Егер Оскар. Всемирная история. Древний мир

парфяне, овладевший даже Месопотамией. Одна часть царства за другой, отпадая, становились самостоятельными, и со времен Антиоха Великого, со времени битвы при Магнесии, этот процесс отпадения шел непрерывно. Уже при этом царе отпала Армения; при втором его преемнике, Антиохе IV Эпифане(175-164 гг. до н. э.), который увлекся несчастной идеей внесения возможно большего единства в царство при помощи ревностного и местами даже насильственного распространения эллинизма в виде языка, нравов и религии эллинов, – поднялось знаменитое восстание иудеев под геройским предводительством рода Маккавеев.
 
 

 

 
Монета Антиоха IV Эпифана.
Восстание это также закончилось отпадением Иудеи, образовавшей самостоятельное целое. Вскоре остатки обширного царства подверглись дальнейшему расчленению при посредстве бесконечных споров о престолонаследии. В Малой Азии еще держался кое-какой порядок, поддерживаемый опасением римского могущества, т. к. Пергамское царство было обращено в римскую провинцию Азия. Здесь, рядом с подчиненными Риму Вифиниейи Каппадокией, на юго-восточном побережье Черного моря, существовало небольшое Понтийское царство, которое еще со времен Артаксеркса II было самостоятельным, а с 120 г . там правил царь Митридат– шестой государь этого имени. Митридат VI носил греческое прозвание Евпатора, и в его родословном древе действительно могли быть кое-какие греческие отпрыски.
 
 

 

 
Монета Митридата VI Эвпатора.
АВЕРС. Голова Митридата в диадеме. РЕВЕРС. Пегас, звезда, полумесяц и монограмма; подпись по-гречески "ЦАРЬ МИТРИДАТ ЕВПАТОР", по краю – венок из плюща и винограда.
 
 

 

    Золотая монета Пантикапея. АВЕРС. Голова Пана. РЕВЕРС. Грифон, держащий в пасти наконечник копья; надпись по-гречески: "ПАН".

 
 
 

 

    Бронзовая монета Фанагории. АВЕРС. Голова Вакха. РЕВЕРС. Колчан и сокращенное название города по-гречески: "ФАНАГОРИЯ".

 
Когда после юности, полной всяких приключений, он наконец утвердился на своем троне, то постарался показать себя сторонником и поклонником эллинизма, хотя и в добре, и в зле был вполне восточным деспотом. От природы он был богато одарен: громадный ростом, несокрушимый по телесной силе, которую невозможно было истощить никакими усилиями, никакими излишествами, он обладал превосходной памятью и притом был способен усвоить себе именно такую долю греческого образования, какую могла воспринять его, в сущности, очень грубая и дикая натура варвара. Он обладал честолюбием произвольного, привычного к насилию, необузданного деспота, и ему удалось даже несколько расширить свое царство за счет его более слабых соседей – Армении, Вифинии и Каппадокии. И на север от Черного моря, и на восток он также сделал кое-какие приобретения. Греческие колонии, некогда, в лучшие времена, основанные в этих странах – Диоскурия, Пантикапей, Фанагория, Херсонес, – угрожаемые скифскими племенами, покинутые на произвол судьбы своими земляками, не защищаемые и римлянами, весьма охотно подчинились власти государя, который хоть наполовину был греком, или, по крайней мере, выказывал себя греком. Он и соединил все эти колонии под названием одного общего Боспорского царства. При этом округлении своих владений он, однако, уже столкнулся с римлянами. Сулла в 92 г . до н. э., будучи претором в Киликии, изгнал из Каппадокии одного из военачальников Митридата, а римский уполномоченный Марк Аквилийтотчас явился в Вифинию и Пафлагонию, когда Митридат и туда стал проникать со своими кознями. Тем временем, однако, дела на западе сложились так, что для честолюбия Митридата, для его страсти к приобретению, для его ненависти против той силы, которая его сдерживала и стесняла, – открылись обширнейшие горизонты.

<Paaaa
Первая Митридатова война
Началась италийская союзническая война против Рима. Одновременно с ней подняли голову и ненависть, и озлобление, которые успело возбудить против себя вырождающееся римское господство в Малой Азии и в Греции. У всех врагов Рима и силы, и мужества поприбавилось. Пламенной фантазии их понтийский царь явился уже как бы представителем если не всего эллинизма, то, по крайней мере, – свободы народов, и лесть, неотступно окружающая сильных мира сего, внушила и самому Митридату такое же воззрение на его деятельность. Его агенты и вербовщики рассылались повсюду; он вошел в отношения даже с италийцами. Но он не сумел ни избрать удобного момента для начала своих действий против Рима, ни найти в себе ту быструю решимость, которая была необходима. И вышло так, что римляне, покончив союзническую войну, объявили войну Митридату сами, т. к. все поводы к тому уже были в виде его враждебных действий против римских вассалов – правителей Каппадокии и Вифинии.

<Paaaa
Борьба Суллы и Мария за Рим
На 88 г . до н. э. были избраны в консулы Луций Корнелий Сулла и Квинт Помпей Руф, причем первый был назначен главнокомандующим на войну в Азии. Его воинские таланты еще раз самым блестящим образом выказались в союзнической войне, и ее окончание большинством ставилось именно ему в заслугу, между тем как Марий, ненавидевший Суллу со времен югуртинской войны, не нашел возможности особенно отличиться в этой последней войне. Не может быть никакого сомнения в том, что эта война для Суллы пришлась как нельзя более кстати: дала ему возможность сблизиться и с войском, которое всюду готово было за ним следовать, если бы внутренние неурядицы Рима того потребовали. Думал ли он сам об этом – с полной определенностью сказать трудно, хотя и можно предположить по отношению к человеку с таким светлым умом, как у Суллы, который спокойно и трезво смотрел на действительность; во всяком случае, противники Суллы очень опасались его дальновидных планов. Стареющему Марию, при его громадном честолюбии, было невыносимо даже подумать о том, что не он, а другой, и что именно Сулла должен был вести большую войну в Азии. Его честолюбие нашло себе поддержку в стремлениях другого честолюбца, трибуна Сульпиция Руфа, который до того времени принадлежал к партии сената, а тут, по неизвестным причинам, явился вдруг во главе народной партии. Сульпиций уже в то время, когда Сулла отправился в Нолу, к войску, выступил с двумя законопроектами: по одному законопроекту предлагалось разделить новых полноправных граждан по существующим уже трибам; по другому – требовалось возвращение всех высланных из Рима во время насильственной реакции, последовавшей за убийством Друза. Сулла возвратился из-под Нолы, чтобы противодействовать проведению этих законопроектов: однако на форуме сила оказалась на стороне Сульпиция, который окружил себя многочисленной свитой вооруженных приверженцев (он называл эту свиту "антисенатом"). После свалки, в которой жизнь Суллы подвергалась серьезной опасности, консулы были вынуждены отказаться от противодействия законопроектам. Они были приняты народом. Сулла вторично поехал к войску, отправление которого на Восток было крайне необходимо из-за оборота дел в Азии и Греции, как вдруг Сульпиций выступил в Риме с новым предложением, относительно которого уже заранее условился с Марием. По этому предложению у Суллы надлежало отнять его звание главнокомандующего и ведение войны против Митридата поручить Марию в качестве проконсула. Комиции были в полной силе, и народ принял предложение Сульпиция. И вот двое военачальников, посланных Марием в лагерь под Нолой, явились туда, чтобы от имени Мария вступить в командование войском Суллы. Но все войско было уже на стороне Суллы. Сохранилось известие, по которому послы парфян, при одном из съездов с Суллой, выразили удивление, узнав, что этот человек – не первый в Риме: "Ну, да верно он скоро там первым будет!" – так заключили они. Он до такой степени производил впечатление человека, рожденного для власти, что это чарующее впечатление его выдающейся личности в полной силе подчинило ему все войско. Он ни на минуту не усомнился в том, как ему следовало поступить: в кратких словах изложил перед своим войском то, что предполагал делать, и из рядов раздались крики, выражавшие готовность войска всюду за ним следовать. И вот он со своими шестью легионами двинулся к Риму. Да и почему бы не двинуться? Насилие было обычным в данное время. Сенат попытался было выслать ему навстречу послов, предлагавших посредничество, но он дал им краткий ответ: "Иду освободить город от его тиранов", и двинулся дальше. Близ города к Сулле подоспел его сотоварищ Помпей, затем произошла стычка между его войском и войском Мария и Сульпиция, которые не успели надлежащим образом подготовиться к вооруженному столкновению. После краткого ожесточенного боя в Эсквилинском предместье Рима и Марий, и Сульпиций должны были спасаться бегством через одни из незагражденных еще ворот Рима, а легионы Суллы раскинули свои шатры на форуме.

<Paaaa
Сулла приводит государственное устройство в порядок
Таким образом, Сулла, благодаря своей спокойной энергии, стал в данную минуту полным господином положения, однако, не в том смысле, чтобы теперь же, немедля, приняться за прочное переустройство государства. Некоторых предводителей противной партии он объявил "вне закона" – и вскоре голова Сульпиция, схваченного близ Лаврента и тотчас же казненного, была выставлена на форуме Рима. Затем Сулла постарался устранить наиболее вопиющие поводы к недовольству, как например, нужду в деньгах и различные неустройства в кредитных отношениях, наступившие вследствие происшествий в Азии. Для комиций по центуриям он восстановил старый сервиевский порядок голосования, дополнил сенат при помощи новых чрезвычайных избраний 300 новыми членами, от влияния которых мог ожидать твердой опоры для партии порядка, и постановил, чтобы на будущее законопроекты, предлагаемые трибунами, переносились в народные собрания только с одобрения или разрешения сената. Сулла, конечно, и сам не ожидал слишком большой прочности установленного им положения. Комиции на будущий год избрали в консулы консервативного Гнея Октавияи рядом с ним – ярого демократа Луция Корнелия Цинну, и уже отовсюду снова стали надвигаться тучи… Но для него важнее всего было восстановить римское господство на Востоке; надо было выполнить сначала это – остальное пришло бы само собой. Он заставил обоих консулов присягнуть в том, что они будут соблюдать только что принятые законы, и затем, в начале 87 г . до н. э., со своим войском покинул Италию.
 
 

 

 
Монета Луция Корнелия Цинны.
АВЕРС. Голова Януса.
РЕВЕРС. Нос корабля. Обозначение денария "X" и надписи по-латыни "ЦИНА РИМ".


<Paaaa
Эфесские убийства
Митридат успел между тем воспользоваться досугом, который доставили ему эти смуты в Риме. С войском, по численности весьма значительным, он двинулся к малоазийскому побережью, где все греческие города (кроме родосских, карийских и ликийских) встречали его как освободителя, и из Эфеса всюду распространился указ, по которому, с чисто восточной жестокостью, повелевалось избивать всех италийцев, которых тот указ застанет в странах, освобожденных Митридатом от римского владычества. Указ был разослан в виде запечатанных писем к наместникам и начальникам царских войск. Его должны были всюду вскрыть в один и тот же день, и исполнителей нашлось достаточно: говорят, будто бы число избитых таким образом римлян и италийцев доходило до 80 тысяч человек (цифра, конечно, преувеличенная). И европейская Греция также вступила в Понтийский союз. Один из сыновей Митридата проник в Македонию; полководец Митридата Архелайявился с флотом в Эгейском море, и на его островах применил на деле кровавый эфесский указ. Когда же он высадился с войском в Греции, местное население последовало примеру малоазийских городов и городов на островах архипелага, и даже в Афинах, столь многим обязанных римлянам, какой-то агент понтийского царя, философ эпикурейской или перипатетической школы Аристионзахватил власть в свои руки и учредил в городе нечто вроде тирании.
 
 

 

 
Серебряная монета Архелая.
АВЕРС. Погрудное изображение Архелая. РЕВЕРС. Палица Геракла.

<Paaaa
Сулла в Греции. 86 г .
Войско, с которым Сулла явился на театр войны весной 87 г . до н. э., было немногочисленным. Для начала военных действий у него было не более 30 тысяч человек. Но важным было уже то, что он в Грецию явился. Он одержал в Беотии победу над Архелаем, затем разослал в разные стороны отряды войск с приказанием всюду восстановить римские порядки, а одному из своих военачальников, Луцию Лицинию Лукуллуприказал тотчас же готовить военный флот. Однако дальнейшие действия оказывались возможны только после взятия Афин, которые именно в этой войне по своему положению и своей гавани приобрели особое значение. Осада затянулась, и нужда среди осажденных оказалась настолько велика, что даже в храме Афины не хватило масла для лампады, возжигаемой перед изображением богини. К весне 86 г . до н. э. Сулла уже успел добиться того, что появилась возможность штурмовать город, и когда штурм удался, солдаты Суллы вознаградили себя за все тяготы осады. Наконец и Пирей пал; Архелай успел вывести гарнизон Пирея и присоединил его к тому большому 110-тысячному понтийскому войску, которое под предводительством Таксилашло на выручку Афин и уже успело достигнуть Беотии. Сулла, который тем временем успел вновь собрать все свои войска воедино, перешел к наступлению и одержал при Херонеепобеду, которую наверное должна была одержать разумно направляемая европейская армия против всякого, хотя бы и многочисленнейшего, азиатского войска.
Однако эта война запуталась самым неожиданным образом. Новый главнокомандующий, консул на 86 г . до н. э., Луций Валерий Флакк, прибыл в Эпир, чтобы заменить Суллу и продолжать войну. Эта перемена была следствием того, что противная партия окончательно взяла верх в Италии. Дело в том, что, как только Сулла удалился на Восток, консул Цинна, принадлежавший к народной партии, как и следовало ожидать, позабыл данную им клятву и тотчас же предложил законопроект о возвращении из ссылки изгнанников, и другой – о порядке подачи голосов новыми гражданами в смысле кассированного сульпициева закона. На возражения некоторых трибунов он не обратил ни малейшего внимания. Другой консул, Марк Октавий, сумел противопоставить силу насильственному введению в действие законопроектов, навязываемых ему товарищем. Цинна вынужден был бежать; на его место был выбран в консулы Корнелий Мерула. Однако в Италии при голосовании новых граждан противная партия получила значительный перевес: войска, стоявшие близ Нолы, когда в их среде появился Цинна, встали на его сторону; все вожди партии, смирившиеся при Сулле, теперь подняли голову, и среди них особенно Марий, у которого теперь появилась надежда добиться того седьмого консульства, которое предсказывали ему оракулы. Однажды он едва ускользнул от преследования всадников, высланных за ним в погоню Суллой. Наконец они все-таки выследили его убежище где-то около устья Лириса и заключили его в тюрьму в ближайшем городке Минтурнах. Смертный приговор уже был произнесен, но тот раб, которому было поручено привести его в исполнение, не дерзнул поднять руку на Мария. Говорят, этот раб был одним из кимвров, взятых в плен при Верцеллах. Возможно, что там же, в Минтурнах, Марию была предоставлена возможность бежать, т. к. партию сената нигде не любили, а Марий, избавивший Италию от варваров, всюду имел тайных приверженцев и возбуждал к себе сочувствие. После бурного плавания он достиг наконец африканского берега. В древнекарфагенской области, среди развалин Карфагена, он нашел себе временное убежище, но и оттуда его стал выживать претор провинции… После всего этого он вернулся в Италию с толпой приверженцев, а здесь его имя тотчас же привлекло к нему новые толпы. В небольшой тусклой гавани он высадился на берег, захватил Остию и преградил всякий подвоз к Риму со стороны реки, между тем как Цинна подступал к Риму с юга. Аристократическая партия в Риме, поспешившая призвать на помощь войска из Цисальпийской Галлии под предводительством Гнея Помпея Страбона, была совершенно изолирована. Она была все более и более стесняема отовсюду и не решилась выступить в открытое поле для битвы со своими противниками, у которых силы росли не по дням, а по часам, тем более что они принимали под свои знамена всех без разбора, и по отношению даже к рабам – если только они принадлежали их противникам – не скупились на обещания освобождения. Пришло, наконец, время, когда аристократическая партия вынуждена была вступить в переговоры. Она совершенно напрасно пыталась требовать от Цинны обещания не проливать крови; тот отвечал, что по его воле никакого кровопролития не произойдет, но этот ответ никого не успокаивал: возвращение в Рим изгнанников (а в древности это слово было настоящим пугалом!) не могло обойтись без обильного кровопролития. Наконец ворота Рима были отворены: Цинна вновь был признан консулом, и по его воле народное собрание чересчур поспешно отменило приговор об изгнании, некогда произнесенный против Мария и его приверженцев.

<Paaaa
Цинна и Марий в Риме
На следующий год Цинна был выбран консулом во второй раз, а Марий – в седьмой, как бы в исполнение предсказания оракула. Тогда-то с беспощадной яростью обрушилось мщение на побежденную аристократическую партию. Ряд жертв начался с обоих консулов – Октавия и Мерулы: один был убит в городе, другой, занимавший сан высшего жреца, сам лишил себя жизни у подножия алтаря Юпитера. За ними последовал ряд весьма видных сенаторов, все они были жертвами Мария, который не стеснялся в удовлетворении своей личной мести. К счастью, Марий вскоре после вступления в свое седьмое консульство умер, а один из разумнейших и наиболее патриотичных представителей торжествующей партии Квинт Серториймощной рукой подавил деятельность тех шаек злодеев, которые были орудием мести Мария, но под этим предлогом не упускали случая работать и на свою руку.

<Paaaa
Цинна. Правление народной партии
Тут уже были приняты меры к тому, чтобы твердо обосновать победу народной партии и видоизменить все правление государства в ее духе. Вновь были открыты житницы для столичной раздачи зернового хлеба, на время приостановленной; долговые отношения были приведены в порядок весьма радикальным образом и приняты меры к внесению новых граждан в старые трибы, что, по-видимому, было работой весьма обширной и запутанной. Цинна, который окончательно был признан главой народной партии и в ближайшие годы вновь и вновь был избираем в консулы, приказал на место Мария избрать в консулы Луция Валерия Флаккаи поручить ему ведение войны против Митридата. Таким образом, торжествующая партия была озабочена, с одной стороны, желанием вырвать власть из рук Суллы, а с другой – одолеть внешнего врага.

<Paaaa
Успехи Суллы на Востоке. Примирение с Митридатом
Сулла со своей стороны, без всякого колебания, принял вызов, и вскоре обе римские армии уже стояли в Фессалии в непосредственной близости одна от другой. Однако Флакк, разузнав о твердом настроении в войске своего противника, уклонился от битвы, и Сулла вскоре также двинулся к югу, где, между тем, успело появиться новое понтийское войско под началом Дорилая, нового полководца наемников Митридата. В Беотии, около Орхомена, дело дошло до сражения, в котором понтийское войско было окончательно разбито и рассеяно, чем европейский поход против Митридата и был благополучно закончен ( 85 г . до н. э.).
 
 

 

 
Серебряная монета Орхомена.
АВЕРС. Ваза (диота). Надписи по-гречески: начало названия города и монограмма. РЕВЕРС. Беотийский щит и колос.
Тем временем в Азии началось отпадение союзников от понтийского царя. Города убедились в том, что иго власти варварского царя гораздо более обременительно, чем иго римское: изгнания, смертные приговоры, произносимые против частных лиц и против целых общин, произвол и грубость во всех видах и проявлениях, – все это было явлением обыденным. И вот обе римские армии – армия, присланная демократической партией, и армия Суллы, хотя и не руководимые общим планом, двинулись в Азию против общего врага. Первая перешла через Геллеспонт, и легат Гай Флавий Фимбрия, который насильственным образом успел избавиться от своего главнокомандующего и сам стал на его место, вытеснил Митридата отовсюду и вынуждал его двигаться в южном направлении, вдоль малоазийского берега. В то же время легат Суллы Луций Лициний Лукулл, успевший наконец собрать военный флот, покорял острова Эгейского моря. Митридат вступил в переговоры, стараясь извлечь из раздора своих врагов выгоды. Но это ему не помогло; он должен был признать Суллу своим настоящим победителем и от него принять условия мира. Условия были довольно снисходительными: возвращение всех завоеваний, уплата военных издержек, выдача пленных и перебежчиков, позволение сторонникам Рима возвратиться в города той наследственной понтийской области, которая была оставлена в его владении ( 84 г . до н. э.). О подчинении царя Сулла узнал еще в Европе, однако он все же переплыл в Азию и явился в пергамскую область, где его римский противник, легат Фимбрия, стоял с двумя легионами. Никакой битвы между обеими армиями здесь не произошло: Фимбрия потерял всякое значение в глазах своих воинов, которые перешли на сторону Суллы; тогда Фимбрия сам лишил себя жизни.

<Paaaa
Возвращение Суллы
Сулла еще некоторое время остался в Малой Азии, где щедро распределял награды и наказания. Отпавшие от Рима города, сверх весьма тяжкого воинского постоя, должны были единовременно уплатить подати за пять лет, и это поставило их в такую зависимость от римских сборщиков, которая была хуже всякого наказания. Вассалы Рима, цари вифинский и каппадокийский, вновь были восстановлены в своих правах. Оба легиона Фимбрия, под началом легата Луция Лициния Мурены, были оставлены в провинции Азия. И вот теперь, когда одна задача была решена, для Суллы наступило время свести счеты и с враждебной ему партией в Италии. Цинны, стоявшего во главе ее, в это время уже не было в живых: он намеревался переправиться в Грецию, чтобы там вступить в борьбу с Суллой, но в Анконе его войско возмутилось, и он был убит солдатами ( 84 г . до н. э.), а командование войском на время перешло в руки Гнея Папирая Карбона. Это был человек весьма посредственных способностей, и в распоряжении партии находился только один человек, заслуживающий внимания, Квинт Серторий, который, однако, не ужился с другими и воспользовался первым удобным случаем, чтобы удалиться в Испанию. Это обстоятельство пришлось очень кстати для Суллы в той далеко не легкой задаче, которую ему предстояло решить в Италии.

<Paaaa
Первая междоусобная война. Победа Суллы
Трудность заключалась в том, что его противники в течение четырех лет имели возможность устроить свои дела и при этом не встречали ни малейшего противодействия. В Италии их деятельность несомненно была популярной, и даже западные провинции принимали сторону народной партии. Большинство и сила были на их стороне. Сулла, высадившийся на итальянскую почву в Брундизии, мог выставить против них относительно небольшие силы – пять легионов и 6 тысяч конницы – всего-навсего 40 тысяч воинов. Правда, на его стороне было то преимущество, что он пользовался неограниченным доверием войска, которое в течение 4-летней войны сплотилось в изумительно цельный военный организм. Война в Италии продолжалась два года подряд (83 и 82 гг. до н. э.). Уже вскоре после высадки войска Суллы с разных сторон получили подкрепления: эти новые отряды были собраны некоторыми представителями знати, как например Квинтом Метеллом Пиеми Гнеем Помпеем(сыном того, что погиб в 86 г . до н. э. под стенами Рима), в местностях, где были расположены их поместья и где они сами пользовались значением и влиянием. Из двух армий, выставленных против Суллы, одна потерпела серьезное поражение при горе Тифата в Кампании, а другая, составленная из молодых и только что призванных на службу солдат, покинула знамена своего вождя и перешла на сторону Суллы. Так же безуспешно боролись против него и консулы следующего года, Папирий Карбон и Марий Младший. Последнего Сулла разбил при Сигнии и вынудил его с остатком войск укрыться в Пренесте. Затем Сулла вступил с войском в Рим, оставил в нем сильный гарнизон и направился дальше на север, чтобы, действуя заодно с Метеллом и Помпеем, оградить себя от второго консула, Папирия, стоявшего с войском в Этрурии. Это ему удалось: войска Папирия были рассеяны, сам он вынужден был бежать в Африку. Только неприступная Пренеста еще держалась, и в Самнии уцелело небольшое войско, поддерживаемое местными мятежниками.