То, что он делал — правильно и справедливо! Келвин должен был верить этому. Но убийство! В этом было столько же героизма, сколько в забое овец! Не он делал это, а перчатка, и каждый раз Келвину становилось плохо.
Юноша хотел избежать судьбы, уготовленной ему Пророчеством, но это было невозможно.
Келвин сел под дерево, уставился на луну, пялившуюся с неба, словно желтое лицо гоблина, и тихо заплакал. Не герой, а жертва Пророчества, вот кто он!
Келвин!
Услышав голос Хелн, он подпрыгнул, пытаясь незаметно вытереть слезы, но было слишком поздно — она все видела.
— Тебе нужно отдохнуть, — пробормотал юноша.
— Есть вещи и поважнее, — возразила она.
— Революция, — согласился Келвин, чувствуя, как внутри опять все перевернулось.
— И это тоже.
Она подошла ближе.
— Ты плохо выглядишь, Келвин. Я беспокоюсь о тебе!
— Просто я не герой, — пожал он плечами.
— Думаю, что быть жестоким еще хуже, чем стать жертвой жестокости!
Келвин поднял глаза. Сможет ли она понять.
— Меня изнасиловали, — напомнила Хелн. — Я хотела умереть и наверное, чувствовала себя так же плохо, как ты сейчас.
— Наверное, мне и в самом деле не на что жаловаться. Я просто не думал, — согласился Келвин.
Хелн сжала его вялую руку.
— Нет, Кел, нет. Это не то, что я хочу сказать! Я понимаю! Тебе ужасно тяжело, особенно потому, что приходится делать многое против своей воли и природы! Ты добрый мягкий человек, ненавидящий драки, и я вижу — это убивает тебя, как мучило бы меня на твоем месте. Хотела бы я облегчить твою душу.
— Я…
Но как обычно, в ее присутствии, слова не шли с языка.
— Кел, ты мне нравишься таким, какой есть, — серьезно продолжала Хелн. — Дело не в круглых ушах и уж конечно, не в Пророчестве. Ты мне понравился, когда я увидела тебя еще во время первого астрального путешествия: все дергали тебя, а ты не знал, что делать, только хотел спасти сестру. Ты вернул мне желание жить, потому что был похож на меня, но и без этого, думаю, понравился бы мне, особенно во время последнего астрального путешествия.
— Что?
— Келвин, я не сразу улетела. И слышала все что ты говорил.
О, нет! Щеки Келвина вспыхнули так, что лицо, казалось, вот-вот обуглится. Он попытался сбежать, но Хелн вцепилась в его руку.
— Знаешь, что я хочу ответить тебе? — тихо спросила она. Глаза казались огромными и совсем черными.
— Если бы я знал… прости… — пробормотал Келвин.
Но Хелн обняла его, прижалась изо всех сил.
— Кел, я думаю, что люблю тебя, — прошептала она и прижавшись еще теснее, подняла лицо, ожидая поцелуя.
Келвину показалось, что его собственная душа покинула тело и глядела сейчас сверху на обнимающихся молодых людей, пока тело утопало в облаке блаженства. Хелн дала ему то, что всегда было недосягаемой мечтой.
Наконец, она прервала поцелуй и взглянула ему в глаза.
— Теперь, если хочешь, можешь дать мне пощечину.
Застигнутый врасплох Келвин расхохотался. Хелн последовала его примеру. Оба беспомощно смеялись, схватившись друг за друга. Девушке почему-то стало так хорошо, как никогда в жизни.
— Только с одним условием…
— Мне все равно.
— Если мы стремимся быть вместе, я хочу, чтобы ты больше походил на героя, чем до сих пор.
Келвину стало не по себе.
— Мне все равно не нравится убивать!
— Верно. Пусть так и будет, но ты Круглоухий из Пророчества, а не Морвин Крамб… И должен поставить себя так, чтобы тебя уважали! Именно ты должен принимать самые важные решения.
— Но… он единственный, кто знает…
— Конечно, прислушивайся к нему, но не позволяй управлять собой.
— Ну… я… думаю…
— Решайся, герой, или я опять тебя поцелую.
— Я… только сомневаюсь, что…
Она снова поцеловала его. Когда губы их разомкнулись, в голове Келвина стоял блаженный туман.
— Попытаюсь! — кивнул он.
— Вот и умница! — улыбнулась Хелн.
— Теперь мы нападем на бараки стражников, — заявил Морвин Крамб, показывая на карту. Все остальные согласно кивнули.
Келвин, сглотнув, подумал о поцелуе Хелн.
— Да! — воскликнул он. — То есть, нет!
И сам удивился. Но момент настал. Сейчас или никогда! Хелн права. Пора взрослеть.
Глаза шестерых мужчин, сидевших за столом в палатке, обратились на него. Морвин, казалось, забавлялся, взгляды остальных были либо удивленными, либо попросту недоверчивыми. Все знали, что Келвин — просто подставное лицо.
— Не понимаю, парнишка! — сказал наконец Пит Памвивер.
Он был здесь самым молодым и самым симпатичным из всех старейшин, которые боролись со стражниками еще до рождения Келвина.
Теперь Келвин должен был высказать свое мнение и идти до конца.
— Конечно, для вас я всего-навсего мальчишка, но кроме того, я еще и Круглоухий из Пророчества и считаю, что сам должен решать то, что делается моим именем.
Они не сводили с юноши глаз, ничем не показывая, принимают ли всерьез его слова. Келвин вновь начал было терять самообладание, но подумав о поцелуях Хелн, понял, что они были наградой, не наказанием, и захотел быть достойным такой награды.
— Чувствую, и знаю — мы не должны нападать на бараки.
— Куда же мы ударим? — спросил Морвин, отложив указку и несколько утратив снисходительный вид. Куда?
Келвин думал об этом раньше, и все решил, но теперь, казалось, все разом вылетело из головы. Усилием воли он взял себя в руки.
— Нужно возможно ближе подойти ко дворцу. Обойти бараки и штурмовать ворота.
— Это очень сложно. Придется перейти через Скалистые горы, — заметил Морвин.
— Мы сделаем это, — заверил Келвин. — Обойдем Хиннинг, вместо того, чтобы атаковать его, не говоря уже о Долдинге и Кенсисе. Пойдем прямо на Горшен.
— Не знаю, парень. Мне это кажется крайне неразумным.
— Может быть, — пожал плечами Келвин, исполненный неожиданного вдохновения, — именно так подумают и стратеги королевы, и устроят засады во всех этих местах. Мы не можем себе позволить рисковать.
Морвин немного подумав, кивнул:
— Возможно. Жаль, мы не узнаем наверняка.
— Жаль, — согласился Келвин, почувствовав себя гораздо увереннее. Он никогда не говорил о способностях Хелн, чтобы не подвергать опасности жизнь девушки, и было решено посылать ее в астральное путешествие только в самых крайних случаях. Морвин заявил, что не стоит впадать в слишком большую зависимость от возможностей Хелн, и Келвин целиком и полностью согласился с ним.
— Думаешь, нас будут ожидать в Хиннинге?
— Скорее всего!
— Ну что же, значит, стоит распространить слухи, что мы планируем штурм Хиннинга, а потом и остальных пунктов. А потом поступим, как ты предлагаешь. Это на случай, если среди нас есть шпион.
— Какие тут шпионы! — возразил Памвивер.
Но Келвин покачал головой. Он не всегда доверял тем, что следовал за ними повсюду, во время передвижений по лагерю. Может, Морвин хотел проверить, есть ли в лагере шпионы королевы, и вывести всех на чистую воду, прежде чем они узнают о Келвине. Во всяком случае, Келвину показалось, что Мор не особенно возражал против его попытки взять власть. Все же сомнения юноши насчет правильности его планов и способности вести армию в бой не улеглись.
17. ГНЕВ КОРОЛЕВЫ
18. КРУГЛОУХИЙ
Юноша хотел избежать судьбы, уготовленной ему Пророчеством, но это было невозможно.
Келвин сел под дерево, уставился на луну, пялившуюся с неба, словно желтое лицо гоблина, и тихо заплакал. Не герой, а жертва Пророчества, вот кто он!
Келвин!
Услышав голос Хелн, он подпрыгнул, пытаясь незаметно вытереть слезы, но было слишком поздно — она все видела.
— Тебе нужно отдохнуть, — пробормотал юноша.
— Есть вещи и поважнее, — возразила она.
— Революция, — согласился Келвин, чувствуя, как внутри опять все перевернулось.
— И это тоже.
Она подошла ближе.
— Ты плохо выглядишь, Келвин. Я беспокоюсь о тебе!
— Просто я не герой, — пожал он плечами.
— Думаю, что быть жестоким еще хуже, чем стать жертвой жестокости!
Келвин поднял глаза. Сможет ли она понять.
— Меня изнасиловали, — напомнила Хелн. — Я хотела умереть и наверное, чувствовала себя так же плохо, как ты сейчас.
— Наверное, мне и в самом деле не на что жаловаться. Я просто не думал, — согласился Келвин.
Хелн сжала его вялую руку.
— Нет, Кел, нет. Это не то, что я хочу сказать! Я понимаю! Тебе ужасно тяжело, особенно потому, что приходится делать многое против своей воли и природы! Ты добрый мягкий человек, ненавидящий драки, и я вижу — это убивает тебя, как мучило бы меня на твоем месте. Хотела бы я облегчить твою душу.
— Я…
Но как обычно, в ее присутствии, слова не шли с языка.
— Кел, ты мне нравишься таким, какой есть, — серьезно продолжала Хелн. — Дело не в круглых ушах и уж конечно, не в Пророчестве. Ты мне понравился, когда я увидела тебя еще во время первого астрального путешествия: все дергали тебя, а ты не знал, что делать, только хотел спасти сестру. Ты вернул мне желание жить, потому что был похож на меня, но и без этого, думаю, понравился бы мне, особенно во время последнего астрального путешествия.
— Что?
— Келвин, я не сразу улетела. И слышала все что ты говорил.
О, нет! Щеки Келвина вспыхнули так, что лицо, казалось, вот-вот обуглится. Он попытался сбежать, но Хелн вцепилась в его руку.
— Знаешь, что я хочу ответить тебе? — тихо спросила она. Глаза казались огромными и совсем черными.
— Если бы я знал… прости… — пробормотал Келвин.
Но Хелн обняла его, прижалась изо всех сил.
— Кел, я думаю, что люблю тебя, — прошептала она и прижавшись еще теснее, подняла лицо, ожидая поцелуя.
Келвину показалось, что его собственная душа покинула тело и глядела сейчас сверху на обнимающихся молодых людей, пока тело утопало в облаке блаженства. Хелн дала ему то, что всегда было недосягаемой мечтой.
Наконец, она прервала поцелуй и взглянула ему в глаза.
— Теперь, если хочешь, можешь дать мне пощечину.
Застигнутый врасплох Келвин расхохотался. Хелн последовала его примеру. Оба беспомощно смеялись, схватившись друг за друга. Девушке почему-то стало так хорошо, как никогда в жизни.
— Только с одним условием…
— Мне все равно.
— Если мы стремимся быть вместе, я хочу, чтобы ты больше походил на героя, чем до сих пор.
Келвину стало не по себе.
— Мне все равно не нравится убивать!
— Верно. Пусть так и будет, но ты Круглоухий из Пророчества, а не Морвин Крамб… И должен поставить себя так, чтобы тебя уважали! Именно ты должен принимать самые важные решения.
— Но… он единственный, кто знает…
— Конечно, прислушивайся к нему, но не позволяй управлять собой.
— Ну… я… думаю…
— Решайся, герой, или я опять тебя поцелую.
— Я… только сомневаюсь, что…
Она снова поцеловала его. Когда губы их разомкнулись, в голове Келвина стоял блаженный туман.
— Попытаюсь! — кивнул он.
— Вот и умница! — улыбнулась Хелн.
***
— Теперь мы нападем на бараки стражников, — заявил Морвин Крамб, показывая на карту. Все остальные согласно кивнули.
Келвин, сглотнув, подумал о поцелуе Хелн.
— Да! — воскликнул он. — То есть, нет!
И сам удивился. Но момент настал. Сейчас или никогда! Хелн права. Пора взрослеть.
Глаза шестерых мужчин, сидевших за столом в палатке, обратились на него. Морвин, казалось, забавлялся, взгляды остальных были либо удивленными, либо попросту недоверчивыми. Все знали, что Келвин — просто подставное лицо.
— Не понимаю, парнишка! — сказал наконец Пит Памвивер.
Он был здесь самым молодым и самым симпатичным из всех старейшин, которые боролись со стражниками еще до рождения Келвина.
Теперь Келвин должен был высказать свое мнение и идти до конца.
— Конечно, для вас я всего-навсего мальчишка, но кроме того, я еще и Круглоухий из Пророчества и считаю, что сам должен решать то, что делается моим именем.
Они не сводили с юноши глаз, ничем не показывая, принимают ли всерьез его слова. Келвин вновь начал было терять самообладание, но подумав о поцелуях Хелн, понял, что они были наградой, не наказанием, и захотел быть достойным такой награды.
— Чувствую, и знаю — мы не должны нападать на бараки.
— Куда же мы ударим? — спросил Морвин, отложив указку и несколько утратив снисходительный вид. Куда?
Келвин думал об этом раньше, и все решил, но теперь, казалось, все разом вылетело из головы. Усилием воли он взял себя в руки.
— Нужно возможно ближе подойти ко дворцу. Обойти бараки и штурмовать ворота.
— Это очень сложно. Придется перейти через Скалистые горы, — заметил Морвин.
— Мы сделаем это, — заверил Келвин. — Обойдем Хиннинг, вместо того, чтобы атаковать его, не говоря уже о Долдинге и Кенсисе. Пойдем прямо на Горшен.
— Не знаю, парень. Мне это кажется крайне неразумным.
— Может быть, — пожал плечами Келвин, исполненный неожиданного вдохновения, — именно так подумают и стратеги королевы, и устроят засады во всех этих местах. Мы не можем себе позволить рисковать.
Морвин немного подумав, кивнул:
— Возможно. Жаль, мы не узнаем наверняка.
— Жаль, — согласился Келвин, почувствовав себя гораздо увереннее. Он никогда не говорил о способностях Хелн, чтобы не подвергать опасности жизнь девушки, и было решено посылать ее в астральное путешествие только в самых крайних случаях. Морвин заявил, что не стоит впадать в слишком большую зависимость от возможностей Хелн, и Келвин целиком и полностью согласился с ним.
— Думаешь, нас будут ожидать в Хиннинге?
— Скорее всего!
— Ну что же, значит, стоит распространить слухи, что мы планируем штурм Хиннинга, а потом и остальных пунктов. А потом поступим, как ты предлагаешь. Это на случай, если среди нас есть шпион.
— Какие тут шпионы! — возразил Памвивер.
Но Келвин покачал головой. Он не всегда доверял тем, что следовал за ними повсюду, во время передвижений по лагерю. Может, Морвин хотел проверить, есть ли в лагере шпионы королевы, и вывести всех на чистую воду, прежде чем они узнают о Келвине. Во всяком случае, Келвину показалось, что Мор не особенно возражал против его попытки взять власть. Все же сомнения юноши насчет правильности его планов и способности вести армию в бой не улеглись.
17. ГНЕВ КОРОЛЕВЫ
Келвин оглянулся на строй Рыцарей, следовавших за ним, Джон, Крамбами и Памвивером. Они прошли уже около двух лиг и лошади начали уставать на крутых склонах. Здесь не было дорог, только протоптанные животными тропинки, усеянные галькой и булыжниками. Лишь воздух был истинным бальзамом для измученных воинов. Где-то ухали совы, среди камней то и дело мелькали пушистые бирверы.
— До Горшена очень далеко. К этому времени мы могли бы быть в Хиннинге.
«Да, — подумал Келвин, — еще час — и мы все могли бы погибнуть». Но ничего не ответил Морвину, потому что знал — его должны считать орудием Пророчества.
— Что скажешь, Кел? — весело спросил Лестер.
— Думаю, в Горшене мы сможем захватить их врасплох.
— Надеюсь, ты прав, братец, — охнула Джон, настоявшая на том, чтобы тоже отправится в поход.
Но энтузиазм ее быстро слабел по мере того, как возрастала усталость.
В Хиннинге чудовищный дракон поднял золотую голову, оглянулся на опустевшие бараки. Куда девались коричневые рубахи и зеленые панталоны, которые, как ему внушили, будут здесь? Чудовище наступило на забор, сокрушило крышу, расколов толстый брус — часть исковерканной катапульты. Драконам всегда были знакомы чувства голода и ярости, но этот испытывал нечто еще — злобу и раздражение — оттого, что пришлось проделать такой путь и не найти обещанного лакомого кусочка.
За большим драконом ползли еще четверо, поменьше, едва возвышавшихся над крышами бараков. Они были тоже разъярены. Драконы любили есть, спать и спариваться, все именно в этом порядке, и ненавидели голод и усталость.
Хвосты били о землю. Стены рушились. Брусья ломались, как соломинки. Сильная вонь драконьей мочи и навоза смешались с более слабым запахом человека. Знакомая еда. Где она? Здания сметены, и в них никого не оказалось. Но тут ветер переменился. Большой дракон поднял морду, фыркнул.
Там, на холме скрывалась добыча!
Почти обезумев от голода, драконы ринулись на людей в голубых с золотом мундирах, скрывавшихся за кустами, деревьями и скалами, отмахиваясь от маленьких палочек, летевших дождем и палок побольше, направленных в них. Поднятые хвосты, оскаленные зубы, огромные челюсти. Наконец-то можно начать пиршество!
Королевский стражник приближался на взмыленном коне к дворцовым воротам, что-то крикнул привратнику: его немедленно впустили и провели в залу для приемов.
Затанас все видел из окон своих покоев и почти угадал цель появления солдата. Поспешно натянув остроконечный колпак астролога — предмет туалета, неизменно производивший глубокое впечатление на дочь, — он почти выбежал из двери и промчавшись по коридору, поднялся по винтовой лестнице в маленькую приемную около залы, где поспешно вызванная королева давала аудиенцию. Она, конечно, знала о приходе отца, хотя тот скрывался за занавесом и слушал, как посланец заикаясь, повествует об ужасных новостях.
— О, королева, мы вышли из бараков и стали ждать, как приказано, но враг не пришел. Появились драконы. Они уничтожили Хиннинг, а потом… потом нашли нас.
— Хочешь сказать, — воскликнула королева, — что драконы снова напали на солдат?
— Да, Ваше Величество. Враг и близко туда не подошел. Из нас почти никого в живых не осталось!
— Отец! — резко воскликнула королева. — Иди сюда и объясни, почему ты сделал это со мной?!
Затанас глубоко вздохнул, проклял себя за глупость, совершенную много лет назад, когда позволил себе иметь ребенка, и вышел.
Королева представляла из себя трудно-забываемое зрелище. Она сидела на золотом троне; кожа ее отливала красным, как шерсть дракона, в кошачьих глазах цвета темной зелени вспыхивали гневные изумрудные искры. Пальцы, словно когти, сжимали изогнутые подлокотники трона. Королева выглядела скорее ведьмой, чем царственной особой; ведьмой из неведомой страны по ту сторону Провала, существом, в котором было больше звериного, чем человеческого. Словом, дочь находилась в своем естественном состоянии.
— Дорогая дочь, мое драгоценнейшее создание, — начал он умирающие, хотя знал, что самку дракона может успокоить только кровавая плоть, — враг пользуется магическими средствами. Кто еще, кроме волшебников знал бы…
— Вопрос в том отец, почему ты не знал? Ты чародей или нет?
Опять она! Ну что ж, он не собирался признаваться в собственной беспомощности! Узнай Зоанна о том, что отец не всемогущ, может не задумываясь уничтожить его. Ведь дочь — его истинная плоть и кровь.
— Я положился на твоих шпионов, — запротестовал он. — Почему они…
— Безмозглый старый мошенник! Мои шпионы собрали нужные сведения: Рыцари Круглоухого должны были напасть на Хиннинг. Ты сам это слышал!
— Совершенно верно. Но Рыцарей там не было, Ваше Величество.
— Значит, они были где-нибудь еще!
— Несомненно, — с легкой иронией кивнул чародей. — Вопрос только, где?
— Этого вопроса вообще не должно было возникнуть! — взорвалась королева. — Если бы ты не…
Но тут в залу ворвался второй стражник.
— Ваше Величество! — завопил он, рухнув на колени. — Рыцари Круглоухого атаковали Горшен. Нас застали врасплох и…
— Одолели? — с обманчивым спокойствием закончила за него королева.
Солдат молча повесил голову.
После короткого допроса королева, выяснив степень несчастья, отпустила других и оставшись наедине с отцом, со свистом втянула в себя воздух.
Затанас смело встретил взгляд Зоанны.
— Ты… Ты… ничтожество и бездарь! — вспыхнула она. — Я должна была приказать публично кастрировать тебя! Почему ты не знал об этом?
— Хорошо подумай, прежде чем угрожать мне, дочь, — мрачно предупредил Затанас, зная, что королева не поддастся на браваду. — Пора подумать о том, как защитить себя! Только благодаря моей магии ты стала королевой!
— Да, благодаря магии! Магии круглоухих! Я использовала ее тогда, и снова использую, если понадобится!
Отчаяние охватило Затанаса.
— Нет-нет, ты не должна! Ни за что на свете!
— Неужели? — угрожающе прошипела королева.
— Нет… нет, это слишком рискованно! Нужно уничтожить всех круглоухих и орудия, принесенные им. Лучше мои заклинания, чем…
— Отец! — сурово воскликнула Королева. — Требуешь, чтобы я уничтожила собственное волшебство?
— Нет… нет… конечно нет!
О чем он думает?! Теперь Зоанну не отговоришь! Им грозит ужасная опасность — и все из-за его оплошности.
Ощерив зубы и став еще более похожей на дракона, королева отчеканила:
— Я намереваюсь использовать все средства и любую помощь, чтобы сохранить трон.
— Конечно, дочь, конечно! Но поосторожней, молю! Иначе…
— Это тот круглоухий щенок, претендует на роль героя из Пророчества! Я позабочусь о нем! Мой шпион в их лагере сотрет его с лица земли, и все будет кончено раз и навсегда!
— Но ты не должна раскрывать уже внедренного к врагу шпиона, — запротестовал Затанас.
— Все равно от него толку никакого. Если мы даже не знаем о передвижении врага, какой смысл держать там этого негодяя!
Королева говорила вполне логично, но все же Затанас колебался. Внедрить туда второго шпиона будет почти невозможно, а если этот не сумеет выполнить поручение и его обнаружат, легко сообразят, откуда идет утечка информации.
Но все же это лучше, чем использовать опасную магию круглоухих. Уничтожение главного врага несомненно поможет справиться с остальными.
— Что ты собираешься делать, дочь моя?
— Я всегда славилась искусством составления ядов, — бросила Зоанна. — Хочу попробовать, выйдет ли на этот раз.
— Прекрасно, дочь моя, — согласился Затанас.
Джон швырнула камешек в гладкую поверхность залива. Он подскочил три раза, как и полагалась хорошо нацеленному камешку. По воде пошли круги.
— Бьюсь об заклад, здесь есть рыба, — сказала она вслух.
Стоявший рядом Рыцарь улыбнулся.
— Ты, скорее всего права.
— Будь у меня удочка, наверняка бы наловила!
— На весь лагерь не хватит, — покачал головой Рыцарь, подходя ближе.
Джон часто видела этого мужчину в лагере. Звали его Эпплтон. Красивый парень, года на три постарше Келвина.
— Но я люблю ловить рыбу, — заспорила девушка. — И вообще, надоело быть у вас на побегушках чистить сапоги и собирать хворост.
— Согласен, — кивнул Эпплтон, не переставая вить канат из длинной веревки.
Он стоял совсем рядом, глядя на воду.
— Здесь становится совсем скучно.
— Хорошо бы я была волшебницей! Или хотя бы Рыцарем!
— Ты и так много помогаешь нам. Только нужно бы одеваться по-другому.
— Как это? — непонимающе нахмурилась Джон.
— В женское платье. Ты ведь такая хорошенькая!
— Не хочу быть девушкой, — яростно замотала она головой.
— Возможно, ты и права, но твоя фигура видна даже под этой рубашкой! Ты ведь не обычная девушка.
Какое-то странное чувство побудило Джон спросить:
— Почему ты так считаешь?
— Уверяю, ты покорила бы все сердца в этом лагере, если бы только захотела.
— Я?! — презрительно хмыкнула Джон.
— Ты, — согласился Эпплтон. — У тебя такое красивое лицо и длинные ноги! Ничем не хуже круглоухой девушки.
— Неправда, — пробормотала Джон, но почему-то покраснела.
— Клянусь, если ты возьмешь у нее платье и пройдешься по лагерю, никто глаз не сможет отвести!
— Ты смеешься надо мной?
— Разве? Сейчас докажу, что это не так.
И схватив Джон за плечи, Эпплтон притянул ее к себе и поцеловал в губы.
Джон была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Непонятное чувство блаженства охватило ее, словно она внезапно обрела крылья и полетела куда-то.
Но тут Эпплтон отстранился.
— Ну вот. Теперь ты видишь. Я не лгу. Можешь теперь ударить меня, если хочешь.
— Что? — непонимающе пробормотала Джон. Ноги ее тряслись.
— Я сейчас поцеловал тебя, потому что ты хорошенькая. Мне полагается за это пощечина. Так всегда бывает.
— Н-не могу, — прошептала она, чувствуя, что сейчас упадет, и побыстрее села на землю. Эпплтон уселся рядом.
— Ну что ж, может в следующий раз. Девушка должна вести себя строго. Иначе репутация у нее будет испорчена.
— Когда я была на Рынке Мальчиков, они узнали, что я девушка и пытались…
Джон замолчала, готовая откусить себе язык.
— Как круглоухую? — кивнул он. — Но это совсем другое дело. Там одни негодяи! Порядочные люди должны вести себя по-другому! Здесь ты в безопасности.
— Не знаю, — пробормотала Джон. — Это как волшебство!
И в самом деле, она никогда не могла себе представить, что кто-то посчитает ее привлекательной.
— Кстати, о волшебстве. Волшебство — это то, что делаем мы сами. Моя бабушка была ведьмой и колдуньей.
— Правда? — заинтересовалась Джон, обрадованная, что может сменить тему разговора. — Превращала людей в лягушек и летучих мышей?
— Вряд ли! — засмеялся он. — Вправляла вывихи, лечила переломы, помогала роженицам.
— Значит, не настоящее волшебство!
— Не сказал бы. Кое-что она все-таки знала.
— О чем? — рассеянно спросила Джон, думая о поцелуе.
Неужели она и в самом деле привлекательна?
— Могла заклинать плоды оупля, жимолость.
— Как это?
— Слабый человек делался сильным, а сильный — слабым. Я от нее многому научился.
— Ты? Ты волшебник? Значит можешь помочь Келвину!
— Помочь? Каким образом?
Джон подумала о той ночи, когда услышала плач Келвина.
— По-моему, он не так уж храбр. Или силен!
— Хм-м. Я мог бы, пожалуй, что-то сделать.
— Правда?!
А может, потом он подскажет и ей как стать красивой и привлекать мужчин?
— Думаю, смогу. Я знаю заклинания. Сейчас наберем полную шапку ягод и отнесешь их брату. Только не говори, что они заколдованы!
— Не скажу, — согласилась Джон. — Келвин все съест! Он очень любит жимолость.
Келвин сидел на бревне, мрачно ставясь в карту, и ковырял мозоль на ладони. Джон молча протянула ему ягоды.
— Это мне? — удивленно спросил он.
— Посчастливилось. Нашла целые заросли. Может, не очень сладкие, но на вкус не такие уж плохие.
— Знаешь, мне что-то не хочется. Я только поел и у меня неважно с желудком.
— От ягод сразу легче станет!
— Раньше ты никогда их мне не приносила, наоборот, норовила съесть мои.
— Я исправилась, — заверила Джон, — Неужели не могу сделать что-то для родного брата?!
— Конечно можешь! Слезай с ослика, съедим их вместе.
— Это для тебя. Я уже объелась, — пробормотала девушка.
— Так и знал, — кивнул Келвин, все еще колеблясь.
— В чем дело, Кел? — встревожилась Джон.
— Эта дурацкая перчатка. Она, почему-то стала теплой. И даже руку покалывает. Здесь поблизости, случайно, нет королевских стражников?
— Н-не думаю.
Что тревожит брата?
— Ну…
Келвин взял шапку правой рукой, поставил на бревно, но тут левая рука сама собой поднялась и смела все на землю. Ягоды посыпались в пыль.
— С чего это она? — недоумевающе спросил Келвин. — Уж и поесть спокойно нельзя!
Джон покачала головой. Может, перчатка не желает, чтобы Келвин стал храбрым?
Мокери невозмущенно подошел ближе, принюхался и начал есть ягоды.
— Джон, — нахмурившись спросил Келвин. — Может в этих ягодах что-то не то?
— Не то? — обуреваемая нехорошими предчувствиями переспросила Джон.
Если Келвин узнает, волшебство не подействует. Так сказал Эпплтон. Но теперь это неважно, ягоды все равно пропали.
Мокери дернулся. Глаза ослика закатились, он задрожал, и к ужасу Джон, медленно повалился на землю.
— Джон, что это? — вскочил Келвин. — Мокери! Где… где ты взяла эти ягоды?
Джон с трудом выкарабкалась из-под осла и взглянув на закрытые глаза и высунувшийся из пасти язык, поняла — Мокери мертв или умирает. И, кажется, она знала почему. Горло перехватило, страшная правда предстала во всей беспощадности.
— Он… сказал… ягоды волшебные и… могут сделать тебя храбрым.
— Джон, осла отравили.
Келвин взглянул на мертвое животное и перевел глаза на сестру.
— Я не знала! — заплакала Джон. — Не знала, Кел. Думала… ох, какая дура.
Бедный Мокери! Бедный, добрый, верный, храбрый, глухой Мокери! Что она с ним сделала! И что стало бы с братом? Слезы полились по щекам девушки.
— Я тебе верю, братец Чирей, — сказал Келвин. — Не надо плакать.
— Это он! Говорил мне такие слова! Сказал, что я хорошенькая. Я… я всему верила.
— Ну что ж, в этом он не лгал, — утешил Келвин. — Ты могла быть такой же красивой, как Хелн, если бы постаралась.
— Но он х-хотел обмануть меня, и заставить принести яд! О, Кел, как мне стыдно.
— Не стоит, Джон. Всякого можно обмануть. Мы найдем его и… Кстати, а кто это?
— Эпплтон. Ненавижу, ненавижу его.
Келвин затрубил в рог, и каждый находившийся поблизости Рыцарь немедленно бросил все дела и прибежал на зов.
Но Эпплтон, конечно, был уже далеко.
— До Горшена очень далеко. К этому времени мы могли бы быть в Хиннинге.
«Да, — подумал Келвин, — еще час — и мы все могли бы погибнуть». Но ничего не ответил Морвину, потому что знал — его должны считать орудием Пророчества.
— Что скажешь, Кел? — весело спросил Лестер.
— Думаю, в Горшене мы сможем захватить их врасплох.
— Надеюсь, ты прав, братец, — охнула Джон, настоявшая на том, чтобы тоже отправится в поход.
Но энтузиазм ее быстро слабел по мере того, как возрастала усталость.
***
В Хиннинге чудовищный дракон поднял золотую голову, оглянулся на опустевшие бараки. Куда девались коричневые рубахи и зеленые панталоны, которые, как ему внушили, будут здесь? Чудовище наступило на забор, сокрушило крышу, расколов толстый брус — часть исковерканной катапульты. Драконам всегда были знакомы чувства голода и ярости, но этот испытывал нечто еще — злобу и раздражение — оттого, что пришлось проделать такой путь и не найти обещанного лакомого кусочка.
За большим драконом ползли еще четверо, поменьше, едва возвышавшихся над крышами бараков. Они были тоже разъярены. Драконы любили есть, спать и спариваться, все именно в этом порядке, и ненавидели голод и усталость.
Хвосты били о землю. Стены рушились. Брусья ломались, как соломинки. Сильная вонь драконьей мочи и навоза смешались с более слабым запахом человека. Знакомая еда. Где она? Здания сметены, и в них никого не оказалось. Но тут ветер переменился. Большой дракон поднял морду, фыркнул.
Там, на холме скрывалась добыча!
Почти обезумев от голода, драконы ринулись на людей в голубых с золотом мундирах, скрывавшихся за кустами, деревьями и скалами, отмахиваясь от маленьких палочек, летевших дождем и палок побольше, направленных в них. Поднятые хвосты, оскаленные зубы, огромные челюсти. Наконец-то можно начать пиршество!
***
Королевский стражник приближался на взмыленном коне к дворцовым воротам, что-то крикнул привратнику: его немедленно впустили и провели в залу для приемов.
Затанас все видел из окон своих покоев и почти угадал цель появления солдата. Поспешно натянув остроконечный колпак астролога — предмет туалета, неизменно производивший глубокое впечатление на дочь, — он почти выбежал из двери и промчавшись по коридору, поднялся по винтовой лестнице в маленькую приемную около залы, где поспешно вызванная королева давала аудиенцию. Она, конечно, знала о приходе отца, хотя тот скрывался за занавесом и слушал, как посланец заикаясь, повествует об ужасных новостях.
— О, королева, мы вышли из бараков и стали ждать, как приказано, но враг не пришел. Появились драконы. Они уничтожили Хиннинг, а потом… потом нашли нас.
— Хочешь сказать, — воскликнула королева, — что драконы снова напали на солдат?
— Да, Ваше Величество. Враг и близко туда не подошел. Из нас почти никого в живых не осталось!
— Отец! — резко воскликнула королева. — Иди сюда и объясни, почему ты сделал это со мной?!
Затанас глубоко вздохнул, проклял себя за глупость, совершенную много лет назад, когда позволил себе иметь ребенка, и вышел.
Королева представляла из себя трудно-забываемое зрелище. Она сидела на золотом троне; кожа ее отливала красным, как шерсть дракона, в кошачьих глазах цвета темной зелени вспыхивали гневные изумрудные искры. Пальцы, словно когти, сжимали изогнутые подлокотники трона. Королева выглядела скорее ведьмой, чем царственной особой; ведьмой из неведомой страны по ту сторону Провала, существом, в котором было больше звериного, чем человеческого. Словом, дочь находилась в своем естественном состоянии.
— Дорогая дочь, мое драгоценнейшее создание, — начал он умирающие, хотя знал, что самку дракона может успокоить только кровавая плоть, — враг пользуется магическими средствами. Кто еще, кроме волшебников знал бы…
— Вопрос в том отец, почему ты не знал? Ты чародей или нет?
Опять она! Ну что ж, он не собирался признаваться в собственной беспомощности! Узнай Зоанна о том, что отец не всемогущ, может не задумываясь уничтожить его. Ведь дочь — его истинная плоть и кровь.
— Я положился на твоих шпионов, — запротестовал он. — Почему они…
— Безмозглый старый мошенник! Мои шпионы собрали нужные сведения: Рыцари Круглоухого должны были напасть на Хиннинг. Ты сам это слышал!
— Совершенно верно. Но Рыцарей там не было, Ваше Величество.
— Значит, они были где-нибудь еще!
— Несомненно, — с легкой иронией кивнул чародей. — Вопрос только, где?
— Этого вопроса вообще не должно было возникнуть! — взорвалась королева. — Если бы ты не…
Но тут в залу ворвался второй стражник.
— Ваше Величество! — завопил он, рухнув на колени. — Рыцари Круглоухого атаковали Горшен. Нас застали врасплох и…
— Одолели? — с обманчивым спокойствием закончила за него королева.
Солдат молча повесил голову.
После короткого допроса королева, выяснив степень несчастья, отпустила других и оставшись наедине с отцом, со свистом втянула в себя воздух.
Затанас смело встретил взгляд Зоанны.
— Ты… Ты… ничтожество и бездарь! — вспыхнула она. — Я должна была приказать публично кастрировать тебя! Почему ты не знал об этом?
— Хорошо подумай, прежде чем угрожать мне, дочь, — мрачно предупредил Затанас, зная, что королева не поддастся на браваду. — Пора подумать о том, как защитить себя! Только благодаря моей магии ты стала королевой!
— Да, благодаря магии! Магии круглоухих! Я использовала ее тогда, и снова использую, если понадобится!
Отчаяние охватило Затанаса.
— Нет-нет, ты не должна! Ни за что на свете!
— Неужели? — угрожающе прошипела королева.
— Нет… нет, это слишком рискованно! Нужно уничтожить всех круглоухих и орудия, принесенные им. Лучше мои заклинания, чем…
— Отец! — сурово воскликнула Королева. — Требуешь, чтобы я уничтожила собственное волшебство?
— Нет… нет… конечно нет!
О чем он думает?! Теперь Зоанну не отговоришь! Им грозит ужасная опасность — и все из-за его оплошности.
Ощерив зубы и став еще более похожей на дракона, королева отчеканила:
— Я намереваюсь использовать все средства и любую помощь, чтобы сохранить трон.
— Конечно, дочь, конечно! Но поосторожней, молю! Иначе…
— Это тот круглоухий щенок, претендует на роль героя из Пророчества! Я позабочусь о нем! Мой шпион в их лагере сотрет его с лица земли, и все будет кончено раз и навсегда!
— Но ты не должна раскрывать уже внедренного к врагу шпиона, — запротестовал Затанас.
— Все равно от него толку никакого. Если мы даже не знаем о передвижении врага, какой смысл держать там этого негодяя!
Королева говорила вполне логично, но все же Затанас колебался. Внедрить туда второго шпиона будет почти невозможно, а если этот не сумеет выполнить поручение и его обнаружат, легко сообразят, откуда идет утечка информации.
Но все же это лучше, чем использовать опасную магию круглоухих. Уничтожение главного врага несомненно поможет справиться с остальными.
— Что ты собираешься делать, дочь моя?
— Я всегда славилась искусством составления ядов, — бросила Зоанна. — Хочу попробовать, выйдет ли на этот раз.
— Прекрасно, дочь моя, — согласился Затанас.
***
Джон швырнула камешек в гладкую поверхность залива. Он подскочил три раза, как и полагалась хорошо нацеленному камешку. По воде пошли круги.
— Бьюсь об заклад, здесь есть рыба, — сказала она вслух.
Стоявший рядом Рыцарь улыбнулся.
— Ты, скорее всего права.
— Будь у меня удочка, наверняка бы наловила!
— На весь лагерь не хватит, — покачал головой Рыцарь, подходя ближе.
Джон часто видела этого мужчину в лагере. Звали его Эпплтон. Красивый парень, года на три постарше Келвина.
— Но я люблю ловить рыбу, — заспорила девушка. — И вообще, надоело быть у вас на побегушках чистить сапоги и собирать хворост.
— Согласен, — кивнул Эпплтон, не переставая вить канат из длинной веревки.
Он стоял совсем рядом, глядя на воду.
— Здесь становится совсем скучно.
— Хорошо бы я была волшебницей! Или хотя бы Рыцарем!
— Ты и так много помогаешь нам. Только нужно бы одеваться по-другому.
— Как это? — непонимающе нахмурилась Джон.
— В женское платье. Ты ведь такая хорошенькая!
— Не хочу быть девушкой, — яростно замотала она головой.
— Возможно, ты и права, но твоя фигура видна даже под этой рубашкой! Ты ведь не обычная девушка.
Какое-то странное чувство побудило Джон спросить:
— Почему ты так считаешь?
— Уверяю, ты покорила бы все сердца в этом лагере, если бы только захотела.
— Я?! — презрительно хмыкнула Джон.
— Ты, — согласился Эпплтон. — У тебя такое красивое лицо и длинные ноги! Ничем не хуже круглоухой девушки.
— Неправда, — пробормотала Джон, но почему-то покраснела.
— Клянусь, если ты возьмешь у нее платье и пройдешься по лагерю, никто глаз не сможет отвести!
— Ты смеешься надо мной?
— Разве? Сейчас докажу, что это не так.
И схватив Джон за плечи, Эпплтон притянул ее к себе и поцеловал в губы.
Джон была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Непонятное чувство блаженства охватило ее, словно она внезапно обрела крылья и полетела куда-то.
Но тут Эпплтон отстранился.
— Ну вот. Теперь ты видишь. Я не лгу. Можешь теперь ударить меня, если хочешь.
— Что? — непонимающе пробормотала Джон. Ноги ее тряслись.
— Я сейчас поцеловал тебя, потому что ты хорошенькая. Мне полагается за это пощечина. Так всегда бывает.
— Н-не могу, — прошептала она, чувствуя, что сейчас упадет, и побыстрее села на землю. Эпплтон уселся рядом.
— Ну что ж, может в следующий раз. Девушка должна вести себя строго. Иначе репутация у нее будет испорчена.
— Когда я была на Рынке Мальчиков, они узнали, что я девушка и пытались…
Джон замолчала, готовая откусить себе язык.
— Как круглоухую? — кивнул он. — Но это совсем другое дело. Там одни негодяи! Порядочные люди должны вести себя по-другому! Здесь ты в безопасности.
— Не знаю, — пробормотала Джон. — Это как волшебство!
И в самом деле, она никогда не могла себе представить, что кто-то посчитает ее привлекательной.
— Кстати, о волшебстве. Волшебство — это то, что делаем мы сами. Моя бабушка была ведьмой и колдуньей.
— Правда? — заинтересовалась Джон, обрадованная, что может сменить тему разговора. — Превращала людей в лягушек и летучих мышей?
— Вряд ли! — засмеялся он. — Вправляла вывихи, лечила переломы, помогала роженицам.
— Значит, не настоящее волшебство!
— Не сказал бы. Кое-что она все-таки знала.
— О чем? — рассеянно спросила Джон, думая о поцелуе.
Неужели она и в самом деле привлекательна?
— Могла заклинать плоды оупля, жимолость.
— Как это?
— Слабый человек делался сильным, а сильный — слабым. Я от нее многому научился.
— Ты? Ты волшебник? Значит можешь помочь Келвину!
— Помочь? Каким образом?
Джон подумала о той ночи, когда услышала плач Келвина.
— По-моему, он не так уж храбр. Или силен!
— Хм-м. Я мог бы, пожалуй, что-то сделать.
— Правда?!
А может, потом он подскажет и ей как стать красивой и привлекать мужчин?
— Думаю, смогу. Я знаю заклинания. Сейчас наберем полную шапку ягод и отнесешь их брату. Только не говори, что они заколдованы!
— Не скажу, — согласилась Джон. — Келвин все съест! Он очень любит жимолость.
Келвин сидел на бревне, мрачно ставясь в карту, и ковырял мозоль на ладони. Джон молча протянула ему ягоды.
— Это мне? — удивленно спросил он.
— Посчастливилось. Нашла целые заросли. Может, не очень сладкие, но на вкус не такие уж плохие.
— Знаешь, мне что-то не хочется. Я только поел и у меня неважно с желудком.
— От ягод сразу легче станет!
— Раньше ты никогда их мне не приносила, наоборот, норовила съесть мои.
— Я исправилась, — заверила Джон, — Неужели не могу сделать что-то для родного брата?!
— Конечно можешь! Слезай с ослика, съедим их вместе.
— Это для тебя. Я уже объелась, — пробормотала девушка.
— Так и знал, — кивнул Келвин, все еще колеблясь.
— В чем дело, Кел? — встревожилась Джон.
— Эта дурацкая перчатка. Она, почему-то стала теплой. И даже руку покалывает. Здесь поблизости, случайно, нет королевских стражников?
— Н-не думаю.
Что тревожит брата?
— Ну…
Келвин взял шапку правой рукой, поставил на бревно, но тут левая рука сама собой поднялась и смела все на землю. Ягоды посыпались в пыль.
— С чего это она? — недоумевающе спросил Келвин. — Уж и поесть спокойно нельзя!
Джон покачала головой. Может, перчатка не желает, чтобы Келвин стал храбрым?
Мокери невозмущенно подошел ближе, принюхался и начал есть ягоды.
— Джон, — нахмурившись спросил Келвин. — Может в этих ягодах что-то не то?
— Не то? — обуреваемая нехорошими предчувствиями переспросила Джон.
Если Келвин узнает, волшебство не подействует. Так сказал Эпплтон. Но теперь это неважно, ягоды все равно пропали.
Мокери дернулся. Глаза ослика закатились, он задрожал, и к ужасу Джон, медленно повалился на землю.
— Джон, что это? — вскочил Келвин. — Мокери! Где… где ты взяла эти ягоды?
Джон с трудом выкарабкалась из-под осла и взглянув на закрытые глаза и высунувшийся из пасти язык, поняла — Мокери мертв или умирает. И, кажется, она знала почему. Горло перехватило, страшная правда предстала во всей беспощадности.
— Он… сказал… ягоды волшебные и… могут сделать тебя храбрым.
— Джон, осла отравили.
Келвин взглянул на мертвое животное и перевел глаза на сестру.
— Я не знала! — заплакала Джон. — Не знала, Кел. Думала… ох, какая дура.
Бедный Мокери! Бедный, добрый, верный, храбрый, глухой Мокери! Что она с ним сделала! И что стало бы с братом? Слезы полились по щекам девушки.
— Я тебе верю, братец Чирей, — сказал Келвин. — Не надо плакать.
— Это он! Говорил мне такие слова! Сказал, что я хорошенькая. Я… я всему верила.
— Ну что ж, в этом он не лгал, — утешил Келвин. — Ты могла быть такой же красивой, как Хелн, если бы постаралась.
— Но он х-хотел обмануть меня, и заставить принести яд! О, Кел, как мне стыдно.
— Не стоит, Джон. Всякого можно обмануть. Мы найдем его и… Кстати, а кто это?
— Эпплтон. Ненавижу, ненавижу его.
Келвин затрубил в рог, и каждый находившийся поблизости Рыцарь немедленно бросил все дела и прибежал на зов.
Но Эпплтон, конечно, был уже далеко.
18. КРУГЛОУХИЙ
— Я должна сделать это, Кел, — сказала Хелн. — Ты сам знаешь. После того, что случилось…
Келвин кивнул.
— Да, после того, как меня пытались отравить. Значит, Эпплтон был шпионом королевы. Нужно узнать, нет ли здесь и других шпионов.
— Я посмотрю, нельзя ли найти Эпплтона, но прежде всего, полечу к Затанасу и попытаюсь узнать, что он замышляет.
— Лучше подожди, — вмешался Мор. — У них здесь рыщут разведчики. Позволим им добраться до королевы; пусть узнает новости и тогда посмотрим, что они предпримут. Самое главное, успеть вовремя.
Келвин не мог не согласиться с ним. Не стоит Хелн попусту рисковать. Придется ей подождать день или два, прежде чем вновь съест ягоду. Он по-прежнему не мог вынести вида лежавшей без дыхания Хелн.
Затанас, мрачный как туча, изо всех сил пытался выглядеть могущественным чародеем, но на дочь его вид почему-то не произвел ни малейшего впечатления.
— Хочу, чтобы ты выпустил у него кровь! — велела она.
— Зачем?! Его кровь бесполезна. Нужен невинный человек, девственник, или девственница, иначе волшебство не будет иметь смысла.
— Неважно. Я жажду мести. Он должен был уничтожить выскочку, солгал, что исполнил приказ, а вышло так, что послал вместо себя девчонку! Неудивительно, что все пошло прахом. Путь теперь сам займет ее место!
— Лучше я сотворю зелье, делающее людей непобедимыми. Твой план — он провалился, и все потому, что круглоухий находится под защитой волшебства.
— Ты так думаешь?
— Знаю! Так же точно, как и то, что твой агент ничего не стоит. Может, бросить его моим ящерицам? Поверь, эта смерть не так уж легка.
— Значит, не возьмешь его кровь?
— Нет. Хочешь крови — отдай его палачу. Эта свинья любит терзать людскую плоть.
— Но он боится тебя. Эпплтон знает, что палач искромсает тело, а ты…
— Говорю в последний раз, дочь, не стану тратить время на бессмысленные затеи.
— Старый упрямец! — прошипела Зоанна, но при этом, очевидно, не обозлилась.
— Надоедливая ведьма!
Может, отец и дочь не стали бы беседовать подобным образом, знай они, что кто-то может послушать.
Прибыл посланец, покрытый пылью и грязью, пропахший кровью и конским потом. Его тут же провели к королеве.
— О, Ваше Величество! — воскликнул он, падая на колени перед троном. — Рыцари Круглоухого около Скэгмора, это всего в две езды от дворца.
Королева грозно нахмурилась, презрительно взглянула на посланца, потом на Питера Флика, своего последнего и самого ничтожного фаворита.
— Что ты думаешь об этом, Питер? Волшебство старика не действует!
— Думаю, — пропищал Питер, — настало время. Магия круглоухих против твоего круглоухого врага. Сделайте это, Ваше Величество, пока еще не поздно.
Он говорил именно то, что желала слышать королева. Такие черты ей и нравились в мужчинах. Если бы только ее отец не был таким упрямым ослом.
Келвин кивнул.
— Да, после того, как меня пытались отравить. Значит, Эпплтон был шпионом королевы. Нужно узнать, нет ли здесь и других шпионов.
— Я посмотрю, нельзя ли найти Эпплтона, но прежде всего, полечу к Затанасу и попытаюсь узнать, что он замышляет.
— Лучше подожди, — вмешался Мор. — У них здесь рыщут разведчики. Позволим им добраться до королевы; пусть узнает новости и тогда посмотрим, что они предпримут. Самое главное, успеть вовремя.
Келвин не мог не согласиться с ним. Не стоит Хелн попусту рисковать. Придется ей подождать день или два, прежде чем вновь съест ягоду. Он по-прежнему не мог вынести вида лежавшей без дыхания Хелн.
Затанас, мрачный как туча, изо всех сил пытался выглядеть могущественным чародеем, но на дочь его вид почему-то не произвел ни малейшего впечатления.
— Хочу, чтобы ты выпустил у него кровь! — велела она.
— Зачем?! Его кровь бесполезна. Нужен невинный человек, девственник, или девственница, иначе волшебство не будет иметь смысла.
— Неважно. Я жажду мести. Он должен был уничтожить выскочку, солгал, что исполнил приказ, а вышло так, что послал вместо себя девчонку! Неудивительно, что все пошло прахом. Путь теперь сам займет ее место!
— Лучше я сотворю зелье, делающее людей непобедимыми. Твой план — он провалился, и все потому, что круглоухий находится под защитой волшебства.
— Ты так думаешь?
— Знаю! Так же точно, как и то, что твой агент ничего не стоит. Может, бросить его моим ящерицам? Поверь, эта смерть не так уж легка.
— Значит, не возьмешь его кровь?
— Нет. Хочешь крови — отдай его палачу. Эта свинья любит терзать людскую плоть.
— Но он боится тебя. Эпплтон знает, что палач искромсает тело, а ты…
— Говорю в последний раз, дочь, не стану тратить время на бессмысленные затеи.
— Старый упрямец! — прошипела Зоанна, но при этом, очевидно, не обозлилась.
— Надоедливая ведьма!
Может, отец и дочь не стали бы беседовать подобным образом, знай они, что кто-то может послушать.
***
Прибыл посланец, покрытый пылью и грязью, пропахший кровью и конским потом. Его тут же провели к королеве.
— О, Ваше Величество! — воскликнул он, падая на колени перед троном. — Рыцари Круглоухого около Скэгмора, это всего в две езды от дворца.
Королева грозно нахмурилась, презрительно взглянула на посланца, потом на Питера Флика, своего последнего и самого ничтожного фаворита.
— Что ты думаешь об этом, Питер? Волшебство старика не действует!
— Думаю, — пропищал Питер, — настало время. Магия круглоухих против твоего круглоухого врага. Сделайте это, Ваше Величество, пока еще не поздно.
Он говорил именно то, что желала слышать королева. Такие черты ей и нравились в мужчинах. Если бы только ее отец не был таким упрямым ослом.