– Послушайте, командир, один из моих друзей лишился ребенка; ее увезла мать…
   – В этом случае девочка не потерялась, не правда ли? А если девочку увезли в нарушение решения суда, то этот ваш друг должен позвонить своему адвокату или обратиться в местный полицейский участок, или кто там еще может прийти ему в голову. Это не ваше дело – мотаться по стране, помогая людям, попавшим в беду, до тех пор, пока это не прикажет вам ваш командир. Вы меня хорошо поняли, сержант Хейверс?
   Барбара молчала, хотя внутри у нее все кипело. Мысленно она сочиняла монолог – нечто вроде «да кто же тебя за вымя кусает, чертова ты корова?». Но Хейверс хорошо понимала, куда это ее приведет. В этом случае Шетландские острова покажутся раем божьим. Поэтому она ответила коротко:
   – Так точно.
   – Отлично. Тогда возвращайтесь к работе. И сегодня она заключается во встрече с представителем Генеральной прокуратуры. Поговорите с Доротеей – она все организовывала.

Виктория, Лондон

   Доротея Гарриман была не только секретарем отдела, но и той иконой стиля, на которую должна была быть похожа Барбара. Правда, с самого начала Хейверс не могла понять, как Ди Гарриман умудряется так выглядеть на какие-то жалкие 26 фунтов в неделю. Та, правда, говорила, что главное – это знать свои цвета, что бы это там ни значило, и уметь подбирать аксессуары. Кроме того, она рассказала Барбаре, что ведет свой список лучших универсальных магазинов Лондона. Любой может сделать это, детектив Хейверс. Все очень просто – я могу научить тебя, если хочешь.
   Барбара не хотела. Она представляла себе, как Ди Гарриман проводит каждую свободную минуту в рысканье по центральным улицам столицы в поисках одежды. Кому, черт побери, может нравиться такая жизнь?
   У Доротеи хватило ума не комментировать прическу и шапку Барбары, когда она увидела ее, направляющуюся в кабинет Изабеллы Ардери. Ей действительно очень нравилась стрижка и укладка, которую Барбаре сделали в Найтсбридже. Но после того, как она громко поприветствовала Барбару «сержант Хейверс!», что-то в лице последней подсказало ей, что дорога в ее, Ди Гарриман, персональный ад начнется с любого комментария, касающегося внешнего вида Барбары. Она смогла собрать все свои внутренние силы, чтобы смириться с видом коллеги, когда та подошла к ее столу. По-видимому, Ди слышала, что происходило в кабинете, потому что сразу же протянула Барбаре листок с информацией, о которой говорила Изабелла.
   Гарриман объяснила, что Барбаре надо позвонить по указанному телефону. Это тот клерк из генпрокуратуры, с которым ты встречалась, когда помогала инспектору Линли в Камбрии, ты же его еще помнишь… Хочет вернуться к этому делу. Еще раз пройтись по показаниям. Сержант их, конечно, еще не забыла?
   Барбара кивнула, потому что, конечно, она помнила. Обвинитель был Королевским адвокатом, с офисом в Миддл-Темпл. Она, сказала сержант, позвонит ему и сразу же займется этим делом.
   – Фигово, – сказала Гарриман, понимающе покосившись на дверь кабинета Изабеллы. – Она сегодня с самого утра сама не своя. Непонятно почему.
   Барбара все понимала. Одному богу известно, сколько времени длилась любовная связь между Томасом Линли и Изабеллой Ардери. Но всему рано или поздно приходит конец, и Барбара подозревала, что теперь Скотланд-Ярд ждали тяжелые времена.
   Она подошла к своему столу и плюхнулась в кресло. Посмотрела на номер, который дала ей Ди Гарриман. Сняла трубку с аппарата и стала нажимать кнопки, когда услышала свое имя – короткое Барб – и, подняв голову, увидела своего сослуживца, детектива Уинстона Нкату, склонившегося над ее столом. Он поглаживал шрам на лице, шрам, который напоминал ему о давнем прошлом, когда он еще был членом одной из уличных банд в Брикстоне. Нката, как всегда, был безукоризненно одет – казалось, он покупает одежду под чутким руководством Гарриман. У Барбары создавалось впечатление, что Уинстон гладит свою сорочку каждые полчаса где-то на задворках офиса. Ни морщинки, ни пятнышка.
   – Хочу спросить, – голос был мягким, с акцентом, в котором слышалось его прошлое, с карибскими и африканскими предками.
   – О чем?
   – Инспектор Линли. Он мне рассказал… Ну то есть… Все рассказал. Ну, ты понимаешь. Не моего ума дело, но мне показалось, что что-то стряслось – ну я и спросил. Ну и, – кивок головы в сторону кабинета Изабеллы, – все вот это.
   «Понятно, – подумала Барбара. – Он говорил про ее волосы, но все будут об этом говорить или ей в лицо, или у нее за спиной. В конце концов, Уинстон, как всегда, не изменяет своему такту и говорит открыто».
   – Инспектор рассказал мне, что произошло. Про Хадию и ее мамашу. Слушай, я знаю, что она… то есть что ты чувствуешь по этому поводу, ну и все такое. Барб, я не думал, что босс согласится дать тебе отпуск, поэтому…
   Он протянул ей вырванный из календаря листок. Листок был из настольного календаря, одного из тех, в которых наверху каждого листка была написана какая-нибудь поучительная сентенция. На этом, в частности, стояло: «Хочешь рассмешить Господа – расскажи ему о своих планах», что, по мнению Барбары, как нельзя лучше подходило к нынешней ситуации. На самом листке каллиграфическим подчерком Уинстона было написано имя Дуэйн Доути и адрес на Роман-роуд в Боу, вместе с телефоном. Прочитав все это, Барбара подняла глаза на Уинстона.
   – Это частный детектив, – сказал он.
   – Как тебе это удалось так быстро?
   – Как и всем – через Интернет, Барб. Страничка сайта с информацией от благодарных клиентов и все такое. Может, он это и сам разместил, но на него стоит обратить внимание.
   – Ты знал, что она прикует меня к столу, ведь так? – подозрительно спросила Барбара.
   – Да… то есть догадывался.
   Уинстон опять тактично не сказал ни слова о ее внешнем виде.

Ноябрь, 19-е

Боу, Лондон

   Следующие два дня Барбара пахала на работе, как раб на галерах. Это включало в себя несколько встреч с представителем Генпрокуратуры, единственным светлым моментом в которых было приглашение на ленч во впечатляющей столовой Миддл-Темпла. Ленч мог бы быть более приятным, не начни Королевский адвокат обсуждать дело в мельчайших подробностях. И в этой ситуации, когда дареному коню… и так далее, Барбаре пришлось призвать на помощь весь свой юмор и здоровый пофигизм, однако и это не уменьшило ее желания уткнуться лицом в гороховое пюре и умереть, вдохнув добрую порцию углеводорода. Это была именно та работа, которую она ненавидела, и Хейверс подозревала, что исполняющая обязанности суперинтенданта Ардери специально заставляла ее заниматься этим, так как это был единственный способ отомстить Барбаре за то, что она сделала с собой.
   Ей пришлось полностью выбрить голову. Ничего другого придумать было нельзя, так как стрижку сохранить не удалось. С оставшейся щетиной Барбара напоминала то ли неонациста, то ли боксершу. Все это скрывалось под целым набором разнообразных вязаных шапочек, которые она закупила на рынке на Бревик-Стрит. Сейчас велись два расследования, на которые ее можно было бы назначить, будь на то соизволение Ардери. Инспектор Филипп Хейл возглавлял одно, инспектор Линли – другое. Но Барбара знала, что до тех пор, пока Изабелла Ардери не решит, что сержант уже достаточно наказана за свои грехи, ей придется иметь дело с генпрокуратурой и показаниями свидетелей, которые Королевский адвокат жаждал еще раз перепроверить.
   Они закончили после полудня, на второй день после стычки Барбары с суперинтендантом. Барбара подумала, что это ее шанс, и решила им воспользоваться. Она позвонила Ажару на работу, сказала, что едет к нему, и спросила, где его найти. Он объяснил, что у него встреча с четырьмя дипломниками в лаборатории.
   – Ждите меня там, у меня есть для вас нечто важное.
   Найти лабораторию оказалось легко. Это было место халатов, компьютеров, вытяжных шкафов и табличек «ОСТОРОЖНО». Все это дополнялось впечатляющими микроскопами, чашками Петри, коробками слайдов, застекленными шкафами, холодильниками, вращающимися стульями, компьютерными рабочими станциями и другими, более загадочными предметами. Когда Барбара нашла Таймуллу среди всего этого великолепия, он вежливо представил ее своим студентам. Но вид Ажара заставил ее мгновенно забыть их имена.
   С момента исчезновения Хадии Барбара виделась с ним ежедневно. Она приносила ему еду, хотя видела, что ест он очень мало. Сегодня Таймулла выглядел хуже, чем когда-либо – наверное, от недосыпа, решила она. Очевидно, он держался только на сигаретах и кофе. Так же, впрочем, как и она сама.
   Барбара спросила его, как быстро он может освободиться. Добавила, что принесла информацию о человеке, который, возможно, сможет помочь. Это частный детектив. Услышав это, Ажар сказал, что освободится немедленно.
   По дороге в Боу Барбара рассказала о том, что ей удалось узнать о человеке, в чей офис они сейчас направлялись. Несмотря на уверения неизвестных «удовлетворенных клиентов», она навела о нем справки, что было не очень сложно, принимая во внимание всю ту ерунду, которую люди помещали о себе в Интернете. Барбара узнала, что Дуэйну Доути пятьдесят два года, что по воскресеньям он играет в регби, что он женат уже двадцать шесть лет и у него двое детей. Судя по фотографиям на его страничке в «Фейсбуке», она решила, что он больше всего гордился тем, что каждое последующее поколение его семьи живет лучше, чем предыдущее. Его предки зарабатывали на жизнь в угольных шахтах Уигана. Его дети окончили престижные университеты. Дела для клана Доути развивались таким образом, что его внуки, если они у него будут, закончат уже Оксфорд или Кембридж. Короче говоря, семья была очень амбициозной.
   Однако офис Доути располагался в здании, которое было далеко от каких-либо амбиций. На первом его этаже располагалось заведение, носившее гордое название «Кровати и полотенца для тех, кто понимает». В настоящий момент оно было закрыто, а на окна были опущены бледно-голубые защитные шторы, сильно траченные ржавчиной. Сами «Те, кто понимает» располагались в узком здании, втиснутом между отделением банка и халяльным гастрономом. Странно, но улица была практически пустынна. Двое мужчин мусульманской наружности в традиционной одежде выходили из подъезда здания метрах в тридцати – и всё. Большинство магазинов были закрыты. Это был далеко не Центральный Лондон, с его забитыми днем и ночью тротуарами.
   Они нашли вход в офис Дуэйна Доути, пройдя в дверь левее «Тех, кто понимает». Та была не заперта и открывалась на лестницу, у подножья которой был линолеум, на котором лежал коврик с приветствием. Вверх по лестнице располагались всего два офиса. На двери одного висело объявление «Стучите, пожалуйста»; на другой, в которую стучать, видимо, было не обязательно, висело объявление с требованием не выпускать кошку.
   Они выбрали ту, в которую надо было стучать. Они постучали, и мужской голос с акцентом, который предполагал, что Доути переехал из Уигана в Восточный Лондон много, много лет назад, пригласил их войти. Барбара успела предупредить Ажара, что не будет говорить, что она из полиции. Доути мог подумать, что это какая-то полицейская операция, чего им совсем не хотелось.
   Они застали его за попытками загрузить фотографии в электронную рамку. Руководство пользователя было разложено на столе, вместе со шнурами, фотоаппаратом и, собственно, самой рамкой. Детектив уткнулся в руководство, сжав одну руку в кулак, а другой делал непроизвольные движения, как будто хотел смять руководство в комок.
   Он поднял на них глаза.
   – Написано каким-то китайцем с садистскими наклонностями. И зачем только я с этим связался…
   – Понятно, – ответила Барбара.
   Даже если бы она не знала, что он играет в любительское регби, форма его носа тут же выдала бы эту тайну. Казалось, что тот был сломан множество раз, и его врач, в конце концов, отчаялся, поднял руки в знак поражения и сказал: «Сдаюсь. Пусть остается, как есть». Нос извивался из стороны в сторону и придавал лицу такой асимметричный вид, что от него невозможно было оторвать глаз. Все остальное в мужчине было средним: средняя комплекция, средний вес, средне-каштановые волосы. Если забыть о носе, то Доути был человеком, на которого вряд ли обратишь внимание на улице. Но нос делал его незабываемым.
   – Я полагаю, мисс Хейверс, – сказал он, вставая.
   «Рост тоже средний», – подумала Барбара.
   – А это ваш друг, о котором вы говорили? – добавил детектив.
   Таймулла пересек комнату и протянул руку:
   – Таймулла Ажар.
   – Господин Ажар?
   – Нет, просто Ажар.
   Хари – пришло вдруг в голову Барбаре. Анжелина называла его Хари.
   – Это по поводу украденного ребенка, – полуутвердительно сказал детектив. – Вашего ребенка?
   – Да.
   – В таком случае присаживайтесь.
   Доути указал на стул перед своим столом. В комнате находился еще один стул, другого фасона, который стоял у окна. Создавалось впечатление, что его поставили туда, чтобы было удобнее наблюдать за происходящим на улице. Детектив взял этот стул и поставил рядом с первым, аккуратно выровняв их края. Пока он занимался этим, Барбара осмотрела офис. Она подозревала, что комната будет выглядеть в лучших традициях берлоги частного детектива, которым было уже больше века, но она выглядела, как кабинет боевого офицера – вся мебель была защитного цвета. На полках располагались соответствующие книги, периодика и выпускные университетские фотографии детей. На столе стояло фото женщины, приблизительно одного возраста с Доути, – видимо, его жены.
   Все было в идеальном порядке, начиная от карт Большого Лондона и Великобритании на стенах, до ящиков с входящей и исходящей почтой на столе, на котором так же аккуратно располагались держатели для писем и визитных карточек.
   И Ажар, и Барбара внимательно разглядывали офис. Детектив делал какие-то пометки в блокноте, и Барбаре понравилось, что он задавал точные, деловые вопросы.
   Хейверс могла рассказать ему больше, чем Ажар рассказал ей и Линли в ночь исчезновения своей дочери. За то свободное время, которое ей удалось выкроить, она смогла разыскать Батшебу Уард, сестру Анжелины Упман.
   – Она живет в Хокстоне, – рассказала Барбара детективу и назвала адрес, который он записал крупными печатными буквами. – Замужем за парнем по имени Хьюго Уард. Двое детей, но не ее, а его. Я позвонила ей, и она почти полностью подтвердила все, что касается Анжелины и ее семьи. Все они прекратили общаться друг с другом лет десять назад, когда Анжелина сошлась с Ажаром. Она утверждает, что не знает, где находится сестра, и не горит желанием найти ее. Наверное, здесь стоит копнуть поглубже. Батшеба может врать.
   Детектив кивнул, записывая.
   – А остальное семейство?
   – Упманы живут в Далвиче, – ответила Барбара. Она почувствовала на себе взгляд Ажара и добавила: – Как-то вечером я им позвонила. Просто чтобы узнать, слышали ли они о чем-нибудь. Ничего. Кроме того, что Батшеба говорит правду, утверждая, что любовью там и не пахнет.
   – И долго вы с ними общались? – спросил детектив, подозрительно глядя на Барбару сузившимися глазами.
   – С отцом семейства? Не очень долго. Просто спросила, где Анжелина. Мол, ее разыскивает старая школьная подружка. Ну, всякое такое… Он не знает, где она, и с гордостью сообщил мне об этом. Может быть, и прикрывал ее… Но мне он не показался человеком, который стал бы сильно из-за нее напрягаться.
   Тогда Доути перенес свое внимание на Ажара. Он перевернул страницу в блокноте, куда записал все, что Барбара успела ему рассказать. Наверху страницы детектив вывел большими печатными буквами:
   ОТЕЦ
   Барбара не видела, что он написал наверху страницы с ее показаниями.
   – Назовите мне все имена, – сказал Доути Ажару, – которые вы можете вспомнить в связи с Анжелиной Упман. Меня не интересует, чье это имя или когда она могла познакомиться с этим человеком. Потом мы сделаем то же самое в отношении вашей дочери.

Боу, Лондон

   Когда мужчина с женщиной ушли, Дуэйн Доути подошел к окну. Он подождал, пока они вышли из дома, и понаблюдал, как они прошли к арке, на углу которой была табличка, сообщавшая о том, что прохожий пересекает границу округа Роман-роуд. Они повернули налево, за угол. На всякий случай Дуэйн подождал еще секунд тридцать. Потом вышел из офиса и зашел в соседнюю дверь.
   То, что кошка может убежать, его совсем не беспокоило. Кошки вообще не было, а надпись была способом держать посетителей подальше от этой двери. Он вошел в комнату, где за столом перед тремя мониторами сидела женщина. На голове у нее были наушники, и она отсматривала запись встречи, которая только что закончилась. Доути стоял молча, ожидая конца записи. В конце участники пожали друг другу руки, и женщина – Барбара Хейверс – еще раз внимательно оглядела комнату.
   – Что думаешь, Эм?
   Эмили подождала, пока на пленке Дуэйн не подошел к окну и не спрятался за шторой, потом взяла пакет с чищеной морковью и с хрустом разгрызла одну.
   – Коп, – сказала она. – Может быть, из его местного участка, но я бы взяла выше. Одна из этих специальных групп, неважно, как они теперь называются. Я не успеваю за изменениями, которые происходят в Мет.
   – А другой?
   – С ним вроде бы все в порядке. Ведет себя, как и должен вести себя человек, у которого жена украла дочь. Мамаша не собирается причинить дочери вред, и папочка знает об этом. Поэтому видно, что он в отчаянии, но это не то чувство ужаса, которое испытывает человек, когда его ребенка крадет маньяк.
   – Ну, и… – произнес Доути, как всегда с любопытством следя за тем, как работают ее мозги.
   Эмили откинулась на стуле, зевнула и энергично почесала голову. У нее была мужская стрижка, и она носила мужскую одежду. Ее часто принимали за мужчину, и ее хобби тоже больше подходили мужчине, чем женщине: лыжный слалом, сноуборд, серфинг, скалолазание и горный велосипед. В двадцать шесть лет она была правой рукой Доути – лучшим расследователем в бизнесе и еще лучшим преследователем. Она легко могла пробежать с утра 12 миль с сорока фунтами за плечами и вовремя появиться в офисе.
   – Думаю, все как обычно. Просто надо быть немного осторожнее и беречь тылы, а также не нарушать закон. – Эмили отъехала от мониторов и встала. – Угадала?
   – Полностью согласен.

Ноябрь, 30-е

Боу, Лондон

   Прошло две недели.
   Дуэйн вновь пригласил Барбару и Ажара в свой офис. За это время частный детектив съездил в Чолк-Фарм, чтобы посмотреть на квартиру Ажара. Побродил вокруг, изучая то немногое, что стоило изучения. Взглянул на школьную форму Хадии и поинтересовался у Ажара, почему плюшевый жираф остался, тогда как все остальное было вывезено. Задумчиво покивал, слушая рассказ Ажара о том, что ему пришлось покупать Хадии нового жирафа, потому что того, которого он для нее выиграл, у нее украли на пирсе во время их отпуска. Забрал компьютер девочки, сказав, что его изучит один из его помощников.
   Теперь они сидели в его офисе на тех же самых стульях, что и прежде.
   Доути лично встретился с Батшебой Уард, сестрой Анжелины. К сожалению, он мало что мог добавить к тому, что Барбара уже выяснила. В дополнение к ее информации они теперь знали, что у Батшебы в Лондоне, в районе Айлингтона, был бизнес по дизайну мебели, который назывался «УАРД».
   – Шикарный магазин и все такое, – рассказывал Доути. – Стоит немалых денег, и, кажется, за все платит муж.
   Муж был на двадцать три года старше Батшебы. Хьюго Уард оставил жену и двух детей через шесть месяцев после того, как на Риджент-стрит предложил свой зонтик Батшебе, ловившей такси.
   – Любовь с первого взгляда, – сказал детектив с небрежным взмахом руки. Потом задумался и добавил: – Не хотел никого обидеть, о присутствующих мы не говорим.
   – Никто и не обиделся, – тихо ответил Ажар.
   Барбара подумала, что съем женатых мужиков был, по-видимому, хобби семейства Упманов. Обе сестрички пошли по этому пути.
   – Больше от этой девицы я ничего не добился. Сразу начинала кривить губки, как только спрашивал о сестре. Действительно, любви там никакой нет. Мне выдали пятнадцать минут из того, что назвали «драгоценным временем», а уложились мы и вовсе в десять. Она либо лучшая врунья среди тех, кого я когда-либо встречал, либо действительно не знает, где Анжелина.
   – И больше ничего? – спросила Барбара.
   – Ничегошеньки.
   – А что с компьютером Хадии?
   – На первый взгляд он стерильно чист.
   – На первый взгляд?
   – Извлечение стертых данных… Такие вещи требуют времени и некоторой доли деликатности, знания некоторых специфических программ, – пояснил Доути. – Быстро здесь не бывает. Если бы это было не так, то нам не нужны были бы эксперты. Поэтому давайте надеяться. Жесткий диск был вычищен. Наверное, для этого была причина, и у нас есть надежда выяснить, какая.
   Ажар вынул из портфеля плотный конверт. Он получил по почте распечатку расходов с карточки Анжелины – может быть, это поможет? Детектив надел пару дешевых очков для чтения, которые можно купить в любой аптеке, посмотрел на бумаги и сказал:
   – Этот счет из Дорчестера. Интересно. За комнату заплатить не хватит, но…
   – Это послеполуденный чай, – сказала Барбара. – Мы ходили вместе с Анжелиной и Хадией. Датировано началом месяца?
   Доути кивнул и продолжал просматривать счета. Извлек счет из салона, где Барбаре сделали ее несчастную стрижку. Хейверс объяснила, что Анжелина тоже стриглась в этом салоне у стилиста по имени Дасти. Доути аккуратно записал это, сказав, что с Дасти придется переговорить, так как перед исчезновением Анжелина могла изменить прическу или цвет волос. Еще несколько счетов были из бутиков в районе Примроуз Хилл, но счетов, датированных после посещения парикмахерской, просто не было. По-видимому, Анжелина Упман прекратила пользоваться карточкой перед исчезновением, понимая, что в противном случае оставит надежный след.
   – У нее может быть совсем другая карточка, – объяснил частный детектив, – и она может жить под другим именем. Могла получить новый паспорт и удостоверение личности. Если это так, то она, наверное, воспользовалась способом, которым пользуется большинство в этой ситуации: использовала имена и фамилии, которые легко найти в банках данных. Вы, случайно, не знаете девичью фамилию ее матери?
   – Нет, – Ажар выглядел расстроенным. Как многого он, оказывается, не знал о женщине, которая родила ему ребенка.
   – Может быть, мне позвонить ее родителям?
   – Я могу узнать, – сказала Барбара. В конце концов, для сотрудника полиции это не составляло труда.
   – Нет, – возразил Доути. – Позвольте уж мне все сделать самому.
   Он положил счета в папку, на которой, заметила Барбара, было напечатано Упман/Ажар и год. Сняв очки, наклонился в их сторону, переводя взгляд с Ажара на Барбару и обратно.
   – Должен вас спросить, но только без обид. Вы не давали ей повода скрыться? Я попробую объяснить. Кажется, что вы очень близки. Вы похожи на друзей, но, исходя из моего опыта, если мужчина и женщина дружат, то между ними есть еще что-то. Наверное, по-научному это как-то называется, но я этого термина не знаю. Что я хочу спросить – вы двое не сделали ничего такого, о чем бы она могла узнать и в чем бы могла вас упрекнуть?
   Барбара почувствовала, что краснеет. Ажар ответил на вопрос:
   – Конечно, нет. Барбара – такой же друг Анжелины, как и мой. Она также очень близка с Хадией.
   – Анжелина знала, что между вами двумя ничего нет?
   Барбаре хотелось сказать: «Посмотри на меня, идиот», но что-то не позволило ей высказаться. Вместо этого она услышала, как Ажар сказал:
   – Конечно, она знала, что между нами ничего не могло быть…
   Ей захотелось спросить: «Почему?», хотя она хорошо знала ответ.
   – Ну хорошо. Я просто спросил. Все камни перевернуты, и все простыни перестелены, если вы понимаете, о чем я.
   «Он не может жить без клише, – подумала Барбара. – Хотя это частному детективу можно и простить».
   – Кроме компьютера, осталась еще ваша семья, – обратился он к Ажару. – Возможно, они избавились от Анжелины и ее дочери, чтобы заставить вас вернуться к ним.
   – Это невозможно.
   – Что именно – избавиться или вернуться?
   – Ни то, ни другое. Мы не общаемся уже много лет.
   – Общение, приятель, здесь не самое главное.
   – И все-таки я бы не хотел, чтобы их вовлекли во все это.
   Барбара взглянула на Ажара, взглянула первый раз с того момента, когда Доути стал спрашивать об их взаимоотношениях, и сказала:
   – Анжелина могла отыскать их, Ажар. Могла выследить. Однажды она заговорила о них со мной. Если она действительно нашла их… Если действительно предпринимались какие-то шаги… Это надо проверить.
   – Ничего проверять не надо. – В голосе Ажара послышались стальные нотки.
   Доути, услышав это, развел руками.
   – Ну что ж, у нас остается компьютер и девичья фамилия матери. Причем хочу предупредить, что на последнюю, скорее всего, рассчитывать не стоит.
   Он открыл ящик и вытащил визитную карточку, которую протянул Ажару.
   – Позвоните мне через пару дней, и я расскажу вам, что удалось узнать. Как я уже говорил, может статься, информации будет не много. Но даже если мы узнаем… Вы понимаете, что главная проблема в том, что у вас нет никаких прав?