Страница:
Гай хотел было возразить, но понял, что не может привести убедительных доводов.
- А пока что, - продолжала Клаудия, - я думаю, будет лучше, если я буду отрабатывать свое содержание в Монтегю, как делала в Лонсдейле. Я хорошо шью - а мне кажется, что вам пригодятся опытные швеи.
Гаю пришлось сосчитать до десяти, прежде чем он смог взять себя в руки и заговорить спокойным тоном:
- Я не допущу, чтобы вы были служанкой.
- А я не допущу, чтобы вы сделали из меня шлюху.
- Господи! Но ведь я... - Гай умолк. Он предложил ей заботу и опеку на всю жизнь, а она делает из него какое-то развратное чудовище. Да, он хочет спать с ней. Ну и что из того? Гай готов был поклясться, что она хочет того же. Он чувствовал это в ее прикосновениях, в ее поцелуях. Порой она глядела на него так, будто была готова немедленно задушить его в страстных объятиях.
Правда, сейчас на это ничто не указывало.
Гай понял, что ему нужно переменить стратегию. Разумные доводы на нее не действовали, - что ж, можно попробовать другие способы убеждения. Он подошел к постели, сел на нее и стал снимать башмаки.
- Ч-что... что вы делаете? - заикаясь от изумления, спросила Клаудия.
- Я не спал двое суток, и у меня нет теперь никакого настроения спорить с вами. Хотите быть служанкой - что ж, прекрасно. Я от вас не потребую ничего, кроме выполнения своих рабочих обязанностей.
Стащив один башмак, он принялся за второй, целиком увлеченный своим делом. Клаудия взглянула на дверь.
- Я буду счастлива отрабатывать свое содержание таким образом, барон. Если вы объясните мне, как найти помещение для слуг, я с удовольствием перестану надоедать вам.
- Пожалуйста, отправляйтесь к слугам, - безразлично произнес Гай, только должен предупредить вас: слухи в этом замке распространяются быстро. Люди уже наверняка в курсе всего, что произошло в Лонсдей-ле. Если вы сейчас уйдете из моей спальни, они решат, что я уже пресытился вами, что вы теперь свободны и вполне можете перенести свою благосклонность на других. Кроме того, вскоре они узнают - если еще не узнали - что заключить помолвку меня заставили с помощью обмана. - Он снисходительно оглядел ее с головы до ног. - Должен вам заметить, что для солдат, как правило, любовные похождения - нечто вроде спорта. Чем больше вы сопротивляетесь, тем больше их возбуждаете. И я не уверен, что отказ, исходящий от служанки, они воспримут так же покорно, как отказ со стороны леди.
Клаудия оцепенела. Она и не подозревала, какие трудности связаны с положением служанки в Монтегю - как, наверное, и повсюду. Неудивительно, что Гай счел ее наивной дурочкой. Откуда ему знать, что она не нуждается в его опеке? Если Данте не приедет за ней, она всегда может продать Гаю Холфорд а согласившись стать его любовницей, она вряд ли получит большую сумму. Но до чего же низок оказался Гай - как быстро он решил воспользоваться ее беспомощным положением! Подумать только, она ведь едва не сказала ему правду относительно Холфорда - то, что крепость будет его, стоит ему только жениться на ней. Он настолько страстно желает заполучить Холфорд, что наверняка немедленно предложил бы ей руку и сердце. Нет, теперь она никогда не согласится выйти за него замуж - даже если он будет умолять ее об этом, стоя на коленях. Все, что ему нужно от нее, - удовлетворение плотской страсти, физическое наслаждение. Жаль, что у нее так поздно открылись глаза.
Гай указал Клаудии на груду подушек перед очагом.
- Я думаю, это самая безопасная для вас постель в замке. Я сам порой сплю здесь. Ковер толст, подушки мягки, а в сундуке рядом с вами есть одеяла.
- Вы хотите, чтобы я спала здесь?
Он фыркнул, стягивая рубашку.
- Я же дал вам слово, что не потребую отныне от вас ничего, что не входило бы в обязанности швеи. Уверяю вас - я не склонен насиловать спящих женщин. Если же вы сомневаетесь в моем слове, могу показать, где спят слуги.
- Но я не могу... - Слова замерли у Клаудии на устах. Она не в силах была оторвать взгляд от обнаженного торса Гая, от волос, покрывавших его грудь, клином спускающихся к плоскому животу и исчезающих за поясом его штанов. Во рту у нее пересохло. Завороженная непривычным зрелищем, она с трудом поборола непреодолимое желание коснуться столь странной на вид мужской груди, провести по ней кончиками пальцев, чтобы очертания ее никогда не изгладились из памяти.
- Чуть не забыл! - Поднявшись с кровати, Гай пересек комнату и открыл дверь. Теперь он стоял к Клаудии спиной, и девушка обнаружила, что сзади он выглядит не менее привлекательно. Впечатление было даже чересчур захватывающим, и Клаудия заставила себя перевести взгляд с Гая на дверной проем. В коридоре Стивен раскладывал свой тюфяк, устраиваясь на ночь. Гай окликнул его.
- Передай Роланду и Герберту, что им не придется стоять на часах перед бывшей комнатой моей сестры - ни в эту ночь, ни в последующие. Леди Клаудия не будет ночевать в ней.
- Но я ведь не отказывалась! - возмутилась Клаудия.
Мальчик, не обратив на ее протесты никакого внимания, вихрем помчался выполнять поручение. Закрыв дверь, Гай повернулся к девушке.
- Эта комната предназначена для гостей, Клаудия. А слугам не положены личные апартаменты - как и стража у дверей. Два солдата в день стоят больше, чем швея может заработать за неделю.
Клаудия с досадой прикусила губу. Если бы она поменьше болтала, то могла бы провести эту ночь в своей собственной комнате, в нормальной кровати, а не на ковре перед очагом.
Возвращаясь к постели, Гай указал на свечи, стоящие на столе.
- Перед тем как пойдете спать, снимите с них нагар.
Он принялся расстегивать пояс. Клаудия с ужасом поняла, что Гай собирается раздеться, ничуть не стесняясь ее присутствия. Подбежав к столу и повернувшись спиной к кровати, она молниеносно задула свечи и замерла, крепко зажмурив глаза и судорожно сжав край стола - так крепко, что ногти ее почти впились в древесину. Даже когда дым от потухших свечей попал ей в ноздри, она не пошевелилась. Лишь услышав, как заскрипела под тяжестью тела кровать и зашелестели одеяла, Клаудия перевела дух и открыла глаза.
Лунный свет, проникающий в комнату, освещал ее своим тусклым сиянием. В камине весело трещало пламя, и в его отблесках Клаудия ясно видела Гая, который лежал, сложив руки за голову и закрыв глаза. Она полдня проспала в повозке, и все же усталость давила на нее свинцовым грузом, а ведь он не спал вовсе. Неудивительно, что он был столь резок. Если бы и это его недостойное предложение можно было приписать такому пустяку, как недостаток сна!
Клаудия бросила взгляд на сундук с постельным бельем. Неужели Гай и вправду предполагал, что она сможет спокойно спать в его спальне? Покачав головой, она поудобнее устроилась на устланном подушками подоконнике и приготовилась к долгому бодрствованию.
Погруженная в теплое атласное море, Клаудия заворочалась под одеялом. Кто-то тряс ее за плечо.
- Леди Клаудия!
Голос был не громче шепота, но Клаудия немедленно открыла глаза. В нескольких дюймах над ней в воздухе, казалось, парило чье-то обрамленное светлыми волосами лицо с огромными карими глазами. Клаудия невольно вскрикнула.
Ленора, стоящая на коленях перед ее ложем, испуганно вскочила, ударившись головой о столбик кровати, и замерла.
Сев, Клаудия откинула волосы со лба, стараясь понять, где она находится и как сюда попала. Она не могла припомнить момент своего погружения в сон, но была уверена, что не покидала подоконника. Видимо, Гай отнес ее на это ложе из подушек и укрыл атласным одеялом. Поняв это, Клаудия облегченно вздохнула - у нее всегда был чуткий сон, и она обязательно проснулась бы, попытайся Гай овладеть ею. То, что она не помнила ничего подобного, означало одно - Гай сдержал свое слово.
Она посмотрела на Ленору и заметила, что глаза девушки полны страха.
- Б-барон... барон велел мне прийти помочь вам встать, - запинаясь и поглядывая в сторону двери, проговорила Ленора. - Если вы не желаете меня видеть, я могу уйти.
Клаудия отрицательно покачала головой и одобряюще улыбнулась.
- Прости, Ленора. Просто ты испугала меня. А что ты здесь делаешь?
- Я ваша горничная, леди Клаудия. Барон поручил мне прислуживать вам.
Улыбка Клаудии угасла.
- Барон не упомянул, что в этом замке швеям дозволено иметь служанок.
- Что вы сказали, миледи? - недоуменно переспросила Ленора.
- Не имеет значения, - Клаудия провела рукой по растрепанным волосам. Если у тебя найдется гребень, я буду очень признательна.
Встав, она принялась приводить в порядок так называемую постель, аккуратно раскладывая подушки перед камином. Бросившаяся ей помогать Ленора стала сворачивать одеяла.
- Вы упали ночью с кровати? - удивленно спросила Ленора. Клаудия бросила на нее быстрый взгляд, и девушка отвела глаза. - Простите меня, леди. Я не предполагала, что барон заставит вас спать на полу, как какого-то оруженосца.
- Он не заставлял меня спать на полу, - возразила Клаудия, не успев подумать. Почему она так старается защитить Гая? Леноре незачем знать подробности этой ночи.
Спрятав одеяла в сундук, горничная спросила дрожащим от волнения голосом:
- Могу я велеть солдатам принести ваши вещи?
- Я приехала налегке, - ответила Клаудия, пытаясь разгладить складки на голубом платье, в котором спала. Ткань была безнадежно измята. Подняв голову, она увидела, что Ленора смущенно улыбается.
- Платья, о которых я вчера говорила, уже готовы. Их перешили под ваш размер - в том числе сорочки и ночные рубашки. Барон сказал, что у вас ни в чем не должно быть недостатка. - Она подошла к двери, открыла ее и бросила несколько слов кому-то, кто стоял в коридоре. Через минуту два солдата внесли в комнату громадный сундук. Ленора показала им, куда его поставить, и, когда дверь за солдатами закрылась, повернулась к Клаудии. - Швеи работали всю ночь, чтобы перешить платья. Я надеюсь, вам понравится их работа, миледи.
Подняв крышку сундука, она жестом пригласила Клаудию заглянуть внутрь. Клаудия осторожно приблизилась - радостное возбуждение Леноры наполняло ее смутной тревогой. Ей не хотелось быть обязанной Гаю более прежнего - однако она не могла сдержать любопытства.
Первым, что она увидела, был великолепный набор серебряных гребней и зеркал. Взяв одно из зеркал, Клаудия обнаружила, что оно поистине филигранной работы: ручка была вырезана в виде переплетенных виноградных лоз, а на задней части были выгравированы розы. На гребнях также был затейливый рисунок из цветов и лоз.
- Они прекрасны, - прошептала Клаудия, вынимая следующее зеркало из сундука. Затем, заглянув в него, она помрачнела при виде открывшейся ей картины. - Жаль, что нельзя того же сказать о моем отражении.
Ленора окинула ее критическим взглядом.
- Ничего, дайте мне немного времени, и вы вновь станете сама собой.
- Боюсь, что это плохой комплимент.
Сделав вид, что не замечает саркастического тона госпожи, Ленора помогла вынуть из казавшегося бездонным сундука все таящиеся в нем сокровища - сорочки, чулки, платья, блио и туфли. В Лонсдейле у Клаудии никогда не было подобных богатств.
- Но откуда взялась вся эта одежда? - спросила Клаудия, изумленно глядя на Ленору, в руках которой, как по мановению волшебной палочки, возникали все новые и новые предметы.
- Из отбракованных товаров, конечно. - Откуда-то из самых недр сундука появилось темно-зеленое блио. Вслед за ним Ленора вытащила платье цвета летней свежескошенной травы и продемонстрировала его Клаудии, держа за плечики. - Швеи все перешили, используя мерку вашего порванного платья. В тканях есть небольшие дефекты, но они почти не заметны. Надеюсь, вас это не смутит?
- Конечно же нет! - воскликнула Клаудия.
- Да, еще барон сказал мне, что вы любите шить, - продолжала Ленора. Он попросил меня отвести вас в кладовую, чтобы вы могли выбрать себе несколько кусков материи, а затем у швей мы раздобудем иголки и нитки. Барон сказал, что ему очень хочется иметь новую тунику, сшитую вашими руками. Казалось, ее распирало сказать больше, но внезапно она остановилась, как будто с разбега налетела на стену, и уставилась в пол. Помедлив немного, она нерешительно посмотрела на дверь, как будто опасаясь подслушивания, затем заговорила заговорщическим шепотом: - Меня все спрашивают о вас, миледи. Правда, что... Верны ли слухи, которые ходят о вас в замке?
- Мне сложно сказать. Я ведь не слышала, о чем говорят, - холодно произнесла Клаудия, пожимая плечами.
- Один солдат сказал мне, что вы пытались обманом женить на себе барона, - лицо Леноры покрыл пунцовый румянец, однако, преодолев смущение, она продолжила, - что в Лонсдейле его оклеветали, будто он соблазнил вас, и в отместку он похитил вас и сделал фальшивые обвинения правдой. - Она украдкой бросила взгляд на кровать. - Вчера мне показалось, что вы здесь по своей воле, леди Клаудия. Барон не такой человек, чтобы... чтобы... Закусив губу, Ленора умолкла. Клаудия слушала девушку, глубоко задумавшись. Вчера она утверждала, будто ее не волнует, что подумают о ней люди, но теперь поняла, что глубоко ошибалась. Ее это очень волновало. И - странное дело - еще больше ее волновало, что подумают люди о Гае. После ночи, проведенной в его спальне, бесполезно было бы говорить о своем целомудрии, но хотя бы часть слухов она была в силах остановить.
- Я здесь по своей собственной воле, Ленора.
Лицо девушки расплылось в улыбке.
- Я же говорила им, что барон не может быть так бессердечен!
Горько усмехнувшись при мысли, что Ленора скорее готова счесть ее распутной, чем барона - насильником, Клаудия произнесла:
- Ты не покажешь мне кладовые, Ленора? Мне хотелось бы узнать об этом замке как можно больше.
7.
Гай шел по длинному коридору, ведущему в солярий - большую, просторную комнату, с рядом высоких окон, выходящих на южную сторону крепостной стены. Свет, проникающий через окна, был достаточно ярок, чтобы можно было проверять записи в бухгалтерских книгах. По правде говоря, это скучное занятие было для Гая просто предлогом, чтобы уйти из своей комнаты, уйти от Клаудии. Никогда он не считал себя трусом, но сегодня, похоже, ему придется расписаться в обратном. Все было в его руках в это утро, а он бежал - бежал как последний трус. А ведь он всегда был так уверен в себе, в своем самообладании. Но с появлением Клаудии все пошло вверх дном.
Больше всего Гай мучился от свой нерешительности. Как ему себя с ней вести? Как с врагом? Как с узницей? Как с нежданной гостьей? А может быть, как со служанкой? По правде говоря, больше всего на свете ему хотелось бы обращаться с Клаудией как со своей любовницей. Только ее, кажется, совсем не устраивает такое незатейливое решение. Ничто не могло сломить необъяснимой твердости Клаудии - ни ее очевидная к нему симпатия, ни всеобщая уверенность в том, что она любовница Гая, ни его обещания обеспечить ей безбедную и безопасную жизнь. Ясно ему было и то, что никогда он не заплатит за ее согласие ту непомерную цену, которую она просила. Никогда он на ней не женится - он ведь ясно дал ей это понять. Так чего же Клаудии от него нужно?
В глубокой задумчивости он открыл дверь в солярий и неожиданно споткнулся, наступив на что-то мягкое. У его ног лежал кусок темно-зеленой парчи.
- Вообще-то я собиралась шить из этой материи тунику, а не коврик для ног.
Гай резко повернулся, услышав ее голос. В другом конце комнаты он увидел Клаудию, склонившуюся над длинным отрезом, расстеленным на персидском ковре. Это видение было так прекрасно и в то же время так неожиданно, что один из пухлых фолиантов выпал у него из рук.
Сойдя наконец с парчи и подняв упавшую книгу, Гай опустил глаза - ему нужно было набраться мужества, чтобы снова посмотреть на нее и снова испытать эти танталовы муки. Когда он вновь взглянул на девушку, она уже поднялась на ноги.
- Что вы здесь делаете, Клаудия?
- Ленора мне показала помещения, где работают ваши портные. Там для меня не было места, а здесь светлее, чем в вашей комнате. Странно, что в Монтегю понадобилась еще одна швея, когда их уже и так много.
Клаудия вновь склонилась над работой, а Гай еще крепче прижал к себе стопку книг. На ней было платье цвета бордо, цвета тонкого и нежного на вкус вина, вина для истинного ценителя. Гай чувствовал, что у него кружится голова при одном взгляде на нее - она пьянила его, словно настоящее "Бордо". Он с трудом отвел от Клаудии глаза, хотя искушение смотреть на нее вечно было невероятно велико.
Гай подошел к длинному столу и положил на него свои книги.
- Вы сами стремились отрабатывать ваше проживание здесь. Раз так, я хотел бы, чтобы вы сшили мне тунику, - его слова прозвучали резче, чем он сам того желал, и Гай попытался их смягчить: - Конечно, вы можете шить платья и для себя, если захотите.
Клаудия оглянулась и ровным голосом произнесла:
- Что вы, барон. За всю мою жизнь в Лонсдейле у меня не было такого количества платьев. Сегодня я даже растерялась, выбирая себе наряд в гардеробе. Вряд ли мне понадобится что-нибудь еще. Спасибо.
Она еще и недовольна! Недовольна его щедростью. Что ж, очередная тактическая ошибка с его стороны. Пожалуй, хватит забрасывать ее подарками.
- Дело ваше, - пробормотал он. В сложившейся ситуации отступление показалось ему единственным мудрым выходом. Гай сел за стол и раскрыл переплетенный кожей том.
Вскоре перед ним лежали раскрытыми все книги. Стола уже не было видно: он был беспорядочно устелен листами пергамента. Его перо ровно бегало по странице - он так же умело орудовал пером, как и мечом. Вдруг Клаудия запела, вряд ли отдавая себе отчет в том, что делает. Ее густой страстный голос плыл по комнате, лаская и укачивая невидимыми руками. Гай узнал любимую песню венецианских гондольеров, и перед его глазами предстала теплая летняя итальянская ночь.
Гай представил, как он плывет в такую ночь в гондоле, сжимая Клаудию в объятиях. Длинные колонки цифр перед его глазами превратились в темные каналы, усыпанные отражениями звезд. Он уже слышал плеск воды, легкий шум плывущей лодки, чувствовал запах роз, исходящий от прильнувшей к нему Клаудии. Гай закрыл глаза, и видение стало еще ярче. Он уже почти осязал сладость ее губ.
Наконец песня закончилась, и Гай медленно открыл глаза. Белое гусиное перо повисло над страницей, украшенной огромной чернильной лужей. Выругавшись, он отложил перо, понимая, что работу надо начинать сначала.
- Мне очень жаль, - ее тихие слова прозвучали так близко, что он чуть не подпрыгнул от неожиданности. Клаудия коснулась его плеча своей рукой.
- Я, право же, не хотела вас напугать, барон. Просто вы сидели над своими книгами с таким хмурым видом...
Гай повернулся и уперся взглядом в ее грудь. Смутившись и опустив глаза, он постарался сделать вид, что весь ушел в свои бумаги. Пальцы его были испачканы чернилами. Вытерев их промокашкой, он отбросил ее в сторону.
- Вы прочитали то, что я пишу?
- Простите, я совсем не хотела подглядывать.
- Тут нет особенных секретов, - успокоил ее Гай, - только головоломки.
- Головоломки? - недоуменно повторила она.
Он указал ей на свои книги.
- Загадки и головоломки. Здесь записи о всех сделках, заключенных моими агентами. По этим книгам можно проследить историю каждого рулона ткани, выпущенного в моих мастерских.
Клаудия нагнулась, чтобы получше разглядеть записи, и ее дыхание согрело ему щеку.
- А вы расскажете мне одну из таких истории?
В ату минуту он, кажется, готов был выполнить любую ее просьбу. Гай стиснул зубы, силясь взять себя в руки, пододвинул к себе одну из книг и открыл ее на первой попавшейся странице. Что ж, он расскажет ей о каком-нибудь из своих дел, расскажет со всеми подробностями; ей, разумеется, скоро это наскучит, и тогда наконец она оставит его в покое.
- На самом деле это одна длинная история, состоящая из нескольких частей. В апреле я заключил сделку с неким Валтасаром из Венеции. Я выменял у него партию сукна на 300 золотых флоринов, 180 рулонов кружев и пятьдесят связок стеклянных бус, - он взял другой том и перевернул несколько страниц. - А вот здесь мы видим, как один из моих агентов выменивает у норвежского негоцианта 50 связок стеклянных бус на 60 горностаевых шкурок. После чего 20 шкурок купил Альфред в Лондоне за 20 флоринов, а остальные один бургундский дворянин обменял на 5 бочонков вина. Ну и, наконец, вино это было продано английскому графу за 63 флорина, - он посмотрел на нее, уверенный, что она вот-вот заснет от скуки, но, к своему удивлению, увидел, что Клаудия внимательно читает записи - или, по крайней мере, делает вид. В любом случае, он не мог оторвать взгляда от ее задумчивого лица.
- Вообще-то это довольно простая сделка. Как правило, все бывает гораздо сложнее. Не всегда пути товаров можно так же легко проследить, однако в конечном счете я всегда знаю, сколько приносит мне дохода каждый рулон ткани.
Клаудия, опершись о стол одной рукой, наклонилась, чтобы получше прочесть написанное.
- А зачем вам это знать?
- О, по многим причинам. Мои писцы ведут учет всех моих средств. Мне же нужно быть уверенным, что сведения писцов находятся в согласии с отчетами моих агентов. Я сам слежу за балансом моей торговли, и, кстати, это делает моих честных служащих еще честнее. - Ему хотелось и дальше любоваться ее прекрасным профилем, но вместо этого он стал внимательно изучать чернильное пятнышко у себя на пальце. - К тому же эти записи помогают мне планировать новые сделки.
Перегнувшись через его плечо, Клаудия указала на одну из записей.
- Вы выручили на 23 флорина больше, меняя шкурки на вино, вместо того чтобы продавать их в Лондоне. Так, может, вам стоит увеличить ваш товарооборот в Бургундии?
- Возможно. - Гай удивленно посмотрел на нее: подсчет был верным. - Но нужно ведь учесть и все затраты: не забывайте, что шкурки занимают гораздо меньше места, чем огромные бочки с вином. Вы не учли стоимость перевозки. Но, конечно, если корабль плывет из Италии с полупустым трюмом, погрузить в трюмы бочки с бургундским чрезвычайно выгодно.
- Ясно. - Что-то в одной из далеко лежащих книг привлекло внимание Клаудии, она потянулась за ней, и ее грудь случайно коснулась плеча Гая. От этого вполне невинного прикосновения его бросило в жар, и он приложил огромное усилие, пытаясь понять, что она ему говорит, и не думать о том ничтожно малом расстоянии, которое их разделяет.
- Здесь, наверное, должно было быть написано 32 рулона кружев, а не 23 - иначе в сумме не выходит 180. - Клаудия взглянула на него и тут же смущенно потупилась, как будто поймала себя за каким-то недозволенным занятием. - Хотя, конечно, я могу ошибаться.
Гай изучил отчеты всех шестерых агентов, переписав оттуда все упоминания о кружевах. Затем он сложил все числа и обнаружил, что девяти рулонов не хватает. Подставив 32 вместо 23, он увидел, что все сходится.
- Вы что, подсчитали все в уме? - он в изумлении повернулся к ней.
Клаудия кивнула.
- Но как же вы могли понять, что ошибка именно здесь?
- Если я вам скажу, вы сочтете, что я не в своем уме.
- Не мучайте же меня!
- Все дело в том, что иначе сделка получается неравноценной. - Она настороженно поглядела на Гая и показала на первый том. - Вот эти 12 рулонов были проданы в несколько приемов, и в результате вы получили за них 16 флоринов. А вот в этой сделке участвовало 42 рулона, денег же выручено 58 флоринов чистого дохода, - она без запинки произносила суммы, вырученные за каждый рулон, и, наконец, еле заметно улыбнулась, когда ее палец, двигавшийся вниз по колонке цифр, замер напротив ошибки, - а вот здесь не сходится, поскольку цена этих рулонов 31 флорин. И если мы сравним среднюю цену рулона с ценой этой партии товара, то это будет скорее стоимость 32, а не 23 рулонов.
Святые угодники! И это ее-то он хотел смутить и усыпить своими денежными делами! Гай не верил своим ушам.
- Неужели вы в уме подсчитали среднюю стоимость?
Она кивнула:
- Вы можете получать 4 флорина чистой прибыли с каждых трех рулонов.
Она была права - Гай недавно сам получил эту сумму после долгих вычислений. Он решил проверить ее.
- Так какая же будет прибыль от 180 рулонов кружев? - он украдкой заглянул в книгу, но так, чтобы она не Могла видеть записанных там цифр.
- Примерно 240 флоринов.
- Ну а если бы мне удалось получать по 5 флоринов, а не по 4 за рулон, тогда что?
- 300 флоринов прибыли, разумеется.
Он откинулся на стуле и уставился на нее в полном изумлении.
- Я так и знала, что не нужно вам говорить. Теперь вы, наверно, решите, что я со странностями.
- Я решу, что вы - чудо! Кто научил вас так быстро считать?
- Мой отец говорил, что у меня от природы есть склонность к математике. Учителя моих братьев заодно учили и меня.
- Не сомневаюсь, вы были прекрасной ученицей. - Он внимательно следил за тем, как едва заметно изменилось ее лицо, прежде чем она ответила ему. Клаудия прекрасно владела искусством скрывать свои чувства, но ведь и он уже давно научился читать по лицам. Гай отлично понимал, что она сейчас злится на себя за то, что проболталась о своем прошлом, пытаясь понять, не навредила ли себе - жизнь в Лонсдейле, похоже, приучила ее к осторожности.
- Садитесь, - он встал со стула, - если вы и впрямь непременно хотите оплатить свое пребывание здесь, то уж лучше займитесь бумагами, а не шитьем. Портных у меня, слава Богу, и так хватает.
- А пока что, - продолжала Клаудия, - я думаю, будет лучше, если я буду отрабатывать свое содержание в Монтегю, как делала в Лонсдейле. Я хорошо шью - а мне кажется, что вам пригодятся опытные швеи.
Гаю пришлось сосчитать до десяти, прежде чем он смог взять себя в руки и заговорить спокойным тоном:
- Я не допущу, чтобы вы были служанкой.
- А я не допущу, чтобы вы сделали из меня шлюху.
- Господи! Но ведь я... - Гай умолк. Он предложил ей заботу и опеку на всю жизнь, а она делает из него какое-то развратное чудовище. Да, он хочет спать с ней. Ну и что из того? Гай готов был поклясться, что она хочет того же. Он чувствовал это в ее прикосновениях, в ее поцелуях. Порой она глядела на него так, будто была готова немедленно задушить его в страстных объятиях.
Правда, сейчас на это ничто не указывало.
Гай понял, что ему нужно переменить стратегию. Разумные доводы на нее не действовали, - что ж, можно попробовать другие способы убеждения. Он подошел к постели, сел на нее и стал снимать башмаки.
- Ч-что... что вы делаете? - заикаясь от изумления, спросила Клаудия.
- Я не спал двое суток, и у меня нет теперь никакого настроения спорить с вами. Хотите быть служанкой - что ж, прекрасно. Я от вас не потребую ничего, кроме выполнения своих рабочих обязанностей.
Стащив один башмак, он принялся за второй, целиком увлеченный своим делом. Клаудия взглянула на дверь.
- Я буду счастлива отрабатывать свое содержание таким образом, барон. Если вы объясните мне, как найти помещение для слуг, я с удовольствием перестану надоедать вам.
- Пожалуйста, отправляйтесь к слугам, - безразлично произнес Гай, только должен предупредить вас: слухи в этом замке распространяются быстро. Люди уже наверняка в курсе всего, что произошло в Лонсдей-ле. Если вы сейчас уйдете из моей спальни, они решат, что я уже пресытился вами, что вы теперь свободны и вполне можете перенести свою благосклонность на других. Кроме того, вскоре они узнают - если еще не узнали - что заключить помолвку меня заставили с помощью обмана. - Он снисходительно оглядел ее с головы до ног. - Должен вам заметить, что для солдат, как правило, любовные похождения - нечто вроде спорта. Чем больше вы сопротивляетесь, тем больше их возбуждаете. И я не уверен, что отказ, исходящий от служанки, они воспримут так же покорно, как отказ со стороны леди.
Клаудия оцепенела. Она и не подозревала, какие трудности связаны с положением служанки в Монтегю - как, наверное, и повсюду. Неудивительно, что Гай счел ее наивной дурочкой. Откуда ему знать, что она не нуждается в его опеке? Если Данте не приедет за ней, она всегда может продать Гаю Холфорд а согласившись стать его любовницей, она вряд ли получит большую сумму. Но до чего же низок оказался Гай - как быстро он решил воспользоваться ее беспомощным положением! Подумать только, она ведь едва не сказала ему правду относительно Холфорда - то, что крепость будет его, стоит ему только жениться на ней. Он настолько страстно желает заполучить Холфорд, что наверняка немедленно предложил бы ей руку и сердце. Нет, теперь она никогда не согласится выйти за него замуж - даже если он будет умолять ее об этом, стоя на коленях. Все, что ему нужно от нее, - удовлетворение плотской страсти, физическое наслаждение. Жаль, что у нее так поздно открылись глаза.
Гай указал Клаудии на груду подушек перед очагом.
- Я думаю, это самая безопасная для вас постель в замке. Я сам порой сплю здесь. Ковер толст, подушки мягки, а в сундуке рядом с вами есть одеяла.
- Вы хотите, чтобы я спала здесь?
Он фыркнул, стягивая рубашку.
- Я же дал вам слово, что не потребую отныне от вас ничего, что не входило бы в обязанности швеи. Уверяю вас - я не склонен насиловать спящих женщин. Если же вы сомневаетесь в моем слове, могу показать, где спят слуги.
- Но я не могу... - Слова замерли у Клаудии на устах. Она не в силах была оторвать взгляд от обнаженного торса Гая, от волос, покрывавших его грудь, клином спускающихся к плоскому животу и исчезающих за поясом его штанов. Во рту у нее пересохло. Завороженная непривычным зрелищем, она с трудом поборола непреодолимое желание коснуться столь странной на вид мужской груди, провести по ней кончиками пальцев, чтобы очертания ее никогда не изгладились из памяти.
- Чуть не забыл! - Поднявшись с кровати, Гай пересек комнату и открыл дверь. Теперь он стоял к Клаудии спиной, и девушка обнаружила, что сзади он выглядит не менее привлекательно. Впечатление было даже чересчур захватывающим, и Клаудия заставила себя перевести взгляд с Гая на дверной проем. В коридоре Стивен раскладывал свой тюфяк, устраиваясь на ночь. Гай окликнул его.
- Передай Роланду и Герберту, что им не придется стоять на часах перед бывшей комнатой моей сестры - ни в эту ночь, ни в последующие. Леди Клаудия не будет ночевать в ней.
- Но я ведь не отказывалась! - возмутилась Клаудия.
Мальчик, не обратив на ее протесты никакого внимания, вихрем помчался выполнять поручение. Закрыв дверь, Гай повернулся к девушке.
- Эта комната предназначена для гостей, Клаудия. А слугам не положены личные апартаменты - как и стража у дверей. Два солдата в день стоят больше, чем швея может заработать за неделю.
Клаудия с досадой прикусила губу. Если бы она поменьше болтала, то могла бы провести эту ночь в своей собственной комнате, в нормальной кровати, а не на ковре перед очагом.
Возвращаясь к постели, Гай указал на свечи, стоящие на столе.
- Перед тем как пойдете спать, снимите с них нагар.
Он принялся расстегивать пояс. Клаудия с ужасом поняла, что Гай собирается раздеться, ничуть не стесняясь ее присутствия. Подбежав к столу и повернувшись спиной к кровати, она молниеносно задула свечи и замерла, крепко зажмурив глаза и судорожно сжав край стола - так крепко, что ногти ее почти впились в древесину. Даже когда дым от потухших свечей попал ей в ноздри, она не пошевелилась. Лишь услышав, как заскрипела под тяжестью тела кровать и зашелестели одеяла, Клаудия перевела дух и открыла глаза.
Лунный свет, проникающий в комнату, освещал ее своим тусклым сиянием. В камине весело трещало пламя, и в его отблесках Клаудия ясно видела Гая, который лежал, сложив руки за голову и закрыв глаза. Она полдня проспала в повозке, и все же усталость давила на нее свинцовым грузом, а ведь он не спал вовсе. Неудивительно, что он был столь резок. Если бы и это его недостойное предложение можно было приписать такому пустяку, как недостаток сна!
Клаудия бросила взгляд на сундук с постельным бельем. Неужели Гай и вправду предполагал, что она сможет спокойно спать в его спальне? Покачав головой, она поудобнее устроилась на устланном подушками подоконнике и приготовилась к долгому бодрствованию.
Погруженная в теплое атласное море, Клаудия заворочалась под одеялом. Кто-то тряс ее за плечо.
- Леди Клаудия!
Голос был не громче шепота, но Клаудия немедленно открыла глаза. В нескольких дюймах над ней в воздухе, казалось, парило чье-то обрамленное светлыми волосами лицо с огромными карими глазами. Клаудия невольно вскрикнула.
Ленора, стоящая на коленях перед ее ложем, испуганно вскочила, ударившись головой о столбик кровати, и замерла.
Сев, Клаудия откинула волосы со лба, стараясь понять, где она находится и как сюда попала. Она не могла припомнить момент своего погружения в сон, но была уверена, что не покидала подоконника. Видимо, Гай отнес ее на это ложе из подушек и укрыл атласным одеялом. Поняв это, Клаудия облегченно вздохнула - у нее всегда был чуткий сон, и она обязательно проснулась бы, попытайся Гай овладеть ею. То, что она не помнила ничего подобного, означало одно - Гай сдержал свое слово.
Она посмотрела на Ленору и заметила, что глаза девушки полны страха.
- Б-барон... барон велел мне прийти помочь вам встать, - запинаясь и поглядывая в сторону двери, проговорила Ленора. - Если вы не желаете меня видеть, я могу уйти.
Клаудия отрицательно покачала головой и одобряюще улыбнулась.
- Прости, Ленора. Просто ты испугала меня. А что ты здесь делаешь?
- Я ваша горничная, леди Клаудия. Барон поручил мне прислуживать вам.
Улыбка Клаудии угасла.
- Барон не упомянул, что в этом замке швеям дозволено иметь служанок.
- Что вы сказали, миледи? - недоуменно переспросила Ленора.
- Не имеет значения, - Клаудия провела рукой по растрепанным волосам. Если у тебя найдется гребень, я буду очень признательна.
Встав, она принялась приводить в порядок так называемую постель, аккуратно раскладывая подушки перед камином. Бросившаяся ей помогать Ленора стала сворачивать одеяла.
- Вы упали ночью с кровати? - удивленно спросила Ленора. Клаудия бросила на нее быстрый взгляд, и девушка отвела глаза. - Простите меня, леди. Я не предполагала, что барон заставит вас спать на полу, как какого-то оруженосца.
- Он не заставлял меня спать на полу, - возразила Клаудия, не успев подумать. Почему она так старается защитить Гая? Леноре незачем знать подробности этой ночи.
Спрятав одеяла в сундук, горничная спросила дрожащим от волнения голосом:
- Могу я велеть солдатам принести ваши вещи?
- Я приехала налегке, - ответила Клаудия, пытаясь разгладить складки на голубом платье, в котором спала. Ткань была безнадежно измята. Подняв голову, она увидела, что Ленора смущенно улыбается.
- Платья, о которых я вчера говорила, уже готовы. Их перешили под ваш размер - в том числе сорочки и ночные рубашки. Барон сказал, что у вас ни в чем не должно быть недостатка. - Она подошла к двери, открыла ее и бросила несколько слов кому-то, кто стоял в коридоре. Через минуту два солдата внесли в комнату громадный сундук. Ленора показала им, куда его поставить, и, когда дверь за солдатами закрылась, повернулась к Клаудии. - Швеи работали всю ночь, чтобы перешить платья. Я надеюсь, вам понравится их работа, миледи.
Подняв крышку сундука, она жестом пригласила Клаудию заглянуть внутрь. Клаудия осторожно приблизилась - радостное возбуждение Леноры наполняло ее смутной тревогой. Ей не хотелось быть обязанной Гаю более прежнего - однако она не могла сдержать любопытства.
Первым, что она увидела, был великолепный набор серебряных гребней и зеркал. Взяв одно из зеркал, Клаудия обнаружила, что оно поистине филигранной работы: ручка была вырезана в виде переплетенных виноградных лоз, а на задней части были выгравированы розы. На гребнях также был затейливый рисунок из цветов и лоз.
- Они прекрасны, - прошептала Клаудия, вынимая следующее зеркало из сундука. Затем, заглянув в него, она помрачнела при виде открывшейся ей картины. - Жаль, что нельзя того же сказать о моем отражении.
Ленора окинула ее критическим взглядом.
- Ничего, дайте мне немного времени, и вы вновь станете сама собой.
- Боюсь, что это плохой комплимент.
Сделав вид, что не замечает саркастического тона госпожи, Ленора помогла вынуть из казавшегося бездонным сундука все таящиеся в нем сокровища - сорочки, чулки, платья, блио и туфли. В Лонсдейле у Клаудии никогда не было подобных богатств.
- Но откуда взялась вся эта одежда? - спросила Клаудия, изумленно глядя на Ленору, в руках которой, как по мановению волшебной палочки, возникали все новые и новые предметы.
- Из отбракованных товаров, конечно. - Откуда-то из самых недр сундука появилось темно-зеленое блио. Вслед за ним Ленора вытащила платье цвета летней свежескошенной травы и продемонстрировала его Клаудии, держа за плечики. - Швеи все перешили, используя мерку вашего порванного платья. В тканях есть небольшие дефекты, но они почти не заметны. Надеюсь, вас это не смутит?
- Конечно же нет! - воскликнула Клаудия.
- Да, еще барон сказал мне, что вы любите шить, - продолжала Ленора. Он попросил меня отвести вас в кладовую, чтобы вы могли выбрать себе несколько кусков материи, а затем у швей мы раздобудем иголки и нитки. Барон сказал, что ему очень хочется иметь новую тунику, сшитую вашими руками. Казалось, ее распирало сказать больше, но внезапно она остановилась, как будто с разбега налетела на стену, и уставилась в пол. Помедлив немного, она нерешительно посмотрела на дверь, как будто опасаясь подслушивания, затем заговорила заговорщическим шепотом: - Меня все спрашивают о вас, миледи. Правда, что... Верны ли слухи, которые ходят о вас в замке?
- Мне сложно сказать. Я ведь не слышала, о чем говорят, - холодно произнесла Клаудия, пожимая плечами.
- Один солдат сказал мне, что вы пытались обманом женить на себе барона, - лицо Леноры покрыл пунцовый румянец, однако, преодолев смущение, она продолжила, - что в Лонсдейле его оклеветали, будто он соблазнил вас, и в отместку он похитил вас и сделал фальшивые обвинения правдой. - Она украдкой бросила взгляд на кровать. - Вчера мне показалось, что вы здесь по своей воле, леди Клаудия. Барон не такой человек, чтобы... чтобы... Закусив губу, Ленора умолкла. Клаудия слушала девушку, глубоко задумавшись. Вчера она утверждала, будто ее не волнует, что подумают о ней люди, но теперь поняла, что глубоко ошибалась. Ее это очень волновало. И - странное дело - еще больше ее волновало, что подумают люди о Гае. После ночи, проведенной в его спальне, бесполезно было бы говорить о своем целомудрии, но хотя бы часть слухов она была в силах остановить.
- Я здесь по своей собственной воле, Ленора.
Лицо девушки расплылось в улыбке.
- Я же говорила им, что барон не может быть так бессердечен!
Горько усмехнувшись при мысли, что Ленора скорее готова счесть ее распутной, чем барона - насильником, Клаудия произнесла:
- Ты не покажешь мне кладовые, Ленора? Мне хотелось бы узнать об этом замке как можно больше.
7.
Гай шел по длинному коридору, ведущему в солярий - большую, просторную комнату, с рядом высоких окон, выходящих на южную сторону крепостной стены. Свет, проникающий через окна, был достаточно ярок, чтобы можно было проверять записи в бухгалтерских книгах. По правде говоря, это скучное занятие было для Гая просто предлогом, чтобы уйти из своей комнаты, уйти от Клаудии. Никогда он не считал себя трусом, но сегодня, похоже, ему придется расписаться в обратном. Все было в его руках в это утро, а он бежал - бежал как последний трус. А ведь он всегда был так уверен в себе, в своем самообладании. Но с появлением Клаудии все пошло вверх дном.
Больше всего Гай мучился от свой нерешительности. Как ему себя с ней вести? Как с врагом? Как с узницей? Как с нежданной гостьей? А может быть, как со служанкой? По правде говоря, больше всего на свете ему хотелось бы обращаться с Клаудией как со своей любовницей. Только ее, кажется, совсем не устраивает такое незатейливое решение. Ничто не могло сломить необъяснимой твердости Клаудии - ни ее очевидная к нему симпатия, ни всеобщая уверенность в том, что она любовница Гая, ни его обещания обеспечить ей безбедную и безопасную жизнь. Ясно ему было и то, что никогда он не заплатит за ее согласие ту непомерную цену, которую она просила. Никогда он на ней не женится - он ведь ясно дал ей это понять. Так чего же Клаудии от него нужно?
В глубокой задумчивости он открыл дверь в солярий и неожиданно споткнулся, наступив на что-то мягкое. У его ног лежал кусок темно-зеленой парчи.
- Вообще-то я собиралась шить из этой материи тунику, а не коврик для ног.
Гай резко повернулся, услышав ее голос. В другом конце комнаты он увидел Клаудию, склонившуюся над длинным отрезом, расстеленным на персидском ковре. Это видение было так прекрасно и в то же время так неожиданно, что один из пухлых фолиантов выпал у него из рук.
Сойдя наконец с парчи и подняв упавшую книгу, Гай опустил глаза - ему нужно было набраться мужества, чтобы снова посмотреть на нее и снова испытать эти танталовы муки. Когда он вновь взглянул на девушку, она уже поднялась на ноги.
- Что вы здесь делаете, Клаудия?
- Ленора мне показала помещения, где работают ваши портные. Там для меня не было места, а здесь светлее, чем в вашей комнате. Странно, что в Монтегю понадобилась еще одна швея, когда их уже и так много.
Клаудия вновь склонилась над работой, а Гай еще крепче прижал к себе стопку книг. На ней было платье цвета бордо, цвета тонкого и нежного на вкус вина, вина для истинного ценителя. Гай чувствовал, что у него кружится голова при одном взгляде на нее - она пьянила его, словно настоящее "Бордо". Он с трудом отвел от Клаудии глаза, хотя искушение смотреть на нее вечно было невероятно велико.
Гай подошел к длинному столу и положил на него свои книги.
- Вы сами стремились отрабатывать ваше проживание здесь. Раз так, я хотел бы, чтобы вы сшили мне тунику, - его слова прозвучали резче, чем он сам того желал, и Гай попытался их смягчить: - Конечно, вы можете шить платья и для себя, если захотите.
Клаудия оглянулась и ровным голосом произнесла:
- Что вы, барон. За всю мою жизнь в Лонсдейле у меня не было такого количества платьев. Сегодня я даже растерялась, выбирая себе наряд в гардеробе. Вряд ли мне понадобится что-нибудь еще. Спасибо.
Она еще и недовольна! Недовольна его щедростью. Что ж, очередная тактическая ошибка с его стороны. Пожалуй, хватит забрасывать ее подарками.
- Дело ваше, - пробормотал он. В сложившейся ситуации отступление показалось ему единственным мудрым выходом. Гай сел за стол и раскрыл переплетенный кожей том.
Вскоре перед ним лежали раскрытыми все книги. Стола уже не было видно: он был беспорядочно устелен листами пергамента. Его перо ровно бегало по странице - он так же умело орудовал пером, как и мечом. Вдруг Клаудия запела, вряд ли отдавая себе отчет в том, что делает. Ее густой страстный голос плыл по комнате, лаская и укачивая невидимыми руками. Гай узнал любимую песню венецианских гондольеров, и перед его глазами предстала теплая летняя итальянская ночь.
Гай представил, как он плывет в такую ночь в гондоле, сжимая Клаудию в объятиях. Длинные колонки цифр перед его глазами превратились в темные каналы, усыпанные отражениями звезд. Он уже слышал плеск воды, легкий шум плывущей лодки, чувствовал запах роз, исходящий от прильнувшей к нему Клаудии. Гай закрыл глаза, и видение стало еще ярче. Он уже почти осязал сладость ее губ.
Наконец песня закончилась, и Гай медленно открыл глаза. Белое гусиное перо повисло над страницей, украшенной огромной чернильной лужей. Выругавшись, он отложил перо, понимая, что работу надо начинать сначала.
- Мне очень жаль, - ее тихие слова прозвучали так близко, что он чуть не подпрыгнул от неожиданности. Клаудия коснулась его плеча своей рукой.
- Я, право же, не хотела вас напугать, барон. Просто вы сидели над своими книгами с таким хмурым видом...
Гай повернулся и уперся взглядом в ее грудь. Смутившись и опустив глаза, он постарался сделать вид, что весь ушел в свои бумаги. Пальцы его были испачканы чернилами. Вытерев их промокашкой, он отбросил ее в сторону.
- Вы прочитали то, что я пишу?
- Простите, я совсем не хотела подглядывать.
- Тут нет особенных секретов, - успокоил ее Гай, - только головоломки.
- Головоломки? - недоуменно повторила она.
Он указал ей на свои книги.
- Загадки и головоломки. Здесь записи о всех сделках, заключенных моими агентами. По этим книгам можно проследить историю каждого рулона ткани, выпущенного в моих мастерских.
Клаудия нагнулась, чтобы получше разглядеть записи, и ее дыхание согрело ему щеку.
- А вы расскажете мне одну из таких истории?
В ату минуту он, кажется, готов был выполнить любую ее просьбу. Гай стиснул зубы, силясь взять себя в руки, пододвинул к себе одну из книг и открыл ее на первой попавшейся странице. Что ж, он расскажет ей о каком-нибудь из своих дел, расскажет со всеми подробностями; ей, разумеется, скоро это наскучит, и тогда наконец она оставит его в покое.
- На самом деле это одна длинная история, состоящая из нескольких частей. В апреле я заключил сделку с неким Валтасаром из Венеции. Я выменял у него партию сукна на 300 золотых флоринов, 180 рулонов кружев и пятьдесят связок стеклянных бус, - он взял другой том и перевернул несколько страниц. - А вот здесь мы видим, как один из моих агентов выменивает у норвежского негоцианта 50 связок стеклянных бус на 60 горностаевых шкурок. После чего 20 шкурок купил Альфред в Лондоне за 20 флоринов, а остальные один бургундский дворянин обменял на 5 бочонков вина. Ну и, наконец, вино это было продано английскому графу за 63 флорина, - он посмотрел на нее, уверенный, что она вот-вот заснет от скуки, но, к своему удивлению, увидел, что Клаудия внимательно читает записи - или, по крайней мере, делает вид. В любом случае, он не мог оторвать взгляда от ее задумчивого лица.
- Вообще-то это довольно простая сделка. Как правило, все бывает гораздо сложнее. Не всегда пути товаров можно так же легко проследить, однако в конечном счете я всегда знаю, сколько приносит мне дохода каждый рулон ткани.
Клаудия, опершись о стол одной рукой, наклонилась, чтобы получше прочесть написанное.
- А зачем вам это знать?
- О, по многим причинам. Мои писцы ведут учет всех моих средств. Мне же нужно быть уверенным, что сведения писцов находятся в согласии с отчетами моих агентов. Я сам слежу за балансом моей торговли, и, кстати, это делает моих честных служащих еще честнее. - Ему хотелось и дальше любоваться ее прекрасным профилем, но вместо этого он стал внимательно изучать чернильное пятнышко у себя на пальце. - К тому же эти записи помогают мне планировать новые сделки.
Перегнувшись через его плечо, Клаудия указала на одну из записей.
- Вы выручили на 23 флорина больше, меняя шкурки на вино, вместо того чтобы продавать их в Лондоне. Так, может, вам стоит увеличить ваш товарооборот в Бургундии?
- Возможно. - Гай удивленно посмотрел на нее: подсчет был верным. - Но нужно ведь учесть и все затраты: не забывайте, что шкурки занимают гораздо меньше места, чем огромные бочки с вином. Вы не учли стоимость перевозки. Но, конечно, если корабль плывет из Италии с полупустым трюмом, погрузить в трюмы бочки с бургундским чрезвычайно выгодно.
- Ясно. - Что-то в одной из далеко лежащих книг привлекло внимание Клаудии, она потянулась за ней, и ее грудь случайно коснулась плеча Гая. От этого вполне невинного прикосновения его бросило в жар, и он приложил огромное усилие, пытаясь понять, что она ему говорит, и не думать о том ничтожно малом расстоянии, которое их разделяет.
- Здесь, наверное, должно было быть написано 32 рулона кружев, а не 23 - иначе в сумме не выходит 180. - Клаудия взглянула на него и тут же смущенно потупилась, как будто поймала себя за каким-то недозволенным занятием. - Хотя, конечно, я могу ошибаться.
Гай изучил отчеты всех шестерых агентов, переписав оттуда все упоминания о кружевах. Затем он сложил все числа и обнаружил, что девяти рулонов не хватает. Подставив 32 вместо 23, он увидел, что все сходится.
- Вы что, подсчитали все в уме? - он в изумлении повернулся к ней.
Клаудия кивнула.
- Но как же вы могли понять, что ошибка именно здесь?
- Если я вам скажу, вы сочтете, что я не в своем уме.
- Не мучайте же меня!
- Все дело в том, что иначе сделка получается неравноценной. - Она настороженно поглядела на Гая и показала на первый том. - Вот эти 12 рулонов были проданы в несколько приемов, и в результате вы получили за них 16 флоринов. А вот в этой сделке участвовало 42 рулона, денег же выручено 58 флоринов чистого дохода, - она без запинки произносила суммы, вырученные за каждый рулон, и, наконец, еле заметно улыбнулась, когда ее палец, двигавшийся вниз по колонке цифр, замер напротив ошибки, - а вот здесь не сходится, поскольку цена этих рулонов 31 флорин. И если мы сравним среднюю цену рулона с ценой этой партии товара, то это будет скорее стоимость 32, а не 23 рулонов.
Святые угодники! И это ее-то он хотел смутить и усыпить своими денежными делами! Гай не верил своим ушам.
- Неужели вы в уме подсчитали среднюю стоимость?
Она кивнула:
- Вы можете получать 4 флорина чистой прибыли с каждых трех рулонов.
Она была права - Гай недавно сам получил эту сумму после долгих вычислений. Он решил проверить ее.
- Так какая же будет прибыль от 180 рулонов кружев? - он украдкой заглянул в книгу, но так, чтобы она не Могла видеть записанных там цифр.
- Примерно 240 флоринов.
- Ну а если бы мне удалось получать по 5 флоринов, а не по 4 за рулон, тогда что?
- 300 флоринов прибыли, разумеется.
Он откинулся на стуле и уставился на нее в полном изумлении.
- Я так и знала, что не нужно вам говорить. Теперь вы, наверно, решите, что я со странностями.
- Я решу, что вы - чудо! Кто научил вас так быстро считать?
- Мой отец говорил, что у меня от природы есть склонность к математике. Учителя моих братьев заодно учили и меня.
- Не сомневаюсь, вы были прекрасной ученицей. - Он внимательно следил за тем, как едва заметно изменилось ее лицо, прежде чем она ответила ему. Клаудия прекрасно владела искусством скрывать свои чувства, но ведь и он уже давно научился читать по лицам. Гай отлично понимал, что она сейчас злится на себя за то, что проболталась о своем прошлом, пытаясь понять, не навредила ли себе - жизнь в Лонсдейле, похоже, приучила ее к осторожности.
- Садитесь, - он встал со стула, - если вы и впрямь непременно хотите оплатить свое пребывание здесь, то уж лучше займитесь бумагами, а не шитьем. Портных у меня, слава Богу, и так хватает.