Эллиот Аронсон. Властью Песочных Часов

Нортон был возмущен до глубины души.
- Ты хоть понимаешь, что говоришь? Обслуживать в постели другую
женщину? Как до тебя не доходит, что я любил Орлин! И никакая другая
женщина мне не нужна.
- Я искренне восхищаюсь твоей верностью Орлин, - сказал
подрастерявшийся Гавейн. - Но смена впечатлений, новое лицо - разве это не
лучшая терапия в подобном случае?..
- Нет!
- Я знаю, что ты честный малый, доброе и чистое сердце. Потому-то я и
добиваюсь именно твоей помощи. От тебя родится крепкий и нравственно
здоровый мальчик. А сам ты не станешь разевать рот на мои владения.
Нортон снова закрыл глаза.
- Проваливай, - сказал он. - Ищи дурака в другом месте.
- Знаешь, из-за чего весь сыр-бор вышел? Я отправился к Гее с
единственной целью: просить, чтобы родился обязательно мальчик. А во время
разговора бес попутал. Гея вдруг растрогалась и предложила прямое
отцовство - ну как я мог отказаться от такой во всех смыслах волшебной
возможности! Так вот, теперь я ученый. Зачнете девочку - ладно, я
дергаться не стану. Рожайте девочку. Можете ее оставить и воспитывать.
Только потом заделаете мне мальчика, обязательно. Мальчик мне нужен во
как! Клянусь, я больше не стану встревать куда не следует...
- УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!
Призрак огорченно вздохнул и заявил:
- Ладно, ладно. Только я все равно вернусь.
Когда Нортон через некоторое время открыл глаза, Гавейна рядом не было.
Однако Нортон еще долго ворочался в своем шалаше и не мог заснуть. Сердце
по-прежнему ныло от тоски, даром что после смерти Орлин уже прошло больше
двух месяцев.
Пролетело еще два месяца, и Гавейн явился опять. Он разыскал Нортона в
другом лесу.
Количество парков и лесов в двадцать первом веке увеличилось неимоверно
- это был неизбежный компромисс человека с природой, которую он терзал
слишком долго. Сращенные крыши домов в новейших городах представляли собой
нескончаемые парки. В этих зеленых островах, естественных и сотворенных
магией, водились и обычные звери, и фантастические существа. Так что таким
любителям природы и завзятым бродягам, как Нортон, было где странствовать.
- Нашел! - без всякого вступления возбужденно затараторил призрак. - Я
ее нашел! А уж такая красавица, такая красавица - прямо не верится! И
главное, такая сексуальная кошечка - рехнуться можно! Зовут Лайла. Только
взгляни - и тебя на аркане от нее не оттащишь...
- Пошел вон! - огрызнулся Нортон. - Я ведь сказал: никакая другая
женщина меня не интересует.
- Но нельзя же бесконечно в одиночку болтаться по чащобам! Уже, слава
Богу, четыре месяца прошло! Ты здоровый мужик в самом соку - как тебе без
женского пола? Против естества идти нельзя. С Лайлой все на мази - она
видела твою фотографию, и ты ей пришелся по душе. Чего уж там - она
заранее влюблена в тебя по уши. Нортон, в ее объятиях ты мигом забудешь...
Взбешенный Нортон со всего размаху дал Гавейну по носу - увы, кулак
прошел сквозь пустоту.
- Как ты не поймешь! У меня нет желания забыть Орлин! Я люблю ее. И
никогда не перестану любить.
- Это нездоровые мысли, Нортон, - не унимался призрак. - Твое тело в
отличной форме, а вот дух досадно ослабел. Мне твое уныние очень и очень
знакомо: сам подолгу ходил как в воду опущенный, когда какой-нибудь дракон
удирал от меня живым и невредимым! Тут главное - вовремя встряхнуться и
зажить по-новому...
- Ни-ко-гда! - отчеканил Нортон. - Найди своей жене другого жеребца.
Что до меня, то я пас.
Гавейн осуждающе затряс головой:
- Ты не понимаешь, от чего отказываешься. Она, когда ходит, бедрышками
так, так, так...
- Прочь! Сгинь, нечистый дух!
Раздосадованный призрак печально крякнул - и тут же исчез.
Прошло чуть больше месяца, и Гавейн снова объявился. Такой же
настырный. Теперь он доложил, что отыскал замену Нортону - и Лайла приняла
этого мужчину. Во-первых, Гавейн не баловал ее выбором. Во-вторых, она
женщина деловая и относится к ситуации по-деловому. Лайла быстро
забеременела. Отца тут же из города поперли - чтоб под ногами не путался.
Беременность протекает - тьфу, тьфу, тьфу - хорошо. Похоже, в положенный
срок родится долгожданный наследник.
А пока что Гавейн намеревался преподать Нортону обещанные уроки
драконоборства. Тот отнекивался, отнекивался - а потом взял и согласился.
Чего не сделаешь, чтобы развеять тоску!
Было ясно, что призраку хватает благоразумия держаться подальше от
своей беременной жены и не затевать никаких авральных улучшений. Но он не
до конца доверял этой бедрастой Лайле и не спешил отлететь в Рай: лучше
держать события под контролем до самого конца. А чтобы избежать соблазна
опять вмешаться в беременность жены, Гавейну было очень кстати заняться
увлекательным делом в компании Нортона.
Вот так и получилось, что Нортон занялся изучением искусства истреблять
драконов. Конечно, никого убивать он не собирался. Но разве это не
любопытно - знать тактику боя с фантастическими существами и все тонкости
их нрава?
- Перво-наперво тебе надо заиметь добрый меч, - объяснял Гавейн. -
Предпочтительнее - заговоренный. Однако осваивать технику боя лучше с
обычным, неволшебным. Только так можно приобрести настоящую сноровку. Мой
старинный меч вполне подойдет - распорядители моего имущества выдадут его
тебе по первому требованию.
- Да не нужен мне никакой меч! - артачился Нортон.
Однако в конце концов он сдался: если не учиться владеть мечом, курс
драконоборства приобретает чересчур умозрительный характер!
Меч был доставлен прямо в тот лес, где Нортон обосновался надолго.
Оружие было заговоренным, но они с Гавейном игнорировали его волшебные
свойства, и Нортон получал необходимую практику в полном объеме.
Прошло несколько месяцев. Злая тоска мало-помалу отпускала Нортона.
Общество призрака не Бог весть какая роскошь, а все же оно отвлекало от
черных мыслей - вкупе с долгими и утомительными занятиями с мечом.
Однажды его новоприобретенное искусство спасло ему жизнь. Нортон
несколько недель был бельмом на глазу у пары злостных браконьеров, потому
что шугал их при всяком удобном случае. Выведенные из себя его нотациями,
негодяи накинулись на Нортона с ножами. Тут он выхватил меч и показал им
несколько эффектных приемов, после чего противников как ветром сдуло. Еще
бы! Он взмахом меча срезал у каждого по клоку волос на голове и пригрозил
отхватить им носы, если они будут продолжать в том же духе.
Не будучи человеком агрессивным, Нортон все же возгордился своим
подвигом. Если кто и выводил его из себя, так это люди, не уважающие дикую
природу. Несмотря на нынешнее обилие зеленых насаждений, по-настоящему
нетронутых уголков природы так мало! Нортон аккуратно уложил отсеченные
пряди волос в ящичек - чтобы передать полиции. Там волосы проанализируют и
мигом определят по генному коду, кому они принадлежат. Уже к вечеру обоих
браконьеров сцапают. Если это не первое их преступление против дикой
природы (а по всему видно, что эти ребята рецидивисты), то приговор будет
весьма суров. Скажем, лесофобное заклятие, после которого эти типы и на
пушечный выстрел не подойдут к лесу - он будет для них что выпивка для
того, кто закодирован против алкоголя. И другое наказание вполне подойдет
для пакостников: мусороедный заговор. Тот, на кого наложено подобное
заклятие, гадить в лесу и в городе не перестанет, но неодолимая сила
заставит его вернуться и сожрать оставленный мусор. Сломает пару зубов на
консервной банке, проглотит килограмм банановой кожуры - мигом приучится к
чистоте!
Гавейн временами отлучался за свежими новостями о том, как протекает
беременность его жены. В один прекрасный день он радостно сообщил, что
Лайла родила прелестную здоровую дочку. Конечно, он ждал сына, но лучше
смириться с этим и не гневить своими жалобами Природу. Рождение девочки -
наилучшее доказательство того, что Гавейн стал паинькой и больше не
совался в естественный ход вещей, хотя очень даже мог...
- Следующим непременно родится мальчик, - заявил призрак. - И он
наследует все мои несметные богатства! Сам знаешь, право первородства -
святое право...
Нортон равнодушно пожал плечами. Ему все это было до лампочки.
- Да, кстати, постель Лайлы нынче пустует, - как бы между прочим
заметил Гавейн. - Если желаешь - то милости просим... Для дорогого
друга...
- Нет, - отрезал Нортон... однако не так решительно, как много-много
месяцев назад. В конце концов, уже больше года прошло после кончины Орлин.
В лесу оно, конечно, здорово и здорово... а все-таки нет-нет да и потянет
к городским удобствам и к теплым женским телесам...
Бывалый воин и хитрец, Гавейн уловил нотку колебания в голосе друга и
выбрал тактику ненавязчивого давления.
- Дело, конечно, твое, - сказал он. - Но я бы на твоем месте просто
взглянул разок. Поверь мне, Лайла - это величественное сооружение природы.
Пропорции, понимаешь ли... К тому же и чувственная... Бродит там одна в
трех десятках комнат и скучает: хочется кого-нибудь приголубить - а
некого...
- Ага, исскучалась вся, - хмыкнул Нортон. - Мужчин в городе - до и
больше! Небось, их у нее целая рота!
- Штанов кругом много, это верно. Но такого, как ты - где ж она такого
найдет? Да и я предпочел бы тебя в роли отца моего сына. Твой отпрыск
вырос бы весь в тебя - стал бы великим защитником природы... А при тех
средствах, что он унаследует, он бы многое сумел на этом великом
поприще!..
Нортон подумал, подумал - и согласился. Махнул рукой и сказал:
- Ладно. Взглянуть - взгляну, а как уж там потом - ничего не обещаю.
Они дошли до ближайшей установки переброса материи и через секунду
оказались в городе, где находились основные апартаменты Гавейна. Как
транспорт переброс материи - весьма дорогое удовольствие. Но если за это
баловство платит распорядитель гавейновской собственности - отчего бы и не
использовать сие чудо двадцать первого века!
Затем Нортон и Гавейн проехали на нескольких эскалаторах, поднялись на
лифте и прибыли на место. В апартаментах все было как и прежде. Но даже
вид входной двери больно ударил Нортона по нервам. Именно здесь он впервые
увидел Орлин. Вот эта вот дверь открылась, и на пороге стояла она...
- Я, сам знаешь, никак не могу... - извиняющимся голосом начал Гавейн.
- Ну да, помню. Ты не можешь находиться в одной комнате с ней. А она
тебя не видит и не слышит и даже отчасти сомневается в твоем
существовании.
Нортон мог только гадать, какая сила заинтересована в том, чтобы
призрак был невидим для собственной супруги. Чья злая, или добрая, или
причудливо-бессмысленная воля строит этакие козни? Могла ли видеть Лайла
своего супруга до свадьбы? Стал ли он невидим в момент, когда она ответила
"да" на вопрос священника? И какой смысл в этом принудительном прятанье
Гавейна от супруги? Пути сверхъестественного воистину неисповедимы. Порой
оно кажется таким бестолковым, а его впечатляющие чудеса выглядят такими
неуклюжими наворотами... А расспросить Гавейна подробнее обо всем этом
Нортону было как-то неловко.
В лесу Нортон слегка одичал, и сейчас, нажав на кнопку звонка, он
испытал чувство впервые пришедшего на свидание застенчивого подростка.
"Сорок лет дураку, а все смущаешься", - невольно подумал он.
За дверью послышались шаги. Небольшая задержка - видимо, его
изображение на экране охранной системы подверглось изучению. Затем дверь
распахнулась. Перед ним стояла Лайла.
- О-о, вы Нортон! Как приятно! Я узнала вас - я видела вашу фотографию!
Это было сказано с многозначительным придыханием.
Что и говорить, Лайла и впрямь оказалась знойной женщиной. На вкус
Нортона она была даже чересчур знойной. Чтобы не сказать - совсем корова.
Похоже, во время беременности она прибавила десяток-другой килограмм, а
затем не позаботилась избавиться от них. Орлин и в последний месяц
беременности умудрялась выглядеть стройной. А эта... экие ляжки, и живот
пузырем. Впрочем, пока что Лайлу еще можно было назвать под настроение
соблазнительной пышкой, но еще килограмм-другой - и она плавно сползет в
категорию "слоних" и "толстомясых".
Впрочем, избыток жира - дело десятое. Главное, что его отвращало от
Лайлы, - в его глазах она была тут вроде самозваного оккупанта. Она заняла
место Орлин. Умом Нортон понимал, что Лайла здесь по праву, что она
"работает" на Гавейна, что она преуспела в том, в чем Орлин потерпела
фиаско, - родила здорового и жизнеспособного ребенка, хотя с полом и вышла
некоторая промашка. Лайла заслуживала всяческого уважения... Но сердцем
Нортон не был способен принять ее. К этой женщине он не смог бы
прикоснуться, не чувствуя предательства по отношению к Орлин.
Ощущая себя грубияном и хамом, он молча развернулся и пошел прочь. Что
бы ни случилось, сюда он больше никогда не придет. Ему сюда нельзя.
Он был настигнут Гавейном в очередной раз уже на Марсе.
Нортон, в легком космическом комбинезоне и с запасом кислорода за
спиной, совершал пробежку по холодной пустыне, покрытой мелким красным
песком. Внезапно рядом из ничего соткался знакомый призрак. Ни в каком
кислороде он, естественно, не нуждался и одет был совсем не по-марсиански
- в сорочке с открытым воротом.
Сколько Нортон его помнил, призрак всегда был в этой сорочке. А убит он
был в панцире. Почему же сорочка? У призраков имеется свой гардероб? Но в
таком случае - почему же этот гардероб такой бедный?
- Здесь ничто не развлекает глаз, - сказал Гавейн. - Кругом песок,
песок, песок. Одна разница, что красный. Чего ради тебя сюда занесло?
- Потому что от Земли далеко, - сердито отозвался Нортон. - И к тому же
я любознательный.
- А в-третьих, тут меньше вероятность, что я найду тебя. Так?
- А хотя бы и так!
- Готов поспорить, ты полагал, что мне слабо до тебя добраться - ведь
межпланетные путешествия призракам не по зубам. Магия бессильна перед
космическими расстояниями.
- Ну, полагал.
- О чем ты не подумал, так это о сверхмощном переместителе материи - он
часть моего богатства. Ну, тот, который в подвале. Орлин наверняка тебе
показывала. Я здесь не благодаря магии, а благодаря науке.
- Век живи - век учись.
- Только дураком не помри. Глупо бегать от меня, Нортон. Видишь, я
опять тебя нашел.
- Вижу, что нашел. А теперь двигай восвояси.
- Вежливый малый, нечего сказать! Рано мне отчаливать.
- Гавейн, какого рожна тебе от меня нужно? Ребенка тебе родили. Если
мальчика нет, то девочка станет наследницей - закон ничего против не
говорит. Почему бы тебе не угомониться и не податься в Рай? Говорят,
приятное местечко.
- Ну, пока что Рай гарантирован мне не на все сто процентов...
- А пусть бы и в какое место поплоше. Все равно лучше, чем слоняться
бессильным и бесплотным духом по Земле и подкладывать своих жен под разных
мужиков.
Гавейн неопределенно передернул плечами.
- Отчасти резонно, отчасти нет, - сказал он. - Но покуда мне никак
нельзя покинуть Землю. Наследника мужского пола нет - стало быть, главное
дело не закончено. И это с моей стороны не оглядка на юридические
штучки-закорючки. Это личное. Хочу иметь наследника-мальчишку! Хочу и буду
его иметь!
- В таком случае не трать время на меня. Найди своей корове другого
быка.
- Есть уже, есть. Но это, сам понимаешь, быстро не делается...
- Что ж получается? Ты по новой еще девять месяцев будешь кантоваться
возле меня?
- Не то чтобы угадал. Видишь ли, я чувствую некоторую ответственность
за тебя...
- Ты? Ответственность? За меня?
- Да, за тебя. Кто, как не я, втравил тебя в эту историю, из которой ты
вышел тенью себя прежнего? Я притащил тебя к Орлин. Я испоганил
наследственность ребенка. Таким образом, я тебя вознес - и я же тебя
шмякнул об землю. И не мне винить тебя за то, что ты по сю пору такой
грустный и хамишь мне почем зря.
- Что было, то прошло, - сказал Нортон. - Как говорится, кто старое
помянет, тому глаз вон. Я же знаю, что в твоих поступках не было злого
умысла.
- Не было, не было. А груз на душе все-таки остался.
- Как призрак может иметь груз на душе? Я полагал, что призрак - это
голая душа, то есть душа без тела.
- Хоть душа-то и голая, да не склизкая, - лукаво усмехнулся Гавейн. -
Вот груз-то и не скатывается. Давит он на меня, давит. И вниз тянет, в
сторону Ада.
- Но ведь уже решено, что тебе в Рай!
- На час смерти так оно и было, - пояснил Гавейн. - Но перевес добра во
мне был самый минимальный. Помнишь библейское "легче верблюду пройти
сквозь игольное ухо, нежели богатому войти в Царство Небесное"? При жизни
я был человеком чести, даром что ты не одобряешь мое ремесло. И я был в
душе больше добрым, нежели злым. Точнее говоря, чуть-чуть более добрым,
нежели злым. Но потом, когда я полуневольно отравил твою жизнь, зло вдруг
стало перевешивать.
- Странно, - сказал Нортон. - До сих пор я считал, что смерть, образно
говоря, закрывает все счета и после кончины никак нельзя добавить к уже
сделанным ни новых грехов, ни новых добрых поступков. В противном случае
души, обреченные на геенну огненную, после смерти брались бы за ум и
совершали массу добрых поступков - так сказать, копили очки. А в итоге они
все возносились бы в Рай - даром что при жизни грешили на полную катушку!
- То, что смерть закрывает счета, очень близко к истине, - согласился
Гавейн и начал терпеливо объяснять: - Наделе все несколько сложнее.
Достойные Рая рано или поздно там и окажутся. Но прежде им придется на
протяжении нескольких тысячелетий влачить самое жалкое существование -
пока они не искупят свои прижизненные грехи (ибо есть они даже у
праведников!). Поступки за гробом имеют лишь одну миллионную веса
прижизненных поступков. Иными словами, там, где живому достаточно одного
доброго дела, покойнику надо сотворить миллион добрых дел! Вот почему для
всякого человека более практично жить безгрешно - не уповая на то, что
после смерти он что-то наверстает. Но призраки - категория особая, равно
как и инкарнации. Они как бы застряли в промежуточном состоянии: для Рая
они плохи, для Ада - слишком хороши. Если они вторгаются в дела живых, то
им засчитывается положительный или отрицательный результат подобного
вмешательства. Когда я закрутил сюжет вокруг своего наследника, я отлично
сознавал, чем рискую. Большинство душ, расставшись с телом, становятся
вдруг малодушными и робеют совершать какие-либо смелые поступки.
Поэтому-то в мире так мало призраков, ибо призрак - это душа, которую не
смутила потеря тела, душа, которая решила энергично действовать в новых
условиях. Я из тех, кто, оказавшись на том свете, не захотел стушеваться.
Ведь я и при жизни не был робкого десятка! А главное, моя идефикс -
продолжение рода. Я помешан на желании иметь наследника. Это было
двигателем всех моих поступков после смерти... Ну и в итоге я наломал
дров. Если я не исправлю причиненный тебе вред, то мне прямой путь в Ад.
В последнее время Нортона несколько озадачивало и настораживало видимое
бескорыстие призрака. Теперь стало ясно, отчего Гавейн так хлопочет вокруг
него. Нормальный эгоизм.
- Искренне сочувствую тому, что ты угодишь в Ад, - сказал Нортон. -
Однако дров ты действительно наломал. Сделанного не воротишь. Если бы я
познакомился с Орлин при других обстоятельствах! Если бы все не
закончилось так печально... Не утруждай себя, тебе меня ничем не утешить.
Ступай в Ад.
- Если бы ты познакомился с Орлин при других обстоятельствах? -
воскликнул Гавейн. - Послушай, а ведь это идея! Я знал, что смогу
чем-нибудь зацепить твой интерес! А насчет Орлин я уже подумал - и даже
побеседовал с Клото. Она ничего против не имеет. Если пожелаешь...
- Пожелаю чего?
Призрак приосанился.
- Мне пришло в голову, - сказал он, - что тебе бы понравилось
прошвырнуться назад во времени и познакомиться с Орлин до ее свадьбы со
мной. Разумеется, тут есть одно крохотное затрудненьице...
- Знаю я твое "крохотное затрудненьице"! Так вляпаешься, что не
отмыться!
- Не вороти нос! Я говорю об уникальной возможности! Такое бывает раз в
жизни! А потом, что ты теряешь? Что тебя ждет на Земле?
- Да, на Земле меня ничто не ждет, - согласился Нортон. - Поэтому-то я
и притащился на Марс.
- Да нет, я хочу сказать, какое у тебя будущее?
Нортон остановился как вкопанный в облачке красной пыли. Из-за меньшей
силы тяжести эта пыль оседала медленней обычного. Буря на Марсе должна
быть препротивной штукой - при таком обилии ленивой пыли!
- Моя жизнь скоро закончится? - напрямик спросил Нортон.
Гавейн смущенно рыл носком башмака красную пыль - не тревожа ее.
- Ну, я бы так не формулировал, - бормотнул Гавейн.
- Не темни! Я этих твоих экивоков терпеть не стану. Своей рукой
зашвырну тебя в Ад!
- А я для него стараюсь! - с упреком воскликнул Гавейн. - Послушай,
Нортон, есть только одна персона, то есть одно нечто, которое вольно, по
должности, перемещаться во времени. И я разнюхал, что эта, так сказать,
персона вот-вот, так сказать, освободит свое кресло. Отчего бы тебе не
занять эту вакантную должность с такой знатной привилегией! Ты человек
достойный. Клото говорит, что ты вполне подойдешь. А она в этом дока, ее
мнению можно доверять. Если поторопиться и не считать ворон - наше дельце
выгорит.
- Ты однажды толковал мне что-то об этой Клото. Напомни, кто она такая.
- Она одна из богинь Судьбы. Их три, точнее, три аспекта единого
целого. Клото - та, что прядет нить человеческой жизни. Если ты
согласишься на эту работу, то будешь запросто путешествовать во времени.
Сможешь делать что захочешь и когда захочешь! Пожелаешь - направишься
поглядеть на Орлин, когда она была девочкой. Пожелаешь - повстречаешь ее
семнадцатилетней. Возможно, тебе удастся повернуть ее жизнь так, что
ничего этого не случится - ни брака со мной, ни мертвого ребенка. Мне без
разницы - ведь у меня теперь есть Лайла, которая носит под сердцем моего
наследника.
- Природа не допускает временного парадокса. Прошлое невозможно
изменить! Это все сказка.
- Кому сказка, а кому и быль. Хоть и одно-единственное, но есть
существо, для которого этот парадокс - семечки, потому что оно управляет
временем по своему усмотрению.
- Что за должность ты мне предлагаешь?
- Ту, что занимает Хронос. Инкарнация Времени.
- Инкарнация? Он что - вроде Танатоса?
- Ну да. Честно говоря, именно Танатос предложил твою кандидатуру. Он
ведь с тобой имел разговор - небось, ты не забыл! Ты пришелся ему по
сердцу. Он назвал твое имя, Матушка Природа поддержала... Поверь мне,
Нортон, при таких покровителях место, считай, у тебя в кармане! Только
вообрази себе: ты - новый Хронос!
Нортон был всерьез ошарашен.
- А что... что случилось с прежним Хроносом? - наконец спросил.
- Ничего плохого. Он то ли рождается, то ли зачинается - насчет этого
не совсем в курсе... Короче, освобождает место. Баланс добра и зла у него
в порядке, так что он отправится прямиком в Рай.
- Рождается? Это что за притча? Я полагал, у него должна быть долгая
жизнь за плечами?
- Она и есть у него за плечами.
- Не понимаю.
- Ну, вот это и есть крохотное затрудненьице, которое я упоминал в
начале нашего разговора. Видишь ли, Хронос живет в обратном направлении.
Его работа - следить, чтобы в прошлом все свершалось правильно. Поэтому он
живет навстречу прошлому - от взрослого к ребенку. Если ты согласишься
стать его преемником, ты тоже начнешь жить вспять - до своего рождения или
до зачатия, уж точно не знаю. После этого ты естественным образом
освобождаешь свое место для кого-нибудь другого - потому что прекращаешь
существование. Тебе вот-вот стукнет сорок, и впереди тебе вряд ли светит
больше еще сорока лет. Таким образом, тебе все равно, в какую сторону жить
- к старости и смерти или к младенчеству и рождению. Ты ничего не
потеряешь в смысле количества прожитых лет. Зато какое место, какие
возможности! И главное, ты снова будешь с Орлин! Прочувствуй, какой
невиданный шанс!
- Голова кругом идет... Возникает такая пропасть вопросов...
- Так ты их задай! Айда со мной. Приглядишься как следует. Если тебе
работа не глянется - что ж, тебя никто не принудит взять Песочные Часы.
- Что за песочные часы?
- Символ власти Хроноса. Принимая Песочные Часы, ты выражаешь согласие
занять эту должность и работать до самого своего рождения. Однако нам
следует спешить. Путь далекий, а я обещал Клото, что ты прибудешь уже
сегодня.
- Сегодня? Нет, я должен сперва хорошенько подумать. Решения такой
важности в одночасье не принимаются!.. Я впервые слышу о работе Хроноса.
Мне необходимо...
- Смелей, дружище! Обдумаешь все по дороге. Вызови-ка песчаный скутер -
пешком замучишься идти.
Ошарашенный Нортон покорился. Через микрофон в своем шлеме он вызвал по
радио скутер.
Пока они ждали марсианский быстролет, Нортон лихорадочно соображал.
Жить вспять, вновь увидеть Орлин - живой и счастливой... Однако он знал,
что между ними ничего произойти не может, ибо это изменило бы курс
истории. Это общеизвестная временная петля: если Нортон встретит Орлин до
ее брака с Гавейном и этот брак не состоится, то не будет и всего
остального, а значит, Гавейн не пошлет его в прошлое и поэтому Нортон
никогда не встретит и не полюбит Орлин - неразрешимый парадокс в действии.
Нарушь Нортон что-либо в прошлом - и началась бы отчаянная круговерть
бессмыслицы. Стало быть, он и не сможет ничего нарушить! Стало быть, он
обречен любоваться Орлин со стороны, оставаясь для нее невидимкой... точно
также, как Гавейн! Быть невидимым призраком для любимой - чем это лучше
смерти? Но и это мнилось Нортону соблазнительным вариантом, ибо - есть ли
иной путь повидаться с обожаемой Орлин?..