Страница:
При самом благоприятном исходе одна из сторон понесла бы большие потери. А при неблагоприятном...
– Нам не нужна эта вражда, – сказала Долорес. Ее голос становился все тише и печальнее, и Беатрикс приходилось напрягать слух, чтобы услышать ее.
– Это будет конец для всех нас. Необходимо установить связь, чтобы здравомыслящие люди из двух культур могли общаться, чтобы народы узнали, что затевают правительства, чтобы объединиться против общей беды. Этот, так называемый, компромисс, ведет планету к гибели...
– Но почему бы не послать... воззвание? Сказать им? Поговорить с...
– Правительства не очень-то умеют слушать, – голос Долорес почти сливался с шумом листвы. – Особенно консервативные правительства. А насчет поговорить – это как раз то, что мы собирались предпринять. Мы не были первыми. Многие годы люди вроде нас пытались установить контакт, но никто не вернулся, и никто из белых ни разу не появился у нас. Но мы, – я и мой муж, – не верили, что простой человек из белых откажется слушать, если к нему прийти с миром. Мы вышли на берег без оружия и двинулись вглубь суши в надежде, что договориться с отдельным человеком легче, нам казалось, что добрых намерений будет достаточно...
И они встретили дикость. И Беатрикс, поддавшись общему безумию, кричала вместе со всеми: «Убейте ее!»
Так был зверски убит ее муж-миротворец, ее обложила в лесу толпа убийц – все только потому, что тот человек увидел Беатрикс и попытался с ней заговорить.
– Теперь я вижу, как сильно мы ошибались, – прошептала Долорес. – Они не хотят нас слушать. Ничего уже не изменить.
Но Беатрикс ведь не знала ничего! Она закричала, увидев черного, вместо того, чтобы выслушать его. Что же сказать ей теперь, как оправдаться?
– Долорес, я...
Девушка не откликалась на ее слова. Она лежала неподвижно, откинувшись головой на подушку из сухих листьев.
Уснула?
Беатрикс взяла фонарь и осветила Долорес. Затем взяла ее вялую руку. Девушка была мертва.
Слишком поздно Беатрикс поняла, зачем Долорес проглотила капсулу. Она приняла яд, узнав, что мужа нет в живых...
Беатрикс осмотрелась – нужно чем-то вырыть могилу. Ей казалось важным то, чтобы девушка была похоронена до того, как здесь пройдет огонь. Но вдруг она вспомнила, что есть куда более важная задача. Никто из белых никогда не приходил в подводные города...
Она осторожно сняла оставшиеся на мертвом теле части водолазного костюма. Затем повозилась с различными органами управления и системами контроля, выяснив, как работает система подачи воздуха. Пристегнула к шлему маску. Конструкция костюма была хорошо продумана, и все работало в автоматическом режиме, в противном случае она никогда бы не смогла им воспользоваться. По-видимому, застежка на маске Долорес ослабла, и она ее потеряла.
– Ты не ошибалась, Долорес, – сказала Беатрикс.
Она надела костюм, загерметизировала его, укрепила дыхательный аппарат и двинулась к воде. Уже светало.
Беатрикс была неважным пловцом, но, благодаря своему новому телу и подводному костюму, ее замысел оказался вполне осуществимым. Она устала, была не очень ловка и очень испугана, но у нее все же нашлись силы сделать это, потому что она должна была сделать это.
Беатрикс вошла в воду, царапины на ступнях тут же начали саднить под воздействием соленой морской воды.
Она погрузилась и с облегчением обнаружила, что дышать под водой совсем не сложно, и двинулась по прибрежному шельфу вглубь океана. Тяжелый костюм прижимал ее ко дну, так что она скорее шла, чем плыла.
Ей показалось, что она бредет уже по дну много часов. Ноги и руки невероятно устали, чужой костюм натирал, но она упрямо двигалась вперед. Приходилось подавлять нарастающий иррациональный страх; воображение рисовало акул, мурен, осьминогов, огромных крабов с жуткими клешнями, глубокие расселины в океанском дне.
Если бы только удалось добраться до города, где...
– Эгей! – возглас вывел ее из раздумий.
Голос исходил из ее шлема. Кто-то обращался к ней по радио! Ей удалось установить контакт! Из темноты появились две фигуры, на их шлемах были укреплены фонари.
– Назови себя, незнакомец! Ты не знаешь разве, что здесь проходит граница?
– Я... я Беатрикс. Я-я одолжила этот костюм, чтобы иметь возможность прийти к вам и сказать...
– Это белый! – говоривший был глубоко потрясен этим открытием.
– Прикончи эту мерзость! – с отвращением произнес другой голос. – Не давай ему осквернять нашу воду.
– Но вы не понимаете, – закричала Беатрикс, – вы должны выслушать...
Реактивный гарпун пронзил ее.
Беатрикс умерла. ВОЗДУХ
На сей раз это был не жар пламени, не прохлада воды, но упругая податливость воздуха. Первыми Иво встретил Близнецов – два красивых молодых человека вдыхали воздух, выдыхая радость и жизнь. Затем неутомимый Водолей прошествовал в тумане – его ношей была истина, и совсем неудивительно, что этот человек напоминал чем-то Сиднея Ланье.
Всю жизнь Иво пытался принять на себя хоть часть ноши этого человека, нести рядом с ним хоть одно ведро, но это ему так и не удалось.
Наконец он нашел то, что искал: огромные разукрашенные Весы, уходившие куда-то далеко в небеса, две чаши легонько раскачивались под мягкими порывами ветра. На одной из них было написано РАВЕНСТВО, на другой – СПРАВЕДЛИВОСТЬ.
Одной частью своего сознания Иво увидел трагедию Рыб, другой – авантюру Овна. В каком-то смысле все происходящее было лишь снами, но передавали они сведения о реальных событиях, и он знал, что требуются реальные действия. Но сам он не мог ничего предпринять, ведь как только он перестанет исполнять симфонию, замрет все, все формы бытия. Наверное здесь, у Весов, он найдет отчаянно необходимую слабому голосу своей флейты поддержку, здесь, где воздух наполнен трубными звуками симфонии.
Иво начал:
Сто миллионов лет – это очень много, и цивилизация вновь возродилась, после того, как прошел Странник. Некоторые культуры угасли, так и не сумев приспособиться вновь к чисто интеллектуальному контакту с другими, некоторые преодолели последствия осады и вышли на новый уровень. Далеко идущим следствием осады явилось то, что произошла селекция: культуры, не способные к цивилизованному галактическому контакту, погибли от собственного варварства и жестокости. К сожалению, они утащили за собой и тех, кто не был столь же самоубийственно жесток. Тем не менее заново отстроенная цивилизация вышла на новый уровень – поскольку Странник продемонстрировал всем потенциальные возможности прогресса науки и техники.
Но что, если Странник вернется вновь, и его пришествие будет столь же разрушительным? Существовали свидетельства, подтверждавшие, что в древние времена тоже случались вторжения и, по-видимому, неоднократно. Цивилизации поднимались, достигали расцвета и угасали – от них не оставалось даже памяти. Неужели и нынешним культурам суждено исчезнуть, когда вновь придет Странник? Или можно что-то предпринять для того, чтобы предотвратить повторение Великой Смуты?
Был разработан План. Развивалась теория, строились новые станции. Из поколения в поколение, из тысячелетия в тысячелетие отбирались и готовились кадры. Галактика была готова ко второму пришествию Странника.
Он пришел, как и ожидалось – через один миллион лет после предыдущей осады. Где бы он ни являлся – вновь приносил с собой войны и беспорядки – так как молодые цивилизации не знали и не могли помнить о последствиях вторжения, и двинулись торговать с соседями, а затем и завоевывать их. Некоторые из них не подозревали о существовании Плана и, в неведении своем, пытались помешать его осуществлению. Многие станции были разрушены...
Гарольд Гротон вышел из восстановления так же, как и раньше – никакой тошноты или обеспокоенности, только небольшой стресс, так сказать, внутренняя перегрузка.
Ощущения не очень-то беспокоили его: ему казалось, что, с одной стороны, он вылупился из личинки и за считанные часы превратился во взрослую особь, с другой стороны, за тот же период он прошел путь эволюции своего роя.
Такова природа процесса восстановления, ничего тут не поделаешь.
Он выскочил из камеры и осмотрелся. Незнакомая, но приятная обстановка Потолок светился мягким желтым светом, имитируя дневное освещение. На стенах фрески, изображающие сценки из жизни роя, на полу упругое покрытие, необычная изысканная мебель – все выглядело очень роскошно.
Он заметил трехстворчатые зеркала и подошел к одному из них – решил оценить свое физическое состояние, прежде чем одеться. Правда, в этот раз он не мог припомнить, как проходил деструкцию, ведь на самом деле он...
Праздные мысли моментально улетучились. То, что было в зеркале, только размерами соответствовало человеку. Существо обладало тремя нижними конечностями – одна большая центральная и две маленькие боковые. Передвижение осуществлялось прыжками – основной упор был на центральную ногу – боковые же выполняли вспомогательные функции и удерживали тело в равновесии, – нечто напоминающее одноногого калеку на костылях. На центральной ноге можно было стоять и совершать повороты на небольшие углы – пара маленьких ног была неважной опорой. Ходить так, как это делают люди, оказалось невозможным – устоять на боковых ногах можно было только прикладывая невероятные усилия, – все равно, что устоять на пальцах ноги его человеческого тела.
Центральная нога переходила в выпирающий вырост, который, в свою очередь, сужаясь кверху, образовывал торс.
Верхних конечностей также было три – третья, центральная рука выходила из той части туловища, которую можно было бы назвать грудью. Но, в отличие от третьей ноги, рука эта была тонкой и ловкой. Очевидно, существа эти начали свой путь эволюции от шестиногих животных и затем освоили прямохождение.
Голову украшали три глаза – каждый видел в своем цвете и со своим фокусным расстоянием – суммарная картина получалась впечатляющей.
Он закрыл один глаз – изображение существенно изменилось, можно было получить много полезной информации, посмотрев сначала одним глазом, затем двумя, а после уже проанализировать и отфильтровать полученные таким образом изображения. На затылке размещалось три уха, они также хорошо дополняли друг друга, каждое отвечало за свой диапазон частот. С такими ушами, подумал Гротон, можно регистрировать очень слабые и сложные по спектральному составу сигналы – человек на такое не способен.
Это было хорошее тело, в отличном состоянии, он чувствовал абсолютное здоровье организма.
Гротон пришел к выводу, что этому инопланетному телу суждено надолго стать его оболочкой. Он чувствовал себя необычно, но тревоги не было.
– Дрон! – в три уха ворвался властный, нечеловеческий голос, доносившийся из соседней комнаты.
– Спешу, барыня, – ответил он на основной частоте и поскакал на зов. Гарольд полагал, что при ходьбе будет очень неуклюж, но в жизни все было иначе. Ощутив тело в действии, он пришел к выводу, что при прочих равных условиях стал бы чемпионом по ходьбе на Земле.
Язык общения, как и тело, был чем-то невиданным, но тем не менее Гротон без труда управлялся и с тем, и с другим.
Он ведь не намеревался отвечать – его тело сделало это автоматически. Может, Иво таким же образом получил свои способности к языкам в Тире?
Он приблизился к женской особи – тело в общих чертах походило на его собственное, но было крупнее и приспособлено для воспроизводства потомства.
Он знал, что она уже откладывала яйца, и, может, уже тысячи. Ее внешний вид, пусть и несколько непривычный, обладал сексуальной привлекательностью, в том смысле, в каком ее понимали здешние существа.
Он теперь тоже принадлежал к их виду, и почувствовал влечение, несмотря на сидевшего внутри Homo Sapiens'а. Ну что ж, другая культура, другие нравы.
– Приготовьте меня к приему, – приказала она, не удосужившись даже объяснить причину такой спешки.
Гротон было возмутился таким тоном, но его тело уже засуетилось, он кинулся к стенному шкафу, ловко отомкнул его и вытащил на свет какой-то прибор, похожий на щетку, и, держа его в руке, приблизился к даме с должным почтением. Действия совершались самопроизвольно, и он почувствовал себя увереннее.
Тело, приютившее его, было достаточно самостоятельным. Как только он переставал сознательно управлять им, оно тут же занималось своими делами.
Он (оно?) начал бережно расчесывать мех в районе горла, благодаря какому-то электрическому воздействию при каждом проходе волосы становились ярче и пушистее.
Гротон решил не вмешиваться в процесс и попытаться разобраться, что же с ним произошло. Должно же быть всему этому какое-то объяснение, должно же где-то находится истинное сознание этого тела.
Так оно и было. Как только у него возникло желание разобраться, все стало на свои места.
Он – это Дрон, трутень: принц-консорт Королевы. Делом всей его жизни было угождать прихотям Королевы. Взамен он получал почет и то, с чем не сравнятся любые богатства – правда, только до тех пор, пока Королева к нему благосклонна.
– Принеси новую щетку, – сказала она, не дав ему понять, чем ей не нравится эта.
А зачем? Дрону не нужно думать. Дрон должен выполнять приказы.
Прежде, чем Гротон успел что-то сообразить, Дрон уже со всех ног мчался к кладовой. Может, это и к лучшему – в бесправном положении Дрона человеческое вмешательство может все только испортить.
– Одну статическую щетку для Королевы, – отрывисто бросил он клерку, будто откусив конец фразы щелкающими челюстями. Он увидел первого рабочего – это создание было, по-видимому бесполым, внешне похоже на него, но раза в полтора меньше.
Рабочий сделал вид, что не слышит его и продолжал что-то невозмутимо жевать.
Это была беспрецедентная наглость, но Дрон ничем не мог себе помочь. Он скоро потеряет благосклонность Королевы, и рабочие это знали. Пройдет еще немного времени, и его вышвырнут отсюда, а рабочие будут получать высочайшее наслаждение, проходя мимо него, подыхающего с голоду, даже не повернув головы. Сам он не сможет добывать себе еду, только рабочие могут ее принести – он и Королева знатные особы, о которых следует заботиться. Тело напряглось в бессильной ярости.
Но Гротону-человеку ситуация казалась еще более безнадежной. Дрон зависел от обстоятельств, а не от своих физических способностей – Гротон быстро это понял. Гротона не оскорбляло невнимание рабочего – существовала более реальная опасность. Если он хоть немного задержится, выполняя это задание, то Королева не преминет выказать свой крутой норов – на что и надеялся этот дерзкий работяга. Это злобное создание приближало смерть Дрона.
Из сознания Дрона он выяснил, что всего год назад все было совершенно иначе. Тогда он был обласкан вниманием Королевы, его все боготворили. Бесполые из кожи вон лезли, чтобы угодить ему. Ему казалось тогда, что он уже держит бога за бороду.
Тщетные иллюзии! Теперь он был игрушкой в руках Королевы и рабочих, его терпели лишь потому, что он был удобен. Ходячий резервуар для оплодотворяющей спермы. Он знал, что, в конце концов, все придет к этому, так как Королевы весьма непостоянны, – но как истинный трутень закрывал на это глаза.
Гротон не был сторонником грубой силы, но переживания этого бесправного существа глубоко задели его чувства, аналитический разум землянина принял нетипичное решение. Нетипичное и для него, и для Дрона. Дрон руководствовался чувствами, как и полагалось принцу-консорту, Гротон же был человеком действия. Выражаясь фигурально, в результате этой комбинации импотент превратился в настоящего мужчину.
Он перебросил две боковые руки через стойку и схватил рабочего за плечи. Легкое создание повисло в воздухе. Гротон подержал его немного, дав возможность ощутить большую физическую силу Дрона, которой хватило бы, чтобы раздавить тело рабочего. Слов не требовалось. Рот бесполого раскрылся, из него вывалилась жвачка – существо буквально было парализовано от удивления. Дрон сотворил немыслимое – он принял решение сам. Даже если бы вдруг Королева забеременела от бесполого, это не было бы столь экстраординарным событием.
Он поставил рабочего на место и через минуту уже мчался к Королеве с новой щеткой. Пройдет очень много времени, прежде чем этот рабочий еще раз позволит себе подобное хамство, и весть об этом поступке вскоре облетит всех.
Ожидания отставки Дрона оказались преждевременными.
К сожалению, поставив на место зарвавшегося рабочего, он не изменил в корне ситуацию. Он начал уже надоедать Королеве, и если как можно скорее не восстановит престиж, его судьба будет печальной. Демонстрации мускулов достаточно, чтобы впечатлить рабочего, но не Королеву.
Тело Дрона и его разум дрожали от волнения и страха. То, что он проделал сейчас, было чуждо его природе, и он терялся в догадках, что же заставило его так поступить.
Он обладал когда-то острым умом, но быстро деградировал, так как постоянно боялся воспользоваться им, дабы не навлечь на себя беду. Он хорошо научился контролировать даже импульсивные вспышки эмоций, чтобы, не дай Бог, никто со стороны ничего не заметил. Гротон успокоил Дрона – тот подчинился его воле так же легко, как и воле Королевы. Но теперь Гротон почувствовал, что создание переполнено тревоги и ожиданий – оно учуяло в своем сознании чужака.
Если бы Гротону предоставили право выбирать, в кого внедрятся в этом мире, он бы остановился на Дроне. Дрон был хорошо физически развит, его положение таило в себе огромные возможности, к тому же он не обладал врожденным коварством и озлобленностью. Но все эти рассуждения не объясняли главного – как он, Гарольд Гротон, попал в этот мир. Неужели его занесло сюда в поисках истоков галактической цивилизации?
По-видимому, часть ответов есть в сознании Дрона, но это адский труд – извлекать из его памяти факты, рассортировывать их и приводить в понятную для человека форму. Ведь сведений было раз в сто больше, чем нужно – память Дрона содержала массу фактов, относящихся к жизни Дрона, а не Гарольда Гротона
Королева взглянула на него одним лишь глазом, давая понять, что недовольна небольшой задержкой, но никаких выводов не последовало. Он уложился в допустимые сроки – пока.
Он не закончил еще туалет Королевы, как засветился коммуникационный экран.
– Госпожа, – весь вид бесполого выдавал трепет, один глаз был закрыт – так выражалось почтение королевской особе.
– Кризис начался? – спросила Королева.
– Боевой планетоид фелков материализовался в восьми тви от нас.
Гротон почувствовал реакцию существа, в теле которого он гостил. Тви, здешняя единица измерения расстояний, равнялась сорока пяти световым секундам. Фелки – неприятели – были в шести световых минутах отсюда.
– Так скоро! И так близко! – гневно воскликнула Королева. – Как же они пронюхали?
Она не стала ждать ответа. Очевидно, была утечка информации, и фелки выследили их экспедицию. Они не могли бы так быстро найти их в космосе – из-за временной задержки на это ушли бы годы наблюдений.
Королева уже шествовала по коридору столь быстро, что Дрон едва поспевал за нею. Она была потрясающим индивидуумом – огромная, гладкая, сильная – она была не просто рождена, чтобы править, а представляла собой плод длительной эволюции правителей.
Командование, из рабочих, уже собралось в королевском зале.
– Покажите диспозицию, – резко бросила Королева, для церемоний времени не было.
Появилась светящаяся сфера, а на ней – яркие точки. Карта космоса, сообразил Гротон, изображающая область около светового часа в диаметре. Солнце, несколько планет и два отдельно стоящих спутника – планетоиды Королевы и фелков.
Солнце? Нет, поправила его память Дрона – это просто обозначение конечного пункта их экспедиции, место, куда нужно поставить станцию. Никакого солнца в радиусе двух световых лет и в помине нет.
Королева сделала нетерпеливый жест, и увеличение возросло: проступили контуры кораблей. Планетоид Королевы был окружен дредноутами – но и из неприятельского спутника тоже начали появляться корабли.
– Что это за диспозиция? – спросила Королева. – Они же нас сомнут через час.
– Наш тактик погиб в последней стычке, – осторожно напомнил ей главный офицер-рабочий. – Мы не остановились, чтобы подыскать замену.
– Разумеется. Я не потерплю чужака в своем рое. Где же яйцо с новым тактиком? Он что, еще не вылупился?
Теперь Королева напоминала Гротону одну известную ему особу. Интересно, следующая фраза будет о том, что она не может заниматься всем сама?
– Я тактик, – откликнулся один из офицеров. – Но враг застал нас врасплох, и мне не хватает опыта.
Королева задумчиво уставилась на сферу:
– Мой Дрон выдумал бы лучшую диспозицию, – сказала она.
Офицер был явно оскорблен, и осмелился весьма недвусмысленно выказать свое недовольство столь уничижительным сравнением:
– Может, ваш Дрон примет на себя тактическое руководство операцией?
Сознание Дрона буквально взорвалось после столь едкого замечания. Дрон никогда бы не проявил свои чувства в присутствии Королевы, но за него это сделал Гротон, выведенный из равновесия волной эмоций Дрона.
– Дрон примет на себя командование, – сказал он, вибрируя в резонанс всеми тремя голосовыми связками.
Королева повернулась, чтобы осадить его, возможное наказание, за подобную дерзость – ссылка, это как минимум. Но она передумала.
– Да, пусть командует. А вы, тактик, будете у него учеником. Для вас это будет полезный опыт.
Так... одна несдержанная реплика, и он уже отвечает за судьбу цивилизации. У Королевы жестокие капризы. Гротона охватили страх и отчаяние. Он вступил в должность командующего. Разум Дрона буквально съежился от страха, так, должно быть, чувствует себя военный, который, отдавая честь национальному флагу, вдруг с ужасным грохотом разбивает окно. Гротону пришлось изолироваться от сознания Дрона, он боялся, что в самый неподходящий момент его охватит панический страх. Это означало, что он принял на себя почти все функции существа, а также и то, что ему придется распрощаться с возможностью черпать информацию из его памяти. Гротон стал Дроном.
И все же, шутка Королевы, по-видимому, была не такой уж нелепой, как могли бы подумать бесполые, знающие, что Дрон все больше теряет ее расположение. Ведь Дрон провел несколько лет в свите Королевы и, несомненно, имел возможность наблюдать, как она командует войсками. У Дрона был острый ум, и он был неплохо осведомлен; его робость и полная зависимость от Королевы – вот что делало идею командования столь смешной.
Но ни Королева, ни рабочие не знали, что за дело взялся решительный человеческий индивидуум. У Дрона была чувственная натура, но не хватало инициативы, Гротон же, напротив, был уравновешен и обладал сильной волей. В сумме могла получится слабая в обоих отношениях личность, но, к счастью, этого не произошло. Как показал инцидент с рабочим на складе, всякому терпению приходит конец.
Королева удалилась. Ну что ж, придется выкручиваться самому.
Тактик-рабочий стоял, ожидая, в стороне, как ему и было сказано. Гротон представлял, каким это было унижением для него, но слово Королевы – закон. Этот офицер, подобно Гротону, стал жертвой собственной несдержанности. У Королевы были свои методы обуздания строптивых придворных, и это будет хорошим уроком для остальных.
– Какова наша оперативная задача? – спросил Гротон у офицера, решив действовать по своему усмотрению, ну а там уж, как бог даст.
– Отбросить флот противника, чтобы можно было установить станцию, активизировать ее и расставить мины, – ответил тактик.
– А мины сделают невозможными последующие атаки?
– Да.
– Как вооружены фелки по сравнению с нами?
– Они превосходят нас числом, но вооружение поплоше. У нас были большие потери при установке предыдущих станций.
– Сколько у нас времени?
– Для чего?
Еще одна специфическая черта интеллекта рабочего.
– Сколько времени остается до того, как вражеский флот прорвется к нам и разрушит станцию?
– Около шести часов, если мы не будем маневрировать или не отгоним их.
Время, конечно же исчислялось в здешних единицах, но Гротону не составило труда перевести их в привычные часы. Он еще раз внимательно изучит карту космоса.
– Вы собираетесь ждать их атаки?
– Да.
– Почему?
– А как иначе мы сможем узнать направление их удара?
Несмотря на приказ, офицер явно не выказывал большого почтения к Дрону.
Гротону пришел на память сходный чем-то случай из его жизни, произошедший много лет назад. Тогда он имел дело со студентами высшей школы. Тогда, как и сейчас, его цель была весьма проста – либо справиться со всем самому, либо провалиться с треском, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Да, – заключил Гротон. – Если их корабли начнут нас атаковать все вместе на большой скорости, то наш разбросанный и малочисленный флот не сможет их остановить. А для того, чтобы уничтожить станцию, достаточно одного прорвавшегося корабля.
– Нам не нужна эта вражда, – сказала Долорес. Ее голос становился все тише и печальнее, и Беатрикс приходилось напрягать слух, чтобы услышать ее.
– Это будет конец для всех нас. Необходимо установить связь, чтобы здравомыслящие люди из двух культур могли общаться, чтобы народы узнали, что затевают правительства, чтобы объединиться против общей беды. Этот, так называемый, компромисс, ведет планету к гибели...
– Но почему бы не послать... воззвание? Сказать им? Поговорить с...
– Правительства не очень-то умеют слушать, – голос Долорес почти сливался с шумом листвы. – Особенно консервативные правительства. А насчет поговорить – это как раз то, что мы собирались предпринять. Мы не были первыми. Многие годы люди вроде нас пытались установить контакт, но никто не вернулся, и никто из белых ни разу не появился у нас. Но мы, – я и мой муж, – не верили, что простой человек из белых откажется слушать, если к нему прийти с миром. Мы вышли на берег без оружия и двинулись вглубь суши в надежде, что договориться с отдельным человеком легче, нам казалось, что добрых намерений будет достаточно...
И они встретили дикость. И Беатрикс, поддавшись общему безумию, кричала вместе со всеми: «Убейте ее!»
Так был зверски убит ее муж-миротворец, ее обложила в лесу толпа убийц – все только потому, что тот человек увидел Беатрикс и попытался с ней заговорить.
– Теперь я вижу, как сильно мы ошибались, – прошептала Долорес. – Они не хотят нас слушать. Ничего уже не изменить.
Но Беатрикс ведь не знала ничего! Она закричала, увидев черного, вместо того, чтобы выслушать его. Что же сказать ей теперь, как оправдаться?
– Долорес, я...
Девушка не откликалась на ее слова. Она лежала неподвижно, откинувшись головой на подушку из сухих листьев.
Уснула?
Беатрикс взяла фонарь и осветила Долорес. Затем взяла ее вялую руку. Девушка была мертва.
Слишком поздно Беатрикс поняла, зачем Долорес проглотила капсулу. Она приняла яд, узнав, что мужа нет в живых...
Беатрикс осмотрелась – нужно чем-то вырыть могилу. Ей казалось важным то, чтобы девушка была похоронена до того, как здесь пройдет огонь. Но вдруг она вспомнила, что есть куда более важная задача. Никто из белых никогда не приходил в подводные города...
Она осторожно сняла оставшиеся на мертвом теле части водолазного костюма. Затем повозилась с различными органами управления и системами контроля, выяснив, как работает система подачи воздуха. Пристегнула к шлему маску. Конструкция костюма была хорошо продумана, и все работало в автоматическом режиме, в противном случае она никогда бы не смогла им воспользоваться. По-видимому, застежка на маске Долорес ослабла, и она ее потеряла.
– Ты не ошибалась, Долорес, – сказала Беатрикс.
Она надела костюм, загерметизировала его, укрепила дыхательный аппарат и двинулась к воде. Уже светало.
Беатрикс была неважным пловцом, но, благодаря своему новому телу и подводному костюму, ее замысел оказался вполне осуществимым. Она устала, была не очень ловка и очень испугана, но у нее все же нашлись силы сделать это, потому что она должна была сделать это.
Беатрикс вошла в воду, царапины на ступнях тут же начали саднить под воздействием соленой морской воды.
Она погрузилась и с облегчением обнаружила, что дышать под водой совсем не сложно, и двинулась по прибрежному шельфу вглубь океана. Тяжелый костюм прижимал ее ко дну, так что она скорее шла, чем плыла.
Ей показалось, что она бредет уже по дну много часов. Ноги и руки невероятно устали, чужой костюм натирал, но она упрямо двигалась вперед. Приходилось подавлять нарастающий иррациональный страх; воображение рисовало акул, мурен, осьминогов, огромных крабов с жуткими клешнями, глубокие расселины в океанском дне.
Если бы только удалось добраться до города, где...
– Эгей! – возглас вывел ее из раздумий.
Голос исходил из ее шлема. Кто-то обращался к ней по радио! Ей удалось установить контакт! Из темноты появились две фигуры, на их шлемах были укреплены фонари.
– Назови себя, незнакомец! Ты не знаешь разве, что здесь проходит граница?
– Я... я Беатрикс. Я-я одолжила этот костюм, чтобы иметь возможность прийти к вам и сказать...
– Это белый! – говоривший был глубоко потрясен этим открытием.
– Прикончи эту мерзость! – с отвращением произнес другой голос. – Не давай ему осквернять нашу воду.
– Но вы не понимаете, – закричала Беатрикс, – вы должны выслушать...
Реактивный гарпун пронзил ее.
Беатрикс умерла. ВОЗДУХ
На сей раз это был не жар пламени, не прохлада воды, но упругая податливость воздуха. Первыми Иво встретил Близнецов – два красивых молодых человека вдыхали воздух, выдыхая радость и жизнь. Затем неутомимый Водолей прошествовал в тумане – его ношей была истина, и совсем неудивительно, что этот человек напоминал чем-то Сиднея Ланье.
Всю жизнь Иво пытался принять на себя хоть часть ноши этого человека, нести рядом с ним хоть одно ведро, но это ему так и не удалось.
Наконец он нашел то, что искал: огромные разукрашенные Весы, уходившие куда-то далеко в небеса, две чаши легонько раскачивались под мягкими порывами ветра. На одной из них было написано РАВЕНСТВО, на другой – СПРАВЕДЛИВОСТЬ.
Одной частью своего сознания Иво увидел трагедию Рыб, другой – авантюру Овна. В каком-то смысле все происходящее было лишь снами, но передавали они сведения о реальных событиях, и он знал, что требуются реальные действия. Но сам он не мог ничего предпринять, ведь как только он перестанет исполнять симфонию, замрет все, все формы бытия. Наверное здесь, у Весов, он найдет отчаянно необходимую слабому голосу своей флейты поддержку, здесь, где воздух наполнен трубными звуками симфонии.
Иво начал:
Иво прочитал текст, проступивший в воздухе, за Весами. Буквы были выписаны сконденсированной атмосферной влагой. Иво был уверен, что на сей раз все будет хорошо.
Чу, слышен смелый звук трубы вдали.
Идет там битва...
Весы ответили трубным гласом:
Неужто Честь сошла в могилу?
А Вера стала ловким плутом?
Достоинство в прислугах у богатства?
Сто миллионов лет – это очень много, и цивилизация вновь возродилась, после того, как прошел Странник. Некоторые культуры угасли, так и не сумев приспособиться вновь к чисто интеллектуальному контакту с другими, некоторые преодолели последствия осады и вышли на новый уровень. Далеко идущим следствием осады явилось то, что произошла селекция: культуры, не способные к цивилизованному галактическому контакту, погибли от собственного варварства и жестокости. К сожалению, они утащили за собой и тех, кто не был столь же самоубийственно жесток. Тем не менее заново отстроенная цивилизация вышла на новый уровень – поскольку Странник продемонстрировал всем потенциальные возможности прогресса науки и техники.
Но что, если Странник вернется вновь, и его пришествие будет столь же разрушительным? Существовали свидетельства, подтверждавшие, что в древние времена тоже случались вторжения и, по-видимому, неоднократно. Цивилизации поднимались, достигали расцвета и угасали – от них не оставалось даже памяти. Неужели и нынешним культурам суждено исчезнуть, когда вновь придет Странник? Или можно что-то предпринять для того, чтобы предотвратить повторение Великой Смуты?
Был разработан План. Развивалась теория, строились новые станции. Из поколения в поколение, из тысячелетия в тысячелетие отбирались и готовились кадры. Галактика была готова ко второму пришествию Странника.
Он пришел, как и ожидалось – через один миллион лет после предыдущей осады. Где бы он ни являлся – вновь приносил с собой войны и беспорядки – так как молодые цивилизации не знали и не могли помнить о последствиях вторжения, и двинулись торговать с соседями, а затем и завоевывать их. Некоторые из них не подозревали о существовании Плана и, в неведении своем, пытались помешать его осуществлению. Многие станции были разрушены...
Гарольд Гротон вышел из восстановления так же, как и раньше – никакой тошноты или обеспокоенности, только небольшой стресс, так сказать, внутренняя перегрузка.
Ощущения не очень-то беспокоили его: ему казалось, что, с одной стороны, он вылупился из личинки и за считанные часы превратился во взрослую особь, с другой стороны, за тот же период он прошел путь эволюции своего роя.
Такова природа процесса восстановления, ничего тут не поделаешь.
Он выскочил из камеры и осмотрелся. Незнакомая, но приятная обстановка Потолок светился мягким желтым светом, имитируя дневное освещение. На стенах фрески, изображающие сценки из жизни роя, на полу упругое покрытие, необычная изысканная мебель – все выглядело очень роскошно.
Он заметил трехстворчатые зеркала и подошел к одному из них – решил оценить свое физическое состояние, прежде чем одеться. Правда, в этот раз он не мог припомнить, как проходил деструкцию, ведь на самом деле он...
Праздные мысли моментально улетучились. То, что было в зеркале, только размерами соответствовало человеку. Существо обладало тремя нижними конечностями – одна большая центральная и две маленькие боковые. Передвижение осуществлялось прыжками – основной упор был на центральную ногу – боковые же выполняли вспомогательные функции и удерживали тело в равновесии, – нечто напоминающее одноногого калеку на костылях. На центральной ноге можно было стоять и совершать повороты на небольшие углы – пара маленьких ног была неважной опорой. Ходить так, как это делают люди, оказалось невозможным – устоять на боковых ногах можно было только прикладывая невероятные усилия, – все равно, что устоять на пальцах ноги его человеческого тела.
Центральная нога переходила в выпирающий вырост, который, в свою очередь, сужаясь кверху, образовывал торс.
Верхних конечностей также было три – третья, центральная рука выходила из той части туловища, которую можно было бы назвать грудью. Но, в отличие от третьей ноги, рука эта была тонкой и ловкой. Очевидно, существа эти начали свой путь эволюции от шестиногих животных и затем освоили прямохождение.
Голову украшали три глаза – каждый видел в своем цвете и со своим фокусным расстоянием – суммарная картина получалась впечатляющей.
Он закрыл один глаз – изображение существенно изменилось, можно было получить много полезной информации, посмотрев сначала одним глазом, затем двумя, а после уже проанализировать и отфильтровать полученные таким образом изображения. На затылке размещалось три уха, они также хорошо дополняли друг друга, каждое отвечало за свой диапазон частот. С такими ушами, подумал Гротон, можно регистрировать очень слабые и сложные по спектральному составу сигналы – человек на такое не способен.
Это было хорошее тело, в отличном состоянии, он чувствовал абсолютное здоровье организма.
Гротон пришел к выводу, что этому инопланетному телу суждено надолго стать его оболочкой. Он чувствовал себя необычно, но тревоги не было.
– Дрон! – в три уха ворвался властный, нечеловеческий голос, доносившийся из соседней комнаты.
– Спешу, барыня, – ответил он на основной частоте и поскакал на зов. Гарольд полагал, что при ходьбе будет очень неуклюж, но в жизни все было иначе. Ощутив тело в действии, он пришел к выводу, что при прочих равных условиях стал бы чемпионом по ходьбе на Земле.
Язык общения, как и тело, был чем-то невиданным, но тем не менее Гротон без труда управлялся и с тем, и с другим.
Он ведь не намеревался отвечать – его тело сделало это автоматически. Может, Иво таким же образом получил свои способности к языкам в Тире?
Он приблизился к женской особи – тело в общих чертах походило на его собственное, но было крупнее и приспособлено для воспроизводства потомства.
Он знал, что она уже откладывала яйца, и, может, уже тысячи. Ее внешний вид, пусть и несколько непривычный, обладал сексуальной привлекательностью, в том смысле, в каком ее понимали здешние существа.
Он теперь тоже принадлежал к их виду, и почувствовал влечение, несмотря на сидевшего внутри Homo Sapiens'а. Ну что ж, другая культура, другие нравы.
– Приготовьте меня к приему, – приказала она, не удосужившись даже объяснить причину такой спешки.
Гротон было возмутился таким тоном, но его тело уже засуетилось, он кинулся к стенному шкафу, ловко отомкнул его и вытащил на свет какой-то прибор, похожий на щетку, и, держа его в руке, приблизился к даме с должным почтением. Действия совершались самопроизвольно, и он почувствовал себя увереннее.
Тело, приютившее его, было достаточно самостоятельным. Как только он переставал сознательно управлять им, оно тут же занималось своими делами.
Он (оно?) начал бережно расчесывать мех в районе горла, благодаря какому-то электрическому воздействию при каждом проходе волосы становились ярче и пушистее.
Гротон решил не вмешиваться в процесс и попытаться разобраться, что же с ним произошло. Должно же быть всему этому какое-то объяснение, должно же где-то находится истинное сознание этого тела.
Так оно и было. Как только у него возникло желание разобраться, все стало на свои места.
Он – это Дрон, трутень: принц-консорт Королевы. Делом всей его жизни было угождать прихотям Королевы. Взамен он получал почет и то, с чем не сравнятся любые богатства – правда, только до тех пор, пока Королева к нему благосклонна.
– Принеси новую щетку, – сказала она, не дав ему понять, чем ей не нравится эта.
А зачем? Дрону не нужно думать. Дрон должен выполнять приказы.
Прежде, чем Гротон успел что-то сообразить, Дрон уже со всех ног мчался к кладовой. Может, это и к лучшему – в бесправном положении Дрона человеческое вмешательство может все только испортить.
– Одну статическую щетку для Королевы, – отрывисто бросил он клерку, будто откусив конец фразы щелкающими челюстями. Он увидел первого рабочего – это создание было, по-видимому бесполым, внешне похоже на него, но раза в полтора меньше.
Рабочий сделал вид, что не слышит его и продолжал что-то невозмутимо жевать.
Это была беспрецедентная наглость, но Дрон ничем не мог себе помочь. Он скоро потеряет благосклонность Королевы, и рабочие это знали. Пройдет еще немного времени, и его вышвырнут отсюда, а рабочие будут получать высочайшее наслаждение, проходя мимо него, подыхающего с голоду, даже не повернув головы. Сам он не сможет добывать себе еду, только рабочие могут ее принести – он и Королева знатные особы, о которых следует заботиться. Тело напряглось в бессильной ярости.
Но Гротону-человеку ситуация казалась еще более безнадежной. Дрон зависел от обстоятельств, а не от своих физических способностей – Гротон быстро это понял. Гротона не оскорбляло невнимание рабочего – существовала более реальная опасность. Если он хоть немного задержится, выполняя это задание, то Королева не преминет выказать свой крутой норов – на что и надеялся этот дерзкий работяга. Это злобное создание приближало смерть Дрона.
Из сознания Дрона он выяснил, что всего год назад все было совершенно иначе. Тогда он был обласкан вниманием Королевы, его все боготворили. Бесполые из кожи вон лезли, чтобы угодить ему. Ему казалось тогда, что он уже держит бога за бороду.
Тщетные иллюзии! Теперь он был игрушкой в руках Королевы и рабочих, его терпели лишь потому, что он был удобен. Ходячий резервуар для оплодотворяющей спермы. Он знал, что, в конце концов, все придет к этому, так как Королевы весьма непостоянны, – но как истинный трутень закрывал на это глаза.
Гротон не был сторонником грубой силы, но переживания этого бесправного существа глубоко задели его чувства, аналитический разум землянина принял нетипичное решение. Нетипичное и для него, и для Дрона. Дрон руководствовался чувствами, как и полагалось принцу-консорту, Гротон же был человеком действия. Выражаясь фигурально, в результате этой комбинации импотент превратился в настоящего мужчину.
Он перебросил две боковые руки через стойку и схватил рабочего за плечи. Легкое создание повисло в воздухе. Гротон подержал его немного, дав возможность ощутить большую физическую силу Дрона, которой хватило бы, чтобы раздавить тело рабочего. Слов не требовалось. Рот бесполого раскрылся, из него вывалилась жвачка – существо буквально было парализовано от удивления. Дрон сотворил немыслимое – он принял решение сам. Даже если бы вдруг Королева забеременела от бесполого, это не было бы столь экстраординарным событием.
Он поставил рабочего на место и через минуту уже мчался к Королеве с новой щеткой. Пройдет очень много времени, прежде чем этот рабочий еще раз позволит себе подобное хамство, и весть об этом поступке вскоре облетит всех.
Ожидания отставки Дрона оказались преждевременными.
К сожалению, поставив на место зарвавшегося рабочего, он не изменил в корне ситуацию. Он начал уже надоедать Королеве, и если как можно скорее не восстановит престиж, его судьба будет печальной. Демонстрации мускулов достаточно, чтобы впечатлить рабочего, но не Королеву.
Тело Дрона и его разум дрожали от волнения и страха. То, что он проделал сейчас, было чуждо его природе, и он терялся в догадках, что же заставило его так поступить.
Он обладал когда-то острым умом, но быстро деградировал, так как постоянно боялся воспользоваться им, дабы не навлечь на себя беду. Он хорошо научился контролировать даже импульсивные вспышки эмоций, чтобы, не дай Бог, никто со стороны ничего не заметил. Гротон успокоил Дрона – тот подчинился его воле так же легко, как и воле Королевы. Но теперь Гротон почувствовал, что создание переполнено тревоги и ожиданий – оно учуяло в своем сознании чужака.
Если бы Гротону предоставили право выбирать, в кого внедрятся в этом мире, он бы остановился на Дроне. Дрон был хорошо физически развит, его положение таило в себе огромные возможности, к тому же он не обладал врожденным коварством и озлобленностью. Но все эти рассуждения не объясняли главного – как он, Гарольд Гротон, попал в этот мир. Неужели его занесло сюда в поисках истоков галактической цивилизации?
По-видимому, часть ответов есть в сознании Дрона, но это адский труд – извлекать из его памяти факты, рассортировывать их и приводить в понятную для человека форму. Ведь сведений было раз в сто больше, чем нужно – память Дрона содержала массу фактов, относящихся к жизни Дрона, а не Гарольда Гротона
Королева взглянула на него одним лишь глазом, давая понять, что недовольна небольшой задержкой, но никаких выводов не последовало. Он уложился в допустимые сроки – пока.
Он не закончил еще туалет Королевы, как засветился коммуникационный экран.
– Госпожа, – весь вид бесполого выдавал трепет, один глаз был закрыт – так выражалось почтение королевской особе.
– Кризис начался? – спросила Королева.
– Боевой планетоид фелков материализовался в восьми тви от нас.
Гротон почувствовал реакцию существа, в теле которого он гостил. Тви, здешняя единица измерения расстояний, равнялась сорока пяти световым секундам. Фелки – неприятели – были в шести световых минутах отсюда.
– Так скоро! И так близко! – гневно воскликнула Королева. – Как же они пронюхали?
Она не стала ждать ответа. Очевидно, была утечка информации, и фелки выследили их экспедицию. Они не могли бы так быстро найти их в космосе – из-за временной задержки на это ушли бы годы наблюдений.
Королева уже шествовала по коридору столь быстро, что Дрон едва поспевал за нею. Она была потрясающим индивидуумом – огромная, гладкая, сильная – она была не просто рождена, чтобы править, а представляла собой плод длительной эволюции правителей.
Командование, из рабочих, уже собралось в королевском зале.
– Покажите диспозицию, – резко бросила Королева, для церемоний времени не было.
Появилась светящаяся сфера, а на ней – яркие точки. Карта космоса, сообразил Гротон, изображающая область около светового часа в диаметре. Солнце, несколько планет и два отдельно стоящих спутника – планетоиды Королевы и фелков.
Солнце? Нет, поправила его память Дрона – это просто обозначение конечного пункта их экспедиции, место, куда нужно поставить станцию. Никакого солнца в радиусе двух световых лет и в помине нет.
Королева сделала нетерпеливый жест, и увеличение возросло: проступили контуры кораблей. Планетоид Королевы был окружен дредноутами – но и из неприятельского спутника тоже начали появляться корабли.
– Что это за диспозиция? – спросила Королева. – Они же нас сомнут через час.
– Наш тактик погиб в последней стычке, – осторожно напомнил ей главный офицер-рабочий. – Мы не остановились, чтобы подыскать замену.
– Разумеется. Я не потерплю чужака в своем рое. Где же яйцо с новым тактиком? Он что, еще не вылупился?
Теперь Королева напоминала Гротону одну известную ему особу. Интересно, следующая фраза будет о том, что она не может заниматься всем сама?
– Я тактик, – откликнулся один из офицеров. – Но враг застал нас врасплох, и мне не хватает опыта.
Королева задумчиво уставилась на сферу:
– Мой Дрон выдумал бы лучшую диспозицию, – сказала она.
Офицер был явно оскорблен, и осмелился весьма недвусмысленно выказать свое недовольство столь уничижительным сравнением:
– Может, ваш Дрон примет на себя тактическое руководство операцией?
Сознание Дрона буквально взорвалось после столь едкого замечания. Дрон никогда бы не проявил свои чувства в присутствии Королевы, но за него это сделал Гротон, выведенный из равновесия волной эмоций Дрона.
– Дрон примет на себя командование, – сказал он, вибрируя в резонанс всеми тремя голосовыми связками.
Королева повернулась, чтобы осадить его, возможное наказание, за подобную дерзость – ссылка, это как минимум. Но она передумала.
– Да, пусть командует. А вы, тактик, будете у него учеником. Для вас это будет полезный опыт.
Так... одна несдержанная реплика, и он уже отвечает за судьбу цивилизации. У Королевы жестокие капризы. Гротона охватили страх и отчаяние. Он вступил в должность командующего. Разум Дрона буквально съежился от страха, так, должно быть, чувствует себя военный, который, отдавая честь национальному флагу, вдруг с ужасным грохотом разбивает окно. Гротону пришлось изолироваться от сознания Дрона, он боялся, что в самый неподходящий момент его охватит панический страх. Это означало, что он принял на себя почти все функции существа, а также и то, что ему придется распрощаться с возможностью черпать информацию из его памяти. Гротон стал Дроном.
И все же, шутка Королевы, по-видимому, была не такой уж нелепой, как могли бы подумать бесполые, знающие, что Дрон все больше теряет ее расположение. Ведь Дрон провел несколько лет в свите Королевы и, несомненно, имел возможность наблюдать, как она командует войсками. У Дрона был острый ум, и он был неплохо осведомлен; его робость и полная зависимость от Королевы – вот что делало идею командования столь смешной.
Но ни Королева, ни рабочие не знали, что за дело взялся решительный человеческий индивидуум. У Дрона была чувственная натура, но не хватало инициативы, Гротон же, напротив, был уравновешен и обладал сильной волей. В сумме могла получится слабая в обоих отношениях личность, но, к счастью, этого не произошло. Как показал инцидент с рабочим на складе, всякому терпению приходит конец.
Королева удалилась. Ну что ж, придется выкручиваться самому.
Тактик-рабочий стоял, ожидая, в стороне, как ему и было сказано. Гротон представлял, каким это было унижением для него, но слово Королевы – закон. Этот офицер, подобно Гротону, стал жертвой собственной несдержанности. У Королевы были свои методы обуздания строптивых придворных, и это будет хорошим уроком для остальных.
– Какова наша оперативная задача? – спросил Гротон у офицера, решив действовать по своему усмотрению, ну а там уж, как бог даст.
– Отбросить флот противника, чтобы можно было установить станцию, активизировать ее и расставить мины, – ответил тактик.
– А мины сделают невозможными последующие атаки?
– Да.
– Как вооружены фелки по сравнению с нами?
– Они превосходят нас числом, но вооружение поплоше. У нас были большие потери при установке предыдущих станций.
– Сколько у нас времени?
– Для чего?
Еще одна специфическая черта интеллекта рабочего.
– Сколько времени остается до того, как вражеский флот прорвется к нам и разрушит станцию?
– Около шести часов, если мы не будем маневрировать или не отгоним их.
Время, конечно же исчислялось в здешних единицах, но Гротону не составило труда перевести их в привычные часы. Он еще раз внимательно изучит карту космоса.
– Вы собираетесь ждать их атаки?
– Да.
– Почему?
– А как иначе мы сможем узнать направление их удара?
Несмотря на приказ, офицер явно не выказывал большого почтения к Дрону.
Гротону пришел на память сходный чем-то случай из его жизни, произошедший много лет назад. Тогда он имел дело со студентами высшей школы. Тогда, как и сейчас, его цель была весьма проста – либо справиться со всем самому, либо провалиться с треском, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Да, – заключил Гротон. – Если их корабли начнут нас атаковать все вместе на большой скорости, то наш разбросанный и малочисленный флот не сможет их остановить. А для того, чтобы уничтожить станцию, достаточно одного прорвавшегося корабля.