Елисеева Ольга. Львиный Зев

   - Я хочу видеть, - потребовал голос. - Покажи мне или я найду сам, и тогда у тебя не останется ни одного воспоминания.
   - Ищи! - с неожиданном в его положении упрямством выкрикнул Палантид.
   Маг удивленно хмыкнул - пленник оказался крепче, чем можно было рассчитывать. Но уже через минуту нужная картина открылась внутреннему взору "могильщика".
   Перед ним был небольшой зал в нижних помещениях какого-то замка. Довольно древнего, судя по отделке. Крипта, почти пещера, находилась явно под землей и была освещена несколькими факелами. Посреди нее стоял небольшой пустой алтарь. Аль-Хазрада удивило то, что на старательно обтесанном камне не было ни изображения бога, ни жертвы для него. Вокруг алтаря собрались люди, каждый из которых занимал строго отведенное ему место. Сам Палантид (а Аль-Хазрад видел все происходящее его глазами) стоял слева от входа и, кажется, немного нервничал.
   Невысокий широкоплечий человек с изящными сильными руками снял капюшон и оглядел всех собравшихся. Это был Раймон. Свет от факелов играл на его волосах и бороде цвета красного дерева.
   - Я созвал вас, благородные сеньоры, для того, чтобы решить трудный вопрос. - провозгласил герцог Акситании. - Мы должны сделать это сегодня, ибо в последнее время нам все труднее собираться вместе и все опаснее съезжаться из отдаленных концов страны сюда, в Лебединый замок.
   "Ах, вот мы где", - подумал Аль-Хазрад.
   - Мы внимательно слушаем тебя, брат Хранитель, - отозвались нестройные голоса собравшихся.
   - Все вы знаете, - продолжал Раймон, - что брат Пауэл, принц Гэльский, скончался, и одно место в нашем кругу осталось пустым. Мы должны решить, кто займет его.
   По рядам собравшихся пробежал ропот, а затем один из них, высокий и статный, снял капюшон, обнажив голову. Аль-Хазрад узнал графа Герберта Лисского.
   - Ты знаешь, Раймон, кого мы все хотим видеть на этом месте, - заявил рыцарь. - Оно предназначено для короля. Арвен может занимать его по праву, ибо он и есть тот великий владыка Арелата, который обещан нам древними пророчествами. Мы знаем о нем...
   - Да, - глухо отозвался Раймон, - но сам он о себе не знает. А для подобных открытий человека надо готовить.
   Судя по гулу голосов, собравшиеся поддержали замечание акситанца.
   - Правильно. Его глаза еще слепы. Он не получил ни одного посвящения!
   - И дорога к ним ему закрыта, - подтвердил герцог, - потому что он не принадлежит ни к одному из древних северных родов. Наших родов, я хочу сказать.
   - Что же делать, - развел руками Герберт, - раз Богу было угодно, чтобы Посланец родился среди диких норлунгов и мечом прорубал себе путь к трону?
   - Нам не всегда понятны шутки Всевышнего, - усмехнулся Раймон. Однако от этого наша задача не становится легче. Надо ввести его в круг посвященных и постепенно объяснить истинное положение вещей.
   - А ты думаешь, Раймон, он способен хоть что-то понять, этот ваш узурпатор? - послышался высокий женский голос слева от Палантида. Говорившая эти слова дама скинула капюшон. Рядом с капитаном драгун стояла его сестра принцесса Орнейская. - Я более чем сомневаюсь.
   - Скоро твои сомнения отпадут, - прервал ее Раймон. - Арвен довольно смышлен, и он покажет тебе это, надеюсь, не далее чем через месяц.
   - А что случится через месяц? - осведомилась Астин. - Арелатские войска вторгнутся в Орней? Ведь в гости я его не приглашала.
   - Через месяц, - с усилием сдерживая раздражение, проговорил Раймон, - вы, ваше высочество, выйдете замуж за короля Арелата, для того, чтобы он мог попасть в наш круг и по праву занять место в этом зале.
   Астин не упала в обморок, не разразилась хохотом или слезами, даже не начала издеваться над Раймоном в своей вечной манере насмешливого превосходства. Она просто сказала:
   - Нет, - тихо и серьезно, как только умеет говорить "нет", уверенная в себе женщина. - Я не выйду замуж за короля Арелата, хотя, видит Бог, Раймон, я по достоинству оценила честь, которую ты предлагаешь мне, принцессе Орнейской.
   - Почему? - голос герцога звучал почти угрожающе.
   - Потому что я люблю другого, - все также просто и спокойно отвечала девушка, - Вальдреда из Валантейна. Я обещала ему стать его женой и стану ею.
   - Но он не наш! - раздались голоса вокруг. - Ради этого тебе придется покинуть братство.
   - Что ж, я готова, - кивнула Астин, - я слагаю с себя...
   - Ты слагаешь? - Раймон не дал ей договорить. Он был в таком гневе, что, казалось, его рыжая борода вот-вот вспыхнет настоящим пламенем. Клянусь Богом, который запрещает клятвы! Мы сильно ошиблись, вводя тебя в Ледяной круг! Да простят меня эти священные стены! Женщина вообще не может находиться здесь! Но у нас не было выхода: ты последняя из рода орнейских принцев. И мы приняли тебя! Мы посвятили тебя! Ты знаешь и умеешь то, что знаем и умеем мы! Ты прикоснулась к самому чистому и священному, что только есть в Арелате! А теперь отказываешься выполнить возложенную на тебя миссию? Ради мимолетной прихоти! И ты посвященная?
   - Не кричи, Раймон, - неожиданно вступил в разговор Палантид. Аль-Хазрад ощутил, что рыцарю мучительно больно все, что здесь происходит. - Она всего лишь женщина.
   - О чем я и говорю! - запальчиво бросил герцог.
   Голос Астин прозвучал по-прежнему холодно и спокойно.
   - Я знаю, что, поступая так, теряю право называться посвященной. Но я добровольно...
   - Добровольно?! - рык Раймона был исполнен такого гнева, что стоило подивиться, как это своды старой крипты не обрушились на голову собравшихся. - В нашем мире очень мало добровольного, Астин, - уже спокойнее добавил он. - Не ты решила, стать ли одной из нас, это было решено задолго до твоего рождения, а мы лишь подтвердили выбор. Не тебе и решать о выходе из братства, - суровые слова падали скупо, как капли в подвале. - Властью, данной мне при посвящении, я изгоняю тебя из нашего круга.
   Аль-Хазрад почувствовал, как слушавший это Палантид сжимает и разжимает кулаки, не зная, что предпринять. Капитан, насколько мог понять "могильщик", очень жалел сестру, но сознавал, что Раймон прав. Прав, по каким-то неведомым для мага законам.
   - Я не буду налагать заклятия на твою память о нас, - продолжал герцог, - ибо память - часть души, а нет худшего греха, чем попытаться отнять у человека душу. Но я запрещаю тебе пользоваться знаниями, полученными здесь, под страхом тягчайшего из наказаний. И помни, Астин, мы всегда будем рады увидеть тебя вновь, но вместе с мужем и господином, которым может быть только король Арелата Арвен.
   При последних словах все время молчавшая принцесса Орнейская издала сдавленный смешок.
   - Прощайте, - она необычайно низко поклонилась собравшимся, так что ее косы, украшенные тяжелыми золотыми кольцами, со стуком ударились об пол. - Я принимаю изгнание без обиды, гнева и сожаления. Обещаю никому не говорить о нас, и никогда не прибегать к знаниям, которые отныне для меня запретны. Примите мою любовь и благословение, братья.
   - Прими и ты нашу любовь, - столь же спокойно отозвался Раймон. - И постарайся, уйдя от нас, не позабыть о Том, ради Кого мы созваны.
   Хозяйка Орнея прижала обе руки к груди, еще раз поклонилась и вышла.
   Палантид мучительно застонал и попытался пошевелиться. Видимо, всплывавшие в его сознании картины причиняли ему боль. Но Аль-Хазрад был слишком увлечен происходящим, чтобы обращать внимание на чувства жертвы. Он видел, как воин быстрым шагом поднимается по узкой каменной лестнице, затем спешит извилистым коридором, словно кого-то нагоняя.
   - Астин! Астин! Что ты делаешь?
   Хрупкая фигура девушки вздрогнула и остановилась впереди.
   - Так нельзя.
   Принцесса обернулась.
   - Как ты можешь уйти?
   - А ты? - гневное заплаканное лицо принцессы повернулось к нему. Оказывается, она вовсе не так хорошо держалась, как показалось Аль-Хазраду в крипте. - Как ты можешь служить узурпатору? Как вы все можете это делать?
   - Ты же знаешь, кто он, - возразил рыцарь.
   - Нет, - девушка упрямо тряхнула головой. - Я не верю. Это ложь. Вы все изолгались, и поэтому я покидаю вас. Вы просто подчинились силе, а потом приписали ей божественные корни!
   Палантид хотел возразить, но принцесса остановила его жестом.
   - Я не виню тебя, - почти нежно сказала она, - хотя ты, конечно, поступаешь несправедливо. Ведь ты мог бы заступиться за меня сегодня.
   - Не мог, - рыцарь покачал головой. - Я считаю, что Раймон прав.
   - Тогда давай простимся, - девушка поднялась на цыпочки, чтоб поцеловать брата.
   Дальше Аль-Хазрад уже ничего не видел, потому что глаза Палантида в тот бесконечно далекий миг защипало, и граф стал быстро смаргивать.
   Пленник качнулся и застонал. На этот раз Аль-Хазрад не стал его поддерживать, и капитан со всего размаха ткнулся лицом в пол. Презрительно взглянув на тело рыцаря, маг вышел из подвала. Теперь он знал многое из того, что хотел узнать. Дальнейшая судьба Палантида его не интересовала. Вряд ли благородный граф де Фуа выживет после того, как "могильщик" столь грубо вскрыл его сознание. Но и сам маг чувствовал себя невыразимо усталым: жертва оказала слишком большое сопротивление. Аль-Хазрад покинул подвал в крайнем раздражении, приказав сторожам у верхних дверей запереть подземелье и больше туда не спускаться.
   Глава 3.
   В полной темноте пленник лежал несколько часов, не приходя в себя. Глубокий обморок, начавшийся сразу после того, как чужой ушел из его головы, не прекратился, а странным образом перетек в цепь сложных и болезненных грез. Палантид находился в беспамятстве, отгороженный стеной от всего внешнего мира. Его не беспокоили ни холод, ни жажда, зато он бесприютно метался внутри самого себя, не находя там прежних привычных картин. Все было сожжено и разрушено. Обрывки чувств и мыслей, словно осенние листья, взлетали и опускались на дно души. Они ничего не говорили рыцарю, растерянно хватавшемуся то за один, то за другой лоскут памяти.
   Он был воином. Это граф выяснил точно. В его голове слишком часто всплывали картины битв. У него были друзья, с которыми он часто пил и часто сражался. Но кто они? Как их имена? Как его собственное имя?
   У него была жена. Да, несомненно. Ее распухшие губы и смешной растянувшийся нос вдруг возникли в сознании Палантида и вновь исчезли. Почему же он не горюет, что она такая дурнушка? Он знает, что она красавица, только сейчас... беременна. Они ждут сына и поэтому она то покрывается красными пятнами, то бледна как смерть. Как ее зовут? Имя! Господи, имя! Ничего. Полная пустота. Безнадежность и какое-то странное чувство то ли вины, то ли стыда, словно он предал кого-то... Но кого?
   Палантид очнулся от того, что кто-то кусал его ногу.
   - Прочь! Прочь! Грязные твари! - Странно, но он помнил, что эти голодные серые зверьки, копошащиеся на полу, называются "крысы".
   Ни крынки с водой, ни тем более черствых ячменных лепешек, которыми обычно кормили узника, возле него не было. Конечно, крысы могли стащить хлеб, но не сгрызть глиняный кувшин! Палантид беспомощно повернулся со спины на бок, ища хотя бы крошки от еды. Его пальцы осторожно шарили по полу, наконец рука застыла в полной безнадежности. Графа поразила страшная мысль: быть может, тот человек, который проник в его голову и не оставил камня на камне от воспоминаний, был также властен приказать страже забыть о пленнике? К нему больше не придут! И он останется здесь умирать...
   Слабый лязг дверного засова заставил Палантида вздрогнуть. Узкая полоска света пролегла через порог, в ней возникла женская фигура. Сначала пленнику пришло в голову, что это его жена. Ведь она была единственной женщиной, чье лицо на миг всплыло в памяти графа. Впрочем, нет. Была еще какая-то дама, чей нежный образ слабо проступал за обликом супруги, но казался таким запретным, что даже касаться его в памяти, не причиняя себе боли, Палантид не мог.
   Однако женщина, выскользнувшая в небольшой световой круг с тяжелым зарешеченным фонарем в руках, не была ни той, ни другой, застрявшей в голове капитана дамой. Палантид понял это сразу, как только хорошенько разглядел ее узкое лицо с высокими скулами, тонким хищным носом и уверенной складкой губ. От всего ее облика смутно веяло угрозой.
   - Кто вы? - садясь спросил рыцарь. - И зачем сюда пришли?
   Незнакомка тихо рассмеялась.
   - Ты шутишь, Палантид? - в ее голосе была враждебность и едва скрываемое чувство превосходства. - К делу. Я пришла...
   - Кто вы? - глухо повторил воин, настороженно глядя на незваную гостью.
   Тонкие, словно наведенные углем, брови Зейнаб сошлись к переносице.
   - Да ты что? Правда потерял память? - она недоверчиво покачала головой. - Брось дурить.
   Палантид подумал, что, возможно, ему и не стоит сообщать этой женщине об истинном положении вещей. Рыцарь инстинктивно не верил ей, чувствуя, что она непременно воспользуется его беспамятством в своих целях. Ему пришло в голову, что он больше узнает, если подыграет ей.
   - Хорошо, - сказал капитан. - Зачем вы пришли?
   Зейнаб присела на корточки возле Палантида и внимательно заглянула ему в глаза.
   - Я твоя королева и госпожа Зейнаб, мать законного властителя Арелата Брана. - твердо сказала гостья. - А кто ты сам?
   Слова странной посетительницы затронули в душе графа какие-то струны, точно она назвала важный пароль, на который он не мог не ответить. "Арелат. Законный властитель. Бран". С последним именем было не все в порядке. Оно звучало как-то не так...
   - Маленького короля Брана, сына великого воина Арвена, погибшего месяц назад. - тонкие золотые браслеты на руках Зейнаб звякнули. - Я пришла сюда, чтобы помочь тебе, другу моего покойного мужа, и, надеюсь, что в ответ ты поможешь мне.
   Капитан склонил голову.
   - Какой помощи ты хочешь, женщина?
   Его непочтительный тон покоробил фаррадку.
   - В твоем положении ты мог бы быть и повежливее, - усмехнулась она. От меня зависит оставить тебя здесь или выпустить на свободу.
   - Если ты пришла сюда с ключом от моих кандалов, значит, я тебе нужен, - парировал рыцарь. Скажи зачем, а уж принимать или не принимать твои условия - мое дело.
   - Ты упрямый дурак, Палантид, - вспылила гостья. - Как и все де Фуа. Вы всегда презирали меня. И даже теперь, когда твоя жизнь в моих руках, ты вместо того, чтоб целовать мне ноги, говоришь об условиях!
   "Ага, значит, я ее презирал, - подумал Палантид. - Интересно, за что? Впрочем предложения целовать ноги уже достаточно".
   - Так как на счет условий? - вслух спросил он.
   - Гордец и осел. - Зейнаб встала и прошлась по подвалу. - Я сознаю, что мы враги...
   "Ах, мы, оказывается, даже враги", - с удовлетворением констатировал рыцарь. Не зря он сразу не поверил этой красивой женщине с таким безжалостным очерком губ.
   - Но и у нас могут быть общие интересы, - продолжала она.
   - Какие, например?
   - Аль-Хазрад, - усмехнулась королева.
   "Знать бы еще, кто это".
   - Или Астин.
   Произнесенное имя всколыхнуло в душе графа целую волну чувств, нежных и горьких одновременно.
   - Да, Астин. Твоя сестра. Она тоже исчезла.
   "Что значит "тоже"? Кто еще исчез?" Палантид терялся в вопросах, задавать которые не рисковал.
   - Ведь это все из-за нее! - едва сдерживая злобу, прошипела гостья. Она погубила Арвена, величайшего из воинов и владык Арелата! За ней пришел Валантейн! Она открыла путь беотийцам в сердце страны! А как она ненавидела тебя? Ты помнишь?!
   "Ненавидела? За что?" Палантиду вдруг сделалось больно. Все, что говорила эта женщина, чьи звенящие браслеты и змеиный шелк платья за несколько минут разговора уже осточертели ему, поднимало в душе рыцаря волну смутных воспоминаний. Они как будто подтверждали ее слова.
   - Ведь это ты выдал сестру Арвену, - продолжала Зейнаб.
   "Я? Выдал?" Смятение и ужас охватили графа. "Да, кажется... Значит, я предатель?" Так вот почему неясное чувство стыда мучило его с тех пор, как он пришел в себя. Он "выдал" кому-то собственную сестру! "Но она тоже хороша! Призвать в Арелат беотийцев! Кстати, кто такие беотийцы?"
   - Все твои драгуны погибли из-за нее!
   Палантид вопросительно поднял брови.
   - У кого еще в Лотеане было достаточно власти, чтобы послать "горячо любимому брату" и его воинам лучшее королевское вино по случаю будущего обручения короля Арвена и принцессы Орнейской?
   - Да у кого угодно, - возразил Палантид. - Хотя бы и у тебя. Ты ведь называешь себя королевой.
   - Я к этому времени потеряла во дворце всякую власть и была заперта на Лебедином острове, - грустно усмехнулась Зейнаб. - Да ты от меня бы и не принял подарка.
   "Логично".
   - Клянусь жизнью своего ребенка, - заключила гостья, - вино с опием послала она, и когда вёльфюнги взбунтовались, драгуны не могли оказать сопротивления. Их перебили спящими.
   Палантид взялся руками за голову, стараясь не сойти с ума от бешеной скачки воспоминаний. Вот он бежит по городу домой, боясь, что у жены начнутся без него роды... Вот какие-то люди с черными орлами на щитах наступают на него по лестнице, а он отмахивается от них коротким мечом, досадуя, что нет в руках настоящего оружия... Вот его волокут сюда...
   Похоже! Господи, как похоже! Несчастье, замешанное на предательстве. Обоюдном предательстве. Но неужели из-за него надо было мстить всему Арелату? Какая подлая жестокая девчонка!
   - Убей ее, - выдохнула Зейнаб. - Найди и убей, как она убила Арвена, твоих драгун и убила бы тебя, если б ты чудом не выжил в этих подвалах! Кто знает, сколько зла может принести Арелату сжигаемая жаждой мести принцесса Орнейская?
   "Знаешь, Зейнаб, я не убиваю женщин", - он чуть было не сказал этого вслух, но вовремя спохватился. Зачем разочаровывать даму? Тем более ту, у которой в руках ключи от твоих кандалов.
   - Хорошо, - сдавленно произнес Палантид. - Это будет только справедливо. Освободи меня.
   Зейнаб заколебалась: пленник согласился слишком быстро. Но в конце концов королева ведь и пришла в подземелье, чтобы добиться от графа именно такого ответа!
   - Если гибнет весь Арелат, - протянул рыцарь, - почему должен оставаться в живых тот, кто сделал возможной гибель целого королевства?
   Такое настроение капитана, как видно, вполне удовлетворяло фаррадку. Стараясь сохранять внешнее равнодушие, рыцарь протянул ей сначала одну, потом другую руку. Сняв с пояса гремучую связку ключей, Зейнаб заскрипела проржавленным замком. Наконец руки и ноги Палантида были свободны, но его спина за время, проведенное в скрюченном положении, так затекла, что он не сразу смог распрямиться. Королеве даже пришлось помочь ему встать.
   Прикосновение ее рук вогнало рыцаря в дрожь. "Как кто-то жил с ней? подумал он. - Тем более король? Ясно же..." Что было ясно, он и сам не мог сказать, но в этих узких ладонях, в этих стальных пальцах без малейшего признака нежности было столько давящей силы, что любой почувствовал бы угрозу. Эта женщина словно гладила тигриными когтями, и, несмотря на ее красоту, Палантид не хотел бы сойтись с ней на ложе. Ночь в объятиях Зейнаб стала бы продолжением битвы, но, говорят, Арвен и был великим воином!
   - Пойдем, - повелительно сказала фаррадка. - Я выведу тебя из-под Веселой башни и помогу выбраться за город, дальше ты должен все сделать сам.
   Глава 4.
   Арвен проснулся от нехорошего ощущения, что он слишком долго спит. Ни пробирающий до костей холод, ни роса, ни резкие порывы ветра, ни солнечные лучи не тревожили короля.
   Львиный Зев открыл глаза. Небо было красным и низким, как кусок бархата, растянутый над головой. "Я умираю, - подумал король. - Говорят, что, когда уходишь туда, уже не больно. Правда. Я на редкость хорошо себя чувствую!" Он двумя руками изо всей силы потер лицо. Над ним, как и следовало ожидать, простирался бескрайний алый балдахин величественного ложа. С его изголовья на короля смотрел вырезанный на черном дереве герб с изображением крылатого волка.
   "Вот я и на фамильной кровати принцев Орнейских!" - усмехнулся Арвен. Ему от чего-то стало грустно. Астин не было рядом. Он вдруг с тоской подумал, что еще совсем недавно девушка без страха сворачивалась возле него теплым клубочком. Сейчас же принцесса посчитала это невозможным. "Пока невозможным", - от этой мысли королю сделалось веселее.
   Он вспомнил вчерашний день и сдержанно рассмеялся. Астин показала себя во всей красе! Они явились в столицу Орнея в сопровождении вооруженного эскорта из замка Борс, а также примкнувших по дороге рыцарских отрядов. Так что к моменту прибытия принцессы город был уже наводнен войсками.
   Однако Совет Девяти не собирался просто так сдавать свои полномочия. Как и следовало ожидать, его члены не захотели признать прав Астин, мотивируя это тем, что "принцесса сошла с ума от пережитого". И опять причиной был он, Арвен, король Арелата.
   - Логика, где логика, ваше высочество? - почти кричал на нее высокий сухой старик, как видно, признанный здесь всеми за главу благородного собрания. - Сначала вы отказываетесь соединить руку с могущественным владыкой. А потом приводите к нам беглого разбойника, за которого собираетесь замуж, и требуете признать его нашим государем! Где логика? Я спрашиваю!
   Все присутствующие в этот момент в тронном зале затаили дыхание, глядя, как принцесса Орнейская со сжатыми кулаками стоит перед Советом Девяти, словно не хозяйка в собственном доме.
   - Тебе нужна логика? - Арвен не выдержал, хотя обещал спутнице не вмешиваться. Ровным тяжелым шагом он пересек зал, властно схватил председателя за шиворот и, прежде чем кто бы то ни было успел опомниться, дважды хрястнул его лицом об пол у ног принцессы.
   - Не знаю, где логика у этой женщины, но у тебя логика будет в моем кулаке!
   Стоявшие рядом гвардейцы зааплодировали.
   - Молчать! - рявкнул на них Арвен. Он взял нервно вздрагивавшую Астин за кончики пальцев и торжественно провел ее к пустовавшему трону. Властью, данной мне над всеми землями Арелата, я, Арвен Львиный Зев, возвращаю тебе, Астин, принцесса Орнейская, твои владения и данное тобой слово.
   Астин воссела на престол предков и, гордо кивнув государю, заявила, что ее слово остается у него. Затем она повернулась к фактически арестованным гвардейцами Марка членам Совета Девяти и принялась перечислять их вины. Принцесса щедро пересыпала речь выражениями, почерпнутыми у Арвена.
   Потрясенный Марк тронул короля за локоть.
   - Прекратите это, ваше величество.
   Тяжелая рука короля легла Астин на плечо.
   - Тише, девочка, тише, ты пугаешь своих подданных.
   Впрочем, вопреки ожиданиям норлунга, подданные вовсе не были испуганы. Люди на улицах махали руками, швыряли цветы и, что особенно удивило короля, тонкие нити речного жемчуга под ноги эскадрону гвардейцев, сопровождавшему принцессу. Орнейцы настолько привыкли чувствовать себя независимыми, что смотрели на Арвена не как на государя Великого Арелата, а просто как на будущего супруга своей госпожи, важного для них, постольку поскольку ему предстояло прибавить к своим титулам еще и титул принца Орнейского.
   Арвен потянулся на кровати и с удовольствием хрустнул пальцами. В следующую минуту он уже перекатился на другую сторону ложа и уселся напротив круглого зеркала из полированной бронзы. Зрелище, открывшееся глазам короля, потрясло его до глубины души. Привычным движением руки он попытался расправить волосы надо лбом, но его пальцы беспомощно скользнули над головой.
   Львиный Зев уставился в блестящий металлический диск, пытаясь понять, что произошло. Его грива была, хвала Тору, на месте! Но она претерпела какие-то странные изменения. Например, поредела над ушами и на лбу, стала заметно короче, так что не хлестала больше по лопаткам, а изысканно спадала на плечи.
   - Тебе нравится?
   Сзади на голову Арвена опустился широкий золотой обруч. Львиный Зев даже не услышал, как Астин вошла в комнату и подкралась к нему со спины. Теперь принцесса стояла на коленях в постели позади короля, в ее глазах сияло торжество.
   - Так тебе нравится?
   Арвен с сомнением снова посмотрел на себя в зеркало.
   - Когда ты успела? - его голос звучал кисло.
   Лицо Астин обиженно вытянулось.
   - Тебе не нравится, - констатировала она. - А я так старалась. Вчера, когда ты упился с Марком и его головорезами и завалился спать. Если хочешь знать, тебя можно было и на лысо побрить, ты бы не шевельнулся!
   - Спасибо, что не побрила, - мрачно кивнул король.
   - Тебе идет, - настаивала Астин. - Так носят все по эту сторону Арна.
   - Мое королевство по ту, - заметил Львиный Зев. - Я не стриг их, даст Бог памяти... - Арвен начал загибать пальцы, - Пять, нет, семь лет! Да, правильно, в последний раз меня обкорнала одна трактирщица у Стены, и после этого стряслись такие неприятности...
   - А последний раз ты мылся, даст Бог памяти... - передразнила Астин, - раз, два, три... точно, пять лет назад, и после этого свергли Хольгара, а на престол взошло ваше величество. Была ли в арелатской истории неприятность крупнее? - Она увернулась от затрещины. - Кстати, - девушка положила руки на плечи королю и внимательно взглянула ему в лицо, - А сколько тебе на самом деле лет?
   - Лет? - переспросил Львиный Зев. - Честно говоря, не знаю. Я даже никогда об этом не задумывался. Могу сказать только, что, когда я покинул родную деревню, мой дедушка был еще жив.
   - Очень ценные сведения, - засмеялась Астин. - А как давно ты покинул дом?
   - Не знаю, - снова мотнул головой Арвен. - Я был тогда еще мальчишкой, ну подростком, - он помедлил. - А сколько бы ты мне дала?
   Астин задумалась. Она осторожно закрыла пальцами два косых шрама, пересекавших правую щеку короля.