Эшуорт Адель. Украденные чары

   Натали от удивления быстро-быстро заморгала.
   — Ты работаешь на правительство?
   Джонатан слегка нахмурился, обдумывая свой ответ.
   — Не совсем так. Я работаю на трех человек: сэра Гая Филлипса, лорда Найджела Хью Крэнбрука и на Кристиана Сент-Джеймса, графа Истли. Они все мои друзья, но с сэром Гаем я постоянно нахожусь в контакте и прохожу у него в делах как Черный рыцарь. Только они трое осведомлены о моей деятельности. Если меня схватят или арестуют, никто, кроме меня, не будет знать об их причастности к какому-либо преступлению. А я, естественно, их никогда не выдам. Моя работа никак не связана с политикой, я не завишу от этих людей, хотя несколько человек, принадлежащих к политической элите, знают, кто я. Сэр Гай — один из них, и он занимается тем, что организует деятельность моих связных по всей Европе. На всякий случай, если мне потребуется помощь.
   Натали широко раскрытыми от удивления глазами смотрела на Джонатана.
   — Не могу поверить, что ты так просто мне рассказал обо всем.
   Джонатан глубоко вздохнул, внимательно глядя ей в глаза.
   — Я доверяю тебе, Натали.
   Она почувствовала, что тает от этих простых слов. Слишком многое за этим стояло. Слишком много нежности было в его голосе и взгляде.
   — И почему ты этим занимаешься?
   Джонатан на мгновение задумался, а потом сказал:
   — Я стараюсь исправить несправедливость. Это для меня не просто работа. Я вкладываю в нее гораздо больший смысл. Многие предприятия могут быть осуществлены только таким способом. Я раскрываю случаи нелегальной торговли или людей, занимающихся незаконной деятельностью и прибегающих к нечистоплотным приемам. Иногда я работаю на правительство, и всего лишь несколько человек знают о моей причастности к тому или иному делу. Иногда мне приходится выслеживать политических преступников или устанавливать местонахождение похищенных денег или украденного оружия. Меня трудно назвать шпионом, я не имею специальной подготовки. Я использую свои приемы и методы. Мне предоставляется определенная детальная информация, касающаяся обстоятельств предстоящего дела, а план операции и способ ее осуществления зависят уже полностью от меня. Иногда мне требуется помощь, как, например, в случае с Мадлен. Но обычно я работаю один, и очень часто моя деятельность просто сводится к необходимости что-то украсть. Но похищение той или иной вещи является лишь первым звеном в длинной цепи более значимых событий. На поверхности, видимой для всех, — лишь кража каких-либо драгоценностей, а глубинные причины этого преступления надежно скрыты от посторонних глаз. Когда работа сделана, мои услуги оплачиваются. И, надо признать, оплачиваются щедро.
   — Сэром Гаем?
   — Да, и двумя другими благожелателями. Моя деятельность оплачивается из частных источников, не из общественных фондов. — Наклонившись немного вперед, ближе к Натали, Джонатан перешел на шепот: — Черный рыцарь появился шесть лет назад. И хотя такая работа приносит мне хороший доход, моя цель — улучшить общество. И именно это, а не деньги, приносит мне глубокое моральное удовлетворение. Каждое из таких дел дает мне возможность почувствовать себя мужчиной. И даже если мне вдруг перестанут платить, вряд ли я полностью смогу отказаться от такого рода деятельности. Я получаю удовольствие от того, что делаю, и, надеюсь, смогу этим заниматься до конца своей жизни. Ты сможешь принять это? — добавил Джонатан.
   Натали не имела понятия, что он хотел сказать этим и что надеялся услышать в ответ на свой вопрос. Но его голос прозвучал неожиданно серьезно, его глаза пристально смотрели на нее и ждали ответа. И вдруг она поняла.
   Внезапный порыв прохладного бриза с шумом распахнул окно, и легкие газовые занавески взметнулись вверх, облепив зеленой волной спину и темноволосую голову Джонатана. Но, казалось, он не замечал ничего этого, с тревогой ожидая ответа Натали.
   Понимая, какое важное значение сейчас имеют ее слова, девушка постаралась быть искренней:
   — Если ты просишь меня молчать о том, что я узнала о тебе, то можешь не сомневаться — никто ничего от меня не услышит. Клянусь. Ни одна душа не узнает. — Натали изобразила понимающую ухмылку на своем лице, чтобы несколько разрядить обстановку. — Теперь я не смогу раскрыть тебя, даже если б захотела. Я сама замешана в этом.
   Джонатан посмотрел на нее тяжелым взглядом, пытаясь понять, что скрывается за ее словами. Затем медленно сел опять в кресло, упершись локтями в подлокотники и положив подбородок на сцепленные перед собой пальцы.
   — Значит, мои изумруды у тебя.
   Глаза Натали весело заискрились, она с трудом удержалась от смеха.
   — Да, у меня. И прежде чем ты попытаешься их у меня украсть, хочу предупредить, что вряд ли тебе удастся их найти.
   Джонатан опустил глаза и стал смотреть на ее грудь, затем перевел взгляд на ее бедра и ноги, вырисовывающиеся под тонкой тканью юбки.
   — Полагаю, ты не позволишь мне обыскать тебя и твои личные вещи.
   Натали смутилась от откровенного взгляда Джонатана и его слов, но сделала вид, что ничего не замечает. Девушка лишь сильнее натянула юбку на свои голые ступни и, словно защищаясь, скрестила перед собой руки.
   — Когда ты украл их? — слегка охрипшим голосом спросила она.
   Он посмотрел ей в глаза.
   — В среду.
   — В среду?
   — Скорее, в четверг утром, — поправил сам себя Джонатан, пожав плечами. — Пока ты спала.
   Натали укоризненно покачала головой:
   — Ты встал среди ночи, пробрался в дом графа Арля, в его кабинет, взломал его сейф, украл бесценные изумруды, а затем вернулся в бунгало и преспокойно лег обратно в постель?
   — Это… очень точное изложение событий.
   Натали не знала, то ли ей пугаться его отчаянной смелости, то ли восхищаться его смекалкой и ловкостью.
   — Как ты это сделал?
   — Тихо.
   Девушка усмехнулась и, пытаясь не рассмеяться, укусила себя за нижнюю губу.
   Молодой человек вытянул вперед ноги и откинулся в кресле.
   — Собственно говоря, я не взламывал сейф, я просто его открыл. И я не крал изумруды, я их просто подменил.
   — На фальшивые.
   — Да.
   — Как, черт побери, тебе удалось вскрыть сейф, который ты никогда не видел раньше?
   — Большой опыт.
   — Ты уклоняешься от ответа.
   — Я абсолютно искренен, — с выражением невинности на лице воскликнул Джонатан.
   Натали положила подбородок на колени.
   — А если бы я проснулась и обнаружила, что тебя нет? — Он засмеялся:
   — Тебя и пушкой не разбудишь, Натали.
   С одной стороны, девушка почувствовала себя несколько обиженной таким замечанием, но с другой — ей было приятно, что Джонатан обращает внимание на то, как она спит.
   Она снова задала вопрос:
   — Зачем же тогда нужно было идти на бал, если ты уже украл изумруды?
   Молодой человек озорно на нее посмотрел.
   — А как ты думаешь, зачем?
   Ей не следовало этого спрашивать. Он прекрасно понимал, что Натали знает ответ на этот вопрос. Ведь она так жаждала познакомиться с Черным рыцарем, она внимательно в течение нескольких лет следила за его судьбой, восхищалась им, стремилась стать частью его жизни. Как ужасно, унизительно, она так много рассказала Джонатану, раскрыла свою тайну. Но теперь настало время уравнять счет.
   — Это его стиль, — спокойно сказала девушка, потупив взгляд, и стала внимательно рассматривать пуговицы на рубашке своего собеседника. — Черный рыцарь не обычный вор. В его действиях есть глубокий смысл, и он хочет, чтобы люди знали, кто стоит за всем этим. — Натали взглянула на красивое лицо Джонатана. — Честно говоря, Джонатан, я удивляюсь, что он не оставил свою визитную карточку.
   — В этом нет необходимости. Слухи распространяются со скоростью лесного пожара.
   Натали хотела слегка уколоть его, но он воспринял ее слова совершенно по-другому.
   — Тебе не кажется, что твое самомнение несколько завышено? — резко бросила она.
   Джонатан отрицательно покачал головой:
   — Нет, мне так совсем не кажется, потому что я понимаю, насколько хорошо знаю свое дело. Как осторожно и изящно я работаю.
   Натали ухмыльнулась:
   — Мне кажется, что сидеть вот так на одном месте и ждать, пока тебя начнут подозревать, не слишком-то осторожно.
   Джонатан удивленно посмотрел на Натали:
   — Почему, ты думаешь, они начнут подозревать меня?
   — Ты англичанин, — раздраженно ответила она.
   — Да, да, к тому же с явно состряпанной легендой. — Натали выпрямилась.
   — Придуманной Мадлен…
   — Которая никогда не была и не будет моей любовницей. — Такая откровенность напугала Натали. Данный разговор никоим образом не предполагал обсуждение этой темы сейчас. Но Джонатан, похоже, решил раз и навсегда прояснить этот вопрос. Единственное, чего не понимала Натали, почему он посчитал необходимым вообще говорить с ней об этом и что-то объяснять.
   В раздражении она провела руками по волосам.
   — Мне все равно.
   — Полагаю, что не совсем, — возразил ей Джонатан.
   Нарочитая небрежность, с которой он произнес эти слова, и внезапно охрипший голос заставили Натали смутиться. Но она не обманулась беззаботностью его тона; решительное выражение лица и внимательные, настороженные глаза выдавали истинное положение вещей. Он оценивал, какое впечатление произвело на Натали его заявление.
   Ее голос задрожал от гнева:
   — Я ненавижу тебя, Джонатан. Я презираю тебя до глубины души.
   Он криво ухмыльнулся:
   — Не думаю. Если б дела обстояли действительно так плохо, ты бы убила меня или… ушла.
   — Ты такой высокомерный.
   — Нет, я просто реально смотрю на вещи.
   — Ты выставил меня в глупом виде.
   — Вовсе нет, Натали. Ты самая привлекательная женщина из всех, кого я знал.
   Против таких слов трудно было устоять, но Натали решительно сжала руки в кулаки и положила их на подлокотники кресла.
   — Ты лгал мне, ты унижал меня…
   — Мне нужно было сделать дело.
   — Ты бы мог мне об этом сказать, — сердито пробормотала Натали.
   Джонатан вздохнул и потер рукой подбородок.
   — Если бы я так и поступил, ты бы не поверила мне, и, возможно, тебя уже не было бы сейчас здесь со мной. Мне не нравится ни один из этих вариантов. — Он опустил руку и понизил голос. — Мне приятно смотреть на тебя, разговаривать с тобой каждый день, ощущать твое тело в своих руках по ночам. — Немного помолчав, он добавил: — Мне просто нравится мысль, что ты рядом.
   Натали сделала над собой усилие, чтобы не выдать своих чувств, своего смущения. Она очень хотела ненавидеть его; она так хотела наклониться к нему и поцеловать в губы со всей страстью, которая в ней накопилась. Она задумала великолепный план, собираясь отомстить ему, но сейчас поняла, что не сможет поступить так, как задумала. Ей хотелось смотреть на Джонатана, разговаривать с ним, ощущать его рядом.
   Совершенно неожиданно он дотронулся до пальцев ее ног, выглядывавших из-под края юбки. Очень нежно его руки стали гладить и ласкать их, вызывая легкую дрожь в теле, Джонатан прекрасно осознавал, что Натали не испытывала к нему ненависти, даже после всего, что он сделал, но девушку вряд ли можно было сейчас отвлечь от разговора об изумрудах. Джонатан также осознавал, что может сейчас соблазнить Натали, она тоже почувствовала это и начала злиться.
   Она решительно высвободилась из его рук, встала и подошла к окну, оперлась о подоконник и посмотрела в безоблачное голубое небо.
   — Фекто тоже здесь замешан?
   — Разумеется, — тихо произнес Джонатан. — Граф Арль, или, точнее, человек, который на него работал, украл это ожерелье несколько месяцев назад у герцога Ньюарка. Оно бесценно и когда-то принадлежало Марии Терезии, королеве Австрии. Французские аристократы полагают, что колье следует вернуть ее дочери, когда та выйдет замуж за короля. Англичане купили эту драгоценность совершенно легально, но французы пытались вернуть ее обратно в страну любой ценой, исходя из чисто эгоистических интересов. И в конце концов, они выкрали его, а я восстановил историческую справедливость. — Джонатан запнулся и, виновато кашлянув, добавил: — А теперь получается, ты украла его у меня.
   Предполагалось, что Натали сейчас сама все объяснит. Джонатану не хотелось прямо спрашивать ее об этом.
   В комнате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь отдаленным шумом прибоя и свистом птиц. Натали кожей ощущала на себе пристальный взгляд Джонатана со спины, ее нервы были напряжены до предела, она была на грани того, чтобы рассказать ему об истинной причине своего приезда во Францию.
   Наконец она подняла голову и посмотрела Джонатану в глаза. Он продолжал внимательно глядеть на нее, удобно устроившись в плетеном кресле.
   — Я отдам изумруды, Джонатан.
   — Я и не сомневался в этом, Натали, — сразу же ответил он Ее кожа внезапно сделалась горячей, во рту пересохло она сцепила руки перед собой и затем сильно их сжала. Пришло время сказать правду.
   — П-полагаю, ты помнишь, я говорила, что мне нужна помощь Черного рыцаря.
   — Да, конечно.
   Его вежливый тон и предупредительная улыбка мешали Натали сосредоточиться. Он даже не пытался ей помочь, не задавал вопросов и даже не проявлял ни малейших признаков любопытства.
   — Мне нужно, чтобы он кое-что украл для меня, — призналась она.
   Выражение лица Джонатана оставалось бесстрастным.
   — Полагаю, ты хотела сказать, что я должен украсть что то для тебя.
   Натали покраснела до корней волос, но продолжала прямо смотреть Джонатану в глаза.
   — Да, именно это я имела в виду.
   Он ждал продолжения, вопросительно изогнув брови.
   — Ты скажешь мне, что же я должен украсть?
   — Ты сделаешь это?
   — Как же я могу ответить на этот вопрос, если я не знаю, о чем именно ты собираешься меня попросить? — удивленно спросил Джонатан.
   Разумеется, он прав, она должна сначала все объяснить, но это так трудно. Месяцами Натали представляла себе, как она раскроет свою тайну перед Черным рыцарем, человеком беспристрастным, справедливым, рациональным, для которого плата за услуги имеет не последнее значение. Натали не могла даже и предположить, что ей придется иметь дело с другом, к которому она к тому же испытывает чувства, с трудом поддающиеся определению.
   — Это очень важно для меня, Джонатан, — тихо проговорила Натали. — И очень личное.
   — Нетрудно догадаться. Иначе разве ты стала бы так рисковать?
   Его слова прозвучали искренне и нежно; Натали была тронута. Она обхватила себя руками и стала теребить рукава кончиками пальцев.
   — Это дело может иметь серьезные последствия.
   — Скажи мне, Натали, — настаивал Джонатан. — Я не могу помочь тебе, потому что не знаю, о чем ты говоришь. — Пора все рассказать, но Натали не знала, с чего начать. 0на подняла голову и посмотрела Джонатану в глаза, ее сердце учащенно забилось.
   — Моя мать не всегда была… честна с моим отцом.
   — Вот как? — переспросил Джонатан и, помолчав, добавил: — Полагаю, что в этом нет ничего особенного. Такое случается во многих семьях.
   Натали стала неловко переступать с ноги на ногу, а затем облокотилась о подоконник.
   — Ты не понимаешь.
   Глаза Джонатана удивленно расширились, но он не проронил ни слова.
   Сильно смутившись, Натали прошептала:
   — Я имею в виду, что мать изменяла отцу. С другим мужчиной…
   Никогда раньше Натали не попадала в столь неловкое положение. Она стояла всего в пяти футах от мужчины, которого любила, и открывала ему интимные подробности и тайны своей семьи. Но это не произвело на него какого-то особенного впечатления. Его лицо оставалось бесстрастным.
   — Понятно, — наконец произнес Джонатан.
   Ее взгляд заскользил по стене, останавливаясь на картинах, больших и маленьких. В них чувствовалась рука настоящего мастера, они отличались колористическим разнообразием и живостью в передаче впечатления. Затем Натали посмотрела на сочную акварель, изображавшую в коричневых и зеленых тонах морское побережье.
   — Я точно не могу сказать, когда она начала обманывать отца, — продолжала девушка, — но знаю, что это случилось несколько лет назад и продолжалось в течение нескольких месяцев. Думаю, она любила того человека.
   — Возможно, ты ошибаешься, — сказал Джонатан после минутного раздумья. — Может быть, просто злые языки оклеветали твою мать.
   Натали понимала желание Джонатана пощадить ее чувства; как бы ей хотелось, чтобы он оказался прав.
   — Нет, ты ошибаешься, — тихо проговорила она и вернулась спиной к Джонатану. — Если бы я не знала этого точно, то не приехала бы во Францию, чтобы нанять тебя.
   Плетеное кресло громко скрипнуло, когда Джонатан положил руки на колени и затем встал. Но он не подошел к Натали, а, скрестив руки на груди, выпрямился и озадаченно стал смотреть на девушку.
   — Нанять для чего?
   Глубоко вздохнув, Натали с упрямым видом чуть приподняла подбородок.
   — Мужчину, с которым она состояла в интимной связи, звали Поль Симар. Он парижанин и офицер национальной гвардии. Моя мать встретила его на одном из светских раутов во время поездки на континент, и они увлеклись друг другом. И потом… продолжили.
   Натали не знала, каким словом можно было это назван Джонатан, вероятно, смеется над ней. Но она не думала сейчас об этом. Момент истины настал, и ей нечего терять.
   — Как я уже сказала, они продолжали встречаться в течение некоторого времени, а потом мать вернулась в Англию к моему ничего не подозревающему отцу. Но этим проблема не разрешилась, Джонатан. Если бы все так и кончилось, то не было бы доказательств. Но они есть.
   Джонатан в замешательстве посмотрел на Натали.
   — Что есть?
   — Доказательства.
   — Доказательства чего?..
   Губы Натали вытянулись в узкую полоску, вопросы Джонатана начали раздражать ее.
   — Доказательства их связи, их любви. Свидетельство того, то она была его любовницей.
   Молодой человек посмотрел на нее тяжелым взглядом:
   — Натали, о чем ты говоришь?
   Она прижала к себе скрещенные руки, пытаясь успокоиться.
   — Поль Симар умер в Париже три года назад. После этого через два месяца моя мать начала постоянно получать письма с требованием выплатить ту или иную сумму денег. Похоже, она и этот мужчина переписывались в течение некоторого времени после ее возвращения в Англию. Сын Поля Симара, Робер, нашел письма, свидетельствующие об их связи, и теперь шантажирует мою мать, угрожая тем, что придаст огласке их отношения с его отцом. Переписка не оставляет никаких сомнений в том, что эта любовная связь существовала, и моя мать сейчас сильно страдает; иногда, когда может, выплачивает деньги. Она просто не знает, что ей делать, как ей объяснить это все отцу. Думаю, ты понимаешь, Джонатан, что, если ее недостойное поведение станет известно в обществе, она этого не переживет, и для отца это будет настоящим ударом.
   Натали сделала шаг к Джонатану и взволнованно прошептала:
   — Мне нужно, чтобы ты сопроводил меня в Париж, нашел Робера Симара и выкрал у него письма моей матери. Их всего шесть. Когда ты это сделаешь, я верну тебе изумруды.
   У Джонатана перехватило дыхание, он не мог поверить своим ушам. Если бы на месте Натали оказалась какая-нибудь другая женщина, он просто бы рассмеялся, услышав такой приказ. Что с ним случилось? Как он мог оказаться в такой нелепой ситуации? Стать участником такого невероятного фарса? Он самый известный в Европе вор. О его смекалке, ловкости, уме, уникальном стиле, успехе ходили легенды. Он держал в Руках бесценные китайские древности, переправлял из страны в страну бриллианты стоимостью в несколько десятков тысяч Фунтов, искал и находил политических преступников, опосредованно был причастен к спасению национального правительства от политического коллапса. И вот перед ним стоит сейчас эта девушка, элегантная, с блестящими волосами, разбросанными по плечам, с красивым телом, решительная, и требует доставить ее в Париж и украсть любовные письма. Он недооценил ее. Она обладала железным характером, прекрасным лицом, великолепными формами и безрассудным ум. И похоже, ей было не до шуток. Джонатан чувствовал, что попал в беду.
   Он сейчас думал о Натали, об их отношениях, а не о требовании. Молодой человек не мог вспомнить более странной и нелепой ситуации, чем та, в которой оказался сейчас. Чистая, невинная девушка доверяет тайну о неверности своей матери ему, мужчине, который знал многих женщин. Щеки Натали залило краской стыда, в глазах ее застыла тревога, она говорила о сексуальных отношениях матери и ее любовника, употребляя выражение «они продолжили». Натали обладала редкой выдержкой, порядочностью, стремлением всему хорошему, светлому. Джонатан не сомневался, что ее она выйдет замуж, то всегда будет предана своему мужу. Он вдруг почувствовал непреодолимое желание подойти к ней, прижать к себе, успокоить, страстно поцеловать, почувствовать ее тело.
   — О чем ты думаешь, Джонатан? — произнесла с тревогой в голосе Натали.
   Он молча посмотрел на нее долгим взглядом, потом улыбнулся и провел рукой по волосам:
   — На самом деле я не хочу ехать в Париж.
   Натали взглянула на него колючим взглядом, стиснула руки в кулаки и, гневно сверкнув глазами, сказала:
   — Я надеялась, что ты сделаешь это, чтобы получить изумруды, но была готова и к тому, что ты посчитаешь мое дел глупым и не важным…
   — Я не считаю его глупым и не важным, — возрази Джонатан. — Просто я полагаю, что это тоже шантаж.
   Натали застыла на какое-то мгновение, а потом, победно улыбаясь, медленно стала приближаться к Джонатану.
   — Если ты возьмешь меня в Париж, я дам тебе нечто большее, Джонатан.
   Вероятно, она просто не поняла его. Он не сказал со сей определенностью, что не поедет в Париж. Но сейчас ему стало просто любопытно, и он решил пока промолчать о св0ем намерении.
   — Нечто большее? — переспросил Джонатан.
   Натали стояла совсем близко от него, ее грудь почти касалась его, все ее мысли были нацелены на то, чтобы заставить Джонатана выполнить ее просьбу.
   — Если ты возьмешь меня в Париж и вернешь письма моей матери, — проговорила Натали вкрадчивым голосом, — я дам тебе кое-что. То, что ты хочешь. Кое-что бесценное для тебя и твоих… убеждений.
   Ей несвойственно было говорить в такой манере, и это поразило Джонатана.
   — Что же это такое могло быть, что стоит дороже изумрудного ожерелья?
   Брови Натали слегка приподнялись вверх, потом она вдруг посерьезнела и произнесла возмущенным голосом:
   — Я думаю, ты сам догадываешься, что это. Я не разочарую тебя, Джонатан.
   Возможно, ее уверенный тон, или, может быть, просто ожидание чего-то, витавшее в воздухе, или предчувствие того, что должно в скором времени произойти, и тот физический голод, который они ощущали по отношению друг к другу, вдруг заставили его понять то, что она имела в виду. Он был потрясен.
   — Эти письма так важны для тебя?
   — Они значат все для меня, — решительно произнесла Натали.
   Джонатан медленно обвел взглядом ее лицо — длинные густые ресницы, изящно изогнутые брови, высокий чистый лоб, мягкая линия подбородка, чувственные губы. Не выдержав, он протянул руку и коснулся ее мягких шелковистых волос. И тут Джонатан испытал острое желание прикоснуться к ним своей щекой, почувствовать их на своей шее, груди. Обладать ею, ласкать эту необыкновенную девушку, Держать ее в своих объятиях.
   — Как я могу быть уверенным в том, что ты выполнишь свое обещание? — спросил Джонатан слегка охрипшим от волнения голосом.
   Натали пристально посмотрела на него:
   — Но ты сказал, что веришь мне, а я полностью доверяю тебе.
   Джонатан восхищался ее умом, живостью характера, умением взять дело в свои руки.
   На его лице появилась легкая полуулыбка.
   — Но, возможно, я не смогу принять это, Натали. Может, мне стоит обыскать тебя и забрать свои изумруды.
   Натали знала, что он просто дразнит ее, но тем не менее ожидала совсем других слов. Поколебавшись, она сделала шаг назад:
   — Ты никогда не сможешь их найти в моих чемоданах.
   — Не сомневаюсь, — насмешливо ответил Джонатан. — Мне потребуется несколько недель, чтобы обыскать их все.
   Не обратив внимания на его шутливое замечание, Натали продолжила:
   — И, разумеется, Джонатан, тебе бы и в голову не пришло обыскивать меня саму. Поэтому у тебя просто нет выбора.
   Ее уверенность забавляла его, Джонатан промолчал, но его взгляд красноречиво свидетельствовал о том, что он как раз обыщет ее, медленно наслаждаясь каждой секундой этого процесса.
   — Мы поедем в Париж, — тихо прошептал Джонатан. — И ты мне дашь все то, что обещала.
   Это прозвучало как требование, Натали прекрасно понимала важность момента. Вздохнув с облегчением, она взглянула Джонатану в глаза, в которых легко читалось желание.
   — Я согласна на все твои условия, Джонатан, — с чувством проговорила она. — Мы отправимся в Париж сразу в полдень.
   — Нет, мы отправимся в Париж завтра.
   — Но почему?! — недоуменно воскликнула Натали.
   Джонатан почувствовал нотки недовольства и раздражения в ее голосе, увидел, как слегка приподнялась ее грудь. Она станет принадлежать ему в Париже, но н не был готов так быстро распрощаться с тем отрезком своей жизни, в котором они вдвоем жили в этом бунгало на берегу Средиземного моря.
   — Потому что я все еще в деле, Натали. Ты знаешь, какой властью надо мной обладаешь, но тем не менее я не должен забывать о своей работе.