Алиса не отвела взгляда, но промолчала.
— Так собираешься? — повторил Ники.
— Возможно, — ответила она, зевнув.
Черт побери, волю ее сломить было весьма непросто!
— Что?! — прошептал он с угрозой и негромко повторил: — Что ты сказала?
Алиса попыталась взглянуть на него воинственно, но ее остановил гневный блеск его глаз.
— Не собираюсь, — едва слышно выдохнула она.
Он откинулся в кресле и чуть заметно улыбнулся.
— Ты учишься быть благоразумной, радость моя. Иди сюда, сядь ко мне на колени. Теперь я тебя покормлю.
— Я вполне в состоянии накормить себя сама, — заявила она, глядя на него с ненавистью.
— Иди сюда, — негромко повторил он, и ей пришлось повиноваться.
Усадив Алису на колени, Ники неторопливо ее кормил. Она ела и не могла насытиться — еда была изысканной и разнообразной.
— Больше не хочу, — сказала она наконец. — Могу я вернуться на свое место?
— Еще чуть-чуть, — настаивал Ники.
— Нет! — Алиса, как капризная девочка, сжала губы и отвернулась.
— Ну, любовь моя, еще несколько кусочков. Я хочу, чтобы мой ребенок был крепеньким и здоровым, к тому же мне нравится, как ты округляешься, — шепнул Ники, просунув руку ей под рубашку. — Грудки такие полные, мягкие… — пробормотал он. — Словно так и ждут, когда к ним кто-то припадет! Сними рубашку, дорогая, я хочу их поласкать.
— Нет, Ники, — ответила она и сама почувствовала, что ее голос звучит как-то неубедительно. — Они так болят в последнее время…
— А если я буду осторожен? — хрипло произнес он и, склонив голову, поцеловал ее грудь.
Едва его губы коснулись ее сосков, Алиса тут же позабыла про все свои возражения.
— Ах, любовь моя! — вздохнул Ники, проведя ладонью по ее округлому бедру и заглянул в ее глаза, уже затуманившиеся от желания.
Алисе казалось, что мир растворяется и уплывает куда-то, она таяла в неге и наслаждении.
— Вот видишь, ты уже передумала. Я тебя знаю лучше, чем ты сама, — шептал он. — Ты многому научилась, только никак себе не сознаешься в том, что создана для любви. Нет ничего постыдного в том, чтобы отдаваться своим желаниям. — Его чуткие пальцы умело возбуждали ее, распаляя огонь страсти. — Твое тело ждет меня, хочет меня так же, как я хочу тебя! — Ники взял ее на руки и понес на кровать. — Скажи, что ты хочешь меня, — прошептал он.
— Ники, я тебя хочу… — В голосе ее звенело чувство, руки ее сами искали его.
11
— Так собираешься? — повторил Ники.
— Возможно, — ответила она, зевнув.
Черт побери, волю ее сломить было весьма непросто!
— Что?! — прошептал он с угрозой и негромко повторил: — Что ты сказала?
Алиса попыталась взглянуть на него воинственно, но ее остановил гневный блеск его глаз.
— Не собираюсь, — едва слышно выдохнула она.
Он откинулся в кресле и чуть заметно улыбнулся.
— Ты учишься быть благоразумной, радость моя. Иди сюда, сядь ко мне на колени. Теперь я тебя покормлю.
— Я вполне в состоянии накормить себя сама, — заявила она, глядя на него с ненавистью.
— Иди сюда, — негромко повторил он, и ей пришлось повиноваться.
Усадив Алису на колени, Ники неторопливо ее кормил. Она ела и не могла насытиться — еда была изысканной и разнообразной.
— Больше не хочу, — сказала она наконец. — Могу я вернуться на свое место?
— Еще чуть-чуть, — настаивал Ники.
— Нет! — Алиса, как капризная девочка, сжала губы и отвернулась.
— Ну, любовь моя, еще несколько кусочков. Я хочу, чтобы мой ребенок был крепеньким и здоровым, к тому же мне нравится, как ты округляешься, — шепнул Ники, просунув руку ей под рубашку. — Грудки такие полные, мягкие… — пробормотал он. — Словно так и ждут, когда к ним кто-то припадет! Сними рубашку, дорогая, я хочу их поласкать.
— Нет, Ники, — ответила она и сама почувствовала, что ее голос звучит как-то неубедительно. — Они так болят в последнее время…
— А если я буду осторожен? — хрипло произнес он и, склонив голову, поцеловал ее грудь.
Едва его губы коснулись ее сосков, Алиса тут же позабыла про все свои возражения.
— Ах, любовь моя! — вздохнул Ники, проведя ладонью по ее округлому бедру и заглянул в ее глаза, уже затуманившиеся от желания.
Алисе казалось, что мир растворяется и уплывает куда-то, она таяла в неге и наслаждении.
— Вот видишь, ты уже передумала. Я тебя знаю лучше, чем ты сама, — шептал он. — Ты многому научилась, только никак себе не сознаешься в том, что создана для любви. Нет ничего постыдного в том, чтобы отдаваться своим желаниям. — Его чуткие пальцы умело возбуждали ее, распаляя огонь страсти. — Твое тело ждет меня, хочет меня так же, как я хочу тебя! — Ники взял ее на руки и понес на кровать. — Скажи, что ты хочешь меня, — прошептал он.
— Ники, я тебя хочу… — В голосе ее звенело чувство, руки ее сами искали его.
11
ПАТОВАЯ СИТУАЦИЯ
Спали они той ночью весьма недолго — князь после трех недель воздержания был неутомим. Алиса иногда пыталась сопротивляться, но он принимался ее уговаривать и каждый раз добивался успеха. Ее чувственность пробуждалась снова, и потом она опять и опять ненавидела готовое предать свою хозяйку тело.
К рассвету Алиса была совершенно покорена и обессилена.
— Нет, Ники, прошу тебя, не надо, я больше не могу! — умоляла она.
Его ласки стали нежнее, но он не остановился. Он снова лег на нее, раздвинул ее ноги, и через несколько минут они оба опять были на пике наслаждения. Устраиваясь с ней рядом, Ники шепнул извиняющимся тоном:
— Прости меня, радость моя, но ты будишь во мне пыл, который невозможно погасить.
Утром атмосфера снова стала враждебной. Высвободившись из объятий Ники, Алиса тут же вспомнила о том, что она пленница, а Ники, едва проснувшись, молча подошел к сундукам и, нимало не заботясь о том, что помнет платья, начал в них рыться.
— Оставьте мои вещи в покое, мсье! — ледяным тоном приказала Алиса, все еще лежавшая в кровати. — Я их сама распакую.
Ники, не обращая на нее внимания, продолжал свои поиски, пока не обнаружил наконец то, что искал, — все двадцать четыре ночные сорочки и пеньюара от мадам Вевей. Их он достал, развесил в шкафу, а сундуки снова запер и, распахнув дверь, выставил в коридор. Вернувшись, он поднял с пола желтое дорожное платье, так и лежавшее там с вечера, и собрался вынести и его, но тут к Алисе вернулся дар речи.
— Что ты делаешь?! Не можешь же ты оставить меня вовсе без одежды! — возмутилась она и, прикрыв грудь простыней, приподнялась на кровати.
— Напротив, дорогая, могу. Именно это я и собираюсь сделать.
— Но мне нужны платья! — вскричала Алиса.
— Позволь тебя уверить, любовь моя, что одежда тебе не понадобится, — ответил он, и глаза его по-волчьему блеснули. — Пеньюары я оставляю из соображений приличия — на случай, если тебе вздумается подышать свежим воздухом, сидя на балконе.
— Ты… ты мерзкий, отвратительный тип! Я тебя ненавижу! — бросила Алиса гневно и в раздражении вновь откинулась на подушки.
— О, как скоро мы все забываем! — укорил ее Ники. — Ведь всего пару часов назад кто-то не выпускал меня из объятий.
Увидев, что Алиса покраснела до корней волос, Ники от души расхохотался, после чего развернулся и вышел из комнаты, оставив ее одну. Как же она в тот миг его ненавидела — ненавидела за то, что таяла в его объятьях, за то, что от одного его прикосновения забывала про все обиды, им нанесенные…
Так продолжалось почти неделю. Положение оставалось безвыходным — как пат в шахматной партии. Алиса держалась воинственно, продолжала обвинять Ники, и только когда он умелыми ласками пробуждал ее чувственность, все менялось. Но едва страсти угасали, все возвращалось на круги своя. Ники отвоевывал позиции и тут же терял их снова.
Как-то вечером Ники сидел в углу спальни и читал, а Алиса грустно смотрела на луг перед домом, на озеро, голубевшее вдали, к которому ей еще не было позволено прогуляться. Прошло шесть дней ее заточения, и нервы у Алисы были на пределе.
Оторвавшись от книги, Ники взглянул на стоявшую босиком Алису, вся фигура которой выражала упрямую решимость. Она была в пеньюаре цвета морской волны, и лучи закатного солнца играли на шелковой ткани.
Одно мгновение — и он снова почувствовал возбуждение. Боже, ему достаточно было взглянуть на эту женщину, и его охватывало желание!
— Милая, — позвал ее Ники, — иди ко мне.
Алиса обернулась.
— Пошел к черту! — бросила она, с ненавистью глядя на удобно устроившегося в кресле Ники.
Ну чем она его заворожила? Никогда он так страстно не желал какой-то одной женщины. Со всеми своими любовницами Ники держался довольно отстраненно — удовлетворял свои желания, и не более того. Алиса, позволившая себе бросить ему вызов, так не походила на всех предыдущих, готовых ради него на что угодно! Ее упрямство действовало на него, как красная тряпка на быка. Она горячила ему кровь. Нет, он добьется своего: она подчинится его воле, будет принадлежать ему целиком и полностью!
— Иди сюда, — повторил он ласково и поманил ее пальцем.
Алиса даже не пошевельнулась, только бросила на него очередной испепеляющий взгляд.
— Избушка в лесу ждет тебя, — напомнил Ники медоточивым голосом, который никак не соответствовал зловещему блеску его глаз.
Тогда она, опустив взор, медленно подошла и остановилась в нескольких шагах от вытянутых ног Ники.
— Смирись, Алиса, — сказал он мягко. — Я твердо решил держать тебя подле себя.
Она открыла было рот, собираясь что-то возразить, но он жестом остановил ее и, нахмурившись, сказал едва слышно:
— Только не спрашивай меня, почему. Я и сам этого не знаю. Ты словно у меня в крови. Мне нужно касаться тебя, я не могу жить без твоего тела, без твоего запаха. Мне хочется ощущать твое тепло рядом с собой по утрам, мне хочется, чтобы ты ждала меня, когда я возвращаюсь домой… — Ники смотрел на нее едва ли не с горечью. — Я хочу обладать тобой днем и ночью! — Его голос звучал очень серьезно, и Алиса удивилась. Никогда прежде он с ней так не говорил.
Николай и сам не мог понять, что с ним творится.
— Мне просто необходимо, чтобы ты была только моей, — негромко добавил он. — Никакой другой мужчина до тебя не дотронется! Ты останешься по доброй воле или по принуждению — мне все равно. Но, уверяю тебя, голубка моя, так или иначе ты будешь со мной. А теперь разденься. Я хочу тебя…
Николай выиграл очередную битву — Алиса покорно начала расстегивать пуговицы на пеньюаре. Он притянул ее к себе, запрокинул ей голову и начал осыпать страстными, требовательными поцелуями ее лицо, шею, грудь, стараясь не думать о тех странных, ни на что не похожих чувствах, которые она в нем пробуждала.
Халат ее распахнулся и соскользнул на пол. Прижав ее к своей груди, Ники отнес Алису на кровать, лег на нее и вошел в ее теплую, манящую плоть. Ему хотелось забыть о том, что она опутала его невидимыми нитями, приворожила к себе. Он был нарочито груб, и движения его были резки и сильны. Услышав сдавленный крик Алисы, он словно очнулся от черных мыслей, его одолевавших, и понял, что причиняет ей боль. Тогда Ники нежно погладил ее по щеке, стал поцелуями осушать ее слезы, снова стал ласков и внимателен.
А Алиса почувствовала, как слезы подступают к ее глазам. Она хотела его любви, но получала лишь страсть! В глубине души она мечтала о том, чтобы стать его женой, а ему была нужна лишь страстная возлюбленная…
Однако скоро они позабыли обо всем на свете и оба улетели в те заоблачные выси, где их взаимопонимание было полным.
Утром Алиса, сидя на балконе, наблюдала за тем, как терпеливо Ники учит Кателину управлять запряженной пони тележкой. Она была благодарна Ники за то, как он внимателен к ее дочке. Ах, если бы с ней, Алисой, он не был так требователен и надменен, если бы хоть немного щадил ее гордость! В который раз она проклинала его за то, что он относится к ней, как к игрушке, и собственное тело, которое отзывалось на любую его ласку, на каждый поцелуй. Она поняла, что привыкла к нему, нет, более того, он стал ей необходим!
Вечер был похож на все предыдущие — словесная война продолжалась; но, к удивлению Ники, Алиса и ночью не перестала нападать на него.
— Почему тебе так нравится меня унижать? Женщины не игрушки, с которыми можно только забавляться в постели! Мы тоже умеем чувствовать… Ведь ты же образованный человек! Неужели ты не понимаешь, что мы равны с мужчинами.
— Равны? — изумился он. — Чушь! Зачем женщине быть «равной»? Разве недостаточно ей быть довольной и счастливой? Как ты красива! — пробормотал он, протянув к ней руку. — Иди ко мне.
Вид Алисы пробуждал в нем желание, а предаваться рассуждениям ему совсем не хотелось. Однако она не поддавалась — как все это время, с тех пор как между ними началась война!
— Черт возьми! — взорвался Ники и в раздражении оттолкнул ее от себя. — Ты невыносима! Ну почему ты вечно все делаешь мне назло? Почему я постоянно вынужден тебя уговаривать? Неужели ты не можешь признаться в своих желаниях себе самой? Думаешь, я не умею распознать, хочет меня женщина или нет? Ты хотела меня с самого первого дня!
«Знаю», — с грустью подумала она.
— Неужели тебе так трудно хоть раз в жизни сделать мне приятное? Для мужчины нет ничего более лестного, чем знать, что роскошная женщина хочет любви с ним. А ты, похоже, не в состоянии признать, что испытываешь столь естественные чувства. — Ники мрачно взглянул на лежавшую с ним рядом Алису и тяжело вздохнул. — Ладно, хоть один из нас должен быть честным. Ты победила. Завтра я уезжаю. Ты можешь тоже уехать куда-нибудь, можешь остаться здесь, мне все равно. Больше я не буду тебя беспокоить. Оставайся со своей гордостью, надеюсь, тебе не будет скучно. Иван откроет в Петербурге счет на твое имя — для нашего ребенка. Денег будет достаточно и на тебя, и на детей. Дай тебе бог найти мужчину, который станет терпеть все твои выходки.
Сказав это, Ники повернулся на бок и тотчас заснул.
Алиса, замерев от изумления, лежала с ним рядом. Как он может?! Как он может быть таким бесчувственным? Собирается утром оставить ее навсегда, а сам преспокойно заснул, словно ничего особенного не происходит!
Алиса беспокойно ворочалась в постели. В ней боролись любовь и гордость. Разве можно любить мужчину, который женщин только использует, который говорит, что если и заведет семью, то лишь с какой-нибудь юной дурочкой, покорной ему во всем? Разумеется, нельзя, и все-таки она его любит! Неужели в ней не осталось ни капли здравого смысла? Ведь она значила для него не больше, чем любая из его бесчисленных любовниц.
Но Алиса знала — когда он ее оставит, она будет безутешна, жизнь потеряет смысл, станет пустой и унылой. Так неужели она из гордыни выберет одинокое и несчастное существование? Черт возьми, чем так ценно ее тело, что она не может отдать его мужчине, которого любит? «Но он, увы, не любит меня», — с тоской думала Алиса. А ей так была нужна его любовь…
Впрочем, нельзя было не признать: Ники отдал ей немало — свое время, свое внимание; он был ласков с Кателиной, осыпал их обеих подарками, он был нежным и умелым любовником. Разве этого недостаточно? Может, она требует от него больше, чем он в состоянии дать? Ему нужна ее страсть, это ясно; так, может, стоит довольствоваться этим?
Однако голос разума нашептывал иное. Неужели она совсем потеряла голову? Или у нее нет больше гордости? Алисе приходилось с грустью признать, что это действительно так. С Ники она теряла гордость.
«А к чему ей гордость, если я потеряю Ники? — спросила она себя напрямик. — Ведь я же люблю его!»
Когда стало светать, Алиса окончательно поняла, что Ники ей нужен безо всяких условий, что она согласна на все, что он предложит. Наконец, измученная сверх меры, она заснула, и ей снились кошмары — какие-то демоны, которые утаскивали ее от Ники, темные леса и бескрайние пустыни, где она бродила, несчастная и одинокая…
Утро принесло избавление от тяжких снов, но не от тревог, их породивших. Алиса встала, исполненная решимости всеми силами удержать Ники, и, подойдя к умывальнику, намеренно громко стала плескаться. Когда за спиной послышалось какое-то движение, она поняла, что он проснулся, сняла через голову ночную сорочку и потянулась, как довольная кошка.
Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь легкие занавески, освещали золотистым светом ее фигуру, и Ники невольно залюбовался ею. Она была прекрасна, как лесная нимфа, — изящная, соблазнительная, манящая… «Боже мой, да она намеренно меня возбуждает!» — догадался вдруг он и решил устоять перед искушением.
— Ничего не получится, — сказал Ники безразличным тоном, и голос его гулко разнесся по комнате. — Сегодня же утром я уеду. — Он помолчал, окинув презрительным взглядом ее фигуру, и холодно добавил: — Ты ведешь себя как шлюха.
Алисе показалось, будто он ее ударил. Но она твердо решила не придавать значения ни одному его слову.
— Ты же сам предлагал мне смириться с тем, что я чувственная и страстная, — проворковала она, не сводя с него своих фиалковых глаз. — Я просто следую твоему совету.
Она медленно подошла к кровати, наклонилась к нему и нежно поцеловала в губы, одной рукой погладив его грудь, а другой низ живота.
— Возьми меня в последний раз, а потом уезжай. Пусть тебе будет, что вспомнить, — шепнула она.
Ники попытался было выругаться, но его воля куда-то подевалась — растаяла в нежном поцелуе Алисы. Сопротивляться сил не было. Он застонал и раскрыл объятья.
— Ну хорошо, иди ко мне. С отъездом можно и повременить…
Алиса прижалась к Ники, и в этом движении было столько желания, столько надежды. Она раскрылась перед ним, отдалась ему, забыв про себя, помня лишь о том, как любит его, как он ей нужен. Впервые за все время это был союз двух сердец, двух душ, а не только двух тел. Алиса мечтала лишь о том, чтобы он остался в ней, с ней навечно. Страсть ее была ненасытна, тело откликалось на каждое его движение. Наконец и он не смог больше сдерживаться. Когда она застонала и начала содрогаться под ним, он испытал наслаждение столь полное, какое не испытывал никогда прежде.
Несколько мгновений спустя Ники нежно поцеловал Алису, пригладил растрепавшееся золото ее волос, обнял. В глазах ее стояли слезы.
— Не плачь, радость моя. Я тебя никогда не оставлю, — пообещал он.
Она улыбнулась и провела кончиками пальцев по его губам.
— Спасибо, — прошептала она, не в силах больше сдерживать слезы. Она плакала и думала о том, что готова стать рабыней этого человека, что пойдет на все, лишь бы быть с ним рядом.
А Ники был сама доброта и нежность. Теперь она принадлежала ему, целиком и полностью, и он наконец почувствовал себя победителем. Вызвав слугу, он велел принести завтрак и сундуки с Алисиной одеждой. Заточению ее пришел конец.
Одевшись и позавтракав, Ники приказал повесить между двух берез качели, сидя на которых Алиса могла наблюдать за тем, как Кателина разъезжает по лугу на пони.
Девочка весело скакала верхом, Ники ее подбадривал, напоминал, как правильно держать поводья, как сидеть в седле, и она с точностью выполняла все его указания.
Когда сияющая Кателина проехала полный круг, мама и «дядя» радостно ей зааплодировали.
— Ты самая лучшая мать на свете, моя милая, — шепнул Ники, сев рядом с Алисой на качели. — А Кателина — само очарование. Если и второе твое дитя будет так же прелестно, я буду счастлив абсолютно.
Сердце Алисы таяло от его ласковых слов. Ники был так заботлив, так внимателен и к ней, и к Кателине, и к еще не родившемуся ребенку… Он не давал никаких обещаний, никогда, даже в порыве страсти не говорил Алисе, что любит ее, не предлагал никакого будущего — только настоящее. Но он думал о ней, думал с нежностью, и она была счастлива довольствоваться хоть этим.
— Пожалуй, придется тебе постоянно ходить беременной. Надо же нам заселить этот безлюдный край! — пошутил Ники.
Поняв, что он только что сказал, Ники вдруг осознал, что не представляет будущего без Алисы. Это его самого поразило, и он поспешно встал, боясь, как бы она по его лицу не догадалась, о чем он думает. Нет, надо держать себя в руках. Не следует так отдаваться чувствам.
И все-таки Николай был не прочь определить, какие именно чувства испытывает он к этой женщине. Слово «любовь» он не произносил даже мысленно, любовь для него была хуже чумы. Он слишком ценил свою независимость и привык во всем полагаться только на себя. Ники твердо знал: стоит позволить себе расслабиться — и тут же угодишь в капкан. Нет, он не позволит женщине вновь пробить брешь в его сердце! Алиса ему мила, вот и все. Поэтому он оставит ее при себе, но лишь до тех пор, пока она ему не наскучит.
— Ты что, видишь во мне только племенную кобылу? — спросила Алиса, надув губки. Война закончилась, и ей нравилось кокетничать, капризничать, дуться. — Ты деспот и тиран!
— Но признайся, что я тебе не противен! — В глазах его светился озорной огонек.
— Не совсем, мой господин, — ответила она, кокетливо потупившись.
Ники весело рассмеялся. Ему было приятно, что она наконец стала играть роль покорной своему властелину женщины.
— Дорогая, я вижу в тебе массу других достоинств, однако должен признать, мысль о том, что ты носишь под сердцем мое дитя, доставляет мне несказанное удовольствие. — Он склонился над ней и нежно погладил ее начавший округляться живот.
Тут Ники позвала Кателина: она не могла справиться с пони, который явно предпочитал не скакать, а спокойно лакомиться одуванчиками. Поговорив с юной наездницей, Ники вернулся к Алисе.
— Дорогая, я обещал Кателине взять ее на охоту — пострелять белок, и она ждет с нетерпением. Ты не против, если мы тебя на несколько часов оставим? Не скажу, что я горю желанием трястись в седле, но обещания нужно выполнять. Тебя я с нами не приглашаю — тебе верховые прогулки ни к чему. Хочешь, я попрошу Ракель или Марию составить тебе компанию?
— Нет, я с удовольствием побуду одна. Может, пройдусь до озера. До сегодняшнего дня я видела его только из окна, — ехидно добавила она.
— Прости мой скверный нрав, радость моя. Впредь я постараюсь его сдерживать. Все поместье к твоим услугам. Только не уходи далеко в лес, там и заблудиться недолго.
— Хорошо, Ники.
— Так ты точно не расстроишься? — спросил он снова, наклонившись, чтобы ее поцеловать.
— Конечно, нет, дорогой. Только не убивайте слишком много белочек.
— Ни за что. Мы ненадолго. До встречи, любовь моя. — Послав ей воздушный поцелуй, он направился к конюшне.
Вскоре целый кортеж охотников — Ники, Кателина, Арни, Юкко и трое слуг — тронулся в путь, а Алиса, посидев еще немного на качелях, отправилась прогуляться к озеру. Она шла по песчаному берегу, и через несколько минут дом скрылся за соснами. Алиса время от времени наклонялась полюбоваться камушками, сверкавшими в прозрачной воде. Так она шла минут десять, не боясь удаляться от дома, поскольку на берегу заблудиться невозможно.
Дойдя до огромного плоского камня, Алиса присела на него. Вид на озеро был великолепный, дул легкий ветерок, солнышко ласково пригревало.
Внезапно она услышала какой-то непонятный звук и резко обернулась.
В нескольких шагах от нее стоял Вольдемар Форсеус и безумными глазами смотрел на свою молодую жену.
Алиса остолбенела от ужаса.
— Да, госпожа Форсеус, заставили вы нас за вами погоняться, — сказал он притворно ласково. — Мы уж отчаялись застать вас одну. Этот развратник-князь хорошо вас охраняет. Но, на счастье, не слишком хорошо. — Он зловеще улыбнулся. — Кроме того, я человек терпеливый.
Форсеус взмахнул рукой, и из-за деревьев неслышно появились два светловолосых гиганта.
— Это мои следопыты, — представил он их. — А это — моя очаровательная женушка, та самая, которую мы так долго выслеживали.
Алиса не могла произнести ни слова, мысли ее путались, она дрожала от ужаса. Зачем она ушла так далеко от дома?! Почему она решила, что Форсеус так легко ее отпустит? Господи, ну где же Ники? Форсеус убьет ее, только, наверное, не сразу, а вдоволь над ней поизмывавшись. Он же безумен, он обожает причинять боль.
«Ники, спаси меня!» — молча взмолилась Алиса. Перед глазами у нее вдруг поплыли круги, и она потеряла сознание, свалившись прямо под ноги троим преследователям.
— Поднимите ее, — коротко приказал Форсеус. — Надо спешить.
Один из великанов легко закинул Алису на плечо, и они отправились к привязанным под деревьями лошадям. Мужчины сели в седла, Алису перекинули через круп одной из лошадей, и, выехав на дорогу, отряд направился на юг.
К счастью, Алиса, была без сознания несколько часов, что избавило ее от мучительного ужаса. В себя она пришла далеко за полдень, когда пришлось остановиться напоить лошадей. Форсеус почти с ней не разговаривал, он старался сдерживать гнев в присутствии своих подельщиков. Вернуть собственную жену — дело законное, поэтому на их помощь он рассчитывал вполне, однако даже эти простые люди пришли бы в ужас от того наказания, которое он уготовил своей неверной супруге.
— Ты будешь гореть в аду, Иезавель! Сполна расплатишься за плотские утехи, которым предавалась, — злобно прошептал он, когда они, спешившись, подошли к ручью. — Даст бог, ты умрешь не сразу, и я успею насладиться твоими мучениями. — И, словно в доказательство своих слов, он затянул потуже подпругу и взгромоздился в седло.
Алису била дрожь, сил хватало лишь на то, чтобы молиться. Она просила бога укрепить ее дух, помочь ей достойно все это вытерпеть. Ужас ее положения был невыносим, и, хотя она пыталась сохранять спокойствие, с паникой, охватившей ее, совладать никак не могла.
Охота на белок затянулась, поскольку это приключение Кателине доставляло огромное удовольствие. Отряд прискакал домой перед самым закатом, и пятилетняя охотница, на обратном пути ехавшая с Ники, едва не заснула у него на руках.
Ники внес Кателину в дом и позвал Алису, рассчитывая получить от своей возлюбленной исполненный благодарности поцелуй. На зов никто не вышел. Тогда он передал Кателину Ракели и, даже не стряхнув пыль с сапог, поднялся наверх, в спальню, мечтая только о том, как прижмет ее к себе. Утро было удивительным, его любила прекрасная женщина… Господи, неужели счастье возможно?
— Алиса! — позвал он. — Алиса, мы вернулись! Знаешь, из Кателины, похоже, выйдет отличная…
Он распахнул дверь в спальню в надежде увидеть знакомую стройную фигуру, копну золотистых волос… Но в комнате было пусто и тихо. На скулах у Ники заиграли желваки. Развернувшись, он поспешно спустился вниз, продолжая звать Алису. Из коридора навстречу ему выбежала Настя и торопливо объяснила:
— Я не видела госпожу уже несколько часов. Она гуляла по саду, а куда пошла потом — не знаю.
— Хочешь сказать, госпожи Форсеус весь день не было дома?
— Похоже, так, ваша светлость, — встревоженно ответила она.
Ники мрачно кивнул и вышел на крыльцо. Настроение стремительно портилось. Он обошел дом, оглядел луг — Алисы нигде видно не было.
Обуреваемый самыми тяжелыми предчувствиями, Ники вернулся в дом и снова кликнул Настю.
— Собрать всех слуг, немедленно! Я не могу найти госпожу Форсеус.
Минуту спустя все слуги выстроились перед князем.
— Кто видел госпожу Форсеус после того, как мы отправились на охоту?
Никто ничего толком не мог ответить, но в конце концов выяснилось, что в последний раз госпожу Форсеус видели днем прогуливающейся по лугу.
Князь пришел в ярость. Так, значит, утром она разыграла спектакль! Все это — слезы, вздохи, слова любви — было ложью! Она, должно быть, все продумала заранее, а он, как мальчишка, поддался ее очарованию, во все поверил… Что ж, умный план. Уловка, древняя как мир, — когда ничто иное не помогает, противника надо соблазнить.
К рассвету Алиса была совершенно покорена и обессилена.
— Нет, Ники, прошу тебя, не надо, я больше не могу! — умоляла она.
Его ласки стали нежнее, но он не остановился. Он снова лег на нее, раздвинул ее ноги, и через несколько минут они оба опять были на пике наслаждения. Устраиваясь с ней рядом, Ники шепнул извиняющимся тоном:
— Прости меня, радость моя, но ты будишь во мне пыл, который невозможно погасить.
Утром атмосфера снова стала враждебной. Высвободившись из объятий Ники, Алиса тут же вспомнила о том, что она пленница, а Ники, едва проснувшись, молча подошел к сундукам и, нимало не заботясь о том, что помнет платья, начал в них рыться.
— Оставьте мои вещи в покое, мсье! — ледяным тоном приказала Алиса, все еще лежавшая в кровати. — Я их сама распакую.
Ники, не обращая на нее внимания, продолжал свои поиски, пока не обнаружил наконец то, что искал, — все двадцать четыре ночные сорочки и пеньюара от мадам Вевей. Их он достал, развесил в шкафу, а сундуки снова запер и, распахнув дверь, выставил в коридор. Вернувшись, он поднял с пола желтое дорожное платье, так и лежавшее там с вечера, и собрался вынести и его, но тут к Алисе вернулся дар речи.
— Что ты делаешь?! Не можешь же ты оставить меня вовсе без одежды! — возмутилась она и, прикрыв грудь простыней, приподнялась на кровати.
— Напротив, дорогая, могу. Именно это я и собираюсь сделать.
— Но мне нужны платья! — вскричала Алиса.
— Позволь тебя уверить, любовь моя, что одежда тебе не понадобится, — ответил он, и глаза его по-волчьему блеснули. — Пеньюары я оставляю из соображений приличия — на случай, если тебе вздумается подышать свежим воздухом, сидя на балконе.
— Ты… ты мерзкий, отвратительный тип! Я тебя ненавижу! — бросила Алиса гневно и в раздражении вновь откинулась на подушки.
— О, как скоро мы все забываем! — укорил ее Ники. — Ведь всего пару часов назад кто-то не выпускал меня из объятий.
Увидев, что Алиса покраснела до корней волос, Ники от души расхохотался, после чего развернулся и вышел из комнаты, оставив ее одну. Как же она в тот миг его ненавидела — ненавидела за то, что таяла в его объятьях, за то, что от одного его прикосновения забывала про все обиды, им нанесенные…
Так продолжалось почти неделю. Положение оставалось безвыходным — как пат в шахматной партии. Алиса держалась воинственно, продолжала обвинять Ники, и только когда он умелыми ласками пробуждал ее чувственность, все менялось. Но едва страсти угасали, все возвращалось на круги своя. Ники отвоевывал позиции и тут же терял их снова.
Как-то вечером Ники сидел в углу спальни и читал, а Алиса грустно смотрела на луг перед домом, на озеро, голубевшее вдали, к которому ей еще не было позволено прогуляться. Прошло шесть дней ее заточения, и нервы у Алисы были на пределе.
Оторвавшись от книги, Ники взглянул на стоявшую босиком Алису, вся фигура которой выражала упрямую решимость. Она была в пеньюаре цвета морской волны, и лучи закатного солнца играли на шелковой ткани.
Одно мгновение — и он снова почувствовал возбуждение. Боже, ему достаточно было взглянуть на эту женщину, и его охватывало желание!
— Милая, — позвал ее Ники, — иди ко мне.
Алиса обернулась.
— Пошел к черту! — бросила она, с ненавистью глядя на удобно устроившегося в кресле Ники.
Ну чем она его заворожила? Никогда он так страстно не желал какой-то одной женщины. Со всеми своими любовницами Ники держался довольно отстраненно — удовлетворял свои желания, и не более того. Алиса, позволившая себе бросить ему вызов, так не походила на всех предыдущих, готовых ради него на что угодно! Ее упрямство действовало на него, как красная тряпка на быка. Она горячила ему кровь. Нет, он добьется своего: она подчинится его воле, будет принадлежать ему целиком и полностью!
— Иди сюда, — повторил он ласково и поманил ее пальцем.
Алиса даже не пошевельнулась, только бросила на него очередной испепеляющий взгляд.
— Избушка в лесу ждет тебя, — напомнил Ники медоточивым голосом, который никак не соответствовал зловещему блеску его глаз.
Тогда она, опустив взор, медленно подошла и остановилась в нескольких шагах от вытянутых ног Ники.
— Смирись, Алиса, — сказал он мягко. — Я твердо решил держать тебя подле себя.
Она открыла было рот, собираясь что-то возразить, но он жестом остановил ее и, нахмурившись, сказал едва слышно:
— Только не спрашивай меня, почему. Я и сам этого не знаю. Ты словно у меня в крови. Мне нужно касаться тебя, я не могу жить без твоего тела, без твоего запаха. Мне хочется ощущать твое тепло рядом с собой по утрам, мне хочется, чтобы ты ждала меня, когда я возвращаюсь домой… — Ники смотрел на нее едва ли не с горечью. — Я хочу обладать тобой днем и ночью! — Его голос звучал очень серьезно, и Алиса удивилась. Никогда прежде он с ней так не говорил.
Николай и сам не мог понять, что с ним творится.
— Мне просто необходимо, чтобы ты была только моей, — негромко добавил он. — Никакой другой мужчина до тебя не дотронется! Ты останешься по доброй воле или по принуждению — мне все равно. Но, уверяю тебя, голубка моя, так или иначе ты будешь со мной. А теперь разденься. Я хочу тебя…
Николай выиграл очередную битву — Алиса покорно начала расстегивать пуговицы на пеньюаре. Он притянул ее к себе, запрокинул ей голову и начал осыпать страстными, требовательными поцелуями ее лицо, шею, грудь, стараясь не думать о тех странных, ни на что не похожих чувствах, которые она в нем пробуждала.
Халат ее распахнулся и соскользнул на пол. Прижав ее к своей груди, Ники отнес Алису на кровать, лег на нее и вошел в ее теплую, манящую плоть. Ему хотелось забыть о том, что она опутала его невидимыми нитями, приворожила к себе. Он был нарочито груб, и движения его были резки и сильны. Услышав сдавленный крик Алисы, он словно очнулся от черных мыслей, его одолевавших, и понял, что причиняет ей боль. Тогда Ники нежно погладил ее по щеке, стал поцелуями осушать ее слезы, снова стал ласков и внимателен.
А Алиса почувствовала, как слезы подступают к ее глазам. Она хотела его любви, но получала лишь страсть! В глубине души она мечтала о том, чтобы стать его женой, а ему была нужна лишь страстная возлюбленная…
Однако скоро они позабыли обо всем на свете и оба улетели в те заоблачные выси, где их взаимопонимание было полным.
Утром Алиса, сидя на балконе, наблюдала за тем, как терпеливо Ники учит Кателину управлять запряженной пони тележкой. Она была благодарна Ники за то, как он внимателен к ее дочке. Ах, если бы с ней, Алисой, он не был так требователен и надменен, если бы хоть немного щадил ее гордость! В который раз она проклинала его за то, что он относится к ней, как к игрушке, и собственное тело, которое отзывалось на любую его ласку, на каждый поцелуй. Она поняла, что привыкла к нему, нет, более того, он стал ей необходим!
Вечер был похож на все предыдущие — словесная война продолжалась; но, к удивлению Ники, Алиса и ночью не перестала нападать на него.
— Почему тебе так нравится меня унижать? Женщины не игрушки, с которыми можно только забавляться в постели! Мы тоже умеем чувствовать… Ведь ты же образованный человек! Неужели ты не понимаешь, что мы равны с мужчинами.
— Равны? — изумился он. — Чушь! Зачем женщине быть «равной»? Разве недостаточно ей быть довольной и счастливой? Как ты красива! — пробормотал он, протянув к ней руку. — Иди ко мне.
Вид Алисы пробуждал в нем желание, а предаваться рассуждениям ему совсем не хотелось. Однако она не поддавалась — как все это время, с тех пор как между ними началась война!
— Черт возьми! — взорвался Ники и в раздражении оттолкнул ее от себя. — Ты невыносима! Ну почему ты вечно все делаешь мне назло? Почему я постоянно вынужден тебя уговаривать? Неужели ты не можешь признаться в своих желаниях себе самой? Думаешь, я не умею распознать, хочет меня женщина или нет? Ты хотела меня с самого первого дня!
«Знаю», — с грустью подумала она.
— Неужели тебе так трудно хоть раз в жизни сделать мне приятное? Для мужчины нет ничего более лестного, чем знать, что роскошная женщина хочет любви с ним. А ты, похоже, не в состоянии признать, что испытываешь столь естественные чувства. — Ники мрачно взглянул на лежавшую с ним рядом Алису и тяжело вздохнул. — Ладно, хоть один из нас должен быть честным. Ты победила. Завтра я уезжаю. Ты можешь тоже уехать куда-нибудь, можешь остаться здесь, мне все равно. Больше я не буду тебя беспокоить. Оставайся со своей гордостью, надеюсь, тебе не будет скучно. Иван откроет в Петербурге счет на твое имя — для нашего ребенка. Денег будет достаточно и на тебя, и на детей. Дай тебе бог найти мужчину, который станет терпеть все твои выходки.
Сказав это, Ники повернулся на бок и тотчас заснул.
Алиса, замерев от изумления, лежала с ним рядом. Как он может?! Как он может быть таким бесчувственным? Собирается утром оставить ее навсегда, а сам преспокойно заснул, словно ничего особенного не происходит!
Алиса беспокойно ворочалась в постели. В ней боролись любовь и гордость. Разве можно любить мужчину, который женщин только использует, который говорит, что если и заведет семью, то лишь с какой-нибудь юной дурочкой, покорной ему во всем? Разумеется, нельзя, и все-таки она его любит! Неужели в ней не осталось ни капли здравого смысла? Ведь она значила для него не больше, чем любая из его бесчисленных любовниц.
Но Алиса знала — когда он ее оставит, она будет безутешна, жизнь потеряет смысл, станет пустой и унылой. Так неужели она из гордыни выберет одинокое и несчастное существование? Черт возьми, чем так ценно ее тело, что она не может отдать его мужчине, которого любит? «Но он, увы, не любит меня», — с тоской думала Алиса. А ей так была нужна его любовь…
Впрочем, нельзя было не признать: Ники отдал ей немало — свое время, свое внимание; он был ласков с Кателиной, осыпал их обеих подарками, он был нежным и умелым любовником. Разве этого недостаточно? Может, она требует от него больше, чем он в состоянии дать? Ему нужна ее страсть, это ясно; так, может, стоит довольствоваться этим?
Однако голос разума нашептывал иное. Неужели она совсем потеряла голову? Или у нее нет больше гордости? Алисе приходилось с грустью признать, что это действительно так. С Ники она теряла гордость.
«А к чему ей гордость, если я потеряю Ники? — спросила она себя напрямик. — Ведь я же люблю его!»
Когда стало светать, Алиса окончательно поняла, что Ники ей нужен безо всяких условий, что она согласна на все, что он предложит. Наконец, измученная сверх меры, она заснула, и ей снились кошмары — какие-то демоны, которые утаскивали ее от Ники, темные леса и бескрайние пустыни, где она бродила, несчастная и одинокая…
Утро принесло избавление от тяжких снов, но не от тревог, их породивших. Алиса встала, исполненная решимости всеми силами удержать Ники, и, подойдя к умывальнику, намеренно громко стала плескаться. Когда за спиной послышалось какое-то движение, она поняла, что он проснулся, сняла через голову ночную сорочку и потянулась, как довольная кошка.
Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь легкие занавески, освещали золотистым светом ее фигуру, и Ники невольно залюбовался ею. Она была прекрасна, как лесная нимфа, — изящная, соблазнительная, манящая… «Боже мой, да она намеренно меня возбуждает!» — догадался вдруг он и решил устоять перед искушением.
— Ничего не получится, — сказал Ники безразличным тоном, и голос его гулко разнесся по комнате. — Сегодня же утром я уеду. — Он помолчал, окинув презрительным взглядом ее фигуру, и холодно добавил: — Ты ведешь себя как шлюха.
Алисе показалось, будто он ее ударил. Но она твердо решила не придавать значения ни одному его слову.
— Ты же сам предлагал мне смириться с тем, что я чувственная и страстная, — проворковала она, не сводя с него своих фиалковых глаз. — Я просто следую твоему совету.
Она медленно подошла к кровати, наклонилась к нему и нежно поцеловала в губы, одной рукой погладив его грудь, а другой низ живота.
— Возьми меня в последний раз, а потом уезжай. Пусть тебе будет, что вспомнить, — шепнула она.
Ники попытался было выругаться, но его воля куда-то подевалась — растаяла в нежном поцелуе Алисы. Сопротивляться сил не было. Он застонал и раскрыл объятья.
— Ну хорошо, иди ко мне. С отъездом можно и повременить…
Алиса прижалась к Ники, и в этом движении было столько желания, столько надежды. Она раскрылась перед ним, отдалась ему, забыв про себя, помня лишь о том, как любит его, как он ей нужен. Впервые за все время это был союз двух сердец, двух душ, а не только двух тел. Алиса мечтала лишь о том, чтобы он остался в ней, с ней навечно. Страсть ее была ненасытна, тело откликалось на каждое его движение. Наконец и он не смог больше сдерживаться. Когда она застонала и начала содрогаться под ним, он испытал наслаждение столь полное, какое не испытывал никогда прежде.
Несколько мгновений спустя Ники нежно поцеловал Алису, пригладил растрепавшееся золото ее волос, обнял. В глазах ее стояли слезы.
— Не плачь, радость моя. Я тебя никогда не оставлю, — пообещал он.
Она улыбнулась и провела кончиками пальцев по его губам.
— Спасибо, — прошептала она, не в силах больше сдерживать слезы. Она плакала и думала о том, что готова стать рабыней этого человека, что пойдет на все, лишь бы быть с ним рядом.
А Ники был сама доброта и нежность. Теперь она принадлежала ему, целиком и полностью, и он наконец почувствовал себя победителем. Вызвав слугу, он велел принести завтрак и сундуки с Алисиной одеждой. Заточению ее пришел конец.
Одевшись и позавтракав, Ники приказал повесить между двух берез качели, сидя на которых Алиса могла наблюдать за тем, как Кателина разъезжает по лугу на пони.
Девочка весело скакала верхом, Ники ее подбадривал, напоминал, как правильно держать поводья, как сидеть в седле, и она с точностью выполняла все его указания.
Когда сияющая Кателина проехала полный круг, мама и «дядя» радостно ей зааплодировали.
— Ты самая лучшая мать на свете, моя милая, — шепнул Ники, сев рядом с Алисой на качели. — А Кателина — само очарование. Если и второе твое дитя будет так же прелестно, я буду счастлив абсолютно.
Сердце Алисы таяло от его ласковых слов. Ники был так заботлив, так внимателен и к ней, и к Кателине, и к еще не родившемуся ребенку… Он не давал никаких обещаний, никогда, даже в порыве страсти не говорил Алисе, что любит ее, не предлагал никакого будущего — только настоящее. Но он думал о ней, думал с нежностью, и она была счастлива довольствоваться хоть этим.
— Пожалуй, придется тебе постоянно ходить беременной. Надо же нам заселить этот безлюдный край! — пошутил Ники.
Поняв, что он только что сказал, Ники вдруг осознал, что не представляет будущего без Алисы. Это его самого поразило, и он поспешно встал, боясь, как бы она по его лицу не догадалась, о чем он думает. Нет, надо держать себя в руках. Не следует так отдаваться чувствам.
И все-таки Николай был не прочь определить, какие именно чувства испытывает он к этой женщине. Слово «любовь» он не произносил даже мысленно, любовь для него была хуже чумы. Он слишком ценил свою независимость и привык во всем полагаться только на себя. Ники твердо знал: стоит позволить себе расслабиться — и тут же угодишь в капкан. Нет, он не позволит женщине вновь пробить брешь в его сердце! Алиса ему мила, вот и все. Поэтому он оставит ее при себе, но лишь до тех пор, пока она ему не наскучит.
— Ты что, видишь во мне только племенную кобылу? — спросила Алиса, надув губки. Война закончилась, и ей нравилось кокетничать, капризничать, дуться. — Ты деспот и тиран!
— Но признайся, что я тебе не противен! — В глазах его светился озорной огонек.
— Не совсем, мой господин, — ответила она, кокетливо потупившись.
Ники весело рассмеялся. Ему было приятно, что она наконец стала играть роль покорной своему властелину женщины.
— Дорогая, я вижу в тебе массу других достоинств, однако должен признать, мысль о том, что ты носишь под сердцем мое дитя, доставляет мне несказанное удовольствие. — Он склонился над ней и нежно погладил ее начавший округляться живот.
Тут Ники позвала Кателина: она не могла справиться с пони, который явно предпочитал не скакать, а спокойно лакомиться одуванчиками. Поговорив с юной наездницей, Ники вернулся к Алисе.
— Дорогая, я обещал Кателине взять ее на охоту — пострелять белок, и она ждет с нетерпением. Ты не против, если мы тебя на несколько часов оставим? Не скажу, что я горю желанием трястись в седле, но обещания нужно выполнять. Тебя я с нами не приглашаю — тебе верховые прогулки ни к чему. Хочешь, я попрошу Ракель или Марию составить тебе компанию?
— Нет, я с удовольствием побуду одна. Может, пройдусь до озера. До сегодняшнего дня я видела его только из окна, — ехидно добавила она.
— Прости мой скверный нрав, радость моя. Впредь я постараюсь его сдерживать. Все поместье к твоим услугам. Только не уходи далеко в лес, там и заблудиться недолго.
— Хорошо, Ники.
— Так ты точно не расстроишься? — спросил он снова, наклонившись, чтобы ее поцеловать.
— Конечно, нет, дорогой. Только не убивайте слишком много белочек.
— Ни за что. Мы ненадолго. До встречи, любовь моя. — Послав ей воздушный поцелуй, он направился к конюшне.
Вскоре целый кортеж охотников — Ники, Кателина, Арни, Юкко и трое слуг — тронулся в путь, а Алиса, посидев еще немного на качелях, отправилась прогуляться к озеру. Она шла по песчаному берегу, и через несколько минут дом скрылся за соснами. Алиса время от времени наклонялась полюбоваться камушками, сверкавшими в прозрачной воде. Так она шла минут десять, не боясь удаляться от дома, поскольку на берегу заблудиться невозможно.
Дойдя до огромного плоского камня, Алиса присела на него. Вид на озеро был великолепный, дул легкий ветерок, солнышко ласково пригревало.
Внезапно она услышала какой-то непонятный звук и резко обернулась.
В нескольких шагах от нее стоял Вольдемар Форсеус и безумными глазами смотрел на свою молодую жену.
Алиса остолбенела от ужаса.
— Да, госпожа Форсеус, заставили вы нас за вами погоняться, — сказал он притворно ласково. — Мы уж отчаялись застать вас одну. Этот развратник-князь хорошо вас охраняет. Но, на счастье, не слишком хорошо. — Он зловеще улыбнулся. — Кроме того, я человек терпеливый.
Форсеус взмахнул рукой, и из-за деревьев неслышно появились два светловолосых гиганта.
— Это мои следопыты, — представил он их. — А это — моя очаровательная женушка, та самая, которую мы так долго выслеживали.
Алиса не могла произнести ни слова, мысли ее путались, она дрожала от ужаса. Зачем она ушла так далеко от дома?! Почему она решила, что Форсеус так легко ее отпустит? Господи, ну где же Ники? Форсеус убьет ее, только, наверное, не сразу, а вдоволь над ней поизмывавшись. Он же безумен, он обожает причинять боль.
«Ники, спаси меня!» — молча взмолилась Алиса. Перед глазами у нее вдруг поплыли круги, и она потеряла сознание, свалившись прямо под ноги троим преследователям.
— Поднимите ее, — коротко приказал Форсеус. — Надо спешить.
Один из великанов легко закинул Алису на плечо, и они отправились к привязанным под деревьями лошадям. Мужчины сели в седла, Алису перекинули через круп одной из лошадей, и, выехав на дорогу, отряд направился на юг.
К счастью, Алиса, была без сознания несколько часов, что избавило ее от мучительного ужаса. В себя она пришла далеко за полдень, когда пришлось остановиться напоить лошадей. Форсеус почти с ней не разговаривал, он старался сдерживать гнев в присутствии своих подельщиков. Вернуть собственную жену — дело законное, поэтому на их помощь он рассчитывал вполне, однако даже эти простые люди пришли бы в ужас от того наказания, которое он уготовил своей неверной супруге.
— Ты будешь гореть в аду, Иезавель! Сполна расплатишься за плотские утехи, которым предавалась, — злобно прошептал он, когда они, спешившись, подошли к ручью. — Даст бог, ты умрешь не сразу, и я успею насладиться твоими мучениями. — И, словно в доказательство своих слов, он затянул потуже подпругу и взгромоздился в седло.
Алису била дрожь, сил хватало лишь на то, чтобы молиться. Она просила бога укрепить ее дух, помочь ей достойно все это вытерпеть. Ужас ее положения был невыносим, и, хотя она пыталась сохранять спокойствие, с паникой, охватившей ее, совладать никак не могла.
Охота на белок затянулась, поскольку это приключение Кателине доставляло огромное удовольствие. Отряд прискакал домой перед самым закатом, и пятилетняя охотница, на обратном пути ехавшая с Ники, едва не заснула у него на руках.
Ники внес Кателину в дом и позвал Алису, рассчитывая получить от своей возлюбленной исполненный благодарности поцелуй. На зов никто не вышел. Тогда он передал Кателину Ракели и, даже не стряхнув пыль с сапог, поднялся наверх, в спальню, мечтая только о том, как прижмет ее к себе. Утро было удивительным, его любила прекрасная женщина… Господи, неужели счастье возможно?
— Алиса! — позвал он. — Алиса, мы вернулись! Знаешь, из Кателины, похоже, выйдет отличная…
Он распахнул дверь в спальню в надежде увидеть знакомую стройную фигуру, копну золотистых волос… Но в комнате было пусто и тихо. На скулах у Ники заиграли желваки. Развернувшись, он поспешно спустился вниз, продолжая звать Алису. Из коридора навстречу ему выбежала Настя и торопливо объяснила:
— Я не видела госпожу уже несколько часов. Она гуляла по саду, а куда пошла потом — не знаю.
— Хочешь сказать, госпожи Форсеус весь день не было дома?
— Похоже, так, ваша светлость, — встревоженно ответила она.
Ники мрачно кивнул и вышел на крыльцо. Настроение стремительно портилось. Он обошел дом, оглядел луг — Алисы нигде видно не было.
Обуреваемый самыми тяжелыми предчувствиями, Ники вернулся в дом и снова кликнул Настю.
— Собрать всех слуг, немедленно! Я не могу найти госпожу Форсеус.
Минуту спустя все слуги выстроились перед князем.
— Кто видел госпожу Форсеус после того, как мы отправились на охоту?
Никто ничего толком не мог ответить, но в конце концов выяснилось, что в последний раз госпожу Форсеус видели днем прогуливающейся по лугу.
Князь пришел в ярость. Так, значит, утром она разыграла спектакль! Все это — слезы, вздохи, слова любви — было ложью! Она, должно быть, все продумала заранее, а он, как мальчишка, поддался ее очарованию, во все поверил… Что ж, умный план. Уловка, древняя как мир, — когда ничто иное не помогает, противника надо соблазнить.