— Вы арестуете его?
— Конечно, мой малыш, конечно! Пока не успел сбыть добычу.
— Заткнись, Карпентер! — приказал стражник с сержантскими нашивками и окинув свирепым взглядом виновного, обернулся в Келвину и презрительно спросил:
— Скажи, парень, он забрал у тебя что-то ценное? Кроме, конечно, твоего драгоценного братца?
Келвин лихорадочно соображал, что ответить. Он не утверждал, что Джон — мальчик, просто объяснил, куда пообещал разбойник отвезти «пленника». Знал, что если стражники узнают о золоте, они потеряют даже тот слабый интерес к выполнение обязанностей, который в них теплился, и отправятся на поиски богатства, Келвин решил:
— Наш ослик, сэр. Мы заплатили за него две золотые радны. Он бесхвостый и глухой. Совсем глухой, сэр, хотя мы не знали этого, когда покупали его.
— Глухой? Глухой ослик? — переспросил первый стражник. — Видано ли, мальчонка с глухим ослом. Хо-хо-хо!
— Карпентер! — заревел сержант. — Еще одно слово, и будешь выполнять работу осла, слышал?
— Есть, сарж!
— Сержант! Сержант, ты наглый болван!
— Так точно, сержант, — согласился Карпентер, чуть помолчав.
Келвин оглядел собравшихся. Только на одном лице, молодого стражника, всего года на два постарше его, отражалось некоторое сочувствие. Юноша даже подумал, что предпочел бы говорить именно с этим, но сержант, прищурясь, взглянул на него.
— Знаешь, что бывает, когда лгут стражникам королевы?
— Я… да… сэр.
— Я могу повесить тебя, отрезать уши и все, что захочу. Такое отребье должно знать свое место. Понимаешь?
— Да-да, сэр.
Сержант замолчал, не сводя с Келвина злобных глаз, и юноша узнал в нем одного из тех сборщиков налогов, что приезжали тогда на ферму.
— Как выглядел бандит?
Келвин наморщил лоб.
— Одет в черное, на черной лошади.
— Половина всех разбойников Рады одета в черное. Что еще?
— Ш-шрам, Отсюда и досюда.
Палец прочертил линию на лице юноши.
— Темно-красный?
— Да, сэр.
— Чики Джек! — внезапно воскликнул Карпентер. — Негодяй обещал поставить выпивку и обманул. А я-то думал, он удрал на равнину! Подумать только, сидит здесь, занимается своим делом и не прекращает воровать ни на минуту с тех пор, как покинул бараки!
— Карпентер! — спокойно процедил сержант, вынимая меч, — высуни язык.
— Что?..
Лицо Карпентера побелело. Очевидно, на этот раз он зашел слишком далеко.
— Высунь свой дурацкий язык! Слишком он у тебя болтается, надо бы укоротить.
— Нет, сержант! Пожалуйста!
Толстого стражника трясло от страха.
— Отказываешься выполнять приказ?
— Н-нет.
— Высунь язык!
Шатаясь и как-то сразу осев, Карпентер высунул язык. Пот ручьями сбежал с жирного лба. Келвин внезапно ощутил исходивший от него запах — вонь сыра, пива и грязного белья. Подумать только, он так беспокоился о собственной внешности, а стражники — еще худшие неряхи.
Меч сержанта блеснул в воздухе; острие слегка коснулось кончика языка. Капля крови упала на цементный пол барака. Глаза Карпентера закатились так, что показались белки. Очевидно, захоти сержант, и стражник навеки онемел бы.
— Пусть это послужит тебе наукой, — пригрозил сержант, сунув меч в ножны и обернулся к Келвину.
— Теперь ты, мальчишка. Убирайся!
— Сэр?
— Вон!
— Но этот Чики Джек! Вы его поймаете?
— Вон, говорю! И не показывайся здесь, щенок! А если узнаю, что ты мне солгал — поверь, случившееся с твоим братом — чепуха, по сравнению с тем, что я сделаю с тобой. Понял?
— Д-да.
Прощай надежда!
— Тогда шевелись!
Келвин выбежал из барака, безумным взглядом окинул пыльную дорогу скопление жалких домишек и лавчонок. Помощи ждать неоткуда. Бедная Джон.
Из караульного помещения донесся взрыв смеха. Келвин побрел к пустой скамейке, стоявшей в конце улицы под развесистым деревом и рухнул на нее, чувствуя себя совсем дряхлым и измученным. Шестнадцатилетним стариком. Жаль, что он не волшебник, живо избавил бы Рад от такого чудовища, как этот сержант. Если бы только… он все отдал бы за такую силу, даже это бессмысленное Пророчество, из которого все беды.
— А, вот и ты! Я надеялся, что смогу тебя догнать!
Келвин вскочил, готовый бежать, но увидев молодого стражника, облегченно вздохнул. Парень был без оружия и выглядел почти человеком. Конечно, после Карпентера и этого сержанта, любой покажется человеком.
— Останься. Я сделаю вид, что выгоняю тебя, ведь здесь разрешено сидеть только стражникам. Это не закон, просто офицеры так пожелали. Такие, как Карпентер, не задумаются, изрубить тебя за это!
Келвин уставился на парня, но тот явно не издевался, наоборот, серьезно и спокойно глядел ему в глаза.
— Не все мы похожи на сержанта Клаффа, просто вынуждены притворяться такими же, иначе изобьют или что-нибудь похуже. Я хотел бы помочь тебе. Иди на Уиндмилл Сквер и найди моего отца. Он самый широкоплечий мужчина из всех, кого ты когда-нибудь видел. Похож на меня, только потолще и старше, с седыми волосами. Зовут его Морвин Крамб. А я — Лестер Крамб. Друзья называют нас Мор и Лес Крамб.
— Я Келвин Найт Хэклберри. Друзья называют меня Келом.
— Найт? Какое интересное имя. Интересно, оно как-то связано с Пророчеством? Ну что ж, иди вон по той улице, доберешься до Уиндмилл Сквер. Встанешь у трибуны оратора, и отец туда придет. Он человек грубоватый и резкий, но тебе понравится. Почти все любят Мора Крамба.
— Я… я… спасибо тебе, — пробормотал Келвин, чувствуя, что вот-вот заплачет.
— Иди, Келвин Найт Хэклберри, — дружески улыбнулся Лес, и косые лучи солнца на секунду окрасили его лицо в золотой цвет.
— Может быть… всего-навсего, может быть, — добавил Лес, — отец возвратит тебе брата.
7. ЛАТНАЯ ПЕРЧАТКА
8. РЫНОК МАЛЬЧИКОВ
— Конечно, мой малыш, конечно! Пока не успел сбыть добычу.
— Заткнись, Карпентер! — приказал стражник с сержантскими нашивками и окинув свирепым взглядом виновного, обернулся в Келвину и презрительно спросил:
— Скажи, парень, он забрал у тебя что-то ценное? Кроме, конечно, твоего драгоценного братца?
Келвин лихорадочно соображал, что ответить. Он не утверждал, что Джон — мальчик, просто объяснил, куда пообещал разбойник отвезти «пленника». Знал, что если стражники узнают о золоте, они потеряют даже тот слабый интерес к выполнение обязанностей, который в них теплился, и отправятся на поиски богатства, Келвин решил:
— Наш ослик, сэр. Мы заплатили за него две золотые радны. Он бесхвостый и глухой. Совсем глухой, сэр, хотя мы не знали этого, когда покупали его.
— Глухой? Глухой ослик? — переспросил первый стражник. — Видано ли, мальчонка с глухим ослом. Хо-хо-хо!
— Карпентер! — заревел сержант. — Еще одно слово, и будешь выполнять работу осла, слышал?
— Есть, сарж!
— Сержант! Сержант, ты наглый болван!
— Так точно, сержант, — согласился Карпентер, чуть помолчав.
Келвин оглядел собравшихся. Только на одном лице, молодого стражника, всего года на два постарше его, отражалось некоторое сочувствие. Юноша даже подумал, что предпочел бы говорить именно с этим, но сержант, прищурясь, взглянул на него.
— Знаешь, что бывает, когда лгут стражникам королевы?
— Я… да… сэр.
— Я могу повесить тебя, отрезать уши и все, что захочу. Такое отребье должно знать свое место. Понимаешь?
— Да-да, сэр.
Сержант замолчал, не сводя с Келвина злобных глаз, и юноша узнал в нем одного из тех сборщиков налогов, что приезжали тогда на ферму.
— Как выглядел бандит?
Келвин наморщил лоб.
— Одет в черное, на черной лошади.
— Половина всех разбойников Рады одета в черное. Что еще?
— Ш-шрам, Отсюда и досюда.
Палец прочертил линию на лице юноши.
— Темно-красный?
— Да, сэр.
— Чики Джек! — внезапно воскликнул Карпентер. — Негодяй обещал поставить выпивку и обманул. А я-то думал, он удрал на равнину! Подумать только, сидит здесь, занимается своим делом и не прекращает воровать ни на минуту с тех пор, как покинул бараки!
— Карпентер! — спокойно процедил сержант, вынимая меч, — высуни язык.
— Что?..
Лицо Карпентера побелело. Очевидно, на этот раз он зашел слишком далеко.
— Высунь свой дурацкий язык! Слишком он у тебя болтается, надо бы укоротить.
— Нет, сержант! Пожалуйста!
Толстого стражника трясло от страха.
— Отказываешься выполнять приказ?
— Н-нет.
— Высунь язык!
Шатаясь и как-то сразу осев, Карпентер высунул язык. Пот ручьями сбежал с жирного лба. Келвин внезапно ощутил исходивший от него запах — вонь сыра, пива и грязного белья. Подумать только, он так беспокоился о собственной внешности, а стражники — еще худшие неряхи.
Меч сержанта блеснул в воздухе; острие слегка коснулось кончика языка. Капля крови упала на цементный пол барака. Глаза Карпентера закатились так, что показались белки. Очевидно, захоти сержант, и стражник навеки онемел бы.
— Пусть это послужит тебе наукой, — пригрозил сержант, сунув меч в ножны и обернулся к Келвину.
— Теперь ты, мальчишка. Убирайся!
— Сэр?
— Вон!
— Но этот Чики Джек! Вы его поймаете?
— Вон, говорю! И не показывайся здесь, щенок! А если узнаю, что ты мне солгал — поверь, случившееся с твоим братом — чепуха, по сравнению с тем, что я сделаю с тобой. Понял?
— Д-да.
Прощай надежда!
— Тогда шевелись!
Келвин выбежал из барака, безумным взглядом окинул пыльную дорогу скопление жалких домишек и лавчонок. Помощи ждать неоткуда. Бедная Джон.
Из караульного помещения донесся взрыв смеха. Келвин побрел к пустой скамейке, стоявшей в конце улицы под развесистым деревом и рухнул на нее, чувствуя себя совсем дряхлым и измученным. Шестнадцатилетним стариком. Жаль, что он не волшебник, живо избавил бы Рад от такого чудовища, как этот сержант. Если бы только… он все отдал бы за такую силу, даже это бессмысленное Пророчество, из которого все беды.
— А, вот и ты! Я надеялся, что смогу тебя догнать!
Келвин вскочил, готовый бежать, но увидев молодого стражника, облегченно вздохнул. Парень был без оружия и выглядел почти человеком. Конечно, после Карпентера и этого сержанта, любой покажется человеком.
— Останься. Я сделаю вид, что выгоняю тебя, ведь здесь разрешено сидеть только стражникам. Это не закон, просто офицеры так пожелали. Такие, как Карпентер, не задумаются, изрубить тебя за это!
Келвин уставился на парня, но тот явно не издевался, наоборот, серьезно и спокойно глядел ему в глаза.
— Не все мы похожи на сержанта Клаффа, просто вынуждены притворяться такими же, иначе изобьют или что-нибудь похуже. Я хотел бы помочь тебе. Иди на Уиндмилл Сквер и найди моего отца. Он самый широкоплечий мужчина из всех, кого ты когда-нибудь видел. Похож на меня, только потолще и старше, с седыми волосами. Зовут его Морвин Крамб. А я — Лестер Крамб. Друзья называют нас Мор и Лес Крамб.
— Я Келвин Найт Хэклберри. Друзья называют меня Келом.
— Найт? Какое интересное имя. Интересно, оно как-то связано с Пророчеством? Ну что ж, иди вон по той улице, доберешься до Уиндмилл Сквер. Встанешь у трибуны оратора, и отец туда придет. Он человек грубоватый и резкий, но тебе понравится. Почти все любят Мора Крамба.
— Я… я… спасибо тебе, — пробормотал Келвин, чувствуя, что вот-вот заплачет.
— Иди, Келвин Найт Хэклберри, — дружески улыбнулся Лес, и косые лучи солнца на секунду окрасили его лицо в золотой цвет.
— Может быть… всего-навсего, может быть, — добавил Лес, — отец возвратит тебе брата.
7. ЛАТНАЯ ПЕРЧАТКА
Келвин сидел в парке, называемом Уиндмилл Сквер, прислушиваясь к ворчанию в пустом желудке. Трудно было сказать, что мучило его больше в этот момент — голод или усталость, но чем больше он отдыхал, тем больше мучил голод. Он съел только один оупль, а больше фруктовых деревьев не попадалось. Чего бы поесть? Но нужно ждать пока не придет Мор Крамб, если уйти на несколько минут, Келвин может его упустить. Да и куда идти? В лавку, где обдурят и выманят чешуйку дракона? Нет-нет, самое главное сейчас — получить помощь. Когда же появится Крамб?
Он взглянул на бинат, росший неподалеку. Может там осталось хоть немного орехов? Правда, их почти невозможно расколоть, но ничего лучшего все равно нет, да и растет оно совсем близко — остаток некогда великолепного дерева, разбитого надвое молнией. Порыв ветра пошевелил листву; в глубине трещины что-то блеснуло.
Сгорая от любопытства, Келвин подошел к дереву. Прохожие не обращали на него никакого внимания. Земля под деревом была усыпана листьями и сучьями — видно никто здесь не ходил.
Высоко над головой Келвина в расщелине застрял какой-то металлический предмет, похожий на перчатку. Ну что ж, где одна, там и вторая, а перчатки всегда могут пригодиться. Преодолев усталость, Келвин полез на дерево, обдирая колени о грубую кору. Схватив перчатку, он вытянул ее из трещины. Латная рукавица на левую руку, сделанная из добротной драконьей кожи и обшитая серебряными пластинками. Дорогая вещь!
Келвин поискал вторую, но не нашел. Взобравшись повыше, он осмотрел все дерево. Ничего. Странно, почему ее здесь оставили? Все же, одна перчатка лучше, чем ничего. Может пригодиться. Келвин вытряхнул из нее жучков и листья, надел на руку. Перчатка сидела как влитая, будто сделанная по его мерке.
Юноша спустился вниз. Ладони в перчатке было очень удобно и рука, казалось, обрела сверхъестественную силу. У самых корней дерева валялось несколько орехов. Келвин попытался раскусить их, но толстая скорлупа не поддавалась, и как назло, ни одного подходящего камня. Можно бы попробовать мечом, но орех либо разлетится на мелкие кусочки, либо скорлупа вдавится в мякоть, и есть это будет невозможно. А что если…
Он вставил орех между указательным и большим пальцами перчатки и надавил. Скорлупа треснула. Может, орех был слишком тонким в том месте? Но не задумываясь долго, он очистил и положил в рот. Слегка горьковатая, но есть можно. Расти орех, на дереве, Келвин мог бы заговорить его и сделать вкуснее, однако стоит ли вновь влезать на вершину, да еще, возможно, шею сломать из-за таких пустяков.
Он поднял второй орех и повторил процедуру. Удалось!
Третий орех Келвин попробовал расколоть сначала правой рукой, потом зубами, но по-прежнему безуспешно. Не успел он притронуться к ореху затянутыми в драконью кожу пальцами, тот развалился, словно скорлупа была бумажной.
Он начал экспериментировать и установил, что перчатка обладает необычайной силой. Под ее нажатием грубая кора дерева рассыпалась в порошок, а орехи превращались в жидкую массу.
Собрав, сколько мог, орехов, Келвин вернулся к скамейке и начал есть, чувствуя, как с каждой минутой возвращаются силы. Какое счастье, что он нашел эту перчатку! Странно, что никто до сих пор не заметил ее и не попытался вытащить. Правда, вряд ли прохожие всматривались в дерево. Кто бы мог подумать, что случайная находка не даст ему умереть с голода.
— Молодой человек?
Келвин, подпрыгнув от неожиданности, обернулся. Перед ним стоял мужчина с ярко-красным лицом и квадратными плечами, напоминающий чем-то боевого коня. Уши отсвечивали розовым, на кончиках росли крохотные кисточки темных волос.
— Морвин Крамб? — пролепетал Келвин, немного оправившись от изумления. Так был занят орехами, что проспал все на свете!
— Точно, паренек. А ты…
— Келвин Найт Хэклберри. Ваш сын сказал…
— Знаю…
Смахнув со скамейки ореховую скорлупу, Морвин сел рядом и опасливо оглянувшись, тихо сказал:
— У нас тут во Фрэнклине небольшая дружина добровольцев. Братство Крамба — так мы себя называем. Иногда мы можем помочь людям, но все зависит от того, кто они, и заслуживают ли помощи. Какая у тебя беда?
— Сестра, — выпалил Келвин, не задумываясь. — Бандит по имени Чики Джек похитил ее.
— Девочка? Сколько лет?
— Четырнадцать. Но она…
Мужчина печально покачал головой.
— Слишком поздно. Разве не знаешь, что бандиты и стражники делают с девочками такого возраста?
— Да, но она переодета мальчиком, так что, если повезет, Чики Джек не узнает.
Мор задумчиво нахмурился:
— Значит, не так уж вы просты, когда собираетесь в дорогу.
— Не так уж, — согласился Келвин, — во все равно, ухитрились попасть в такую беду. Если этот бандит обнаружит…
— Будем надеяться на лучшее. По крайней мере, у нас есть шанс…
— Он сказал, что отвезет ее…
— Да-да.
Мужчина потер щетинистый подбородок.
— Разбойники постоянно поставляют живой товар на Рынок Мальчиков. До сих пор нам почти не удавалось этому воспрепятствовать.
— Тогда…
— Возможно. Если Лес сможет помочь. Он хороший мальчик. Слишком хорош для такого сброда, как стражники королевы.
— Но почему…
— Слушай, Хэклберри, у нас не так много времени. Тот говорун на трибуне пытается заварить кашу. Трепло несчастное! Никто из нас не обращал на него внимания, пока мы не заметили, что здесь полно соглядатаев.
Келвин огляделся.
— Не вижу стражников. Одни фермеры.
— Они все переодеты.
— Вы в самом деле думаете…
— В любую минуту. Поэтому нужно уходить, сейчас.
Послышался стук копыт. Трое стражников — один из них рядовой Карпентер, другой — сержант Клафф, надвигались на помост и стоявшего на помосте оратора.
— Ты, болтун, арестован! — закричал сержант. — Крамб и мальчишка тоже арестованы.
Глаза Крамба злобно выкатились:
— Добрые люди, никто не слышал, чтобы я выступал сегодня! — завопил он. — Просто слушал разговоры и сидел в тенечке. За что меня арестовали?
— А меня? — пискнул Келвин.
В эту минуту он совсем не напоминал героя.
— Парень, — прошептал Крамб, — они намереваются убить нас. Я, конечно, буду сопротивляться, но их больше. Сержант времени не теряет. Держись сзади и попробуй улучшить момент и сбежать. Может, мне удастся одолеть хоть двоих! Смотри в оба!
— Я нуждаюсь в твоей помощи, — охнул Келвин.
— Это мне нужна хоть чья-то помощь! — презрительно бросил Крамб. Они, должно быть, следили за тобой.
— Будь у меня хороший меч…
— Парень, в таком деле нужен не мальчишка, а мужчина. Беги, если сумеешь. Спасайся, и может, потом, тебе удастся вызволить и сестру.
Келвин схватил старый меч, поднял его, изо всех сил пытаясь выглядеть таким же грозным и мужественным, как Крамб.
— Теперь я вооружен, — объявил он, но вместо решительного баса из горла вырвалось нечто вроде петушиного крика.
— Глядите на дурака! — завопил Карпентер. — Думает, что раз его зовут Найт, значит — великий воин.
— Боги! — охнул Крамб, уставившись на Келвина. — Хэклберри! Эта перчатка… где ты ее добыл?
— Нашел на вот том дереве, в трещине, куда ударила молния.
— Молния! Молния! Боги! Хэклберри, скинь колпак! Что? Колпак! Сними быстрее!
Сначала нерешительно, потом вызывающе, Келвин рывком стянул шапку.
Крамб громко выдохнул воздух.
— Круглоухий! Неужели Круглоухий из Пророчества, наконец, пришел?!
— Это всего лишь глупая сказка, — запротестовал Келвин. — Я не герой.
— Лучше считать это чистой правдой, иначе нам конец, — пробормотал Крамб, и тряхнув головой, закричал на все площадь:
— Круглоухий из Пророчества появился, чтобы вести нас в битву!
— Но… — слабо запротестовал Келвин.
— Предательство! — завопил сержант Клафф, сделав шаг вперед.
Крамб неожиданно выпрямился. Голос зазвенел, как у заправского оратора:
— Люди добрые! Неужели хотите, чтобы и вы, и дети ваши, и внуки жили под игом тирана? Теперь у нас, наконец, есть защитник! Думайте! Действуйте! Сейчас!
Поднялись десятки рук; стражники оказались окруженными плотным кольцом.
— Назад! Назад! — надрывался Клафф. — Назад, если не хотите лишиться головы!
Но кто-то сильно толкнул его в спину. Сержант пошатнулся. Крамб, не оборачиваясь, крикнул:
— Хэклберри, паренек, хочу, чтобы ты взял мой меч!
— Но…
— Бери, сынок, и не думай. Попробуй защищаться левой рукой.
Келвин боялся, что ноги подкосятся, колени тряслись, но он поменялся мечами с Крамбом. Тот взглянул на юношу, сделал какой-то жест, и рядовые стражники, схваченные сильными руками, тут же были обезоружены. Лишь сержант оставался на свободе.
Тут, к изумлению и тревоге Келвина, Крамб сделал нечто неслыханное. Сунув в ножны старый меч, он сказал:
— Возьми его, Хэклберри.
— Ч-что?
— Сержанта. Или желаешь биться со всеми?
— Сразу? — пропищал Келвин.
Страх вновь сковал его горло.
— Взгляните, как трясется, — усмехнулся сержант. — Он и близко ко мне не подойдет, в перчатке или без.
— Думай о левой руке, Хэклберри! — прошептал Крамб.
Но у Келвина не было времени думать; меч сержанта свистнул в воздухе; воин беспомощно поднял руку в перчатке, словно пытаясь отвести собственную гибель.
Но перчатка с ослепляющей скоростью мелькнула между незащищенным лицом юноши и смертоносным оружием. Он не почувствовал ничего, кроме легкого толчка. Клинок отскочил.
Келвин взглянул на левую руку. Он должна была бы лежать на земле!
Юноша глубоко вздохнул и снова поднял руку: сержант приготовился к броску. Зубы его были оскалены — старый вояка явно готовился рассечь глупого мальчишку надвое.
Меч ударил. Но перчатка взвилась со скоростью змеи, выследившей птичку. Оружие, выбитое у сержанта, полетело на землю. Ошеломленному Келвину, тем не менее, удалось поднять меч Крамба и приставить его к горлу сержанта.
— По-прежнему не веришь в перчатку, Клафф? — спросил Крамб обезоруженного врага.
Сержант искоса глянул на острие меча, на дрожащую руку Келвина и, побледнев как полотно, рухнул на колени.
— Не убивай меня, прошу! — умоляюще пробормотал он.
— Прикончи его, Хэклберри, — приказал Крамб.
— Не-не могу.
— Его нужно убить. Он бы, не задумываясь, прирезал тебя и меня, и любого другого, кто встал бы на его пути. У него нет сердца, такой пощады не заслуживает. Ты сам знаешь его!
Келвин и в самом деле знал, но одно дело понимать, а другое…
— Хэклберри, может, тебе неизвестно, что означает эта перчатка?
Келвин покачал головой. Он никогда еще не был так уверен, что тонет в море неясностей.
— Боги! — пожаловался Крамб. — Чему в наши дни учат молодежь? Эта перчатка принадлежала когда-то Маувару Великолепному, создателю Книги Пророчеств. Ты хоть слышал об этой Книге?
— Конечно! — с весьма неубедительным негодованием воскликнул Келвин.
— И, надеюсь, помнишь историю битвы с Затанасом, князем Зла, чародеем и отцом нашей нежеланной королевы?
— Они сбежали, — ответил Келвин, — если верить легенде.
— И Маувар уронил перчатки. Когда их найдут, Затанас будет изгнан навсегда.
Теперь Келвин вспомнил. Эту историю Шарлен тоже читала однажды, только он все успел забыть. Неужели это одна из волшебных перчаток?
— Так в легенде говорится, — тихо пробормотал он.
— Правильно. Что еще?
— «Великая перчатка принесет гибель тирану», — процитировал Келвин. Так Пророчество сбудется! Отец, Джон Найт, издевался над легендой, хотя именно из-за этой легенды Шарлен вышла за него замуж. Значит она все-таки была права?
— Верно, паренек!
— В перчатках заключены души храбрых, могущественных рыцарей.
— Да! Тот, кто их носит, непобедим!
— Но… Но у меня только одна!
— Неважно. Может, обе ищут тебя, а найти удалось только одну. Пора становиться вождем. Вести свой народ. Выжечь гнойную язву на родной земле.
— Я… э…
— Сначала, что собираешься делать с этим?
Крамб чуть толкнул ногой сержанта.
Келвин взглянул на пресмыкающегося пред ним человека. Так вот, что значит быть героем, обреченным исполнить Пророчество.
— Я… Я дарую ему жизнь. Разве не так поступали герои в старых сказках?
— Ты что?
— Я… дарую ему жизнь, если он…
— Хэклберри, может ты и герой, но с головой у тебя не все в порядке.
Крамб вырвал у Келвина свой меч, и прервав на полпути, прыжок сержанта, готовившегося ударить юношу ножом, мгновенно отсек Клаффу голову, а потом сделал знак остальным. Двое стражников так же быстро покончили счеты с жизнью.
— Тебе, — обратился Крамб к Келвину, — еще многому нужно учиться, чтобы знать, как ведут себя герои!
При виде окровавленных трупов и обезглавленного тела сержанта, горло Келвина сжало непреодолимой тошнотой. Орехи, поглощенные столько жадно всего несколько минут назад, казалось, сами рвались изо рта. Келвин словно сломился пополам, прижимая руки к животу. Вокруг все завертелось.
Учиться быть героем. Учиться быть героем.
Если бы он мог. Если бы только мог!
Он взглянул на бинат, росший неподалеку. Может там осталось хоть немного орехов? Правда, их почти невозможно расколоть, но ничего лучшего все равно нет, да и растет оно совсем близко — остаток некогда великолепного дерева, разбитого надвое молнией. Порыв ветра пошевелил листву; в глубине трещины что-то блеснуло.
Сгорая от любопытства, Келвин подошел к дереву. Прохожие не обращали на него никакого внимания. Земля под деревом была усыпана листьями и сучьями — видно никто здесь не ходил.
Высоко над головой Келвина в расщелине застрял какой-то металлический предмет, похожий на перчатку. Ну что ж, где одна, там и вторая, а перчатки всегда могут пригодиться. Преодолев усталость, Келвин полез на дерево, обдирая колени о грубую кору. Схватив перчатку, он вытянул ее из трещины. Латная рукавица на левую руку, сделанная из добротной драконьей кожи и обшитая серебряными пластинками. Дорогая вещь!
Келвин поискал вторую, но не нашел. Взобравшись повыше, он осмотрел все дерево. Ничего. Странно, почему ее здесь оставили? Все же, одна перчатка лучше, чем ничего. Может пригодиться. Келвин вытряхнул из нее жучков и листья, надел на руку. Перчатка сидела как влитая, будто сделанная по его мерке.
Юноша спустился вниз. Ладони в перчатке было очень удобно и рука, казалось, обрела сверхъестественную силу. У самых корней дерева валялось несколько орехов. Келвин попытался раскусить их, но толстая скорлупа не поддавалась, и как назло, ни одного подходящего камня. Можно бы попробовать мечом, но орех либо разлетится на мелкие кусочки, либо скорлупа вдавится в мякоть, и есть это будет невозможно. А что если…
Он вставил орех между указательным и большим пальцами перчатки и надавил. Скорлупа треснула. Может, орех был слишком тонким в том месте? Но не задумываясь долго, он очистил и положил в рот. Слегка горьковатая, но есть можно. Расти орех, на дереве, Келвин мог бы заговорить его и сделать вкуснее, однако стоит ли вновь влезать на вершину, да еще, возможно, шею сломать из-за таких пустяков.
Он поднял второй орех и повторил процедуру. Удалось!
Третий орех Келвин попробовал расколоть сначала правой рукой, потом зубами, но по-прежнему безуспешно. Не успел он притронуться к ореху затянутыми в драконью кожу пальцами, тот развалился, словно скорлупа была бумажной.
Он начал экспериментировать и установил, что перчатка обладает необычайной силой. Под ее нажатием грубая кора дерева рассыпалась в порошок, а орехи превращались в жидкую массу.
Собрав, сколько мог, орехов, Келвин вернулся к скамейке и начал есть, чувствуя, как с каждой минутой возвращаются силы. Какое счастье, что он нашел эту перчатку! Странно, что никто до сих пор не заметил ее и не попытался вытащить. Правда, вряд ли прохожие всматривались в дерево. Кто бы мог подумать, что случайная находка не даст ему умереть с голода.
— Молодой человек?
Келвин, подпрыгнув от неожиданности, обернулся. Перед ним стоял мужчина с ярко-красным лицом и квадратными плечами, напоминающий чем-то боевого коня. Уши отсвечивали розовым, на кончиках росли крохотные кисточки темных волос.
— Морвин Крамб? — пролепетал Келвин, немного оправившись от изумления. Так был занят орехами, что проспал все на свете!
— Точно, паренек. А ты…
— Келвин Найт Хэклберри. Ваш сын сказал…
— Знаю…
Смахнув со скамейки ореховую скорлупу, Морвин сел рядом и опасливо оглянувшись, тихо сказал:
— У нас тут во Фрэнклине небольшая дружина добровольцев. Братство Крамба — так мы себя называем. Иногда мы можем помочь людям, но все зависит от того, кто они, и заслуживают ли помощи. Какая у тебя беда?
— Сестра, — выпалил Келвин, не задумываясь. — Бандит по имени Чики Джек похитил ее.
— Девочка? Сколько лет?
— Четырнадцать. Но она…
Мужчина печально покачал головой.
— Слишком поздно. Разве не знаешь, что бандиты и стражники делают с девочками такого возраста?
— Да, но она переодета мальчиком, так что, если повезет, Чики Джек не узнает.
Мор задумчиво нахмурился:
— Значит, не так уж вы просты, когда собираетесь в дорогу.
— Не так уж, — согласился Келвин, — во все равно, ухитрились попасть в такую беду. Если этот бандит обнаружит…
— Будем надеяться на лучшее. По крайней мере, у нас есть шанс…
— Он сказал, что отвезет ее…
— Да-да.
Мужчина потер щетинистый подбородок.
— Разбойники постоянно поставляют живой товар на Рынок Мальчиков. До сих пор нам почти не удавалось этому воспрепятствовать.
— Тогда…
— Возможно. Если Лес сможет помочь. Он хороший мальчик. Слишком хорош для такого сброда, как стражники королевы.
— Но почему…
— Слушай, Хэклберри, у нас не так много времени. Тот говорун на трибуне пытается заварить кашу. Трепло несчастное! Никто из нас не обращал на него внимания, пока мы не заметили, что здесь полно соглядатаев.
Келвин огляделся.
— Не вижу стражников. Одни фермеры.
— Они все переодеты.
— Вы в самом деле думаете…
— В любую минуту. Поэтому нужно уходить, сейчас.
Послышался стук копыт. Трое стражников — один из них рядовой Карпентер, другой — сержант Клафф, надвигались на помост и стоявшего на помосте оратора.
— Ты, болтун, арестован! — закричал сержант. — Крамб и мальчишка тоже арестованы.
Глаза Крамба злобно выкатились:
— Добрые люди, никто не слышал, чтобы я выступал сегодня! — завопил он. — Просто слушал разговоры и сидел в тенечке. За что меня арестовали?
— А меня? — пискнул Келвин.
В эту минуту он совсем не напоминал героя.
— Парень, — прошептал Крамб, — они намереваются убить нас. Я, конечно, буду сопротивляться, но их больше. Сержант времени не теряет. Держись сзади и попробуй улучшить момент и сбежать. Может, мне удастся одолеть хоть двоих! Смотри в оба!
— Я нуждаюсь в твоей помощи, — охнул Келвин.
— Это мне нужна хоть чья-то помощь! — презрительно бросил Крамб. Они, должно быть, следили за тобой.
— Будь у меня хороший меч…
— Парень, в таком деле нужен не мальчишка, а мужчина. Беги, если сумеешь. Спасайся, и может, потом, тебе удастся вызволить и сестру.
Келвин схватил старый меч, поднял его, изо всех сил пытаясь выглядеть таким же грозным и мужественным, как Крамб.
— Теперь я вооружен, — объявил он, но вместо решительного баса из горла вырвалось нечто вроде петушиного крика.
— Глядите на дурака! — завопил Карпентер. — Думает, что раз его зовут Найт, значит — великий воин.
— Боги! — охнул Крамб, уставившись на Келвина. — Хэклберри! Эта перчатка… где ты ее добыл?
— Нашел на вот том дереве, в трещине, куда ударила молния.
— Молния! Молния! Боги! Хэклберри, скинь колпак! Что? Колпак! Сними быстрее!
Сначала нерешительно, потом вызывающе, Келвин рывком стянул шапку.
Крамб громко выдохнул воздух.
— Круглоухий! Неужели Круглоухий из Пророчества, наконец, пришел?!
— Это всего лишь глупая сказка, — запротестовал Келвин. — Я не герой.
— Лучше считать это чистой правдой, иначе нам конец, — пробормотал Крамб, и тряхнув головой, закричал на все площадь:
— Круглоухий из Пророчества появился, чтобы вести нас в битву!
— Но… — слабо запротестовал Келвин.
— Предательство! — завопил сержант Клафф, сделав шаг вперед.
Крамб неожиданно выпрямился. Голос зазвенел, как у заправского оратора:
— Люди добрые! Неужели хотите, чтобы и вы, и дети ваши, и внуки жили под игом тирана? Теперь у нас, наконец, есть защитник! Думайте! Действуйте! Сейчас!
Поднялись десятки рук; стражники оказались окруженными плотным кольцом.
— Назад! Назад! — надрывался Клафф. — Назад, если не хотите лишиться головы!
Но кто-то сильно толкнул его в спину. Сержант пошатнулся. Крамб, не оборачиваясь, крикнул:
— Хэклберри, паренек, хочу, чтобы ты взял мой меч!
— Но…
— Бери, сынок, и не думай. Попробуй защищаться левой рукой.
Келвин боялся, что ноги подкосятся, колени тряслись, но он поменялся мечами с Крамбом. Тот взглянул на юношу, сделал какой-то жест, и рядовые стражники, схваченные сильными руками, тут же были обезоружены. Лишь сержант оставался на свободе.
Тут, к изумлению и тревоге Келвина, Крамб сделал нечто неслыханное. Сунув в ножны старый меч, он сказал:
— Возьми его, Хэклберри.
— Ч-что?
— Сержанта. Или желаешь биться со всеми?
— Сразу? — пропищал Келвин.
Страх вновь сковал его горло.
— Взгляните, как трясется, — усмехнулся сержант. — Он и близко ко мне не подойдет, в перчатке или без.
— Думай о левой руке, Хэклберри! — прошептал Крамб.
Но у Келвина не было времени думать; меч сержанта свистнул в воздухе; воин беспомощно поднял руку в перчатке, словно пытаясь отвести собственную гибель.
Но перчатка с ослепляющей скоростью мелькнула между незащищенным лицом юноши и смертоносным оружием. Он не почувствовал ничего, кроме легкого толчка. Клинок отскочил.
Келвин взглянул на левую руку. Он должна была бы лежать на земле!
Юноша глубоко вздохнул и снова поднял руку: сержант приготовился к броску. Зубы его были оскалены — старый вояка явно готовился рассечь глупого мальчишку надвое.
Меч ударил. Но перчатка взвилась со скоростью змеи, выследившей птичку. Оружие, выбитое у сержанта, полетело на землю. Ошеломленному Келвину, тем не менее, удалось поднять меч Крамба и приставить его к горлу сержанта.
— По-прежнему не веришь в перчатку, Клафф? — спросил Крамб обезоруженного врага.
Сержант искоса глянул на острие меча, на дрожащую руку Келвина и, побледнев как полотно, рухнул на колени.
— Не убивай меня, прошу! — умоляюще пробормотал он.
— Прикончи его, Хэклберри, — приказал Крамб.
— Не-не могу.
— Его нужно убить. Он бы, не задумываясь, прирезал тебя и меня, и любого другого, кто встал бы на его пути. У него нет сердца, такой пощады не заслуживает. Ты сам знаешь его!
Келвин и в самом деле знал, но одно дело понимать, а другое…
— Хэклберри, может, тебе неизвестно, что означает эта перчатка?
Келвин покачал головой. Он никогда еще не был так уверен, что тонет в море неясностей.
— Боги! — пожаловался Крамб. — Чему в наши дни учат молодежь? Эта перчатка принадлежала когда-то Маувару Великолепному, создателю Книги Пророчеств. Ты хоть слышал об этой Книге?
— Конечно! — с весьма неубедительным негодованием воскликнул Келвин.
— И, надеюсь, помнишь историю битвы с Затанасом, князем Зла, чародеем и отцом нашей нежеланной королевы?
— Они сбежали, — ответил Келвин, — если верить легенде.
— И Маувар уронил перчатки. Когда их найдут, Затанас будет изгнан навсегда.
Теперь Келвин вспомнил. Эту историю Шарлен тоже читала однажды, только он все успел забыть. Неужели это одна из волшебных перчаток?
— Так в легенде говорится, — тихо пробормотал он.
— Правильно. Что еще?
— «Великая перчатка принесет гибель тирану», — процитировал Келвин. Так Пророчество сбудется! Отец, Джон Найт, издевался над легендой, хотя именно из-за этой легенды Шарлен вышла за него замуж. Значит она все-таки была права?
— Верно, паренек!
— В перчатках заключены души храбрых, могущественных рыцарей.
— Да! Тот, кто их носит, непобедим!
— Но… Но у меня только одна!
— Неважно. Может, обе ищут тебя, а найти удалось только одну. Пора становиться вождем. Вести свой народ. Выжечь гнойную язву на родной земле.
— Я… э…
— Сначала, что собираешься делать с этим?
Крамб чуть толкнул ногой сержанта.
Келвин взглянул на пресмыкающегося пред ним человека. Так вот, что значит быть героем, обреченным исполнить Пророчество.
— Я… Я дарую ему жизнь. Разве не так поступали герои в старых сказках?
— Ты что?
— Я… дарую ему жизнь, если он…
— Хэклберри, может ты и герой, но с головой у тебя не все в порядке.
Крамб вырвал у Келвина свой меч, и прервав на полпути, прыжок сержанта, готовившегося ударить юношу ножом, мгновенно отсек Клаффу голову, а потом сделал знак остальным. Двое стражников так же быстро покончили счеты с жизнью.
— Тебе, — обратился Крамб к Келвину, — еще многому нужно учиться, чтобы знать, как ведут себя герои!
При виде окровавленных трупов и обезглавленного тела сержанта, горло Келвина сжало непреодолимой тошнотой. Орехи, поглощенные столько жадно всего несколько минут назад, казалось, сами рвались изо рта. Келвин словно сломился пополам, прижимая руки к животу. Вокруг все завертелось.
Учиться быть героем. Учиться быть героем.
Если бы он мог. Если бы только мог!
8. РЫНОК МАЛЬЧИКОВ
Джон оглядела столпившихся мальчишек. Некоторые были постарше, некоторые — ровесники. Но она выглядела моложе, потому что была девчонкой. Как долго ей еще удастся обман? Здесь и отхожего места нет, а если мальчишкам велят раздеться…
Мальчики окружили ее, как только стражники ушли. Он успела заметить только маленькие зарешеченные окна. В углу стояли ведра: в одно питьевая вода, а два других…
О, нет! Неужели, чтобы… Прямо на людях! Какое несчастье. Значит, это и есть тот самый рынок.
Ее привели в загон, где держат человеческий скот. Здесь мерзко пахло, мальчики были одеты в лохмотья и так грязны, будто не мылись много месяцев. Но Джон была не чище, хотя так даже лучше, она ничем не отличалась от остальных.
— Ты! — обратился к ней самый взрослый мальчишка со злобным лицом, тыча ее пальцев в живот. — Знаешь, кто здесь главный?
— Только не я, — прошептала Джон.
Здесь лучше не заводить споров. Если и драться — так с тем, кто ее купит. Если, конечно, сначала не удастся сбежать.
Мальчишка недоумевающе нахмурился.
— Ты новенький? В первый раз здесь?
— Да, — призналась Джон, пытаясь говорить хрипло, как настоящий мужчина. — Никогда не был здесь.
— Только что схватили? — спросил другой, чуть пониже ростом, по всему видно, такой же подлый.
— Вчера. Похитил разбойник. Я всегда был свободным, не крепостным.
— Счастливчик! — заметил старший.
Джон внимательно рассматривала лица, казавшиеся даже под слоем грязи неестественно жесткими. Деревенские мальчишки выглядели так, будто в жизни не смеялись.
— Я Бастскин! — объявил парень. — И главный, пока кто-нибудь меня не победит!
— Где главный? — спросила Джон.
— Здесь.
— Здесь? В этой комнате?
— Ага!
— Не очень-то важная должность!
— Хочешь помериться силой?
— Нет. Ты главный!
— Уверен, Ньюскин?
— Ньюскин? Что это?
— Ты. Новичок, которого еще не продали. Ньюскин.
— Ладно, не хочу я ни с кем драться. У меня было достаточно драк, пока не попал сюда.
— Да?
— С кем же ты бился?
— С разбойником. И драконом!
— Драконом? — недоверчиво переспросил Бастскин. — Ты?
— Вместе с братом. Мы оба его победили.
— Врун!
Джон задумалась. Неприятно, когда тебя обвиняют во лжи. Может все-таки сцепимся с этим парнем, чтобы мальчишки не посчитали нерешительность за признак трусости, но она не хотела драться, хотя знала пару приемов, выученных после того, как несколько раз пыталась помочь брату. Можно, конечно, заставить эту дубину врасплох и сбить с ног, но риск был слишком велик. В драке одежда может порваться и все узнают, что она девчонка, а хуже этого ничего нет! Какое же из двух зол выбрать?
— Позволяешь называть себя лжецом, Ньюскин?
Джон пожала плечами.
— Ты можешь побороть любого здесь, — заметила она, надеюсь, что враг не заметит перемены темы.
— Точно. И лучше тебе этого не забывать, Ньюскин.
Мальчишка полуобернулся, как бы собираясь уйти, но неожиданно ударил Джон в живот твердым, как камень, кулаком.
Джон, задохнувшись, перегнулась пополам.
— Это за вранье. И за то, что ты Ньюскин.
— Дай ему! Дай ему! Дай ему! — скандировали остальные.
Джон еле сдержала слезы. Этот подлец умеет бить! Но какое счастье, что не ударил в грудь! Ужасно, если они окажутся на одной плантации. Судя во загару и красным щекам, он никогда не работал на шахте, и уж тем более не гнул спину на галерах. Возможно, его даже назначат надсмотрщиком, будет издеваться над работниками и уж, конечно, доживет до двадцати пяти. Если кто-нибудь не прикончит его раньше.
— Будешь драться, Ньюскин? — спросил наглец.
— Не делай этого, Джон! Не надо!
Джон ошеломленно замигала. Этого рыжеволосого паренька она встречала в деревне. Порядочный, хороший парень. Его отобрали у родителей за неуплату налогов год назад. Вся семья с тех пор была безутешна.
Но парень был для девочки еще худшей угрозой, чем Бастскин — ведь он назвал Джон по имени, значит, знал, что она девочка. Если выдаст ее…
— Том? Том Йокс?
Джон с трудом узнала мальчика, так он изменился. На руках и ногах шрамы, под глазами фонарь.
— Он сделал это! — сказал Том, показывая на шрам. — Если я не смог скрутить его, куда уж тебе! Я больше и сильнее.
Том промолчал. Значит не хочет выдавать ее!
Джон мимолетно пожелала, чтобы брат оказался здесь. Конечно, Келвин не любит драться, но когда приходилось, отбивался не хуже других, и кроме того, был не ниже Бастскина. Хорошо бы, дал урок этому негодяю!
Но только не она! Не сейчас, не здесь. Джон медленно выпрямилась, хотя живот по-прежнему болел. Девочка старалась не сжимать кулаки зная, что Бастскин не сводит с нее глаз.
— Том, можно поговорить с тобой? Вон там, в углу, — спросила она.
Том кивнул.
— Твой верх, Бастскин, — объявила Джон. — Я сбежал из дома, был пойман бандитом на черном коне, в жизни не видел дракона и не умею драться.
Несколько мальчишек разразились фальшиво-радостными криками. Джон ненавидела ложь. Она знала, Келвин скорее умер, чем солгал бы, в лучшем случае просто промолчал. Джон уважала брата за это, но сама просто не могла заставить себя поступать, как он.
Бастскин занес кулак над головой Джон.
— Нужно было бы наподдать тебе за вранье.
— Ты уже это сделал, — напомнила она.
— Нет, Бастскин, не надо! — закричал Тому Бастскин круто развернулся.
— Хочешь еще, рыжий? — прорычал он.
— Н-нет. Нас скоро продадут, Бастскин. Не время драться. А кроме того, ты уже всех здесь побил.
— Вот именно!
Бастскин хлопнул по спине какого-то парня.
— Сейчас расскажу о девчонке, которую поимел на плантации Финча. Она была дочерью надсмотрщика и иногда приносила нам еду. Как-то она подошла слишком близко, а надсмотрщик был далеко, вот я дотянулся до нее и…
Решив продемонстрировать свои действия наглядно, он схватился за ближайший предмет — грязную домотканую рубашку Джон. Скорее всего, случайно — хотел как можно больше унизить жалкого врунишку, каким была в его глазах девочка.
Мальчики окружили ее, как только стражники ушли. Он успела заметить только маленькие зарешеченные окна. В углу стояли ведра: в одно питьевая вода, а два других…
О, нет! Неужели, чтобы… Прямо на людях! Какое несчастье. Значит, это и есть тот самый рынок.
Ее привели в загон, где держат человеческий скот. Здесь мерзко пахло, мальчики были одеты в лохмотья и так грязны, будто не мылись много месяцев. Но Джон была не чище, хотя так даже лучше, она ничем не отличалась от остальных.
— Ты! — обратился к ней самый взрослый мальчишка со злобным лицом, тыча ее пальцев в живот. — Знаешь, кто здесь главный?
— Только не я, — прошептала Джон.
Здесь лучше не заводить споров. Если и драться — так с тем, кто ее купит. Если, конечно, сначала не удастся сбежать.
Мальчишка недоумевающе нахмурился.
— Ты новенький? В первый раз здесь?
— Да, — призналась Джон, пытаясь говорить хрипло, как настоящий мужчина. — Никогда не был здесь.
— Только что схватили? — спросил другой, чуть пониже ростом, по всему видно, такой же подлый.
— Вчера. Похитил разбойник. Я всегда был свободным, не крепостным.
— Счастливчик! — заметил старший.
Джон внимательно рассматривала лица, казавшиеся даже под слоем грязи неестественно жесткими. Деревенские мальчишки выглядели так, будто в жизни не смеялись.
— Я Бастскин! — объявил парень. — И главный, пока кто-нибудь меня не победит!
— Где главный? — спросила Джон.
— Здесь.
— Здесь? В этой комнате?
— Ага!
— Не очень-то важная должность!
— Хочешь помериться силой?
— Нет. Ты главный!
— Уверен, Ньюскин?
— Ньюскин? Что это?
— Ты. Новичок, которого еще не продали. Ньюскин.
— Ладно, не хочу я ни с кем драться. У меня было достаточно драк, пока не попал сюда.
— Да?
— С кем же ты бился?
— С разбойником. И драконом!
— Драконом? — недоверчиво переспросил Бастскин. — Ты?
— Вместе с братом. Мы оба его победили.
— Врун!
Джон задумалась. Неприятно, когда тебя обвиняют во лжи. Может все-таки сцепимся с этим парнем, чтобы мальчишки не посчитали нерешительность за признак трусости, но она не хотела драться, хотя знала пару приемов, выученных после того, как несколько раз пыталась помочь брату. Можно, конечно, заставить эту дубину врасплох и сбить с ног, но риск был слишком велик. В драке одежда может порваться и все узнают, что она девчонка, а хуже этого ничего нет! Какое же из двух зол выбрать?
— Позволяешь называть себя лжецом, Ньюскин?
Джон пожала плечами.
— Ты можешь побороть любого здесь, — заметила она, надеюсь, что враг не заметит перемены темы.
— Точно. И лучше тебе этого не забывать, Ньюскин.
Мальчишка полуобернулся, как бы собираясь уйти, но неожиданно ударил Джон в живот твердым, как камень, кулаком.
Джон, задохнувшись, перегнулась пополам.
— Это за вранье. И за то, что ты Ньюскин.
— Дай ему! Дай ему! Дай ему! — скандировали остальные.
Джон еле сдержала слезы. Этот подлец умеет бить! Но какое счастье, что не ударил в грудь! Ужасно, если они окажутся на одной плантации. Судя во загару и красным щекам, он никогда не работал на шахте, и уж тем более не гнул спину на галерах. Возможно, его даже назначат надсмотрщиком, будет издеваться над работниками и уж, конечно, доживет до двадцати пяти. Если кто-нибудь не прикончит его раньше.
— Будешь драться, Ньюскин? — спросил наглец.
— Не делай этого, Джон! Не надо!
Джон ошеломленно замигала. Этого рыжеволосого паренька она встречала в деревне. Порядочный, хороший парень. Его отобрали у родителей за неуплату налогов год назад. Вся семья с тех пор была безутешна.
Но парень был для девочки еще худшей угрозой, чем Бастскин — ведь он назвал Джон по имени, значит, знал, что она девочка. Если выдаст ее…
— Том? Том Йокс?
Джон с трудом узнала мальчика, так он изменился. На руках и ногах шрамы, под глазами фонарь.
— Он сделал это! — сказал Том, показывая на шрам. — Если я не смог скрутить его, куда уж тебе! Я больше и сильнее.
Том промолчал. Значит не хочет выдавать ее!
Джон мимолетно пожелала, чтобы брат оказался здесь. Конечно, Келвин не любит драться, но когда приходилось, отбивался не хуже других, и кроме того, был не ниже Бастскина. Хорошо бы, дал урок этому негодяю!
Но только не она! Не сейчас, не здесь. Джон медленно выпрямилась, хотя живот по-прежнему болел. Девочка старалась не сжимать кулаки зная, что Бастскин не сводит с нее глаз.
— Том, можно поговорить с тобой? Вон там, в углу, — спросила она.
Том кивнул.
— Твой верх, Бастскин, — объявила Джон. — Я сбежал из дома, был пойман бандитом на черном коне, в жизни не видел дракона и не умею драться.
Несколько мальчишек разразились фальшиво-радостными криками. Джон ненавидела ложь. Она знала, Келвин скорее умер, чем солгал бы, в лучшем случае просто промолчал. Джон уважала брата за это, но сама просто не могла заставить себя поступать, как он.
Бастскин занес кулак над головой Джон.
— Нужно было бы наподдать тебе за вранье.
— Ты уже это сделал, — напомнила она.
— Нет, Бастскин, не надо! — закричал Тому Бастскин круто развернулся.
— Хочешь еще, рыжий? — прорычал он.
— Н-нет. Нас скоро продадут, Бастскин. Не время драться. А кроме того, ты уже всех здесь побил.
— Вот именно!
Бастскин хлопнул по спине какого-то парня.
— Сейчас расскажу о девчонке, которую поимел на плантации Финча. Она была дочерью надсмотрщика и иногда приносила нам еду. Как-то она подошла слишком близко, а надсмотрщик был далеко, вот я дотянулся до нее и…
Решив продемонстрировать свои действия наглядно, он схватился за ближайший предмет — грязную домотканую рубашку Джон. Скорее всего, случайно — хотел как можно больше унизить жалкого врунишку, каким была в его глазах девочка.