Энтони Пирс. Долина прокопиев

   — Спасибо тебе за помощь, огонь, — сказал Эхс. — Теперь нам нужно преодолеть воду.
   Лицо огня показалось вновь.
   — Вам не позавидуешь, — произнесло лицо и тут же исчезло.
   — О, вода! — обратился Эхс к озеру. — Нас четверо, и нам надо пройти по твоим владениям.
   Позволишь ли ты нам сделать это? Не оскорбит ли это тебя?
   На поверхности озера образовалось лицо с глазами, похожими на водовороты.
   — Ныряйте, — мокро прошлепали губы.
   — Но мы все еще горим, — сказал Эхс,» — а вода очень опасна для любого пламени. Мы не погибнем?
   На воде образовался широкий, покрытый рябью круг. Это, наверное, и был ответ.
   — Я попытаюсь, — сказал скелет. — Мне терять нечего.
   Огненный скелет бросился в воду, зашипел и исчез.
   — Ух ты! — охнул копуша.
   И тут же какая-то рыбешка с белой-пребелой чешуей показалась над водой, выпустила изо рта фонтанчик и вновь с плеском погрузилась в озеро.
   Эхс вопросительно посмотрел на Чекс.
   — Это был Косто?
   — Наверное, — ответила она.
   — Тогда нам надо за ним, — сказал Эхс и тоже плюхнулся в воду.
   Он всем телом почувствовал, что перестал быть пламенем, но в то же время вода окутала его приятной прохладой. Он вдохнул.., вода прошла сквозь жабры. Да, теперь он стал рыбой.
   Раздался еще один всплеск, и одной рыбой в озере стало больше. У этой рыбы чешуйки получились коричневые, и вся она была такая крупная, и белые плавники у нее трепетали.., как крылья!
   — Привет, Чекс! — по-рыбьи поприветствовала ее рыба Эхс.
   — Я не плыву, а будто летаю! — восторженно произнесла рыба Чекс.
   — А я как будто оживаю! — подхватила белая рыба Косто, покачивая костистыми плавниками.
   Раздался еще один всплеск.
   — Будто в мягких облаках тоннель пролагаю! — пропела откуда-то взявшаяся третья рыбешка, толстенькая, с коротенькими плавничками.
   Они проплывали царство воды, стараясь держаться на тропе, обозначенной теперь воздушными пузырьками. Проплывали мимо колыхающихся морских водорослей, мимо булькающих подводных источников; проплывали там, где солнце рассыпало искорки по поверхности воды, проплывали по мелководью, где белый песок лежал, похожий на дюны, проплывали на глубине, где дно терялось во мраке неизвестности.
   И это в самом деле было похоже на полет, на какой-то воздушный танец. Расправив легкие плавники, Чекс то подплывала к поверхности, то устремлялась вниз. У Эхса раньше никогда не было желания научиться летать, но теперь и он начал постигать всю прелесть полета. Каким же неуклюжим отныне будет ему казаться пеший путь по земле!
   К ним старались приблизиться и другие рыбы, среди них были даже очень большие и грозные, но тропа, очевидно заколдованная, держала их на расстоянии.
   И вот наконец они достигли противоположной границы воды. Дорогу им преградила новая стена, но она была прозрачная. Казалось, сквозь нее так легко пройти. Просто надо из рыб превратиться…
   — О, Прозрачная стихия! — произнес Эхс. — Нам, четверым путешественникам, надо пройти сквозь тебя…
   И тут у Эхса перехватило дыхание. Пустота!
   Так это же пустота?
 
   — Пустота! — не выдержав, вскрикнул Эхс. — Отсюда никто не в силах выйти!
   — Кроме кобылок-страшилок, никто не в силах, — испуганно подтвердила Чекс. — Моя мама однажды оказалась в пустоте, и кобылка-страшилка вынесла ее. В знак благодарности мама отдала ей половинку своей души!
   — И мои отец и мать тоже сюда попали. И им тоже пришлось заплатить! Нет, нам не выйти!
   — Но вы забываете, что это не настоящая пустота, а гипнотыквенная, то есть снящаяся, — пояснил скелет. — Это сон о пустоте, пугающий спящих точно так же, как сейчас испугал тебя и Чекс.
   Но сон, даже самый страшный, легко можно стряхнуть. Стоит открыть глаза или выйти из гипнотыквы…
   Чекс кивнула, что для рыбы было довольно крупным достижением.
   — Ну что ж, рискнем, — сказала она. — Тропа ведет именно сквозь стену, а на тропе не страшны никакие опасности.
   Она старалась говорить убедительно, но при этом, кажется, очень сильно сомневалась.
   — Надо рискнуть, — согласился Эхс. — Иначе мы не найдем то, за чем отправились, — направляющее заклинание.
   Эхс надеялся, что сейчас его внешний голос звучит тверже, чем внутренний. На самом деле у него от страха подгибались коленки, и это было вдвойне тревожно, если учесть, что никаких коленок у него сейчас не было.
   Эхс повторил свое ритуальное обращение, но пустота не ответила. Тогда они решили вот как поступить: взяться за руки, то есть за плавники, и проплыть сквозь прозрачную стену на ту сторону.
   Там они, возможно, перестанут быть рыбами и снова превратятся.., может, даже, в самих себя.
   …Они летели по воздуху над бескрайней равниной. Вода исчезла, но они так и остались рыбами.
   — Кажется, мне по силам превратиться, — сказала Чекс.
   И превратилась в кентавра!
   Но в кентавра, летящего по воздуху.
   — Я могу вновь оказаться на земле, — сказала Чекс.
   Не успела сказать, как тут же копытами врезалась в землю.
   — Если Чекс смогла, то и мы сможем, — сказал Эхс.
   И, действительно, получилось! Даже Костостал прежним, не потеряв ни одной своей косточки.
   — Вот бы стать плотским, — мечтательно произнес скелет.
   И тут же его желание исполнилось. Из скелета он превратился в живого, упитанного господина, правда, совершенно голого.
   — Час от часу не легче, — покосилась на него Чекс. — Что-то становится уж слишком волшебно.
   — Очень волшебно, — согласился копуша, превратившись в господина № 2.
   — Огонь изменил нас внешне и заставил копушу говорить правильно, но чудеса, оказывается, еще не кончились, — сказала Чекс.
   — По-моему, и вы стали говорить лучше, — заметил копуша. — Что до чудес, то мне всегда было интересно, как это людям удается все время ходить на задних лапах.
   — И не сгибаться под грузом плоти, — добавил скелет, тут же превратившись в кентавра.
   — А как чувствуют себя мужчины? — у самой себя спросила Чекс.., и превратилась в мужчину.
   — А не хватит ли баловаться? — вмешался Эхс. — Ведь у нас задание.
   И все тут же снова стали похожи на самих себя.
   — Поскорее бы найти это самое направляющее заклинание, — вздохнула Чекс. — А то вот так увлечешься превращениями ради превращений, да и останешься здесь навсегда.
   — Верно, — согласился копуша и добавил глубокомысленно:
   — Есть опасности от тела, а есть от Духа.
   Они шли по тропе, которая вела все время куда-то вниз. Сначала вокруг было пусто, но потом начали появляться деревья, поля и заросли.
   Чекс вдруг остановилась.
   — Не дает мне покоя один вопрос, — сказала она. — Вспомните, как легко мы только что превращались. Превращались в то, во что хотели превратиться. А что, если эти окружающие нас сейчас деревья и поля — тоже плод нашего воображения? Может, ничего этого тут нет, а нам лишь так кажется?
   — Можно проверить, — сказал Эхс. — Отвлечемся от пейзажа и подумаем о чем-нибудь другом.
   Если этот пейзаж лишь плод нашего воображения, он тут же исчезнет.
   И пейзаж действительно исчез.
   — Тогда второй вопрос, — продолжила Чекс. — А вдруг и эта тропа тоже существует лишь в нашем воображении?
   — Немедленно надо проверить! — вскричал Эхс.
   Мысленно сосредоточившись на чем-то ином, все уставились на тропу.
   Но тропа не исчезла!
   — Хоть тропа настоящая! — облегченно вздохнула Чекс. — Ну, раз тропа настоящая, то окружающее можно воображать каким угодно.
   Они пошли дальше, и новый пейзаж образовался вокруг них. Это был, скорее всего, плод коллективного воображения, потому что тут были копуши и летающие кентавры, и увешанные черепушками кусты костяники, и прячущиеся за полупрозрачными занавесами полуобнаженные медные девушки.
   Вскоре тропа изогнулась в виде петли и…
   И все!
   — Кажется, наша тропа закончилась, — растерянно произнес Эхс. — Но где же направляющее заклинание?
   Они прошли по петле несколько раз туда и сюда, но ничего не нашли. Эхс оказался прав — тропа действительно закруглилась.
   — Пусть каждый уничтожит в себе свою картинку пейзажа! — почти приказал скелет.
   Каждый сосредоточился — и вокруг тут же снова стало пусто и голо. Но зато теперь им стало видно, что тропа не просто замыкается в кольцо, а охватывает этим кольцом зияющую в земле воронку. Эта воронка излучала самую глубокую, самую черную черноту. Им почудилось, что эта черная бездна втягивает их в себя, и они в страхе отвернулись.
   — Что это? — вопросил копуша.
   — Подозреваю, что это центр пустоты, — сказал скелет. — Черная дыра, из которой ничто и никто не возвращается.
   — Но если заклинание там, внизу, как же мы его достанем? — убитым голосом спросил Эхс.
   — И опять ты забываешь, что это не сама пустота, а лишь ее гипнотыквенная копия, ее изображение. Так что заклинание можно достать, если оно там есть.
   — Но смотри, тропа не спускается в пустоту, а просто окружает ее, — указал копуша. — Значит, в пустоте заклинания нет. И если его нет в пустоте, значит сама пустота…
   — И есть заклинание! — воскликнула Чекс.
   — Пустота и есть заклинание? — все еще ничего не понимая, спросил Эхс.
   — Вполне логичная догадка, — сказала Чекс. — Есть ли сила, способная сдержать рой СкалДырников?
   — Такой силы нет, — отрицательно покачал головой Эхс. — СкалДырников, или вжиков, невозможно сдержать. Расплющивание между двумя камешками — вот единственный способ не дать им размножиться и образовать новый рой.
   — Протестую против такого толкования, — вмешался копуша.
   — Не обижайся, Прокопий, — ласково обратилась к нему Чекс и продолжила:
   — То есть нет стен, которые могли бы сдержать рой скал.., вжиков. Они дырявят все на своем пути, а в результате либо гибнут от усталости, либо их убивают, либо… они находят тот камень, который им по вкусу.
   — Здесь есть некоторое сходство с истиной, — сказал копуша.
   — Это сдерживающе-вмещающе-направляющее заклинание очень странная штука, — продолжила Чекс. — С его помощью якобы можно сдержать, вместить и направить то, что ни сдержать, ни вместить и направить нельзя. Но есть одно место в Ксанфе, которое вмещает в себя все, абсолютно все. И это место…
   — Пустота! — хором произнесли Эхс и копуша.
   — Да, пустота, — согласилась Чекс. — Моя мать и родители Эхса когда-то спаслись из внутренней области пустоты, но не собственными силами, а с помощью кобылок-страшилок. Только им, кобылкам-страшилкам, можно свободно проникать в пустоту. Пространство между стенами пустоты вместит в себя вжиков. Они не пострадают, просто не смогут разлететься в разные стороны.
   Вжики будут дырявить только то, что необходимо продырявить, но при этом им будет казаться, что они вкушают свои любимые камни. Да, пустота и есть самое мощное заклинание.
   Говорила Чекс очень убедительно, но у Эхса все же остались сомнения.
   — Но.., но как же мы перенесем пустоту в Долину Прокопиев? — спросил он. — Это же невозможно!
   — Согласна, невозможно. Но мы можем взять…
   Изображение пустоты! Пустоту воображаемую, — на всякий случай уточнила Чекс.
   — Неужели ты думаешь, что воображаемая пустота сдержит вихляков? У них же нет воображения! — горячо возразил Эхс.
   — Воображения у них и в самом деле маловато, но оно и не понадобится, — сказала Чекс. — Знаете, мне кажется, эта гипнотыквенная пустота представляет собой как бы вход в пустоту настоящую. Так вот, мы помещаем гипнотыквенную пустоту в Долине Прокопиев, и вжики улавливаются в нее, и.., и попадают в настоящую пустоту, откуда им уже трудновато будет вырваться. Потом мы возвращаем воображаемую пустоту назад, в гипнотыкву и…
   — Но чтобы перенести пустоту, надо в нее погрузиться, а если мы это сделаем, то разве сами не окажемся ее пленниками? — спросил Эхс.
   И тут все увидели, что Косто наклонился над черной воронкой и глядит вниз.
   — Осторожно! — крикнула Чекс. — У па…
   — Это всего лишь плод воображения, — произнес скелет, опустил руку вниз, сжал край воронки и начал.., сминать! Сминал, сминал, пока вся черная бездна не стала наконец маленькой, как носовой платок.
   Она вся уместилась в костлявой ладони скелета.
   — Ну вот и готово, — устало, как после тяжелой работы, произнес скелет. — Я очень боялся, что у меня не получится. Ведь мы, обитатели Мира Снов, лишь реквизит сновидений. Нас используют, но мы в гипнотыкве ничего ни менять, ни использовать не можем. Воображаемое воображаемому не хозяин, как говорится. Но у меня почему-то получилось…
   И все же осталось еще одно затруднение, и немалое. Кто унесет после битвы черной мешок пустоты? Ведь надо будет к нему приблизиться. Живым, если они встретятся с еще не влетевшими в пустоту вжиками, грозит смерть.
   — Это сделаю я. Мне смерть не страшна, — отважно заявил Косто.
   — Косто — ты герой! — воскликнула Чекс. — Благодаря тебе Долина будет спасена!
   Кентаврица наклонилась и поцеловала Косто прямо в костяную макушку.
   — Ты передо мной.., извиняешься? — ошеломленный поцелуем, спросил скелет.
   — Извиняюсь? За что? — в свою очередь удивилась кентаврица.
   — Мы, скелеты, в таких случаях стукаемся черепами, а вы, живые, целуетесь. И это означает…
   — Да, Косто, я извиняюсь, что когда-то думала, что ты не такой настоящий, как мы! А теперь… — кентаврица осмотрелась по сторонам, — теперь копуша поведет нас назад из гипнотыквы. Да, Прокопий, настал твой черед использовать скатертьюдорожное заклинание. На, держи!
   Она вручила заклинание копуше. И тот с готовностью принял его.
 
 

Глава 15
ЧУДОВИЩА

 
   Три женщины встретили долгожданных путешественников в саду замка Ругна: престарелая Ветошка, цветущая Роза и юная Айви.
   Ни короля, ни королевы в замке не оказалось: они сейчас руководили поисками Доброго Волшебника Хамфри.
   Эхсу посчастливилось первым войти в сад, поэтому на него первого обрушился град вопросов.
   — Заклинание раздобыли? — спросила Ветошка.
   — Ты чего такой, на меня обиделся? — спросила Роза.
   — А в гипнотыкве интересно было? — спросила Айви.
   Эхс ответил по порядку:
   — Раздобыли.
   — Да.
   — Страшновато.
   Затем каждый занялся своим делом. Ветошка пыталась получше рассмотреть зажатую в ладони скелета пустоту. Чекс рисовала перед Айви картинки, в которых отразилось все их путешествие. А Роза, как всегда, принялась выяснять чувства Эхса.
   — Я готова просить прощения, — страстно произнесла Роза. — Только объясни, в чем же я провинилась?
   — Ты воспользовалась мною. Чтобы выбраться из тыквы и стать живой.
   Роза, которая уже готова была обнять Эхса, растерянно опустила руки.
   — Да, это правда. Но я могу объяснить, почему так произошло. Моя мама, медяшка Бантик, всю жизнь сожалела, что не смогла получше узнать твоего отца, огра Загремела. Ведь с ним она могла выйти во внешний мир. Нет, ей неплохо жилось в Медном городе, но все же она постоянно мечтала, как было бы, если бы… И я унаследовала от нее эту мечту, этот страстный интерес к вашему миру. Не находя покоя, я начала странствовать по Миру Снов и в конце концов заблудилась… Я искала выход, но не могла его найти. Потом мы с тобой повстречались, и я поняла, что в тебе мое спасение. А когда стало известно, что ты сын того самого огра Загремела, я окончательно поняла — это судьба! Ты — моя судьба. Но не могла же я вот так прямо, через несколько минут после знакомства, сказать тебе об этом. Но тут я нашла будильник. С ним я могла не сомневаться в успехе. Ты живой юноша и, конечно же, мечтаешь о живой девушке. Меня, медную, ты ни за что не полюбил бы без будильника. И я воспользовалась им. Вот и все, что я могу сказать.
   — Нет, не все, — сурово возразил Эхс. — Откуда ты взяла, что я не полюбил бы тебя просто так, без помощи этого снадобья?
   — Но я же сделана не из плоти…
   — Это не ответ.
   — После путешествия в гипнотыкве ты так изменился! Я просто тебя не узнаю! — воскликнула Роза.
   — Да, там я разгадал, чего больше всего боюсь.
   И с тех пор чувствую, когда другие боятся. У тебя наверняка есть какая-то потаенная цель, которую ты боишься мне открыть.
   — Душа… — прошептала медная девушка.
   — Что?
   — У нас, обитателей Мира Снов, нет души. А без души нельзя называться живым.
   — Так тебе нужна моя душа? — в ужасе воскликнул Эхс.
   — Ну.., может, половина… — снова еле слышно проговорила медяшка.
   — Не получишь ни крошки! — гневно отрезал Эхс.
   — Да, конечно, — склонила голову Роза. — Но позволь мне извиниться перед тобой в последний раз, а потом я уйду.
   — Нет уж, хватит с меня этих фокусов! — отстранился от медной девушки Эхс. И зашагал прочь.
   Тем временем разговоры вокруг приблизились к завершению.
   — Ну вфе, пора отдыхать, — зевнул копуша. — А утром пойдем в Долину. Чудовища фкоро будут там.
   — Утром в поход! — радостно пропела Айви. — Ах, как мне интересно обо всем этом слушать!
   На том и порешили. Предыдущий путь очень утомил путешественников. Сначала ужасно извилистой тропой они шли по гипнотыкве, а потом такой же непрямой от гипнотыквы к саду замка Ругна.
   Поэтому вполне разумно было предстоящую ночь потратить на отдых.
   На следующее утро отряд двинулся в путь. Копуша шел впереди, за ним Чекс, Эхс, скелет, Ветошка и Роза. С Эхсом она теперь боялась заговаривать, а в нем легкое чувство вины смешивалось с возмущением. Половину души ей захотелось! Надо же такое придумать!
   И тут ему вспомнилось что-то. Он спешно поравнялся с Чекс и спросил:
   — Ты говорила, что твоя родительница когда-то утратила половину души. Это правда? Ею она заплатила за выход из пустоты?
   — Да. Именно так она расплатилась с кобылкой-страшилкой. В Мире Снов души в большой цене.
   И твои родители таким же образом расплатились.
   — Они об этом случае никогда особо не рассказывали, и я только теперь осознал, что у них по половинке души, — сказал Эхс.
   — Ты ошибаешься. Конь Тьмы в конце концов вернул им душу, так что у твоих родителей души не половинчатые, а обыкновенные, полные. Тебе казалось, что они не хотят вспоминать о прошлом, а на самом деле их это просто давно не заботит.
   Эхс не совсем был в этом уверен.
   — Ну а Чем…
   — Да, мама так и осталась без той половинки души. Но она никогда не сожалела о случившемся.
   Понимаешь, мама поделилась душой с кобылкой по имени Ромашка, почему та и смогла стать настоящей, а потом Ромашка упала в пустоту и ей грозила гибель, и в этот миг половинка души вернулась к маме. Но мама снова отказалась от этой половинки, и это помогло Ромашке выйти из пустоты, пусть и без тела, и стать светлой лошадкой. Но знаешь, со временем душа Чем восполнилась, так что по сути никакой утраты не было.
   — Души.., могут восполняться? — удивился Эхс. Правда, он и раньше краем уха слышал, что душа может вернуть себе утраченную половину, но теперь настало время выяснить все как следует.
   — Ну да. Возьмем, к примеру, ребенка. Откуда у него появляется душа? Он ведь рождается с душой, хотя и с маленькой. Это отец и мать поделились с ним частицей своей души. Ребенок растет, и душа его тоже растет и в один прекрасный день становится полной. Но за это время и родители успевают восполнить свои души, так что никто не чувствует себя обделенным. Душа моей матери к моменту моего рождения успела восполниться, поэтому и у меня появилась душа. Так что же у тебя случилось?
   — Роза хочет, чтобы я с ней поделился душой.
   — Ах вон оно что, — покосилась на него Чекс. — Впрочем, чего-то подобного я и ждала.
   — Для этого она со мной кокетничала. Если я не поделюсь, она не сможет стать настоящей.
   — Это ты так думаешь…
   — А неужели можно думать иначе! — в сердцах воскликнул Эхс. — Мне показалось, она меня любит, а ей просто захотелось выбраться из гипнотыквы!
   — А тебе не кажется, что без второго первое невозможно? — осторожно спросила Чекс.
   — Не кажется! Любимыми не пользуются, как каким-нибудь.., потертым ковром-самолетом!
   — Кто знает, кто знает…
   — Нет, ей просто хочется здесь остаться, с помощью души, моей.
   — Но она же родом из гипнотыквы. Зачем ей здесь оставаться?
   Эхс развел руками.
   — Возможно, здесь интереснее, чем в гипнотыкве. Она говорит, что ей нравится путешествовать по нашему миру. Оказывается, ее родительница была знакома с моим отцом.
   — Значит, чужбина ей вдруг сделалась милее родины. Но почему? Ты не задумывался?
   — Я не понимаю, на что ты намекаешь.
   — У Розы есть другая, более основательная причина не желать возвращения в гипнотыкву, вот на что я намекаю.
   — Другая причина? — искренне удивился Эхс.
   — Если бы я полюбила кого-то, а он оказался из другого мира, то я сделала бы все, чтобы в его мире остаться.
   — Так ты думаешь, она в действительности хочет остаться не просто для того, чтобы остаться, а потому что.., любит меня? — недоверчиво спросил Эхс.
   — Ну да. Подумай, ты же не один с душой, а она именно к тебе привязалась. Другие вполне душевные мужчины для нее как бы не существуют.
   Мне Айви рассказала, что во время твоего отсутствия Роза держалась очень замкнуто, почти ни с кем не разговаривала. Она все время грустила. Веселость вернулась к ней только тогда, когда ты вернулся.
   — Ну хорошо, подарю я ей половину своей души.., а она возьмет и исчезнет. Что тогда? — спросил Эхс.
   — Что ж, если сомневаешься, попробуй сначала убедиться в ее искренности, — пожала плечами Чекс.
   Эхс не знал, что сказать. Чекс ушла вперед, а он остался в полном смятении.
   Тем временем тропа привела их к перекрестку»
   На юге находился замок Доброго Волшебника, на севере — Долина Прокопиев. Копуша повел поход на север.
   Тропа вскоре сузилась и повернула на восток.
   Копушу это не смутило, он неколебимо вел отряд вперед. Но своим чередом настал вечер, и решено было сделать привал.
   Путешественники отправились на поиски кореньев и фруктов для ужина. Роза и Косто, хотя сами не нуждались в пище, помогали другим искать. Стоило Эхсу взглянуть на Розу, и вихрь сомнений снова поднялся в его душе. Теперь, когда она знает, что он не поделится с ней душой, почему же она не уходит? Никто не принуждает ее идти с ними, никто не заставляет помогать…
   Чекс спросила, почему он так волнуется. Да потому, что Роза поцеловала его и оказалась такой мягкой и податливой, и он уже размечтался о большем. Может, он дурак, но от самого себя прятаться глупо!
   И тогда Эхс решил выяснить. Все. Раз и навсегда.
   Он подошел к Розе.
   — Хорошо, я отдам тебе половину души, — сказал он.
   — Для чего? — вскинула голову Роза. — Чтобы от меня избавиться? Спасибо, не надо.
   — А прежде было надо? Почему же?
   — Я.., я не знаю, — поспешно отвернулась она.
   — Нет, я хочу знать, — не уступал Эхс.
   — Потому что была дурой, — дрогнувшим голосом ответила Роза. — Мне показалось… — и голос вновь сорвался.
   И тут Эхс что-то начал понимать.
   — Ты, наверное, подумала, что мы.., что мы с тобой сможем быть вместе?
   — Какая же я глупая! — воскликнула Роза. — Медяшка из гипнотыквы! Бездушная, неживая!
   Разве такую можно полю.., полю.., бить, — с трудом выговорила она.
   Выходит, Роза, так же, как и он, сомневается в нужности и ценности собственной жизни? Ей, как и ему, очень нелегко осознавать это. Эхс за секунду проникся ее страданиями и почти выкрикнул:
   — Можно! Да тебя уже любят!
   — Кто же меня любит? — очевидно, взяв себя в руки, с иронией спросила она. — Кто этот храбрец?
   — Знаешь, я кажется очень перед тобой виноват, — вместо ответа сказал Эхс. — Я очень хочу извиниться.
   Она внимательно посмотрела на него, и он заметил, что крупная слеза течет по ее медной щеке.
   — То есть, ты хочешь сказать, что…
   — Произошла ошибка, ужасная. Мне показалось, что тебе нужна только моя душа, а я совсем безразличен. Было страшно обидно.
   — Эхс, я…
   — Возьми половину моей души, — не дал ей договорить Эхс. — И делай с ней что хочешь.
   — Прости, Эхс, что я причинила тебе столько волнений, — в свою очередь попросила прощения Роза. — Я не хочу, чтобы ты сомневался.
   И они простили друг друга, использовав для этого свой старый, испытанный способ, и Эхс перестал сомневаться. Но подарок, половинку души, Роза отказалась принять.
   Чекс видела, как они стояли, держась за руки.
   Но ничего не сказала. И другие видели и тоже ничего не сказали. Все было понятно и без слов.
   Утром отряд снова двинулся по тропе. На этот раз Роза шла рядом с Эхсом. Тропа вела на восток, и на пути не встретилось пока никаких препятствий, даже маленькие дракончики не показывались, словно их собрали в мешок и где-то заперли.
   К вечеру они достигли Долины Прокопиев.
   Зрелище, которое перед ними открылось, способно было опечалить даже самого заядлого оптимиста: огромные пространства, поросшие высоченным и в то же время жухлым сорняком, река, прямая, как палка, с мутной грязно-коричневой водой, и вокруг, в воздухе, назойливый гул каких-то невидных насекомых.
   — Странно, — произнес Эхс. — Мы слышим жужу зуммеров. А я думал, что только демоны способны различать их жужжанье.
   — Профто их здеф уже так много, что может слышать каждый желающий, — пояснил копуша. — Но вфе равно, демонов этот звук мучит больше, чем наф.
   Кстати, демоны были тут же, почти рядом. Они беззаботно передвигались по долине, куда хотели и как хотели. А где же Прокопии? Очевидно, попрятались в тоннелях, чтобы не привлекать внимания злобных захватчиков.