-----------------------------------------------------------------------
Piers Anthony. Bearing an Hourglass (1984)
("Incarnations of Immortality" #2). Пер. - В,Задорожный, В.Казанцев.
Изд. "Полярис", 1997 ("Миры Пирса Энтони").
OCR & spellcheck by HarryFan, 19 December 2001
-----------------------------------------------------------------------
Нортон бросил рюкзак и двумя пригоршнями зачерпнул воду. Он пил,
наслаждаясь прохладой, от которой немели зубы и деревенело небо. И не
скажешь, что родник искусственный: охлажденный с помощью магии, он казался
природным.
Нортон прошел пешком двадцать миль через культивированную девственность
городского парка и готовился к ночному привалу. Еды осталось на один раз;
утром придется пополнить запасы - дело затруднительное, так как он на
мели. Ну да ладно, чего беспокоиться раньше времени.
Осторожно, чтобы не повредить живые растения, Нортон насобирал сухих
веток и листьев и сложил их в ямке, нашел немного сухого мха и поместил
его внутрь сооруженной пирамиды. Затем пробормотал заклинание для
разжигания огня, и вспыхнуло пламя.
После этого Нортон принес три камня, положил их у разгорающегося костра
и развернул небольшую сковородку. Затем распаковал рис по-испански,
перемешал и высыпал его на сковородку, встряхивая при этом смесь, чтобы
рис не подгорел на набирающем силу пламени. Когда он зарумянился, Нортон
плеснул на сковороду пригоршню воды. Протестующе взвился густой пар. Пар
улегся, и Нортон поставил сковородку на камни - теперь рис мог прекрасно
жариться и без него.
- Вы не могли бы со мной поделиться?
Нортон в удивлении поднял взгляд. Обычно он настороженно относился к
другим существам, в особенности к людям; даже сосредоточившись на
приготовлении пищи, он был настроен на звуки окружающей природы. Однако на
этот раз голос раздался, казалось, ниоткуда.
- Это все, что у меня есть, - ответил Нортон. - Я поделюсь.
Похоже, сегодня ему суждено остаться полуголодным, но он не любил
говорить "нет".
Человек подошел ближе - совершенно беззвучно. Лет двадцати пяти, то
есть на добрый десяток лет моложе Нортона, мускулистый и натренированный.
Одет он был хорошо - так одевались горожане из высшего общества, однако
ладони у него были загрубелые, ладони человека, занимающегося тяжелым
физическим трудом. Богатый, но не изнеженный затворник.
- Вы, как я погляжу, человек независимый, - заметил незнакомец.
Свой свояка видит издалека!
- Страсть к путешествиям, - пояснил Нортон. - Почему-то мне всегда
хотелось увидеть обратную сторону горы. Любой горы.
- Даже если вы знаете, что гора искусственная? - Незнакомец
выразительно обвел взглядом окружающий ландшафт.
Нортон беззаботно рассмеялся:
- Я отношусь как раз к этому разряду глупцов!
- Глупцов? - Мужчина поморщил губы. - Не похоже. - Он пожал плечами. -
Не приходило когда-нибудь в голову осесть с хорошей женщиной?
Парень смотрит прямо в корень!
- Частенько. Но редко это удавалось больше чем на неделю или две.
- Наверное, просто не встречали никого, кто был бы достаточно хорош на
протяжении года или двух.
- Возможно, - без всякого смущения согласился Нортон. - Я предпочитаю
относиться к этому философски. Я путешественник; большинство же женщин
домоседки. Если я найду когда-нибудь такую женщину, которая разделит со
мной мое увлечение... - Он замолчал, пораженный новой мыслью. - Меня
оставляют в такой же степени, как оставляю я. Женщины предпочитают моей
компании свое жилище, во многом они схожи с кошками. Я трогаюсь с места,
они остаются... Но мы с самого начала знаем характер друг друга, так что
не рушатся ничьи ожидания.
- Да, мужчина - это одно, а женщина - другое, - согласился незнакомец.
Нортон принюхался к запаху пищи.
- Рис зачарован на быстрое приготовление и почти готов. У вас есть
тарелка? Я могу вырезать из дерева... - Он прикоснулся к охотничьему ножу.
- Мне не нужна тарелка. - Незнакомец улыбнулся, увидев, как
подозрительно взглянул на него Нортон. - Я на самом деле не ем, я просто
испытывал ваше гостеприимство. Вы были готовы остаться голодным, чтобы
поделиться со мной.
- Ни один человек не может долго жить без еды, а насколько я вижу, вы
не аскет. Я вырежу вам тарелку...
- Меня зовут Гавейн. Я призрак.
- Нортон, - представился Нортон. - Я человек без ремесла, за
исключением, может быть, умения рассказывать истории. А теперь не будете
ли вы любезны повторить, что вы сказали о себе?
- Призрак, - повторил Гавейн. - Сейчас продемонстрирую.
Он протянул Нортону сильную руку. Нортон сжал ее, ожидая рукопожатия до
хруста в костях, но встретил лишь воздух. Он еще раз попробовал осторожно
коснуться руки Гавейна. Его рука встретила пустоту; она прошла сквозь
костюм и руку Гавейна, не встретив никакого сопротивления.
- Да, тут не поспоришь, - с грустью согласился Нортон. - Неудивительно,
что я не услышал вашего приближения! Но вы выглядите таким телесным...
- В самом деле? - спросил Гавейн, становясь полупрозрачным.
- Никогда не доводилось встречать настоящих... э-э... призраков.
- Как бы там ни было, я самый настоящий! - Гавейн рассмеялся и снова
принял прежний вид. - Нортон, вы мне нравитесь. Вы независимы,
самостоятельны, не тщеславны, великодушны и открыты. Я уверен, что
наслаждался бы вашим обществом, если был бы жив. Мне кажется, вас можно
попросить об одолжении.
- Я сделаю одолжение любому мужчине, так же, как и любой женщине! Но
сомневаюсь, что смогу много сделать для призрака. Полагаю, вы не слишком
интересуетесь материальным миром.
- Интересуюсь, хотя не способен воздействовать на него, - ответил
призрак. - Принимайтесь за свой ужин и послушайте, если угодно, мою
историю. Тогда станет ясно, какое мне можно сделать одолжение.
- Всегда рад компании - как реальной, так и призрачной, - сказал
Нортон, усаживаясь на удобно положенный камень.
- Я не галлюцинация, - заверил его мужчина. - Я настоящий человек,
которому довелось умереть.
И пока Нортон ел, привидение рассказывало о себе.
- Я родился в богатой и благородной семье, - начал Гавейн. - Меня
назвали в честь сэра Гавейна, рыцаря Круглого стола короля Артура. Сэр
Гавейн является моим далеким предком, и с самого начала от меня ожидали
великих деяний. Еще до того как я научился ходить, я мог держать в руках
нож; я искромсал свой матрац и выполз, чтобы подкрасться к Эльфу...
- К эльфу?
- Эльф - маленький домашний дракончик, всего пол-ярда длиной. Я ужасно
перепугал беднягу; он дремал на солнышке. После этого моим родным пришлось
поместить меня в стальной детский манеж. Когда мне было два года, я сделал
из одеяла веревку и взобрался по ней на стенку манежа, чтобы поохотиться
за кошкой. После того как она исцарапала меня за то, что я отрезал ей
хвост, я подверг ее вивисекции. Поэтому ко мне приставили кота-оборотня,
который, каждый раз когда я особо досаждал ему, превращался в самую
отвратительную сварливую старуху. Он, конечно, отвечал мне по достоинству:
когда я поджаривал его кошачий хвост, превращался в человека и жарил
ремнем меня. С тех пор, признаться, терпеть не могу магических животных.
- Представляю, - вежливо произнес Нортон. Сам он был всегда добр к
животным, в особенности к диким, хотя Они защищались, когда на них
нападали. Гавейну были присущи некоторые черты, из-за которых Нортон не
мог чувствовать себя с ним вполне уютно.
- Меня послали в школу гладиаторов, - продолжал призрак. - Во-первых, я
сам хотел учиться там, а во-вторых, по определенной причине мои родители
предпочитали держать меня подальше от дома. Я окончил школу вторым в
классе. Я был бы первым, но у ведущего студента оказались зачарованные
доспехи, так что я не мог справиться с ним даже ночью.
Предусмотрительный!.. После этого я купил себе хорошее снаряжение, не
поддающееся клинку, пуле или магической стреле. И отправился творить свою
судьбу.
По сравнению с земными животными драконов вокруг совсем немного и
большинство из них - виды, находящиеся под защитой. На самом деле я уважаю
драконов - достойный соперник для настоящего мужчины. Жаль, что
потребовалось так много времени, чтобы в действительности овладеть магией;
только за последние пятьдесят лет она стала грозной силой. Я считаю, что
во всем виноват Ренессанс, когда люди пытались дать происходящему
непременно рациональное объяснение. Как результат этого невежества, для
драконов и других фантастических существ наступили гораздо более тяжелые
времена, чем средневековье Европы. Некоторые притворились обычными
животными: единороги избавились от рогов, чтобы сойти за лошадей, грифоны
лишились крыльев и надели маски львов, некоторых из них держат в частных
поместьях всякие радетели за сохранность природы - для них эта самая
природа важнее логики, ну а кое-кто достиг феноменальных успехов в
маскировке. Но сейчас, наконец, сверхъестественное снова в моде, и
фантастические существа перестают быть вымирающими.
Большинство сострадательных либеральных правительств ударились в другую
крайность: категорически запретили незаконные отравления, отстрел или
использование магии для уничтожения этих существ. В результате злобных
драконов приходится убивать старым способом - мечом!
- А почему бы просто не отправить их в заповедники? - спросил Нортон,
напуганный намерением перебить драконов.
Он относился к тем сострадательным людям, о которых говорил призрак.
Да, драконы вспыльчивы и опасны, но в этом они не отличались от
аллигаторов и тигров. Все они, как виды, имели право на существование, и
потеря каждого вида являлась невосполнимой. Многие очень важные аспекты
магии были наследованы от когда-то угнетенных существ - такие, как
волшебная сила рога единорога и неуязвимые доспехи из чешуи дракона. Но он
понял, что спорить по этому поводу с охотником бесполезно.
- Нет, дракона вам с места не сдвинуть! - фыркнул Гавейн. - Они хуже,
чем кошки! Если дракон заявит свои права на территорию, он защищает ее.
Околдуй его и отправь в заповедник - он тотчас убежит и вернется на старое
место, будучи вдвое злее прежнего, убивая на своем пути невинных людей.
Нет, я уважаю драконов как противников, но хороший дракон - мертвый
дракон.
Нортон вздохнул про себя. Похоже, мир стал лучше от того, что Гавейн
теперь призрак.
- Такова моя специальность, - продолжал Гавейн, - убивать драконов
вручную. Можете не сомневаться, работа опасная, но и вознаграждение было
значительное. Охота на драконов не разрешена законом, так что и платят
вполне прилично. Я подсчитал, что пять или шесть лет охоты могут сделать
меня богатым. Это стало моей целью: доказать, что я не просто наследник,
но могу добиться всего своими силами. Я знал, что моей семье это будет
приятно; каждый мужчина в ней, если жил достаточно долго, увеличивал
состояние.
Гавейн на мгновение задумался, и Нортон не перебивал его. Да и какой
смысл? Нортону доводилось встречать в парке следы драконов, и он всегда
обходил их стороной. Если ты сторонник защиты окружающей среды, то это еще
не значит, что ты глупец. Поговаривали, что некоторые драконы в парке
почти ручные и не нападают на человека, если тот дает им пищу или
драгоценности, однако Нортон никогда не верил подобным мифам. Если ты не
располагаешь настоящими чарами усмирения драконов, то лучше держаться от
них подальше.
- Я знаю, о чем вы думаете, - сказал Гавейн. - Очевидно, я встретил
лишнего дракона!.. Могу сказать в свое оправдание, что мне везло на
протяжении пяти лет и я почти что накопил ту сумму денег, к которой
стремился. Я был бы жив по сегодняшний день, окажись последний встреченный
мною дракон настоящим. Но беда в том, что его неправильно
идентифицировали.
О, я не виню туземцев - во всяком случае, не очень; это было довольно
примитивное племя в Южной Америке, они разговаривали на смеси языка
американских индейцев и испанского, в то время как я говорил на языке
победителей - английском. Обычно языковой барьер не мешает пониманию: мои
доспехи, меч и изображение дракона на щите свидетельствовали о моей
профессии; что же касается женщин, мужчине не требуется язык, чтобы
разъяснить свои намерения, в особенности если он воин. Такие вещи говорят
сами за себя; герой-завоеватель всегда получает самых красивых местных
девственниц. В конце концов, это для них лучше, чем попасть на ужин
дракону!
Гавейн помолчал, губы его скривились в усмешке:
- Как ни странно, некоторые из девушек, кажется, этого не понимают.
Он пожал плечами и вернулся к основной теме:
- Думаю, что они действительно не знали природу своего чудовища.
Конечно, мне следовало проверить его по Реестру Драконов, но я забрался
слишком далеко и ближайшее цивилизованное поселение находилось на
расстоянии полудневного перехода. Лететь ковром-самолетом я не мог, так
как подобные вещи фиксируются в компьютерах транспортных компаний, а это
разоблачило бы мой бизнес, путь же пешком занял бы день и мог насторожить
Драконий патруль. Так что в конце концов я взялся за своего противника
вслепую. Никогда не сделаю этого впредь! Непростительная
самоуверенность... Но мне был досконально знаком каждый вид дракона в
мире; я решил, что и на этот раз все будет как надо.
Итак, исполненный решимости, вооруженный мечом и щитом,
соответствующими подобной схватке, я смело направился к логовищу дракона.
Это было настоящее чудовище! На больших деревьях на высоте нескольких
футов я увидал следы его когтей. Такой поединок делал честь любому!
Я поднялся к пещере и заорал, вызывая противника на бой. И чудовище
вышло на сражение. Оно не извергало никакого огня, просто рычало - и тут я
понял свою ошибку. Это был не дракон - передо мной стоял динозавр!
Плотоядная двуногая рептилия, если быть точным - аллозавр. Я понял это
слишком поздно. Они считались вымершими; наверное, Сатана оживил его с
единственной целью: сбить с меня спесь.
- А что, разве динозавр очень похож на дракона? - спросил Нортон.
- И да и нет, - с охотой ответил Гавейн. В драконоведении он чувствовал
себя как рыба в воде. - Если бы они были схожи по природе, то их бы было
одинаково легко убить. Драконы извергают пламя и у них лучше броня, кроме
того, некоторые из них неподобающе сообразительны. В то же время древние
плотоядные сражаются чем попало: зубами, когтями, применяя всю свою силу,
действуя яростно и целеустремленно. Я обучен и привык сражаться с
драконами; мне знакомы их слабые места. Дракон, например, всегда старается
ожечь тебя пламенем или перегретым паром; ты уклоняешься от струи и, пока
он снова набирает воздух, наносишь ответный смертоносный удар. А аллозавр,
это чудовище, даже не остановился, чтобы посмотреть на успех своей атаки.
Я был готов уклониться в сторону - но этого мало, когда на тебя прет
многотонная туша. Я вонзил в шею зверя свой меч, однако монстр, казалось,
даже не заметил этого. Это еще одно его отличие от дракона. Раненый дракон
завыл бы от боли и ярости - драконы чрезвычайно гордятся своим ревом - и
обернулся бы к ране, чтобы схватиться за нее. Я видел дракона, в которого
вонзили нож - он повернулся и выгрыз нож из своего тела вместе с
несколькими фунтами собственной плоти, а после этого прижег рану. Мой же
необычный динозавр просто продолжал наступать. Его система была более
примитивной. Вы знаете, как продолжает извиваться отрубленный хвост змеи?
Настоящие рептилии умирают медленно, даже когда они разрезаны на кусочки.
Так что я и на этот раз не сообразил - и снова поплатился. Тварь
опрокинула меня и попыталась отхватить хороший кусок. Я даже не вырывался
- знал, что она только зубы себе сломает.
Это было моей третьей ошибкой. Очевидно, магия в значительной степени
включает в себя психологический компонент; люди верят в ее силу, поэтому
она сильна. Любой дракон почувствовал бы чары и понял, что мои доспехи
неуязвимы; его укус был бы скорее показухой. Однако в пору молодости моего
динозавра настоящей магии еще не знали, и эта тварь из доисторических
времен ухватила меня по-настоящему!
- Но магия вовсе не состоит из одной лишь психологии! - возразил
Нортон. - Когда я разжигал этот костер, дереву не надо было верить в
магию; оно зажглось бы в любом случае.
- Верно. Мои доспехи были недоступны зубам чудовища, - согласился
Гавейн. - В то же время кольчуга была эластичной, чтобы я мог удобно
носить ее и чтобы она не ограничивала мои движения во время схватки. У
этой рептилии оказались чрезвычайно сильные челюсти. Когда аллозавр грыз
меня, ни один зуб не проник сквозь кольчугу - меня просто раздавило.
Дракон никогда бы не сделал этого из-за боязни повредить себе зубы. А
тупая рептилия... Она сломала себе клыки, но при этом меня уничтожила! -
Призрак говорил с возмущением.
- Теперь понятно, - произнес Нортон. - Мне очень жаль, что мы
встретились при подобных обстоятельствах.
Это было проявлением вежливости. Нортон отдавал себе отчет в том, что,
возможно, сожалел бы больше, если бы встретил живого Гавейна.
- Это не ваша вина, - кивнул Гавейн. - Вы хороший слушатель. Многие
люди боятся призраков или в лучшем случае не обращают на них внимания.
- Многие люди куда более оседлы, чем я, - заметил Нортон. - Наверное,
это относится и к их сознанию. Если вы не проявляете ко мне агрессивности,
я принимаю вас как добросердечного собеседника и надеюсь, что, со своей
стороны, смогу чем-нибудь помочь вам.
Как ни странно, призрак ему нравился. Гавейн во плоти вряд ли был
приятным человеком и с Нортоном не имел ничего общего, но после смерти он
явно вызывал интерес и симпатию - наверное, потому, что зло надежно
осталось позади.
- Мне по душе ваше поведение, - сказал Гавейн. - Я вижу, что наши
взгляды не во всем сходятся; очевидно, вы человек более мягкий, чем я. Не
сомневайтесь, я щедро вознагражу вас за услугу. Хотите, научу, как убивать
драконов?
- О, я не требую никакого вознаграждения! - воскликнул Нортон. - Какая
же это будет услуга!
- Ерунда! Я бы предпочел заплатить. Услуга состоит в простом соглашении
выполнить ее.
- Ну тогда я готов узнать, как убивают драконов, хотя надеюсь, что мне
никогда не придется воспользоваться этими знаниями. - Это было
преуменьшение; он никогда по доброй воле не приблизился бы к дикому
дракону без оборонительной магии, а обладая оборонительной магией, нет
необходимости убивать дракона. - Какая услуга вам требуется?
Гавейн нахмурился:
- Позвольте я сперва более подробно объясню подоплеку всего дела, чтобы
вы имели возможность отклонить мою просьбу.
Нортоном все больше овладевало любопытство. При жизни призрак был
грубым бесцеремонным типом с совершенно чуждыми ему ценностями. Почему он
так осторожничает?
- Сделайте одолжение.
- К тому времени когда я умер, я вдобавок к моему наследству честно
накопил немалое состояние. Точнее, наследство еще не перешло ко мне,
потому что мой отец еще жив, но я - единственный наследник. Очень важно,
чтобы поместье осталось в семье. Поэтому мои родные устроили мне свадьбу.
Меня женили на красивой здоровой молодой женщине соответствующего
происхождения, которая...
- Простите, - остановил его Нортон. - Простите, что я перебиваю вас, но
я не понял. Как призрак может жениться?
Гавейн улыбнулся:
- Да, я так и думал, что это вас озадачит. Поначалу я сам пришел в
замешательство. Подобную свадьбу устраивают, когда знатная семья желает
сохранить родовую линию - после смерти наследника. Призрака женят на
подходящей девушке - на такой, которую он одобрил бы, будучи жив, и
которая носит затем его наследника.
- Но...
- Но призрак не может оплодотворить живую женщину, верно.
- Именно! Я не понимаю, как...
- Сейчас объясню. Моя жена вправе общаться с любым мужчиной по ее
выбору, но она является моей женой и ее ребенок - мой. Он унаследует мое
поместье и будет продолжателем моего рода.
- Выходит, она будет неверна вам! - протестующе воскликнул Нортон.
- Поначалу это тоже волновало меня. Затем я смирился. Она знает, что
должна родить наследника и что я лично не могу участвовать в этом
процессе. Но я вовлечен в него, так как сам выбираю мужчину. Разумеется, с
ее согласия; брак, в конце концов, является добровольным сотрудничеством.
Моя жена уже отказалась от нескольких хороших кандидатов.
- Вы уверены, что она действительно хочет...
- О, не сомневаюсь, - уверенно сказал Гавейн. - Она хорошая и честная
женщина и не пытается изменить своему слову - просто намерена сделать все
наилучшим образом. У нее есть магический талант: взглянув на мужчину, она
может сказать, насколько хорошим он будет супругом. Это одна из причин,
почему мои родные выбрали именно ее. Они не хотят, чтобы наследник был
произведен каким-нибудь проходимцем с дурной наследственностью. Моя жена
действительно особенная. Если бы я встретил ее при жизни, то наверняка
влюбился бы, хотя она выводила бы меня из терпения своими взглядами
относительно охоты на драконов - дурочка терпеть не может, когда причиняют
боль живому существу. Так что если я приведу к ней мужчину, которого она
посчитает достаточно хорошим для...
Нортон вдруг сообразил.
- Эта услуга...
- Совершенно верно, - кивнул призрак. - Я хочу представить вас своей
жене, и если вы понравитесь ей...
- Погодите-ка! - быстро проговорил Нортон. - Я не отказываюсь от
симпатичной женщины в том случае, если она сговорчива, но я никогда ни на
одной не женился! Это мне не подходит.
- Вы определенно мне нравитесь, Нортон. У вас правильные инстинкты. Я
боялся, что найду в этом парке только сентиментальных хлюпиков, но у вас
отменный стиль. Думаю, вы понравитесь моей жене, раз ей не нравились
воины, которых я присылал, прежде. Взгляните иначе: у меня нет физического
тела, но мне необходим наследник. Я прошу вас заменить меня только в этом
отношении. Затем вы вправе идти своим путем без дальнейших обязательств.
Ну, все равно что вы нанимаетесь отремонтировать мой дом, и я плачу вам за
работу...
- Ничего себе работа!
- В буквальном смысле! - Призрак довольно засмеялся. - Понимаю, вам
тяжело принять решение прямо сейчас; я на вашем месте поступил бы так же.
Но, по крайней мере, пойдемте к Орлин. Может быть, она вас отвергнет.
По тому, как призрак сделал предложение, Нортон не был уверен, что
случится именно так. Гавейн считал, что он понравится этой девушке, Орлин.
Если он пойдет туда, ожидая, что она отвергнет его, а затем...
- Ох, не знаю...
- Пожалуйста, Нортон! Вы добрый человек - а мне необходим наследник.
- Я понимаю. Однако наставлять рога... это противоречит моей философии.
- Но я же в конце концов призрак. Вы можете считать ее вдовой. Если вам
будет легче, помните, что у вас нет на нее прав. Вы не можете жениться на
ней, и ваша роль навсегда останется в тайне. По закону здесь нет никакого
нарушения супружеской верности. Отличный шанс пошалить на стороне...
- Полная безответственность! Не в моих правилах...
- Ладно, тогда думайте об этом как о искусственном оплодотворении, а о
себе - как о доноре. Черт возьми, в жизни это делается сплошь и рядом,
когда живой муж бесплоден!
Этот аргумент был сшит на живую нитку, но он помог.
- Хорошо, я встречусь с ней, - сдержанно согласился Нортон.
- А я научу вас, как убивать драконов!
- О, прошу вас, совершенно никакой необходимости...
- Нет-нет, обязательно. Я настаиваю на оплате!
Нортон понял: Гавейн должен закрепить свое личное право на наследника.
- Хорошо, согласен. Только первым делом надо выяснить, заинтересуется
ли ваша жена. Все это может оказаться ни к чему.
Нортону было интересно, как выглядит девушка, которая таким образом,
ради обеспеченности, продала свое тело. Положение в обществе и знатное
происхождение обычно помогали девушке поймать в свои сети хорошего мужа -
если только она не была уродиной или не обладала скверным характером. Эти
последние могли довольствоваться и призраком.
- Отправимся прямо сейчас, - нетерпеливо сказал Гавейн. - Неподалеку
отсюда есть лифт.
Нортон собрался было возражать, но вспомнил, что он разорен и не может
больше ночевать на открытом воздухе. Остановка, отдых с хорошей женщиной,
пусть даже уродливой... Над этим стоило, по крайней мере, подумать. Он не
мог претендовать ни на что лучшее.
Нортон загасил костер и привел в порядок место, чтобы не раздражать
других путешественников. Дикий туризм и ночевки на открытом воздухе были
не правом, а привилегией и строго лицензировались. Нортон всегда
внимательно следил, чтобы не испортить культивированную девственную
природу: сжигал только хворост, не трогал животных и старался не нанести
вреда даже гусеницам и червякам. И никогда не оставлял после себя мусора -
не потому, что за ним следили, просто Нортон искренне уважал наследие
природы и парки, которые стремились подражать ей.
Они прошли с четверть мили до огромного помеченного дуба. Нортон
коснулся нижних ветвей дерева и вошел в открывшуюся в стволе дерева
камеру. Лифт опустился на жилой уровень, где путники вышли и стали на
транспортерную ленту, идущую по адресу призрака. Конечно, Гавейн мог
отправиться туда прямиком, однако предпочел среди живых пользоваться
обычаями живых.
Это был богатый район города, что и приличествовало положению семьи,
которую описал Гавейн. Бедные люди не особенно беспокоятся о сохранении
своих поместий.
На ленте поуже они двинулись к изысканному району, родословные
обитателей которого отражены в справочнике "Кто есть кто". Как только они
сошли с ленты, дорогу им преградил одетый в форму охранник.
- Ваши документы! - сурово потребовал он у Нортона.
Piers Anthony. Bearing an Hourglass (1984)
("Incarnations of Immortality" #2). Пер. - В,Задорожный, В.Казанцев.
Изд. "Полярис", 1997 ("Миры Пирса Энтони").
OCR & spellcheck by HarryFan, 19 December 2001
-----------------------------------------------------------------------
Нортон бросил рюкзак и двумя пригоршнями зачерпнул воду. Он пил,
наслаждаясь прохладой, от которой немели зубы и деревенело небо. И не
скажешь, что родник искусственный: охлажденный с помощью магии, он казался
природным.
Нортон прошел пешком двадцать миль через культивированную девственность
городского парка и готовился к ночному привалу. Еды осталось на один раз;
утром придется пополнить запасы - дело затруднительное, так как он на
мели. Ну да ладно, чего беспокоиться раньше времени.
Осторожно, чтобы не повредить живые растения, Нортон насобирал сухих
веток и листьев и сложил их в ямке, нашел немного сухого мха и поместил
его внутрь сооруженной пирамиды. Затем пробормотал заклинание для
разжигания огня, и вспыхнуло пламя.
После этого Нортон принес три камня, положил их у разгорающегося костра
и развернул небольшую сковородку. Затем распаковал рис по-испански,
перемешал и высыпал его на сковородку, встряхивая при этом смесь, чтобы
рис не подгорел на набирающем силу пламени. Когда он зарумянился, Нортон
плеснул на сковороду пригоршню воды. Протестующе взвился густой пар. Пар
улегся, и Нортон поставил сковородку на камни - теперь рис мог прекрасно
жариться и без него.
- Вы не могли бы со мной поделиться?
Нортон в удивлении поднял взгляд. Обычно он настороженно относился к
другим существам, в особенности к людям; даже сосредоточившись на
приготовлении пищи, он был настроен на звуки окружающей природы. Однако на
этот раз голос раздался, казалось, ниоткуда.
- Это все, что у меня есть, - ответил Нортон. - Я поделюсь.
Похоже, сегодня ему суждено остаться полуголодным, но он не любил
говорить "нет".
Человек подошел ближе - совершенно беззвучно. Лет двадцати пяти, то
есть на добрый десяток лет моложе Нортона, мускулистый и натренированный.
Одет он был хорошо - так одевались горожане из высшего общества, однако
ладони у него были загрубелые, ладони человека, занимающегося тяжелым
физическим трудом. Богатый, но не изнеженный затворник.
- Вы, как я погляжу, человек независимый, - заметил незнакомец.
Свой свояка видит издалека!
- Страсть к путешествиям, - пояснил Нортон. - Почему-то мне всегда
хотелось увидеть обратную сторону горы. Любой горы.
- Даже если вы знаете, что гора искусственная? - Незнакомец
выразительно обвел взглядом окружающий ландшафт.
Нортон беззаботно рассмеялся:
- Я отношусь как раз к этому разряду глупцов!
- Глупцов? - Мужчина поморщил губы. - Не похоже. - Он пожал плечами. -
Не приходило когда-нибудь в голову осесть с хорошей женщиной?
Парень смотрит прямо в корень!
- Частенько. Но редко это удавалось больше чем на неделю или две.
- Наверное, просто не встречали никого, кто был бы достаточно хорош на
протяжении года или двух.
- Возможно, - без всякого смущения согласился Нортон. - Я предпочитаю
относиться к этому философски. Я путешественник; большинство же женщин
домоседки. Если я найду когда-нибудь такую женщину, которая разделит со
мной мое увлечение... - Он замолчал, пораженный новой мыслью. - Меня
оставляют в такой же степени, как оставляю я. Женщины предпочитают моей
компании свое жилище, во многом они схожи с кошками. Я трогаюсь с места,
они остаются... Но мы с самого начала знаем характер друг друга, так что
не рушатся ничьи ожидания.
- Да, мужчина - это одно, а женщина - другое, - согласился незнакомец.
Нортон принюхался к запаху пищи.
- Рис зачарован на быстрое приготовление и почти готов. У вас есть
тарелка? Я могу вырезать из дерева... - Он прикоснулся к охотничьему ножу.
- Мне не нужна тарелка. - Незнакомец улыбнулся, увидев, как
подозрительно взглянул на него Нортон. - Я на самом деле не ем, я просто
испытывал ваше гостеприимство. Вы были готовы остаться голодным, чтобы
поделиться со мной.
- Ни один человек не может долго жить без еды, а насколько я вижу, вы
не аскет. Я вырежу вам тарелку...
- Меня зовут Гавейн. Я призрак.
- Нортон, - представился Нортон. - Я человек без ремесла, за
исключением, может быть, умения рассказывать истории. А теперь не будете
ли вы любезны повторить, что вы сказали о себе?
- Призрак, - повторил Гавейн. - Сейчас продемонстрирую.
Он протянул Нортону сильную руку. Нортон сжал ее, ожидая рукопожатия до
хруста в костях, но встретил лишь воздух. Он еще раз попробовал осторожно
коснуться руки Гавейна. Его рука встретила пустоту; она прошла сквозь
костюм и руку Гавейна, не встретив никакого сопротивления.
- Да, тут не поспоришь, - с грустью согласился Нортон. - Неудивительно,
что я не услышал вашего приближения! Но вы выглядите таким телесным...
- В самом деле? - спросил Гавейн, становясь полупрозрачным.
- Никогда не доводилось встречать настоящих... э-э... призраков.
- Как бы там ни было, я самый настоящий! - Гавейн рассмеялся и снова
принял прежний вид. - Нортон, вы мне нравитесь. Вы независимы,
самостоятельны, не тщеславны, великодушны и открыты. Я уверен, что
наслаждался бы вашим обществом, если был бы жив. Мне кажется, вас можно
попросить об одолжении.
- Я сделаю одолжение любому мужчине, так же, как и любой женщине! Но
сомневаюсь, что смогу много сделать для призрака. Полагаю, вы не слишком
интересуетесь материальным миром.
- Интересуюсь, хотя не способен воздействовать на него, - ответил
призрак. - Принимайтесь за свой ужин и послушайте, если угодно, мою
историю. Тогда станет ясно, какое мне можно сделать одолжение.
- Всегда рад компании - как реальной, так и призрачной, - сказал
Нортон, усаживаясь на удобно положенный камень.
- Я не галлюцинация, - заверил его мужчина. - Я настоящий человек,
которому довелось умереть.
И пока Нортон ел, привидение рассказывало о себе.
- Я родился в богатой и благородной семье, - начал Гавейн. - Меня
назвали в честь сэра Гавейна, рыцаря Круглого стола короля Артура. Сэр
Гавейн является моим далеким предком, и с самого начала от меня ожидали
великих деяний. Еще до того как я научился ходить, я мог держать в руках
нож; я искромсал свой матрац и выполз, чтобы подкрасться к Эльфу...
- К эльфу?
- Эльф - маленький домашний дракончик, всего пол-ярда длиной. Я ужасно
перепугал беднягу; он дремал на солнышке. После этого моим родным пришлось
поместить меня в стальной детский манеж. Когда мне было два года, я сделал
из одеяла веревку и взобрался по ней на стенку манежа, чтобы поохотиться
за кошкой. После того как она исцарапала меня за то, что я отрезал ей
хвост, я подверг ее вивисекции. Поэтому ко мне приставили кота-оборотня,
который, каждый раз когда я особо досаждал ему, превращался в самую
отвратительную сварливую старуху. Он, конечно, отвечал мне по достоинству:
когда я поджаривал его кошачий хвост, превращался в человека и жарил
ремнем меня. С тех пор, признаться, терпеть не могу магических животных.
- Представляю, - вежливо произнес Нортон. Сам он был всегда добр к
животным, в особенности к диким, хотя Они защищались, когда на них
нападали. Гавейну были присущи некоторые черты, из-за которых Нортон не
мог чувствовать себя с ним вполне уютно.
- Меня послали в школу гладиаторов, - продолжал призрак. - Во-первых, я
сам хотел учиться там, а во-вторых, по определенной причине мои родители
предпочитали держать меня подальше от дома. Я окончил школу вторым в
классе. Я был бы первым, но у ведущего студента оказались зачарованные
доспехи, так что я не мог справиться с ним даже ночью.
Предусмотрительный!.. После этого я купил себе хорошее снаряжение, не
поддающееся клинку, пуле или магической стреле. И отправился творить свою
судьбу.
По сравнению с земными животными драконов вокруг совсем немного и
большинство из них - виды, находящиеся под защитой. На самом деле я уважаю
драконов - достойный соперник для настоящего мужчины. Жаль, что
потребовалось так много времени, чтобы в действительности овладеть магией;
только за последние пятьдесят лет она стала грозной силой. Я считаю, что
во всем виноват Ренессанс, когда люди пытались дать происходящему
непременно рациональное объяснение. Как результат этого невежества, для
драконов и других фантастических существ наступили гораздо более тяжелые
времена, чем средневековье Европы. Некоторые притворились обычными
животными: единороги избавились от рогов, чтобы сойти за лошадей, грифоны
лишились крыльев и надели маски львов, некоторых из них держат в частных
поместьях всякие радетели за сохранность природы - для них эта самая
природа важнее логики, ну а кое-кто достиг феноменальных успехов в
маскировке. Но сейчас, наконец, сверхъестественное снова в моде, и
фантастические существа перестают быть вымирающими.
Большинство сострадательных либеральных правительств ударились в другую
крайность: категорически запретили незаконные отравления, отстрел или
использование магии для уничтожения этих существ. В результате злобных
драконов приходится убивать старым способом - мечом!
- А почему бы просто не отправить их в заповедники? - спросил Нортон,
напуганный намерением перебить драконов.
Он относился к тем сострадательным людям, о которых говорил призрак.
Да, драконы вспыльчивы и опасны, но в этом они не отличались от
аллигаторов и тигров. Все они, как виды, имели право на существование, и
потеря каждого вида являлась невосполнимой. Многие очень важные аспекты
магии были наследованы от когда-то угнетенных существ - такие, как
волшебная сила рога единорога и неуязвимые доспехи из чешуи дракона. Но он
понял, что спорить по этому поводу с охотником бесполезно.
- Нет, дракона вам с места не сдвинуть! - фыркнул Гавейн. - Они хуже,
чем кошки! Если дракон заявит свои права на территорию, он защищает ее.
Околдуй его и отправь в заповедник - он тотчас убежит и вернется на старое
место, будучи вдвое злее прежнего, убивая на своем пути невинных людей.
Нет, я уважаю драконов как противников, но хороший дракон - мертвый
дракон.
Нортон вздохнул про себя. Похоже, мир стал лучше от того, что Гавейн
теперь призрак.
- Такова моя специальность, - продолжал Гавейн, - убивать драконов
вручную. Можете не сомневаться, работа опасная, но и вознаграждение было
значительное. Охота на драконов не разрешена законом, так что и платят
вполне прилично. Я подсчитал, что пять или шесть лет охоты могут сделать
меня богатым. Это стало моей целью: доказать, что я не просто наследник,
но могу добиться всего своими силами. Я знал, что моей семье это будет
приятно; каждый мужчина в ней, если жил достаточно долго, увеличивал
состояние.
Гавейн на мгновение задумался, и Нортон не перебивал его. Да и какой
смысл? Нортону доводилось встречать в парке следы драконов, и он всегда
обходил их стороной. Если ты сторонник защиты окружающей среды, то это еще
не значит, что ты глупец. Поговаривали, что некоторые драконы в парке
почти ручные и не нападают на человека, если тот дает им пищу или
драгоценности, однако Нортон никогда не верил подобным мифам. Если ты не
располагаешь настоящими чарами усмирения драконов, то лучше держаться от
них подальше.
- Я знаю, о чем вы думаете, - сказал Гавейн. - Очевидно, я встретил
лишнего дракона!.. Могу сказать в свое оправдание, что мне везло на
протяжении пяти лет и я почти что накопил ту сумму денег, к которой
стремился. Я был бы жив по сегодняшний день, окажись последний встреченный
мною дракон настоящим. Но беда в том, что его неправильно
идентифицировали.
О, я не виню туземцев - во всяком случае, не очень; это было довольно
примитивное племя в Южной Америке, они разговаривали на смеси языка
американских индейцев и испанского, в то время как я говорил на языке
победителей - английском. Обычно языковой барьер не мешает пониманию: мои
доспехи, меч и изображение дракона на щите свидетельствовали о моей
профессии; что же касается женщин, мужчине не требуется язык, чтобы
разъяснить свои намерения, в особенности если он воин. Такие вещи говорят
сами за себя; герой-завоеватель всегда получает самых красивых местных
девственниц. В конце концов, это для них лучше, чем попасть на ужин
дракону!
Гавейн помолчал, губы его скривились в усмешке:
- Как ни странно, некоторые из девушек, кажется, этого не понимают.
Он пожал плечами и вернулся к основной теме:
- Думаю, что они действительно не знали природу своего чудовища.
Конечно, мне следовало проверить его по Реестру Драконов, но я забрался
слишком далеко и ближайшее цивилизованное поселение находилось на
расстоянии полудневного перехода. Лететь ковром-самолетом я не мог, так
как подобные вещи фиксируются в компьютерах транспортных компаний, а это
разоблачило бы мой бизнес, путь же пешком занял бы день и мог насторожить
Драконий патруль. Так что в конце концов я взялся за своего противника
вслепую. Никогда не сделаю этого впредь! Непростительная
самоуверенность... Но мне был досконально знаком каждый вид дракона в
мире; я решил, что и на этот раз все будет как надо.
Итак, исполненный решимости, вооруженный мечом и щитом,
соответствующими подобной схватке, я смело направился к логовищу дракона.
Это было настоящее чудовище! На больших деревьях на высоте нескольких
футов я увидал следы его когтей. Такой поединок делал честь любому!
Я поднялся к пещере и заорал, вызывая противника на бой. И чудовище
вышло на сражение. Оно не извергало никакого огня, просто рычало - и тут я
понял свою ошибку. Это был не дракон - передо мной стоял динозавр!
Плотоядная двуногая рептилия, если быть точным - аллозавр. Я понял это
слишком поздно. Они считались вымершими; наверное, Сатана оживил его с
единственной целью: сбить с меня спесь.
- А что, разве динозавр очень похож на дракона? - спросил Нортон.
- И да и нет, - с охотой ответил Гавейн. В драконоведении он чувствовал
себя как рыба в воде. - Если бы они были схожи по природе, то их бы было
одинаково легко убить. Драконы извергают пламя и у них лучше броня, кроме
того, некоторые из них неподобающе сообразительны. В то же время древние
плотоядные сражаются чем попало: зубами, когтями, применяя всю свою силу,
действуя яростно и целеустремленно. Я обучен и привык сражаться с
драконами; мне знакомы их слабые места. Дракон, например, всегда старается
ожечь тебя пламенем или перегретым паром; ты уклоняешься от струи и, пока
он снова набирает воздух, наносишь ответный смертоносный удар. А аллозавр,
это чудовище, даже не остановился, чтобы посмотреть на успех своей атаки.
Я был готов уклониться в сторону - но этого мало, когда на тебя прет
многотонная туша. Я вонзил в шею зверя свой меч, однако монстр, казалось,
даже не заметил этого. Это еще одно его отличие от дракона. Раненый дракон
завыл бы от боли и ярости - драконы чрезвычайно гордятся своим ревом - и
обернулся бы к ране, чтобы схватиться за нее. Я видел дракона, в которого
вонзили нож - он повернулся и выгрыз нож из своего тела вместе с
несколькими фунтами собственной плоти, а после этого прижег рану. Мой же
необычный динозавр просто продолжал наступать. Его система была более
примитивной. Вы знаете, как продолжает извиваться отрубленный хвост змеи?
Настоящие рептилии умирают медленно, даже когда они разрезаны на кусочки.
Так что я и на этот раз не сообразил - и снова поплатился. Тварь
опрокинула меня и попыталась отхватить хороший кусок. Я даже не вырывался
- знал, что она только зубы себе сломает.
Это было моей третьей ошибкой. Очевидно, магия в значительной степени
включает в себя психологический компонент; люди верят в ее силу, поэтому
она сильна. Любой дракон почувствовал бы чары и понял, что мои доспехи
неуязвимы; его укус был бы скорее показухой. Однако в пору молодости моего
динозавра настоящей магии еще не знали, и эта тварь из доисторических
времен ухватила меня по-настоящему!
- Но магия вовсе не состоит из одной лишь психологии! - возразил
Нортон. - Когда я разжигал этот костер, дереву не надо было верить в
магию; оно зажглось бы в любом случае.
- Верно. Мои доспехи были недоступны зубам чудовища, - согласился
Гавейн. - В то же время кольчуга была эластичной, чтобы я мог удобно
носить ее и чтобы она не ограничивала мои движения во время схватки. У
этой рептилии оказались чрезвычайно сильные челюсти. Когда аллозавр грыз
меня, ни один зуб не проник сквозь кольчугу - меня просто раздавило.
Дракон никогда бы не сделал этого из-за боязни повредить себе зубы. А
тупая рептилия... Она сломала себе клыки, но при этом меня уничтожила! -
Призрак говорил с возмущением.
- Теперь понятно, - произнес Нортон. - Мне очень жаль, что мы
встретились при подобных обстоятельствах.
Это было проявлением вежливости. Нортон отдавал себе отчет в том, что,
возможно, сожалел бы больше, если бы встретил живого Гавейна.
- Это не ваша вина, - кивнул Гавейн. - Вы хороший слушатель. Многие
люди боятся призраков или в лучшем случае не обращают на них внимания.
- Многие люди куда более оседлы, чем я, - заметил Нортон. - Наверное,
это относится и к их сознанию. Если вы не проявляете ко мне агрессивности,
я принимаю вас как добросердечного собеседника и надеюсь, что, со своей
стороны, смогу чем-нибудь помочь вам.
Как ни странно, призрак ему нравился. Гавейн во плоти вряд ли был
приятным человеком и с Нортоном не имел ничего общего, но после смерти он
явно вызывал интерес и симпатию - наверное, потому, что зло надежно
осталось позади.
- Мне по душе ваше поведение, - сказал Гавейн. - Я вижу, что наши
взгляды не во всем сходятся; очевидно, вы человек более мягкий, чем я. Не
сомневайтесь, я щедро вознагражу вас за услугу. Хотите, научу, как убивать
драконов?
- О, я не требую никакого вознаграждения! - воскликнул Нортон. - Какая
же это будет услуга!
- Ерунда! Я бы предпочел заплатить. Услуга состоит в простом соглашении
выполнить ее.
- Ну тогда я готов узнать, как убивают драконов, хотя надеюсь, что мне
никогда не придется воспользоваться этими знаниями. - Это было
преуменьшение; он никогда по доброй воле не приблизился бы к дикому
дракону без оборонительной магии, а обладая оборонительной магией, нет
необходимости убивать дракона. - Какая услуга вам требуется?
Гавейн нахмурился:
- Позвольте я сперва более подробно объясню подоплеку всего дела, чтобы
вы имели возможность отклонить мою просьбу.
Нортоном все больше овладевало любопытство. При жизни призрак был
грубым бесцеремонным типом с совершенно чуждыми ему ценностями. Почему он
так осторожничает?
- Сделайте одолжение.
- К тому времени когда я умер, я вдобавок к моему наследству честно
накопил немалое состояние. Точнее, наследство еще не перешло ко мне,
потому что мой отец еще жив, но я - единственный наследник. Очень важно,
чтобы поместье осталось в семье. Поэтому мои родные устроили мне свадьбу.
Меня женили на красивой здоровой молодой женщине соответствующего
происхождения, которая...
- Простите, - остановил его Нортон. - Простите, что я перебиваю вас, но
я не понял. Как призрак может жениться?
Гавейн улыбнулся:
- Да, я так и думал, что это вас озадачит. Поначалу я сам пришел в
замешательство. Подобную свадьбу устраивают, когда знатная семья желает
сохранить родовую линию - после смерти наследника. Призрака женят на
подходящей девушке - на такой, которую он одобрил бы, будучи жив, и
которая носит затем его наследника.
- Но...
- Но призрак не может оплодотворить живую женщину, верно.
- Именно! Я не понимаю, как...
- Сейчас объясню. Моя жена вправе общаться с любым мужчиной по ее
выбору, но она является моей женой и ее ребенок - мой. Он унаследует мое
поместье и будет продолжателем моего рода.
- Выходит, она будет неверна вам! - протестующе воскликнул Нортон.
- Поначалу это тоже волновало меня. Затем я смирился. Она знает, что
должна родить наследника и что я лично не могу участвовать в этом
процессе. Но я вовлечен в него, так как сам выбираю мужчину. Разумеется, с
ее согласия; брак, в конце концов, является добровольным сотрудничеством.
Моя жена уже отказалась от нескольких хороших кандидатов.
- Вы уверены, что она действительно хочет...
- О, не сомневаюсь, - уверенно сказал Гавейн. - Она хорошая и честная
женщина и не пытается изменить своему слову - просто намерена сделать все
наилучшим образом. У нее есть магический талант: взглянув на мужчину, она
может сказать, насколько хорошим он будет супругом. Это одна из причин,
почему мои родные выбрали именно ее. Они не хотят, чтобы наследник был
произведен каким-нибудь проходимцем с дурной наследственностью. Моя жена
действительно особенная. Если бы я встретил ее при жизни, то наверняка
влюбился бы, хотя она выводила бы меня из терпения своими взглядами
относительно охоты на драконов - дурочка терпеть не может, когда причиняют
боль живому существу. Так что если я приведу к ней мужчину, которого она
посчитает достаточно хорошим для...
Нортон вдруг сообразил.
- Эта услуга...
- Совершенно верно, - кивнул призрак. - Я хочу представить вас своей
жене, и если вы понравитесь ей...
- Погодите-ка! - быстро проговорил Нортон. - Я не отказываюсь от
симпатичной женщины в том случае, если она сговорчива, но я никогда ни на
одной не женился! Это мне не подходит.
- Вы определенно мне нравитесь, Нортон. У вас правильные инстинкты. Я
боялся, что найду в этом парке только сентиментальных хлюпиков, но у вас
отменный стиль. Думаю, вы понравитесь моей жене, раз ей не нравились
воины, которых я присылал, прежде. Взгляните иначе: у меня нет физического
тела, но мне необходим наследник. Я прошу вас заменить меня только в этом
отношении. Затем вы вправе идти своим путем без дальнейших обязательств.
Ну, все равно что вы нанимаетесь отремонтировать мой дом, и я плачу вам за
работу...
- Ничего себе работа!
- В буквальном смысле! - Призрак довольно засмеялся. - Понимаю, вам
тяжело принять решение прямо сейчас; я на вашем месте поступил бы так же.
Но, по крайней мере, пойдемте к Орлин. Может быть, она вас отвергнет.
По тому, как призрак сделал предложение, Нортон не был уверен, что
случится именно так. Гавейн считал, что он понравится этой девушке, Орлин.
Если он пойдет туда, ожидая, что она отвергнет его, а затем...
- Ох, не знаю...
- Пожалуйста, Нортон! Вы добрый человек - а мне необходим наследник.
- Я понимаю. Однако наставлять рога... это противоречит моей философии.
- Но я же в конце концов призрак. Вы можете считать ее вдовой. Если вам
будет легче, помните, что у вас нет на нее прав. Вы не можете жениться на
ней, и ваша роль навсегда останется в тайне. По закону здесь нет никакого
нарушения супружеской верности. Отличный шанс пошалить на стороне...
- Полная безответственность! Не в моих правилах...
- Ладно, тогда думайте об этом как о искусственном оплодотворении, а о
себе - как о доноре. Черт возьми, в жизни это делается сплошь и рядом,
когда живой муж бесплоден!
Этот аргумент был сшит на живую нитку, но он помог.
- Хорошо, я встречусь с ней, - сдержанно согласился Нортон.
- А я научу вас, как убивать драконов!
- О, прошу вас, совершенно никакой необходимости...
- Нет-нет, обязательно. Я настаиваю на оплате!
Нортон понял: Гавейн должен закрепить свое личное право на наследника.
- Хорошо, согласен. Только первым делом надо выяснить, заинтересуется
ли ваша жена. Все это может оказаться ни к чему.
Нортону было интересно, как выглядит девушка, которая таким образом,
ради обеспеченности, продала свое тело. Положение в обществе и знатное
происхождение обычно помогали девушке поймать в свои сети хорошего мужа -
если только она не была уродиной или не обладала скверным характером. Эти
последние могли довольствоваться и призраком.
- Отправимся прямо сейчас, - нетерпеливо сказал Гавейн. - Неподалеку
отсюда есть лифт.
Нортон собрался было возражать, но вспомнил, что он разорен и не может
больше ночевать на открытом воздухе. Остановка, отдых с хорошей женщиной,
пусть даже уродливой... Над этим стоило, по крайней мере, подумать. Он не
мог претендовать ни на что лучшее.
Нортон загасил костер и привел в порядок место, чтобы не раздражать
других путешественников. Дикий туризм и ночевки на открытом воздухе были
не правом, а привилегией и строго лицензировались. Нортон всегда
внимательно следил, чтобы не испортить культивированную девственную
природу: сжигал только хворост, не трогал животных и старался не нанести
вреда даже гусеницам и червякам. И никогда не оставлял после себя мусора -
не потому, что за ним следили, просто Нортон искренне уважал наследие
природы и парки, которые стремились подражать ей.
Они прошли с четверть мили до огромного помеченного дуба. Нортон
коснулся нижних ветвей дерева и вошел в открывшуюся в стволе дерева
камеру. Лифт опустился на жилой уровень, где путники вышли и стали на
транспортерную ленту, идущую по адресу призрака. Конечно, Гавейн мог
отправиться туда прямиком, однако предпочел среди живых пользоваться
обычаями живых.
Это был богатый район города, что и приличествовало положению семьи,
которую описал Гавейн. Бедные люди не особенно беспокоятся о сохранении
своих поместий.
На ленте поуже они двинулись к изысканному району, родословные
обитателей которого отражены в справочнике "Кто есть кто". Как только они
сошли с ленты, дорогу им преградил одетый в форму охранник.
- Ваши документы! - сурово потребовал он у Нортона.