Страница:
Все четверо выходят, переходят через дорогу. Эксперт несет с собой фонарик. Бад держится позади.
Линн уверяла его, что сможет противостоять сыворотке правды. Что для этого достаточно включить мозги.
Дад по-прежнему твердит, что убийцы – негритянская банда, но что-то подсказывает Баду, что сам он в это не верит.
Эксперт говорит:
– Как видите, дорожка, ведущая к дому, покрыта грязью. В то утро, когда были обнаружены тела, наши ребята обнаружили и сфотографировали три цепочки следов, к сожалению слишком неглубокие и смазанные, чтобы снять слепки. Два человека шли рядом, третий – позади них. Очевидно, вел их под дулом револьвера.
Подходят к бунгало. Дадли необычно молчалив – он и в самолете почти не раскрывал рта.
«Как разыграть свои карты? – думает Бад. – Скелет в подвале – как обратить его против Эксли?»
Дверь заклеена желтой лентой. Хэтчер ее снимает. Эксперт открывает дверь своим ключом. Внутри горит свет. Бад входит первым.
В квартире – кавардак, тщательно зафиксированный и сохраненный полицией.
На ковре от стены до стены – пятна крови, каждое обведено мелом. Стеклянные пузырьки, в беспорядке разбросанные по полу, также обведены, упакованы в прозрачные пакеты. Фотонегативы – десятки фотонегативов, потрескавшихся, изъеденных то ли огнем, то ли какой-то кислотой. Стулья перевернуты, шкаф распахнут, обивка на диване разорвана, из-под нее торчит самое интересное – пустой полиэтиленовый пакет с ярлыком «героин».
Эксперт продолжает рассказ:
– В пузырьках – химикаты, опознанные как антипсихотические препараты. Негативы по большей части совершенно испорчены, однако нам удалось установить, что по крайней мере большая часть из них – порнографические снимки. Они уничтожались с помощью химикалий, взятых из холодильника на кухне: братья хранили у себя целый набор химических растворителей. Моя гипотеза следующая: мы знаем, что перед смертью Питера и Бакстера Энгелклингов пытали. Возможно, убийца показывал им каждый негатив по отдельности, задавал вопросы, затем уничтожал негатив. Что же он искал? Этого мы не знаем. Возможно, пытался опознать натурщиков. Кстати, под кушеткой мы нашли увеличительное стекло. Теперь обратите внимание на пакет с надписью «героин»: содержимое его, разумеется, заперто в надежном месте. В диванной подушке хранилось в обшей сложности четыре таких пакета. Целое состояние – которое убийца почему-то не забрал.
В кухне бардак еще хуже: холодильник распахнут, разбросаны пузырьки и бутылочки с химическими символами. В раковине сложено горкой что-то вроде печатных форм.
Эксперт обводит разгром рукой:
– Еще одна гипотеза, джентльмены. В моем отчете о состоянии места преступления я перечислил не менее двадцати шести химических препаратов, найденных в помещении.
Преступник пытал Пита и Бакса Энгелклингов необычным способом – нанося на кожу различные химикалии. Он должен был знать, какие именно препараты обладают обжигающим действием. А поскольку ему определенно приходилось выбирать из того, что было под рукой, я бы предположил у этого человека медицинское, химическое или, по крайней мере, инженерное образование. Теперь – в спальню.
ПЭТЧЕТТ, мелькает в голове у Бада.
Капли крови на полу указывают путь в спальню. Маленькая комнатка – двенадцать на двенадцать футов – превратилась в мясницкую.
Меловые контуры двух тел: одно – на кровати, другое – на полу. Пятна засохшей крови. На столбиках кровати завязана бельевая веревка. Еще несколько испорченных негативов. На полу и на кровати – несколько меловых кружков. В стене дырка от пули.
Эксперт:
– Все негативы мы проверили на отпечатки пальцев: только братья Энгелклинги и руки в перчатках. После проверки расположили их все на исходных местах. Очевидно, пытки и последующие убийства произошли именно в спальне. Вот эти маленькие круги на полу и на постели отмечают местоположение кожи и мышечной ткани Энгелклингов, отделившейся от тела в результате действия химикатов. Если вы приглядитесь к полу, то заметите кое-где на паркете пятна – тоже действие растворителей. В каждого из братьев выстрелили дважды из револьвера тридцать восьмого калибра с глушителем. Об использовании глушителя свидетельствуют как следы на гильзах, так и то, что соседи не слышали выстрелов. Отверстие от пули на стене – в сущности, единственное, что указывает на убийцу. Картина происшедшего такова. Бакс Энгелклинг каким-то образом освободился от пут, завладел оружием, выстрелил в убийцу и ранил его. Затем убийца отнял у него револьвер и застрелил Бакса. На пуле, извлеченной из стены, найдены микроскопические частицы крови и мышечной ткани, а также волос с руки. Ткань принадлежит белому мужчине, кровь группы 0+, волос седой. У обоих Энгелклингов кровь группы АВ -, так что, очевидно, убийца был ранен. Однако, судя по тому, что, застрелив братьев, он нашел в себе силы уничтожить оставшиеся негативы (обратите внимание на кровавый след, ведущий в гостиную) и уйти своим ходом, ранение было легкое. В коллекторе чуть дальше по улице бригада лейтенанта Хэтчера обнаружила полотенце, измазанное кровью группы 0+: очевидно, им он перетянул рану. А вот моя последняя гипотеза: не знаю, кто такой этот ублюдок, но убийство явно совершено из-за негативов.
– В общем, результат нулевой, – подает голос Хэтчер. – Десять раз все проверили и перепроверили – никаких свидетелей. У братьев – ни единого друга или знакомого, у которого можно было бы что-то выяснить. Мы обзвонили поликлиники, частных врачей, станции неотложной помощи, аэропорты, вокзалы, спрашивали, не появлялся ли где-нибудь раненый – ничего. Если у братьев и была записная книжка, убийца унес ее с собой. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Как верно заметил мой ученый друг, судя по всему, убийство совершено из-за негативов – а это может (подчеркиваю – только «может») означать, что наше дело связано с этой вашей «Ночной совой». Там ведь был какой-то порнографический след, верно?
Дадли:
– Верно, была такая гипотеза, но потом она не подтвердилась.
– Но сейчас в газетах пишут, что вы пересматриваете дело.
– Совершенно верно.
– Капитан, я прошу прощения за то, что не сразу поделился с вами информацией. Давайте об этом забудем. Скажите, есть ли у вас что-то, что могло бы помочь нам в расследовании?
Дадли, с улыбкой:
– Шеф Паркер поручил мне получить для изучения копию ваших материалов. Он сказан также, что если мы найдем связь с нашими убийствами, то предоставим в ваше распоряжение стенографическую запись показаний братьев Энгелклингов в апреле пятьдесят третьего.
– Что значит «если найдем связь»? Их показания касались порнографии, а наше убийство явно с ней связано!
Дадли, щелкая зажигалкой:
– Не обязательно. Возможно, и с героином.
Хэтчер фыркает:
– Капитан, если бы братьев прикончили из-за героина, уж наверно, убийца забрал бы его с собой!
– Мы ничего не знаем об убийце. Возможно, он просто психопат и по неизвестным причинам негативы вызвали в нем психопатическую реакцию. А вот героиновая тема, по правде говоря, меня заинтересовала. Есть какие-нибудь свидетельства о том, что братья его производили или им торговали?
Хэтчер мотает головой.
– Ни единого. Так или иначе, думаю, для нашего дела это неважно. При пересмотре «Ночной совы» открылось что-нибудь, связанное с порнографией?
– Нет, пока нет. Я свяжусь с вами после того, как изучу ваши материалы.
Хэтчер – он готов взорваться:
– Капитан, вы приехали к нам, мы предоставили в ваше распоряжение важную информацию – и ничего за это не получим?
– Я приехал сюда по просьбе шефа Паркера. Он заверил меня, что ваша готовность сотрудничать будет должным образом вознаграждена.
– Премного благодарен вам за такую милость!
Ситуация накаляется. Дадли растягивает губы в широчайшей улыбке. Бад выходит на тротуар, к взятому напрокат автомобилю – близится скандал, и ему хочется быть подальше от этого.
Дадли спускается с крыльца, Хэтчер и эксперт запирают дверь. Бад тихо говорит Дадли:
– Босс, в последние дни я тебя не понимаю.
– Что именно тебя смущает, сынок?
– Например, вчерашний вечер. Хинтон.
Дадли смеется:
– Сынок, вчера вечером ты превзошел самого себя! Как будто помолодел лет на десять! Твое рвение меня чрезвычайно порадовало, сынок, и окончательно убедило, что ты годишься для того задания, которое я намерен поручить тебе на днях.
– Что за задание?
– Обо всем узнаешь в свое время.
– А что с Хинтоном?
– Мы его отпустили. Ты его крепко напугал. Он пообещал вести себя прилично, и, знаешь, я ему поверил.
– А о чем вы его допрашивали?
– Сынок, у тебя – свои секреты, у меня – свои. Не беспокойся, в свое время ты все узнаешь.
По спине у Бада проходит холодная дрожь.
– Кое-что мне нужно знать сейчас. Чего мы хотим от дела «Ночной совы»? Ответь мне, босс.
– Эдмунд Эксли, сынок. Вот кто нам нужен – и тебе, и мне.
– Что?! – теперь он по-настоящему напуган.
– Эдмунд Дженнингс Эксли. С самого «Кровавого Рождества» у тебя одна цель – отомстить Эду Эксли. Ради этого ты живешь и дышишь. Ради этого ты скрываешь кое-что от меня, своего учителя. Я люблю и уважаю тебя, сынок, и не требую, чтобы ты раскрывал мне свои секреты. Но и ты не требуй от меня полной откровенности. Потерпи двенадцать дней – и, обещаю, ты увидишь, как Эксли полетит в пропасть.
– Что ты… – голосом маленького мальчика.
– Ты всегда его ненавидел, сынок, и потому не мог беспристрастно его оценить. Как человек Эксли немногого стоит, но как детективу ему нет равных. Господь мне свидетель, я глубоко презираю этого человека – но сейчас он нам нужен. Нужен, чтобы раскрыть дело «Ночной совы». Теперь ты понимаешь, почему я не хочу делиться с тобой всем, что знаю?
Дрожь унимается.
– Объясни мне, черт возьми, что я должен делать, – и дело с концом!
Дадли смеется. Потом, улыбаясь:
– Пока – только слушать, сынок. Я узнал, что в мае этого года Тад Грин намерен выйти в отставку и перейти на службу в пограничный патруль. Новым шефом детективов стану либо я, либо Эдмунд Эксли. Эксли вот-вот получит инспектора – это дает ему преимущество. Кроме того, он любимчик Паркера. Я собираюсь использовать наши с тобой секреты, чтобы раскрыть дело «Ночной совы», утвердить свои лидерские позиции, а заодно уничтожить Эксли. Умерь свое любопытство еще на несколько дней, сынок, – и я обещаю тебе роскошную месть.
Что выбрать? Вместе с Эксли или вместе с Дадли против Эксли?
Лучше быть над схваткой.
Но Эксли кое-что ему обещал. Наводку, которая поможет найти убийцу проституток…
– Босс, что вы можете мне предложить?
– Как, одного падения Эксли тебе мало?
– Мало.
– Но ты обещаешь мне полную откровенность? Я получу все – не только то, что ты рассказал Эксли, но и то, что от него утаил?
Господи, что же ему известно?!
– Согласен.
Раскатистое «хо-хо-хо».
– Вижу, сынок, торговаться ты умеешь! Хорошо, вот тебе мое слово: став шефом детективов, я начну расследование по множественным аналогичным случаям убийств проституток в различных юрисдикциях. Доволен?
Бад протягивает ему руку:
– Договорились.
Дадли:
– А пока держись подальше от Эксли и готовься к следующему рейду в мотель «Виктория». Через день-два я с тобой свяжусь.
– Возьми машину. У меня есть еще одно дело во Фриско.
Проехав мост, останавливается у телефона-автомата, набирает номер Линн. Десять звонков – нет ответа. Десять минут десятого. Странно – она уже должна была вернуться из Бюро.
Через весь город в Бюро полиции Сан-Франциско. У дверей Бюро Бад нацепляет жетон, входит.
Отдел по расследованию убийств на третьем этаже – Бад повинуется стрелкам-указателям на стенах. Скрипучие ступеньки, просторная дежурка. Двое из ночной смены заправляются кофе.
Заметив чужака, встают, подходят к нему. Тот, что помоложе, разглядывает жетон:
– Из Лос-Анджелеса? Чем помочь?
Бад протягивает удостоверение.
– Меня интересует нераскрытое убийство проститутки, пятьдесят шестой год. У нас произошло аналогичное убийство – хотелось бы взглянуть на ваши материалы.
– Капитана сейчас нет, может, утром зайдешь?
Тот, что постарше, смотрит его удостоверение:
– Это не ты тот парень, что маньяка ищет? Капитан нам про тебя рассказывал: говорит, ты сущая заноза в заднице. Что, говоришь, еще одно убийство?
– Да. В Лос-Анджелесе, на прошлой неделе. Линетт Эллен Кендрик. Ребята, дайте мне взглянуть на дело. Десять минут – и вы меня больше не увидите.
Молодой:
– А капитану мы что скажем? Если бы он хотел, чтобы ты читал наши дела, прислал бы тебе приглашение!
Тот, что постарше:
– Капитан наш, по правде сказать, мудак каких мало. Как звали жертву, когда погибла?
– Крисси Вирджиния Ренфро, 16 июля 1956 года.
– Вот что я тебе скажу, друг. На этом же этаже, за углом – архив. Идешь туда. Находишь шкаф «Нераскрытые, 1956 год», смотришь букву Р. Ничего с собой не берешь. Через десять минут отсюда исчезаешь. Все понял?
– Понял. Спасибо.
Стандартные отчеты о проверке обычных подозреваемых: местных извращенцев берут в оборот, допрашивают, отпускают за отсутствием улик. Фетишисты, садисты, нюхачи, насильники. Сутенер Крисси – дохлый номер: во время убийства сидел в местной тюрьме. Постоянные клиенты – у всех алиби. Никаких совпадений с другими делами.
Шесть страниц бесполезной информации – и вдруг просвет:
16 июля 1956 года: коридорный из «Сент-Фрэнсис» посетил концерт Спейда Кули в отеле «Лассо». Выходя из отеля после концерта, видел, как Крисси, пошатываясь – «будто под кайфом», – брела к себе в номер.
Бад задумывается.
На прошлой неделе в Лос-Анджелесе убита Линетт Эллен Кендрик. Ламар Хинтон рассказал, что Дуайт Жилетт, экс-сутенер Кэти Джануэй. поставлял девушек на вечеринки Спейда Кули. Спейд – «законченный наркаш, жить не может без опиума». Во время последнего убийства Спейд был в Лос-Анджелесе, играл в клубе «Эль-Ранчо» на Стрип – всего в миле от квартиры Линетт.
Арестов у Спейда нет. Он член добровольной дружины шерифа Бискейлуза, туда с судимостью не берут. Понятно, что все это чистой воды пиар… А раз Спейда не арестовывали, группу его крови взять неоткуда. Разве что если…
Бад возвращается к отчету коронера, листает страницы, находит графу «Содержимое желудка». «Недопереваренные остатки пищи, сперма, большое количество опиума, принятого внутрь, – результат подтверждается остатками опиумной смолы на зубах».
Бад готов прыгать от восторга. Наконец-то след! Но такое дело в одиночку не провернешь. От Эксли он сейчас прячется, Дадли это просто не интересно. И вдруг приходит идея: Эллис Лоу обожает преступления на сексуальной почве.
Вот кто станет его напарником! Бад бросается к телефону.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Линн уверяла его, что сможет противостоять сыворотке правды. Что для этого достаточно включить мозги.
Дад по-прежнему твердит, что убийцы – негритянская банда, но что-то подсказывает Баду, что сам он в это не верит.
Эксперт говорит:
– Как видите, дорожка, ведущая к дому, покрыта грязью. В то утро, когда были обнаружены тела, наши ребята обнаружили и сфотографировали три цепочки следов, к сожалению слишком неглубокие и смазанные, чтобы снять слепки. Два человека шли рядом, третий – позади них. Очевидно, вел их под дулом револьвера.
Подходят к бунгало. Дадли необычно молчалив – он и в самолете почти не раскрывал рта.
«Как разыграть свои карты? – думает Бад. – Скелет в подвале – как обратить его против Эксли?»
Дверь заклеена желтой лентой. Хэтчер ее снимает. Эксперт открывает дверь своим ключом. Внутри горит свет. Бад входит первым.
В квартире – кавардак, тщательно зафиксированный и сохраненный полицией.
На ковре от стены до стены – пятна крови, каждое обведено мелом. Стеклянные пузырьки, в беспорядке разбросанные по полу, также обведены, упакованы в прозрачные пакеты. Фотонегативы – десятки фотонегативов, потрескавшихся, изъеденных то ли огнем, то ли какой-то кислотой. Стулья перевернуты, шкаф распахнут, обивка на диване разорвана, из-под нее торчит самое интересное – пустой полиэтиленовый пакет с ярлыком «героин».
Эксперт продолжает рассказ:
– В пузырьках – химикаты, опознанные как антипсихотические препараты. Негативы по большей части совершенно испорчены, однако нам удалось установить, что по крайней мере большая часть из них – порнографические снимки. Они уничтожались с помощью химикалий, взятых из холодильника на кухне: братья хранили у себя целый набор химических растворителей. Моя гипотеза следующая: мы знаем, что перед смертью Питера и Бакстера Энгелклингов пытали. Возможно, убийца показывал им каждый негатив по отдельности, задавал вопросы, затем уничтожал негатив. Что же он искал? Этого мы не знаем. Возможно, пытался опознать натурщиков. Кстати, под кушеткой мы нашли увеличительное стекло. Теперь обратите внимание на пакет с надписью «героин»: содержимое его, разумеется, заперто в надежном месте. В диванной подушке хранилось в обшей сложности четыре таких пакета. Целое состояние – которое убийца почему-то не забрал.
В кухне бардак еще хуже: холодильник распахнут, разбросаны пузырьки и бутылочки с химическими символами. В раковине сложено горкой что-то вроде печатных форм.
Эксперт обводит разгром рукой:
– Еще одна гипотеза, джентльмены. В моем отчете о состоянии места преступления я перечислил не менее двадцати шести химических препаратов, найденных в помещении.
Преступник пытал Пита и Бакса Энгелклингов необычным способом – нанося на кожу различные химикалии. Он должен был знать, какие именно препараты обладают обжигающим действием. А поскольку ему определенно приходилось выбирать из того, что было под рукой, я бы предположил у этого человека медицинское, химическое или, по крайней мере, инженерное образование. Теперь – в спальню.
ПЭТЧЕТТ, мелькает в голове у Бада.
Капли крови на полу указывают путь в спальню. Маленькая комнатка – двенадцать на двенадцать футов – превратилась в мясницкую.
Меловые контуры двух тел: одно – на кровати, другое – на полу. Пятна засохшей крови. На столбиках кровати завязана бельевая веревка. Еще несколько испорченных негативов. На полу и на кровати – несколько меловых кружков. В стене дырка от пули.
Эксперт:
– Все негативы мы проверили на отпечатки пальцев: только братья Энгелклинги и руки в перчатках. После проверки расположили их все на исходных местах. Очевидно, пытки и последующие убийства произошли именно в спальне. Вот эти маленькие круги на полу и на постели отмечают местоположение кожи и мышечной ткани Энгелклингов, отделившейся от тела в результате действия химикатов. Если вы приглядитесь к полу, то заметите кое-где на паркете пятна – тоже действие растворителей. В каждого из братьев выстрелили дважды из револьвера тридцать восьмого калибра с глушителем. Об использовании глушителя свидетельствуют как следы на гильзах, так и то, что соседи не слышали выстрелов. Отверстие от пули на стене – в сущности, единственное, что указывает на убийцу. Картина происшедшего такова. Бакс Энгелклинг каким-то образом освободился от пут, завладел оружием, выстрелил в убийцу и ранил его. Затем убийца отнял у него револьвер и застрелил Бакса. На пуле, извлеченной из стены, найдены микроскопические частицы крови и мышечной ткани, а также волос с руки. Ткань принадлежит белому мужчине, кровь группы 0+, волос седой. У обоих Энгелклингов кровь группы АВ -, так что, очевидно, убийца был ранен. Однако, судя по тому, что, застрелив братьев, он нашел в себе силы уничтожить оставшиеся негативы (обратите внимание на кровавый след, ведущий в гостиную) и уйти своим ходом, ранение было легкое. В коллекторе чуть дальше по улице бригада лейтенанта Хэтчера обнаружила полотенце, измазанное кровью группы 0+: очевидно, им он перетянул рану. А вот моя последняя гипотеза: не знаю, кто такой этот ублюдок, но убийство явно совершено из-за негативов.
– В общем, результат нулевой, – подает голос Хэтчер. – Десять раз все проверили и перепроверили – никаких свидетелей. У братьев – ни единого друга или знакомого, у которого можно было бы что-то выяснить. Мы обзвонили поликлиники, частных врачей, станции неотложной помощи, аэропорты, вокзалы, спрашивали, не появлялся ли где-нибудь раненый – ничего. Если у братьев и была записная книжка, убийца унес ее с собой. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Как верно заметил мой ученый друг, судя по всему, убийство совершено из-за негативов – а это может (подчеркиваю – только «может») означать, что наше дело связано с этой вашей «Ночной совой». Там ведь был какой-то порнографический след, верно?
Дадли:
– Верно, была такая гипотеза, но потом она не подтвердилась.
– Но сейчас в газетах пишут, что вы пересматриваете дело.
– Совершенно верно.
– Капитан, я прошу прощения за то, что не сразу поделился с вами информацией. Давайте об этом забудем. Скажите, есть ли у вас что-то, что могло бы помочь нам в расследовании?
Дадли, с улыбкой:
– Шеф Паркер поручил мне получить для изучения копию ваших материалов. Он сказан также, что если мы найдем связь с нашими убийствами, то предоставим в ваше распоряжение стенографическую запись показаний братьев Энгелклингов в апреле пятьдесят третьего.
– Что значит «если найдем связь»? Их показания касались порнографии, а наше убийство явно с ней связано!
Дадли, щелкая зажигалкой:
– Не обязательно. Возможно, и с героином.
Хэтчер фыркает:
– Капитан, если бы братьев прикончили из-за героина, уж наверно, убийца забрал бы его с собой!
– Мы ничего не знаем об убийце. Возможно, он просто психопат и по неизвестным причинам негативы вызвали в нем психопатическую реакцию. А вот героиновая тема, по правде говоря, меня заинтересовала. Есть какие-нибудь свидетельства о том, что братья его производили или им торговали?
Хэтчер мотает головой.
– Ни единого. Так или иначе, думаю, для нашего дела это неважно. При пересмотре «Ночной совы» открылось что-нибудь, связанное с порнографией?
– Нет, пока нет. Я свяжусь с вами после того, как изучу ваши материалы.
Хэтчер – он готов взорваться:
– Капитан, вы приехали к нам, мы предоставили в ваше распоряжение важную информацию – и ничего за это не получим?
– Я приехал сюда по просьбе шефа Паркера. Он заверил меня, что ваша готовность сотрудничать будет должным образом вознаграждена.
– Премного благодарен вам за такую милость!
Ситуация накаляется. Дадли растягивает губы в широчайшей улыбке. Бад выходит на тротуар, к взятому напрокат автомобилю – близится скандал, и ему хочется быть подальше от этого.
Дадли спускается с крыльца, Хэтчер и эксперт запирают дверь. Бад тихо говорит Дадли:
– Босс, в последние дни я тебя не понимаю.
– Что именно тебя смущает, сынок?
– Например, вчерашний вечер. Хинтон.
Дадли смеется:
– Сынок, вчера вечером ты превзошел самого себя! Как будто помолодел лет на десять! Твое рвение меня чрезвычайно порадовало, сынок, и окончательно убедило, что ты годишься для того задания, которое я намерен поручить тебе на днях.
– Что за задание?
– Обо всем узнаешь в свое время.
– А что с Хинтоном?
– Мы его отпустили. Ты его крепко напугал. Он пообещал вести себя прилично, и, знаешь, я ему поверил.
– А о чем вы его допрашивали?
– Сынок, у тебя – свои секреты, у меня – свои. Не беспокойся, в свое время ты все узнаешь.
По спине у Бада проходит холодная дрожь.
– Кое-что мне нужно знать сейчас. Чего мы хотим от дела «Ночной совы»? Ответь мне, босс.
– Эдмунд Эксли, сынок. Вот кто нам нужен – и тебе, и мне.
– Что?! – теперь он по-настоящему напуган.
– Эдмунд Дженнингс Эксли. С самого «Кровавого Рождества» у тебя одна цель – отомстить Эду Эксли. Ради этого ты живешь и дышишь. Ради этого ты скрываешь кое-что от меня, своего учителя. Я люблю и уважаю тебя, сынок, и не требую, чтобы ты раскрывал мне свои секреты. Но и ты не требуй от меня полной откровенности. Потерпи двенадцать дней – и, обещаю, ты увидишь, как Эксли полетит в пропасть.
– Что ты… – голосом маленького мальчика.
– Ты всегда его ненавидел, сынок, и потому не мог беспристрастно его оценить. Как человек Эксли немногого стоит, но как детективу ему нет равных. Господь мне свидетель, я глубоко презираю этого человека – но сейчас он нам нужен. Нужен, чтобы раскрыть дело «Ночной совы». Теперь ты понимаешь, почему я не хочу делиться с тобой всем, что знаю?
Дрожь унимается.
– Объясни мне, черт возьми, что я должен делать, – и дело с концом!
Дадли смеется. Потом, улыбаясь:
– Пока – только слушать, сынок. Я узнал, что в мае этого года Тад Грин намерен выйти в отставку и перейти на службу в пограничный патруль. Новым шефом детективов стану либо я, либо Эдмунд Эксли. Эксли вот-вот получит инспектора – это дает ему преимущество. Кроме того, он любимчик Паркера. Я собираюсь использовать наши с тобой секреты, чтобы раскрыть дело «Ночной совы», утвердить свои лидерские позиции, а заодно уничтожить Эксли. Умерь свое любопытство еще на несколько дней, сынок, – и я обещаю тебе роскошную месть.
Что выбрать? Вместе с Эксли или вместе с Дадли против Эксли?
Лучше быть над схваткой.
Но Эксли кое-что ему обещал. Наводку, которая поможет найти убийцу проституток…
– Босс, что вы можете мне предложить?
– Как, одного падения Эксли тебе мало?
– Мало.
– Но ты обещаешь мне полную откровенность? Я получу все – не только то, что ты рассказал Эксли, но и то, что от него утаил?
Господи, что же ему известно?!
– Согласен.
Раскатистое «хо-хо-хо».
– Вижу, сынок, торговаться ты умеешь! Хорошо, вот тебе мое слово: став шефом детективов, я начну расследование по множественным аналогичным случаям убийств проституток в различных юрисдикциях. Доволен?
Бад протягивает ему руку:
– Договорились.
Дадли:
– А пока держись подальше от Эксли и готовься к следующему рейду в мотель «Виктория». Через день-два я с тобой свяжусь.
– Возьми машину. У меня есть еще одно дело во Фриско.
* * *
Выбросив сорок баксов на такси, Бад мчится к Золотым Воротам. Его переполняет радость: сделка с Эксли позволила ему выжить – сделка с Дадом позволит победить! У Эксли информация и Мусорщик Джек в кармане, у Дадли – интуиция и дар просчитывать ситуацию на сто ходов. Он солгал Дадли, чтобы уничтожить Эксли – через пять лет нужно платить по долгам: ложь прощена, Два полицейских – одна цель. За окном сверкает огнями Сан-Франциско; в ушах звучит голос Дадли: «Эдмунд Дженнингс Эксли». Мурашки по коже от того, как он произнес имя их общего врага.Проехав мост, останавливается у телефона-автомата, набирает номер Линн. Десять звонков – нет ответа. Десять минут десятого. Странно – она уже должна была вернуться из Бюро.
Через весь город в Бюро полиции Сан-Франциско. У дверей Бюро Бад нацепляет жетон, входит.
Отдел по расследованию убийств на третьем этаже – Бад повинуется стрелкам-указателям на стенах. Скрипучие ступеньки, просторная дежурка. Двое из ночной смены заправляются кофе.
Заметив чужака, встают, подходят к нему. Тот, что помоложе, разглядывает жетон:
– Из Лос-Анджелеса? Чем помочь?
Бад протягивает удостоверение.
– Меня интересует нераскрытое убийство проститутки, пятьдесят шестой год. У нас произошло аналогичное убийство – хотелось бы взглянуть на ваши материалы.
– Капитана сейчас нет, может, утром зайдешь?
Тот, что постарше, смотрит его удостоверение:
– Это не ты тот парень, что маньяка ищет? Капитан нам про тебя рассказывал: говорит, ты сущая заноза в заднице. Что, говоришь, еще одно убийство?
– Да. В Лос-Анджелесе, на прошлой неделе. Линетт Эллен Кендрик. Ребята, дайте мне взглянуть на дело. Десять минут – и вы меня больше не увидите.
Молодой:
– А капитану мы что скажем? Если бы он хотел, чтобы ты читал наши дела, прислал бы тебе приглашение!
Тот, что постарше:
– Капитан наш, по правде сказать, мудак каких мало. Как звали жертву, когда погибла?
– Крисси Вирджиния Ренфро, 16 июля 1956 года.
– Вот что я тебе скажу, друг. На этом же этаже, за углом – архив. Идешь туда. Находишь шкаф «Нераскрытые, 1956 год», смотришь букву Р. Ничего с собой не берешь. Через десять минут отсюда исчезаешь. Все понял?
– Понял. Спасибо.
* * *
Отчет о вскрытии, фотографии: рваные раны, месиво вместо лица, на скулах – отпечатки перстней. Тело найдено в квартире Крисси, напротив отеля «Сент-Фрэнсис».Стандартные отчеты о проверке обычных подозреваемых: местных извращенцев берут в оборот, допрашивают, отпускают за отсутствием улик. Фетишисты, садисты, нюхачи, насильники. Сутенер Крисси – дохлый номер: во время убийства сидел в местной тюрьме. Постоянные клиенты – у всех алиби. Никаких совпадений с другими делами.
Шесть страниц бесполезной информации – и вдруг просвет:
16 июля 1956 года: коридорный из «Сент-Фрэнсис» посетил концерт Спейда Кули в отеле «Лассо». Выходя из отеля после концерта, видел, как Крисси, пошатываясь – «будто под кайфом», – брела к себе в номер.
Бад задумывается.
На прошлой неделе в Лос-Анджелесе убита Линетт Эллен Кендрик. Ламар Хинтон рассказал, что Дуайт Жилетт, экс-сутенер Кэти Джануэй. поставлял девушек на вечеринки Спейда Кули. Спейд – «законченный наркаш, жить не может без опиума». Во время последнего убийства Спейд был в Лос-Анджелесе, играл в клубе «Эль-Ранчо» на Стрип – всего в миле от квартиры Линетт.
Арестов у Спейда нет. Он член добровольной дружины шерифа Бискейлуза, туда с судимостью не берут. Понятно, что все это чистой воды пиар… А раз Спейда не арестовывали, группу его крови взять неоткуда. Разве что если…
Бад возвращается к отчету коронера, листает страницы, находит графу «Содержимое желудка». «Недопереваренные остатки пищи, сперма, большое количество опиума, принятого внутрь, – результат подтверждается остатками опиумной смолы на зубах».
Бад готов прыгать от восторга. Наконец-то след! Но такое дело в одиночку не провернешь. От Эксли он сейчас прячется, Дадли это просто не интересно. И вдруг приходит идея: Эллис Лоу обожает преступления на сексуальной почве.
Вот кто станет его напарником! Бад бросается к телефону.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
Хильда Леффертс тычет пальцем в фотографию.
– Вот он! Вот это друг Сьюзен Нэнси. А теперь вы отвезете меня домой?
В яблочко! Невысокий, плотный, и вправду очень похож на Дюка Каткарта. Дин (второго имени нет) Ван Гельдер, мужчина, белый, дата рождения: 4/3/1921, рост: 5 футов 8 дюймов, вес: 178 фунтов, глаза голубые, волосы каштановые. Одна судимость: вооруженное ограбление, от десяти до двенадцати, июнь сорок второго. Вышел из Фолсома в июне пятьдесят второго – минимальный срок отсидел полностью. Больше арестов не было. Похоже, Бад Уайт прав: именно этот парень погиб в «Ночной сове».
Хильда:
– Да-да, точно, Дин. Сьюзен Нэнси назвала его «Дин», а он ответил: «Нет, привыкай называть меня Дюком».
– Вы уверены? – спрашивает Джек.
– Уверена? Господи боже мой, разумеется, уверена! Я здесь битых шесть часов просидела, разглядывая фотографии каких-то бандитов, и вы меня еще спрашиваете, Уверена ли я! Если бы я хотела соврать, соврала бы давным-давно! Прошу вас, офицер: сначала вы находите у меня в подполе труп, теперь еще эти фотографии… Может быть, вы наконец отпустите меня домой?
Джек молча качает головой. Откуда Ван Гельдер узнал о проекте Каткарта? Энгелклинги – Микки Коэн – тюрьма… Снимает трубку, набирает 0.
– Оператор слушает.
– Оператор, это полиция, срочно. Мне необходимо поговорить с кем-нибудь из администрации федеральной тюрьмы Мак-Нил, Паджет-Саунд, Вашингтон.
– Понятно. Ваше имя?
– Сержант Винсеннс, полиция Лос-Анджелеса. Скажите, что речь идет об убийстве.
– Понятно. Знаете, связь с Вашингтоном сейчас не очень…
– Черт побери! Мой номер Мэдисон – 60042. Жду.
– Хорошо, сэр, постараюсь туда дозвониться.
Джек вешает трубку. Смотрит на часы, считает секунды. Проходит сорок секунд: дзззынь, дзззынь!
– Винсеннс!
– С вами говорит Кейхилл, помощник начальника тюрьмы Мак-Нил. Говорите, это связано с убийством?
Хильда Леффертс обиженно надувает губы. Джек отворачивается.
– Да. Мне нужен ответ на один-единственный вопрос. Карандаш и бумага у вас есть?
– Конечно.
– Так вот. Я хочу знать, значится ли в списке посетителей тюрьмы в период с февраля по апрель 1953 года белый мужчина по имени Дин Ван Гельдер – фамилия пишется в два слова. Все, что мне нужно, – да или нет и фамилия человека, которого он навешал.
Вздох.
– Ладно, подождите. Это может занять довольно много времени.
Джек ждет, считая минуты, – проходит двенадцать с половиной минут.
– Ответ положительный. Дин Ван Гельдер, дата рождения 4/3/1921, навещал заключенного Дэвида Голдмана трижды: 27 марта, 1 апреля и 3 апреля пятьдесят третьего года. Голдман находился в тюрьме по обвинению в сокрытии доходов. Вы, возможно, слышали…
Дэви Г. – помощник Микки Коэна. Последний визит Ван Гельдера – ровно за две недели до «Ночной совы», именно в то время, когда братья Энгелклинги сообщили о своем плане Микки Коэну. Тюремщик говорит что-то еще, но Джек вешает трубку. Похоже, дело «Ночной совы» наконец-то сдвинулось с мертвой точки.
– Вот он! Вот это друг Сьюзен Нэнси. А теперь вы отвезете меня домой?
В яблочко! Невысокий, плотный, и вправду очень похож на Дюка Каткарта. Дин (второго имени нет) Ван Гельдер, мужчина, белый, дата рождения: 4/3/1921, рост: 5 футов 8 дюймов, вес: 178 фунтов, глаза голубые, волосы каштановые. Одна судимость: вооруженное ограбление, от десяти до двенадцати, июнь сорок второго. Вышел из Фолсома в июне пятьдесят второго – минимальный срок отсидел полностью. Больше арестов не было. Похоже, Бад Уайт прав: именно этот парень погиб в «Ночной сове».
Хильда:
– Да-да, точно, Дин. Сьюзен Нэнси назвала его «Дин», а он ответил: «Нет, привыкай называть меня Дюком».
– Вы уверены? – спрашивает Джек.
– Уверена? Господи боже мой, разумеется, уверена! Я здесь битых шесть часов просидела, разглядывая фотографии каких-то бандитов, и вы меня еще спрашиваете, Уверена ли я! Если бы я хотела соврать, соврала бы давным-давно! Прошу вас, офицер: сначала вы находите у меня в подполе труп, теперь еще эти фотографии… Может быть, вы наконец отпустите меня домой?
Джек молча качает головой. Откуда Ван Гельдер узнал о проекте Каткарта? Энгелклинги – Микки Коэн – тюрьма… Снимает трубку, набирает 0.
– Оператор слушает.
– Оператор, это полиция, срочно. Мне необходимо поговорить с кем-нибудь из администрации федеральной тюрьмы Мак-Нил, Паджет-Саунд, Вашингтон.
– Понятно. Ваше имя?
– Сержант Винсеннс, полиция Лос-Анджелеса. Скажите, что речь идет об убийстве.
– Понятно. Знаете, связь с Вашингтоном сейчас не очень…
– Черт побери! Мой номер Мэдисон – 60042. Жду.
– Хорошо, сэр, постараюсь туда дозвониться.
Джек вешает трубку. Смотрит на часы, считает секунды. Проходит сорок секунд: дзззынь, дзззынь!
– Винсеннс!
– С вами говорит Кейхилл, помощник начальника тюрьмы Мак-Нил. Говорите, это связано с убийством?
Хильда Леффертс обиженно надувает губы. Джек отворачивается.
– Да. Мне нужен ответ на один-единственный вопрос. Карандаш и бумага у вас есть?
– Конечно.
– Так вот. Я хочу знать, значится ли в списке посетителей тюрьмы в период с февраля по апрель 1953 года белый мужчина по имени Дин Ван Гельдер – фамилия пишется в два слова. Все, что мне нужно, – да или нет и фамилия человека, которого он навешал.
Вздох.
– Ладно, подождите. Это может занять довольно много времени.
Джек ждет, считая минуты, – проходит двенадцать с половиной минут.
– Ответ положительный. Дин Ван Гельдер, дата рождения 4/3/1921, навещал заключенного Дэвида Голдмана трижды: 27 марта, 1 апреля и 3 апреля пятьдесят третьего года. Голдман находился в тюрьме по обвинению в сокрытии доходов. Вы, возможно, слышали…
Дэви Г. – помощник Микки Коэна. Последний визит Ван Гельдера – ровно за две недели до «Ночной совы», именно в то время, когда братья Энгелклинги сообщили о своем плане Микки Коэну. Тюремщик говорит что-то еще, но Джек вешает трубку. Похоже, дело «Ночной совы» наконец-то сдвинулось с мертвой точки.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Эд везет Линн Брэкен домой. Поначалу она отказывалась, но он быстро настоял на своем: целый день допросов, пентотал, средство против пентотала – все это вымотало ее до предела. Однако Линн не сломалась: так и не рассказала о Пирсе Пэтчетте ничего, кроме самого очевидного и безопасного. Да, он сутенер, она работала на него, но он замечательный человек, к своим девушкам относится по-отечески, а если полиция выдвинет против него обвинение (этого она уже не говорила – Эд додумал сам), адвокаты от этого обвинения камня на камне не оставят. Первый день возобновленной «Ночной совы» – чистое безумие: Дадли Смит в Гейтсвилле, его гончие трясут Южный город, Винсеннс нашел в подвале тело, опознал Ван Гельдера, установил его связь с Дэви Голдманом. Статейка в «Версии» – дело рук Бада Уайта, а сам он смылся – каким же дураком надо было быть, чтобы хоть на секунду ему поверить! Что ж, Эд справится. Он профессионал – а работа детектива в том и состоит, чтобы извлекать из хаоса логику и порядок.
И все же ему не дает покоя дело Атертона. И ощущение – ощущение пока что только интуитивное, но очень сильное, – что «Ночная сова» – лишь пена на поверхности, что в глубине этого дела кроется что-то неизмеримо более страшное…
Но пока об этом думать не стоит. Его задача сейчас – расколоть Брэкен и Пэтчетта.
Линн курит, выпуская кольца дыма в окно.
– Через два квартала налево. Там можете остановиться, я живу прямо за углом.
Эд притормаживает.
– Последний вопрос. По вашим словам в Бюро, вы знали о том, что Пэтчетт и Сид Хадженс намеревались совместно заниматься шантажом.
– Не припомню, чтобы я делала такое заявление.
– Об этом сказал я, и вы не стали спорить.
– Должно быть, просто пропустила мимо ушей. Я устала и была раздражена.
– Во всяком случае, возражать вы не стали. Джек Винсеннс, который дал письменные показания под присягой, утверждает то же самое.
– Может быть, он лжет. Ему ведь нравится драматизировать события. Вам не кажется, что в нем есть что-то от актера?
– Пожалуй, – отвечает Эд.
– И вы считаете, ему стоит доверять?
Эксли, притворно-огорченно:
– Не знаю. Джек – слабое место в моих расчетах.
– Понимаю. Мистер Эксли, вы меня арестуете?
– Начинаю подозревать, что это будет бесполезно. Что сказал вам Уайт, когда просил вас пройти допрос?
– Просто попросил, чтобы я рассказала все как есть. Вы показали ему показания Винсеннса?
Стоит сказать правду – пусть почувствует к нему благодарность.
– Нет.
– Вот и хорошо, потому что там наверняка одно вранье. А почему вы не показали?
– Бад как детектив немногого стоит. Чем меньше он знает, тем лучше. Кроме того, его патронирует мой соперник, и мне бы не хотелось утечки информации.
– Вы говорите о Дадли Смите?
– Да. А вы его знаете?
– Лично – нет, но Бад много о нем рассказывает. У меня такое впечатление, что он его боится, – а это значит, что этот Дадли и вправду опасный человек.
– Дадли очень хитер – сущий дьявол. Но как профессионал я лучше его. Послушайте, уже поздно.
– Хотите зайти ко мне, выпить?
– Сначала плевали в лицо, а теперь приглашаете к себе домой?
– Ну, учитывая обстоятельства…
Он невольно улыбается в ответ.
– Ладно, учитывая обстоятельства – согласен.
Линн выходит из машины. Идет на высоких каблуках легко, словно плывет над землей, – как будто и не было этого кошмарного дня. Вводит его к себе в дом, зажигает свет.
Эд осматривается. Изящная, со вкусом обставленная гостиная, картины на стенах. Линн сбрасывает туфли и разливает бренди по двум бокалам. Эд присаживается на обтянутый бархатом диван.
Линн садится рядом. Эд отпивает бренди, Линн медлит, согревая бокал в ладонях.
– Знаете, почему я пригласила вас зайти?
– Вряд ли надеетесь меня соблазнить – вы слишком умны. Думаю, вам просто любопытно, что я за человек.
– Бад ненавидит вас сильнее всего на свете. Сильнее, чем любит меня. И теперь я начинаю понимать почему.
– Мне не хочется знать ваше мнение.
– Я собиралась сказать комплимент.
– В другой раз, хорошо?
– Ладно, тогда сменим тему. Как Инес Сото переживает скандал с «Ночной совой»? Ее имя сейчас треплют во всех газетах.
– Тяжело переживает… Не хочу о ней говорить.
– Вас смущает, что я столько о вас знаю, а вы обо мне – ничего.
Клин клином.
– У меня есть показания Винсеннса.
– Подозреваю, что вы не слишком ему верите.
А теперь Эд сменит тему.
– Вы упоминали, что Пэтчетт финансировал ранние фильмы Рэймонда Дитерлинга. Не расскажете об этом поподробнее?
– Зачем? Потому что Дитерлинг – друг вашего отца? Догадываюсь, как нелегко порой быть сыном знаменитости.
Удар под дых, нанесенный твердой и уверенной рукой.
– Просто спрашиваю.
Линн пожимает плечами:
– Пирс как-то вскользь упоминал об этом несколько лет назад.
Звонит телефон, но Линн не снимает трубку.
– Вы, похоже, не хотите говорить о Джеке Винсеннсе.
– А вы, похоже, хотите.
– В последнее время он совсем не появляется в новостях.
– Потому что он спустил в унитаз все, что у него было. И «Жетон Чести», и дружбу с Миллером Стентоном. И убийство Сида Хадженса не слишком помогло его карьере – ведь в основном своей известностью Винсеннс был обязан именно репортажам в «Строго секретно».
Линн, отпивая бренди:
– Вы его недолюбливаете.
– Верно, недолюбливаю. Но этому в его показаниях верю безоговорочно. Как и тому, что у Пэтчетта сохранились копии всех секретных материалов Сида Хадженса, в том числе и копия досье на самого Винсеннса. Признайте это и облегчите себе жизнь.
Если она расколется, то сейчас.
– Признать это я не могу, и в следующий раз мы будем разговаривать в присутствии моего адвоката. Но могу рассказать вам, что, по моему предположению, может содержаться в этом досье.
Наконец-то!
– И что же?
– Полагаю, эта история произошла в 1947 году. Винсеннс участвовал в перестрелке на пляже. Находясь под действием наркотиков, он застрелил двоих невинных граждан, мужа и жену. У моего источника есть подтверждения: свидетельство санитара в больнице, куда привезли раненого Винсеннса, и показания врача, обработавшего его раны. Анализ крови, показывающий наличие наркотиков в организме. Показания свидетелей преступления, не заявивших об этом в полицию. Капитан, вы готовы скрыть эту информацию, чтобы защитить своего коллегу-полицейского?
«Малибу Рандеву» – славный подвиг Мусорщика Джека… Снова звонит телефон, и снова Линн не снимает трубку.
И все же ему не дает покоя дело Атертона. И ощущение – ощущение пока что только интуитивное, но очень сильное, – что «Ночная сова» – лишь пена на поверхности, что в глубине этого дела кроется что-то неизмеримо более страшное…
Но пока об этом думать не стоит. Его задача сейчас – расколоть Брэкен и Пэтчетта.
Линн курит, выпуская кольца дыма в окно.
– Через два квартала налево. Там можете остановиться, я живу прямо за углом.
Эд притормаживает.
– Последний вопрос. По вашим словам в Бюро, вы знали о том, что Пэтчетт и Сид Хадженс намеревались совместно заниматься шантажом.
– Не припомню, чтобы я делала такое заявление.
– Об этом сказал я, и вы не стали спорить.
– Должно быть, просто пропустила мимо ушей. Я устала и была раздражена.
– Во всяком случае, возражать вы не стали. Джек Винсеннс, который дал письменные показания под присягой, утверждает то же самое.
– Может быть, он лжет. Ему ведь нравится драматизировать события. Вам не кажется, что в нем есть что-то от актера?
– Пожалуй, – отвечает Эд.
– И вы считаете, ему стоит доверять?
Эксли, притворно-огорченно:
– Не знаю. Джек – слабое место в моих расчетах.
– Понимаю. Мистер Эксли, вы меня арестуете?
– Начинаю подозревать, что это будет бесполезно. Что сказал вам Уайт, когда просил вас пройти допрос?
– Просто попросил, чтобы я рассказала все как есть. Вы показали ему показания Винсеннса?
Стоит сказать правду – пусть почувствует к нему благодарность.
– Нет.
– Вот и хорошо, потому что там наверняка одно вранье. А почему вы не показали?
– Бад как детектив немногого стоит. Чем меньше он знает, тем лучше. Кроме того, его патронирует мой соперник, и мне бы не хотелось утечки информации.
– Вы говорите о Дадли Смите?
– Да. А вы его знаете?
– Лично – нет, но Бад много о нем рассказывает. У меня такое впечатление, что он его боится, – а это значит, что этот Дадли и вправду опасный человек.
– Дадли очень хитер – сущий дьявол. Но как профессионал я лучше его. Послушайте, уже поздно.
– Хотите зайти ко мне, выпить?
– Сначала плевали в лицо, а теперь приглашаете к себе домой?
– Ну, учитывая обстоятельства…
Он невольно улыбается в ответ.
– Ладно, учитывая обстоятельства – согласен.
Линн выходит из машины. Идет на высоких каблуках легко, словно плывет над землей, – как будто и не было этого кошмарного дня. Вводит его к себе в дом, зажигает свет.
Эд осматривается. Изящная, со вкусом обставленная гостиная, картины на стенах. Линн сбрасывает туфли и разливает бренди по двум бокалам. Эд присаживается на обтянутый бархатом диван.
Линн садится рядом. Эд отпивает бренди, Линн медлит, согревая бокал в ладонях.
– Знаете, почему я пригласила вас зайти?
– Вряд ли надеетесь меня соблазнить – вы слишком умны. Думаю, вам просто любопытно, что я за человек.
– Бад ненавидит вас сильнее всего на свете. Сильнее, чем любит меня. И теперь я начинаю понимать почему.
– Мне не хочется знать ваше мнение.
– Я собиралась сказать комплимент.
– В другой раз, хорошо?
– Ладно, тогда сменим тему. Как Инес Сото переживает скандал с «Ночной совой»? Ее имя сейчас треплют во всех газетах.
– Тяжело переживает… Не хочу о ней говорить.
– Вас смущает, что я столько о вас знаю, а вы обо мне – ничего.
Клин клином.
– У меня есть показания Винсеннса.
– Подозреваю, что вы не слишком ему верите.
А теперь Эд сменит тему.
– Вы упоминали, что Пэтчетт финансировал ранние фильмы Рэймонда Дитерлинга. Не расскажете об этом поподробнее?
– Зачем? Потому что Дитерлинг – друг вашего отца? Догадываюсь, как нелегко порой быть сыном знаменитости.
Удар под дых, нанесенный твердой и уверенной рукой.
– Просто спрашиваю.
Линн пожимает плечами:
– Пирс как-то вскользь упоминал об этом несколько лет назад.
Звонит телефон, но Линн не снимает трубку.
– Вы, похоже, не хотите говорить о Джеке Винсеннсе.
– А вы, похоже, хотите.
– В последнее время он совсем не появляется в новостях.
– Потому что он спустил в унитаз все, что у него было. И «Жетон Чести», и дружбу с Миллером Стентоном. И убийство Сида Хадженса не слишком помогло его карьере – ведь в основном своей известностью Винсеннс был обязан именно репортажам в «Строго секретно».
Линн, отпивая бренди:
– Вы его недолюбливаете.
– Верно, недолюбливаю. Но этому в его показаниях верю безоговорочно. Как и тому, что у Пэтчетта сохранились копии всех секретных материалов Сида Хадженса, в том числе и копия досье на самого Винсеннса. Признайте это и облегчите себе жизнь.
Если она расколется, то сейчас.
– Признать это я не могу, и в следующий раз мы будем разговаривать в присутствии моего адвоката. Но могу рассказать вам, что, по моему предположению, может содержаться в этом досье.
Наконец-то!
– И что же?
– Полагаю, эта история произошла в 1947 году. Винсеннс участвовал в перестрелке на пляже. Находясь под действием наркотиков, он застрелил двоих невинных граждан, мужа и жену. У моего источника есть подтверждения: свидетельство санитара в больнице, куда привезли раненого Винсеннса, и показания врача, обработавшего его раны. Анализ крови, показывающий наличие наркотиков в организме. Показания свидетелей преступления, не заявивших об этом в полицию. Капитан, вы готовы скрыть эту информацию, чтобы защитить своего коллегу-полицейского?
«Малибу Рандеву» – славный подвиг Мусорщика Джека… Снова звонит телефон, и снова Линн не снимает трубку.