Страница:
— Слоан-н-н-н!.. — тонко вскрикнула она, сотрясаемая мгновенным, иссушающим, счастливым трепетом.
Слоан не шевелился, пока последние волны не пробежали по ее великолепному телу, хотя исступленная похоть все сильнее вгрызалась в него. Исстрадавшаяся плоть все сильнее вжималась в ее лоно. Еще миг — и он утонет в ней…
Слоан резко отстранился и, поднявшись над ней, стал лихорадочно рвать пояс брюк, пока вздыбленная плоть не вырвалась наружу. Он должен взять ее, иначе сойдет с ума.
Наконец застежка подалась, и его меч вошел в тесные ножны. Когда Хизер снова вскрикнула и обвила его ногами, Слоан стиснул ее голые ягодицы и подтянул ближе. Он никогда еще не жаждал женщину с такой силой. Никогда не испытывал столь испепеляющей, сокрушительной страсти.
Он объезжал эту неукрощенную кобылку жестко, резко, безжалостно. Врезался в нее, огромный и твердый, охваченный огнем желания. Хизер отдавалась ему с таким же неистовством. Слоан упивался ее тихими гортанными криками.
Еще минута — и огненный вулкан взорвался в ее бархатных недрах. И в тот же момент Хизер снова начала содрогаться, в беспамятстве мотая головой. Невероятно острое наслаждение скрутило Слоана. Он обмяк, положив голову ей на грудь, все еще ощущая легкие сокращения мышц, ласкавшие его.
Господи, он все еще хочет ее! Еще немного, и он снова отвердеет и восстанет, готовый нырнуть в соблазнительные глубины, но не желает, чтобы это опять произошло здесь, среди кастрюль и сковородок.
Нет, сначала он примет ванну, смоет дорожную грязь. Ну а потом… что ж, потом он возьмет ее, на этот раз медленнее, лаская языком ее рот и заветное местечко между бедрами, пока она снова не потеряет рассудок.
Слоан поднял голову. Да, она выглядит истомленной и бесстыдной. Совсем как женщина, измученная любовными ласками.
— Черт побери, ну и теплый прием ты мне устроила, — усмехнулся он уголком рта. — Отказаться от панталон! Настоящий подвиг! Похоже, ты действительно стараешься стать настоящей женой.
Хизер чуть заметно покраснела. Слоан весело блеснул глазами. Герцогиня все еще не забыла о девической скромности! Придется как следует ею заняться!
Он прильнул к ее губам нежным поцелуем, погладил по щеке и, отстранившись, одернул ее юбки и помог встать.
— Почему бы нам не искупаться вместе?
— Вместе? — еле слышно повторила Хизер.
— Конечно, немного тесновато, но мы поместимся.
Он направился к двери и, оглянувшись, одарил жену медлительной чувственной улыбкой, тут же нашедшей отклик в ее душе.
— Если повезет, Дженна еще не скоро проснется. Ванна стоила мне целое состояние, нужно же как следует воспользоваться такой роскошью за собственные денежки!
Теперь у Слоана появилось время для политических игр, и за ужином они часто обсуждали, с чего начать. Хизер дорожила каждой такой минутой, поскольку мужа ненадолго покидала его обычная настороженность.
К ее удивлению, Слоан охотно спрашивал ее мнение по самым различным поводам.
— Мне нужен твой совет, — объявил он через два дня после возвращения. — Кейт и Джейк предложили устроить встречу ранчеро, что разводят коров, с овцеводами. Совсем неглупая идея. За последние годы я нажил немало врагов. Пора наводить мосты.
— Ты совершенно прав. Великолепная возможность, — ответила Хизер. — Пожалуй, стоит заранее нанести визиты соседям и лично пригласить каждого. Заодно узнаешь их нужды, познакомишься с проблемами и расскажешь о своих целях.
— А ты поедешь со мной?
Глаза Хизер широко распахнулись.
— Если считаешь нужным. Слоан кивнул.
— Думаю, это нам очень поможет. Кроме того, ранчеро никогда не могли устоять перед красивой женщиной и охотнее приедут, если приглашение будет исходить от тебя.
Для Хизер оказалось немалым утешением узнать, что муж считает ее красавицей, пусть и видит в ней прежде всего средство достижения политических целей. Но стоит ли над этим задумываться?
— Пожалуй, в этом есть смысл, но коли уж говорить об убеждении… не стоит забывать о женах ранчеро. Пусть в Колорадо только мужчины имеют право голоса, но многие мужья рады угодить женам.
Слоан задумчиво поднял брови, словно эта истина только сейчас до него дошла. Возможно, Хизер права!
Они еще долго сидели на кухне, и Хизер уговорила Слоана рассказать о своих планах и попыталась помочь ему четко выразить свои мысли.
— Люди уважают твердые принципы и убежденность, Слоан. Им необходимо понять, почему выборы так важны для тебя, почему ты стремишься защитить свою землю и спасти их владения. Ты не хуже других знаешь, как тяжело приходится скотоводам. Если просто скажешь им правду, если они почувствуют, что ты говоришь от чистого сердца, они поверят и поймут.
Улыбка на миг осветила непроницаемую глубь его глаз. Золотистая прядь упала на лоб, придавая Слоану мальчишески-озорной вид. Хизер затаила дыхание и судорожно сглотнула, пытаясь взять себя в руки. Когда Слоан нетерпеливо откинул прядь, она вполне серьезно предложила:
— Кстати, если намереваешься выступать с речами, следует сделать прическу.
— А та, что у меня есть, недостаточно изысканна на твой вкус?
— Вполне подходит ковбою, но для политика нужен иной стиль. Длинные волосы не идут к строгому костюму. Сомневаюсь, что ты желаешь предстать в глазах избирателей медведем гризли.
— Да ты просто законодательница мод, герцогиня.
Хизер немедленно притащила ножницы и принялась подстригать мужа, находя огромное удовольствие в его ворчании. Сейчас Слоан выглядел спокойным и беззаботным. Мрачный, угрюмый незнакомец куда-то исчез. Он беззастенчиво флиртовал с женой, словно позабыв о прошлом. Так вот каким он был в молодости! Веселым, обаятельным юношей, мечтой всех окрестных красавиц!
— Надеюсь, с этой штукой ты управляешься лучше, чем с охотничьим ружьем, — пробормотал он, подозрительно уставясь на ножницы. — Ты ведь не собираешься снять с меня скальп?
— Нет, просто придам тебе более утонченный вид. Нужно признаться, нелегкая задача — облагородить неотесанного ковбоя!
Слоан заерзал на стуле, как нашкодивший озорник.
— Неужели не можешь посидеть спокойно?
— А если нет? — лукаво осведомился он. — Стукнешь меня линейкой по пальцам и поставишь в угол?
— Вполне возможно.
Слоан упрямо скрестил руки на груди, но тут же замер.
— Так и быть, ваше высочество, стану тихим, послушным пай-мальчиком.
— Ваша светлость.
— Что?
— Насколько мне известно, правильная форма обращения к герцогине — «ваша светлость». Не то чтобы меня так уж волновали светские условности, но если тебя изберут сенатором, поверь, не раз окажешься в ситуациях, где без знания этикета не обойтись.
— Не волнуйся, даже я могу быть вежливым, если нужно, — усмехнулся Слоан, — хотя ты и считаешь меня невоспитанным злобным дикарем и бесчувственным чудовищем. Кажется, именно так ты меня называла?
— По-моему, общение со мной тебе пошло на пользу. Ты стал гораздо мягче.
— Ты тоже. Не сплошной крахмал и уксус, как раньше. Он завел руку за спину, накрыл ладонью ее живот.
— Сегодня ты надела панталоны?
— Да! — взвизгнула Хизер, отдергивая ножницы.
— Жаль, — вздохнул Слоан, рассматривая стол, на котором они предавались столь жгучей страсти. — Твоя голая попка помогла бы мне вынести испытание.
Упрямо пытаясь превозмочь предательское тепло, захлестнувшее низ живота, Хизер перевела взгляд на девочку, тихо игравшую в углу.
— Ведите себя прилично, Слоан Маккорд!
— Так и быть, если вы настаиваете, — ухмыльнулся Слоан. — Но после я потребую награду.
Хизер досадливо вздохнула. Его легкомыслие куда опаснее его дикарской вспыльчивости. Слишком легко полюбить такого Слоана, ждать его ласк, прижиматься к сильному телу.
И все же эта крохотная брешь в броне мужа согрела сердце. Ей отчаянно хотелось растопить его холодность, прорвать плотину равнодушия и завоевать доверие.
Хорошо уже, что он больше не считает ее врагом. Наоборот, Слоан, очевидно, благодарен ей за все, что она делает для Дженны. И как ни удивительно, не вспылил, когда ему напомнили о погибшей возлюбленной.
Сегодня они намеревались навестить соседние ранчо и уже собирались уходить, когда Дженна потребовала захватить темноволосую куклу, которую Хизер привезла из Сент-Луиса.
— Хацу Ва-ва, — лепетала малышка, потянувшись к корзине с игрушками.
— О чем это она? — не понял Слоан. — Просит воды?
— Нет, куклу. Мы назвали ее так в честь матери Дженны.
Слоан мгновенно напрягся. Хизер невольно отступила.
— Мехе-ваотсева… — кажется, так звучит на шайеннском имя Спящей Лани?
— Откуда ты узнала? — прошипел он, сузив глаза.
— Расти сказал.
Слоан молча смотрел на нее, и Хизер невольно поежилась.
— Ты сам сказал, — мягко добавила она, — что Дженна не должна забывать свое индейское происхождение.
— Верно, — мучительно выдавил он и, подав Дженне куклу, обнял и поцеловал дочь в лоб. — Спасибо, — выдохнул он, прикрыв глаза.
Хизер сглотнула комок, застрявший в горле. Слоан все более властно вторгался в ее сердце! Он пытается. Пытается оставить прошлое позади и идти дальше.
Только бы ей нашлось место в его будущем!
Визиты к соседям оказались успешными. Почти все согласились посетить политическое собрание, которое должно было состояться в воскресенье днем в доме Джейка. По совету Хизер, Слоан пригласил и женщин.
Воскресное утро выдалось ясным и солнечным. Слоан с семьей приехал пораньше, чтобы помочь хозяевам подготовиться к приему гостей. Повозка катилась между поросшими травой и цветами склонами гор. От окружающего ландшафта дух захватывало. Огромный орел неподвижно парил в безоблачном небе, раскинув крылья, на изумрудно-зеленых лугах распустились голубые аквилегии и робкие колокольчики, на деревьях давно раскрылись почки. Придерживая на коленях непоседливую Дженну, Хизер думала о том, как хорошо, что она оказалась в этих краях. Она совсем не тосковала по прошлой удушливо-правильной жизни. Великолепие и буйная красота этой земли покорили ее… как и тот, кто сидел рядом…
Кейтлин и Джейк с гордостью показали свою толстенькую здоровую малышку, названную Элизабет в честь бабушки. Дженна была с первого взгляда очарована крошкой, а шумный озорник Райан охотно развлекал младших сестер. Наконец он потащил кузину поиграть на заднем крыльце, пока взрослые обсуждали, как лучше устроить импровизированный пикник во дворе.
Хизер привезла несколько пирогов и стала поспешно накрывать на стол, взяв в помощники Сару Бакстер и ее мужа Харви. Вскоре стали съезжаться гости. На мужчинах были воскресные брюки и начищенные сапоги, женщины надели нарядные платья и шляпки, и в доме воцарилась поистине праздничная атмосфера.
Хизер, разносившая вместе с Кейтлин и Сарой лимонад, краем глаза поглядывала на Слоана, который переходил от одной группы к другой, пожимая руки джентльменам и отпуская комплименты дамам.
— Просто позор, что женщинам не дают голосовать! — высказалась Кейтлин.
— Точно! Иначе Слоана мгновенно избрали бы президентом, — кивнула Сара со смешком.
Хизер не смогла с ней не согласиться. Он прямо-таки излучал грубовато-мужскую притягательность. Какое все-таки счастье, что судьба послала Хизер именно Слоана Маккорда!
Когда все устроились во дворе на разостланных одеялах, Джейк, все еще державший дочку на руках, объявил о начале собрания и в нескольких словах представил своего брата, прежде чем вперед выступила Кейтлин и обратилась к овцеводам.
— В прошлом у нас было немало разногласий, — спокойно начала она, — но, слава Богу, все позади, в основном благодаря Слоану Маккорду. Как всем вам известно, он многое сделал, чтобы положить конец распрям. Теперь он баллотируется в сенат штата и нуждается в ваших голосах. Все мы просим внимательно его выслушать.
— Почему это, спрашивается, мы должны стоять за вас, мистер Маккорд? — неприязненно бросил грузный рыжебородый мужчина. — Целых двадцать лет ваш па не знал, как избавиться от овцеводов! Уж что только он не делал! Откуда мы знаем, может быть, и вы возьметесь за старое? Какой камень держите за пазухой?
— Не из тех я людей, что отступают от своего слова, Джон. Уж кому-кому, а тебе следовало это помнить. Недаром мы знакомы двадцать лет, еще с тех пор как голышом купались в Беар-Крик, — весело сообщил Слоан. Среди собравшихся послышались смешки. Женщины смущенно закудахтали. — Только дураки попытались бы разделаться с овцеводами! Как ни горько, но для нас настали трудные времена, а вот на баранину цены даже выросли. Без вас штат Колорадо совсем захиреет.
— Надеюсь, ты не предлагаешь, чтобы все мы стали крутить овцам хвосты? — взвился кто-то из ранчеро.
— Разумеется, нет. Но нужно также считаться с реальностью. Жизнь постоянно меняется, и если мы хотим выжить, нужно быть более гибкими. Даже такому огромному хозяйству, как мое, трудно сводить концы с концами; у маленьких же вообще не останется шансов, если все мы не будем держаться вместе. А это означает, что нас ждет жестокая борьба с шахтовладельцами, засевшими в сенате Колорадо. Нам нужны законы, которые определили бы наши права, а также люди, принимающие близко к сердцу наши интересы.
— Я слышал, что Куинн Ловелл собирается открыть здесь рудники, — вставил кто-то. — А это означает, что у всех будет работа.
— Во-первых, шахты и рудники портят и уничтожают природу, а во-вторых, подумайте, чего вам больше хочется: жить в своем доме или обречь себя на вечное существование под землей? А известно ли вам, что лишь немногие шахтеры доживают до сорока лет? Тем же, кому повезло уцелеть, предстоит до конца дней выхаркивать остатки сгнивших легких.
— Но нам нечем кормить детей! Я слышал, что он платит хорошие деньги за каждый акр и пообещал удвоить жалованье работникам, если победит на выборах!
Сара, нахмурившись, наклонилась к Хизер:
— Какая наглость! Этот подонок Ловелл открыто покупает голоса!
— К сожалению, в этом мне с Ловеллом не тягаться, — сухо бросил Слоан. — Но обещаю до последнего бороться за ваши права.
— Это еще не означает, что мы можем без опаски вам довериться, — пробормотал другой овцевод. — Вы пре небрегли устоями общества, повернулись спиной к собственному народу, взяв в жены инджунскую скво! Щека Слоана дернулась, но голос звучал ровно:
— Сайрус, за вами остается полное право выбрать того, кто вам нравится. Я любил Лань не меньше, чем вы — свою Молли. Правда ли, что ваш па рвал и метал, когда вы женились на ирландке?
Хорошенькая брюнетка, сидевшая рядом с Сайрусом, раздраженно ткнула его локтем в ребра.
— Ах ты, олух неотесанный, неужели запамятовал, как с ума по мне сходил! Попробуй слово сказать — и я тебе напомню сковородкой по глупой башке!
На этот раз смех был куда сдержаннее.
— Что-то неладно, — громко пробормотала Сара, стараясь отвлечь Хизер от мыслей о Спящей Лани. — Они, конечно, слушают, но далеко не убеждены, что Слоан достойнее Ловелла.
— Может, следует сменить тактику? — предложила Кейтлин.
— О чем ты? — поинтересовалась Хизер.
— Думаю, нужно поговорить с дамами. Если они поймут, какое зло несет Ловелл, наверняка не дадут покоя мужьям, пока те не согласятся голосовать за Слоана.
Глава 12
Слоан не шевелился, пока последние волны не пробежали по ее великолепному телу, хотя исступленная похоть все сильнее вгрызалась в него. Исстрадавшаяся плоть все сильнее вжималась в ее лоно. Еще миг — и он утонет в ней…
Слоан резко отстранился и, поднявшись над ней, стал лихорадочно рвать пояс брюк, пока вздыбленная плоть не вырвалась наружу. Он должен взять ее, иначе сойдет с ума.
Наконец застежка подалась, и его меч вошел в тесные ножны. Когда Хизер снова вскрикнула и обвила его ногами, Слоан стиснул ее голые ягодицы и подтянул ближе. Он никогда еще не жаждал женщину с такой силой. Никогда не испытывал столь испепеляющей, сокрушительной страсти.
Он объезжал эту неукрощенную кобылку жестко, резко, безжалостно. Врезался в нее, огромный и твердый, охваченный огнем желания. Хизер отдавалась ему с таким же неистовством. Слоан упивался ее тихими гортанными криками.
Еще минута — и огненный вулкан взорвался в ее бархатных недрах. И в тот же момент Хизер снова начала содрогаться, в беспамятстве мотая головой. Невероятно острое наслаждение скрутило Слоана. Он обмяк, положив голову ей на грудь, все еще ощущая легкие сокращения мышц, ласкавшие его.
Господи, он все еще хочет ее! Еще немного, и он снова отвердеет и восстанет, готовый нырнуть в соблазнительные глубины, но не желает, чтобы это опять произошло здесь, среди кастрюль и сковородок.
Нет, сначала он примет ванну, смоет дорожную грязь. Ну а потом… что ж, потом он возьмет ее, на этот раз медленнее, лаская языком ее рот и заветное местечко между бедрами, пока она снова не потеряет рассудок.
Слоан поднял голову. Да, она выглядит истомленной и бесстыдной. Совсем как женщина, измученная любовными ласками.
— Черт побери, ну и теплый прием ты мне устроила, — усмехнулся он уголком рта. — Отказаться от панталон! Настоящий подвиг! Похоже, ты действительно стараешься стать настоящей женой.
Хизер чуть заметно покраснела. Слоан весело блеснул глазами. Герцогиня все еще не забыла о девической скромности! Придется как следует ею заняться!
Он прильнул к ее губам нежным поцелуем, погладил по щеке и, отстранившись, одернул ее юбки и помог встать.
— Почему бы нам не искупаться вместе?
— Вместе? — еле слышно повторила Хизер.
— Конечно, немного тесновато, но мы поместимся.
Он направился к двери и, оглянувшись, одарил жену медлительной чувственной улыбкой, тут же нашедшей отклик в ее душе.
— Если повезет, Дженна еще не скоро проснется. Ванна стоила мне целое состояние, нужно же как следует воспользоваться такой роскошью за собственные денежки!
Теперь у Слоана появилось время для политических игр, и за ужином они часто обсуждали, с чего начать. Хизер дорожила каждой такой минутой, поскольку мужа ненадолго покидала его обычная настороженность.
К ее удивлению, Слоан охотно спрашивал ее мнение по самым различным поводам.
— Мне нужен твой совет, — объявил он через два дня после возвращения. — Кейт и Джейк предложили устроить встречу ранчеро, что разводят коров, с овцеводами. Совсем неглупая идея. За последние годы я нажил немало врагов. Пора наводить мосты.
— Ты совершенно прав. Великолепная возможность, — ответила Хизер. — Пожалуй, стоит заранее нанести визиты соседям и лично пригласить каждого. Заодно узнаешь их нужды, познакомишься с проблемами и расскажешь о своих целях.
— А ты поедешь со мной?
Глаза Хизер широко распахнулись.
— Если считаешь нужным. Слоан кивнул.
— Думаю, это нам очень поможет. Кроме того, ранчеро никогда не могли устоять перед красивой женщиной и охотнее приедут, если приглашение будет исходить от тебя.
Для Хизер оказалось немалым утешением узнать, что муж считает ее красавицей, пусть и видит в ней прежде всего средство достижения политических целей. Но стоит ли над этим задумываться?
— Пожалуй, в этом есть смысл, но коли уж говорить об убеждении… не стоит забывать о женах ранчеро. Пусть в Колорадо только мужчины имеют право голоса, но многие мужья рады угодить женам.
Слоан задумчиво поднял брови, словно эта истина только сейчас до него дошла. Возможно, Хизер права!
Они еще долго сидели на кухне, и Хизер уговорила Слоана рассказать о своих планах и попыталась помочь ему четко выразить свои мысли.
— Люди уважают твердые принципы и убежденность, Слоан. Им необходимо понять, почему выборы так важны для тебя, почему ты стремишься защитить свою землю и спасти их владения. Ты не хуже других знаешь, как тяжело приходится скотоводам. Если просто скажешь им правду, если они почувствуют, что ты говоришь от чистого сердца, они поверят и поймут.
Улыбка на миг осветила непроницаемую глубь его глаз. Золотистая прядь упала на лоб, придавая Слоану мальчишески-озорной вид. Хизер затаила дыхание и судорожно сглотнула, пытаясь взять себя в руки. Когда Слоан нетерпеливо откинул прядь, она вполне серьезно предложила:
— Кстати, если намереваешься выступать с речами, следует сделать прическу.
— А та, что у меня есть, недостаточно изысканна на твой вкус?
— Вполне подходит ковбою, но для политика нужен иной стиль. Длинные волосы не идут к строгому костюму. Сомневаюсь, что ты желаешь предстать в глазах избирателей медведем гризли.
— Да ты просто законодательница мод, герцогиня.
Хизер немедленно притащила ножницы и принялась подстригать мужа, находя огромное удовольствие в его ворчании. Сейчас Слоан выглядел спокойным и беззаботным. Мрачный, угрюмый незнакомец куда-то исчез. Он беззастенчиво флиртовал с женой, словно позабыв о прошлом. Так вот каким он был в молодости! Веселым, обаятельным юношей, мечтой всех окрестных красавиц!
— Надеюсь, с этой штукой ты управляешься лучше, чем с охотничьим ружьем, — пробормотал он, подозрительно уставясь на ножницы. — Ты ведь не собираешься снять с меня скальп?
— Нет, просто придам тебе более утонченный вид. Нужно признаться, нелегкая задача — облагородить неотесанного ковбоя!
Слоан заерзал на стуле, как нашкодивший озорник.
— Неужели не можешь посидеть спокойно?
— А если нет? — лукаво осведомился он. — Стукнешь меня линейкой по пальцам и поставишь в угол?
— Вполне возможно.
Слоан упрямо скрестил руки на груди, но тут же замер.
— Так и быть, ваше высочество, стану тихим, послушным пай-мальчиком.
— Ваша светлость.
— Что?
— Насколько мне известно, правильная форма обращения к герцогине — «ваша светлость». Не то чтобы меня так уж волновали светские условности, но если тебя изберут сенатором, поверь, не раз окажешься в ситуациях, где без знания этикета не обойтись.
— Не волнуйся, даже я могу быть вежливым, если нужно, — усмехнулся Слоан, — хотя ты и считаешь меня невоспитанным злобным дикарем и бесчувственным чудовищем. Кажется, именно так ты меня называла?
— По-моему, общение со мной тебе пошло на пользу. Ты стал гораздо мягче.
— Ты тоже. Не сплошной крахмал и уксус, как раньше. Он завел руку за спину, накрыл ладонью ее живот.
— Сегодня ты надела панталоны?
— Да! — взвизгнула Хизер, отдергивая ножницы.
— Жаль, — вздохнул Слоан, рассматривая стол, на котором они предавались столь жгучей страсти. — Твоя голая попка помогла бы мне вынести испытание.
Упрямо пытаясь превозмочь предательское тепло, захлестнувшее низ живота, Хизер перевела взгляд на девочку, тихо игравшую в углу.
— Ведите себя прилично, Слоан Маккорд!
— Так и быть, если вы настаиваете, — ухмыльнулся Слоан. — Но после я потребую награду.
Хизер досадливо вздохнула. Его легкомыслие куда опаснее его дикарской вспыльчивости. Слишком легко полюбить такого Слоана, ждать его ласк, прижиматься к сильному телу.
И все же эта крохотная брешь в броне мужа согрела сердце. Ей отчаянно хотелось растопить его холодность, прорвать плотину равнодушия и завоевать доверие.
Хорошо уже, что он больше не считает ее врагом. Наоборот, Слоан, очевидно, благодарен ей за все, что она делает для Дженны. И как ни удивительно, не вспылил, когда ему напомнили о погибшей возлюбленной.
Сегодня они намеревались навестить соседние ранчо и уже собирались уходить, когда Дженна потребовала захватить темноволосую куклу, которую Хизер привезла из Сент-Луиса.
— Хацу Ва-ва, — лепетала малышка, потянувшись к корзине с игрушками.
— О чем это она? — не понял Слоан. — Просит воды?
— Нет, куклу. Мы назвали ее так в честь матери Дженны.
Слоан мгновенно напрягся. Хизер невольно отступила.
— Мехе-ваотсева… — кажется, так звучит на шайеннском имя Спящей Лани?
— Откуда ты узнала? — прошипел он, сузив глаза.
— Расти сказал.
Слоан молча смотрел на нее, и Хизер невольно поежилась.
— Ты сам сказал, — мягко добавила она, — что Дженна не должна забывать свое индейское происхождение.
— Верно, — мучительно выдавил он и, подав Дженне куклу, обнял и поцеловал дочь в лоб. — Спасибо, — выдохнул он, прикрыв глаза.
Хизер сглотнула комок, застрявший в горле. Слоан все более властно вторгался в ее сердце! Он пытается. Пытается оставить прошлое позади и идти дальше.
Только бы ей нашлось место в его будущем!
Визиты к соседям оказались успешными. Почти все согласились посетить политическое собрание, которое должно было состояться в воскресенье днем в доме Джейка. По совету Хизер, Слоан пригласил и женщин.
Воскресное утро выдалось ясным и солнечным. Слоан с семьей приехал пораньше, чтобы помочь хозяевам подготовиться к приему гостей. Повозка катилась между поросшими травой и цветами склонами гор. От окружающего ландшафта дух захватывало. Огромный орел неподвижно парил в безоблачном небе, раскинув крылья, на изумрудно-зеленых лугах распустились голубые аквилегии и робкие колокольчики, на деревьях давно раскрылись почки. Придерживая на коленях непоседливую Дженну, Хизер думала о том, как хорошо, что она оказалась в этих краях. Она совсем не тосковала по прошлой удушливо-правильной жизни. Великолепие и буйная красота этой земли покорили ее… как и тот, кто сидел рядом…
Кейтлин и Джейк с гордостью показали свою толстенькую здоровую малышку, названную Элизабет в честь бабушки. Дженна была с первого взгляда очарована крошкой, а шумный озорник Райан охотно развлекал младших сестер. Наконец он потащил кузину поиграть на заднем крыльце, пока взрослые обсуждали, как лучше устроить импровизированный пикник во дворе.
Хизер привезла несколько пирогов и стала поспешно накрывать на стол, взяв в помощники Сару Бакстер и ее мужа Харви. Вскоре стали съезжаться гости. На мужчинах были воскресные брюки и начищенные сапоги, женщины надели нарядные платья и шляпки, и в доме воцарилась поистине праздничная атмосфера.
Хизер, разносившая вместе с Кейтлин и Сарой лимонад, краем глаза поглядывала на Слоана, который переходил от одной группы к другой, пожимая руки джентльменам и отпуская комплименты дамам.
— Просто позор, что женщинам не дают голосовать! — высказалась Кейтлин.
— Точно! Иначе Слоана мгновенно избрали бы президентом, — кивнула Сара со смешком.
Хизер не смогла с ней не согласиться. Он прямо-таки излучал грубовато-мужскую притягательность. Какое все-таки счастье, что судьба послала Хизер именно Слоана Маккорда!
Когда все устроились во дворе на разостланных одеялах, Джейк, все еще державший дочку на руках, объявил о начале собрания и в нескольких словах представил своего брата, прежде чем вперед выступила Кейтлин и обратилась к овцеводам.
— В прошлом у нас было немало разногласий, — спокойно начала она, — но, слава Богу, все позади, в основном благодаря Слоану Маккорду. Как всем вам известно, он многое сделал, чтобы положить конец распрям. Теперь он баллотируется в сенат штата и нуждается в ваших голосах. Все мы просим внимательно его выслушать.
— Почему это, спрашивается, мы должны стоять за вас, мистер Маккорд? — неприязненно бросил грузный рыжебородый мужчина. — Целых двадцать лет ваш па не знал, как избавиться от овцеводов! Уж что только он не делал! Откуда мы знаем, может быть, и вы возьметесь за старое? Какой камень держите за пазухой?
— Не из тех я людей, что отступают от своего слова, Джон. Уж кому-кому, а тебе следовало это помнить. Недаром мы знакомы двадцать лет, еще с тех пор как голышом купались в Беар-Крик, — весело сообщил Слоан. Среди собравшихся послышались смешки. Женщины смущенно закудахтали. — Только дураки попытались бы разделаться с овцеводами! Как ни горько, но для нас настали трудные времена, а вот на баранину цены даже выросли. Без вас штат Колорадо совсем захиреет.
— Надеюсь, ты не предлагаешь, чтобы все мы стали крутить овцам хвосты? — взвился кто-то из ранчеро.
— Разумеется, нет. Но нужно также считаться с реальностью. Жизнь постоянно меняется, и если мы хотим выжить, нужно быть более гибкими. Даже такому огромному хозяйству, как мое, трудно сводить концы с концами; у маленьких же вообще не останется шансов, если все мы не будем держаться вместе. А это означает, что нас ждет жестокая борьба с шахтовладельцами, засевшими в сенате Колорадо. Нам нужны законы, которые определили бы наши права, а также люди, принимающие близко к сердцу наши интересы.
— Я слышал, что Куинн Ловелл собирается открыть здесь рудники, — вставил кто-то. — А это означает, что у всех будет работа.
— Во-первых, шахты и рудники портят и уничтожают природу, а во-вторых, подумайте, чего вам больше хочется: жить в своем доме или обречь себя на вечное существование под землей? А известно ли вам, что лишь немногие шахтеры доживают до сорока лет? Тем же, кому повезло уцелеть, предстоит до конца дней выхаркивать остатки сгнивших легких.
— Но нам нечем кормить детей! Я слышал, что он платит хорошие деньги за каждый акр и пообещал удвоить жалованье работникам, если победит на выборах!
Сара, нахмурившись, наклонилась к Хизер:
— Какая наглость! Этот подонок Ловелл открыто покупает голоса!
— К сожалению, в этом мне с Ловеллом не тягаться, — сухо бросил Слоан. — Но обещаю до последнего бороться за ваши права.
— Это еще не означает, что мы можем без опаски вам довериться, — пробормотал другой овцевод. — Вы пре небрегли устоями общества, повернулись спиной к собственному народу, взяв в жены инджунскую скво! Щека Слоана дернулась, но голос звучал ровно:
— Сайрус, за вами остается полное право выбрать того, кто вам нравится. Я любил Лань не меньше, чем вы — свою Молли. Правда ли, что ваш па рвал и метал, когда вы женились на ирландке?
Хорошенькая брюнетка, сидевшая рядом с Сайрусом, раздраженно ткнула его локтем в ребра.
— Ах ты, олух неотесанный, неужели запамятовал, как с ума по мне сходил! Попробуй слово сказать — и я тебе напомню сковородкой по глупой башке!
На этот раз смех был куда сдержаннее.
— Что-то неладно, — громко пробормотала Сара, стараясь отвлечь Хизер от мыслей о Спящей Лани. — Они, конечно, слушают, но далеко не убеждены, что Слоан достойнее Ловелла.
— Может, следует сменить тактику? — предложила Кейтлин.
— О чем ты? — поинтересовалась Хизер.
— Думаю, нужно поговорить с дамами. Если они поймут, какое зло несет Ловелл, наверняка не дадут покоя мужьям, пока те не согласятся голосовать за Слоана.
Глава 12
Слоан вежливо распрощался с нарядно одетыми гостьями и, проводив последнюю, досадливо покачал головой. Наконец-то! Подумать только, званый чай! Герцогиня пошла на штурм неподатливых избирателей, приглашая их жен полакомиться пирогами и заодно обсудить предстоящие выборы. И будь он проклят, если уловка не сработала! Хизер вместе со своей сообщницей Кейтлин успели убедить несколько десятков женщин голосовать за Слоана.
За последнюю неделю это было уже третье чаепитие, и каждый раз Слоана на порог не пускали! Приходилось околачиваться во дворе.
Сокрушенно фыркнув, Слоан смахнул пыль с сапог, прежде чем войти в кухню. Слава Богу, наконец-то эти сороки убрались!
Кейт тоже собралась уезжать. Улыбнувшись Слоану, она чмокнула Хизер в щеку и взяла на руки дочь.
— Буду завтра к десяти, — пообещала она.
Слоан последовал за ней и подсадил в кабриолет. К его возвращению Хизер уже успела отнести чашки и блюда в гостиную. Слоан поспешно расчистил на столе место для подноса.
— Все прошло прекрасно, — оживленно объявила она. — Гораздо лучше, чем первые два.
— Надеюсь, это последнее. Почему Кейт завтра собралась к нам?
— О, совсем забыла сказать! Меня не будет. У нас с Кейт дела в городе.
— Дела?
— Видишь ли, мы встречаемся с Сарой, чтобы решить, как быть дальше, — поколебавшись, объяснила Хизер.
— Не считаешь, что вы слишком увлеклись? — усмехнулся Слоан.
— Ничуть. По-моему, у Кейтлин блестящий план. Завоевать доверие женщин — вернейший способ заполучить поддержку их мужей. Именно то, в чем ты отчаянно нуждаешься, чтобы наголову разбить Ловелла.
— Наряжаться, куда-то ехать ради какого-то чаепития! Столько хлопот — и все из-за чего!
— Ошибаешься! Всякая женщина любит красивые платья и готова пойти на все ради справедливого дела. Поверь, им нравится, что их уважают и ценят. Кроме того, такие развлечения позволяют им хоть ненадолго отвлечься от унылой, суровой жизни.
Слоан пристально посмотрел на нее, внезапно испугавшись, что жена собирается сбежать.
— Хочешь сказать, что такая жизнь надоела тебе, герцогиня?
Но Хизер ответила ему невозмутимым взглядом.
— Я говорила не о себе, но, если хочешь знать, тех обедов, приемов и чаепитий, на которых пришлось присутствовать, мне хватит до конца дней.
Слоан так и не понял, стоит ли ей верить, но предпочел сменить тему и взял с блюда круглую булочку.
— Что это?
— Сдобная пышка. Попробуй. Дженна любит их с клубничным джемом.
Слоан скептически поднял брови, но все же откусил кусочек.
— M-м, вкусно, даже несмотря на непривычное название. Не хуже оладьев.
— Еще бы, — усмехнулась Хизер. — Нечего задирать нос только потому, что тебе не понравилось название. Кстати, не приглядишь за Дженной, пока я поднимусь наверх и переоденусь?
У Слоана отчего-то заколотилось сердце, а где-то в области чресел началась знакомая пульсирующая боль. Ну как она ухитряется выглядеть столь соблазнительно в строгом платье с длинными рукавами и высоким воротом?! Сегодня она оделась весьма просто, чтобы, как заподозрил Слоан, не затмить остальных женщин.
— Может, помочь раздеться? — Его голос стал немного хриплым.
Хизер зарделась.
— Спасибо, не надо. Мне еще посуду мыть и кормить Дженну.
Слоан заботливо убрал ей за ухо непокорный локон.
— Ужасно жаль. Я тут подумывал, не устроить ли нам чай на двоих. Попробовал бы, каков на вкус клубничный джем на твоих губах.
Хизер еще гуще покраснела и, покачав головой, почти выбежала из кухни. Остался лишь аромат, нежный, едва уловимый. Слоан задумчиво жевал, уже сожалея о своем порыве. Прическа Хизер совсем не растрепалась, и не было нужды ее поправлять. Ему просто потребовался предлог ее коснуться. А ее улыбка… прелестная, робкая, едва не лишившая его рассудка.
Кажется, он опять забылся. Ничего нет плохого в том, что она чарует своей красотой всех мужчин в округе. В конце концов, ему нужно собрать голоса. Но он подвергает себя страшной опасности, поддаваясь колдовству ее обаяния. Нет уж, лучше сохранять прежнюю дистанцию. Пусть единственной связью между ними остается постель.
Слоан тяжело вздохнул. Беда в том, что Хизер все более властно вторгается в его жизнь. Правда, в этом нет ничего плохого. Ее умение держаться и вовремя вставить нужное слово уже завоевало ему немало союзников. Кроме того, жена помогла ему написать и отрепетировать речь, которую он должен произнести на празднике Четвертого июля, в День независимости страны.
Нужно честно признаться, сначала он неверно судил о ней. Герцогиня вовсе не беспомощная светская неженка, какой он когда-то ее считал…
Слоан свел брови, вспомнив замечание Хизер о монотонности жизни жены ранчеро. Неужели она действительно жалеет о сделанном выборе?
Правда, герцогиня обременена долгами. Но привыкла к совсем иному существованию — с балами, вечеринками, зваными обедами. Теперь же пришлось сменить шелковые платья на ситец, изуродовать нежные белые руки волдырями и мозолями, а тонкую кожу — загаром. Наверное, она тоскует по прошлому.
Но если она и несчастна, то виду не показывает. Здесь она словно рыба в воде. Даже бесконечный тяжелый труд ее не сломил. Он не слышал от нее ни слова жалобы. Она стоически выносит и свирепый холод, и пыль, и жару. И уживается даже с таким угрюмым невежей, как он. Терпит его вспыльчивость, взрывы дурного настроения и не подумала сбежать, когда он старался оттолкнуть ее. Смело стояла на своем и отвечала ударом на удар. Именно ее мужество привлекало его… отвага, которой он неизменно восхищался…
Она придумывала самые невероятные вещи, неизменно сбивавшие его с толку. Назвала куклу именем Лани, и хотя воспоминания о потере больно ранили Слоана, все же он не смог не оценить благородного поступка.
Нет, беда не в Хизер, а в нем. Он с каждым днем теряет самообладание.
Слоан негромко выругался. Стоит ему оказаться рядом, как он превращается в похотливого жеребца, учуявшего кобылу в течке. Даже когда ее не было с ним, воспоминания о вкусе ее кожи, запахе волос, форме сосков преследовали его. Он не мог забыть свою призрачную любовницу, языческую богиню с серебряными волосами, лежавшими облаком на подушке, и щедрым телом.
Как он добивался, чтобы Хизер забыла о скромности в постели! И это ему удалось. С ним она превращалась в дикую кошку, становясь сладостным пламенем, горевшим желанием к нему. Даже когда он был в ней, обезумев от ощущений, которые она в нем пробуждала, оба неистово нуждались друг в друге. И он сдавался на ее милость, так же как она — ему. Ни одну женщину он не желал так неистово. Не мог ею насытиться. Глубина этой потребности изумляла Слоана. Лань в постели тоже была щедра, но не настолько безоглядна и пылка. Хизер захватывала его целиком, и с ней он превращался в дикаря.
Настоящее безумие! Он знал, что такое одержимость. Много месяцев после убийства Лани горел желанием отомстить. Но свирепое желание, сжигавшее внутренности… ему нет ни объяснения, ни названия. Стоило Хизер появиться в комнате, и вожделение сбивало его с ног. Достаточно ей было коснуться его, и у него лопались штаны.
Черт возьми, из-за нее он вечно попадает в неловкое положение! Каждый раз, как только он подумает о Хизер в присутствии посторонних, представит, как бросает ее на постель или опускает на стол и вонзается в теплое покорное тело, плоть его твердеет до такой степени, что приходится закрываться руками или шляпой.
Жестокая правда заключается в том, что Хизер проникла ему в душу и теперь приходится постоянно бороться с собой. А уж о том, чтобы держаться подальше, не может быть и речи. Даже если удастся утолить жажду, взять себя в руки, он все равно будет нуждаться в ней. Из-за дочери. Предвыборной кампании. И самое главное — она нужна ему ради него самого.
Хизер никогда раньше не бывала в салунах и теперь чувствовала, как повлажнели ладони, когда Кейтлин подвела ее к черному ходу заведения «Стиреп энд Пик». Дженну и Элизабет они оставили на попечение Сары. Поскольку полдень еще не наступил, в салуне почти никого не было. Они сразу направились к полупустому бару, где сильно пахло виски и сигарным дымом.
Стараясь держаться поближе к Кейтлин, Хизер с любопытством оглядывала дешевую роскошь обстановки. На стене позади залитой спиртным стойки бара из красного дерева висело зеркало в золоченой багетовой раме, под лестницей красовалась огромная картина, изображавшая полуобнаженную красотку с пышными формами. По залу были расставлены выщербленные столики для игры в покер и деревянные стулья. В углу виднелась невысокая сцена с красным бархатным занавесом и старым пианино.
Хизер не могла побороть чувства естественной брезгливости. В ее кругу салуны считались рассадниками разврата, где мужчины играют в карты, беспробудно пьют и распутничают, а женщины продаются первому встречному.
И тут неприятная мысль поразила Хизер настолько, что она сжалась и оцепенела, как пораженная громом. А она сама? Разве не продалась Слоану за полторы тысячи долларов?!
Женщина за стойкой бара, ярко накрашенная, с высоко поднятыми черными волосами и большими карими глазами, отличалась вульгарной, броской красотой. На ней было вызывающее красное платье с черной отделкой и скандально низким вырезом, обнажавшим груди едва не до сосков. Завидев Кейтлин, она расплылась в улыбке, показав выщербленный передний зуб.
— Черт меня побери, если это…
Но тут она заметила Хизер и, осекшись, высоко подняла брови. Хизер, в свою очередь, не скрываясь, ее рассматривала. Для женщин, работавших в баре, существовало множество названий: засаленные голубки, потаскушки, проститутки, шлюхи, женщины сомнительной репутации… В воздухе витал запах дешевых духов.
Интересно, та ли это, что считается доброй приятельницей Джейка Маккорда?
Стараясь держаться как можно незаметнее, она последовала за Кейтлин к бару.
— Хизер, это Делла Перкинс. Делла, я пришла с Хизер Маккорд, женой Слоана. Делла настороженно кивнула.
— Знаю, миз Маккорд. Видела вас в городе.
За последнюю неделю это было уже третье чаепитие, и каждый раз Слоана на порог не пускали! Приходилось околачиваться во дворе.
Сокрушенно фыркнув, Слоан смахнул пыль с сапог, прежде чем войти в кухню. Слава Богу, наконец-то эти сороки убрались!
Кейт тоже собралась уезжать. Улыбнувшись Слоану, она чмокнула Хизер в щеку и взяла на руки дочь.
— Буду завтра к десяти, — пообещала она.
Слоан последовал за ней и подсадил в кабриолет. К его возвращению Хизер уже успела отнести чашки и блюда в гостиную. Слоан поспешно расчистил на столе место для подноса.
— Все прошло прекрасно, — оживленно объявила она. — Гораздо лучше, чем первые два.
— Надеюсь, это последнее. Почему Кейт завтра собралась к нам?
— О, совсем забыла сказать! Меня не будет. У нас с Кейт дела в городе.
— Дела?
— Видишь ли, мы встречаемся с Сарой, чтобы решить, как быть дальше, — поколебавшись, объяснила Хизер.
— Не считаешь, что вы слишком увлеклись? — усмехнулся Слоан.
— Ничуть. По-моему, у Кейтлин блестящий план. Завоевать доверие женщин — вернейший способ заполучить поддержку их мужей. Именно то, в чем ты отчаянно нуждаешься, чтобы наголову разбить Ловелла.
— Наряжаться, куда-то ехать ради какого-то чаепития! Столько хлопот — и все из-за чего!
— Ошибаешься! Всякая женщина любит красивые платья и готова пойти на все ради справедливого дела. Поверь, им нравится, что их уважают и ценят. Кроме того, такие развлечения позволяют им хоть ненадолго отвлечься от унылой, суровой жизни.
Слоан пристально посмотрел на нее, внезапно испугавшись, что жена собирается сбежать.
— Хочешь сказать, что такая жизнь надоела тебе, герцогиня?
Но Хизер ответила ему невозмутимым взглядом.
— Я говорила не о себе, но, если хочешь знать, тех обедов, приемов и чаепитий, на которых пришлось присутствовать, мне хватит до конца дней.
Слоан так и не понял, стоит ли ей верить, но предпочел сменить тему и взял с блюда круглую булочку.
— Что это?
— Сдобная пышка. Попробуй. Дженна любит их с клубничным джемом.
Слоан скептически поднял брови, но все же откусил кусочек.
— M-м, вкусно, даже несмотря на непривычное название. Не хуже оладьев.
— Еще бы, — усмехнулась Хизер. — Нечего задирать нос только потому, что тебе не понравилось название. Кстати, не приглядишь за Дженной, пока я поднимусь наверх и переоденусь?
У Слоана отчего-то заколотилось сердце, а где-то в области чресел началась знакомая пульсирующая боль. Ну как она ухитряется выглядеть столь соблазнительно в строгом платье с длинными рукавами и высоким воротом?! Сегодня она оделась весьма просто, чтобы, как заподозрил Слоан, не затмить остальных женщин.
— Может, помочь раздеться? — Его голос стал немного хриплым.
Хизер зарделась.
— Спасибо, не надо. Мне еще посуду мыть и кормить Дженну.
Слоан заботливо убрал ей за ухо непокорный локон.
— Ужасно жаль. Я тут подумывал, не устроить ли нам чай на двоих. Попробовал бы, каков на вкус клубничный джем на твоих губах.
Хизер еще гуще покраснела и, покачав головой, почти выбежала из кухни. Остался лишь аромат, нежный, едва уловимый. Слоан задумчиво жевал, уже сожалея о своем порыве. Прическа Хизер совсем не растрепалась, и не было нужды ее поправлять. Ему просто потребовался предлог ее коснуться. А ее улыбка… прелестная, робкая, едва не лишившая его рассудка.
Кажется, он опять забылся. Ничего нет плохого в том, что она чарует своей красотой всех мужчин в округе. В конце концов, ему нужно собрать голоса. Но он подвергает себя страшной опасности, поддаваясь колдовству ее обаяния. Нет уж, лучше сохранять прежнюю дистанцию. Пусть единственной связью между ними остается постель.
Слоан тяжело вздохнул. Беда в том, что Хизер все более властно вторгается в его жизнь. Правда, в этом нет ничего плохого. Ее умение держаться и вовремя вставить нужное слово уже завоевало ему немало союзников. Кроме того, жена помогла ему написать и отрепетировать речь, которую он должен произнести на празднике Четвертого июля, в День независимости страны.
Нужно честно признаться, сначала он неверно судил о ней. Герцогиня вовсе не беспомощная светская неженка, какой он когда-то ее считал…
Слоан свел брови, вспомнив замечание Хизер о монотонности жизни жены ранчеро. Неужели она действительно жалеет о сделанном выборе?
Правда, герцогиня обременена долгами. Но привыкла к совсем иному существованию — с балами, вечеринками, зваными обедами. Теперь же пришлось сменить шелковые платья на ситец, изуродовать нежные белые руки волдырями и мозолями, а тонкую кожу — загаром. Наверное, она тоскует по прошлому.
Но если она и несчастна, то виду не показывает. Здесь она словно рыба в воде. Даже бесконечный тяжелый труд ее не сломил. Он не слышал от нее ни слова жалобы. Она стоически выносит и свирепый холод, и пыль, и жару. И уживается даже с таким угрюмым невежей, как он. Терпит его вспыльчивость, взрывы дурного настроения и не подумала сбежать, когда он старался оттолкнуть ее. Смело стояла на своем и отвечала ударом на удар. Именно ее мужество привлекало его… отвага, которой он неизменно восхищался…
Она придумывала самые невероятные вещи, неизменно сбивавшие его с толку. Назвала куклу именем Лани, и хотя воспоминания о потере больно ранили Слоана, все же он не смог не оценить благородного поступка.
Нет, беда не в Хизер, а в нем. Он с каждым днем теряет самообладание.
Слоан негромко выругался. Стоит ему оказаться рядом, как он превращается в похотливого жеребца, учуявшего кобылу в течке. Даже когда ее не было с ним, воспоминания о вкусе ее кожи, запахе волос, форме сосков преследовали его. Он не мог забыть свою призрачную любовницу, языческую богиню с серебряными волосами, лежавшими облаком на подушке, и щедрым телом.
Как он добивался, чтобы Хизер забыла о скромности в постели! И это ему удалось. С ним она превращалась в дикую кошку, становясь сладостным пламенем, горевшим желанием к нему. Даже когда он был в ней, обезумев от ощущений, которые она в нем пробуждала, оба неистово нуждались друг в друге. И он сдавался на ее милость, так же как она — ему. Ни одну женщину он не желал так неистово. Не мог ею насытиться. Глубина этой потребности изумляла Слоана. Лань в постели тоже была щедра, но не настолько безоглядна и пылка. Хизер захватывала его целиком, и с ней он превращался в дикаря.
Настоящее безумие! Он знал, что такое одержимость. Много месяцев после убийства Лани горел желанием отомстить. Но свирепое желание, сжигавшее внутренности… ему нет ни объяснения, ни названия. Стоило Хизер появиться в комнате, и вожделение сбивало его с ног. Достаточно ей было коснуться его, и у него лопались штаны.
Черт возьми, из-за нее он вечно попадает в неловкое положение! Каждый раз, как только он подумает о Хизер в присутствии посторонних, представит, как бросает ее на постель или опускает на стол и вонзается в теплое покорное тело, плоть его твердеет до такой степени, что приходится закрываться руками или шляпой.
Жестокая правда заключается в том, что Хизер проникла ему в душу и теперь приходится постоянно бороться с собой. А уж о том, чтобы держаться подальше, не может быть и речи. Даже если удастся утолить жажду, взять себя в руки, он все равно будет нуждаться в ней. Из-за дочери. Предвыборной кампании. И самое главное — она нужна ему ради него самого.
Хизер никогда раньше не бывала в салунах и теперь чувствовала, как повлажнели ладони, когда Кейтлин подвела ее к черному ходу заведения «Стиреп энд Пик». Дженну и Элизабет они оставили на попечение Сары. Поскольку полдень еще не наступил, в салуне почти никого не было. Они сразу направились к полупустому бару, где сильно пахло виски и сигарным дымом.
Стараясь держаться поближе к Кейтлин, Хизер с любопытством оглядывала дешевую роскошь обстановки. На стене позади залитой спиртным стойки бара из красного дерева висело зеркало в золоченой багетовой раме, под лестницей красовалась огромная картина, изображавшая полуобнаженную красотку с пышными формами. По залу были расставлены выщербленные столики для игры в покер и деревянные стулья. В углу виднелась невысокая сцена с красным бархатным занавесом и старым пианино.
Хизер не могла побороть чувства естественной брезгливости. В ее кругу салуны считались рассадниками разврата, где мужчины играют в карты, беспробудно пьют и распутничают, а женщины продаются первому встречному.
И тут неприятная мысль поразила Хизер настолько, что она сжалась и оцепенела, как пораженная громом. А она сама? Разве не продалась Слоану за полторы тысячи долларов?!
Женщина за стойкой бара, ярко накрашенная, с высоко поднятыми черными волосами и большими карими глазами, отличалась вульгарной, броской красотой. На ней было вызывающее красное платье с черной отделкой и скандально низким вырезом, обнажавшим груди едва не до сосков. Завидев Кейтлин, она расплылась в улыбке, показав выщербленный передний зуб.
— Черт меня побери, если это…
Но тут она заметила Хизер и, осекшись, высоко подняла брови. Хизер, в свою очередь, не скрываясь, ее рассматривала. Для женщин, работавших в баре, существовало множество названий: засаленные голубки, потаскушки, проститутки, шлюхи, женщины сомнительной репутации… В воздухе витал запах дешевых духов.
Интересно, та ли это, что считается доброй приятельницей Джейка Маккорда?
Стараясь держаться как можно незаметнее, она последовала за Кейтлин к бару.
— Хизер, это Делла Перкинс. Делла, я пришла с Хизер Маккорд, женой Слоана. Делла настороженно кивнула.
— Знаю, миз Маккорд. Видела вас в городе.