Страница:
— Мне… надо идти, — дрожащим голосом произнесла она. И тут же, не давая ему возможности ответить, сначала пошла, а потом побежала, охваченная паникой, которая оказалась несоизмеримо больше той, что она испытывала перед началом судебного разбирательства.
Она взволнованно припомнила, как читала о каком-то американском эксперименте, в котором доказывалось, что мужчина скорее влюбится в женщину, если застанет ее в какой-нибудь непростой, рискованной ситуации, после какого-нибудь инцидента, где ему брошен вызов.
И все же вряд ли она кажется Солу привлекательной. Талла осторожно и внимательно перебирала причины, почему это невозможно, и ей даже стало легче дышать, когда она наконец обосновала свои солидные, неоспоримые доводы.
И все же в ней мучительно жило ощущение близости Сола. Один взгляд… сбивчивый ритм сердца… головокружение… какое-то странное чувство, что с ней происходит нечто важное… Что же, в конце концов, все это означает? Может, это нечто большее, чем просто игра воображения? Или ерунда, над которой вовсе не стоит задумываться?
Надо заняться делом. Не думать о Соле. Сол… Ну вот, опять круг мыслей замкнулся на нем…
Дворец Маурицхейс был практически пуст, и Талла переходила от картины к картине, с восхищением взирая на богатство красок и форм, света и тени, любовалась мельчайшими деталями каждого великого произведения, внимательно рассматривала собрание пейзажей Яна Вермера Делфтского. Остановившись перед своей любимой картиной — «Вид Делфта», — Талла непроизвольно вздохнула от восторга. Она настолько погрузилась в созерцание картины, что не заметила, как кто-то подошел к ней. Лишь через несколько минут она повернула голову и застыла, увидев наблюдавшего за ней Сола.
— Что вы здесь делаете? — спросила она его.
— То же, что и вы, — ответил он. — Вам нравится Вермер? — Сол кивнул на картину, которой любовалась Талла.
— Нравится?! — Губы Таллы скривились в презрительной усмешке. — В данном случае это слово не подходит, — подчеркнула она.
— Вы похожи на Мег, она всегда так выглядит, когда сердится, — добродушно заметил Сол. — Надеюсь, вы не собираетесь топнуть ножкой?
Талла метнула в него испепеляющий взгляд.
— Если я когда-нибудь топну ногой, то это случится, когда под нею окажетесь вы. Сол поднял брови.
— Я полностью за то, чтобы женщина была сильной и способной защищать себя, — ответил он, помолчав немного. — Но бывают случаи, когда подобная напористость переходит в агрессивность, и вы…
— Что я? — с вызовом выпалила Талла. Сол покачал головой.
— Забудьте об этом, — усмехнулся он. — С вами просто невозможно ладить. Однако берегитесь, иначе вы недооцените врага, которого решили уничтожить. Вы можете обнаружить, что поранили самое себя о свои острые словесные шипы. — С этими словами он повернулся и пошел прочь от нее.
А Талла смотрела ему вслед.
— Пойдемте, вы же не оставите меня один на один с этой бутылкой вина! А Сола, я знаю, бесполезно уговаривать выпить еще бокал, поскольку он человек умеренный и его невозможно заставить сделать что-нибудь, что противоречит его убеждениям.
Талла вяло пыталась возражать, но Клаус ван дер Лауренс настоял на своем и наполнил ее бокал очень дорогим и вкусным красным вином, которое заказал на обед в честь празднования триумфа Таллы в суде. Она вынуждена была признать, что основатель корпорации высокого мнения о Соле. И не только это: Лауренс явно симпатизировал ему и обращался с ним чуть ли не с родственной теплотой. Но если такой проницательный человек, как Клаус ван дер Лауренс, столь высоко ценит Сола, чем же объяснить ее неприязнь?
Из их сегодняшнего разговора было ясно, что голландец очень предан своей семье. Он объяснил Талле, что его жена не смогла присутствовать на обеде потому, что у их старшей внучки недавно родился ребенок и жена помогает ей.
— Сол говорил мне, что вы оба разделяете страсть к одному из наших величайших художников, — заметил старик, пока Талла наслаждалась вином.
— Да, это так, — кивнула она, слегка нахмурившись. Интересно, что еще говорил о ней Сол Клаусу ван дер Лауренсу? Хорошо, если ничего такого, что могло бы навредить ее карьере…
— У меня есть небольшая картина, написанная одним из его учеников, — сказал Лауренс и покачал головой. — В своем роде картина хороша, но когда увидишь произведения мастера…
— Он так точно передает детали… — отозвалась Талла, однако мысли ее блуждали далеко от любимого художника. Вряд ли она ошибается в своих суждениях о Соле, но откуда это противоречие между ее враждебным отношением к нему и уважением, которое ему явно выказывают другие? Что это означает? Они ошибаются, а я права, или… Вне всякого сомнения, он в высшей степени привлекательный мужчина с определенной харизмой. Достаточно видеть реакцию других женщин на него, чтобы понять это… или признать реакцию ее собственного тела, грустно напомнила она себе.
Было уже далеко за полночь, когда они наконец покинули ресторан, и Сол поймал такси, чтобы добраться до гостиницы. Есть что-то будоражащее в ночной поездке в тесном такси, да еще с таким привлекательным мужчиной, подумала Талла. Она решила не обращать внимания на свои нелепые и неуместные чувства и отвернулась от него, уставившись во тьму, проплывавшую за стеклом машины. Однако, когда им пришлось остановиться на перекрестке, Талла вдруг почувствовала, что ей необходимо повернуться и посмотреть на него.
Ее поразило, что Сол тоже внимательно смотрит на нее. Талла отвела глаза первой, но перед этим ее взгляд предательски опустился на губы Сола.
Наверное, на меня действует вино, подумала она, едва такси остановилось у входа в гостиницу. Вино было терпким, насыщенным и, как оказалось, намного более крепким, чем она думала. Ей стало интересно, что бы она почувствовала, если бы Сол поцеловал ее. Она хотела убедиться, правда ли то, что говорят о мужчинах, у которых так чувственно изогнута нижняя губа. Набросится ли он с жадной страстью и сразу же все испортит или будет наслаждаться долгим интимным поцелуем? А может, он…
— Я думаю, вам надо попросить служащих отеля разбудить вас пораньше, учитывая, что наш рейс в десять утра, — бесстрастно предупредил ее Сол, одним махом прерывая легкомысленный поток ее мыслей.
— Что вы хотите этим сказать? — строго спросила Талла. — Я уже заказала звонок, однако если этим замечанием вы хотите сказать, что я… я… — Под холодным и удивленным взглядом Сола она растерялась. — Я не пьяна, — готовясь к схватке, выговорила она, но затем все испортила, предательски икнув. — Я выпила только четыре бокала.
— Четыре бокала — это целая бутылка, — сухо заметил Сол, устремляясь к лифтам. Талла вздохнула и жалобно произнесла:
— Клаус все время подливал мне…
— Вот именно, — усмехнулся Сол. — Надеюсь, у вас есть лекарство от головной боли, ибо утром оно вам понадобится.
— Сол, вы такой зануда! — огрызнулась Талла.
— Дело не в том, что я зануда, — спокойно ответил Сол. — Просто я хорошо знаю Клауса. Он щедрый хозяин, но голова у него словно отлита из металла. Я видел, как он выпил пару бутылок сухого вина и это не оказало на него ни малейшего действия. Но для человека, который не привык пить, такая доза может оказаться смертельной.
Талла открыла было рот, чтобы сказать, что ей почти тридцать лет и она прекрасно понимает, что делает, но тут подоспел лифт, из него вышли пассажиры, и момент был упущен. Талле было абсолютно ясно, почему Сол решил проводить ее до номера. Он отнюдь не собирался заходить в ее комнату и тем более — забираться к ней в постель.
— Я совершенно трезва, — сердито сообщила она ему, а Сол тем временем вынул у нее из руки магнитную карточку и вставил в замок. — Ну а теперь что вы делаете? — спросила она, когда он толкнул дверь и прошел за ней в комнату. — Я вам не ребенок, и нечего стоять надо мной, пока я переоденусь, или следить, чтобы я правильно почистила зубы перед тем, как лечь в постель… — Она нахмурилась, заметив, что он проигнорировал ее слова и удалился в ванную, потом вернулся со стаканом, вытащил из мини-бара бутылку с водой и наполнил стакан.
— Выпейте! — сурово приказал он. — Разумеется, это не поможет вам избежать утреннего похмелья, но по крайней мере предохранит от полного обезвоживания.
— Да, папочка, — с притворным смирением пролепетала Талла и приняла у него стакан. Однако рука дрогнула, и ледяная вода попала ей за ворот. Талла едва не задохнулась от ярости. — Ну смотрите, что вы наделали! — обрушилась она на Сола и принялась оттягивать влажную ткань от тела. Ей показалось, что Сол еле слышно выругался. Он опять ушел в ванную, однако Талла этого не заметила — она стягивала с себя мокрую блузку, потом бюстгальтер. Застонав от отвращения, она бросила вещи на пол.
— Вот, возьмите… — услышала она голос Сола и изумленно уставилась на него, осознав, что он до сих пор еще находится в ее номере. — Какого черта вы делаете? — процедил он.
— А что я делаю? — Талла озадаченно поглядела на него. Что он имеет в виду? — Я ничего не делаю. Просто я… — Но едва она отвела взгляд от его разозленного лица и посмотрела на сброшенную на пол одежду, в голове у нее мгновенно все прояснилось. Она тихонько засмеялась и кокетливо спросила:
— В чем дело, Сол? Вы никогда в жизни не видели обнаженную женщину? — Она состроила нарочито скромную гримасу.
До нее смутно донеслись его слова:
— О Господи! Ну, ты мне ответишь за это, Клаус, черт бы тебя подрал!
Талла все продолжала хихикать, смех пузырился в ней, как в молодом шампанском. Сол швырнул ей полотенце и жестко сказал:
— А ну-ка завернитесь в это!
— Но я не хочу ни во что заворачиваться, — высокомерно возразила Талла. — Что с вами, Сол? — заворковала она. — Вам не нравится мое тело? Большинство мужчин…
— О Господи, с меня достаточно! Стойте смирно! — сердито приказал он, пытаясь обернуть вокруг нее полотенце наподобие топика.
Талла рассмеялась.
— Так оно не будет держаться. Надо связать кончики. — Она шаловливо дотронулась до ложбинки между грудей и дерзко добавила:
— Вот здесь. — Почему-то она никак не могла отвести взгляд от его рта и с изумлением и восторгом смотрела на него.
— Талла… — предупредил Сол. Она не понимает, что делает, думал он, и виной всему — дорогое крепкое вино, а не ее чувства к нему. Но, Боже мой, неужели она не понимает, что делает с ним, что один только взгляд на ее великолепную обнаженную грудь сводит его с ума! Наверное, он просто каменный, раз может устоять перед этим невинным и очаровательным призывом. И неважно, что она при этом чувствует… — Талла… — простонал он.
На мгновение она вдруг пришла в себя, но было уже слишком поздно: он выронил полотенце, которое держал в руках, и схватил ее в свои объятия.
— Сол… — жарко выдохнула Талла. Глаза ее широко раскрылись. — Поцелуй меня, — нетерпеливо просила она, — я хочу, чтобы ты сейчас же поцеловал меня. — И, словно подчеркивая свою мольбу, она теснее прильнула к нему и прижалась губами к его рту.
Сол всегда презирал мужчин, которые не упускают возможности воспользоваться тем, что женщина выпила. Мужчина должен защищать женщину, считал он, охранять ее, даже когда она сама… В конце концов, у него тоже есть дочери, которые когда-нибудь могут оказаться в таком же положении, как сейчас Талла. И что бы он подумал о мужчине, который воспользовался бы их невинностью?
— Сол… — тем временем промурлыкала Талла, приблизив к нему свои губы.
Разве можно устоять перед таким настойчивым приглашением? Неужели она не понимает, как сильно действует на него? Сол закрыл глаза, наслаждаясь нежным прикосновением ее губ.
Талла хотела поддразнить его, вызвать ответную реакцию. Однако не получилось, и она разочарованно вздохнула. Сол не собирался отвечать на ее ласку, и она никогда не узнает, как он целуется. Она уже собиралась отстраниться от него, как вдруг Сол стал нежно водить губами по ее губам. Легкий чувственный озноб пробежал у нее по телу, потом еще и еще раз. Талла поддалась охватившему ее желанию и пылко ответила на поцелуй.
Она не могла вспомнить, чтобы кто-нибудь до него так целовал ее. Никто и никогда так не целовал. Никто и никогда. Она не узнавала себя в этой чувственной, несдержанной женщине, которая не просто отвечала, но и продлевала сладостные ощущения от этого долгого поцелуя, становившегося все более интимным и страстным.
Неужели это она издает слабый стон чувственного восторга, из-за чего Сол все крепче прижимает ее к себе и проникает языком в ее рот? А сердце билось так быстро, что ей казалось — оно вот-вот вырвется из груди. Она была уверена, что Сол тоже это чувствует. А как же иначе, если он так крепко прижимает ее к себе?..
Талла тихонько вздохнула от удовольствия, открыла глаза и тут же утратила способность дышать. У нее закружилась голова — она увидела, как Сол смотрит на нее, и по тому, как расширились его зрачки, поняла, насколько он возбужден. Она удивленно протянула руку и дотронулась до его лица, завороженная его реакцией на нее.
Она понимала, что он возбужден и беззащитен перед связью, возникшей между ними, перед их невысказанной и необъяснимой реакцией друг на друга. Они оба испытывали жгучую страсть, не в силах прервать поцелуй.
Талла ощущала восхитительное чувство свободы, столь легко и непринужденно выражая свое влечение. Она отбросила в сторону все сомнения и признала, что страсть, которую она подавляла в себе с того самого момента, как они познакомились, наконец-то выплеснулась наружу. Талла долго пыталась загнать ее вглубь, отказаться от нее из-за боязни, что, как в детстве и в юности, полюбит человека, который не только не будет стоить ее любви, но даже не будет способен ответить на нее.
Но Сол не такой. На этот раз все будет по-другому… Талла тихо и блаженно вздохнула, ласково прижимаясь к нему всем телом.
— Сол, — прошептала она, а воображение рисовало ей соблазнительные видения. — Я хочу, чтобы ты отнес меня на руках…
Сол застонал и понял, что, несмотря на все старания, он проиграл и не может, не в силах больше сдерживаться.
И она, разумеется, видела, что происходит с ним. Он понял это по ее торжествующему, слегка затуманенному взгляду после того, как она медленно окинула взором его тело, а потом посмотрела в лицо.
— Сол, — еле слышно прошептала Талла. Возможно, если бы она не была наполовину обнажена, если бы он не поддался искушению и не сжал бы ее в своих объятиях и не поцеловал, все пошло бы по-другому. Но дело было сделано, и Сол предпринял последнюю отчаянную попытку уклониться от неизбежного.
— Талла, я не могу, — грубовато проговорил он.
Ее взгляд, откровенно направленный на низ его живота, и слово «лжец», которым она наградила его, подсказали Солу, что Талла ничего не поняла. Нежно поддерживая ее, он попытался объяснить:
— Нет, я хочу сказать… мы не можем… у меня нет… я не…
Глаза Таллы разгорелись — она поняла.
— О, с этим все в порядке, — с радостной улыбкой прощебетала она. — У меня есть. Они в ванной. — И замолкла, увидев, что он потрясен.
Наверное, Сол был старомодным, но Таллу он никогда не считал слишком современной по части секса, — совсем наоборот. Несмотря на ее профессиональную жесткость, в ней были нежность и застенчивость. Он считал, что она не особенно опытна в сексе. Но теперь ему показалось, что…
— А у тебя в номере их нет? — слегка нахмурившись, спросила она. — Я думала, они должны находиться в ванной, ведь это Голландия, и…
Сол заулыбался.
— Не знаю, — ответил он. — Вполне возможно, что они там есть. Я не заметил.
— Видишь, значит, все в порядке, — про мурлыкала Талла и дотронулась до его груди. — Как хорошо, — прошептала она, когда Сол, не устояв перед искушением, принялся ласкать ее полную теплую грудь.
— И вполовину не так хорошо, как может быть, — напряженным голосом заверил ее Сол, а потом подхватил на руки и нежно опустил на кровать.
Талла сомкнула руки у него на затылке и приблизила к нему лицо для поцелуя.
Боже… как же она недооценивала поцелуи!.. Ведь это совершенно неизведанная область на ее жизненном пути! Она крепче прижалась к Солу, чувствуя, как его руки ласкают ее тело, как нежно он поглаживает ее кожу. Она протяжно выдохнула от восторга, выгнула спину и начала порывисто стаскивать с него рубашку, шепча в перерывах между поцелуями:
— Это несправедливо: ты можешь гладить меня, а я тебя — нет.
— А ты хочешь? — спросил Сол. Талла мечтательно заглянула в его глаза, затем оценивающе скользнула взглядом по его телу, чувствуя, как ее женская сущность вдруг вызвала к жизни запретные ранее мысли и желания.
— Да, — откровенно заявила она, — хочу. На какой-то миг голодная страсть, промелькнувшая в глазах Сола, вынудила ее заколебаться, и она занервничала. Тогда Сол отпустил ее и чуть-чуть отодвинулся. Поспешно расстегнув рубашку, он сбросил ее и позвал Таллу:
— Ну, тогда давай действуй.
Она вдруг почувствовала сомнение. Почему-то физическая близость, которую предлагал этот мужчина, противоречила его прежнему заботливому отношению к ней. Сол вызывал у нее такую сладострастную реакцию, что Талла едва не лишилась чувств от желания. Она не могла сообразить, чего бы ей больше всего хотелось. Может, просто смотреть на него, протянуть руку и погладить его тело пальцами… Но от этой мысли сердце ее протестующе дрогнуло в груди. И, повинуясь неудержимому желанию, она потянулась к нему и прижалась губами к коже, вдыхая его запах, касаясь его, целуя и пробуя на вкус. Она хотела ощущать каждый его вздох и видеть его реакцию на ее ласки.
— Если ты будешь так смотреть на меня, то мы сотворим самый безопасный секс, который только возможен между мужчиной и женщиной, — предупредил ее Сол и затем откровенно добавил:
— По крайней мере в первый раз. Я уже давно мучаюсь, Талла, и мое тело реагирует на тебя так, будто я подросток, а не зрелый мужчина.
— И как долго? — лукаво поинтересовалась Талла.
Сол помедлил, а потом коротко ответил:
— Мы с Хиллари разведены уже более двух лет, и перед этим… Если честно, то где-то около двух или трех…
— ..месяцев, — подсказала Талла. Сол нахмурился.
— Двух или трех месяцев? Попробую еще раз. Ты правильно поняла цифры, но не время. Я хотел сказать, два или три года, — откровенно признался он. — А если хочешь истинную правду, то последний раз это было до рождения Мег…
Талла молча уставилась на него. Не может быть! И в то же время не похоже, чтобы он лгал. Может, крепкое вино все еще затмевает ее рассудок? Она посмотрела ему в глаза и лукаво спросила:
— Если я помогу тебе справиться с остальной одеждой, ты поможешь мне избавиться от моей?
Сола оставили последние силы. Она больше его сгорает от страсти. Он еще мог бы как-нибудь устоять перед откровенным приглашением к сексу, но, во-первых, он уже давно мечтает о ней, а во-вторых, все это в сочетании с ее чувством юмора, теплом, откровенной нежностью… Больше он не мог сдерживаться. Он взял ее руку и принялся целовать кончик каждого пальца, а потом медленно, с наслаждением стал их сосать, пока Талла не почувствовала, что она либо потеряет сознание, либо сердце у нее разорвется от наслаждения.
Позже она не могла припомнить, как они в конце концов оказались раздетыми, случилось ли это до того, как Сол начал гладить ее ладонь, а потом запястье кончиком языка, или после того, как он принялся ласкать ее соски. Он захватывал их губами и теребил до тех пор, пока она не начинала стонать во весь голос от наслаждения.
Она понимала, что может касаться и ласкать его и получать удовольствие от познания его тела. И она не сдержала восторга, увидев, как его естество отвечает на ее ласки. И когда она капризно не отпустила его посмотреть, что есть в аптечке для обеспечения безопасного секса, Сол сказал, что существуют иные способы доставить им обоим удовольствие. Все ее чувства были поглощены интимными ласками, к которым она не привыкла и которых не позволяла ни одному из своих прежних поклонников.
Вот почему, когда Сол принялся медленно и нежно поглаживать ее живот, она не стала сопротивляться, а, напротив, мечтательно следила за его рукой. Но тут страсть окончательно поглотила его: он наклонил голову и поцеловал ее таким жадным, жарким поцелуем, что сердце у нее помчалось в безумном беге, а все тело запылало огнем. Мощный поток желания захватил ее с ног до головы, и она потрясение закричала. Мощная спираль страсти раскрутилась, и ничто уже не в силах было остановить восхитительное ощущение близости, единения.
На нее непрерывным потоком обрушился водопад наслаждения.
А потом, когда в усталой истоме она умиротворенно лежала в объятиях Сола, он лукаво улыбался, глядя, как у нее смыкаются веки и она погружается в сон.
Жестоко будить ее, несмотря на то что его тело так мучительно тянется к ней… Но нет, нельзя оставаться с нею в постели, сурово приказал себе Сол. Он боялся навредить их только зарождающимся новым отношениям. Он не хотел, чтобы его мужской эгоизм взял верх над разумом и потребовал удовлетворения желания.
Сол нехотя оторвался от Таллы, поцеловал ее в кончик носа, потом оделся и тихонько вышел из комнаты.
Глава 9
Она взволнованно припомнила, как читала о каком-то американском эксперименте, в котором доказывалось, что мужчина скорее влюбится в женщину, если застанет ее в какой-нибудь непростой, рискованной ситуации, после какого-нибудь инцидента, где ему брошен вызов.
И все же вряд ли она кажется Солу привлекательной. Талла осторожно и внимательно перебирала причины, почему это невозможно, и ей даже стало легче дышать, когда она наконец обосновала свои солидные, неоспоримые доводы.
И все же в ней мучительно жило ощущение близости Сола. Один взгляд… сбивчивый ритм сердца… головокружение… какое-то странное чувство, что с ней происходит нечто важное… Что же, в конце концов, все это означает? Может, это нечто большее, чем просто игра воображения? Или ерунда, над которой вовсе не стоит задумываться?
Надо заняться делом. Не думать о Соле. Сол… Ну вот, опять круг мыслей замкнулся на нем…
Дворец Маурицхейс был практически пуст, и Талла переходила от картины к картине, с восхищением взирая на богатство красок и форм, света и тени, любовалась мельчайшими деталями каждого великого произведения, внимательно рассматривала собрание пейзажей Яна Вермера Делфтского. Остановившись перед своей любимой картиной — «Вид Делфта», — Талла непроизвольно вздохнула от восторга. Она настолько погрузилась в созерцание картины, что не заметила, как кто-то подошел к ней. Лишь через несколько минут она повернула голову и застыла, увидев наблюдавшего за ней Сола.
— Что вы здесь делаете? — спросила она его.
— То же, что и вы, — ответил он. — Вам нравится Вермер? — Сол кивнул на картину, которой любовалась Талла.
— Нравится?! — Губы Таллы скривились в презрительной усмешке. — В данном случае это слово не подходит, — подчеркнула она.
— Вы похожи на Мег, она всегда так выглядит, когда сердится, — добродушно заметил Сол. — Надеюсь, вы не собираетесь топнуть ножкой?
Талла метнула в него испепеляющий взгляд.
— Если я когда-нибудь топну ногой, то это случится, когда под нею окажетесь вы. Сол поднял брови.
— Я полностью за то, чтобы женщина была сильной и способной защищать себя, — ответил он, помолчав немного. — Но бывают случаи, когда подобная напористость переходит в агрессивность, и вы…
— Что я? — с вызовом выпалила Талла. Сол покачал головой.
— Забудьте об этом, — усмехнулся он. — С вами просто невозможно ладить. Однако берегитесь, иначе вы недооцените врага, которого решили уничтожить. Вы можете обнаружить, что поранили самое себя о свои острые словесные шипы. — С этими словами он повернулся и пошел прочь от нее.
А Талла смотрела ему вслед.
— Пойдемте, вы же не оставите меня один на один с этой бутылкой вина! А Сола, я знаю, бесполезно уговаривать выпить еще бокал, поскольку он человек умеренный и его невозможно заставить сделать что-нибудь, что противоречит его убеждениям.
Талла вяло пыталась возражать, но Клаус ван дер Лауренс настоял на своем и наполнил ее бокал очень дорогим и вкусным красным вином, которое заказал на обед в честь празднования триумфа Таллы в суде. Она вынуждена была признать, что основатель корпорации высокого мнения о Соле. И не только это: Лауренс явно симпатизировал ему и обращался с ним чуть ли не с родственной теплотой. Но если такой проницательный человек, как Клаус ван дер Лауренс, столь высоко ценит Сола, чем же объяснить ее неприязнь?
Из их сегодняшнего разговора было ясно, что голландец очень предан своей семье. Он объяснил Талле, что его жена не смогла присутствовать на обеде потому, что у их старшей внучки недавно родился ребенок и жена помогает ей.
— Сол говорил мне, что вы оба разделяете страсть к одному из наших величайших художников, — заметил старик, пока Талла наслаждалась вином.
— Да, это так, — кивнула она, слегка нахмурившись. Интересно, что еще говорил о ней Сол Клаусу ван дер Лауренсу? Хорошо, если ничего такого, что могло бы навредить ее карьере…
— У меня есть небольшая картина, написанная одним из его учеников, — сказал Лауренс и покачал головой. — В своем роде картина хороша, но когда увидишь произведения мастера…
— Он так точно передает детали… — отозвалась Талла, однако мысли ее блуждали далеко от любимого художника. Вряд ли она ошибается в своих суждениях о Соле, но откуда это противоречие между ее враждебным отношением к нему и уважением, которое ему явно выказывают другие? Что это означает? Они ошибаются, а я права, или… Вне всякого сомнения, он в высшей степени привлекательный мужчина с определенной харизмой. Достаточно видеть реакцию других женщин на него, чтобы понять это… или признать реакцию ее собственного тела, грустно напомнила она себе.
Было уже далеко за полночь, когда они наконец покинули ресторан, и Сол поймал такси, чтобы добраться до гостиницы. Есть что-то будоражащее в ночной поездке в тесном такси, да еще с таким привлекательным мужчиной, подумала Талла. Она решила не обращать внимания на свои нелепые и неуместные чувства и отвернулась от него, уставившись во тьму, проплывавшую за стеклом машины. Однако, когда им пришлось остановиться на перекрестке, Талла вдруг почувствовала, что ей необходимо повернуться и посмотреть на него.
Ее поразило, что Сол тоже внимательно смотрит на нее. Талла отвела глаза первой, но перед этим ее взгляд предательски опустился на губы Сола.
Наверное, на меня действует вино, подумала она, едва такси остановилось у входа в гостиницу. Вино было терпким, насыщенным и, как оказалось, намного более крепким, чем она думала. Ей стало интересно, что бы она почувствовала, если бы Сол поцеловал ее. Она хотела убедиться, правда ли то, что говорят о мужчинах, у которых так чувственно изогнута нижняя губа. Набросится ли он с жадной страстью и сразу же все испортит или будет наслаждаться долгим интимным поцелуем? А может, он…
— Я думаю, вам надо попросить служащих отеля разбудить вас пораньше, учитывая, что наш рейс в десять утра, — бесстрастно предупредил ее Сол, одним махом прерывая легкомысленный поток ее мыслей.
— Что вы хотите этим сказать? — строго спросила Талла. — Я уже заказала звонок, однако если этим замечанием вы хотите сказать, что я… я… — Под холодным и удивленным взглядом Сола она растерялась. — Я не пьяна, — готовясь к схватке, выговорила она, но затем все испортила, предательски икнув. — Я выпила только четыре бокала.
— Четыре бокала — это целая бутылка, — сухо заметил Сол, устремляясь к лифтам. Талла вздохнула и жалобно произнесла:
— Клаус все время подливал мне…
— Вот именно, — усмехнулся Сол. — Надеюсь, у вас есть лекарство от головной боли, ибо утром оно вам понадобится.
— Сол, вы такой зануда! — огрызнулась Талла.
— Дело не в том, что я зануда, — спокойно ответил Сол. — Просто я хорошо знаю Клауса. Он щедрый хозяин, но голова у него словно отлита из металла. Я видел, как он выпил пару бутылок сухого вина и это не оказало на него ни малейшего действия. Но для человека, который не привык пить, такая доза может оказаться смертельной.
Талла открыла было рот, чтобы сказать, что ей почти тридцать лет и она прекрасно понимает, что делает, но тут подоспел лифт, из него вышли пассажиры, и момент был упущен. Талле было абсолютно ясно, почему Сол решил проводить ее до номера. Он отнюдь не собирался заходить в ее комнату и тем более — забираться к ней в постель.
— Я совершенно трезва, — сердито сообщила она ему, а Сол тем временем вынул у нее из руки магнитную карточку и вставил в замок. — Ну а теперь что вы делаете? — спросила она, когда он толкнул дверь и прошел за ней в комнату. — Я вам не ребенок, и нечего стоять надо мной, пока я переоденусь, или следить, чтобы я правильно почистила зубы перед тем, как лечь в постель… — Она нахмурилась, заметив, что он проигнорировал ее слова и удалился в ванную, потом вернулся со стаканом, вытащил из мини-бара бутылку с водой и наполнил стакан.
— Выпейте! — сурово приказал он. — Разумеется, это не поможет вам избежать утреннего похмелья, но по крайней мере предохранит от полного обезвоживания.
— Да, папочка, — с притворным смирением пролепетала Талла и приняла у него стакан. Однако рука дрогнула, и ледяная вода попала ей за ворот. Талла едва не задохнулась от ярости. — Ну смотрите, что вы наделали! — обрушилась она на Сола и принялась оттягивать влажную ткань от тела. Ей показалось, что Сол еле слышно выругался. Он опять ушел в ванную, однако Талла этого не заметила — она стягивала с себя мокрую блузку, потом бюстгальтер. Застонав от отвращения, она бросила вещи на пол.
— Вот, возьмите… — услышала она голос Сола и изумленно уставилась на него, осознав, что он до сих пор еще находится в ее номере. — Какого черта вы делаете? — процедил он.
— А что я делаю? — Талла озадаченно поглядела на него. Что он имеет в виду? — Я ничего не делаю. Просто я… — Но едва она отвела взгляд от его разозленного лица и посмотрела на сброшенную на пол одежду, в голове у нее мгновенно все прояснилось. Она тихонько засмеялась и кокетливо спросила:
— В чем дело, Сол? Вы никогда в жизни не видели обнаженную женщину? — Она состроила нарочито скромную гримасу.
До нее смутно донеслись его слова:
— О Господи! Ну, ты мне ответишь за это, Клаус, черт бы тебя подрал!
Талла все продолжала хихикать, смех пузырился в ней, как в молодом шампанском. Сол швырнул ей полотенце и жестко сказал:
— А ну-ка завернитесь в это!
— Но я не хочу ни во что заворачиваться, — высокомерно возразила Талла. — Что с вами, Сол? — заворковала она. — Вам не нравится мое тело? Большинство мужчин…
— О Господи, с меня достаточно! Стойте смирно! — сердито приказал он, пытаясь обернуть вокруг нее полотенце наподобие топика.
Талла рассмеялась.
— Так оно не будет держаться. Надо связать кончики. — Она шаловливо дотронулась до ложбинки между грудей и дерзко добавила:
— Вот здесь. — Почему-то она никак не могла отвести взгляд от его рта и с изумлением и восторгом смотрела на него.
— Талла… — предупредил Сол. Она не понимает, что делает, думал он, и виной всему — дорогое крепкое вино, а не ее чувства к нему. Но, Боже мой, неужели она не понимает, что делает с ним, что один только взгляд на ее великолепную обнаженную грудь сводит его с ума! Наверное, он просто каменный, раз может устоять перед этим невинным и очаровательным призывом. И неважно, что она при этом чувствует… — Талла… — простонал он.
На мгновение она вдруг пришла в себя, но было уже слишком поздно: он выронил полотенце, которое держал в руках, и схватил ее в свои объятия.
— Сол… — жарко выдохнула Талла. Глаза ее широко раскрылись. — Поцелуй меня, — нетерпеливо просила она, — я хочу, чтобы ты сейчас же поцеловал меня. — И, словно подчеркивая свою мольбу, она теснее прильнула к нему и прижалась губами к его рту.
Сол всегда презирал мужчин, которые не упускают возможности воспользоваться тем, что женщина выпила. Мужчина должен защищать женщину, считал он, охранять ее, даже когда она сама… В конце концов, у него тоже есть дочери, которые когда-нибудь могут оказаться в таком же положении, как сейчас Талла. И что бы он подумал о мужчине, который воспользовался бы их невинностью?
— Сол… — тем временем промурлыкала Талла, приблизив к нему свои губы.
Разве можно устоять перед таким настойчивым приглашением? Неужели она не понимает, как сильно действует на него? Сол закрыл глаза, наслаждаясь нежным прикосновением ее губ.
Талла хотела поддразнить его, вызвать ответную реакцию. Однако не получилось, и она разочарованно вздохнула. Сол не собирался отвечать на ее ласку, и она никогда не узнает, как он целуется. Она уже собиралась отстраниться от него, как вдруг Сол стал нежно водить губами по ее губам. Легкий чувственный озноб пробежал у нее по телу, потом еще и еще раз. Талла поддалась охватившему ее желанию и пылко ответила на поцелуй.
Она не могла вспомнить, чтобы кто-нибудь до него так целовал ее. Никто и никогда так не целовал. Никто и никогда. Она не узнавала себя в этой чувственной, несдержанной женщине, которая не просто отвечала, но и продлевала сладостные ощущения от этого долгого поцелуя, становившегося все более интимным и страстным.
Неужели это она издает слабый стон чувственного восторга, из-за чего Сол все крепче прижимает ее к себе и проникает языком в ее рот? А сердце билось так быстро, что ей казалось — оно вот-вот вырвется из груди. Она была уверена, что Сол тоже это чувствует. А как же иначе, если он так крепко прижимает ее к себе?..
Талла тихонько вздохнула от удовольствия, открыла глаза и тут же утратила способность дышать. У нее закружилась голова — она увидела, как Сол смотрит на нее, и по тому, как расширились его зрачки, поняла, насколько он возбужден. Она удивленно протянула руку и дотронулась до его лица, завороженная его реакцией на нее.
Она понимала, что он возбужден и беззащитен перед связью, возникшей между ними, перед их невысказанной и необъяснимой реакцией друг на друга. Они оба испытывали жгучую страсть, не в силах прервать поцелуй.
Талла ощущала восхитительное чувство свободы, столь легко и непринужденно выражая свое влечение. Она отбросила в сторону все сомнения и признала, что страсть, которую она подавляла в себе с того самого момента, как они познакомились, наконец-то выплеснулась наружу. Талла долго пыталась загнать ее вглубь, отказаться от нее из-за боязни, что, как в детстве и в юности, полюбит человека, который не только не будет стоить ее любви, но даже не будет способен ответить на нее.
Но Сол не такой. На этот раз все будет по-другому… Талла тихо и блаженно вздохнула, ласково прижимаясь к нему всем телом.
— Сол, — прошептала она, а воображение рисовало ей соблазнительные видения. — Я хочу, чтобы ты отнес меня на руках…
Сол застонал и понял, что, несмотря на все старания, он проиграл и не может, не в силах больше сдерживаться.
И она, разумеется, видела, что происходит с ним. Он понял это по ее торжествующему, слегка затуманенному взгляду после того, как она медленно окинула взором его тело, а потом посмотрела в лицо.
— Сол, — еле слышно прошептала Талла. Возможно, если бы она не была наполовину обнажена, если бы он не поддался искушению и не сжал бы ее в своих объятиях и не поцеловал, все пошло бы по-другому. Но дело было сделано, и Сол предпринял последнюю отчаянную попытку уклониться от неизбежного.
— Талла, я не могу, — грубовато проговорил он.
Ее взгляд, откровенно направленный на низ его живота, и слово «лжец», которым она наградила его, подсказали Солу, что Талла ничего не поняла. Нежно поддерживая ее, он попытался объяснить:
— Нет, я хочу сказать… мы не можем… у меня нет… я не…
Глаза Таллы разгорелись — она поняла.
— О, с этим все в порядке, — с радостной улыбкой прощебетала она. — У меня есть. Они в ванной. — И замолкла, увидев, что он потрясен.
Наверное, Сол был старомодным, но Таллу он никогда не считал слишком современной по части секса, — совсем наоборот. Несмотря на ее профессиональную жесткость, в ней были нежность и застенчивость. Он считал, что она не особенно опытна в сексе. Но теперь ему показалось, что…
— А у тебя в номере их нет? — слегка нахмурившись, спросила она. — Я думала, они должны находиться в ванной, ведь это Голландия, и…
Сол заулыбался.
— Не знаю, — ответил он. — Вполне возможно, что они там есть. Я не заметил.
— Видишь, значит, все в порядке, — про мурлыкала Талла и дотронулась до его груди. — Как хорошо, — прошептала она, когда Сол, не устояв перед искушением, принялся ласкать ее полную теплую грудь.
— И вполовину не так хорошо, как может быть, — напряженным голосом заверил ее Сол, а потом подхватил на руки и нежно опустил на кровать.
Талла сомкнула руки у него на затылке и приблизила к нему лицо для поцелуя.
Боже… как же она недооценивала поцелуи!.. Ведь это совершенно неизведанная область на ее жизненном пути! Она крепче прижалась к Солу, чувствуя, как его руки ласкают ее тело, как нежно он поглаживает ее кожу. Она протяжно выдохнула от восторга, выгнула спину и начала порывисто стаскивать с него рубашку, шепча в перерывах между поцелуями:
— Это несправедливо: ты можешь гладить меня, а я тебя — нет.
— А ты хочешь? — спросил Сол. Талла мечтательно заглянула в его глаза, затем оценивающе скользнула взглядом по его телу, чувствуя, как ее женская сущность вдруг вызвала к жизни запретные ранее мысли и желания.
— Да, — откровенно заявила она, — хочу. На какой-то миг голодная страсть, промелькнувшая в глазах Сола, вынудила ее заколебаться, и она занервничала. Тогда Сол отпустил ее и чуть-чуть отодвинулся. Поспешно расстегнув рубашку, он сбросил ее и позвал Таллу:
— Ну, тогда давай действуй.
Она вдруг почувствовала сомнение. Почему-то физическая близость, которую предлагал этот мужчина, противоречила его прежнему заботливому отношению к ней. Сол вызывал у нее такую сладострастную реакцию, что Талла едва не лишилась чувств от желания. Она не могла сообразить, чего бы ей больше всего хотелось. Может, просто смотреть на него, протянуть руку и погладить его тело пальцами… Но от этой мысли сердце ее протестующе дрогнуло в груди. И, повинуясь неудержимому желанию, она потянулась к нему и прижалась губами к коже, вдыхая его запах, касаясь его, целуя и пробуя на вкус. Она хотела ощущать каждый его вздох и видеть его реакцию на ее ласки.
— Если ты будешь так смотреть на меня, то мы сотворим самый безопасный секс, который только возможен между мужчиной и женщиной, — предупредил ее Сол и затем откровенно добавил:
— По крайней мере в первый раз. Я уже давно мучаюсь, Талла, и мое тело реагирует на тебя так, будто я подросток, а не зрелый мужчина.
— И как долго? — лукаво поинтересовалась Талла.
Сол помедлил, а потом коротко ответил:
— Мы с Хиллари разведены уже более двух лет, и перед этим… Если честно, то где-то около двух или трех…
— ..месяцев, — подсказала Талла. Сол нахмурился.
— Двух или трех месяцев? Попробую еще раз. Ты правильно поняла цифры, но не время. Я хотел сказать, два или три года, — откровенно признался он. — А если хочешь истинную правду, то последний раз это было до рождения Мег…
Талла молча уставилась на него. Не может быть! И в то же время не похоже, чтобы он лгал. Может, крепкое вино все еще затмевает ее рассудок? Она посмотрела ему в глаза и лукаво спросила:
— Если я помогу тебе справиться с остальной одеждой, ты поможешь мне избавиться от моей?
Сола оставили последние силы. Она больше его сгорает от страсти. Он еще мог бы как-нибудь устоять перед откровенным приглашением к сексу, но, во-первых, он уже давно мечтает о ней, а во-вторых, все это в сочетании с ее чувством юмора, теплом, откровенной нежностью… Больше он не мог сдерживаться. Он взял ее руку и принялся целовать кончик каждого пальца, а потом медленно, с наслаждением стал их сосать, пока Талла не почувствовала, что она либо потеряет сознание, либо сердце у нее разорвется от наслаждения.
Позже она не могла припомнить, как они в конце концов оказались раздетыми, случилось ли это до того, как Сол начал гладить ее ладонь, а потом запястье кончиком языка, или после того, как он принялся ласкать ее соски. Он захватывал их губами и теребил до тех пор, пока она не начинала стонать во весь голос от наслаждения.
Она понимала, что может касаться и ласкать его и получать удовольствие от познания его тела. И она не сдержала восторга, увидев, как его естество отвечает на ее ласки. И когда она капризно не отпустила его посмотреть, что есть в аптечке для обеспечения безопасного секса, Сол сказал, что существуют иные способы доставить им обоим удовольствие. Все ее чувства были поглощены интимными ласками, к которым она не привыкла и которых не позволяла ни одному из своих прежних поклонников.
Вот почему, когда Сол принялся медленно и нежно поглаживать ее живот, она не стала сопротивляться, а, напротив, мечтательно следила за его рукой. Но тут страсть окончательно поглотила его: он наклонил голову и поцеловал ее таким жадным, жарким поцелуем, что сердце у нее помчалось в безумном беге, а все тело запылало огнем. Мощный поток желания захватил ее с ног до головы, и она потрясение закричала. Мощная спираль страсти раскрутилась, и ничто уже не в силах было остановить восхитительное ощущение близости, единения.
На нее непрерывным потоком обрушился водопад наслаждения.
А потом, когда в усталой истоме она умиротворенно лежала в объятиях Сола, он лукаво улыбался, глядя, как у нее смыкаются веки и она погружается в сон.
Жестоко будить ее, несмотря на то что его тело так мучительно тянется к ней… Но нет, нельзя оставаться с нею в постели, сурово приказал себе Сол. Он боялся навредить их только зарождающимся новым отношениям. Он не хотел, чтобы его мужской эгоизм взял верх над разумом и потребовал удовлетворения желания.
Сол нехотя оторвался от Таллы, поцеловал ее в кончик носа, потом оделся и тихонько вышел из комнаты.
Глава 9
Таллу разбудил звонок будильника. От его пронзительного дребезжания она подпрыгнула и, мучительно вздохнув от боли, догадалась, что виной этому редкому для нее приступу мигрени не вчерашнее выступление в суде, а злоупотребление вином.
Ну, разумеется, она не захватила болеутоляющих таблеток… и вряд ли раздобудет что-нибудь по пути в аэропорт. А надо принять душ и собрать вещи. Слава Богу, они не будут завтракать. Меньше всего ей сейчас хотелось бы видеть Сола Крайтона, и не только потому, что она чувствовала себя безобразно, а и потому, что вспомнила, как он, решительно нахмурившись, отказывался выпить вчера второй бокал вина.
Талла смутно припоминала, как Сол затолкал ее в такси, однако прекрасно сохранила в памяти свои вчерашние эротические грезы и мужчину, который был их героем… Слава Богу, что никто, кроме нее, не знает — и никогда не узнает, — что она пережила этой ночью.
Но есть же какая-то причина тому, что именно Сол Крайтон вызвал у нее эти чувственные грезы, подумала она. Как только мигрень пройдет, она отыщет этому разумное объяснение.
Однако то, что тайна, которую Талла считала глубоко запрятанной внутри, оказалась почти на поверхности, было для нее унизительно.
Конечно же, это нелогично, что Сал нравится ей как мужчина, но ей надо как-нибудь подавить в себе эти чувства, эти эмоции. Надо напомнить себе, кто он такой на самом деле. И что он далеко не нежный, страстный, чувственный любовник, а довольно слабая пародия на настоящего мужчину. Да и вчерашний сон тоже ничего не значит.
— О-ох!!! — Талла застонала и слезла с постели. Голова у нее раскалывалась.
— Вы уверены, что у вас все в порядке? Ну конечно, далеко не все в порядке, но Солу она никогда в этом не признается.
— Да, я прекрасно себя чувствую… Просто у меня болит голова.
Десять минут назад они сели в самолет. Если Сол произнесет хотя бы одно предложение, в котором прозвучит «похмелье» или «вино», она ударит его, пообещала себе Талла, закрыла глаза и принялась мысленно молиться, чтобы пульсирующая боль в голове хотя бы немного утихла.
У Сола подобных проблем не было, и он склонился над газетой.
Талла слышала, как стюардессы разносили подносы с едой, но от одной только мысли о ланче ее начинало тошнить. Она знала, что если все пойдет как обычно, то головная боль продлится день, а может, и два, и только тогда ей станет легче.
Приступы мигрени впервые начали одолевать Таллу, когда ее родители разводились, особенно сильными они были в подростковом возрасте. Однажды головная боль терзала ее целую неделю. После двадцати приступы стали реже и уже не были столь болезненными. И вот сейчас прошло уже больше года с тех пор, как ее в последний раз мучила мигрень.
Этот приступ, судя по всему, грозил превратиться в настоящий кошмар, однако сейчас Талла постанывала не оттого, что по ее закрытым векам пробегали резкие вспышки света, а от явственных картин ее вчерашнего сна, которые буквально обжигали ее. Она ничего не могла с этим поделать. И громко застонала, едва перед ее мысленным взором предстала одна из наиболее откровенных сцен. И как только ей могло присниться подобное? Она снова застонала и подумала о том, как хорошо, что людям не дано читать мысли ближнего. Она просто умерла бы со стыда, если б Сол Край-тон догадался, что она мечтает о нем. Что она умоляла его снять с нее одежду, что просила его… Однако страшнее всего было то, что ее тело, невзирая на страшную мигрень, наливалось сладкой истомой, реагируя на эти невероятные сцены — порождение сна. А это значило, что она хочет… что ей нравится…
— Попробуйте выпить воды.
Талла открыла глаза, сморщилась и быстро закрыла их, чтобы отгородиться от худощавой загорелой руки Сола, протягивавшего ей стакан с водой.
— Выпейте, — настаивал он таким же властным, твердым голосом, каким обращался к детям. Долю секунды она обдумывала, как бы отказаться, и уже готова была сделать это, но Сол резко прибавил:
Ну, разумеется, она не захватила болеутоляющих таблеток… и вряд ли раздобудет что-нибудь по пути в аэропорт. А надо принять душ и собрать вещи. Слава Богу, они не будут завтракать. Меньше всего ей сейчас хотелось бы видеть Сола Крайтона, и не только потому, что она чувствовала себя безобразно, а и потому, что вспомнила, как он, решительно нахмурившись, отказывался выпить вчера второй бокал вина.
Талла смутно припоминала, как Сол затолкал ее в такси, однако прекрасно сохранила в памяти свои вчерашние эротические грезы и мужчину, который был их героем… Слава Богу, что никто, кроме нее, не знает — и никогда не узнает, — что она пережила этой ночью.
Но есть же какая-то причина тому, что именно Сол Крайтон вызвал у нее эти чувственные грезы, подумала она. Как только мигрень пройдет, она отыщет этому разумное объяснение.
Однако то, что тайна, которую Талла считала глубоко запрятанной внутри, оказалась почти на поверхности, было для нее унизительно.
Конечно же, это нелогично, что Сал нравится ей как мужчина, но ей надо как-нибудь подавить в себе эти чувства, эти эмоции. Надо напомнить себе, кто он такой на самом деле. И что он далеко не нежный, страстный, чувственный любовник, а довольно слабая пародия на настоящего мужчину. Да и вчерашний сон тоже ничего не значит.
— О-ох!!! — Талла застонала и слезла с постели. Голова у нее раскалывалась.
— Вы уверены, что у вас все в порядке? Ну конечно, далеко не все в порядке, но Солу она никогда в этом не признается.
— Да, я прекрасно себя чувствую… Просто у меня болит голова.
Десять минут назад они сели в самолет. Если Сол произнесет хотя бы одно предложение, в котором прозвучит «похмелье» или «вино», она ударит его, пообещала себе Талла, закрыла глаза и принялась мысленно молиться, чтобы пульсирующая боль в голове хотя бы немного утихла.
У Сола подобных проблем не было, и он склонился над газетой.
Талла слышала, как стюардессы разносили подносы с едой, но от одной только мысли о ланче ее начинало тошнить. Она знала, что если все пойдет как обычно, то головная боль продлится день, а может, и два, и только тогда ей станет легче.
Приступы мигрени впервые начали одолевать Таллу, когда ее родители разводились, особенно сильными они были в подростковом возрасте. Однажды головная боль терзала ее целую неделю. После двадцати приступы стали реже и уже не были столь болезненными. И вот сейчас прошло уже больше года с тех пор, как ее в последний раз мучила мигрень.
Этот приступ, судя по всему, грозил превратиться в настоящий кошмар, однако сейчас Талла постанывала не оттого, что по ее закрытым векам пробегали резкие вспышки света, а от явственных картин ее вчерашнего сна, которые буквально обжигали ее. Она ничего не могла с этим поделать. И громко застонала, едва перед ее мысленным взором предстала одна из наиболее откровенных сцен. И как только ей могло присниться подобное? Она снова застонала и подумала о том, как хорошо, что людям не дано читать мысли ближнего. Она просто умерла бы со стыда, если б Сол Край-тон догадался, что она мечтает о нем. Что она умоляла его снять с нее одежду, что просила его… Однако страшнее всего было то, что ее тело, невзирая на страшную мигрень, наливалось сладкой истомой, реагируя на эти невероятные сцены — порождение сна. А это значило, что она хочет… что ей нравится…
— Попробуйте выпить воды.
Талла открыла глаза, сморщилась и быстро закрыла их, чтобы отгородиться от худощавой загорелой руки Сола, протягивавшего ей стакан с водой.
— Выпейте, — настаивал он таким же властным, твердым голосом, каким обращался к детям. Долю секунды она обдумывала, как бы отказаться, и уже готова была сделать это, но Сол резко прибавил: