Страница:
— Тебе по крайней мере стоило признаться, что ему нечем платить мои долги. Из твоих слов я заключила, что ранчо процветает.
Так оно и было до последнего времени. В течение двадцати лет ранчо «Бар М» считалось самым богатым хозяйством в округе. Но цены на говядину покатились вниз, а зима выдалась особенно суровой. Как и большинство скотоводов, Слоан уже потерял четверть стада. А снегопады все продолжаются.
И она, Хизер, вовлекла его в эту авантюру с деньгами, окончательно затянув петлю на шее!
— Понимаю, ты желала нам добра, Кейтлин, — вздохнула Хизер, — но как бы этот брак не обернулся трагедией для нас обоих!
— Ты просто устала, дорогая. Завтра все покажется в лучшем свете, особенно если хорошенько выспаться. Постепенно привыкнешь, и тебе на ранчо понравится, даю слово. Конечно, жизнь здесь труднее, чем в Сент-Луисе, но если полюбишь эту землю, то навеки. — Кейтлин внимательно оглядела подругу и улыбнулась: — Разве не ты сама хотела начать все заново?
Хизер кивнула. Смерть отца оказалась величайшим ударом, а необходимость выплачивать долги, удерживать на плаву маленькую школу и при этом уклоняться от нежеланных знаков внимания Эвана Рэндолфа — тяжким бременем. Она так надеялась немного облегчить свою ношу, связав жизнь с порядочным человеком… но, кажется, ошиблась.
— Не уверена, что я смогу стать хорошей женой ранчеро, — грустно пробормотала она. — Во всяком случае, Слоан так не думает.
— Скоро всему научишься, не сомневайся. Кроме того, твои знания о разведении скота ему ни к чему. Это поместье значит для Слоана очень многое, но дочь ему дороже всего. Если сумеешь добиться доверия Дженны, он не посмотрит, что ты не способна отличить бычка от коровы. Хизер надменно вздернула подбородок.
— Собственно говоря, я намерена отрабатывать свое содержание и выплатить ему все, что он отдал Рэндолфу.
Она понимала, что неуместная гордость снова берет верх, но как унизительно сознавать свою зависимость от Слоана Маккорда! Слишком уж она уязвима перед его нападками!
— Не желаю быть ничем никому обязанной. Никогда не просила милостыни и впредь не собираюсь.
— Господи, да какая же это милостыня! Слоан получит куда больше выгоды от этой сделки, если хочешь знать. Дженна отчаянно нуждается в матери, а Слоан — в тебе, пусть пока и не подозревает об этом.
— Все же… он такой… — На ум пришли достаточно нелестные эпитеты: неуправляемый, опасный, жестокий… — Устрашающий… — пробормотала она наконец. — Не имею ни малейшего представления, как с ним обращаться.
Кейтлин поставила тарелки на плиту, чтобы ужин не остыл, и, сев за стол, осторожно взяла руки Хизер в свои.
— Неужели ты действительно его боишься?
Боялась. Она ужасно боялась и Слоана, и его власти над ней. Он не только ухитрился пробудить в Хизер бурю нежеланных эмоций, но и поднял в душе мятежный вихрь недовольства и протеста. Заставил осознать всю полноту одиночества и жаждать осуществления самых потаенных грез.
Грез о страсти, нежности и любви.
Мучительная улыбка исказила ее лицо. Трудно ожидать столь возвышенных чувств от Слоана Маккорда. Он просто на них не способен.
Кейтлин сочувственно вздохнула:
— Да, Хизер, разумеется, с ним нелегко. Иногда смотришь в его глаза и содрогаешься. Уж лучше бы такого не видеть!
— Наверное, ты права, — согласилась Хизер. Она сама заметила, сколько горечи и душевных терзаний кроется под маской безразличия.
— Ты должна его понять. Я рассказывала о войне между ранчо, долгой, жестокой и кровавой. Но Слоан пострадал больше всех нас. Сначала потерял отца, которого подстрелили в спину из засады, потом объявили брата бандитом и изгоем и вынудили скрываться, и в заключение мой отец и его наемники напали на его жену и зверски убили. И тогда он превратился в другого человека, для которого месть стала в жизни единственной целью.
— Он сказал, что его руки в крови, — покачала головой Хизер.
— Так оно и есть. Ходили слухи, будто он прикончил моего отца за все, что тот сделал с Ланью, и я этому верю.
Хизер вздрогнула. Слоан не задумается сам вершить закон и правосудие, если посчитает нужным.
— Когда-то Слоан считался моим злейшим врагом, — серьезно добавила Кейтлин. — В то время он с радостью узнал бы о моей смерти.
— Но сейчас, кажется, вы лучшие друзья.
— Да, но ты не представляешь, чего мне стоило заслужить его доверие, а ему — смириться с моим присутствием. Ювелирная работа… все равно что снимать луковую кожуру, слой за слоем… нет, открывать устричную раковину. Он ни на волос не поддавался! — Голубые глаза Кейтлин тревожно затуманились. — Как ни жаль это признавать, от прежнего Слоана осталась лишь оболочка. Он словно весь окутан тьмой. И не хочет расставаться с прошлым, а особенно смириться со смертью Лани. Нас с Джейком это больше всего беспокоит.
Хизер испытующе всмотрелась в лицо подруги.
— Какая она была?
— Я никогда ее не видела. В отличие от Джейка, который познакомился с ней, когда выздоравливал от ран, полученных в поединке с моим братом. Помнишь, я рассказывала, как Волк Логан спас его и увез в шахтерский лагерь в горах? Ну так вот, Волк оказался сводным братом Лани, только та была чистокровной шайеннкой. Она вела хозяйство брата, когда они со Слоаном впервые увиделись. Джейк утверждает, что в ней было нечто безмятежное, мирное и возвышенное. По его словам, она напоминала прекрасное горное озеро.
— Слоан ведь очень ее любил, верно?
— Насколько я знаю, да. Но что хуже всего, он не только скорбит о ней, но и винит себя в ее смерти. Считает, что мог спасти Лань. И не может простить себе, что позволил ей умереть.
Хизер молча покачала головой, и Кейтлин с отчаянием стиснула ее пальцы. — У него душа изранена, Хизер. Неужели не видишь?
Хизер кивнула. Он не притворяется, не играет на публику. Его печаль неподдельна и искренна. По всему видно, что этот человек прошел муки ада. И отгородился от мира стеной равнодушия и одиночества.
— Думаю, ты можешь все изменить.
— О чем ты.
— Если кто-то и в силах помочь Слоану, так только ты.
Хизер горько усмехнулась. Сначала необходимо проделать брешь в гранитной стене, а это, вероятно, непосильная задача.
— Боюсь, твоя уверенность ни на чем не основана.
— Неправда! — горячо воскликнула Кейтлин. — Ты станешь его спасением, я знаю это.
За ужином новобрачные молчали, предоставив Кейтлин, Джейку и весело щебечущему Райану вести беседу. Потом братья отправились в конюшню запрячь лошадей в фургон Джейка.
— Спасибо, что присматривал за хозяйством, пока меня не было, малыш, — поблагодарил Слоан, когда они вывели лошадей во двор.
— Не за что, старина. Парни старались изо всех сил.
Слоан взглянул в сторону барака. Сквозь дыры в занавесках пробивался свет. Зимой там жили с полдюжины ковбоев, включая повара. К весеннему клеймению количество людей увеличится раз в десять.
— Хорошо, что успели сегодня добраться до дома, — заметил Джейк. — Похоже, вот-вот начнется метель. Не позже завтрашней ночи.
Слоан кивнул, в который раз оглядывая иссушенную морозом землю. В воздухе явно чувствовался запах снега. Темное полотнище неба было усеяно ледяными кристаллами звезд, а вдали за коралями[7] возвышались безмолвные громады гор.
Однако несмотря на все предвестники беды, зрелище было великолепным. Суровая краса этой земли неизменно трогала Слоана до глубины души. Это его дом, и ему пришлось бороться за каждый дюйм против овцеводов, белых лицемеров — ненавистников индейцев. А сколько он пережил стихийных бедствий! Как-нибудь перенесет и еще один снежный буран!
Только вот думать о своем повторном браке не было сил.
— Ну как, привыкаешь к семейной жизни? — с любопытством осведомился Джейк, прерывая течение его мыслей.
Уже привычное напряжение охватило Слоана.
— Не слишком. Похоже, я сделал ошибку.
— Уже жалуешься?
Вот именно, жалуется. Ужасно больно видеть герцогиню во главе стола, сознавать, что теперь хозяйка — она. Занявшая место Лани.
Слоан стиснул зубы и с присвистом втянул воздух, пытаясь облегчить муку.
— Кейт бессовестно обманула меня, посадив на шею неженку. Герцогиня Эшфорд не умеет отличить мула от бычка!
— Зато по всему видно — в смелости ей не откажешь!
— Это верно.
— И кажется, любит детей.
Слоан неохотно кивнул. Его давние страхи немного развеялись при виде Хизер, нежно улыбавшейся девочке. Нужно отдать должное, она прекрасно обращается с Дженной и даже догадалась привезти ей подарок. Он чертовски волновался, что новая жена разделяет предрассудки большинства белых женщин по отношению к полукровкам.
— Должен признать, она не в твоем стиле, — беззлобно поддел Джейк. — Классом повыше. Нечасто можно найти такое сочетание: благовоспитанная леди, да к тому же еще и редкостная красавица!
Действительно загадка! Каким образом благородная дама, исполненная редкой грации и элегантности, способна в один миг пробудить в мужчине безумную похоть?
При виде ее он невольно представлял себе таинственно шуршащий шелк, тонкий хрусталь и… жаркие объятия.
Она была воплощением мужской мечты. Все в ней исполнено откровенной чувственности, от густых локонов цвета дорогого шампанского и точеного совершенства черт до роскошного, налитого упругой сладостью тела.
— Хочешь сказать, что недоволен брачной ночью? — не отставал Джейк.
— Хочу, — буркнул Слоан, но, словно выставляя его лживость напоказ, мужская плоть отозвалась мучительной распирающей болью и мгновенно вздыбилась, когда перед его глазами возникло обнаженное извивающееся тело Хизер. Вкус ее губ, нежность кожи, невыразимый восторг, испытанный им, невозможно забыть.
Но теперь он понимал, что зря поддался порыву вожделения. Считал, что достаточно затащить Хизер в постель, чтобы покончить с тягой к ней раз и навсегда. Однако не принял в расчет собственного слабоволия. Не сознавал, что теперь еще с большей силой возжелает ее.
Слава Богу, что после всех бед и несчастий Слоан прекрасно научился скрывать истинные чувства под маской сурового бесстрастия, хотя и не мог избавиться до конца от угрызений совести за собственную жестокость.
— Не понимаю, что в ней такого плохого, — настаивал Джейк.
— Ничего. Кроме того, что она не Лань. Руки Джейка с силой вцепились в сбрую.
— Возможно, тебе не нужны советы, старший братец, — медленно выговорил он, — но, думаю, Лань первая сказала бы тебе, что пора похоронить прошлое, вместо того чтобы цепляться за него. Велела бы забыть о ней и начать новую жизнь.
Слоан резко вскинул голову:
— Забыть?! А ты? Ты способен забыть свою жену? Можешь представить, что любишь другую женщину, кроме Кейтлин?!
— Нет. Нет, черт возьми, — покачал головой Джейк. — Но Кейтлин не лежит под шестью футами камней и грязи.
Слоан поморщился от грубых в своей откровенности слов и, сняв шляпу, небрежно пригладил волосы, стараясь не показать, как ранил его брат.
— Не считаешь ли, что она не заслужила подобного обращения? — не отставал Джейк. — Иначе зачем привез ее сюда? Ты ведь ее совсем не знаешь! Дай своей жене шанс показать, какова она на самом деле. Ведь не зря Кейтлин за нее горой стоит.
Слоан устало вздохнул. Джейк верно говорит. Он не должен срывать горечь и гнев на невинной женщине. Она его жена, и кому как не мужу о ней заботиться?
Но повторения брачной ночи он не допустит. Страсть слишком легко взяла над ним верх и вышла из берегов. Он не станет делить постель с Хизер.
Ни постель, ни спальню.
Эта комната была его убежищем, единственным местом, где он мог обрести некое подобие покоя. Вспоминать Лань и их убитую любовь.
Герцогиня не проберется туда. И не предъявит права на этот уголок его души.
Ей придется смириться.
Они попрощались с Кейтлин, Джейком и сонным Райаном и долго стояли на заднем крыльце, пока грохочущий фургон не исчез в темноте. В наступившей тишине Хизер расслышала мужской смех, доносившийся из барака.
При каждом выдохе изо рта вырывались облачка пара. Как холодно!
Она вздрогнула, и Слоан, искоса взглянув на жену, проворчал:
— Иди-ка скорее в дом, пока не простудилась. К ее удивлению, он последовал за ней на кухню.
— Должно быть, ты устала, — бесстрастно заметил он, задвигая засов.
— Немного.
— Пора спать. Завтра утром рассмотришь дом как следует.
— В таком случае, если не возражаешь, я хотела бы поскорее лечь.
— Сейчас провожу тебя в твою комнату.
Слоан поднял лампу, и Хизер против воли засмотрелась на его лицо — само воплощение мужественности. Вспомнив все, что рассказывала Кейтлин о его трагическом прошлом, она почувствовала желание погладить его по впалой щеке, но вовремя спохватилась. Такие, как Слоан, не нуждаются в утешениях, особенно нелюбимой жены. Сомнительно, чтобы он потерпел подобные вольности!
Они поднялись на второй этаж и остановились перед первой дверью справа по коридору. Спальня оказалась маленькой, с медной кроватью, покрытой белым покрывалом, вышитым голубыми аквилегиями. Кувшин с водой и таз стояли на комоде, в деревянной качалке лежала стопка шерстяных одеял. От небольшой чугунной печки в углу разливалось благословенное тепло.
— В доме нет центрального отопления, — предупредил Слоан, — но холодно не будет. Если хочешь, нагрей кирпич для ног. Ванная внизу по коридору. Несколько лет назад я сменил трубы и установил водонагреватель.
— Я прекрасно устроюсь.
— Ну, тогда… спокойной ночи.
Он поставил лампу на комод и направился к двери.
— А где… где будешь спать ты? — дрожащим от нерешительности голосом осведомилась Хизер.
Слоан медленно обернулся, и она снова заглянула в синие замерзшие озера. Опять эта невидимая преграда!
— Моя комната напротив. Там я поставил кроватку Дженны, чтобы слышать, если она проснется ночью.
Значит, он с самого начала решил указать ей ее место!
Хизер прикусила губу, пытаясь справиться с волной горечи, угрожавшей поглотить ее. Где же знаменитая фамильная гордость Эшфордов? Нет, она не покажет мужу, как ей плохо!
— Тебе что-то не по вкусу, герцогиня? — хладнокровно процедил муж.
Хизер демонстративно распрямила плечи.
— Вовсе нет. Я вполне довольна твоим решением.
Глава 6
Так оно и было до последнего времени. В течение двадцати лет ранчо «Бар М» считалось самым богатым хозяйством в округе. Но цены на говядину покатились вниз, а зима выдалась особенно суровой. Как и большинство скотоводов, Слоан уже потерял четверть стада. А снегопады все продолжаются.
И она, Хизер, вовлекла его в эту авантюру с деньгами, окончательно затянув петлю на шее!
— Понимаю, ты желала нам добра, Кейтлин, — вздохнула Хизер, — но как бы этот брак не обернулся трагедией для нас обоих!
— Ты просто устала, дорогая. Завтра все покажется в лучшем свете, особенно если хорошенько выспаться. Постепенно привыкнешь, и тебе на ранчо понравится, даю слово. Конечно, жизнь здесь труднее, чем в Сент-Луисе, но если полюбишь эту землю, то навеки. — Кейтлин внимательно оглядела подругу и улыбнулась: — Разве не ты сама хотела начать все заново?
Хизер кивнула. Смерть отца оказалась величайшим ударом, а необходимость выплачивать долги, удерживать на плаву маленькую школу и при этом уклоняться от нежеланных знаков внимания Эвана Рэндолфа — тяжким бременем. Она так надеялась немного облегчить свою ношу, связав жизнь с порядочным человеком… но, кажется, ошиблась.
— Не уверена, что я смогу стать хорошей женой ранчеро, — грустно пробормотала она. — Во всяком случае, Слоан так не думает.
— Скоро всему научишься, не сомневайся. Кроме того, твои знания о разведении скота ему ни к чему. Это поместье значит для Слоана очень многое, но дочь ему дороже всего. Если сумеешь добиться доверия Дженны, он не посмотрит, что ты не способна отличить бычка от коровы. Хизер надменно вздернула подбородок.
— Собственно говоря, я намерена отрабатывать свое содержание и выплатить ему все, что он отдал Рэндолфу.
Она понимала, что неуместная гордость снова берет верх, но как унизительно сознавать свою зависимость от Слоана Маккорда! Слишком уж она уязвима перед его нападками!
— Не желаю быть ничем никому обязанной. Никогда не просила милостыни и впредь не собираюсь.
— Господи, да какая же это милостыня! Слоан получит куда больше выгоды от этой сделки, если хочешь знать. Дженна отчаянно нуждается в матери, а Слоан — в тебе, пусть пока и не подозревает об этом.
— Все же… он такой… — На ум пришли достаточно нелестные эпитеты: неуправляемый, опасный, жестокий… — Устрашающий… — пробормотала она наконец. — Не имею ни малейшего представления, как с ним обращаться.
Кейтлин поставила тарелки на плиту, чтобы ужин не остыл, и, сев за стол, осторожно взяла руки Хизер в свои.
— Неужели ты действительно его боишься?
Боялась. Она ужасно боялась и Слоана, и его власти над ней. Он не только ухитрился пробудить в Хизер бурю нежеланных эмоций, но и поднял в душе мятежный вихрь недовольства и протеста. Заставил осознать всю полноту одиночества и жаждать осуществления самых потаенных грез.
Грез о страсти, нежности и любви.
Мучительная улыбка исказила ее лицо. Трудно ожидать столь возвышенных чувств от Слоана Маккорда. Он просто на них не способен.
Кейтлин сочувственно вздохнула:
— Да, Хизер, разумеется, с ним нелегко. Иногда смотришь в его глаза и содрогаешься. Уж лучше бы такого не видеть!
— Наверное, ты права, — согласилась Хизер. Она сама заметила, сколько горечи и душевных терзаний кроется под маской безразличия.
— Ты должна его понять. Я рассказывала о войне между ранчо, долгой, жестокой и кровавой. Но Слоан пострадал больше всех нас. Сначала потерял отца, которого подстрелили в спину из засады, потом объявили брата бандитом и изгоем и вынудили скрываться, и в заключение мой отец и его наемники напали на его жену и зверски убили. И тогда он превратился в другого человека, для которого месть стала в жизни единственной целью.
— Он сказал, что его руки в крови, — покачала головой Хизер.
— Так оно и есть. Ходили слухи, будто он прикончил моего отца за все, что тот сделал с Ланью, и я этому верю.
Хизер вздрогнула. Слоан не задумается сам вершить закон и правосудие, если посчитает нужным.
— Когда-то Слоан считался моим злейшим врагом, — серьезно добавила Кейтлин. — В то время он с радостью узнал бы о моей смерти.
— Но сейчас, кажется, вы лучшие друзья.
— Да, но ты не представляешь, чего мне стоило заслужить его доверие, а ему — смириться с моим присутствием. Ювелирная работа… все равно что снимать луковую кожуру, слой за слоем… нет, открывать устричную раковину. Он ни на волос не поддавался! — Голубые глаза Кейтлин тревожно затуманились. — Как ни жаль это признавать, от прежнего Слоана осталась лишь оболочка. Он словно весь окутан тьмой. И не хочет расставаться с прошлым, а особенно смириться со смертью Лани. Нас с Джейком это больше всего беспокоит.
Хизер испытующе всмотрелась в лицо подруги.
— Какая она была?
— Я никогда ее не видела. В отличие от Джейка, который познакомился с ней, когда выздоравливал от ран, полученных в поединке с моим братом. Помнишь, я рассказывала, как Волк Логан спас его и увез в шахтерский лагерь в горах? Ну так вот, Волк оказался сводным братом Лани, только та была чистокровной шайеннкой. Она вела хозяйство брата, когда они со Слоаном впервые увиделись. Джейк утверждает, что в ней было нечто безмятежное, мирное и возвышенное. По его словам, она напоминала прекрасное горное озеро.
— Слоан ведь очень ее любил, верно?
— Насколько я знаю, да. Но что хуже всего, он не только скорбит о ней, но и винит себя в ее смерти. Считает, что мог спасти Лань. И не может простить себе, что позволил ей умереть.
Хизер молча покачала головой, и Кейтлин с отчаянием стиснула ее пальцы. — У него душа изранена, Хизер. Неужели не видишь?
Хизер кивнула. Он не притворяется, не играет на публику. Его печаль неподдельна и искренна. По всему видно, что этот человек прошел муки ада. И отгородился от мира стеной равнодушия и одиночества.
— Думаю, ты можешь все изменить.
— О чем ты.
— Если кто-то и в силах помочь Слоану, так только ты.
Хизер горько усмехнулась. Сначала необходимо проделать брешь в гранитной стене, а это, вероятно, непосильная задача.
— Боюсь, твоя уверенность ни на чем не основана.
— Неправда! — горячо воскликнула Кейтлин. — Ты станешь его спасением, я знаю это.
За ужином новобрачные молчали, предоставив Кейтлин, Джейку и весело щебечущему Райану вести беседу. Потом братья отправились в конюшню запрячь лошадей в фургон Джейка.
— Спасибо, что присматривал за хозяйством, пока меня не было, малыш, — поблагодарил Слоан, когда они вывели лошадей во двор.
— Не за что, старина. Парни старались изо всех сил.
Слоан взглянул в сторону барака. Сквозь дыры в занавесках пробивался свет. Зимой там жили с полдюжины ковбоев, включая повара. К весеннему клеймению количество людей увеличится раз в десять.
— Хорошо, что успели сегодня добраться до дома, — заметил Джейк. — Похоже, вот-вот начнется метель. Не позже завтрашней ночи.
Слоан кивнул, в который раз оглядывая иссушенную морозом землю. В воздухе явно чувствовался запах снега. Темное полотнище неба было усеяно ледяными кристаллами звезд, а вдали за коралями[7] возвышались безмолвные громады гор.
Однако несмотря на все предвестники беды, зрелище было великолепным. Суровая краса этой земли неизменно трогала Слоана до глубины души. Это его дом, и ему пришлось бороться за каждый дюйм против овцеводов, белых лицемеров — ненавистников индейцев. А сколько он пережил стихийных бедствий! Как-нибудь перенесет и еще один снежный буран!
Только вот думать о своем повторном браке не было сил.
— Ну как, привыкаешь к семейной жизни? — с любопытством осведомился Джейк, прерывая течение его мыслей.
Уже привычное напряжение охватило Слоана.
— Не слишком. Похоже, я сделал ошибку.
— Уже жалуешься?
Вот именно, жалуется. Ужасно больно видеть герцогиню во главе стола, сознавать, что теперь хозяйка — она. Занявшая место Лани.
Слоан стиснул зубы и с присвистом втянул воздух, пытаясь облегчить муку.
— Кейт бессовестно обманула меня, посадив на шею неженку. Герцогиня Эшфорд не умеет отличить мула от бычка!
— Зато по всему видно — в смелости ей не откажешь!
— Это верно.
— И кажется, любит детей.
Слоан неохотно кивнул. Его давние страхи немного развеялись при виде Хизер, нежно улыбавшейся девочке. Нужно отдать должное, она прекрасно обращается с Дженной и даже догадалась привезти ей подарок. Он чертовски волновался, что новая жена разделяет предрассудки большинства белых женщин по отношению к полукровкам.
— Должен признать, она не в твоем стиле, — беззлобно поддел Джейк. — Классом повыше. Нечасто можно найти такое сочетание: благовоспитанная леди, да к тому же еще и редкостная красавица!
Действительно загадка! Каким образом благородная дама, исполненная редкой грации и элегантности, способна в один миг пробудить в мужчине безумную похоть?
При виде ее он невольно представлял себе таинственно шуршащий шелк, тонкий хрусталь и… жаркие объятия.
Она была воплощением мужской мечты. Все в ней исполнено откровенной чувственности, от густых локонов цвета дорогого шампанского и точеного совершенства черт до роскошного, налитого упругой сладостью тела.
— Хочешь сказать, что недоволен брачной ночью? — не отставал Джейк.
— Хочу, — буркнул Слоан, но, словно выставляя его лживость напоказ, мужская плоть отозвалась мучительной распирающей болью и мгновенно вздыбилась, когда перед его глазами возникло обнаженное извивающееся тело Хизер. Вкус ее губ, нежность кожи, невыразимый восторг, испытанный им, невозможно забыть.
Но теперь он понимал, что зря поддался порыву вожделения. Считал, что достаточно затащить Хизер в постель, чтобы покончить с тягой к ней раз и навсегда. Однако не принял в расчет собственного слабоволия. Не сознавал, что теперь еще с большей силой возжелает ее.
Слава Богу, что после всех бед и несчастий Слоан прекрасно научился скрывать истинные чувства под маской сурового бесстрастия, хотя и не мог избавиться до конца от угрызений совести за собственную жестокость.
— Не понимаю, что в ней такого плохого, — настаивал Джейк.
— Ничего. Кроме того, что она не Лань. Руки Джейка с силой вцепились в сбрую.
— Возможно, тебе не нужны советы, старший братец, — медленно выговорил он, — но, думаю, Лань первая сказала бы тебе, что пора похоронить прошлое, вместо того чтобы цепляться за него. Велела бы забыть о ней и начать новую жизнь.
Слоан резко вскинул голову:
— Забыть?! А ты? Ты способен забыть свою жену? Можешь представить, что любишь другую женщину, кроме Кейтлин?!
— Нет. Нет, черт возьми, — покачал головой Джейк. — Но Кейтлин не лежит под шестью футами камней и грязи.
Слоан поморщился от грубых в своей откровенности слов и, сняв шляпу, небрежно пригладил волосы, стараясь не показать, как ранил его брат.
— Не считаешь ли, что она не заслужила подобного обращения? — не отставал Джейк. — Иначе зачем привез ее сюда? Ты ведь ее совсем не знаешь! Дай своей жене шанс показать, какова она на самом деле. Ведь не зря Кейтлин за нее горой стоит.
Слоан устало вздохнул. Джейк верно говорит. Он не должен срывать горечь и гнев на невинной женщине. Она его жена, и кому как не мужу о ней заботиться?
Но повторения брачной ночи он не допустит. Страсть слишком легко взяла над ним верх и вышла из берегов. Он не станет делить постель с Хизер.
Ни постель, ни спальню.
Эта комната была его убежищем, единственным местом, где он мог обрести некое подобие покоя. Вспоминать Лань и их убитую любовь.
Герцогиня не проберется туда. И не предъявит права на этот уголок его души.
Ей придется смириться.
Они попрощались с Кейтлин, Джейком и сонным Райаном и долго стояли на заднем крыльце, пока грохочущий фургон не исчез в темноте. В наступившей тишине Хизер расслышала мужской смех, доносившийся из барака.
При каждом выдохе изо рта вырывались облачка пара. Как холодно!
Она вздрогнула, и Слоан, искоса взглянув на жену, проворчал:
— Иди-ка скорее в дом, пока не простудилась. К ее удивлению, он последовал за ней на кухню.
— Должно быть, ты устала, — бесстрастно заметил он, задвигая засов.
— Немного.
— Пора спать. Завтра утром рассмотришь дом как следует.
— В таком случае, если не возражаешь, я хотела бы поскорее лечь.
— Сейчас провожу тебя в твою комнату.
Слоан поднял лампу, и Хизер против воли засмотрелась на его лицо — само воплощение мужественности. Вспомнив все, что рассказывала Кейтлин о его трагическом прошлом, она почувствовала желание погладить его по впалой щеке, но вовремя спохватилась. Такие, как Слоан, не нуждаются в утешениях, особенно нелюбимой жены. Сомнительно, чтобы он потерпел подобные вольности!
Они поднялись на второй этаж и остановились перед первой дверью справа по коридору. Спальня оказалась маленькой, с медной кроватью, покрытой белым покрывалом, вышитым голубыми аквилегиями. Кувшин с водой и таз стояли на комоде, в деревянной качалке лежала стопка шерстяных одеял. От небольшой чугунной печки в углу разливалось благословенное тепло.
— В доме нет центрального отопления, — предупредил Слоан, — но холодно не будет. Если хочешь, нагрей кирпич для ног. Ванная внизу по коридору. Несколько лет назад я сменил трубы и установил водонагреватель.
— Я прекрасно устроюсь.
— Ну, тогда… спокойной ночи.
Он поставил лампу на комод и направился к двери.
— А где… где будешь спать ты? — дрожащим от нерешительности голосом осведомилась Хизер.
Слоан медленно обернулся, и она снова заглянула в синие замерзшие озера. Опять эта невидимая преграда!
— Моя комната напротив. Там я поставил кроватку Дженны, чтобы слышать, если она проснется ночью.
Значит, он с самого начала решил указать ей ее место!
Хизер прикусила губу, пытаясь справиться с волной горечи, угрожавшей поглотить ее. Где же знаменитая фамильная гордость Эшфордов? Нет, она не покажет мужу, как ей плохо!
— Тебе что-то не по вкусу, герцогиня? — хладнокровно процедил муж.
Хизер демонстративно распрямила плечи.
— Вовсе нет. Я вполне довольна твоим решением.
Глава 6
Хизер проснулась затемно, когда Слоан еще крепко спал, и, исполненная решимости доказать, как он ошибался, считая ее бездельницей и неженкой, умылась, оделась и спустилась вниз приготовить завтрак. Когда в кухне появился Слоан с дочерью на руках, она уже хлопотала у плиты. Подняв голову, Хизер тепло улыбнулась Дженне и исподлобья взглянула на мужа. Широкие плечи обтягивала выцветшая рабочая рубашка, штаны из хлопчатобумажной ткани тоже знавали лучшие дни. Выгоревшие на солнце волосы слегка взъерошены: очевидно, он так и не позаботился причесаться.
Сердце Хизер забилось сильнее.
— Завтрак почти готов, если, конечно, у тебя есть время его попробовать, — с вымученной улыбкой предложила она. Слоан бросил на нее тяжелый взгляд и, молча повесив пояс с оружием на спинку стула, уселся и заботливо устроил на коленях дочь.
Дженна, обнимая куклу, с любопытством разглядывала Хизер. Слоан тоже не смог скрыть удивления при виде тарелок с оладьями, жареной колбасой и кружки крепкого черного кофе.
— Что-то не так? — нерешительно пробормотала Хизер. — Не любишь оладьи?
Уголки губ Слоана поползли вверх.
— Наоборот, просто есть их приходилось далеко не так часто, как хотелось бы. Лань так и не усвоила, как их готовить.
Хизер проглотила колкую отповедь, так и вертевшуюся на кончике языка. Ничего не поделаешь, нужно терпеть. К тому же она с самого начала знала, что ее то и дело станут сравнивать с первой женой. Но и Слоану, со своей стороны, рано или поздно придется понять, что она — не Спящая Лань.
Хизер подала к оладьям масло и мед, а потом налила Дженне жидкую овсянку с патокой и кусочками сушеных яблок. Пожалуй, Кейтлин была права: сегодня все кажется в ином свете. И она твердо намерена стать хозяйкой если не сердца Слоана, то хотя бы его ранчо. Она не будет в тягость мужу и спасет свою израненную гордость, став ему полезной. А для начала завоюет любовь его дочери.
— Иди ко мне, солнышко, пусть папа спокойно поест. Посидишь на коленях у меня, хорошо? Ты, наверное, проголодалась.
Дженна с неожиданной готовностью перебралась к Хизер, и Слоан стал настороженно присматриваться к герцогине, кормившей девочку и делавшей вид, что угощает куклу.
К его удивлению, она обращалась с Дженной так, словно знала ее сто лет. Да ведь Хизер помогала Кейтлин растить Райана с пеленок! Кажется, она не причинит зла Дженне.
Слоан немного успокоился, хотя тяжело было видеть, что чужая женщина держит дочь, а темная головка прижата к белокурой.
Слоан поспешно глотнул кофе. Крепкий и обжигающий — как раз такой, как он любит. Кажется, она не лгала, утверждая, будто умеет готовить. Совсем не то, что безвкусное месиво, которое подает повар. Последний год ему приходилось довольствоваться стряпней этого неумехи.
— После завтрака, — пробурчал Слоан, — я покажу тебе дом.
Хизер покачала головой.
— У тебя и без того слишком много дел. Я сама найду дорогу.
Некоторое время оба молчали. Наконец Слоан покончил с оладьями и, поднявшись, надел пояс.
— Умеешь обращаться с оружием? — спросил он, видя, какими глазами Хизер уставилась на два шестизарядных «кольта».
— Отец учил стрелять из дамского пистолета.
— Такие игрушки здесь не годятся. Я покажу тебе, как управляться с винтовкой.
— Ты уверен, что это необходимо?..
— Ничего, научишься, — резко перебил он, очевидно, не желая обсуждать эту тему. — Или забыла, что отныне должна заботиться о моей дочери?
— До сих пор память мне не изменяла, — холодно бросила Хизер, вскинув голову. Пусть мечты о любви разбиты, но она не позволит Слоану Маккорду унижать себя.
Слоан натянул куртку.
— Один из ковбоев останется вас охранять. Если что-то понадобится, позови Расти, он мигом прибежит. А в случае беды выстрели в воздух дважды. Это условный сигнал. В кладовой найдешь заряженную винтовку, — предупредил он и, поколебавшись, добавил: — Не страшно одной? Меня скорее всего не будет весь день.
— Ничего, вытерпим, — заверила Хизер, улыбаясь девочке. — Правда, дорогая?
Дженна обрадованно закивала, растянув ротик едва не до ушей в ответной улыбке.
— И к обеду не вернешься? — вдруг встревожилась Хизер.
— Поем с парнями, так быстрее. Если не слишком затруднит, поставь ужин в печь, чтобы не остыл.
— Конечно, не затруднит!
Слоан поцеловал девочку в щеку, надвинул шляпу на лоб и вышел в морозный полумрак, оставив Хизер привыкать к новой жизни.
Все шло по раз и навсегда заведенному порядку: встреча за завтраком, поздний ужин и тяжелый сон. Вечером первого дня разразился буран, укрывший всю округу снежным покровом. Слоану и ковбоям пришлось дотемна трудиться без отдыха, развозя накошенное летом сено. В тяжелые зимы скот так слабеет, что не может добраться до травы, погребенной подо льдом и снегом.
Уже через сутки Хизер полностью испытала все прелести колорадской зимы. С гор задувал сильный ветер, взметая к небу снежные вихри, такие густые, что уже в двух шагах ничего не было видно. Хотя в доме топились все печи, холод стоял такой, что ей пришлось надеть три пары теплых панталон и сшить Дженне из шерстяного одеяла костюм, варежки и капюшон.
Но зима оказалась не единственной проблемой. Сло-ан ничуть не преувеличивал трудности жизни на ранчо. Работы оказалось предостаточно, и, несмотря на то что Хизер намеренно старалась не отвлекаться от бесчисленных обязанностей: готовки, стирки, уборки и ухода за Дженной, — одиночество все сильнее сжимало ее стальной хваткой, особенно в сумерки, когда приходилось часами ожидать Слоана.
Конечно, Дженна оказалась настоящим утешением. Хизер обожала малышку, для нее она была самым добрым и милым ребенком на свете, но все же ее общества было недостаточно, чтобы поднять настроение. Каждый вечер Хизер, измученная физически и морально, едва добиралась до постели. Но старалась не жаловаться, особенно Слоану. Вряд ли он проявит хоть каплю сострадания, уж скорее предложит ей обратный билет до Сент-Луиса. И кроме того, у мужа хватает собственных неприятностей, не говоря уже об отчаянных попытках спасти хотя бы часть стада. Но похоже, он ведет заведомо неравную борьбу.
Как больно видеть, что силы его постепенно истощаются! Правда, сам Слоан переносил свои неудачи в стоическом, мрачном молчании. Только однажды, когда он пришел домой за полночь, Хизер заметила отчаяние в его глазах, и сердце ее мучительно сжалось. Она так хотела утешить мужа, но, понимая всю глупость подобных фантазий, постаралась взять себя в руки. Слоану не нужны ни ее сочувствие, ни она сама. Зря Кейтлин твердила, что Хизер — его спасение. Этого никогда не произойдет. Скорбь и трагическая гибель родных убили в нем радость жизни, и демоны, терзающие его, никогда не позволят Слоану разделить горести и радости с другим человеком.
К концу недели снег немного сошел, и Хизер познакомилась с управляющим и ковбоями, жившими в бараке, среди которых оказался и повар по прозвищу Куки[8].
Некоторые ковбои обитали в крохотных деревянных домиках, разбросанных по всему ранчо, и ежедневно объезжали местность, выполняя нелегкие и многообразные обязанности: развозили сено, перегоняли скот на вытаявшие из-под снега участки травы, разбивали лед в прорубях, искали отбившихся бычков, собирали больных, чинили ограды загонов и упряжь, кололи дрова — словом, перечислять можно было хоть целый день. Они, казалось, искренне радовались ее появлению и стремились помочь чем можно.
Особенно старался Расти[9], молодой верзила с шевелюрой морковного цвета, которому Слоан поручил охранять жену и дочь.
— Мы прямо-таки счастливы, что вы согласились приехать, мэм, — застенчиво признался он как-то в день стирки, таская ведра с водой на кухню. — Дженне нужна настоящая ма, а после ухода Марии за ней и присмотреть некому.
— Мария — это экономка?
— Да, мэм, мексиканка. Только у нее в семье полно детишек, о которых тоже нужно кому-то заботиться. Мы с ребятами и хотели бы Приглядеть за девчушкой, да только в этом деле никто не заменит женщину.
— Вы, кажется, любите Дженну.
— Да, мэм.
— Вы давно здесь работаете?
— Да лет десять. — Он поставил ведра на крыльцо и отвел упавшую на глаза оранжевую прядь. — Па Слоана привез меня из Техаса желторотым птенцом. Я был здесь, когда Слоана взнуздали, и когда Бен Маккорд умер, и Дженна родилась, а миз Лань убили…
Карие глаза на миг потемнели. Хизер терпеливо выжидала, надеясь, что Расти расскажет о трагедии, но он продолжал молчать. Не желая показаться чересчур любопытной и назойливой, она вежливо заметила:
— Дженна — имя необычное, верно?
— Вообще-то ее зовут Айенна. По-шайеннски это «вечный цветок» или что-то в таком роде. Так ее назвала мать. У самой миз Лани было такое имя, что язык сломаешь: Е-нааотце мехе-ватсоева. Никак не выговорить, — смущенно улыбнулся Расти — Но мы звали ее просто «миз Лань».
Все были приветливы и услужливы. Все Доброжелательны. Все, кроме Слоана. Он по-прежнему был замкнут и нелюдим, хотя сдержал обещание и нашел время поучить жену стрелять. К концу урока Хизер довольно ловко управлялась с винтовкой, хотя с пистолетом ей никак Не везло: отдача оказалась слишком сильной для ее тонких рук. Что уж говорить об охотничьем ружье — оно просто вышибало из нее дух! Однако Слоан настаивал, чтобы Хизер умела обращаться со всеми видами оружия, и она постаралась запомнить все домашние тайники, где хранились заряженные ружья и винтовки. Жестокая, продолжавшаяся десятилетиями война между «овечьими» и «коровьими» ранчеро закончилась всего полгода назад, а Слоан был не из тех, кто зря рискует.
Кроме того, она узнала много нового о жизни на ранчо. Куки показал ей, как доить коров и сбивать масло. В Сент-Луисе Хизер покупала масло и молоко у разносчиков, но на ранчо «Бар М» такой роскоши позволить себе не могли. Первая попытка сбить масло кончилась огромными волдырями на ладонях, но Хизер гордилась своими достижениями.
Но как бы она ни уставала, как бы ни отчаивалась, наутро еще с большим рвением приступала к повседневным обязанностям. Ей хотелось доказать Слоану, что он взял в жены настоящую женщину, а не бесполезное украшение гостиной. И хотя Хизер не слышала от Слоана ни слова благодарности за все усилия, все же иногда ей казалось, что он начинает питать к ней нечто вроде сдержанного уважения.
Возможно, так и было, но Хизер все равно чересчур часто ощущала, что ее придирчиво сравнивают с первой женой. Иногда она чувствовала на себе пристальный недобрый взгляд мужа, словно он оценивал ее и каждый раз выносил приговор в пользу другой.
Но между ней и Спящей Ланью — непреодолимая пропасть. В спальне Слоана висел дагерротип, где он стоял рядом с темнокожей индианкой. Волосы чернее ночи, лицо скорее можно назвать оригинальным, чем красивым, но излучаемые ею покой и безмятежность были почти ощутимы. И Слоан выглядел счастливым и спокойным, только лукавые искорки в глазах выдавали некоторую склонность к авантюрам и Приключениям. Должно быть тогда он вовсе не был тем суровым и нелюдимом, каким стал теперь.
Сердце Хизер забилось сильнее.
— Завтрак почти готов, если, конечно, у тебя есть время его попробовать, — с вымученной улыбкой предложила она. Слоан бросил на нее тяжелый взгляд и, молча повесив пояс с оружием на спинку стула, уселся и заботливо устроил на коленях дочь.
Дженна, обнимая куклу, с любопытством разглядывала Хизер. Слоан тоже не смог скрыть удивления при виде тарелок с оладьями, жареной колбасой и кружки крепкого черного кофе.
— Что-то не так? — нерешительно пробормотала Хизер. — Не любишь оладьи?
Уголки губ Слоана поползли вверх.
— Наоборот, просто есть их приходилось далеко не так часто, как хотелось бы. Лань так и не усвоила, как их готовить.
Хизер проглотила колкую отповедь, так и вертевшуюся на кончике языка. Ничего не поделаешь, нужно терпеть. К тому же она с самого начала знала, что ее то и дело станут сравнивать с первой женой. Но и Слоану, со своей стороны, рано или поздно придется понять, что она — не Спящая Лань.
Хизер подала к оладьям масло и мед, а потом налила Дженне жидкую овсянку с патокой и кусочками сушеных яблок. Пожалуй, Кейтлин была права: сегодня все кажется в ином свете. И она твердо намерена стать хозяйкой если не сердца Слоана, то хотя бы его ранчо. Она не будет в тягость мужу и спасет свою израненную гордость, став ему полезной. А для начала завоюет любовь его дочери.
— Иди ко мне, солнышко, пусть папа спокойно поест. Посидишь на коленях у меня, хорошо? Ты, наверное, проголодалась.
Дженна с неожиданной готовностью перебралась к Хизер, и Слоан стал настороженно присматриваться к герцогине, кормившей девочку и делавшей вид, что угощает куклу.
К его удивлению, она обращалась с Дженной так, словно знала ее сто лет. Да ведь Хизер помогала Кейтлин растить Райана с пеленок! Кажется, она не причинит зла Дженне.
Слоан немного успокоился, хотя тяжело было видеть, что чужая женщина держит дочь, а темная головка прижата к белокурой.
Слоан поспешно глотнул кофе. Крепкий и обжигающий — как раз такой, как он любит. Кажется, она не лгала, утверждая, будто умеет готовить. Совсем не то, что безвкусное месиво, которое подает повар. Последний год ему приходилось довольствоваться стряпней этого неумехи.
— После завтрака, — пробурчал Слоан, — я покажу тебе дом.
Хизер покачала головой.
— У тебя и без того слишком много дел. Я сама найду дорогу.
Некоторое время оба молчали. Наконец Слоан покончил с оладьями и, поднявшись, надел пояс.
— Умеешь обращаться с оружием? — спросил он, видя, какими глазами Хизер уставилась на два шестизарядных «кольта».
— Отец учил стрелять из дамского пистолета.
— Такие игрушки здесь не годятся. Я покажу тебе, как управляться с винтовкой.
— Ты уверен, что это необходимо?..
— Ничего, научишься, — резко перебил он, очевидно, не желая обсуждать эту тему. — Или забыла, что отныне должна заботиться о моей дочери?
— До сих пор память мне не изменяла, — холодно бросила Хизер, вскинув голову. Пусть мечты о любви разбиты, но она не позволит Слоану Маккорду унижать себя.
Слоан натянул куртку.
— Один из ковбоев останется вас охранять. Если что-то понадобится, позови Расти, он мигом прибежит. А в случае беды выстрели в воздух дважды. Это условный сигнал. В кладовой найдешь заряженную винтовку, — предупредил он и, поколебавшись, добавил: — Не страшно одной? Меня скорее всего не будет весь день.
— Ничего, вытерпим, — заверила Хизер, улыбаясь девочке. — Правда, дорогая?
Дженна обрадованно закивала, растянув ротик едва не до ушей в ответной улыбке.
— И к обеду не вернешься? — вдруг встревожилась Хизер.
— Поем с парнями, так быстрее. Если не слишком затруднит, поставь ужин в печь, чтобы не остыл.
— Конечно, не затруднит!
Слоан поцеловал девочку в щеку, надвинул шляпу на лоб и вышел в морозный полумрак, оставив Хизер привыкать к новой жизни.
Все шло по раз и навсегда заведенному порядку: встреча за завтраком, поздний ужин и тяжелый сон. Вечером первого дня разразился буран, укрывший всю округу снежным покровом. Слоану и ковбоям пришлось дотемна трудиться без отдыха, развозя накошенное летом сено. В тяжелые зимы скот так слабеет, что не может добраться до травы, погребенной подо льдом и снегом.
Уже через сутки Хизер полностью испытала все прелести колорадской зимы. С гор задувал сильный ветер, взметая к небу снежные вихри, такие густые, что уже в двух шагах ничего не было видно. Хотя в доме топились все печи, холод стоял такой, что ей пришлось надеть три пары теплых панталон и сшить Дженне из шерстяного одеяла костюм, варежки и капюшон.
Но зима оказалась не единственной проблемой. Сло-ан ничуть не преувеличивал трудности жизни на ранчо. Работы оказалось предостаточно, и, несмотря на то что Хизер намеренно старалась не отвлекаться от бесчисленных обязанностей: готовки, стирки, уборки и ухода за Дженной, — одиночество все сильнее сжимало ее стальной хваткой, особенно в сумерки, когда приходилось часами ожидать Слоана.
Конечно, Дженна оказалась настоящим утешением. Хизер обожала малышку, для нее она была самым добрым и милым ребенком на свете, но все же ее общества было недостаточно, чтобы поднять настроение. Каждый вечер Хизер, измученная физически и морально, едва добиралась до постели. Но старалась не жаловаться, особенно Слоану. Вряд ли он проявит хоть каплю сострадания, уж скорее предложит ей обратный билет до Сент-Луиса. И кроме того, у мужа хватает собственных неприятностей, не говоря уже об отчаянных попытках спасти хотя бы часть стада. Но похоже, он ведет заведомо неравную борьбу.
Как больно видеть, что силы его постепенно истощаются! Правда, сам Слоан переносил свои неудачи в стоическом, мрачном молчании. Только однажды, когда он пришел домой за полночь, Хизер заметила отчаяние в его глазах, и сердце ее мучительно сжалось. Она так хотела утешить мужа, но, понимая всю глупость подобных фантазий, постаралась взять себя в руки. Слоану не нужны ни ее сочувствие, ни она сама. Зря Кейтлин твердила, что Хизер — его спасение. Этого никогда не произойдет. Скорбь и трагическая гибель родных убили в нем радость жизни, и демоны, терзающие его, никогда не позволят Слоану разделить горести и радости с другим человеком.
К концу недели снег немного сошел, и Хизер познакомилась с управляющим и ковбоями, жившими в бараке, среди которых оказался и повар по прозвищу Куки[8].
Некоторые ковбои обитали в крохотных деревянных домиках, разбросанных по всему ранчо, и ежедневно объезжали местность, выполняя нелегкие и многообразные обязанности: развозили сено, перегоняли скот на вытаявшие из-под снега участки травы, разбивали лед в прорубях, искали отбившихся бычков, собирали больных, чинили ограды загонов и упряжь, кололи дрова — словом, перечислять можно было хоть целый день. Они, казалось, искренне радовались ее появлению и стремились помочь чем можно.
Особенно старался Расти[9], молодой верзила с шевелюрой морковного цвета, которому Слоан поручил охранять жену и дочь.
— Мы прямо-таки счастливы, что вы согласились приехать, мэм, — застенчиво признался он как-то в день стирки, таская ведра с водой на кухню. — Дженне нужна настоящая ма, а после ухода Марии за ней и присмотреть некому.
— Мария — это экономка?
— Да, мэм, мексиканка. Только у нее в семье полно детишек, о которых тоже нужно кому-то заботиться. Мы с ребятами и хотели бы Приглядеть за девчушкой, да только в этом деле никто не заменит женщину.
— Вы, кажется, любите Дженну.
— Да, мэм.
— Вы давно здесь работаете?
— Да лет десять. — Он поставил ведра на крыльцо и отвел упавшую на глаза оранжевую прядь. — Па Слоана привез меня из Техаса желторотым птенцом. Я был здесь, когда Слоана взнуздали, и когда Бен Маккорд умер, и Дженна родилась, а миз Лань убили…
Карие глаза на миг потемнели. Хизер терпеливо выжидала, надеясь, что Расти расскажет о трагедии, но он продолжал молчать. Не желая показаться чересчур любопытной и назойливой, она вежливо заметила:
— Дженна — имя необычное, верно?
— Вообще-то ее зовут Айенна. По-шайеннски это «вечный цветок» или что-то в таком роде. Так ее назвала мать. У самой миз Лани было такое имя, что язык сломаешь: Е-нааотце мехе-ватсоева. Никак не выговорить, — смущенно улыбнулся Расти — Но мы звали ее просто «миз Лань».
Все были приветливы и услужливы. Все Доброжелательны. Все, кроме Слоана. Он по-прежнему был замкнут и нелюдим, хотя сдержал обещание и нашел время поучить жену стрелять. К концу урока Хизер довольно ловко управлялась с винтовкой, хотя с пистолетом ей никак Не везло: отдача оказалась слишком сильной для ее тонких рук. Что уж говорить об охотничьем ружье — оно просто вышибало из нее дух! Однако Слоан настаивал, чтобы Хизер умела обращаться со всеми видами оружия, и она постаралась запомнить все домашние тайники, где хранились заряженные ружья и винтовки. Жестокая, продолжавшаяся десятилетиями война между «овечьими» и «коровьими» ранчеро закончилась всего полгода назад, а Слоан был не из тех, кто зря рискует.
Кроме того, она узнала много нового о жизни на ранчо. Куки показал ей, как доить коров и сбивать масло. В Сент-Луисе Хизер покупала масло и молоко у разносчиков, но на ранчо «Бар М» такой роскоши позволить себе не могли. Первая попытка сбить масло кончилась огромными волдырями на ладонях, но Хизер гордилась своими достижениями.
Но как бы она ни уставала, как бы ни отчаивалась, наутро еще с большим рвением приступала к повседневным обязанностям. Ей хотелось доказать Слоану, что он взял в жены настоящую женщину, а не бесполезное украшение гостиной. И хотя Хизер не слышала от Слоана ни слова благодарности за все усилия, все же иногда ей казалось, что он начинает питать к ней нечто вроде сдержанного уважения.
Возможно, так и было, но Хизер все равно чересчур часто ощущала, что ее придирчиво сравнивают с первой женой. Иногда она чувствовала на себе пристальный недобрый взгляд мужа, словно он оценивал ее и каждый раз выносил приговор в пользу другой.
Но между ней и Спящей Ланью — непреодолимая пропасть. В спальне Слоана висел дагерротип, где он стоял рядом с темнокожей индианкой. Волосы чернее ночи, лицо скорее можно назвать оригинальным, чем красивым, но излучаемые ею покой и безмятежность были почти ощутимы. И Слоан выглядел счастливым и спокойным, только лукавые искорки в глазах выдавали некоторую склонность к авантюрам и Приключениям. Должно быть тогда он вовсе не был тем суровым и нелюдимом, каким стал теперь.