Джойс Бренда. Фиолетовое пламя

   Никогда она не чувствовала в себе такой полной, бьющей через край жизни. В его объятиях Грейс не могла ни о чем думать, она могла только чувствовать. Она никогда не думала, что женщина способна испытывать подобные ощущения в объятиях мужчины. Такую страсть. Это было совсем не так, как она себе представляла. И уж конечно, она и вообразить не могла своего собственного, такого неистового отклика, как не ожидала и такой нежности от Рейза.
   Грейс вздрогнула. Она и вправду не могла разобраться в своих ощущениях. Испуг, потрясение, чувства, которым не было названия, о которых она не хотела думать… Ей почему-то казалось, что попытайся она заглянуть в них поглубже — и она погибла безвозвратно.
   Грейс оглядела комнату и поняла, что ей совершенно нечем заняться. Рейз не сказал, когда вернется, не говорил, что ей нужно обязательно дождаться его. Ну что ж, сейчас полдень, самое время разыскать Джеффри и начать собирать учеников.
   Грейс нашла на комоде пятьдесят центов и наняла коляску в платной конюшне на другой стороне улицы, как раз напротив гостиницы. Собравшись выходить, она поймала себя на том, что думает, где сейчас Рейз. Потом вспомнила об Аллене. Если он еще не знает, что она стала любовницей Рейза, то скоро узнает. Грейс понимала, что должна объясниться с ним, но не могла себя заставить сделать это прямо теперь. Она оказалась трусихой.
   Грейс без труда нашла дом, где жила семья Клариссы и Джефа, на севере, недалеко от Натчеза. Над трубой вился дымок — верный признак, что готовится обед. Работники устало возвращались с поля со своими мотыгами. Грейс увидела старика, сидевшего на крыльце в кресле-качалке.
   — Добрый день! — сказала она, выходя из коляски. — Как поживаете? Как ваше здоровье? Старик, улыбаясь, поднялся:
   — Вы учительница Джеффри, не так ли, мэм? А я его дедушка. А здоровье мое ничего, спасибо.
   — Меня зовут Грейс О'Рурк, — сказала она, протягивая руку.
   Старик смотрел на нее, покачивая головой, не переставая широко улыбаться.
   — Правду мне говорили, что вы не такая, как все, — заметил он, пожимая ее руку.
   В эту минуту Кларисса и Джеф выскочили из дома, мальчик радостно выкрикивал ее имя. Грейс просияла от этой теплоты и сердечности. Когда она со всеми поздоровалась, их бабушка, Мэдди, проводила ее в дом; она уговаривала Грейс пообедать с ними. Но та, зная, как скудны их доходы, отказалась.
   Когда она рассказала о своем плане учить детей бесплатно, вся семья с восторгом согласилась помочь ей собрать учеников.
   — Уж можете об этом не беспокоиться, — заверила Мэдди. — К завтрашнему дню я наберу вам полную церковь ребятишек.
   Грейс была радостно взволнована, но знала, что не может задерживаться дольше.
   Рейз, вероятно, скоро вернется. Она уже часа два как ушла из дома. Может быть, он уже вернулся и ждет ее. Мысль о том, что она увидит его, вызвала в ней странное, неожиданное возбуждение. Жаркие, неотступные воспоминания нахлынули на нее: его неистовая, влекущая страсть, его искусные ласки; огонь, полыхавший в его глазах, когда он улыбался ей. «Не думай об этом, — твердо сказала себе Грейс. — Он просто шалопай, беспутный повеса, а ты — его любовница. Только и всего».
   Небо только-только начинало сереть, когда она вернула хозяину конюшни коляску и лошадь. Грейс чуть не вприпрыжку перебежала улицу. Сердце ее так и подпрыгивало, несмотря на старания принять равнодушный, оживленно-деловой вид. Она вошла в комнату.
   Рейз просиял, увидев ее.
   Грейс остановилась в дверях, не в силах оторвать от него восхищенный взгляд, подмечая все до мельчайших подробностей — от высоких черных сапог и белых чудесных бриджей из тонкой оленьей кожи до легкой батистовой рубашки, небрежно расстегнутой у ворота.
   Рейз подошел к ней:
   — Где ты была? Я уже целый час тебя жду.
   Он обнял ее за плечи. Грейс открыла было рот, чтобы ответить, но поздно — губы его с жадностью прильнули к нему.
   — У меня для тебя кое-что есть. — Он улыбнулся широко, нетерпеливо, как школьник.
   За последние несколько часов не было минуты, чтобы Рейз не думал о Грейс. Он и прежде не раз увлекался женщинами, но не так, как теперь. Если б только он мог в это поверить, то решил бы, что влюблен в нее. И его первой и самой настойчивой мыслью, после того как она стала принадлежать ему — конечно, не считая той, чтобы снова заняться любовью, — было купить ей какой-нибудь подарок.
   Рейз готов был весь следующий год осыпать ее чудесными подарками.
   Он долго выбирал. И теперь не мог дождаться, чтобы увидеть выражение ее лица, когда он преподнесет ей это. Ему не терпелось увидеть, как она поднимет к нему изумленные глаза и как эти глаза просияют от удовольствия. Ему нравилось, когда Грейс сияла от удовольствия.
   — Вот, — сказал он, потянувшись к письменному столу за спиной и улыбаясь.
   Грейс увидела, что он подает ей длинный плоский футляр, и поняла, что это драгоценности. Готова ее внезапно закружилась, острая тошнота подкатила к горлу. Вот этого как раз и не хватало, чтобы напомнить ей об истинной природе их отношений, чтобы как следует встряхнуть ее, поставить все на свои места. Порядочные женщины не принимают подарков от мужчин, только от собственных мужей. Грейс ощутила мгновенный болезненный укол — они ведь могли бы быть мужем и женой. Затем ее губы сжались. Ее благодарили за услуги, этого следовало ожидать. Но уж слишком откровенно и так обидно, что Грейс не могла заставить себя взять футляр.
   — Грейс?
   Она взглянула на него, пытаясь скрыть обиду за внешней холодностью. Это оказалось невероятно трудно.
   Рейз следил за выражением ее лица. Она не улыбалась, напротив, казалась подавленной. Голос его изменился, он звучал теперь почти тревожно:
   — Это для тебя.
   Ей хотелось швырнуть подарок ему в лицо, крикнуть, что ей ничего не нужно, что с их сделкой покончено, что она не может этого вынести — не может быть его любовницей. Ей хотелось заплакать. Вместо этого Грейс решительно взяла у него из рук футляр и открыла его.
   Рейз пристально смотрел на нее.
   Сверкающее ожерелье из аметистов и бриллиантов вспыхивало, мерцая, перед ней. Грейс подумала о мужчинах, которые дарят своим женам такие подарки, потому что любят их. Он подарил ей это, потому что она хорошо обслужила его, удовлетворяя его похоть, как обычная проститутка. О Господи, до чего же больно!
   — Грейс? — Он почти не дышал.
   Она подняла на него глаза, лицо ее было бесстрастно.
   — Спасибо.
   Рейз выглядел потрясенным, но это продолжалось лишь мгновение; он тотчас же отвернулся и отошел к столу. Грейс снова посмотрела на ожерелье и, хотя слезы застилали глаза, не могла не признать, что оно восхитительно. Она продаст его при первой же возможности. Этого хватит, чтобы оплатить счета матери, может, даже за весь следующий год.
   Она встала к Рейзу спиной, чтобы украдкой смахнуть несколько слезинок, выкатившихся из глаз. Затем намеренно небрежно, зная, что он наблюдает за ней, бросила футляр на кровать.
   — Думаю, нам нужно кое о чем договориться, — заявила она, поворачиваясь к Рейзу лицом.
   Отведя взгляд от черного бархатного футляра, валявшегося посреди скомканных простыней, он посмотрел на нее. Глаза его были невероятно холодными, льдистыми.
   — О чем договориться, Грейс? Она сжала руками спинку стула.
   — В будущем я предпочла бы наличные. Он задохнулся.
   — Или хотя бы чек. Его затрясло.
   Грейс съежилась, придя в ужас от вспышки ярости, вызванной ею самой.
   — В будущем, — выдавил Рейз, весь красный, сжав кулаки, — вы всенепременнейше будете иметь наличные.
   Охваченный бешенством, он начал метаться по комнате.
   Грейс боялась даже вздохнуть.
   Рейз вылетел из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.
   Грейс, дрожа, опустилась на стул. Почему он так разъярился? Разве она не имела права потребовать оплату наличными? И почему она чувствовала себя такой виноватой, такой несчастной, будто совершила ошибку? И почему же, ну почему она плачет?
   Она ожидала, что Рейз вернется — к ужину или хотя бы на ночь.
   Но он не вернулся.
 
   — Все. Я выхожу из игры, — объявил Рейз.
   В ответ на его заявление раздался дружный стон.
   — Ну и негодяй же ты! — добродушно воскликнул Джордж Фаррис. — Ты ж нас обчистил до нитки!
   Рейз сидел в баре «Блэк-Хилл», сгребая со стола то, что осталось от большой игры в покер. Он придвинул к себе свой выигрыш. Он знал, что здесь почти пять тысяч долларов, но даже не улыбнулся. Рейз не чувствовал удовольствия, только мрачное удовлетворение. Он мысленно увидел Грейс — влекущую, роскошную, нагую.
   Гнев — жестокий, холодный — леденил ему кровь.
   Рейз играл двадцать часов подряд. Глаза его налились кровью, под ними от недосыпания легли темные тени. Лицо заросло щетиной. Вид у него был помятый, измученный, рубашка расстегнута, рукава закатаны до локтей. Но он не устал. Вовсе нет.
   Она хотела наличные, так ведь? Ну что ж, теперь она их получит.
   Рейз вспомнил, как она отбросила футляр в сторону, и гнев, казалось, прожег его насквозь, грозя вот-вот вырваться наружу. Он стал аккуратно складывать банкноты. Не так-то легко было сложить пять тысяч долларов.
   Первой его мыслью вчера было послать телеграмму в Нью-Йорк с просьбой выслать деньги. Но Рейз был практичен в делах. Девяносто девять процентов его прибыли направлялось на капиталовложения. Он заново вкладывал в дело полученные дивиденды, живя на то, что выигрывал за карточным столом. Это было нетрудно, поскольку ему обычно везло в игре и он любил играть.
   Однако вчера, когда Рейз совсем уже было собрался послать телеграмму в Нью-Йорк, он вдруг сообразил, что это пятница. Пройдет несколько дней, прежде чем он сможет швырнуть деньги ей в лицо. Рейз не мог ждать так долго. Он был слишком взбешен. Желание ответить на ее вызов превратило эту партию в покер в самую важную и ненавистную в его жизни.
   — Похоже, тебе не помешала бы горячая ванна, красавчик, — шепнула ему пышная блондинка, которой поручили присматривать за помещением пару часов назад, когда официант ушел домой совершенно измученный. Другие игроки то приходили, то уходили, сменяя друг друга, но Рейз продолжал выигрывать. Даже Джордж подсел к столу только вчера вечером, часов в десять.
   — Ты права, — ответил Рейз, вставая. Он похлопал блондинку по плечу. — Горячая ванна и теплая постель. Он подумал о Грейс.
   — Думаю, я могла бы об этом позаботиться, — игриво намекнула блондинка.
   Рейз взглянул на нее и покачал головой:
   — Меня ждет очень дорогая дама. Внезапно он ощутил новый прилив ярости.
   — Ах, ну конечно, — бросила толстушка. — Та рыженькая недотрога, спорю на что угодно! Когда устанешь от ее капризов, не забудь сообщить мне. — И она гордо удалилась.
   Гнев снова закипел в нем. Кажется, это становилось его естественным состоянием. Он не желал, чтобы кто-нибудь так пренебрежительно отзывался о Грейс.
   Джордж был достаточно благоразумен, чтобы стереть с лица улыбку в ту минуту, когда Рейз обратил на него свой холодный взгляд.
   — Эй, не принимай ее болтовню близко к сердцу, приятель, — посоветовал Джордж.
   Льдистые голубые глаза Рейза пронзили его насквозь.
   — Если мне понадобится твой совет, — холодно сказал он, — я сообщу тебе об этом.
   Джордж отступил.
   Рейз вышел в сверкающий полдень, жмурясь от яркого солнца. Он пересек улицу и, поднявшись на холм, вошел в гостиницу «Силвер леди». Он двигался пружинисто, со сдержанной, затаенной мощью, точно горный барс, изготовившийся к прыжку, но сердце его учащенно билось. Он представлял, какое у нее будет лицо, когда он заплатит ей холодной, звонкой монетой.
   Грейс не было в комнате.
   Он понял это мгновенно, едва переступив порог. Ногой захлопнул дверь, озираясь вокруг. Куда, черт побери, она могла подеваться? Понадобилось не больше секунды, чтобы понять, что в комнате не осталось ни малейшего признака ее присутствия. Рейз напомнил себе, что у нее ничего с собой не было в ту ночь, когда, потрясенная, испуганная, она появилась у него на пороге. Сквозь гнев стал пробиваться тугой комок страха. Рейз, стараясь не замечать его, отбросил покрывало с тщательно застланной постели, точно под ним мог найти ее.
   В ярости он перевернул ногой стул, раскидал подушки, распахнул дверцы шкафа и выдернул все ящики письменного стола. Все его вещи оставались в том же виде, как он оставил их перед уходом. Грейс словно никогда и не было здесь.
   Они заключили договор. Он ни за что не позволит ей сбежать вот так, после одной ночи.
   Ни за что. В особенности после ночи, которая стоила ему так дорого.
 
   В пансионате Харриет Голд Грейс тоже не было.
   — Ума не приложу, где она, — сказала Харриет, перехватывая Рейза, когда он уже готов был взбежать по лестнице. — И мне нужно сказать тебе кое-что.
   — Позже, — бросил Рейз. — Вы вообще-то видели ее со вчерашнего дня?
   — Ну уж нет, Рейз Брэг. Ты от меня так не отделаешься. Стара я уже для таких штучек. Отца твоего с матерью тут нет, но я-то здесь и могу дать тебе хорошую нахлобучку, а она тебе сейчас ох как нужна!
   Рейз сдался, позволил ей увести себя в кухню и закрыть дверь.
   — Ты, наверное, гордишься собой, парень? Рейз был неглуп и прекрасно понял, на что она намекает. Он покраснел, как провинившийся школьник.
   — Ага, краснеешь, это хорошо! Ты взял порядочную девушку и заволок ее прямо в грязь. Если б твой отец узнал об этом, знаешь, что бы он с тобой сделал?
   — А как же, знаю, — угрюма пробормотал Рейз. — Шкуру с меня спустил бы.
   — И женил бы тебя на ней, — добавила Харриет, не спуская с него глаз.
   Рейз невесело рассмеялся:
   — Х-ха! Даже моему отцу это не удалось бы!
   — Ты недооцениваешь своего папашу.
   — Грейс не хочет выходить замуж, Харриет, и никакие уговоры, увещевания или угрозы тут ничего не изменят!
   — Так что же, она дала тебе от ворот поворот?
   Он почувствовал, как кровь еще жарче прихлынула к его лицу.
   — Грейс выразилась достаточно ясно. Она без обиняков объяснила мне, что не выйдет за меня. Но и я тоже, — поспешно добавил он, — больше не собираюсь на ней жениться! У нее была возможность выйти за меня замуж. Теперь я передумал, мне и так неплохо.
   Харриет рассердилась не на шутку:
   — Грейс слишком хороша для того, чтобы держать ее вот так, в гостинице, и ты это прекрасно знаешь. Зло совершилось, но не все еще потеряно. И ты знаешь, что делать.
   Харриет была права, и это угнетало Рейза, приводило его в ярость. Но он ни за что не станет снова просить руки Грейс.
   — Харриет, когда вы в последний раз видели Грейс? Старушка поджала губы:
   — Вряд ли тебе понравится то, что я скажу. Ужас ледяной волной накатил на него. Он уже знал, что сейчас скажет ему Харриет.
   — Она была здесь сегодня? С Алленом?
   — Сразу же после завтрака, — кивнула Харриет. Рейз в отчаянии ухватился за каминную полку.
   — Сам ее выдерешь из стены, сам и прикреплять будешь, — предупредила Харриет. Он резко спросил:
   — Как долго она пробыла здесь?
   — Не знаю, я и заметила-то ее, когда она уже уходила. Я и знать-то не знала, что она здесь. Это было прямо-таки как снег на голову: смотрю, а она выходит из комнаты Аллена.
   Харриет безмятежно улыбнулась.
   У Рейза просто глаза на лоб полезли:
   — Дверь была закрыта? И они там были вдвоем?
   — У тебя грязное воображение, — возмутилась Харриет. — Если ты с ней обращаешься без должного уважения, это совсем не значит, что такой порядочный мужчина, как Аллен Кеннеди, будет вести себя так же. К тому же все знают, что он хочет на ней жениться.
   Рейз выругался, быстро повернулся и вышел. О чем они говорили? И где, черт побери, Грейс теперь? Он вспомнил, как подсмотрел тогда их страстный поцелуй в коляске, на подъездной аллее у дома Луизы Баркли. Картина эта всплыла перед ним снова, приводя в ярость. Он ведь, кажется, достаточно четко объяснил Грейс, что целый год она должна принадлежать только ему. И вот она уже нарушает уговор, болтается с другим мужчиной.
   Рейз вернулся в гостиницу. Взбегая по лестнице, он в душе надеялся, что Грейс уже вернулась. Но комната была по-прежнему пуста, он старался не замечать собственного разочарования, не желая признаваться в нем даже самому себе, и проглотил второй за последние двадцать часов стакан виски. Алкоголь не произвел на него ни малейшего действия.
   Он мог метаться по городу в бесплодных поисках или оставаться в номере и ждать. Он решил ждать.
   Ровно через три минуты Грейс вошла в комнату. Минута тянулась тягостно, долго; они молча смотрели друг на друга.
   — Где ты пропадала все это время? — требовательно спросил Рейз, чувствуя, как кровь закипает в жилах. — Мне не нравится твоя прическа.
   Грейс не собиралась отступать:
   — В нашем договоре ни слова не было о том, что ты будешь указывать, как мне причесываться. И я могла бы задать тебе тот же вопрос: где ты пропадал все это время?
   Глаза его сверкнули. Если б только она не была столь ослепительно прекрасна, даже с упрямо поджатыми губами и с этим ужасным пучком на затылке! Даже нелепое серое платье не могло ничего поделать с ее красотой. Скорее наоборот, кожа ее благодаря блеклому пепельному цвету казалась еще нежнее, еще прозрачнее; она почти светилась, белая, как лепестки магнолий.
   — Движение тут только одностороннее, моя прелесть, — протянул Рейз. — Где бываю я, тебя совершенно не касается, но где находишься ты — безусловно, касается меня.
   Грейс возмущенно фыркнула.
   Он был рад, что смог разозлить ее. Вызвать в ней такую же ярость, какая бушевала в нем самом, нет, еще большую! Рейз сунул руки в карманы, вытащил полные пригоршни денег и швырнул их к ее ногам. Грейс, ахнув, отскочила, а он продолжал опорожнять карманы. Вскоре весь пол вокруг нее оказался завален зелеными купюрами и золотыми монетами — всего на пять тысяч долларов.
   Грейс, вся пунцовая, смотрела на него неподвижным взглядом. Он чувствовал себя довольным, как никогда, — ему удалось задеть ее за живое, отомстить ей. — Можешь пересчитать, если хочешь.
   Краска залила ее лицо. Она вздернула подбородок, глаза ее как-то странно блеснули.
   — Нет, спасибо, по-моему, этого достаточно.
   — Достаточно? У нас неплохой аппетит, а?
   Она открыла было рот — Рейз знал, что она оскорблена, и с наслаждением предвкушал ее вспышку, — но сдержалась и промолчала.
   — Так где же ты все-таки была, Грейс?
   — Я была в школе. И сказать по правде, мой милый, меня совершенно не интересует, с кем ты провел эту ночь! — Голос ее гневно зазвенел.
   Глаза Рейза сузились. Она ревновала, и от этой мысли в нем на мгновение вспыхнуло сладостное чувство торжества.
   — Что ты делала в школе? — спросил Рейз тише. Голос его не предвещал ничего доброго.
   — А как ты думаешь? — язвительно усмехнулась Грейс. — Мыла полы? — Она еще выше подняла голову. — Я собрала учеников и…
   — Что?!
   — Я собрала…
   — Ты больше не будешь работать в школе, Грейс. Она пристально посмотрела на него:
   — Ты, наверное, шутишь.
   — О нет, нисколько. — Рейз оглядел ее с ног до головы. — Сними платье.
   Она растерянно заморгала.
   — Твое время принадлежит мне, — напомнил он. — Снимай платье, Грейс. Она побледнела.
   — Ты не можешь этого сделать.
   — Напротив, еще как! — Он подождал. — Ну!
   Грейс все еще колебалась, смотрела на него неуверенно, робко. Рейз внезапно стал сам себе противен. Оба они знали, что он намеренно, с недоброй мыслью подчеркивает свою власть над ней. Руки ее задрожали, когда она тронула верхнюю пуговку на лифе и стала вертеть ее, пытаясь расстегнуть. Рейз шагнул к ней, схватил ее за руку, не давая шевельнуться. Она подняла на него невидящие, блестящие от слез глаза.
   — Я не могу.
   — Я знаю, что ты не можешь! — воскликнул он. — Прости меня, Грейс… — Он с такой силой сжал ее руку, что она вскрикнула.
   Этот жалобный возглас перевернул все его существо. Рейз обнял ее, привлек к себе. Она была застывшая, неподвижная, сжавшаяся в комок, точно маленькая, пойманная в силки птичка; он слышал, как отчаянно трепещет ее сердечко.
   Рейз сжал ее еще крепче.
   — Я не хочу причинять тебе боль, — выдохнул он, уткнувшись в ее шею. — Я только хочу уберечь тебя.
   Ее напряженные, застывшие плечи расслабились в его объятиях.
   — Я только хочу любить тебя. — Губы его коснулись гладкой, как слоновая кость, щеки. — Позволь мне любить тебя, Грейс! Позволь мне любить тебя!
   Рейз взял ее лицо в ладони. Прозрачные, сверкающие слезинки висели у нее на ресницах, катились по щекам. Он поймал одну из них губами, выпил ее поцелуем. Заглянул Грейс в глаза, перехватил ее взгляд. Губы ее были полуоткрыты — влажные, дрожащие. Он прильнул к ним своими. Когда руки Грейс несмело легли ему на плечи, его душа наполнилась восторгом и еще чем-то — чувством столь безбрежным, мощным, всепоглощающим, что он не в силах был сдержать его.
   — Грейс, — шепнул он ей прямо в губы, — я люблю тебя… Я люблю тебя! Позволь мне любить тебя!
   Она задрожала.
   Целуя ее жадно, страстно, неистово сжимая в объятиях, Рейз увлек ее на постель. Она откинулась на спину, цепляясь за него, раскрываясь ему навстречу, задыхаясь под его натиском. Руки его страшно дрожали, когда он вытаскивал шпильки, распуская ее дивные волосы. Он поднял юбки, гладя ее через ткань длинных панталон, не отрывая от ее рта своих губ, твердых и нежных.
   — Погладь меня, Грейс, — попросил он, сталкивая ее руки со своих плеч на спину. Повернувшись на бок к ней лицом, почти не дыша, Рейз провел ее руку сквозь расстегнутый ворот своей рубашки и хрипло застонал.
   Грейс встретилась с ним взглядом, потрясенная, ее влажные губы были слегка приоткрыты.
   — Не останавливайся, — взмолился он, прижимая ее руку к своей груди. Затем вдруг разом рванул рубашку, так что пуговицы отлетели прочь, и открыл свое тело ее прикосновениям.
   Рука Грейс, такая маленькая и белая на его бронзовой, опаленной солнцем коже, неуверенно скользнула чуть пониже груди. Рейз откинул голову и прикрыл глаза, тяжело дыша.
   — Пожалуйста, Грейс!
   Она не знала, что делать. Однако ощущение мощного мужского тела под ее нежной ладонью было ошеломляющим, оно волновало ее, затопляя целиком. Искоса, украдкой, она взглянула на Рейза. Он не шевелился, лишь грудь его, покрытая густыми, темными волосами, часто и быстро вздымалась. Соски были маленькие и плоские. Ей страстно захотелось коснуться одного из них. Грейс поспешно отвела глаза.
   Взгляд ее наткнулся на громадный выпирающий бугор у него под бриджами. Во рту сразу пересохло.
   — Грейс!
   Она встретилась с ним взглядом и покраснела, уличенная в том, что разглядывает его.
   — Так хорошо, — выдохнул он. — Мне тоже нравится смотреть на тебя.
   Мысли ее смешались под напором желаний и чувств, слишком сильных, чтобы она могла им противостоять. Она провела рукой вверх по его мускулистой груди. Пальцы запутались в завитках волос. Все тело Рейза напряглось под ее лаской. Он застонал, схватил ее руку и повел вверх, к своему маленькому, крепкому соску.
   Рука ее задрожала. Грейс затаила дыхание. Тело ее пульсировало — бесстыдно, томительно, сладостно. Он поднял голову и тронул языком ее сосок, не обращая внимания на платье. Грейс охнула, когда он втянул его в рот, чуть прижав зубами.
   Рейз опрокинул ее навзничь.
   Они целовались, полностью раскрывшись друг другу, зубы их сталкивались, языки сплетались. Лиф платья свободно раскрылся под его ловкими пальцами, груди ее заполнили его ладони. Грейс сознавала, что, когда он стал стягивать с нее панталоны, она приподнялась, чтобы помочь ему. Он закинул ее юбки наверх, сорвал с себя бриджи и с хриплым ликующим криком вошел в нее. Руки ее нашли его плечи и сжали их изо всех сил. Частицей своего сознания Грейс понимала, что ногти ее впились в его тело, что ему, наверное, больно, но ничего не могла с собой поделать. Он двигался в ней медленно, восхитительно, ритмично. Потом сильнее, быстрее, жестче, откликаясь на бессознательный призыв ее тела. Долгий, протяжный крик вырвался из ее груди — крик высшего наслаждения.
   — Так, — шепнул Рейз, — так, любовь моя, так.
   Он лежал, сжимая Грейс в объятиях, и вдруг словно молния пронзила его мозг, он понял с предельной ясностью: жизнь, какой он знал ее прежде, кончилась навсегда, ничто уже не будет таким, как прежде, потому что Грейс по-настоящему вошла в его жизнь. Чувство это одновременно и пугало, и приводило его в восторг.
   Грейс шевельнулась в его объятиях.
   — Не двигайся, — шепнул он, проводя пальцами по ее руке, глядя ей прямо в глаза.
   Глаза ее были широко раскрытые, нежные. Рейз ощутил громадную решимость оставить прошлое позади. Это будет нелегко. Достаточно было поднять голову, чтобы увидеть деньги, разбросанные по полу, — свидетельство того, что в действительности их связывало, того, для чего он в действительности был нужен ей.
   — Там, на полу, пять тысяч долларов, — приподнимаясь спокойно сказал он.
   Грейс молчала, ноздри ее нервно подрагивали.
   «Интересно, что бы она ответила, если б я снова предложил ей выйти за меня замуж?»
   Рейз покраснел при этой непрошеной мысли. Она отказала ему один раз, твердо и недвусмысленно. Без сомнения, откажет и теперь.
   — Утром я открою счет в банке на твое имя, — продолжал он так же спокойно. — С этой минуты мы не будем больше говорить о деньгах. Время от времени я буду вносить на твой счет некоторую сумму.
   Грейс смотрела на него большими, широко раскрытыми глазами.