– Да не встаю я ни на чью сторону, – спокойно сказал Линли.
– И не смейте говорить со мной этим возмутительным тоном, – огрызнулась Изабелла. – Если вы думаете о примирении, то я не собираюсь ни с кем мириться. Я хочу, чтобы этим делом в Италии занялись немедленно. Я хочу, чтобы расследование было закончено в кратчайшие сроки, и я хочу, чтобы вы вернулись в Лондон еще до того, как я замечу, что вы из него уехали. Это понятно?
Барбара увидела, как Линли сжал челюсти. Очевидно, в постели она говорила с ним совсем другим тоном.
– Вы знаете, что я работаю над… – сказал инспектор.
– Расследование передано Джону Стюарту.
– Но он уже ведет другое расследование, – запротестовала Барбара.
– И он пользуется вашей профессиональной помощью, сержант. Не так ли? – спросила Ардери. – Так что в ближайшее время вы будете очень заняты. А теперь убирайтесь из моего кабинета и получите у инспектора Стюарта следующее задание, так как сейчас он сможет полностью загрузить вас работой, чтобы вы больше ни во что не вляпались. За что, кстати, вы должны на коленях благодарить Господа Бога. Оставьте нас. И не дай бог, если я увижу, что вы занимаетесь чем-то еще, кроме того, что выберет для вас инспектор Стюарт.
Барбара хотела запротестовать. Линли бросил на нее взгляд, который был совсем не дружелюбным, потому что самое худшее уже случилось – из-за ее махинаций он едет в Италию. Она же, из-за своих махинаций, не ехала никуда.
Белгравия, Лондон
Боу, Лондон
Боу, Лондон
Апрель, 22-е
Вилла Ривелли, Тоскана
– И не смейте говорить со мной этим возмутительным тоном, – огрызнулась Изабелла. – Если вы думаете о примирении, то я не собираюсь ни с кем мириться. Я хочу, чтобы этим делом в Италии занялись немедленно. Я хочу, чтобы расследование было закончено в кратчайшие сроки, и я хочу, чтобы вы вернулись в Лондон еще до того, как я замечу, что вы из него уехали. Это понятно?
Барбара увидела, как Линли сжал челюсти. Очевидно, в постели она говорила с ним совсем другим тоном.
– Вы знаете, что я работаю над… – сказал инспектор.
– Расследование передано Джону Стюарту.
– Но он уже ведет другое расследование, – запротестовала Барбара.
– И он пользуется вашей профессиональной помощью, сержант. Не так ли? – спросила Ардери. – Так что в ближайшее время вы будете очень заняты. А теперь убирайтесь из моего кабинета и получите у инспектора Стюарта следующее задание, так как сейчас он сможет полностью загрузить вас работой, чтобы вы больше ни во что не вляпались. За что, кстати, вы должны на коленях благодарить Господа Бога. Оставьте нас. И не дай бог, если я увижу, что вы занимаетесь чем-то еще, кроме того, что выберет для вас инспектор Стюарт.
Барбара хотела запротестовать. Линли бросил на нее взгляд, который был совсем не дружелюбным, потому что самое худшее уже случилось – из-за ее махинаций он едет в Италию. Она же, из-за своих махинаций, не ехала никуда.
Белгравия, Лондон
Только вернувшись домой, Линли стал звонить Дейдре. Она все еще была на работе, обсуждая с командой помощников проблемы, которые могли возникнуть при усыплении пожилого льва – ему надо было удалить три гнилых зуба.
– Ему восемнадцать лет, – сказала Дейдра. – По львиному летоисчислению это… Приходится принимать во внимание состояние его сердца и легких. И в любом случае, когда даешь наркоз такому крупному животному, это всегда небезопасно.
– Думаю, что его нельзя попросить открыть рот, сказать «а-а-а» и влить новокаин, – прокомментировал Линли.
– Да, это все мечты, – сказала она. – К сожалению, мне придется сделать это в среду, Томас, поэтому боюсь, что в этом месяце я больше не появлюсь в Лондоне.
Новость не обрадовала Линли. Ее ежемесячные визиты в Лондон для участия в роллер-дерби уже успели превратиться в привычку и за последние несколько месяцев перестали быть приятной неожиданностью. Все-таки он сказал: «Ах вот как…» – и выдал свои новости. В результате бесплодных попыток Барбары Хейверс влезть в расследование в Тоскане ему придется поехать в Италию.
– Я отправляюсь утром. Занимайтесь вашими стоматологическими упражнениями со львом без всякой спешки.
– А…
Дейдра замолчала. На заднем плане Томас услышал мужской голос, спрашивающий: «Дей, ты идешь с нами или подойдешь позже?» Она ответила: «Подождите, я быстро», а затем в микрофон Линли:
– Так вас не будет какое-то время?
– Понятия не имею, сколько это займет времени… – Он ждал хоть каких-то признаков разочарования.
– Понятно.
Это позволяло надеяться. Но она произнесла:
– А что это за расследование?
– Похищение, – ответил он. – Девятилетней девочки.
– Ужасно.
– Барбара знает родителей.
– Боже. Неудивительно, что она хотела поехать сама.
Честно сказать, Линли совсем не хотел слышать никаких оправданий поведению Барбары, особенно потому, что расплачиваться за него пришлось ему самому.
– Может быть. Я вполне мог бы прожить без этой поездки. Мне совсем не улыбается выступать связующим звеном между родителями и итальянской полицией.
– А вы должны будете делать именно это?
– Похоже на то.
– Пожелать вам удачи? Я просто не знаю, что надо говорить в таких случаях.
– Не важно. – Томас хотел, чтобы она сказала: «Я буду скучать». Хотя он подозревал, что это не тот случай.
– А когда вы уезжаете?
– Как только соберусь. Вернее, как только Чарли соберется. Он как раз сейчас этим занимается.
– А, понятно. Ну что же…
В ее голосе не было слышно разочарования, несмотря на все его желание. Линли попытался придумать причину ее холодности.
– Дейдра… – Он замолчал, не зная, что говорить дальше.
– Да.
– Думаю, мне пора закругляться. Как я понимаю, вас ждут.
– Соревнование по дартсу, – сказала она. – После работы. В местном пабе. Ну, то есть в том, который у работы, а не у моего дома.
Ее дома Томас никогда не видел, но решил не говорить об этом.
– Планируете разгромить соперников? Я помню, как классно вы играете.
– А я помню, что у нас с вами было пари, – легко сказала она, – проигравший моет посуду после обеда. Сейчас, правда, за меня не стоит беспокоиться. Обеда не будет, а противник знает, что мы достойны друг друга…
Линли хотел спросить, кто ее противник, но подобная патетика застряла в горле. Поэтому он просто сказал:
– Надеюсь увидеть вас после возвращения.
– Обязательно позвоните мне.
Вот и всё. Томас положил трубку и стоял некоторое время, глядя на телефон. Он был в гостиной своего дома в Итон Террас, строгой комнате с бледно-зелеными обоями и кремовыми деревянными панелями. Над камином, в позолоченной раме, висел портрет его прапрабабушки. Она стояла в профиль среди роз, одетая во все белое, – воплощение воспитания времен короля Эдуарда и великолепных кружев той же эпохи. Казалось, она смотрела вдаль, в будущее, и говорила ему: «Смотри вперед, Томас, будущее прекрасно».
Он вздохнул. На столике между двух окон, смотрящих на Итон Террас, все еще стояла его свадебная фотография в серебряной рамке. На ней Хелен смеялась, стоя в группе близких друзей, а он с обожанием смотрел на нее.
Линли положил фото на стол и перевернул его изображением вниз. В дверях стоял Дентон.
Их взгляды встретились, замерли на секунду, а затем Дентон отвернулся и беззаботно сказал:
– Достал ваши вещи. Все вроде бы собрал, но лучше вам глянуть еще раз самому. Я проверил прогноз погоды. Там будет тепло. Распечатал ваш посадочный. Из Гатвика в Пизу. В аэропорту вас будет ждать машина.
– Спасибо, Чарли, – сказал Линли и направился к лестнице.
– Что-нибудь… – Чарли заколебался.
– Что?
Чарли посмотрел сначала на Томаса, а затем перевел взгляд на столик, где лежало фото свадьбы.
– Будут какие-нибудь распоряжения на время вашего отсутствия?
Линли знал, что имеет в виду Чарли. Это было то же, что имели в виду все остальные, – и то, что он все еще не мог сделать.
– Ничего не приходит в голову, – ответил он. – Пусть все идет своим чередом.
Это им всегда удавалось лучше всего.
– Ему восемнадцать лет, – сказала Дейдра. – По львиному летоисчислению это… Приходится принимать во внимание состояние его сердца и легких. И в любом случае, когда даешь наркоз такому крупному животному, это всегда небезопасно.
– Думаю, что его нельзя попросить открыть рот, сказать «а-а-а» и влить новокаин, – прокомментировал Линли.
– Да, это все мечты, – сказала она. – К сожалению, мне придется сделать это в среду, Томас, поэтому боюсь, что в этом месяце я больше не появлюсь в Лондоне.
Новость не обрадовала Линли. Ее ежемесячные визиты в Лондон для участия в роллер-дерби уже успели превратиться в привычку и за последние несколько месяцев перестали быть приятной неожиданностью. Все-таки он сказал: «Ах вот как…» – и выдал свои новости. В результате бесплодных попыток Барбары Хейверс влезть в расследование в Тоскане ему придется поехать в Италию.
– Я отправляюсь утром. Занимайтесь вашими стоматологическими упражнениями со львом без всякой спешки.
– А…
Дейдра замолчала. На заднем плане Томас услышал мужской голос, спрашивающий: «Дей, ты идешь с нами или подойдешь позже?» Она ответила: «Подождите, я быстро», а затем в микрофон Линли:
– Так вас не будет какое-то время?
– Понятия не имею, сколько это займет времени… – Он ждал хоть каких-то признаков разочарования.
– Понятно.
Это позволяло надеяться. Но она произнесла:
– А что это за расследование?
– Похищение, – ответил он. – Девятилетней девочки.
– Ужасно.
– Барбара знает родителей.
– Боже. Неудивительно, что она хотела поехать сама.
Честно сказать, Линли совсем не хотел слышать никаких оправданий поведению Барбары, особенно потому, что расплачиваться за него пришлось ему самому.
– Может быть. Я вполне мог бы прожить без этой поездки. Мне совсем не улыбается выступать связующим звеном между родителями и итальянской полицией.
– А вы должны будете делать именно это?
– Похоже на то.
– Пожелать вам удачи? Я просто не знаю, что надо говорить в таких случаях.
– Не важно. – Томас хотел, чтобы она сказала: «Я буду скучать». Хотя он подозревал, что это не тот случай.
– А когда вы уезжаете?
– Как только соберусь. Вернее, как только Чарли соберется. Он как раз сейчас этим занимается.
– А, понятно. Ну что же…
В ее голосе не было слышно разочарования, несмотря на все его желание. Линли попытался придумать причину ее холодности.
– Дейдра… – Он замолчал, не зная, что говорить дальше.
– Да.
– Думаю, мне пора закругляться. Как я понимаю, вас ждут.
– Соревнование по дартсу, – сказала она. – После работы. В местном пабе. Ну, то есть в том, который у работы, а не у моего дома.
Ее дома Томас никогда не видел, но решил не говорить об этом.
– Планируете разгромить соперников? Я помню, как классно вы играете.
– А я помню, что у нас с вами было пари, – легко сказала она, – проигравший моет посуду после обеда. Сейчас, правда, за меня не стоит беспокоиться. Обеда не будет, а противник знает, что мы достойны друг друга…
Линли хотел спросить, кто ее противник, но подобная патетика застряла в горле. Поэтому он просто сказал:
– Надеюсь увидеть вас после возвращения.
– Обязательно позвоните мне.
Вот и всё. Томас положил трубку и стоял некоторое время, глядя на телефон. Он был в гостиной своего дома в Итон Террас, строгой комнате с бледно-зелеными обоями и кремовыми деревянными панелями. Над камином, в позолоченной раме, висел портрет его прапрабабушки. Она стояла в профиль среди роз, одетая во все белое, – воплощение воспитания времен короля Эдуарда и великолепных кружев той же эпохи. Казалось, она смотрела вдаль, в будущее, и говорила ему: «Смотри вперед, Томас, будущее прекрасно».
Он вздохнул. На столике между двух окон, смотрящих на Итон Террас, все еще стояла его свадебная фотография в серебряной рамке. На ней Хелен смеялась, стоя в группе близких друзей, а он с обожанием смотрел на нее.
Линли положил фото на стол и перевернул его изображением вниз. В дверях стоял Дентон.
Их взгляды встретились, замерли на секунду, а затем Дентон отвернулся и беззаботно сказал:
– Достал ваши вещи. Все вроде бы собрал, но лучше вам глянуть еще раз самому. Я проверил прогноз погоды. Там будет тепло. Распечатал ваш посадочный. Из Гатвика в Пизу. В аэропорту вас будет ждать машина.
– Спасибо, Чарли, – сказал Линли и направился к лестнице.
– Что-нибудь… – Чарли заколебался.
– Что?
Чарли посмотрел сначала на Томаса, а затем перевел взгляд на столик, где лежало фото свадьбы.
– Будут какие-нибудь распоряжения на время вашего отсутствия?
Линли знал, что имеет в виду Чарли. Это было то же, что имели в виду все остальные, – и то, что он все еще не мог сделать.
– Ничего не приходит в голову, – ответил он. – Пусть все идет своим чередом.
Это им всегда удавалось лучше всего.
Боу, Лондон
После того, как Изабелла Ардери отправила в Италию Линли, у Хейверс осталась только одна надежда – частный детектив. Барбара злилась на себя за то, что не смогла просчитать реакцию Ардери на статью в «Сорс», но она знала, что не стоит долго оплакивать убежавшее молоко. Важнее всего была Хадия. Линли сделает все, что можно, в рамках итальянского законодательства и британско-итальянских взаимоотношений в области полицейского сотрудничества. Но и то и другое будет связывать Томаса. Поэтому со стороны суперинтенданта было полным идиотизмом надеяться на то, что Барбара будет спокойно сидеть в Лондоне и выполнять указания Джона Стюарта, даже не пытаясь помочь в поисках девочки.
Поэтому она пошла в то единственное место, где надеялась получить помощь, – к Дуэйну Доути и его андрогенной помощнице Эм Касс. В этот раз она позвонила заранее и назначила встречу, как полагается. Казалось, Доути не горел желанием выстилать ее путь пальмовыми ветвями, поэтому она сообщила ему, что хотела бы заранее услышать цифру его гонорара, так как собиралась нанять его.
Он начал мямлить:
– Ужасно извиняюсь и все такое, но не уверен, что в настоящий момент располагаю временем…
– Удвойте гонорар, – быстро ответила Барбара.
Это заставило его посмотреть на ее предложение под другим углом.
На этот раз они встретились не в офисе, а в модном баре неподалеку. Он назывался «Морган Армз» и находился на Корбон-роуд. На улице стояли столики, за которыми, несмотря на прохладный вечер, дымили посетители. Барбара с удовольствием присоединилась бы к ним, но оказалось, что Эм Касс выступала за здоровый образ жизни. По-видимому, пассивное курение и победы в триатлоне плохо совмещались.
Они вошли внутрь. Барбара вытащила чековую книжку.
– Давайте не будем менять лошадь и тележку местами, – сказал Доути.
Потом детектив пошел и заказал выпивку. Вернулся он с пинтой «Гиннеса» для себя, элем для Барбары и неизбежной минеральной водой для Эм. Кроме того, притащил четыре упаковки чипсов. Их он бросил на стол, который выбрала Барбара. Столик стоял в дальнем углу, на достаточном расстоянии от группы из восьми молодых леди, собравшихся на девичник.
Барбара не стала рассказывать частному детективу и его помощнице преамбулу. Она сказала только:
– Хадию похитили.
Доути по очереди открыл все упаковки чипсов, высыпал их на салфетку, которую расстелил на столе, затем спросил:
– И что здесь нового?
– Я не говорю о прошлом, – объяснила Барбара. – То есть я не говорю о ее похищении собственной матерью. Я имею в виду то, что сейчас. Несколько дней назад. Она была в Италии, и ее там похитили.
Она быстро рассказала основные детали: Лукка, рынок, исчезновение Хадии, Анжелина Упман, Лоренцо Мура и их появление на Чолк-Фарм. Она не стала распространяться о схватке с законной семьей Ажара в Илфорде. Барбара просто не хотела о них думать.
– Анжелина думает, что ее украл Ажар, поэтому и примчалась в Лондон. Она уверена, что он нашел ее в Тоскане, украл и где-то спрятал.
– А почему она так думает?
– Потому что никто ничего не видел. Там была толпа людей, все произошло в базарный день, и никто не видел, как Хадию утащили. Поэтому Анжелина считает, что никто не уводил девочку насильно. Она думает, что Ажар знал, что Хадия будет на рынке. Он ждал ее там. Она думает, что дочь увидела отца и спокойно ушла с ним. То есть я полагаю, что она так думает, так как большую часть времени она просто орет.
– Девочка?
– Анжелина. «Ты украл ее, где ты ее спрятал, где она, верни мне ее», и так далее и тому подобное.
– И никто ничего не видел?
– По-видимому, нет.
– То есть все эти люди не обратили внимания, по-видимому, на бурное воссоединение отца и пропавшей дочери, которые не видели друг друга больше пяти месяцев? То есть если ее увел господин Ажар.
– Прямо в точку, – сказала Барбара. – Вот это-то мне в вас и нравится.
– А как ему все это могло удаться? – спросил Доути.
– Ни малейшего представления. Но Анжелине не до логики. Она была в состоянии паники. Да и кто не был бы на ее месте? Все, что она хочет, это вернуть Хадию. Итальянцы не очень продвинулись в расследовании.
Доути кивнул. Эм Касс отпила минеральной воды. Барбара хлебнула эля и взяла чипсы. Не ее любимые «соль и уксус», но сойдет. Внезапно она почувствовала, что зверски голодна.
Доути поерзал на стуле и посмотрел на окна, за которыми были видны люди, сидящие за столиками. Затем сказал, внимательно изучая их:
– Хочу задать вам один вопрос, мисс Хейверс. Почему вы так уверены, что Ажар не похищал девочку? Я уже сталкивался с подобными ситуациями в прошлом, и поверьте мне, там, где дело идет о разводе и детях…
– Свадьбы не было.
– Давайте не будем. По всем человеческим законам, они жили как муж и жена, не так ли? Поэтому, когда речь идет о расставании, в котором замешаны дети, может случиться все что угодно. И обычно случается.
– Как он мог ее украсть? И на что он должен был надеяться? Что он может схватить Хадию и привезти ее в Лондон, и Анжелина не окажется на его пороге уже на следующий день? Да как он вообще мог найти девочку?
Заговорила Эм Касс:
– Он мог нанять итальянского детектива, мисс Хейверс, – так же, как нанял Дуэйна. Если он каким-то образом сам выяснил, что девочка в Италии… Или он подозревал это… Как сказал Дуэйн, в этой ситуации все возможно.
– Хорошо. Как скажете. Давайте представим себе, что Ажару каким-то образом удалось узнать, что она в Италии. Давайте представим себе, что ему удалось найти итальянского детектива. Давайте представим себе, что этот детектив – Бог знает как – может быть, заглядывая в каждую дверь в этой проклятой стране, нашел Хадию и сообщил об этом Ажару. Все это не меняет тот факт, что Ажар был в Германии в тот момент, когда похитили Хадию. Он присутствовал на конференции, и несколько сотен людей, не говоря уже о гостинице и авиакомпании, могут подтвердить это.
Наконец Доути проявил интерес:
– А вот это уже кое-что. Это можно проверить, и будьте уверены, что полицейские так и сделают. Итальянцы… Давайте посмотрим правде в глаза. Для приезжего страна выглядит абсолютно неорганизованной, но я думаю, что итальянские полицейские знают, как вести расследование, а вы как считаете?
По правде сказать, Барбара совсем так не считала. Она не думала так ни о каких полицейских. Поэтому сказала:
– Великолепно. Да. Как вам угодно. Но мне нужна ваша помощь, мистер Доути, независимо от того, что делают итальянцы.
Дуэйн быстро посмотрел на Эм Касс. Ни один из них не спросил: «Какая помощь вам нужна?» Это показалось Барбаре плохим знаком.
– Послушайте. Я знаю эту девочку. Я знаю ее отца. Я должна что-то сделать, понимаете?
– Абсолютно, – подтвердил Доути.
– А как же полиция Соединенного Королевства? – Эм Касс пристально уставилась на Барбару, и ее пристальный взгляд напомнил Барбаре о факте, который она хотела бы забыть.
Они замолчали. Вечеринка за соседним столом набирала обороты. Будущая невеста забралась на скамейку и прижала лицо к стеклу. Она кричала: «Мой последний шанс, ребята!» Ее шаль сбилась, и на копчике была видна татуировка в виде большой красной буквы L.
– Полиция послала туда инспектора для связи, – ответила Барбара. – Его зовут инспектор Линли. Он вылетел сегодня.
– Странно, что у вас есть эта информация, – промычал Доути с полным ртом чипсов. Он посмотрел на Эм Касс. Вдвоем они уставились на Барбару.
Она отпила эль.
– Ну хорошо. Я могла бы дать вам совсем другое имя. Например, Джулия Голубоглазка или еще как-нибудь. Но я знала, что вам понадобится не более десяти минут, чтобы узнать, что я из полиции, и я этого не сделала. Это что-то да значит.
– А теперь скажите – верьте мне, – сухо произнесла Эм Касс.
– Я это и говорю. Я здесь не затем, чтобы изображать отчаяние и ловить вас на чем-то противозаконном. Я знаю, что все вы нарушаете закон, и мне это до фонаря. Дело как раз в том, что я хочу, чтобы вы нарушили закон, если это будет необходимо. Я должна найти этого ребенка, и прошу вас о помощи, потому что мой коллега инспектор Линли не сможет сделать то, что сможете вы. У него нет ваших ресурсов. И закон он нарушать не будет. Не тот человек.
Это подразумевало, что сама Хейверс не прочь нарушить закон время от времени, поэтому не может строго судить Доути и Эм Касс.
Тем не менее Дуэйн произнес:
– Вам придется поискать других. Мы не нарушаем…
– Я и говорю, что мне все равно, нарушаете вы законы или нет, мистер Доути. Шпионьте за теми, за кем считаете нужным. Ройтесь в их мусоре. Подключайтесь к их мобильным и почте. К их соцсетям. Станьте ими, в конце концов. Я назвала вам много способов, и я хочу, чтобы вы использовали их все. Пожалуйста.
Они не стали спрашивать, почему она сама этого не делает, и Барбаре не пришлось раскрывать им страшную тайну: по ее собственной вине и из-за ее собственной глупости она была связана по рукам и ногам. С Ардери, пристально наблюдающей за ней, и инспектором Стюартом, подбрасывающим ей все новые и новые задания, с двумя расследованиями, в которых она участвовала, ее возможности делать что-то, помимо ее ежедневной работы, были сильно ограничены. Более того, этих возможностей просто не было. Нанять Доути и его помощницу было, пожалуй, единственным, что она могла сделать в реальности. Это означало, что ей, по крайней мере, не придется ждать вестей от Линли, который, по-видимому, не жаждал делиться с ней новостями, так как был зол на нее за то, что ему пришлось из-за нее уехать из Лондона.
Доути вздохнул.
– Эмили? – спросил он, казалось, перекладывая решение на своего помощника.
– Сейчас у нас нет ничего особо срочного, – отозвалась та. – Только развод и эта история с получением компенсации за поврежденную спину. Думаю, что мы смогли бы проверить некоторые факты. В первую очередь Германию.
– Ажар не…
– Минуточку. – Доути наставил свой палец на Барбару. – Для начала вы не будете ничего категорически отрицать, мисс… Глупости. Давайте я буду называть вас по званию. Сержант, не так ли, Эм?
– Точно, – подтвердила Касс.
– Поэтому вам необходимо подготовить себя к чему угодно, сержант. Вопрос – готовы ли вы к этому?
Барбара кивнула:
– Абсолютно готова.
Поэтому она пошла в то единственное место, где надеялась получить помощь, – к Дуэйну Доути и его андрогенной помощнице Эм Касс. В этот раз она позвонила заранее и назначила встречу, как полагается. Казалось, Доути не горел желанием выстилать ее путь пальмовыми ветвями, поэтому она сообщила ему, что хотела бы заранее услышать цифру его гонорара, так как собиралась нанять его.
Он начал мямлить:
– Ужасно извиняюсь и все такое, но не уверен, что в настоящий момент располагаю временем…
– Удвойте гонорар, – быстро ответила Барбара.
Это заставило его посмотреть на ее предложение под другим углом.
На этот раз они встретились не в офисе, а в модном баре неподалеку. Он назывался «Морган Армз» и находился на Корбон-роуд. На улице стояли столики, за которыми, несмотря на прохладный вечер, дымили посетители. Барбара с удовольствием присоединилась бы к ним, но оказалось, что Эм Касс выступала за здоровый образ жизни. По-видимому, пассивное курение и победы в триатлоне плохо совмещались.
Они вошли внутрь. Барбара вытащила чековую книжку.
– Давайте не будем менять лошадь и тележку местами, – сказал Доути.
Потом детектив пошел и заказал выпивку. Вернулся он с пинтой «Гиннеса» для себя, элем для Барбары и неизбежной минеральной водой для Эм. Кроме того, притащил четыре упаковки чипсов. Их он бросил на стол, который выбрала Барбара. Столик стоял в дальнем углу, на достаточном расстоянии от группы из восьми молодых леди, собравшихся на девичник.
Барбара не стала рассказывать частному детективу и его помощнице преамбулу. Она сказала только:
– Хадию похитили.
Доути по очереди открыл все упаковки чипсов, высыпал их на салфетку, которую расстелил на столе, затем спросил:
– И что здесь нового?
– Я не говорю о прошлом, – объяснила Барбара. – То есть я не говорю о ее похищении собственной матерью. Я имею в виду то, что сейчас. Несколько дней назад. Она была в Италии, и ее там похитили.
Она быстро рассказала основные детали: Лукка, рынок, исчезновение Хадии, Анжелина Упман, Лоренцо Мура и их появление на Чолк-Фарм. Она не стала распространяться о схватке с законной семьей Ажара в Илфорде. Барбара просто не хотела о них думать.
– Анжелина думает, что ее украл Ажар, поэтому и примчалась в Лондон. Она уверена, что он нашел ее в Тоскане, украл и где-то спрятал.
– А почему она так думает?
– Потому что никто ничего не видел. Там была толпа людей, все произошло в базарный день, и никто не видел, как Хадию утащили. Поэтому Анжелина считает, что никто не уводил девочку насильно. Она думает, что Ажар знал, что Хадия будет на рынке. Он ждал ее там. Она думает, что дочь увидела отца и спокойно ушла с ним. То есть я полагаю, что она так думает, так как большую часть времени она просто орет.
– Девочка?
– Анжелина. «Ты украл ее, где ты ее спрятал, где она, верни мне ее», и так далее и тому подобное.
– И никто ничего не видел?
– По-видимому, нет.
– То есть все эти люди не обратили внимания, по-видимому, на бурное воссоединение отца и пропавшей дочери, которые не видели друг друга больше пяти месяцев? То есть если ее увел господин Ажар.
– Прямо в точку, – сказала Барбара. – Вот это-то мне в вас и нравится.
– А как ему все это могло удаться? – спросил Доути.
– Ни малейшего представления. Но Анжелине не до логики. Она была в состоянии паники. Да и кто не был бы на ее месте? Все, что она хочет, это вернуть Хадию. Итальянцы не очень продвинулись в расследовании.
Доути кивнул. Эм Касс отпила минеральной воды. Барбара хлебнула эля и взяла чипсы. Не ее любимые «соль и уксус», но сойдет. Внезапно она почувствовала, что зверски голодна.
Доути поерзал на стуле и посмотрел на окна, за которыми были видны люди, сидящие за столиками. Затем сказал, внимательно изучая их:
– Хочу задать вам один вопрос, мисс Хейверс. Почему вы так уверены, что Ажар не похищал девочку? Я уже сталкивался с подобными ситуациями в прошлом, и поверьте мне, там, где дело идет о разводе и детях…
– Свадьбы не было.
– Давайте не будем. По всем человеческим законам, они жили как муж и жена, не так ли? Поэтому, когда речь идет о расставании, в котором замешаны дети, может случиться все что угодно. И обычно случается.
– Как он мог ее украсть? И на что он должен был надеяться? Что он может схватить Хадию и привезти ее в Лондон, и Анжелина не окажется на его пороге уже на следующий день? Да как он вообще мог найти девочку?
Заговорила Эм Касс:
– Он мог нанять итальянского детектива, мисс Хейверс, – так же, как нанял Дуэйна. Если он каким-то образом сам выяснил, что девочка в Италии… Или он подозревал это… Как сказал Дуэйн, в этой ситуации все возможно.
– Хорошо. Как скажете. Давайте представим себе, что Ажару каким-то образом удалось узнать, что она в Италии. Давайте представим себе, что ему удалось найти итальянского детектива. Давайте представим себе, что этот детектив – Бог знает как – может быть, заглядывая в каждую дверь в этой проклятой стране, нашел Хадию и сообщил об этом Ажару. Все это не меняет тот факт, что Ажар был в Германии в тот момент, когда похитили Хадию. Он присутствовал на конференции, и несколько сотен людей, не говоря уже о гостинице и авиакомпании, могут подтвердить это.
Наконец Доути проявил интерес:
– А вот это уже кое-что. Это можно проверить, и будьте уверены, что полицейские так и сделают. Итальянцы… Давайте посмотрим правде в глаза. Для приезжего страна выглядит абсолютно неорганизованной, но я думаю, что итальянские полицейские знают, как вести расследование, а вы как считаете?
По правде сказать, Барбара совсем так не считала. Она не думала так ни о каких полицейских. Поэтому сказала:
– Великолепно. Да. Как вам угодно. Но мне нужна ваша помощь, мистер Доути, независимо от того, что делают итальянцы.
Дуэйн быстро посмотрел на Эм Касс. Ни один из них не спросил: «Какая помощь вам нужна?» Это показалось Барбаре плохим знаком.
– Послушайте. Я знаю эту девочку. Я знаю ее отца. Я должна что-то сделать, понимаете?
– Абсолютно, – подтвердил Доути.
– А как же полиция Соединенного Королевства? – Эм Касс пристально уставилась на Барбару, и ее пристальный взгляд напомнил Барбаре о факте, который она хотела бы забыть.
Они замолчали. Вечеринка за соседним столом набирала обороты. Будущая невеста забралась на скамейку и прижала лицо к стеклу. Она кричала: «Мой последний шанс, ребята!» Ее шаль сбилась, и на копчике была видна татуировка в виде большой красной буквы L.
– Полиция послала туда инспектора для связи, – ответила Барбара. – Его зовут инспектор Линли. Он вылетел сегодня.
– Странно, что у вас есть эта информация, – промычал Доути с полным ртом чипсов. Он посмотрел на Эм Касс. Вдвоем они уставились на Барбару.
Она отпила эль.
– Ну хорошо. Я могла бы дать вам совсем другое имя. Например, Джулия Голубоглазка или еще как-нибудь. Но я знала, что вам понадобится не более десяти минут, чтобы узнать, что я из полиции, и я этого не сделала. Это что-то да значит.
– А теперь скажите – верьте мне, – сухо произнесла Эм Касс.
– Я это и говорю. Я здесь не затем, чтобы изображать отчаяние и ловить вас на чем-то противозаконном. Я знаю, что все вы нарушаете закон, и мне это до фонаря. Дело как раз в том, что я хочу, чтобы вы нарушили закон, если это будет необходимо. Я должна найти этого ребенка, и прошу вас о помощи, потому что мой коллега инспектор Линли не сможет сделать то, что сможете вы. У него нет ваших ресурсов. И закон он нарушать не будет. Не тот человек.
Это подразумевало, что сама Хейверс не прочь нарушить закон время от времени, поэтому не может строго судить Доути и Эм Касс.
Тем не менее Дуэйн произнес:
– Вам придется поискать других. Мы не нарушаем…
– Я и говорю, что мне все равно, нарушаете вы законы или нет, мистер Доути. Шпионьте за теми, за кем считаете нужным. Ройтесь в их мусоре. Подключайтесь к их мобильным и почте. К их соцсетям. Станьте ими, в конце концов. Я назвала вам много способов, и я хочу, чтобы вы использовали их все. Пожалуйста.
Они не стали спрашивать, почему она сама этого не делает, и Барбаре не пришлось раскрывать им страшную тайну: по ее собственной вине и из-за ее собственной глупости она была связана по рукам и ногам. С Ардери, пристально наблюдающей за ней, и инспектором Стюартом, подбрасывающим ей все новые и новые задания, с двумя расследованиями, в которых она участвовала, ее возможности делать что-то, помимо ее ежедневной работы, были сильно ограничены. Более того, этих возможностей просто не было. Нанять Доути и его помощницу было, пожалуй, единственным, что она могла сделать в реальности. Это означало, что ей, по крайней мере, не придется ждать вестей от Линли, который, по-видимому, не жаждал делиться с ней новостями, так как был зол на нее за то, что ему пришлось из-за нее уехать из Лондона.
Доути вздохнул.
– Эмили? – спросил он, казалось, перекладывая решение на своего помощника.
– Сейчас у нас нет ничего особо срочного, – отозвалась та. – Только развод и эта история с получением компенсации за поврежденную спину. Думаю, что мы смогли бы проверить некоторые факты. В первую очередь Германию.
– Ажар не…
– Минуточку. – Доути наставил свой палец на Барбару. – Для начала вы не будете ничего категорически отрицать, мисс… Глупости. Давайте я буду называть вас по званию. Сержант, не так ли, Эм?
– Точно, – подтвердила Касс.
– Поэтому вам необходимо подготовить себя к чему угодно, сержант. Вопрос – готовы ли вы к этому?
Барбара кивнула:
– Абсолютно готова.
Боу, Лондон
Они вместе вышли из бара, но на тротуаре распрощались. Дуэйн Доути и Эм Касс проводили взглядом плохо одетого детектива, направляющуюся в сторону Роман-роуд. Когда она скрылась из виду, они вернулись в бар. Это было сделано по требованию Эмили.
– Плохая идея, – сказала она. – Мы не работаем на полицию, Дуэйн. Это дорога приведет нас туда, где я совсем не хочу оказаться.
Нельзя сказать, что он был с ней полностью не согласен. Однако она, видимо, не видела ситуацию в целом.
– Проверка алиби в Берлине. Да это детские игрушки, Эм. И потом, все хотят, чтобы девочка нашлась.
– Это от нас не зависит. У нас существует масса ограничений, а тут еще Скотланд-Ярд, идущий за нами по пятам…
– Она призналась, что работает там. А могла соврать. Это о чем-то говорит.
– Это не говорит ни о чем. Она знала, что мы будем проверять ее, уже в тот момент, когда назвала свое имя, придя к тебе с профессором. Она не дура, Дуэйн.
– Но она в отчаянии.
– Она просто влюблена в него. И в его дочь.
– А любовь, как мы знаем, бывает изумительно слепа.
– Не любовь, а ты. Ты не спрашивал меня о моем мнении по поводу всего этого, но я тебе его скажу: «Нет». Предлагаю пожелать ей успехов и все такое, и мы, к сожалению, ничем не сможем вам помочь… Потому, что это правда, Дуэйн. Ничем.
Доути изучал ее. Эмили редко говорила с такой страстью. Для этого она была слишком холодна. Он не платил ей ее солидную зарплату за то, чтобы она демонстрировала эмоции. Но это дело взволновало ее, что говорило о том, насколько оно ее беспокоило.
– По-моему беспокоиться не о чем, – сказал он. – Это позволит нам больше знать о происходящем. А наша работа остается неизменной – мы предоставляем информацию. И нам не важно, предоставляем мы ее полицейским или первому встречному на улице. Что люди делают с этой информацией, нас не касается, как только мы передаем ее заказчику.
– Ты что, действительно думаешь, что кто-то в это поверит?
Он посмотрел на нее и улыбнулся своей неторопливой улыбкой.
– Ну же, Эм. Что тебя беспокоит? Я готов выслушать, если ты назовешь причину.
– Причина простая. Полиция Метрополии и эта женщина – сержант Хейверс.
– Которую, как ты сама только что сказала, привела к нам любовь. А любовь, как это только что заметил я, изумительно…
– Слепа. Хорошо. Великолепно. – Эмили вышла на улицу и встала по ветру от курильщиков. – С чего ты хочешь начать?
Ей все это не нравилось, но она прежде всего была профессионалом. И ей, как и ему, надо было ежемесячно оплачивать счета.
– Спасибо, Эмили, – сказал он. – Начнем с немецкой части расследования. Но, чтобы подстраховаться, давай будем записывать телефонные разговоры. Для нашего спокойствия.
– А как с компьютерами?
Он взглянул на нее.
– Компьютеры – значит Брайан.
Эмили закатила глаза.
– Предупреди меня заранее, чтобы я взяла отгул.
– Договорились. Серьезно – мне кажется, что тебе надо ему отдаться, Эм. Все станет гораздо проще.
– Ты хочешь сказать, что он будет выполнять мои распоряжения и, таким образом, делать то, что нужно тебе?
– В мире бывают вещи и похуже, чем прибрать к рукам такого парня, как Брайан Смайт.
– Да, но все вещи похуже, которые происходят именно тогда, когда такой парень, как Брайан Смайт, уже прибран к рукам. – На лице у нее появилась гримаса недовольства. – Бессердечное соблазнение только для того, чтобы лучше защитить наши секреты? Не пойдет.
– Ты предпочитаешь альтернативу?
– Мы ее не знаем.
– Ну, всегда можно догадаться.
Эм посмотрела через его голову в глубину паба. Он повернул голову в том же направлении. Участницы девичника строились в паровозик. Музыки уже не было, но это ни в малейшей мере не умаляло их удовольствия. Они стали двигаться в сторону выхода, под аккомпанемент криков, хихиканья и звуков падения.
– Боже, – вздохнула Эм Касс. – Почему женщины такие дуры?
– Все мы дураки, – утешил Доути. – Но понимаем это только задним умом.
– Плохая идея, – сказала она. – Мы не работаем на полицию, Дуэйн. Это дорога приведет нас туда, где я совсем не хочу оказаться.
Нельзя сказать, что он был с ней полностью не согласен. Однако она, видимо, не видела ситуацию в целом.
– Проверка алиби в Берлине. Да это детские игрушки, Эм. И потом, все хотят, чтобы девочка нашлась.
– Это от нас не зависит. У нас существует масса ограничений, а тут еще Скотланд-Ярд, идущий за нами по пятам…
– Она призналась, что работает там. А могла соврать. Это о чем-то говорит.
– Это не говорит ни о чем. Она знала, что мы будем проверять ее, уже в тот момент, когда назвала свое имя, придя к тебе с профессором. Она не дура, Дуэйн.
– Но она в отчаянии.
– Она просто влюблена в него. И в его дочь.
– А любовь, как мы знаем, бывает изумительно слепа.
– Не любовь, а ты. Ты не спрашивал меня о моем мнении по поводу всего этого, но я тебе его скажу: «Нет». Предлагаю пожелать ей успехов и все такое, и мы, к сожалению, ничем не сможем вам помочь… Потому, что это правда, Дуэйн. Ничем.
Доути изучал ее. Эмили редко говорила с такой страстью. Для этого она была слишком холодна. Он не платил ей ее солидную зарплату за то, чтобы она демонстрировала эмоции. Но это дело взволновало ее, что говорило о том, насколько оно ее беспокоило.
– По-моему беспокоиться не о чем, – сказал он. – Это позволит нам больше знать о происходящем. А наша работа остается неизменной – мы предоставляем информацию. И нам не важно, предоставляем мы ее полицейским или первому встречному на улице. Что люди делают с этой информацией, нас не касается, как только мы передаем ее заказчику.
– Ты что, действительно думаешь, что кто-то в это поверит?
Он посмотрел на нее и улыбнулся своей неторопливой улыбкой.
– Ну же, Эм. Что тебя беспокоит? Я готов выслушать, если ты назовешь причину.
– Причина простая. Полиция Метрополии и эта женщина – сержант Хейверс.
– Которую, как ты сама только что сказала, привела к нам любовь. А любовь, как это только что заметил я, изумительно…
– Слепа. Хорошо. Великолепно. – Эмили вышла на улицу и встала по ветру от курильщиков. – С чего ты хочешь начать?
Ей все это не нравилось, но она прежде всего была профессионалом. И ей, как и ему, надо было ежемесячно оплачивать счета.
– Спасибо, Эмили, – сказал он. – Начнем с немецкой части расследования. Но, чтобы подстраховаться, давай будем записывать телефонные разговоры. Для нашего спокойствия.
– А как с компьютерами?
Он взглянул на нее.
– Компьютеры – значит Брайан.
Эмили закатила глаза.
– Предупреди меня заранее, чтобы я взяла отгул.
– Договорились. Серьезно – мне кажется, что тебе надо ему отдаться, Эм. Все станет гораздо проще.
– Ты хочешь сказать, что он будет выполнять мои распоряжения и, таким образом, делать то, что нужно тебе?
– В мире бывают вещи и похуже, чем прибрать к рукам такого парня, как Брайан Смайт.
– Да, но все вещи похуже, которые происходят именно тогда, когда такой парень, как Брайан Смайт, уже прибран к рукам. – На лице у нее появилась гримаса недовольства. – Бессердечное соблазнение только для того, чтобы лучше защитить наши секреты? Не пойдет.
– Ты предпочитаешь альтернативу?
– Мы ее не знаем.
– Ну, всегда можно догадаться.
Эм посмотрела через его голову в глубину паба. Он повернул голову в том же направлении. Участницы девичника строились в паровозик. Музыки уже не было, но это ни в малейшей мере не умаляло их удовольствия. Они стали двигаться в сторону выхода, под аккомпанемент криков, хихиканья и звуков падения.
– Боже, – вздохнула Эм Касс. – Почему женщины такие дуры?
– Все мы дураки, – утешил Доути. – Но понимаем это только задним умом.
Апрель, 22-е
Вилла Ривелли, Тоскана
Напротив сада и у дальнего конца рыбного садка, на вершине холма находилась низкая стена, все еще зеленая после зимних дождей. С холма открывался широкий вид на окрестности с деревеньками, которые купались в теплом весеннем солнечном свете, и с дорогой, извивавшейся между ними на пути из долины, расположенной внизу. Дорога хорошо просматривалась, поэтому сестра Доменика Джустина сразу увидела его, хотя он был еще далеко.
Она и Карина пришли кормить золотых рыбок, которые мелькали в воде, как сполохи оранжевого цвета. Они отходили от края пруда и наблюдали, как рыбки захватывали корм своими жадными ртами. Когда корм кончился, сестра Доменика Джустина повернула девочку в сторону великолепного вида.
– Che bella vista, nevvero?[92] – произнесла она и стала перечислять Карине названия окрестных деревень.
Девочка с серьезным видом повторяла каждое название. Она изменилась с того дня в подвале: стала более наблюдательной и менее беспечной, быть может, более обеспокоенной. Но сестра Доменика решила, что этого не изменишь. Надо было выбирать, что важнее. Именно в этот момент она заметила машину, мелькавшую среди ветвей, затенявших дорогу… Она узнала ее даже на таком расстоянии. Машина была ярко-красная и с убранной крышей. Водителя она узнала бы в любом месте земли. Его приезд означал опасность. Ведь если он привез к ней Карину, он же мог ее и увезти. Он уже поступил так однажды, правда ведь?
– Vieni, vieni[93], – сказала она девочке. И чтобы Карина лучше поняла ее, взяла ребенка за руку и повела ее по узкой террасе и вниз по тропинке.
Они пересекли широкую поляну сзади виллы, торопясь в направлении подвалов.
Плотная штора поднялась в одном из окон здания. Сестра Доменика Джустина увидела это, но то, что происходило на территории виллы, ее мало волновало. Бояться надо было того, что находилось за оградой.
Она заметила, что Карина спустилась к подвалам без всякого энтузиазма. Сестра Доменика больше не водила девочку к тому странному пруду внутри здания – она видела, что девочка этого боится. В том пруду бояться было нечего, но она не умела объяснить Карине, почему. Сейчас Доменика совсем не собиралась вести ее в ту часть подвалов. Она просто хотела, чтобы девочка остановилась у первой винной бочки.
– Veramente? Non c’è nulla da temere qui[94], – прошептала она. Может быть, пауков, но они безобидны. Если уж бояться, то дьявола.
К счастью, Карина поняла смысл того, что говорила сестра Доменика, и, казалось, она вздохнула с облегчением, когда поняла, что женщина не собирается вести ее в подвалы дальше второй комнаты. Она скорчилась между двумя древними винными бочками, став коленями на грязный пол. Шепотом девочка спросила:
– Non chiuda la porta. Per favore, Suor Domenica[95].
Это она могла сделать для ребенка. Закрывать дверь было совсем не обязательно, особенно если Карина обещает сидеть тихо.
Карина обещала.
– Aspetterai qui?[96] – спросила сестра Доменика.
Карина кивнула. Конечно, она подождет.
Когда он приехал, сестра Доменика уже была среди своих овощей. Сначала она услышала шум мотора и шорох шин по гальке. Затем мотор замолчал, хлопнула дверь, а затем послышались шаги, взбирающиеся по лестнице в ее крохотное жилище над стойлом. Он позвал ее. Она поднялась с земли, тщательно вытирая руки о тряпку, висевшую у нее на поясе. Услышала, как две двери открылись и захлопнулись наверху, а затем его шаги стали спускаться. Заскрипела садовая калитка, и она наклонила голову. Доменика, скромница Доменика, готовая подчиниться любому его желанию…
– Dov’è la bambina? Perchй non sta nel granaio? [97] – спросил он.
Женщина ничего не ответила. Послышались его шаги в огороде, и она увидела его ботинки, когда он остановился рядом с ней. Она повторяла себе, что должна быть сильной. Он не отберет у нее Карину, хотя девочка и не сидит в стойле, как он приказывал.
Она и Карина пришли кормить золотых рыбок, которые мелькали в воде, как сполохи оранжевого цвета. Они отходили от края пруда и наблюдали, как рыбки захватывали корм своими жадными ртами. Когда корм кончился, сестра Доменика Джустина повернула девочку в сторону великолепного вида.
– Che bella vista, nevvero?[92] – произнесла она и стала перечислять Карине названия окрестных деревень.
Девочка с серьезным видом повторяла каждое название. Она изменилась с того дня в подвале: стала более наблюдательной и менее беспечной, быть может, более обеспокоенной. Но сестра Доменика решила, что этого не изменишь. Надо было выбирать, что важнее. Именно в этот момент она заметила машину, мелькавшую среди ветвей, затенявших дорогу… Она узнала ее даже на таком расстоянии. Машина была ярко-красная и с убранной крышей. Водителя она узнала бы в любом месте земли. Его приезд означал опасность. Ведь если он привез к ней Карину, он же мог ее и увезти. Он уже поступил так однажды, правда ведь?
– Vieni, vieni[93], – сказала она девочке. И чтобы Карина лучше поняла ее, взяла ребенка за руку и повела ее по узкой террасе и вниз по тропинке.
Они пересекли широкую поляну сзади виллы, торопясь в направлении подвалов.
Плотная штора поднялась в одном из окон здания. Сестра Доменика Джустина увидела это, но то, что происходило на территории виллы, ее мало волновало. Бояться надо было того, что находилось за оградой.
Она заметила, что Карина спустилась к подвалам без всякого энтузиазма. Сестра Доменика больше не водила девочку к тому странному пруду внутри здания – она видела, что девочка этого боится. В том пруду бояться было нечего, но она не умела объяснить Карине, почему. Сейчас Доменика совсем не собиралась вести ее в ту часть подвалов. Она просто хотела, чтобы девочка остановилась у первой винной бочки.
– Veramente? Non c’è nulla da temere qui[94], – прошептала она. Может быть, пауков, но они безобидны. Если уж бояться, то дьявола.
К счастью, Карина поняла смысл того, что говорила сестра Доменика, и, казалось, она вздохнула с облегчением, когда поняла, что женщина не собирается вести ее в подвалы дальше второй комнаты. Она скорчилась между двумя древними винными бочками, став коленями на грязный пол. Шепотом девочка спросила:
– Non chiuda la porta. Per favore, Suor Domenica[95].
Это она могла сделать для ребенка. Закрывать дверь было совсем не обязательно, особенно если Карина обещает сидеть тихо.
Карина обещала.
– Aspetterai qui?[96] – спросила сестра Доменика.
Карина кивнула. Конечно, она подождет.
Когда он приехал, сестра Доменика уже была среди своих овощей. Сначала она услышала шум мотора и шорох шин по гальке. Затем мотор замолчал, хлопнула дверь, а затем послышались шаги, взбирающиеся по лестнице в ее крохотное жилище над стойлом. Он позвал ее. Она поднялась с земли, тщательно вытирая руки о тряпку, висевшую у нее на поясе. Услышала, как две двери открылись и захлопнулись наверху, а затем его шаги стали спускаться. Заскрипела садовая калитка, и она наклонила голову. Доменика, скромница Доменика, готовая подчиниться любому его желанию…
– Dov’è la bambina? Perchй non sta nel granaio? [97] – спросил он.
Женщина ничего не ответила. Послышались его шаги в огороде, и она увидела его ботинки, когда он остановился рядом с ней. Она повторяла себе, что должна быть сильной. Он не отберет у нее Карину, хотя девочка и не сидит в стойле, как он приказывал.