Эльдарова Татьяна. Свояченица

   Он будто читал её мысли.
   ...Пусть для себя - для кого ж еще? Не для нового же Бориса? Ведь только рядом с ней - не с роскошной Любовью, по которой он буквально засыхал - лишь рядом с некрашеной, простоволосой, в спортивном костюмчике, всё понимающей сердцем и часто ничего не понимающей головой Анькой - ничто не мешало ему быть самим собой. Собственно, и счастливым даже быть... И вот теперь, когда это ему открылось, он должен...
   - Я должен привезти тебя к ним... Если мы не будем там через тридцать, - он посмотрел на приборную доску, - нет, уже через двадцать пять минут...
   - Что, что тогда?.. Нет, не говори!.. Кто?.. - Она уже не хотела слышать ответа, она боялась его услышать: грядущее черной неотвратимой тенью предстало перед ней во всей своей сатанинской красоте.
   Но Алексей уже сделал выбор. Он перестал её щадить:
   - Петя.
   - Где?
   - У Грека в клинике.
   - Знаешь, как ехать?..
   - Мне объяснили.
   - Я не найду, я тут ничего не знаю...
   - Меняемся местами, может, успеем...
   - Как ты нашел Грека?..
   Этот вопрос был самым ожидаемым. Странно, что Анна не задала его первым. Если каким-то чудом уцелеет, она никогда не сможет понять, почему он не сказал ей раньше...
   - Я сам туда позвонил!!!
   В результате этой страшной викторины, постепенно - как жемчужины из раковин - выуживая из Алексея слово за словом, Анна узнала, что во время уничтожения пышкиного Содома и Гоморры, вернее, за пару минут до него, Алексей тогда занялся перетаскиванием видеокассет в машину, - в доме раздался телефонный звонок (она отчетливо вспомнила тот миг).
   Подходить к телефону? Полный идиотизм! Но высветившийся на аппарате номер Алексей запомнил...
   Теперь, когда адрес, данный Пышкой, оказался липовым, - опекун детей решил воспользоваться этим номером и проверить, не имеет ли он отношения к самому Греку-Асклепию.
   Расчёт оказался верным. Более чем верным. Алексей попал прямо на мобильный телефон. Это не был Грек, это был непосредственный начальник его и Пышки. Он не сразу понял, кто говорит, но как только разобрался, что звонивший связан с Анной...
   Не было сил пересказывать весь разговор.
   - Он потребовал, чтобы я собственноручно доставил тебя, к нему в гости, а сам остался в машине. В противном случае...
   Алексею надо было решать: Аня или Петька.
   - Чего они хотят?
   - Не знаю.
   - Времени сколько осталось?..
   - Пять минут. - Алексей высунул голову в окно и поинтересовался у прохожего названием улицы. Сверился с картой. - Мы почти на месте.
   Ровно через три минуты они остановились у двухэтажного тёмного выселенного старинного дома, по каким-то неведомым причинам не представляющего для государства архитектурной ценности. Ветхое здание было упаковано в строительные леса, как сломанная нога в аппарат Илизарова.
   Охраны, к удивлению, не было.
   - Это - здесь...
   - Я должна идти одна?..
   - Таково их условие.
   Анна мысленно перекрестилась.
   - Ну, тогда вперёд, - подбодрила сама себя. - Меняем Петю на Аню... и пошла, почти весело напевая: - Петруха, Петрушка-прозрачные ушки...
   Она дошла уже до подъезда и вдруг вернулась, нежно обняла Алексея, поцеловала его шрам на подбородке:
   - Негоже так уходить, когда ты меня не простил. - Она оторвалась, посмотрела на циферблат на столбе. - Пора. Прости убогую, пока не поздно...
   Алексей застыл возле машины, как подъемный кран на заброшенной стройке. Даже губами не шевельнул. Анна скрылась за дверью...
   * * *
   Если бы Анна не сосредоточила все силы, чтобы организовать спокойное плавное передвижение своего тела (со стороны казалось - независимая деловая женщина вернулась домой из командировки), она конечно заметила бы, что прошла сквозь хитрое сооружение, вмонтированное в стены. Рентгеновский взгляд взятой в аренду таможенной проходной, мгновенно разложил по слоям её обмундирование: футболку с лёгкими брюками и то, что под ними, удостоверился в отсутствии на гостье металла.
   Не заметила Анна и того, когда успела вырасти рядом с ней стройная, как подберёзовик, фигурка в белом халате.
   - Прошу вас, входите! Вот сюда, пожалуйста! - раздался разочарованно-вкрадчивый голос. - Вы всё-таки успели... - Анна чуть-чуть выдохнула. - Извините, что мало света: здание ещё недооформлено в собственность, так что приходится соблюдать режим строжайшей экономии.
   Парадная мраморная застеленная ковровым проспектом лестница в два пролета привела Анну к льющейся световой реке, на миг ослепившей и окончательно обезоружившей. Возле впадения этой реки в темный холл дежурили двое часовых, стоящих неподвижно, как у входа в мавзолей.
   Словно в противовес "строжайшей экономии" в многоугольном сером бархатном зале под лепным потолком сияли дневным светом две многоэтажные люстры из белых подсвечников. Белым был овальный деревянный стол, три дивана, асимметрично расставленные вдоль отремонтированных по самым современным европейским стандартам стен.
   Бедной Анне за последние пять лет и четыре дня ещё не приходилось видеть таких помещений, (кстати, выглядело всё строго, без излишеств, очень торжественно). Поразило не это: сочетание света и сумрака почему-то резануло воспоминанием о красно-тигровом подвале Пышки. (Видимо, дизайнер был один и тот же.)
   - Вы - как раз вовремя, - снова грустно констатировал белый халат. Мы уж было начали беспокоиться, не случилось ли чего по дороге.
   Человечек-подберёзовик отодвинул одно из равномерно распределённых вкруг стола кресел, пригласил сесть. Невозмутимо, словно два раза в неделю она посещала ночные светские рауты, Анна прошла к предложенному месту. В голове сам собой возник хрустящий под копытами "школьный" Маяковский: "...гриб, грабь, гроб, груб...".
   Нет, грубым подберёзовик не был. Он был профессионально внимательным, почти ласковым: словно только вчера давал клятву Гиппократа. Приземлился наискосок от Анны. Теперь, при свете искусственного дня, Анна стала его демонстративно разглядывать, хотя разглядывать там, собственно, было нечего: нос и рот скрывала марлевая маска, волосы, уши и лоб - медицинская шапочка, глаза - толстенные роговые очки доисторического периода, превращавшие их обладателя в белоснежную ящерицу. Человек-невидимка, забинтовавший себя, чтобы стать зримым, был, наверное, более определённым, чем этот призрак. Даже рук не видно - резиновые перчатки!..
   - Где все? - Анна инстинктивно поняла, что ей тоже придется провести этот раут в маске и "надела" на себя бесстрашие, весёлость, добродушие.
   - Кто - все? - марлевая повязка обозначала рот при входе и выходе воздуха.
   - Я полагала, не вы один меня хотели видеть. Скорее всего, есть кто-то, кому мы с вами, - подчеркнула Анна, - интересны тогда, когда зачем-нибудь необходимы.
   - Совершенно верно, - раздался за спиной музыкальный тенор. - Прошу прощенья за вынужденную задержку: пришлось отменить кое-какие распоряжения и дать несколько указаний, - извинился тенор.
   Она вздрогнула от неожиданности...
   "Войдет в комнату кто-то тебе ненавистный - и душа замирает."
   Он был дружен с Борисом, даже один раз появился в их доме... Но Анну его искусные фотопортреты и впечатляющие кадры всегда почему-то оставляли равнодушной.
   - Вы почти правы, очаровательная Анна - как вас по отчеству? Прекрасно выглядите, если учесть, как давно не были на курорте.
   - Какое, к черту, отчество?! - она почти оправилась от шока. - Раньше меня называли просто Анна, чаще - мама или мамочка, потом - Арбузова, подозреваемая, подсудимая, пока не "сократили" до номера.
   Возглавить "круглый" овальный стол прошел человек, одного взгляда на прилизанный затылок которого ей стало достаточно, чтобы узнать его снова, в другом ракурсе, и жестоко развеселиться.
   - Мы знаем вашу грустную историю, уважаемая Анна... Даниловна! поправил галстук-бабочку насквозь проодеколоненный организатор беседы (у Анны аж в носу защипало, когда мимо прошел).
   Он явно любовался собственным голосом, играя на обертонах, будто двигая рычажки звукооператорского пульта. Анна в третий раз узнала его. На сей раз по голосу: это он торопился на самолёт, когда она, стоя над трупом Кола, под дверью своей квартиры, пыталась понять, что происходит на лестнице, слушала хихиканье Алёны...
   Зал заполнили четыре мальчика в ливреях официантов. Они быстро сновали туда-сюда, открывали невидимые дверцы угловых баров, огромных холодильников и морозильных камер, приносили подносы, заставленные посудой и всяческой импортной снедью... Вскоре стол был полностью сервирован.
   Лакеи удалились. Не сводить глаз с Анны остались лишь две пары: Тенор с Грибом и - одинаковые черно-белые ливреи у двери.
   - Как это кстати! - Анна запихнула в себя кусок ветчины. Еще не решив, какую маску оставит, она продолжила с полным ртом: - Есть хочу - умираю! Присоединяйтесь!
   Восхищенный наглостью гостьи, "ловец момента" снова поправил бабочку и дал знак своей "правой руке" откупорить бутылку французского "Клико".
   Анна спешно проглотила ветчину, съела большой кусок жирной рыбы и опустошила бокал (ужас! Только-только пришла в себя после "Есенина"!). Ей тут же подлили еще.
   - Всё по "мадамам" ударяете? - развеселилась она, бросив фотографу двузначное выражение и снова пригубив.
   - Нет, - Тенор не понял её намёка, - я предпочитаю прозрачную, чистую, как слеза...
   - ...Ребёнка! - окончила за него фразу мать.
   - Ну, что ж, - Тенор отставил наполненную рюмку, - коль вы предпочитаете вот так - с места в карьер, не подкрепившись, не отдохнув с дороги... Кстати, где вы "отдыхали" эти дни? Мы - с ног сбились, разыскивая вас. Нам ведь есть о чем поговорить!
   - Говорите! - лениво развалясь в кресле и проигнорировав вопрос, разрешила Анна. - Я послушаю. Учтите, без особого удовольствия, поскольку не принадлежу к поклонницам ваших многочисленных талантов.
   - Видите ли, уважаемая Анна Даниловна! - высота звуковых частот опустилась почти до баритона. - Вы несерьёзно относитесь к судьбе ваших чудных детей. Взять, к примеру, нынешний случай: ещё минут пять-десять и непризнанная звезда отечественной науки, - он широким жестом представил ей Гриба, - наш бесценный неутомимый помощник-экспериментатор Сергей Львович, без моего, правда, ведома, и без разрешения научного руководителя, пользуясь его отсутствием, был уже весьма серьёзно настроен на собственные научные изыскания...
   - Но я же, тем не менее, успела... - равнодушно возразила мать, внутренне содрогаясь. - Потом, что же это у вас за дисциплинка, когда без вашего ведома...
   До неё вдруг дошло: уж не Асклепий ли самолично "приветствовал" её, когда приезжал с Алёной на дачу к Алексею?! Если это так!.. Тогда это означает, что они с Алексеем опередили бандитов... Возможно, что эти пока даже не знают обо всех своих потерях...
   - На сей раз - да! - успели. - Тенор перебил её реплику, не подозревая, каким мощным аккордом зазвучала радость в душе Анны. - Но ведь так может быть не всегда. Задержись вы ещё хоть на одну...
   Он, негодяй, пытался угрожать, выдавая своими словами, что мальчики где-то поблизости!
   - Давайте ближе к делу! - в свою очередь, грубо перебила Анна, не желая слушать о том, что могло произойти. - Вы мне выкладываете все претензии, которые имеете к покойному мужу, а я - свои соображения. А то "дети, дети"... - на их глазах она перевоплотилась в кукушку, отбирая тем самым главный козырь противника. - У меня пять лет молодой жизни отняли, я могла за это время, как минимум, ещё троих настрогать, да жить только на пособие. А не хватало бы - вон, пустила б их побираться! "Дети"... продолжила она ворчливо. - За то, что кормите их и поите - спасибо! Но где доказательства, что мои сиротки, целые и здоровые, - у вас? - Тут она подпустила пьяную слезу, абсолютно соображая, что делает: словно кто подсказывал ей линию поведения.
   - Доказательства - есть! Хотите взглянуть?
   - Ну ещё бы! Кадры века из рук признанного классика!.. - Анна немного испугалась: вдруг размякнет и не сможет продолжать в прежнем ритме? Подумала, успокаивая себя: "А вдруг дадут увидеться с мальчишками?!"
   Надо было цепляться за любую возможность.
   - Валяйте! - снова скомандовала она, как отмашку дала.
   Одна из бархатных портьер отодвинулась, обнажив экран для видеопросмотров. Анна растянулась на кресле, поудобнее уперев ноги. Несмотря на вальяжную позу, она как раз была натянута посильнее, чем скрипичная струна - разве что не звучала. Побежали кадры медицинского осмотра детей в больнице. Пашке с Петькой на кушетке прощупывали животы, Кате измеряли рост, объемы, Марусе - внимательно разглядывали склеры...
   Просмотр длился минут пять. Этого матери было достаточно, чтобы её охватила радость: как они выросли, эти трое! И горестное сожаление: выросли - без неё! И отчаянье: что с ними сейчас?.. И решимость - не поддаться слабости...
   Колок поехал, струна зазвучала фальшиво: в углу экрана вдруг высветилась дата - неделя назад.
   - Теперь выслушайте всё-таки наши условия! - Тенор встал, прошелся по залу, обтягивая очертания бёдер засунутыми в карманы руками. - Мы...
   - ...Николай Вторый!.. - фыркнула Анна. - Слушай, давай покороче, меня шофёр ждёт!
   - Напрасно веселитесь! - посетитель пышкиного кинотеатра начинал злиться. - Дослушайте, наконец!
   Она сменила тональность, стала развязной.
   - На твой конец, или на мой? Они у нас разные! (Боже, что она несёт!)
   - Некрасиво, Анна Даниловна! А ещё мать пятерых детей! - пристыдил её Тенор.
   - Хватит уж белую кость-то из себя разыгрывать. Даже не представился, интеллигент хренов, а учишь меня жить! Или ты считаешь, что все должны помнить твоё грёбаное имя?
   - Ну, если это для вас так принципиально, называйте меня просто Григорий.
   Да! Теперь точно! Это он был с Алёной за дверью в день её возвращения на волю. У Анны больше не было никаких сомнений. Противный такой, как вообще можно было с ним спать?.. Хоть озолоти её - не подпустила бы такого и на пушечный выстрел!..
   - Да зачем мне вообще тебя называть? Не знаю, что у моего Борьки могло быть с тобой общего, самолюб... Нужны тебе бумажки подельника твоего - так и скажи, нечего передо мной задницей вертеть! Не сильно-то она и вдохновляет!
   Лощеный "блюститель нравственности" крутанулся к ней. От неожиданности весь лоск отлетел от него, как застывший парафин от фарфора.
   - Так ты знаешь о дневниках?.. Ты знаешь?.. Говори!..
   За дверью послышался шум, возня, чьё-то тяжелое дыхание.
   - Что там? - бросил гастролёр взгляд на придверных лакеев. Чуть не столкнувшись лбами, те выскочили из зала.
   - А это моя лягушонка в коробчонке едет! - Анна надкусила помидор, забрызгав белоснежный стол алыми каплями. Выглядело зловеще. Она рассмеялась, пальцем соединяя красные точки в символ медицины, а сама пока будто своим собственным телом воспринимала глухие удары на лестнице. - Я же говорю, водила меня заждался! Ну-ка, схожу позову его, чего это он так расшумелся?!
   Анна встала, отмела рукой все возражения, демонстративно покачнулась, схватившись за воздух, заметила краем глаза, что Тенор достал зачем-то "сотовый", и выглянула за дверь...
   Среди катающейся по полу груды черных лакейских смокингов и белоснежных крахмальных манишек, Анна с облегчением разглядела джинсы и ветровку. Их владелец вполне ощутимо наносил урон по престижу обслуживающего персонала.
   Ей пришлось три раза позвать зятя раздраженно-недовольным тоном, пока, наконец, она обратила на себя всеобщее внимание.
   - Алексей! Ты зачем машину оставил: не ровен час, угонят!
   Из-под тел, продолжавших непристойно дрыгаться, каким-то чудом вынырнул зять и подскочил к ней.
   Так же громко она продолжила игру:
   - Может, ты есть хочешь, тогда идём к нам. Тут такая теплая компания подобралась - не поверишь!
   Анна протянула руку, взяла ладонь Алексея ледяными пальцами, молча поблагодарив за то, что он снова оказался рядом, втянула в зал, предупреждая новый на него накат черно-белой лакейской волны.
   "Тёплую компанию" двоих руководящих бандюг были готовы по первому зову самоотверженно прикрыть собой два сотрудника сервиса, поспешившие вернуться.
   - Знакомьтесь: мой друг и тело-охранитель. По совместительству - почти родственник и просто хороший человек. - Она повернулась к компании спиной, а к нему тревожным лицом: маска пьяной развязности на миг исчезла. - Сдай оружие, Алексей! Тут все свои! - Салфеткой она вытерла зятю кровь с губы и брови. - Еще лучше будешь, раз шрамы мужчину украшают.
   Он послушно протянул ей пистолет, Анна передала его одному из смокингов со словами:
   - Шли бы вы отсюда, ребята! И на каких курсах вас обучали? Сами не видите, что ли: людям надо поговорить...
   Тенор вышел навстречу вновь прибывшему, радушно пригласил его к столу и велел своей свите убираться.
   - Так мы знакомы! Алексей Анатольевич? Ведь это вы работали у Бориса художником?.. Вы должны меня помнить: я приезжал к нему на раскопки, так сказать, помогал отвлечься от обыденной, рутинной работы. - Он похлопал афганца по плечу. - Да, конечно, вы могли и забыть, ведь позже я вас там уже не видел.
   - Ни там, нигде! - уточнил зять. Однако, было ясно, что фотографа он вспомнил.
   Кофр (хотя вслух его никто так не называл, но Анна поняла, что больше никто не может носить такой "кликухи") тоже пригласил Алексея к столу и поблагодарил:
   - Я чрезвычайно признателен вам за то, что привезли в гости нашу очаровательную Анну Даниловну! - он сделал поклон в сторону Ани.
   Расселись.
   По-коровьи задумчиво пожевывая отточенную стрелку зелёного лука, Анна уставилась на Гриба.
   "Господи! До чего мерзкий! - снова отметила она про себя. - Еще более поганый, чем его шеф. Как там говорила Сёй?.. Внутренность кошачьего уха..." - передернулась с отвращением.
   - А ты что скажешь, кусок дезинфекции?! Где мои мальчишки?
   Тот испуганно прикрыл черепашьи глаза.
   Алексей не понимал, каким образом это произошло, но разговором в данный момент владела Анна. Она и условия ставила.
   - Вобщем так, показывайте мне детей живьём! А то ваш видеокалендарь устарел!
   - Ну, нет, Анна Даниловна! - "музыкальный центр" вновь заиграл всеми своими рукоятками. - За дурачка меня держите?! Все дети - в разных местах: я не имею права рисковать! Знаете, что мы сделаем?.. - он подумал. - Если хотите, вы их услышите, а не увидите.
   - Это всё равно, что я предложила бы тебе понюхать твой одеколон, а помазаться не дала! На кой мне их слушать! Да за пять лет у них и голоса, небось, поменялись! - продолжала торговаться Анна.
   - Ну, двоих-то мы можем показать, хоть сейчас! - зашевелил марлей человек-невидимка, пытаясь подсунуть под неё какие-то дары огорода.
   - Сними чадру - поешь нормально, дезинфекция! - засмеялась Анна.
   - Сергей Львович, вы не вмешивались бы, пока вас не спросят. - Тенор взглянул - как пригвоздил его: - Ваша деятельная натура иногда утомляет!..
   - Вот именно! - поддержала Анна организатора всей этой светской беседы. - Пошел бы лучше перчатки сменил, а то вон, видишь - червяк из редиски дырку у тебя на пальце прогрыз!
   Недоеденный корнеплод выпал из перчаточных рук.
   - Может, мы вернёмся всё-таки к сути нашего разговора, Анна Даниловна?
   Тенор с любопытством посмотрел на женщину: что за бестия? Даже вид отпрысков её не трогает. А раньше такую наседку из себя строила! Нет, все они - одним миром мазаны... Вот и Алёна: исчезла куда-то, без джипа оставила, и не позвонит, не спросит, как прошли съемки на гастролях... Он вздохнул.
   - Давай, Грыша, - обыграла Анна произношение эстрадного гения, объясни нам, как тебя Борька кинул и чем я тебе, бедненькому, могу помочь!
   Алексей сидел ни жив ни мёртв: Анька ходила по лезвию ножа. Бывший друг её мужа сдержался.
   - Ваш Борис получил некую сумму денег от одного довольно обеспеченного лица. - Сдержанно произнес Тенор. - Он, как нам всем известно, занимался поиском ценностей. Где? Поверьте мне - не только на археологических раскопках. Это было бы смешно... Из последней экспедиции он не привёз обещанные коллекционные экспонаты, на покупку которых и были даны эти средства. Боб сослался на то, что их у него изъяли на таможне при пересечении границы ближнего зарубежья... Однако, нам доподлинно известно, что до границы-то он экспонаты не довез, а спрятал их где-то на бывшей территории бывшего Советского Союза, о чём и оставил ряд записей в своём дневнике. Его предупреждали, что всё это может кончиться плачевно, он голосу разума не внял.
   Алексей вступил в разговор:
   - То, что ты наврал насчет экспонатов - это ясно! Старая песня! Я слышал её и раньше - на раскопках. Тебе нужны дневники Бориса, где описываются ваши совместные подвиги и где, вероятно, есть прямое указание на то, что ты за персона.
   Кофр подумал и решил поделиться новым откровением:
   - Ну, хорошо. Я объясню... Я был поручителем за него в одном важном деле и понёс не только материальный, но и моральный ущерб, поскольку все знают, что я - человек слова! Моя репутация - безупречна! Ваша насущная задача - найти этот дневник и доставить его нам, во избежание бесславного конца рода Бориса Арбузова, предавшего самое ценное - веру в него людей!..
   Пафосный тон Тенора достиг необозримых высот, но Анна быстро спустила его на землю:
   - Гриш, не перед видеокамерой же, уймись, наконец! Или у вас тут тоже где-нибудь запрятано?
   Она с интересом оглядела стены. Любитель порноразвлечений в свободное от работы время встревожился (именно его сладострастно обнимала Алёна, именно в нём, увидев с затылка в первые минуты встречи, Анна признала героя-любовника).
   Отбросив вежливое "вы", он настороженно уточнил:
   - Что ты имеешь в виду?
   Анна ответила всем известным стишком. Потом добавила:
   - Введу! Только не тебе, а твоим обожателям, которые так ценят тебя за скромность, честность, профессионализм... Введу их в курс дела, насколько ты профессионален во всех смыслах, - Анна блефовала, но шла "ва банк": - в бесценных плёнках, доставшихся мне в наследство от Пышки, есть кое-что еще, кроме твоих сексуальных упражнений, "иконописец" недоделанный. И если, не дай тебе Бог, что-то с детьми приключится, пока я не найду эти бумаги, то... С сегодняшнего дня, ты лично - понял? Лично! (а не подчиненные тебе шлюхи и паразиты) - отвечаешь мне за каждую клеточку моих деток!
   Гриб Сергей Львович робко внёс коррективу:
   - Я не паразит, а паразитолог!
   Многодетная мать предупредила:
   - Ещё раз пикнешь - плюну в тебя. У нас в психушке знаешь сколько было туберкулёзниц?! Ты лучше думай, какими витаминами будешь кормить Арбузовых, в каких пенных ваннах купать и какие книжки им читать!.. - Она снова повернулась к Тенору и сказала, подражая интонации сгоревшей вместе с Греком Алёны: - Ты всё понял? Григорий?..
   Анна испытала мстительное чувство: Кофру ещё только предстояло узнать о гибели любовницы.
   Недоговоренность её обещала очень и очень много. Даже под слоем тонального крема было заметно, что фотограф побледнел, перестал контролировать себя, также заговорил угрожающим тоном. Но при этом явно опять сболтнул лишнего, сам того не желая:
   - Учтите, - пригрозил он, - я обратился с просьбой к нужному человеку, имеющему серьезные связи не только у нас, но и заграницей. Уже заправляется бензобак, чтобы отправить вашу Машу к достойным родителям!.. Эксперт ждёт только сигнала и тогда будет дана команда на взлёт. Если хотите увидеть девчонку и мальчишек - гоните документы! Всё, - повысил он голос до женского "меццо", - разговор окончен! - и чуть не сорвался с "высот"...
   Анна поморщилась (в третий раз за последние пять минут) и взглянула на зятя, словно прося о помощи. Алексей понял, что запасы энергии в её батарейках иссякают. Он взял Анну за руку, отодвинул кресло, помог встать и решительно поставил точку в разговоре со звёздным негодяем, поскольку Гриб, как собеседник, больше в расчет не принимался:
   - Где и как искать интересующие тебя бумаги она знает. Мест несколько, но игра должна быть честной. Раз ты такой "человек слова", должен пообещать: здоровые морально и физически дети - в обмен на бумаги. И никакой слежки! Она будет отвлекать от дела и вас, и нас.
   - Тогда давайте договоримся о сроках. - Голос у Тенора всё-таки сорвался, но ему хотелось сохранить хотя бы лицо. - Я не могу ждать до бесконечности!..
   Начался торг. Причем, создавалось впечатление, что Тенор нарочно тянет время. За это время научный неудачник успел куда-то выйти и снова зайти. Он кивнул начальнику и сказал:
   - Всё в порядке!
   Наконец, "договаривающиеся стороны" пришли к единому решению. Неделя... Уходя из зала, Алексей попросил вернуть пистолет, а Анна брезгливо, но уже совсем тихо добавила:
   - И шавок своих отзови. Пусть лучше тарелки вылизывают!.. - Из воздушного шарика, только что летавшего ракетой, вышел последний воздух, и он обмякшей сморщенной тряпочкой лёг на плечо Алексею.
   * * *
   "Нива" Рустама спокойно стояла на том самом месте, где её оставили. Анна миновала переднее сиденье, взобралась назад, откинула раскалывающуюся голову на спинку. Затылок словно кто-то кувалдой проломил. Мерное гудение мотора бормашиной проникало в мозг. Боль давила на глаза, закладывала уши, разрасталась, вбирая в себя каждый звук. Она была такой беспредельной, что Анна вцепилась себе в волосы и рвала их изо всех сил. Она даже не сразу сообразила сказать зятю, что не следует далеко уезжать от особняка.