, когда будет решать, какие души повести к спасению по истинному пути.
Но никакая роскошь не была столь желанна, как мягкий шелковый матрас и стеганое одеяло, в которое он завернулся. Постель так удобна, что его усталая душа чуть не задумалась всерьез, не прочитать ли «К тебе взываю, Будда Амида» — ту фразу, где говорится, что спастись можно только через веру.
Некоторое время спустя Тама, в глубоком сне, закутанная в стеганое одеяло, перекатилась со своего футона на соседний. Наткнувшись на мощный источник тепла — тело капитана, она бессознательно придвинулась к нему поближе.
Сонный Хью, далекий от материальной реальности, почувствовал, как маленькое тело, уткнувшись ему в спину, приняло его конфигурацию и слилось с его телом.
Сны его были о принцессе, ее образ затейливо возникал и исчезал в его воображении — такой, какой она была прошлым летом, изящной и утонченной, в шелковых одеяниях… или такой, какой она появилась вчера, промокшая и грязная… и несмотря на убогую одежду, ее изящная красота сравнима только со свежей розой. И еще в его снах она иногда улыбалась и смеялась.
Он шевельнулся во сне, ему хотелось уловить ее обманчивую улыбку.
Она замурлыкала приглушенно и хрипловато.
После многих лет игры в любовь его слух привык к нежному бормотанию, его нервные окончания всегда готовы воспринять и откликнуться на женское желание. И он очнулся. Он лежал совершенно неподвижно, его ноздри трепетали от запаха женщины, и улыбка медленно расплылась на его губах. Возможно, ему предлагали рай в этом пристанище у подножия храма Будды Амиды. Возможно, его награждают за доброту.
В обычных обстоятельствах он знал бы, что делать. Перевернулся бы, разбудил ее поцелуем и взял то, что предлагает Будда. В любых иных обстоятельствах он тоже не стал бы колебаться.
Так почему сейчас раздумывает?
Здесь нет никого, кто мог бы его остановить. Никто не услышит. Никто, кому есть дело до того, что он хочет с ней сделать. И уж конечно, когда женщина чувственно мурлычет, этические понятия перестают существовать. Верно?
— Чертовски верно, — невольно пробормотал он.
Ее рука поднялась и как бы в одобрение его слов ласково и нежно коснулась его плеча.
Это произвело ошеломительное впечатление, и он мысленно проклял всех богов мироздания за то, что ввергли его в такую ситуацию. Если он поступит в соответствии со своими порывами, пожалеет об этом, едва утолит свое вожделение. Если не поступит в соответствии с ними, будет страдать еще больше.
Предприняв неуверенную попытку вести себя как джентльмен, он чуть отодвинулся, и между ними появилась хоть какая-то дистанция.
Может, она не заметит, и ему удастся ускользнуть и выспаться в другом помещении.
Но она заметила.
Стиснув его плечо, она снова притянула его к себе, одеяло с нее сползло, и она угнездилась рядом с его голой спиной. Сжав зубы, он молча считал от десяти в обратном порядке на всех языках, которые знал, а ее груди, обжигая, тесно прижимались к нему.
Единственное, о чем он мог думать, — это лечь на нее и снова, и снова, и снова входить в нее, пока не потеряет возможность двигаться, и пока она не потеряет возможность двигаться, и пока не насытится его непреодолимая алчная похоть, взвинтившая все чувства. Плоть его так затвердела, спина напряжена, в ушах шум, и если бы он знал какие-нибудь полезные молитвы, молил бы о помощи изо всех сил.
«Не нужно, — твердил он про себя. — Не нужно».
«Ничего с тобой не случится, если не употребишь ее».
«Может быть».
Теперь он уже ни в чем не уверен.
Потом почувствовал, что она вновь шевельнулась, почувствовал, как одеяло сползло еще больше, почувствовал ее шелковистый холмик у своих ягодиц, и все джентльменские оправдания пали жертвой похоти. Перевернувшись, он взял в руки ее лицо и ласково поцеловал. Собирался добиваться ее постепенно, но его острую похоть нелегко смирить, раз они лежат тело к телу. Его поцелуи стали глубже от лихорадочной спешки, их подстегивали мощные стимулы — алчущая похоть и неожиданно подвернувшаяся возможность.
Она очнулась. Но она не была испуганной. Затаившись, словно безумие его страсти все-таки напугало ее, она, покорная, еле слышно вздыхала, выжидая, что он скажет.
— Здравствуй, — прошептал он, жарко дыша ей в губы.
— Коннити-ва, — улыбнулась она.
Пока они лежали бок о бок, он чувствовал у себя под руками ее улыбку, ее дыхание; в ее спокойном приветствии он ощутил внутреннее согласие. Но ему хотелось также получить разрешение — искреннее или, возможно, только притворное.
— Ты понимаешь, что делаешь? — прошептал он.
— Да… нет… — Она вздрогнула, словно желание мгновенно разбудило ее чувства. — Но это значения не имеет.
Он-то весьма далек от того, чтобы спрашивать разъяснений.
— Ты озябла… — пробормотал он, натягивая на нее одеяло.
Парная баня казалась даром божьим после столь долгого путешествия под холодным дождем. Пища на подносе, который поставили у его постели, отменна. Кухня у господина Ябэ, хоть он и монах, теперь не скоромная.
Хью удивился, обнаружив, что его разместили вместе с принцессой, но он упал на свой матрас, ни о чем не раздумывая. Пещера небольшая, а настоятель, вероятно, не принял во внимание искушения и его желания. Но все равно, значения это не имеет; Хью уснул почти мгновенно.
Тайное убежище было устроено неким благочестивым знатным человеком в Хэйанскую эпоху[14]. Сюда он удалялся от мирских дел, чтобы предаваться молитвам. Однако, даже пытаясь достичь нирваны, он не отказывал себе в удобствах, и маленькое помещение под храмом Будды Амиды было богато украшено резным орнаментом, имелись роскошные ширмы, расписанные великими мастерами того времени, всюду лаковые короба, сундуки и столики, подставки. Когда Хью впервые побывал здесь два года назад, его изумили резные фризы, сверкающие золотом, маркетри и обилие серебра, и он позабавился мыслью о знатном благочестивце, который надеялся, что Амида не станет обращать внимание на его пристрастие к роскоши, когда будет решать, какие души повести к спасению по истинному пути.
Но никакая роскошь не была столь желанна, как мягкий шелковый матрас и стеганое одеяло, в которое он завернулся. Постель так удобна, что его усталая душа чуть не задумалась всерьез, не прочитать ли «К тебе взываю, Будда Амида» — ту фразу, где говорится, что спастись можно только через веру.
Некоторое время спустя Тама, в глубоком сне, закутанная в стеганое одеяло, перекатилась со своего футона на соседний. Наткнувшись на мощный источник тепла — тело капитана, она бессознательно придвинулась к нему поближе.
Сонный Хью, далекий от материальной реальности, почувствовал, как маленькое тело, уткнувшись ему в спину, приняло его конфигурацию и слилось с его телом.
Сны его были о принцессе, ее образ затейливо возникал и исчезал в его воображении — такой, какой она была прошлым летом, изящной и утонченной, в шелковых одеяниях… или такой, какой она появилась вчера, промокшая и грязная… и несмотря на убогую одежду, ее изящная красота сравнима только со свежей розой. И еще в его снах она иногда улыбалась и смеялась.
Он шевельнулся во сне, ему хотелось уловить ее обманчивую улыбку.
Она замурлыкала приглушенно и хрипловато.
После многих лет игры в любовь его слух привык к нежному бормотанию, его нервные окончания всегда готовы воспринять и откликнуться на женское желание. И он очнулся. Он лежал совершенно неподвижно, его ноздри трепетали от запаха женщины, и улыбка медленно расплылась на его губах. Возможно, ему предлагали рай в этом пристанище у подножия храма Будды Амиды. Возможно, его награждают за доброту.
В обычных обстоятельствах он знал бы, что делать. Перевернулся бы, разбудил ее поцелуем и взял то, что предлагает Будда. В любых иных обстоятельствах он тоже не стал бы колебаться.
Так почему сейчас раздумывает?
Здесь нет никого, кто мог бы его остановить. Никто не услышит. Никто, кому есть дело до того, что он хочет с ней сделать. И уж конечно, когда женщина чувственно мурлычет, этические понятия перестают существовать. Верно?
— Чертовски верно, — невольно пробормотал он.
Ее рука поднялась и как бы в одобрение его слов ласково и нежно коснулась его плеча.
Это произвело ошеломительное впечатление, и он мысленно проклял всех богов мироздания за то, что ввергли его в такую ситуацию. Если он поступит в соответствии со своими порывами, пожалеет об этом, едва утолит свое вожделение. Если не поступит в соответствии с ними, будет страдать еще больше.
Предприняв неуверенную попытку вести себя как джентльмен, он чуть отодвинулся, и между ними появилась хоть какая-то дистанция.
Может, она не заметит, и ему удастся ускользнуть и выспаться в другом помещении.
Но она заметила.
Стиснув его плечо, она снова притянула его к себе, одеяло с нее сползло, и она угнездилась рядом с его голой спиной. Сжав зубы, он молча считал от десяти в обратном порядке на всех языках, которые знал, а ее груди, обжигая, тесно прижимались к нему.
Единственное, о чем он мог думать, — это лечь на нее и снова, и снова, и снова входить в нее, пока не потеряет возможность двигаться, и пока она не потеряет возможность двигаться, и пока не насытится его непреодолимая алчная похоть, взвинтившая все чувства. Плоть его так затвердела, спина напряжена, в ушах шум, и если бы он знал какие-нибудь полезные молитвы, молил бы о помощи изо всех сил.
«Не нужно, — твердил он про себя. — Не нужно».
«Ничего с тобой не случится, если не употребишь ее».
«Может быть».
Теперь он уже ни в чем не уверен.
Потом почувствовал, что она вновь шевельнулась, почувствовал, как одеяло сползло еще больше, почувствовал ее шелковистый холмик у своих ягодиц, и все джентльменские оправдания пали жертвой похоти. Перевернувшись, он взял в руки ее лицо и ласково поцеловал. Собирался добиваться ее постепенно, но его острую похоть нелегко смирить, раз они лежат тело к телу. Его поцелуи стали глубже от лихорадочной спешки, их подстегивали мощные стимулы — алчущая похоть и неожиданно подвернувшаяся возможность.
Она очнулась. Но она не была испуганной. Затаившись, словно безумие его страсти все-таки напугало ее, она, покорная, еле слышно вздыхала, выжидая, что он скажет.
— Здравствуй, — прошептал он, жарко дыша ей в губы.
— Коннити-ва, — улыбнулась она.
Пока они лежали бок о бок, он чувствовал у себя под руками ее улыбку, ее дыхание; в ее спокойном приветствии он ощутил внутреннее согласие. Но ему хотелось также получить разрешение — искреннее или, возможно, только притворное.
— Ты понимаешь, что делаешь? — прошептал он.
— Да… нет… — Она вздрогнула, словно желание мгновенно разбудило ее чувства. — Но это значения не имеет.
Он-то весьма далек от того, чтобы спрашивать разъяснений.
— Ты озябла… — пробормотал он, натягивая на нее одеяло.