Страница:
— Простите меня… — еле выговорила она, — мне так жаль…
— Мне тоже, — услышала она голос Сола. — Чертовски жаль, что я не могу добраться до него, кто бы он ни был и где бы ни находился. Я показал бы ему, что думаю о мерзавце, который делает с доверчивой, наивной девчушкой все, что пожелает…
И от близости его большого теплого тела, от того, как нежно он успокаивал ее, Талла ощутила болезненную, жгучую потребность в его ласках, в том, чтобы он обнимал ее, и не так, будто ребенка. Она жаждала других объятий, таких, какими одаривает женщину любящий мужчина. И она инстинктивно прижалась к нему, бессознательно стремясь доказать, что она женщина, а не ребенок. И когда она почувствовала, как напряглось тело Сола, по спине у нее забегали мурашки, но вовсе не от злости или страха.
Разум подсказывал ей, что она играет с огнем, эмоции же подталкивали ответить на молчаливое послание его плоти.
Какое чудесное ощущение! Он оберегает, утешает и одновременно жаждет ее! Все это так внезапно! — подумала Талла и нехотя отодвинулась от него. Сначала ей показалось, что Сол не отпустит ее и прижмет к себе крепче, но он осторожно разжал объятия.
— Я не в меньшей степени виновата, — тихо сказала Талла. — Я хотела…
— Вы хотели, чтобы кто-то занял место вашего отца, — перебил ее Сол, — хотели, чтобы кто-нибудь успокоил вас, подбодрил, полюбил. Вам нужен был отец, Талла, а вы получили… И подумали, будто я и Луиза… — Расслышав нотки негодования в его голосе, Талла начала дрожать, но, к ее удивлению, вместо того чтобы повысить голос, он просто и спокойно сказал:
— Что ж, в подобных обстоятельствах, мне кажется, я не могу обвинять вас. Но надеюсь, вы понимаете: я никогда… никогда не смог бы…
— Да, я понимаю, — согласилась Талла. Она проглотила ком в горле и устало добавила:
— В конце концов поэтому вы и взяли на себя все эти хлопоты? Сделать вид, будто мы с вами…
Но разговор им закончить не удалось, потому что в кухню вдруг вошла Джемайма и сказала, что никак не может заснуть.
— Ты и Сол, — удивленно повторила Оливия. — Вот уж никогда бы не подумала!
— Понимаю… но для меня это тоже стало шоком, — откровенно призналась Талла.
— Гмм… ну и Луиза тоже не очень довольна, — предупредила ее Оливия. — Дженни говорила мне: она обвиняет тебя в том, что ты нахально залезла в постель Сола…
— Что?! Ничего подобного, — решительно возразила Талла.
— Ну, в любом случае Дженни рада, — продолжала Оливия. — Она надеется, что теперь Луиза поймет, насколько Сол недосягаем для нее, и перерастет свое увлечение.
— Буду рада за нее, — еле слышно пробормотала Талла.
— Как жаль, что вы не можете объявить о помолвке на бале-маскараде, — продолжала Оливия. — Это было бы так здорово, а ты великолепно выглядела бы в своем платье. Кстати, ты его показывала Солу? Я Каспару еще не показывала. Хочу сделать ему сюрприз.
— О какой помолвке? — нервно спросила Талла. — Мы не…
— Да… я знаю. Сол говорил, что вам надо подождать с объявлением, пока не вернутся Хью и Энн, и к тому же вам не надо ничего афишировать, пока дети не привыкнут к мысли, что ты будешь жить вместе с ними. Но имей в виду, они уже опережают события. Тут как-то Мег сказала мне, что она будет подружкой невесты, когда «Талла и папочка поженятся», и что ты будешь ее новой мамочкой.
— Что? — выдохнула Талла. — Но мы не… я не…
Ведь она говорила уже Солу, что никоим образом не хочет травмировать детей ложными ожиданиями! Он, правда, вместо ответа заключил ее в объятия и сдавленным от переполнявших его эмоций голосом произнес:
— Талла! Я мог бы полюбить вас за одно только это. Они не будут травмированы, — заверил он ее. — Я об этом позабочусь.
И только позже она поняла, что Сол имел в виду. Он сказал «полюбить». А это означает, что он уже близок к этому, чего нельзя сказать о ней. Или можно?..
— Как удачно, что у вас с Солом хорошая работа, — произнесла Оливия, не замечая потрясенного вида Таллы. — Ведь вам придется содержать большую семью.
— Что? — всполошилась Талла. — Мы не…
— Все в порядке, милая, — успокоила ее Оливия. — Я понимаю. Но ты создана для материнства, Талла. Дети уже обожают тебя, и я держу пари, что Сол ждет не дождется, когда увидит тебя с младенцем на руках… с вашим младенцем. Такой уж он человек. Он любит детей.
— Он… любит? — слабо воскликнула Талла, пораженная соблазнительной картиной, нарисованной Оливией. Она представила себе, как лежит в постели и держит на руках их новорожденного младенца, а Сол и трое ребят с любовью смотрят на них.
— Нам всегда пригодится твой опыт, когда ты решишь вернуться на работу, — продолжала Оливия. — У нас все больше дел, мы уже попросили Бобби взять хотя бы полставки и дали объявление о приеме квалифицированного адвоката на полный рабочий день.
— Оливия, — наконец прервала подругу Талла. — Мы с Солом еще не… мы даже не говорили о нашем будущем или о том, чтобы создать семью.
— Но семья и младенцы получаются не от разговоров, — пошутила Оливия. — Запомни мои слова, в это время в следующем году вы с Солом…
— Что Талла с Солом в следующем году? — спросил Каспар. К счастью для Таллы, он вышел из своего кабинета, чтобы положить конец странному разговору.
— Это тебя не касается, — предупредила мужа Оливия. — И не забывай, что завтра ты, Джон и Сол должны поехать на примерку костюмов. — А когда Каспар застонал, Оливия напомнила:
— Бал состоится на этой неделе.
— Да знаю я! Как же можно забыть, если ты ни о чем другом не говоришь вот уже несколько недель? Ну, так что там у Сола и Таллы?
Но Талла, воспользовавшись моментом, уже ускользнула. Они с Солом поженятся, у них будет семья, дети… О, это совершенно невозможно, и Оливия первая сказала бы ей об этом, если бы знала реальную ситуацию. Да, это совершенно невозможно, и лучше не забывать об этом, потому что если она окажется настолько глупой, что увлечется этой нелепой выдумкой, которую состряпал Сол, то… О том, что может случиться потом, она боялась даже подумать.
Скорость, с которой распространялись слухи об их отношениях с Солом, потрясала. Буквально через два дня на работе уже в открытую говорили об этом, и у Таллы создалось впечатление, что все по-хорошему завидуют ей.
— Тебе так повезло! Он великолепен, настоящий мужчина и к тому же очень добр, — мечтательно сказала одна из коллег.
Талла рассмеялась и согласилась с ней и тут же подумала: отчего так легко притворяться, что она влюблена в Сола? Даже слишком легко!
— Я не дам ей увести Сола, — страстно заявила Луиза, меряя шагами спальню, которую она делила со своей сестрой-двойняшкой, только что приехавшей из университета.
— Но она уже увела, — прагматично заметила Кэти. — Он тебе нужен потому, что ты не можешь его получить. Кстати, ты уже закончила курсовую работу? — спросила она. — Ты же знаешь, профессор Симмондс говорил…
Луиза бросила на сестру злой взгляд и состроила гримасу.
— Профессор Симмондс! Он такой зануда. Что он понимает в жизни?
— Достаточно, чтобы провалить тебя, если ты пропустишь еще хотя бы одну его лекцию и не успеешь написать курсовую, — предупредила Кэти. — Он различает нас, Лу. Он знает, что я уже отмечалась вместо тебя на некоторых его лекциях, и вызвал меня на прошлой неделе. Он спросил, где ты, и предупредил, что ты должна в срок выполнить работу.
Луиза еще более мрачно поглядела на Кэти.
— Нудный старый хлопотун.
— Он не старый, — возразила Кэти. — Он самый молодой профессор из всех, которые когда-либо работали в университете. И он ни во что не вмешивается. Просто ты одна из его студенток и, если будешь продолжать прогуливать…
— Но ты же согласилась ходить вместо меня.
— Нет, не согласилась. Ты просто вынудила меня… Но мне самой надо работать над курсовой. Ты же понимаешь, как мама с папой расстроятся, если тебя вышвырнут из университета. Они подумают, что в тебе, как и в Максе, проявляются черты дяди Дэвида.
При упоминании этого имени Луиза поморщилась.
— Неправда! Я ни капельки не похожа на дядю Дэвида.
— Нет, похожа, — возразила Кэти. — Едва тебе в голову взбредет какая-нибудь мысль, у тебя словно шоры появляются на глазах. Нельзя насильно заставить полюбить себя. Если хочешь знать, человек, который испытывает к тебе какие-то чувства и надеется на взаимность, — это профессор Симмондс. Тебе его любовь нужна намного больше, чем любовь Сола… дяди Сола, — решительно подчеркнула Кэти.
— О, ради Бога, не начинай все сначала! И Сол вовсе не дядя! — раздраженно проговорила Луиза. — Ну ладно, я сделаю курсовую работу. Ты довольна?
Однако через полчаса, когда Кэти ушла, Луиза думала не о курсовой. Должен быть какой-то способ доказать Солу, что Талла ему не подходит. Надо найти этот способ, обязательно!
Глава 11
— Мне тоже, — услышала она голос Сола. — Чертовски жаль, что я не могу добраться до него, кто бы он ни был и где бы ни находился. Я показал бы ему, что думаю о мерзавце, который делает с доверчивой, наивной девчушкой все, что пожелает…
И от близости его большого теплого тела, от того, как нежно он успокаивал ее, Талла ощутила болезненную, жгучую потребность в его ласках, в том, чтобы он обнимал ее, и не так, будто ребенка. Она жаждала других объятий, таких, какими одаривает женщину любящий мужчина. И она инстинктивно прижалась к нему, бессознательно стремясь доказать, что она женщина, а не ребенок. И когда она почувствовала, как напряглось тело Сола, по спине у нее забегали мурашки, но вовсе не от злости или страха.
Разум подсказывал ей, что она играет с огнем, эмоции же подталкивали ответить на молчаливое послание его плоти.
Какое чудесное ощущение! Он оберегает, утешает и одновременно жаждет ее! Все это так внезапно! — подумала Талла и нехотя отодвинулась от него. Сначала ей показалось, что Сол не отпустит ее и прижмет к себе крепче, но он осторожно разжал объятия.
— Я не в меньшей степени виновата, — тихо сказала Талла. — Я хотела…
— Вы хотели, чтобы кто-то занял место вашего отца, — перебил ее Сол, — хотели, чтобы кто-нибудь успокоил вас, подбодрил, полюбил. Вам нужен был отец, Талла, а вы получили… И подумали, будто я и Луиза… — Расслышав нотки негодования в его голосе, Талла начала дрожать, но, к ее удивлению, вместо того чтобы повысить голос, он просто и спокойно сказал:
— Что ж, в подобных обстоятельствах, мне кажется, я не могу обвинять вас. Но надеюсь, вы понимаете: я никогда… никогда не смог бы…
— Да, я понимаю, — согласилась Талла. Она проглотила ком в горле и устало добавила:
— В конце концов поэтому вы и взяли на себя все эти хлопоты? Сделать вид, будто мы с вами…
Но разговор им закончить не удалось, потому что в кухню вдруг вошла Джемайма и сказала, что никак не может заснуть.
— Ты и Сол, — удивленно повторила Оливия. — Вот уж никогда бы не подумала!
— Понимаю… но для меня это тоже стало шоком, — откровенно призналась Талла.
— Гмм… ну и Луиза тоже не очень довольна, — предупредила ее Оливия. — Дженни говорила мне: она обвиняет тебя в том, что ты нахально залезла в постель Сола…
— Что?! Ничего подобного, — решительно возразила Талла.
— Ну, в любом случае Дженни рада, — продолжала Оливия. — Она надеется, что теперь Луиза поймет, насколько Сол недосягаем для нее, и перерастет свое увлечение.
— Буду рада за нее, — еле слышно пробормотала Талла.
— Как жаль, что вы не можете объявить о помолвке на бале-маскараде, — продолжала Оливия. — Это было бы так здорово, а ты великолепно выглядела бы в своем платье. Кстати, ты его показывала Солу? Я Каспару еще не показывала. Хочу сделать ему сюрприз.
— О какой помолвке? — нервно спросила Талла. — Мы не…
— Да… я знаю. Сол говорил, что вам надо подождать с объявлением, пока не вернутся Хью и Энн, и к тому же вам не надо ничего афишировать, пока дети не привыкнут к мысли, что ты будешь жить вместе с ними. Но имей в виду, они уже опережают события. Тут как-то Мег сказала мне, что она будет подружкой невесты, когда «Талла и папочка поженятся», и что ты будешь ее новой мамочкой.
— Что? — выдохнула Талла. — Но мы не… я не…
Ведь она говорила уже Солу, что никоим образом не хочет травмировать детей ложными ожиданиями! Он, правда, вместо ответа заключил ее в объятия и сдавленным от переполнявших его эмоций голосом произнес:
— Талла! Я мог бы полюбить вас за одно только это. Они не будут травмированы, — заверил он ее. — Я об этом позабочусь.
И только позже она поняла, что Сол имел в виду. Он сказал «полюбить». А это означает, что он уже близок к этому, чего нельзя сказать о ней. Или можно?..
— Как удачно, что у вас с Солом хорошая работа, — произнесла Оливия, не замечая потрясенного вида Таллы. — Ведь вам придется содержать большую семью.
— Что? — всполошилась Талла. — Мы не…
— Все в порядке, милая, — успокоила ее Оливия. — Я понимаю. Но ты создана для материнства, Талла. Дети уже обожают тебя, и я держу пари, что Сол ждет не дождется, когда увидит тебя с младенцем на руках… с вашим младенцем. Такой уж он человек. Он любит детей.
— Он… любит? — слабо воскликнула Талла, пораженная соблазнительной картиной, нарисованной Оливией. Она представила себе, как лежит в постели и держит на руках их новорожденного младенца, а Сол и трое ребят с любовью смотрят на них.
— Нам всегда пригодится твой опыт, когда ты решишь вернуться на работу, — продолжала Оливия. — У нас все больше дел, мы уже попросили Бобби взять хотя бы полставки и дали объявление о приеме квалифицированного адвоката на полный рабочий день.
— Оливия, — наконец прервала подругу Талла. — Мы с Солом еще не… мы даже не говорили о нашем будущем или о том, чтобы создать семью.
— Но семья и младенцы получаются не от разговоров, — пошутила Оливия. — Запомни мои слова, в это время в следующем году вы с Солом…
— Что Талла с Солом в следующем году? — спросил Каспар. К счастью для Таллы, он вышел из своего кабинета, чтобы положить конец странному разговору.
— Это тебя не касается, — предупредила мужа Оливия. — И не забывай, что завтра ты, Джон и Сол должны поехать на примерку костюмов. — А когда Каспар застонал, Оливия напомнила:
— Бал состоится на этой неделе.
— Да знаю я! Как же можно забыть, если ты ни о чем другом не говоришь вот уже несколько недель? Ну, так что там у Сола и Таллы?
Но Талла, воспользовавшись моментом, уже ускользнула. Они с Солом поженятся, у них будет семья, дети… О, это совершенно невозможно, и Оливия первая сказала бы ей об этом, если бы знала реальную ситуацию. Да, это совершенно невозможно, и лучше не забывать об этом, потому что если она окажется настолько глупой, что увлечется этой нелепой выдумкой, которую состряпал Сол, то… О том, что может случиться потом, она боялась даже подумать.
Скорость, с которой распространялись слухи об их отношениях с Солом, потрясала. Буквально через два дня на работе уже в открытую говорили об этом, и у Таллы создалось впечатление, что все по-хорошему завидуют ей.
— Тебе так повезло! Он великолепен, настоящий мужчина и к тому же очень добр, — мечтательно сказала одна из коллег.
Талла рассмеялась и согласилась с ней и тут же подумала: отчего так легко притворяться, что она влюблена в Сола? Даже слишком легко!
— Я не дам ей увести Сола, — страстно заявила Луиза, меряя шагами спальню, которую она делила со своей сестрой-двойняшкой, только что приехавшей из университета.
— Но она уже увела, — прагматично заметила Кэти. — Он тебе нужен потому, что ты не можешь его получить. Кстати, ты уже закончила курсовую работу? — спросила она. — Ты же знаешь, профессор Симмондс говорил…
Луиза бросила на сестру злой взгляд и состроила гримасу.
— Профессор Симмондс! Он такой зануда. Что он понимает в жизни?
— Достаточно, чтобы провалить тебя, если ты пропустишь еще хотя бы одну его лекцию и не успеешь написать курсовую, — предупредила Кэти. — Он различает нас, Лу. Он знает, что я уже отмечалась вместо тебя на некоторых его лекциях, и вызвал меня на прошлой неделе. Он спросил, где ты, и предупредил, что ты должна в срок выполнить работу.
Луиза еще более мрачно поглядела на Кэти.
— Нудный старый хлопотун.
— Он не старый, — возразила Кэти. — Он самый молодой профессор из всех, которые когда-либо работали в университете. И он ни во что не вмешивается. Просто ты одна из его студенток и, если будешь продолжать прогуливать…
— Но ты же согласилась ходить вместо меня.
— Нет, не согласилась. Ты просто вынудила меня… Но мне самой надо работать над курсовой. Ты же понимаешь, как мама с папой расстроятся, если тебя вышвырнут из университета. Они подумают, что в тебе, как и в Максе, проявляются черты дяди Дэвида.
При упоминании этого имени Луиза поморщилась.
— Неправда! Я ни капельки не похожа на дядю Дэвида.
— Нет, похожа, — возразила Кэти. — Едва тебе в голову взбредет какая-нибудь мысль, у тебя словно шоры появляются на глазах. Нельзя насильно заставить полюбить себя. Если хочешь знать, человек, который испытывает к тебе какие-то чувства и надеется на взаимность, — это профессор Симмондс. Тебе его любовь нужна намного больше, чем любовь Сола… дяди Сола, — решительно подчеркнула Кэти.
— О, ради Бога, не начинай все сначала! И Сол вовсе не дядя! — раздраженно проговорила Луиза. — Ну ладно, я сделаю курсовую работу. Ты довольна?
Однако через полчаса, когда Кэти ушла, Луиза думала не о курсовой. Должен быть какой-то способ доказать Солу, что Талла ему не подходит. Надо найти этот способ, обязательно!
Глава 11
Талла нервно разгладила складки взятого напрокат парчового платья. Темно-малиновое с золотой отделкой, оно превосходно гармонировало с цветом ее волос и оттенком кожи, придавая ей особое таинственное очарование.
Сол предложил заехать за ней, чтобы отвезти на бал.
— Девочки хотят увидеть тебя в старинном наряде, — сказал он Талле. — Особенно Джем.
Все детишки должны были провести ночь в Куинсмиде.
Кэти предложила посидеть с ними, и Оливия согласилась, сказав, что всем вполне хватит места.
— Она тебе понравится, — заверила Оливия Таллу. — Она ни капельки не похожа на Луизу. При абсолютном физическом сходстве они совершенно разные.
Талла и Сол решили завезти детей в Куинсмид по дороге на бал.
— Ты еще не познакомилась с дедушкой Ливви? — спросил Сол Таллу и, когда та покачала головой, усмехнулся. — Ну, это тот еще персонаж, человек старой закалки. Честь и достоинство клана для него самое главное. Они с моим отцом братья, но от разных матерей. Их отец дважды женился, и поэтому между дедом Оливии и моим отцом большая разница в возрасте. Они никогда не были особенно дружны. Бен, дед Оливии, не тот человек, который с кем-либо близко сходится, и я подозреваю, что он считает, будто мой отец, как младший в семье, больше обласкан фортуной, чем он. Я всегда благодарил судьбу, что не его сын. Джону тоже несладко пришлось в детские годы.
Отец всегда больше любил Дэвида. И бедный Джон всю жизнь проводил в тени братьев.
— Дэвид — это отец Оливии, да? — с любопытством спросила Талла.
— Да, — подтвердил Сол. — Он исчез после того, как оправился от сердечного приступа, и никто не знает, где он скрывается и почему, хотя я подозреваю… — Сол резко замолчал, и Талла благоразумно не настаивала на продолжении. По различным репликам Оливии Талла поняла, что подруга не слишком сожалеет о разрыве с отцом.
«Даже будучи ребенком, я всегда была намного ближе к Дженни и Джону, — как-то призналась она Талле. — Дедушка с бабушкой всегда говорили, что Макс должен был быть сыном Дэвида, а я дочерью Джона».
Талла всего лишь один-два раза встречалась с Максом и его многострадальной и терпеливой женой Мадлен и воспринимала Макса как склонного к риску человека, которому нравится все время ходить по краю и у которого даже намека нет на доброту. Он, судя по слухам, не был верен жене.
Услышав за окнами шум мотора, Талла напряглась, сердце ее учащенно забилось. Все это из-за тесного корсета. В нем можно задохнуться, сердито подумала она, спускаясь вниз, Сол тут вовсе ни при чем!
Открыв дверь Солу, она едва не поперхнулась: нет ничего нелепее, чем современный мужчина в коротких, до колен, панталонах, белых чулках, тяжелом парчовом плаще, с тростью и в шляпе, украшенной перьями… Ей стоило большого труда не расхохотаться.
— Надо было еще надеть парик, — произнес Сол, — но из-за него так чесалась голова, что я снял его. Не могу понять, как можно нормально жить, таская на себе весь этот хлам… — недовольно завершил он.
— Я… не думаю, что они всегда щеголяли в этом, — еле выговорила Талла. — Я думаю, они, как и мы сейчас, носили более практичную повседневную одежду. — Она быстро подхватила свой плащ и поспешила вниз. — Нам нельзя опаздывать.
— Мы и не опоздаем, — спокойно ответил Сол и добавил:
— А где твоя сумка? Я положу ее в багажник.
Сумка?.. Ну конечно же, она забыла ее наверху! Оливия намекнула, что им с Солом надо воспользоваться тем, что дети будут в Куинсмиде. Талла неохотно признала, что Оливия права, и согласилась остаться на ночь в доме Сола, а утром заехать за детьми и принять участие в семейном ланче, устраиваемом Дженни в Куинсмиде.
— В спальне, — пролепетала она. — Пойду при…
— Не нужно, я сам! — сказал Сол и устремился вверх по лестнице.
В бальном туалете Талла чувствовала себя не слишком удобно. Оливия рассмеялась, когда, примеряя наряд, Талла посетовала, что лиф чересчур тесен, из-за него талия стала казаться слишком тонкой — настолько, что ее можно обхватить пальцами. А груди при этом выглядели сладострастно пышными.
— У тебя все о'кей, — сказала Оливия, — а вот мне придется прибегнуть к хитрости, чтобы у меня появился соответствующий восемнадцатому столетию бюст. Я никогда не догадывалась, что у тебя там родинка, — добавила она, увидев, как Талла пытается натянуть кружево лифа, чтобы скрыть маленькую темную родинку, которая спряталась там, где ее мог бы увидеть только возлюбленный.
Сол поднялся на второй этаж. Спальня Таллы была безукоризненно чистой и уютной и неуловимо женственной, о чем свидетельствовали пара атласных тапочек, выглядывавших из-под кровати, тюбики помады на туалетном столике и аромат духов, витающий в воздухе. Сол взглянул на постель и отвернулся. Его раздражало, что короткие атласные панталоны, которые полагались к его костюму, были тесноваты. Однако ему сказали, что такой была мода в те времена. Мода или нет, но ему было чертовски неуютно, когда Талла находилась рядом, и он…
Сол быстро подхватил сумку и пошел к двери.
Талла увидела, как Сол спускается по лестнице, и ей вдруг стало тяжело дышать. И не из-за того, что слишком узкие панталоны Сола обрисовывали бедра и что… Она покраснела и отвела взгляд, сообразив, какое направление принимают ее мысли.
Как же она будет рада, когда эти несколько месяцев пройдут, Луиза благополучно вернется в университет и всем этим отношениям можно будет положить конец! Она устроилась на переднем сиденье в машине Сола и повернулась, чтобы поздороваться с детьми, сидевшими сзади.
— Что это такое? — спросила Кэти, уставившись на сестру.
— Странный вопрос, — ответила Луиза, вертясь перед зеркалом в их общей спальне. — Это бальное платье восемнадцатого века.
— Да, но где ты его раздобыла и для чего надела? Тебя же не пригласили на маскарад.
— Ну и что? — возразила Луиза, оттягивая декольте еще ниже и снова поворачиваясь, чтобы лучше рассмотреть, как она выглядит сбоку.
— У тебя нет билета, — продолжала Кэти. — Ты не можешь поехать.
— А кто меня остановит? — засмеялась Луиза.
— Ты что, собираешься пролезть без билета? Так нельзя! — взывала к ней Кэти. — Вдруг родители узнают?
— Не узнают. — заверила ее Луиза. Смотри, — она показала сестре черную полумаску. — В ней меня никто не узнает!
Однако Кэти чувствовала, что просто обязана отговорить Луизу от этой затеи.
— А для чего тебе туда ехать? Луиза подняла брови.
— А как ты думаешь? Там будет Сол.
— Но он будет с Таллой, — напомнила Кэти. — Не надо тебе туда соваться.
— Почему же? И кто меня остановит? Твой драгоценный профессор Симмондс?
— Он не мой профессор, а твой, — напомнила ей Кэти и добавила:
— Луиза, подумай, как ты расстроишь маму и папу, если…
— Они не расстроятся, потому что ничего не узнают, — твердо ответила Луиза и решительно добавила:
— Я должна сделать нечто такое, чтобы Сол понял: она ему не подходит. Мне просто нужен шанс. А тебе пора ехать в Куинсмид, дети ждут!
— Лу, поедем лучше вместе, — стала упрашивать Кэти, но Луиза покачала головой.
— Нет, — твердо ответила она. — Я уже приняла решение.
Таллу представили дедушке Оливии — крупному пожилому мужчине, который пристально посмотрел на нее и прогудел, что Солу чертовски повезло, а потом объявил, что хочет провести вечер в своем кабинете и не желает, чтобы ему мешали.
Талла поднялась наверх с Оливией, чтобы помочь ей уложить детей и показать им платье. Мег, благоговейно округлив глазки, уставилась на нее, однако Таллу до боли тронуло выражение лица Джемаймы, когда та нерешительно дотронулась до роскошной ткани. Повинуясь инстинкту, Талла протянула руки к девочке и крепко обняла ее, так, что Джемайма едва не задохнулась.
— Вы такая красивая. Как бы я хотела быть такой же!
— Ты тоже красивая, — с чувством произнесла Талла.
— Нет, я некрасивая, — возразила Джемайма. — Мама всегда говорила, что я самая невзрачная девочка, которую она когда-либо видела.
У Таллы перехватило дыхание от боли и обиды, прозвучавших в голосе девочки. Как могла мать сказать такие жестокие и лживые слова собственному ребенку?
— Если она так сказала, то, по-моему, ей надо было надеть очки, — нежно произнесла Талла. — Потому что на самом деле ты просто красавица!
— Вы так говорите потому, что я похожа на папу, а вы его любите, — печально заметила девочка.
— О, Джемайма! — Талла едва не расплакалась, еще крепче прижав к себе ребенка. — Я говорю правду. Ты красивая, а когда вырастешь, станешь настоящей сердцеедкой.
Может, по этой причине Джемайма бывает такой тихой и отчужденной, поэтому ей нравится носить тусклую, чуть ли не безобразную одежду? — подумала Талла. Если так, то мне надо будет убедить девочку, что она привлекательна и заслуживает, чтобы у нее была красивая, яркая одежда. И кроме того, нам с Солом надо отложить свадьбу до той поры, пока Джемайма станет немного увереннее в себе. Она не должна чувствовать себя незащищенной… Что же это, в конце концов? — отругала она себя. Они с Солом не собираются создавать семью. И ей не придется играть никакой роли в жизни Джемаймы.
Основные события бала должны были разворачиваться на свежем воздухе, а под гардероб был отведен большой шатер. Как только они прибыли, Оливия заявила:
— В такую жару можно снять накидки. Нам очень повезло с погодой, сегодня такой чудный вечер! Я рада, что мы взяли маски. Под ними нас никто не узнает, хотя к тебе это не относится, — шутливо добавила она, бросив многозначительный взгляд на грудь Таллы. — Очень сомневаюсь, что Сол не узнает тебя. Я имею в виду — по родинке, — улыбнулась она в ответ на удивленный взгляд Таллы.
Все еще смеясь, Оливия подошла к мужчинам, Каспар тоже принялся шутить.
Сол с кем-то разговаривал и стоял к ним спиной. А когда повернулся и увидел Таллу, то словно замер на секунду и молча смотрел на нее.
И тут Оливия воскликнула:
— Сол, ну разве я не права? Даже под маской ты сразу бы узнал Таллу благодаря ее знаменитой родинке! — Она снова засмеялась, а Талла опустила маску на лицо, пытаясь скрыть яркий румянец смущения.
— Да, она весьма… притягательна для взора, — услышала Талла спокойный голос Сола. И, к ужасу Таллы, он хрипло добавил:
— Ее так и хочется поцеловать.
— Бедная Талла, как же мы ее смутили, — поддразнила Оливия подругу. — Говорят, должен приехать Джеймс. Интересно, он еще не появился? — заметила Оливия.
— Приглашение получили почти пять тысяч человек, — предупредил ее Сол. — Так что, даже если он тут, ты можешь просто его не увидеть.
— Какие чудесные здесь сады! — восхитилась Оливия.
— Правда, замечательные, — невозмутимо подтвердил Каспар, — хотя подозреваю, что в восемнадцатом веке вместо электрических фонарей они освещались факелами.
Оливия состроила ему гримасу.
— Ты прав… но электрическое освещение намного безопаснее. Мне нравится, как они устроили эти прелестные беседки и павильоны. Погляди-ка! — взволнованно воскликнула она, указывая на кувыркавшихся акробатов и на идущего вслед за ними пожирателя огня. — О Сол, это великолепно! Я никогда не видела ничего подобного! — призналась Оливия.
Талла тоже была ошеломлена всем происходящим. Вдали виднелся дворец, а за садами тянулись каналы к прелестному озеру с гротами и часовней. Ярко раскрашенные гондолы с гондольерами покачивались на сверкающей поверхности воды.
Услышав звуки музыки, доносившиеся с танцевальной площадки, Талла улыбнулась.
— Может, потанцуем? — церемонно предложив ей руку, спросил Сол.
— Смотрите! — предупредила их Оливия, едва Талла приблизилась к Солу. — Не забывайте, что поскольку вы еще не обручены, то не можете оставаться наедине друг с другом без дуэньи.
— Со мной миледи будет в полной безопасности, — шутливо ответил Сол, — а что касается дуэньи, то разве нам не придет на помощь яркий свет луны? Хотя, должен признать, оказаться лицом к лицу с такой красавицей — это невероятное искушение…
Талла хотела засмеяться вместе со всеми, однако в груди у нее появилось какое-то необычное ощущение. Страсть? Истома? Она затруднялась с ответом.
— Мне что-то расхотелось танцевать, — солгала она, отстраняясь от Сола. — Мне… хочется пить.
— Я пойду принесу тебе чего-нибудь. Что ты хочешь?
Десять минут спустя Сол вернулся с напитком для Таллы. Оливия и Каспар танцевали. А когда Сола с обеих сторон атаковали члены судебной палаты и принялись обсуждать с ним какие-то проблемы, Талла решила, что пора полюбоваться окрестностями. Увидев страстно целовавшуюся в кустах парочку, она почувствовала, как сердце у нее учащенно забилось от зависти.
Как это смешно! Ведь она не любит Сола, как она может любить его? Просто когда выяснилось, что он вовсе не подлец, она перешла из одной крайности в другую и сменила ненависть на любовь…
— Что случилось? — Талла нахмурилась, когда к ней подбежала женщина в маске.
— Моя подруга упала и ушиблась. Не могли бы вы помочь? — Произнося эти слова, незнакомка стала подталкивать Таллу к лабиринту из выстриженных кустов, который был знаменитейшим украшением парка. Женщина говорила так быстро и действовала так напористо, что Талла, едва справляясь со своими юбками, бежала за ней, не смея даже перевести дух или задать какой-либо вопрос.
— Да что случилось с вашей подругой? — спросила она наконец. — Если она упала и поранилась, ей надо оказать профессиональную помощь. Здесь есть врачи…
— У нас на это нет времени. Она так боится, вы сами увидите. Она не хотела, чтобы я бросала ее. Там, в лабиринте, очень темно, а она ненавидит темноту…
Голос женщины звучал как-то странно, и Таллой овладела смутная уверенность, что она знает его.
— Сюда, — направляла она Таллу, устремляясь в длинный зеленый туннель, довольно темный в этот ночной час.
Талла подумала, что женщина прекрасно знает лабиринт, а она сама ни за что не нашла бы дорогу. Они много раз поворачивали, и наконец Талла окончательно потеряла ориентацию. Она уже собиралась сказать об этом своей спутнице, но вдруг с изумлением увидела, что та исчезла. А когда Талла попыталась последовать за ней, темная аллея оказалась пустой.
Талла сначала подумала, что женщина не заметила, когда она отстала, и решила немного подождать. Через несколько минут первоначальное смущение и раздражение Таллы сменились яростью. Что же происходит? Может, это кто-то из ее коллег сыграл с ней шутку? Если это так, то шуточка весьма неприятная. В лабиринте было довольно холодно и очень темно, и Талла пожалела, что оставила накидку в гардеробной.
— Послушайте! — твердым голосом позвала она. — Шутка окончена, я сдаюсь. Помогите мне выбраться отсюда.
Вокруг сгустилась тишина, и Талла поняла, что она здесь одна.
Рано паниковать. Пока рано, подумала Талла. В конце концов, просто надо пойти по ее же следу. До Таллы постепенно доходило, что ее заманили сюда, а потом по чьей-то дурацкой прихоти бросили.
Конечно, надо лишь сконцентрироваться и попытаться вспомнить, куда они поворачивали. Беда в том, что они мчались, сломя голову. Она тревожилась за упавшую женщину и не слишком-то обращала внимание на дорогу. Да еще та женщина так торопила ее, что маленькая сумочка, висевшая на руке Таллы, потерялась.
Она задрожала и обхватила себя руками, пытаясь согреться. Яркая луна отбрасывала в лабиринт причудливые тени. Эти зеленые стены наверняка футов десять высотой, подумала Талла, пытаясь подавить панику. Сколько же она будет бродить здесь одна?
Если это чей-то розыгрыш, то довольно жестокий. Кто ее так сильно не любит, что решил подвергнуть такому наказанию? Неужели… Талла вздрогнула, но на сей раз не от холода. Луиза! Вот почему ей показалось, что она узнала голос. Это была Луиза. Именно она заманила ее в лабиринт и бросила. Но почему? Рано или поздно кто-нибудь догадается, что она пропала. Рано или поздно… Сколько же времени понадобится на то, чтобы отыскать ее? Лабиринт вряд ли особенно привлекателен для гостей маскарада, с ужасом подумала Талла. Вряд ли кому-нибудь придет в голову искать ее здесь, а если придет, то в самую последнюю очередь… Тело ее обмякло, она вдруг ослабла.
Сол снова и снова хмуро окидывал взором танцевальную площадку. Прошло уже полчаса с тех пор, как ему удалось наконец отделаться от коллег по работе. И хотя он старательно разыскивал Таллу, ее нигде не было. Когда он спросил о ее исчезновении у Оливии, та с удивлением посмотрела на него — она считала, что Талла с ним. Коллеги Таллы в ответ на его расспросы качали головой и смотрели ему вслед, подозревая, что они с Таллой поссорились.
Сол предложил заехать за ней, чтобы отвезти на бал.
— Девочки хотят увидеть тебя в старинном наряде, — сказал он Талле. — Особенно Джем.
Все детишки должны были провести ночь в Куинсмиде.
Кэти предложила посидеть с ними, и Оливия согласилась, сказав, что всем вполне хватит места.
— Она тебе понравится, — заверила Оливия Таллу. — Она ни капельки не похожа на Луизу. При абсолютном физическом сходстве они совершенно разные.
Талла и Сол решили завезти детей в Куинсмид по дороге на бал.
— Ты еще не познакомилась с дедушкой Ливви? — спросил Сол Таллу и, когда та покачала головой, усмехнулся. — Ну, это тот еще персонаж, человек старой закалки. Честь и достоинство клана для него самое главное. Они с моим отцом братья, но от разных матерей. Их отец дважды женился, и поэтому между дедом Оливии и моим отцом большая разница в возрасте. Они никогда не были особенно дружны. Бен, дед Оливии, не тот человек, который с кем-либо близко сходится, и я подозреваю, что он считает, будто мой отец, как младший в семье, больше обласкан фортуной, чем он. Я всегда благодарил судьбу, что не его сын. Джону тоже несладко пришлось в детские годы.
Отец всегда больше любил Дэвида. И бедный Джон всю жизнь проводил в тени братьев.
— Дэвид — это отец Оливии, да? — с любопытством спросила Талла.
— Да, — подтвердил Сол. — Он исчез после того, как оправился от сердечного приступа, и никто не знает, где он скрывается и почему, хотя я подозреваю… — Сол резко замолчал, и Талла благоразумно не настаивала на продолжении. По различным репликам Оливии Талла поняла, что подруга не слишком сожалеет о разрыве с отцом.
«Даже будучи ребенком, я всегда была намного ближе к Дженни и Джону, — как-то призналась она Талле. — Дедушка с бабушкой всегда говорили, что Макс должен был быть сыном Дэвида, а я дочерью Джона».
Талла всего лишь один-два раза встречалась с Максом и его многострадальной и терпеливой женой Мадлен и воспринимала Макса как склонного к риску человека, которому нравится все время ходить по краю и у которого даже намека нет на доброту. Он, судя по слухам, не был верен жене.
Услышав за окнами шум мотора, Талла напряглась, сердце ее учащенно забилось. Все это из-за тесного корсета. В нем можно задохнуться, сердито подумала она, спускаясь вниз, Сол тут вовсе ни при чем!
Открыв дверь Солу, она едва не поперхнулась: нет ничего нелепее, чем современный мужчина в коротких, до колен, панталонах, белых чулках, тяжелом парчовом плаще, с тростью и в шляпе, украшенной перьями… Ей стоило большого труда не расхохотаться.
— Надо было еще надеть парик, — произнес Сол, — но из-за него так чесалась голова, что я снял его. Не могу понять, как можно нормально жить, таская на себе весь этот хлам… — недовольно завершил он.
— Я… не думаю, что они всегда щеголяли в этом, — еле выговорила Талла. — Я думаю, они, как и мы сейчас, носили более практичную повседневную одежду. — Она быстро подхватила свой плащ и поспешила вниз. — Нам нельзя опаздывать.
— Мы и не опоздаем, — спокойно ответил Сол и добавил:
— А где твоя сумка? Я положу ее в багажник.
Сумка?.. Ну конечно же, она забыла ее наверху! Оливия намекнула, что им с Солом надо воспользоваться тем, что дети будут в Куинсмиде. Талла неохотно признала, что Оливия права, и согласилась остаться на ночь в доме Сола, а утром заехать за детьми и принять участие в семейном ланче, устраиваемом Дженни в Куинсмиде.
— В спальне, — пролепетала она. — Пойду при…
— Не нужно, я сам! — сказал Сол и устремился вверх по лестнице.
В бальном туалете Талла чувствовала себя не слишком удобно. Оливия рассмеялась, когда, примеряя наряд, Талла посетовала, что лиф чересчур тесен, из-за него талия стала казаться слишком тонкой — настолько, что ее можно обхватить пальцами. А груди при этом выглядели сладострастно пышными.
— У тебя все о'кей, — сказала Оливия, — а вот мне придется прибегнуть к хитрости, чтобы у меня появился соответствующий восемнадцатому столетию бюст. Я никогда не догадывалась, что у тебя там родинка, — добавила она, увидев, как Талла пытается натянуть кружево лифа, чтобы скрыть маленькую темную родинку, которая спряталась там, где ее мог бы увидеть только возлюбленный.
Сол поднялся на второй этаж. Спальня Таллы была безукоризненно чистой и уютной и неуловимо женственной, о чем свидетельствовали пара атласных тапочек, выглядывавших из-под кровати, тюбики помады на туалетном столике и аромат духов, витающий в воздухе. Сол взглянул на постель и отвернулся. Его раздражало, что короткие атласные панталоны, которые полагались к его костюму, были тесноваты. Однако ему сказали, что такой была мода в те времена. Мода или нет, но ему было чертовски неуютно, когда Талла находилась рядом, и он…
Сол быстро подхватил сумку и пошел к двери.
Талла увидела, как Сол спускается по лестнице, и ей вдруг стало тяжело дышать. И не из-за того, что слишком узкие панталоны Сола обрисовывали бедра и что… Она покраснела и отвела взгляд, сообразив, какое направление принимают ее мысли.
Как же она будет рада, когда эти несколько месяцев пройдут, Луиза благополучно вернется в университет и всем этим отношениям можно будет положить конец! Она устроилась на переднем сиденье в машине Сола и повернулась, чтобы поздороваться с детьми, сидевшими сзади.
— Что это такое? — спросила Кэти, уставившись на сестру.
— Странный вопрос, — ответила Луиза, вертясь перед зеркалом в их общей спальне. — Это бальное платье восемнадцатого века.
— Да, но где ты его раздобыла и для чего надела? Тебя же не пригласили на маскарад.
— Ну и что? — возразила Луиза, оттягивая декольте еще ниже и снова поворачиваясь, чтобы лучше рассмотреть, как она выглядит сбоку.
— У тебя нет билета, — продолжала Кэти. — Ты не можешь поехать.
— А кто меня остановит? — засмеялась Луиза.
— Ты что, собираешься пролезть без билета? Так нельзя! — взывала к ней Кэти. — Вдруг родители узнают?
— Не узнают. — заверила ее Луиза. Смотри, — она показала сестре черную полумаску. — В ней меня никто не узнает!
Однако Кэти чувствовала, что просто обязана отговорить Луизу от этой затеи.
— А для чего тебе туда ехать? Луиза подняла брови.
— А как ты думаешь? Там будет Сол.
— Но он будет с Таллой, — напомнила Кэти. — Не надо тебе туда соваться.
— Почему же? И кто меня остановит? Твой драгоценный профессор Симмондс?
— Он не мой профессор, а твой, — напомнила ей Кэти и добавила:
— Луиза, подумай, как ты расстроишь маму и папу, если…
— Они не расстроятся, потому что ничего не узнают, — твердо ответила Луиза и решительно добавила:
— Я должна сделать нечто такое, чтобы Сол понял: она ему не подходит. Мне просто нужен шанс. А тебе пора ехать в Куинсмид, дети ждут!
— Лу, поедем лучше вместе, — стала упрашивать Кэти, но Луиза покачала головой.
— Нет, — твердо ответила она. — Я уже приняла решение.
Таллу представили дедушке Оливии — крупному пожилому мужчине, который пристально посмотрел на нее и прогудел, что Солу чертовски повезло, а потом объявил, что хочет провести вечер в своем кабинете и не желает, чтобы ему мешали.
Талла поднялась наверх с Оливией, чтобы помочь ей уложить детей и показать им платье. Мег, благоговейно округлив глазки, уставилась на нее, однако Таллу до боли тронуло выражение лица Джемаймы, когда та нерешительно дотронулась до роскошной ткани. Повинуясь инстинкту, Талла протянула руки к девочке и крепко обняла ее, так, что Джемайма едва не задохнулась.
— Вы такая красивая. Как бы я хотела быть такой же!
— Ты тоже красивая, — с чувством произнесла Талла.
— Нет, я некрасивая, — возразила Джемайма. — Мама всегда говорила, что я самая невзрачная девочка, которую она когда-либо видела.
У Таллы перехватило дыхание от боли и обиды, прозвучавших в голосе девочки. Как могла мать сказать такие жестокие и лживые слова собственному ребенку?
— Если она так сказала, то, по-моему, ей надо было надеть очки, — нежно произнесла Талла. — Потому что на самом деле ты просто красавица!
— Вы так говорите потому, что я похожа на папу, а вы его любите, — печально заметила девочка.
— О, Джемайма! — Талла едва не расплакалась, еще крепче прижав к себе ребенка. — Я говорю правду. Ты красивая, а когда вырастешь, станешь настоящей сердцеедкой.
Может, по этой причине Джемайма бывает такой тихой и отчужденной, поэтому ей нравится носить тусклую, чуть ли не безобразную одежду? — подумала Талла. Если так, то мне надо будет убедить девочку, что она привлекательна и заслуживает, чтобы у нее была красивая, яркая одежда. И кроме того, нам с Солом надо отложить свадьбу до той поры, пока Джемайма станет немного увереннее в себе. Она не должна чувствовать себя незащищенной… Что же это, в конце концов? — отругала она себя. Они с Солом не собираются создавать семью. И ей не придется играть никакой роли в жизни Джемаймы.
Основные события бала должны были разворачиваться на свежем воздухе, а под гардероб был отведен большой шатер. Как только они прибыли, Оливия заявила:
— В такую жару можно снять накидки. Нам очень повезло с погодой, сегодня такой чудный вечер! Я рада, что мы взяли маски. Под ними нас никто не узнает, хотя к тебе это не относится, — шутливо добавила она, бросив многозначительный взгляд на грудь Таллы. — Очень сомневаюсь, что Сол не узнает тебя. Я имею в виду — по родинке, — улыбнулась она в ответ на удивленный взгляд Таллы.
Все еще смеясь, Оливия подошла к мужчинам, Каспар тоже принялся шутить.
Сол с кем-то разговаривал и стоял к ним спиной. А когда повернулся и увидел Таллу, то словно замер на секунду и молча смотрел на нее.
И тут Оливия воскликнула:
— Сол, ну разве я не права? Даже под маской ты сразу бы узнал Таллу благодаря ее знаменитой родинке! — Она снова засмеялась, а Талла опустила маску на лицо, пытаясь скрыть яркий румянец смущения.
— Да, она весьма… притягательна для взора, — услышала Талла спокойный голос Сола. И, к ужасу Таллы, он хрипло добавил:
— Ее так и хочется поцеловать.
— Бедная Талла, как же мы ее смутили, — поддразнила Оливия подругу. — Говорят, должен приехать Джеймс. Интересно, он еще не появился? — заметила Оливия.
— Приглашение получили почти пять тысяч человек, — предупредил ее Сол. — Так что, даже если он тут, ты можешь просто его не увидеть.
— Какие чудесные здесь сады! — восхитилась Оливия.
— Правда, замечательные, — невозмутимо подтвердил Каспар, — хотя подозреваю, что в восемнадцатом веке вместо электрических фонарей они освещались факелами.
Оливия состроила ему гримасу.
— Ты прав… но электрическое освещение намного безопаснее. Мне нравится, как они устроили эти прелестные беседки и павильоны. Погляди-ка! — взволнованно воскликнула она, указывая на кувыркавшихся акробатов и на идущего вслед за ними пожирателя огня. — О Сол, это великолепно! Я никогда не видела ничего подобного! — призналась Оливия.
Талла тоже была ошеломлена всем происходящим. Вдали виднелся дворец, а за садами тянулись каналы к прелестному озеру с гротами и часовней. Ярко раскрашенные гондолы с гондольерами покачивались на сверкающей поверхности воды.
Услышав звуки музыки, доносившиеся с танцевальной площадки, Талла улыбнулась.
— Может, потанцуем? — церемонно предложив ей руку, спросил Сол.
— Смотрите! — предупредила их Оливия, едва Талла приблизилась к Солу. — Не забывайте, что поскольку вы еще не обручены, то не можете оставаться наедине друг с другом без дуэньи.
— Со мной миледи будет в полной безопасности, — шутливо ответил Сол, — а что касается дуэньи, то разве нам не придет на помощь яркий свет луны? Хотя, должен признать, оказаться лицом к лицу с такой красавицей — это невероятное искушение…
Талла хотела засмеяться вместе со всеми, однако в груди у нее появилось какое-то необычное ощущение. Страсть? Истома? Она затруднялась с ответом.
— Мне что-то расхотелось танцевать, — солгала она, отстраняясь от Сола. — Мне… хочется пить.
— Я пойду принесу тебе чего-нибудь. Что ты хочешь?
Десять минут спустя Сол вернулся с напитком для Таллы. Оливия и Каспар танцевали. А когда Сола с обеих сторон атаковали члены судебной палаты и принялись обсуждать с ним какие-то проблемы, Талла решила, что пора полюбоваться окрестностями. Увидев страстно целовавшуюся в кустах парочку, она почувствовала, как сердце у нее учащенно забилось от зависти.
Как это смешно! Ведь она не любит Сола, как она может любить его? Просто когда выяснилось, что он вовсе не подлец, она перешла из одной крайности в другую и сменила ненависть на любовь…
— Что случилось? — Талла нахмурилась, когда к ней подбежала женщина в маске.
— Моя подруга упала и ушиблась. Не могли бы вы помочь? — Произнося эти слова, незнакомка стала подталкивать Таллу к лабиринту из выстриженных кустов, который был знаменитейшим украшением парка. Женщина говорила так быстро и действовала так напористо, что Талла, едва справляясь со своими юбками, бежала за ней, не смея даже перевести дух или задать какой-либо вопрос.
— Да что случилось с вашей подругой? — спросила она наконец. — Если она упала и поранилась, ей надо оказать профессиональную помощь. Здесь есть врачи…
— У нас на это нет времени. Она так боится, вы сами увидите. Она не хотела, чтобы я бросала ее. Там, в лабиринте, очень темно, а она ненавидит темноту…
Голос женщины звучал как-то странно, и Таллой овладела смутная уверенность, что она знает его.
— Сюда, — направляла она Таллу, устремляясь в длинный зеленый туннель, довольно темный в этот ночной час.
Талла подумала, что женщина прекрасно знает лабиринт, а она сама ни за что не нашла бы дорогу. Они много раз поворачивали, и наконец Талла окончательно потеряла ориентацию. Она уже собиралась сказать об этом своей спутнице, но вдруг с изумлением увидела, что та исчезла. А когда Талла попыталась последовать за ней, темная аллея оказалась пустой.
Талла сначала подумала, что женщина не заметила, когда она отстала, и решила немного подождать. Через несколько минут первоначальное смущение и раздражение Таллы сменились яростью. Что же происходит? Может, это кто-то из ее коллег сыграл с ней шутку? Если это так, то шуточка весьма неприятная. В лабиринте было довольно холодно и очень темно, и Талла пожалела, что оставила накидку в гардеробной.
— Послушайте! — твердым голосом позвала она. — Шутка окончена, я сдаюсь. Помогите мне выбраться отсюда.
Вокруг сгустилась тишина, и Талла поняла, что она здесь одна.
Рано паниковать. Пока рано, подумала Талла. В конце концов, просто надо пойти по ее же следу. До Таллы постепенно доходило, что ее заманили сюда, а потом по чьей-то дурацкой прихоти бросили.
Конечно, надо лишь сконцентрироваться и попытаться вспомнить, куда они поворачивали. Беда в том, что они мчались, сломя голову. Она тревожилась за упавшую женщину и не слишком-то обращала внимание на дорогу. Да еще та женщина так торопила ее, что маленькая сумочка, висевшая на руке Таллы, потерялась.
Она задрожала и обхватила себя руками, пытаясь согреться. Яркая луна отбрасывала в лабиринт причудливые тени. Эти зеленые стены наверняка футов десять высотой, подумала Талла, пытаясь подавить панику. Сколько же она будет бродить здесь одна?
Если это чей-то розыгрыш, то довольно жестокий. Кто ее так сильно не любит, что решил подвергнуть такому наказанию? Неужели… Талла вздрогнула, но на сей раз не от холода. Луиза! Вот почему ей показалось, что она узнала голос. Это была Луиза. Именно она заманила ее в лабиринт и бросила. Но почему? Рано или поздно кто-нибудь догадается, что она пропала. Рано или поздно… Сколько же времени понадобится на то, чтобы отыскать ее? Лабиринт вряд ли особенно привлекателен для гостей маскарада, с ужасом подумала Талла. Вряд ли кому-нибудь придет в голову искать ее здесь, а если придет, то в самую последнюю очередь… Тело ее обмякло, она вдруг ослабла.
Сол снова и снова хмуро окидывал взором танцевальную площадку. Прошло уже полчаса с тех пор, как ему удалось наконец отделаться от коллег по работе. И хотя он старательно разыскивал Таллу, ее нигде не было. Когда он спросил о ее исчезновении у Оливии, та с удивлением посмотрела на него — она считала, что Талла с ним. Коллеги Таллы в ответ на его расспросы качали головой и смотрели ему вслед, подозревая, что они с Таллой поссорились.