Страница:
Он показывает на юг, потом на восток. Восходит новенький, чистенький кусок лимонного мыла, источая свет и душистость.
Мыло.
Я и Блум, мы всех важней, всякий видит сам:
Придает он блеск земле, я же - небесам.
В диске солнцемыла появляется веснушчатая физиономия аптекаря Свени.
Свени. Три и пенни, будьте любезны.
Блум. Да-да. Это для моей супруги, миссис Мэрион. По особому рецепту.
Молли (ласково). Польди!
Блум. Чего изволите, сударыня?
Молли. Ti trema un poco il cuore? [Забилось ли сильней твое сердце? (итал.); вариация фразы из дуэта "Дай руку мне, красотка")]
Презрительно отворачивается и уходит, холеная и пухленькая, соблазнительно семеня, напевая дуэт из "Дон Жуана".
Блум. Но вы уверены с этим Voglio? Я в смысле произноше...
Бредет следом, за ним терьер, вынюхивая. Старая сводня берет его за рукав, поблескивают волоски на ее бородавке.
Сводня. Десять шиллингов, целка. Свежачок, не притрагивались. Пятнадцать. И никого там, один папаша ее, бухой в подкладку.
Показывает рукой. В приотворенных дверях своей темной каморки стоит Брайди Келли, робкая, забрызганная дождем.
Брайди. Хэтч-стрит. Может, у вас есть настроение?
Слабо ойкнув, взмахнув шалью, словно летучая мышь крыльями, она убегает. Дюжий детина гонится за ней большими сапошажищами. Спотыкается о ступеньки, встает и исчезает во мраке. Доносятся слабые смешки, потом затихают.
Сводня (ее волчьи глаза горят). Ишь, как ему приспичило. Ты слушай, в шикарном заведении ты девушку не найдешь. А тут за десять. Да не телись час, гляди в штатском засекут. А эта, из шестьдесят седьмого, сучка.
Герти Макдауэлл хромает к нему, строя нежные глазки. С жеманными ужимками вынимает из-за спины и показывает ему, скромно потупясь, запятнанное кровью белье.
Герти. Все мое достояние земное тебе я вверяю дабы ты. (Понизив голос.) Вы это сделали. Ах, я ненавижу вас.
Блум. Я? Когда? Это вам приснилось. Я вас первый раз вижу.
Сводня. А ну, отойди от джентльмена, ты, аферистка. Пишет обманные письма джентльмену. Ходит на панель, пристает к мужчинам. Твоей матери давно пора выдрать тебя как следует, шлюха ты эдакая.
Герти (Блуму). Вы подглядели все секреты у меня в нижнем ящичке. (Гладит его рукав, хнычет.) Несчастный женатик! Я тебя люблю за то, что ты мне так сделал.
Она уходит, ступая боком, прихрамывая. Посреди мостовой стоит миссис Брин в мужском фризовом пальто с большими накладными карманами. Ее глаза широко раскрыты, во взгляде бездна лукавства, улыбка обнажает все ее травоядные козьи зубы.
Миссис Брин. Мистер...
Блум (солидно откашлявшись). Сударыня, мы имели удовольствие в нашей последней корреспонденции от шестнадцатого сего...
Миссис Брин. Мистер Блум! Здесь, в самом гнездилище порока! Ха-ха, вы славно попались! Нет, каков негодник!
Блум (поспешно). Не надо имя так громко. Что это вы вообразили? Не выдавайте меня. У стен есть уши. Как ваши дела? Ведь мы целую вечность. Вы изумительно выглядите. Абсолютно безупречно. Погода стоит совсем по сезону. Черное преломляет тепло. А я, представляете, решил срезать, тут короче домой. Места интересные. Приют Марии Магдалины, спасение падших женщин. Я секретарь...
Миссис Брин (протестующе машет пальцем). Нет уж, нет уж, не сочиняйте! Я кой-кого знаю, кому это не понравится. Вот погодите, все расскажу Молли! (Лукаво.) Итак, сию минуту полный отчет или же горе вам!
Блум (оглянувшись назад). Она часто говорила, что ей хотелось бы побывать. Как вельможи в трущобах. Ради экзотики. Будь она богата, держала бы негритянскую прислугу в ливреях. Отелло, черный зверь. Юджин Стрэттон. Даже комики под негров в ливерморовском балагане. Братья Боухи. Чуть ли не трубочисты.
Выскакивают Том и Сэм Боухи, два черных эстрадника в белых костюмах, ярко-алых носках, перекрахмаленных манишках стиля самбо, с огромными алыми астрами в петлицах. У каждого болтается банджо. Их негроидные руки, странно маленькие и бледные, дергают тенькающие струны. Блестя бивнями и белками, стоя спиной к спине, гремя грубыми башмаками, они выбивают отчаянную дробь, носок - пятка, пятка - носок, разом тренькая, распевая, смачно причмокивая жирными негритосскими губами.
Кто-то есть у меня в доме с моей Диной,
Кто-то есть у меня в доме, знаю-знаю,
Кто-то есть у меня в доме с моей Диной,
Он бренчит на старом банджо.
Они срывают черные маски со своих толстых добродушных физиономий и, наяривая, нажаривая, притопывая, пристукивая, утанцовывают в кекуоке чук-чуки-чук чиричичи.
Блум (с кисло-сладкой улыбкой). Так не позволить ли нам маленькую вольность, если вы расположены? Быть может, вы бы не возражали оказаться в моих объятиях - о, всего на крошечную долю секунды?
Миссис Брин (в веселом ужасе). Фу, какой бред! Поглядите на себя в зеркало!
Блум. Ради старых времен, а? Я просто имею в виду вчетвером, этакое небольшое слияние двух наших супружеств. Знаете, у меня к вам всегда была слабость. (Меланхолически.) Ведь это я вам прислал валентинку со стихами про газель.
Миссис Брин. Всеблагие угодники, но вид у вас - чистый цирк! Это же умереть. (Протягивая руку, строго допрашивает.) А что это вы там прячете за спиной? Отвечайте сразу, как примерные дети.
Блум (берет ее кисть свободной рукой). И это была Джози Пауэлл, прелестнейшая дебютантка в Дублине! Как мчится время! Не вспоминаете ли вы, обращаясь к прошлому с ретроспективным упорядочением, тот давний рождественский вечер, новоселье Джорджины Симпсон, когда играли в Ирвинга Бишопа, читать чужие мысли или найти булавку с завязанными глазами? Следующему игроку: угадайте, что спрятано в этой коробочке!
Миссис Брин. С вашей трагикомической декламацией вы были первым львом этой вечеринки. И вы отлично справились с ролью. Вы ведь всегда имели успех у женщин.
Блум (заправский кавалер, в смокинге с шелковыми отворотами, с голубым масонским значком в петлице, при черной бабочке и перламутровых запонках, поднимает высокий граненый бокал шампанского). Леди и джентльмены, я предлагаю тост за Ирландию, дом и красу.
Миссис Брин. Те незапамятные милые деньки. Старая сладкая песня любви.
Блум (многозначительно понижая голос). Признаюсь вам, что я просто чайник от любопытства, не чайник ли сейчас кое-что кое у кого.
Миссис Брин (живо подхватывает). Еще как чайник! Я прямо вся чайник, как Лондон. (Игриво задевает его бедром.) Потом еще были игры с тайнами в гостиной, хлопушки с елки, и наконец мы уселись под веточкой омелы на оттоманке у лестницы. И никого нам не надо было.
Блум (в красной наполеоновской треуголке с янтарным полумесяцем, пальцы его медленно скользят вдоль ее запястья к мягкой, влажной, пухлой ладошке; она мило уступает ему). Сейчас пора ночного колдовства. Я вынимал из этой ручки занозу, бережно, осторожно. (Надевая на палец ей рубиновое кольцо.) La ci darem la mano.
Миссис Брин (а цельнокроеном бальном платье, синем, оттенка лунного света, на лбу у нее мишурная диадема сильфиды, бальная книжечка упала подле синелунной атласной туфельки. Мягко изгибая ладонь, дыша учащенно). Voglio e non. Ах, вы такой горячий! Вы прямо обжигаете. Левая рука ближе к сердцу.
Блум. И когда вы неожиданно сделали этот выбор, все говорили, что это точно по сказке. Чудище и красавица. Нет, этого я вам никогда не смогу простить. (Подносит сжатый кулак ко лбу.) Подумать только! Вы тогда значили для меня все! (Хрипло.) Женщина, это убивает меня!
Дэнис Брин в белом цилиндре, с рекламными щитами Уиздома Хили, шаркает мимо них в ночных шлепанцах, с пыльной косматой бородой, торчащей вперед, и что-то бормочет, адресуясь то вправо, то влево. Малыш Олф Берген, наряженный пиковым тузом, идет за ним по пятам, передразнивая его движения и корчась от хохота.
Олф Берген (издевательски тыкает в рекламный щит). К.к.: ку-ку.
Миссис Брин (Блуму). А внизу играли в смешные фанты. (Бросает лукавый взгляд.) Но что же вы не поцеловали мою ладошку, чтоб все прошло? Вам ведь хотелось.
Блум (шокирован). Лучшая подруга Молли! Как вы это можете?
Миссис Брин (ее сочный язычок, выглянув между губ, посылает ему поцелуй голубки). Ах-ах. Пошлите вопрос в газету. А там у вас подарочек для меня?
Блум (с нарочитой небрежностью). Так, кое-что на ужин. Кошер. Как живется в доме без паштетов Сливи. Я был на "Лии". Миссис Бэндмен Палмер. Проникновенная исполнительница Шекспира. К сожалению, выбросил программку. Тут неподалеку отличное место по части свиных ножек. Вот пощупайте.
Появляется Ричи Гулдинг, на голове у него пришпилены три дамские шляпы, в руке кренящий его набок черный фирменный портфель Коллиса и Уорда, на котором намалеваны известкой череп и кости. Открыв портфель, показывает, что тот набит доверху свиными сосисками, вяленой треской, копченой селедкой и коробочками пилюль.
Ричи. Лучшее, что есть в Дублине.
Плешивый Пэт озабоченным зябликом торчит на обочине, с салфеткою на руке, готовый ко услугам слуга.
Пэт (приближается, держа криво блюдо, с которого капкапкапает соус). Бифштекс с почками. Бутылка пива. Хи хи хи. Пэт служит, клиент ждет тужит.
Ричи. Божемой. Яне елсу тра.
Понурив голову, уныло шагает дальше. Фабричный, шатаясь, бредущий мимо, пыряет его своим горящим двузубцем.
Ричи (хватается за поясницу, вскрикнув от боли). А-ай! Почки мои! Огонь!
Блум (показывая на фабричного). Шпик. Не привлекайте внимания. Не выношу бессмысленную толпу. Я тут не ради развлечения. Попал в большие затруднения.
Миссис Брин. Вы вечно плели всякие небылицы, чтоб подлизаться.
Блум. Я вам расскажу маленький секрет, как я попал сюда. Но только полная тайна. Даже Молли ни слова. Тут совершенно особая причина.
Миссис Брин (сгорая от любопытства). О, ни за что на свете.
Блум. Может быть, пройдемся, вы не хотите?
Миссис Брин. Да-да.
Сводня тщетно делает знаки. Блум удаляется с миссис Брин. Терьер трусит следом, скуля жалобно, виляя хвостом.
Сводня. Жидовский недоносок!
Блум (на нем серый котелок, спортивный костюм овсяного цвета с веточкой жимолости в петлице, модная кремовая рубашка, клетчатый шейный платок с андреевским крестом, белые гетры, рыже-красные башмаки; на груди бинокль, через руку легкий бежевый плащ). А вы помните, как давным-давно, в незапамятные времена, когда Милли, мы ее звали Марионеткой, только что отняли от груди, мы все вместе поехали на скачки в Фэрихаус?
Миссис Брин (строгого фасона элегантный темно-синий костюм, велюровая белая шляпа, вуаль-паутинка). В Лепардстаун.
Блум. Да-да, Лепардстаун. Молли там выиграла семь шиллингов на трехлетке, ее звали Тайна, а после мы все возвращались домой через Фоксрок в каком-то немыслимом допотопном тарантасе и вы были тогда во всем своем блеске в той новой шляпке из белого велюра с отделкой из кротового меха это вам миссис Хейс присоветовала ее купить мол цену снизили стало всего девятнадцать и одиннадцать, а там один кусок проволоки да вельветовая тряпка, ручаюсь вам чем угодно она это специально сделала...
Миссис Брин. Еще бы не специально, лживая кошка! Лучше не напоминайте мне! Чудная советчица!
Блум. Потому что она гораздо меньше вам шла чем та миленькая блестящая тока с крылышком колибри которой я так любовался на вас вы правда в ней были сплошное очарование хотя неужели не жалко было их убивать, жестокая вы душа, это же крохотушки у них сердечко с маковую росинку.
Миссис Брин (поглаживая его руку, кокетливо). О да, я была ужасно жестокая!
Блум (тихо, таинственно, убыстряя речь). А Молли уписывала мясной сандвич из корзинки с провизией миссис Джо Галлахер. По правде сказать, хотя у нее хватало и законников и поклонников, меня никогда особенно не волновал ее стиль. Она была...
Миссис Брин. Как-то слишком...
Блум. Вот именно. И Молли все смеялась, как Роджерс и Чудила О'Рейли начали кукарекать, когда мы проезжали мимо фермы, и тут мимо нас прокатил в коляске Маркус Терциус Мозес, чаеторговец, со своей дочкой, ее все звали Плясунья Мозес, и у нее на коленях сидел пудель, ужасно важный, и вы у меня спросили, не случалось ли мне читать или слышать или видеть или встречать...
Миссис Брин (с волнением). Да, да, да, да, да, да, да.
Ее фигура рядом с ним тает. Он идет дальше, к адским вратам, за ним сзади скулящий пес. В подворотне стоит баба и мочится по-коровьи, наклонясь вперед и расставив ноги. Возле закрытого трактира кучка гуляк-мастеровых обступила старшого с перебитым носом, который заправляет им какую-то басню, отпуская хриплые шутки. Двое безруких, отделясь, сцепились, рычат, барахтаются в шутовской потасовке закосевших калек.
Старшой (пригнувшись, гнусавит в нос). И когда значит Керне на Бивер-стрит слез с лесов он думаете куда опростался прямо в ведерко с пивом что Дервановы штукатуры поставили там на стружках.
Мастеровые (гогочут, выставляя волчьи пасти). Га, штоб ему!
Их шапки, заляпанные краской, покачиваются. Покрытые известкой и клеем своих лачуг, калеки без конечностей, резвясь, подпрыгивают вокруг него.
Блум. Опять совпадение. Они думают, это смешно. Как бы не так. Среди бела дня. Старался дойти. Хорошо, женщин не было.
Мастеровые. Во заливает, штоб ему! Прослабило. Штоб ему, прямо в пиво!
Блум идет дальше. Дешевые шлюхи парами и поодиночке, в платках и простоволосые, зазывают изо всех переулков, дверей, углов.
Шлюхи.
Чудак, куда так спешишь?
Как там твой колышек?
А у тебя есть спичка?
Поди-ка, я тебе сделаю, она вскочит.
Блум пробирается через их клоаку в сторону освещенной улицы, что видна дальше. Оттопырив занавеску в окне, граммофон выставил наружу медный помятый хобот. В сторонке содержательница подпольного кабака рядится с фабричным и двумя солдатами.
Фабричный (рыгая). Игде этот чертов дом?
Содержательница. Пердон-стрит. Бутылка крепкого - шиллинг. Я женщина честная.
Фабричный (ухватив за шиворот солдат, шатаясь, вместе с ними трогает с места). Британская армия, вперед!
Рядовой Карр (за его спиной). Здорово он надрался.
Рядовой Комптон (со смехом). Не говори!
Рядовой Карр (фабричному). Казармы Портобелло, а там столовка. Спросишь Карра. Просто Карра, и все.
Фабричный (горланит).
Мы вексфордские. Парни.
Рядовой Комптон. Слышь! А как тебе старшина?
Рядовой Карр. Беннет? Да это ж мой кореш. Люблю Беннета, милягу.
Фабричный (горланит).
Позорные цепи.
Свободу родимой земле.
Шатаясь, бредет вперед, волоча их за собой. Блум останавливается в нерешимости. Подходит пес, вывалив язык, тяжело дыша.
Блум. Ищи ветра в поле. Дома все разбросаны. Поди угадай, куда они делись. Пьяный ходит вдвое быстрей. Сплошная неразбериха. Сперва эта сцена на Уэстленд-роу. Потом вскочил в первый класс, когда билет в третий. Потом остановку проехал. Поезд с паровозом сзади. Мог бы завезти в Малахайд или в ночное депо или с другим столкнуться. Все от второй выпивки. В меру когда один раз. Чего я за ним? Все-таки он самый приличный из всего сборища. Если б не услышал про миссис Бьюфой-Пьюрфой, не зашел бы и его бы не встретил. Фатум. А он промотает те денежки. Тут контора помощи бедным. Раздолье для всяких махинаций. Так-так, у вас затруднения? Что легко пришло, легко уйдет. Мог бы расстаться с жизнью из-за этого трамгонгфар дугрельсджаггернаута, хорошо, что не растерялся. Хотя присутствие духа не всегда спасает. В тот день, если бы прошел мимо окон Трулока на две минуты поздней, получил бы пулю. Отсутствие тела. А если б только дыру на платье, мог бы пятьсот фунтов взыскать. Угроза для жизни. Кто б это был там? Туз какой-нибудь из клуба на Килдерстрит. Храни господи его егерей. (Разглядывает на стенке фаллический рисунок мелом, с подписью "Сладкий сон".) Комики! Вот Молли нарисовала в Кингстауне, на замерзшем стекле в вагоне. А это на что похоже?
Размалеванные куклы глядят из окон, стоят в раскрытых дверях, куря дешевые сигареты. Сладкий тошнотворный дымок плывет к нему круглыми и овальными кольцами.
Кольца. Сладкие прелести. Прелести греха.
Блум. Что-то у меня с позвоночником. Дальше или вернуться? Еще этой свинины набрал. Наешься ее - сам свинеешь. Головы нет. Пустая трата. Переплатил шиллинг и восемь пенсов. (Приблудный пес, виляя хвостом, тычет в его ладонь мокрым холодным носом.) Странно, чего их всех ко мне тянет. Даже тот зверюга сегодня. Сначала лучше заговорить с ними. Они как женщины, любят rencontres [встречи (франц.)]. Только вони, как от хорька. Chacun son gout [у каждого свой вкус (франц.)]. А может, он бешеный. Фидо. Не знает, что ему делать. Хороший песик, хороший! Гарриоун! (Волкодав ложится на спину, бесстыдно вихляясь, лапами попрошайничая, вывалив черный длинный язык). Влияние окружения. Отдай, и дело с концом. Если никто тут. (Ласково подзывая, он неуклюже и воровато, крадучись, словно браконьер, отступает в темный вонючий угол, за ним по пятам сеттер. Развернув один сверток, собирается бросить свиную ножку, помедлив, берется за баранью.) Весомо для трех пенсов. С другой стороны, я ведь держу в левой руке. Требует большего усилия. Отчего? Меньше, потому что меньше работает. Ладно уж, бросай. Два и шесть.
Не без сожаления выпускает из рук свиную ножку и сверток с бараньей. Мастиф неуклюже ворошит сверток, жадно набрасывается на мясо, рыча, с хрустом разгрызая кости. Безмолвно, настороженно приближаются двое патрульных в дождевиках с капюшонами. Перешептываются между собой.
Патрульный. Блум. Блума. Блуму. Блум.
Каждый из них кладет руку на плечо Блума.
Первый патрульный. Задержан при нарушении. Загрязнял общественные места.
Блум (запинаясь). Но я делаю добро другим.
Стая бакланов и чаек жадно взмывает с тинистых вод Лиффи, в клювах у них кусочки сладкого пирожка.
Чайки. Кау кау каррош кирожок.
Блум. Друг человека. Выдрессирован лаской.
Показывает рукой. Боб Дорен, опасно покачиваясь на высоком табурете, наклоняется над чавкающим спаниелем.
Боб Дорен. Ах ты шелудяга. Дай лапку. Ну дай лапку.
Бульдог рычит, шерсть у него на загривке встает дыбом, меж коренными зубами, сжимающими свиную кость, сочится бешеная слюна. Боб Дорен валится беззвучно в провал, ведущий в подвал.
Второй патрульный. Защита животных от жестокого обращения.
Блум (с жаром). Благородное дело! Я отчитал кучера конки на мосту Хэролдс-кросс за то, что он плохо обращается с лошадью, вся холка хомутом стерта. И что же, он меня еще обложил за мою заботу. Притом был мороз, и этот вагон был последний. А все рассказы из цирковой жизни в высшей степени аморальны.
Синьор Маффеи, бледный от ярости, в костюме укротителя львов, с брильянтовыми запонками на пластроне рубашки, выступает вперед, держа цирковой затянутый бумагой обруч, ползущий кольцами кнут и револьвер, который он наводит на жрущего дога.
Синьор Маффеи (со злобной усмешкой). Леди и джентльмены, перед вами моя дрессированная борзая. Не кто иной, как я, укротил Аякса, свирепого мустанга пампасов, с помощью моего патентованного седла с шипами для плотоядных. Хлестать по брюху плетью с узлами. Вздергивание на блоке с придушиваньем за горло сделает покорной овечкой самого несговорчивого льва, будь он хоть сам Leo ferox [Лев свирепый (лат.)], ливийский людоед. Раскаленный докрасна лом и особые мази, втираемые в обожженное место, создали нам Фрица Амстердамского, мыслящую гиену. (Сверкает глазами.) Мне известно индийское заклинание. Его действие достигается блеском моих глаз и этих брильянтов, что у меня на груди. (С чарующей улыбкой.) А теперь позвольте представить вам мадмуазель Руби, красу арены.
Первый патрульный. Так. Фамилия, адрес.
Блум. Вы знаете, я забыл. Ах, да! (Снимает свою шляпу-люкс, раскланивается.) Доктор Леопольд Блум, дантист. Вы слышали, конечно, про пашу фон Блюма. Несметные миллионы. Доннерветтер! Владеет половиной Австрии. И Египта. Двоюродный брат.
Первый патрульный. Подтверждения.
Из-за кожаного ободка внутри Блумовой шляпы выпадает карточка.
Блум (в красной феске, в полном одеянии кадия с широким зеленым кушаком, с поддельным орденом Почетного легиона, торопливо поднимает и подает карточку). Имею честь. Член Клуба Молодых Офицеров Армии и флота. Мои поверенные: фирма Джон Генри Ментон, Бэйчлорз-уок, 27.
Первый патрульный (читает). Генри Флауэр. Без определенного места жительства. Бродяжничество, создание помех уличному движению.
Второй патрульный. Алиби. Вы получаете предупреждение.
Блум (вытаскивает из нагрудного кармана измятый желтый цветок). Флауэр, цветок. Вот он, этот цветок. Мне дал его один человек, я не знаю его фамилии. (Убедительным тоном.) Вы ведь знаете эту старую шутку, роза Кастилии. Блум. Смена фамилии. Вираг. (Интимно и доверительно понижает голос.) Вы понимаете, сержант, мы помолвлены. Тут замешана женщина. Сердечные сложности. (Слегка подталкивает плечом второго патрульного.) Конечно, порой случается и Ватерлоо. Как-нибудь вечерком заходите на бутылочку старого бургонского. (Второму патрульному, бойким тоном.) Я вас познакомлю, инспектор. С ней без промаха. Проделает все, не успеете оглянуться.
Выплывает темное, меченое ртутью лицо, за ним женская фигура под вуалью.
Темная ртуть. Его разыскивают в Замке. Его выгнали с позором из армии.
Марта (под густой вуалью, алая ленточка вокруг шеи, в руке номер "Айриш таймс"; показывая на него, с упреком). Генри! Леопольд! Лионель, моя утрата! Верни мне доброе имя.
Первый патрульный (сурово). Пройдемте в участок.
Блум (испуганно пятится назад, надевает шляпу, потом, приложив правую руку к сердцу, отведя локоть под прямым углом, делает знак масона второй ступени). Нет-нет, глубокочтимый мастер, это распутница. Личность установлена ошибочно. Лионская почта. Лезюрк и Дюбоск. Вы помните дело о братоубийстве Чайлдса. Мы ведь медики. Смертельный удар был нанесен топором. Я обвинен по ошибке. Пусть лучше один виновный ускользнет, чем девяносто девять будут неповинно приговорены.
Марта (рыдает под вуалью). Это нарушение обещания. Мое настоящее имя Пегги Гриффин. Он мне писал, что он ужасно несчастен. Бездушный соблазнитель, я на тебя пожалуюсь брату, он играет в регби защитником за "Бектайв".
Блум (конфиденциально прикрыв рот рукой). Она пьяна. Эта женщина под воздействием алкоголя. (Невнятно бормочет пропуск ефремлян.) Вшиволет.
Второй патрульный (со слезами на глазах, Блуму). Вам должно быть так стыдно, так стыдно за себя.
Блум. Господа присяжные, позвольте мне объясниться. Это чистейшие небылицы. Меня неправильно поняли. Меня делают козлом отпущения. Я почтенный семьянин с репутацией без единого пятнышка. Я проживаю на Экклс-стрит. Моя супруга, я дочь заслуженного военачальника, отважного джентльмена и человека чести, по имени, как там его, генерал-майор Брайен Твиди, одного из наших храбрецов, которые одерживают для Британии победы на поле брани. Он получил повышение за геройскую оборону Роркс-Дрифт.
Первый патрульный. Полк.
Блум (обращается к галерее). Королевские дублинские стрелки, дети мои, соль земли, известные всему миру. Мне кажется, я вижу среди вас кое-кого из старых товарищей по оружию. К.Д.С. Вместе с нашей столичной полицией, что охраняет наш покой, самые ловкие, самые мужественные парни на службе у нашего монарха.
Голос. Предатель! Да здравствуют буры! Кто освистывал Джо Чемберлена?
Блум (кладет руку на плечо первого патрульного). Мой старый папаша тоже был мировой судья. Я, как и вы, сэр, такой же твердокаменный британец. Я сражался под нашими знаменами в беззаботной войне, за короля и державу, под начальством генерала Гофа, того, что в парке, получил ранения при Блумфонтейне и при Спайон-Коп, упоминался в приказах. Я делал все, что в силах белого человека. (Тихо, с чувством.) Джим Бладсо. Лодку к берегу держи.
Первый патрульный. Профессия или род занятий.
Блум. Род моей деятельности - литература. Я писатель и журналист. Кстати, в настоящее время мы как раз выпускаем сборник премированных рассказов, это мой замысел, нечто абсолютно новое. Я связан с английской и ирландской прессой. Если вы позвоните...
Подходит Майлс Кроуфорд дергающейся походкой, зажав гусиное перо в зубах. Его багровый клюв пламенеет в ореоле соломенной шляпы. Одна рука помахивает связкой испанских луковиц, другая прижимает к уху телефонную трубку.
Майлс Кроуфорд (его петушиные сережки болтаются). Алло, семьдесят семь восемьдесят четыре. Редакция "Уикли сортир" и "Фрименс дристалл". Парализуем Европу. Кто-кто? Из суда? Кто писатель? Это Блум-то?
Мистер Филип Бьюфой, бледный, стоит на свидетельском месте в аккуратной визитке, с уголком платка из нагрудного кармана, в отутюженных сиреневых брюках и лакированных башмаках. В руке у него пухлый портфель с наклейкой "Мастерские удары Мэтчена".
Бьюфой (растягивая слова). Нет, вы ни в какой мере, вы ни в малейшей степени, насколько я знаю. Я просто не допускаю такой мысли. Ни один, родившийся джентльменом, ни один, имеющий хотя бы слабые признаки джентльмена, никогда не опустится до такого позорного поведения. Он из таких, милорд. Плагиатор. Скользкий негодяй, прикидывающийся писателем. Бесспорно установлено, что он, следуя подлой своей натуре, обокрал мое популярнейшее творение, истинный шедевр, чистой воды алмаз, с любовными сценами ниже всякого подозрения. Книги Бьюфоя о любви, о роскоши и богатстве, знакомые, без сомнения, вашей светлости, знамениты по всей империи.
Блум (хмурый, пристыженно и кротко бормочет). Вот только то место, где про смеющуюся чаровницу, рука об руку, насчет него я бы хотел отклонить обвинение, если позволите...
Мыло.
Я и Блум, мы всех важней, всякий видит сам:
Придает он блеск земле, я же - небесам.
В диске солнцемыла появляется веснушчатая физиономия аптекаря Свени.
Свени. Три и пенни, будьте любезны.
Блум. Да-да. Это для моей супруги, миссис Мэрион. По особому рецепту.
Молли (ласково). Польди!
Блум. Чего изволите, сударыня?
Молли. Ti trema un poco il cuore? [Забилось ли сильней твое сердце? (итал.); вариация фразы из дуэта "Дай руку мне, красотка")]
Презрительно отворачивается и уходит, холеная и пухленькая, соблазнительно семеня, напевая дуэт из "Дон Жуана".
Блум. Но вы уверены с этим Voglio? Я в смысле произноше...
Бредет следом, за ним терьер, вынюхивая. Старая сводня берет его за рукав, поблескивают волоски на ее бородавке.
Сводня. Десять шиллингов, целка. Свежачок, не притрагивались. Пятнадцать. И никого там, один папаша ее, бухой в подкладку.
Показывает рукой. В приотворенных дверях своей темной каморки стоит Брайди Келли, робкая, забрызганная дождем.
Брайди. Хэтч-стрит. Может, у вас есть настроение?
Слабо ойкнув, взмахнув шалью, словно летучая мышь крыльями, она убегает. Дюжий детина гонится за ней большими сапошажищами. Спотыкается о ступеньки, встает и исчезает во мраке. Доносятся слабые смешки, потом затихают.
Сводня (ее волчьи глаза горят). Ишь, как ему приспичило. Ты слушай, в шикарном заведении ты девушку не найдешь. А тут за десять. Да не телись час, гляди в штатском засекут. А эта, из шестьдесят седьмого, сучка.
Герти Макдауэлл хромает к нему, строя нежные глазки. С жеманными ужимками вынимает из-за спины и показывает ему, скромно потупясь, запятнанное кровью белье.
Герти. Все мое достояние земное тебе я вверяю дабы ты. (Понизив голос.) Вы это сделали. Ах, я ненавижу вас.
Блум. Я? Когда? Это вам приснилось. Я вас первый раз вижу.
Сводня. А ну, отойди от джентльмена, ты, аферистка. Пишет обманные письма джентльмену. Ходит на панель, пристает к мужчинам. Твоей матери давно пора выдрать тебя как следует, шлюха ты эдакая.
Герти (Блуму). Вы подглядели все секреты у меня в нижнем ящичке. (Гладит его рукав, хнычет.) Несчастный женатик! Я тебя люблю за то, что ты мне так сделал.
Она уходит, ступая боком, прихрамывая. Посреди мостовой стоит миссис Брин в мужском фризовом пальто с большими накладными карманами. Ее глаза широко раскрыты, во взгляде бездна лукавства, улыбка обнажает все ее травоядные козьи зубы.
Миссис Брин. Мистер...
Блум (солидно откашлявшись). Сударыня, мы имели удовольствие в нашей последней корреспонденции от шестнадцатого сего...
Миссис Брин. Мистер Блум! Здесь, в самом гнездилище порока! Ха-ха, вы славно попались! Нет, каков негодник!
Блум (поспешно). Не надо имя так громко. Что это вы вообразили? Не выдавайте меня. У стен есть уши. Как ваши дела? Ведь мы целую вечность. Вы изумительно выглядите. Абсолютно безупречно. Погода стоит совсем по сезону. Черное преломляет тепло. А я, представляете, решил срезать, тут короче домой. Места интересные. Приют Марии Магдалины, спасение падших женщин. Я секретарь...
Миссис Брин (протестующе машет пальцем). Нет уж, нет уж, не сочиняйте! Я кой-кого знаю, кому это не понравится. Вот погодите, все расскажу Молли! (Лукаво.) Итак, сию минуту полный отчет или же горе вам!
Блум (оглянувшись назад). Она часто говорила, что ей хотелось бы побывать. Как вельможи в трущобах. Ради экзотики. Будь она богата, держала бы негритянскую прислугу в ливреях. Отелло, черный зверь. Юджин Стрэттон. Даже комики под негров в ливерморовском балагане. Братья Боухи. Чуть ли не трубочисты.
Выскакивают Том и Сэм Боухи, два черных эстрадника в белых костюмах, ярко-алых носках, перекрахмаленных манишках стиля самбо, с огромными алыми астрами в петлицах. У каждого болтается банджо. Их негроидные руки, странно маленькие и бледные, дергают тенькающие струны. Блестя бивнями и белками, стоя спиной к спине, гремя грубыми башмаками, они выбивают отчаянную дробь, носок - пятка, пятка - носок, разом тренькая, распевая, смачно причмокивая жирными негритосскими губами.
Кто-то есть у меня в доме с моей Диной,
Кто-то есть у меня в доме, знаю-знаю,
Кто-то есть у меня в доме с моей Диной,
Он бренчит на старом банджо.
Они срывают черные маски со своих толстых добродушных физиономий и, наяривая, нажаривая, притопывая, пристукивая, утанцовывают в кекуоке чук-чуки-чук чиричичи.
Блум (с кисло-сладкой улыбкой). Так не позволить ли нам маленькую вольность, если вы расположены? Быть может, вы бы не возражали оказаться в моих объятиях - о, всего на крошечную долю секунды?
Миссис Брин (в веселом ужасе). Фу, какой бред! Поглядите на себя в зеркало!
Блум. Ради старых времен, а? Я просто имею в виду вчетвером, этакое небольшое слияние двух наших супружеств. Знаете, у меня к вам всегда была слабость. (Меланхолически.) Ведь это я вам прислал валентинку со стихами про газель.
Миссис Брин. Всеблагие угодники, но вид у вас - чистый цирк! Это же умереть. (Протягивая руку, строго допрашивает.) А что это вы там прячете за спиной? Отвечайте сразу, как примерные дети.
Блум (берет ее кисть свободной рукой). И это была Джози Пауэлл, прелестнейшая дебютантка в Дублине! Как мчится время! Не вспоминаете ли вы, обращаясь к прошлому с ретроспективным упорядочением, тот давний рождественский вечер, новоселье Джорджины Симпсон, когда играли в Ирвинга Бишопа, читать чужие мысли или найти булавку с завязанными глазами? Следующему игроку: угадайте, что спрятано в этой коробочке!
Миссис Брин. С вашей трагикомической декламацией вы были первым львом этой вечеринки. И вы отлично справились с ролью. Вы ведь всегда имели успех у женщин.
Блум (заправский кавалер, в смокинге с шелковыми отворотами, с голубым масонским значком в петлице, при черной бабочке и перламутровых запонках, поднимает высокий граненый бокал шампанского). Леди и джентльмены, я предлагаю тост за Ирландию, дом и красу.
Миссис Брин. Те незапамятные милые деньки. Старая сладкая песня любви.
Блум (многозначительно понижая голос). Признаюсь вам, что я просто чайник от любопытства, не чайник ли сейчас кое-что кое у кого.
Миссис Брин (живо подхватывает). Еще как чайник! Я прямо вся чайник, как Лондон. (Игриво задевает его бедром.) Потом еще были игры с тайнами в гостиной, хлопушки с елки, и наконец мы уселись под веточкой омелы на оттоманке у лестницы. И никого нам не надо было.
Блум (в красной наполеоновской треуголке с янтарным полумесяцем, пальцы его медленно скользят вдоль ее запястья к мягкой, влажной, пухлой ладошке; она мило уступает ему). Сейчас пора ночного колдовства. Я вынимал из этой ручки занозу, бережно, осторожно. (Надевая на палец ей рубиновое кольцо.) La ci darem la mano.
Миссис Брин (а цельнокроеном бальном платье, синем, оттенка лунного света, на лбу у нее мишурная диадема сильфиды, бальная книжечка упала подле синелунной атласной туфельки. Мягко изгибая ладонь, дыша учащенно). Voglio e non. Ах, вы такой горячий! Вы прямо обжигаете. Левая рука ближе к сердцу.
Блум. И когда вы неожиданно сделали этот выбор, все говорили, что это точно по сказке. Чудище и красавица. Нет, этого я вам никогда не смогу простить. (Подносит сжатый кулак ко лбу.) Подумать только! Вы тогда значили для меня все! (Хрипло.) Женщина, это убивает меня!
Дэнис Брин в белом цилиндре, с рекламными щитами Уиздома Хили, шаркает мимо них в ночных шлепанцах, с пыльной косматой бородой, торчащей вперед, и что-то бормочет, адресуясь то вправо, то влево. Малыш Олф Берген, наряженный пиковым тузом, идет за ним по пятам, передразнивая его движения и корчась от хохота.
Олф Берген (издевательски тыкает в рекламный щит). К.к.: ку-ку.
Миссис Брин (Блуму). А внизу играли в смешные фанты. (Бросает лукавый взгляд.) Но что же вы не поцеловали мою ладошку, чтоб все прошло? Вам ведь хотелось.
Блум (шокирован). Лучшая подруга Молли! Как вы это можете?
Миссис Брин (ее сочный язычок, выглянув между губ, посылает ему поцелуй голубки). Ах-ах. Пошлите вопрос в газету. А там у вас подарочек для меня?
Блум (с нарочитой небрежностью). Так, кое-что на ужин. Кошер. Как живется в доме без паштетов Сливи. Я был на "Лии". Миссис Бэндмен Палмер. Проникновенная исполнительница Шекспира. К сожалению, выбросил программку. Тут неподалеку отличное место по части свиных ножек. Вот пощупайте.
Появляется Ричи Гулдинг, на голове у него пришпилены три дамские шляпы, в руке кренящий его набок черный фирменный портфель Коллиса и Уорда, на котором намалеваны известкой череп и кости. Открыв портфель, показывает, что тот набит доверху свиными сосисками, вяленой треской, копченой селедкой и коробочками пилюль.
Ричи. Лучшее, что есть в Дублине.
Плешивый Пэт озабоченным зябликом торчит на обочине, с салфеткою на руке, готовый ко услугам слуга.
Пэт (приближается, держа криво блюдо, с которого капкапкапает соус). Бифштекс с почками. Бутылка пива. Хи хи хи. Пэт служит, клиент ждет тужит.
Ричи. Божемой. Яне елсу тра.
Понурив голову, уныло шагает дальше. Фабричный, шатаясь, бредущий мимо, пыряет его своим горящим двузубцем.
Ричи (хватается за поясницу, вскрикнув от боли). А-ай! Почки мои! Огонь!
Блум (показывая на фабричного). Шпик. Не привлекайте внимания. Не выношу бессмысленную толпу. Я тут не ради развлечения. Попал в большие затруднения.
Миссис Брин. Вы вечно плели всякие небылицы, чтоб подлизаться.
Блум. Я вам расскажу маленький секрет, как я попал сюда. Но только полная тайна. Даже Молли ни слова. Тут совершенно особая причина.
Миссис Брин (сгорая от любопытства). О, ни за что на свете.
Блум. Может быть, пройдемся, вы не хотите?
Миссис Брин. Да-да.
Сводня тщетно делает знаки. Блум удаляется с миссис Брин. Терьер трусит следом, скуля жалобно, виляя хвостом.
Сводня. Жидовский недоносок!
Блум (на нем серый котелок, спортивный костюм овсяного цвета с веточкой жимолости в петлице, модная кремовая рубашка, клетчатый шейный платок с андреевским крестом, белые гетры, рыже-красные башмаки; на груди бинокль, через руку легкий бежевый плащ). А вы помните, как давным-давно, в незапамятные времена, когда Милли, мы ее звали Марионеткой, только что отняли от груди, мы все вместе поехали на скачки в Фэрихаус?
Миссис Брин (строгого фасона элегантный темно-синий костюм, велюровая белая шляпа, вуаль-паутинка). В Лепардстаун.
Блум. Да-да, Лепардстаун. Молли там выиграла семь шиллингов на трехлетке, ее звали Тайна, а после мы все возвращались домой через Фоксрок в каком-то немыслимом допотопном тарантасе и вы были тогда во всем своем блеске в той новой шляпке из белого велюра с отделкой из кротового меха это вам миссис Хейс присоветовала ее купить мол цену снизили стало всего девятнадцать и одиннадцать, а там один кусок проволоки да вельветовая тряпка, ручаюсь вам чем угодно она это специально сделала...
Миссис Брин. Еще бы не специально, лживая кошка! Лучше не напоминайте мне! Чудная советчица!
Блум. Потому что она гораздо меньше вам шла чем та миленькая блестящая тока с крылышком колибри которой я так любовался на вас вы правда в ней были сплошное очарование хотя неужели не жалко было их убивать, жестокая вы душа, это же крохотушки у них сердечко с маковую росинку.
Миссис Брин (поглаживая его руку, кокетливо). О да, я была ужасно жестокая!
Блум (тихо, таинственно, убыстряя речь). А Молли уписывала мясной сандвич из корзинки с провизией миссис Джо Галлахер. По правде сказать, хотя у нее хватало и законников и поклонников, меня никогда особенно не волновал ее стиль. Она была...
Миссис Брин. Как-то слишком...
Блум. Вот именно. И Молли все смеялась, как Роджерс и Чудила О'Рейли начали кукарекать, когда мы проезжали мимо фермы, и тут мимо нас прокатил в коляске Маркус Терциус Мозес, чаеторговец, со своей дочкой, ее все звали Плясунья Мозес, и у нее на коленях сидел пудель, ужасно важный, и вы у меня спросили, не случалось ли мне читать или слышать или видеть или встречать...
Миссис Брин (с волнением). Да, да, да, да, да, да, да.
Ее фигура рядом с ним тает. Он идет дальше, к адским вратам, за ним сзади скулящий пес. В подворотне стоит баба и мочится по-коровьи, наклонясь вперед и расставив ноги. Возле закрытого трактира кучка гуляк-мастеровых обступила старшого с перебитым носом, который заправляет им какую-то басню, отпуская хриплые шутки. Двое безруких, отделясь, сцепились, рычат, барахтаются в шутовской потасовке закосевших калек.
Старшой (пригнувшись, гнусавит в нос). И когда значит Керне на Бивер-стрит слез с лесов он думаете куда опростался прямо в ведерко с пивом что Дервановы штукатуры поставили там на стружках.
Мастеровые (гогочут, выставляя волчьи пасти). Га, штоб ему!
Их шапки, заляпанные краской, покачиваются. Покрытые известкой и клеем своих лачуг, калеки без конечностей, резвясь, подпрыгивают вокруг него.
Блум. Опять совпадение. Они думают, это смешно. Как бы не так. Среди бела дня. Старался дойти. Хорошо, женщин не было.
Мастеровые. Во заливает, штоб ему! Прослабило. Штоб ему, прямо в пиво!
Блум идет дальше. Дешевые шлюхи парами и поодиночке, в платках и простоволосые, зазывают изо всех переулков, дверей, углов.
Шлюхи.
Чудак, куда так спешишь?
Как там твой колышек?
А у тебя есть спичка?
Поди-ка, я тебе сделаю, она вскочит.
Блум пробирается через их клоаку в сторону освещенной улицы, что видна дальше. Оттопырив занавеску в окне, граммофон выставил наружу медный помятый хобот. В сторонке содержательница подпольного кабака рядится с фабричным и двумя солдатами.
Фабричный (рыгая). Игде этот чертов дом?
Содержательница. Пердон-стрит. Бутылка крепкого - шиллинг. Я женщина честная.
Фабричный (ухватив за шиворот солдат, шатаясь, вместе с ними трогает с места). Британская армия, вперед!
Рядовой Карр (за его спиной). Здорово он надрался.
Рядовой Комптон (со смехом). Не говори!
Рядовой Карр (фабричному). Казармы Портобелло, а там столовка. Спросишь Карра. Просто Карра, и все.
Фабричный (горланит).
Мы вексфордские. Парни.
Рядовой Комптон. Слышь! А как тебе старшина?
Рядовой Карр. Беннет? Да это ж мой кореш. Люблю Беннета, милягу.
Фабричный (горланит).
Позорные цепи.
Свободу родимой земле.
Шатаясь, бредет вперед, волоча их за собой. Блум останавливается в нерешимости. Подходит пес, вывалив язык, тяжело дыша.
Блум. Ищи ветра в поле. Дома все разбросаны. Поди угадай, куда они делись. Пьяный ходит вдвое быстрей. Сплошная неразбериха. Сперва эта сцена на Уэстленд-роу. Потом вскочил в первый класс, когда билет в третий. Потом остановку проехал. Поезд с паровозом сзади. Мог бы завезти в Малахайд или в ночное депо или с другим столкнуться. Все от второй выпивки. В меру когда один раз. Чего я за ним? Все-таки он самый приличный из всего сборища. Если б не услышал про миссис Бьюфой-Пьюрфой, не зашел бы и его бы не встретил. Фатум. А он промотает те денежки. Тут контора помощи бедным. Раздолье для всяких махинаций. Так-так, у вас затруднения? Что легко пришло, легко уйдет. Мог бы расстаться с жизнью из-за этого трамгонгфар дугрельсджаггернаута, хорошо, что не растерялся. Хотя присутствие духа не всегда спасает. В тот день, если бы прошел мимо окон Трулока на две минуты поздней, получил бы пулю. Отсутствие тела. А если б только дыру на платье, мог бы пятьсот фунтов взыскать. Угроза для жизни. Кто б это был там? Туз какой-нибудь из клуба на Килдерстрит. Храни господи его егерей. (Разглядывает на стенке фаллический рисунок мелом, с подписью "Сладкий сон".) Комики! Вот Молли нарисовала в Кингстауне, на замерзшем стекле в вагоне. А это на что похоже?
Размалеванные куклы глядят из окон, стоят в раскрытых дверях, куря дешевые сигареты. Сладкий тошнотворный дымок плывет к нему круглыми и овальными кольцами.
Кольца. Сладкие прелести. Прелести греха.
Блум. Что-то у меня с позвоночником. Дальше или вернуться? Еще этой свинины набрал. Наешься ее - сам свинеешь. Головы нет. Пустая трата. Переплатил шиллинг и восемь пенсов. (Приблудный пес, виляя хвостом, тычет в его ладонь мокрым холодным носом.) Странно, чего их всех ко мне тянет. Даже тот зверюга сегодня. Сначала лучше заговорить с ними. Они как женщины, любят rencontres [встречи (франц.)]. Только вони, как от хорька. Chacun son gout [у каждого свой вкус (франц.)]. А может, он бешеный. Фидо. Не знает, что ему делать. Хороший песик, хороший! Гарриоун! (Волкодав ложится на спину, бесстыдно вихляясь, лапами попрошайничая, вывалив черный длинный язык). Влияние окружения. Отдай, и дело с концом. Если никто тут. (Ласково подзывая, он неуклюже и воровато, крадучись, словно браконьер, отступает в темный вонючий угол, за ним по пятам сеттер. Развернув один сверток, собирается бросить свиную ножку, помедлив, берется за баранью.) Весомо для трех пенсов. С другой стороны, я ведь держу в левой руке. Требует большего усилия. Отчего? Меньше, потому что меньше работает. Ладно уж, бросай. Два и шесть.
Не без сожаления выпускает из рук свиную ножку и сверток с бараньей. Мастиф неуклюже ворошит сверток, жадно набрасывается на мясо, рыча, с хрустом разгрызая кости. Безмолвно, настороженно приближаются двое патрульных в дождевиках с капюшонами. Перешептываются между собой.
Патрульный. Блум. Блума. Блуму. Блум.
Каждый из них кладет руку на плечо Блума.
Первый патрульный. Задержан при нарушении. Загрязнял общественные места.
Блум (запинаясь). Но я делаю добро другим.
Стая бакланов и чаек жадно взмывает с тинистых вод Лиффи, в клювах у них кусочки сладкого пирожка.
Чайки. Кау кау каррош кирожок.
Блум. Друг человека. Выдрессирован лаской.
Показывает рукой. Боб Дорен, опасно покачиваясь на высоком табурете, наклоняется над чавкающим спаниелем.
Боб Дорен. Ах ты шелудяга. Дай лапку. Ну дай лапку.
Бульдог рычит, шерсть у него на загривке встает дыбом, меж коренными зубами, сжимающими свиную кость, сочится бешеная слюна. Боб Дорен валится беззвучно в провал, ведущий в подвал.
Второй патрульный. Защита животных от жестокого обращения.
Блум (с жаром). Благородное дело! Я отчитал кучера конки на мосту Хэролдс-кросс за то, что он плохо обращается с лошадью, вся холка хомутом стерта. И что же, он меня еще обложил за мою заботу. Притом был мороз, и этот вагон был последний. А все рассказы из цирковой жизни в высшей степени аморальны.
Синьор Маффеи, бледный от ярости, в костюме укротителя львов, с брильянтовыми запонками на пластроне рубашки, выступает вперед, держа цирковой затянутый бумагой обруч, ползущий кольцами кнут и револьвер, который он наводит на жрущего дога.
Синьор Маффеи (со злобной усмешкой). Леди и джентльмены, перед вами моя дрессированная борзая. Не кто иной, как я, укротил Аякса, свирепого мустанга пампасов, с помощью моего патентованного седла с шипами для плотоядных. Хлестать по брюху плетью с узлами. Вздергивание на блоке с придушиваньем за горло сделает покорной овечкой самого несговорчивого льва, будь он хоть сам Leo ferox [Лев свирепый (лат.)], ливийский людоед. Раскаленный докрасна лом и особые мази, втираемые в обожженное место, создали нам Фрица Амстердамского, мыслящую гиену. (Сверкает глазами.) Мне известно индийское заклинание. Его действие достигается блеском моих глаз и этих брильянтов, что у меня на груди. (С чарующей улыбкой.) А теперь позвольте представить вам мадмуазель Руби, красу арены.
Первый патрульный. Так. Фамилия, адрес.
Блум. Вы знаете, я забыл. Ах, да! (Снимает свою шляпу-люкс, раскланивается.) Доктор Леопольд Блум, дантист. Вы слышали, конечно, про пашу фон Блюма. Несметные миллионы. Доннерветтер! Владеет половиной Австрии. И Египта. Двоюродный брат.
Первый патрульный. Подтверждения.
Из-за кожаного ободка внутри Блумовой шляпы выпадает карточка.
Блум (в красной феске, в полном одеянии кадия с широким зеленым кушаком, с поддельным орденом Почетного легиона, торопливо поднимает и подает карточку). Имею честь. Член Клуба Молодых Офицеров Армии и флота. Мои поверенные: фирма Джон Генри Ментон, Бэйчлорз-уок, 27.
Первый патрульный (читает). Генри Флауэр. Без определенного места жительства. Бродяжничество, создание помех уличному движению.
Второй патрульный. Алиби. Вы получаете предупреждение.
Блум (вытаскивает из нагрудного кармана измятый желтый цветок). Флауэр, цветок. Вот он, этот цветок. Мне дал его один человек, я не знаю его фамилии. (Убедительным тоном.) Вы ведь знаете эту старую шутку, роза Кастилии. Блум. Смена фамилии. Вираг. (Интимно и доверительно понижает голос.) Вы понимаете, сержант, мы помолвлены. Тут замешана женщина. Сердечные сложности. (Слегка подталкивает плечом второго патрульного.) Конечно, порой случается и Ватерлоо. Как-нибудь вечерком заходите на бутылочку старого бургонского. (Второму патрульному, бойким тоном.) Я вас познакомлю, инспектор. С ней без промаха. Проделает все, не успеете оглянуться.
Выплывает темное, меченое ртутью лицо, за ним женская фигура под вуалью.
Темная ртуть. Его разыскивают в Замке. Его выгнали с позором из армии.
Марта (под густой вуалью, алая ленточка вокруг шеи, в руке номер "Айриш таймс"; показывая на него, с упреком). Генри! Леопольд! Лионель, моя утрата! Верни мне доброе имя.
Первый патрульный (сурово). Пройдемте в участок.
Блум (испуганно пятится назад, надевает шляпу, потом, приложив правую руку к сердцу, отведя локоть под прямым углом, делает знак масона второй ступени). Нет-нет, глубокочтимый мастер, это распутница. Личность установлена ошибочно. Лионская почта. Лезюрк и Дюбоск. Вы помните дело о братоубийстве Чайлдса. Мы ведь медики. Смертельный удар был нанесен топором. Я обвинен по ошибке. Пусть лучше один виновный ускользнет, чем девяносто девять будут неповинно приговорены.
Марта (рыдает под вуалью). Это нарушение обещания. Мое настоящее имя Пегги Гриффин. Он мне писал, что он ужасно несчастен. Бездушный соблазнитель, я на тебя пожалуюсь брату, он играет в регби защитником за "Бектайв".
Блум (конфиденциально прикрыв рот рукой). Она пьяна. Эта женщина под воздействием алкоголя. (Невнятно бормочет пропуск ефремлян.) Вшиволет.
Второй патрульный (со слезами на глазах, Блуму). Вам должно быть так стыдно, так стыдно за себя.
Блум. Господа присяжные, позвольте мне объясниться. Это чистейшие небылицы. Меня неправильно поняли. Меня делают козлом отпущения. Я почтенный семьянин с репутацией без единого пятнышка. Я проживаю на Экклс-стрит. Моя супруга, я дочь заслуженного военачальника, отважного джентльмена и человека чести, по имени, как там его, генерал-майор Брайен Твиди, одного из наших храбрецов, которые одерживают для Британии победы на поле брани. Он получил повышение за геройскую оборону Роркс-Дрифт.
Первый патрульный. Полк.
Блум (обращается к галерее). Королевские дублинские стрелки, дети мои, соль земли, известные всему миру. Мне кажется, я вижу среди вас кое-кого из старых товарищей по оружию. К.Д.С. Вместе с нашей столичной полицией, что охраняет наш покой, самые ловкие, самые мужественные парни на службе у нашего монарха.
Голос. Предатель! Да здравствуют буры! Кто освистывал Джо Чемберлена?
Блум (кладет руку на плечо первого патрульного). Мой старый папаша тоже был мировой судья. Я, как и вы, сэр, такой же твердокаменный британец. Я сражался под нашими знаменами в беззаботной войне, за короля и державу, под начальством генерала Гофа, того, что в парке, получил ранения при Блумфонтейне и при Спайон-Коп, упоминался в приказах. Я делал все, что в силах белого человека. (Тихо, с чувством.) Джим Бладсо. Лодку к берегу держи.
Первый патрульный. Профессия или род занятий.
Блум. Род моей деятельности - литература. Я писатель и журналист. Кстати, в настоящее время мы как раз выпускаем сборник премированных рассказов, это мой замысел, нечто абсолютно новое. Я связан с английской и ирландской прессой. Если вы позвоните...
Подходит Майлс Кроуфорд дергающейся походкой, зажав гусиное перо в зубах. Его багровый клюв пламенеет в ореоле соломенной шляпы. Одна рука помахивает связкой испанских луковиц, другая прижимает к уху телефонную трубку.
Майлс Кроуфорд (его петушиные сережки болтаются). Алло, семьдесят семь восемьдесят четыре. Редакция "Уикли сортир" и "Фрименс дристалл". Парализуем Европу. Кто-кто? Из суда? Кто писатель? Это Блум-то?
Мистер Филип Бьюфой, бледный, стоит на свидетельском месте в аккуратной визитке, с уголком платка из нагрудного кармана, в отутюженных сиреневых брюках и лакированных башмаках. В руке у него пухлый портфель с наклейкой "Мастерские удары Мэтчена".
Бьюфой (растягивая слова). Нет, вы ни в какой мере, вы ни в малейшей степени, насколько я знаю. Я просто не допускаю такой мысли. Ни один, родившийся джентльменом, ни один, имеющий хотя бы слабые признаки джентльмена, никогда не опустится до такого позорного поведения. Он из таких, милорд. Плагиатор. Скользкий негодяй, прикидывающийся писателем. Бесспорно установлено, что он, следуя подлой своей натуре, обокрал мое популярнейшее творение, истинный шедевр, чистой воды алмаз, с любовными сценами ниже всякого подозрения. Книги Бьюфоя о любви, о роскоши и богатстве, знакомые, без сомнения, вашей светлости, знамениты по всей империи.
Блум (хмурый, пристыженно и кротко бормочет). Вот только то место, где про смеющуюся чаровницу, рука об руку, насчет него я бы хотел отклонить обвинение, если позволите...