— Как это сказать по-английски — я не успеваю за вами? Нет, я не совсем понимаю вас.
— Да бросьте, все вы понимаете. Я каждый день просыпаюсь и чувствую интерес к жизни. На мне армейские ботинки и защитная одежда, которые я ношу постоянно. Когда я сплю в джунглях на земле, по мне ползают муравьи или еще кое-что и похуже. За мной охотятся враги, но каждую минуту своей жизни я ее чувствую, эту жизнь.
Любой искатель приключений или наемник занимается своим делом не потому, что ему нравится убивать, да и самому получить пулю, естественно, не хочется. И не верьте рассказам о тяге к опасностям, свойственным нашей профессии. Эти басни годятся только для того, чтобы произвести впечатление на женщин. Мы становимся искателями приключений из-за стремления увидеть или сделать что-то новое. Можно увидеть мир — весь мир — и не из салона туристического автобуса. Понимаете, те, которых все называют наемниками — это единственные люди, которые наемниками не являются. Мы занимаемся тем, что нам нравится. Да, получаем за это деньги, но вы же понимаете, что на чужой войне не разбогатеешь. И наемники выполняют свою работу не из-за зарплаты, а ради приключений и подвигов, потому что верят в дело, за которое воюют. Большинство из них борется с коммунизмом.
А настоящие наемники в полном смысле слова — это те, кто работает с девяти до пяти за несколько сотен в неделю или и того меньше. Они занимаются тем, что им не нравится только по одной причине — из-за купюр — долларов, франков или каких-нибудь еще, черт бы их побрал. Я был наемником, когда работал учителем. Да, я любил детей, но ненавидел тот бред, который называют программой образования. Терпел ради зарплаты. Я был наемником, когда служил охранником и сторожил чью-то проклятую фабрику или гонялся за каким-нибудь мужем-обманщиком.
— Так значит, вы сейчас не наемник? — удивился молодой журналист.
— Если вы имеете в виду того, кто сражается на войнах, в которые боятся вмешаться так называемые сверхдержавы, то ответ положительный. Я — наемник, если вы имеете в виду того, кто идет воевать под флагом антикоммунизма. Так меня, но истинные наемники — это те, которые прочитают это интервью и завтра снова пойдут на работу, которую они ненавидят, опять станут поддерживать политику, в которую они не верят и будут умирать от скуки. И они еще называют наемником меня!
Фрост получил вежливый отказ и половину обещанной суммы в качестве утешительного приза — интервью оказалось не совсем тем, что было нужно журналу.
Он сидел на борту самолета, приступающего к снижению перед приземлением в Африке. Хэнк понимал, что список убийств, совершенных Чапманом, стал еще больше за последнее время, раз тот срочно прибыл на этот континент. Сам он последний раз был в Африке, когда работал по контракту на Компанию, выполняя кое-какие задания во время гражданской войны в Анголе.
Фрост сделал пересадку, убедившись, что багаж с оружием перегружен на нужный самолет. Перед тем, как вылететь из Штатов, он очень удачно приобрел крупнокалиберную винтовку с оптическим прицелом. Но у Хэнка и в мыслях не было применять ее — в его планы не входила охота на носорогов — она была частью его легенды как охотника и вполне логически объясняла наличие у него браунинга в качестве вспомогательного оружия. Что произойдет с винтовкой после приземления в Конго и после встречи с другом-охотником, который обеспечивал “крышу”, его не волновало. Приятель достанет ему именно то оружие, которое необходимо для осуществления задуманного.
Товарищ Хэнка так и пообещал сделать, когда встретил его в аэропорту Киншасы. Дерек Кингстон вез его из города, и они вспоминали события минувших лет. Они познакомились много лет назад, когда Фрост служил в Родезии, потом встречались в Анголе. Кингстон старался держаться подальше от политики, но в душе сочувствовал борцам с коммунизмом. Ходили слухи, что Дерек — резидент британской Интеллидженс Сервис в Конго. Фрост никогда не спрашивал его об этом, так как знал, что ответ будет один, независимо от того, правдивые слухи или нет.
Друзья решили остановиться и выпить перед длинной дорогой до дома Кингстона, который находился в часе езды от Киншасы. Они выбрали открытое кафе, очень похожее на парижское, украшенное цветными зонтами, защищающими столы от жаркого полуденного солнца.
Фрост заказал джин и тоник, Дерек — то же самое. Он достал сигарету из серебряного портсигара и предложил Хэнку, но тот отказался. Кингстон выглядел лет на тридцать. Наверное, он был самым молодым профессиональным охотником на всем африканском континенте. О его умении стрелять из винтовки ходили легенды, с пистолетом он тоже умел обращаться. Самое впечатляющее в его поведении было то, как он талантливо играл свою роль: немного помятый, но очень дорогой белый костюм, небольшая, но заметная выпуклость под левой мышкой от кобуры и даже пистолет редкой марки. Блондин с ухоженными усиками, он бесподобно смотрелся в своем “ягуаре” с откидывающимся верхом, который и завершал картину.
— Что ты так смотришь, Хэнк, я что, галстук надел узлом на спину? — голос Кингстона и его британский акцент тоже звучали театрально, и он знал это.
— Нет, старик, — засмеялся Фрост, — просто пришло в голову, что сейчас ты похож на эмигранта из английского фильма о шпионах. Только не обижайся.
— Ну что ты, дружище. Я тут подобрал для тебя амуницию на свое усмотрение — то, чем ты обычно пользуешься.
Фрост закурил, а Дерек начал перечислять:
— Большой боевой нож, штурмовая винтовка НК с магазином на тридцать патронов и со складывающимся прикладом, восемь запасных магазинов, боеприпасы. Если ты не захватил свой пистолет, то я одолжу свой. Да, я еще нашел проводника, чтобы с тобой, не дай Бог, ничего не случилось в самом начале. Можешь на него положиться, он мой лучший друг. Я доверил бы ему без сомнения даже собственную жену, если бы она у меня была.
Официант принес напитки и Кингстон замолчал, пока тот не ушел.
— Ты слышал что-нибудь о Чапмане? — спросил Фрост.
— Боюсь, что дело дрянь. Он контролирует большую часть страны. Единственный район, на который он еще не наложил железную руку — это ничейная территория, за которую воюют и правые военные мятежники, и партизанские банды коммунистов-террористов. Сюда они, в общем, не доходят, но изредка устраивают нападения на автодороги. Чувствую, Хэнк, тебе еще придется с ними встретиться.
— Я слышал в Колумбии, что хоть государственный департамент и оказывает помощь правительству Кубинды, Компания поддерживает генерала Эндибве и правых военных мятежников. Ты что-нибудь слышал об этом?
— Старик, я всего лишь охотник. Откуда мне знать? Наверное, это просто слухи, — ответил Кингстон, прикуривая вторую сигарету и поигрывая зажигалкой “Данхил”. Фрост придвинулся ближе к нему и склонился над столом.
— Слухи, говоришь… Ты в этом уверен?
Дерек быстро оглянулся и негромко ответил:
— А может, и правда. Дело в том, что здесь находится Кертис. Ты знаешь его. Это все, что я слышал, — добавил Дерек, заговорщически улыбаясь.
— Спасибо, старик, — сказал Фрост и приятели допили содержимое стаканов в тишине.
Они двинулись дальше. Солнце клонилось к закату, когда они добрались до довольно просторного дома Кингстона. Ужин был великолепен, его готовил не хозяин, как это было тогда, когда Хэнк гостил у него в прошлый раз, а очаровательная темнокожая молодая женщина. Дерек назвал ее хозяйкой дома. Чуть позже Фрост понял, почему его друг доверил бы свою “жену” проводнику, с которым его познакомили за ужином — тот оказался братом молодой хозяйки. Выезжать решили на рассвете, поэтому Хэнк рано ушел к себе в комнату, пожелав всем спокойной ночи. Перед тем как заснуть, он тщательно проверил все оружие.
На следующее утро он проснулся в половине пятого и обнаружил, что хозяйка поднялась на полчаса раньше и успела приготовить завтрак, который Фрост назвал бы неописуемо вкусным. Кингстон молча сидел рядом и пил кофе. Хэнк грустно подумал, что непревзойденные кулинарные способности красавицы пропадают впустую и их некому ценить — Кингстон клевал, как воробышек, и у него не было любимых блюд. После завтрака они с проводником, которого звали Джо-Джо Китабе, приготовились к отъезду. Потом они попрощались, хозяйка поцеловала брата, пожала руку Фросту и пожелала им счастливого возвращения. Он поблагодарил и забрался в джип.
Утреннее небо на горизонте далеко позади прорезали первые лучи солнца, и путешественники тронулись в путь. Минут через десять капитан разговорился со своим проводником.
— Кингстон сказал, что вы его старый друг…
— Это точно, — подтвердил Фрост, пытаясь прикурить на ветру. Джип был открыт с боков и лишь металлическая крыша хоть немного защищала от солнца, которое обещало быть адски жарким.
— Скажите, капитан, это у вас боевое ранение?
— Что? А, повязка…
— Расскажите, если можно.
— Ну, — начал Фрост, пытаясь скрыть улыбку, — вообще-то это не интересная история. О таком факте мало кто знает, но я — один из тех немногих людей, которые имеют генетическую совместимость с президентом США. Недавно с ним произошел несчастный случай, газетам запретили писать о нем. Президент лишился глаза. Тут же перерыли все военные архивы и оказалось, что только мой орган совместим с тканью президента. Ну вот, в общем, и все. Я просто выполнил свой патриотический долг. Уверен — ты на моем месте поступил бы так же, — закончил он торжественно.
Джо-Джо тоже посуровел и замолчал, размышляя об услышанном. А через пять минут он начал непроизвольно смеяться и не останавливался, пока джип не влетел в глубокую яму на дороге.
— Кингстон предупреждал, что вы большой шутник, — долго еще хихикал проводник.
Около полудня они остановились на короткий отдых и наскоро перекусили. Сестра Джо-Джо приготовила сэндвичи с мясом омаров (Фрост впервые ел настолько вкусные бутерброды) и с таким бесподобным соусом, за который ее можно было причислять к лику святых.
Вскоре они поехали дальше, направляясь к границе с Нугумбве. Минут через двадцать Хэнк заметил столб пыли на дороге милях в трех сзади.
— Что это такое, Джо-Джо? — спросил он. Проводник оглянулся и пожал плечами.
— Может быть, животные, хотя вряд ли — пыль долго не исчезает. Наверное, машина. За вами не могут гнаться, капитан?
Фрост кивнул и Джо-Джо снова посмотрел назад.
— Это могут быть ребята моего старого знакомого Чапмана, а, возможно, и кто-нибудь еще. По этой дороге часто ездят?
Проводник пристально взглянул на капитана и пошутил:
— Часто, и в основном партизаны. Ха-ха-ха!
Джо-Джо успел понравиться Хэнку, но сейчас он не совсем понял его юмора. Фрост проверил закрепленные рядом винтовки — его и проводника — и снова посмотрел на преследующее их облако пыли.
Приближался вечер. Капитан был готов остановиться на отдых, так как знал, что не сможет пересечь границу с Нугумбве ночью на машине. Во-первых, для этого не было подходящих дорог. Во-вторых, надо было пробираться тихо и незаметно, местами через непроходимые заросли. Делать это на автомобиле ночью было бы самоубийством, если не для них с Джо-Джо, то для джипа точно.
Они проехали еще с полчаса. Проводник сказал, что знает подходящее место для лагеря неподалеку в небольшой роще. Стоянка действительно оказалась очень удобной, в укромном месте, с сухими ветками для костра. Рядом протекал маленький ручей, тихо, идиллически журча. Закат тянулся бесконечно долго — видимо, это объяснялось плоскостью рельефа и отсутствием вокруг человеческого жилья. Но все-таки темнота наступила неожиданно и ночь пробудила к жизни новые звуки. Вокруг послышалась возня, производимая дикими зверями — настоящими и воображаемыми. Путешественники решили не разжигать костер. Хотя огонь мог бы отпугнуть хищников, он послужил бы любезным приглашением для красных террористов из Нугумбве, которые подвергали нападениям эту часть Конго. Они сидели у джипа при слабом свете тусклой лампочки — единственной защиты от темноты — и ели всухомятку бутерброды, приготовленные для них утром очаровательной хозяйкой.
Неожиданно Фрост заметил разгорающийся костер примерно в миле от них, который вспыхнул в окружающей темноте, словно маяк на пустынном ночном морском берегу. Такой огонь казалось бы более уместным развести в зимнем северном лесу, чтобы согреть продрогших путников. Здесь же его могли устроить или люди, которым нечего бояться бандитов, или глупцы, не соображавшие, что бандитов следует остерегаться. Фрост не был уверен ни в том, ни в другом, и не хотел рисковать своей головой, чтобы получить ответ на этот вопрос. Вдруг его мысли были прерваны. Заглушая звуки ночных животных, от загадочного костра донеслись захлебывающиеся автоматные очереди.
Глава пятая
Глава шестая
— Да бросьте, все вы понимаете. Я каждый день просыпаюсь и чувствую интерес к жизни. На мне армейские ботинки и защитная одежда, которые я ношу постоянно. Когда я сплю в джунглях на земле, по мне ползают муравьи или еще кое-что и похуже. За мной охотятся враги, но каждую минуту своей жизни я ее чувствую, эту жизнь.
Любой искатель приключений или наемник занимается своим делом не потому, что ему нравится убивать, да и самому получить пулю, естественно, не хочется. И не верьте рассказам о тяге к опасностям, свойственным нашей профессии. Эти басни годятся только для того, чтобы произвести впечатление на женщин. Мы становимся искателями приключений из-за стремления увидеть или сделать что-то новое. Можно увидеть мир — весь мир — и не из салона туристического автобуса. Понимаете, те, которых все называют наемниками — это единственные люди, которые наемниками не являются. Мы занимаемся тем, что нам нравится. Да, получаем за это деньги, но вы же понимаете, что на чужой войне не разбогатеешь. И наемники выполняют свою работу не из-за зарплаты, а ради приключений и подвигов, потому что верят в дело, за которое воюют. Большинство из них борется с коммунизмом.
А настоящие наемники в полном смысле слова — это те, кто работает с девяти до пяти за несколько сотен в неделю или и того меньше. Они занимаются тем, что им не нравится только по одной причине — из-за купюр — долларов, франков или каких-нибудь еще, черт бы их побрал. Я был наемником, когда работал учителем. Да, я любил детей, но ненавидел тот бред, который называют программой образования. Терпел ради зарплаты. Я был наемником, когда служил охранником и сторожил чью-то проклятую фабрику или гонялся за каким-нибудь мужем-обманщиком.
— Так значит, вы сейчас не наемник? — удивился молодой журналист.
— Если вы имеете в виду того, кто сражается на войнах, в которые боятся вмешаться так называемые сверхдержавы, то ответ положительный. Я — наемник, если вы имеете в виду того, кто идет воевать под флагом антикоммунизма. Так меня, но истинные наемники — это те, которые прочитают это интервью и завтра снова пойдут на работу, которую они ненавидят, опять станут поддерживать политику, в которую они не верят и будут умирать от скуки. И они еще называют наемником меня!
Фрост получил вежливый отказ и половину обещанной суммы в качестве утешительного приза — интервью оказалось не совсем тем, что было нужно журналу.
Он сидел на борту самолета, приступающего к снижению перед приземлением в Африке. Хэнк понимал, что список убийств, совершенных Чапманом, стал еще больше за последнее время, раз тот срочно прибыл на этот континент. Сам он последний раз был в Африке, когда работал по контракту на Компанию, выполняя кое-какие задания во время гражданской войны в Анголе.
Фрост сделал пересадку, убедившись, что багаж с оружием перегружен на нужный самолет. Перед тем, как вылететь из Штатов, он очень удачно приобрел крупнокалиберную винтовку с оптическим прицелом. Но у Хэнка и в мыслях не было применять ее — в его планы не входила охота на носорогов — она была частью его легенды как охотника и вполне логически объясняла наличие у него браунинга в качестве вспомогательного оружия. Что произойдет с винтовкой после приземления в Конго и после встречи с другом-охотником, который обеспечивал “крышу”, его не волновало. Приятель достанет ему именно то оружие, которое необходимо для осуществления задуманного.
Товарищ Хэнка так и пообещал сделать, когда встретил его в аэропорту Киншасы. Дерек Кингстон вез его из города, и они вспоминали события минувших лет. Они познакомились много лет назад, когда Фрост служил в Родезии, потом встречались в Анголе. Кингстон старался держаться подальше от политики, но в душе сочувствовал борцам с коммунизмом. Ходили слухи, что Дерек — резидент британской Интеллидженс Сервис в Конго. Фрост никогда не спрашивал его об этом, так как знал, что ответ будет один, независимо от того, правдивые слухи или нет.
Друзья решили остановиться и выпить перед длинной дорогой до дома Кингстона, который находился в часе езды от Киншасы. Они выбрали открытое кафе, очень похожее на парижское, украшенное цветными зонтами, защищающими столы от жаркого полуденного солнца.
Фрост заказал джин и тоник, Дерек — то же самое. Он достал сигарету из серебряного портсигара и предложил Хэнку, но тот отказался. Кингстон выглядел лет на тридцать. Наверное, он был самым молодым профессиональным охотником на всем африканском континенте. О его умении стрелять из винтовки ходили легенды, с пистолетом он тоже умел обращаться. Самое впечатляющее в его поведении было то, как он талантливо играл свою роль: немного помятый, но очень дорогой белый костюм, небольшая, но заметная выпуклость под левой мышкой от кобуры и даже пистолет редкой марки. Блондин с ухоженными усиками, он бесподобно смотрелся в своем “ягуаре” с откидывающимся верхом, который и завершал картину.
— Что ты так смотришь, Хэнк, я что, галстук надел узлом на спину? — голос Кингстона и его британский акцент тоже звучали театрально, и он знал это.
— Нет, старик, — засмеялся Фрост, — просто пришло в голову, что сейчас ты похож на эмигранта из английского фильма о шпионах. Только не обижайся.
— Ну что ты, дружище. Я тут подобрал для тебя амуницию на свое усмотрение — то, чем ты обычно пользуешься.
Фрост закурил, а Дерек начал перечислять:
— Большой боевой нож, штурмовая винтовка НК с магазином на тридцать патронов и со складывающимся прикладом, восемь запасных магазинов, боеприпасы. Если ты не захватил свой пистолет, то я одолжу свой. Да, я еще нашел проводника, чтобы с тобой, не дай Бог, ничего не случилось в самом начале. Можешь на него положиться, он мой лучший друг. Я доверил бы ему без сомнения даже собственную жену, если бы она у меня была.
Официант принес напитки и Кингстон замолчал, пока тот не ушел.
— Ты слышал что-нибудь о Чапмане? — спросил Фрост.
— Боюсь, что дело дрянь. Он контролирует большую часть страны. Единственный район, на который он еще не наложил железную руку — это ничейная территория, за которую воюют и правые военные мятежники, и партизанские банды коммунистов-террористов. Сюда они, в общем, не доходят, но изредка устраивают нападения на автодороги. Чувствую, Хэнк, тебе еще придется с ними встретиться.
— Я слышал в Колумбии, что хоть государственный департамент и оказывает помощь правительству Кубинды, Компания поддерживает генерала Эндибве и правых военных мятежников. Ты что-нибудь слышал об этом?
— Старик, я всего лишь охотник. Откуда мне знать? Наверное, это просто слухи, — ответил Кингстон, прикуривая вторую сигарету и поигрывая зажигалкой “Данхил”. Фрост придвинулся ближе к нему и склонился над столом.
— Слухи, говоришь… Ты в этом уверен?
Дерек быстро оглянулся и негромко ответил:
— А может, и правда. Дело в том, что здесь находится Кертис. Ты знаешь его. Это все, что я слышал, — добавил Дерек, заговорщически улыбаясь.
— Спасибо, старик, — сказал Фрост и приятели допили содержимое стаканов в тишине.
Они двинулись дальше. Солнце клонилось к закату, когда они добрались до довольно просторного дома Кингстона. Ужин был великолепен, его готовил не хозяин, как это было тогда, когда Хэнк гостил у него в прошлый раз, а очаровательная темнокожая молодая женщина. Дерек назвал ее хозяйкой дома. Чуть позже Фрост понял, почему его друг доверил бы свою “жену” проводнику, с которым его познакомили за ужином — тот оказался братом молодой хозяйки. Выезжать решили на рассвете, поэтому Хэнк рано ушел к себе в комнату, пожелав всем спокойной ночи. Перед тем как заснуть, он тщательно проверил все оружие.
На следующее утро он проснулся в половине пятого и обнаружил, что хозяйка поднялась на полчаса раньше и успела приготовить завтрак, который Фрост назвал бы неописуемо вкусным. Кингстон молча сидел рядом и пил кофе. Хэнк грустно подумал, что непревзойденные кулинарные способности красавицы пропадают впустую и их некому ценить — Кингстон клевал, как воробышек, и у него не было любимых блюд. После завтрака они с проводником, которого звали Джо-Джо Китабе, приготовились к отъезду. Потом они попрощались, хозяйка поцеловала брата, пожала руку Фросту и пожелала им счастливого возвращения. Он поблагодарил и забрался в джип.
Утреннее небо на горизонте далеко позади прорезали первые лучи солнца, и путешественники тронулись в путь. Минут через десять капитан разговорился со своим проводником.
— Кингстон сказал, что вы его старый друг…
— Это точно, — подтвердил Фрост, пытаясь прикурить на ветру. Джип был открыт с боков и лишь металлическая крыша хоть немного защищала от солнца, которое обещало быть адски жарким.
— Скажите, капитан, это у вас боевое ранение?
— Что? А, повязка…
— Расскажите, если можно.
— Ну, — начал Фрост, пытаясь скрыть улыбку, — вообще-то это не интересная история. О таком факте мало кто знает, но я — один из тех немногих людей, которые имеют генетическую совместимость с президентом США. Недавно с ним произошел несчастный случай, газетам запретили писать о нем. Президент лишился глаза. Тут же перерыли все военные архивы и оказалось, что только мой орган совместим с тканью президента. Ну вот, в общем, и все. Я просто выполнил свой патриотический долг. Уверен — ты на моем месте поступил бы так же, — закончил он торжественно.
Джо-Джо тоже посуровел и замолчал, размышляя об услышанном. А через пять минут он начал непроизвольно смеяться и не останавливался, пока джип не влетел в глубокую яму на дороге.
— Кингстон предупреждал, что вы большой шутник, — долго еще хихикал проводник.
Около полудня они остановились на короткий отдых и наскоро перекусили. Сестра Джо-Джо приготовила сэндвичи с мясом омаров (Фрост впервые ел настолько вкусные бутерброды) и с таким бесподобным соусом, за который ее можно было причислять к лику святых.
Вскоре они поехали дальше, направляясь к границе с Нугумбве. Минут через двадцать Хэнк заметил столб пыли на дороге милях в трех сзади.
— Что это такое, Джо-Джо? — спросил он. Проводник оглянулся и пожал плечами.
— Может быть, животные, хотя вряд ли — пыль долго не исчезает. Наверное, машина. За вами не могут гнаться, капитан?
Фрост кивнул и Джо-Джо снова посмотрел назад.
— Это могут быть ребята моего старого знакомого Чапмана, а, возможно, и кто-нибудь еще. По этой дороге часто ездят?
Проводник пристально взглянул на капитана и пошутил:
— Часто, и в основном партизаны. Ха-ха-ха!
Джо-Джо успел понравиться Хэнку, но сейчас он не совсем понял его юмора. Фрост проверил закрепленные рядом винтовки — его и проводника — и снова посмотрел на преследующее их облако пыли.
Приближался вечер. Капитан был готов остановиться на отдых, так как знал, что не сможет пересечь границу с Нугумбве ночью на машине. Во-первых, для этого не было подходящих дорог. Во-вторых, надо было пробираться тихо и незаметно, местами через непроходимые заросли. Делать это на автомобиле ночью было бы самоубийством, если не для них с Джо-Джо, то для джипа точно.
Они проехали еще с полчаса. Проводник сказал, что знает подходящее место для лагеря неподалеку в небольшой роще. Стоянка действительно оказалась очень удобной, в укромном месте, с сухими ветками для костра. Рядом протекал маленький ручей, тихо, идиллически журча. Закат тянулся бесконечно долго — видимо, это объяснялось плоскостью рельефа и отсутствием вокруг человеческого жилья. Но все-таки темнота наступила неожиданно и ночь пробудила к жизни новые звуки. Вокруг послышалась возня, производимая дикими зверями — настоящими и воображаемыми. Путешественники решили не разжигать костер. Хотя огонь мог бы отпугнуть хищников, он послужил бы любезным приглашением для красных террористов из Нугумбве, которые подвергали нападениям эту часть Конго. Они сидели у джипа при слабом свете тусклой лампочки — единственной защиты от темноты — и ели всухомятку бутерброды, приготовленные для них утром очаровательной хозяйкой.
Неожиданно Фрост заметил разгорающийся костер примерно в миле от них, который вспыхнул в окружающей темноте, словно маяк на пустынном ночном морском берегу. Такой огонь казалось бы более уместным развести в зимнем северном лесу, чтобы согреть продрогших путников. Здесь же его могли устроить или люди, которым нечего бояться бандитов, или глупцы, не соображавшие, что бандитов следует остерегаться. Фрост не был уверен ни в том, ни в другом, и не хотел рисковать своей головой, чтобы получить ответ на этот вопрос. Вдруг его мысли были прерваны. Заглушая звуки ночных животных, от загадочного костра донеслись захлебывающиеся автоматные очереди.
Глава пятая
Фрост вскочил на ноги, и винтовка моментально оказалась у него в руках.
— Террористы? — задал он ненужный вопрос. Джо-Джо уже успел накрыть лампу курткой и сейчас пытался погасить огонек.
— Вот ненормальные! — воскликнул он. — Додуматься разводить костер!
— Пойду-ка я разведаю, что там происходит. А ты веди круговое наблюдение и держи винтовку наготове. От машины не отходи, но внутрь не садись.
И капитан исчез в темноте. До него донеслись слова проводника:
— Вы там тоже не наделайте глупостей.
Он обернулся, но в бархатной темноте уже ничего не рассмотрел. Джо-Джо был профессиональным охотником, привыкшим к африканской ночи, умеющим бесшумно передвигаться. А черная кожа, данная ему от рождения, становилась в этом случае важным преимуществом. Фрост ответил в темноту:
— Ты тоже не сделай здесь какую-нибудь глупость. Местность, по которой он пробирался, только новичок мог назвать джунглями. Это был лес, хоть он и находился в двух шагах от экватора. Не очень густой тропический лес. Несмотря на крики зверей, другие ночные звуки и мягкую подстилку из прелых растений под ногами, капитан старался передвигаться со всеми мерами предосторожности, медленно и бесшумно, чтобы его не обнаружили. Правый глаз постепенно адаптировался к темноте, которую образовывал шатер из стофутовых деревьев, полностью закрывающих свет луны и звезд. Вокруг кипела ночная жизнь: вот до него донеслось утробное кваканье огромной лягушки “Рана Голиаф”, способной целиком проглотить мышь. Фрост, наконец, преодолел милю, отделявшую их лагерь от загадочного костра, и замер в зарослях.
Развернувшаяся перед ним сцена была классическим примером того, к каким кровавым последствиям может привести человеческая глупость. На поляне стоял джип, такой же, как и у них с Джо-Джо, только без крыши. Рядом с машиной находились четверо белых — трое мужчин и одна женщина. При ярком свете костра капитан заметил винтовку устаревшей конструкции, валявшуюся посреди лагеря. По поляне металось еще семь человек, по виду явных бандитов. Все они были вооружены автоматами Калашникова АК—47, которые в нынешнее время расползлись по всему свету. Одни террористы не выпускали оружие из рук, другие положили его на землю рядом с собой. Они вскрывали металлические ящики, которые Фрост сначала принял за оружейные, и вытряхивали из них фотоаппараты, кинокамеры, бобины с пленкой. Бандиты разматывали пленку и со смехом цепляли ее на джип, словно серпантин на рождественскую елку. У стоявшей рядом пленницы с длинными светлыми волосами руки были связаны за спиной. Один из террористов схватил ее за волосы, потянув голову назад, и привязал их к запястьям. Голова бедняжки неестественно запрокинулась, шея изогнулась, и она застонала от боли. Другой бандит толкнул девушку прикладом, и та упала на колени с вывернутой головой и открытым ртом, издающим глухие стоны.
Вдруг послышались другие звуки. Один пленник стал биться головой о валун, стараясь покончить с собой или потерять сознание. И Фрост мог его понять — губы бедняги были полностью отрезаны, нижняя часть лица превратилась в кровавое месиво. Один из террористов поднял автомат и обрушил приклад на затылок кричавшего. Тот мгновенно смолк. Второго белого пытали знакомыми капитану методами, принятыми у бандитов. Его распяли при помощи кольев на земле и постепенно отрубали сначала пальцы, потом ступни, затем руки по локоть, видимо, наслаждаясь криками жертвы. Каждый раз, когда он терял сознание, его приводили пощечинами в себя. Хэнк знал, что тот раньше умрет от болевого шока, чем от потери крови. Судьба третьего пленника была не лучше — его руки были крепко связаны за спиной и длинная веревка тянулась от кистей до бампера джипа. Ноги же привязали к большому дереву недалеко от костра. Бедняга сидел в неудобном положении и было ясно, что с ним хотят сделать. Фрост стал оценивать сложившуюся обстановку, определяя, что ему предпринять и как вмешаться в трагические события.
Террористы завели джип — времени на раздумья не осталось. Капитан шагнул из-за кустов и открыл огонь короткими очередями, хладнокровно расстреливая бандитов — сначала вооруженных, а затем и тех, которые бросились за своими автоматами. Но вмешательство оказалось чересчур поздним. Подвергая себя опасности быть убитым оставшимися в живых головорезами, Фрост перевел огонь на джип и срезал водителя. Но даже после смерти тот успел совершить свое черное дело. Его тело упало на руль, нога толкнула педаль, и машина прыгнула вперед.
Краем глаза, словно в замедленном кино, Хэнк видел, как руки третьего пленника поднялись за спиной, согнувшись под неестественным углом, и привязанная к бамперу веревка вырвала их из суставов. Бедняга жутко закричал. Джип врезался в дерево шагах в десяти от места казни, но было поздно.
Рядом с Фростом засвистели пули. Он припал на одно колено и продолжал вести огонь. В живых осталось два бандита. Капитан уложил одного из них, разрядив последний патрон из обоймы. Второй, вместо того, чтобы стрелять в Фроста, вдруг кинулся к девушке, сжимая в руках окровавленный топор, которым он только что рубил на куски одного из пленников. Черная кожа на его руках блестела от крови в зловещих отблесках костра, похожего на огонь преисподней. Он замахнулся, чтобы ударить по открытому горлу блондинки, стоявшей перед ним на коленях. Та пронзительно закричала. Услышав душераздирающий вопль, от которого кровь стыла в жилах, капитан мгновенно перебросил винтовку в левую руку, а правой выхватил из кобуры браунинг. Эти движения длились долю секунды, но для него они растянулись на минуты, словно сцена в замедленном темпе из трагедии японского театра Кабуки. Вскидывая пистолет, Фрост лихорадочно рассчитывал точку прицеливания, чтобы после попадания топор по инерции не упал на шею жертвы. До головореза было футов пятнадцать, палец лежал на спусковом крючке, а топор уже до половины совершил свой зловещий путь. Фрост выбрал единственно правильное решение — он всадил первую пулю точно в запястье террориста, только это могло остановить орудие убийства. Перебитая рука бандита дернулась в сторону, из раны хлынула кровь. Перехватив пистолет в обе руки, Фрост стрелял без остановки, вгоняя пули в голову, в горло, в грудь врага. Топор отлетел в сторону, и бандит медленно осел на землю.
Через миг капитан был уже рядом с девушкой, захлебывающейся в истерике. Времени развязывать и аккуратно освобождать ее волосы не было. Требовалось как можно быстрее освободить шею, чтобы она не задохнулась. Фрост выхватил из-за пояса нож и осторожно провел по волосам, привязанным к запястьям. Голова ее освободилась, и пленница стала падать вперед. Хэнк подхватил ее и прижал к себе. Дыхание начало постепенно выравниваться и вскоре всхлипывания прекратились.
Капитан разрезал веревки и заметил, что укоротил блондинке прическу дюймов на пять.
— Все будет хорошо, — приговаривал он, как будто сам в это верил. Шансов у них оставалось ничтожно мало, это ясно. Выстрелы могли привлечь других головорезов, которые появятся в любую минуту. Бережно придерживая девушку, всю дрожащую от ужаса, он вложил новую обойму в пистолет и засунул его в кобуру под левой рукой, готовый при первой необходимости молниеносно его выхватить. Фрост помог пленнице подняться на ноги, подхватил с земли свою винтовку и зарядил ее. Он надеялся, что, несмотря на интенсивную перестрелку и крики, Джо-Джо не оставил их машину. Капитан прошел между трупами террористов, выключил мотор джипа и потушил фары.
Он подошел к пленнику, которому отрезали губы и нанесли удар прикладом по голове, и с удивлением обнаружил, что тот жив. Как только Хэнк почувствовал, что человек дышит, он горько пожалел, что нет глушителя. Бедняге ничем нельзя было помочь, чтобы предотвратить смерть от болевого шока или от потери крови. Даже если бы каким-то чудом это и можно было сделать, то лежащий рядом ржавый тесак, явно служивший орудием пытки, не оставлял сомнений в том, что произошло заражение крови. Кроме того, ударом приклада было проломлено основание черепа пленника. Фрост видел в своей жизни достаточно смертей и понимал, что тот неминуемо погибнет от таких тяжелых ран. Чувствовал ли он боль, будучи в бессознательном состоянии? Этого капитан не знал. А что, если перед смертью к нему вернется сознание, хотя бы на несколько минут? Все равно его невозможно спасти, нельзя и взять с собой. А что, если он придет в себя перед смертью и рядом никого не окажется? Фрост никому бы этого не пожелал. Он оглянулся — девушка не смотрела в его сторону — достал браунинг и прижал ствол к груди умирающего. Один выстрел, всего лишь один… В эту секунду он увидел, как замерла пульсирующая до этого жилка на шее раненого. Он убрал пистолет и приложил ухо к его груди, стараясь обнаружить признаки жизни, но ничего не почувствовал. Если Фросту все же пришлось бы сделать выстрел милосердия, то сама грудь сработала бы как резонатор и заглушила бы громкий звук.
Он поднялся и осмотрелся по сторонам — лагерь все так же окружала непроницаемая темнота. Он в последний раз взглянул на умершего, молчаливо поблагодарив его за то, что стрелять не пришлось. Было ли бы это правильно? Капитан не знал, но был уверен, что оставить человека страдать от невыносимой боли или бросить его в одиночестве перед смертью было бы значительно хуже.
Фрост протянул девушке руку.
— Больше вам здесь делать нечего. Пойдемте…
Она взглянула на него остекленевшими глазами, блестевшими в отблесках костра. На ее лице отражались растерянность, ужас и непонимание произошедшего. Капитан склонился над девушкой.
— Не бойтесь, все будет хорошо, вот увидите. Ну, давайте…
Уходя из лагеря, Фрост подумал о том, что с точки зрения профессионала, необходимо вывести из строя остающееся оружие, чтобы его через минуту не применили против тебя самого. Оставлять его у себя за спиной — смертельно опасно и сделать так мог лишь не нюхавший пороху новобранец. Однако время являлось тем важнейшим фактором, который перевешивал все. Поэтому Фрост помогал девушке, как только мог, быстро уходить через лес туда, где его ждет проводник с машиной. Один раз они споткнулись и едва не упали — пришлось на минутку присесть и передохнуть. Пленница безжизненно брела, словно зомби. Ее ноги автоматически передвигались лишь усилием воли — усилием воли капитана.
Прошло так много времени, что он боялся даже думать об этом, и вот они приблизились, наконец, к месту, где был оставлен Джо-Джо. Другой, менее опытный разведчик, направился бы прямо к джипу, но у Фроста опыта хватало. Он стал огибать лагерь, поддерживая девушку и стараясь ступать как можно тише. Обойдя его кругом, Хэнк присел на корточки и провел рукой по лицу, на котором отпечаталась усталость и боль. Несмотря на темноту, укрывающую лагерь плотным покрывалом, он понял, что террористы побывали и здесь. Проводника не было видно и в сердце Хэнка вкралось предчувствие, что их недолгой дружбе пришел конец — смертельный конец.
— Террористы? — задал он ненужный вопрос. Джо-Джо уже успел накрыть лампу курткой и сейчас пытался погасить огонек.
— Вот ненормальные! — воскликнул он. — Додуматься разводить костер!
— Пойду-ка я разведаю, что там происходит. А ты веди круговое наблюдение и держи винтовку наготове. От машины не отходи, но внутрь не садись.
И капитан исчез в темноте. До него донеслись слова проводника:
— Вы там тоже не наделайте глупостей.
Он обернулся, но в бархатной темноте уже ничего не рассмотрел. Джо-Джо был профессиональным охотником, привыкшим к африканской ночи, умеющим бесшумно передвигаться. А черная кожа, данная ему от рождения, становилась в этом случае важным преимуществом. Фрост ответил в темноту:
— Ты тоже не сделай здесь какую-нибудь глупость. Местность, по которой он пробирался, только новичок мог назвать джунглями. Это был лес, хоть он и находился в двух шагах от экватора. Не очень густой тропический лес. Несмотря на крики зверей, другие ночные звуки и мягкую подстилку из прелых растений под ногами, капитан старался передвигаться со всеми мерами предосторожности, медленно и бесшумно, чтобы его не обнаружили. Правый глаз постепенно адаптировался к темноте, которую образовывал шатер из стофутовых деревьев, полностью закрывающих свет луны и звезд. Вокруг кипела ночная жизнь: вот до него донеслось утробное кваканье огромной лягушки “Рана Голиаф”, способной целиком проглотить мышь. Фрост, наконец, преодолел милю, отделявшую их лагерь от загадочного костра, и замер в зарослях.
Развернувшаяся перед ним сцена была классическим примером того, к каким кровавым последствиям может привести человеческая глупость. На поляне стоял джип, такой же, как и у них с Джо-Джо, только без крыши. Рядом с машиной находились четверо белых — трое мужчин и одна женщина. При ярком свете костра капитан заметил винтовку устаревшей конструкции, валявшуюся посреди лагеря. По поляне металось еще семь человек, по виду явных бандитов. Все они были вооружены автоматами Калашникова АК—47, которые в нынешнее время расползлись по всему свету. Одни террористы не выпускали оружие из рук, другие положили его на землю рядом с собой. Они вскрывали металлические ящики, которые Фрост сначала принял за оружейные, и вытряхивали из них фотоаппараты, кинокамеры, бобины с пленкой. Бандиты разматывали пленку и со смехом цепляли ее на джип, словно серпантин на рождественскую елку. У стоявшей рядом пленницы с длинными светлыми волосами руки были связаны за спиной. Один из террористов схватил ее за волосы, потянув голову назад, и привязал их к запястьям. Голова бедняжки неестественно запрокинулась, шея изогнулась, и она застонала от боли. Другой бандит толкнул девушку прикладом, и та упала на колени с вывернутой головой и открытым ртом, издающим глухие стоны.
Вдруг послышались другие звуки. Один пленник стал биться головой о валун, стараясь покончить с собой или потерять сознание. И Фрост мог его понять — губы бедняги были полностью отрезаны, нижняя часть лица превратилась в кровавое месиво. Один из террористов поднял автомат и обрушил приклад на затылок кричавшего. Тот мгновенно смолк. Второго белого пытали знакомыми капитану методами, принятыми у бандитов. Его распяли при помощи кольев на земле и постепенно отрубали сначала пальцы, потом ступни, затем руки по локоть, видимо, наслаждаясь криками жертвы. Каждый раз, когда он терял сознание, его приводили пощечинами в себя. Хэнк знал, что тот раньше умрет от болевого шока, чем от потери крови. Судьба третьего пленника была не лучше — его руки были крепко связаны за спиной и длинная веревка тянулась от кистей до бампера джипа. Ноги же привязали к большому дереву недалеко от костра. Бедняга сидел в неудобном положении и было ясно, что с ним хотят сделать. Фрост стал оценивать сложившуюся обстановку, определяя, что ему предпринять и как вмешаться в трагические события.
Террористы завели джип — времени на раздумья не осталось. Капитан шагнул из-за кустов и открыл огонь короткими очередями, хладнокровно расстреливая бандитов — сначала вооруженных, а затем и тех, которые бросились за своими автоматами. Но вмешательство оказалось чересчур поздним. Подвергая себя опасности быть убитым оставшимися в живых головорезами, Фрост перевел огонь на джип и срезал водителя. Но даже после смерти тот успел совершить свое черное дело. Его тело упало на руль, нога толкнула педаль, и машина прыгнула вперед.
Краем глаза, словно в замедленном кино, Хэнк видел, как руки третьего пленника поднялись за спиной, согнувшись под неестественным углом, и привязанная к бамперу веревка вырвала их из суставов. Бедняга жутко закричал. Джип врезался в дерево шагах в десяти от места казни, но было поздно.
Рядом с Фростом засвистели пули. Он припал на одно колено и продолжал вести огонь. В живых осталось два бандита. Капитан уложил одного из них, разрядив последний патрон из обоймы. Второй, вместо того, чтобы стрелять в Фроста, вдруг кинулся к девушке, сжимая в руках окровавленный топор, которым он только что рубил на куски одного из пленников. Черная кожа на его руках блестела от крови в зловещих отблесках костра, похожего на огонь преисподней. Он замахнулся, чтобы ударить по открытому горлу блондинки, стоявшей перед ним на коленях. Та пронзительно закричала. Услышав душераздирающий вопль, от которого кровь стыла в жилах, капитан мгновенно перебросил винтовку в левую руку, а правой выхватил из кобуры браунинг. Эти движения длились долю секунды, но для него они растянулись на минуты, словно сцена в замедленном темпе из трагедии японского театра Кабуки. Вскидывая пистолет, Фрост лихорадочно рассчитывал точку прицеливания, чтобы после попадания топор по инерции не упал на шею жертвы. До головореза было футов пятнадцать, палец лежал на спусковом крючке, а топор уже до половины совершил свой зловещий путь. Фрост выбрал единственно правильное решение — он всадил первую пулю точно в запястье террориста, только это могло остановить орудие убийства. Перебитая рука бандита дернулась в сторону, из раны хлынула кровь. Перехватив пистолет в обе руки, Фрост стрелял без остановки, вгоняя пули в голову, в горло, в грудь врага. Топор отлетел в сторону, и бандит медленно осел на землю.
Через миг капитан был уже рядом с девушкой, захлебывающейся в истерике. Времени развязывать и аккуратно освобождать ее волосы не было. Требовалось как можно быстрее освободить шею, чтобы она не задохнулась. Фрост выхватил из-за пояса нож и осторожно провел по волосам, привязанным к запястьям. Голова ее освободилась, и пленница стала падать вперед. Хэнк подхватил ее и прижал к себе. Дыхание начало постепенно выравниваться и вскоре всхлипывания прекратились.
Капитан разрезал веревки и заметил, что укоротил блондинке прическу дюймов на пять.
— Все будет хорошо, — приговаривал он, как будто сам в это верил. Шансов у них оставалось ничтожно мало, это ясно. Выстрелы могли привлечь других головорезов, которые появятся в любую минуту. Бережно придерживая девушку, всю дрожащую от ужаса, он вложил новую обойму в пистолет и засунул его в кобуру под левой рукой, готовый при первой необходимости молниеносно его выхватить. Фрост помог пленнице подняться на ноги, подхватил с земли свою винтовку и зарядил ее. Он надеялся, что, несмотря на интенсивную перестрелку и крики, Джо-Джо не оставил их машину. Капитан прошел между трупами террористов, выключил мотор джипа и потушил фары.
Он подошел к пленнику, которому отрезали губы и нанесли удар прикладом по голове, и с удивлением обнаружил, что тот жив. Как только Хэнк почувствовал, что человек дышит, он горько пожалел, что нет глушителя. Бедняге ничем нельзя было помочь, чтобы предотвратить смерть от болевого шока или от потери крови. Даже если бы каким-то чудом это и можно было сделать, то лежащий рядом ржавый тесак, явно служивший орудием пытки, не оставлял сомнений в том, что произошло заражение крови. Кроме того, ударом приклада было проломлено основание черепа пленника. Фрост видел в своей жизни достаточно смертей и понимал, что тот неминуемо погибнет от таких тяжелых ран. Чувствовал ли он боль, будучи в бессознательном состоянии? Этого капитан не знал. А что, если перед смертью к нему вернется сознание, хотя бы на несколько минут? Все равно его невозможно спасти, нельзя и взять с собой. А что, если он придет в себя перед смертью и рядом никого не окажется? Фрост никому бы этого не пожелал. Он оглянулся — девушка не смотрела в его сторону — достал браунинг и прижал ствол к груди умирающего. Один выстрел, всего лишь один… В эту секунду он увидел, как замерла пульсирующая до этого жилка на шее раненого. Он убрал пистолет и приложил ухо к его груди, стараясь обнаружить признаки жизни, но ничего не почувствовал. Если Фросту все же пришлось бы сделать выстрел милосердия, то сама грудь сработала бы как резонатор и заглушила бы громкий звук.
Он поднялся и осмотрелся по сторонам — лагерь все так же окружала непроницаемая темнота. Он в последний раз взглянул на умершего, молчаливо поблагодарив его за то, что стрелять не пришлось. Было ли бы это правильно? Капитан не знал, но был уверен, что оставить человека страдать от невыносимой боли или бросить его в одиночестве перед смертью было бы значительно хуже.
Фрост протянул девушке руку.
— Больше вам здесь делать нечего. Пойдемте…
Она взглянула на него остекленевшими глазами, блестевшими в отблесках костра. На ее лице отражались растерянность, ужас и непонимание произошедшего. Капитан склонился над девушкой.
— Не бойтесь, все будет хорошо, вот увидите. Ну, давайте…
Уходя из лагеря, Фрост подумал о том, что с точки зрения профессионала, необходимо вывести из строя остающееся оружие, чтобы его через минуту не применили против тебя самого. Оставлять его у себя за спиной — смертельно опасно и сделать так мог лишь не нюхавший пороху новобранец. Однако время являлось тем важнейшим фактором, который перевешивал все. Поэтому Фрост помогал девушке, как только мог, быстро уходить через лес туда, где его ждет проводник с машиной. Один раз они споткнулись и едва не упали — пришлось на минутку присесть и передохнуть. Пленница безжизненно брела, словно зомби. Ее ноги автоматически передвигались лишь усилием воли — усилием воли капитана.
Прошло так много времени, что он боялся даже думать об этом, и вот они приблизились, наконец, к месту, где был оставлен Джо-Джо. Другой, менее опытный разведчик, направился бы прямо к джипу, но у Фроста опыта хватало. Он стал огибать лагерь, поддерживая девушку и стараясь ступать как можно тише. Обойдя его кругом, Хэнк присел на корточки и провел рукой по лицу, на котором отпечаталась усталость и боль. Несмотря на темноту, укрывающую лагерь плотным покрывалом, он понял, что террористы побывали и здесь. Проводника не было видно и в сердце Хэнка вкралось предчувствие, что их недолгой дружбе пришел конец — смертельный конец.
Глава шестая
В темнота Фросту удалось рассмотреть грубую мину-ловушку на груди Джо-Джо, неподвижно сидящего в джипе. Хотя взрывное устройство выглядело незатейливым, он не знал, как его разминировать. Даже если бы было время похоронить друга, то как вытащить тело из машины, не подорвавшись? Он подумал, что пришедшая ему в голову при виде мины фраза “грубые, но эффективные” — неплохая эпитафия для всех красных террористов и причина эпитафий множества невинных людей, убитых бандитами. Признаков схватки в лагере не было — наверное, проводника снял снайпер, а затем террористы беспрепятственно прошли сюда. Капитан усадил девушку в самом темном месте за машиной, бросив горестный взгляд на мертвого друга, сидящего в ярде от них. Что делать? Снайпер, может быть, еще продолжает свою охоту. В нем закипела злость, требующая выследить врага и отомстить за смерть Джо-Джо. Однако, если он погибнет в этой схватке, то не выживет и девушка, которая теперь полностью зависит от него. Чем дольше ждать, тем больше вероятность появления террористов и тем меньше шансы на спасение. Жестом приказав спутнице молчать, Хэнк потащил ее за собой, прикидывая, как может действовать снайпер. Если тот вооружен особой бесшумной винтовкой, то выдать его может только свист пуль. Хотя существуют специальные пули, которые вообще не производят никакого шума. А что, если охота уже ведется? В мягкой траве среди редких деревьев будет практически невозможно уловить звуки пулевых ударов. Фрост и девушка ползли к деревьям, как вдруг рядом что-то прожужжало. Оса или пуля? Он постарался отогнать эту мысль, самое опасное в их положении — поддаться страху или другому неконтролируемому чувству.