Страница:
— Человек, скелет, гоблинша — привет вам! — промолвил тролль. — Если, конечно, вы явились с миром.
— Кто к нам с миром, к тому и мы с миром, — дипломатично ответил Трент.
— Вот и ступайте себе с миром дальше. Я должен предупредить вас, что наша деревня может оказаться негостеприимной.
— Мы проделали долгий путь, устали и нуждаемся в отдыхе, — возразил Трент. — Кроме того, мы ведем поиск, и не исключено, что искомое нами находится где-то неподалеку. Не лучше ли познакомиться и выяснить, не можем ли мы принести друг другу пользу?
— Наверное, ты прав. Меня зовут Па-тролль, и мне поручено па-троллировать околицу. Я слишком стар, чтобы работать с пылью, поэтому на меня возложена обязанность прогуливаться возле деревни и говорить чужакам, чтобы они поворачивали восвояси.
— Рады знакомству с тобой, Па-тролль. Я волшебник Трент-Трансформатор, отставной король Ксанфа. Со мной ходячий скелет Косто, уроженец Сонного Царства, и Глоха, дочь гоблинши и гарпия. Она ведет поиск, а мы с Косто ей помогаем.
— Волшебник Трент! — воскликнул тролль. — Возможно, ты-то как раз нам и нужен. Но постой, Трент правил очень давно и сейчас должен быть древним старцем. Обманщик ты, а никакой не волшебник!
— Нет, я тот самый Трент-Трансформатор, просто временно омоложенный, — пояснил волшебник. — Хочешь получить доказательство, так это мигом.
Он щелкнул пальцами, и росшая рядом с тропкой былинка превратилась в исполинский дуб с желудями размером в человеческую голову.
— Прошу прощения, — смущенно пробормотал Трент, — я собирался обернуть травинку деревцем средних размеров, но совсем забыл о здешнем усилении магии.
— Да, видать, ты не врешь, — уважительно промолвил тролль, потрогав толстенный ствол. — Это не иллюзия. Прошу прощения, волшебник, за то, что позволил себе усомниться в твоих словах. Интересная у вас компания, — добавил он, покосившись на Глоху. — Полугоблинша-полугарпия; этакое диво не каждый день встретишь. Ну что ж, идем в деревню. Могу сказать, что я весьма взволнован нашей встречей.
Па-тролль и впрямь возбужденно подрагивал, как частенько бывает с троллями, затевающими какую-нибудь каверзу.
Глоха и без дополнительного предупреждения со стороны Трента держалась настороже.
Волшебник вернул былинку в исходное состояние (на сей раз он действовал осторожно, и магия сработала точно, не превратив растение ни в быль, ни в былину, и даже ни в пылинку), и спутники последовали за троллем на деревенскую площадь. Там собралась толпа местных жителей, среди которых были представлены почти все мало-мальски человекоподобные народы Ксанфа: не только тролли и эльфы, но феи и огры, два небольших великана, гоблины, гномы, кентавры, а также существа со столь сложным происхождением, что им трудно было подобрать название.
— Эй, сброд! — громко прокричал Па-тролль, — к нам гости пожаловали. Может быть, в них наше спасение, хотя полной уверенности в этом нет. Но так или иначе к нам занесло волшебника Трента в сопровождении ходячего скелета и милашки полугарпии.
Толпа разразилась одобрительным гулом, и неожиданно Глоха поняла, что все взгляды обращены не на волшебника и не на скелет, а на нее. Это удивило ее, но потом она подметила еще одну странность. При всем многообразии собравшихся на площади не было ни одной гарпии.
— Видите ли, — продолжил Па-тролль, адресуясь уже к гостям, — у нас тут проблема. Нам было велено ждать Времени Гарпии, но никаких гарпий и близко не пролетало, а до большой беды осталась самое большее пара дней. Если и вы нам не поможете, то скоро и наша деревня, и весь Ксанф окажутся в глубоком дерьме.
— А в чем, собственно говоря, затруднение? — осведомился Трент. — И каким образом гарпия может помочь вам с ним справиться?
— Так сразу и не объяснишь, — покряхтел старый тролль. — Тут нужно иметь представление об особенностях нашей работы. Мы, как известно, собираем волшебную пыль в кучу, и ее концентрация рождает в неведомых глубинах магии волшебную птицу рок. Она взмахивает крыльями, поднимая ветер, который разносит пыль по всему Ксанфу, и делает его магическим краем. Стоит прекратить опыление, и магия постепенно иссякнет, а Ксанф превратится — я уж прошу прощения за грубость — в самую что ни на есть Обыкновению. Вот почему мы все, хотя и происходим из племен, которые в других местах враждуют и даже поедают одни других, — тут он плотоядно покосился на Глоху и облизнулся, — трудимся бок о бок не покладая рук. К магии у нас стараются не прибегать, больше полагаясь на руки и ноги. Пускать в ход чары в наших краях небезопасно. До недавних пор все шло своим чередом но, — тролль глубоко вздохнул, — некоторое время назад в ближней горе открылась дыра. Дыры-то для нас привычны, из них появляется магический камень, тот самый, который мы дробим и растираем в пыль, но на сей раз оттуда стала сочиться какая-то густая, маслянистая жидкость, да не в том беда, что густая, а в том, что ядовитая. Поток медленно надвигается на деревню, истребляя на своем пути все живое. Ни остановить его, ни отвести в сторону мы не можем, поскольку испарения этой жидкости тоже ядовиты и нам не удается приблизиться к потоку. Приходится держаться на расстоянии, но это не решение вопроса, ибо уже скоро яд просочится в саму деревню и начнет собираться в лужу на этой площади. Нам придется спасаться бегством, бросив нашу работу, а следовательно, некому будет добывать пыль. Магия Ксанфа пойдет на убыль, и со временем — пусть не сразу, но это время наступит — наш край станет таким же унылым, как и земли за его пределами.
Толпа вновь застонала, и на сей раз Глоха едва не присоединилась к поселянам. Перспектива и впрямь выглядела удручающей.
— Понятное дело, — продолжил тролль, — по этому поводу мы обратились с Вопросом к Доброму Волшебнику Хамфри, спросили, как нам предотвратить беду. Волшебник Ответ дал, но мы не можем сказать, что полностью им удовлетворены.
— А можно узнать, кого вы посылали за Ответом? — полюбопытствовала Глоха.
— Крылатое чудовище, хотя и не из твоего племени. Полукровку по имени Глиф.
— Я с ней встречалась, когда проходила Испытание! — радостно воскликнула Глоха. — Это милая, славная лошадрака.
— Надеюсь, в замке к ней относятся хорошо? — с отеческой заботой в голосе промолвил тролль.
— О да! Сначала-то я думала по-другому, но потом поняла, что это просто часть испытания. У нее все в порядке.
— А что за Ответ вы получили? — поинтересовался Трент, переводя разговор ближе к существу дела. — Держаться до прихода Времени Гарпии?
— Вот именно. При всем моем уважении к Доброму Волшебнику не могу не сказать, что его Ответы, особливо если учесть, какой ценой они достаются, оставляют желать лучшего.
— Они всегда правильны и имеют отношение к делу, — возразил Трент.
Тролль покосился на Глоху и, на сей раз без хищной усмешки, спросил:
— Ну а тебя, красотка, полученный Ответ устроил?
— Вообще-то нет. На самом деле это трудно назвать настоящим Ответом, недаром с меня даже не потребовали службу.
— В таком случае ты в состоянии понять нашу досаду.
— Пожалуй. Но при всем при том должна заметить, что скорее всего я не являюсь той гарпией, Времени которой вам велено дожидаться. От папы-гарпия я только и унаследовала, что крылья, а всем прочим удалась в маму. Не то что мой братец Гаргло. И уж мне точно не под силу остановить ядовитый поток: отрава, действующая на вас, подействует и на меня.
— А почему бы вам просто не построить дамбу? — спросил Трент.
— Мы с того и начали. Народ у нас к работе привычный, и дамбу соорудили надежную, но жидкость все равно просачивается. Разъедает преграду и находит себе путь. Единственный выход — заткнуть сам источник, но к нему-то нам и не приблизиться.
— Но вы же водитесь с птицами рок. Пусть одна из них сбросит на источник валун или скалу.
— Будь этот источник в долине, это бы сработало, но он открылся на крутом горном склоне. Сброшенный камень просто скатится вниз. Отверстие не так уж велико, и имей кто-то из нас возможность подобраться к нему, заткнуть его было бы не сложно. Но туда не подойти, не рискуя жизнью.
И тут Глоху осенило:
— Косто, удушающий драконий дым был тебе нипочем. Может быть, ты и к этому отверстию подберешься?
— Почему бы и нет? — пожал ключицами скелет.
— Значит, вы и есть те, кого мы ждали! — радостно вскричал тролль. — Оно-таки пришло, Время Гарпии.
— Возможно, — не стал возражать Трент. — Однако следует уточнить, что наш друг Косто тоже пребывает в поиске. Он хочет навсегда остаться у нас в Ксанфе, а для этого ему позарез нужна половинка души. Вот если бы кто-нибудь из вас…
Просто поразительно, насколько быстро рассеялась толпа. По всей видимости, самоотверженность никого из поселян так далеко не простиралась. Даже Па-тролль каким-то (не иначе как магическим) способом переместился в другое место. Трое путников остались в центре мигом опустевшей деревни.
— Во всех этих полукровках слишком много человеческого, — криво усмехнувшись, заметил Трент.
— Так-то оно так, но их беда и впрямь касается не их одних, а всего Ксанфа. Я все равно заткну эту дыру.
Скелет направился в ту сторону, куда смотрел, рассказывая о ядовитом потоке, Па-тролль. Трент, провожая его взглядом, покачал головой.
— Я мог бы поклясться, что у него и так есть половинка души, если не больше.
— Безусловно, — поддержала его Глоха. — По мне, так более душевного существа не сыщешь.
— Может, души теперь не те, что раньше?
— Посмотрю-ка я, не смогу ли ему чем-нибудь помочь, — молвила Глоха, расправляя крылья.
— Не подлетай слишком близко, — предостерег ее Трент. — Если унюхаешь отраву, тут же лети прочь.
— Я буду осторожна, — заверила его крылатая гоблинша, поднимаясь в воздух. Ее радовала возможность снова подняться в небо в природном обличье, поскольку маленькие ножки устали от бесконечной ходьбы и она уже начала опасаться, как бы ее крылья не отвыкли от полета. Таким образом, решение помочь Косто было не просто благородным порывом, хотя и без этого тут не обошлось.
Спустя мгновение девушка увидела ядовитый поток: стекавшую с горы по направлению к деревне черную реку. Растения вокруг потока пожухли и высохли: повсюду, где распространялся ядовитый запах, расстилалась безжизненная пустыня. Создавалось впечатление, будто отрава ползла к деревне злонамеренно и целеустремленно. Глоха отогнала бы эту странную мысль, однако она знала об умении короля Дора разговаривать с неодушевленными предметами, а потому подобное предположение не показалось ей таким уж нелепым. Конечно, неживые существа в большинстве своем не отличаются глубиной мыслей и чувств, однако чувствовать и размышлять могут. Вспомнить хотя бы имевший не слишком приятный, но ярко выраженный характер вулкан Попа… как там его. Не говоря уж о Косто, который, если судить по поступкам, гораздо живее всех живых. Так почему бы и ядовитому потоку не стремиться куда-нибудь, целилась гора же в них валунами и газами.
И тут Глоха сообразила, что источником этого яда тоже является Попа-кати-петль. Отрава вытекала из трещины в противоположном склоне вулкана, который они обогнули, сами того не заметив. Выходит, они еще не отделались от злобной горы, способной извергать на всех, кто ей не по нраву, всяческую ядовитую гадость.
Тем временем Косто поднялся по склону, однако она поняла, что подобраться к самому отверстию ему не удастся из-за отвесного утеса. Правда, подступ туда имелся, но этот обходной путь был виден только сверху.
Глоха стала снижаться, чтобы сказать об этом скелету, однако он шел вдоль потока, у самого его берега. Ему ядовитые испарения ничуть не вредили, а вот у нее, стоило ей лишь свернуть в ту сторону, начали слезиться глаза. Крылья задрожали, и чтобы не упасть, девушке пришлось набрать высоту. Стало понятно, что приблизиться к скелету ей не удастся, тем не менее опускать крылья она не собиралась.
— Косто! — закричала она, описывая круги на безопасной высоте. — Косто!
Скелет заметил ее и помахал ей костяной рукой.
— Тут! — крикнула она, круто поворачивая к правому склону. — Туда. Там тропа!
Но Косто, видимо, не мог ни разобрать ее слов, ни уразуметь сути, ее маневров. Он продолжал идти вдоль потока.
Никакого другого способа дать скелету знать о другой дороге Глохе придумать не удавалось, и она просто летела над ним, надеясь, что ей все же представится случай оказаться ему полезной. Наконец Косто добрался до утеса и остановился: стало ясно, что наверх ему не взобраться. Он огляделся по сторонам.
Глоха поняла, что настало ее время. Заложив вираж, она снова резко свернула вправо и зависла, делая Косто знаки. На сей раз скелет сообразил и последовал за ней, в сторону от потока. Глоха направила его к огибавшему крутой склон уступу, по которому можно было подняться вверх и оказаться как раз над утесом.
Когда скелет зашагал по узкому уступу, девушка заметила, что он держит в руках каменный обломок, которым, надо полагать, собирается заткнуть отверстие. Кажется, это был кусок выплюнутого какой-то пещерой сталактита.
Глоха следила за ним сверху. Подойдя к отверстию, Косто осмотрелся, примерился и вонзил сталактит острым концом в отверстие. Он вошел хорошо, но по краям яд продолжал просачиваться. Тогда скелет покойно снял череп и, орудуя им как молотком, принялся наносить удары по сталактиту, загоняя его все глубже. В конечном итоге затычка засела так плотно, что никаких щелей не осталось.
Косто повернулся и зашагал прочь: дело было сделано. Сверху было видно, что хотя ниже по течению черный яд сохранялся, из отверстия он больше не поступал. Зато деревья по пути следования Косто скукоживались, и листва с них облетала: скелет забрызгался ядом, и яд этот выветриваться не собирался. Но Глоха помогла ему и тут — приметив речушку, она принялась маневрировать, указывая ему новое направление, и Косто, уже привыкший понимать ее знаки, двинулся туда. Увидев воду, скелет погрузился туда с черепом и смыл отраву. Кувшинки и камыши ниже по течению стали вянуть. Глоха жалела их, однако не могла не радоваться тому, что скелет очистился от вредоносной жидкости.
Некоторое время после его выхода на берег девушка продолжала держаться на безопасном расстоянии, но заметив, что трава под его ногами больше не жухнет, решилась приблизиться. Ядовитых паров не ощущалось, и она приземлилась.
— Ты отмылся, так что все в порядке.
— Спасибо за добрые советы. Мне и в череп не приходило, что угроза может исходить и от меня самого, а оказалось, что все живое вокруг меня гибнет.
— Так оно и было. Этот яд очень силен.
Вместе они вернулись в деревню, где не терявший времени Трент уже превратил кучу местных сорняков в полезные растения, с которых нарвал уйму вкусной и свежей еды. Местные жители уже знали, что яд больше не прибывает, а значит, и то, что успело вытечь из горы, со временем высохнет или уйдет под землю. Они могли успокоиться и вернуться к своей важной и нужной работе.
— Я поговорил с селянами, и они заверили меня, что никаких крылатых гоблинов здесь до тебя не видели и даже о таких не слышали. По их убеждению ты единственная в своем роде.
— Боюсь, что тут они правы, — невесело согласилась Глоха. — Но если бы решения моей проблемы не существовало, Кромби не стал бы никуда указывать. А раз указал, значит, ответ есть: просто нам придется продолжить поиски.
— Верно. Мы можем заночевать здесь, а поутру двинуться дальше в том же направлении, на юго-восток, — он помолчал, а потом добавил: — Я бы не стал так уж скопом хулить весь здешний народ за то, что никто не захотел расстаться с половинкой души. Тут много женщин и стариков, души которых для нашей цели не годятся, а остальные просто побоялись. Насчет душ существует множество пугающих предрассудков, от которых не так просто избавиться.
— Знаю, — промолвила Глоха, вспомнив, как опасалась насчет половинки собственной души.
— А я не хотел бы получить половинку души того, кто не желает подарить ее по доброй воле, — заявил Косто.
— Будем искать дальше, — вздохнула Глоха.
Ужин стараниями Трента вылился в настоящее пиршество, в котором приняла участие вся деревня. Жители наперебой восхваляли Косто, без конца повторяя, что он совершил подвиг ради спасения всего Ксанфа. Из чего, видимо, следовало, что и половинкой души ему обязан весь Ксанф, а не обитатели отдельно взятой деревни.
На ночлег их устроили в уютном доме, оставленном семьей, поспешившей бежать от ядовитого потока, не дожидаясь Времени Гарпии. Глоха впервые за долгое время смогла устроиться в отдельной спальне, на мягкой постели. Устроилась хорошо, хотя ей и было малость одиноко. Странное дело, вроде бы спишь и спишь, но чего-то при этом недостает. Точнее, кого-то.
Происшедшие события лишний раз убедили ее в том, что Добрый Волшебник слов на ветер не бросает. Сказал он местным насчет Времени Гарпии и оказался прав: хоть она является гарпией лишь отчасти, с ее прибытием в деревню беда отступила. Надо думать, что и его указания, касающиеся ее собственной проблемы, были даны не просто так.
Так или иначе она засыпала с приятным сознанием того, что сегодня смогла принести некоторую пользу.
Глава 7
— Кто к нам с миром, к тому и мы с миром, — дипломатично ответил Трент.
— Вот и ступайте себе с миром дальше. Я должен предупредить вас, что наша деревня может оказаться негостеприимной.
— Мы проделали долгий путь, устали и нуждаемся в отдыхе, — возразил Трент. — Кроме того, мы ведем поиск, и не исключено, что искомое нами находится где-то неподалеку. Не лучше ли познакомиться и выяснить, не можем ли мы принести друг другу пользу?
— Наверное, ты прав. Меня зовут Па-тролль, и мне поручено па-троллировать околицу. Я слишком стар, чтобы работать с пылью, поэтому на меня возложена обязанность прогуливаться возле деревни и говорить чужакам, чтобы они поворачивали восвояси.
— Рады знакомству с тобой, Па-тролль. Я волшебник Трент-Трансформатор, отставной король Ксанфа. Со мной ходячий скелет Косто, уроженец Сонного Царства, и Глоха, дочь гоблинши и гарпия. Она ведет поиск, а мы с Косто ей помогаем.
— Волшебник Трент! — воскликнул тролль. — Возможно, ты-то как раз нам и нужен. Но постой, Трент правил очень давно и сейчас должен быть древним старцем. Обманщик ты, а никакой не волшебник!
— Нет, я тот самый Трент-Трансформатор, просто временно омоложенный, — пояснил волшебник. — Хочешь получить доказательство, так это мигом.
Он щелкнул пальцами, и росшая рядом с тропкой былинка превратилась в исполинский дуб с желудями размером в человеческую голову.
— Прошу прощения, — смущенно пробормотал Трент, — я собирался обернуть травинку деревцем средних размеров, но совсем забыл о здешнем усилении магии.
— Да, видать, ты не врешь, — уважительно промолвил тролль, потрогав толстенный ствол. — Это не иллюзия. Прошу прощения, волшебник, за то, что позволил себе усомниться в твоих словах. Интересная у вас компания, — добавил он, покосившись на Глоху. — Полугоблинша-полугарпия; этакое диво не каждый день встретишь. Ну что ж, идем в деревню. Могу сказать, что я весьма взволнован нашей встречей.
Па-тролль и впрямь возбужденно подрагивал, как частенько бывает с троллями, затевающими какую-нибудь каверзу.
Глоха и без дополнительного предупреждения со стороны Трента держалась настороже.
Волшебник вернул былинку в исходное состояние (на сей раз он действовал осторожно, и магия сработала точно, не превратив растение ни в быль, ни в былину, и даже ни в пылинку), и спутники последовали за троллем на деревенскую площадь. Там собралась толпа местных жителей, среди которых были представлены почти все мало-мальски человекоподобные народы Ксанфа: не только тролли и эльфы, но феи и огры, два небольших великана, гоблины, гномы, кентавры, а также существа со столь сложным происхождением, что им трудно было подобрать название.
— Эй, сброд! — громко прокричал Па-тролль, — к нам гости пожаловали. Может быть, в них наше спасение, хотя полной уверенности в этом нет. Но так или иначе к нам занесло волшебника Трента в сопровождении ходячего скелета и милашки полугарпии.
Толпа разразилась одобрительным гулом, и неожиданно Глоха поняла, что все взгляды обращены не на волшебника и не на скелет, а на нее. Это удивило ее, но потом она подметила еще одну странность. При всем многообразии собравшихся на площади не было ни одной гарпии.
— Видите ли, — продолжил Па-тролль, адресуясь уже к гостям, — у нас тут проблема. Нам было велено ждать Времени Гарпии, но никаких гарпий и близко не пролетало, а до большой беды осталась самое большее пара дней. Если и вы нам не поможете, то скоро и наша деревня, и весь Ксанф окажутся в глубоком дерьме.
— А в чем, собственно говоря, затруднение? — осведомился Трент. — И каким образом гарпия может помочь вам с ним справиться?
— Так сразу и не объяснишь, — покряхтел старый тролль. — Тут нужно иметь представление об особенностях нашей работы. Мы, как известно, собираем волшебную пыль в кучу, и ее концентрация рождает в неведомых глубинах магии волшебную птицу рок. Она взмахивает крыльями, поднимая ветер, который разносит пыль по всему Ксанфу, и делает его магическим краем. Стоит прекратить опыление, и магия постепенно иссякнет, а Ксанф превратится — я уж прошу прощения за грубость — в самую что ни на есть Обыкновению. Вот почему мы все, хотя и происходим из племен, которые в других местах враждуют и даже поедают одни других, — тут он плотоядно покосился на Глоху и облизнулся, — трудимся бок о бок не покладая рук. К магии у нас стараются не прибегать, больше полагаясь на руки и ноги. Пускать в ход чары в наших краях небезопасно. До недавних пор все шло своим чередом но, — тролль глубоко вздохнул, — некоторое время назад в ближней горе открылась дыра. Дыры-то для нас привычны, из них появляется магический камень, тот самый, который мы дробим и растираем в пыль, но на сей раз оттуда стала сочиться какая-то густая, маслянистая жидкость, да не в том беда, что густая, а в том, что ядовитая. Поток медленно надвигается на деревню, истребляя на своем пути все живое. Ни остановить его, ни отвести в сторону мы не можем, поскольку испарения этой жидкости тоже ядовиты и нам не удается приблизиться к потоку. Приходится держаться на расстоянии, но это не решение вопроса, ибо уже скоро яд просочится в саму деревню и начнет собираться в лужу на этой площади. Нам придется спасаться бегством, бросив нашу работу, а следовательно, некому будет добывать пыль. Магия Ксанфа пойдет на убыль, и со временем — пусть не сразу, но это время наступит — наш край станет таким же унылым, как и земли за его пределами.
Толпа вновь застонала, и на сей раз Глоха едва не присоединилась к поселянам. Перспектива и впрямь выглядела удручающей.
— Понятное дело, — продолжил тролль, — по этому поводу мы обратились с Вопросом к Доброму Волшебнику Хамфри, спросили, как нам предотвратить беду. Волшебник Ответ дал, но мы не можем сказать, что полностью им удовлетворены.
— А можно узнать, кого вы посылали за Ответом? — полюбопытствовала Глоха.
— Крылатое чудовище, хотя и не из твоего племени. Полукровку по имени Глиф.
— Я с ней встречалась, когда проходила Испытание! — радостно воскликнула Глоха. — Это милая, славная лошадрака.
— Надеюсь, в замке к ней относятся хорошо? — с отеческой заботой в голосе промолвил тролль.
— О да! Сначала-то я думала по-другому, но потом поняла, что это просто часть испытания. У нее все в порядке.
— А что за Ответ вы получили? — поинтересовался Трент, переводя разговор ближе к существу дела. — Держаться до прихода Времени Гарпии?
— Вот именно. При всем моем уважении к Доброму Волшебнику не могу не сказать, что его Ответы, особливо если учесть, какой ценой они достаются, оставляют желать лучшего.
— Они всегда правильны и имеют отношение к делу, — возразил Трент.
Тролль покосился на Глоху и, на сей раз без хищной усмешки, спросил:
— Ну а тебя, красотка, полученный Ответ устроил?
— Вообще-то нет. На самом деле это трудно назвать настоящим Ответом, недаром с меня даже не потребовали службу.
— В таком случае ты в состоянии понять нашу досаду.
— Пожалуй. Но при всем при том должна заметить, что скорее всего я не являюсь той гарпией, Времени которой вам велено дожидаться. От папы-гарпия я только и унаследовала, что крылья, а всем прочим удалась в маму. Не то что мой братец Гаргло. И уж мне точно не под силу остановить ядовитый поток: отрава, действующая на вас, подействует и на меня.
— А почему бы вам просто не построить дамбу? — спросил Трент.
— Мы с того и начали. Народ у нас к работе привычный, и дамбу соорудили надежную, но жидкость все равно просачивается. Разъедает преграду и находит себе путь. Единственный выход — заткнуть сам источник, но к нему-то нам и не приблизиться.
— Но вы же водитесь с птицами рок. Пусть одна из них сбросит на источник валун или скалу.
— Будь этот источник в долине, это бы сработало, но он открылся на крутом горном склоне. Сброшенный камень просто скатится вниз. Отверстие не так уж велико, и имей кто-то из нас возможность подобраться к нему, заткнуть его было бы не сложно. Но туда не подойти, не рискуя жизнью.
И тут Глоху осенило:
— Косто, удушающий драконий дым был тебе нипочем. Может быть, ты и к этому отверстию подберешься?
— Почему бы и нет? — пожал ключицами скелет.
— Значит, вы и есть те, кого мы ждали! — радостно вскричал тролль. — Оно-таки пришло, Время Гарпии.
— Возможно, — не стал возражать Трент. — Однако следует уточнить, что наш друг Косто тоже пребывает в поиске. Он хочет навсегда остаться у нас в Ксанфе, а для этого ему позарез нужна половинка души. Вот если бы кто-нибудь из вас…
Просто поразительно, насколько быстро рассеялась толпа. По всей видимости, самоотверженность никого из поселян так далеко не простиралась. Даже Па-тролль каким-то (не иначе как магическим) способом переместился в другое место. Трое путников остались в центре мигом опустевшей деревни.
— Во всех этих полукровках слишком много человеческого, — криво усмехнувшись, заметил Трент.
— Так-то оно так, но их беда и впрямь касается не их одних, а всего Ксанфа. Я все равно заткну эту дыру.
Скелет направился в ту сторону, куда смотрел, рассказывая о ядовитом потоке, Па-тролль. Трент, провожая его взглядом, покачал головой.
— Я мог бы поклясться, что у него и так есть половинка души, если не больше.
— Безусловно, — поддержала его Глоха. — По мне, так более душевного существа не сыщешь.
— Может, души теперь не те, что раньше?
— Посмотрю-ка я, не смогу ли ему чем-нибудь помочь, — молвила Глоха, расправляя крылья.
— Не подлетай слишком близко, — предостерег ее Трент. — Если унюхаешь отраву, тут же лети прочь.
— Я буду осторожна, — заверила его крылатая гоблинша, поднимаясь в воздух. Ее радовала возможность снова подняться в небо в природном обличье, поскольку маленькие ножки устали от бесконечной ходьбы и она уже начала опасаться, как бы ее крылья не отвыкли от полета. Таким образом, решение помочь Косто было не просто благородным порывом, хотя и без этого тут не обошлось.
Спустя мгновение девушка увидела ядовитый поток: стекавшую с горы по направлению к деревне черную реку. Растения вокруг потока пожухли и высохли: повсюду, где распространялся ядовитый запах, расстилалась безжизненная пустыня. Создавалось впечатление, будто отрава ползла к деревне злонамеренно и целеустремленно. Глоха отогнала бы эту странную мысль, однако она знала об умении короля Дора разговаривать с неодушевленными предметами, а потому подобное предположение не показалось ей таким уж нелепым. Конечно, неживые существа в большинстве своем не отличаются глубиной мыслей и чувств, однако чувствовать и размышлять могут. Вспомнить хотя бы имевший не слишком приятный, но ярко выраженный характер вулкан Попа… как там его. Не говоря уж о Косто, который, если судить по поступкам, гораздо живее всех живых. Так почему бы и ядовитому потоку не стремиться куда-нибудь, целилась гора же в них валунами и газами.
И тут Глоха сообразила, что источником этого яда тоже является Попа-кати-петль. Отрава вытекала из трещины в противоположном склоне вулкана, который они обогнули, сами того не заметив. Выходит, они еще не отделались от злобной горы, способной извергать на всех, кто ей не по нраву, всяческую ядовитую гадость.
Тем временем Косто поднялся по склону, однако она поняла, что подобраться к самому отверстию ему не удастся из-за отвесного утеса. Правда, подступ туда имелся, но этот обходной путь был виден только сверху.
Глоха стала снижаться, чтобы сказать об этом скелету, однако он шел вдоль потока, у самого его берега. Ему ядовитые испарения ничуть не вредили, а вот у нее, стоило ей лишь свернуть в ту сторону, начали слезиться глаза. Крылья задрожали, и чтобы не упасть, девушке пришлось набрать высоту. Стало понятно, что приблизиться к скелету ей не удастся, тем не менее опускать крылья она не собиралась.
— Косто! — закричала она, описывая круги на безопасной высоте. — Косто!
Скелет заметил ее и помахал ей костяной рукой.
— Тут! — крикнула она, круто поворачивая к правому склону. — Туда. Там тропа!
Но Косто, видимо, не мог ни разобрать ее слов, ни уразуметь сути, ее маневров. Он продолжал идти вдоль потока.
Никакого другого способа дать скелету знать о другой дороге Глохе придумать не удавалось, и она просто летела над ним, надеясь, что ей все же представится случай оказаться ему полезной. Наконец Косто добрался до утеса и остановился: стало ясно, что наверх ему не взобраться. Он огляделся по сторонам.
Глоха поняла, что настало ее время. Заложив вираж, она снова резко свернула вправо и зависла, делая Косто знаки. На сей раз скелет сообразил и последовал за ней, в сторону от потока. Глоха направила его к огибавшему крутой склон уступу, по которому можно было подняться вверх и оказаться как раз над утесом.
Когда скелет зашагал по узкому уступу, девушка заметила, что он держит в руках каменный обломок, которым, надо полагать, собирается заткнуть отверстие. Кажется, это был кусок выплюнутого какой-то пещерой сталактита.
Глоха следила за ним сверху. Подойдя к отверстию, Косто осмотрелся, примерился и вонзил сталактит острым концом в отверстие. Он вошел хорошо, но по краям яд продолжал просачиваться. Тогда скелет покойно снял череп и, орудуя им как молотком, принялся наносить удары по сталактиту, загоняя его все глубже. В конечном итоге затычка засела так плотно, что никаких щелей не осталось.
Косто повернулся и зашагал прочь: дело было сделано. Сверху было видно, что хотя ниже по течению черный яд сохранялся, из отверстия он больше не поступал. Зато деревья по пути следования Косто скукоживались, и листва с них облетала: скелет забрызгался ядом, и яд этот выветриваться не собирался. Но Глоха помогла ему и тут — приметив речушку, она принялась маневрировать, указывая ему новое направление, и Косто, уже привыкший понимать ее знаки, двинулся туда. Увидев воду, скелет погрузился туда с черепом и смыл отраву. Кувшинки и камыши ниже по течению стали вянуть. Глоха жалела их, однако не могла не радоваться тому, что скелет очистился от вредоносной жидкости.
Некоторое время после его выхода на берег девушка продолжала держаться на безопасном расстоянии, но заметив, что трава под его ногами больше не жухнет, решилась приблизиться. Ядовитых паров не ощущалось, и она приземлилась.
— Ты отмылся, так что все в порядке.
— Спасибо за добрые советы. Мне и в череп не приходило, что угроза может исходить и от меня самого, а оказалось, что все живое вокруг меня гибнет.
— Так оно и было. Этот яд очень силен.
Вместе они вернулись в деревню, где не терявший времени Трент уже превратил кучу местных сорняков в полезные растения, с которых нарвал уйму вкусной и свежей еды. Местные жители уже знали, что яд больше не прибывает, а значит, и то, что успело вытечь из горы, со временем высохнет или уйдет под землю. Они могли успокоиться и вернуться к своей важной и нужной работе.
— Я поговорил с селянами, и они заверили меня, что никаких крылатых гоблинов здесь до тебя не видели и даже о таких не слышали. По их убеждению ты единственная в своем роде.
— Боюсь, что тут они правы, — невесело согласилась Глоха. — Но если бы решения моей проблемы не существовало, Кромби не стал бы никуда указывать. А раз указал, значит, ответ есть: просто нам придется продолжить поиски.
— Верно. Мы можем заночевать здесь, а поутру двинуться дальше в том же направлении, на юго-восток, — он помолчал, а потом добавил: — Я бы не стал так уж скопом хулить весь здешний народ за то, что никто не захотел расстаться с половинкой души. Тут много женщин и стариков, души которых для нашей цели не годятся, а остальные просто побоялись. Насчет душ существует множество пугающих предрассудков, от которых не так просто избавиться.
— Знаю, — промолвила Глоха, вспомнив, как опасалась насчет половинки собственной души.
— А я не хотел бы получить половинку души того, кто не желает подарить ее по доброй воле, — заявил Косто.
— Будем искать дальше, — вздохнула Глоха.
Ужин стараниями Трента вылился в настоящее пиршество, в котором приняла участие вся деревня. Жители наперебой восхваляли Косто, без конца повторяя, что он совершил подвиг ради спасения всего Ксанфа. Из чего, видимо, следовало, что и половинкой души ему обязан весь Ксанф, а не обитатели отдельно взятой деревни.
На ночлег их устроили в уютном доме, оставленном семьей, поспешившей бежать от ядовитого потока, не дожидаясь Времени Гарпии. Глоха впервые за долгое время смогла устроиться в отдельной спальне, на мягкой постели. Устроилась хорошо, хотя ей и было малость одиноко. Странное дело, вроде бы спишь и спишь, но чего-то при этом недостает. Точнее, кого-то.
Происшедшие события лишний раз убедили ее в том, что Добрый Волшебник слов на ветер не бросает. Сказал он местным насчет Времени Гарпии и оказался прав: хоть она является гарпией лишь отчасти, с ее прибытием в деревню беда отступила. Надо думать, что и его указания, касающиеся ее собственной проблемы, были даны не просто так.
Так или иначе она засыпала с приятным сознанием того, что сегодня смогла принести некоторую пользу.
Глава 7
БЕЗУМИЕ
Поутру они продолжили путь на юго-восток, однако перед этим выслушали предостережение Па-тролля:
— Ветер разносит магическую пыль повсюду, но самая высокая концентрация магии с подветренной стороны от деревни. Чаще всего ветер дует на юго-запад, но как раз сейчас на юго-восток. Мой вам совет — выберите другой маршрут или переждите, пока сменится ветер.
— Совет разумный, — заметил Трент, глядя на Глоху. Та и сама это прекрасно понимала — она не раз слышала о том, каков может быть эффект магического безумия, возникающий при превышении нормальной концентрации чар. Но тут у нее зародилось сомнение.
— А не может ли случиться так, что мужчина моей мечты и половинка души для Косто найдутся как раз в области безумия?
— Не исключено, — ответил после некоторых раздумий Трент. — Мы уже убедились, что найти искомое в нормальных областях не так-то просто, так почему бы не обследовать аномальные? Но ты представить себе не можешь, какой странной и опасной может оказаться эта область безумия.
— Да уж небось не хуже, чем противная гора Попа… куда-то там кати…
— Замечу, что когда тебя предупреждали насчет горы, ты поначалу тоже не верила, — напомнил Трент.
Глоха не могла не согласиться с тем, что он говорит как разумный, умудренный опытом человек, а она как взбалмошная юная полукровка. Только вот понимание этого никак не добавляло ей ни рассудительности, ни даже желания сделаться рассудительной. Хотя, с другой стороны, она была бы вовсе не прочь произвести на него впечатление, показав себя разумной и дальновидной взрослой женщиной… если бы была уверена в том, что это будет нужное впечатление. Короче говоря, она попросту запуталась в своих чувствах и не знала, как обосновать желание идти выбранным путем. А потому дала ему самое простое обоснование из всех возможных:
— А все-таки мне охота взглянуть, что там творится.
Трент смотрел прямо на нее, но ей почему-то показалось, что он отводит глаза.
— Дело твое, — согласился он наконец.
Косто молча кивнул черепом. Чудно, но в его пустых глазницах вроде бы тоже что-то вращалось.
Итак, они покинули деревню с подветренной стороны и двинулись на юго-восток. Местность — мягкие лесистые холмы, перемежавшиеся полями, — особых затруднений не сулила. Только вот излучины петляющей речки пересекали их путь в нескольких местах. Первый такой изгиб Трент вознамерился было перейти вброд, но Косто остановил его.
— Ты лучше меня пни.
Глоха решила, что скелет шутит, хотя до сих пор особой склонности к розыгрышам у него не замечалось. Однако Косто наклонился, а волшебник влепил ему такого пинка, что скелет разлетелся по косточкам. Те тут же сложились в маленькую костяную лодочку, переправившуюся через реку без весел и паруса, силой собственной тяги. На том берегу Трент вышел на сушу, пнул лодку, и Косто вернул себе изначальный облик.
К тому времени и Глоха вернула на место отвисшую челюсть, хотя по большому счету удивляться было нечего. Она знала о способности ходячих скелетов собирать из собственных костей различные конструкции, да и сама видела, как Косто без всякой посторонней помощи сделался большущей прищепкой. Собраться в лодку он тоже мог бы и сам, но пинок Трента облегчил и ускорил дело.
Глоха перелетела реку, и они продолжили путь пешком.
— Пока эффект безумия не прослеживается, — заметил Трент. — Видимо, дело в том, что в последнее время жители деревни работали не в полную силу, и концентрация пыли не столь велика. Однако теперь они стараются вовсю, и думаю, нас еще ждет настоящая пыльная буря.
— Мне кажется, ты прав, — согласился, повернув череп, Косто. — Я уже ощущаю приближение безумия.
— А вот я нет! — со смехом заявила Глоха.
Она и впрямь не ощущала ничего необычного. А зря.
Глоха обсасывала и облизывала липкие кончики пальцев. Конечно, она была старовата для медоточивых речей тетушки Гробигорбы, но вкус меда всегда распалял ее аппетит. Она вздохнула, ибо в ее сладкую радость примешалась горчинка грусти. В восемнадцать лет ей пора бы уже перерасти детскую любовь к сладостям, и хотя до взрослой гоблинской любви ко всяческой гадости она еще не доросла, ее уже тяготила необходимость присматривать за несносным младшим братцем Гаргло, который, хотя и приходился ей самым близким родственником, выглядел существом совершенно иного рода. Гоблинскими у него были только голова и ноги; все тело, как бывает у гарпий, покрывали перья, а рук не имелось вовсе. Летал он лучше ее, да и бегал быстрее, но вот по части тонкой работы не годился сестричке в подметки: перышки, это вам не пальцы. Зато уж по части брани ей с ним тягаться не приходилось: как истинный гарпий, он уже к девяти годам ругался так, что на деревьях увядала листва. Изумительный результат для мальчишки, еще не имевшего права употреблять слова, связанные с Взрослой Тайной.
Сегодня нянчиться с юным сквернословом не пришлось: девушка брала уроки полета и уроки брани (не совсем законные) у тетушки Гадкословы. Вроде бы прекрасная возможность отдохнуть и позабавиться, так что же она грустит?
Девушка снова облизала пальцы, но слезы ее были такими горькими, что мед горчил, и такими горючими, что они жгли пальцы. Плакала она от жалости к себе, оттого, что вдруг в полной мере осознала, насколько тоскливо и одиноко быть единственной в своем роде. Ей даже не хотелось заботиться о своей внешности: обычно ухоженные перья поникли, ясные голубые глаза потускнели, а великолепные черные волосы не были расчесаны и свисали липкими от меда и слез спутанными прядями.
Над ее головой с гиканьем, перебрасывая друг дружке золотистый шар из драконьего помета, носились гарпии. Игра называлась перемет: победительницей признавалась та, которой удавалось, метнув мяч сопернице, выдать самое длинное и заковыристое ругательство прежде, чем та схватит его когтями. Гаргло восхищался этой игрой и с нетерпением ждал того времени, когда сможет принять участие во взрослых соревнованиях; судя по способностям, его ждали лавры чемпиона. Глоху, напротив, игра не увлекала: значение большинства игровых терминов и команд было ей неизвестно, а всякие догадки на сей счет заставляли ее мучительно краснеть.
В те времена в гнездилищах населявших Ксанф гарпий и логовищах гоблинов дела шли не так уж плохо, худо-бедно, но не особо худо и не особо бедно. Но время от времени в череду серых дней замешивался (не иначе как демоны подсовывали) один черный, и сегодня, как видно, выдался именно такой. Вроде бы все как обычно, никто ее специально не обижал, ничего дурного с ней не случилась, а она, вместо того чтобы радоваться, льет слезы.
Началось все с рассвета, который, подняв туманный занавес, открыл взору невыспавшееся красноглазое солнце, окруженное рваными пурпурными облаками, чьим единственным желанием было помочиться кому-нибудь на макушку кислотным дождем. Потом вся стая к гарканьем, визгом и ругательствами устремилась в трапезную, точнее, как правильно ее здесь именовали, затрапезную пещеру, где разразилась схватка за самые лакомые, сочные и кровоточащие кусочки. Глохе, оказавшейся зажатой между двумя своими тетушками, самыми визгливыми и драчливыми гарпиями во всей стае, с трудом удалось улизнуть с насеста и устроиться с доставшимся ей кусочком на лавке, где она могла поесть в манере, пренебрежительно называвшейся здесь «людской». Потом кто-то «случайно» пролил ей на спину горячий кофе, и это при том, что, гарпии никогда ничего не проливают и не роняют, не имея такого намерения.
Бедняжке пришлось улететь в свое личное гнездо, чтобы переодеться и смазать ожог целебным эликсиром.
Покончив с этим делом, Глоха решила поднять себе настроение, принарядившись, и с этой целью облачилась в праздничное одеяние: редкостное заплатье с удивительными заплатками в виде звонких (они вправду звенели на лету) колокольчиков и льдистых хрустальных звездочек. Заплатье действительно помогало девушке улучшить расположение духа, хотя Чудо-в-Перьях, ее наставница, настоятельно рекомендовала не надевать его при народе, поскольку гарпии, вообще не носящие одежды, будут над ней потешаться.
— Ветер разносит магическую пыль повсюду, но самая высокая концентрация магии с подветренной стороны от деревни. Чаще всего ветер дует на юго-запад, но как раз сейчас на юго-восток. Мой вам совет — выберите другой маршрут или переждите, пока сменится ветер.
— Совет разумный, — заметил Трент, глядя на Глоху. Та и сама это прекрасно понимала — она не раз слышала о том, каков может быть эффект магического безумия, возникающий при превышении нормальной концентрации чар. Но тут у нее зародилось сомнение.
— А не может ли случиться так, что мужчина моей мечты и половинка души для Косто найдутся как раз в области безумия?
— Не исключено, — ответил после некоторых раздумий Трент. — Мы уже убедились, что найти искомое в нормальных областях не так-то просто, так почему бы не обследовать аномальные? Но ты представить себе не можешь, какой странной и опасной может оказаться эта область безумия.
— Да уж небось не хуже, чем противная гора Попа… куда-то там кати…
— Замечу, что когда тебя предупреждали насчет горы, ты поначалу тоже не верила, — напомнил Трент.
Глоха не могла не согласиться с тем, что он говорит как разумный, умудренный опытом человек, а она как взбалмошная юная полукровка. Только вот понимание этого никак не добавляло ей ни рассудительности, ни даже желания сделаться рассудительной. Хотя, с другой стороны, она была бы вовсе не прочь произвести на него впечатление, показав себя разумной и дальновидной взрослой женщиной… если бы была уверена в том, что это будет нужное впечатление. Короче говоря, она попросту запуталась в своих чувствах и не знала, как обосновать желание идти выбранным путем. А потому дала ему самое простое обоснование из всех возможных:
— А все-таки мне охота взглянуть, что там творится.
Трент смотрел прямо на нее, но ей почему-то показалось, что он отводит глаза.
— Дело твое, — согласился он наконец.
Косто молча кивнул черепом. Чудно, но в его пустых глазницах вроде бы тоже что-то вращалось.
Итак, они покинули деревню с подветренной стороны и двинулись на юго-восток. Местность — мягкие лесистые холмы, перемежавшиеся полями, — особых затруднений не сулила. Только вот излучины петляющей речки пересекали их путь в нескольких местах. Первый такой изгиб Трент вознамерился было перейти вброд, но Косто остановил его.
— Ты лучше меня пни.
Глоха решила, что скелет шутит, хотя до сих пор особой склонности к розыгрышам у него не замечалось. Однако Косто наклонился, а волшебник влепил ему такого пинка, что скелет разлетелся по косточкам. Те тут же сложились в маленькую костяную лодочку, переправившуюся через реку без весел и паруса, силой собственной тяги. На том берегу Трент вышел на сушу, пнул лодку, и Косто вернул себе изначальный облик.
К тому времени и Глоха вернула на место отвисшую челюсть, хотя по большому счету удивляться было нечего. Она знала о способности ходячих скелетов собирать из собственных костей различные конструкции, да и сама видела, как Косто без всякой посторонней помощи сделался большущей прищепкой. Собраться в лодку он тоже мог бы и сам, но пинок Трента облегчил и ускорил дело.
Глоха перелетела реку, и они продолжили путь пешком.
— Пока эффект безумия не прослеживается, — заметил Трент. — Видимо, дело в том, что в последнее время жители деревни работали не в полную силу, и концентрация пыли не столь велика. Однако теперь они стараются вовсю, и думаю, нас еще ждет настоящая пыльная буря.
— Мне кажется, ты прав, — согласился, повернув череп, Косто. — Я уже ощущаю приближение безумия.
— А вот я нет! — со смехом заявила Глоха.
Она и впрямь не ощущала ничего необычного. А зря.
Глоха обсасывала и облизывала липкие кончики пальцев. Конечно, она была старовата для медоточивых речей тетушки Гробигорбы, но вкус меда всегда распалял ее аппетит. Она вздохнула, ибо в ее сладкую радость примешалась горчинка грусти. В восемнадцать лет ей пора бы уже перерасти детскую любовь к сладостям, и хотя до взрослой гоблинской любви ко всяческой гадости она еще не доросла, ее уже тяготила необходимость присматривать за несносным младшим братцем Гаргло, который, хотя и приходился ей самым близким родственником, выглядел существом совершенно иного рода. Гоблинскими у него были только голова и ноги; все тело, как бывает у гарпий, покрывали перья, а рук не имелось вовсе. Летал он лучше ее, да и бегал быстрее, но вот по части тонкой работы не годился сестричке в подметки: перышки, это вам не пальцы. Зато уж по части брани ей с ним тягаться не приходилось: как истинный гарпий, он уже к девяти годам ругался так, что на деревьях увядала листва. Изумительный результат для мальчишки, еще не имевшего права употреблять слова, связанные с Взрослой Тайной.
Сегодня нянчиться с юным сквернословом не пришлось: девушка брала уроки полета и уроки брани (не совсем законные) у тетушки Гадкословы. Вроде бы прекрасная возможность отдохнуть и позабавиться, так что же она грустит?
Девушка снова облизала пальцы, но слезы ее были такими горькими, что мед горчил, и такими горючими, что они жгли пальцы. Плакала она от жалости к себе, оттого, что вдруг в полной мере осознала, насколько тоскливо и одиноко быть единственной в своем роде. Ей даже не хотелось заботиться о своей внешности: обычно ухоженные перья поникли, ясные голубые глаза потускнели, а великолепные черные волосы не были расчесаны и свисали липкими от меда и слез спутанными прядями.
Над ее головой с гиканьем, перебрасывая друг дружке золотистый шар из драконьего помета, носились гарпии. Игра называлась перемет: победительницей признавалась та, которой удавалось, метнув мяч сопернице, выдать самое длинное и заковыристое ругательство прежде, чем та схватит его когтями. Гаргло восхищался этой игрой и с нетерпением ждал того времени, когда сможет принять участие во взрослых соревнованиях; судя по способностям, его ждали лавры чемпиона. Глоху, напротив, игра не увлекала: значение большинства игровых терминов и команд было ей неизвестно, а всякие догадки на сей счет заставляли ее мучительно краснеть.
В те времена в гнездилищах населявших Ксанф гарпий и логовищах гоблинов дела шли не так уж плохо, худо-бедно, но не особо худо и не особо бедно. Но время от времени в череду серых дней замешивался (не иначе как демоны подсовывали) один черный, и сегодня, как видно, выдался именно такой. Вроде бы все как обычно, никто ее специально не обижал, ничего дурного с ней не случилась, а она, вместо того чтобы радоваться, льет слезы.
Началось все с рассвета, который, подняв туманный занавес, открыл взору невыспавшееся красноглазое солнце, окруженное рваными пурпурными облаками, чьим единственным желанием было помочиться кому-нибудь на макушку кислотным дождем. Потом вся стая к гарканьем, визгом и ругательствами устремилась в трапезную, точнее, как правильно ее здесь именовали, затрапезную пещеру, где разразилась схватка за самые лакомые, сочные и кровоточащие кусочки. Глохе, оказавшейся зажатой между двумя своими тетушками, самыми визгливыми и драчливыми гарпиями во всей стае, с трудом удалось улизнуть с насеста и устроиться с доставшимся ей кусочком на лавке, где она могла поесть в манере, пренебрежительно называвшейся здесь «людской». Потом кто-то «случайно» пролил ей на спину горячий кофе, и это при том, что, гарпии никогда ничего не проливают и не роняют, не имея такого намерения.
Бедняжке пришлось улететь в свое личное гнездо, чтобы переодеться и смазать ожог целебным эликсиром.
Покончив с этим делом, Глоха решила поднять себе настроение, принарядившись, и с этой целью облачилась в праздничное одеяние: редкостное заплатье с удивительными заплатками в виде звонких (они вправду звенели на лету) колокольчиков и льдистых хрустальных звездочек. Заплатье действительно помогало девушке улучшить расположение духа, хотя Чудо-в-Перьях, ее наставница, настоятельно рекомендовала не надевать его при народе, поскольку гарпии, вообще не носящие одежды, будут над ней потешаться.