Фаллон Дженнифер. Харшини (Дитя Демона или Хроники Хитрии - 3)

   - Вы слышали обо мне?
   - Брэкандаран отзывался о вас как о весьма достойной личности, сэр. Для человека.
   - И что же, теперь он изменил свое мнение?
   Тарджа услышал опасные нотки в нарочито спокойном ответе Гарета и встрепенулся. Нужно было вмешиваться, и быстрее, иначе дело может кончиться плохо.
   - Ваши люди уже размещены, ваше величество?
   - Да, спасибо. Правда, мы взяли на себя смелость и убрали гобелены и прочие... украшения, которыми вы пытались замаскировать истинное происхождение Цитадели. Надеюсь, вы не обидитесь. Теперь мы здесь почти как дома.
   Тарджа знал, что большинство дортуаров было побелены, чтобы скрыть харшинские фрески, когда-то украшавшие их стены. Он вздохнул; они пробыли здесь всего несколько часов, а уже успели навести свои порядки.
   - Но, я надеюсь, ничего серьезного не сломано?
   - Цитадели не так-то легко повредить, милорд.
   Что именно она имела в виду, он не понял и решил про себя, что и не хочет понимать.
   - Гарет тут как раз рассказывал мне, что ваше эффектное появление этим утром сильно переполошило кариенцев.
   Она пожала плечами.
   - Мы не можем сражаться с вами, милорд, но рады помочь там, где можем. Те, кто верят в Хафисту, либо отрицают наше существование, либо видят в нас воплощение зла в чистом виде. В обоих случаях они не знают, как быть, когда встречаются с нами.
   - Мы тоже отрицаем ваше существование, - вставил Гарет. - А между тем наши люди ничуть не напуганы.
   - Нет, комендант, вы вовсе не отрицаете нашего существования. Вы просто пытались уничтожить нас и полагали, что преуспели. А это большая разница.
   Гарет тяжело посмотрел на нее, но возражать не стал. Здание снова затряслось, да так сильно, что Тарджа вцепился в стол, чтобы устоять на ногах. Шананара обвела комнату задумчивым взглядом и обратилась к Тардже:
   - Мне кажется, с этим нужно что-то делать.
   - А что конкретно вы можете предложить?
   - Мне нужно поговорить с Цитаделью. Она почувствовала наше присутствие, и ее тревожат находящиеся здесь люди. Как только я заверю ее, что вы не собираетесь причинять нам вред, все успокоится.
   Гарет неразборчиво пробормотал что-то недоброе.
   - А как вы собираетесь общаться с... ну, с этой... проклятье, в общем, как вы это сделаете?
   - Это проще всего сделать в Храме богов. Именно там сосредоточен дух Цитадели.
   - Я выделю вам сопровождающих.
   - Побойся Основательниц, Тарджа! Ты что, всерьез собираешься послать эту женщину уговаривать город прекратить землетрясение?
   Шананара невозмутимо улыбнулась Гарету.
   - Может быть, комендант, вы с Лордом Защитником составите мне компанию?
   - Зачем? Чтобы мы полюбовались, как вы разговариваете со стенами?
   - Нет, комендант, - спокойно ответила королева харшини. - Вы пойдете, потому что вы вот уже две сотни лет как захватили наш дом. Вы оскверняли и разрушали его, не задумываясь о последствиях. Для вас настало время понять, что вы наделали.
   Глава 53
   Как и Р'шейл, Тарджа тоже не любил называть главный зал залом Франсил его всегда коробило это название. Но, по крайней мере, это он сможет теперь изменить. "Главный зал снова будет Главным залом", - размышлял он, шагая вместе с Гаретом за Шананарой, и прикидывал, долго ли проживет это имя, прежде чем харшини приучат всех называть его старым именем - Храм богов. "Если они займутся этим так же решительно, как восстановлением исходного декора дортуаров, - подумал Тарджа, - то нескольких дней может оказаться достаточно".
   Солнце уже почти садилось, повеяло вечерним холодком. У входа в зал стоял на страже отряд защитников. Тарджа вопросительно посмотрел на Гарета: он не отдавал приказа об охране главного зала, да в ней и не было необходимости. Шананара уже подходила ко входу, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, занятая мыслями о том непонятном, что она собиралась сделать. Земля под ногами ощутимо дрожала.
   - Зачем тут стражники? - недоуменно спросил коменданта Тарджа.
   - Мы заключили сюда жрецов. Больше их негде было разместить.
   Тарджа негромко выругался и побежал вслед за королевой харшини. Стражники, стоящие на дверях, видя, что она идет в сопровождении Лорда Защитника и коменданта Уорнера, не стали ее останавливать. Она исчезла за дверями, прежде чем Тарджа успел остановить ее.
   Рывком отворив дверь, он увидел, что королева потрясена. Она была бледнее беленых стен, и можно было подумать, что она внезапно разучилась дышать. Вдоль стен выстроились защитники, присматривающие за кариенскими жрецами. На полу зала были разбросаны тощие матрасы, а весь зал забит служителями. На них все еще были коричневые рясы, головы обросли щетиной, у многих потихоньку отрастали бороды. Доверять этим людям бритвы никто не собирался.
   Лишенные посохов и жреческого достоинства, они представляли собой жалкое зрелище. Жрецы равнодушно повернулись на звук открывающейся двери, и на вошедших почти никто не обратил особого внимания. Кроме тех, кто увидел глаза Шананары.
   А потом в зале воцарился сущий ад.
   Жрецы истерично завопили. Некоторые кинулись на королеву харшини, другие в ужасе отпрянули назад. Все здание затряслось, словно больной в горячке. Шананара отчаянно закричала. Защитники отреагировали мгновенно и, крикнув товарищей, стоящих снаружи, стали оттеснять жрецов от входа. Тарджа выхватил меч и встал между Шананарой и наступающими жрецами, глаза которых горели фанатичной ненавистью.
   Он скорее почувствовал, чем увидел, что Гарет тоже оказался рядом с ним, исполненный такой же готовности, как и он сам, расправиться с ненавистными жрецами. Служители, бросившиеся на харшини, угрюмо отступили, остановленные в равной мере и холодным блеском мечей, и гневным блеском их глаз.
   С прибытием внешней стражи гвалт быстро стих. Кариенцы не могли справиться с вооруженными защитниками, тем более что те только и ждали подходящего случая, чтобы безнаказанно разделаться с ними. Гарет Уорнер отдал несколько приказов, и вот уже жрецов согнали в кучу посреди зала, а вокруг выстроились защитники. Тарджа тревожно посмотрел на них и повернулся к Шананаре, засовывая меч в ножны. Ее трясло, и, хотя Тарджа не мог этого проверить, он был уверен, что она успела призвать всю свою силу. Он мельком успел порадоваться, что здесь не было Р'шейл. Будь на месте Шананары ее кузина-полукровка, жрецов бы уже размазало по стенам.
   - Я очень сожалею, ваше величество. Я не знал, что их держат здесь в заключении. Сейчас мы переведем их в другое место.
   Шананара покачала головой.
   - Не надо. Оставьте их. Просто держите подальше от меня.
   - Вы уверены? - Он внимательно вглядывался в ее глаза. Тарджа знал, что харшини не способны на зло, но сейчас ему почему-то было трудно поверить Шананаре.
   Королева кивнула и, глубоко вдохнув, прошла мимо Тарджи к середине зала. Защитники очищали ей дорогу, грубо отгоняя жрецов с ее пути.
   Шананара огляделась, не обращая внимания ни на жрецов, ни на защитников, закрыла глаза, и вот тут Цитадель затрясло по-настоящему.
   Воцарилась тишина, нарушаемая только хныканьем одного из жрецов. И среди этой тишины стояла королева харшини, запрокинув голову, сосредоточенно прикрыв глаза. Тарджа подумал, что ему мерещится, увидев, как вокруг нее соткался сияющий нимб белого света. С беленого потолка стали падать небольшие белые чешуйки.
   Под его ногами Цитадель ходила ходуном.
   Сначала их было немного, и Тарджа решил, что они падают просто потому, что трясется здание. Но вскоре хлопья побелки начали падать со всех сторон, началось что-то вроде снегопада. С громким треском, заставившим его подпрыгнуть на месте, рухнула штукатурка, обнажая небольшую нишу в основании колонны справа от него. Вслед за этим, стряхивая побелку, обращающуюся в пыль на полу, открылось более дюжины заштукатуренных ниш.
   Зал тряхнуло так, что у него стучали зубы.
   Сходящая лоскутами побелка обнажала роспись на потолке, и уже можно было разобрать скрытые до этого момента изображения. Стены пузырились, и с них тоже начала сходить побелка. Тарджа был весь в хлопьях штукатурки и побелки, а бросив взгляд на Гарета, увидел, что и тот выглядит так, словно его вываляли в муке. Темные глаза коменданта были исполнены неизъяснимого ужаса. Здание затряслось сильнее, и жрецы завыли от страха. Тарджа с трудом удерживался на ногах.
   Шананара не шевелилась.
   По залу пронесся громкий треск. Тарджа повернул голову на звук и сквозь белый водоворот, кружащийся в воздухе, увидел большую трещину, появившуюся на стене за подиумом. Еще одна трещина, потом еще одна прорезали украшающий стену символ сестер Клинка. Шананара говорила, что Цитадели не просто повредить, но казалось, что сейчас она решила просто обрушить здание им на голову. Стена затрещала и стала падать, но, как ни странно, раковина полукупола осталась на месте.
   И когда в потоках штукатурки, рушащейся на пол, и белой пыли стена рухнула, унося с собой последние следы знака Сестринской общины, стало ясно, в чем дело. Эта стена была всего-навсего фальш-панелью, скрывающей за собой большую часть подиума. Красный свет заходящего солнца заливал полукруглый альков, освещая оседающую белую пыль пляшущими языками пламени. Купол изнутри был покрыт замысловатым узором, переходящим на стены, разрисованные величественными фресками, - правда, оттуда, где стоял Тарджа, рассмотреть детали было невозможно.
   Но не фрески и не золоченый купол заставили его замереть в изумлении. В центре подиума стоял массивный кристалл, выше человеческого роста, возвышающийся на пьедестале из белого мрамора. Он не представлял себе, что это такое и зачем он здесь стоит, но понятно было, что он занимал почетное место в Храме богов. И сразу стало ясно, почему его спрятали за стеной. Камень был слишком тяжел, чтобы перетаскивать его с места на место, и, вероятно, его невозможно было разрушить, поэтому у сестер Клинка не было другого пути избавиться от камня, когда они пытались вытравить все следы харшини из своего нового дома. Они просто спрятали его.
   Толчки перешли в мелкую дрожь и стихли, и Тарджа наконец смог благоговейно оглядеться вокруг. Шананара возвратила храм к тому состоянию, в котором он был во времена владычества харшини. Наступала ночь, но колонны светились и внутри было светло, как днем. На сводах зала сияли изображения первичных богов. Вдоль галереи шли фрески, посвященные множеству других богов. Казалось, не меньше сотни или тысячи умельцев многие годы наносили их на стены. То, что он мог разглядеть, было великолепно. Кроме того, стены покрывали надписи, видимо стихотворные, может быть, слова песен. В основании каждой поддерживающей галерею колонны теперь обнаружились ниши, и Тарджа задумался, каково было их изначальное предназначение.
   Потом он увидел жрецов и забыл про зал.
   Они стояли на коленях. Некоторые всхлипывали, как убитые горем дети. Некоторые разрывали одежды, завывая от отчаяния. Один царапал лицо руками, пока кровь не хлынула ручьем. Внезапно тишину зала прорезали отчаянные вопли, и один из жрецов вскочил на ноги и слепо побежал в пустоту.
   Тарджу замутило, и он с трудом удержался от рвоты. На месте глаз у жреца были теперь кровоточащие раны. В раскрытых ладонях он держал выпавшие глазные яблоки. Несчастный вырвал свои глаза, только чтобы не видеть возвратившихся харшини.
   Тарджа схватил бедолагу и прижал его к земле. Тот завывал от боли и отчаяния. Тарджа гневно посмотрел на Шананару, которая наконец опустила голову и открыла глаза. Если ее и огорчил вид жрецов, творящих насилие над собой, то она не подала виду.
   Гарет помог Тардже скрутить впавшего в истерику жреца и поднял лицо к приблизившейся Шананаре. Комендант был так же бледен, как покрывающая его меловая пыль.
   - Так вы себе представляете непричинение вреда? - прорычал он в ее сторону.
   Шананара посмотрела на несчастного жреца и ответила не сразу.
   - Это дело рук Хафисты, а не моих, комендант. Исцелить его значило бы посягнуть на его веру, а он дорожит ею больше, чем глазами. И даже если бы я могла вернуть ему зрение и унять его боль, он бы опять выцарапал себе глаза, стоило бы тебе отвернуться.
   В ее словах была странная логика. Кариенский жрец и вправду предпочел бы страдать и умереть, чем признать существование харшини и бога врачевания. Тарджа не сомневался, что она может исцелить его, - он видел, на что способны харшини. Но он не сомневался и в том, что она права, утверждая, что этот бедняга снова сотворит что-нибудь с собой, едва они оставят его в покое. Несчастные создания эти жрецы. Чем скорее Р'шейл придумает, как разобраться с Хафистой, тем лучше.
   - Отправьте его в лазарет, - приказал Тарджа, поднимаясь на ноги и предоставляя двум охранникам поднять сопротивляющегося завывающего жреца.
   Тарджа окинул взглядом прочих жрецов, которых отчаянные действия их собрата повергли в ошеломленное молчание. Казалось, они все почли бы за честь сделать то же, только не хватало смелости. "Сколькие из них помышляли о том же самом?" Пострадать за Хафисту для этих людей было не просто отвлеченной идеей - они считали это своей служебной обязанностью. Этому надо было положить конец. Сейчас же.
   - Следующий из вас, кто попытается изувечить себя, - громко объявил он, - будет отправлен для лечения к харшини. И его не отпустят, пока он не отречется от Хафисты и не присягнет на верность первичным богам.
   Шананара удивленно посмотрела на него, но, осознав, что значит для жрецов такая угроза, согласно кивнула.
   - Интересно, что еще они выкинут? - вопросил Гарет, безрезультатно стряхивая белую пыль с куртки.
   - Угроза Тарджи должна звучать очень серьезно для этих людей, комендант. Они теперь будут беречься каждого синяка, лишь бы до них не дотронулся кто-нибудь из моих людей.
   Гарет холодно посмотрел на нее и окинул взором зал.
   - Восстановление облика дортуаров вы проводили так же неряшливо?
   - Там мы были аккуратнее.
   - А это что за дурацкая штуковина? - спросил он, указывая на кристалл, украшающий открывшийся теперь подиум.
   - Это Всевидящий Кристалл.
   Гарет оставил безнадежные попытки очистить куртку и посмотрел на кристалл осмысленным взглядом.
   - Мне казалось, что он должен быть в Гринхарборе.
   - В Гринхарборе тоже есть камень. А этот всегда стоял здесь.
   - Зачем он нужен?
   - Помимо всего прочего, он проводит в мир силу богов.
   Гарет молча переварил это сообщение и посмотрел на жрецов.
   - Мне кажется, лучше забрать их отсюда. Я их переведу в малый зал. Искоса посмотрев на Шананару, он добавил бесстрастно: - Если, конечно, вы не собираетесь делать то же самое со всеми зданиями, в которые будете входить, ваше величество?
   - Я больше не буду беспокоить ваших пленников, комендант, - заверила его она.
   Казалось, Гарет не слишком поверил ее словам, но вслух ничего не высказал. Он посмотрел на Тарджу и покачал головой.
   - Тарджа, они здесь и дня еще не провели.
   - Я все приведу в порядок, - пообещал Тарджа, сам не слишком веря своим словам.
   - Ну что ж, ты можешь для начала организовать харшини, чтобы они привели в порядок этот разгром. В конце концов, это она его учинила, недружелюбно кивнув в направлении Шананары, Гарет Уорнер отправился организовывать вывод кариенских жрецов из главного зала.
   - Извини, Тарджа, - сказала Шананара, когда Гарет отошел от них. - Я хотела помочь, утихомирив Цитадель.
   Харшини неспособны врать - по крайней мере так утверждают легенды, но он не был уверен, что она не кривит душой слегка. Не могла она не предвидеть, как подействует на жрецов демонстрация ее силы. А может быть, она и вправду этого не понимала. Если она не приемлет даже мыслей о ярости, как может она вообразить человека, по своей воле вырывающего себе глаза?
   - Что сделано, то сделано. По крайней мере тряска прекратилась.
   - Это потому, что Цитадель наконец проснулась.
   - А что, это может создать дополнительные проблемы?
   Внезапно она улыбнулась.
   - Посмотри сам.
   Взяв за руку, она подвела его к дверям. Он заметил, что бронзовые пластины, которыми они были обшиты, упали, и выяснилось, что двери покрыты затейливой резьбой, линии которой, причудливо извиваясь и перетекая друг в друга, образовывали сложный рисунок.
   Они вышли из зала и оказались на заполненной людьми улице. Солнце уже село, но было светло как днем. Вот уже два столетия стены Цитадели каждые сутки освещались днем и погружались в темноту ночью, но сейчас, хотя время было уже позднее, они горели ярким светом. Каждый дом, на какой ни посмотри, сиял в ночи огнем.
   - Великие Основательницы! - пробормотал он благоговейно. То же настроение отражалось на лицах всех окруживших его людей. Высыпавшая на улицу перед главным залом толпа стояла молча, люди пытались осознать, что же им довелось увидеть.
   Потом он услышал негромкий звук, словно раздающиеся вдалеке причитания, доносящийся из-за стены. Кариенцы.
   - Иди за мной, - коротко приказал он, сбегая по ступенькам. Шананара последовала за ним сквозь толпу. Пришлось хорошенько поработать локтями, чтобы пробраться к главным воротам, а добравшись до них, он не стал останавливаться и проверять, не отстала ли от него Шананара. Ворвавшись в воротную башню, он взлетел на смотровую площадку и впился взглядом в расстилающуюся перед крепостью равнину.
   Там сейчас царил полнейший хаос. Легкий беспорядок, случившийся с кариенцами поутру, сменился полной неразберихой. Раздавались крики ужаса перед открывшимся их взорам зрелищем. Многие бежали, объятые паникой. Не понимая, в чем дело, Тарджа посмотрел назад, на высокие башни, а потом опустил глаза на стены крепости.
   Вся Цитадель светилась в темноте подобно маяку, заливая волнами ласкового света пространство до самой реки Саран.
   Глава 54
   Р'шейл внезапно объявила Брэку, что перед возвращением в Цитадель хочет взглянуть на Дамиана и Габлета и проверить, как продвигаются армии, которые они должны были выслать для освобождения Цитадели. Он удивился такому неожиданному решению, но задавать вопросов не стал, подозревая, что дело тут в ночи, которую они вместе провели в Убежище. Видимо, ей не хотелось сейчас встречаться с Тарджой или с харшини, которые были уже в курсе дела.
   Ему хотелось объяснить ей, что харшини получают удовольствие от секса, не отягощая его чувством вины, как это принято у людей. Для харшини любовь является праздником жизни, еще одним прекрасным способом выразить восторг существования. Харшини не вступают в брак, и им неведома ревность. Они делятся друг с другом волшебным даром радости, заключенным в их телах, не отягощаясь мыслями о последствиях, и не понимают, почему люди придают этому вопросу такое странное значение. Они не делают из любви проблему, и когда им случается заниматься любовью друг с другом, не нужны никакие оправдания.
   Но когда харшини разделяет прекрасный дар любви с человеком, все становится сложнее. Он говорил Р'шейл, что до появления сестер Клинка жизнь была мирной и счастливой, но именно зависть к этому миру и счастью и двигала основательницами Сестринской общины. Весь их болезненный культ был создан горсткой женщин, опасающихся оказаться несостоятельными по сравнению с совершенными, магически одаренными харшини. Сестра-основательница ордена, Парам, была ожесточенной старой женщиной, молодой супруг которой так и не оправился после недолгого романа с женщиной-харшини. Парам так и не смогла понять, что потеряла супруга не из-за того, что недостаточно любила его, но просто потому, что никто из людей не может сравниться в любви с наполненными магией харшини.
   И только Брэк помнил, что женщину-харшини, опрометчиво подарившую свое тело и дар любви приглянувшемуся ей статному молодому человеку, звали Шананара ти Ортин.
   Она рассказала ему об этом через несколько дней, опасаясь, что может забеременеть, - ведь ребенок, прижитый ею от человека, был дитя демона. Ему легче было понять, чем ее чистокровным сородичам, в каком затруднительном положении оказалась бы она тогда. Она страшилась необходимости объясняться с дядюшкой, Лорандранеком, - или, хуже того, с богами, которые не потерпели бы появления такого ребенка. Хафиста тогда не был так силен, и остальные боги не обращали на него особого внимания. Через пару недель у нее начались месячные, Шананара объявила, что люди не идут ни в какое сравнение с харшини, и забыла и думать о них. Все они забыли.
   А потом Парам со своей Сестринской общиной захватила Цитадель и начала гонения на харшини.
   Драконы держали курс на юг, пролетая над Стеклянной рекой. Брэк посмотрел на Р'шейл и решил ничего не говорить ей. У нее сейчас хватало и своих собственных хлопот. По крайней мере, он избавил ее от последних остатков скорби по Тардже. Сама того не осознавая, она все чаще вела себя как настоящая харшини. Ему припомнилось, как она держала себя с Мэндой в холле перед кабинетом Верховной сестры. Готовность отступить в сторону и предоставить Мэнде свободу действий, возможно, была ее самым харшинским поступком.
   В нескольких часах полета к северу от Заставы они увидели фардоннский флот. Брэка поразило, что они смогли пройти такой большой путь за столь короткое время, пусть даже с помощью харшини. Суда шли стройной цепочкой, размеренно сверкая веслами.
   Этому походу покровительствовали Майра, богиня Стеклянной реки, и Бренн, бог бури. Майра, правда, не заставила реку повернуть вспять, но сделала ее обычно бурное течение таким спокойным, что гребцы могли без труда держать хороший темп, поднимаясь вверх по реке. Вдобавок к этому ветра были покорны Бренну и постоянно дули в правильном направлении, а летевшие на юг харшини помогали, чем могли. Такими темпами фардоннцы могли оказаться в Броденвэйле уже через пару недель.
   Убедившись, что у фардоннцев все спокойно, они пронеслись на бреющем полете над флотилией и направились на юго-восток, в сторону Хитрии.
   На поиски Дамиана у них ушла чуть ли не неделя. Все откликнулись на его призыв прийти на помощь Цитадели, но опять возникла та же проблема, с которой они столкнулись, когда Гринхарбор попал в осаду. Армии военлордов были рассеяны по всей Хитрии, и потребовались невероятные усилия, и магические и организационные, чтобы собрать их всех в одном месте.
   Наконец они нашли их, еще на территории Хитрии, но всего в нескольких днях пути от границы. Садилось солнце, когда они приземлились на краю лагеря Дамиана. Их встретил Высочайший Принц вместе с Адриной. Беременность Адрины была хорошо видна, но выглядела она прекрасно. Увидев ее, Брэк нахмурился. Дамиан мог бы пораскинуть мозгами, стоит ли позволять женщине в ее положении соваться прямо в битву. "Впрочем, - сообразил он, - поскольку речь идет об Адрине, у Дамиана, видимо, не было особого выбора".
   - Здорово, что ты забежала к нам, дитя демона, - приветствовал их Дамиан. Он был явно в хорошем настроении - как по случаю их появления, так и просто оттого, что снова оказался на войне. Брэку всегда нравился Дамиан, воин от бога. Положение Высочайшего Принца, ответственность за жену и будущего ребенка ничуть не изменили его.
   Р'шейл улыбнулась, ей тоже было приятно встретиться с ними. Она оглядела Адрину с легким неодобрением и покачала головой.
   - Адрина, что ты делаешь здесь?
   - Почти ничего, если честно. Дамиан мне пальцем не позволяет шевельнуть.
   - Ему бы вообще не стоило пускать тебя в этот поход.
   - Как будто бы меня спрашивали, - пожаловался Дамиан. - Привет, Брэк. Как тебе Фардонния?
   - Любопытно.
   Дамиан рассмеялся.
   - Хочется послушать твои рассказы. Мы тут поджидаем Рохана с его рейдерами, они собираются присоединиться к нам через денек, а сейчас у нас временная остановка. Вы останетесь?
   - Нет, - ответила за Брэка Р'шейл. - Нам нужно лететь обратно в Цитадель.
   - По крайней мере, вечерок у нас, надеюсь, есть. Драконов можно оставить здесь?
   - С ними все будет в порядке. Гленанаран с вами?
   - Он сейчас отдыхает. Совсем выбился из сил, помогая нам двигаться быстрее.
   - Остальные благополучно добрались до вас? - Брэк не знал точно, кто из харшини направился на помощь хитрианцам и сколько всего было волонтеров.
   Адрина кивнула.
   - Они появились пару дней назад. Никогда не видела столько харшини сразу.
   - Никто не видел, - согласилась Р'шейл. Тут она заметила за спиной Адрины маленькую фигурку. - Майкл! Что ты там прячешься?
   Кариенский мальчик подошел к ней, нерешительно улыбаясь.
   - Госпожа.
   - Посмотри на себя, Майкл! Ты тянешься кверху, как трава! Чем вы его кормите, Адрина?
   - Обычный армейский паек, - с гримасой ответила Адрина. - Спасибо еще, что он оказывает такой благотворный эффект на маленьких мальчиков. По-моему, совершенно безвкусная кормежка.
   - Вечно ты жалуешься, - вздохнул Дамиан, тем не менее улыбаясь Адрине, весело оглянувшейся в его сторону. Они поразительно переменились. Адрина никогда не выглядела так хорошо, как теперь, а Дамиан, который и всегда был жизнерадостным малым, просто лучился счастьем. - Пойдемте. Отведаете изысков хитрианского армейского пайка и расскажете мне, как вам удалось уговорить Габлета, прах его побери, послать флот нам в помощь.
   Р'шейл пристроилась к Дамиану, и они направились к шатру, в котором Р'шейл повела свой рассказ о событиях, последовавших за тем, как она вынесла дверь в талабарском дворце Габлета.
   Шатер Дамиана на этот раз был крайне роскошен - несомненно, это была его уступка Адрине, никогда не скрывавшей любви к бытовым удобствам. Несмотря на зловещие предупреждения относительно хитрианского армейского пайка, ужин оказался превосходен, вина изысканны, а компания веселой.