Егорова Ольга. Магический код

   Перед ним была груда железа. И он понятия не имел, по какому принципу это железо работает и по какому принципу оно ломается. Единственной знакомой деталью в двигателе показался Ивану ремень. Он подергал его на всякий случай — но ремень был целым, значит, дело не в нем. Иван подергал еще и датчики — тоже на всякий случай.
   Дальше напрягать мозговые извилины было бесполезно. Иван все равно не починил бы машину, как не починил бы сейчас, например, космическую ракету, с устройством двигателя и принципами работы которой был знаком примерно так же. Он знал это наверняка. И все же продолжал упорно копаться в железках, покручивая какие-то винтики. Потому что вернуться в салон и признаться в своей автомобильной безграмотности было категорически стыдно. Рано или поздно, конечно, сделать это все равно придется, но нужно по крайней мере сделать вид, что он попытался устранить поломку.
   Все это было ужасно глупо — Иван это прекрасно понимал. Ему совершенно не обязательно было разбираться в автомобильных двигателях. Он не работник станции технического обслуживания, а дизайнер, и далеко в прошлом остались те времена, когда все без исключения автомобилисты спокойно могли стоять часами на дорогах, копаясь в двигателях своих сломавшихся машин, и рано или поздно в результате таких копаний эти машины чинились. Сегодня совсем не стыдно отогнать машину на станцию техобслуживания и просто отремонтировать ее за деньги.
   Глупость все это, повторил он в очередной раз самому себе. И признался наконец — он просто хочет, чтобы она оставалась в машине подольше.
   И это было еще одной, еще более глупой глупостью, потому что какой смысл в том, что она сидит сейчас там одна в машине и слушает музыку, а он стоит на холодном ветру и делает вид, что ремонтирует двигатель. Они все равно отдельно друг от друга, и это почти то же самое, как если бы она была сейчас у себя дома, а он — у себя дома.
   Но нет, все-таки не одно и то же. Потому что она сейчас не у себя дома, а в салоне его машины. Сидит и ждет, когда он починит двигатель. Сидит и ждет его. И он знает, что она сейчас сидит в салоне его машины и ждет его.
   И все это — совершенно невероятно и фантастически глупо.
   Потому что в любом случае дома ее ждет ее собственный муж и ее собственный ребенок. И она ждет, когда же Иван наконец починит свою машину, и хочет побыстрее оказаться дома, где ее ждет муж и ребенок. А он, Иван, если разобраться, никакого отношения к ней не имеет. Он просто случайный попутчик. Он — никто, и звать его никак.
   Предаваться философским размышлениям, уставившись в непонятные железки, противно отдающие машинным маслом, было глупо и холодно. Иван, уступив сперва натиску собственной глупости, наконец сдался под натиском холода, закрыл капот и сел в салон.
   — Кажется… — сказал он и осекся.
   Он хотел сказать, что ему кажется, что в двигателе слишком серьезная поломка и он не сможет починить машину самостоятельно — придется вызывать эвакуатор и отгонять ее на СТО.
   Но не стал ничего говорить, заметив, что глаза у Дианы закрыты. Что голова ее слегка свесилась набок, а лицо у нее спокойное и умиротворенное.
   Диана заснула. Совершенно невероятным образом Диана заснула в его машине. За каких-то десять минут успела заснуть спокойным и безмятежным сном. Как будто дома ее не ждал никакой ревнивый муж, как будто она вообще никуда не торопилась и считала, что в том, чтобы заснуть в салоне Ивановой машины, нет ничего особенного.
   — Спишь, — произнес он шепотом. И добавил, окончательно убедившись в том, что она его не слышит: — Динка.
   Это было похоже на какое-то чудо.
   Иван хотел выключить музыку, но потом подумал, что, раз она заснула под музыку, значит, музыка ей не мешает. Значит, сейчас ей эта музыка снится, и это хорошо.
   А потом случилось еще одно чудо. Он повернул ключ зажигания — и двигатель заработал. И это уж точно было настоящее чудо, потому что Иван наверняка знал, что ничего такого полезного не сделал, ковыряясь в непонятных железках. Что он, Иван, здесь совершенно ни при чем, а значит, случилось чудо.
   Иного объяснения он придумать не мог.
   Осторожно, едва дыша, он просунул руку на заднее сиденье и вытащил серую вязаную кофту. За то время, пока двигатель не работал, машина успела остыть, поэтому кофта сейчас была как нельзя более кстати. Осторожно, едва дыша, он накинул серую вязаную кофту ей на плечи — она не шевельнулась. Иван расправил кофту, у которой теперь снова болтались рукава, и некуда было их пристроить, и всерьез задумался о том, зачем вообще нужны кофтам рукава. А потом все же подоткнул рукава ей под спину, и получилось, как будто бы эти рукава теперь обнимали ее. Правый рукав — справа, левый — слева, и только тогда Иван успокоился и подумал о том, что нужно включить отопитель.
   Она спала тихо-тихо, совсем неслышно и незаметно было, как она дышит. Достав из кармана мобильник, он отключил его и с торжествующей радостью отметил, что у нее, у Дианы, мобильного телефона с собой нет. И это значило, что теперь никто не посмеет нарушить ее сон, что она будет спасть в Ивановой машине столько, сколько ей хочется, и все это время можно будет находиться рядом с ней и даже рассматривать ее, стараясь только не разбудить взглядом.
   Иван знал — от слишком пристального взгляда человек может проснуться. А потому смотрел на нее не слишком пристально. Но не смотреть совсем тоже не мог. Ему было приятно смотреть на нее под музыку Бенни Гудмена. Эта музыка очень ей подходила.
   Теперь, когда сине-зеленые глаза, приворожившие Ивана в то далекое летнее утро, были закрыты, лицо ее все равно казалось каким-то особенным. Хотя каждая отдельно взятая черта вроде бы и не несла в себе какой-то уникальности. Нос был как нос, брови как брови, подбородок… Подбородок был симпатичный и детский, с маленькой ямочкой посередине. И губы были детские, немного обиженные, раскапризничавшиеся. Фрагменты челки выбились из плена невидимок и падали на лоб светло-русыми соломинками.
   Она была совершенно необыкновенной.
   Совершив это научное открытие, Иван усилием воли отвел взгляд в сторону, потому что начинал уже самому себе напоминать маниакального персонажа с книжных страниц. Кого именно — фаулзовского коллекционера или древнегреческого Пигмалиона — он, правда, так и не решил. Но анамнез, как сказал бы специалист по диагностике зубных болезней Юрка Трепаков, был определенно схожий.
   И еще он вспомнил, что в литературе, кроме греческой легенды про Пигмалиона и Галатею и английского романа про коллекционера, есть еще одно произведение, которое так и называется — «Похвала глупости». Или, может быть, «Хвала глупости» — Иван точно не знал, потому что никогда в жизни этого произведения не читал и даже понятия не имел, кто его автор, но знал совершенно точно, что написано оно про него. Наверное, и правда, иногда все-таки нужно совершать в жизни глупости — для того чтобы потом можно было вспомнить что-нибудь приятное и волшебное. Вот как сейчас.
   Ощутив себя героем сразу трех литературных произведений, Иван откинул голову на спинку кресла и некоторое время сидел, ни о чем не думая, просто тихо улыбаясь. Он вдруг совершенно четко осознал, что наконец вернулся домой. Не три года назад, после Сибири, Испании и снова Сибири, а именно сейчас. Потому что все эти три года его скитания продолжались, хоть и казалось иногда все это выдумкой, бредом воспаленного сознания, жалостью к себе, трусостью и мелочностью — но тем не менее так оно и было. Что на самом деле, по-настоящему, он вернулся только сейчас. И часы на панели приборов фиксируют не просто время, а отсчитывают первые секунды его новой жизни. Жизни после возвращения.
   Что бы ни случилось потом. Он знал это наверняка — даже если этот неожиданный и странный вечер в машине не будет иметь никакого продолжения. Скорее всего, так и будет, потому что иначе быть не может. Она поспит еще несколько минут, а может быть, даже несколько часов, потом проснется, и он высадит ее у подъезда, они попрощаются и больше не увидятся никогда. У них просто нет причин для этой встречи, у них у каждого своя жизнь.
   Теперь-то он наконец понял, зачем так настойчиво искал этой встречи. Зачем ехал на машине за автобусом, упорно повторяя бессмысленную комбинацию цифр и букв, написанных белой краской на желтом корпусе «Икаруса». Зачем целую неделю ездил объездной дорогой и снижал скорость до тридцати километров в час, проезжая мимо спортивного комплекса. Зачем придумал китайца с седой бородой и лукавым прищуром раскосых глаз и зачем совершил еще целую кучу разных глупостей, больших и маленьких.
   Для того чтобы наконец вернуться домой. Вот ведь как все просто.
   Диана проспала в машине целый час. За этот час он успел потихоньку доехать до той самой пятиэтажки, за поворотом которой она скрылась в прошлый раз. Дослушать до конца диск с записями Бенни Гудмена и прослушать почти половину диска с записями Чарли Паркера. За этот час он трижды поправлял на ней кофту, а потом, почувствовав, что в машине стало жарко, снял с нее эту кофту и снова забросил ее на заднее сиденье.
   А потом она проснулась. Проснулась как-то неожиданно, просто вздохнула во сне и открыла глаза. Огляделась — Иван успел заметить удивление и даже легкий испуг, промелькнувший в ее взгляде. Потянулась и рассмеялась:
   — Ничего себе! Я что же, получается, спала?
   — Спала, — подтвердил Иван с непонятной гордостью в голосе.
   — Ничего себе! А что же вы меня не разбудили?
   — Вы не давали инструкций на этот счет. И мне было жалко вас будить. Да и к тому же зачем?
   — И правда. Инструкций я не давала, — подтвердила она серьезно. — Сколько же сейчас времени?
   — Не так много, как кажется. Вы проспали всего час. Час и несколько минут.
   — Ничего себе! Час и несколько минут? Да я с ума сошла, что ли?
   Кажется, она вполне серьезно задала этот вопрос и даже ждала на него ответа. Иван честно задумался над поставленным вопросом и серьезно ответил:
   — Не знаю. Я так не думаю. Вы просто устали, поэтому заснули. Совсем не обязательно было сходить для этого с ума.
   — Вы так думаете, Иван? — Она смотрела на него, прищурившись, а потом снова рассмеялась: — Вот ведь что получается… Получается, Иван, что я провела с вами ночь…
   — Ну, не ночь, а вечер… К тому же не со мной, а просто в моей машине… — От этого ее неожиданного пассажа ему вдруг захотелось заикаться.
   Ну надо же, — снова повторила она, удивляясь самой себе. — И где это мы сейчас? — Она оглядела слабо освещенную улицу за окном машины. — А, так это мы уже почти приехали… Так вы, значит, сумели машину свою починить?
   — Сумел, — с гордостью ответил Иван, отгоняя прочь пионерские мысли о том, что врать нехорошо.
   — И что с ней было?
   — Да так… Неполадки… В общем, неполадки небольшие в двигателе. А вы что, разбираетесь… в двигателях?
   — Нет, — сказала она. — Я просто так спросила. Ну, наверное, из вежливости. На самом деле я совсем не разбираюсь в двигателях, Иван…
   — Понятно, — ответил он, хотя все было совершенно непонятно. Почему это вдруг она, проснувшись, без конца стала называть его Иваном? Как будто это его имя приснилось ей во сне, а до этого она вообще понятия не имела, как его зовут, несмотря на то что он представился ей еще при первой встрече.
   — Ой, надо не забыть позвонить Светкиной матери. Вот ведь… Что же это я заснула, а? И почему вы меня все-таки не разбудили, а?
   — Я же сказал уже. Мне было жалко вас будить.
   — Жалко ему было, — проворчала она. — А то, что мне нужно позвонить Светкиной матери, и то, что меня дома ребенок ждет и, между прочим, волнуется, — это, значит, вас не касается, да?
   — Диана.
   — Что — Диана?
   — Пожалуйста, прекратите меня ругать. Ей-богу, я ни о чем таком не думал. Мне просто жалко было вас будить, вот и все. И вообще, вы всегда такая…
   — Какая?
   — Ворчливая?
   — Он еще и обзывается! Ну надо же! Сначала не разбудил меня, а теперь еще и обзывается! Ну-ка, давайте-ка поворачиваете вот за эту пятиэтажку. Там во дворе дом стоит. Старый, одноподъездный, трехэтажный, ужасно страшный. Я в нем живу.
   Иван послушно повернул ключ зажигания. Машина сдвинулась с места и лениво поползла вперед.
   — Вы и в самом деле на меня сердитесь? — серьезно спросил Иван, пытаясь поймать отражение взгляда в зеркале заднего вида.
   — Еще как сержусь, — ответила она, и Иван сразу понял, что она совсем на него не сердится. — А вообще, знаете, я, когда просыпаюсь, всегда такая злая. Мне нужно выпить кофе и съесть бутерброд с сыром — только потом я становлюсь доброй.
   — Я, кстати, тоже всегда злой спросонья, — улыбнулся он.
   — Значит, мне повезло, что вы тоже в машине не заснули?
   — Повезло, — ответил он, сдвинув брови. — Вы даже не представляете, Диана, как вам сказочно повезло…
   Она улыбалась. Сонно щурилась, расправляла на лбу челку, выбившуюся из невидимок, и улыбалась. Иван не видел эту ее улыбку, потому что смотрел на дорогу, но чувствовал. Нет, все же не такая она и злая, какой хочет казаться.
   — Послушайте, Иван, — сказала она серьезно, когда он уже притормозил возле подъезда указанного «ужасно страшного» дома. — Как вы думаете… Как вы думаете, все будет хорошо?
   «Это она про Светку», — не сразу понял он и ответил уверенно:
   — Конечно, все будет хорошо. Можете в этом не сомневаться.
   — Не буду. А завтра после утренней тренировки я обязательно в больницу к ней поеду. Фруктов куплю и пончиков. Светка любит пончики. Горячие, в сахарной пудре. Я все время ее в буфете с этими пончиками ловлю и ругаю. Меня в детстве тоже Елена Львовна ругала, когда я пирожки в буфете ела. Спортсменам толстеть нельзя. Но я все равно пирожки ела, потому что любила очень пирожки с картошкой. В буфете очень вкусные были пирожки с картошкой. И не растолстела. Так что непременно нужно будет отвести завтра Светке в больницу пончиков. Как вы считаете, Иван?
   — Конечно. Обязательно отвезите Светке в больницу пончиков.
   Он подумал о том, что, может быть, нужно было предложить ей поехать вместе в больницу к Светке. Но почему-то не решился. А она уже схватилась за дверную ручку.
   — Что ж, спасибо вам, Иван. Вы на самом деле не такой уж и плохой, как выяснилось… Очень даже хороший, Иван… Так что заходите как-нибудь в гости, буду рада…
   — Что? — Это было так неожиданно, что он подумал — это ему послышалось.
   — В гости, говорю, заходите! Второй этаж, седьмая квартира… Ну что вы на меня таращитесь, как будто я инопланетянка? Что я такого сказала?
   — Нет, ничего… Просто… А как же… Как же кодовый замок на двери? И охранник с автоматом? И муж… Ревнивый…
   — Ах, вот вы о чем. — Она усмехнулась, вспомнив свои угрозы. — Ну это уж ваши проблемы. Разберетесь, я думаю, как-нибудь. И с кодовым замком, и с охранником, и с моим ревнивым мужем… Так что буду ждать…
   Она вышла из машины. Теперь в машине остался только легкий запах ее духов, и больше ничего. Он тоже приоткрыл дверцу и вышел следом за ней.
   — Вы куда? — Она удивилась и приподняла брови.
   — Просто… Проводить вас до подъезда.
   — Интересно, зачем провожать меня до подъезда, если подъезд — вот он? Нет, все-таки вы, Иван, и правда ненормальный… Но все равно спасибо вам. Если бы не вы…
   — На моем месте так поступил бы каждый, — напомнил он.
   — Ну да, я знаю. Все равно, спасибо. В гости-то придете?
   — Приду, — выдавил он из себя с превеликим трудом.
   — Ну вот и хорошо. Приходите, — одобрила она, нажала секретную комбинацию цифр на дверном замке, открыла дверь и скрылась в подъезде, махнув ему рукой на прощание.
   Он снова сел в салон и некоторое время сидел неподвижно, как будто не понимая, что нужно делать дальше. Потом зачем-то обернулся. Так и есть: она оставила свою кофту в машине.
   Поняв это, он наконец понял и то, что ему нужно ехать домой. Вспомнил о том, что дома ждет его мама, и капустные пирожки, и свежий чай с мятой, который она все время заваривала к его приходу. И понял, что ужасно соскучился по маме, ужасно хочет пирожков и чаю с мятой. И еще подумал о том, что, наверное, и правда все будет хорошо. Нужно просто почаще совершать необдуманные поступки. И тогда в жизни все сложится именно так, как надо.
 
   Тихо открыв дверь ключом, Диана оказалась в общем коридоре. Этот небольшой, в три квадратных метра, коридор, был общим у седьмой и шестой квартиры. Коридор выглядел ужасно, ремонт в нем не делался, наверное, лет двадцать. Облупившиеся обои на стенах были непонятного цвета. В углу стоял маленький стол, застеленный клеенкой, и деревянная табуретка, покрашенная синей краской. Но Диана любила этот коридор. И выцветшие обои на стенах, и стол, застеленный клеенкой, и синюю табуретку. Она вообще любила этот дом и еще очень любила свою соседку.
   В квартире номер шесть проживала Таисия Федоровна, или просто — баба Тася, верный друг и постоянный помощник. Баба Тася знала Диану с детства, еще с тех времен, когда она совсем маленькой девочкой приходила к дедушке в гости. С тех пор многое изменилось — дедушка Дианы умер пятнадцать лет назад, и квартиру долгое время Дианина мама сдавала студентам или заезжим кавказцам. Спустя два года после смерти дедушки сильно захворала Дианина бабушка, которая с дедушкой была в разводе и жила в подмосковной Малаховке. Бабушку разбил паралич, и мама Дианы была вынуждена переехать в Малаховку, потому что покидать родной дом бабушка категорически отказывалась, а ухаживать за ней, кроме Дианиной мамы, было некому. Мама переехала в Малаховку, да так там и осталась. Нашла себе работу и ухаживала за бабушкой. Диана летом обязательно уезжала в Подмосковье, она очень любила местную природу, озоновый воздух, от которого первые три дня у нее непременно кружилась голова и ее клонило в сон. А через какое-то время мама Дианы вышла в Малаховке замуж, и у Дианы, никогда не знавшей отца, появился отчим.
   Диана и сама не знала, как к этому относиться. Зато отчим прекрасно знал. Отношения у них не заладились с первой встречи, и Диана перестала приезжать к матери в Подмосковье, каждый раз придумывая какие-то неотложные и важные дела.
   Потом мама и отчим решили расширить жилплощадь в Малаховке и с этой целью продали двухкомнатную квартиру, в которой жила Диана. Ей пришлось переселиться в дедушкину старенькую полукоммуналку, в которой она и жила последние десять лет, исключая лишь один год, который провела в квартире у первого мужа.
   Но Диана была вполне довольна своей квартирой. Время от времени они все втроем — Лора, Мур и Диана — брались за ремонт. Красили оконные рамы, меняли обои на стенах и даже однажды заменили надоевший линолеум на модный и практичный ламинат. Несмотря на то что общий с шестой квартирой коридорчик, до которого руки все никак не доходили, выглядел жутковато, в квартире у Дианы все было вполне современное и свеженькое. А если еще учесть последние модели разной техники, которые Мур с завидным постоянством преподносил ей на дни рождения, то жаловаться было вообще не на что.
   Во вторник вечером Таня традиционно гостила у бабы Таси. Это был единственный вечер на неделе, когда больше Танюшку было оставить не с кем. У Лоры было выступление в ресторане, у Мура тоже было выступление в ресторане, только в другом. Разница состояла еще и в том, что Лора танцевала, а Мур играл на бас-гитаре в составе рок-группы, исполняя композиции, весьма далекие от понятия рок-музыки. Большую часть времени Мур проводил на музыкальных тусовках, время от времени группа принимала участие в каком-нибудь рок-фестивале местного значения. Все это денег не приносило, поэтому в вечернее и ночное время иногда приходилось играть и петь в ресторанах попсу и разный шансон. Мур, отличающийся философским отношением к жизни, не считал такое дело зазорным и не испытывал угрызений совести по поводу того, что приходится играть ненавистную попсу и ненавистный шансон. Диана и Лора были с ним вполне согласны.
   Баба Тася не имела ничего против, чтобы во вторник вечером Таня оставалась у нее. Таня тоже не имела ничего против, потому что баба Тася ее баловала, разрешала ей абсолютно все. За один вечер баба Тася умудрялась разбаловать Таню до такой степени, что Диана потом два или три дня не могла заново воспитать собственного ребенка. Только к субботе Таня снова становилась относительно нормальной, а во вторник вечером снова приходила домой ужасно избалованной. И так — каждую неделю.
   Диана, раздевшись в прихожей, прошла в комнату, включила свет и присела на диван. Обычно она первым делом заходила в шестую квартиру, где ее уже ждал горячий чай с лимоном и каким-нибудь замысловатым вареньем — к примеру, с вареньем из черешни, фаршированной грецким орехом. Или с вареньем из одуванчиков, тоже очень вкусным, фирменным вареньем бабы Таси. Вечернее чаепитие затягивалось иногда допоздна — баба Тася была охотницей побеседовать и непременно каждый раз спрашивала про, «ту сковородку». Сковородку эту она выиграла случайно в каком-то конкурсе кулинарных рецептов, отправив туда рецепт своего фирменного варенья из одуванчиков. Долго удивлялась — вот ведь, оказывается, и вправду не обманывают, призы на самом деле дают! — а получив сковородку, тут же подарила ее Диане, заявив, что ей такое «чудо техники» ни к чему. Но жизнью тефалевого чуда интересовалась регулярно и всегда знала, что Диана на этой сковородке готовит.
   Диана улыбнулась своим мыслям. Все-таки повезло ей с соседкой. Несмотря на то что бабе Тасе в прошлом году стукнуло семьдесят пять, никаких признаков старческого маразма у нее не наблюдалось, и Диана оставляла ей дочь совершенно спокойно, никогда не тревожилась, что что-то может случиться.
   Откинувшись на спинку дивана, она чесала за ухом кота Василия, уютно устроившегося у нее на коленях, и снова перебирала в памяти прошедший вечер. Теперь от сердца отлегло — сотрясение мозга, конечно, вещь неприятная, но все же хорошо, что не случилось ничего более серьезного. До Светкинои матери она так и не смогла дозвониться и очень расстроилась. Вероятнее всего, Светкина мама просто спала. Этот тяжелый пьяный сон очень сложно бывает нарушить, нужно выбрать какой-нибудь совершенно особенный момент, чтобы спящий человек сумел услышать телефонные звонки. Нужно было звонить практически беспрерывно — а она столько времени потеряла, уснула в машине!
   И почему он ее не разбудил? Жалко ему, видите ли, было ее будить. Тоже мне жалостливый нашелся, подумала Диана, не замечая, что губы растянулись в улыбке. Нет, все-таки странные люди порой встречаются в жизни. Взять, к примеру, этого самого Ивана. Ведь он Светку знать не знает, да и Диану тоже знать не знает — а ведь взялся помогать и беспокоился за Светку по-настоящему, так, как будто Светка ему родная. И обрадовался по-настоящему, когда узнал, что со Светкой ничего такого серьезного не случилось. С чего бы это ему, спрашивается, радоваться? Неужели не все равно?
   А может, рассудила Диана, он просто хороший человек. Хоть и ведет себя иногда странно, хоть и приставал к ней на улице два раза, и называл глупые цифры, и в спортивный зал пришел, хотя его туда вроде бы не звали. Но получается, не зря пришел — если бы не он, пришлось бы целый час «скорую» ждать…
   Она еще долго сидела на диване и думала об одном и том же. О том, что этот самый Иван, наверное, хороший человек, несмотря на то что немного ненормальный.
   А потом вдруг случайно остановила взгляд на циферблате часов и подскочила с места — ну надо же, полчаса просидела! Таня ждет ее, волнуется, и баба Тася, наверное, уже волнуется… А она тут сидит, размышляет о природе человеческих поступков… Вот кто ненормальный — так это она!
   Кот, резко сброшенный с колен на пол, недовольно зыркнул на хозяйку — видно было, что ему не понравилось такое обращение.
   — Да ладно тебе, Василий, — сказала Диана. — Будешь еще обижаться!
   Баба Тася и Таня встретили ее радостными возгласами и спросили почти хором:
   — Ты где же так долго была?
   — Я думала, случилось что, — сказала баба Тася.
   — Мы уже волноваться начали, — подтвердила Таня.
   — А я, как назло, сегодня сотовый телефон дома оставила! Ой, хорошие мои… Заставила я вас понервничать… Уж простите. У меня и правда неприятность случилась. Девочка одна травму получила, ударилась головой и сознание потеряла…
   — Да ты что? — Эмоциональная баба Тася всплеснула руками. — Вот ведь спорт, а? Я всегда говорила: это не спорт! Это костоломство какое-то!
   — Да ничего, — успокоила Диана. — С ней уже все в порядке. У нее просто сотрясение мозга. Мало приятного, но не смертельно все же… Мы с Иваном ее в больницу отвезли. У Ивана там как раз врач знакомый дежурил… Главврач… Ее обследовали и сказали, что все в порядке. Но мы ее пока в больнице оставили. А потом по дороге домой у Ивана машина сломалась. А пока он ее ремонтировал, я нечаянно уснула. А он меня не разбудил, потому что ему меня будить было жалко… Вот такая история со мной случилась…
   — Дин, я все поняла, — ответила баба Тася. — Кроме одного: кто такой этот Иван?
   — Да, мама, кто он такой? — поддержала Таня.
   — Иван… — Диана запнулась. — Даже не знаю, как сказать. Иван, он просто… Ну, просто хороший человек. Вот и все.
   — Хороший человек? — переспросила Таня.
   Диана в ответ кивнула и уточнила:
   — Очень хороший человек. И он к нам, наверное, завтра придет в гости.