Теперь, когда посланцы прибывают постоянно.
Его враги непременно поймут, что что-то происходит.
В эту ночь Сунскоку послужит ему прикрытием.
Пусть все видят, что он в прекрасном настроении, что он развлекается и веселится с первой красавицей Эдо.
Которая принадлежит ему душой и телом.
Вызов от Хироаки пришел очень поздно, гораздо позже, чем позволено этикетом, и если бы ее общества потребовал кто-то другой, а не главный инспектор, Сунскоку отказала бы ему. Она должна поддерживать свою репутацию. Гейша, которая занимает столь высокое положение, вправе рассчитывать на то, что правила этикета будут соблюдаться.
Пришлось отменить посещение уже назначенного клиента, и господин, который намеревался провести с ней вечер, утешился уговором на завтра. И пока слуги сновали по дому, следя, чтобы для Хироаки были приготовлены его излюбленные блюда, подогреты напитки, приглашены именно те музыканты, которых он предпочитал, Сунскоку готовилась быть любезной с человеком, который держит в своих руках ее жизнь.
Многолетняя выучка позволяла ей держаться в хорошей форме, и она приветствовала его, выражая горячий восторг.
— Как любезно с вашей стороны почтить меня своим присутствием, о-мэцукэ, — прошептала она, становясь перед ним на колени и низко кланяясь лбом в циновку.
— Хочу поразвлечься, — проворчал он, жестом приказывая ей подняться. — Слишком обременительными стали мои обязанности.
— Человеку такого ранга, господин, требуется отдых от тягот и забот. Могу ли предложить вам расслабляющую музыку и вина?
Он уставил на нее суровый взгляд, словно не слыша ее слов, и когда она хотела продолжить, резко сказал:
— Почему бы нет.
Она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Что его обидело?
Не пришел ли он наказать ее?
Чтобы как-то успокоить себя, она нащупала маленький кинжал, спрятанный в рукаве.
— Отошли слуг, — приказал он.
Сердце у нее сжалось от страха, но она подчинилась, ничем не выдав волнения.
— Сядь, — снова приказал он.
И она села.
Опустившись на одну из ее роскошных подушек, он позволил себе спокойно вздохнуть.
— Тупоголовые глупцы меня одолели, — тяжело вздохнул он.
Она приободрилась. Быть может, на самом деле он пришел, как то делают многие ее клиенты, чтобы найти утешение?
— Если могу чем-то быть полезной, ваше превосходительство, только скажите, — прошептала она.
Взгляд его снова изменился, лишь на мгновение в нем мелькнуло что-то человеческое и снова исчезло.
— Быть может, немного вина, — сказал он, жалея, что перед ним не милая маленькая Айко, а этот предмет домогательств всех мужчин в Эдо, в жилах которых течет горячая кровь.
Но все равно, нужно сохранять хорошую мину при плохой игре.
Было что-то в его голосе, какой-то едва уловимый намек на неуверенность. Никогда Сунскоку не могла и предположить, что ей, быть может, предоставляется шанс спасти себя. Решившись, она спросила напрямик:
— Если вы еще не нашли капитана, не поможет ли делу, если я попытаюсь найти его первого помощника? Этот человек меня знает. Его мне нетрудно будет отыскать и сблизиться с ним.
Хироаки знал, что она имеет в виду под словом «сблизиться». Какой мужчина отринет ее? И мгновенная вспышка гнева охватила его. Да как она осмелилась заговорить с ним о его тайных делах? Но приступ ярости сразу же прошел. Очень может быть, что предложение Сунскоку принесет ему удачу.
— Ты знаешь, где он находится?
Она решила отвечать «да». Ведь у нее самой есть соглядатаи.
— Нет. Думала, вы знаете. — Родители продали Сунскоку для Ёсивары, когда ей было восемь лет. Ее обучали четыре года, после чего ее девственность была продана тому, кто предложил самую высокую цену. Она умела скрыть свои чувства от кого угодно. — Тогда я, наверное, смогу вам помочь, — спокойно сказала она.
— А что, если и первый помощник не знает, где находится капитан?
— Узнает. Вряд ли он будет возражать, если я останусь у него на некоторое время.
— Да, думаю, не будет, — сухо заметил Хироаки. — Я пошлю с тобой двух человек на случай, если тебе понадобится помощь.
— Как вы добры, — заметила она, прекрасно понимая, что эти люди ей только помешают. — Когда вам угодно, чтобы я выехала? — Она простодушно улыбнулась ему. Невинное создание. — Или следует спросить, куда вам будет угодно?
Если он обманулся, значит, она превосходная актриса.
— В Осаку, — сказал он, потому что не имело значения, знает она или нет, поскольку она должна добыть необходимые ему сведения. Больше никто, кажется, не способен выполнить эту задачу. — И я хочу, чтобы ты отправилась немедленно.
Впервые за этот день он ощутил воскресшую уверенность в себе. Этой прославленной куртизанке вряд ли откажут в доступе на корабль капитана. Быть может, весьма скоро он получит хорошие новости. Ощутив прилив энергии, он поднялся с подушки. Возможность провести остаток ночи с Айко казалась ему более приятной, чем невыносимый обмен полуправдами с Сунскоку.
— Посылай все сведения, какие выведаешь, немедленно, — приказал он, проходя мимо нее и даже не кивнув ей в знак признательности или на прощание, уверенный, что она понимает, что от нее требуется. Тем более что ждет ее в случае неудачи.
Когда стихли его шаги в прихожей, Сунскоку поклялась себе, что если ей когда-нибудь удастся обрести свободу, она ни за что не станет иметь дело с грубыми надменными мужчинами, которые с презрением смотрят сквозь нее. Приободрившись, она послала за Юкиё и стала собираться. Она могла взять с собой очень мало вещей, хотя путешествие в Осаку потребует хоть какого-то гардероба. Но теперь она возьмет гораздо больше, чем рассчитывала совсем недавно. Часть золота можно спрятать в одежде. Вероятно, этого хватит, чтобы оплатить путь к свободе.
Когда явился Юкиё, она сказала только, что ей нужно, чтобы он сопровождал ее до Осаки.
— По поручению главного инспектора я еду с его людьми. Ты нужен мне как личный телохранитель.
Юкиё понимал, что по правилам веселого дома самой прославленной гейше не положено совершать путешествие без сопровождения.
— С удовольствием, — сказал он, склонившись. — Когда выезжаем?
— Мне нужен человек, которому я могу доверять, — сказала она с нажимом.
— Мне можно доверять, — ответил он, зная, как и она, что у стен есть уши. — Вам ни к чему опасаться людей главного инспектора.
Его тактичный ответ вызвал у Сунскоку улыбку.
— Прекрасно. Мы едем, вероятно, на неделю или около того. Возьми с собой все, что понадобится. Мне приказано выехать немедленно. — Сунскоку послала служанку оповестить содержательницу веселого дома о своем отъезде.
Сия госпожа появилась через несколько минут, горя любопытством, хотя люди Хироаки уже побеседовали с ней.
— Если вам угодно узнать больше, спросите у главного инспектора, — посоветовала ей Сунскоку, зная, насколько это маловероятно. — Он посылает меня в Осаку по личному делу. Подробности вам ни к чему. Меня сопровождают Юкиё и люди инспектора, их двое. Ваша собственность будет под надежной охраной.
Женщина, содержательница престижного борделя, некогда была известной красавицей, как и Сунскоку. Миновав свой расцвет, вынужденная работать в услужении и жить на жалованье, она стала назойлива и обидчива.
— Мы будем ждать. Надеюсь, вы скоро вернетесь.
— Как распорядится главный инспектор, — отрезала Сунскоку. Слишком часто в юности испытывала она придирки этой гневливой особы, прежде чем сама обрела возможность разговаривать с кем-то свысока. — Если вас смущает ваша роль в этом предприятии, уладьте все с о-мэцукэ.
— Мы не оставим тебя, — бросила тонкогубая старая карга. — Не забывай, кто выучил тебя и сделал самой известной таю в Эдо.
— Я никогда не забуду, кто и чему меня выучил, — с горечью ответила Сунскоку. — Я помню каждый удар хлыста и все побои, каждое оскорбление и унижение.
— Неблагодарная шлюха! Если бы мы тебя не выкупили, ты горбатилась бы сейчас на рисовом поле, а у тебя на шее сидели бы пьяница-муж и дюжина детей.
— Скажу больше, я благодарна за свою жизнь так же, как ты благодарна за свою. А теперь, прошу прощения, господин Хироаки велел мне быть хорошо одетой на время поездки, и мне нужно кое-что собрать.
Она знала, что за ней будут следить, но она уже припрятала, что могла, из своего золота; остальное придется бросить.
— Быстро вы, — сказал, улыбаясь, Юкиё, когда вернулся некоторое время спустя и увидел ее сидящей на плетенке.
— Господин Хироаки торопится, — сказала она. — Я всего лишь орудие его воли и выполняю приказ.
Глаза Юкиё на мгновение предостерегающе расширились, но голос его прозвучал мягко:
— Его люди ждут внизу. Нам придется ехать верхом, так что инспектор, наверное, считает наше поручение срочным. Оденьтесь потеплее.
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Его враги непременно поймут, что что-то происходит.
В эту ночь Сунскоку послужит ему прикрытием.
Пусть все видят, что он в прекрасном настроении, что он развлекается и веселится с первой красавицей Эдо.
Которая принадлежит ему душой и телом.
Вызов от Хироаки пришел очень поздно, гораздо позже, чем позволено этикетом, и если бы ее общества потребовал кто-то другой, а не главный инспектор, Сунскоку отказала бы ему. Она должна поддерживать свою репутацию. Гейша, которая занимает столь высокое положение, вправе рассчитывать на то, что правила этикета будут соблюдаться.
Пришлось отменить посещение уже назначенного клиента, и господин, который намеревался провести с ней вечер, утешился уговором на завтра. И пока слуги сновали по дому, следя, чтобы для Хироаки были приготовлены его излюбленные блюда, подогреты напитки, приглашены именно те музыканты, которых он предпочитал, Сунскоку готовилась быть любезной с человеком, который держит в своих руках ее жизнь.
Многолетняя выучка позволяла ей держаться в хорошей форме, и она приветствовала его, выражая горячий восторг.
— Как любезно с вашей стороны почтить меня своим присутствием, о-мэцукэ, — прошептала она, становясь перед ним на колени и низко кланяясь лбом в циновку.
— Хочу поразвлечься, — проворчал он, жестом приказывая ей подняться. — Слишком обременительными стали мои обязанности.
— Человеку такого ранга, господин, требуется отдых от тягот и забот. Могу ли предложить вам расслабляющую музыку и вина?
Он уставил на нее суровый взгляд, словно не слыша ее слов, и когда она хотела продолжить, резко сказал:
— Почему бы нет.
Она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Что его обидело?
Не пришел ли он наказать ее?
Чтобы как-то успокоить себя, она нащупала маленький кинжал, спрятанный в рукаве.
— Отошли слуг, — приказал он.
Сердце у нее сжалось от страха, но она подчинилась, ничем не выдав волнения.
— Сядь, — снова приказал он.
И она села.
Опустившись на одну из ее роскошных подушек, он позволил себе спокойно вздохнуть.
— Тупоголовые глупцы меня одолели, — тяжело вздохнул он.
Она приободрилась. Быть может, на самом деле он пришел, как то делают многие ее клиенты, чтобы найти утешение?
— Если могу чем-то быть полезной, ваше превосходительство, только скажите, — прошептала она.
Взгляд его снова изменился, лишь на мгновение в нем мелькнуло что-то человеческое и снова исчезло.
— Быть может, немного вина, — сказал он, жалея, что перед ним не милая маленькая Айко, а этот предмет домогательств всех мужчин в Эдо, в жилах которых течет горячая кровь.
Но все равно, нужно сохранять хорошую мину при плохой игре.
Было что-то в его голосе, какой-то едва уловимый намек на неуверенность. Никогда Сунскоку не могла и предположить, что ей, быть может, предоставляется шанс спасти себя. Решившись, она спросила напрямик:
— Если вы еще не нашли капитана, не поможет ли делу, если я попытаюсь найти его первого помощника? Этот человек меня знает. Его мне нетрудно будет отыскать и сблизиться с ним.
Хироаки знал, что она имеет в виду под словом «сблизиться». Какой мужчина отринет ее? И мгновенная вспышка гнева охватила его. Да как она осмелилась заговорить с ним о его тайных делах? Но приступ ярости сразу же прошел. Очень может быть, что предложение Сунскоку принесет ему удачу.
— Ты знаешь, где он находится?
Она решила отвечать «да». Ведь у нее самой есть соглядатаи.
— Нет. Думала, вы знаете. — Родители продали Сунскоку для Ёсивары, когда ей было восемь лет. Ее обучали четыре года, после чего ее девственность была продана тому, кто предложил самую высокую цену. Она умела скрыть свои чувства от кого угодно. — Тогда я, наверное, смогу вам помочь, — спокойно сказала она.
— А что, если и первый помощник не знает, где находится капитан?
— Узнает. Вряд ли он будет возражать, если я останусь у него на некоторое время.
— Да, думаю, не будет, — сухо заметил Хироаки. — Я пошлю с тобой двух человек на случай, если тебе понадобится помощь.
— Как вы добры, — заметила она, прекрасно понимая, что эти люди ей только помешают. — Когда вам угодно, чтобы я выехала? — Она простодушно улыбнулась ему. Невинное создание. — Или следует спросить, куда вам будет угодно?
Если он обманулся, значит, она превосходная актриса.
— В Осаку, — сказал он, потому что не имело значения, знает она или нет, поскольку она должна добыть необходимые ему сведения. Больше никто, кажется, не способен выполнить эту задачу. — И я хочу, чтобы ты отправилась немедленно.
Впервые за этот день он ощутил воскресшую уверенность в себе. Этой прославленной куртизанке вряд ли откажут в доступе на корабль капитана. Быть может, весьма скоро он получит хорошие новости. Ощутив прилив энергии, он поднялся с подушки. Возможность провести остаток ночи с Айко казалась ему более приятной, чем невыносимый обмен полуправдами с Сунскоку.
— Посылай все сведения, какие выведаешь, немедленно, — приказал он, проходя мимо нее и даже не кивнув ей в знак признательности или на прощание, уверенный, что она понимает, что от нее требуется. Тем более что ждет ее в случае неудачи.
Когда стихли его шаги в прихожей, Сунскоку поклялась себе, что если ей когда-нибудь удастся обрести свободу, она ни за что не станет иметь дело с грубыми надменными мужчинами, которые с презрением смотрят сквозь нее. Приободрившись, она послала за Юкиё и стала собираться. Она могла взять с собой очень мало вещей, хотя путешествие в Осаку потребует хоть какого-то гардероба. Но теперь она возьмет гораздо больше, чем рассчитывала совсем недавно. Часть золота можно спрятать в одежде. Вероятно, этого хватит, чтобы оплатить путь к свободе.
Когда явился Юкиё, она сказала только, что ей нужно, чтобы он сопровождал ее до Осаки.
— По поручению главного инспектора я еду с его людьми. Ты нужен мне как личный телохранитель.
Юкиё понимал, что по правилам веселого дома самой прославленной гейше не положено совершать путешествие без сопровождения.
— С удовольствием, — сказал он, склонившись. — Когда выезжаем?
— Мне нужен человек, которому я могу доверять, — сказала она с нажимом.
— Мне можно доверять, — ответил он, зная, как и она, что у стен есть уши. — Вам ни к чему опасаться людей главного инспектора.
Его тактичный ответ вызвал у Сунскоку улыбку.
— Прекрасно. Мы едем, вероятно, на неделю или около того. Возьми с собой все, что понадобится. Мне приказано выехать немедленно. — Сунскоку послала служанку оповестить содержательницу веселого дома о своем отъезде.
Сия госпожа появилась через несколько минут, горя любопытством, хотя люди Хироаки уже побеседовали с ней.
— Если вам угодно узнать больше, спросите у главного инспектора, — посоветовала ей Сунскоку, зная, насколько это маловероятно. — Он посылает меня в Осаку по личному делу. Подробности вам ни к чему. Меня сопровождают Юкиё и люди инспектора, их двое. Ваша собственность будет под надежной охраной.
Женщина, содержательница престижного борделя, некогда была известной красавицей, как и Сунскоку. Миновав свой расцвет, вынужденная работать в услужении и жить на жалованье, она стала назойлива и обидчива.
— Мы будем ждать. Надеюсь, вы скоро вернетесь.
— Как распорядится главный инспектор, — отрезала Сунскоку. Слишком часто в юности испытывала она придирки этой гневливой особы, прежде чем сама обрела возможность разговаривать с кем-то свысока. — Если вас смущает ваша роль в этом предприятии, уладьте все с о-мэцукэ.
— Мы не оставим тебя, — бросила тонкогубая старая карга. — Не забывай, кто выучил тебя и сделал самой известной таю в Эдо.
— Я никогда не забуду, кто и чему меня выучил, — с горечью ответила Сунскоку. — Я помню каждый удар хлыста и все побои, каждое оскорбление и унижение.
— Неблагодарная шлюха! Если бы мы тебя не выкупили, ты горбатилась бы сейчас на рисовом поле, а у тебя на шее сидели бы пьяница-муж и дюжина детей.
— Скажу больше, я благодарна за свою жизнь так же, как ты благодарна за свою. А теперь, прошу прощения, господин Хироаки велел мне быть хорошо одетой на время поездки, и мне нужно кое-что собрать.
Она знала, что за ней будут следить, но она уже припрятала, что могла, из своего золота; остальное придется бросить.
— Быстро вы, — сказал, улыбаясь, Юкиё, когда вернулся некоторое время спустя и увидел ее сидящей на плетенке.
— Господин Хироаки торопится, — сказала она. — Я всего лишь орудие его воли и выполняю приказ.
Глаза Юкиё на мгновение предостерегающе расширились, но голос его прозвучал мягко:
— Его люди ждут внизу. Нам придется ехать верхом, так что инспектор, наверное, считает наше поручение срочным. Оденьтесь потеплее.
Глава 13
— У меня приятные новости, господин, — прошептала хорошенькая Айко, скромно опустив глаза, прежде чем снова встретиться взглядом с Хироаки, и улыбнулась.
Главный инспектор сидел сбоку от своей молоденькой любовницы, стоящий между ними низкий столик уставлен едой и напитками, и в голове у Хироаки туман — он опорожнил слишком много пиал саке. Он впервые за несколько дней расслабился. Сунскоку, согласно последним донесениям, ехала уже по южной дороге, и удачный исход ее миссии вполне вероятен. Эта таю — женщина многих достоинств.
Он уже предчувствует удачу. И это придавало его голосу нежность.
— Скажи мне свою хорошую новость, малышка.
— Я беременна, господин. И настоятельница монастыря заверила меня, что это мальчик.
— А-а. — Первое, о чем он подумал: скоро она станет недоступна и непривлекательна. Но она такая радостная, что хотелось сделать ей приятное. — Это замечательно, милочка. Ты будешь хорошей матерью.
У Хироаки было двенадцать сыновей и восемь дочерей от жены и разных наложниц. Покорная любовница ему нужнее, чем очередной сын. Но что стоит сказать доброе слово? Он улыбнулся и поманил ее к себе:
— Иди сюда, кошечка, покажи мне свой животик…
Придется велеть экономке добавить в утренний чай Айко некое зелье, которое стравит беременность. Успеет завести ребенка, когда надоест ему. Не сейчас. Ее наивность забавляла его, а может, и отвлекала от жестокости мира.
— Ты уже придумала имя? — ласково осведомился он.
Главный инспектор сидел сбоку от своей молоденькой любовницы, стоящий между ними низкий столик уставлен едой и напитками, и в голове у Хироаки туман — он опорожнил слишком много пиал саке. Он впервые за несколько дней расслабился. Сунскоку, согласно последним донесениям, ехала уже по южной дороге, и удачный исход ее миссии вполне вероятен. Эта таю — женщина многих достоинств.
Он уже предчувствует удачу. И это придавало его голосу нежность.
— Скажи мне свою хорошую новость, малышка.
— Я беременна, господин. И настоятельница монастыря заверила меня, что это мальчик.
— А-а. — Первое, о чем он подумал: скоро она станет недоступна и непривлекательна. Но она такая радостная, что хотелось сделать ей приятное. — Это замечательно, милочка. Ты будешь хорошей матерью.
У Хироаки было двенадцать сыновей и восемь дочерей от жены и разных наложниц. Покорная любовница ему нужнее, чем очередной сын. Но что стоит сказать доброе слово? Он улыбнулся и поманил ее к себе:
— Иди сюда, кошечка, покажи мне свой животик…
Придется велеть экономке добавить в утренний чай Айко некое зелье, которое стравит беременность. Успеет завести ребенка, когда надоест ему. Не сейчас. Ее наивность забавляла его, а может, и отвлекала от жестокости мира.
— Ты уже придумала имя? — ласково осведомился он.
Глава 14
Остановившись на первой почтовой станции, Сунскоку предложила людям Хироаки выпить саке, чтобы согреться, а она с Юкиё проследит, как запрягут свежих лошадей.
Ночь холодная, сырая и противная, и, несмотря на приказ главного инспектора гнать лошадей во весь опор, его подчиненные колебались недолго.
— Смотрите не ройтесь в наших вещах, — предупредил один из полицейских. — Иначе головы поснимаю.
Сердито глянув на направляющихся к трактиру, Юкиё прошипел:
— Негодяй! Посмотрю, как ты с меня голову снимешь.
— Надменность их и погубит. Но пока они нам нужны, так что держи себя в руках. Дай мальчику из конюшни вот это. — Сунскоку протянула ему крупную монету. — Мне нужны добрые лошади, а не клячи, за которых платит Хироаки. Жду тебя здесь.
Под навесом рядом с конюшней она укрылась от непогоды. Спустя время к ней присоединился Юкиё.
— А теперь рассказывайте, что происходит на самом деле. — Стряхнув с плаща капли ледяного дождя, он слегка улыбнулся и привалился к шероховатой стене. — Потому что эта ночь чертовски не подходит для путешествий, приказал вам это Хироаки или нет.
— Не понимаю, о чем ты. — Она подняла голову и устремила на него невинный взгляд.
— Это не просто поручение Хироаки, — откровенно сказал он, полагая, что истинное простодушие ее миру вряд ли присуще. — Так что либо рассказывайте, либо я под любым предлогом вернусь в Эдо.
— Не вернешься, — с вызовом сказала она. — «Зеленый дом» тебя уволит или сделает кое-что похуже.
— Что-нибудь придумаю. Старая карга, которая содержит это заведение, меня любит. — Он подмигнул.
— Не может быть!
— Не стоит изображать удивление. Мы оба делаем все, чтобы выжить.
Мать Юкиё убили, когда она была совсем молодой, и мальчик, одинокий и заброшенный, занялся воровством. Смышленый не по летам, он был еще и сильный. Довольно скоро здешняя якудза приметила его и взяла под свое крыло.
— Прости. Мне она не нравится, вот и все.
— Обасан никому не нравится. Какое это имеет отношение ко всему остальному? Итак, куда мы едем и для чего я вам понадобился?
— Могу я доверять тебе?
— А я могу доверять вам?
Последовало короткое молчание, каждый обдумывал степень грозящей опасности. Оба брошены в жестокий мир маленькими детьми, и обоим слово «доверять» казалось сомнительным.
— То, что мне понадобится от тебя, может стоить тебе жизни.
— Я каждый день рискую.
По его лицу ни о чем нельзя судить.
— Почему же ты пришел? Ты не обязан.
Он пожал плечами:
— Вы знаете почему.
— Слова любви я слышу от каждого встречного.
— Уж это точно. Разница лишь в том, что я говорю серьезно.
— Скорее обманываешь себя. Слушай. — Смущенная разговором о любви, она сказала с легким вздохом: — Буду честна с тобой, потому что на кон поставлено все. — На мгновение она закрыла глаза, не зная, подвергает ли свою жизнь опасности, доверяясь ему. С предателями якудза жестоко расправляются. Пойдет ли он ради нее на такой риск?
— Ваш багаж слишком тяжел для одной только одежды, — беспрекословно заявил он. — Вы не собираетесь возвращаться, ведь так?
На мгновение в ее глазах мелькнул страх — она пыталась вспомнить, кто нес ее плетенки.
— Никто к ним не прикасался, кроме меня, — мягко сказал он.
— Ты что, читаешь мои мысли? — тихо спросила она. Сердце ее забилось сильнее, поскольку гейш, пытавшихся сбежать, наказывали, помещая в самые отвратительные приморские дома терпимости.
— Я могу читать ваши мысли, потому что оба мы живем в одинаковом страхе. И оба преодолеваем его по сто раз на дню. — Он быстро оглядел двор конюшни, сознавая, как опасно то, что он собирается сказать. — Пойду с вами куда угодно. Все для вас сделаю. Только попросите.
Слишком много раз слышала она подобное, она к этому даже привыкла.
— Что мне нужно прямо сейчас, — просто сказала она, — так это чтобы ты предупредил мою семью и вывез из Овари.
Ни к чему было объяснять почему.
— Я найду, кто поедет.
— Я надеялась, ты сам поедешь.
Он покачал головой:
— Я вас не оставлю. Куда вы, туда и я. Но Ногучи сделает все, что я попрошу, и не станет задавать лишних вопросов. Я пошлю за ним, и он догонит нас к утру. Особенно если люди Хироаки предпочтут провести холодную ночь в теплом трактире, а не в дороге.
— Вряд ли они посмеют остаться здесь так долго.
— А мы подмешаем им кое-что в саке.
— Вот как? — Тогда у Ногучи действительно будет время догнать их.
Юкиё улыбнулся:
— За деньги можно купить все, и вам это хорошо известно.
— Сколько?
— Убить — за десять рё. За три — подмешать сонного зелья.
Тама прищурилась:
— Ты знаешь свой народ.
— А как вы думаете, почему мы остановились поменять лошадей здесь? — спросил он, усмехаясь.
— Ты просто прелесть, — шепнула она, впервые за многие годы испытывая благодарность и почувствовав, что обретает надежду.
Ласково коснувшись, он приподнял ее подбородок.
— В ответ от вас я кое-чего жду.
— Конечно, конечно.
— Мне хочется, чтобы вы меня любили.
Она-то предполагала что-то конкретное.
— Не уверена, что у меня получится, — сказала она.
— Хочу, чтобы вы попробовали. — Он провел пальцем по ее щеке. Татуировка на его руке казалась темной рядом с ее бледной кожей. — Вам понравится.
— Как можешь ты так говорить? — спросила она в замешательстве. Каждое ее слово было пронизано сомнением. — Как это возможно между нами?
Обхватив ее лицо, он низко наклонился, чтобы глаза их встретились в упор.
— Объяснить не могу. — Он улыбнулся. — Вы меня околдовали.
Она тихонько рассмеялась:
— Ты сумасшедший, я это знала.
Он покачал головой:
— Это чудесное волшебство. Подождите и увидите.
— Какая уверенность, — прошептала она, и в голосе ее прозвучала радость.
— Вам понравится, — пробормотал он. — Поверьте.
Даже если она поверит, думала Сунскоку, это не может продлиться долго.
— Ну, если ты обещаешь… — Она не желала обидеть его, поскольку он ей теперь нужен.
— Боитесь, рискну? — пошутил он.
— Ужасно. Просто до смерти.
— Тогда оставайтесь пока здесь. — И, легко коснувшись губами ее губ, он отошел. — Я обо всем позабочусь.
Обученная держать себя в руках, она быстро овладела собой и улыбнулась:
— Я так рада, что ты поехал со мной.
— Не так, как я. Но предупреждаю, — отрывисто сказал он, — отныне я с вами навсегда.
Чувства ее были в смятении, она смотрела, как он уходит. От его высокой широкоплечей фигуры исходила уверенность, какую она могла только желать.
Она боялась испытать судьбу. И все же — вот она здесь, вместе с отчаянным и беспечным человеком, который предоставляет ей распоряжаться своей жизнью. Не сыграть ли партию в кости?
Ее передернуло. От холода ли? От страха?
Но она довольна, что он с ней и что он умеет смеяться в лицо опасности, а в той части ее сознания, где давным-давно заперта любовь, она позволила пробиться тоненькому лучику радости.
Ночь холодная, сырая и противная, и, несмотря на приказ главного инспектора гнать лошадей во весь опор, его подчиненные колебались недолго.
— Смотрите не ройтесь в наших вещах, — предупредил один из полицейских. — Иначе головы поснимаю.
Сердито глянув на направляющихся к трактиру, Юкиё прошипел:
— Негодяй! Посмотрю, как ты с меня голову снимешь.
— Надменность их и погубит. Но пока они нам нужны, так что держи себя в руках. Дай мальчику из конюшни вот это. — Сунскоку протянула ему крупную монету. — Мне нужны добрые лошади, а не клячи, за которых платит Хироаки. Жду тебя здесь.
Под навесом рядом с конюшней она укрылась от непогоды. Спустя время к ней присоединился Юкиё.
— А теперь рассказывайте, что происходит на самом деле. — Стряхнув с плаща капли ледяного дождя, он слегка улыбнулся и привалился к шероховатой стене. — Потому что эта ночь чертовски не подходит для путешествий, приказал вам это Хироаки или нет.
— Не понимаю, о чем ты. — Она подняла голову и устремила на него невинный взгляд.
— Это не просто поручение Хироаки, — откровенно сказал он, полагая, что истинное простодушие ее миру вряд ли присуще. — Так что либо рассказывайте, либо я под любым предлогом вернусь в Эдо.
— Не вернешься, — с вызовом сказала она. — «Зеленый дом» тебя уволит или сделает кое-что похуже.
— Что-нибудь придумаю. Старая карга, которая содержит это заведение, меня любит. — Он подмигнул.
— Не может быть!
— Не стоит изображать удивление. Мы оба делаем все, чтобы выжить.
Мать Юкиё убили, когда она была совсем молодой, и мальчик, одинокий и заброшенный, занялся воровством. Смышленый не по летам, он был еще и сильный. Довольно скоро здешняя якудза приметила его и взяла под свое крыло.
— Прости. Мне она не нравится, вот и все.
— Обасан никому не нравится. Какое это имеет отношение ко всему остальному? Итак, куда мы едем и для чего я вам понадобился?
— Могу я доверять тебе?
— А я могу доверять вам?
Последовало короткое молчание, каждый обдумывал степень грозящей опасности. Оба брошены в жестокий мир маленькими детьми, и обоим слово «доверять» казалось сомнительным.
— То, что мне понадобится от тебя, может стоить тебе жизни.
— Я каждый день рискую.
По его лицу ни о чем нельзя судить.
— Почему же ты пришел? Ты не обязан.
Он пожал плечами:
— Вы знаете почему.
— Слова любви я слышу от каждого встречного.
— Уж это точно. Разница лишь в том, что я говорю серьезно.
— Скорее обманываешь себя. Слушай. — Смущенная разговором о любви, она сказала с легким вздохом: — Буду честна с тобой, потому что на кон поставлено все. — На мгновение она закрыла глаза, не зная, подвергает ли свою жизнь опасности, доверяясь ему. С предателями якудза жестоко расправляются. Пойдет ли он ради нее на такой риск?
— Ваш багаж слишком тяжел для одной только одежды, — беспрекословно заявил он. — Вы не собираетесь возвращаться, ведь так?
На мгновение в ее глазах мелькнул страх — она пыталась вспомнить, кто нес ее плетенки.
— Никто к ним не прикасался, кроме меня, — мягко сказал он.
— Ты что, читаешь мои мысли? — тихо спросила она. Сердце ее забилось сильнее, поскольку гейш, пытавшихся сбежать, наказывали, помещая в самые отвратительные приморские дома терпимости.
— Я могу читать ваши мысли, потому что оба мы живем в одинаковом страхе. И оба преодолеваем его по сто раз на дню. — Он быстро оглядел двор конюшни, сознавая, как опасно то, что он собирается сказать. — Пойду с вами куда угодно. Все для вас сделаю. Только попросите.
Слишком много раз слышала она подобное, она к этому даже привыкла.
— Что мне нужно прямо сейчас, — просто сказала она, — так это чтобы ты предупредил мою семью и вывез из Овари.
Ни к чему было объяснять почему.
— Я найду, кто поедет.
— Я надеялась, ты сам поедешь.
Он покачал головой:
— Я вас не оставлю. Куда вы, туда и я. Но Ногучи сделает все, что я попрошу, и не станет задавать лишних вопросов. Я пошлю за ним, и он догонит нас к утру. Особенно если люди Хироаки предпочтут провести холодную ночь в теплом трактире, а не в дороге.
— Вряд ли они посмеют остаться здесь так долго.
— А мы подмешаем им кое-что в саке.
— Вот как? — Тогда у Ногучи действительно будет время догнать их.
Юкиё улыбнулся:
— За деньги можно купить все, и вам это хорошо известно.
— Сколько?
— Убить — за десять рё. За три — подмешать сонного зелья.
Тама прищурилась:
— Ты знаешь свой народ.
— А как вы думаете, почему мы остановились поменять лошадей здесь? — спросил он, усмехаясь.
— Ты просто прелесть, — шепнула она, впервые за многие годы испытывая благодарность и почувствовав, что обретает надежду.
Ласково коснувшись, он приподнял ее подбородок.
— В ответ от вас я кое-чего жду.
— Конечно, конечно.
— Мне хочется, чтобы вы меня любили.
Она-то предполагала что-то конкретное.
— Не уверена, что у меня получится, — сказала она.
— Хочу, чтобы вы попробовали. — Он провел пальцем по ее щеке. Татуировка на его руке казалась темной рядом с ее бледной кожей. — Вам понравится.
— Как можешь ты так говорить? — спросила она в замешательстве. Каждое ее слово было пронизано сомнением. — Как это возможно между нами?
Обхватив ее лицо, он низко наклонился, чтобы глаза их встретились в упор.
— Объяснить не могу. — Он улыбнулся. — Вы меня околдовали.
Она тихонько рассмеялась:
— Ты сумасшедший, я это знала.
Он покачал головой:
— Это чудесное волшебство. Подождите и увидите.
— Какая уверенность, — прошептала она, и в голосе ее прозвучала радость.
— Вам понравится, — пробормотал он. — Поверьте.
Даже если она поверит, думала Сунскоку, это не может продлиться долго.
— Ну, если ты обещаешь… — Она не желала обидеть его, поскольку он ей теперь нужен.
— Боитесь, рискну? — пошутил он.
— Ужасно. Просто до смерти.
— Тогда оставайтесь пока здесь. — И, легко коснувшись губами ее губ, он отошел. — Я обо всем позабочусь.
Обученная держать себя в руках, она быстро овладела собой и улыбнулась:
— Я так рада, что ты поехал со мной.
— Не так, как я. Но предупреждаю, — отрывисто сказал он, — отныне я с вами навсегда.
Чувства ее были в смятении, она смотрела, как он уходит. От его высокой широкоплечей фигуры исходила уверенность, какую она могла только желать.
Она боялась испытать судьбу. И все же — вот она здесь, вместе с отчаянным и беспечным человеком, который предоставляет ей распоряжаться своей жизнью. Не сыграть ли партию в кости?
Ее передернуло. От холода ли? От страха?
Но она довольна, что он с ней и что он умеет смеяться в лицо опасности, а в той части ее сознания, где давным-давно заперта любовь, она позволила пробиться тоненькому лучику радости.
Глава 15
На другое утро вскоре после завтрака милая Айко сидела, согнувшись пополам от боли, с лицом, побелевшим от страха, а дитя, которого она так хотела, было извергнуто из ее тела. Она послала записку Хироаки, умоляя его прийти, но он отделался всего лишь письмецом с сочувственными словами, которое принес ей его личный врач, получивший приказание оставаться у нее до тех пор, пока есть нужда. Главный инспектор сообщал своей любовнице, что, к сожалению, его график заполнен встречами до конца недели.
В то же самое утро Сунскоку и Юкиё ждали, пока подчиненные Хироаки пробудятся от своего противоестественного сна. Для себя они устроили грубую постель на конюшне на тот случай, если самураи преодолеют действие снотворного и появятся среди ночи. Но наступило уже позднее утро, когда прибыли слуги Хироаки; угрюмые, не извинившись, они явно вознамерились продемонстрировать свою власть. Поскольку и Сунскоку, и Юкиё давно привыкли играть разные роли, они никак не отреагировали на грубость полицейских.
Свое высокое положение класс самураев занял при первом сегуне в 1192 году, но со времен битвы Сэкигахары в 1600 году и консолидации власти в руках клана Токугава престиж самураев постепенно ослабевал. Хотя еще до недавнего времени, если самурай считал, что ему нанес оскорбление человек, принадлежащий к низшему классу, воин мог безнаказанно убить этого нечестивца. Люди Хироаки придерживались этих варварских обычаев.
Особой преданности своему начальнику они не выказывали, однако; но приказания Хироаки старались выполнить. Сердито ворча, они издевались над Сунскоку и Юкиё; в конце концов полицейские вскочили в седла, и под свинцовыми небесами отряд пустился в путь.
Зная, что произойдет у его любовницы, и намереваясь держаться от всего этого подальше, Хироаки в то утро рано отправился на работу. Хотя он не часто молился, все же по дороге задержался у святилища и помолился за успех своего предприятия. На этот раз на карту поставлено все, да и награда ждала высокая; так что ему хотелось использовать все способы, чтобы обеспечить и добиться благоприятного исхода поисков.
Обычные средства он уже запустил в ход — его обширная шпионская сеть действовала почти во всей полноте, занимаясь розысками принцессы. Придя на работу, он срочно вызвал к себе секретаря.
Расхаживая взад-вперед, Хироаки предпочел обдумывать позитивные, а не негативные моменты поисков, критически оценивал различные награды, которые его ожидают, если события обернутся так, как он спланировал. Он также пробежал глазами список врагов, которых постарается удалить от двора. Занятие это его позабавило и потешило — он был одержим тщеславием. Приятная передышка от предстоящих пугающих забот чуть расслабила его. Он глубоко задумался, прикидывая, какие новые имения он сможет приобрести на наградные, как вдруг объявили о приходе секретаря; настроение Хироаки от собственных размышлений расцвело, так что он встретил вошедшего улыбкой, что было для него редкостью.
Ухмылка Хироаки потрясла беднягу, и он напряг все свои умственные способности, пытаясь понять, какая хитрость скрывается за фасадом. Уж не пьян ли главный инспектор? Или зловеще пытается сбить его с толку? Или подстраивает западню? Быстро перебрав недавние события, секретарь лихорадочно вспоминал, не напортачил ли он с заданиями начальства.
— Мне нужны новейшие сведения, — бодро заговорил Хироаки. — А также все донесения, поступившие со вчерашнего вечера. — Затем небрежно добавил: — Полагаю, о нашей деятельности никто за пределами конторы не догадывается.
У шпика отлегло от сердца, его страх испарился. Странное поведение начальника объяснилось — главный инспектор беспокоится о последствиях возможного провала.
— Успокойтесь, господин, о поисках не прознала ни одна душа. Наша сеть работает.
— Уверен?
Не мог же секретарь ответить, что презренный страх заставляет шпионов Хироаки держать язык за зубами.
— Уверен, господин.
— Хорошо, хорошо. — Облегчение, которое испытал главный инспектор, было очевидным.
Тревожное зрелище для подчиненного, который понимал, как выдают человека его чувства. Это значит, что нервы у него сдают. Неприятное открытие, оно может предвещать крах. Но ведь любому провалу сопутствует эффект цунами, оно поглотит всех, кто работал под началом инспектора.
— Могу я рассчитывать, что до конца дня получу благоприятные сообщения?
— Этого можно ожидать, господин. Местность прочесывают.
Хироаки хотелось не такого ответа.
— Во что бы то ни стало храни все в тайне! — Лицо главного инспектора исказила страшная гримаса.
— Да, господин, понимаю.
— Права на ошибку у нас нет! — рявкнул инспектор. — От наших поисков зависят людские судьбы, — зловеще подытожил Хироаки.
— Понимаю, ваше превосходительство. — Угроза, конечно, должна возыметь действие, но главный шпик подразумевает прежде всего, что на этот раз на чаше весов его собственная судьба. Нужно выбирать, на чьей стороне быть.
— Ладно, продолжайте, — сменил тон Хироаки, жестом отпуская подчиненного. — И пришли мне завтрак.
В то же самое утро Сунскоку и Юкиё ждали, пока подчиненные Хироаки пробудятся от своего противоестественного сна. Для себя они устроили грубую постель на конюшне на тот случай, если самураи преодолеют действие снотворного и появятся среди ночи. Но наступило уже позднее утро, когда прибыли слуги Хироаки; угрюмые, не извинившись, они явно вознамерились продемонстрировать свою власть. Поскольку и Сунскоку, и Юкиё давно привыкли играть разные роли, они никак не отреагировали на грубость полицейских.
Свое высокое положение класс самураев занял при первом сегуне в 1192 году, но со времен битвы Сэкигахары в 1600 году и консолидации власти в руках клана Токугава престиж самураев постепенно ослабевал. Хотя еще до недавнего времени, если самурай считал, что ему нанес оскорбление человек, принадлежащий к низшему классу, воин мог безнаказанно убить этого нечестивца. Люди Хироаки придерживались этих варварских обычаев.
Особой преданности своему начальнику они не выказывали, однако; но приказания Хироаки старались выполнить. Сердито ворча, они издевались над Сунскоку и Юкиё; в конце концов полицейские вскочили в седла, и под свинцовыми небесами отряд пустился в путь.
Зная, что произойдет у его любовницы, и намереваясь держаться от всего этого подальше, Хироаки в то утро рано отправился на работу. Хотя он не часто молился, все же по дороге задержался у святилища и помолился за успех своего предприятия. На этот раз на карту поставлено все, да и награда ждала высокая; так что ему хотелось использовать все способы, чтобы обеспечить и добиться благоприятного исхода поисков.
Обычные средства он уже запустил в ход — его обширная шпионская сеть действовала почти во всей полноте, занимаясь розысками принцессы. Придя на работу, он срочно вызвал к себе секретаря.
Расхаживая взад-вперед, Хироаки предпочел обдумывать позитивные, а не негативные моменты поисков, критически оценивал различные награды, которые его ожидают, если события обернутся так, как он спланировал. Он также пробежал глазами список врагов, которых постарается удалить от двора. Занятие это его позабавило и потешило — он был одержим тщеславием. Приятная передышка от предстоящих пугающих забот чуть расслабила его. Он глубоко задумался, прикидывая, какие новые имения он сможет приобрести на наградные, как вдруг объявили о приходе секретаря; настроение Хироаки от собственных размышлений расцвело, так что он встретил вошедшего улыбкой, что было для него редкостью.
Ухмылка Хироаки потрясла беднягу, и он напряг все свои умственные способности, пытаясь понять, какая хитрость скрывается за фасадом. Уж не пьян ли главный инспектор? Или зловеще пытается сбить его с толку? Или подстраивает западню? Быстро перебрав недавние события, секретарь лихорадочно вспоминал, не напортачил ли он с заданиями начальства.
— Мне нужны новейшие сведения, — бодро заговорил Хироаки. — А также все донесения, поступившие со вчерашнего вечера. — Затем небрежно добавил: — Полагаю, о нашей деятельности никто за пределами конторы не догадывается.
У шпика отлегло от сердца, его страх испарился. Странное поведение начальника объяснилось — главный инспектор беспокоится о последствиях возможного провала.
— Успокойтесь, господин, о поисках не прознала ни одна душа. Наша сеть работает.
— Уверен?
Не мог же секретарь ответить, что презренный страх заставляет шпионов Хироаки держать язык за зубами.
— Уверен, господин.
— Хорошо, хорошо. — Облегчение, которое испытал главный инспектор, было очевидным.
Тревожное зрелище для подчиненного, который понимал, как выдают человека его чувства. Это значит, что нервы у него сдают. Неприятное открытие, оно может предвещать крах. Но ведь любому провалу сопутствует эффект цунами, оно поглотит всех, кто работал под началом инспектора.
— Могу я рассчитывать, что до конца дня получу благоприятные сообщения?
— Этого можно ожидать, господин. Местность прочесывают.
Хироаки хотелось не такого ответа.
— Во что бы то ни стало храни все в тайне! — Лицо главного инспектора исказила страшная гримаса.
— Да, господин, понимаю.
— Права на ошибку у нас нет! — рявкнул инспектор. — От наших поисков зависят людские судьбы, — зловеще подытожил Хироаки.
— Понимаю, ваше превосходительство. — Угроза, конечно, должна возыметь действие, но главный шпик подразумевает прежде всего, что на этот раз на чаше весов его собственная судьба. Нужно выбирать, на чьей стороне быть.
— Ладно, продолжайте, — сменил тон Хироаки, жестом отпуская подчиненного. — И пришли мне завтрак.
Глава 16
В то время как в поисках принцессы всюду рыскали следоки, объект помыслов Хироаки только что очнулся ото сна. И хотя унылая сырая погода могла обескуражить ее преследователей, сама принцесса, повернувшись в постели и посмотрев на морось за окном, весело произнесла:
— А вы любите дождь?
— В таком случае, как сейчас, люблю. — И, взяв молодую женщину в кольцо рук, Хью притянул ее к себе и ласково поцеловал. — Хорошо ли спали?
— Очень хорошо. Право же, благодаря вам. — Бесчисленные оргазмы подействовали на нее умиротворяюще. — А вы?
— Да, — солгал он, потому что ночью он больше бодрствовал, чем спал, на случай, если люди Хироаки их выследили. — Вы голодны?
— Всегда, когда с вами. — Она улыбнулась. — Эти упражнения требуют много сил.
Он ухмыльнулся:
— Попались?
— И останусь. Я чувствую аромат чая.
— И супа мисо. Я решил, что вам захочется чего-нибудь горячего, перед тем как принять холодный душ под водопадом.
— В отличие от вас я не давала подписку придерживаться принципов Тендай. Можете принимать холодный душ сами.
— А что, если окажется, что вы не пожалеете, сделав то, о чем прошу?
— Хотите сказать, что я не могу подогреть воду?
— Это точнее.
Она посмотрела на моросящий дождь и глубже залезла под одеяло.
— Это будет того стоить?
— Полагаю, могу дать гарантию, что холодно вам не будет.
Ее лицо просветлело.
— Так ли?
— Факт.
— Вы слишком самоуверенны. Мне следовало бы на вас обидеться.
— С какой стати?
Она улыбнулась:
— Вы правы. Можно я закутаюсь в одеяло, когда пойду к водопаду?
— Милости прошу.
Прежде чем им выйти из дома, он накормил ее супом — по одной ложке, и занятие это прерывалось поцелуями и ласками, и вскоре она так разгорячилась, что отбросила одеяло.
— Вы нарочно это сделали. — Она смотрела на него игриво.
— Не хотелось бы пачкать одеяло. — Он протянул ей руку. — Готовы?
— О да, Хью-сан, более чем. Может, стоит отложить наш поход на минутку-другую?
— Знаю я ваши минутки, — отозвался он саркастически. — Вы полночи продержали меня в приподнятом состоянии.
— Полагаю, для вас это не самое трудное испытание.
— Правильно полагаете. Однако нужно смыть с вас следы моих оргазмов.
— Хотите сказать, я грязная?
— Конечно, нет. Просто, думаю, нужно смыть пару слоев, прежде чем нанесу новые.
— Мне нравится мысль начать все сначала.
— Почему-то меня это не удивляет, — сказал он, потешаясь. И без дальнейших комментариев взял ее за руку и вывел за дверь.
Он оказался прав, хотя она ему в этом не призналась — ведь он и без того слишком самоуверен, — но воздух, коснувшийся ее горячей кожи, был теплый, и, когда они встали под водопад, прохлада пришлась ей по нраву.
— А вы любите дождь?
— В таком случае, как сейчас, люблю. — И, взяв молодую женщину в кольцо рук, Хью притянул ее к себе и ласково поцеловал. — Хорошо ли спали?
— Очень хорошо. Право же, благодаря вам. — Бесчисленные оргазмы подействовали на нее умиротворяюще. — А вы?
— Да, — солгал он, потому что ночью он больше бодрствовал, чем спал, на случай, если люди Хироаки их выследили. — Вы голодны?
— Всегда, когда с вами. — Она улыбнулась. — Эти упражнения требуют много сил.
Он ухмыльнулся:
— Попались?
— И останусь. Я чувствую аромат чая.
— И супа мисо. Я решил, что вам захочется чего-нибудь горячего, перед тем как принять холодный душ под водопадом.
— В отличие от вас я не давала подписку придерживаться принципов Тендай. Можете принимать холодный душ сами.
— А что, если окажется, что вы не пожалеете, сделав то, о чем прошу?
— Хотите сказать, что я не могу подогреть воду?
— Это точнее.
Она посмотрела на моросящий дождь и глубже залезла под одеяло.
— Это будет того стоить?
— Полагаю, могу дать гарантию, что холодно вам не будет.
Ее лицо просветлело.
— Так ли?
— Факт.
— Вы слишком самоуверенны. Мне следовало бы на вас обидеться.
— С какой стати?
Она улыбнулась:
— Вы правы. Можно я закутаюсь в одеяло, когда пойду к водопаду?
— Милости прошу.
Прежде чем им выйти из дома, он накормил ее супом — по одной ложке, и занятие это прерывалось поцелуями и ласками, и вскоре она так разгорячилась, что отбросила одеяло.
— Вы нарочно это сделали. — Она смотрела на него игриво.
— Не хотелось бы пачкать одеяло. — Он протянул ей руку. — Готовы?
— О да, Хью-сан, более чем. Может, стоит отложить наш поход на минутку-другую?
— Знаю я ваши минутки, — отозвался он саркастически. — Вы полночи продержали меня в приподнятом состоянии.
— Полагаю, для вас это не самое трудное испытание.
— Правильно полагаете. Однако нужно смыть с вас следы моих оргазмов.
— Хотите сказать, я грязная?
— Конечно, нет. Просто, думаю, нужно смыть пару слоев, прежде чем нанесу новые.
— Мне нравится мысль начать все сначала.
— Почему-то меня это не удивляет, — сказал он, потешаясь. И без дальнейших комментариев взял ее за руку и вывел за дверь.
Он оказался прав, хотя она ему в этом не призналась — ведь он и без того слишком самоуверен, — но воздух, коснувшийся ее горячей кожи, был теплый, и, когда они встали под водопад, прохлада пришлась ей по нраву.