Страница:
Я продолжала трясущимися пальцами застегивать блузку, и когда наконец добралась до верхней пуговицы, то обнаружила, что пропустила одну петлю. Впрочем, теперь это уже не имело значения.
Выскочив на палубу, я увидела Дэвида – он сидел на скамье около руля и молча наблюдал за тем, как я, промчавшись по палубе, спускаюсь по лестнице на пирс и ковыляю на высоких каблуках за Ником.
– Эй, Ник!
Ник уже почти дошел до ворот. Услышав, что я зову его, он оглянулся и остановился, ожидая, когда я доберусь до него.
Мне хотелось пожелать ему спокойной ночи, поблагодарить, сказать на прощание что-нибудь милое и ничего не значащее, но вместо этого я просто встала на цыпочки и поцеловала его, а когда он приложил большой палец к уголку моего рта и ответил на поцелуй, я снова ощутила восхитительную мягкость его губ.
– Спасибо, Бренда.
Спасибо? Но за что?
Он снова заглянул мне в глаза, потом повернулся, открыл ворота и через минуту уже поднимался по ступенькам к своему красному кабриолету.
Только когда машина скрылась из виду, я вдруг поняла, что не спросила у Ника ни адреса, ни номера телефона. Вероятно, он сообщил мне все это еще тогда, два месяца назад на вечеринке, и теперь думает, что мне это известно. Ведь он-то помнил, как меня зовут… Выходит, снова я поступила ужасно, ужасно непрактично…
Когда я снова вернулась на яхту, мой брат сидел в каюте на койке, но не на той, на которой мы несколько минут назад лежали с Ником. Дэвид выглядел мрачновато, угадать его настроение было не трудно.
Я села напротив и с угрюмым видом стала его разглядывать.
– Кажется, я испортил тебе свидание. – Дэвид поддал ногой свою сумку. – Но… о таких вещах надо предупреждать заранее.
– Все в порядке. – Я не хотела объяснять, что у меня с Ником было вовсе никакое не свидание, что мы встретились специально для того, чтобы заняться сексом, «прочем, какое теперь это имеет значение? – Ты-то что здесь делаешь?
– Да вот, пришел сюда поспать: у твоей соседки по квартире вечеринка.
Ну теперь все понятно. Кларисса – большая любительница устраивать дикие сборища, типа того, что она организовала на Новый год. У нее имеются друзья из всех слоев общества, и время от времени она приглашает их к себе в гости «выпить бокал вина».
– Ты не сможешь жить в нашей квартире, я тебя предупреждала. – Мне не удалось удержаться от вздоха. – Тебе все-таки придется снять комнату.
– На какие шиши? У меня нет ни цента.
– Сними деньги с кредитной карточки. Некоторое время Дэвид, не моргая, смотрел на меня.
– Бренда, у меня нет никаких кредитных карточек. Я потерял все, слышишь, все! У меня забрали дом, я лишился всей своей жизни.
Он замолчал. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим плеском воды. Равномерное «свиш, свиш» усиливало ощущение отверженности и отчаяния, которое внезапно охватило нас с Дэвидом.
– Мне жаль… Я не знала.
Брат посмотрел куда-то в пространство, его боль была почти осязаемой.
– Все произошло неожиданно. Я дал Алисии все, что она хотела: дом, машину, деньги. Я поднимался очень быстро, у меня было много денег, очень много. Я собирался вступить в клуб, доступный только для представителей высшего общества… И вдруг это несчастье. Алисия не смогла пережить моего банкротства – ей было, видите ли, стыдно. Стыдно! Ты можешь поверить в это? Она наняла дорогого адвоката и забрала у меня все подчистую.
Бедный Дэвид. Он мчался домой, словно испуганный ребенок, надеясь, что его дорогая мамочка ласково потреплет его по щечке, накормит спагетти с томатным соусом и мясными котлетками и скажет ему: «Ну, ну, малыш, эта беда – не беда».
А вместо этого приехавший с Дэвидом приятель забрался к мамочке в постельку, и вожделенная кухня осталась лишь в воспоминаниях.
– Мама поможет тебе, – наконец сказала я. – Ты же знаешь, она тебя не оставит…
– Мне не нужна ее помощь.
Я знала, что Дэвид так скажет – он злился на мать из-за Джерри. Я бы, пожалуй, тоже злилась.
– Все равно мы что-нибудь обязательно придумаем. Мои слова прозвучали вяло и неуверенно – казалось, душная атмосфера этой маленькой каюты решительно отвергала их, словно они вовсе не имели никакого значения.
– Ладно, пойдем пока куда-нибудь пообедаем. Плачу я.
– Мне что-то не хочется есть.
– В таком случае ложись и спи, а я пойду домой. Вечеринка Клариссы мне не помеха.
Дэвид кивнул, но, оглядев каюту, вдруг сморщился.
– Нет, я не останусь. Ты тут тискалась с этим парнем, и, думаю, мамуля здесь занималась тем же… Боюсь, мне будут сниться кошмары.
– Но мы тут ничем таким не занимались. – Я не стала уточнять, что мы с Ником просто ничего не успели сделать.
– Мне все равно, я просто не хочу ничего об этом знать. – Дэвид закинул на плечо красную спортивную сумку. – Вот только непонятно, куда теперь идти, – похоже, кругом все только и делают, что тискаются…
Памятуя, что Дэвид всегда предпочитал толстые блины, приготовленные на дрожжах, я все-таки уговорила его перекусить со мной в блинной, где ему подали три блинчика, уложенных один поверх другого и намазанных сверху вареньем. Дэвид так упорно растирал это малиновое варенье по поверхности верхнего блина, что вскоре превратил все в некое подобие каши, есть которую так и не стал.
Я смотрела на брата и думала о Нике. Интересно, встретимся ли мы с ним снова? Я все еще ощущала привкус пряностей во рту, мое тело еще не успело забыть его прикосновений, а глаза – его лицо. Оно было так близко… Мои ладони все еще приятно покалывало, как в те мгновения, когда я гладила Ника по спине.
Мне обязательно надо найти его, если даже для этого придется обзвонить всех Ников, проживающих в Сан-Диего.
Я расплатилась, и мы с Дэвидом вышли из блинной, а придя домой, обнаружили, что вечеринка у Клариссы уже подходит к концу. Последнего гостя Кларисса тут же выставила за дверь и через мгновение исчезла в своей комнате, по всей видимости, чтобы тут же лечь спать.
На следующий день было воскресенье, и мы проспали до одиннадцати часов, а потом вместе с Клариссой отправились в ближайшее кафе завтракать. Дэвид тут же рассказал Клариссе, при каких обстоятельствах он нашел меня, но моя славная подруга, с невозмутимым выражением лица поедая салат, сделала вид, что ничего не слышит.
Проснувшись утром в понедельник, я вздохнула с облегчением – пора было браться за дело. Грустно, когда выходные дни проходят так невесело, что ты с радостью бежишь на работу.
Я не выходила в эфир раньше двух, но Тони нравилось, когда я приходила на радиостанцию раньше: помогать другим диджеям отвечать на телефонные звонки и готовить рекламные объявления. В свой самый первый рабочий день на радиостанции я объявила Тони, что не намерена постоянно готовить кофе для всей команды, и он вместо ответа тут же загрузил меня другой грязной работой.
Чтобы отвлечь себя от мрачных мыслей, я включила Кей-си-эл-пи и услышала Тима: в данный момент он находился в бассейне с акулами, установленном в «Морском мире». Вероятно, Тим сидел в какой-то подвесной люльке, располагавшейся у самой поверхности воды, откуда мог прекрасно видеть, что происходит под водой, и комментировать это, тогда как оператор наблюдал за Тимом с платформы для зрителей.
– Смотри в оба, Тим! – крикнул оператор. – Ты ведь не нервничаешь, а? Акулы нападают только на тех, кто нервничает!
Тим попытался засмеяться и явно делал вид, что не обращает никакого внимания на двух огромных акул, кружившихся под ним.
– Тебе придется провести в бассейне всего-то десять часов, Тим! – снова прокричал оператор. – Все, кто хочет провести час с Тимом в бассейне, звоните нам…
Вздохнув, я переключилась на Кей-би-зед, наших конкурентов, замыкавших пятерку лучших радиостанций Сан-Диего. Они сводили меня с ума. Большинство богатых бизнесменов, которым мы предлагали разместить рекламу на нашей радиостанции, обычно отвечали, что предпочитают для этого обращаться в Кей-би-зед. Я же в Кей-си-эл-пи обычно заполняла паузы в ночном эфире, рекламируя всякую ерунду типа только что открывшихся сельскохозяйственных ярмарок и женских турниров по борьбе в грязи. Некоторые клиенты, заказывавшие рекламу на радио, говорили, что мне лучше заняться стриптизом в приватном порядке, за это они были готовы заказать мне столько рекламных объявлений, сколько я смогу разместить в эфире. После подобных разговоров я обычно закатывала глаза и убегала, оставив клиента в одиночестве. Если бы Тони узнал о подобных предложениях, он, без сомнение, обязал бы меня заниматься стриптизом.
В эфире послышался голос диджея Кей-би-зед:
– С добрым утром, Сан-Диего, это Ник Джордан.
У меня перехватило дыхание, и я чуть не врезалась в ярко-желтый багажник «хонды», ехавшей впереди меня. Едва успев надавить на тормоз, я уставилась на радиоприемник, боясь даже шелохнуться.
Ник.
Передо мной снова возникло его лицо. Светлые волосы, голубые глаза. Я снова видела его сексуальное тело, я ощущала прикосновения его губ. Мое тело сделалось горячим. Наверное, у меня вот-вот закипит кровь.
Ник, мой Ник – диджей Кей-би-зед.
Кто-то позади меня начал сигналить и выкрикивать ругательства, но я ничего не слышала, кроме голоса Ника.
– Теперь я буду будить вас по утрам и гнать на работу. Вместе с вами я с пяти до девяти.
Меня била дрожь. Казалось, люди стали специально бросаться под мою машину, так что мне приходилось то и дело объезжать их и увертываться от других автомобилей, но я ни на что не обращала внимания, кроме светящейся панели радио, из которого несся голос Ника.
– На этой неделе у меня было свидание, – бодро сообщил он. – Знаете, такие ночи не забываются. – В эфире послышались аплодисменты, но это был лишь специальный звуковой эффект. – Ее зовут Бренда, и она очень красивая. Однако вот какая проблема: у меня нет номера ее телефона. – Новый звуковой эффект – разочарованные стоны. – Сейчас я вот что сделаю: включу для нее песню. Это для тебя, Бренда. Если ты слышишь меня, позвони мне прямо сейчас.
Голос Ника стих, и зазвучала песня «Крейзи» «Дейв Мэтьюзбэнд». Это была песня о любви.
Мое сердце подпрыгнуло к горлу, и я припарковалась совсем не в том месте, где обычно это делала, а у овощного магазина. Отсюда мне предстояло пройти пешком до радиостанции еще полквартала, но все равно я была счастлива, как никогда.
Как мне хорошо! Жизнь прекрасна!
Я положила голову на руль и застонала.
Я шла по коридору радиостанции, и от счастья у меня кружилась голова, но тут неожиданно Тони Бил преградил мне дорогу. В руках он держал свернутую трубочкой газету и помахивал ею так, словно перед ним была не я, а провинившаяся собака.
– Тебе придется выйти сегодня в час пик, Бренда.
– Ч то?
– Я уволил Ханса, и сегодня час пик твой.
В любое другое время я была бы рада развлечь застрявших в пробках жителей Сан-Диего в пять часов дня, но только не сегодня, когда я находилась на грани нервного срыва и с трудом контролировала свои эмоции. Как можно шутить и веселиться, если мир вокруг меня крутится так, словно ты мчишься по американским горкам?
Тони хлопнул меня газетой по руке:
– Эй, с тобой все в порядке? Я даю тебе лучшее время прямо сегодня. Включай музыку, отвечай на телефонные звонки, разговаривай с людьми. Ты, часом, не забыла, что делают в эфире диджей?
– Нет, черт возьми!
– Вот и хорошо.
Почему Ник не сказал мне, что он работает на радиостанции? Впрочем, он, может, и сказал, только я пропустила это мимо ушей.
А что я говорила ему? Кажется, ничего особенного. Ни о моей работе, ни о подробностях моей жизни речь вообще не заходила. Я даже не назвала ему свою фамилию: мы оба просто хотели приключений, острых ощущений, радости, новизны и вовсе не собирались брать на себя какие-либо обязательства.
И вот теперь он объявлял во всеуслышание, что у него было свидание и что он хочет видеть ее, то есть меня, снова!
Проигнорировав просьбу Тони не оглушать его этой «зубодробилкой», я включила радио и нашла Кей-би-зед.
С Ником по телефону разговаривала девушка:
– Привет, Ник. Если не найдешь ее, позвони мне. Хорошо?
Ник засмеялся.
– Само собой, – сказал он и отключил девушку. – Телефоны разрываются от звонков, и надо успеть ответить всем. Жди, красотка, я прилечу к тебе на крыльях, как только выберу несколько свободных минут.
Выключив радио, я заметила, что Тони с грозным выражением лица направляется в студию. Кроме Марти, нашего режиссера, в комнате никого не осталось, и я бросилась следом.
Тони вошел в студию, когда команда Тима перешла к рекламным объявлениям, и, схватив телефонную трубку, проревел в нее: «Тим!»
Хотя Тим не мог ответить на этот страстный призыв, так как занимался кружащимися вокруг него акулами, его оператор был вполне в состоянии поговорить с Тони.
– Почему у вас нет звонков от слушателей? Сейчас в бассейне уже должна находиться прорва желающих поплавать вместе с акулами!
Я стиснула зубы, чтобы не застонать: у нас не было звонков, потому что все звонили на Кей-би-зед и расспрашивали Ника о его таинственном свидании.
– Что? – прокричал Тони, а потом с ненавистью посмотрел на телефонную трубку.
В это время вошедший в студию Марти развернул плитку шоколада и с невозмутимым видом проговорил:
– Включите Кей-би-зед.
Марти откусил кусок от своей шоколадки, и, как только он нажал одну из кнопок на пульте, студию наполнил голос Ника:
– Я подарю два билета на ужастик тому, кто сможет найти мою таинственную незнакомку. Я оплачу обед на двоих в «У Тонио». Девушку зовут Бренда.
От Тони Била сейчас можно было ожидать чего угодно Он мог накричать на меня, мог тут же меня уволить, обвинив в том, что я помогала конкурирующей радиостанции, однако на этот раз его лицо выглядело озадаченным.
– Почему всех так интересует это? Почему никто не интересуется акулами? – спросил Марти.
– Ну, акулами тоже кто-то интересуется, – Мартин усмехнулся.
Тони задумчиво устремил взгляд в необозримую даль – очевидно, он даже и предположить не мог, что таинственная Бренда, которую разыскивал Ник, могла оказаться Брендой, которая работала у него на Кей-си-эл-пи.
Все утро я слушала Ника. Его шоу вызывало во мне те же чувства, что и дорожная авария: на разбитый автомобиль с пострадавшими смотреть страшно и неприятно, но тем не менее так и тянет взглянуть.
Ник уступил место следующему диджею в девять часов, но телефонные звонки ему все еще продолжали идти, и меня особенно раздражало, когда новый диджей брал трубку и отвечал за Ника.
– Вы звоните на Кей-би-зед, но Ника здесь сейчас нет…
– Только дура могла не позвонить Нику! – истерично прокричала какая-то женщина. – Я люблю тебя, Ник!
– Выключите этот бред! – прорычал Тони.
Я мгновенно повиновалась.
– У них и так высокий рейтинг, не хватало еще нам перейти в число их поклонников. Итак, что мы будем с этим делать?
У Тони в уголке рта вдруг появился клочок белой пузырящейся пены, и эта пена застыла большой отвратительной каплей, готовой в любое мгновение сорваться с губы.
Я не отрывая глаз смотрела на Тони и вдруг почувствовала, что внутри меня что-то происходит.
С меня достаточно. Всего достаточно! Новая Бренда снова подняла голову. Ник во всеуслышание рассказал о нашей несостоявшейся ночи любви, и все слушатели теперь ополчились против меня. Я была той самой Брендой, которую разыскивал Ник, и поэтому именно я была во всем виновата.
Мне захотелось сейчас же уехать домой, закрыться в своей комнате, спрятаться от всего мира, но вместо этого я подняла голову и снова посмотрела на Тони Била.
В глазах Тони вдруг промелькнуло сомнение.
– Я хочу выйти в эфир прямо сейчас!
Тони удивленно заморгал:
– Что?
– Дайте мне микрофон.
– Но у нас Тим в бассейне с акулами…
Я встала и сделала шаг. Мы с Тони были примерно одного роста, а его итальянская мама, видимо, слишком часто подавала на обед спагетти, поэтому теперь Тони обладал довольно большим животом, которым почти упирался в меня.
– Я выйду в эфир и верну наших слушателей.
Тони пристально посмотрел мне в глаза.
– Ты что, хочешь пофлиртовать с ним в эфире? Для начала тебе следовало рассказать обо всем мне, и я бы помог все устроить, сделать как надо. Но ты решила, что тебе это вовсе не нужно…
– Не стоит тратить время на препирательства. Я сейчас выйду в эфир, и слушатели слетятся к нам, как бабочки на свет. Бассейн с акулами подождет.
Хитрый торговец, мгновенно зашевелившийся в Тони, задумчиво проговорил:
– Хорошо, можешь попробовать. Но если это не сработает, ты сегодня весь день будешь варить диджеям кофе.
Мы поспешно вернулись в студию и в итоге помешали Марти съесть очередную шоколадку; он так и замер с куском шоколада во рту.
– Отставить акул! – рявкнул Тони.
Я молча уселась в кресло, надела наушники и настроила нужную громкость. Напротив меня, за стеклом, устроился Марти, он, отложив недоеденную шоколадку, приступил к чтению коммерческих объявлений.
Пока мужской голос вещал что-то насчет подержанных машин «Дяди Льюи», которые не продаются в кредит, я рылась в нашей коллекции дисков и наконец я нашла то, что нужно. В это время Марти прервал прямую трансляцию из бассейна и включил меня.
Сейчас мне предстояло отвлечься от всего на свете и сосредоточиться. Если скромная мышка снова одержит верх над новой свободной Брендой, мне не удастся сделать то, что я задумала.
В эфире снова зазвучала заставка радиостанции – сексуальный голос очень молодой девушки, почти ребенка, оповещал жителей Сан-Диего о том, что сейчас они слушают Кей-си-эл-пи. Тони считал, что такой голос может привлечь в ряды наших почитателей большой пласт слушателей в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет.
Марти подал мне знак, и я начала:
– Всем привет. Мы снова в студии. Вместо акул с вами теперь будет Бренда Скотт.
Тони Бил пристально смотрел на меня, его лицо потеряло свой средиземноморский румянец и сделалось подозрительно бледным.
Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться и придать голосу профессиональную веселость и легкость.
– Я слышала, этот парень с Кей-би-зед хочет, чтобы ему позвонила девушка. Он разыскивает Бренду. Так вот, я и есть та самая Бренда. Как вы думаете, нужно ли мне звонить ему? Жду вашего ответа.
Я щелкнула по кнопке и включила диск. Сладкие звуки песни «Останься со своим мужчиной» заполнили эфир.
На всякий случай я сразу же отключила микрофон, ожидая, что Тони набросится на меня.
Так и случилось.
– Этого не было в списке! – заорал он. – Это ужасное старье! Мы включаем только современную городскую музыку! Сегодня шел хип-хоп для детишек, ты разве не в курсе?
Наверное, сам Тони Бил последний раз отплясывал на дискотеке где-нибудь в 1973 году. Представляю, как он тогда выглядел: волосы у него были до пояса, борода раза в три длиннее, чем сейчас, а на майке – портреты участников группы «Зед-Зед Топ». Сколько ему было? Двадцать? Определенно у него уже намечались лысина и живот.
– Акулы и хип-хопы не завоюют слушателей. – Я нагло усмехнулась. – Ник закинул удочку, а я буду ловить рыбку.
Тони удивленно уставился на меня: похоже, он уже сомневался, что перед ним та самая Бренда, которая брала интервью по телефону у всяких странных личностей в пять часов утра, когда рассвет только начинал пробивать себе дорогу на улицы Сан-Диего.
Что ж, пора теперь тебе познакомиться с новой Бренной, дружок. Эта Бренда с легкостью завоевывает парней, ложится с ними в постель и носит сексуальное белье под скромными кофточками и юбочками.
Тони как-то очень странно посмотрел на меня и ничего не сказал. Опыт есть опыт: он явно что-то почувствовал. Запax успеха.
– Хорошая девочка. – Он потрепал меня по плечу. – Верни детишек домой к папочкам и радиоприемничкам, а там посмотрим.
Не успела я ответить, как последняя нота песни замерла.
– Смотрите! – победно воскликнула я.
На экране компьютера один за другим высвечивались поступающие звонки. Теперь звонков было целое море, и Гони с ужасом вглядывался во все увеличивающийся список, а Марти не успевал отвечать, при этом у него был такой вид, как будто он хватил лишку.
– С вами Бренда, – проговорила новая Бренда бодрым голосом. – Теперь можете звонить мне.
В наушниках тут же послышался мужской голос, и на мгновение мне показалось, что это звонит сам Ник, но я быстро поняла, что ошиблась.
– Бросай этого Ника, – сказал голос. – За ним носится половина женщин этого города, так что тебе он не нужен. Тебе нужен настоящий мужчина, то есть я.
– Готова поклясться, ты парень что надо, – я подняла вверх большой палец, – но мне все же хочется услышать Ника. Надеюсь, он не испугается и поговорит со мной.
– Будь моей малышкой, Бренда! – прокричал новый голос. – Пошли этого Ника подальше!
– Согласна, но я все-таки хочу дать Нику шанс. Один-единственный.
Неожиданно мне стали звонить девушки: некоторые называли меня сукой, потому что я так дурно обошлась с Ником, другие, наоборот, поддерживали.
– Ты все правильно сделала. Парням и так слишком хорошо живется. Пусть Ник поборется за тебя.
Пусть борется, я не против. Главное, они звонили мне, а не на Кей-би-зед.
– Что за мужик этот Ник! – ворвался в эфир очередной мужской голос. – Просит девушку позвонить ему! Какой ловкий!
Я снова включила музыку: теперь это были Сантана и Роб Томас, а потом посмотрела на Тони, который все это время так и стоял с разинутым от удивления ртом. Звуки знойной латиноамериканской музыки порхали по студии.
– В прошлом году мы отдавали предпочтение альтернативной музыке, Бренда. В этом – хип-хопу.
– А два года назад – кантри, – напомнила я.
Телефон не замолкал ни на минуту; в течение двух последующих часов жители Сан-Диего звонили мне и просили не звонить Нику. Формат передачи и ее временные рамки были полностью сбиты, поэтому Тони не отрывал от меня глаз, и его лицо выглядело мертвенно-бледным.
Меня знобило. Больше всего на свете мне хотелось сейчас оказаться в своей постели.
– Ничего, Тони, ты что-нибудь придумаешь. Объясняй это как хочешь, – устало сказала я. – Льюис перекусает нас всех, но, надеюсь, не до смерти.
Водянистые глаза Тони сделались очень грустными, и теперь он напоминал вытащенную на берег рыбу, но вдруг его взгляд ожил.
Не дожидаясь окончания песни, он накинулся на всех, кто должен был заполнять паузы коммерческой рекламой, и велел немедленно прервать мой диалог со слушателями и ввести в эфир несколько блоков с объявлениями.
Затем новая Бренда, сексуальная, смелая, у которой под блузкой прятался шелковый черный лифчик, отделанный кружевами, а ноги под юбкой ласкали атласные чулки, заявила во всеуслышание, что Ник должен сам ей позвонить, если он хочет снова встретиться с ней. Мне казалось, что я сошла с ума, продолжая говорить и говорить со своими слушателями о Нике. Мне безумно хотелось снова встретиться с ним, продемонстрировать ему мое роскошное белье и опять ощутить прикосновение его губ. Мне хотелось целоваться с ним и чувствовать, как бешено колотится в груди мое сердце.
О, эти глухие удары и это сладостное головокружение… Возможно, я тоже понравилась ему. Ник рассказал о нашем свидании в эфире только потому, что это могло привлечь большое количество слушателей, но только ли поэтому?
Так или иначе, его поджидают неожиданности. Он, вероятно, предполагал, что я тихонечко позвоню ему по телефону и он снова устроит из нашего разговора шоу на своей радиостанции, будет меня дразнить, а аудитория поддержит его дружным хохотом. И вот теперь этот очаровательный ловкач попал в собственный капкан!
Когда в студию пришли диджеи, которым предстояло работать после обеда, я уже чувствовала себя совершенно измученной и опустошенной. К счастью, Тони собственноручно помог мне спуститься с кресла и вывел меня, дрожащую, разгоряченную, выжатую как лимон, из студии.
– Завтра утренний час пик твой, Бренда, – сообщил он мне таким тоном, будто ничего особенного не происходило. Мне отдавали лучшие часы, и это как бы само собой разумелось. – Не забудь – завтра здесь в пять.
В пять? В пять я еще даже не могу вспомнить своего имени.
– А как Тим?
– Ах да, Тим… – Тони вздохнул. – Тим сейчас в больнице.
Мои брови удивленно приподнялись.
– Что за бред?
– Бред. Его укусила акула.
Н-да, ситуация. Интересно, как долго еще Тим будет терпеть издевательства Тони? Впрочем, сейчас мне было не до этого.
Тони проводил меня до машины и сказал на прощание:
– До свидания, дорогуша. Тебе завтра рано вставать, так что выспись хорошенько.
Вот так серая мышка Бренда Скотт заполучила для себя лучшее утреннее время Кей-си-эл-пи.
Глава 5
Выскочив на палубу, я увидела Дэвида – он сидел на скамье около руля и молча наблюдал за тем, как я, промчавшись по палубе, спускаюсь по лестнице на пирс и ковыляю на высоких каблуках за Ником.
– Эй, Ник!
Ник уже почти дошел до ворот. Услышав, что я зову его, он оглянулся и остановился, ожидая, когда я доберусь до него.
Мне хотелось пожелать ему спокойной ночи, поблагодарить, сказать на прощание что-нибудь милое и ничего не значащее, но вместо этого я просто встала на цыпочки и поцеловала его, а когда он приложил большой палец к уголку моего рта и ответил на поцелуй, я снова ощутила восхитительную мягкость его губ.
– Спасибо, Бренда.
Спасибо? Но за что?
Он снова заглянул мне в глаза, потом повернулся, открыл ворота и через минуту уже поднимался по ступенькам к своему красному кабриолету.
Только когда машина скрылась из виду, я вдруг поняла, что не спросила у Ника ни адреса, ни номера телефона. Вероятно, он сообщил мне все это еще тогда, два месяца назад на вечеринке, и теперь думает, что мне это известно. Ведь он-то помнил, как меня зовут… Выходит, снова я поступила ужасно, ужасно непрактично…
Когда я снова вернулась на яхту, мой брат сидел в каюте на койке, но не на той, на которой мы несколько минут назад лежали с Ником. Дэвид выглядел мрачновато, угадать его настроение было не трудно.
Я села напротив и с угрюмым видом стала его разглядывать.
– Кажется, я испортил тебе свидание. – Дэвид поддал ногой свою сумку. – Но… о таких вещах надо предупреждать заранее.
– Все в порядке. – Я не хотела объяснять, что у меня с Ником было вовсе никакое не свидание, что мы встретились специально для того, чтобы заняться сексом, «прочем, какое теперь это имеет значение? – Ты-то что здесь делаешь?
– Да вот, пришел сюда поспать: у твоей соседки по квартире вечеринка.
Ну теперь все понятно. Кларисса – большая любительница устраивать дикие сборища, типа того, что она организовала на Новый год. У нее имеются друзья из всех слоев общества, и время от времени она приглашает их к себе в гости «выпить бокал вина».
– Ты не сможешь жить в нашей квартире, я тебя предупреждала. – Мне не удалось удержаться от вздоха. – Тебе все-таки придется снять комнату.
– На какие шиши? У меня нет ни цента.
– Сними деньги с кредитной карточки. Некоторое время Дэвид, не моргая, смотрел на меня.
– Бренда, у меня нет никаких кредитных карточек. Я потерял все, слышишь, все! У меня забрали дом, я лишился всей своей жизни.
Он замолчал. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим плеском воды. Равномерное «свиш, свиш» усиливало ощущение отверженности и отчаяния, которое внезапно охватило нас с Дэвидом.
– Мне жаль… Я не знала.
Брат посмотрел куда-то в пространство, его боль была почти осязаемой.
– Все произошло неожиданно. Я дал Алисии все, что она хотела: дом, машину, деньги. Я поднимался очень быстро, у меня было много денег, очень много. Я собирался вступить в клуб, доступный только для представителей высшего общества… И вдруг это несчастье. Алисия не смогла пережить моего банкротства – ей было, видите ли, стыдно. Стыдно! Ты можешь поверить в это? Она наняла дорогого адвоката и забрала у меня все подчистую.
Бедный Дэвид. Он мчался домой, словно испуганный ребенок, надеясь, что его дорогая мамочка ласково потреплет его по щечке, накормит спагетти с томатным соусом и мясными котлетками и скажет ему: «Ну, ну, малыш, эта беда – не беда».
А вместо этого приехавший с Дэвидом приятель забрался к мамочке в постельку, и вожделенная кухня осталась лишь в воспоминаниях.
– Мама поможет тебе, – наконец сказала я. – Ты же знаешь, она тебя не оставит…
– Мне не нужна ее помощь.
Я знала, что Дэвид так скажет – он злился на мать из-за Джерри. Я бы, пожалуй, тоже злилась.
– Все равно мы что-нибудь обязательно придумаем. Мои слова прозвучали вяло и неуверенно – казалось, душная атмосфера этой маленькой каюты решительно отвергала их, словно они вовсе не имели никакого значения.
– Ладно, пойдем пока куда-нибудь пообедаем. Плачу я.
– Мне что-то не хочется есть.
– В таком случае ложись и спи, а я пойду домой. Вечеринка Клариссы мне не помеха.
Дэвид кивнул, но, оглядев каюту, вдруг сморщился.
– Нет, я не останусь. Ты тут тискалась с этим парнем, и, думаю, мамуля здесь занималась тем же… Боюсь, мне будут сниться кошмары.
– Но мы тут ничем таким не занимались. – Я не стала уточнять, что мы с Ником просто ничего не успели сделать.
– Мне все равно, я просто не хочу ничего об этом знать. – Дэвид закинул на плечо красную спортивную сумку. – Вот только непонятно, куда теперь идти, – похоже, кругом все только и делают, что тискаются…
Памятуя, что Дэвид всегда предпочитал толстые блины, приготовленные на дрожжах, я все-таки уговорила его перекусить со мной в блинной, где ему подали три блинчика, уложенных один поверх другого и намазанных сверху вареньем. Дэвид так упорно растирал это малиновое варенье по поверхности верхнего блина, что вскоре превратил все в некое подобие каши, есть которую так и не стал.
Я смотрела на брата и думала о Нике. Интересно, встретимся ли мы с ним снова? Я все еще ощущала привкус пряностей во рту, мое тело еще не успело забыть его прикосновений, а глаза – его лицо. Оно было так близко… Мои ладони все еще приятно покалывало, как в те мгновения, когда я гладила Ника по спине.
Мне обязательно надо найти его, если даже для этого придется обзвонить всех Ников, проживающих в Сан-Диего.
Я расплатилась, и мы с Дэвидом вышли из блинной, а придя домой, обнаружили, что вечеринка у Клариссы уже подходит к концу. Последнего гостя Кларисса тут же выставила за дверь и через мгновение исчезла в своей комнате, по всей видимости, чтобы тут же лечь спать.
На следующий день было воскресенье, и мы проспали до одиннадцати часов, а потом вместе с Клариссой отправились в ближайшее кафе завтракать. Дэвид тут же рассказал Клариссе, при каких обстоятельствах он нашел меня, но моя славная подруга, с невозмутимым выражением лица поедая салат, сделала вид, что ничего не слышит.
Проснувшись утром в понедельник, я вздохнула с облегчением – пора было браться за дело. Грустно, когда выходные дни проходят так невесело, что ты с радостью бежишь на работу.
Я не выходила в эфир раньше двух, но Тони нравилось, когда я приходила на радиостанцию раньше: помогать другим диджеям отвечать на телефонные звонки и готовить рекламные объявления. В свой самый первый рабочий день на радиостанции я объявила Тони, что не намерена постоянно готовить кофе для всей команды, и он вместо ответа тут же загрузил меня другой грязной работой.
Чтобы отвлечь себя от мрачных мыслей, я включила Кей-си-эл-пи и услышала Тима: в данный момент он находился в бассейне с акулами, установленном в «Морском мире». Вероятно, Тим сидел в какой-то подвесной люльке, располагавшейся у самой поверхности воды, откуда мог прекрасно видеть, что происходит под водой, и комментировать это, тогда как оператор наблюдал за Тимом с платформы для зрителей.
– Смотри в оба, Тим! – крикнул оператор. – Ты ведь не нервничаешь, а? Акулы нападают только на тех, кто нервничает!
Тим попытался засмеяться и явно делал вид, что не обращает никакого внимания на двух огромных акул, кружившихся под ним.
– Тебе придется провести в бассейне всего-то десять часов, Тим! – снова прокричал оператор. – Все, кто хочет провести час с Тимом в бассейне, звоните нам…
Вздохнув, я переключилась на Кей-би-зед, наших конкурентов, замыкавших пятерку лучших радиостанций Сан-Диего. Они сводили меня с ума. Большинство богатых бизнесменов, которым мы предлагали разместить рекламу на нашей радиостанции, обычно отвечали, что предпочитают для этого обращаться в Кей-би-зед. Я же в Кей-си-эл-пи обычно заполняла паузы в ночном эфире, рекламируя всякую ерунду типа только что открывшихся сельскохозяйственных ярмарок и женских турниров по борьбе в грязи. Некоторые клиенты, заказывавшие рекламу на радио, говорили, что мне лучше заняться стриптизом в приватном порядке, за это они были готовы заказать мне столько рекламных объявлений, сколько я смогу разместить в эфире. После подобных разговоров я обычно закатывала глаза и убегала, оставив клиента в одиночестве. Если бы Тони узнал о подобных предложениях, он, без сомнение, обязал бы меня заниматься стриптизом.
В эфире послышался голос диджея Кей-би-зед:
– С добрым утром, Сан-Диего, это Ник Джордан.
У меня перехватило дыхание, и я чуть не врезалась в ярко-желтый багажник «хонды», ехавшей впереди меня. Едва успев надавить на тормоз, я уставилась на радиоприемник, боясь даже шелохнуться.
Ник.
Передо мной снова возникло его лицо. Светлые волосы, голубые глаза. Я снова видела его сексуальное тело, я ощущала прикосновения его губ. Мое тело сделалось горячим. Наверное, у меня вот-вот закипит кровь.
Ник, мой Ник – диджей Кей-би-зед.
Кто-то позади меня начал сигналить и выкрикивать ругательства, но я ничего не слышала, кроме голоса Ника.
– Теперь я буду будить вас по утрам и гнать на работу. Вместе с вами я с пяти до девяти.
Меня била дрожь. Казалось, люди стали специально бросаться под мою машину, так что мне приходилось то и дело объезжать их и увертываться от других автомобилей, но я ни на что не обращала внимания, кроме светящейся панели радио, из которого несся голос Ника.
– На этой неделе у меня было свидание, – бодро сообщил он. – Знаете, такие ночи не забываются. – В эфире послышались аплодисменты, но это был лишь специальный звуковой эффект. – Ее зовут Бренда, и она очень красивая. Однако вот какая проблема: у меня нет номера ее телефона. – Новый звуковой эффект – разочарованные стоны. – Сейчас я вот что сделаю: включу для нее песню. Это для тебя, Бренда. Если ты слышишь меня, позвони мне прямо сейчас.
Голос Ника стих, и зазвучала песня «Крейзи» «Дейв Мэтьюзбэнд». Это была песня о любви.
Мое сердце подпрыгнуло к горлу, и я припарковалась совсем не в том месте, где обычно это делала, а у овощного магазина. Отсюда мне предстояло пройти пешком до радиостанции еще полквартала, но все равно я была счастлива, как никогда.
Как мне хорошо! Жизнь прекрасна!
Я положила голову на руль и застонала.
Я шла по коридору радиостанции, и от счастья у меня кружилась голова, но тут неожиданно Тони Бил преградил мне дорогу. В руках он держал свернутую трубочкой газету и помахивал ею так, словно перед ним была не я, а провинившаяся собака.
– Тебе придется выйти сегодня в час пик, Бренда.
– Ч то?
– Я уволил Ханса, и сегодня час пик твой.
В любое другое время я была бы рада развлечь застрявших в пробках жителей Сан-Диего в пять часов дня, но только не сегодня, когда я находилась на грани нервного срыва и с трудом контролировала свои эмоции. Как можно шутить и веселиться, если мир вокруг меня крутится так, словно ты мчишься по американским горкам?
Тони хлопнул меня газетой по руке:
– Эй, с тобой все в порядке? Я даю тебе лучшее время прямо сегодня. Включай музыку, отвечай на телефонные звонки, разговаривай с людьми. Ты, часом, не забыла, что делают в эфире диджей?
– Нет, черт возьми!
– Вот и хорошо.
Почему Ник не сказал мне, что он работает на радиостанции? Впрочем, он, может, и сказал, только я пропустила это мимо ушей.
А что я говорила ему? Кажется, ничего особенного. Ни о моей работе, ни о подробностях моей жизни речь вообще не заходила. Я даже не назвала ему свою фамилию: мы оба просто хотели приключений, острых ощущений, радости, новизны и вовсе не собирались брать на себя какие-либо обязательства.
И вот теперь он объявлял во всеуслышание, что у него было свидание и что он хочет видеть ее, то есть меня, снова!
Проигнорировав просьбу Тони не оглушать его этой «зубодробилкой», я включила радио и нашла Кей-би-зед.
С Ником по телефону разговаривала девушка:
– Привет, Ник. Если не найдешь ее, позвони мне. Хорошо?
Ник засмеялся.
– Само собой, – сказал он и отключил девушку. – Телефоны разрываются от звонков, и надо успеть ответить всем. Жди, красотка, я прилечу к тебе на крыльях, как только выберу несколько свободных минут.
Выключив радио, я заметила, что Тони с грозным выражением лица направляется в студию. Кроме Марти, нашего режиссера, в комнате никого не осталось, и я бросилась следом.
Тони вошел в студию, когда команда Тима перешла к рекламным объявлениям, и, схватив телефонную трубку, проревел в нее: «Тим!»
Хотя Тим не мог ответить на этот страстный призыв, так как занимался кружащимися вокруг него акулами, его оператор был вполне в состоянии поговорить с Тони.
– Почему у вас нет звонков от слушателей? Сейчас в бассейне уже должна находиться прорва желающих поплавать вместе с акулами!
Я стиснула зубы, чтобы не застонать: у нас не было звонков, потому что все звонили на Кей-би-зед и расспрашивали Ника о его таинственном свидании.
– Что? – прокричал Тони, а потом с ненавистью посмотрел на телефонную трубку.
В это время вошедший в студию Марти развернул плитку шоколада и с невозмутимым видом проговорил:
– Включите Кей-би-зед.
Марти откусил кусок от своей шоколадки, и, как только он нажал одну из кнопок на пульте, студию наполнил голос Ника:
– Я подарю два билета на ужастик тому, кто сможет найти мою таинственную незнакомку. Я оплачу обед на двоих в «У Тонио». Девушку зовут Бренда.
От Тони Била сейчас можно было ожидать чего угодно Он мог накричать на меня, мог тут же меня уволить, обвинив в том, что я помогала конкурирующей радиостанции, однако на этот раз его лицо выглядело озадаченным.
– Почему всех так интересует это? Почему никто не интересуется акулами? – спросил Марти.
– Ну, акулами тоже кто-то интересуется, – Мартин усмехнулся.
Тони задумчиво устремил взгляд в необозримую даль – очевидно, он даже и предположить не мог, что таинственная Бренда, которую разыскивал Ник, могла оказаться Брендой, которая работала у него на Кей-си-эл-пи.
Все утро я слушала Ника. Его шоу вызывало во мне те же чувства, что и дорожная авария: на разбитый автомобиль с пострадавшими смотреть страшно и неприятно, но тем не менее так и тянет взглянуть.
Ник уступил место следующему диджею в девять часов, но телефонные звонки ему все еще продолжали идти, и меня особенно раздражало, когда новый диджей брал трубку и отвечал за Ника.
– Вы звоните на Кей-би-зед, но Ника здесь сейчас нет…
– Только дура могла не позвонить Нику! – истерично прокричала какая-то женщина. – Я люблю тебя, Ник!
– Выключите этот бред! – прорычал Тони.
Я мгновенно повиновалась.
– У них и так высокий рейтинг, не хватало еще нам перейти в число их поклонников. Итак, что мы будем с этим делать?
У Тони в уголке рта вдруг появился клочок белой пузырящейся пены, и эта пена застыла большой отвратительной каплей, готовой в любое мгновение сорваться с губы.
Я не отрывая глаз смотрела на Тони и вдруг почувствовала, что внутри меня что-то происходит.
С меня достаточно. Всего достаточно! Новая Бренда снова подняла голову. Ник во всеуслышание рассказал о нашей несостоявшейся ночи любви, и все слушатели теперь ополчились против меня. Я была той самой Брендой, которую разыскивал Ник, и поэтому именно я была во всем виновата.
Мне захотелось сейчас же уехать домой, закрыться в своей комнате, спрятаться от всего мира, но вместо этого я подняла голову и снова посмотрела на Тони Била.
В глазах Тони вдруг промелькнуло сомнение.
– Я хочу выйти в эфир прямо сейчас!
Тони удивленно заморгал:
– Что?
– Дайте мне микрофон.
– Но у нас Тим в бассейне с акулами…
Я встала и сделала шаг. Мы с Тони были примерно одного роста, а его итальянская мама, видимо, слишком часто подавала на обед спагетти, поэтому теперь Тони обладал довольно большим животом, которым почти упирался в меня.
– Я выйду в эфир и верну наших слушателей.
Тони пристально посмотрел мне в глаза.
– Ты что, хочешь пофлиртовать с ним в эфире? Для начала тебе следовало рассказать обо всем мне, и я бы помог все устроить, сделать как надо. Но ты решила, что тебе это вовсе не нужно…
– Не стоит тратить время на препирательства. Я сейчас выйду в эфир, и слушатели слетятся к нам, как бабочки на свет. Бассейн с акулами подождет.
Хитрый торговец, мгновенно зашевелившийся в Тони, задумчиво проговорил:
– Хорошо, можешь попробовать. Но если это не сработает, ты сегодня весь день будешь варить диджеям кофе.
Мы поспешно вернулись в студию и в итоге помешали Марти съесть очередную шоколадку; он так и замер с куском шоколада во рту.
– Отставить акул! – рявкнул Тони.
Я молча уселась в кресло, надела наушники и настроила нужную громкость. Напротив меня, за стеклом, устроился Марти, он, отложив недоеденную шоколадку, приступил к чтению коммерческих объявлений.
Пока мужской голос вещал что-то насчет подержанных машин «Дяди Льюи», которые не продаются в кредит, я рылась в нашей коллекции дисков и наконец я нашла то, что нужно. В это время Марти прервал прямую трансляцию из бассейна и включил меня.
Сейчас мне предстояло отвлечься от всего на свете и сосредоточиться. Если скромная мышка снова одержит верх над новой свободной Брендой, мне не удастся сделать то, что я задумала.
В эфире снова зазвучала заставка радиостанции – сексуальный голос очень молодой девушки, почти ребенка, оповещал жителей Сан-Диего о том, что сейчас они слушают Кей-си-эл-пи. Тони считал, что такой голос может привлечь в ряды наших почитателей большой пласт слушателей в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет.
Марти подал мне знак, и я начала:
– Всем привет. Мы снова в студии. Вместо акул с вами теперь будет Бренда Скотт.
Тони Бил пристально смотрел на меня, его лицо потеряло свой средиземноморский румянец и сделалось подозрительно бледным.
Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться и придать голосу профессиональную веселость и легкость.
– Я слышала, этот парень с Кей-би-зед хочет, чтобы ему позвонила девушка. Он разыскивает Бренду. Так вот, я и есть та самая Бренда. Как вы думаете, нужно ли мне звонить ему? Жду вашего ответа.
Я щелкнула по кнопке и включила диск. Сладкие звуки песни «Останься со своим мужчиной» заполнили эфир.
На всякий случай я сразу же отключила микрофон, ожидая, что Тони набросится на меня.
Так и случилось.
– Этого не было в списке! – заорал он. – Это ужасное старье! Мы включаем только современную городскую музыку! Сегодня шел хип-хоп для детишек, ты разве не в курсе?
Наверное, сам Тони Бил последний раз отплясывал на дискотеке где-нибудь в 1973 году. Представляю, как он тогда выглядел: волосы у него были до пояса, борода раза в три длиннее, чем сейчас, а на майке – портреты участников группы «Зед-Зед Топ». Сколько ему было? Двадцать? Определенно у него уже намечались лысина и живот.
– Акулы и хип-хопы не завоюют слушателей. – Я нагло усмехнулась. – Ник закинул удочку, а я буду ловить рыбку.
Тони удивленно уставился на меня: похоже, он уже сомневался, что перед ним та самая Бренда, которая брала интервью по телефону у всяких странных личностей в пять часов утра, когда рассвет только начинал пробивать себе дорогу на улицы Сан-Диего.
Что ж, пора теперь тебе познакомиться с новой Бренной, дружок. Эта Бренда с легкостью завоевывает парней, ложится с ними в постель и носит сексуальное белье под скромными кофточками и юбочками.
Тони как-то очень странно посмотрел на меня и ничего не сказал. Опыт есть опыт: он явно что-то почувствовал. Запax успеха.
– Хорошая девочка. – Он потрепал меня по плечу. – Верни детишек домой к папочкам и радиоприемничкам, а там посмотрим.
Не успела я ответить, как последняя нота песни замерла.
– Смотрите! – победно воскликнула я.
На экране компьютера один за другим высвечивались поступающие звонки. Теперь звонков было целое море, и Гони с ужасом вглядывался во все увеличивающийся список, а Марти не успевал отвечать, при этом у него был такой вид, как будто он хватил лишку.
– С вами Бренда, – проговорила новая Бренда бодрым голосом. – Теперь можете звонить мне.
В наушниках тут же послышался мужской голос, и на мгновение мне показалось, что это звонит сам Ник, но я быстро поняла, что ошиблась.
– Бросай этого Ника, – сказал голос. – За ним носится половина женщин этого города, так что тебе он не нужен. Тебе нужен настоящий мужчина, то есть я.
– Готова поклясться, ты парень что надо, – я подняла вверх большой палец, – но мне все же хочется услышать Ника. Надеюсь, он не испугается и поговорит со мной.
– Будь моей малышкой, Бренда! – прокричал новый голос. – Пошли этого Ника подальше!
– Согласна, но я все-таки хочу дать Нику шанс. Один-единственный.
Неожиданно мне стали звонить девушки: некоторые называли меня сукой, потому что я так дурно обошлась с Ником, другие, наоборот, поддерживали.
– Ты все правильно сделала. Парням и так слишком хорошо живется. Пусть Ник поборется за тебя.
Пусть борется, я не против. Главное, они звонили мне, а не на Кей-би-зед.
– Что за мужик этот Ник! – ворвался в эфир очередной мужской голос. – Просит девушку позвонить ему! Какой ловкий!
Я снова включила музыку: теперь это были Сантана и Роб Томас, а потом посмотрела на Тони, который все это время так и стоял с разинутым от удивления ртом. Звуки знойной латиноамериканской музыки порхали по студии.
– В прошлом году мы отдавали предпочтение альтернативной музыке, Бренда. В этом – хип-хопу.
– А два года назад – кантри, – напомнила я.
Телефон не замолкал ни на минуту; в течение двух последующих часов жители Сан-Диего звонили мне и просили не звонить Нику. Формат передачи и ее временные рамки были полностью сбиты, поэтому Тони не отрывал от меня глаз, и его лицо выглядело мертвенно-бледным.
Меня знобило. Больше всего на свете мне хотелось сейчас оказаться в своей постели.
– Ничего, Тони, ты что-нибудь придумаешь. Объясняй это как хочешь, – устало сказала я. – Льюис перекусает нас всех, но, надеюсь, не до смерти.
Водянистые глаза Тони сделались очень грустными, и теперь он напоминал вытащенную на берег рыбу, но вдруг его взгляд ожил.
Не дожидаясь окончания песни, он накинулся на всех, кто должен был заполнять паузы коммерческой рекламой, и велел немедленно прервать мой диалог со слушателями и ввести в эфир несколько блоков с объявлениями.
Затем новая Бренда, сексуальная, смелая, у которой под блузкой прятался шелковый черный лифчик, отделанный кружевами, а ноги под юбкой ласкали атласные чулки, заявила во всеуслышание, что Ник должен сам ей позвонить, если он хочет снова встретиться с ней. Мне казалось, что я сошла с ума, продолжая говорить и говорить со своими слушателями о Нике. Мне безумно хотелось снова встретиться с ним, продемонстрировать ему мое роскошное белье и опять ощутить прикосновение его губ. Мне хотелось целоваться с ним и чувствовать, как бешено колотится в груди мое сердце.
О, эти глухие удары и это сладостное головокружение… Возможно, я тоже понравилась ему. Ник рассказал о нашем свидании в эфире только потому, что это могло привлечь большое количество слушателей, но только ли поэтому?
Так или иначе, его поджидают неожиданности. Он, вероятно, предполагал, что я тихонечко позвоню ему по телефону и он снова устроит из нашего разговора шоу на своей радиостанции, будет меня дразнить, а аудитория поддержит его дружным хохотом. И вот теперь этот очаровательный ловкач попал в собственный капкан!
Когда в студию пришли диджеи, которым предстояло работать после обеда, я уже чувствовала себя совершенно измученной и опустошенной. К счастью, Тони собственноручно помог мне спуститься с кресла и вывел меня, дрожащую, разгоряченную, выжатую как лимон, из студии.
– Завтра утренний час пик твой, Бренда, – сообщил он мне таким тоном, будто ничего особенного не происходило. Мне отдавали лучшие часы, и это как бы само собой разумелось. – Не забудь – завтра здесь в пять.
В пять? В пять я еще даже не могу вспомнить своего имени.
– А как Тим?
– Ах да, Тим… – Тони вздохнул. – Тим сейчас в больнице.
Мои брови удивленно приподнялись.
– Что за бред?
– Бред. Его укусила акула.
Н-да, ситуация. Интересно, как долго еще Тим будет терпеть издевательства Тони? Впрочем, сейчас мне было не до этого.
Тони проводил меня до машины и сказал на прощание:
– До свидания, дорогуша. Тебе завтра рано вставать, так что выспись хорошенько.
Вот так серая мышка Бренда Скотт заполучила для себя лучшее утреннее время Кей-си-эл-пи.
Глава 5
БРЕНДА ПРОИГРЫВАЕТ МАМОЧКЕ СО СЧЕТОМ ДЕСЯТЬ – НОЛЬ
– Кларисса, случайно, не лесбиянка? – поинтересовался Дэвид, когда я вернулась домой.
– О чем это ты? – Я дрожала от усталости, мне хотелось чего-нибудь выпить и немедленно принять душ.
– Я хочу знать, не лесбиянка ли Кларисса. – Брат нахмурил брови. – Она не обращает на меня внимания и не хочет со мной разговаривать.
– Она ни с кем не разговаривает.
Дэвид выключил телевизор и плюхнулся в кресло, позволив мне пройти мимо него в спальню, а потом в ванную комнату. Следы присутствия в нашей квартире Дэвида виднелись повсюду: зеркало над раковиной было забрызгано пеной для бритья, на полке разбросаны бритвенные принадлежности, в коридоре на корзине для белья лежал ворох черных носков.
– О чем это ты? – Я дрожала от усталости, мне хотелось чего-нибудь выпить и немедленно принять душ.
– Я хочу знать, не лесбиянка ли Кларисса. – Брат нахмурил брови. – Она не обращает на меня внимания и не хочет со мной разговаривать.
– Она ни с кем не разговаривает.
Дэвид выключил телевизор и плюхнулся в кресло, позволив мне пройти мимо него в спальню, а потом в ванную комнату. Следы присутствия в нашей квартире Дэвида виднелись повсюду: зеркало над раковиной было забрызгано пеной для бритья, на полке разбросаны бритвенные принадлежности, в коридоре на корзине для белья лежал ворох черных носков.