Страница:
Ударные группировки 39-й армии прорвали передний край обороны противника на рубеже хутор Починок, Ломоносово, ст. Капешня, Панкратово, освободили населенные пункты, находившиеся в полосе наступления. Противник с самого начала оказывал упорное сопротивление, а во второй половине дня начал переходить в контратаки крупными силами. Его авиация группами по 20–40 самолетов наносила удары по боевым порядкам наступающих (всего было совершено 124 самолето-вылета и сброшено только на правый фланг армии (134, 234-я стрелковые дивизии) 400 авиабомб разного калибра).
Ударная группировка 43-й армии, атаковав противника, к 10 часам овладела хут. Горохово, высотой 202,5 (938-й стрелковый полк 306-й стрелковой дивизии). К полудню полк был остановлен ураганным огнем противника из района Серки, хут. Шарубы, Рибшево; не имея возможности для дальнейшего продвижения, он завязал огневой бой с достигнутого рубежа. Однако к 15 часам 3-й стрелковый батальон полка, действовавший в центре, овладел селением Горохово (одноименный хутор был взят утром). За это время полк отбил три ожесточенных контратаки противника. 935-й полк этой дивизии был введен в бой к 10 часам утра и начал движение на Матвеево с востока, но атака не удалась в силу мощного огневого сопротивления врага.
Лишь к 12 часам огонь гитлеровцев несколько утих, полк вновь двинулся вперед и к 15 часам занял Матвеево. Однако был контратакован и до вечера вел бой в районе этого пункта.
179-я стрелковая дивизия 234-м стрелковым полком на своем участке прорвала передний край обороны противника, овладела безымянной высотой (700 м северо-западнее Ивашино) и ворвалась на северную окраину Ивашино (к 10 часам). 259-й полк к 10 часам овладел первыми траншеями. К 15 часам он овладел высотой 264,3.
Таким образом, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, наши войска в первый день боя вклинились во вражескую оборону. Было освобождено несколько населенных пунктов и захвачен ряд важных в тактическом отношении высот. В результате боев наши подразделения уничтожили до 4000 солдат и офицеров противника, захватили 146 пленных и взяли следующие трофеи: 24 орудия, 44 пулемета, 1 танк, 16 минометов, 7 метательных аппаратов типа М-40, 6 складов боеприпасов и другое имущество. В воздушных боях и огнем зенитной артиллерии было уничтожено 19 и подбито 6 вражеских самолетов.
В течение всего дня противник при поддержке авиации, танков и сильного артиллерийско-минометного огня несколько раз переходил в контратаки, пытаясь приостановить наступление наших войск. Все контратаки врага отбивались с большими для него потерями.
По показаниям пленного офицера 197-й пехотной дивизии, последние три дня солдаты дивизии ежедневно поднимались в 4 часа по боевой тревоге и приводились в боевую готовность для отражения нашего наступления. Противник чувствовал, что мы будем вести наступление, и поэтому все время нервничал в ожидании нашего удара.
Так как противник упорно сопротивлялся и непрерывно контратаковал, подтягивая резервы к участку прорыва, а его авиация группами от 20 до 50 самолетов непрерывно бомбила боевые порядки наших наступающих войск, было приказано резерву фронта – 5-му гвардейскому стрелковому корпусу – сосредоточиться в тыловом районе полосы наступления в районе Морозово, Чкалово, Михаева, Грубы и быть в готовности для развития успеха частей первого эшелона.
15 августа противник, подтянув к месту прорыва крупные силы пехоты – до 60 танков и самоходную артиллерию, – предпринял яростные контратаки против передовых подразделений 39-й армии. 246-я пехотная дивизия, направлявшаяся на Брянский фронт, была повернута на Калининский фронт.
Всего за день боя враг при поддержке авиации 12 раз контратаковал наши войска. Все контратаки были отбиты с большими потерями для противника.
16 августа войска 39-й армии и левое крыло 43-й армии продолжали наступление. Отбивая многочисленные контратаки противника и преодолевая упорное сопротивление, части 39-й армии очистили северный берег р. Царевич и форсировали ее в районе Павлово.
В эти дни я был в наступавших частях, в частности в 19-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Бориса Семеновича Маслова[22], действовавшей на направлении главного удара. Здесь я вручил награды многим воинам, отличившимся в боях.
В этот день во время атаки мы наблюдали образцы смелых действий наших воинов под жестким огнем врага. Роты старших лейтенантов Головастикова и Алексеева смело бросились вперед, ворвались во вражеские траншеи и в рукопашном бою выбили оттуда фашистов. Дальнейшее продвижение отважных воинов задерживал сильный пулеметный огонь, но четкая связь с поддерживающей артиллерией выручила их: пулеметы были подавлены, и роты устремились вперед. Бой длился весь день. Воины показывали примеры большой храбрости и боевого умения. Путь первому взводу роты Алексеева снова преградили вражеские автоматчики, пришлось залечь. Тут поднялся коммунист Карпов и, бросившись на врага с призывом: «Вперед, друзья, за Родину!» – увлек за собой весь взвод. Завязалась рукопашная схватка. В результате вражеские автоматчики были полностью уничтожены.
В другом взводе был ранен командир. Командование принял на себя парторг роты Шариков, и взвод сумел отбить ряд ожесточенных атак. Большое мужество проявили старшина Павлов, сержанты Орлов, Найдин, рядовой Суранов и многие другие.
Не перечесть примеров доблести и самоотверженности, проявленных воинами подразделений Укланина и Занина, которые на своем участке первыми ворвались во вражеские траншеи, быстро развили успех и вклинились на значительную глубину в оборону противника. При этом особо отличились рядовые, сержанты и офицеры батальона капитана Кравцова, сумевшие протаранить вражескую оборону.
Отважно действовали на ряде участков саперы. Отделение сержанта Апалеева обезвредило за первый день наступления несколько сот вражеских мин. Рядовой Данилин снял 170 мин, его напарник рядовой Лукашёв – 160. Саперы из взвода сержанта Алфамова еще до атаки пехоты ворвались в расположение врага, гранатами забросали дзот и захватили семерых пленных, в том числе одного офицера.
Кроме названных воинов, были награждены орденами Красной Звезды и «За отвагу» еще многие отличившиеся воины-саперы.
Самоотверженными подвигами в эти дни прославили себя и танкисты. Экипаж старшины Рапицкого поддерживал атаку стрелковой роты. Танк метко поражал огневые точки и все дальше продвигался вперед, огнем и гусеницами расчищая путь пехоте. Но вот вражеский снаряд поджег машину, однако экипаж не остановил горящую машину и не покинул ее. Пылающий танк, не прекращая стрельбы, на предельной скорости мчался на врага, уничтожая его. Героический экипаж погиб в горящем танке, но нанес значительный урон фашистам.
Отличились также и многие летчики. Эскадрилья старшего лейтенанта Качанова за два боевых вылета сбила пять вражеских самолетов: командир подразделения сбил два «Фокке-Вульф-190», старший лейтенант Бригадин тоже сбил два самолета, младший лейтенант Гречишко уничтожил «Юнкерс-88».
Отважно вела воздушные бои эскадрилья капитана Негрова. Исключительное мужество проявил молодой летчик сержант Сидельников. Его машина получила многочисленные серьезные повреждения: был выведен из строя механизм управления руля, пробит бензобак, гидросистема управления отказала. Но Сидельников не ушел на посадку, пока не сбил вражеского стервятника.
Несмотря на героизм и самоотверженность, проявленные нашими воинами, сопротивление врага все усиливалось.
В ходе наступления были взяты пленные из вражеских частей, переброшенных с других направлений. Так, в районе Духовщины появилась 25-я моторизованная дивизия.
В условиях, когда оборона противника имела большую глубину и ощущался недостаток в боеприпасах, пришлось осуществлять наступательные действия в течение 5–6 часов и вести их с предельным напряжением сил, чтобы добиться успеха, а остальное время суток использовать на подготовку, подвоз боеприпасов и прочее. Это была вынужденная мера, вообще наступление прерывать нельзя, чтобы не дать противнику возможность маневрировать силами, но у нас другого выхода не было.
В течение 17 и 18 августа немцы контратаковали наши войска непрерывно в разных местах. Каждая из контратак предпринималась противником силою от батальона до полка и поддерживалась танками, самоходно-артиллерийскими установками и авиацией.
Погода, к сожалению, стояла все время пасмурная, дождливая, что не способствовало успеху, а, наоборот, тормозило наступление.
В ходе действий командующий 39-й армией рано переподчинил артиллерию, децентрализовав управление ею. Причем это произошло тогда, когда оборона врага еще не была полностью взломана, что лишило возможности использовать артиллерию массированно при поддержке наступающих и при отражении яростных контратак противника.
Обстановка складывалась неблагоприятно для наших войск, действовавших на смоленском направлении. В период с 1 по 18 августа противник перегруппировал на это направление, как уже указывалось, 13 дивизий из района Орла. Ставка разрешила временно приостановить активные наступательные действия Западного и Калининского фронтов с тем, чтобы произвести перегруппировку войск, подтянуть тылы, пополниться боеприпасами.
Наступление первоначально решено было возобновить 21 августа, но в дальнейшем этот срок был несколько оттянут.
В связи с этим был произведен ряд мероприятий. В частности, 5-й гвардейский стрелковый корпус был передан в подчинение командующего 39-й армией с тем, чтобы развернуть его на участке главного удара на стыке 2-го гвардейского и 83-го стрелкового корпусов.
В 22 часа 20 августа я провел разбор боевых действий с руководящим составом 39-й армии и командующими родами войск фронта по вопросам улучшения взаимодействия пехоты и танков в наступлении, артиллерийской стрельбы (стрелять по целям, а не по площадям), организации артиллерийских групп и управления частями в процессе боя.
Все эти вопросы рассматривались на конкретных примерах боевых действий 39-й армии с указанием путей исправления недочетов, выявленных в ходе боя.
22 августа мне позвонил Верховный Главнокомандующий. Он спросил о моем мнении относительно передачи 31-й армии Западного фронта в состав Калининского фронта. Это было связано с изменением направления удара Западного фронта с рославльского на ельнинско-смоленское. Я ответил положительно, отметив, что тесное взаимодействие 39-й и 31-й армий необходимо вплоть до выхода их на линию Орша – Витебск. Но практически этот вопрос не был решен по причинам, оставшимся для меня неизвестными. Кроме того, меня спросили о ходе боевых действий войск фронта. Я подробно доложил о действиях 39 и 43-й армий и сказал, что очень мало боеприпасов, а оборону противника приходится буквально прогрызать.
В этот же день я провел совещание с командирами полков и дивизий 3-й воздушной армии. Были обсуждены вопросы улучшения бомбометания по наземным целям и повышения активности нашей истребительной авиации, задачами которой должны были стать поиски встречи с самолетами противника и их уничтожение. Кроме того, были рассмотрены вопросы улучшения работы офицеров авиации, находившихся при общевойсковых командирах с тем, чтобы они лучше и четче наводили свою авиацию по наземным целям врага. Эти вопросы были разобраны с конкретными примерами прошедших боев.
Ввод в бой 5-го гвардейского стрелкового корпуса на стыке 2-го гвардейского и 83-го стрелковых корпусов, к сожалению, не дал решающего успеха. Противник оказывал ожесточенное сопротивление и постоянно наращивал оборону в глубину на направлении нашего удара.
26 августа на мой передовой КП, который находился на направлении главного удара 39-й армии, приехали представители Ставки – Маршал артиллерии Н.Н. Воронов, Маршал авиации А.А. Новиков (командующие артиллерией и авиацией Красной Армии) – для увязки взаимодействия Западного и Калининского фронтов. А.А. Новиков оказал помощь 3-й воздушной армии фронта: в ее состав были включены две новые авиадивизии.
Представители Ставки ознакомили меня с положением на других фронтах. От них я узнал, что на всех фронтах дела идут неплохо, за исключением Волховского и Ленинградского, где обстановка складывалась пока не особенно благоприятно для нас, там наше наступление натолкнулось на яростное сопротивление врага и за двадцать дней удалось добиться лишь небольшого продвижения при ощутимых потерях для нашей стороны.
28 августа мне снова позвонил Верховный Главнокомандующий, поздравив с присвоением звания генерала армии.
В это время я получил множество поздравительных телеграмм от боевых друзей и товарищей.
29 и 30 августа наступательные действия войск фронта не прекращались, но сопротивление врага становилось все более ожесточенным.
30 августа в Ставку было послано следующее донесение: «Обстановка на направлении нашего удара изменилась. Духовщинское направление, как особенно опасное для противника, усилено. Документально установлено, что, кроме действовавших здесь частей противника, появились до двух пехотных дивизий, одна танковая дивизия, четыре-пять тяжелых артиллерийских дивизионов, два-три дивизиона штурмовых орудий и 60–70 танков. Вот то, что обнаружено. Кроме этого, противник продолжает подтягивать на автомашинах пехоту с орудиями на прицепах…
28-29 августа к линии фронта подошли пять наших свежих стрелковых дивизий, кавкорпус, танковая бригада и два танковых полка. Таким образом, с подходом этих соединений мы получили превосходство над противником в силах, необходимое для решения поставленных задач.
Однако опыт боев показал, что если войска не подготовлены и не овладели техникой штурма, траншейного боя, не обучены владению ручной гранатой, не приобрели навыков ближнего боя, не подготовлены к стремительному наступлению и атакам, то наступление желательных результатов не дает, а приводит к излишним потерям.
В проводимой операции мы прорвали первую и вторую оборонительные полосы противника потому, что имели подготовленные к бою части и соединения. Сейчас эти части понесли значительные потери, их боеспособность резко снизилась. Подошедшие свежие части только что получили пополнение, не сколочены и к бою не готовы. Для приведения их в полную боевую готовность необходимо 12 дней напряженной боевой подготовки.
После того как противник понял направление нашего главного удара, он значительно усилил это направление, спешно создал промежуточный рубеж между духовщинским оборонительным районом и ныне занимаемой позицией. Это усиление усложняет наше дальнейшее наступление на Духовщину в этом направлении и требует значительных сил и средств, больших работ по устройству дорог и мостов и не дает перспективы для ввода в прорыв подвижной группы.
Поэтому считаю необходимым:
1. Переместить главный удар с направления Вердино через Мал. Береснево, Духовщина с выходом на фланги и тыл духовщинскому оборонительному району, овладеть городом Духовщина с запада и северо-запада.
С этой целью нанести удар с фронта Волкова, Валогина на участке в 10 км в следующем боевом порядке:
а) в одном эшелоне иметь два стрелковых корпуса (6 стрелковых дивизий). Их задача – прорвать оборонительную полосу противника и обеспечить ввод в прорыв подвижной группы;
б) во втором эшелоне – два стрелковых корпуса (6 стрелковых дивизий). Его задача – развить и расширить прорыв;
в) в особом эшелоне – 3-й кавкорпус и две мехбригады. Их задача – выйти в прорыв, захватить г. Духовщина и развивать удар в смоленском направлении.
Кроме того, иметь 1–2 стрелковые дивизии в резерве на направлении главного удара.
2. Подготовить войска для прорыва и его развития.
3. Провести организационную работу по укреплению вновь созданных стрелковых корпусов. Восстановить потери, пополнить и доукомплектовать соединения и части.
4. Накопить и подвезти боеприпасы и материально обеспечить операцию.
5. Подготовить генералов и офицерский состав к операции. Для обеспечения операции прошу: 1) 12 суток времени; 2) усилить артиллерию одной артдивизией; 3) 5–6 тысяч пополнения; 4) два боекомплекта боеприпасов».
В тот день, когда мы послали это донесение, я тяжело переживал то, что наступление выдыхалось, а задача не была решена, хотя в людях мы не испытывали недостатка. В предыдущих боях мы понесли умеренные потери, так что в этом нас никто не мог обвинить; главной причиной неуспеха, как говорилось выше, был недостаток в артиллерии для разрушения сильно укрепленных позиций противника. Суть дела состояла не в количестве стволов артиллерии, их мы набрали более 170 на 1 км фронта, а в снарядах. По боеприпасам нас держали, что называется, на голодном пайке и требовали при этом быстрых темпов продвижения. В связи с обстановкой на других участках фронта Ставка не имела возможности выделить нам достаточного количества боеприпасов.
Однако наши действия сковали крупную группировку врага, не дали ему возможности использовать резервы на Орловско-Курской дуге, где решалась основная задача летне-осенней кампании 1943 г.
Не ограничившись письменным донесением, я позвонил в Ставку и доложил наши соображения относительно наступления, указав, что противник на избранном нами направлении все время наращивал оборону, а мы не имели достаточного количества боеприпасов, чтобы прорвать ее, а также о том, что Калининский фронт, ведущий наступление на одном из решающих направлений, обеспечивается не лучше фронтов, действующих на второстепенных направлениях. Дело в том, что по силам наш фронт значительно уступал левому соседу – Западному фронту, который, в частности, имел больше средств усиления (две артиллерийские дивизии, два артиллерийских корпуса, механизированный, танковый кавалерийский корпуса и четыре общевойсковых армии). Силы же противника, противостоящие Калининскому и Западному фронтам, были почти равны. К тому же вражеские укрепления полевого типа перед полосой действий нашего фронта были сильнее, чем перед Западным фронтом. Особенно прочные оборонительные сооружения противник имел в районе Духовщины.
Верховный Главнокомандующий выслушал меня и как будто бы согласился с нашими доводами, тем не менее сказал, что нельзя останавливать наступление, иначе противник начнет снимать силы с Калининского фронта и перебрасывать их на другие фронты. Мне трудно было судить в то время, насколько этот довод был основательным, я считал, что времени, которое я просил для паузы, было недостаточно, чтобы противник при бездорожье в этой лесисто-болотистой местности успел передвинуть и ввести в сражение на другом участке сколько-нибудь крупные соединения. Думалось, что если бы противник и начал подобное мероприятие, то оно обернулось бы в нашу пользу, ибо ослабленную оборону мы опрокинули бы еще скорей, а развивая наступление, притянули бы на себя новые силы врага. С сожалением я вынужден констатировать, что невозможно переубедить Сталина, если он однажды принял какое-либо решение. Со стороны Ставки имели место и другие не оправданные обстановкой шаги, как, например, перемещение кавалерийского корпуса под командованием генерала Н.С. Осликовского. К началу Духовщино-Смоленской операции он был переброшен на Калининский фронт, через семь дней после начала Духовщинско-Смоленской операции он был переброшен с Калининского фронта на Западный, где он совершенно не был использован, а затем примерно через месяц корпус был вновь возвращен на Калининский фронт. Люди и кони бесцельно изматывались в переходах.
Поскольку наше предложение, по существу, не было поддержано, пришлось изыскивать ресурсы для продолжения наступления внутри фронта. Нами была создана подвижная группа полковника И.Ф. Дремова, в которую вошли 46-я и 47-я механизированные бригады – в общей сложности 81 танк и 38 бронемашин, 4-я истребительно-противотанковая бригада и другие части[23].
31 августа этой группе было приказано:
«1. Сосредоточение частей группы закончить к утру 2.9.43 г. и быть в готовности ввести ее в прорыв к 12–14 часам на фронте 83-го стрелкового корпуса на участке Клыпово, Сущево. Ближайшая задача выйти в район Ширяево, Новое село, Воротынино и ударом с юго-востока овладеть г. Духовщина…» В дальнейшем иметь в виду выход подвижной группы на рубеж Торопово, Медведево по р. Хлость, захватить переправы на реке и не допустить движения противника по автостраде и дороге Смоленск – Духовщина.
2 сентября мною было подписано боевое распоряжение, смыслом которого было мобилизовать все силы, всю инициативу и военную предприимчивость командного состава для скорейшего овладения Духовщиной. Приведу отрывок из этого документа.
«Несколько дней тому назад началось наше наступление на духовщинском направлении.
Тщательная подготовка операции и войск незамедлительно сказалась. В первые дни операции войска 39 и 43-й армий прорвали сильно укрепленную оборонительную полосу противника на фронте в 22 км, овладели первым и вторым хорошо подготовленными оборонительными рубежами и вклинились на глубину от 5 до 10 км, нанося большое поражение врагу.
Здесь немцы потеряли свои основные рубежи. Их положение становилось весьма тяжелым. Противник, поняв нависшую над ним страшную угрозу, бросал в бой свои полуразбитые войска, саперов, связистов и тыловые подразделения. Эти части и подразделения противника цеплялись за каждую высоту и за каждую складку местности, переходили в многочисленные контратаки для того, чтобы задержать наше наступление и выиграть время для подготовки и усиления третьего и последующих оборонительных рубежей. Это отчасти фашистам удалось…
Противник задержал нас на своем третьем оборонительном рубеже, стал усиливать занимаемый рубеж и подготавливать промежуточный…
Теперь, в период подготовки к возобновлению наступления на духовщинском направлении, обстановка значительно изменилась. Противник под ударами Западного фронта отходит на рубеж рек Вопь и Днепр. Духовщина является форпостом, который закрывает смоленские «ворота», т. е. всю полосу местности между реками Западная Двина и Днепр. Известно, что через смоленские «ворота» проходили войска Наполеона, наступавшие на Россию, и через смоленские «ворота», захватив Духовщину, прошли немцы. Вот почему Духовщина приобретает для нас исключительное значение, и наше дальнейшее наступление будет зависеть от захвата этого района.
Захват Духовщины выводил наши войска в тыл немецкой группировки, которая пыталась задержать продвижение войск Западного фронта на этом рубеже, и мог привести к окончательному разгрому немцев на смоленском направлении.
В многочисленных контратаках на фронте нашего наступления противник понес огромные потери. За это время войска уничтожили более 20 000 фашистов, захватили и уничтожили техники противника: орудий разных калибров – до 200, минометов – 210, пулеметов – 500, танков – 40, самолетов – до 120. Полки 18-й танковой и других дивизий противника в связи с потерями сведены в батальоны. Противостоящий враг истощен и значительно перемолот.
Общая обстановка сложилась весьма неблагоприятно для противника, который не в состоянии бросить против нас крупных и свежих своих резервов. Однако теми силами, которыми он действует на нашем фронте, противник будет драться до последнего солдата и патрона.
Наших сил и средств вполне достаточно для разгрома противостоящего врага и захвата Духовщины. Стремление к этому разгрому у наших войск огромное. Все будет зависеть от смелого и решительного руководства боевыми действиями войск… со стороны всего офицерского состава…
Требую от всего офицерского состава решительного руководства боем, настойчивого выполнения поставленных задач, быстрого прорыва последних оборонительных рубежей противника, безостановочного наступления, скорейшего захвата Духовщины и дальнейшего развития наступления»[24].
В этом документе делался упор на имевшие место недочеты в руководстве войсками со стороны некоторых общевойсковых командиров. Я считал нецелесообразным акцентировать внимание на недостаточности артиллерийского обеспечения, поскольку от нас требовали продолжать наступление с имеющимися средствами.
Войска 39-й армии с утра 3 сентября возобновили наступление частями 5-го гвардейского и 83-го стрелковых корпусов и вклинились в оборону противника. Однако немецкое командование уже успело усилить это направление новыми частями и нарастить в глубину свои мощные полевые оборонительные сооружения, враг оказывал серьезное сопротивление, переходя в бешеные контратаки.
С 1 по 8 сентября войска 39 и 43-й армий на отдельных участках продолжали наступление, на других закреплялись на достигнутых рубежах и специальными штурмовыми отрядами вели активные боевые действия главным образом по разгрому опорных пунктов врага. Продвижение достигалось лишь на отдельных направлениях и было весьма медленным.
Общеизвестно, что успешное проведение операций зависит от многих причин, весьма важным является и то, насколько умело, с достаточной требовательностью руководят войсками командиры всех степеней, в особенности же командиры дивизий, корпусов и армий. Знания и умение, командирская воля, оперативная культура, общий кругозор сразу сказываются, как только военачальник возьмется за большое боевое дело. Но самое главное, командир должен врасти в обстановку, как дуб врастает корнями в землю. Без этого успешное руководство войсками невозможно.
Ударная группировка 43-й армии, атаковав противника, к 10 часам овладела хут. Горохово, высотой 202,5 (938-й стрелковый полк 306-й стрелковой дивизии). К полудню полк был остановлен ураганным огнем противника из района Серки, хут. Шарубы, Рибшево; не имея возможности для дальнейшего продвижения, он завязал огневой бой с достигнутого рубежа. Однако к 15 часам 3-й стрелковый батальон полка, действовавший в центре, овладел селением Горохово (одноименный хутор был взят утром). За это время полк отбил три ожесточенных контратаки противника. 935-й полк этой дивизии был введен в бой к 10 часам утра и начал движение на Матвеево с востока, но атака не удалась в силу мощного огневого сопротивления врага.
Лишь к 12 часам огонь гитлеровцев несколько утих, полк вновь двинулся вперед и к 15 часам занял Матвеево. Однако был контратакован и до вечера вел бой в районе этого пункта.
179-я стрелковая дивизия 234-м стрелковым полком на своем участке прорвала передний край обороны противника, овладела безымянной высотой (700 м северо-западнее Ивашино) и ворвалась на северную окраину Ивашино (к 10 часам). 259-й полк к 10 часам овладел первыми траншеями. К 15 часам он овладел высотой 264,3.
Таким образом, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, наши войска в первый день боя вклинились во вражескую оборону. Было освобождено несколько населенных пунктов и захвачен ряд важных в тактическом отношении высот. В результате боев наши подразделения уничтожили до 4000 солдат и офицеров противника, захватили 146 пленных и взяли следующие трофеи: 24 орудия, 44 пулемета, 1 танк, 16 минометов, 7 метательных аппаратов типа М-40, 6 складов боеприпасов и другое имущество. В воздушных боях и огнем зенитной артиллерии было уничтожено 19 и подбито 6 вражеских самолетов.
В течение всего дня противник при поддержке авиации, танков и сильного артиллерийско-минометного огня несколько раз переходил в контратаки, пытаясь приостановить наступление наших войск. Все контратаки врага отбивались с большими для него потерями.
По показаниям пленного офицера 197-й пехотной дивизии, последние три дня солдаты дивизии ежедневно поднимались в 4 часа по боевой тревоге и приводились в боевую готовность для отражения нашего наступления. Противник чувствовал, что мы будем вести наступление, и поэтому все время нервничал в ожидании нашего удара.
Так как противник упорно сопротивлялся и непрерывно контратаковал, подтягивая резервы к участку прорыва, а его авиация группами от 20 до 50 самолетов непрерывно бомбила боевые порядки наших наступающих войск, было приказано резерву фронта – 5-му гвардейскому стрелковому корпусу – сосредоточиться в тыловом районе полосы наступления в районе Морозово, Чкалово, Михаева, Грубы и быть в готовности для развития успеха частей первого эшелона.
15 августа противник, подтянув к месту прорыва крупные силы пехоты – до 60 танков и самоходную артиллерию, – предпринял яростные контратаки против передовых подразделений 39-й армии. 246-я пехотная дивизия, направлявшаяся на Брянский фронт, была повернута на Калининский фронт.
Всего за день боя враг при поддержке авиации 12 раз контратаковал наши войска. Все контратаки были отбиты с большими потерями для противника.
16 августа войска 39-й армии и левое крыло 43-й армии продолжали наступление. Отбивая многочисленные контратаки противника и преодолевая упорное сопротивление, части 39-й армии очистили северный берег р. Царевич и форсировали ее в районе Павлово.
В эти дни я был в наступавших частях, в частности в 19-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Бориса Семеновича Маслова[22], действовавшей на направлении главного удара. Здесь я вручил награды многим воинам, отличившимся в боях.
В этот день во время атаки мы наблюдали образцы смелых действий наших воинов под жестким огнем врага. Роты старших лейтенантов Головастикова и Алексеева смело бросились вперед, ворвались во вражеские траншеи и в рукопашном бою выбили оттуда фашистов. Дальнейшее продвижение отважных воинов задерживал сильный пулеметный огонь, но четкая связь с поддерживающей артиллерией выручила их: пулеметы были подавлены, и роты устремились вперед. Бой длился весь день. Воины показывали примеры большой храбрости и боевого умения. Путь первому взводу роты Алексеева снова преградили вражеские автоматчики, пришлось залечь. Тут поднялся коммунист Карпов и, бросившись на врага с призывом: «Вперед, друзья, за Родину!» – увлек за собой весь взвод. Завязалась рукопашная схватка. В результате вражеские автоматчики были полностью уничтожены.
В другом взводе был ранен командир. Командование принял на себя парторг роты Шариков, и взвод сумел отбить ряд ожесточенных атак. Большое мужество проявили старшина Павлов, сержанты Орлов, Найдин, рядовой Суранов и многие другие.
Не перечесть примеров доблести и самоотверженности, проявленных воинами подразделений Укланина и Занина, которые на своем участке первыми ворвались во вражеские траншеи, быстро развили успех и вклинились на значительную глубину в оборону противника. При этом особо отличились рядовые, сержанты и офицеры батальона капитана Кравцова, сумевшие протаранить вражескую оборону.
Отважно действовали на ряде участков саперы. Отделение сержанта Апалеева обезвредило за первый день наступления несколько сот вражеских мин. Рядовой Данилин снял 170 мин, его напарник рядовой Лукашёв – 160. Саперы из взвода сержанта Алфамова еще до атаки пехоты ворвались в расположение врага, гранатами забросали дзот и захватили семерых пленных, в том числе одного офицера.
Кроме названных воинов, были награждены орденами Красной Звезды и «За отвагу» еще многие отличившиеся воины-саперы.
Самоотверженными подвигами в эти дни прославили себя и танкисты. Экипаж старшины Рапицкого поддерживал атаку стрелковой роты. Танк метко поражал огневые точки и все дальше продвигался вперед, огнем и гусеницами расчищая путь пехоте. Но вот вражеский снаряд поджег машину, однако экипаж не остановил горящую машину и не покинул ее. Пылающий танк, не прекращая стрельбы, на предельной скорости мчался на врага, уничтожая его. Героический экипаж погиб в горящем танке, но нанес значительный урон фашистам.
Отличились также и многие летчики. Эскадрилья старшего лейтенанта Качанова за два боевых вылета сбила пять вражеских самолетов: командир подразделения сбил два «Фокке-Вульф-190», старший лейтенант Бригадин тоже сбил два самолета, младший лейтенант Гречишко уничтожил «Юнкерс-88».
Отважно вела воздушные бои эскадрилья капитана Негрова. Исключительное мужество проявил молодой летчик сержант Сидельников. Его машина получила многочисленные серьезные повреждения: был выведен из строя механизм управления руля, пробит бензобак, гидросистема управления отказала. Но Сидельников не ушел на посадку, пока не сбил вражеского стервятника.
Несмотря на героизм и самоотверженность, проявленные нашими воинами, сопротивление врага все усиливалось.
В ходе наступления были взяты пленные из вражеских частей, переброшенных с других направлений. Так, в районе Духовщины появилась 25-я моторизованная дивизия.
В условиях, когда оборона противника имела большую глубину и ощущался недостаток в боеприпасах, пришлось осуществлять наступательные действия в течение 5–6 часов и вести их с предельным напряжением сил, чтобы добиться успеха, а остальное время суток использовать на подготовку, подвоз боеприпасов и прочее. Это была вынужденная мера, вообще наступление прерывать нельзя, чтобы не дать противнику возможность маневрировать силами, но у нас другого выхода не было.
В течение 17 и 18 августа немцы контратаковали наши войска непрерывно в разных местах. Каждая из контратак предпринималась противником силою от батальона до полка и поддерживалась танками, самоходно-артиллерийскими установками и авиацией.
Погода, к сожалению, стояла все время пасмурная, дождливая, что не способствовало успеху, а, наоборот, тормозило наступление.
В ходе действий командующий 39-й армией рано переподчинил артиллерию, децентрализовав управление ею. Причем это произошло тогда, когда оборона врага еще не была полностью взломана, что лишило возможности использовать артиллерию массированно при поддержке наступающих и при отражении яростных контратак противника.
Обстановка складывалась неблагоприятно для наших войск, действовавших на смоленском направлении. В период с 1 по 18 августа противник перегруппировал на это направление, как уже указывалось, 13 дивизий из района Орла. Ставка разрешила временно приостановить активные наступательные действия Западного и Калининского фронтов с тем, чтобы произвести перегруппировку войск, подтянуть тылы, пополниться боеприпасами.
Наступление первоначально решено было возобновить 21 августа, но в дальнейшем этот срок был несколько оттянут.
В связи с этим был произведен ряд мероприятий. В частности, 5-й гвардейский стрелковый корпус был передан в подчинение командующего 39-й армией с тем, чтобы развернуть его на участке главного удара на стыке 2-го гвардейского и 83-го стрелкового корпусов.
В 22 часа 20 августа я провел разбор боевых действий с руководящим составом 39-й армии и командующими родами войск фронта по вопросам улучшения взаимодействия пехоты и танков в наступлении, артиллерийской стрельбы (стрелять по целям, а не по площадям), организации артиллерийских групп и управления частями в процессе боя.
Все эти вопросы рассматривались на конкретных примерах боевых действий 39-й армии с указанием путей исправления недочетов, выявленных в ходе боя.
22 августа мне позвонил Верховный Главнокомандующий. Он спросил о моем мнении относительно передачи 31-й армии Западного фронта в состав Калининского фронта. Это было связано с изменением направления удара Западного фронта с рославльского на ельнинско-смоленское. Я ответил положительно, отметив, что тесное взаимодействие 39-й и 31-й армий необходимо вплоть до выхода их на линию Орша – Витебск. Но практически этот вопрос не был решен по причинам, оставшимся для меня неизвестными. Кроме того, меня спросили о ходе боевых действий войск фронта. Я подробно доложил о действиях 39 и 43-й армий и сказал, что очень мало боеприпасов, а оборону противника приходится буквально прогрызать.
В этот же день я провел совещание с командирами полков и дивизий 3-й воздушной армии. Были обсуждены вопросы улучшения бомбометания по наземным целям и повышения активности нашей истребительной авиации, задачами которой должны были стать поиски встречи с самолетами противника и их уничтожение. Кроме того, были рассмотрены вопросы улучшения работы офицеров авиации, находившихся при общевойсковых командирах с тем, чтобы они лучше и четче наводили свою авиацию по наземным целям врага. Эти вопросы были разобраны с конкретными примерами прошедших боев.
Ввод в бой 5-го гвардейского стрелкового корпуса на стыке 2-го гвардейского и 83-го стрелковых корпусов, к сожалению, не дал решающего успеха. Противник оказывал ожесточенное сопротивление и постоянно наращивал оборону в глубину на направлении нашего удара.
26 августа на мой передовой КП, который находился на направлении главного удара 39-й армии, приехали представители Ставки – Маршал артиллерии Н.Н. Воронов, Маршал авиации А.А. Новиков (командующие артиллерией и авиацией Красной Армии) – для увязки взаимодействия Западного и Калининского фронтов. А.А. Новиков оказал помощь 3-й воздушной армии фронта: в ее состав были включены две новые авиадивизии.
Представители Ставки ознакомили меня с положением на других фронтах. От них я узнал, что на всех фронтах дела идут неплохо, за исключением Волховского и Ленинградского, где обстановка складывалась пока не особенно благоприятно для нас, там наше наступление натолкнулось на яростное сопротивление врага и за двадцать дней удалось добиться лишь небольшого продвижения при ощутимых потерях для нашей стороны.
28 августа мне снова позвонил Верховный Главнокомандующий, поздравив с присвоением звания генерала армии.
В это время я получил множество поздравительных телеграмм от боевых друзей и товарищей.
29 и 30 августа наступательные действия войск фронта не прекращались, но сопротивление врага становилось все более ожесточенным.
30 августа в Ставку было послано следующее донесение: «Обстановка на направлении нашего удара изменилась. Духовщинское направление, как особенно опасное для противника, усилено. Документально установлено, что, кроме действовавших здесь частей противника, появились до двух пехотных дивизий, одна танковая дивизия, четыре-пять тяжелых артиллерийских дивизионов, два-три дивизиона штурмовых орудий и 60–70 танков. Вот то, что обнаружено. Кроме этого, противник продолжает подтягивать на автомашинах пехоту с орудиями на прицепах…
28-29 августа к линии фронта подошли пять наших свежих стрелковых дивизий, кавкорпус, танковая бригада и два танковых полка. Таким образом, с подходом этих соединений мы получили превосходство над противником в силах, необходимое для решения поставленных задач.
Однако опыт боев показал, что если войска не подготовлены и не овладели техникой штурма, траншейного боя, не обучены владению ручной гранатой, не приобрели навыков ближнего боя, не подготовлены к стремительному наступлению и атакам, то наступление желательных результатов не дает, а приводит к излишним потерям.
В проводимой операции мы прорвали первую и вторую оборонительные полосы противника потому, что имели подготовленные к бою части и соединения. Сейчас эти части понесли значительные потери, их боеспособность резко снизилась. Подошедшие свежие части только что получили пополнение, не сколочены и к бою не готовы. Для приведения их в полную боевую готовность необходимо 12 дней напряженной боевой подготовки.
После того как противник понял направление нашего главного удара, он значительно усилил это направление, спешно создал промежуточный рубеж между духовщинским оборонительным районом и ныне занимаемой позицией. Это усиление усложняет наше дальнейшее наступление на Духовщину в этом направлении и требует значительных сил и средств, больших работ по устройству дорог и мостов и не дает перспективы для ввода в прорыв подвижной группы.
Поэтому считаю необходимым:
1. Переместить главный удар с направления Вердино через Мал. Береснево, Духовщина с выходом на фланги и тыл духовщинскому оборонительному району, овладеть городом Духовщина с запада и северо-запада.
С этой целью нанести удар с фронта Волкова, Валогина на участке в 10 км в следующем боевом порядке:
а) в одном эшелоне иметь два стрелковых корпуса (6 стрелковых дивизий). Их задача – прорвать оборонительную полосу противника и обеспечить ввод в прорыв подвижной группы;
б) во втором эшелоне – два стрелковых корпуса (6 стрелковых дивизий). Его задача – развить и расширить прорыв;
в) в особом эшелоне – 3-й кавкорпус и две мехбригады. Их задача – выйти в прорыв, захватить г. Духовщина и развивать удар в смоленском направлении.
Кроме того, иметь 1–2 стрелковые дивизии в резерве на направлении главного удара.
2. Подготовить войска для прорыва и его развития.
3. Провести организационную работу по укреплению вновь созданных стрелковых корпусов. Восстановить потери, пополнить и доукомплектовать соединения и части.
4. Накопить и подвезти боеприпасы и материально обеспечить операцию.
5. Подготовить генералов и офицерский состав к операции. Для обеспечения операции прошу: 1) 12 суток времени; 2) усилить артиллерию одной артдивизией; 3) 5–6 тысяч пополнения; 4) два боекомплекта боеприпасов».
В тот день, когда мы послали это донесение, я тяжело переживал то, что наступление выдыхалось, а задача не была решена, хотя в людях мы не испытывали недостатка. В предыдущих боях мы понесли умеренные потери, так что в этом нас никто не мог обвинить; главной причиной неуспеха, как говорилось выше, был недостаток в артиллерии для разрушения сильно укрепленных позиций противника. Суть дела состояла не в количестве стволов артиллерии, их мы набрали более 170 на 1 км фронта, а в снарядах. По боеприпасам нас держали, что называется, на голодном пайке и требовали при этом быстрых темпов продвижения. В связи с обстановкой на других участках фронта Ставка не имела возможности выделить нам достаточного количества боеприпасов.
Однако наши действия сковали крупную группировку врага, не дали ему возможности использовать резервы на Орловско-Курской дуге, где решалась основная задача летне-осенней кампании 1943 г.
Не ограничившись письменным донесением, я позвонил в Ставку и доложил наши соображения относительно наступления, указав, что противник на избранном нами направлении все время наращивал оборону, а мы не имели достаточного количества боеприпасов, чтобы прорвать ее, а также о том, что Калининский фронт, ведущий наступление на одном из решающих направлений, обеспечивается не лучше фронтов, действующих на второстепенных направлениях. Дело в том, что по силам наш фронт значительно уступал левому соседу – Западному фронту, который, в частности, имел больше средств усиления (две артиллерийские дивизии, два артиллерийских корпуса, механизированный, танковый кавалерийский корпуса и четыре общевойсковых армии). Силы же противника, противостоящие Калининскому и Западному фронтам, были почти равны. К тому же вражеские укрепления полевого типа перед полосой действий нашего фронта были сильнее, чем перед Западным фронтом. Особенно прочные оборонительные сооружения противник имел в районе Духовщины.
Верховный Главнокомандующий выслушал меня и как будто бы согласился с нашими доводами, тем не менее сказал, что нельзя останавливать наступление, иначе противник начнет снимать силы с Калининского фронта и перебрасывать их на другие фронты. Мне трудно было судить в то время, насколько этот довод был основательным, я считал, что времени, которое я просил для паузы, было недостаточно, чтобы противник при бездорожье в этой лесисто-болотистой местности успел передвинуть и ввести в сражение на другом участке сколько-нибудь крупные соединения. Думалось, что если бы противник и начал подобное мероприятие, то оно обернулось бы в нашу пользу, ибо ослабленную оборону мы опрокинули бы еще скорей, а развивая наступление, притянули бы на себя новые силы врага. С сожалением я вынужден констатировать, что невозможно переубедить Сталина, если он однажды принял какое-либо решение. Со стороны Ставки имели место и другие не оправданные обстановкой шаги, как, например, перемещение кавалерийского корпуса под командованием генерала Н.С. Осликовского. К началу Духовщино-Смоленской операции он был переброшен на Калининский фронт, через семь дней после начала Духовщинско-Смоленской операции он был переброшен с Калининского фронта на Западный, где он совершенно не был использован, а затем примерно через месяц корпус был вновь возвращен на Калининский фронт. Люди и кони бесцельно изматывались в переходах.
Поскольку наше предложение, по существу, не было поддержано, пришлось изыскивать ресурсы для продолжения наступления внутри фронта. Нами была создана подвижная группа полковника И.Ф. Дремова, в которую вошли 46-я и 47-я механизированные бригады – в общей сложности 81 танк и 38 бронемашин, 4-я истребительно-противотанковая бригада и другие части[23].
31 августа этой группе было приказано:
«1. Сосредоточение частей группы закончить к утру 2.9.43 г. и быть в готовности ввести ее в прорыв к 12–14 часам на фронте 83-го стрелкового корпуса на участке Клыпово, Сущево. Ближайшая задача выйти в район Ширяево, Новое село, Воротынино и ударом с юго-востока овладеть г. Духовщина…» В дальнейшем иметь в виду выход подвижной группы на рубеж Торопово, Медведево по р. Хлость, захватить переправы на реке и не допустить движения противника по автостраде и дороге Смоленск – Духовщина.
2 сентября мною было подписано боевое распоряжение, смыслом которого было мобилизовать все силы, всю инициативу и военную предприимчивость командного состава для скорейшего овладения Духовщиной. Приведу отрывок из этого документа.
«Несколько дней тому назад началось наше наступление на духовщинском направлении.
Тщательная подготовка операции и войск незамедлительно сказалась. В первые дни операции войска 39 и 43-й армий прорвали сильно укрепленную оборонительную полосу противника на фронте в 22 км, овладели первым и вторым хорошо подготовленными оборонительными рубежами и вклинились на глубину от 5 до 10 км, нанося большое поражение врагу.
Здесь немцы потеряли свои основные рубежи. Их положение становилось весьма тяжелым. Противник, поняв нависшую над ним страшную угрозу, бросал в бой свои полуразбитые войска, саперов, связистов и тыловые подразделения. Эти части и подразделения противника цеплялись за каждую высоту и за каждую складку местности, переходили в многочисленные контратаки для того, чтобы задержать наше наступление и выиграть время для подготовки и усиления третьего и последующих оборонительных рубежей. Это отчасти фашистам удалось…
Противник задержал нас на своем третьем оборонительном рубеже, стал усиливать занимаемый рубеж и подготавливать промежуточный…
Теперь, в период подготовки к возобновлению наступления на духовщинском направлении, обстановка значительно изменилась. Противник под ударами Западного фронта отходит на рубеж рек Вопь и Днепр. Духовщина является форпостом, который закрывает смоленские «ворота», т. е. всю полосу местности между реками Западная Двина и Днепр. Известно, что через смоленские «ворота» проходили войска Наполеона, наступавшие на Россию, и через смоленские «ворота», захватив Духовщину, прошли немцы. Вот почему Духовщина приобретает для нас исключительное значение, и наше дальнейшее наступление будет зависеть от захвата этого района.
Захват Духовщины выводил наши войска в тыл немецкой группировки, которая пыталась задержать продвижение войск Западного фронта на этом рубеже, и мог привести к окончательному разгрому немцев на смоленском направлении.
В многочисленных контратаках на фронте нашего наступления противник понес огромные потери. За это время войска уничтожили более 20 000 фашистов, захватили и уничтожили техники противника: орудий разных калибров – до 200, минометов – 210, пулеметов – 500, танков – 40, самолетов – до 120. Полки 18-й танковой и других дивизий противника в связи с потерями сведены в батальоны. Противостоящий враг истощен и значительно перемолот.
Общая обстановка сложилась весьма неблагоприятно для противника, который не в состоянии бросить против нас крупных и свежих своих резервов. Однако теми силами, которыми он действует на нашем фронте, противник будет драться до последнего солдата и патрона.
Наших сил и средств вполне достаточно для разгрома противостоящего врага и захвата Духовщины. Стремление к этому разгрому у наших войск огромное. Все будет зависеть от смелого и решительного руководства боевыми действиями войск… со стороны всего офицерского состава…
Требую от всего офицерского состава решительного руководства боем, настойчивого выполнения поставленных задач, быстрого прорыва последних оборонительных рубежей противника, безостановочного наступления, скорейшего захвата Духовщины и дальнейшего развития наступления»[24].
В этом документе делался упор на имевшие место недочеты в руководстве войсками со стороны некоторых общевойсковых командиров. Я считал нецелесообразным акцентировать внимание на недостаточности артиллерийского обеспечения, поскольку от нас требовали продолжать наступление с имеющимися средствами.
Войска 39-й армии с утра 3 сентября возобновили наступление частями 5-го гвардейского и 83-го стрелковых корпусов и вклинились в оборону противника. Однако немецкое командование уже успело усилить это направление новыми частями и нарастить в глубину свои мощные полевые оборонительные сооружения, враг оказывал серьезное сопротивление, переходя в бешеные контратаки.
С 1 по 8 сентября войска 39 и 43-й армий на отдельных участках продолжали наступление, на других закреплялись на достигнутых рубежах и специальными штурмовыми отрядами вели активные боевые действия главным образом по разгрому опорных пунктов врага. Продвижение достигалось лишь на отдельных направлениях и было весьма медленным.
Общеизвестно, что успешное проведение операций зависит от многих причин, весьма важным является и то, насколько умело, с достаточной требовательностью руководят войсками командиры всех степеней, в особенности же командиры дивизий, корпусов и армий. Знания и умение, командирская воля, оперативная культура, общий кругозор сразу сказываются, как только военачальник возьмется за большое боевое дело. Но самое главное, командир должен врасти в обстановку, как дуб врастает корнями в землю. Без этого успешное руководство войсками невозможно.