— Но эти обязательства не включают в себя женитьбу? — уточнил князь Михаил.
— Едва ли. Если бы я был обязан жениться на каждой женщине, рожавшей от меня детей, мне бы давным-давно пришлось стать мужем той крестьяночки, которую вы так предусмотрительно мне предоставили, когда мне было четырнадцать, — язвительно заметил Ники.
— Довольно!
Князь Михаил стукнул кулаком по столу и встал. В свои шестьдесят восемь это был еще довольно стройный мужчина высоченного роста, и смотрел он на сына без отеческой ласки.
— Я принял решение, — заявил старый князь тоном, не терпящим возражений. — Ты женишься на Алисе! Она не из тех, с которыми можно помиловаться, а потом бросить. Я долго ждал, когда же наконец ты порадуешь меня рожденным в браке внуком, который по праву будет носить мою фамилию и унаследует состояние Кузановых. Но тебе уже тридцать три года, а ты до сих пор не удосужился выбрать себе невесту, предпочитаешь вести жизнь беспорядочную и беспутную. И вот наконец ты каким-то чудом нашел молодую, благовоспитанную, достойную женщину, и я решил: именно она станет матерью моего законного внука. Бог ее знает, что она такого в тебе нашла, но, если она того захочет, она будет твоей женой.
— Вот, значит, как? — Ники расправил плечи, лицо его побледнело от гнева. — Ты прикажешь мне жениться на Алисе? — Он прищурился и процедил сквозь зубы: — А что будет, если я откажусь?
— Полагаю, тебе не очень понравится уединенная жизнь в моем дальнем сибирском имении, где тебя будут охранять верные мне финны и где не будет женщин, с которыми ты смог бы забавляться. Ты ведь на себе никогда не испытывал, каков мой гнев. Ну, так теперь испытаешь. Я тебя предупредил. Я могу заставить тебя смотреть на жизнь моими глазами и на сей раз непослушания не потерплю.
Последние слова князь произнес каким-то зловещим тоном, ледяным, как арктические ветры. Ники не мог и в самом деле вспомнить, чтобы отец на него так гневался, — князь Михаил умел сдерживать свои чувства. Судьба была жестока к нему и к его супруге: четверо их детей умерли в младенчестве, Ники оказался единственным, кто выжил. И он, первенец, крепкий здоровый мальчик, с детства удивительно обаятельный, стал объектом слепой и нерассуждающей родительской любви. Князь Михаил не раз упрекал жену в том, что она избаловала сына, но и сам был не в состоянии ни в чем ему отказать. Однако теперь князь чувствовал, что терпение его истощилось.
— Сегодня вечером ты повезешь Алису на бал к Голощекиным, — заявил он.
— Это приказ? — спросил Ники с горькой усмешкой.
— Да, приказ. У меня все. — Князь, сочтя дело решенным, закончил разговор.
Ники ушел в растерянности. Он был поражен гневом отца, но еще более зол и оскорблен. Не пристало взрослому мужчине, привыкшему самому распоряжаться собой, выслушивать отцовские наставления! Это слишком унизительно. Как смеет отец ему приказывать?
Стерпеть этого он не мог!
Оба они, и отец, и сын, были людьми с характером, и теперь их воли схлестнулись. Конечно, Ники был моложе, и выдержки у него было меньше, однако он не терял надежды, что найдет способ избежать уготованной ему участи. А старый князь, человек более искушенный и опытный, за шестьдесят восемь лет узнавший о мире немало, был уверен в том, что добьется своего.
Николай уехал из дома в самом дурном расположении духа и провел остаток дня в клубе за картами. Княгиня Катерина, прибывшая из «Ле репоза», его не застала, чему, впрочем, ничуть не удивилась.
Она распорядилась, чтобы распаковали ее багаж, и направилась в гостиную, чтобы встретиться с Алисой. Муж предупредил ее, что эта женщина не из тех, на ком обычно останавливал выбор их сын, и княгиня уже заранее была расположена к Алисе.
Дамы провели время в милой беседе — о родных местах, о будущем ребенке. Когда Алиса, извинившись, пошла отдохнуть перед ужином, княгиня Катерина отправилась к мужу сообщить, что она тоже одобряет выбор Ники.
Перед самым ужином князь Михаил получил записку от сына:
«К сожалению, меня задержали дела. Прошу принять мои извинения. Встретимся у Голощекиных. Н.».
Записка была прямым вызовом отцу, однако князь Михаил, прочитав ее, лишь усмехнулся. Да, у мальчика характер не из легких. Впрочем, он и не ожидал от сына немедленного и полного подчинения. Время есть, такие дела скоро не делаются. Князь был уверен, что и сыновнее уважение, и чувства Ники к Алисе сыграют свою роль; Ники поупрямится, да остынет.
Вечером князь Михаил развлекал обеих дам, объяснив, что Ники приедет прямо на бал к Голощекиным.
— Поскольку наш сын такой занятой человек, — с улыбкой сказал он, — позвольте мне, милые дамы, быть вашим сопровождающим. Но до отъезда у нас есть время на партию в карты.
В половине одиннадцатого все трое спустились в вестибюль, где лакей в парадной ливрее распахнул перед ними двери. Князь Михаил был в черном фраке, с орденом Святого Андрея в петлице, а по обеим сторонам от него шли две красавицы в шелковых нарядах.
На устроенном по случаю дня рождения «небольшом» приеме было сотни три гостей. Алиса, представленная как родственница князя, была крайне любезно принята хозяевами, готовыми терпеть любые странности Кузановых. Естественно, слухи о том, кто она такая на самом деле, уже просочились в свет, и кое-кто бросал неодобрительные взгляды на рыжеволосую красавицу. Но открыто высказать свое мнение ни князю Михаилу, ни его сыну никто бы никогда не решился.
— Да, прикрытие с тыла серьезное, — усмехнулся один из гостей. — Насколько мне помнится, князь Михаил не был в Петербурге года три, не меньше.
Когда Алису представляли какой-то весьма напыщенного вида матроне, разряженной в пурпурный шелк, она воочию убедилась в могуществе князя Михаила. Дама снисходительно взглянула на «родственницу» и крайне сухо ей кивнула. Заметив это, князь Михаил сказал сладким голосом:
— Анна Федоровна, удивляюсь я вам. Вы ведь сейчас рискуете потерять мое к вам расположение. Неужели вы забыли, что железная дорога, которая должна пройти неподалеку от имения вашего мужа, может быть перенесена по первому же слову министра внутренних дел? А он, если вы помните, является моим ближайшим другом. Будьте добры, постарайтесь отнестись к нашей кузине поласковее.
И матроне пришлось повиноваться.
— Добрый вечер, — с вымученной улыбкой произнесла она, и Алиса была отомщена.
— У этой женщины ума не больше, чем у курицы, — шепнул князь Михаил жене, когда матрона удалилась. — Никогда она не отличалась интуицией, не правда ли, Катерина? — Он взглянул на свою миниатюрную супругу и широко улыбнулся.
— Думаю, Миша, ты ее сегодня кое-чему научил, — тоже с улыбкой ответила она.
— Ну, Алиса, с кем бы вас еще познакомить? Впрочем, хватит с нас чванливых старух. Посмотрим, кто есть поинтереснее. — И он обвел взглядом зал.
Многие женщины смотрели на красавицу-незнакомку с плохо скрываемой завистью, но вслух предпочитали ее не обсуждать. Мужчины же не упускали возможности полюбоваться Алисой в отсутствие Ники, известного своим ревнивым нравом. Все согласились, что новая возлюбленная полностью соответствует его вкусам — красива, обольстительна, чувственна. Алису тотчас окружили кавалеры, каждый из которых старался сказать комплимент поизысканнее. Она танцевала без передышки, но все время искала глазами Ники, который днем исчез, даже ее не предупредив.
Наконец Алиса попросила принести ей шампанского, и сразу шестеро кавалеров кинулись исполнять ее просьбу. Она же уселась напротив двери и тут заметила в толпе фигуру Ники. Он неторопливо шел по залу, словно и не опоздал на четыре часа. Увидев его невозмутимое лицо, Алиса с трудом сдержала обиду: он вовсе не спешил подойти к ней. Казалось, Николай не обращает внимания на сотни глаз, жаждущих увидеть, как поприветствует молодой Кузанов «родственницу», которую князь Михаил взял под свое покровительство. Ники и так бывал нечастым гостем на балах и никогда ни для кого не поступался своей независимостью.
Все прекрасно понимали, что Алиса никакая не «кузина», однако, как это было принято в свете, никто этого понимания не выказывал. Кузановы были старинным и весьма уважаемым родом и привыкли вести себя так, как им заблагорассудится. В свое время сам князь Михаил взял в жены цыганку на восемнадцать лет себя моложе и заставил свет ее принять. Никто не решился возмутиться в открытую, дабы не навлечь на себя гнев Кузанова-старшего. Ники подошел наконец к Алисе. По золотистым огонькам в его глазах Алиса поняла, что он пьян, причем изрядно.
— Соизволили появиться, ваше сиятельство? — насмешливо спросила она.
— Как видите, мадам. — Он нарочито учтиво поклонился Алисе, и ей тотчас захотелось влепить ему пощечину. — Подозреваю, что, если я вас сейчас не приглашу, огорчится не только мой отец, но и все на нас глазеющие, так что, прошу вас, подарите мне танец, — произнес он с преувеличенной почтительностью.
Он протянул ей руку, но Алиса, горя негодованием, отвернулась.
— Прошу прощения, но сейчас я с вами танцевать не могу. Мне должны с минуты на минуту принести шампанское, и я… — И тут она почувствовала, что краснеет под его пристальным взглядом.
Ники быстро схватил ее за руку и прошептал сквозь зубы:
— Им придется подождать.
Он так крепко обнял ее за талию, что Алисе было не вырваться. Через несколько мгновений она уже кружилась в вальсе, причем, как выяснилось, с великолепным партнером. Танцевал Ники прекрасно — легко и, как всегда, с ленцой.
Алиса избегала его взгляда, упорно разглядывая пуговицу на его воротничке, но он прервал молчание, спросив:
— Так что же, госпожа Форсеус, каковы ваши планы?
Алиса подняла глаза и, воинственно вздернув подбородок, переспросила:
— Каковы мои планы? Что вы имеете в виду? Отчего вы говорите со мной таким тоном, будто я одна виновна в том, что произошло? Если бы вам не взбрело в голову держать это глупое пари, я избежала бы несчастья встречи с вами! А если бы в Петербурге вы все-таки оставили меня в покое, я не носила бы под сердцем вашего ребенка.
— Мне кажется, вы, мадам, прожив столько лет с господином Форсеусом, никак не можете считать себя невинной девушкой. К тому же вы забываете о том, что мое внимание доставляло вам некоторое удовольствие. Хотя бы прошлой ночью… разве вы не требовали моих ласк? — Он саркастически усмехнулся.
На столь дерзкое утверждение Алисе, увы, было нечего возразить. Ее саму пугало то, какую бурную страсть пробуждали в ней ласки Ники. Он был так опытен, так изощрен, что от одного его прикосновения она теряла голову. И все-таки она не могла понять, зачем он ей это говорит. Чтобы оскорбить ее? Но почему? Что с ним случилось?
Алиса попыталась вырваться, однако Ники только крепче прижал ее к себе, так сильно, что у нее из глаз едва не брызнули слезы, и продолжал вальсировать, ни на мгновение не сбившись с такта.
— Уже лучше, — он вдруг широко улыбнулся. — Любовь моя, давай не устраивать спектакля на публику. И так все дамы, увидев меня на балу, будут обсуждать это событие неделю. Я, пожалуй, лет пять или шесть не показывался в подобных собраниях. Так что, заслужив мое внимание, ты вполне можешь считать себя королевой бала.
И действительно, оркестранты не сводили с их пары глаз, что весьма плачевным образом отражалось на качестве исполнения. Половина вальсирующих разглядывала их в открытую, другая же делала вид, что не замечает ни пунцовых щек Алисы, ни мрачного лица Ники, ни того, как страстно они что-то друг с другом выясняют.
— Успокойтесь, князь, — сказала Алиса официальным тоном. — Я не собираюсь привлекать ничьего внимания; мне не нужны проявления ваших чувств — ни публичные, ни интимные. Все равно очень скоро выяснится, что мой муж жив, и тогда репутация моя, и без того сомнительная, погибнет окончательно. Так что незаконнорожденное дитя вряд ли изменит положение женщины, от которой общество отвернулось. Вы можете перестать оказывать мне на людях знаки внимания, а я с превеликим удовольствием позволю себе вести себя с вами невежливо. Это избавит вас от необходимости обо мне беспокоиться.
— Это бы меня очень устроило, мадам, — ответил Ники жестко; вспомнив о ссоре с отцом, он разозлился еще больше. — Однако с трудом верится в искренность ваших слов. Из чистого любопытства мне бы хотелось выяснить, каковы ваши истинные намерения. Сегодня днем я имел довольно неприятный разговор с отцом и подозреваю, что вы рассчитываете совсем не на то, о чем заявляете, — сказал он многозначительно.
Алиса, онемев от негодования, некоторое время молча смотрела на него, но затем взяла себя в руки и сказала твердо:
— Правильно ли я вас поняла, мсье? Не хотите ли вы сказать, что я вас домогаюсь? Какая неслыханная дерзость! Боюсь, мне придется вас разочаровать… — она говорила негромко, но весьма красноречивым тоном. — Я не могу разыгрывать спектаклей даже ради того, чтобы уберечь своего будущего ребенка. А искать защиты у вас, человека, который стал бы моим защитником по принуждению, — нет, это положительно невозможно!
Она смотрела ему прямо в глаза, и Николай не отвел взгляда. Совершенно неожиданно он широко, по-мальчишески улыбнулся, а потом рассмеялся.
— Какая ты хорошенькая, когда сердишься, — прошептал он ласково, любуясь разрумянившимися щеками, пылающими гневом фиалковыми глазами, вздымающейся грудью. И добавил с облегчением: — Мне следовало догадаться, что ты не имеешь никакого отношения к чудовищному плану, предложенному моим отцом.
Алиса воззрилась на него с неподдельным удивлением.
— Что за план? — поспешила спросить она.
— Представь, он мне приказал на тебе жениться! — Ники с улыбкой смотрел на Алису, от изумления открывшую рот. — Теперь я могу сообщить батюшке, что его усилия напрасны, поскольку ты не меньше моего противишься этой идее.
— Это в любом случае невероятное предложение, поскольку я замужем, — пробормотала Алиса, однако сердце ее тревожно забилось.
— Вовсе не такое уж невероятное, моя дорогая. Мой отец удивительно упрям и, если вбил себе что-то в голову, обязательно добьется своего, — усмехнулся Ники. Он абсолютно успокоился: теперь оставалось только дать понять отцу, что никто не смеет ему приказывать.
— В данном случае придется ему смириться, — нахмурилась Алиса. — Что за абсурдная мысль!
— Согласен, — не слишком вежливо поспешил согласиться Ники.
Танец закончился, но он не спешил выпускать Алису из своих объятий.
— Мсье, теперь вы свободны от моего нежелательного общества. Вы вольны выбрать партнершу для следующего танца по своему вкусу, — съязвила Алиса.
— Как тебе будет угодно, дорогая.
Николай едва кивнул ей и, к огорчению Алисы, тотчас воспользовался ее советом — остаток вечера он протанцевал с графиней Амалиенбург, которая светилась от удовольствия, принимая его знаки внимания. Ей очень хотелось, чтобы все вокруг убедились, что Ники по-прежнему в нее влюблен, а эта провинциалочка ничего для него не значит.
Алиса смотрела на них, и сердце ее ныло. Только упрямство и гордость не давали ей выказать тоску, которую она испытывала, наблюдая за кружащимися в танце Ники и графиней. Они были удивительно красивой парой — высокая брюнетка с классическим профилем и фигурой Венеры в черном декольтированном платье и Ники, тоже высокий, сильный, стройный.
«Хоть бы он ей платье порвал своими шпорами!» — с ненавистью подумала Алиса.
Князь Михаил был вне себя и, заметив, как опечалилась Алиса, настоял на том, чтобы они уехали пораньше. «Этот наглец дорого заплатит за свою дерзость! — мрачно подумал старый князь. — Хорошо бы было отослать эту графиню куда-нибудь в Сибирь…»
Глубокой ночью Николай нехотя принял приглашение графини сопроводить ее до дома и через силу ласкал ее в карете, когда она сама сунула его руку себе под юбку.
Потом он лежал на широкой кровати графини, а она устроилась рядом, положив голову ему на живот. Он смотрел на их отражения в зеркале на потолке как будто со стороны, как на кого-то постороннего. Графиня повернула голову, приоткрыла рот и снова принялась ласкать Ники. «Да, тело у нее потрясающее, — подумал он, — а воображение самое извращенное. Она могла бы равняться с самыми известными в истории авантюристками и распутницами». Сам он был человеком достаточно традиционных вкусов и ко всяким странностям и отклонениям относился с прохладцей. Однако через несколько мгновений он оставил свои размышления — Софи умела его возбудить. Еще немного позже графиня откинулась на спину и замерла, отраженная в зеркале, а Ники задышал глубоко и удовлетворенно. Он лежал молча, прикрыв глаза; ему не хотелось ни видеть ее, ни разговаривать с ней.
Когда темноволосая Венера провела руками по его телу, коснулась пальцами члена, Николай отбросил ее руку.
— Не сейчас, Софи.
— Ники, я хочу быть твоей! — простонала она. Ее пальчики были на редкость умелыми, мастерство несравненным, и он снова возбудился.
— Ники, сделай мне больно! — взмолилась она.
Николай выругался про себя. Сегодня эта женщина его только раздражала, но противиться соблазну он был не в состоянии. Он взял ее грубо, безжалостно, однако его мрачность и жестокость лишь распаляли ее еще больше.
Спустя недолгое время Николай встал, ненавидя себя и ее.
Ну почему он всегда связывается с такими женщинами, как Таня или Софи, которые обожают мужчин-тиранов?
— Ники, куда ты? — воскликнула она, хватая его за руку. — Останься!
Однако Николай решил, что три раза — это чересчур. Он чувствовал, что устал, а кроме того, ему вовсе не хотелось оставаться с Софи. Если бы не желание досадить отцу и Алисе, он бы у Голощекиных с ней даже не поздоровался.
— Я утомился. Мечтаю добраться до собственной постели, — сказал он, поспешно одеваясь.
— Ты просто тоскуешь по той девке, которая в ней спит! — зло крикнула графиня. — Неужели тебе так трудно доставить мне удовольствие?
Ники невозмутимо натянул сапоги, не торопясь встал со стула и, направившись к двери, холодно бросил:
— Для этого могу прислать своего волкодава. Как я понимаю, к подобным извращениям ты неравнодушна. Прощай, Софи.
По дороге домой в карете он пытался стряхнуть с себя то мерзкое настроение, в которое повергла его встреча с Софи. А ведь извращенность этой женщины не всегда его отталкивала, наоборот, именно это и делало ее привлекательной! «Черт возьми, что со мной происходит? — раздраженно подумал Николай. — Я все время вспоминаю Алису. Ее красоту, ее искренность и доверчивость, ее упрямство наконец…» Он усмехнулся, почувствовав, что скучает по ней. А с Софи после сегодняшнего покончено навсегда!
Приехав домой, он медленно поднялся по лестнице и сразу прошел в комнату Алисы. Ему хотелось полюбоваться на нее спящую, посмотреть на ее спокойное, красивое лицо — он надеялся, что это поможет избавиться от преследовавшего его образа Софи.
Ники был уверен, что в столь поздний час Алиса спит глубоким сном, но она бодрствовала — лежала в кровати при свете ночника.
Не успел он открыть рот, как она сказала ледяным тоном:
— От тебя пахнет чужими духами!
— Графини Амалиенбург, — невозмутимо ответил он и подошел к кровати.
— Да как ты смеешь?! — воскликнула Алиса, отпрянув от него.
— Как я смею? — удивленно переспросил Ники. Он и помыслить не мог о том, что следует объясняться с любовницей.
— Просто немыслимо! Ты приходишь сюда прямо из чужой постели! Ты грязный, мерзкий человек! — возмущенно закричала она.
— Не смею с вами спорить, мадам, — ответил он, любуясь разгневанной Алисой. — Но позвольте вам напомнить, что любовницы не должны быть чересчур требовательными. Это неумно.
— Я не желала становиться твоей любовницей, и мне наплевать, умно я себя веду или нет! Позволь мне обойтись без поучений таких негодяев, как ты!
Взгляд Ники стал злым, но Алиса смотрела на него без страха. Она извелась за эти долгие часы, представляя себе в самых отвратительных позах Ники и графиню Амалиенбург.
— Знаешь, дорогая, терпеть не могу сцен, особенно в тот момент, когда прихожу к любовнице, чтобы она развеяла мою тоску.
— Пусть тебя утешает твоя шлюха Софи! — сердито бросила Алиса.
— Госпожа Форсеус, прошу вас, не будьте столь вульгарны. Вульгарных женщин я могу найти сколько пожелаю.
Ники зло улыбнулся и подумал мрачно: «Две стервы за одну ночь! Это слишком».
— Делай, что тебе будет угодно, — заявила Алиса, натягивая простыню до подбородка.
— Что мне будет угодно…
Ярость и раздражение, копившиеся с самого утра, нахлынули на него. Разговор с отцом, вечер в клубе, потом этот проклятый прием у Голощекиных, общение с Софи, а теперь еще этот скандал. К тому же он с самого утра накачивался коньяком, так что ни сил, ни желания сдерживаться у него не было.
— Может быть, мне и удастся исправить твое настроение, — объявил Ники и, подойдя к кровати вплотную, стал расстегивать мундир. — Подвинься, — велел он сквозь зубы, продолжая раздеваться.
Тяжело опустившись на кровать, Николай отстегнул шпоры и чертыхнулся. Снять сапоги без посторонней помощи было почти невозможно. Он обернулся к Алисе и сорвал с нее одеяло.
— Мадам, потрудитесь мне помочь. Софи хотя бы сапоги с меня снимает.
— Да, эта шлюха во всем тебе готова услужить! — воскликнула Алиса и разрыдалась.
Она чувствовала себя абсолютно беспомощной. Если Ники лишит ее своего покровительства, куда ей деться с двумя детьми на руках? Она не могла понять, что с ним случилось. Он был совсем не похож на того человека, которого она имела неосторожность полюбить… Однако делать было нечего. Опустившись на колени, Алиса долго возилась сначала с одним сапогом, потом с другим, а Ники, опершись на локоть, лежал и смотрел на нее холодным взглядом. Сняв наконец второй сапог, Алиса поднялась с колен.
— Только посмей до меня дотронуться! — процедила она сквозь зубы.
— Я? Уж я-то посмею, госпожа Форсеус! — в голосе его звучала неприкрытая угроза. — А теперь, радость моя, сними свою сорочку, если не хочешь, чтобы ее разорвали в клочья.
И тут Алиса не выдержала. Она кинулась на Ники, пытаясь расцарапать ему лицо, и он инстинктивно зажмурился. На одной щеке выступила кровь. На Николая накатила новая волна гнева. Он схватил ее за плечо с такой силой, что она вскрикнула.
— Не смей меня царапать, — голос его был подозрительно спокоен. — И запомни: я терпеть не могу ни с кем объясняться. — Глаза его недобро сверкнули, губы изогнулись в усмешке. — Сними сорочку, или я это сделаю сам.
— Нет!
— Ты ведешь себя глупо, — прошептал Ники.
— Ты что, бить меня собираешься? — с вызовом спросила она.
— Пожалуй, это занятие я оставлю для твоего мужа, — усмехнулся он презрительно. — Дорогая, ну, будь хорошей девочкой, веди себя, как положено любовнице. Черт знает что! Похоже, сегодня ночью мне решили досадить целых две дамы, внезапно вспомнившие о своих принципах. Дорогая, не кажется ли тебе, что поздно разыгрывать из себя возмущенную добродетель?
Алиса с яростным криком бросилась на него, но Ники, увернувшись, схватил ее за руки, завел их ей за спину и швырнул Алису на кровать. Она попыталась ударить его коленом, однако он успел отстраниться. Алиса, воспользовавшись этим, хотела соскочить с кровати. — Тогда Ники притянул ее за волосы, снова бросил на спину, распластав ей руки, и сунул колено между ног. Несколько секунд они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Из щеки Ники сочилась кровь, у Алисы к глазам подступили слезы бессилия. Потом Ники, мрачно усмехнувшись, наклонился к ней и поцеловал прямо в дрожащие от негодования губы.
Все усилия Алисы высвободиться были бесполезны. Николай придавил ее к постели, вынуждая отвечать на его поцелуи. Вскоре она почувствовала знакомый жар в теле, желание проснулось, и вот она уже забыла о сопротивлении и хотела лишь одного — утонуть в его объятьях. Однако Алиса еще помнила о тех муках, которые пережила, пока он был с другой, и поэтому не желала выказывать Ники своих чувств. Она старалась оставаться равнодушной к его прикосновениям, зная, что подобная пассивность злит его куда больше, нежели борьба.
— Я хорошо исполняю свои обязанности? — задыхаясь, проговорила она. — Вы ждали от меня покорности, князь? Укрощенная любовница вам подходит?
Николай с трудом удержался, чтобы не залепить ей пощечину, и, выругавшись про себя, поклялся, что скоро она будет молить его о любви. Его опытные руки скользили по ее телу, губы не отрывались от ее губ. Взяв в ладони ее груди, он лизнул языком каждый из сосков, тут же затвердевших, а потом его рука легла на ее живот, опустилась ниже, и вскоре Алиса застонала, начала извиваться от наслаждения. Тогда он легко вошел в нее, с каждым движением проникая все глубже и глубже. Она обхватила ногами его спину, выгибалась ему навстречу, глаза ее затуманились. Пламя страсти готово было поглотить их обоих, но Ники нарочно себя сдерживал, и когда Алиса крепко обняла его, притягивая к себе, он внезапно отстранился.
— Едва ли. Если бы я был обязан жениться на каждой женщине, рожавшей от меня детей, мне бы давным-давно пришлось стать мужем той крестьяночки, которую вы так предусмотрительно мне предоставили, когда мне было четырнадцать, — язвительно заметил Ники.
— Довольно!
Князь Михаил стукнул кулаком по столу и встал. В свои шестьдесят восемь это был еще довольно стройный мужчина высоченного роста, и смотрел он на сына без отеческой ласки.
— Я принял решение, — заявил старый князь тоном, не терпящим возражений. — Ты женишься на Алисе! Она не из тех, с которыми можно помиловаться, а потом бросить. Я долго ждал, когда же наконец ты порадуешь меня рожденным в браке внуком, который по праву будет носить мою фамилию и унаследует состояние Кузановых. Но тебе уже тридцать три года, а ты до сих пор не удосужился выбрать себе невесту, предпочитаешь вести жизнь беспорядочную и беспутную. И вот наконец ты каким-то чудом нашел молодую, благовоспитанную, достойную женщину, и я решил: именно она станет матерью моего законного внука. Бог ее знает, что она такого в тебе нашла, но, если она того захочет, она будет твоей женой.
— Вот, значит, как? — Ники расправил плечи, лицо его побледнело от гнева. — Ты прикажешь мне жениться на Алисе? — Он прищурился и процедил сквозь зубы: — А что будет, если я откажусь?
— Полагаю, тебе не очень понравится уединенная жизнь в моем дальнем сибирском имении, где тебя будут охранять верные мне финны и где не будет женщин, с которыми ты смог бы забавляться. Ты ведь на себе никогда не испытывал, каков мой гнев. Ну, так теперь испытаешь. Я тебя предупредил. Я могу заставить тебя смотреть на жизнь моими глазами и на сей раз непослушания не потерплю.
Последние слова князь произнес каким-то зловещим тоном, ледяным, как арктические ветры. Ники не мог и в самом деле вспомнить, чтобы отец на него так гневался, — князь Михаил умел сдерживать свои чувства. Судьба была жестока к нему и к его супруге: четверо их детей умерли в младенчестве, Ники оказался единственным, кто выжил. И он, первенец, крепкий здоровый мальчик, с детства удивительно обаятельный, стал объектом слепой и нерассуждающей родительской любви. Князь Михаил не раз упрекал жену в том, что она избаловала сына, но и сам был не в состоянии ни в чем ему отказать. Однако теперь князь чувствовал, что терпение его истощилось.
— Сегодня вечером ты повезешь Алису на бал к Голощекиным, — заявил он.
— Это приказ? — спросил Ники с горькой усмешкой.
— Да, приказ. У меня все. — Князь, сочтя дело решенным, закончил разговор.
Ники ушел в растерянности. Он был поражен гневом отца, но еще более зол и оскорблен. Не пристало взрослому мужчине, привыкшему самому распоряжаться собой, выслушивать отцовские наставления! Это слишком унизительно. Как смеет отец ему приказывать?
Стерпеть этого он не мог!
Оба они, и отец, и сын, были людьми с характером, и теперь их воли схлестнулись. Конечно, Ники был моложе, и выдержки у него было меньше, однако он не терял надежды, что найдет способ избежать уготованной ему участи. А старый князь, человек более искушенный и опытный, за шестьдесят восемь лет узнавший о мире немало, был уверен в том, что добьется своего.
Николай уехал из дома в самом дурном расположении духа и провел остаток дня в клубе за картами. Княгиня Катерина, прибывшая из «Ле репоза», его не застала, чему, впрочем, ничуть не удивилась.
Она распорядилась, чтобы распаковали ее багаж, и направилась в гостиную, чтобы встретиться с Алисой. Муж предупредил ее, что эта женщина не из тех, на ком обычно останавливал выбор их сын, и княгиня уже заранее была расположена к Алисе.
Дамы провели время в милой беседе — о родных местах, о будущем ребенке. Когда Алиса, извинившись, пошла отдохнуть перед ужином, княгиня Катерина отправилась к мужу сообщить, что она тоже одобряет выбор Ники.
Перед самым ужином князь Михаил получил записку от сына:
«К сожалению, меня задержали дела. Прошу принять мои извинения. Встретимся у Голощекиных. Н.».
Записка была прямым вызовом отцу, однако князь Михаил, прочитав ее, лишь усмехнулся. Да, у мальчика характер не из легких. Впрочем, он и не ожидал от сына немедленного и полного подчинения. Время есть, такие дела скоро не делаются. Князь был уверен, что и сыновнее уважение, и чувства Ники к Алисе сыграют свою роль; Ники поупрямится, да остынет.
Вечером князь Михаил развлекал обеих дам, объяснив, что Ники приедет прямо на бал к Голощекиным.
— Поскольку наш сын такой занятой человек, — с улыбкой сказал он, — позвольте мне, милые дамы, быть вашим сопровождающим. Но до отъезда у нас есть время на партию в карты.
В половине одиннадцатого все трое спустились в вестибюль, где лакей в парадной ливрее распахнул перед ними двери. Князь Михаил был в черном фраке, с орденом Святого Андрея в петлице, а по обеим сторонам от него шли две красавицы в шелковых нарядах.
На устроенном по случаю дня рождения «небольшом» приеме было сотни три гостей. Алиса, представленная как родственница князя, была крайне любезно принята хозяевами, готовыми терпеть любые странности Кузановых. Естественно, слухи о том, кто она такая на самом деле, уже просочились в свет, и кое-кто бросал неодобрительные взгляды на рыжеволосую красавицу. Но открыто высказать свое мнение ни князю Михаилу, ни его сыну никто бы никогда не решился.
— Да, прикрытие с тыла серьезное, — усмехнулся один из гостей. — Насколько мне помнится, князь Михаил не был в Петербурге года три, не меньше.
Когда Алису представляли какой-то весьма напыщенного вида матроне, разряженной в пурпурный шелк, она воочию убедилась в могуществе князя Михаила. Дама снисходительно взглянула на «родственницу» и крайне сухо ей кивнула. Заметив это, князь Михаил сказал сладким голосом:
— Анна Федоровна, удивляюсь я вам. Вы ведь сейчас рискуете потерять мое к вам расположение. Неужели вы забыли, что железная дорога, которая должна пройти неподалеку от имения вашего мужа, может быть перенесена по первому же слову министра внутренних дел? А он, если вы помните, является моим ближайшим другом. Будьте добры, постарайтесь отнестись к нашей кузине поласковее.
И матроне пришлось повиноваться.
— Добрый вечер, — с вымученной улыбкой произнесла она, и Алиса была отомщена.
— У этой женщины ума не больше, чем у курицы, — шепнул князь Михаил жене, когда матрона удалилась. — Никогда она не отличалась интуицией, не правда ли, Катерина? — Он взглянул на свою миниатюрную супругу и широко улыбнулся.
— Думаю, Миша, ты ее сегодня кое-чему научил, — тоже с улыбкой ответила она.
— Ну, Алиса, с кем бы вас еще познакомить? Впрочем, хватит с нас чванливых старух. Посмотрим, кто есть поинтереснее. — И он обвел взглядом зал.
Многие женщины смотрели на красавицу-незнакомку с плохо скрываемой завистью, но вслух предпочитали ее не обсуждать. Мужчины же не упускали возможности полюбоваться Алисой в отсутствие Ники, известного своим ревнивым нравом. Все согласились, что новая возлюбленная полностью соответствует его вкусам — красива, обольстительна, чувственна. Алису тотчас окружили кавалеры, каждый из которых старался сказать комплимент поизысканнее. Она танцевала без передышки, но все время искала глазами Ники, который днем исчез, даже ее не предупредив.
Наконец Алиса попросила принести ей шампанского, и сразу шестеро кавалеров кинулись исполнять ее просьбу. Она же уселась напротив двери и тут заметила в толпе фигуру Ники. Он неторопливо шел по залу, словно и не опоздал на четыре часа. Увидев его невозмутимое лицо, Алиса с трудом сдержала обиду: он вовсе не спешил подойти к ней. Казалось, Николай не обращает внимания на сотни глаз, жаждущих увидеть, как поприветствует молодой Кузанов «родственницу», которую князь Михаил взял под свое покровительство. Ники и так бывал нечастым гостем на балах и никогда ни для кого не поступался своей независимостью.
Все прекрасно понимали, что Алиса никакая не «кузина», однако, как это было принято в свете, никто этого понимания не выказывал. Кузановы были старинным и весьма уважаемым родом и привыкли вести себя так, как им заблагорассудится. В свое время сам князь Михаил взял в жены цыганку на восемнадцать лет себя моложе и заставил свет ее принять. Никто не решился возмутиться в открытую, дабы не навлечь на себя гнев Кузанова-старшего. Ники подошел наконец к Алисе. По золотистым огонькам в его глазах Алиса поняла, что он пьян, причем изрядно.
— Соизволили появиться, ваше сиятельство? — насмешливо спросила она.
— Как видите, мадам. — Он нарочито учтиво поклонился Алисе, и ей тотчас захотелось влепить ему пощечину. — Подозреваю, что, если я вас сейчас не приглашу, огорчится не только мой отец, но и все на нас глазеющие, так что, прошу вас, подарите мне танец, — произнес он с преувеличенной почтительностью.
Он протянул ей руку, но Алиса, горя негодованием, отвернулась.
— Прошу прощения, но сейчас я с вами танцевать не могу. Мне должны с минуты на минуту принести шампанское, и я… — И тут она почувствовала, что краснеет под его пристальным взглядом.
Ники быстро схватил ее за руку и прошептал сквозь зубы:
— Им придется подождать.
Он так крепко обнял ее за талию, что Алисе было не вырваться. Через несколько мгновений она уже кружилась в вальсе, причем, как выяснилось, с великолепным партнером. Танцевал Ники прекрасно — легко и, как всегда, с ленцой.
Алиса избегала его взгляда, упорно разглядывая пуговицу на его воротничке, но он прервал молчание, спросив:
— Так что же, госпожа Форсеус, каковы ваши планы?
Алиса подняла глаза и, воинственно вздернув подбородок, переспросила:
— Каковы мои планы? Что вы имеете в виду? Отчего вы говорите со мной таким тоном, будто я одна виновна в том, что произошло? Если бы вам не взбрело в голову держать это глупое пари, я избежала бы несчастья встречи с вами! А если бы в Петербурге вы все-таки оставили меня в покое, я не носила бы под сердцем вашего ребенка.
— Мне кажется, вы, мадам, прожив столько лет с господином Форсеусом, никак не можете считать себя невинной девушкой. К тому же вы забываете о том, что мое внимание доставляло вам некоторое удовольствие. Хотя бы прошлой ночью… разве вы не требовали моих ласк? — Он саркастически усмехнулся.
На столь дерзкое утверждение Алисе, увы, было нечего возразить. Ее саму пугало то, какую бурную страсть пробуждали в ней ласки Ники. Он был так опытен, так изощрен, что от одного его прикосновения она теряла голову. И все-таки она не могла понять, зачем он ей это говорит. Чтобы оскорбить ее? Но почему? Что с ним случилось?
Алиса попыталась вырваться, однако Ники только крепче прижал ее к себе, так сильно, что у нее из глаз едва не брызнули слезы, и продолжал вальсировать, ни на мгновение не сбившись с такта.
— Уже лучше, — он вдруг широко улыбнулся. — Любовь моя, давай не устраивать спектакля на публику. И так все дамы, увидев меня на балу, будут обсуждать это событие неделю. Я, пожалуй, лет пять или шесть не показывался в подобных собраниях. Так что, заслужив мое внимание, ты вполне можешь считать себя королевой бала.
И действительно, оркестранты не сводили с их пары глаз, что весьма плачевным образом отражалось на качестве исполнения. Половина вальсирующих разглядывала их в открытую, другая же делала вид, что не замечает ни пунцовых щек Алисы, ни мрачного лица Ники, ни того, как страстно они что-то друг с другом выясняют.
— Успокойтесь, князь, — сказала Алиса официальным тоном. — Я не собираюсь привлекать ничьего внимания; мне не нужны проявления ваших чувств — ни публичные, ни интимные. Все равно очень скоро выяснится, что мой муж жив, и тогда репутация моя, и без того сомнительная, погибнет окончательно. Так что незаконнорожденное дитя вряд ли изменит положение женщины, от которой общество отвернулось. Вы можете перестать оказывать мне на людях знаки внимания, а я с превеликим удовольствием позволю себе вести себя с вами невежливо. Это избавит вас от необходимости обо мне беспокоиться.
— Это бы меня очень устроило, мадам, — ответил Ники жестко; вспомнив о ссоре с отцом, он разозлился еще больше. — Однако с трудом верится в искренность ваших слов. Из чистого любопытства мне бы хотелось выяснить, каковы ваши истинные намерения. Сегодня днем я имел довольно неприятный разговор с отцом и подозреваю, что вы рассчитываете совсем не на то, о чем заявляете, — сказал он многозначительно.
Алиса, онемев от негодования, некоторое время молча смотрела на него, но затем взяла себя в руки и сказала твердо:
— Правильно ли я вас поняла, мсье? Не хотите ли вы сказать, что я вас домогаюсь? Какая неслыханная дерзость! Боюсь, мне придется вас разочаровать… — она говорила негромко, но весьма красноречивым тоном. — Я не могу разыгрывать спектаклей даже ради того, чтобы уберечь своего будущего ребенка. А искать защиты у вас, человека, который стал бы моим защитником по принуждению, — нет, это положительно невозможно!
Она смотрела ему прямо в глаза, и Николай не отвел взгляда. Совершенно неожиданно он широко, по-мальчишески улыбнулся, а потом рассмеялся.
— Какая ты хорошенькая, когда сердишься, — прошептал он ласково, любуясь разрумянившимися щеками, пылающими гневом фиалковыми глазами, вздымающейся грудью. И добавил с облегчением: — Мне следовало догадаться, что ты не имеешь никакого отношения к чудовищному плану, предложенному моим отцом.
Алиса воззрилась на него с неподдельным удивлением.
— Что за план? — поспешила спросить она.
— Представь, он мне приказал на тебе жениться! — Ники с улыбкой смотрел на Алису, от изумления открывшую рот. — Теперь я могу сообщить батюшке, что его усилия напрасны, поскольку ты не меньше моего противишься этой идее.
— Это в любом случае невероятное предложение, поскольку я замужем, — пробормотала Алиса, однако сердце ее тревожно забилось.
— Вовсе не такое уж невероятное, моя дорогая. Мой отец удивительно упрям и, если вбил себе что-то в голову, обязательно добьется своего, — усмехнулся Ники. Он абсолютно успокоился: теперь оставалось только дать понять отцу, что никто не смеет ему приказывать.
— В данном случае придется ему смириться, — нахмурилась Алиса. — Что за абсурдная мысль!
— Согласен, — не слишком вежливо поспешил согласиться Ники.
Танец закончился, но он не спешил выпускать Алису из своих объятий.
— Мсье, теперь вы свободны от моего нежелательного общества. Вы вольны выбрать партнершу для следующего танца по своему вкусу, — съязвила Алиса.
— Как тебе будет угодно, дорогая.
Николай едва кивнул ей и, к огорчению Алисы, тотчас воспользовался ее советом — остаток вечера он протанцевал с графиней Амалиенбург, которая светилась от удовольствия, принимая его знаки внимания. Ей очень хотелось, чтобы все вокруг убедились, что Ники по-прежнему в нее влюблен, а эта провинциалочка ничего для него не значит.
Алиса смотрела на них, и сердце ее ныло. Только упрямство и гордость не давали ей выказать тоску, которую она испытывала, наблюдая за кружащимися в танце Ники и графиней. Они были удивительно красивой парой — высокая брюнетка с классическим профилем и фигурой Венеры в черном декольтированном платье и Ники, тоже высокий, сильный, стройный.
«Хоть бы он ей платье порвал своими шпорами!» — с ненавистью подумала Алиса.
Князь Михаил был вне себя и, заметив, как опечалилась Алиса, настоял на том, чтобы они уехали пораньше. «Этот наглец дорого заплатит за свою дерзость! — мрачно подумал старый князь. — Хорошо бы было отослать эту графиню куда-нибудь в Сибирь…»
Глубокой ночью Николай нехотя принял приглашение графини сопроводить ее до дома и через силу ласкал ее в карете, когда она сама сунула его руку себе под юбку.
Потом он лежал на широкой кровати графини, а она устроилась рядом, положив голову ему на живот. Он смотрел на их отражения в зеркале на потолке как будто со стороны, как на кого-то постороннего. Графиня повернула голову, приоткрыла рот и снова принялась ласкать Ники. «Да, тело у нее потрясающее, — подумал он, — а воображение самое извращенное. Она могла бы равняться с самыми известными в истории авантюристками и распутницами». Сам он был человеком достаточно традиционных вкусов и ко всяким странностям и отклонениям относился с прохладцей. Однако через несколько мгновений он оставил свои размышления — Софи умела его возбудить. Еще немного позже графиня откинулась на спину и замерла, отраженная в зеркале, а Ники задышал глубоко и удовлетворенно. Он лежал молча, прикрыв глаза; ему не хотелось ни видеть ее, ни разговаривать с ней.
Когда темноволосая Венера провела руками по его телу, коснулась пальцами члена, Николай отбросил ее руку.
— Не сейчас, Софи.
— Ники, я хочу быть твоей! — простонала она. Ее пальчики были на редкость умелыми, мастерство несравненным, и он снова возбудился.
— Ники, сделай мне больно! — взмолилась она.
Николай выругался про себя. Сегодня эта женщина его только раздражала, но противиться соблазну он был не в состоянии. Он взял ее грубо, безжалостно, однако его мрачность и жестокость лишь распаляли ее еще больше.
Спустя недолгое время Николай встал, ненавидя себя и ее.
Ну почему он всегда связывается с такими женщинами, как Таня или Софи, которые обожают мужчин-тиранов?
— Ники, куда ты? — воскликнула она, хватая его за руку. — Останься!
Однако Николай решил, что три раза — это чересчур. Он чувствовал, что устал, а кроме того, ему вовсе не хотелось оставаться с Софи. Если бы не желание досадить отцу и Алисе, он бы у Голощекиных с ней даже не поздоровался.
— Я утомился. Мечтаю добраться до собственной постели, — сказал он, поспешно одеваясь.
— Ты просто тоскуешь по той девке, которая в ней спит! — зло крикнула графиня. — Неужели тебе так трудно доставить мне удовольствие?
Ники невозмутимо натянул сапоги, не торопясь встал со стула и, направившись к двери, холодно бросил:
— Для этого могу прислать своего волкодава. Как я понимаю, к подобным извращениям ты неравнодушна. Прощай, Софи.
По дороге домой в карете он пытался стряхнуть с себя то мерзкое настроение, в которое повергла его встреча с Софи. А ведь извращенность этой женщины не всегда его отталкивала, наоборот, именно это и делало ее привлекательной! «Черт возьми, что со мной происходит? — раздраженно подумал Николай. — Я все время вспоминаю Алису. Ее красоту, ее искренность и доверчивость, ее упрямство наконец…» Он усмехнулся, почувствовав, что скучает по ней. А с Софи после сегодняшнего покончено навсегда!
Приехав домой, он медленно поднялся по лестнице и сразу прошел в комнату Алисы. Ему хотелось полюбоваться на нее спящую, посмотреть на ее спокойное, красивое лицо — он надеялся, что это поможет избавиться от преследовавшего его образа Софи.
Ники был уверен, что в столь поздний час Алиса спит глубоким сном, но она бодрствовала — лежала в кровати при свете ночника.
Не успел он открыть рот, как она сказала ледяным тоном:
— От тебя пахнет чужими духами!
— Графини Амалиенбург, — невозмутимо ответил он и подошел к кровати.
— Да как ты смеешь?! — воскликнула Алиса, отпрянув от него.
— Как я смею? — удивленно переспросил Ники. Он и помыслить не мог о том, что следует объясняться с любовницей.
— Просто немыслимо! Ты приходишь сюда прямо из чужой постели! Ты грязный, мерзкий человек! — возмущенно закричала она.
— Не смею с вами спорить, мадам, — ответил он, любуясь разгневанной Алисой. — Но позвольте вам напомнить, что любовницы не должны быть чересчур требовательными. Это неумно.
— Я не желала становиться твоей любовницей, и мне наплевать, умно я себя веду или нет! Позволь мне обойтись без поучений таких негодяев, как ты!
Взгляд Ники стал злым, но Алиса смотрела на него без страха. Она извелась за эти долгие часы, представляя себе в самых отвратительных позах Ники и графиню Амалиенбург.
— Знаешь, дорогая, терпеть не могу сцен, особенно в тот момент, когда прихожу к любовнице, чтобы она развеяла мою тоску.
— Пусть тебя утешает твоя шлюха Софи! — сердито бросила Алиса.
— Госпожа Форсеус, прошу вас, не будьте столь вульгарны. Вульгарных женщин я могу найти сколько пожелаю.
Ники зло улыбнулся и подумал мрачно: «Две стервы за одну ночь! Это слишком».
— Делай, что тебе будет угодно, — заявила Алиса, натягивая простыню до подбородка.
— Что мне будет угодно…
Ярость и раздражение, копившиеся с самого утра, нахлынули на него. Разговор с отцом, вечер в клубе, потом этот проклятый прием у Голощекиных, общение с Софи, а теперь еще этот скандал. К тому же он с самого утра накачивался коньяком, так что ни сил, ни желания сдерживаться у него не было.
— Может быть, мне и удастся исправить твое настроение, — объявил Ники и, подойдя к кровати вплотную, стал расстегивать мундир. — Подвинься, — велел он сквозь зубы, продолжая раздеваться.
Тяжело опустившись на кровать, Николай отстегнул шпоры и чертыхнулся. Снять сапоги без посторонней помощи было почти невозможно. Он обернулся к Алисе и сорвал с нее одеяло.
— Мадам, потрудитесь мне помочь. Софи хотя бы сапоги с меня снимает.
— Да, эта шлюха во всем тебе готова услужить! — воскликнула Алиса и разрыдалась.
Она чувствовала себя абсолютно беспомощной. Если Ники лишит ее своего покровительства, куда ей деться с двумя детьми на руках? Она не могла понять, что с ним случилось. Он был совсем не похож на того человека, которого она имела неосторожность полюбить… Однако делать было нечего. Опустившись на колени, Алиса долго возилась сначала с одним сапогом, потом с другим, а Ники, опершись на локоть, лежал и смотрел на нее холодным взглядом. Сняв наконец второй сапог, Алиса поднялась с колен.
— Только посмей до меня дотронуться! — процедила она сквозь зубы.
— Я? Уж я-то посмею, госпожа Форсеус! — в голосе его звучала неприкрытая угроза. — А теперь, радость моя, сними свою сорочку, если не хочешь, чтобы ее разорвали в клочья.
И тут Алиса не выдержала. Она кинулась на Ники, пытаясь расцарапать ему лицо, и он инстинктивно зажмурился. На одной щеке выступила кровь. На Николая накатила новая волна гнева. Он схватил ее за плечо с такой силой, что она вскрикнула.
— Не смей меня царапать, — голос его был подозрительно спокоен. — И запомни: я терпеть не могу ни с кем объясняться. — Глаза его недобро сверкнули, губы изогнулись в усмешке. — Сними сорочку, или я это сделаю сам.
— Нет!
— Ты ведешь себя глупо, — прошептал Ники.
— Ты что, бить меня собираешься? — с вызовом спросила она.
— Пожалуй, это занятие я оставлю для твоего мужа, — усмехнулся он презрительно. — Дорогая, ну, будь хорошей девочкой, веди себя, как положено любовнице. Черт знает что! Похоже, сегодня ночью мне решили досадить целых две дамы, внезапно вспомнившие о своих принципах. Дорогая, не кажется ли тебе, что поздно разыгрывать из себя возмущенную добродетель?
Алиса с яростным криком бросилась на него, но Ники, увернувшись, схватил ее за руки, завел их ей за спину и швырнул Алису на кровать. Она попыталась ударить его коленом, однако он успел отстраниться. Алиса, воспользовавшись этим, хотела соскочить с кровати. — Тогда Ники притянул ее за волосы, снова бросил на спину, распластав ей руки, и сунул колено между ног. Несколько секунд они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Из щеки Ники сочилась кровь, у Алисы к глазам подступили слезы бессилия. Потом Ники, мрачно усмехнувшись, наклонился к ней и поцеловал прямо в дрожащие от негодования губы.
Все усилия Алисы высвободиться были бесполезны. Николай придавил ее к постели, вынуждая отвечать на его поцелуи. Вскоре она почувствовала знакомый жар в теле, желание проснулось, и вот она уже забыла о сопротивлении и хотела лишь одного — утонуть в его объятьях. Однако Алиса еще помнила о тех муках, которые пережила, пока он был с другой, и поэтому не желала выказывать Ники своих чувств. Она старалась оставаться равнодушной к его прикосновениям, зная, что подобная пассивность злит его куда больше, нежели борьба.
— Я хорошо исполняю свои обязанности? — задыхаясь, проговорила она. — Вы ждали от меня покорности, князь? Укрощенная любовница вам подходит?
Николай с трудом удержался, чтобы не залепить ей пощечину, и, выругавшись про себя, поклялся, что скоро она будет молить его о любви. Его опытные руки скользили по ее телу, губы не отрывались от ее губ. Взяв в ладони ее груди, он лизнул языком каждый из сосков, тут же затвердевших, а потом его рука легла на ее живот, опустилась ниже, и вскоре Алиса застонала, начала извиваться от наслаждения. Тогда он легко вошел в нее, с каждым движением проникая все глубже и глубже. Она обхватила ногами его спину, выгибалась ему навстречу, глаза ее затуманились. Пламя страсти готово было поглотить их обоих, но Ники нарочно себя сдерживал, и когда Алиса крепко обняла его, притягивая к себе, он внезапно отстранился.