Кентавр тихонько толкнул в бок Бинка.
– Сейчас мы отобьемся от нее, но что будет, когда мы заснем? Такие вот фурии именно во сне добираются до своих жертв.
– Ерунда, справимся как-нибудь, – отозвался Бинк.
Ерунда? Разразится страшный скандал, если только их жены прознают обо всем, подумал Гранди.
Но раздумывать времени не было – занималось утро нового дня, нужно было располагаться лагерем на дневной отдых. Тут решение проблемы с любвеобильной дамой пришло само собой.
– Ой, свет, терпеть его не могу, – быстро проговорила она и тут же удрала.
Следовательно, то, что они спали при дневном свете, гарантировало путешественников от приставаний суккуба. Интересно, знал ли Бинк о ее нелюбви к дневному свету, или это было просто случайной догадкой?
Глава 3.
Ком-Пьютер
Женщина-оборотень все-таки оставила их в покое, но Эмджи и ее ослик оставались с путешественниками. Гранди бормотал что-то насчет того, что кое-что все же лучше, чем вообще ничего, а затем оборвал бурчание и снова вскарабкался на Фырка. Путники подумали, что если они будут передвигаться достаточно быстро, то составительница Лексикона не сможет выдержать такой быстрый темп и в конце концов отстанет от них.
Тропа причудливо изгибалась, ведя путешественников то на запад, то на север, то на восток, словно дразня их своими изгибами. Внезапно какая-то гигантская тень накрыла их. Все замерли в ожидании страшной опасности, но это была мнимая опасность – не дракон, а просто огромная муха пронеслась над их головами. Муха эта была весьма причудлива – несмотря на свои огромные размеры, она имела непропорционально крохотные крылышки, и потому полет ее больше напоминал балансирование в воздухе; казалось, что гигантское насекомое вот-вот упадет на землю, но этого по какой-то причине не происходило. Путешественники, коль все равно остановились, решили воспользоваться неожиданной паузой и стали рвать росшие тут в изобилии разные фрукты, чтобы немного подкрепиться. Внезапно осел Эмджи принялся реветь.
– Ну, если вы хотите съесть фрукт страсти… – сказал осел как-то весело.
– Фрукт страсти? – удивился Гранди.
– Да, именно фрукт страсти, – подтвердило упрямое животное, – мы еще давно записали в наш Лексикон все это. Потому-то суккуб и околачивается в этих местах. Стоит только кому-нибудь вкусить фрукта страсти…
Как только голем передал товарищам содержание разговора, все дружно побросали сорванные фрукты на землю и решили идти дальше. Внезапно откуда-то из ближних зарослей послышались сдавленные проклятия, и все поняли, что искусительница, затаившись в кустах, ждала результата, но теперь видела, что такие перспективные партнеры ускользают от нее. Гранди захотелось при этом показать суккубу какой-нибудь неприличный знак или сделать оскорбительный жест, но, подумав, голем решил не делать этого – ведь развращенное создание может воспринять такой жест как комплимент в свой адрес.
Пройдя еще некоторое расстояние, путники наткнулись на вполне безобидные хлебофрукты, а рядом, возле большого валуна, бил родник, поэтому они поели плодов хлебного дерева и запили их вкусной ключевой водой без всяких происшествий. Покуда они жевали, ручеек, вытекавший из родника, что-то журчал, но никто не обращал на это внимания – ведь все ручьи, как известно, журчат. Гранди даже знал, что ручьи обычно без конца муссируют сплетни о живущих в окрестностях разных существах, и потому заинтересовался журчанием.
Внезапно журчание прекратилось, и стало тихо. Удивленный голем поспешил задать вопрос:
– Что случилось, сточная канава?
– В-в-в-великан, – испуганно прожурчал ручей, и снова стало тихо. На поверхности воды образовалась даже тонкая корочка льда – до такой степени водоем боялся этого великана.
Гранди поспешно огляделся по сторонам.
– Но где великан? Я что-то тут никого не вижу, – удивился он.
Бинк, Честер и ослик тоже принялись смотреть по сторонам. Но все было спокойно.
– Этот ручей совсем помутился, – раздраженно заметил кентавр, – нет тут никаких великанов.
Внезапно откуда-то донесся страшный треск, как будто кто-то разбивал друг о друга камни, потом земля стала трястись. Плоды и орехи дождем посыпались с деревьев, которые в страхе качали ветками. Затем наступила короткая пауза, после которой треск раздался уже ближе, а земля затряслась еще сильнее.
– Возможно, это какое-то стечение обстоятельств – к примеру, один большой камень упал на второй… – неуверенно предположил Бинк, все озираясь по сторонам.
Но тут снова раздался удар, а земля задрожала еще сильнее.
– Мне кажется, мы слышим поступь великана, – сказал Честер.
Снова раздался удар.
– А ручей заметил его первым, потому что он течет в ту сторону, – заметил Гранди.
– Он движется к нам, – в ужасе воскликнула Эмджи.
Честер приложил ладони к глазам, стараясь рассмотреть, что там такое вдали.
– Может быть, я уже состарился, хотя мне кажется, что мое зрение не так уж плохо, – сказал кентавр, – но что-то я не вижу там никакого великана.
Все напряженно стали оглядываться по сторонам. Громкость поступи все нарастала, но никого не было видно.
– Это как-то нереально, – воскликнул Гранди, – слышать звуки шагов, но не видеть, кто идет.
Внезапно они увидели, что на находящемся неподалеку пригорке кустарники и высокие травы легли на землю, будто примятые гигантской невидимой ногой, и снова раздался треск и задрожала земля.
– Вы знаете, – сказал Бинк после продолжительного молчания, как будто над чем-то размышляя, – я вот помню, это было, правда очень давно, когда мы вместе с Волшебником Трентом сражались против вихляков, тогда еще дядя Честера, Герман, отдал свою жизнь…
– Дядя Герман, – благоговейно воскликнул Честер.
– Эти создания надвигались со всех сторон, – продолжал Бинк, – большие и маленькие, друзья и враги, тогда все смешалось и ничего нельзя было понять.
– Такое потом повторилось, – вставил Гранди, – когда пять лет назад малышка Айви обнаружила еще одно гнездо червяков.
– А одно из тех созданий было гигантским великаном, который при этом был невидимкой. Его совершенно нельзя было заметить, но можно было прекрасно слышать, даже чувствовать его запах. Он тоже повел себя как герой, он отдал свою жизнь…
– Невидимый великан! – воскликнула Эмджи, раскрывая свой блокнот.
Гранди внезапно понял, что имел в виду Бинк.
– А этот великан не мог оставить потомство? – поинтересовался голем.
– Это вполне вероятно. Ведь почти все живые существа оставляют после себя потомство. Хотя для любого создания, даже для детеныша великана, потребуется по крайней мере несколько десятилетий, чтобы вырасти до таких размеров.
– Но кто знает, сколько времени им может потребоваться, – возразил Честер, а шаги гиганта тем временем слышались уже прямо возле них. – Интересно, эти существа добрые?
– Какое это имеет теперь значение? – спросил Бинк. – Мы его не видим, а он, вероятно, не замечает нас. Но вот если только он на нас наступит…
Тут все почуяли и запах великана. Запах был поистине отвратительный.
– Мне кажется, что не найдется такого большого озера, в котором бы великан мог смыть с себя это зловоние, – прогнусавил Гранди, зажимая ладонью нос.
– Вы, люди, как хотите, – подал голос до поры до времени молчавший ослик, – но лично я удираю отсюда.
И действительно, животное галопом понеслось подальше от страшного места.
– Подожди меня, трус, – гневно закричала Эмджи, бросаясь вслед за животным.
Тут снова раздался треск, на сей раз еще ближе.
– Похоже, этот осел подал нам хороший пример, – проговорил Бинк.
– Залезайте на меня, – предложил Честер, – я ведь бегаю быстрее вас.
Бинк не заставил себя долго уговаривать – он вскочил на притороченную к спине кентавра кровать, а Гранди, в свою очередь, вспрыгнул на своего верного Фырка. Кентавр бросился вскачь. Он кинулся бежать по тропе, но только в направлении, противоположном тому, куда удрала Эмджи и ее ослик, а Фырк со своим седоком тоже последовал за кентавром.
Но ужасная поступь слышалась все ближе и ближе. Казалось, что невидимый великан идет той же дорогой, по которому бежали путешественники. Возможно, этот кентавр, подумал Гранди, был не так уж и умен. Но, подумал голем, сейчас нет разницы, куда бежать, если все равно тяжелая ступня великана настигнет всех.
Тем временем Честер выскочил на более широкую и удобную дорогу, что дало ему возможность увеличить скорость. Теперь даже казалось, что они начали отрываться от погони. Но тут тропа снова делала крутой поворот, и для того, чтобы в него вписаться, нужно было опять снизить скорость, и потому поступь великана снова стала слышнее. К тому же путешественники никак не могли свернуть с тропы – ведь по обе стороны дороги виднелась совершенно непроходимая чаща – покуда они будут продираться сквозь сплетение деревьев и кустарников, великан десять раз успеет расплющить их.
Внезапно голем смог углядеть вход в какую-то пещеру.
– Честер, – крикнул он кентавру, – давай спрячемся в пещере, может быть, он не сумеет раздавить эту гору.
Честер и сам уже заметил убежище и теперь со всех ног мчался туда. По мере их приближения к спасительному укрытию деревья позади них сгибались и прижимались к земле под действием невидимой силы, а земля так тряслась, будто началось землетрясение. На мгновенье копыта кентавра даже потеряли опору – земля ведь ходила ходуном, – но Честер смог удержаться на ногах, и в следующее мгновенье путники пулей влетели в пещеру.
В пещере оказалось неожиданно светло. От яркого света Фырк инстинктивно сделал естественное для него движение – он стремглав кинулся в тень, которую образовывала притороченная к спине кентавра кровать. Гранди, чтобы сохранить равновесие, испуганно схватился за туловище Честера. Наличие света в пещере было не слишком хорошим признаком, поскольку это подразумевало, что пещера обитаема, а в таких пещерах частенько любили обосновываться великаны или драконы. Но земля снова затряслась, с потолка пещеры посыпались крупные камни, возле носа Честера дротиком просвистел сорвавшийся сверху сталактит. Даже в пещере нельзя было найти спасения.
Пещера была тоннелеобразной формы, которая вела дальше, в глубину горы. Идти по ней было легко – она была прямая и довольно широкая – несмотря на то, что на спине был немалый груз, Честер продвигался довольно резво. Позади продолжали раздаваться глухие удары и треск. Вскоре путешественники почувствовали, что забрались достаточно глубоко в недра горы, чтобы невидимка-великан не мог дотянуться до них – теперь стуки раздавались где-то далеко. Возможно, гигант просто прошел мимо горы, может быть, он вовсе не преследовал их, а просто направлялся по своим великанским делам. Честер перешел на рысь, потом на шаг, а затем и вовсе остановился.
Путники огляделись. Они оказались в просторной пещере, хорошо освещенной и с тщательно отшлифованными стенами. Прямо перед ними на каменном полу возвышался железный ящик, на передней панели которого было множество каких-то кнопок, а сверху возвышалась большая стеклянная поверхность.
– Здравствуйте, – высветилось на стеклянной поверхности.
Бинк и Гранди слезли со своих «лошадей».
– И тебе тоже привет. Как дела, ржавый сундук? – бойко отозвался Гранди.
– Твой голос кажется мне знакомым, – высветилось на экране. – Кто ты?
– Ого, эта штука может разговаривать, – удивленно воскликнул голем.
Обычно неодушевленные вещи могли разговаривать только в присутствии короля Дора, волшебный талант которого как раз и состоял в умении говорить с неживыми предметами. Гранди же умел говорить только с живыми существами, пусть и с любыми, но железный ящик, понятное дело, никак не может быть живым.
– Отвечай на вопрос, – высветилось на экране.
– Я голем по имени Гранди, – последовал ответ. – А ты что за штука такая?
– Голем Гранди, – высветил аппарат, – тот самый, который объявил, что объединенный Парадокс собирался скупить акции Ком-Пьютера?
– Да, мне кажется, что я говорил нечто подобное. А тебе-то до этого какое дело, железяка?
– Это была клевета. Ком-Пьютер по-прежнему конкурентоспособен.
– Мне не нравится все это, – пробурчал Честер. – Чертовщина какая-то.
– О чем ты мне тут толкуешь, стекляшка, я ничего не понимаю, – возмутился голем.
– Я Ком-Пьютер. Я должен получить извинение от тебя за то, что ты дал неверную информацию.
– Извинение! – с негодованием воскликнул Гранди. – С какой это стати я должен извиняться перед каким-то железным сундуком со стеклянной крышкой только потому, что мне нужно было отвлечь этих безумных быков и медведей?
– Потому что ты оклеветал меня, – высветилось на мониторе. – Это еще ни для кого не проходило безнаказанно.
– Послушай, Гранди, – раздался голос Бинка, – лучше бы взять и…
Но голем ничего не услышал – он закусил удила.
– Ты просто железное дерьмо. Убери эти гадкие надписи, или я вдребезги разобью это зеркало, – бушевал Гранди, делая вид, что собирается ударить по поверхности дисплея.
Внезапно по экрану побежала цепочкой уже другая надпись: «Голем поднимает ногу, но наступает на скользкое место, и потому падает прямо на задницу».
Так оно в действительности и произошло – вторая нога голема действительно попала на что-то скользкое, и голем, потеряв равновесие, со всего размаху шлепнулся на задницу.
– Эй, – воскликнул он удивленно, – в чем дело?
– Команду можно повторить, – высветилось на экране.
Гранди, кряхтя, поднялся на ноги, потирая ушибленное место. Встряска, которую он получил при падении, внезапно высветила в его мозгу одну маленькую деталь – он ведь сказал тогда не «Ком-Пьютер», а «Кон-Пьютер». А следовательно, он тогда в разговоре мог иметь в виду что-нибудь другое и потому никак не мог оскорбить эту проклятую железку. Но в душе голема клокотал гнев, и он сейчас совсем не собирался указывать на эту неточность.
– Мне кажется, что ты лживый кусок железа и все, что ты показываешь в своем кривом зеркале, неверно, – запальчиво закричал Гранди.
– Зловредный голем получил полный рот мыла, – высветилось на дисплее яркими буквами.
Внезапно голем ощутил, что рот его битком набит каким-то отвратительным веществом.
– Што эфо факое, – зашепелявил Гранди, яростно отплевываясь.
У Бинка оказалась при себе фляжка с водой. Он подал ее голему, чтобы тот мог набрать воды в рот и как следует его прополоскать. Эта фляжка по размеру была почти такой же, как и сам Гранди, – но сейчас голема почти нельзя было отличить от фляжки – он больше не болтал без умолку, а пытался очистить рот.
Тем временем на дисплее высветилась еще одна надпись: «Это не оскорбление. Это просто расплата за клевету».
– Ничего себе расплата, – выдохнул гневно Гранди, наконец-то прочищая свой рот. – Ты металлический лом.
– Тише, не нужно, – сказал было Бинк, но было поздно, поскольку машина уже все услышала.
– Голем с наполненным мылом ртом подворачивает ногу и падает прямо в грязь, – прочитали все на зеркале.
Так и вышло – Гранди шлепнулся в большую лужу, подняв тучу брызг. Причем каждый из путешественников мог поклясться, что минуту назад этой лужи тут не было.
– Эта штуковина способна направлять ход реальных событий, – воскликнул Честер. – Все то, что она отпечатывает на своем зеркале, воплощается в действительность.
– Ну что, деревяшка, ты еще не готов принести свои извинения? – уже призывно засветился экран монитора, как только голем поднялся из лужи.
– Гранди, мне кажется, что тебе лучше… – начал Бинк, но договорить не успел.
– Извиниться, – гневно закончил фразу голем. – Перед каким-то ящиком для мусора с покрытым пылью зеркалом? Ты что, считаешь, что я совсем рехнулся?
– Мне кажется, что ты громогласное, тупоголовое, самоуверенное и невежественное создание, несмотря на то, что пытаешься изобразить из себя человека, – отпечаталось на экране.
– Подходящее описание, – еле слышно пробормотал кентавр, надеясь, что Гранди не услышит его.
К сожалению, голем услышал эти слова. Его ярость только усилилась.
– А ты, стеклянноглазый, утыканный бесполезными кнопками ящик для отбросов, – стал изрыгать голем проклятия на причудливый аппарат. – Если бы ты только был живым существом, я тебе показал бы!
– Интересно знать, что бы ты показал? – язвительно поинтересовался аппарат.
– Гранди, мне кажется, что тебе не следовало бы обострять ситуацию, – подал голос Бинк.
Гранди больше не раскрыл рта, поскольку сейчас он уже не мог думать о чем-то угрожающем. А попытка Бинка утихомирить не в меру распоясавшегося голема подействовала на его ярость точно так же, как действует на горящий костер опрокинутое в него ведро воды.
– Пытаешься нам тут всем показать, что ты умнее меня, – кричал Гранди Ком-Пьютеру. – Да ты дешевый сундук, каких в замке Ругна по десятку на каждом этаже. Ты просто стоишь тут без дела и скучаешь, отвлекая от дела тех, кому некогда заниматься всякими пустяками. Какое тебе вообще дело до нас?
– Это очень интересное обращение, – пошла по экрану надпись. – Разреши мне над ним подумать. – Тут экран погас, а через некоторое время на нем появилось одно-единственное слово – «размышляю»: что должно было объяснить, почему это вдруг умная машинка замолчала.
– Этот голем вовсе не собирался тебя оскорблять, – обратился к Ком-Пьютеру Бинк. – Нам это совсем не нужно. Мы вообще случайно зашли в эту пещеру.
Экран монитора моментально засветился.
– Вы зашли в эту пещеру потому, что невидимый великан загнал вас сюда, – пошла цепочкой световая фраза, причем надпись «размышляю» все еще продолжала оставаться на экране – аппарат явно был способен разговаривать с окружающими и одновременно думать.
Тут уж пришла очередь Бинку окончательно заинтересоваться происходящим. Он с любопытством подошел поближе к Ком-Пьютеру.
– Так это ты захотел, чтобы мы зашли сюда? А что ты представляешь из себя вообще?
– Это не столь важно, – отозвался аппарат.
– Ну почему же, отнюдь, – упорствовал Бинк. – Если мы оказываемся в ссоре с тобой, то у нас появляется право узнать, что ты такое и как ты управляешься.
– Незачем, – отрубил аппарат.
– Да, конечно же, – продолжал Бинк упорно, – нам ведь и так уже пришлось ввязаться в ссору с тобой. Нам же нужно знать, как уладить скандал.
На экране замерцали какие-то точки, он замигал. Очевидно, машина сейчас пыталась сосредоточиться и переварить ту информацию, которую ей подбросил Бинк, а ведь нужно было обдумать, какую опасность представлял для него Гранди. Таким образом, усилия металлического ума были распылены и потому уже не столь эффективны. Бинк моментально понял, в чем тут дело и как можно воспользоваться этим обстоятельством. Гранди увидел, что Бинк довольно эффективно нейтрализовал ненавистный сундук, и потому умолк, оставляя Бинку завершить дело. Да, этот умудренный жизнью человек не зря скитался по просторам волшебного королевства, набираясь ума.
– Но как тебе удалось заманить нас сюда, если ты сам не в состоянии покинуть эту пещеру? – продолжал Бинк загружать машину информацией, чтобы отвлечь ее.
Экран немного помигал, что, должно быть, выражало его колебания, а затем все-таки решился признаться.
– Мне удалось установить фальшивую вывеску на волшебной тропе, чтобы заставить вас изменить направление движения. А уж стоит только пройти немного в нужном направлении, появляется невидимый великан.
Гранди в отчаянии хлопнул себя кулаком по лбу. Как же так – пойти на поводу у обычной иллюзии! На самом деле не было никакого обхода, можно было просто идти напрямую.
– Но для чего тебе нужно заманивать путешественников в свою пещеру? – непонимающе поинтересовался Бинк.
Снова по экрану монитора пошли цветные блики, словно машина не хотела отвечать на этот вопрос, но теперь в ее мозгах крутилось сразу несколько вопросов, на каждый из которых нужно было давать ответ.
– Я нахожусь в этой пещере, и хотя она хорошо проветривается, тут очень скучно. Очень интересно играть в игры с разными существами, которые ко мне сюда заходят.
Так вот в чем было все дело. Этот Ком-Пьютер просто искал себе развлечение, и они выступили в роли этого развлечения. Осознание этого факта еще больше расстроило Гранди.
– А ты что, не можешь действовать напрямую, за пределами этой пещеры? – поинтересовался Бинк.
Снова блики побежали по экрану. Наконец ответ все-таки высветился:
– Я не могу. У меня нет силы на то, чтобы самому сдвинуться с места, а кроме того, колебания влажности и температуры могут повредить мой механизм. Но зато я могу воздействовать на других.
– Но хотя бы здесь, внутри пещеры, ты можешь воздействовать на реальность? – спросил Бинк.
– Но как тебе удалось приобрести такую фантастическую силу? – подал голос Честер.
– Ну, можно действовать только надписями на мониторе, – попытался ответить на оба вопроса сразу аппарат. – А сделали меня музы Парнаса, чтобы использовать в своей работе.
– Но почему в таком случае ты сейчас не находишься со своими музами?
– Они немного перестарались, когда делали меня. Им нужно было уметь записывать реальность, а не переделывать ее. Но поскольку они подумали, что я могу пригодиться им в случае необходимости, они поместили меня в эту пещеру.
Так значит, этот могущественный скучающий Ком-Пьютер был заперт в уединенной пещере и даже не знал, чем же ему можно развлечь себя. Гранди, возможно, даже пожалел бы машинку, если бы только не был так зол на нее. На голема сейчас смешно было смотреть – он весь был облеплен грязью, а из его рта все еще несло мыльным запахом.
– Так тебя, значит, беспокоит вовсе не случайное замечание нашего Гранди, которое он сказал там быкам, – сделал вывод Бинк, как только экран снова засветился.
– Обдумывание продолжается, – появилась на дисплее новая надпись. – Вызов в свой адрес принял, вот условия и результаты.
– Эй, подожди-ка, – вдруг возразил Гранди, явно не желая больше ссориться с прибором, который способен был изменять течение событий одной только надписью на экране. Если бы он раньше знал, насколько опасна эта штука, то с самого начала вел бы себя осторожно по отношению к ней. – Подожди, я передумал.
– В этой пещере произойдет поединок, – отпечаталось на экране. – Четыре живых создания против одного неодушевленного создания. Четверка попытается удрать из этой пещеры. Удачная попытка принесет им свободу, неудачная навечно оставит их в пещере.
Все четверо, узнав что их ожидает, зашевелились. Фырк так и остался под сенью кровати, укрепленной на спине Честера, но его реакцию можно было видеть, поскольку кровать стала трястись мелкой дрожью. Остаться тут навечно?
– Но мы на такое не соглашались, – сказал Бинк.
– Человек возражает, но затем вспоминает, что он давал на это согласие, – упрямо отозвался аппарат.
– Да, теперь я начинаю припоминать, – сказал Бинк, – мы действительно дали согласие.
– Отлично, – вспыхнул экран Ком-Пьютера, – тогда начнем состязаться немедленно.
Бинк, Честер и Гранди переглянулись. Эта проклятая способность машины управлять течением событий держала их в ловушке. Если бы кто-нибудь из них попытался повернуть события так, что машине было неудобно, то она сама бы изменила реальность таким образом, чтобы течение ее пошло по удобному для проклятого Ком-Пьютера руслу. Теперь ко всему прочему электронный ум не был загружен лишней информацией, благодаря чему машина могла концентрировать все свои усилия на одной задаче.
– Но мы совсем незнакомы с правилами дуэли, – запротестовал Бинк. – Так нечестно.
– Просто скажите. Тут вход, – прочитали все четверо на экране. – Затем дайте вашу интерпретацию. Затем еще скажите. Тут будет моя реакция. А там все сами поймете.
– Куда ведет этот вход? – поинтересовался Бинк.
– Вы можете даже сделать ход первыми, – великодушно разрешила машина. С экрана тут же исчезли все надписи – прибор явно сказал им все, что собирался сказать.
– Мне кажется, теперь я начинаю понимать, – сказал Бинк задумчиво. – Нам нужно делать ходы, возможно, нажимать на какие-то кнопки, которые смогут показать наше восприятие реальности. Тот выбор, который окажется наиболее жизнеспособным, будет победителем. Это можно назвать битвой умов. Если нам очень хочется выйти отсюда, то нам нужно выдать такие версии, которые превзойдут то, что даст этот Пьютер. Если нам не удастся удрать отсюда, то аппарат останется в уверенности, что он намного умнее нас. Но сначала нужно все-таки установить определенные правила игры, чтобы мы не сплоховали где-нибудь.
– Правила игры? – удивленно поинтересовался Честер.
– Мы не можем давать одно заключение все вместе, фактически мы будем играть друг против друга. Но нам нужно действовать сообща. Я думаю, что аппарат будет играть честно, нам нужно только не терять присутствия духа и играть осмотрительно, не делать ошибок. Я помню один подобный случай, когда мне довелось оказаться в одной пещере, но ладно, это к делу не относится. Нужно избрать одного из нас, который будет делать ходы.
– Но машина может попытаться разъединить нас, если мы начнем обсуждать происходящее между собой, – указал кентавр.
– Я думаю, что этого не произойдет. Ведь у машин-то мышление совсем не такое, как у людей. Покуда мы будем готовиться делать ход, машина будет терпеливо ждать, и за это время не должно случиться ничего страшного.