Эллиот Элизабет. Обрученные (Ремингтон - 3)

   - О, Гай!
   Он взглянул на нее и улыбнулся.
   - Клаудия!
   Он поцеловал ладонь, запястье, затем, приподняв рукав ее платья, запечатлел несколько возбуждающих поцелуев по руке до локтя и остановился.
   Она вдруг обнаружила, что каким-то образом очутилась в объятиях Гая. Его губы двигались, и ей пришлось приложить усилие, чтобы сконцентрировать свое внимание на его словах. Рот Гая так пленял, казался таким мужественным и чувственным...
   - Здесь и сейчас я прошу вас о поцелуе. - Он поднес свою ладонь к ее щеке и медленными кругообразными движениями стал ласкать ее. Пламя у Клаудии внутри разгорелось с новой силой.
   - Один поцелуй, Клаудия. Даруйте мне это блаженство, и я дам вам...
   Она успела приложить пальцы к его губам, до того как он попытался сторговаться с ней. Хотя бы раз не будет сделки между ними. Никаких обещаний - ни данных, ни нарушенных. Она поразилась, насколько решительны и вместе с тем нежны были его губы.
   - Поцелуйте меня.
   Он очень медленно склонил голову. Его взгляд, казалось, проникал ей в душу. Их губы встретились, и Клаудия закрыла глаза. Его горячее дыхание, чем-то напоминающее теплый солнечный свет, заставило ее губы разомкнуться. Она задохнулась от изумления перед великолепием этого мига. В то же мгновение ее напряженные мышцы расслабились, но она не потеряла равновесия. Гай крепко держал Клаудию, его руки обхватывали и сжимали ее, напоминая гибкие ветви над их головами. Клаудия почувствовала в Гае особую силу и мощь, которые могли сокрушить ее, будь на то его воля. Но пока он сдерживался, терпеливо подталкивая Клаудию к поражению, склоняя ее разделить, падение с ним.
   Он осыпал ее поцелуями, страстными, нежными, долгими, все более и более чувственными; в них был привкус сандалового дерева и экзотических пряностей, привкус мужского вожделения. Его язык очертил контур ее губ, отступил и снова вернулся, чтобы продолжить сладостную пытку. Из его груди вырвался звук, свидетельствующий о нетерпении, и в конечном счете она расценила этот звук как приглашение. Она дотронулась кончиком языка до губ Гая и медленно очертила языком их контур. Он еще сильнее прижал ее к себе, будто желая приучить к тому, что там, где ее тело мягко, его - напряжено. Она затрепетала - урок был усвоен.
   Его рот разбудил в ней чувственность: его язык ласкал ее и домогался ответных ласк, так что она почувствовала легкое головокружение. В этот момент Гай завладел кончиком ее языка и начал посасывать его, как он делал раньше с одним из ее пальцев. В изнеможении Клаудня осела в его объятиях.
   Они стояли на коленях на полу сторожки. Клаудия никак не могла вспомнить, как они очутились в таком положении. Она потеряла контроль над собой. Нет, она все еще продолжала его терять. Собрав последние остатки воли, девушка запрокинула голову назад, потом отвела ее в сторону, безнадежно пытаясь вырваться и тем самым спастись.
   - Гай, - сдавленным шепотом она произнесла его имя. Он целовал ее шею самыми сладострастными поцелуями, которые она раньше даже не могла себе вообразить. - Пожалуйста, вы говорили... только... - Она опять запрокинула назад голову. Несомненно, его губы оставляли на ее коже следы. Если бы она взглянула на свое отражение в зеркале, наверняка увидела бы ожога по всей шее, и каждый ожог формой напоминал бы рот Гая. - Вы сказали...
   Что он сказал? В сущности, о чем она говорит? Ее руки сплелись в его блестящих волосах, притягивая Гая все ближе и ближе, но его губы ускользнули, и он прижал ее голову к плечу. Руки Клаудии все еще обвивали его, их тела сливались воедино. Она представила его стремительным конем, запыхавшимся после долгого бега. Возможно, это всего лишь разыгралось ее воображение, однако на мгновение ей показалось, что по его телу пробегает дрожь, подобная той, что охватила ее. Он еще крепче сжал ее в объятиях, словно пытаясь доказать, что она ошибалась.
   - Я не вправе снова целовать вас, - тихо пробормотал он. Его голос звучал столь же хрипло, как и ее. Он потерся щекой у ее уха - нежностью смягчая резкость слов. - Боже мой, я погиб. Не позволяйте мне снова дотрагиваться до вас, Клаудия. - Он приблизил к себе ее Лицо, зарывшись руками в волосы на затылке, забыв, казалось, о только что произнесенных словах: - Пока только...
   Она не представляла, что это возможно, но Гай еще теснее прижался к ней, пылкий, страстный и вместе с тем напряженный, как натянутая тетива. Ее тело отреагировало таким же образом, Клаудия попыталась поднять голову, но Гай не отпустил ее. Его безмолвный вопрос напугал ее. Ответив однажды на его поцелуи, она боялась теперь собственных слов.
   - Ничего не говорите, - прошептал он, - я все уже знаю. Я могу почувствовать в вас это настолько же отчетливо, насколько я чувствую вашу страсть. - Рука, которой он ограничивал движения ее головы, принялась нежно гладить ее волосы. - Розы. Мне следовало бы знать лучше. - Он шумно вздохнул. - Возвращайтесь к Леноре. Прямо сейчас, пока я не передумал. До того, как я попытаюсь своими поцелуями заставить передумать и вас.
   - Это не то, что я...
   - Боже правый, Клаудия. Не спорьте со мной хотя бы теперь. - Гай крепко сжал ее плечи и легонько оттолкнул от себя. Не в силах выдержать ее взгляд, он отвернулся. - Оставьте меня.
   Клаудия поднялась, Хотя ноги не держали ее, и оступилась. Слезы застилали ей глаза, но все же она смогла разглядеть какое-то разочарование у него на лице. Недовольство ею или собой - кем именно, она не была уверена. Скорее ею, решила Клаудия. Она повернулась и побежала.
   - Где она?
   Двое солдат, стоявших перед Гаем, отступили на шаг назад. Тот, что был пониже, осмотрел внутренний двор замка, как будто ища удобный путь к отступлению.
   - М... мы не видели ее, барон, - выдавил из себя другой солдат.
   - А Томас? - настойчиво спросил Гай.
   - Лорд Гай. - Эвард въезжал через ворота в низкой стене. Он приподнял одну руку, приветствуя Гая.
   Когда Эвард подъехал к нему, Гай взмахом руки отпустил солдат.
   - Ты нашел ее?
   - Леди Клаудию? - удивленно спросил Эвард. - А разве вы ее потеряли?
   - Не дразни меня, - предупредил Гай. Он зашагал вдоль конюшен. Эвард повернул свою лошадь и последовал за ним. - Сегодня утром у нас был... э-э... разговор, который расстроил ее. Я искал ее, но безуспешно. Ее нет ни в парке, ни в спальне, ни в солярии, ни у швей. Вероятно, она не так поняла меня и убежала из замка. Мы должны снарядить отряд, чтобы...
   - Она не покидала замка, милорд.
   Гай остановился как вкопанный.
   - Ты знаешь, где она?
   - Да, - Эвард перекинул негу через седло, соскочил с лошади и жестом подозвал мальчишку, стоявшего перед группой оруженосцев рядом с конюшнями, которые наблюдали за гневом барона с безопасного расстояния. Мальчишка оглянулся на друзей, пытаясь найти у них ободрение, и нерешительно шагнул вперед.
   - Может быть, вы предпочтете вести эту беседу при меньшем количестве любопытных, - предложил Эвард.
   - Я хочу знать, где моя... - Гай стиснул зубы. - Я хочу знать, где она, черт побери!
   Эвард отдал поводья своему оруженосцу и указал в направлении ворот:
   - Я отведу вас к ней.
   - Через наружный двор? - спросил Гай, поравнявшись с Эвардом. - Что она делает на наружном дворе?
   - Ее там нет. Это просто самый быстрый путь к месту, где мы можем найти ее. И наименее людный. - Он неодобрительно посмотрел на Гая. - Вы поднимаете из-за какой-то ссоры слишком большой шум, барон. Ваши люди уже начинают думать, не колдовские ли это чары вашей любовницы.
   - Наплевать я хотел на то, что говорят люди, - прорычал Гай. - Мне кажется, что кое-кому следовало бы призадуматься над тем, что Она ценная узница и что мое будущее в значительной степени зависит от того, находится ли она в этих стенах.
   - Да, это так, - согласился Эвард. - Но некоторые люди удивляются, почему она рыдает, когда милорд отсылает ее от себя, и почему потом он неистово разыскивает ее повсюду. Это хороший повод для сплетен.
   - Ты сам чересчур любопытен. - Гай покосился на Эварда. - Она плакала?
   Эвард кивнул.
   - Я нашел ее позади часовни. Несколько солдат видели, как она забежала туда, но побоялись последовать за ней. Вообще-то говоря, они не знали, какова будет ваша реакция на новость, и потому послали за мной.
   Руки Гая сжались в кулаки.
   - Томас был с ней?
   - Томас? - удивился Эвард. - Почему Томас должен был быть с ней?
   - Я обнаружил их вместе в парке, - неохотно ответил Гай. - Этот развратный сук... Он пытался соблазнить Клаудию. Прямо у меня под носом. Ей-богу, он обхаживал ее, осыпал комплиментами и всячески обольщал ее прямо в моем парке!
   Некоторое время Эвард переваривал услышанное.
   - Все знают, что леди Клаудия ваша любовница, барон. Никто даже в мыслях не осмелится занять ваше место. Я уже слышал, что многие хотели бы попытаться найти у нее расположение, когда она перестанет разделять одну с вами постель, но Томас никогда ничего подобного не говорил. Я готов биться об заклад, что Томас не ищет ничего, кроме ее дружбы, чтобы миледи обратила на него внимание, когда вы устанете от нее.
   - Я никогда не устану от нее! - Вырвавшиеся слова потрясли Гая, казалось, еще сильнее, чем Эварда. Они подозрительно походили на правду. Гай потряс головой, чтобы избавиться от этой навязчивой мысли.
   Эвард никак не ответил на этот всплеск чувств. Выражение его лица оставалось спокойным.
   Гай нахмурился и отпустил тунику Эварда:
   - Я отрежу руку любому, кто к ней прикоснется.
   - Вне всякого сомнения, барон. - Эвард потер висок. - И еще одна вещь меня интересует: что с ней станет, когда вы разрешите спор с ее дядей.
   - Ничего с ней не будет, - сердито ответил Гай. - Ее дядя не захочет, чтобы Клаудия возвращалась. Она пробудет в Монтегю сколько пожелает. Когда и если она уедет отсюда, то получит свое имущество и деньги. Получит достаточно, чтобы не иметь нужды отдаваться какому-либо мужчине.
   Голос Эварда звучал чуть громче шепота:
   - Так как вы бы хотели, чтобы она отдалась вам?
   - Ты слишком далеко заходишь, Эвард.
   - Да, и у меня хватит безрассудства, чтобы зайти еще дальше. Вы отошлете ее из Монтегю с вашим золотом, но безо всякой защиты, но это лишь сделает ее желанной добычей.
   - То есть?
   - Я имею в виду, что вы не слишком хорошо продумали свой план, если только, конечно, это не ваша цель - отдать Клаудию первому же мужчине, который вознамерится подвести ее к алтарю. У нее нет родственников, которые могли бы защитить ее от посягательств разных негодяев. В Англии немало рыцарей, способных перерезать дюжину глоток, лишь бы завладеть такой невестой.
   - Я дам ей солдат для защиты.
   - Солдат можно подкупить, - заметил Эвард. - Более того, возможно, кому-то из них самих взбредет в голову жениться на ней. Мужчине стоит только поклясться перед священником, что он был близок с ней, и у нее не останется выбора.
   Эвард был прав. Богатая незамужняя женщина была той желанной наградой, о которой нищие рыцари мечтали по ночам. Золото, которое он дал бы Клаудии, могло стать камнем у нее на шее. Господи, да она уже владеет состоянием, большим, чем то, что он намеревался предоставить в ее распоряжение. Одни только изумруды позволят ей до конца дней своих жить в роскоши. Или какому-нибудь мужчине, вынудившему Клаудию стать его женой.
   Гай помрачнел еще больше.
   Эвард, видимо, угадал его мысли:
   - Леди Клаудии нужен муж до того, как она покинет Монтегю, милорд. Человек, который не обманет и не ограбит ее. Я никогда не требовал никаких наград, будучи у вас на службе, но сейчас я прошу у вас руки леди Клаудии. Я не прошу о приданом, - поспешно добавил он. - Она урожденная леди и воспитана как леди. Я - рыцарь, и я давал клятву защищать честь любой леди.
   - А я нет? - Голос Гая звучал глухо и беспощадно.
   - Нет, милорд. Всем очевидно, что ваше положение и титул мешают вам быть справедливым по отношению к леди Клаудии. Никто не ждет, что вы обвенчаетесь с женщиной, которую принудили к сожительству. Я бы взял ее открыто, не обращая внимания ни на ее состояние, ни на ее прошлое.
   - Ты бы взял? - Гай сложил руки на груди. Отважный Эвард, сраженный женщиной. Кто бы мог предположить? Будь это не Клаудия, а любая другая женщина, он бы рассмеялся. - Ты ее любишь?
   Эвард насупился:
   - Я провел не так много времени в ее обществе, чтобы определенно ответить на этот вопрос.
   - Ты бы это знал, если бы любил, - сказал Гай. - Мне стоило лишь взглянуть на нее, и я сразу понял...
   Что он понял? Он умолк, глядя куда-то сквозь Эварда. Он страстно желал Клаудию и ничего больше. Но если он хотел только ее тело, то почему просто не затащил к себе в постель, не переспал с ней и не прекратил их общую пытку? Он чувствовал ее желание в каждом прикосновении, в каждом взгляде. Она хотела его, но не соглашалась принимать условия, которые он мог бы предложить ей - положение любовницы, а не жены. Было ли в его чувствах что-то еще?
   Гай повернулся и пошел по направлению к замку, погруженный в свои мысли. Он думал о глазах Клаудии - столь же бесценных и таинственных, как ее изумруды. Откуда у ее матери такие драгоценности? Он считал, что знает о ее семье все, что хотел знать. Но оказалось, что ему еще многое неизвестно. Ее прошлое может пролить свет на настоящее и ответить на вопрос, почему она просила о поцелуях, но отказывалась принять их естественное продолжение. Несомненно, она поняла, что значит для него много больше, чем просто мимолетное увлечение.
   Но как долго?
   Ее слова эхом прозвучали у него в ушах. Они не давали покоя. Ничего Клаудия не поняла. До этого момента она, как и он, не подозревала, что Гай хотел от нее большего, чем физическое, наслаждение, большего, чем просто краткая связь, которая бы закончилась через несколько месяцев. Впервые он позволил себе подумать о том дне, когда они могли бы расстаться. Он не мог представить себе и минуты без того, чтобы не слышать нежные сладострастные звуки ее голоса, чтобы не вдыхать аромат роз - ее аромат и чтобы не сходить с ума от этого запаха, от слабого покачивания бедрами, от мягкого прикосновения ее волос к его коже. Любая ее улыбка стоила всего золота мира!
   И он собирался отправить ее в этот жестокий мир, где сотни мужчин с жадным вожделением ухватятся за то, от чего он так неосмотрительно отказался. Они бы особенно не тревожились, улыбается ли Клаудия вообще. Да, он знал, что станет с ней. Но что будет с ним самим?
   - Милорд, - Эвард положил руку ему на плечо. - Вы идете не в том направлении.
   - Что? - Гай остановился и в замешательстве посмотрел по сторонам. Он стоял на дорожке, ведущей к дверям замка. Где же еще она могла быть?
   Эвард указал на другую тропинку, уходящую вокруг восточной стены:
   - Леди Клаудия на кухне. Это самый короткий путь.
   - На кухне? Что она там делает? Она теперь что, собирается стать кухаркой?
   - Нет, милорд. Она сказала, что обещала Леноре вернуться и помочь с приготовлением яда. - Нерешительная улыбка мелькнула на устах Эварда. Надеюсь, не для вас?
   Гай с отвращением посмотрел на него.
   - Для крыс. У меня совершенно вылетело из головы, что она этим занимается. Нужно было начать поиски с горничной.
   - Мне показалось, что она поглощена работой с Ленорой, - сказал Эвард. - Надеюсь, яд докажет свою эффективность. Крысы сбегаются в замок отовсюду. Ходят слухи, что этим вечером несколько из них забрались даже в вашу спальню.
   - Существует ли хоть что-нибудь, о чем бы ты не слышал?
   - Мало что остается незамеченным внутри этих стен, и особенно, как вам известно, когда это затрагивает вас, барон.
   - Тогда послушай меня, Эвард. Ты распространишь слух, что всякий мужчина, который смотрит на леди Клаудию не просто с преданностью и любовью подданного к своей госпоже, а с надеждой на какие-то более близкие отношения, в полной мере ощутит на себе мой гнев. Короче говоря, я превращу его жизнь в кромешный ад. Любой мужчина, кто с вожделением притронется к ней, будет иметь дело со мной. Мы обручены, и она моя. Только моя. Я ясно объяснил?
   - Да, милорд. - Эвард улыбнулся. - Я знал, что вы перемените свое решение не вступать в брак.
   - Я этого не знал до тех пор, пока не присмотрелся к ней поближе.
   - Так вы собираетесь на ней жениться?
   Гай прищурился:
   - Ты намеренно подталкиваешь меня к признаниям?
   - Да, - весело ответил Эвард, не замечая сердитого взгляда Гая.
   - В Лонсдейле ты советовал мне не торопиться с женитьбой. Ты убеждал меня, что я не должен допускать принуждать себя к браку.
   - Не стоит обращать внимание на болтовню подданных.
   - Доводы моего брата приобретут больший вес, когда он узнает, что из себя представляет ее семья.
   Гай уже рассказал Эварду о родстве Клаудии и Роберто на пути в Монтегю, и, вспомнив об этом обстоятельстве, Эвард нахмурился.
   - Клаудия никак не похожа на своих родственников, и я не собираюсь из-за них скрывать ее от своей семьи. Кенрик и его солдаты прибудут сюда меньше чем через две недели, чтобы помочь мне в осаде Холфорда. И я представлю его Клаудии до того, как он узнает, что Роберто - ее брат.
   Эвард засомневался:
   - Он может узнать ее так же, как это сделали вы. Весьма сомнительно, чтобы лорд Кенрик не заметил сходства.
   - Я хочу сам сообщить ему об этом. Ясно?
   - Да, милорд.
   - Хорошо, - Гай повернулся на каблуках и пошел обратно к воротам, ведущим на средний двор.
   Эвард поспешил вслед за ним.
   - Лорд Гай, вы опять идете не туда.
   - Нет, на этот раз я выбрал верное направление. Если я сейчас встречусь с Клаудией... - Он попытался не думать, чем бы он хотел заняться с ней в эту минуту. - Я должен тщательно поразмыслить, как вести себя, до нашего с ней разговора. Леди Клаудия иногда неверно истолковывает то, что я говорю, и поэтому мне нужно приложить все усилия, чтобы подобрать нужные слова.
   - Барон! - Рыцарь на коне махнул им рукой от ворот и пришпорил лошадь. Боевой конь плавно остановился перед ними, оставив своими копытами большие коричневые следы на подстриженной траве. Выражение лица всадника заставило обоих мужчин схватиться за мечи. - Альфред только что вернулся из дозора, раненный в спину арбалетной стрелой. Он ничего не успел нам сказать перед тем, как потерял сознание. Лекарь сообщил, что надежды очень мало. Сэра Томаса и остальных его людей до сих пор нет.
   10.
   Он покидал ее.
   Сидя в кресле, Клаудия смотрела, как оруженосец Гая помогал ему облачиться в доспехи, и вспоминала своих братьев, которых так же заковывали в латы, чтобы разлучить с ней.
   И с тех пор она их не видела.
   Стиснув руки так, что побелели пальцы, она прижалась к деревянной спинке кресла, не обращая внимания на боль в спине. Гай вернется. Ведь Монтегю его дом. Глупо думать, что он просто ускачет прочь, чтобы никогда не появиться снова. Ничто не сможет помешать ему вернуться в замок. Ничто разве что стрела, как та, что пронзила его солдата. Или меч. А может быть, булава или копье.
   Руки Клаудии задрожали. Зачем он обрекает ее на эту муку - смотреть на то, как он покидает ее? Там, на кухне, она узнала бы о его отъезде, лишь когда Гая уже не было бы в замке. Ей не пришлось бы тогда стараться запечатлеть его в памяти таким, какой он есть сейчас, ужасаясь при одной мысли, что они больше не увидятся. Зачем он послал за ней, после того как они попрощались в саду?
   На ее руку скатилась слеза. Стараясь сдержать учащенное дыхание, Клаудия стряхнула ее - Гай не должен увидеть, что она плачет. Возможно, он все-таки заметил это. Гай почти не отрывал от нее взгляда, пока Стивен затягивал его в кожаный панцирь и помогал надеть кольчугу. Испытает ли он радость, поняв, что является причиной ее слез? Клаудия взглянула сквозь слипшиеся ресницы - он стоял нахмурившись.
   - Перестаньте плакать, Клаудия. Я отыщу Томаса, и мы вместе вернемся домой. Скорее всего он преследует напавших, кто бы они ни были.
   Клаудия медленно прикрыла глаза. Неужели Гай думает, что она плачет из-за Томаса? Внезапно ее охватило чувство стыда - она совсем забыла о Томасе, о том, что пропавший дозор и был причиной, по которой Гай собирается покинуть ее.
   - Солнце почти уже зашло, - взяв себя в руки, сказала она, повернувшись к окну. - Может быть, стоит подождать до утра и отправиться в путь на свежую голову?
   - Нет, я знаю, каким путем они собирались ехать, и сегодня уже почти полнолуние. Если мои люди ранены, я не могу бросить их на всю ночь в этой чащобе.
   Перед мысленным взором Клаудии предстали все демоны, которые обитали в местных лесах. Некоторые из них, она знала это наверняка, существовали, об остальных можно было лишь догадываться. Ничто на свете не заставило бы ее дядю покинуть замок после заката. Зачем Гай проявляет столь безрассудное благородство?
   Преданность своим людям была характерной чертой Гая, которую Клаудия готова была возненавидеть, если бы смогла. Она вспомнила, какие чувства испытывала, оказавшись одна в лесу, думая, что Гай покинул ее. Его люди, которые знают его лучше, наверняка не сомневаются, что он непременно отправится на их поиски. Должно быть, эта мысль утешает их в трудные минуты.
   - Стивен, посмотри, готов ли мой конь, и жди меня в конюшне.
   - Слушаюсь, милорд.
   Когда оруженосец удалился, Клаудия заставила себя не отрывать взгляда от пола. Они остались одни. Клаудию обуревало безумное желание броситься в объятия Гая, излить все, что переполняло ее сердце, пока еще не слишком поздно.
   Это было нелепое желание - возможно, он вернется до рассвета. Нет никакой необходимости открываться ему. Ведь Гай не ждал ни ее прикосновений, ни поцелуя, вообще никаких проявлений чувств. Этим утром он приказал ей оставить его в покое. Клаудии ничего не оставалось, как сидеть в этой ужасающей тишине и наблюдать за его отъездом. Может быть, это своего рода наказание?
   Она услышала приближающиеся шаги и обнаружила, что сидит, упершись взглядом в носки его сапог. Завладев руками Клаудии, Гай заставил ее подняться на ноги. Глядя на белого волка - герб Монтегю, вышитый на синем фоне у него на груди, она подумала, что заключить Гая в объятия - значило склонить голову перед этим ужасным зверем. Казалось, изображение не случайно находится так близко к его сердцу - один безжалостный хищник на груди у другого.
   - Мы обручены, Клаудия, и мне не нравится, что вы проливаете слезы по другому.
   Что за навязчивая мысль? Почему его так беспокоят ее чувства к Томасу? Сердце Клаудии принадлежало лишь одному человеку, и он стоял перед ней. Неужели Гай не видит этого? Наверное, нет. Она не собиралась объяснять истинное положение дел.
   Слегка коснувшись пальцами подбородка девушки, он заставил ее взглянуть ему в глаза.
   - Мне было бы приятнее видеть вашу улыбку.
   - Тогда не уезжайте, - прошептала она. - Пошлите вместо себя другого.
   Лицо Гая напряглось. Он пристально вгляделся в глаза Клаудии.
   - Неужели вы плачете из-за меня?
   Неуверенность, прозвучавшая в его голосе, сломила и без того хрупкую решимость девушки. Она обхватила руками его широкую грудь, прижавшись щекой к вышитому волку - зверю, способному, казалось, поглотить ее целиком. Грубый металл кольчуги впился в нежную кожу, но Клаудия словно не замечала этого. Ей хотелось услышать успокаивающий, ровный стук его сердца, но он все равно не смог бы пробиться сквозь толщу доспехов. Клаудия ощущала лишь трепет в собственной груди, и отчаянное сердцебиение гулом отдавалось у него в ушах.
   - Прошу вас, Гай! Не оставляйте меня!
   Она прижалась к нему сильнее, но он словно не замечал ее. Эта отстраненность привела Клаудию в отчаяние.
   - Я согласна на все, только не уезжайте. Я не вынесу этого.
   Боже, как глупо она выглядит! Гай стоял неподвижно, конечно же, потрясенный этой истерикой, испытывая к ней, по меньшей мере, отвращение. Прежде чем он смог внять ее мольбам, Клаудия разжала руки и бросилась к двери. Ладонь Гая скользнула по рукаву платья, но ее внезапный порыв был слишком неожиданным, и он не успел задержать девушку. Гай попытался окликнуть ее, но захлопнувшаяся дверь заглушила сорвавшееся с его губ имя.
   К рассвету Гай не вернулся. Не вернулся он и позже, утром, когда Леноре удалось уговорить Клаудию спуститься на кухню, где они закатали в тесто приготовленную для крыс отраву. Почти весь день они провели, засовывая катышки яда в щели, раскладывая их по карнизам и другим уголкам, куда могли добраться только крысы. Несмотря на эти предосторожности, Клаудия все же попросила Ленору предупредить о яде каждого. Глаза служанки засияли, ведь благодаря этому поручению ей, несомненно, удастся немного посплетничать.
   Теперь, когда присутствие Леноры не отрывало ее от размышлений, Клаудия направилась к дорожке, которая огибала внешние стены замка - ей не хотелось видеть комнату Гая и солярий. Там она сошла бы с ума от беспокойства - так живо напоминали о нем эти места.
   Часом позже она набрела на Эварда.
   - Я не знал, что камеристки сегодня с вами нет, миледи. Могу ли я составить вам компанию?
   Эта фраза, обычная дань вежливости, показалась Клаудии предостережением. Эвард, наверное, хотел сказать, что ей не стоит оставаться в замке в одиночестве. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Она кивнула головой.
   - Конечно, сэр Эвард. Это как нельзя более кстати - ведь я надеялась поговорить с вами.
   Положив руки на зубчатый парапет, она облокотилась на них подбородком. Простиравшаяся перед ней живописная равнина напоминала прекрасный гобелен, однако взгляд девушки был прикован лишь к дорогам, которые вели в Монтегю. Не мелькнет ли на них хоть что-нибудь, не появится ли облако пыли, возвещающее о возвращении Гая? Казалось, с тех пор как он уехал, с тех пор как Клаудия, томясь от любви, наговорила столько глупостей, прошло значительно больше суток. Прошлой ночью она лежала в огромной опустевшей постели Гая, шепча все то, что ей действительно хотелось бы сказать тогда. Она снова и снова повторяла эти слова, пока они не зазвучали как надо. Сейчас она охотно поборола бы свою гордость, лишь бы иметь возможность поговорить с ним.