Эддингс Дэвид. Обретение чуда

   – Спасибо за заботу, – вставил господин Волк.
   – Дело касается всех нас, – ответил Энхег.
   Гарион, несмотря на молодость и проявляемое временами безрассудство, вовсе не был глуп. Очевидно, взрослые имели в виду именно его, и, возможно, речь шла также о тайне его происхождения. Чтобы скрыть, как внимательно он прислушивается к разговору, Гарион взял со стола маленькую книжку в переплете из шершавой кожи, открыл ее, но внутри не оказалось ни картинок, ни красочных заставок, а только вызывающий какое-то отвращение тонкий паукообразный рукописный шрифт.
   Тетя Пол, которая, казалось, всегда знала, что он делает, оглянулась.
   – Зачем тебе это? – резко спросила она.
   – Просто смотрю. Я ведь не умею читать.
   – Немедленно положи на место, – велела она.
   – Ты все равно не смог бы прочесть это, Гарион, – улыбнулся король Энхег. – Она написана на языке древних энгараков.
   – Кстати, к чему тебе эта мерзость? – спросила Энхега тетя Пол. – Ты лучше остальных знаешь, что это запрещено.
   – Подумаешь, всего-навсего какая-то книга, Пол, – вмешался господин Волк. – Она не имеет никакой силы, пока не будет дано дозволение.
   – Кроме того, – добавил Энхег, задумчиво потирая подбородок, – книга помогает нам лучше проникнуть в мысли нашего врага, а такие вещи надо знать.
   – Никто не может знать, о чем думает Торак, – покачала головой тетя Пол, – и открываться ему опасно. Одноглазый может отравить твое сознание, а ты даже не поймешь, что произошло.
   – Не думаю, что это так уж опасно, Пол, – сказал Волк. – Ум Энхега достаточно защищен, чтобы избежать ловушек, расставленных в книге Торака, ведь они достаточно очевидны.
   Энхег, взглянув на Гариона, сделал знак подойти поближе. Мальчик приблизился к королю Чирека.
   – Ты наблюдательный юноша, Гарион, – серьезно сказал Энхег, – и очень помог мне сегодня, поэтому в любое время можешь прийти сюда, если возникнет необходимость. Знай, что король Чирека Энхег – твой друг.
   Король протянул правую руку, и Гарион, не успев ничего сообразить, взял ее.
   Глаза Энхега внезапно расширились, а лицо слегка побледнело. Повернув руку Гариона ладонью вверх, он впился глазами в серебристую метку.
   Но тут тетя Пол, решительно сомкнув пальцы Гариона в кулак, вытянула его из огромной лапы Энхега.
   – Значит, это правда, – мягко сказал тот.
   – Достаточно, – велела тетя Пол, – не смущай мальчика.
   Ладони ее все еще крепко сжимали руку Гариона.
   – Пойдем, дорогой, – сказала она, – пора кончать сборы.
   И, повернувшись, вывела его из комнаты.
   Мысли Гариона лихорадочно метались. Почему знак на ладони так испугал Энхега? Родимые пятна, как говорили мальчику, обычно передаются по наследству.
   Тетя Пол однажды сказала, что такое же было у отца, но почему Энхега это так интересует? Слишком далеко все зашло. Желание узнать правду стало почти невыносимым. Он должен, должен узнать о своих родителях, о тете Пол, обо всех!
   Если ответ причинит боль, тем хуже. По крайней мере многое станет понятным.
   Следующее утро выдалось ясным; они довольно рано вышли из дворца, чтобы отправиться на пристань. Все собрались во дворе, где уже ожидали сани.
   – Не стоит выходить в такой холод, Мирел, – сказал Бэйрек жене, закутанной в меховую мантию, когда та села с ним в сани.
   – Моя обязанность проводить господина на корабль, – ответила, та, высокомерно подняв подбородок.
   – Как хочешь, – вздохнул Бэйрек.
   В передние сани уселись король Энхег и королева Ислена. Кони, взметая снег копытами, вырвались за ворота. Солнце ярко светило, утренний воздух бодрил.
   Гарион молча сидел между Силком и Хеттаром.
   – Почему ты такой тихий, Гарион? – спросил Силк.
   – Слишком много случилось вещей, которые мне непонятны, – ответил Гарион.
   – Никому не дано добраться до сути всех вещей, – назидательно заметил Хеттар.
   – Чиреки – люди неистовые и угрюмые, – вмешался Силк, – им и себя-то не понять.
   – Дело не только в чиреках, – объяснил Гарион, с трудом подбирая слова. – Тут и тетя Пол, и господин Волк, и Эшарак – словом, все. События сменяют друг друга настолько быстро, что я не успеваю ни в чем разобраться.
   – Совсем как лошади, – кивнул Хеттар. – Иногда они срываются с привязи, но, пробежавшись хорошенько, замедляют шаг, и настает время все разложить по полочкам.
   – Надеюсь, – с сомнением ответил Гарион и снова замолчал.
   Сани свернули за угол на широкую площадь перед храмом Белара. Слепая женщина опять была там, и Гарион внезапно осознал, что в глубине души ожидал этого. Она взобралась на ступеньки храма, подняла посох, и неожиданно лошади, впряженные в сани, остановились дрожа, несмотря на все понукания кучеров.
   – Привет тебе, о Великий! – воскликнула слепая. – Желаю тебе удачного путешествия.
   Сани, в которых сидел Гарион, остановились перед самыми ступеньками, и мальчику показалось, что старая ведьма обращается именно к нему. Почти не задумываясь, мальчик ответил:
   – Спасибо. Но почему ты меня так называешь?
   Не обратив внимания на вопрос, женщина низко поклонилась.
   – Помни меня, – пробормотала она, – вспомни о Мартжи, когда обретешь свое наследие.
   Вот уже во второй раз она говорила это, и неудержимое любопытство овладело Гарионом.
   – Какое наследие? – требовательно спросил он.
   Но Бэйрек, взревев от ярости, уже пытался скинуть меховую мантию и обнажить меч. Король Энхег, с багровым от гнева лицом, тоже приподнялся с места.
   – Нет, – резко приказала тетя Пол, вставая, – я сама справлюсь. – Слушай меня, ведьма! – воскликнула она твердым голосом, откидывая капюшон плаща. – Думаю, ты слишком много видишь своими слепыми глазами, и поэтому хочу оказать тебе услугу: тьма уйдет и не будет беспокоить тебя, а вместе с нею исчезнут и странные видения.
   – Уничтожь меня, если желаешь, Полгара, – ответила старуха. – Я вижу то, что вижу.
   – О нет, ты не погибнешь, Мартжи, – ответила тетя Пол, – наоборот, я сделаю тебе подарок!
   И, чуть подняв руку, сделала непонятный жест.
   Гарион наблюдал все происходившее, но так и не смог убедить себя, что никакого обмана зрения не было. Он глядел прямо в лицо Мартжи и ясно увидел, как белая пленка, затянувшая глаза, сошла, как стекает молоко с опрокинутого стакана.
   Старуха, словно примерзнув к месту, не двигалась; ярко блеснула голубизна ничем не скрытых глаз. Но тут ведьма закричала. Подняв руки, оглядела их, снова закричала, и была в этом вопле душераздирающая нота невозвратимой потери.
   – Что ты сделала? – начала допытываться королева Ислена.
   – Вернула ей зрение, – спокойно ответила тетя Пол, вновь усаживаясь и запахивая меховую мантию.
   – Ты смогла добиться этого? – побелев, слабо пробормотала Ислена.
   – А ты не сумеешь так? Тут ничего сложного нет.
   – Но, – возразила королева Поренн, – она ведь потеряла дар предвидения, не так ли?
   – Должно быть, – согласилась тетя Пол, – но это очень малая цена, по-моему.
   – Значит, она больше не колдунья? – настаивала Поренн.
   – Она и так не стала очень искусной предсказательницей, а внутреннее зрение ее было ненадежным и затуманенным, – пояснила Полгара. – Так для нее лучше. Не будет зря будоражить себя и других.
   И взглянула на короля Энхега, застывшего в почтительном оцепенении рядом с почти потерявшей сознание королевой.
   – Не пора ли ехать? – спокойно спросила она. – Корабль ждет.
   Лошади, будто высвобожденные этими словами, рванули вперед, оставив за собой храм.
   Гарион все же, не выдержав, оглянулся. Старая Мартжи по-прежнему стояла на ступеньках, не сводя глаз со своих ладоней и рыдая в голос.
   – Нам выпало на долю великое счастье стать свидетелями чуда, друзья мои, – прошептал Хеттар.
   – Думаю, однако, что та, которой благодеяние было оказано, осталась не очень-то довольна, – сухо ответил Силк. – Следи, чтобы я ничем не оскорбил Полгару, а то у ее чудес, как у медалей, всегда две стороны.

Глава 21

   Косые лучи восходящего солнца переливались на ледяной воде гавани; сани остановились около каменного причала. Судно Грелдика покачивалось, натягивая якорные цепи. Рядом ожидал еще один корабль, поменьше.
   Хеттар, спрыгнув на землю, подошел к Чо-Хэгу и королеве Сайлар. Все трое о чем-то тихо и серьезно заговорили, явно не желая вмешательства посторонних.
   Королева Ислена, немного оправившись, сидела гордо выпрямившись, с застывшей улыбкой на лице. Когда Энхег вместе с господином Волком отошел в сторону, тетя Пол пересекла покрытую льдом пристань и остановилась около саней.
   – На твоем месте, Ислена, – твердо сказала она, – я нашла бы другое увлечение. Твой дар чародейства невелик, а кроме того, это опасное занятие. Слишком много беды можно натворить, если не знать, что делаешь.
   Королева оторопело уставилась на тетю Пол.
   – Да, – продолжала та, – еще одно предупреждение. Лучше бы тебе не иметь дело с членами секты медвежьего культа. Некрасиво водить дружбу с политическими врагами собственного мужа.
   Глаза Ислены широко раскрылись.
   – Энхег знает? – потрясенно спросила она.
   – Я бы не удивилась. Он ведь гораздо умнее, чем кажется с виду. То, чем ты занимаешься, отдает предательством. Родила бы детей, и сразу найдется много дел и станет не до глупостей. Конечно, я только советую, но все же подумай о моих словах. Рада была повидаться, дорогая. Спасибо за гостеприимство.
   И, резко повернувшись, Полгара отошла.
   Силк тихо присвистнул.
   – Это кое-что объясняет, – покачал он головой.
   – Что именно? – полюбопытствовал Гарион.
   – Верховный жрец Белара последнее время уж очень лезет в политику. Очевидно, смог проникнуть во дворец намного успешнее, чем я предполагал.
   – Королева? – испугался Гарион.
   – Ислена просто помешана на волшебстве. Последователи культа Медведя проводят некоторые ритуалы, могущие показаться настоящим чародейством таким вот доверчивым простушкам.
   Он быстро повернул голову туда, где король Родар беседовал с остальными королями и господином Волком, и глубоко вздохнул.
   – Давайте лучше поговорим с Поренн, – предложил он и повел всех к краю причала, где стояла маленькая светловолосая королева Драснии, глядя на холодные волны.
   – Ваше величество! – почтительно начал Силк.
   – Дорогой Келдар! – улыбнулась она.
   – Не можете ли передать моему дяде кое-какие сведения?
   – Конечно!
   – Очевидно, королева Ислена совершила небольшую ошибку, – пояснил Силк. – Она связалась с последователями культа Медведя здесь, в Чиреке.
   – Какой ужас, – прошептала Поренн. – Энхег уже знает?
   – Трудно сказать, – пожал плечами Силк. – Думаю, если и знает, не скажет. Гарион и я слышали, как Полгара велела ей прекратить это.
   – Надеюсь, она послушает. Если история зайдет слишком далеко, Энхег будет вынужден принять меры, и произойдет трагедия.
   – Полгара говорила довольно категорично. Думаю, Ислена поступит как ей велено, но все же сообщите дяде. Ему нравится быть в курсе дел.
   – Обязательно скажу, – пообещала она.
   – А также неплохо бы посоветовать ему не выпускать из виду храмы медвежьего культа в Бокторе и Коту, такие дела не делаются только в одном городе. Прошло уже почти пятьдесят лет со времени подавления культа.
   Королева Поренн серьезно кивнула:
   – Тотчас же все расскажу. Несколько моих людей засланы следить за членами секты. Как только мы возвратимся в Боктор, поговорю с ними и узнаю, что замышляется.
   – Ваши люди? Вы так далеко зашли? – подначил Силк. – Быстро взрослеете, моя королева. Еще немного, и станете столь же испорченной, как и мы все.
   – В Бокторе постоянно плетутся интрига, Келдар, – чопорно заметила королева, – и дело не только в медвежьем культе. В нашем городе собираются торговцы со всего света, и не меньше половины из них – шпионы. Должна же я защитить себя и своего мужа!
   – А Родар знает, чем вы занимаетесь? – лукаво осведомился Силк.
   – Конечно. Даже в качестве свадебного подарка отдал с дюжину собственных шпионов.
   – Совсем в духе истинного драснийца, – усмехнулся Силк.
   – Но это так непрактично! Мужа всегда интересовало, как обстоят дела в других королевствах, поэтому я стараюсь быть в курсе того, что происходит в нашем, и хоть немного облегчить ему жизнь. Конечно, деятельность моя довольно скромна по сравнению с его масштабами, но все же мне удается ничего не упустить из виду.
   Поренн бросила кокетливый взгляд из-под опущенных ресниц.
   – Если ты когда-нибудь решишься вернуться в Боктор навсегда, думаю, что смогла бы найти тебе работу.
   – Что-то в последнее время предложения посыпались градом, – засмеялся Силк.
   Глаза королевы внезапно стали серьезными.
   – Когда же ты вернешься домой, Келдар? Перестанешь бродяжничать, возвратишься к своим? Мужу так не хватает тебя, ты мог бы быть гораздо более полезным Драснии в качестве главного советника Родара, чем в качестве бродяги.
   Силк отвел взгляд, щурясь на яркое зимнее солнце.
   – Рано еще, ваше величество. Я нужен Белгарату, а дело слишком важное, и бросить все невозможно. А кроме того, я не готов к оседлой жизни. Люблю вести рискованную игру. Может, позже, когда все мы станем гораздо старше... кто знает?
   Поренн вздохнула.
   – Мне тоже тоскливо без тебя, Келдар, – тихо призналась она.
   – Бедная маленькая одинокая королева, – полунасмешливо пробормотал Силк.
   – Ты просто невозможен, – прошипела она, топнув крохотной ножкой.
   – Делаю, что могу, – ухмыльнулся он.
   Хеттар, обняв мать с отцом, одним прыжком вскочил на палубу маленького судна, приготовленного королем Энхегом.
   – Белгарат! – окликнул он, пока матросы убирали швартовы, удерживающие корабль у пристани. – Встречаемся через две недели в развалинах Во Вейкуна.
   – Будем ждать, – отозвался тот.
   Матросы оттолкнули суденышко от причала и начали выгребать из бухты.
   Хеттар стоял на палубе; единственная длинная прядь волос развевалась по ветру.
   Махнув рукой, он повернулся лицом к морю.
   С корабля капитана Грелдика спустили сходни.
   – Не пора ли на борт, Гарион? – спросил Силк. Осторожно поднявшись по раскачивающейся доске, они ступили на палубу.
   – Передай дочерям, что я их очень люблю, – сказал Бэйрек жене.
   – Обязательно, господин мой, – ответила Мирел обычным сухим голосом, которым всегда говорила с мужем. – Есть ли у тебя еще какие-нибудь пожелания?
   – Вернусь не скоро, – объявил Бэйрек. – Проследи, чтобы южные поля засеяли овсом, а западные оставили под парами. Насчет северных распорядись сама. Не стоит перегонять скот на высокогорные пастбища, пока не растает снег.
   – Буду заботиться, как могу, о землях и скоте моего мужа.
   – Они и твои тоже, – заметил Бэйрек.
   – Как пожелает мой муж.
   – Ты никогда не успокоишься, так ведь, Мирел? – печально вздохнул Бэйрек.
   – О чем вы, повелитель?
   – Ладно, забудем.
   – Не обнимет ли меня на прощанье повелитель? – осведомилась она.
   – К чему? – пожал плечами Бэйрек, прыгнул на борт и сразу же спустился вниз.
   Тетя Пол, тоже направлявшаяся к сходням, остановилась и серьезно взглянула на жену Бэйрека, словно собираясь сказать что-то, но неожиданно громко рассмеялась.
   – Что-то забавное, леди Полгара? – подняла брови Мирел.
   – Очень, – с таинственной улыбкой ответила та.
   – Будет ли мне дозволено разделить вашу радость?
   – Обязательно, Мирел, – пообещала тетя Пол, – но боюсь испортить тебе всю радость, если расскажу слишком рано.
   И, снова засмеявшись, ступила на сходни. Дерник поддержал ее под руку, и оба поднялись наверх.
   Господин Волк обменялся рукопожатием с каждым королем и ловко взобрался на борт. Постоял немного на палубе, оглядывая древний, окутанный снегом Вэл Олорн и нависающие над городом величественные вершины гор.
   – Прощай, Белгарат! – окликнул король Энхег.
   – Не забудь о менестрелях! – кивнув, отозвался Волк.
   – Ни за что! – пообещал Энхег. – Удачи тебе!
   Господин Волк, широко улыбнувшись, направился на нос. Гарион, повинуясь внезапному порыву, последовал за ним. Накопившиеся вопросы требовали ответа, а никто, кроме старика, не мог ему помочь.
   – Господин Волк! – начал он, подойдя к причудливо изогнутому носу.
   – Что, Гарион?
   Не зная, как лучше спросить, Гарион начал издалека:
   – Как тетя Пол это сделала? Ну, с глазами старой Мартжи?
   – Воля и Слово, – ответил Волк, закутываясь в развевающийся на пронизывающем ветру плащ. – Не так уж сложно.
   – Все равно не понимаю, – покачал головой Гарион.
   – Приказываешь, чтобы произошло все как ты желаешь, и произносишь Слово. Если Воля твоя достаточно сильна, все сбывается.
   – И ничего больше? – чуть разочарованно спросил Гарион.
   – Ничего.
   – А Слово это – волшебное?
   Волк засмеялся, глядя на белое солнце, льющее холодные лучи на зимнее море.
   – Нет. Волшебных слов не бывает. Некоторые люди верят в них, но это не так. Гролимы знают странные слова, но они, в сущности, ни к чему. Достаточно любого слова. Самое главное – Воля, а Слово – только способ выразить ее.
   – Я мог бы сделать это? – с надеждой спросил Гарион.
   Волк внимательно поглядел на него.
   – Не знаю, Гарион. Я был ненамного старше тебя, когда впервые сотворил чудо, но до этого уже несколько лет жил у Олдура, поэтому разница большая.
   – Что тогда произошло?
   – Учитель хотел, чтобы я передвинул булыжник, вроде бы он валялся на его пути. Я попытался сделать это, но камень был слишком тяжел, и в конце концов, разозлившись, я приказал ему откатиться с дороги. Так и вышло. Сначала я немного удивился, но Учитель не нашел в этом ничего странного.
   – Ты сказал: «Откатись»? И все? – недоверчиво переспросил Гарион.
   – И все, – пожал плечами Волк. – Оказалось, это так просто, что я спросил себя, почему раньше не подумал повелеть камню освободить дорогу. В то время мне казалось, всякий может совершить чудо, но люди сильно изменились с тех пор, и сейчас вряд ли такое возможно, хотя трудно сказать.
   – Я всегда думал, что чародейство не обходится без долгих заклинаний, странных знаков и тому подобного, – заметил Гарион.
   – Это все уловки фокусников и шарлатанов, чтобы обманывать доверчивых людей; всякие заклинания и волхвования тут ни при чем. Все дело в Воле. Сосредоточь Волю и произнеси Слово. Все произойдет, как пожелаешь. Иногда помогает какой-нибудь жест, но тоже необязательно. Твоя тетя, однако, не может без этого обойтись. Много сотен лет пытаюсь отучить ее от глупой привычки.
   Гарион ошеломленно мигнул.
   – Сотни лет? – ахнул он. – Сколько же ей?
   – Выглядит она гораздо моложе, а кроме того, спрашивать у женщины о возрасте невежливо.
   Внезапная ошеломляющая пустота окутала сердце Гариона. Самые худшие его страхи подтвердились.
   – Значит, она не настоящая моя тетя? – уныло пробормотал он.
   – Почему ты вдруг спросил это?
   – Но как же она может быть моей родственницей? Я всегда думал, что тетя Пол – сестра моего отца, но если ей сотни лет – такое просто невозможно.
   – Слишком любишь это слово, Гарион, – упрекнул Волк, – но когда вдумаешься, поймешь: в жизни почти не бывает невозможного.
   – Но как же это? Моя тетя?
   – Ладно, – решился Волк. – Полгара действительно, строго говоря, не совсем сестра твоего отца. Кровные узы между ними гораздо сложнее. Она сестра его прабабки...
   – Значит, она пратетя? – со слабой искоркой надежды спросил Гарион. Хоть что-то, по крайней мере, прояснилось!
   – Не знаю, стоит ли так к ней обращаться, – ухмыльнулся Волк. – Полгара может оскорбиться. Но почему тебя все это так интересует?
   – Боялся, что она просто называется моей тетей и между нами нет родства, – признался Гарион, – очень давно боялся.
   – Чего же ты опасался?
   – В общем, трудно объяснить, – вздохнул мальчик. – Видишь ли, я совсем не знаю, кто я на самом деле. Силк говорит, я не сендар, а Бэйрек – что напоминаю райвена, но не очень. Я всегда считал себя сендаром, как Дерник, но, наверное, Силк прав. Я ничего не знаю о родителях, о своем народе, совсем ничего. Если тетя Пол не родственница, тогда у меня никого не осталось в мире, а быть одиноким – ужасно плохо.
   – Но теперь все в порядке, правда? – спросил Волк. – Полгара твоя настоящая тетя, по крайней мере в жилах у вас течет одна кровь.
   – Я так рад, что ты рассказал об этом. Теперь мне легче.
   Корабль начал медленно отходить от причала...
   – Господин Волк! – пораженный внезапной мыслью, воскликнул Гарион.
   – Что, малыш?
   – Тетя Пол – моя настоящая пратетя?
   – Да.
   – И она твоя дочь?
   – Должен признать, так оно и есть, – сухо ответил Волк. – Правда, пытаюсь забыть об этом, но отрицать не могу.
   Гарион вдохнул побольше воздуха и ринулся в атаку:
   – Если она моя тетя, а ты ее отец, не значит ли это, что у меня есть дедушка или кто-то вроде?
   Волк как-то испуганно встрепенулся.
   – Ну да! – неожиданно засмеялся он. – Похоже, ты прав. Никогда раньше не задумывался!
   Глаза Гариона неожиданно наполнились слезами; он порывисто прижался к старику.
   – Дедушка, – повторил мальчик, как бы прислушиваясь к себе.
   – Ну-ну, – пробормотал Волк мгновенно охрипшим голосом, – какое замечательное открытие. – И неуклюже потрепал Гариона по плечу.
   Оба были немного смущены таким проявлением чувств и молча стояли, наблюдая, как гребцы выводят корабль в открытое море.
   – Дедушка! – наконец решился Гарион. – Что на самом деле произошло с моим отцом и матерью? Как они умерли?
   Лицо Волка внезапно омрачилось.
   – Пожар, – коротко ответил он.
   – Пожар? – слабо повторил Гарион, и в воображении его возникли один за другим ужасные сцены невыносимых мучений. – Как это случилось?
   – Неприятная история, – угрюмо вздохнул Волк. – Ты в самом деле уверен, что хочешь знать?
   – Мне нужно, дедушка, – твердо ответил Гарион. – Я должен знать о них все. Не понимаю почему, но это очень важно.
   – Ну хорошо, Гарион, ты, наверное, прав. Если ты достаточно вырос, чтобы задавать вопросы, значит, можешь уже услышать ответы.
   Сев на скамью, защищенную бортом от пронизывающего ветра, Волк похлопал по доске.
   – Иди, садись рядом.
   Гарион, усевшись, поплотнее закутался в плащ.
   – Ну, – задумчиво проговорил Волк, почесав бороду, – с чего бы начать?
   Немного поразмышляв, он наконец объяснил:
   – Твой род очень древний, Гарион, и, как все такие роды, имеет врагов.
   – Врагов? – поразился Гарион.
   Подобная мысль никогда не приходила ему в голову.
   – Вполне обычная история, – пожал плечами Волк. – Если мы делаем что-то, не понравившееся другим, они нас ненавидят, и эта ненависть копится годами, пока не превращается в нечто вроде религии и распространяется не только на нас, но и на все, связанное с нами. Так или иначе, давным-давно враги твоей семьи стали настолько опасны, что мы с твоей тетей решили: единственный способ защитить твоих родных – спрятать их.
   – Ты рассказываешь не всю правду, – упрекнул Гарион.
   – Да, – откровенно признался Волк, – только то, что пока ты можешь узнать без ущерба для себя. Если некоторые тайны станут тебе известны, значит, поведешь себя по-другому, а люди тут же подметят это. Безопаснее еще некоторое время быть как все.
   – То есть глупым и невежественным!
   – Хотя бы так. Хочешь дослушать рассказ, или будем спорить?
   – Прости, – пробормотал Гарион.
   – Ладно уж, – похлопал его по плечу Волк. – Поскольку я и твоя тетя ваши родственники хотя и очень дальние, мы, естественно, заботились о вашей безопасности, поэтому нашли убежище для твоих родителей.
   – Но как можно скрыть целую семью? – удивился Гарион.
   – Она никогда не была очень большой – никаких двоюродных братьев, сестер, ни одного дяди или тети, а спрятать мужа с женой и ребенком вовсе не трудно. Мы делали это много сотен лет, находили им укрытие в Толнедре, Райве, Чиреке, Драснии, во всех местах. Они жили жизнью простых людей, чаще ремесленников, иногда обыкновенных крестьян – такие редко привлекают внимание. И все шло хорошо, пока лет двадцать назад мы не перевезли твоего отца Гирена из Арендии в маленькую горную деревушку в Восточной Сендарии, в шестидесяти лигах к юго-западу от Дарины. Гирен был каменотесом, я ведь уже говорил тебе.
   – Очень давно, – кивнул Гарион, – ты еще сказал, что любил отца и навещал его. Значит, мать была сендаркой?
   – Нет, – покачал головой Волк, – Илдера была олгаркой, средней дочерью вождя племени, и Полгара познакомила ее с Гиреном, когда оба достигли соответствующего возраста. Примерно через год на свет появился ты.
   – Когда случился пожар? – спросил Гарион.
   – Сейчас расскажу. Один из врагов твоей семьи много лет пытался ее найти.
   – Очень долго?
   – Сотни лет.
   – Значит, он тоже был волшебником, так ведь? Только чародеи так долго живут! – ахнул Гарион.
   – Да, некоторые способности у него были, – признал Волк, – только чародей – не правильное слово. На самом деле мы себя так не называем, это имя дали нам простые люди, не понимающие истинной сущности того, что могут совершать далеко не все. Но так или иначе, мы с твоей тетей отсутствовали, когда этот враг наконец отыскал Гирена и Илдеру, пришел рано утром, пока все еще спали, запер снаружи двери и окна и поджег дом.
   – Ты, по-моему, сказал, что постройка была из камня.
   – Верно, – кивнул Волк, – но если очень захотеть, и камень загорится. Огонь будет еще жарче, только и всего. Гирен и Илдера поняли, что никак не смогут выбраться из горящего дома, но Гирену удалось выбить камень из стены, а твоя мать протолкнула тебя сквозь отверстие. Тот, кто устроил пожар, только этого и хотел: он взял тебя и ушел из деревни. Теперь уже нельзя сказать, что он замышлял – то ли намеревался убить тебя, то ли с какими-то целями забрать с собой. Во всяком случае, когда я туда добрался и потушил огонь, Гирен и Илдера были уже мертвы. Тогда я пошел по следам того, кто украл тебя.
   – И убил его?! – яростно прохрипел Гарион.
   – Я пытаюсь никогда ничего не делать без излишней надобности. Это слишком нарушает естественный ход событий. В то время я хотел, чтобы его постигла иная судьба – гораздо хуже смерти. – Глаза старика оледенели. – Однако, как оказалось, мне это не удалось. Вор бросил тебя мне в лицо, как мяч, а ты был тогда совсем маленьким, и пришлось приложить все усилия, чтобы поймать этот вопящий сверток; ему тем временем удалось ускользнуть. Оставив тебя с Полгарой, я отправился на его поиски, но ничего не смог добиться.
   – Я рад этому, – прошептал Гарион.
   Волк посмотрел на него с легким изумлением.
   – Когда стану старше, обязательно найду его. Думаю, именно я должен отплатить этому человеку за то, что он сделал.
   Лицо Волка помрачнело.
   – Но это может быть очень опасным.
   – Мне все равно. Как его зовут?
   – Наверное, пока лучше тебе не знать его, – покачал головой Волк. – Не хочу, чтобы ты вмешался во что-нибудь прежде, чем наберешься сил.
   – Но ты скажешь?
   – Когда время придет.
   – Это очень важно, дедушка, – умоляюще прошептал Гарион.
   – Конечно, – согласился Волк, – я понимаю.
   – Ты обещаешь?
   – Если хочешь. Не скажу я, скажет твоя тетя. Она чувствует то же, что и ты.
   – А тебе все равно?
   – Просто я гораздо старше, – вздохнул Волк, – и многое вижу по-другому.
   – Но я еще не стар, – запротестовал Гарион, – и не обладаю такими способностями, как у тебя, значит, придется всего-навсего убить его.
   Вскочив, мальчик начал мерить шагами палубу.
   – Видимо, я вряд ли смогу отговорить тебя от этого, – покачал головой Волк, – но думаю, когда все будет кончено, ты раскаешься.
   – Сомневаюсь, – пробормотал Гарион, все еще расхаживая взад-вперед.
   – Посмотрим, – настаивал старик.
   – Спасибо за то, что рассказал, дедушка, – поблагодарил Гарион.
   – Ты и сам узнал бы об этом рано или поздно. Лучше уж я, чем услышать неверно переданную историю из чужих уст.
   – Имеешь в виду тетю Пол?
   – Полгара не будет лгать намеренно, – объяснил Волк, – но она все принимает слишком близко к сердцу, не то что я, и иногда это искажает ее представление об окружающем мире. Я же пытаюсь быть более объективным. – И старик довольно криво усмехнулся. – Думаю, в подобных обстоятельствах мне ничего другого не остается.
   Гарион взглянул на господина Волка, седые волосы и борода которого, казалось, светились в лучах утреннего солнца.
   – А каково это, жить вечно? – спросил Гарион.
   – Не знаю, что такое вечная жизнь.
   – Ты же понимаешь, о чем я.
   – Жизнь в общем-то не меняется, и все мы живем столько, сколько хотим, – объяснил Волк, – просто я должен завершить одно дело, а на это потребуется много времени.
   Он решительно встал.
   – Пожалуй, беседа наша принимает довольно мрачный оборот.
   – То, о чем ты говоришь, очень важно, так ведь, дедушка? – не отставал Гарион.
   – Важнее всего в мире.
   – Боюсь, не очень-то я хороший помощник, – вздохнул Гарион.
   Волк, серьезно оглядев мальчика, обнял его за плечи.
   – Думаю, ты очень удивишься, узнав, как был не прав, еще до того, как все это кончится, Гарион, – заверил он.
   Оба повернулись и стали смотреть поверх носа корабля на заснеженный берег Чирека, проплывающий справа. А в это время матросы изо всех сил гребли в южном направлении, к Камаару и тому неизведанному, что лежало впереди.