— Сол!
Он сердито поглядел на подбегавшую к нему Луизу и в последний миг ловко увернулся от ее объятий.
— Луиза, а ты что здесь делаешь? — с вызовом спросил он.
Девушка посмотрела на него томным взглядом, который усердно отрабатывала перед зеркалом. Большинство сокурсников давали Луизе понять, что она довольно симпатична, и назначали ей свидания, однако все они были ей безразличны.
— Ты даже не сказал, как хорошо я выгляжу, — упрекнула Луиза, проигнорировав вопрос, и чуть отступила от него, демонстрируя свой наряд. Ей нравилось, что тугой корсет приподнял и выставил напоказ ее груди, придавая им полноту. Появилась даже ложбинка, которой обычно Луиза не могла похвастаться. Однако на Сола не произвело впечатления обилие обнаженной плоти, и он даже не взглянул на декольте.
А как недавно он смотрел на Таллу! Луиза долго наблюдала за ними, надежно спрятавшись под маской и оставаясь в тени.
— Ты кого-то ищешь? — лукаво спросила она Сола и, воспользовавшись моментом, подошла и взяла его под руку.
— Да… Таллу, — отрывисто ответил он. — Ты ее не видела?
Луиза почувствовала, что он попытался отодвинуться от нее, и ее затопила ярость, уничтожая последние угрызения совести. Никакая опасность не грозит этой Талле. Кто-нибудь из работников лорда Эстли, в чьи обязанности входит проверять лабиринт, обязательно обойдет его в конце вечера, если она сама оттуда не выберется. Ночь теплая, и Талла не простудится. Надо было лишь на некоторое время вывести ее из игры. Едва скрывая торжество, Луиза пожала плечами и будничным тоном проговорила:
— Да вообще-то я…
— Где? — спросил Сол, не давая ей закончить. Глаза его горели.
— Э-э, минут двадцать назад или около того, — ответила Луиза. — Она с кем-то танцевала. Я…
— Танцевала? — На лице Сола отразилось недоумение. Он уже несколько раз обошел танцевальную площадку, пытаясь отыскать Таллу, но не заметил ее.
— Да… с высоким мужчиной в парике, — начала импровизировать Луиза. — Они над чем-то смеялись, а потом пошли к автостоянке.
— Что?! — прогремел Сол.
Чудесно. Ее план удался даже лучше, чем она предполагала. Луиза ликовала. Властным и собственническим жестом она положила ладонь на руку Сола. Потом прильнула к нему и тихо произнесла:
— Сожалею, Сол, но мне показалось, что они так увлечены друг другом…
Ободренная явным успехом своих козней, Луиза не заметила, что Сол увидел светлую атласную сумочку, которую она засунула в карман своей накидки, когда Талла обронила ее. Заманить врага в ловушку и встать между нею и Солом — это одно. Но нанести Талле материальный ущерб — это совершенно иное дело.
Луиза хотела возвратить сумочку после бала, когда Сол убедится, что Талла ему больше не нужна.
Занятая коварными мыслишками, Луиза даже не обратила внимания, как Сол протянул руку и вытащил сумочку у нее из кармана.
— Где ты ее взяла? — сурово спросил он. Луиза почувствовала, как жаркий румянец заливает ей щеки.
— Луиза, — мрачно предупредил Сол, — я знаю, что это сумочка Таллы. А теперь скажи, откуда она у тебя?
Прошло минут десять, когда он наконец вытянул из нее всю правду и оставил под присмотром Оливии. На робкий вопрос Оливии, что случилось, Сол лишь покачал головой:
— Сейчас нет времени рассказывать. Просто последи за Луизой, ладно? А что до тебя, моя девочка, — жестко предостерег он Луизу, — тебе повезло, что ты не моя дочь и у меня нет на тебя никакого права. Потому что, если бы оно у меня было… Ты утверждаешь, что ты женщина, а ведешь себя как безответственный, глупый ребенок. Именно так я тебя и воспринимаю.
Каким-то образом Луизе удалось сдержать слезы, хотя они готовы были брызнуть из глаз. Она вдруг почувствовала, что совсем не знает Сола, словно он был незнакомцем, суровым, властным человеком, который показался ей непривлекательным и нудным, как преподаватель… Как ее университетский преподаватель.
Она даже представила себе реакцию профессора Симмондса, если бы он каким-нибудь образом узнал о ее сегодняшней проделке. Разумеется, он никогда об этом не узнает. Луиза усилием воли прогнала слезы. Оливия наблюдала за ней со смешанным чувством жалости и раздражения.
— А ты знаешь, Сол прав, — мягко сказала она девушке. — Пора тебе взрослеть.
— Я и так взрослая, — вяло огрызнулась Луиза, и в этот же миг поняла, что в сердце у нее образовалась болезненная пустота — в том месте, где жила ее любовь к Солу. Ей хотелось убежать от родственников, от унизительной сцены, и больше всего — от Сола. Она поняла, что не хочет проводить остаток лета в Хэслвиче. Ни за что…
Всего десять минут потребовалось Солу, чтобы добежать до лабиринта, и он без колебаний вошел в него. Его отец и нынешний граф были ровесниками, в детстве Сол вместе с братом приезжали в этот замок с родителями, играли в лабиринте вместе с детьми графа, и Сол, с его быстрым аналитическим умом, быстро постиг запутанную схему лабиринта. Он надеялся, что запомнил все повороты, иначе придется бросить поиски и пойти в замок, чтобы взять у кого-нибудь карту лабиринта.
Талла смахнула слезы: очередная аллея вновь завершилась тупиком.
Ей было холодно, она устала и, что хуже всего, начала пугаться мерещившихся ей в темноте призраков. Не может же она погибнуть здесь от холода и голода! Кто-то ведь подстригает эти безупречно ровные зеленые стены, и, кроме того, Луиза хочет погубить их отношения с Солом, а не ее саму… Если бы Луиза знала правду…
Талла закрыла глаза. Надо немного отдохнуть, а потом она снова попытается найти выход.
Она напряглась. Ей послышалось, что кто-то — Сол? — зовет ее по имени. Она была настолько обессилена, что отозвалась лишь через несколько секунд.
— Сол… Я здесь!.. Здесь!.. — закричала она и побежала по темному зеленому проспекту, ведомая желанием, чтобы ее спасли, и не кто-нибудь, а именно Сол.
И вдруг он возник из темноты и остановился в конце туннеля.
— Сол!
Не колеблясь, Талла подбежала к нему и бросилась в его объятия.
Слава Богу, Сол здесь! Слава Богу! Она знала, что в конце концов кто-нибудь хватится и начнет искать ее. Конечно, и все же… все же… Она понимала, что в любом случае разволновалась бы, кто бы ее ни спас, но из-за того, что это сделал Сол, она не сдержала чувств. В объятиях Сола она могла позволить себе заплакать, дрожа от холода и усталости, и раствориться в его тепле, в его крепких надежных руках.
— Ох, Сол, я так рада, что это ты, — выпалила она, не в состоянии сдерживать себя. — Я так счастлива, что ты нашел меня!
— Я тоже, — услышала она его такой родной голос, хриплый, словно ему что-то мешало говорить. — Я тоже.
Какое странное чувство — обнимать женщину, по которой страдаешь и томишься. Любимую женщину, прильнувшую к нему. Сол крепко прижимал к себе Таллу, покачивал ее и успокаивал, а она плакала, уткнувшись ему в плечо, и со слезами уходило потрясение от пережитого. Именно так Сол успокаивал бы кого-нибудь из своих детей.
— О, Сол, я думала, что останусь здесь навсегда, что никогда не найду выхода… и никто не узнает, что со мной случилось, — призналась Талла. Она расслабилась и уже не боялась, что Сол может принять ее за малодушную дурочку.
В ответ он крепче сжал ее.
— Я никогда бы не допустил этого, — решительно сказал он. — Даже если бы мне пришлось разорвать этот проклятый лабиринт голыми руками.
— Не думаю, чтобы граф был этому рад, — выговорила Талла, смеясь сквозь слезы.
— А мне плевать. Главное — чтобы ты была цела и невредима. Я думал бы только о тебе, — внезапно охрипшим голосом произнес Сол.
Талла нерешительно посмотрела на него.
— Не стоит играть роль трепетного влюбленного, — напомнила она. — Мы здесь одни.
— А кто сказал, что я играю? — возразил Сол. Талле было так хорошо в его объятиях, и тут и до Сола дошло, что она не сделала никакой попытки высвободиться. Он посмотрел на ее обращенное к нему лицо. В свете луны ее кожа казалась серебристой, скулы и подбородок — необычайно нежными и хрупкими, но особенно соблазнительной была ее округлая грудь…
Сол глубоко вздохнул.
— Если ты и дальше будешь так смотреть на меня, то мне придется тебя поцеловать…
Талла пошевелила губами, словно пытаясь сказать что-то, но не отвела взгляда.
— Талла, — волнуясь, предупредил ее Сол, и она опустила глаза.
Она никогда и не мечтала, что все будет так естественно, непринужденно и в то же время словно предопределено: вот они с Солом стоят рядом и их притягивает друг к другу некая неведомая сила.
Талла прижалась к его груди, а он принялся целовать ее — медленно, наслаждаясь каждым поцелуем. Сол погрузил руки в ее волосы, по том взял в ладони ее лицо, не отрывая губ от сладострастного источника — ее рта. Постепенно, почувствовав, что она отвечает ему, Сол стал целовать ее более требовательно, более жадно, не сдерживая себя. Это ее мужчина, думала Талла, испытывая страсть и желание ответить на томительный зов.
— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя! — пробормотал Сол, оставив наконец ее губы и целуя ложбинку между грудей.
— Я… А ты в этом уверен? — нерешительно спросила Талла.
— А ты нет? — нежно улыбнулся Сол. Она снова нерешительно посмотрела на него.
— Да… Но я не хотела любить тебя, и до сегодняшнего дня ты тоже не любил меня…
— Что?! Я давно тебя люблю! Возможно, не с первого взгляда, когда увидел тебя на свадьбе Оливии, хотя уже тогда запомнил тебя. — Он слегка пожал плечами. — Когда я узнал, что ты тоже переехала в Хэслвич и будешь на обеде у Оливии, я подумал… Но потом ты ясно дала понять, что я тебе неприятен.
— Потому что я думала…
— Я знаю, о чем ты думала, — прервал ее Сол.
— Мне так жаль, — извинилась Талла, — но…
— Я знаю.
— А как ты думаешь, что было бы, если б нам не пришлось притворяться, что мы… влюблены друг в друга? — спросила она.
— Я нашел бы иной выход, — нежно заверил ее Сол. — Но к счастью, мне не пришлось этого делать. План Люка пригодился мне так же, как в свое время ему.
— План Люка… Что ты имеешь в виду? — спросила его Талла.
— Когда Бобби приехала в Честер, Люк сделал вид, что у него с ней близкие отношения, чтобы избавиться от прежней подружки.
— Как ты от Луизы, — пробормотала Талла и уютнее устроилась в его теплых руках.
— Гмм… а когда судьба преподнесла мне возможность проделать то же самое, я вспомнил, как хорошо сработал этот план для Люка. Ведь кончилось тем, что они с Бобби поженились. Вот я и решил проверить, получится ли то же самое у меня.
— А как ты думаешь, если бы не сегодняшний вечер, не Луиза, мы бы когда-нибудь узнали, что испытываем друг к другу? — спросила Талла.
— Уверен в этом, — убежденно ответил Сол. — Сомневаюсь, что мы могли бы долго противостоять основному инстинкту, особенно после того, как узнали, как нам хорошо вместе, — прошептал он, а потом нагнул голову и снова стал целовать ее.
Талле пришлось подождать, пока он закончит, после чего она спросила:
— А что ты имеешь в виду? Мы ведь никогда не были близки.
— О нет, были, — с коварной улыбкой ответил Сол, а потом, склонив голову, принялся нашептывать ей на ухо во всех подробностях, чем они занимались в ту ночь в Гааге.
Талла уставилась на него.
— Но я думала, что это был просто сон, — удивилась она.
— Это был не сон! — засмеялся Сол. — Хочешь, докажу?
Руки его уже двигались по ее телу, и ее чувства выплеснулись наружу, а губы раздвинулись навстречу его губам. Прежние страхи были забыты, а когда Сол осторожно освободил ее грудь из тесного корсета и принялся нежно гладить ее, а потом ласкать губами, по телу пробежала дрожь, не имевшая никакого отношения к холодному ночному воздуху.
Талла глухо застонала, всем своим существом отдаваясь ласкам Сола. Откинув голову назад, она выгнула гладкую стройную шею.
Сол прижал ее к себе и откровенно прошептал:
— Ты понимаешь, как сильно я тебя сейчас хочу?
— Я тоже хочу тебя, — призналась Талла, — но… — Она нерешительно огляделась по сторонам.
— Да, это не совсем подходящее место, и если мы вскоре не появимся, то за нами пришлют поисковый отряд.
Он помолчал и, нагнувшись, поправил на ней платье, легко поцеловал в губы, а потом прижал к себе, не в силах выразить всю нежность, которую к ней испытывал. А Талла сомкнула руки у него на шее, словно боялась, что он исчезнет.
— Я так тебя люблю, что ты даже не представляешь! — прошептала она ему на ухо. А потом, когда Сол отпустил ее, деловито добавила:
— Давай выбираться отсюда.
— Да, Оливии уже, наверное, надоело охранять Луизу.
— Луизу?.. А как ты узнал, что я здесь? — спросила Талла.
— У нее из кармана торчала твоя сумочка. Сначала она пыталась притвориться, что ничего не знает, но я скоро вытянул из нее правду.
— Моя сумочка? Я ее уронила. Наверное, Луиза подхватила ее. — Талла слегка вздрогнула. — Ох, Сол… мне ее так жаль! Она тебя любит.
— Больше не любит, — сухо заверил ее Сол. — Полагаю, что сейчас числюсь первым в списке врагов Луизы и застряну там надолго. По крайней мере у нее хватило совести сказать, что она собиралась прийти за тобой, — мрачно сообщил он Талле, — но. Боже мой, когда я подумал… Я не знал, что мне с ней сделать — встряхнуть хорошенько или поколотить.
Сол заметил выражение лица Таллы и покачал головой.
— Нет, конечно же, нет, — признался он. — Я никогда бы не стал применять силу как средство устрашения ребенка, а во многих отношениях Луиза ведет себя как ребенок. — Он помолчал и заговорил серьезно:
— Ты выйдешь за меня замуж, Талла? — Он взял ее руку и поднес к губам, а потом опустился на колено и, к ее изумлению, сделал ей предложение так, словно они и в самом деле жили в восемнадцатом веке.
— Да, — тихо прошептала она. — Да, да, да!
— Но ты берешь ответственность не только за меня, — предупредил ее Сол, когда они наконец выбрались из лабиринта. — У меня ведь есть дети.
— Я знаю, — заверила его Талла.
— А это наводит меня на определенные мысли, — добавил Сол, глаза его весело заблестели, и сердце Таллы почему-то застучало громче. — Сегодня дети ночуют в Куинсмиде, и дом будет в нашем распоряжении. А это значит…
Он замолчал, и Талла подсказала:
— Это значит…
— Это значит, — нежно поддразнил он, — что у тебя появится возможность показать мне, насколько хорошо ты запомнила тот сон, потому что, уверяю тебя, я помню каждую деталь… каждый поцелуй… каждое прикосновение… каждый…
— Сол, — едва дыша, оборвала его Талла, — нас ждут.
ЭПИЛОГ
Он сердито поглядел на подбегавшую к нему Луизу и в последний миг ловко увернулся от ее объятий.
— Луиза, а ты что здесь делаешь? — с вызовом спросил он.
Девушка посмотрела на него томным взглядом, который усердно отрабатывала перед зеркалом. Большинство сокурсников давали Луизе понять, что она довольно симпатична, и назначали ей свидания, однако все они были ей безразличны.
— Ты даже не сказал, как хорошо я выгляжу, — упрекнула Луиза, проигнорировав вопрос, и чуть отступила от него, демонстрируя свой наряд. Ей нравилось, что тугой корсет приподнял и выставил напоказ ее груди, придавая им полноту. Появилась даже ложбинка, которой обычно Луиза не могла похвастаться. Однако на Сола не произвело впечатления обилие обнаженной плоти, и он даже не взглянул на декольте.
А как недавно он смотрел на Таллу! Луиза долго наблюдала за ними, надежно спрятавшись под маской и оставаясь в тени.
— Ты кого-то ищешь? — лукаво спросила она Сола и, воспользовавшись моментом, подошла и взяла его под руку.
— Да… Таллу, — отрывисто ответил он. — Ты ее не видела?
Луиза почувствовала, что он попытался отодвинуться от нее, и ее затопила ярость, уничтожая последние угрызения совести. Никакая опасность не грозит этой Талле. Кто-нибудь из работников лорда Эстли, в чьи обязанности входит проверять лабиринт, обязательно обойдет его в конце вечера, если она сама оттуда не выберется. Ночь теплая, и Талла не простудится. Надо было лишь на некоторое время вывести ее из игры. Едва скрывая торжество, Луиза пожала плечами и будничным тоном проговорила:
— Да вообще-то я…
— Где? — спросил Сол, не давая ей закончить. Глаза его горели.
— Э-э, минут двадцать назад или около того, — ответила Луиза. — Она с кем-то танцевала. Я…
— Танцевала? — На лице Сола отразилось недоумение. Он уже несколько раз обошел танцевальную площадку, пытаясь отыскать Таллу, но не заметил ее.
— Да… с высоким мужчиной в парике, — начала импровизировать Луиза. — Они над чем-то смеялись, а потом пошли к автостоянке.
— Что?! — прогремел Сол.
Чудесно. Ее план удался даже лучше, чем она предполагала. Луиза ликовала. Властным и собственническим жестом она положила ладонь на руку Сола. Потом прильнула к нему и тихо произнесла:
— Сожалею, Сол, но мне показалось, что они так увлечены друг другом…
Ободренная явным успехом своих козней, Луиза не заметила, что Сол увидел светлую атласную сумочку, которую она засунула в карман своей накидки, когда Талла обронила ее. Заманить врага в ловушку и встать между нею и Солом — это одно. Но нанести Талле материальный ущерб — это совершенно иное дело.
Луиза хотела возвратить сумочку после бала, когда Сол убедится, что Талла ему больше не нужна.
Занятая коварными мыслишками, Луиза даже не обратила внимания, как Сол протянул руку и вытащил сумочку у нее из кармана.
— Где ты ее взяла? — сурово спросил он. Луиза почувствовала, как жаркий румянец заливает ей щеки.
— Луиза, — мрачно предупредил Сол, — я знаю, что это сумочка Таллы. А теперь скажи, откуда она у тебя?
Прошло минут десять, когда он наконец вытянул из нее всю правду и оставил под присмотром Оливии. На робкий вопрос Оливии, что случилось, Сол лишь покачал головой:
— Сейчас нет времени рассказывать. Просто последи за Луизой, ладно? А что до тебя, моя девочка, — жестко предостерег он Луизу, — тебе повезло, что ты не моя дочь и у меня нет на тебя никакого права. Потому что, если бы оно у меня было… Ты утверждаешь, что ты женщина, а ведешь себя как безответственный, глупый ребенок. Именно так я тебя и воспринимаю.
Каким-то образом Луизе удалось сдержать слезы, хотя они готовы были брызнуть из глаз. Она вдруг почувствовала, что совсем не знает Сола, словно он был незнакомцем, суровым, властным человеком, который показался ей непривлекательным и нудным, как преподаватель… Как ее университетский преподаватель.
Она даже представила себе реакцию профессора Симмондса, если бы он каким-нибудь образом узнал о ее сегодняшней проделке. Разумеется, он никогда об этом не узнает. Луиза усилием воли прогнала слезы. Оливия наблюдала за ней со смешанным чувством жалости и раздражения.
— А ты знаешь, Сол прав, — мягко сказала она девушке. — Пора тебе взрослеть.
— Я и так взрослая, — вяло огрызнулась Луиза, и в этот же миг поняла, что в сердце у нее образовалась болезненная пустота — в том месте, где жила ее любовь к Солу. Ей хотелось убежать от родственников, от унизительной сцены, и больше всего — от Сола. Она поняла, что не хочет проводить остаток лета в Хэслвиче. Ни за что…
Всего десять минут потребовалось Солу, чтобы добежать до лабиринта, и он без колебаний вошел в него. Его отец и нынешний граф были ровесниками, в детстве Сол вместе с братом приезжали в этот замок с родителями, играли в лабиринте вместе с детьми графа, и Сол, с его быстрым аналитическим умом, быстро постиг запутанную схему лабиринта. Он надеялся, что запомнил все повороты, иначе придется бросить поиски и пойти в замок, чтобы взять у кого-нибудь карту лабиринта.
Талла смахнула слезы: очередная аллея вновь завершилась тупиком.
Ей было холодно, она устала и, что хуже всего, начала пугаться мерещившихся ей в темноте призраков. Не может же она погибнуть здесь от холода и голода! Кто-то ведь подстригает эти безупречно ровные зеленые стены, и, кроме того, Луиза хочет погубить их отношения с Солом, а не ее саму… Если бы Луиза знала правду…
Талла закрыла глаза. Надо немного отдохнуть, а потом она снова попытается найти выход.
Она напряглась. Ей послышалось, что кто-то — Сол? — зовет ее по имени. Она была настолько обессилена, что отозвалась лишь через несколько секунд.
— Сол… Я здесь!.. Здесь!.. — закричала она и побежала по темному зеленому проспекту, ведомая желанием, чтобы ее спасли, и не кто-нибудь, а именно Сол.
И вдруг он возник из темноты и остановился в конце туннеля.
— Сол!
Не колеблясь, Талла подбежала к нему и бросилась в его объятия.
Слава Богу, Сол здесь! Слава Богу! Она знала, что в конце концов кто-нибудь хватится и начнет искать ее. Конечно, и все же… все же… Она понимала, что в любом случае разволновалась бы, кто бы ее ни спас, но из-за того, что это сделал Сол, она не сдержала чувств. В объятиях Сола она могла позволить себе заплакать, дрожа от холода и усталости, и раствориться в его тепле, в его крепких надежных руках.
— Ох, Сол, я так рада, что это ты, — выпалила она, не в состоянии сдерживать себя. — Я так счастлива, что ты нашел меня!
— Я тоже, — услышала она его такой родной голос, хриплый, словно ему что-то мешало говорить. — Я тоже.
Какое странное чувство — обнимать женщину, по которой страдаешь и томишься. Любимую женщину, прильнувшую к нему. Сол крепко прижимал к себе Таллу, покачивал ее и успокаивал, а она плакала, уткнувшись ему в плечо, и со слезами уходило потрясение от пережитого. Именно так Сол успокаивал бы кого-нибудь из своих детей.
— О, Сол, я думала, что останусь здесь навсегда, что никогда не найду выхода… и никто не узнает, что со мной случилось, — призналась Талла. Она расслабилась и уже не боялась, что Сол может принять ее за малодушную дурочку.
В ответ он крепче сжал ее.
— Я никогда бы не допустил этого, — решительно сказал он. — Даже если бы мне пришлось разорвать этот проклятый лабиринт голыми руками.
— Не думаю, чтобы граф был этому рад, — выговорила Талла, смеясь сквозь слезы.
— А мне плевать. Главное — чтобы ты была цела и невредима. Я думал бы только о тебе, — внезапно охрипшим голосом произнес Сол.
Талла нерешительно посмотрела на него.
— Не стоит играть роль трепетного влюбленного, — напомнила она. — Мы здесь одни.
— А кто сказал, что я играю? — возразил Сол. Талле было так хорошо в его объятиях, и тут и до Сола дошло, что она не сделала никакой попытки высвободиться. Он посмотрел на ее обращенное к нему лицо. В свете луны ее кожа казалась серебристой, скулы и подбородок — необычайно нежными и хрупкими, но особенно соблазнительной была ее округлая грудь…
Сол глубоко вздохнул.
— Если ты и дальше будешь так смотреть на меня, то мне придется тебя поцеловать…
Талла пошевелила губами, словно пытаясь сказать что-то, но не отвела взгляда.
— Талла, — волнуясь, предупредил ее Сол, и она опустила глаза.
Она никогда и не мечтала, что все будет так естественно, непринужденно и в то же время словно предопределено: вот они с Солом стоят рядом и их притягивает друг к другу некая неведомая сила.
Талла прижалась к его груди, а он принялся целовать ее — медленно, наслаждаясь каждым поцелуем. Сол погрузил руки в ее волосы, по том взял в ладони ее лицо, не отрывая губ от сладострастного источника — ее рта. Постепенно, почувствовав, что она отвечает ему, Сол стал целовать ее более требовательно, более жадно, не сдерживая себя. Это ее мужчина, думала Талла, испытывая страсть и желание ответить на томительный зов.
— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя! — пробормотал Сол, оставив наконец ее губы и целуя ложбинку между грудей.
— Я… А ты в этом уверен? — нерешительно спросила Талла.
— А ты нет? — нежно улыбнулся Сол. Она снова нерешительно посмотрела на него.
— Да… Но я не хотела любить тебя, и до сегодняшнего дня ты тоже не любил меня…
— Что?! Я давно тебя люблю! Возможно, не с первого взгляда, когда увидел тебя на свадьбе Оливии, хотя уже тогда запомнил тебя. — Он слегка пожал плечами. — Когда я узнал, что ты тоже переехала в Хэслвич и будешь на обеде у Оливии, я подумал… Но потом ты ясно дала понять, что я тебе неприятен.
— Потому что я думала…
— Я знаю, о чем ты думала, — прервал ее Сол.
— Мне так жаль, — извинилась Талла, — но…
— Я знаю.
— А как ты думаешь, что было бы, если б нам не пришлось притворяться, что мы… влюблены друг в друга? — спросила она.
— Я нашел бы иной выход, — нежно заверил ее Сол. — Но к счастью, мне не пришлось этого делать. План Люка пригодился мне так же, как в свое время ему.
— План Люка… Что ты имеешь в виду? — спросила его Талла.
— Когда Бобби приехала в Честер, Люк сделал вид, что у него с ней близкие отношения, чтобы избавиться от прежней подружки.
— Как ты от Луизы, — пробормотала Талла и уютнее устроилась в его теплых руках.
— Гмм… а когда судьба преподнесла мне возможность проделать то же самое, я вспомнил, как хорошо сработал этот план для Люка. Ведь кончилось тем, что они с Бобби поженились. Вот я и решил проверить, получится ли то же самое у меня.
— А как ты думаешь, если бы не сегодняшний вечер, не Луиза, мы бы когда-нибудь узнали, что испытываем друг к другу? — спросила Талла.
— Уверен в этом, — убежденно ответил Сол. — Сомневаюсь, что мы могли бы долго противостоять основному инстинкту, особенно после того, как узнали, как нам хорошо вместе, — прошептал он, а потом нагнул голову и снова стал целовать ее.
Талле пришлось подождать, пока он закончит, после чего она спросила:
— А что ты имеешь в виду? Мы ведь никогда не были близки.
— О нет, были, — с коварной улыбкой ответил Сол, а потом, склонив голову, принялся нашептывать ей на ухо во всех подробностях, чем они занимались в ту ночь в Гааге.
Талла уставилась на него.
— Но я думала, что это был просто сон, — удивилась она.
— Это был не сон! — засмеялся Сол. — Хочешь, докажу?
Руки его уже двигались по ее телу, и ее чувства выплеснулись наружу, а губы раздвинулись навстречу его губам. Прежние страхи были забыты, а когда Сол осторожно освободил ее грудь из тесного корсета и принялся нежно гладить ее, а потом ласкать губами, по телу пробежала дрожь, не имевшая никакого отношения к холодному ночному воздуху.
Талла глухо застонала, всем своим существом отдаваясь ласкам Сола. Откинув голову назад, она выгнула гладкую стройную шею.
Сол прижал ее к себе и откровенно прошептал:
— Ты понимаешь, как сильно я тебя сейчас хочу?
— Я тоже хочу тебя, — призналась Талла, — но… — Она нерешительно огляделась по сторонам.
— Да, это не совсем подходящее место, и если мы вскоре не появимся, то за нами пришлют поисковый отряд.
Он помолчал и, нагнувшись, поправил на ней платье, легко поцеловал в губы, а потом прижал к себе, не в силах выразить всю нежность, которую к ней испытывал. А Талла сомкнула руки у него на шее, словно боялась, что он исчезнет.
— Я так тебя люблю, что ты даже не представляешь! — прошептала она ему на ухо. А потом, когда Сол отпустил ее, деловито добавила:
— Давай выбираться отсюда.
— Да, Оливии уже, наверное, надоело охранять Луизу.
— Луизу?.. А как ты узнал, что я здесь? — спросила Талла.
— У нее из кармана торчала твоя сумочка. Сначала она пыталась притвориться, что ничего не знает, но я скоро вытянул из нее правду.
— Моя сумочка? Я ее уронила. Наверное, Луиза подхватила ее. — Талла слегка вздрогнула. — Ох, Сол… мне ее так жаль! Она тебя любит.
— Больше не любит, — сухо заверил ее Сол. — Полагаю, что сейчас числюсь первым в списке врагов Луизы и застряну там надолго. По крайней мере у нее хватило совести сказать, что она собиралась прийти за тобой, — мрачно сообщил он Талле, — но. Боже мой, когда я подумал… Я не знал, что мне с ней сделать — встряхнуть хорошенько или поколотить.
Сол заметил выражение лица Таллы и покачал головой.
— Нет, конечно же, нет, — признался он. — Я никогда бы не стал применять силу как средство устрашения ребенка, а во многих отношениях Луиза ведет себя как ребенок. — Он помолчал и заговорил серьезно:
— Ты выйдешь за меня замуж, Талла? — Он взял ее руку и поднес к губам, а потом опустился на колено и, к ее изумлению, сделал ей предложение так, словно они и в самом деле жили в восемнадцатом веке.
— Да, — тихо прошептала она. — Да, да, да!
— Но ты берешь ответственность не только за меня, — предупредил ее Сол, когда они наконец выбрались из лабиринта. — У меня ведь есть дети.
— Я знаю, — заверила его Талла.
— А это наводит меня на определенные мысли, — добавил Сол, глаза его весело заблестели, и сердце Таллы почему-то застучало громче. — Сегодня дети ночуют в Куинсмиде, и дом будет в нашем распоряжении. А это значит…
Он замолчал, и Талла подсказала:
— Это значит…
— Это значит, — нежно поддразнил он, — что у тебя появится возможность показать мне, насколько хорошо ты запомнила тот сон, потому что, уверяю тебя, я помню каждую деталь… каждый поцелуй… каждое прикосновение… каждый…
— Сол, — едва дыша, оборвала его Талла, — нас ждут.
ЭПИЛОГ
— Что ж, все хорошо, что хорошо кончается, — сказала мужу Оливия, когда жарким августовским днем они стояли на лужайке в Куинсмиде и смотрели, как Талла и Сол пробираются сквозь толпу приглашенных на их свадьбу гостей. — Амелия так очаровательна в роли подружки невесты, — с любовью заметила она и, погладив живот, добавила:
— Она все время спрашивает, сколько ей еще ждать, когда у меня из животика появится малыш.
— Гмм… шесть месяцев покажутся ей ужасно долгими.
— Дженни на той неделе получила письмо от Луизы. Девочке очень нравится в Италии, и она много работает. Дженни считает, что она наконец справилась со своей влюбленностью в Сола.
— Ну, Сол достаточно ясно дал ей понять, что у нее нет никаких надежд, особенно когда выяснилось, что это она заманила Таллу в лабиринт.
— Да-а… Я думаю, тот шок пошел Луизе на пользу, — согласилась Оливия. — А как хорошо, что все трое ребят Сола так привязались к Талле! — заметила она. — Особенно Джем. Под влиянием Таллы она начинает выбираться из своей скорлупки.
С любовью улыбнувшись Джемайме, Талла слегка пожала ей руку, а потом приникла к мужу. Столько усилий, тайных телефонных переговоров, встреч, примерок — все это, чтобы увидеть лицо Сола, когда он встретил ее у алтаря и понял, что фасон ее свадебного платья скопирован с того наряда, который был на ней в ту ночь, когда он объявил ей о своей любви. Когда Оливия сообщила ей, что, судя по ажиотажу среди местных фотографов и газетчиков, их с Солом свадьба обещает стать главным событием этого лета, Талла только рассмеялась: не для фотографов, а для Сола она заказала себе такое замысловатое платье, вела долгие обсуждения фасона и рисунка. Все это стоило той единственной секунды, когда в церкви она увидела его глаза…
— Я тебе еще не говорил, как ты прекрасна? — спросил Сол Крайтон свою супругу.
— Конечно, говорил, папочка, — ответила за Таллу Джемайма. — Ты уже много-много раз говорил это.
Через голову дочери Сол бросил на Таллу взгляд.
— Ты уверена, что мы правильно поступаем, беря с собой детей в Португалию? Тебе предстоит тот еще медовый месяц!..
Хотя он улыбался, Талла поняла, что означала мелькнувшая в его глазах тень, потому что они уже обсуждали это. Ночью, когда она, счастливая и утомленная страстными ласками, лежала у него в руках, Сол спросил: «А ты уверена, что не пожалеешь, если мы возьмем детей с собой в Португалию? Мне кажется, это несправедливо по отношению к тебе. Ведь, в конце концов, это твой медовый месяц…»— «Наш медовый месяц, — решительно поправила его Талла. — Да, я уверена. Мы будем одной семьей, Сол, и я хочу, чтобы дети понимали: я люблю их, как любишь их ты. Может, я и жертвую радостью быть с тобой наедине, но ни на какую бы другую жертву в мире я не пошла бы с большим удовольствием. Дети должны привыкнуть, что я вошла в твою жизнь и в их жизнь тоже и ничто не нарушит их отношений с тобой. Конечно, я была бы рада поехать с тобой вдвоем, — призналась она, — но мы с тобой взрослые, а дети есть дети…»— «Такой женщины, как ты, больше нет на свете. Ты знаешь об этом?»— прошептал ей Сол. Талла улыбнулась и прижалась к нему теснее. Ей не хотелось поправлять его и говорить, что она просто очень сильно любит его…
Она вспомнила тот разговор и ту ночь, покачала головой и тихо сказала:
— У нас будет чудесный медовый месяц, и к тому же дети будут с нами.
Она понимала его чувства: Сол мечтал начать новую семейную жизнь с одинаковой для них обоих стартовой площадки, чтобы они могли сконцентрироваться друг на друге, однако, несмотря на это, Таллу больше всего заботили дети.
Она полюбила их, и не только из-за того, что они были детьми Сола. Теперь, когда она хорошо узнала его и обстоятельства его первого брака, она готова была отдать им всю душу.
Почувствовав, что Сол не сводит с нее глаз, Талла тоже посмотрела на него.
— Ну, по крайней мере у нас в распоряжении сегодняшняя ночь, — шепнул он. — Дети останутся у Оливии.
— А мы заедем за ними в восемь, чтобы не опоздать на самолет, — напомнила ему Талла с улыбкой.
И по выражению ее лица Солу было нетрудно догадаться, с каким трепетом ждет она наступления ночи и с какой надеждой смотрит в будущее.
— Она все время спрашивает, сколько ей еще ждать, когда у меня из животика появится малыш.
— Гмм… шесть месяцев покажутся ей ужасно долгими.
— Дженни на той неделе получила письмо от Луизы. Девочке очень нравится в Италии, и она много работает. Дженни считает, что она наконец справилась со своей влюбленностью в Сола.
— Ну, Сол достаточно ясно дал ей понять, что у нее нет никаких надежд, особенно когда выяснилось, что это она заманила Таллу в лабиринт.
— Да-а… Я думаю, тот шок пошел Луизе на пользу, — согласилась Оливия. — А как хорошо, что все трое ребят Сола так привязались к Талле! — заметила она. — Особенно Джем. Под влиянием Таллы она начинает выбираться из своей скорлупки.
С любовью улыбнувшись Джемайме, Талла слегка пожала ей руку, а потом приникла к мужу. Столько усилий, тайных телефонных переговоров, встреч, примерок — все это, чтобы увидеть лицо Сола, когда он встретил ее у алтаря и понял, что фасон ее свадебного платья скопирован с того наряда, который был на ней в ту ночь, когда он объявил ей о своей любви. Когда Оливия сообщила ей, что, судя по ажиотажу среди местных фотографов и газетчиков, их с Солом свадьба обещает стать главным событием этого лета, Талла только рассмеялась: не для фотографов, а для Сола она заказала себе такое замысловатое платье, вела долгие обсуждения фасона и рисунка. Все это стоило той единственной секунды, когда в церкви она увидела его глаза…
— Я тебе еще не говорил, как ты прекрасна? — спросил Сол Крайтон свою супругу.
— Конечно, говорил, папочка, — ответила за Таллу Джемайма. — Ты уже много-много раз говорил это.
Через голову дочери Сол бросил на Таллу взгляд.
— Ты уверена, что мы правильно поступаем, беря с собой детей в Португалию? Тебе предстоит тот еще медовый месяц!..
Хотя он улыбался, Талла поняла, что означала мелькнувшая в его глазах тень, потому что они уже обсуждали это. Ночью, когда она, счастливая и утомленная страстными ласками, лежала у него в руках, Сол спросил: «А ты уверена, что не пожалеешь, если мы возьмем детей с собой в Португалию? Мне кажется, это несправедливо по отношению к тебе. Ведь, в конце концов, это твой медовый месяц…»— «Наш медовый месяц, — решительно поправила его Талла. — Да, я уверена. Мы будем одной семьей, Сол, и я хочу, чтобы дети понимали: я люблю их, как любишь их ты. Может, я и жертвую радостью быть с тобой наедине, но ни на какую бы другую жертву в мире я не пошла бы с большим удовольствием. Дети должны привыкнуть, что я вошла в твою жизнь и в их жизнь тоже и ничто не нарушит их отношений с тобой. Конечно, я была бы рада поехать с тобой вдвоем, — призналась она, — но мы с тобой взрослые, а дети есть дети…»— «Такой женщины, как ты, больше нет на свете. Ты знаешь об этом?»— прошептал ей Сол. Талла улыбнулась и прижалась к нему теснее. Ей не хотелось поправлять его и говорить, что она просто очень сильно любит его…
Она вспомнила тот разговор и ту ночь, покачала головой и тихо сказала:
— У нас будет чудесный медовый месяц, и к тому же дети будут с нами.
Она понимала его чувства: Сол мечтал начать новую семейную жизнь с одинаковой для них обоих стартовой площадки, чтобы они могли сконцентрироваться друг на друге, однако, несмотря на это, Таллу больше всего заботили дети.
Она полюбила их, и не только из-за того, что они были детьми Сола. Теперь, когда она хорошо узнала его и обстоятельства его первого брака, она готова была отдать им всю душу.
Почувствовав, что Сол не сводит с нее глаз, Талла тоже посмотрела на него.
— Ну, по крайней мере у нас в распоряжении сегодняшняя ночь, — шепнул он. — Дети останутся у Оливии.
— А мы заедем за ними в восемь, чтобы не опоздать на самолет, — напомнила ему Талла с улыбкой.
И по выражению ее лица Солу было нетрудно догадаться, с каким трепетом ждет она наступления ночи и с какой надеждой смотрит в будущее.