Страница:
Именно эта картина вновь убедила Джордана в горькой иронии судьбы и в незащищенности рода человеческого.
Жерико, Джерри Хо.
Два художника, два схожих имени, связанных одним и тем же насильственным отчаяньем; каждый плывет и пишет на своем плоту. И тот же утлый плот теперь увлек за собой в вечное плаванье душу Шандели Стюарт.
Он подошел поближе к полотну, заметив то, на что не обратил внимания прежде. На площадке перед лифтом валялись осколки вазы, видимо расколотой о дверь лифта, и по всей гостиной были раскиданы обрывки ткани – судя по всему, от платья.
Судмедэксперт вышел из-за угла стены, на которой висела картина, и ответил на безмолвный вопрос, прочитанный им в глазах Джордана и Буррони.
– Пока мне сказать особо нечего, кроме того, что жертва была задушена и что смерть наступила в промежутке от двадцати одного до двадцати трех.
Джордан молча указал ему на обломки и обрывки.
– Это говорит о борьбе, хотя на теле никаких следов нет.
Не глядя на труп, патологоанатом кивнул в сторону «Стейнвея», стоявшего по его правую руку.
– В таком положении труп не обследуешь. Вопрос, как мы будем отдирать его от рояля. Не будь здесь покойницы, да простит меня Господь, я бы подумал, что мы с вами на шоу мистера Бина.
Несмотря на то, что он немало повидал насильственных смертей на своем веку, его, казалось, тоже потрясло представшее им зрелище.
– Пришлите нам как можно скорее копию заключения о вскрытии.
– Как только, так сразу. Я не сомневаюсь, что мне последует звонок высокопоставленного лица с приказом сделать это в первую очередь.
Он отошел от них, присоединившись к двум помощникам, которым надлежало заняться вывозом трупа. Те, как он и предвидел, стояли перед роялем, и вид у них был крайне озадаченный.
– Что скажешь, Джордан?
– Честно говоря, не знаю, что и говорить. Меня это больше всего и тревожит.
– Так что, по-твоему, серия?
– На первый взгляд, да, но что-то здесь все же не так. Разумеется, у преступника не все в порядке с головой. По поводу символики убийств надо бы посоветоваться со специалистом, на мой взгляд, она уж слишком надуманна, выморочна.
Буррони понял, что Джордан, как и в студии Джеральда Марсалиса, обращается больше к самому себе, будто ему надо слышать собственный голос, для того, чтобы сосредоточиться.
– Обычно действия маньяка в момент убийства более лихорадочны, хаотичны, не столь рациональны. Не знаю. Пошли, что ли, потолкуем с телохранителем.
Буррони кивнул полицейскому, который встретил их в вестибюле здания, проводил до квартиры да так и остался стоять у дверей лифта. Черный, усатый, плотный детина в темно-синей форме оставил свой пост и подошел к ним.
– Где тот парень, что обнаружил труп?
– Вон там.
Протолкавшись сквозь толпу экспертов, заканчивавших осмотр, они двинулись в указанном направлении, на каждом шагу убеждаясь в грандиозности и богатстве этого дома, пока не дошли до кабинета. На стенах слева и справа до потолка громоздились стеллажи с книгами; перед ними были две металлические лестницы, передвигавшиеся по рельсам. Окно во всю стену выходило на веранду, тянувшуюся от гостиной.
За письменным столом современного дизайна, частично занятым клавиатурой и экраном компьютера, сидел человек; при их появлении он поднялся. Высокий, мускулистый, с зачесанными назад, набриолиненными волосами и несколько угловатыми чертами лица. Сбоку от правой брови небольшой шрам, как бы утянувший весь глаз к виску и придавший лицу странную асимметрию.
– Я детектив Бурроне, а это консультант полиции Джордан Марсалис.
Раньше Джордан усмехнулся бы такой рекомендации, означавшей все и ничего. А сейчас почувствовал себя незваным гостем, захотелось отвернуться или опустить глаза. В таких ситуациях он теперь вынужден держаться в стороне, предоставляя Буррони вести официальное расследование.
– Мы, должно быть, с вами говорили по телефону, мистер…
– …Хейз. Рэндал Хейз. Да, это я вам позвонил, когда нашел ее.
Он вышел из-за стола, по очереди протянул руку Буррони и Джордану. Сильный парень, сразу видно. Сила проглядывала и в его пружинистых движениях, и во всем облике. Чувствовалось, что эту силу он накопил в суровой жизни, а не в липовых группах, где обучают восточным единоборствам, и не в тренажерных залах, где накачивают мышцы за счет выработки стероидов.
– Прежде всего хочу вас предупредить… Вы ведь снимаете отпечатки по всему дому.
– Естественно.
– Тут имеются и мои, говорю вам сразу. Кроме того, я отсидел пять лет за нападение с попыткой убийства. Оправдываться не стану, просто объясню. Молодость у меня была бурная, совершил ошибку и расплатился за нее. С тех пор уважаю закон.
– Занесли в протокол. Садитесь, мистер Хейз.
Хейз опустился в одно из ультрасовременных кресел перед письменным столом. Прежде чем сесть, аккуратно поддернул складки брюк и одернул пиджак щегольского темно-серого костюма. Буррони отошел к окну и несколько секунд вглядывался в темноту за стеклами.
– Давно служите у мисс Стюарт?
– Лет пять без малого.
– Ваши обязанности?
– Телохранитель и помощник по особым поручениям.
– В чем же состояла их особенность?
– Я сопровождал мисс Стюарт в ее выходах, которые она… скажем так, предпочитала не обнародовать.
Буррони счел неуместным вдаваться в подробности.
– Расскажите о происшедшем.
– Вчера вечером мне позвонила Шанд… мисс Стюарт.
– В котором часу?
– Что-нибудь в половине девятого. Она звонила на мобильный, по распечатке вам не составит труда установить точное время.
Буррони обернулся и слегка поморщился: кто он такой, этот телохранитель, чтоб его учить?
– Установим, если надо будет. Зачем она звонила?
– Велела приехать ближе к полуночи. Я приехал без четверти двенадцать, поднялся в квартиру, увидел труп и сразу же позвонил вам.
– Она часто вызывала вас в ночное время?
– Бывало. Мисс Стюарт вела такую жизнь…
Рэндал Хейз умолк и уставился в пол, как будто под его сверкающими ботинками вдруг разверзлась дыра. Тут Джордан решил вмешаться, подошел и сел во второе кресло.
– Простите, мистер Хейз. Мне все это не совсем понятно, и я себя чувствую олухом. Если, конечно, не с олухом имею дело, а мне кажется, это далеко не так. Поэтому хотелось бы знать, чего вы недоговариваете.
У Хейза вырвался вздох. Джордану пришел на ум образ предохранительного клапана, который срывается от чересчур сильного нажима.
– Понимаете, она была больная.
– Что значит – больная?
– Другого слова не подберешь. На голову больная. У нее были опасные пристрастия, и моя задача в основном была охранять ее, когда она их удовлетворяла.
– А именно?
– Шандель Стюарт была нимфоманкой и любила, когда ее насилуют.
Джордан и Буррони переглянулись. Сказанное Рэндалом Хейзом серьезно осложняет дело – оба мгновенно это поняли.
Телохранитель продолжил свой рассказ без дальнейших понуканий. На лице у него было написано облегчение, как у человека, долгое время стоявшего над ведром с нечистотами и наконец получившего разрешение его прикрыть.
– Я сопровождал и охранял ее в ситуациях, которые большинству женщин не приснятся в самых страшных кошмарах. Мы ездили по всяким бандитским притонам, и Шандель требовала, чтобы ее насиловали разом десять-двенадцать человек. Бездомные бродяги, отребье всех рас, на некоторых не взглянешь без отвращения. Словом, ходила по лезвию ножа, ведь от любого из этих типов она запросто могла подхватить СПИД. Иногда собирала весь этот сброд у себя дома, а я должен был сидеть в укрытии – на случай, если какой-нибудь садист уж слишком разойдется. И потом кассеты…
– Какие кассеты?
– Все происходившее я должен был снимать на видеокамеру. Шандель переводила записи на ди-ви-ди и потом их просматривала. Они где-нибудь здесь, эти диски.
Он сделал неопределенный жест, имея в виду то ли кабинет, то ли весь дом, то ли весь мир. Буррони и Джордан вновь переглянулись.
– Должно быть, мисс Стюарт неплохо оплачивала ваши услуги.
– Да, конечно. На деньги она не скупилась, да и на остальное тоже…
Новая пауза была довольно красноречива, но, видимо, у их собеседника язык не поворачивался рассказать всё. Рэндал Хейз опять уперся взглядом в пол. Воображаемая дыра под ботинками превращалась в такой глубокий провал, что, возможно, он мог углядеть в нем звездное небо на другом краю света.
– Еще несколько вопросов, и вы свободны. Как на ваш взгляд, в доме ничего не пропало?
Этот вопрос Буррони задал из чистой проформы. И он, и Джордан отлично понимали, что шансов на убийство с целью ограбления практически никаких. Быть может, вопрос был всего лишь попыткой свернуть разговор с неловкой темы.
– Вроде ничего. По-моему, все на месте.
– А в последнее время вы ничего странного, подозрительного не замечали?
– Нет, если не считать странностью то, о чем я только что рассказал.
Джордан воспользовался паузой, чтобы задать мучивший его вопрос:
– Вы не знаете, мисс Стюарт случайно не была знакома с неким Джеральдом Марсалисом? Он больше известен под псевдонимом Джерри Хо.
– А-а, с сыном мэра, которого недавно убили? Я видел его фотографии в газетах. Нет, про это мне ничего не известно. То есть я однажды сопровождал ее в «Пангию», на дискотеку, и он там был. Они помахали друг другу издали, так что, вероятно, были знакомы, но за все время, что я на нее работал, мне ни разу не приходилось слышать его имени, не говоря уже о посещениях.
Джордан едва заметно кивнул Буррони. Детектив сунул руку в карман, достал визитную карточку и протянул сидевшему в кресле человеку.
– Ну что ж, мистер Хейз, пожалуй, пока на этом закончим. Но мне бы хотелось видеть вас сегодня после обеда на Полис-Плаза, один. Приедете и спросите меня.
Рэндал Хейз взял карточку и опустил ее в карман пиджака. Затем легко поднялся и вышел, пожелав им доброй ночи, хотя оба знали, что этому пожеланию не суждено сбыться.
Они подождали, пока за безработным ныне телохранителем Шандели Стюарт закроется дверь, потом детектив отстегнул от пояса карманную рацию.
– Это Буррони. Сейчас к вам спустится человек. Прилизанные волосы, темно-серый костюм. Зовут Рэндал Хейз. Возьмите его под круглосуточное наблюдение. Только так, чтоб он ничего не заметил, это стреляный воробей.
Они поднялись и молча прошагали назад весь путь, каким пришли в кабинет. Шли, погруженные в свои мысли, пока не добрались до гостиной, откуда уже убрали труп. На лакированной поверхности рояля остались следы клея и обрисованные мелом контуры, где находились локти убитой.
– Ну, Джордан, что теперь скажешь?
– То же, что и раньше: ничего хорошего. На нас повисли два трупа, обе жертвы крайне сомнительны с моральной точки зрения, обе принадлежали к высокопоставленным семействам. Преступления выстроены по одному и тому же принципу. И мы пока ничего существенного не раскопали. Как думаешь, когда вся эта история выплывет наружу, включая мою причастность к расследованию?
– Я думаю, нам надо пошевеливаться.
– Именно. По многим причинам. Главная – если не пошевелимся, у нас будут три жертвы.
– А как тебе этот Рэндал Хейз?
– Наружку за ним, конечно, надо было пустить, но вот увидишь, ничего она не даст. Он из той же породы, что и Лафайет Джонсон.
– Черт возьми, чего только люди не делают ради денег.
Джордан покачал головой и некоторое время смотрел на рояль, еще хранивший память о смертном концерте, коему он только что был свидетелем.
– Похоже, в данном случае деньги большого значения не имеют. Жизнь – странная штука, Джеймс, ей-богу, странная.
У Буррони опять возникло ощущение, что Джордан Марсалис разговаривает сам с собой.
– Хочешь верь, хочешь не верь, но после всего, что мы от него услышали, я почти уверен, что Рэндал Хейз любилШандель Стюарт.
Детектив недоверчиво обернулся к Джордану.
Тот стоял посреди гостиной, перед огромным полотном на стене и смотрел на «Плот Медузы», словно только сейчас осознал, что на нем появился новый пассажир.
20
Жерико, Джерри Хо.
Два художника, два схожих имени, связанных одним и тем же насильственным отчаяньем; каждый плывет и пишет на своем плоту. И тот же утлый плот теперь увлек за собой в вечное плаванье душу Шандели Стюарт.
Он подошел поближе к полотну, заметив то, на что не обратил внимания прежде. На площадке перед лифтом валялись осколки вазы, видимо расколотой о дверь лифта, и по всей гостиной были раскиданы обрывки ткани – судя по всему, от платья.
Судмедэксперт вышел из-за угла стены, на которой висела картина, и ответил на безмолвный вопрос, прочитанный им в глазах Джордана и Буррони.
– Пока мне сказать особо нечего, кроме того, что жертва была задушена и что смерть наступила в промежутке от двадцати одного до двадцати трех.
Джордан молча указал ему на обломки и обрывки.
– Это говорит о борьбе, хотя на теле никаких следов нет.
Не глядя на труп, патологоанатом кивнул в сторону «Стейнвея», стоявшего по его правую руку.
– В таком положении труп не обследуешь. Вопрос, как мы будем отдирать его от рояля. Не будь здесь покойницы, да простит меня Господь, я бы подумал, что мы с вами на шоу мистера Бина.
Несмотря на то, что он немало повидал насильственных смертей на своем веку, его, казалось, тоже потрясло представшее им зрелище.
– Пришлите нам как можно скорее копию заключения о вскрытии.
– Как только, так сразу. Я не сомневаюсь, что мне последует звонок высокопоставленного лица с приказом сделать это в первую очередь.
Он отошел от них, присоединившись к двум помощникам, которым надлежало заняться вывозом трупа. Те, как он и предвидел, стояли перед роялем, и вид у них был крайне озадаченный.
– Что скажешь, Джордан?
– Честно говоря, не знаю, что и говорить. Меня это больше всего и тревожит.
– Так что, по-твоему, серия?
– На первый взгляд, да, но что-то здесь все же не так. Разумеется, у преступника не все в порядке с головой. По поводу символики убийств надо бы посоветоваться со специалистом, на мой взгляд, она уж слишком надуманна, выморочна.
Буррони понял, что Джордан, как и в студии Джеральда Марсалиса, обращается больше к самому себе, будто ему надо слышать собственный голос, для того, чтобы сосредоточиться.
– Обычно действия маньяка в момент убийства более лихорадочны, хаотичны, не столь рациональны. Не знаю. Пошли, что ли, потолкуем с телохранителем.
Буррони кивнул полицейскому, который встретил их в вестибюле здания, проводил до квартиры да так и остался стоять у дверей лифта. Черный, усатый, плотный детина в темно-синей форме оставил свой пост и подошел к ним.
– Где тот парень, что обнаружил труп?
– Вон там.
Протолкавшись сквозь толпу экспертов, заканчивавших осмотр, они двинулись в указанном направлении, на каждом шагу убеждаясь в грандиозности и богатстве этого дома, пока не дошли до кабинета. На стенах слева и справа до потолка громоздились стеллажи с книгами; перед ними были две металлические лестницы, передвигавшиеся по рельсам. Окно во всю стену выходило на веранду, тянувшуюся от гостиной.
За письменным столом современного дизайна, частично занятым клавиатурой и экраном компьютера, сидел человек; при их появлении он поднялся. Высокий, мускулистый, с зачесанными назад, набриолиненными волосами и несколько угловатыми чертами лица. Сбоку от правой брови небольшой шрам, как бы утянувший весь глаз к виску и придавший лицу странную асимметрию.
– Я детектив Бурроне, а это консультант полиции Джордан Марсалис.
Раньше Джордан усмехнулся бы такой рекомендации, означавшей все и ничего. А сейчас почувствовал себя незваным гостем, захотелось отвернуться или опустить глаза. В таких ситуациях он теперь вынужден держаться в стороне, предоставляя Буррони вести официальное расследование.
– Мы, должно быть, с вами говорили по телефону, мистер…
– …Хейз. Рэндал Хейз. Да, это я вам позвонил, когда нашел ее.
Он вышел из-за стола, по очереди протянул руку Буррони и Джордану. Сильный парень, сразу видно. Сила проглядывала и в его пружинистых движениях, и во всем облике. Чувствовалось, что эту силу он накопил в суровой жизни, а не в липовых группах, где обучают восточным единоборствам, и не в тренажерных залах, где накачивают мышцы за счет выработки стероидов.
– Прежде всего хочу вас предупредить… Вы ведь снимаете отпечатки по всему дому.
– Естественно.
– Тут имеются и мои, говорю вам сразу. Кроме того, я отсидел пять лет за нападение с попыткой убийства. Оправдываться не стану, просто объясню. Молодость у меня была бурная, совершил ошибку и расплатился за нее. С тех пор уважаю закон.
– Занесли в протокол. Садитесь, мистер Хейз.
Хейз опустился в одно из ультрасовременных кресел перед письменным столом. Прежде чем сесть, аккуратно поддернул складки брюк и одернул пиджак щегольского темно-серого костюма. Буррони отошел к окну и несколько секунд вглядывался в темноту за стеклами.
– Давно служите у мисс Стюарт?
– Лет пять без малого.
– Ваши обязанности?
– Телохранитель и помощник по особым поручениям.
– В чем же состояла их особенность?
– Я сопровождал мисс Стюарт в ее выходах, которые она… скажем так, предпочитала не обнародовать.
Буррони счел неуместным вдаваться в подробности.
– Расскажите о происшедшем.
– Вчера вечером мне позвонила Шанд… мисс Стюарт.
– В котором часу?
– Что-нибудь в половине девятого. Она звонила на мобильный, по распечатке вам не составит труда установить точное время.
Буррони обернулся и слегка поморщился: кто он такой, этот телохранитель, чтоб его учить?
– Установим, если надо будет. Зачем она звонила?
– Велела приехать ближе к полуночи. Я приехал без четверти двенадцать, поднялся в квартиру, увидел труп и сразу же позвонил вам.
– Она часто вызывала вас в ночное время?
– Бывало. Мисс Стюарт вела такую жизнь…
Рэндал Хейз умолк и уставился в пол, как будто под его сверкающими ботинками вдруг разверзлась дыра. Тут Джордан решил вмешаться, подошел и сел во второе кресло.
– Простите, мистер Хейз. Мне все это не совсем понятно, и я себя чувствую олухом. Если, конечно, не с олухом имею дело, а мне кажется, это далеко не так. Поэтому хотелось бы знать, чего вы недоговариваете.
У Хейза вырвался вздох. Джордану пришел на ум образ предохранительного клапана, который срывается от чересчур сильного нажима.
– Понимаете, она была больная.
– Что значит – больная?
– Другого слова не подберешь. На голову больная. У нее были опасные пристрастия, и моя задача в основном была охранять ее, когда она их удовлетворяла.
– А именно?
– Шандель Стюарт была нимфоманкой и любила, когда ее насилуют.
Джордан и Буррони переглянулись. Сказанное Рэндалом Хейзом серьезно осложняет дело – оба мгновенно это поняли.
Телохранитель продолжил свой рассказ без дальнейших понуканий. На лице у него было написано облегчение, как у человека, долгое время стоявшего над ведром с нечистотами и наконец получившего разрешение его прикрыть.
– Я сопровождал и охранял ее в ситуациях, которые большинству женщин не приснятся в самых страшных кошмарах. Мы ездили по всяким бандитским притонам, и Шандель требовала, чтобы ее насиловали разом десять-двенадцать человек. Бездомные бродяги, отребье всех рас, на некоторых не взглянешь без отвращения. Словом, ходила по лезвию ножа, ведь от любого из этих типов она запросто могла подхватить СПИД. Иногда собирала весь этот сброд у себя дома, а я должен был сидеть в укрытии – на случай, если какой-нибудь садист уж слишком разойдется. И потом кассеты…
– Какие кассеты?
– Все происходившее я должен был снимать на видеокамеру. Шандель переводила записи на ди-ви-ди и потом их просматривала. Они где-нибудь здесь, эти диски.
Он сделал неопределенный жест, имея в виду то ли кабинет, то ли весь дом, то ли весь мир. Буррони и Джордан вновь переглянулись.
– Должно быть, мисс Стюарт неплохо оплачивала ваши услуги.
– Да, конечно. На деньги она не скупилась, да и на остальное тоже…
Новая пауза была довольно красноречива, но, видимо, у их собеседника язык не поворачивался рассказать всё. Рэндал Хейз опять уперся взглядом в пол. Воображаемая дыра под ботинками превращалась в такой глубокий провал, что, возможно, он мог углядеть в нем звездное небо на другом краю света.
– Еще несколько вопросов, и вы свободны. Как на ваш взгляд, в доме ничего не пропало?
Этот вопрос Буррони задал из чистой проформы. И он, и Джордан отлично понимали, что шансов на убийство с целью ограбления практически никаких. Быть может, вопрос был всего лишь попыткой свернуть разговор с неловкой темы.
– Вроде ничего. По-моему, все на месте.
– А в последнее время вы ничего странного, подозрительного не замечали?
– Нет, если не считать странностью то, о чем я только что рассказал.
Джордан воспользовался паузой, чтобы задать мучивший его вопрос:
– Вы не знаете, мисс Стюарт случайно не была знакома с неким Джеральдом Марсалисом? Он больше известен под псевдонимом Джерри Хо.
– А-а, с сыном мэра, которого недавно убили? Я видел его фотографии в газетах. Нет, про это мне ничего не известно. То есть я однажды сопровождал ее в «Пангию», на дискотеку, и он там был. Они помахали друг другу издали, так что, вероятно, были знакомы, но за все время, что я на нее работал, мне ни разу не приходилось слышать его имени, не говоря уже о посещениях.
Джордан едва заметно кивнул Буррони. Детектив сунул руку в карман, достал визитную карточку и протянул сидевшему в кресле человеку.
– Ну что ж, мистер Хейз, пожалуй, пока на этом закончим. Но мне бы хотелось видеть вас сегодня после обеда на Полис-Плаза, один. Приедете и спросите меня.
Рэндал Хейз взял карточку и опустил ее в карман пиджака. Затем легко поднялся и вышел, пожелав им доброй ночи, хотя оба знали, что этому пожеланию не суждено сбыться.
Они подождали, пока за безработным ныне телохранителем Шандели Стюарт закроется дверь, потом детектив отстегнул от пояса карманную рацию.
– Это Буррони. Сейчас к вам спустится человек. Прилизанные волосы, темно-серый костюм. Зовут Рэндал Хейз. Возьмите его под круглосуточное наблюдение. Только так, чтоб он ничего не заметил, это стреляный воробей.
Они поднялись и молча прошагали назад весь путь, каким пришли в кабинет. Шли, погруженные в свои мысли, пока не добрались до гостиной, откуда уже убрали труп. На лакированной поверхности рояля остались следы клея и обрисованные мелом контуры, где находились локти убитой.
– Ну, Джордан, что теперь скажешь?
– То же, что и раньше: ничего хорошего. На нас повисли два трупа, обе жертвы крайне сомнительны с моральной точки зрения, обе принадлежали к высокопоставленным семействам. Преступления выстроены по одному и тому же принципу. И мы пока ничего существенного не раскопали. Как думаешь, когда вся эта история выплывет наружу, включая мою причастность к расследованию?
– Я думаю, нам надо пошевеливаться.
– Именно. По многим причинам. Главная – если не пошевелимся, у нас будут три жертвы.
– А как тебе этот Рэндал Хейз?
– Наружку за ним, конечно, надо было пустить, но вот увидишь, ничего она не даст. Он из той же породы, что и Лафайет Джонсон.
– Черт возьми, чего только люди не делают ради денег.
Джордан покачал головой и некоторое время смотрел на рояль, еще хранивший память о смертном концерте, коему он только что был свидетелем.
– Похоже, в данном случае деньги большого значения не имеют. Жизнь – странная штука, Джеймс, ей-богу, странная.
У Буррони опять возникло ощущение, что Джордан Марсалис разговаривает сам с собой.
– Хочешь верь, хочешь не верь, но после всего, что мы от него услышали, я почти уверен, что Рэндал Хейз любилШандель Стюарт.
Детектив недоверчиво обернулся к Джордану.
Тот стоял посреди гостиной, перед огромным полотном на стене и смотрел на «Плот Медузы», словно только сейчас осознал, что на нем появился новый пассажир.
20
Несколько полицейских вошли в лифт с картонными коробками, полными вещдоков. Эксперты перерыли всю квартиру и собрали все, что могло представлять интерес для следствия. Это были повседневные вещи, фрагменты жизни, независимо от их цены. Ежедневники, календари, дискеты, DVD и прочие атрибуты, способные раскрыть тайну нелепой жизни, а может быть, и столь же нелепой смерти.
Рация на поясе у Буррони два раза пискнула. Джеймс отцепил ее и поднес ко рту.
– Детектив Буррони.
Джордан немного отстал и услышал только помехи и несколько слов, прорвавшихся сквозь некачественный микрофон.
– Ладно, мы спускаемся.
Буррони повесил рацию на место и оглянулся на Джордана.
– Прибыл начальник охраны Стюарт-Билдинг. Будешь с ним говорить?
– Нет, ступай один. А я задержусь тут на минутку, если ты не против.
Буррони кивнул. Он хотя и не до конца понимал, но принимал методы Марсалиса. Чутье ему подсказывало, что тут не просто опыт и природная склонность, а настоящий талант. Теперь ему было ясно, что свою славу Джордан снискал отнюдь не благодаря родственным связям. Трудно сказать, кто больше потеряет от его ухода из полиции – он или полиция. Детектив вошел в лифт и, пока двери бесшумно не закрылись, продолжал глядеть на погруженного в свои мысли Джордана.
Джордан остался один в квартире, ожидая, что она заговорит с ним. По горячим следам на месте преступления что-то непременно витает в воздухе – какой-нибудь невидимый знак, который нельзя снять вместе с пылью, отпечатками и прочими следами, имеющимися в распоряжении экспертов научно-технического отдела. Джордан нередко ловил такие знаки, и всякий раз при этом его охватывал озноб. Смерть – тщеславная особа, она не упустит случая сорвать последние, заслуженные аплодисменты. Он хотел поискать такой знак и в мастерской Джеральда, но не удалось: слишком много народу, слишком много личных воспоминаний.
В той обстановке дом Джерри Хо не сказал бы ему правды.
А тут он спокойно, без спешки, призывая на помощь логику, вопреки всякой логике вновь дошел до кабинета, где они допрашивали Рэндала Хейза. По дороге заходил во все комнаты и слушал сообщения дома, историю крайней нищеты духа там, где все вопило о богатстве, скуке, болезни и проигранной битве против всего мира. После нескольких минут праздношатания он добрался до кабинета, где Хейз поведал им о тайной жизни мисс Стюарт.
Джордана что-то укололо в беседе с телохранителем, но он никак не мог вспомнить – что. Вот почему вернулся сюда в ожидании ответа, который мог расслышать только он. Вошел, уселся в то же самое кресло и обвел глазами комнату.
За спиной стеллажи с книгами. Слева громадное окно-дверь, выходящее на освещенную городскими огнями веранду. Прямо перед ним, на стене, за письменным столом – Мондриан с его четкими линиями, геометрическими плоскостями и цветами спектра. По обеим сторонам от стола такие же точно стеллажи, как и на противоположной стене. На стеллаже слева…
Вот оно. Джордан поднялся и подошел рассмотреть четыре тома в темно-вишневом переплете, стоящие на уровне его глаз. На обложке логотип и под ним буквы в золотом тиснении.
Джордан вытащил один том и открыл его. Это был ежегодник с фотографиями всех слушателей режиссерского курса. Он перелистывал мелованную бумагу, пока не нашел нужную фотографию.
С блестящей страницы на него без улыбки смотрела Шандель Стюарт, гораздо более молодая и гораздо менее холеная, чем там, в гостиной. Темные, чуть навыкате глаза – по ним сразу угадывается тяжелый характер – под очками, надетыми, видимо, только для того, чтобы придать их обладательнице интеллектуальный вид. Джордан невольно сравнивал этот облик с тем, который отпечатался у него в мозгу: те же застывшие, широко раскрытые, обездвиженные клеем, ослепшие от смертельной вспышки глаза.
Его внимание вдруг привлекло нечто в самом низу фотографии.
Он взглянул и остолбенел.
К груди Шандели был приколот значок. Такие жестяные значки были в моде в середине семидесятых. На белом фоне – безошибочно узнаваемая графика Чарльза Шульца.
Графический портрет Люси.
Такого ощущения в голове и во всем теле Джордан не испытывал уже давно. Возбуждение ищейки, взявшей след, или триумф дрели, просверлившей стену, чтобы впустить луч света.
Он никому об этом не говорил, но в глубине души был убежден, что каждый сыщик, выслеживающий преступника, делает это прежде всего для самого себя; мотивы торжества правосудия – не более, чем предлог, а истинной целью сыска является именно это ликующее ощущение, сродни наркозависимости.
Он не раз задавался вопросом: не испытывают ли такое же ликование убийцы, на которых он охотится, в кровавый миг преступления. И не есть ли он сам потенциальный убийца, лишь по воле случая напяливший форму.
Он достал мобильник и набрал прямой номер брата в Грейси-Мэншн. Кристофер ответил сразу – значит, уже проснулся. Или еще не ложился.
– Слушаю.
– Крис, это Джордан.
– Ну наконец-то. Как там?
– Плохо. Я в квартире Шандели Стюарт.
– Знаю. Что скажешь?
– То же самое. Тот же почерк, что и с Джеральдом. Убийца приклеил ее к роялю в позе Люси, одной из героинь «Мелюзги».
– Проклятье!
– Еще какое. И притом пока никаких существенных следов. Ждем результатов вскрытия и заключения экспертов.
– Я уже распорядился насчет срочности. Все работают в предельном режиме. Думаю, первые результаты скоро будут.
Джордан мысленно похвалил судмедэксперта за проницательность.
– Я хотел тебя спросить. Просто так, для подтверждения.
– Что?
– По-моему, Джеральд года два учился в колледже. Это случайно был не Вассар в Покипси?
– Да, а что?
– Хорошо бы ты позвонил ректору и предупредил, что я приеду с ним поговорить. Я бы хотел съездить туда один.
– Нет проблем. Я это организую. Ты что-нибудь нащупал?
– Может, да, а может, нет. Есть одна идея, но сперва мне надо удостовериться.
– Хорошо. Если что-нибудь потребуется – тут же звони. Нам только еще одного маньяка в городе не хватало.
– Ладно, созвонимся.
Джордан выключил телефон и убрал его в карман.
В этот момент раздался легкий скрип ботинок по полу, и на пороге вырос полицейский.
Джордан без слов повернулся к нему, и тот правильно истолковал его молчание.
– Детектив Буррони просит вас спуститься. Он хочет вам кое-что показать.
Джордан опять же молча последовал за скрипом полицейских ботинок. Они вошли в кабину и, не сказав друг другу ни слова, доехали до первого этажа. Двери лифта разъехались с интеллигентным шуршаньем, как и положено в шикарных домах. Холл Стюарт-Билдинг имел форму буквы «Т», с широкой застекленной частью, обращенной к улице. Высокий потолок создавал в холле дополнительный простор и немного смягчал интерьер типичного ретро. Они прошли через левое крыло по полу, выложенному всеми мыслимыми сортами мрамора. В центре холла, перед двумя турникетами, под неизменным американским флагом, помещалась стойка секьюрити и информации. Сейчас за ней восседал человек в черной форме, проводивший их полным любопытства взглядом.
Они вошли в дверь за стойкой и поднялись на два лестничных пролета до антресольного этажа, откуда открывался вид на весь огромный холл. Перед рядом телеэкранов, вмонтированных в широкую панель, спиной к ним сидел еще один человек в черной форме. Рядом с ним стояли Буррони и высокий тип с залысинами, хорошо знакомый Джордану. Хармон Фаули, тоже бывший полицейский. Выйдя на пенсию, он устроился консультантом в «Кодекс секьюрити», фирму, где одно время работал и Джордан после увольнения из полиции.
Если Фаули и удивился, увидев его, то не подал виду.
– Привет, Джордан, рад тебя видеть.
– Я тоже, Хармон. Как жизнь?
– Да живу. В наше время это уже роскошь.
На лице Фаули он прочел хорошо ему знакомое недовольство жизнью. Но, как все человеческие слабости, оно быстро проходит, не делая людей своими заложниками.
– Прими соболезнования по поводу твоего племянника. Дикая история. И если не ошибаюсь, сегодняшний сюжет с нею как-то связан.
Джордан посмотрел на Буррони и прочел в его глазах понимание. Фаули хорошо знал, что такое тайны следствия, и мог оказать им существенную помощь, если не относиться к нему, как к постороннему. Поэтому, не вдаваясь в подробности, Джордан ввел его в курс дела.
– Да. Мы думаем, что два убийства связаны между собой. Пока не знаем, каким образом, но работать надо быстро, иначе не успеем оглянуться, как получим новый труп.
Буррони счел нужным подкрепить его слова:
– Чертовски быстро, я бы сказал. Можно еще раз прокрутить кассету?
Они расположились за спиной человека, сидевшего перед экранами, в то время как Фаули кратко объяснил им оперативный механизм, и без того хорошо известный Джордану.
– Как видите, главный вход телекамеры снимают круглосуточно. Запись идет сразу на ди-ви-ди. Мы храним их месяц, потом стираем. В здании в основном магазины, офисы, рестораны, а на верхних этажах частные квартиры, куда ведут лифты с двух сторон холла. Единственное исключение – квартира мисс Стюарт, у которой персональный лифт, управляемый из квартиры и снабженный кодовым замком и видеодомофоном.
– И там телекамера запись не производит.
– Нет. Было решено, что в этом нет необходимости, коль скоро запись ведется из холла.
Буррони указал рукой на экраны.
– Смотри, что было заснято в тот вечер.
Фаули положил руку на плечо сидящего человека.
– Включай, Бартон.
Тот нажал кнопку, и на центральном экране появилось изображение. Камера была установлена прямо против главного входа. Вначале появился человек в пиджаке и галстуке. Он мелькнул в окне слева и бодрым шагом прошел через турникет. Когда он входил, кто-то перебежал улицу и пристроился у него за спиной. Второй посетитель был в спортивном костюме с натянутым на голову капюшоном; голову он опустил, так что лица видно не было.
Джордан ухватился за край стола. У него вдруг возникло нелепое ощущение, что под капюшоном не лицо, а череп с оскаленными в ухмылке зубами и пустыми провалами глазниц.
Этот персонаж миновал турникет, все время держась за спиной того, кто вошел перед ним. Но несмотря на это и на неважное качество изображения, все хорошо разглядели, что он заметно припадает на правую ногу. Когда оба вошли в холл, человек в спортивном костюме быстро вышел из кадра влево.
Теперь его снимала другая камера.
Он был виден только со спины и держал руки в карманах. Прихрамывая, он добрался до частного лифта Шандели Стюарт. Позвонил в домофон, и даже на расстоянии было видно, что кнопку он нажал через рукав куртки, чтобы не оставлять отпечатков. По движениям головы всем стало понятно, что он разговаривает с кем-то в квартире. Спустя несколько секунд двери лифта открылись, человек вошел в кабину, но до закрытия дверей так и не повернулся лицом.
Голос Джордана разорвал почти кататоническую тишину, в которой все смотрели эту «хронику объявленного убийства».
– Который час?
Фаули указал на тайм-код в углу экрана.
– Без десяти десять.
Джордан встал сбоку от Бартона, колдовавшего с дисками. По холлу словно бы пронесся ледяной ветер. Несмотря на то, что пишет про убийц детективная литература, действия преступников во плоти довольно предсказуемы. Они совершают много ошибок – от волнения, по глупости, по неопытности, из самомнения. Этот же отличался большим хладнокровием и решимостью, а главное – был намного умнее обычного. Возникшее у всех ощущение неловкости быстро сменилось тревогой, потом яростью.
– Вот сволочь! Знал, что камеры работают, потому дождался, когда кто-нибудь войдет, и прикрылся им, как щитом. А после все время показывал объективам спину.
Фаули добавил к этому свои соображения; они полностью совпадали с тем, что думал Джордан.
– Тут есть еще один момент. Напротив Центральный парк, и многие там регулярно бегают в любое время суток. Если посмотреть другие записи, таких людей в спортивных костюмах мы увидим десятки. К тому же, поняв, что открыли из квартиры, охранник ничего не заподозрил.
Буррони оперся на стойку и наклонился к человеку, который показывал им видео.
Рация на поясе у Буррони два раза пискнула. Джеймс отцепил ее и поднес ко рту.
– Детектив Буррони.
Джордан немного отстал и услышал только помехи и несколько слов, прорвавшихся сквозь некачественный микрофон.
– Ладно, мы спускаемся.
Буррони повесил рацию на место и оглянулся на Джордана.
– Прибыл начальник охраны Стюарт-Билдинг. Будешь с ним говорить?
– Нет, ступай один. А я задержусь тут на минутку, если ты не против.
Буррони кивнул. Он хотя и не до конца понимал, но принимал методы Марсалиса. Чутье ему подсказывало, что тут не просто опыт и природная склонность, а настоящий талант. Теперь ему было ясно, что свою славу Джордан снискал отнюдь не благодаря родственным связям. Трудно сказать, кто больше потеряет от его ухода из полиции – он или полиция. Детектив вошел в лифт и, пока двери бесшумно не закрылись, продолжал глядеть на погруженного в свои мысли Джордана.
Джордан остался один в квартире, ожидая, что она заговорит с ним. По горячим следам на месте преступления что-то непременно витает в воздухе – какой-нибудь невидимый знак, который нельзя снять вместе с пылью, отпечатками и прочими следами, имеющимися в распоряжении экспертов научно-технического отдела. Джордан нередко ловил такие знаки, и всякий раз при этом его охватывал озноб. Смерть – тщеславная особа, она не упустит случая сорвать последние, заслуженные аплодисменты. Он хотел поискать такой знак и в мастерской Джеральда, но не удалось: слишком много народу, слишком много личных воспоминаний.
В той обстановке дом Джерри Хо не сказал бы ему правды.
А тут он спокойно, без спешки, призывая на помощь логику, вопреки всякой логике вновь дошел до кабинета, где они допрашивали Рэндала Хейза. По дороге заходил во все комнаты и слушал сообщения дома, историю крайней нищеты духа там, где все вопило о богатстве, скуке, болезни и проигранной битве против всего мира. После нескольких минут праздношатания он добрался до кабинета, где Хейз поведал им о тайной жизни мисс Стюарт.
Джордана что-то укололо в беседе с телохранителем, но он никак не мог вспомнить – что. Вот почему вернулся сюда в ожидании ответа, который мог расслышать только он. Вошел, уселся в то же самое кресло и обвел глазами комнату.
За спиной стеллажи с книгами. Слева громадное окно-дверь, выходящее на освещенную городскими огнями веранду. Прямо перед ним, на стене, за письменным столом – Мондриан с его четкими линиями, геометрическими плоскостями и цветами спектра. По обеим сторонам от стола такие же точно стеллажи, как и на противоположной стене. На стеллаже слева…
Вот оно. Джордан поднялся и подошел рассмотреть четыре тома в темно-вишневом переплете, стоящие на уровне его глаз. На обложке логотип и под ним буквы в золотом тиснении.
Вассар-колледж, Покипси.Он знал этот колледж. До конца шестидесятых это было женское учебное заведение, составлявшее вместе с другими шестью некий закрытый пансион благородных девиц под названием «Семь сестер». Колледж для самых-самых, плата за обучение не меньше ста тысяч в год. Впоследствии для равновесия открыли такое же заведение для мальчиков, затем объединили их. Преподавали в колледже только творческие дисциплины: литературу, изобразительное искусство и прочие.
Джордан вытащил один том и открыл его. Это был ежегодник с фотографиями всех слушателей режиссерского курса. Он перелистывал мелованную бумагу, пока не нашел нужную фотографию.
С блестящей страницы на него без улыбки смотрела Шандель Стюарт, гораздо более молодая и гораздо менее холеная, чем там, в гостиной. Темные, чуть навыкате глаза – по ним сразу угадывается тяжелый характер – под очками, надетыми, видимо, только для того, чтобы придать их обладательнице интеллектуальный вид. Джордан невольно сравнивал этот облик с тем, который отпечатался у него в мозгу: те же застывшие, широко раскрытые, обездвиженные клеем, ослепшие от смертельной вспышки глаза.
Его внимание вдруг привлекло нечто в самом низу фотографии.
Он взглянул и остолбенел.
К груди Шандели был приколот значок. Такие жестяные значки были в моде в середине семидесятых. На белом фоне – безошибочно узнаваемая графика Чарльза Шульца.
Графический портрет Люси.
Такого ощущения в голове и во всем теле Джордан не испытывал уже давно. Возбуждение ищейки, взявшей след, или триумф дрели, просверлившей стену, чтобы впустить луч света.
Он никому об этом не говорил, но в глубине души был убежден, что каждый сыщик, выслеживающий преступника, делает это прежде всего для самого себя; мотивы торжества правосудия – не более, чем предлог, а истинной целью сыска является именно это ликующее ощущение, сродни наркозависимости.
Он не раз задавался вопросом: не испытывают ли такое же ликование убийцы, на которых он охотится, в кровавый миг преступления. И не есть ли он сам потенциальный убийца, лишь по воле случая напяливший форму.
Он достал мобильник и набрал прямой номер брата в Грейси-Мэншн. Кристофер ответил сразу – значит, уже проснулся. Или еще не ложился.
– Слушаю.
– Крис, это Джордан.
– Ну наконец-то. Как там?
– Плохо. Я в квартире Шандели Стюарт.
– Знаю. Что скажешь?
– То же самое. Тот же почерк, что и с Джеральдом. Убийца приклеил ее к роялю в позе Люси, одной из героинь «Мелюзги».
– Проклятье!
– Еще какое. И притом пока никаких существенных следов. Ждем результатов вскрытия и заключения экспертов.
– Я уже распорядился насчет срочности. Все работают в предельном режиме. Думаю, первые результаты скоро будут.
Джордан мысленно похвалил судмедэксперта за проницательность.
– Я хотел тебя спросить. Просто так, для подтверждения.
– Что?
– По-моему, Джеральд года два учился в колледже. Это случайно был не Вассар в Покипси?
– Да, а что?
– Хорошо бы ты позвонил ректору и предупредил, что я приеду с ним поговорить. Я бы хотел съездить туда один.
– Нет проблем. Я это организую. Ты что-нибудь нащупал?
– Может, да, а может, нет. Есть одна идея, но сперва мне надо удостовериться.
– Хорошо. Если что-нибудь потребуется – тут же звони. Нам только еще одного маньяка в городе не хватало.
– Ладно, созвонимся.
Джордан выключил телефон и убрал его в карман.
В этот момент раздался легкий скрип ботинок по полу, и на пороге вырос полицейский.
Джордан без слов повернулся к нему, и тот правильно истолковал его молчание.
– Детектив Буррони просит вас спуститься. Он хочет вам кое-что показать.
Джордан опять же молча последовал за скрипом полицейских ботинок. Они вошли в кабину и, не сказав друг другу ни слова, доехали до первого этажа. Двери лифта разъехались с интеллигентным шуршаньем, как и положено в шикарных домах. Холл Стюарт-Билдинг имел форму буквы «Т», с широкой застекленной частью, обращенной к улице. Высокий потолок создавал в холле дополнительный простор и немного смягчал интерьер типичного ретро. Они прошли через левое крыло по полу, выложенному всеми мыслимыми сортами мрамора. В центре холла, перед двумя турникетами, под неизменным американским флагом, помещалась стойка секьюрити и информации. Сейчас за ней восседал человек в черной форме, проводивший их полным любопытства взглядом.
Они вошли в дверь за стойкой и поднялись на два лестничных пролета до антресольного этажа, откуда открывался вид на весь огромный холл. Перед рядом телеэкранов, вмонтированных в широкую панель, спиной к ним сидел еще один человек в черной форме. Рядом с ним стояли Буррони и высокий тип с залысинами, хорошо знакомый Джордану. Хармон Фаули, тоже бывший полицейский. Выйдя на пенсию, он устроился консультантом в «Кодекс секьюрити», фирму, где одно время работал и Джордан после увольнения из полиции.
Если Фаули и удивился, увидев его, то не подал виду.
– Привет, Джордан, рад тебя видеть.
– Я тоже, Хармон. Как жизнь?
– Да живу. В наше время это уже роскошь.
На лице Фаули он прочел хорошо ему знакомое недовольство жизнью. Но, как все человеческие слабости, оно быстро проходит, не делая людей своими заложниками.
– Прими соболезнования по поводу твоего племянника. Дикая история. И если не ошибаюсь, сегодняшний сюжет с нею как-то связан.
Джордан посмотрел на Буррони и прочел в его глазах понимание. Фаули хорошо знал, что такое тайны следствия, и мог оказать им существенную помощь, если не относиться к нему, как к постороннему. Поэтому, не вдаваясь в подробности, Джордан ввел его в курс дела.
– Да. Мы думаем, что два убийства связаны между собой. Пока не знаем, каким образом, но работать надо быстро, иначе не успеем оглянуться, как получим новый труп.
Буррони счел нужным подкрепить его слова:
– Чертовски быстро, я бы сказал. Можно еще раз прокрутить кассету?
Они расположились за спиной человека, сидевшего перед экранами, в то время как Фаули кратко объяснил им оперативный механизм, и без того хорошо известный Джордану.
– Как видите, главный вход телекамеры снимают круглосуточно. Запись идет сразу на ди-ви-ди. Мы храним их месяц, потом стираем. В здании в основном магазины, офисы, рестораны, а на верхних этажах частные квартиры, куда ведут лифты с двух сторон холла. Единственное исключение – квартира мисс Стюарт, у которой персональный лифт, управляемый из квартиры и снабженный кодовым замком и видеодомофоном.
– И там телекамера запись не производит.
– Нет. Было решено, что в этом нет необходимости, коль скоро запись ведется из холла.
Буррони указал рукой на экраны.
– Смотри, что было заснято в тот вечер.
Фаули положил руку на плечо сидящего человека.
– Включай, Бартон.
Тот нажал кнопку, и на центральном экране появилось изображение. Камера была установлена прямо против главного входа. Вначале появился человек в пиджаке и галстуке. Он мелькнул в окне слева и бодрым шагом прошел через турникет. Когда он входил, кто-то перебежал улицу и пристроился у него за спиной. Второй посетитель был в спортивном костюме с натянутым на голову капюшоном; голову он опустил, так что лица видно не было.
Джордан ухватился за край стола. У него вдруг возникло нелепое ощущение, что под капюшоном не лицо, а череп с оскаленными в ухмылке зубами и пустыми провалами глазниц.
Этот персонаж миновал турникет, все время держась за спиной того, кто вошел перед ним. Но несмотря на это и на неважное качество изображения, все хорошо разглядели, что он заметно припадает на правую ногу. Когда оба вошли в холл, человек в спортивном костюме быстро вышел из кадра влево.
Теперь его снимала другая камера.
Он был виден только со спины и держал руки в карманах. Прихрамывая, он добрался до частного лифта Шандели Стюарт. Позвонил в домофон, и даже на расстоянии было видно, что кнопку он нажал через рукав куртки, чтобы не оставлять отпечатков. По движениям головы всем стало понятно, что он разговаривает с кем-то в квартире. Спустя несколько секунд двери лифта открылись, человек вошел в кабину, но до закрытия дверей так и не повернулся лицом.
Голос Джордана разорвал почти кататоническую тишину, в которой все смотрели эту «хронику объявленного убийства».
– Который час?
Фаули указал на тайм-код в углу экрана.
– Без десяти десять.
Джордан встал сбоку от Бартона, колдовавшего с дисками. По холлу словно бы пронесся ледяной ветер. Несмотря на то, что пишет про убийц детективная литература, действия преступников во плоти довольно предсказуемы. Они совершают много ошибок – от волнения, по глупости, по неопытности, из самомнения. Этот же отличался большим хладнокровием и решимостью, а главное – был намного умнее обычного. Возникшее у всех ощущение неловкости быстро сменилось тревогой, потом яростью.
– Вот сволочь! Знал, что камеры работают, потому дождался, когда кто-нибудь войдет, и прикрылся им, как щитом. А после все время показывал объективам спину.
Фаули добавил к этому свои соображения; они полностью совпадали с тем, что думал Джордан.
– Тут есть еще один момент. Напротив Центральный парк, и многие там регулярно бегают в любое время суток. Если посмотреть другие записи, таких людей в спортивных костюмах мы увидим десятки. К тому же, поняв, что открыли из квартиры, охранник ничего не заподозрил.
Буррони оперся на стойку и наклонился к человеку, который показывал им видео.